Кошель П. История сыска в России

ОГЛАВЛЕНИЕ

"ЛИЧНОСТЬ ТЕМНАЯ, ЖИВЕТ НА СРЕДСТВА ПРОСТИТУТОК..."

13 момент революции 27 февраля 1917 года в заграничной агентуре
работало 32 секретных сотрудника. Из них 27 человек числились по общему
списку, а 5 - в специальном распоряжении Красильникова. По полу они
распределялись так: 30 мужчин и 2 женщины. По месту действия провокаторы
распределялись довольно неравномерно, в зависимости от величины эмигрантских
колоний. Больше всего было сотрудников во Франции - 15 человек (2 женщины),
5 человек было в Швейцарии, 5 человек - в Англии, 3 человека - в Северной
Америке, один человек - в Скандинавии, один человек - в Голландии.
Клички работавших в Париже были: Шарни, Гретхен, Орлик, Скосе, Пьер,
Дасс, Серж, Ратмир, Матисса, Луи, Турист, Янус, Гамлет, Рауль, Манцжурец.
Швейцарские провокаторы назывались: Лебук, Шарпантье, Шарль, Мартэн, Поль.
Английские сотрудники укрывались под кличками: Сименс, Ней, Ниэль, Бобер,
Американец; в Америке работали: Гишон, Люси, Анатоль; в Скандинавии был
Женераль, он же Генерал; в Голландии - Космополит.
Расшифровывание этих таинственных незнакомцев было делом вовсе не таким
легким, хотя карточная система, введенная в Департаменте полиции и в
заграничной агентуре, сильно облегчила работу по составлению охранной
биографии каждого секретного сотрудника. Однако к концу мая были установлены
подлинные имена далеко не всех провокаторов, несмотря на параллельную работу
Чрезвычайной следственной комиссии и комиссии по разборке политических дел
Департамента полиции под председательством П.Е.Щеголева. Поэтому при отъезде
за границу комиссара Временного правительства Сватикова Временное
правительство поручило ему, в числе других дел, расформирование всей
политической полиции за границей и производство следствия о секретных
сотрудниках заграничной агентуры. Равным образом Сватиков должен был
проверить работу комиссии Раппа и объединить результаты ее работы с данными
архива Департамента полиции.
В результате этой работы явилось полное расконспирирование секретных
сотрудников, хотя с 1909 года Департамент полиции старался не обозначать на
своих карточках подлинные имена провокаторов. Некоторая неполнота сведений о
4 - 5 сотрудниках связана с Октябрьским переворотом, так как документы,
посланные из Парижа на имя комиссара Сватикова через Министерство
иностранных дел, не были доставлены по адресу. Тем не менее, за исключением
Луи, документы о котором вовсе отсутствуют, все остальные сотрудники
освещены достаточно, а некоторые и весьма полно.
Несмотря на то что Дасс был разоблачен Бурцевым еще в 1913 году, он
продолжал числиться на службе в "охранке" до марта 1917 года. Под именем
Дасс скрывался французский гражданин Евгений Гольдендах. Е.Ю.Гольдендах был
сыном известного московского врача и натурализовался во Франции. Он оказал
услуги парижской сыскной полиции, а в октябре 1912 года был передан
начальником Сюрте Красильникову. Слухи о принадлежности Гольдендаха к
французской полиции или русской "охранке" ходили еще в 1908 году. Гольдендах
не был политическим эмигрантом, но вращался в кругах русской эмиграции.
Вследствие отъезда его в Алжир, в иностранный легион, слухи о нем
прекратились, но возобновились осенью 1912 года по его возвращении в Париж В
этот период (1912 - 1913 гг.) Гольдендах не был, по официальному признанию,
членом какой-либо революционной партии, но имел связь с лицами, стоящими
близко к Бурцеву, почему ему и была поставлена цель освещать последнего.
Однако Дасс несколько уклонился от данных ему указаний и ограничился
доставлением сведений о деятельности кружка русских хулиганов, к которому
принадлежали Познанский - сотрудник агентуры, Алексеев - доносил о мнимом
покушении на царя, Леон Борман и Сергей Стрелок Названный кружок освещался
еще одним из агентов наружного наблюдения.
Эта компания была более к лицу Гольдендаху, о котором другой секретный
сотрудник агентуры Верецкий писал: "Личность темная, из евреев, живет
исключительно на средства проституток".
По сведениям Дасса, члены кружка хулиганов замышляли поочередно
шантажировать "охранку", они проектировали даже в целях грабежа устроить
похищение Валь-дека. Планы эти не получили осуществления, так как Дасс скоро
провалился.
Бурцев заявил, что Гольдендах еще в 1908 году состоял агентом
французской полиции, и стал выяснять, является ли он провокатором или только
шпиком. Дасс привлек было Бурцева к третейскому суду, но затем счел более
выгодным привлечь его у мирового судьи 13-го участка за клевету, требуя за
бесчестье всего 600 франков; "охранка" немедленно же возобновила сношения с
Гольдендахом и оказала ему нужную денежную поддержку.
Гольдендах делал упор на то, что он французский гражданин и Бурцев,
распространяя слухи о принадлежности его к полиции, лишил его заработка от
уроков.
В первой инстанции суд отсудил Шльдендаху 150 франков.
Гольдендах должен был участвовать в качестве свидетеля в деле
Познанского, разоблаченного Бурцевым, который тоже судился "за бесчестье".
Однако, не дожидаясь его, он уехал в Москву, где осенью 1913 года жил у
своей сестры Лидии Гольдендах, получая присвоенное ему содержание - 200
франков в месяц.
В России Дасс соскучился и стал хлопотать о разрешении (он не отбыл
полностью воинской повинности) вернуться в Париж. К выдаче ему заграничного
паспорта Департамент полиции отнесся отрицательно, но не чинил в то же время
препятствий к самостоятельному переезду границы Гольдендахом в случае, если
бы он смог достать сам себе надлежащий документ. Летом 1914 года Дасс уже
находился в Париже, где с ним вел через посредничество Абашидзе переговоры
Бурцев, предложивший ему за "исповедь" хорошие деньги. Сделка не состоялась,
так как
Гольдендах убедился, что у Бурцева вообще нет денег и что едва ли
представится ему возможность раздобыть обещанные им 3 тысячи франков.
Кроме Дасса, был заподозрен Бурцевым в конце 1913 года Зиновьев.
Свободный художник, Александр Зиновьев состоял секретным сотрудником до
самого последнего момента с кличкою Матисэ, а ранее Сенатор, на жалованье
500 франков в месяц. До начала 1913 года освещал Бурцева, у которого состоял
секретарем.
В декабре 1913 года Бурцев получил предупреждение, что около него есть
провокаторы, и заподозрил Зиновьева, хотя сомневался, потому что Зиновьев в
течение второй половины 1913 года несколько отдалился от Бурцева. В 1914
году он находился под негласным наблюдением Бурцева. По показанию Люстиха,
Зиновьев три года не давал сведений, однако, можно подумать, что он освещал
в 1915 - 1917 годах русские войска во Франции с точки зрения революционной
пропаганды в них. Зиновьев перешел к подполковнику Люстиху от подполковника
Эр-гардта. Призванный французами в 1915 году на военную службу, Зиновьев
состоял в 1917 году переводчиком 2-го полка 1 русской бригады.
Третий мобилизованный сотрудник секретной агентуры, Николай Чекан,
эсер, уроженец Харьковской губернии, был арестован где-то на юге, по словам
Люстиха, не интеллигент. В конце 1912 года был командирован Департаментом
полиции за границу "для содействия в деле политического розыска", причем
заведующему агентурой указывалось, что при сношениях с Сережей надлежит
иметь в виду, что он нуждается "в постоянном и опытном руководстве и что
необходимо закрепить его переход на сторону правительства".
По поводу клички Чекана нужно заметить, что его звали иногда и Серж.
Чекан освещал эсеров, получал 250 франков в месяц. Осенью 1914 года проживал
в Париже. В 1915 году поступил во французскую армию, сведений не доставлял,
но жалованье ему шло исправно.
Следующий сотрудник - французский журналист Раймонд Рекюли. О нем
Красильников показал, что Ратмир (агентурный псевдоним Рекюли) был лично его
сотрудником, по-русски не говорил и не был сотрудником обычного типа, В его
обязанности входило освещение французской прессы. Реклюли был сотрудником
Revue Parlementaire, писал статьи по рабочему вопросу. Красильников
умалчивает, что Ратмир освещал связь между русским и французским
социализмом, ездил на маневры французских войск
Наконец, из числа действовавших в Париже сотрудников нужно назвать еще
весьма важного по своему общественно-политическому прошлому провокатора,
работавшего под кличкой Орлик. Это был Захар Выровой, столяр, бывший член
Государственной думы первого созыва (социал-демократической фракции). Он
состоял секретным сотрудником заграничной агентуры под кличкой Захар (до
октября 1909 г.), Орлик и Кобчик Получал ежемесячно по 350, а под конец по
400 франков.
В июле 1912 года Выровой думал поехать в Россию, ссылаясь на некоторые
обстоятельства частного характера, причем надеялся получить от эсеров явки и
адреса и рассчитывал, что переезд через границу ему будет обеспечен
делегацией партии эсеров. Уехал Выровой только в ноябре с паспортом на имя
Михаила Иваненко, направился он в Киев. Прибыв туда, он должен был уведомить
начальника местной охранки письмом по адресу: Рейтерская, 5, П.Ф.Боговскому.
Сообщения Вырового касались, главным образом, анархистов.
Однако донесение Орлика за 1912 год было посвящено "Обществу активной
помощи политическим каторжанам", учредителем которого он являлся сам вкупе с
анархистом Карелиным. Из этого донесения видно, что на собрании общества
Выровой горячо восставал против террористических актов при освобождении
арестованных.
В августе 1912 года Выровой работал в Bollancourt на постройке
аэропланов, что дало ему возможность написать донос на некоторых русских
авиаторов (эсер Небудек и другие). Дальнейшие сообщения Вырового касались,
главным образом, "Братства вольных общинников" и съезда анархистов, который
должен был состояться в 1914 году.
В это время Бурцевым были получены указания на провокацию среди
анархистов. Заподозрен был, однако, не Выровой и не Долин, действительные
осведомители "охранки", а Рогдаев - Николай Музиль. На этой почве возникли
крупные недоразумения, вызвавшие угнетенное состояние среди членов группы,
которые, ища в своей среде предателя, стали бросать в глаза друг другу
обвинения в провокации.
По этому поводу Красильников с удовлетворением доносил Департаменту
полиции: "Дело Рогдаева привело к тому, что существование сорганизовавшейся
парижской федерации анархистов-коммунистов можно считать законченным".
Вскоре после этого Выровой вышел из группы анархистов. Весной 1915
года, получив на дорогу 500 франков, он выехал в Россию для отбывания
воинской повинности. Жене Вырового, жившей в Париже, выплачивалось после
этого в течение года по 200 франков в месяц.
12 марта 1915 года Красильников телеграфировал: "Орлик - эсер, состоял
в близких отношениях с Карелиным и группами анархического направления,
особого положения в группе не занимал". Далее Красильников характеризовал
его, как преданного делу, заслуживающего доверия: "Намерен продолжать
сотрудничество, если позволят условия службы и получит на то соответствующие
указания".
Отчасти во Франции, отчасти в Англии работал провокатор Американец. Это
был Антон Попов, конторщик из Баку. Очень разносторонний, он много ездил,
отовсюду доставляя сведения для "охранки". Красильников отзывался о нем
Люстиху, как о "талантливом человеке". Подлинной фамилии его не знал даже
его начальник Люстих, сносившийся с ним по адресу Даниэля Семенова; фамилия,
по словам Люстиха, безусловно, не настоящая. Попов состоял сотрудником
жандармского управления Одессы, приобретен полковником Заварзиным, а затем
передан заграничной агентуре. Получал 150 рублей, потом 200 рублей в месяц,
а под конец около 800 франков. Доставлял обстоятельные сведения о
потемкинцах, о союзе профессиональных судовых команд России и т.д. Находился
большею частью в разъездах. В феврале 1913 года находился проездом из
Александрии в Париж. В июле 1914 года Американец был командирован снова за
границу, но застрял в Варшаве по случаю объявления войны, и поездка его
ввиду трудности и дороговизны путешествия была отложена. Однако весной 1915
года Попов снова появился за границей и хлопотал здесь о пособии в 600
рублей, но ему было отказано в этом, так как им не были исполнены все
указания руководителей розыска. С 18 мая по 18 октября Попов был в Англии,
затем поехал в Марсель, но захворал и свернул в Ментону.
Донесения Американца за 1915 год многочисленны: он сообщал о Русском
морском союзе, о Парвусе, о перевозке в Россию динамита и украинской
литературы (дело Клочко, Тарасова и Григория Совы), о ливерпульском кружке
русских моряков, о редакторах газеты "Морской листок" и тд.
Весной 1916 года Попов опять ездил в Англию и затем возвратился во
Францию. За это время им был представлен "охранке" обширный доклад
относительно влияния германской социал-демократии на внутренние дела держав
Согласия.
В 1917 году Попов находился в Париже. По показанию Люстиха, Попов
подозревался французской полицией в сношениях с немцами. Партийная
принадлежность - эсер. Допрошен не был.
Следствием был установлен в Лондоне Бронтман, под кличкою Ниэль,
сотрудничавший в заграничной агентуре. Евсей (Овший Гершов) Бронтман, 30
лет, мещанин г. Кишинева, признавшийся чистосердечно и затем представивший
свою исповедь, показал, что в 1908 году под кличкою Пермяк он был
сотрудником жандармского управления в г. Уфе, а затем, приехав по
распоряжению полковника Мартынова за границу, работал для секретных
сотрудников как сотрудник в Париже, Италии и Англии под кличкою Ниэль, на
жалованье в 400, 600 и наконец 700 франков в месяц. В товарищеских кругах
кличка была Саша. Усердно просил не опубликовывать его, ибо семья его вся
революционная, работу же для жандармов он начал и продолжал для спасения
семьи.
В своей исповеди Бронтман весьма подробно изложил, что его связь с
"охранкой" началась в 1902 году, когда ему было 15 лет, в Одессе.
Брат его, Константин Бронтман, и его друг Метлихов были арестованы в
Одессе за разбрасывание в театре прокламаций. Евсей Бронтман был послан
родителями из Кишинева для свидания с братом. Как брату социал-демократа,
сидевшего в тюрьме, 15-летнему Е.Бронтману поручили 1 мая 1902 года нести
красное знамя. По-видимому, жандармы были предупреждены, и Е.Бронтман с 32
другими лицами был арестован еще до выступления на бульваре.
При личном допросе градоначальник Шувалов приказал избить Бронтмана, не
знавшего об аресте социал-демократической типографии в доме его родителей в
Кишиневе, за незнание. Около 4 месяцев он сидел в тюрьме, затем жандармский
полковник, угрожая 3 годами ссылки в Сибирь, потребовал от мальчика, для
спасения его самого и старика отца (который все еще находился под стражей с
Маней Школьник и А.Зайдманом) оказывать услуги. Бронтман согласился и должен
был ехать в Кишинев, войти в социал-демократическую организацию и предать
ее. За это его и его отца освободили.
Бронтман, не желая стать предателем, бежал в Америку, где и прожил до
1907 года.
Тем временем родители переехали в Уфу к сосланному туда старшему брату
Борису. Вскоре после приезда Е.Бронтмана в Уфу были арестованы: он сам, его
невестка, брат Борис, сестра Татьяна и ее жених. Жандармский полковник
напомнил Бронтману, что он раз уже уклонился от взятой на себя
ответственности, но обещал прощение Департамента полиции и спасение его
семьи и родителей от ссылки, если он исполнит принятые в 1902 году
обязательства.
"Как и в 15 лет, - писал Бронтман, - и в 20 лет не нашел мужества и
честности, храбрости пожертвовать семьей и спасти свою честь и согласился,
поставивши условием, чтобы от него не требовали вступления в революционную
партию".
На это ему сказали: "Если вы можете быть нам полезны, не будучи членом
партии, то это вполне законно, так как Департамент полиции провокацию строго
осуждает".
О своей деятельности в качестве сотрудника Бронтман показал на допросе:
"Я по освобождении жил в Уфе и говорил жандармам, что мог. Затем жандармское
управление командировало меня в Саратов и Баку для заведения знакомств. В
Саратове познакомился с Еропкиной. Полковник Мартынов в Саратове посоветовал
мне воспользоваться любовью Еропкиной и ехать с ней за границу".
Саратовский губернатор выдал фальшивый паспорт на имя мужа и жены Этер
или Эттер. Еропкина в Париже как эсер через Бартольда вошла в местную
организацию. Жандармы потребовали, чтобы и Бронтман вошел туда же, но он
отказался. Эргардт настаивал на необходимости войти, если Бронтман желает
подниматься по службе. С приехавшей из Саратова дамой Мартынов прислал
известие, что эту даму, Бронтмана и Еропкину заподозрили в Саратове;
Еропкину в том, что она была причиной провала архива партии эсеров в Баку.
Эргардт отправил Бронтмана в Италию, в Кави-ди-Лаванья. Здесь Ниэль освещал
Е.Е. Колосова, Н.С.Тютчева и других, но слухи дошли и туда. Впрочем, Бурцев
опроверг эти слухи.
Эргардт повысил Бронтману жалованье с 400 до 700 франков, говоря: "За
границею нужно брать побольше, там (в России) они наживаются".
По истечении года в Лондоне жандармы стали снова запугивать Бронтмана.
Из охранников постоянно имел дело с Гербертом-Эргардтом, он же Лео. В Англии
Бронтман "в сущности бездействовал". В августе 1913 года по поводу
подозрений, возникших у Бурцева, Красильников доносил в Департамент полиции:
"По полученным от агентуры сведениям, у Бурцева имеются следующие данные,
уличающие Ниэля (Пермяка) в сношениях с заграничной агентурой. В то время,
когда Ниэль проживал в Кави, там же временно находился и Бессель-Виноградов.
Перед отъездом последнего в Париж Ниэлю удалось его сфотографировать.
Негатив и отпечатанные карточки Бессель взял с собой, получив от Ниэля
уверение, что этих карточек он никому не давал.
Между тем бывший филер Леоне, перейдя к Бурцеву, вручил ему один
экземпляр того же самого снимка, который был сделан с Бесселя и который
находился у него, как у агента наружного наблюдения, коему было поручено
наблюдение за русскими эмигрантами, проживающими в Италии. Кроме того, тот
же Леоне, наблюдая за русскими, в том числе и за Ниэлем, видел, как
последний, выходя из почтового бюро, читал получаемые им письма и тут же их
уничтожал.
Эти два факта в связи с бывшими уже ранее подозрениями в отношении
Ниэля, но которые даже Бурцев публично опровергал два раза на страницах
своей газеты "Будущее", побудили последнего самым тщательным образом
расследовать и выяснить все неосвещенные стороны партийной и частной жизни
Ниэля, как прошлой, так и настоящей. Поставленный об этом в известность,
Ниэль высказал уверенность, что первые два пункта обвинения его не пугают,
так как он сумеет по ним оправдаться, но очень беспокоит вопрос, как
объяснить, откуда он получает средства к жизни.
Красильников просил у Департамента полиции 700 франков на поездку Ниэля
в Нью-Йорк, где якобы живут две его тетки, посылающие Ниэлю деньги. Эти
тетки подтвердят слова Ниэля. Поездка будет объяснена болезнью теток..
Сам Бронтман в исповеди объяснил, что один раз, уже за границей, он
пробовал сбросить с себя ярмо. Это было в 1912 году, когда он решил покинуть
Кави-ди-Лаванья со своей женой Еропкиной и уехать в Бельгию. Но на вокзале в
Генуе тайный агент итальянской полиции задержал его, как якобы Гольдберга, а
в кордегардии вокзала оказался Эргардт, без согласия которого он пытался
уехать. Эргард-ту снова удалось запугать Бронтмана.
"Почему они так дорожили моими услугами, для меня всегда было и
остается загадкой", - пишет Бронтман, ссылаясь на отдаленность свою от
революционных организаций и незначительность своих сообщений, а также на
полную бездеятельность в Англии. Хотя он не послушался приказа и не переехал
из Борнемаута в Лондон, ему все же прибавили, без его просьбы, 100 франков в
месяц (вместо 600 - 700 франков). Цель отъезда на жительство в Бронемаут
Бронтман объяснил желанием развязаться с "охранкой", ибо в Бронемауте не за
кем следить, и желанием открыть какое-нибудь дело на скопленные от охранной
службы 200 фунтов стерлингов (2 тысячи рублей). Дело не пошло, и Бронтман
потерял все сбережения плюс 300 фунтов кредита. Вероятно, поэтому он
продолжал получать жалование до марта 1917 года.
Прося о снисхождении, Бронтман ссылается на пережитые страдания и на
туберкулез.
"Революционеры, - писал в заключении Бронтман, обращаясь к комиссару, -
всегда смотрели на сотрудников "охранки", как на зверей, которых нужно
стрелять, как собак, такое же отношение я ожидал встретить и от вас. Я не
думал, что кто-нибудь может отнестись с сожалением к тому, кто вчера еще был
охранником, а между тем многие сотрудники, хотя и вполне заслуживают
презрения, все же могут быть жалеемы, так как они были глубоко несчастными
людьми.. Если бы революционеры посмотрели раньше на сотрудников "охранки",
как на несчастных людей, достойных сожаления, многие пошли бы к ним раньше с
исповедью... Мы всегда были между огнем и водой. С одной стороны - месть
"охранки", с другой - месть революционеров".
Кроме Ниэля, в Англии работал сотрудник Бобер. Эта кличка была
присвоена заграничной агентурой Николаю Селиванову (жалованья в месяц
получал 450 франков). По показанию Люстиха, Селиванов в Париже жил под
фамилией Шебельский, по партийной принадлежности эсер, по сведениям
"охранки" (до 1914 г.) был секретарем или сотрудником Бурцева.
Сын мещанина г. Ельца, 37 лет, обучался в московской мукомольной школе,
но ее не окончил; в Париже состоял членом группы эсеров. "Охранку"
осведомлял из Лондона через некоего Линдена. До 1905 года к дознанию по
политическим делам не привлекался. В 1908 году привлечен по делу эсеров в
Харбине, где служил.
Приговором Харбинского окружного суда, подтвержденном Иркутской
судебной палатой, приговорен к ссылке на поселение. Пробыл около 5 лет в
тюрьме, затем был сослан в Якутскую область. В конце 1911 года вступил в
число сотрудников Иркутского губернского жандармского управления под кличкою
Амурец. Причина: во-первых, тяжкие испытания (почти одновременно смерть двух
близких лиц; тяжелая личная драма); во-вторых, тяжкая болезнь - воспаление
надкостницы, воспаление уха, начало чахотки. В 1912 году из ссылки бежал в
Краков, затем в Париж Оттуда сам написал письмо жандармскому полковнику в
Иркутск. Вследствие этого письма вызван Линденом на свидание в кафе и
завербован снова под кличкою Вебер за 300 или 450 франков в месяц. Ему
предложено было освещать эсеров.
"Я почти умирал, это заставило меня согласиться вторично".
По словам Селиванова, "отчеты его были фантастичны и в Париже, и в
Лондоне". Признался, что освещал в Париже эсеров, в Лондоне эсеров и
социал-демократов - большевиков, пользуясь сведениями от гражданской
жены-большевички, не подозревавшей о его роли. Освещал Н.П.Высоцкую,
Литвинова, Клышко, Макушина, Боготранца, Максимова, Сомова, который
рекомендовал его на завод Виккерса браковщиком от русского
правительственного комитета по военным заказам.
В Париже был близок с Бурцевым, указал ему на некоторых провокаторов в
Сибири-. Франка, дядю Ваню и других, но одновременно освещал и самого
Бурцева.
"О Бурцеве, - показал Селиванов, - "охранке" я сообщал мало. Бурцев
давал мне опускать письма, я их не читал".
Селиванов оказывал услуги и лондонской секретной полиции,
Скотланд-Ярду, сообщая сведения о русских революционерах: некоторых из них
оговорил, навлекая на них подозрение в военном шпионаже. Селиванов обладает
большими сведениями в военном шпионаже и в военной технике. Нередко именовал
себя бывшим морским военным инженером. Хорошо знал подробности устройства
многих австро-германских крепостей (Кракова, Кенигсберга), планы которых
умело исполнял от руки. В своей исповеди Селиванов заявил, что он - один из
служивших народу, но согнувшихся под тяжелой ношей в момент слабости, но не
павших. "Нет. Я себя охранником не считаю... и не был им (!)... Я не умалю
своей вины, она велика, но я не охранник Печально, что революция не
протянула руки поскользнувшимся, не помогла встать тем, кто хотел и не мог
встать".
В свое оправдание Селиванов ссылался на чахотку, из-мученность и угрозы
со стороны жандармов выдать его революционерам.
Под кличкою Сименс в Лондоне работал Альберт Цу-гарман-Орлов, уроженец
Гродненской губернии, жил в Екатеринославле и Варшаве. В 1907 году бежал от
военной службы из Казани, тотчас уехал за границу в Гулль, потом в Лондон.
Признал себя виновным в том, что был сотрудником заграничной агентуры на
жалованье сперва 10, а потом 17 фунтов стерлингов в месяц. По его
показаниям, работал с 1912 года.
Полковник Люстих показал:
"С сотрудником Сименсом я корреспондировал по адресу А.Орлова.
Первоначально я его получил под фамилией Сляк в 1912 году. Его настоящая
фамилия Цугарман"
По словам Орлова, первые три месяца по поступлении на службу он
полагал, что сможет получать деньги, не давая сведений; но затем явился
некий Эмиль Лео, который дал ему советы, как они должны работать для
"охранки", порекомендовал посещать анархистский клуб, узнавать людей и
сообщать им сведения о тех лицах, о которых они будут его запрашивать. Такие
сообщения он и посылал на имя Эмиля Лео в Париж. Освещал белостокскую
анархистку Фриду Финкелыптейн, Теплова, Ивана Скулев-ского, анархиста
Григория Исакова-Лебедева, Нильсона, главным же образом - анархистов. Орлов,
по его рассказу, путался наполовину с ворами, наполовину с анархистами. В
одной компании ой встречался с шайкою в 8 человек: некий Юська, Петр Маляр
(Питер Пэйнтер), Муромцев (вскоре убитый) и другие.
Орлов был уверен, что последние два - русские охранники. Эта компания
ограбила магазин сукна и дала за молчание Орлову несколько костюмов, затем
ограбила магазин золотых вещей.
Потом произошло знаменитое убийство в Гаунсдиче в Лондоне. Участники
дела скрылись. Через неделю Орлова вызвали в Париж телеграммою, и Эмиль Лео
потребовал сведений об этом деле, расспрашивал о Питере Пэйнтере и приказал,
если будут найдены, не выдавать их английским властям.
Вернувшись в Лондон, Орлов снова нашел письменный приказ от Лео - не
выдавать. Явился к генеральному консулу барону Гейкину, который объяснил,
что долг Орлова сообщить все, что знает, английским властям.
Орлов так и поступил, за что получил от английской полиции 163 фунта
стерлингов (1630 рублей) награды. Парижская "охранка" сделала ему выговор и
вскоре уволила.
Орлов нуждался в деньгах и сам написал об этом Красильникову. Тот вновь
принял его.
Орлов вскрывал письма Литвина, делал выписки. После революции написал
шантажное письмо Красильникову. Освещавший социальные низы Лондона
Цугарман-Орлов - самый низкопробный, полууголовный провокатор.
Секретными сотрудниками в Швейцарии руководил жандармский ротмистр
Лиховский, командированный в распоряжение Красильникова 5 июля 1915 года и
находившийся в Швейцарии до 29 марта 1917 года. Последнее время, по его
словам, имел дело с тремя сотрудниками, ранее их было пять.
По национальным организациям в Швейцарии работал сотрудник Лебук Эту
кличку носил инженер Минас Санве-лов, он же Санвелян и Самуэлян, армянин,
мещанин г. Кизляра, Тверской области, 37 лет, не принадлежавший, по его
словам, ни к какой партии. По показаниям Лиховского, Санвелов проживал в
Женеве и заведовал редакцией "Дрошака".
Санвелов показал, что редактором "Дрошака" он не был, но в редакции
бывал и помогал по хозяйственной части. Как секретный сотрудник, Лебук
получал по 650 франков в месяц. В 1915 году Лебук уезжал в Россию, на что
получил пособие - 600 франков на дорогу и 800 франков на семью. -
Красильников в телеграмме о призыве Санвелова на войну, характеризовал
его так "Лебук - дашнак. Последнее время исполнял особые, порученные ему
партией обязанности, имеет солидные связи среди главарей партии; преданный
делу, заслуживающий доверия сотрудник, готов продолжать сотрудничать, если
позволяют условия службы..."
По показанию Санвелова, он действительно давал сведения о политической
эмиграции. О своей кличке Лебук не знал, сам же подписывался - Козлов. Вошел
в сношения с "охранкой" в 19Ю году в Баку с полковником П.П.Мартыновым.
В жандармском управлении ему предложили за 50 рублей проверять переводы
с армянского. На свидания с ним ходил Безсонов, потом Мартынов. Последний
потребовал доклад об армянских организациях в Баку, угрожая административной
ссылкой.
"У меня дней 7 - 8 тому назад родила жена, я имел малый заработок. Я
надеялся одурачить жандармов и согласился. На основании воспоминаний 1901
года я написал доклад о людях, бывших в то время в Турции. Мне предъявили
карточки ряда лиц и зачислили их в Дашнакцутюн".
В 1913 году Мартынов вызвал Санвелова в Варшаву и предложил работать в
Галиции. Санвелов отказался, В том же году от имени какого-то Белецкого, по
выражению Санвелова, жандармский железнодорожный полковник Ахмахметьев
предложил ему ехать в Париж. Жалованья было положено 500 франков и на дорогу
200 рублей. Санвелов вызвал из Парижа Линдена, который изъявил согласие на
жительство в Женеве... До апреля 1916 года Санвелов, по его словам, ходил на
рефераты в Женеву и отсылал в Париж издаваемую в Швейцарии революционную
литературу. Жалованье ему шло 532 франка. В 1915 году был добровольцем на
Кавказском фронте, но был освобожден по болезни, поехал с Кавказа в
Петроград к Глобычу. Этот дал ему 300 рублей и отправил за границу. Из
Женевы снова написал Сартелю. Явился молодой человек Адрианов, сказал, что
посылать рапорты в Париже по почте невозможно и что он будет посылать их
сам. Это был жандармский ротмистр Келлер, сменивший Эргардта. Сказал, что
нужно отличать пораженцев от оборонцев.
Санвелов имел сношения с женевским консулом Горностаевым и
уполномоченным в делах Бибиковым. Последнему Санвелов доносил на турецкого
агента Джелал-Аботаджиева. Осведомлял Красильникова об "обществе
интеллектуальной помощи военнопленным". По показаниям Санвелова перед
комиссией эмигрантов, он освещал журнал "На чужбине", руководителя его
Диккера, Баха, Валериана (Лебедева), из анархистов Сергея Зегелидзе,
Лонтадзе и других. Сообщал фамилии пленных, которым нравились революционные
издания. Освещал Бачинского и журнал "Revue Ukrainienne".
Другим женевским сотрудником состоял Шарпантье, работавший ранее под
кличкой Жермэн. Это был инженер, специалист по сельскохозяйственным
орудиям - Абрамов Исаак, он же Ицкох Лейбов, 44 года, жил в Женеве, не
эмигрант. "Охранка" имела его адреса: в 1912 - 1914 годах -
Франкфурт-на-Майне, в 1915 году - Виеггис на Фирвальд-штетском озере в
Швейцарии, вилла Розенгартен, но уже не инженеру Абрамову, а г-же Сарре
Абрамовой. По этим адресам посылались Шарпантье деньги и распоряжения.
При допросе 12 июля женевским комитетом эмигрантов Абрамов показал
эмигрантам Полякову и Назар-Беку, что никогда никакого отношения к "охранке"
не имел. Выехал из Вены благодаря Рязанову, который рекомендовал его как
больного товарища-социалиста. С мая по сентябрь 1915 года жил в Люцерне, с
сентября 1915 года - в Женеве.
При допросе 8 августа 1917 года в Берне Абрамов отрицал свое отношение
к "охранке", но подтвердил последовательно свои адреса и назвал женевский:
ул. Бергалон, 7. По утверждению члена следственной комиссии в Париже, именно
по этому адресу посылались провокатору Шарпантье деньги. Абрамов показал,
что был в группе содействия эсеров в Берлине и в Мюнхене. Признавал, что вел
письменные занятия по группе "Призыв", но отрицал звание секретаря Когда ему
была предъявлена подпись "Секретарь И.Абрамов", признал ее своей.
Следующий российский "швейцарец", носивший кличку Поль, был латыш Янус
Шустер (он же Иван Германов), происходил из крестьян Виндавского уезда, был
привлечен по 100 и 102 ст. Уголовного уложения газенпотским судебным
следователем. В 1910 году, находясь в Берне, обратился к местному русскому
посланнику с письменным сообщением от имени Волкова о весьма важном деле -
конференции Воймы в Цюрихе и пр. В ноябре 1910 года Шустер уже состоял в
числе секретных сотрудников заграничной агентуры под кличкой Новый, а потом
Поль. Жалованья получал сперва 250 или 300 франков, а потом 600 франков в
месяц. Доклады Шустер представлял сперва жандармскому ротмистру Кеплеру,
потом Лиховскому.
Донесения его касались Цюрихской большевистской группы РСДРП,
социал-демократического Союза Латышского края и вплоть до февраля 1917 года
женевской группы "призывовцев".
По официальному свидетельству Красильникова, Шустер "отличался своим
рвением и усердной работой и заслуживал помощи и поощрения".
В феврале 1917 года Шустер жил около Цюриха.
Шустер до разоблачения выбыл в Россию по объявлению амнистии как
политический эмигрант.

СЫСК И ВОЕННЫЙ ШПИОНАЖ

За отсутствием документов, очень мало сведений имеется о провокаторе
Мартэн. Эту кличку носил Арон-Яков Хаимов - Ицков Модель, студент-медик
Базельско-го университета. В феврале 1916 года выехал в Россию, где и был
зачислен в армию.
Последний "швейцарец" - это анархист, на самом деле секретный сотрудник
под кличкой Шарль (по легальному паспорту Полонский), на самом деле сын
купца Бенцион Долин, уроженец Житомира, жил и работал в Цюрихе. Был
завербован на родине жандармским офицером Эргардтом, который перевел его за
границу. Вместе с Орликом освещал анархистов.
В конце апреля 1917 года застрелился в Одессе до своего официального
разоблачения, изложивши предварительно в Петрограде свою исповедь Бурцеву.
Согласно этой исповеди, Долин был юношей, когда его арестовали и
обманом вырвали у него сведения, компрометирующие его знакомых. Угрозой
раскрыть это его невольное предательство охранники и жандармы начали его
тогда же шантажировать и никогда более не оставляли в покое. За то, что не
давал жандармам сведений, Долина не раз арестовывали и длительное время в
ужасных условиях держали в тюрьме. Но Долин ни тогда, ни после - никогда не
имел мужества признаться своим товарищам ни в своем первом невольном грехе,
ни в том, что он продолжал видеться с охранниками. По словам Долина, он
бежал от жандармов за границу, но они и там не оставляли его в покое и под
угрозой разоблачения держали его около себя.
"Эргардт, очевидно, имел большой интерес выдавать меня за своего
важного агента в глазах начальства и не оставлял меня даже тогда, когда это
для него было, казалось, бесполезно".
По словам Долина, он в 1913 году пригрозил Эргардту, что более давать
сведений не будет.
До этого Бурцев предупреждал анархистов, что есть какие-то темные
указания на охранные сношения Долина, но товарищи горячо защищали Долина. В
октябре 1914 года в сношения с Долиным вступило одно лицо, которое свело его
со своим братом, жившим в Милане под псевдонимом Бернштейн.
Последний предложил Долину организовать группу революционеров для
совершения в России террористических актов, взрывов мостов и т.д. Переговоры
с Бернштейном Долин вел совместно, вначале с Эргардтом, вызванным из Парижа,
а затем с Литвином, которые выдавали себя за революционеров. С Литвином он
побывал в Бухаресте и один уже - в Константинополе с немецким паспортом
купца Ральфа. В Бухаресте имел сношения с немецким военным атташе майором Ф.
Шеллендорфом, в Константинополе - с военным агентом ФЛафертом и сотрудником
"Локаль Анцейгера" Люднером.
В декабре 1914 года Долин делал уже в Петрограде доклад директору
Департамента полиции и товарищу министра внутренних дел генералу
Джунковскому.
В мае 1915 года Литвин и Долин были уже в Берне у военного германского
агента графа Бисмарка.
Долину были даны задания дезорганизовать Архангельский и Мурманский
порты, уничтожить дредноут "Мария" и убить министра иностранных дел
Сазонова. К маю 1916 года Долин был в Петрограде и пытался заманить туда
германских агентов.
Департамент полиции передал якобы дело военным властям, но не свел
Долина с последними.
Тогда тот в конце июля 1916 года выбыл в Одессу, в сентябре, как ратник
II разряда, был принят в дружину, служил в.Одессе, а затем в Харькове. 25
февраля освобожден от военной службы по болезни.
По словам Долина, он получил от немцев 50 тысяч франков. Красильникову
передал 15 тысяч, директору Департамента полиции Васильеву тысяч 35, а они
уже давали на расходы, но в недостаточной мере. Приходилось тратить из
собственных средств.
Смысл этой истории заключается в том, что Департамент полиции хотел
спровоцировать немецких агентов, но судя по тому, что "Мария" была взорвана,
а Архангельский порт терпел неоднократные взрывы, можно думать, что вышло
совсем наоборот.
Красильников дал о Долине следующие показания:
"Сотрудник Шарль ездил в Россию два раза. Первый раз он ездил с
Литвином и вернулся вскоре после смерти Эр-гардта. При второй его поездке
участие Литвина было признано нежелательным, и все дело было передано
военной разведке. Точные даты поездок могут быть установлены по телеграфной
книге, так как о выезде Шарля всякий раз телеграфировалось. Лично я Шарля не
знал. Его знал хорошо Эргардт, который был с ним знаком по Житомиру. Я
увидел Шарля впервые после смерти Эргардта. У Шарля был произведен обыск,
как мне известно от вице-директора Департамента полиции Смирнова; что Шарль
руководился лично материальными мотивами, меня не удивляет: эта сторона у
него сильно развита".
Бурцев считал Долина революционером, который стал провокатором по
несчастью, жертвою "охранки".
В Северной Америке работали (до осени 1916 г.) Женераль, Гишон,
Анатолий и Люси.
Из них кличку Гишон носил Николай Байковский, проживающий в г. Торонто
(штат Онтарио) в Канаде, редактор "Родины", подписывался Н.Рюссо. Поступил
при Люстихе, в 1914 году. Получал 750 франков в месяц. Писал, по отзыву
Люстиха, много, но писания требовали тщательной редакции. Освещал
"мазепинское движение".
Уманский мещанин Аврум (Абрам) Каган с июля 1910 по 1913 год состоял
секретным сотрудником при Одесском и Волынском жандармских управлениях по
освещению деятельности социал-демократических организаций. Кличка его была
Анатолий. Вследствие призыва на военную службу прекратил работу. В 1916 году
Каган находился в Нью-Йорке, откуда писал жандармскому офицеру Заварзину,
снова предлагая свои услуги. По предложению Департамента полиции,
заграничная агентура приняла Кагана в число своих агентов. Денежная
корреспонденция шла на имя Абрама Кагана, через адрес Лернера, т.е. на это
имя записывался чек, адрес же оставался указанный выше. Анатолий освещал
Бунд, давал сведения о приезде Троцкого и тд.
О провокаторе Люси, носившем, как мы видим, женскую кличку,
подполковник Люстих показал: "Это Жорж Патрик, носивший ранее кличку Невер.
Он освещал эсеровские организации в Америке, также и анархистов. Адрес:
Нью-Йорк, до востребования. Получен мною от Красильникова очень поздно, так
что я вел с ним переписку 4 - 5 месяцев. Красильников подтвердил, что Люси и
Невер - одно и то же лицо".
Таким образом, в лице Люси мы видим старого знакомого, эсера Патрика,
который в 1913 году был заподозрен Бурцевым и вынужден был поэтому уехать в
Америку, подальше от взора разоблачителя. В 1913 году он носил кличку Невер,
а еще раньше женскую кличку Марго. Старый, преданный сотрудник Жалованья
получал 1500 франков в месяц.
Интересный эпизод произошел в 1916 году и состоял в том, что
французская военная контрразведка перехватила конспиративную переписку между
русской заграничной агентурой, представители которой выступали под
псевдонимами Эмиль Лео и Серж Сартель (79 rue de Grenelle Paris), со своими
секретными сотрудниками - Андрэ Андерсеном (настоящая фамилия Каган), жившим
тогда в Стокгольме, и Орловским, жившим в Гааге.
Французская контрразведка строит целый ряд гипотез о том, к какой
категории русских граждан принадлежат авторы этих писем, и в конце концов
признает наиболее вероятным то, что эти лица - русские революционеры
"инородцы", работающие на пользу Германии. В обстоятельном докладе
французской контрразведки, касающемся этой переписки, подробно излагается
содержание пяти заказных писем, направленных Андерсеном (Каганом) и
Орловским Эмилю Лео и Сержу Сартелю.
В июне 1916 года Андрэ Андерсен сообщает Эмилю Лео, что он только что
приехал из Америки в Стокгольм, спрашивает у него инструкций, просит денег.
Андерсен очень беспокоится, чтобы кто-нибудь из его старых приятелей, с
которыми он снова вошел в сношения в Стокгольме и которым внушил некоторые
подозрения своим приездом из Америки, не раскрыл бы настоящего его имени.
Почти все из этих революционеров, знакомых Андерсена, - замечает автор
доклада, - русские подданные, но инородцы, занимаются торговлей, часто с
Германией. Андерсен сообщает также Эмилю Лео, что он уничтожил партийные
документы, бывшие в его распоряжении, так как предполагал вернуться в
Россию. Во втором письме Андрэ Андерсен дает отчет Эмилю Лео о своей
деятельности в. Стокгольме, между прочим, сообщает ему, что один из русских
депутатов Государственной думы - член делегации, посланной Думою за границу
в союзные страны, привез будто бы в Стокгольм большое количество важных
политических документов, выкраденных из русских министерств (внутренних дел
и военного); сведения, заключавшиеся в этих документах, депутат сообщил
русским революционерам, проживающим в Стокгольме, и последние предполагали
издать эти документы в виде отдельной брошюры, чтобы "скомпрометировать
русское правительство в глазах всего мира".
Вследствие недостатка денег издание брошюры не состоялось, и Андерсен
сообщает своему патрону, что он посоветовал отослать эти документы в
Америку, где их легче опубликовать.
"Таким путем, - пишет он Лео, - мы сможем, может быть, овладеть этими
документами, так как все пассажиры обыскиваются в Англии".
Характеризуя содержание и форму как этих двух, так и всех остальных
писем, докладчик отмечает сердечный тон их, несомненно, товарищеские
отношения между Лео и его корреспондентами, посылку первым довольно крупных
сумм денег своим агентам и, наконец, то, что все эти агенты, русские
революционеры, имеют некоторые основания, как религиозные (все они
инородцы), так и коммерческие, предавать Россию в пользу Германии. Кроме
Андерсена и Орловского, доклад упоминает еще и третьего
корреспондента - Маркса и устанавливает идентичность Эмиля Лео и Сержа
Сартеля. Маркс с иронией рассказывает, как Голландия переполнена русскими
подданными (сплошь дезертиры-евреи, ненавидящие русских всеми силами души).
Особенно это письмо, по мнению докладчика, равно как и тон всех
остальных писем, скорее враждебный России, заставляет отбросить гипотезу,
что Лео и его агенты находятся на службе у русского правительства, если
только не предположить, что они одновременно служат и революции, предавая
одновременно и правительство, и революционеров...
Доклад этот, благодаря близким связям Красильникова с Surete Generalle
и с французской контрразведкой, был, конечно, доведен до его сведения, и
хотя доставил ему немало хлопот, но в конце концов ему удалось все же
добиться, чтобы переписка между его двойниками (Лео и Сартель) и их
секретными сотрудниками оставалась впредь неприкосновенной, несмотря на
подозрительное содержание и враждебный тон по отношению к России...
Эти маленькие служебные неприятности с лихвой покрывались громадными
выгодами как чисто материальными, так и духовными - в виде чинов и орденов,
которые принесла Красильникову война.
Дело в том, что во время войны было не только отменено запрещение
заграничной агентуре заниматься военным шпионажем, но Красильникову сначала
графом Игнатьевым, начальником русской контрразведки в Париже, а затем и
самим министром внутренних дел Протопоповым было дано даже специальное
поручение заняться многими вопросами, носящими характер настоящей военной
контрразведки. Красильников завел своих собственных агентов, специально
отдавшихся военному шпионажу, но, кроме того, привлек к этому делу и агентов
заграничной агентуры - постоянных своих сотрудников, как французов (Бинт и
Самбой), так и русских секретных сотрудников. Такое "смешивание" двух
различных "ремесел" не только не принесло пользы делу военной контрразведки,
но
даже, думается, повлекло за собою весьма печальные последствия, доселе
еще не выясненные: укажем здесь хотя бы на опубликованную предсмертную
исповедь провокатора Долина, переговоры его и полицейского чиновника Литвина
с немецким посланником в Берне. Приводимый ниже документ наводит на весьма
тяжелые сомнения.
"Доношу, - пишет Литвин Красильникову 1 июня 1915 года, - что 11 мая
текущего года лично я и секретный сотрудник Шарль явились в германское
посольство в Берне, где были приняты военным атташе посольства полковником
фон Бисмарком с целью переговоров по известному делу. Последнему мы
заметили, что в ноябре месяце прошлого года были командированы в Россию и
были связаны по делу с константинопольским послом, с майором Лафертом,
полковником Шеллендорфом и Люднером. Возложенное на нас поручение мы
выполнили, но по не зависящим от нас обстоятельствам, лишь в ночь на 1
апреля месяца текущего года, но что независимо от сего дела мы завязали
сношения с Охтенским заводом, в котором нам удалось произвести известный
взрыв, происшедший 16 апреля с.г.
За все время нашего отсутствия мы вышеупомянутым лицам посылали с
разных мест нахождения нашего в России письма и телеграммы по данным нам
адресам, но не знаем, были ли получены наши письма и телеграммы. Вслед за
совершением взрыва моста нами было послано в Бухарест специальное лицо,
которое нами было лично уполномочено подробно переговорить с полковником
Шеллендорфом и Люднером в Бухаресте, но лицо это провалилось и задержано на
границе. Вследствие этого случая, из боязни личного задержания, мы
пробрались в Финляндию, откуда через Англию и Францию добрались до
Швейцарии, как пункта, более удобного для дальнейших переговоров.
В подтверждение всего вышеизложенного, мы представили французские
газеты с описанием взрыва моста в России, имеющего стратегическое значение,
и вырезки из газет об Охтенском взрыве. Мы объяснили, что, вероятно, по
цензурным условиям о взрыве моста сообщено в русских газетах не было, так
как это произошло далеко от центра России, а сообщение о взрыве мастерской
завода объяснили тем, что это произошло в столице, так сказать, на виду у
всех и что поэтому скрывать это происшествие было невозможно, и что для
оправдания этого факта нужно было издать правительственное сообщение,
которое указало в происшествии, как причину, несчастный случай.
Во время рассказа немецкому полковнику фон Бисмарку о взрыве мастерской
в Охтенском заводе я заметил его удивление и тонкую ироническую улыбку, не
сходившую с его лица за все время нашего повествования об этой мастерской.
Для меня стало ясным, что об этом происшествии у него имеется какое-нибудь
совершенно определенное понятие и что нашим словам он не верит.
Психологические мои догадки подтвердило дальнейшее поведение Бисмарка,
который, не интересуясь вовсе взрывом мастерской, быстро перешел к
расспросам о мосте. Показывались газеты с заметками о взрыве; говорилось,
что со всех мест России посылались телеграммы по данным нам адресам;
указывалось на массу препятствий, какие пришлось преодолеть, пока удалось
совершить взрыв моста, упоминалось, что в первоначальной организации этого
дела произошел провал взрывчатых веществ, которые были захвачены полицией,
вследствие чего само совершение взрыва моста пришлось оттянуть до более
удобного момента, которым и воспользовались 1 апреля с.г. и т.д.
После этих объяснений, по-видимому, создалось более или менее
благоприятное впечатление, вернее, не чисто деловое, официальное, так как он
сказал, что, к сожалению, майора Лаферта уже нет в Константинополе, откуда
он переведен. Куда переведен, не сказал. Спрашивать было неудобно. После
всего того он нам обещал немедленно послать телеграмму в Берлин За
указаниями, высказав предположения, что о нас последуют запросы и в
Константинополь, но что ответ о нас последует, вероятно, дней через 5. Для
сношения с нами я дал ему адрес до востребования в г. Цюрих на имя Тибо. При
этом просил посылать только простые письма, так как у меня нет паспорта и
эта фамилия вымышленная. Адрес этот я собственноручно записал карандашом
(измененным почерком) в записную книжку упомянутого немецкого полковника,
который, вынув книжку из кармана, попросил меня записать свой адрес. Я
пояснил, что не живу в Цюрихе, но что буду там через 3 - 4 дня, а что теперь
я еду в Женеву, где должен буду иметь свидание с некоторыми товарищами,
которых думаю пригласить с собой в будущем на дела.
В этот момент полковник Бисмарк заметил мне: "Сколько уже лиц являлось
по делу этой Охты", - и махнул при этом рукой, усмехнувшись. Мы сделали
удивленные лица и ответили, что очень хотели бы видеть этих лиц.
На основании вышеизложенного у меня сложилось убеждение, что у немцев
по делу взрыва на Охтенском заводе имеется какое-нибудь, как я уже говорил
об этом, совершенно определенное понятие, а именно:
1) либо им известно, что это происшествие - действительно несчастный
случай;
2) либо, что это дело рук их агентов, хорошо им известных.
При таких обстоятельствах мы расстались.
Не получая никакого ответа в течение 9 дней, я решил еще раз повидаться
с Бисмарком и поторопить последнего с ответом, исходя из тех соображений,
что Бисмарк в разговоре может о чем-нибудь проболтаться, что может оказаться
полезным для наших общих соображений.
Отсутствие ответа из Берлина я начал истолковывать тем, что немцы через
свою агентуру наводят справки относительно взрыва в России. Во второй раз мы
сначала спросили его по телефону, не получено ли им- каких-либо известий для
нас. Узнав, что у него ничего для нас не имеется, попросили его назначить
нам время для личных переговоров, так как мы хотим оставить ему наш новый
адрес. После некоторого колебания он согласился нас принять, и мы были
приняты вторично, 16 мая с.г., в субботу в 5 часов пополудни, в той же самой
комнате посольства, но в присутствии какого-то господина, который занимался
в той же комнате какими-то чертежами. Судя по внешности и манерам, господин
этот производил впечатление военного. В наш разговор он не вмешивался.
При этом вторичном свидании фон Бисмарк любезно объяснил, что его роль
в данном случае сводится только к посредничеству, что он своевременно
сообщил в Берлин обо всем по телеграфу и что получение ответа, вероятно,
задерживается массой работы и рассылкой нужных людей, поэтому нам надлежит
терпеливо ждать. Если же нам нужны деньги, то он еще раз протелеграфирует в
Берлин и испросит указаний. В ответ на это мы ему возразили, что деньги нам
пока совершенно не нужны и что этот вопрос нас меньше всего интересует.
Следуемые нам деньги мы сможем получить впоследствии, так как мы взялись за
исполнение их поручений не по материальным расчетам, а из побуждения
политического характера, как революционеры.
Ввиду этого мы настаиваем на скорейшем свидании с кем-либо из их среды
с целью продолжения других дел и установления связей на этот предмет. Все
это делается потому, что средства сообщения теперь затруднительны, время
идет, а каждый день ожидания только тормозит дело. Разговор этот произвел на
полковника Бисмарка очень выгодное впечатление, и он сказал, что вновь обо
всем телеграфирует в Берлин.
При таких обстоятельствах мы расстались вторично. Ввиду неопределенного
положения я уехал, сказав Шарлю, чтобы последний дальнейшие отношения вел
самостоятельно и лишь в крайнем случае в добывании агентурных сведений
обращался за помощью к нам, - в моем лице, - и ни в каком случае не
соглашался ехать для переговоров, если таковые последуют, в Австрию или
Германию.
И думаю, что немцы, несомненно, наводят справки по делу взрыва моста и
что после этих справок к нам могут отнестись, в лучшем случае, как к
шантажистам, а в худшем - вплоть до самых неприятных последствий, но в
интересах розыскного дела, преследуя исключительно надежды добыть хоть
какие-нибудь полезные сведения, при таком положении можно было бы рискнуть
доказывать немцам, что их агентура и сведения неверны или они просто не
осведомлены, так как взрыв мастерской Охтенского завода произведен только
благодаря нам и что в доказательство этого мы можем, находясь в Швейцарии,
непосредственно связать немцев с нашим товарищем-революционером, служащим в
конторе Охтенского завода, который устроил взрыв в заводе и может
организовать еще лучшие взрывы и дать немцам полное объяснение всего, что их
может интересовать там.
Исполнение такой ссылки немцам можно было бы осуществить помещением в
контору Охтенского завода какого-либо агента полиции, который нами мог бы
быть указан как наш товарищ-революционер. Такой вымысел дал бы возможность
обнаружить немецких агентов, находящихся в России, если бы таковые
обратились к указанному нами им лицу".
Из других донесений, как Литвина, так и самого Долина, видно, что
переговоры с немцами происходили не только в Берне, но и в Константинополе,
где представителем немцев являлся некий Бернштейн, причем разговоры велись
не только о взрыве Охтенского завода и мостов, но и о взрыве черноморского
дредноута "Мария".
Из бумаг заграничной агентуры видно, что Департамент полиции через
Красильникова запретил Долину и Литвину входить в переговоры с немцами об
организации каких бы то ни было взрывов и разрешил лишь переговоры об
организации стачек и забастовок Исполнил ли это приказание Долин,
неизвестно...
Как бы там ни было, охтенские заводы пострадали от взрывов, дредноут
"Мария" взлетел на воздух. Долин покончил свою жизнь самоубийством, а в
одном из русских банков у него оказалось несколько десятков тысяч рублей...
О контрразведке, которая была поручена Красильниковым французским
гражданам Бинту и Самбену, имеется в архивах заграничной агентуры громадное
число документов, сам же Бинт показал следующее:
"С момента объявления войны на меня была возложена специальная миссия -
организовать доставку сведений, шпионаж и контршпионаж при помощи
швейцарцев, говорящих по-немецки, которых я должен был направлять со
специальными поручениями в Германию и Австрию. Я дал подробнейшие сведения о
лагере около Гамбурга, где немцы обучали около восьмисот молодых финляндцев
(фамилии многих из них я сообщил), которые предназначались для сформирования
офицерских кадров в случае финляндского восстания против России, которое
немцы хотели поднять; все мои доклады, - не . без скромности заявляет
Бинт, - давали очень полные указания о положении в срединных империях
военного и транспортного дела, организации тыла, народных настроений, цены
продуктов и т.д.
В Скандинавии, главным образом, в Стокгольме и в Бергене, было также
организовано собирание нужных сведений и контрщпионаж при помощи преданных
агентов из шведов и датчан; вся эта организация в Скандинавии работала очень
хорошо под управлением г-на Самбена... В Стокгольме, между прочим, наш агент
несколько раз видел г-на Протопопова - министра внутренних дел в гостях у
немецкого министра в Стокгольме... Я очень много поработал при организации
всех этих предприятий, работал я из-за патриотизма, - трогательно
подчеркивает гражданин Бинт, - я рисковал своей свободой, я два с половиной
месяца сидел в Швейцарии в предварительном заключении и был освобожден
только ввиду моего болезненного состояния...
Один из моих лучших швейцарских агентов - Брей-зинер - после семи
поездок в Германию й в Австрию был в восьмой раз арестован в Австрии и умер
после девяти месяцев предварительного заключения в тюрьме в Карлсруэ; другой
мой швейцарский агент И. пробыл в швейцарской тюрьме за контршпионаж, и я
тщетно просил для него хотя бы. маленького вознаграждения..."
В заключение гражданин Бинт просит Временное правительство за свою
36-летнюю службу назначить ему пенсию вместо 400 франков в месяц, следуемых
ему за первые 25 лет, - 500 франков.
Другой французский агент Самбен показал, что во время настоящей войны
ему было поручено организовать шпионаж и контршпионаж в Скандинавии, главным
образом, по следующим вопросам: собрать сведения о немецкой деятельности в
Швеции и Финляндии, имеющие целью поднять сепаратистское восстание против
России; о немецком шпионаже в Стокгольме и на русско-шведской границе
(Торнео-Ханаранда) и, наконец, о незаконной торговле русскими кредитными
рублями, производившейся через Торнео при содействии некоторых русских
чиновников.
"Благодаря своим связям, - говорит Самбен, - я мог представить много
докладов по всем этим вопросам, и, наконец, я пригласил в Стокгольм очень
обстоятельного человека, говорящего по-шведски, который сумел привлечь к
этому делу нескольких лиц, оказавших нам большие услуги, состоявшие, главным
образом, в разоблачении нескольких германских шпионов..."
За свои заслуги в области военного шпионажа заведующий заграничной
агентурой Красильников получил чин действительного статского советника.

НОВЫЙ СЫСК ДЛЯ НОВОЙ ВЛАСТИ

Этим и кончается эпопея заграничной агентуры...
Уже на третий день после Октябрьского переворота был принят декрет об
организации рабоче-крестьянской милиции, а некоторое время спустя - декреты
о народных судах и революционных трибуналах.
"Перед нами во весь рост стоят два наших смертельных врага, - говорил
Ленин, - перед нами во всеоружии готовые растерзать революцию внешние и
внутренние враги..."
Особое значение имело создание специального органа, способного вести
борьбу с контрреволюцией и "отвечать на ее происки репрессией, беспощадной,
немедленной..."
Необходимость образования такого органа и его задачи были определены в
письме Ленина к Дзержинскому от 7 декабря 1917 года. Выступая в тот же день
с докладом на заседании Совнаркома, Ф.Дзержинский говорил:
"Наша революция в опасности. Контрреволюция действует по всей стране, в
разных местах, вербуя отряды... Мы должны послать на этот фронт, самый
опасный и самый жестокий, решительных, твердых, преданных, на все готовых
для защиты завоеваний революции товарищей".
Так 20 декабря 1917 года была создана Всероссийская чрезвычайная
комиссия по борьбе с контрреволюцией и саботажем. Во главе ее стал
Ф.Дзержинский. Членами коллегии ВЧК Совнарком назначил Д.Евсеева,
Н.Жиделева, И.Ксенофонтова, Я.Х.Петерса. Позже в коллегию ВЧК в разные годы
входили В.А.Аванесов, Г.И.Бокий, И.П.Жуков, М.С.Кедров, М.Я.Лацис,
В.Н.Манцев, В.Р.Менжинский, И.С.Уншлихт, С.Г.Уралов, В.В.Фомин и другие.
ВЧК явилась первой исторической формой советских органов
государственной безопасности.
В первые два месяца она обладала правом лишь на осуществление розыска и
на производство предварительного следствия. Все возбужденные ею дела
передавались на рассмотрение в ревтрибуналы. Потом полномочия ВЧК были
существенно расширены.
Ленин придавал большое значение отбору руководителей ВЧК "Сюда надо
найти хорошего революционного якобинца", - говорил он, имея в виду
решительность и безжалостность к врагам.
Четырнадцать месяцев спустя ЦК РКП (б) в специальном обращении к
чекистам так оценивал ситуацию, возникшую в конце 1917 года:
"Борьбу с контрреволюционными элементами надо было вести самую
решительную, энергичную, беспощадную, ни перед чем не останавливаясь.
Судебные учреждения Советской республики решить эту задачу не могли.
Необходимость особого органа беспощадной расправы признавалась всей нашей
партией сверху донизу. Наша партия возложила эту задачу на ВЧК, снабдив ее
чрезвычайными полномочиями и поставив в непосредственную связь с партийным
центром".
ВЧК создавалась как руководящий орган борьбы с контрреволюцией и
саботажем на территории всей страны.
Публикуется обращение "Ко всем Советам на местах" с призывом немедленно
приступить к организации чрезвычайных комиссий.
В июле 1918 года при ВЧК и губчека были созданы железнодорожные отделы,
а на крупных железнодорожных станциях, узловых пунктах, конечных пограничных
станциях - железнодорожные отделения губчека.
Развертывание военных действий на фронтах гражданской войны вело к
созданию фронтовых и армейских чрезвычайных комиссий. Для руководства ими
при отделе по борьбе с контрреволюцией ВЧК был создан военный отдел. В
соответствии с указанием Совнаркома 1 - 3 декабря 1918 года вместо фронтовых
и армейских чрезвычайных комиссий были образованы особые отделы, задача
которых состояла в ведении борьбы со шпионажем и контрреволюцией в частях и
учреждениях Красной Армии по всей стране.
Одним из первых шагов работы ВЧК было задержание 18 декабря нескольких
членов "Союза защиты Учредительного собрания" (И.Г.Церетели, В.М.Чернова,
Ф.И.Дана, А.Р.Ш-ца и других - всего 12 человек). Это задержание было
произведено членом коллегии ВЧК Щукиным по ордеру, подписанному Дзержинским
и Ксенофонтовым.
Левые эсеры, которые входили тогда в состав Совнаркома, протестовали
против этого ареста, а их представители в правительстве нарком юстиции
Штейнберг и член коллегии Наркомюста Карелин, используя свое служебное
положение, освободили задержанных.
В аппарате ВЧК число сотрудников тогда доходило только до 40 человек,
включая шоферов и курьеров.

АРЕСТ В ЛЕВШИНСКОМ ПЕРЕУЛКЕ

В середине мая 1918 года одной из сестер милосердия Покровской общины
было сделано заявление командиру латышского стрелкового полка в Кремле, что
в ближайшие дни в Москве ожидается восстание и особенно жестоко будут
расправляться с латышскими стрелками. Об этом ей рассказывал влюбленный в
нее юнкер Иванов, находящийся на излечении в Покровской общине. Последний ее
умолял покинуть на это время Москву, дабы избегнуть неприятностей и
опасности.
Этому заявлению нельзя было отказать в серьезности. Заявление передали
в ВЧК. Последняя немедленно установила наблюдение за Ивановым и скоро
обнаружила, что тот часто заходит в Малый Левшинский переулок, дом 3. Там
постоянно собиралось много народу, поэтому решили произвести обыск во время
одного из сборищ. В квартире было обнаружено 13 человек: Иванов, Перфенов,
Сидоров, Висчинский, Голиков и другие. На столе среди прочих бумаг был
найден набросок схемы построения пехотного полка и небольшая сумма денег, от
которой все отказывались. При личном обыске обнаружена программа "Союза
защиты родины и свободы", перепечатанная на машинке, картонный треугольник,
вырезанный из визитной карточки, с буквами ОК, пароль и адреса в Казани.
При допросе Иванов сознался, что он был введен в "Союз защиты родины и
свободы" Сидоровым. Он же показал, что в этой организации состоят офицеры
Парфенов, Сидоров, Пинка, Висчинский, Никитин, Литвиненко, Виленкин и
другие.
Организатором московской организации был Пинка, он же Альфред. Адрес
последнего был установлен при допросе, а он сам после приезда из деревни,
куда ездил к родным, арестован. Пинка, в свою очередь, сознался и изъявил
согласие выдать всю организацию при условии дарования ему жизни. Это ему
было обещано. Тогда он показал следующее:
"Ввел меня в организацию Гоппер Карл Иванович. Наша организация
придерживается союзнической ориентации, но существует еще и немецкая
ориентация, с которой мы хотели установить контакт, но пока это не удалось.
Эта немецкая ориентация самая опасная для Советской власти. Она имеет много
чиновников в рядах советских организаций.
Во главе этой организации стоит от боевой группы генерал Довгерт. В
курсе дела инженер Жилинский. По данным, исходящим из этой организации,
Германия должна была оккупировать Москву в течение двух недель (к 15 июня).
В этой же организации работает князь Кропоткин, ротмистр, и полковник
Генерального штаба Шкот.
Эта организация имеет связь с Мирбахом, германским послом в Москве. Она
устраивает регулярно смотр своим силам, выделяя своих членов условными
знаками, как-то: в шинелях нараспашку, красными значками в условленных
местах и т.п. Смотр происходит на улицах в бульварах. Цель этой
организации - установить неограниченную монархию. Наша организация
называлась "Союзом защиты родины и свободы". Цель - установить порядок и
продолжать войну с Германией.
Во главе нашей организации стоит Савинков. Он побрился, ходит в красных
гетрах и в костюме защитного цвета. Начальник нашего штаба - Перхуров.
Сильное пособие мы получали от союзников. Получали в деньгах, но была
обещана и реальная сила. Наши планы были таковы: при оккупации Москвы
немцами уехать в Казань и ожидать там помощи союзников. Но союзники ожидали,
чтобы мы создали правительство, от лица которого бы их пригласили
официально. Правительство было уже намечено во главе с Савинковым.
Цель - установить военную диктатуру.
Казанская организация насчитывает 500 человек и имеет много оружия. 29
мая отправились в Казань квартирьеры. Явиться они должны по адресу: северные
номера, спросить Якобсона, отрекомендоваться от Виктора Ивановича для связи
с местной организацией.
Из политических партии к нашей организации принадлежат: народные
социалисты, социал-революционеры и левые кадеты, а сочувствовали даже
меньшевики, но оказывали помощь только агитацией, избегая активного участия
в вооруженной борьбе.
По Милютинской, 10 живет фон дер Лауниц, он служит в Красной Армии
начальником эскадрона. Он тоже состоит в организации.
Торгово-промышленные круги принадлежат к немецкой ориентации. Наш
Главный штаб имеет связь с Дутовым и Деникиным, ставшим на место Корнилова.
Новое донское правительство - работа Деникина.
Из адресов я знаю Виленкина, присяжного поверенного: Скатертный пер., 5
а, кв. 1. С ним связь поддерживал Парфенов. Он - заведующий кавалерийскими
частями.
На Левшинском, 3 был штаб полка. Право заходить туда имели только
начальники и командиры батальонов. Один человек должен был знать только
четырех. Все устроено строго конспиративно. Адрес Главного штаба -
Остоженка, Молочный пер., дом 2, кв. 7, лечебница.
Начальник продовольственной милиции Веденников тоже состоял в
организации. Через него получались оружие и документы. Цель вступления в
продовольственную милицию - получить легальное существование, вооружение и
документы.
Дружинники получали следующее жалованье: командиры полков и батальонов
по 400, роты - 375 рублей, взвода - 350. Солдатам предлагалось выдавать 300
рублей.
Пока в составе дружины были только офицеры. В пехоте нашей числилось в
Москве 400 офицеров. Сколько было кавалерии, не знаю.
Из наших людей часть работает в Кремле. По фамилиям не знаю. Один из
них по виду высокого роста, брюнет, георгиевская петлица на шинели, лет 23 -
24, стриженые усы, без бороды.
В гостинице "Малый Париж", Остоженка, 43, можно встретить начальника
штаба и тех, кто с докладом приходил. Там живет Штрейдер, офицер, принимает
между 4 и 5, спросить Петра Михайловича.
В 19-й версте от Москвы по Нижегородской железной дороге имеется дача,
в которую недавно переселилась одна парочка. Недалеко от дачи на железной
дороге два моста, под которыми подложен динамит в целях взрыва советского
поезда при эвакуации из Москвы,
Наши организации имеются в Ярославле, Рязани, Челябинске и приволжских
городах. Было условлено, что японцы и союзники дойдут до линии Волги и тут
укрепятся, потом продолжат войну с немцами, которые, по данным нашей
разведки, в ближайшем будущем займут Москву. Отряды союзников составлялись
смешанные, чтобы ни одна сторона не имела перевеса, участие должны были
принимать американцы. Семеновские отряды пока действовали самостоятельно, но
связь все же хотели установить".
При помощи того же Пинки были установлены казанские адреса и немедленно
посланы туда уполномоченные ЧК Воспользовавшись паролем, им удалось
связаться с казанским штабом и всех арестовать.
После таких реальных услуг Пинка был освобожден. Но своего обещания
продолжать раскрытие этой организации он не сдержал и скрылся. Уже в августе
напали на его след под Казанью, где он командовал белогвардейским
батальоном.
На этот раз организацию разгромить окончательно не удалось. Она еще
долго живет и устраивает восстания в Муроме, Рыбинске и Ярославле. Только со
взятием Ярославля она перестает существовать. Большинство ее членов
перекочевывает к чехословакам, а часть переходит во вновь образованную
организацию "Национальный центр".
А начиналось все так Немедленно после Октябрьского переворота, которому
офицерские и юнкерские силы, руководимые Александровским училищем,
сопротивлялись в Москве и долго и не бесславно, и в Москве, и в разных
других городах России возникли во множестве тайные военные, почти
исключительно офицерские организации сопротивления. В Москве их
насчитывалось до десятка. Среди них были совершенно независимые организации,
руководимые ранее сложившимися офицерскими союзами и обществами. Другие
образовывались при политических партиях под руководством кадетов,
социалистов-революционеров и социал-демократов меньшевиков, монархистов и
других.
Наконец, так как в это же время возникли политические новообразования,
состоявшие из обособленных до того времени общественных групп,
новообразования, ставившие себе целью борьбу с большевиками и возрождение
России, то некоторые офицерские элементы сгруппировались около них.
Наблюдалось, таким образом, чрезвычайное дробление и распыление сил.
Казалось бы, общая цель должна была объединить все усилия, направленные к ее
достижению, и всех людей, любящих свою родину. Но еще были сильны и не
изжиты политические секты, и потому вместо единой и мощной организации
существовали разрозненные кружки. Было много попыток объединить их, но
попытки кончались ничем, главным образом потому что за дело объединения и
организации брались или люди, не обладавшие организаторским талантом, или
партийные, или недостаточно известные.
В это время развала и полного разброда сил прибыл в Москву с Дона
Б.В.Савинков, член Гражданского совета при генерале Алексееве, с
определенным поручением последнего организовать и, по возможности,
объединить офицерские силы Москвы без различия партий и направлений на
единой патриотической основе, а также связаться с московскими общественными
элементами.
Для исполнения этого общего поручения Савинковым и основан тайный "Союз
защиты родины и свободы", имевший ближайшей целью свержение большевистской
власти. Момент для образования такой тайной организации был исключительно
трудный. С полудюжиной людей в качестве помощников, с пятью тысячами рублей
основного и организационного капитала было так же трудно вести серьезную
работу в Москве, как и в песчаной пустыне. Единственным элементом, искренне
и безоглядно пошедшим на зов борьбы за родину, за позабытую Россию, было все
то же истерзанное, измученное и оскорбляемое русское офицерство. Организация
сразу же приняла военный характер, ибо пополнялась и расширялась почти
одними офицерами.
Неожиданная крупная денежная помощь от Масарика позволила сразу же
повести дело на широкую ногу. К середине марта удалось создать большой и
сложный аппарат, работавший с точностью часового механизма.
В учреждениях штаба, начальником которого был полковник А.П.Перхуров,
было занято от 150 до 200 человек. Имелись отделы формирования и вербовки
новых членов, оперативный отряд и т.д. - целое сложное боевое хозяйство,
подчиненное единой, приводившей его в движение и направлявшей воле.
Летом 1918 года "Союз" достиг наибольшей силы и развития, каких только
можно достигнуть в условиях тайного сообщества, при наличности полицейского
сыска разных "комиссий по борьбе с контрреволюцией", постоянных угроз
обысков, арестов и расстрелов.
Наступил тот психологический момент, когда организация должна была или
немедленно выйти из подполья на свет Божий, или же начать неизбежно
внутренне разлагаться. С технической стороны все обстояло прекрасно: были
деньги, были люди, были возможности вложить в общее русское дело и свою долю
боевого участия.
"Русские себе добра не захотят, доколе к оному силой принуждены не
будут", - писал ученый Сербии Юрий Крижанич о наших прадедах еще в смутные
дни Московского государства.
"Союз" к этому времени обладал достаточными силами, чтобы неожиданным
выступлением захватить Москву. Но после зрелых размышлений этот план был
отвергнут. Выступать в Москве значило заранее обречь все предприятие на
неудачу, захватить наиболее важные стратегические пункты страны, арестовать
Совет Народных Комиссаров и тд. не представляло особых трудностей. Но,
захватив город, нужно еще было в нем суметь продержаться; сделавшись
хозяевами положения в центре с миллионным населением, нужно было взять на
себя обязательство прокормить все эти сотни тысяч голодающих ртов. Первое
было чрезвычайно трудно ввиду присутствия в Москве значительного числа
организованных и вооруженных германских военнопленных, негласно находящихся
под командой германских офицеров, и особенно ввиду возможности немедленного
движения на Москву регулярных германских войск с германо-большевистского
фронта.
Второе представлялось почти невозможным благодаря полному развалу
транспорта и предварительному разгрому большевиками всех продовольственных и
общественных организаций. Новая власть не смогла бы удовлетворить связанные
с нею надежды населения на улучшение жизни и тем самым неизбежно должна была
бы опорочить то дело, во имя которого был бы произведен переворот.
Вместо московского плана штабом организации был разработан и принят
план захвата Казани. К выполнению этого плана и свелась работа организации:
были намечены воинские части для эвакуации, определены пункты
предварительной незаметной их концентрации, посланы квартирьеры и тд.
Но в самый разгар подготовительной работы произошло то, что очень часто
разрушает во всякого рода тайных сообществах самые строго и тщательно
обдуманные планы: на квартире у командира одного из полков, благодаря его
собственной неосторожности, внезапно провели обыск. Были найдены документы,
указывающие на существование "Союза" и его цели, и, что всего важнее, был
найден план эвакуации этого штаба в Казань, открывший советским властям не
только готовившийся против них заговор, но и место его выполнения. Но центр
организации уцелел и продолжал работать ускоренным темпом по созданию нового
плана восстания.
Время для этого было самое выгодное. Чехословаки подняли мятеж, под
руководством правых эсеров обосновались в Самаре и стали распространяться на
восток и вверх по Волге. На Мурмане началось наступление союзников.
Поднявшие восстание не очутились бы в одиночестве: и с Приволжья, и с Севера
им протянулась бы рука помощи союзников. Рассчитывая на это, они рискнули и
подняли целый ряд восстаний в Муроме, Рыбинске, Елатьме и Ярославле.
В ночь с 5 на б июля Ярославль был захвачен отрядом полковника
Перхурова, начальника штаба "Союза защиты родины и свободы". Героическая
защита им города в течение 17 дней против постоянно прибывающих сил
противника общеизвестна. Здесь придется только объяснить, почему Ярославль
не получил ниоткуда помощи и был предоставлен самому себе. Весь план был
основан на захвате Рыбинска и находящихся в нем огромных артиллерийских
запасов. Ярославское и рыбинское выступление организационно были связаны
одно с другим и одно без другого теряли самостоятельное значение. Но
выступление в Рыбинске потерпело неудачу. Один из членов местной организации
выдал план восстания большевикам, пришедшие ночью к артиллерийским складам
отряды попали в засаду. Часть складов была все-таки захвачена, но
воспользоваться ими не удалось. После нескольких часов упорного
ожесточенного боя пришлось отступить.
Рыбинск остался в руках большевиков, и тем предрешена была судьба не
имевшего снарядов Ярославля.
Восстание в городе Елатьме Тамбовской губернии произошло в начале 1918
года. Оно относится еще к числу тех многочисленных, организованно не
связанных вспышек, которые были так часты в то время. Но в то же время
главные участники елатьминского восстания уже связаны с "Союзом защиты
родины и свободы", в котором они потом занимают ответственное место.
Дружина, организованная в Елатьме в конце сентября 1917 года исключительно
для охраны порядка в городе, становится благодаря разгрому арсенала
вооруженной организацией и начинает действовать против только что
образовавшейся уездной советской власти.
К этому времени в город переехали на постоянное жительство уездные
помещики. Они, действуя именем и авторитетом дружины, совершают экспедиции в
уезд вывозят из имений инвентарь и т.п. Город в лице городской думы не
принимает никаких мер к пресечению этих действий. Более того, городская дума
распределяет между жителями вывезенный с завода Девишева весь сухой крахмал,
зная, что этот крахмал взят на учет местным земельным комитетом. На
ультимативное требование Советской власти выдать бывших помещиков и
начальника районной милиции городская дума отвечает отказом. В выборах
уездного Совета город все-таки отказывается принимать участие. Городская
дума не выступала бы так открыто, если бы не чувствовала, что за ней стоит
определенная реальная сила в лице городской дружины.
В результате ЧК арестовала чуть ли не треть населения Елатьмы. После
муромского восстания тоже арестовали несколько сот граждан.

ГРАФИНИ ИЛИ БАНДИТКИ?

О сыске, производимом ВЧК в то время, можно узнать, просмотрев газеты и
документы того времени.

Сообщение Петроградской чрезвычайной комиссии о разоружении анархистов
23 апреля 1918 г.

Опубликовано сообщение чрезвычайной комиссии по борьбе с
контрреволюцией и спекуляцией по поводу борьбы с анархистами.
В этом обращении указывается: Петербургский Совет рабочих и солдатских
депутатов, Комиссариат по внутренним делам, районные советы Петербурга и
чрезвычайная комиссия по борьбе с контрреволюцией и спекуляцией неоднократно
обращались к населению с предложением сдать оружие в соответствующие
учреждения Советской власти или обзавестись разрешениями петербургских
районных советов. Различные группы и отдельные лица, именующие себя
анархистами или входящие в состав федерации анархистов, продолжали
игнорировать это требование Советской власти и не только не сдавали оружие,
но и разными нелегальными способами увеличивали его количество.
Неизвестно, откуда доставлялись документы: наблюдалось движение среди
подозрительных и хорошо известных уголовному розыску лиц. В последнее время
стали поступать сведения, что подложные ордера на обыски и аресты
фабрикуются лицами, именующими себя анархистами или входящими в состав
федерации анархистов.
Комиссия по борьбе с контрреволюцией и спекуляцией с.санкции Совета
комиссаров Петербургской трудовой коммуны решила разоружить анархистов во
всех известных ей клубах и помещениях. Разоружение совершено было позже,
утром 23 апреля, и прошло в полном порядке, без кровопролития, без всяких
эксцессов.
Только за московской заставой, когда везли пулеметы и оружие,
отобранное у анархистов, одна красная рота захватила их вместе с грузовиками
и хотела разоружить и даже расстрелять солдат, сидевших на грузовиках. Часть
этих красных, по заявлению командира нашего отряда, была пьяна, а другая
часть была введена кем-то в заблуждение и полагала, что разоружают красных.
После переговоров красные выдали пулеметы, но не выдали винтовок и патронов.
Командиру отряда пришлось дать холостой выстрел из орудия, чтобы добиться
выдачи винтовок. Тем инцидент уладился.
Доводя об этом до всеобщего сведения, чрезвычайная комиссия заявляет,
что в полном контакте с другими организациями Советской власти и подчинении
всем декретам она никакой борьбы с идейным анархизмом не вела и не ведет.
Она признает полную свободу агитации и организации на общих с другими
партиями основаниях для анархистов, не вступая в критику теории власти
анархистов и в полемику с ними.
Чрезвычайная комиссия предлагает им, как и всем гражданам, считаться в
своих действиях с постановлениями Советской власти и содействовать Советской
власти в выявлении среди анархистов преступников, позорящих в числе прочих
теорий и учений и идейный анархизм.

Сообщение газеты "Известия" о разоблачении контрреволюционной
организации, снабжавшей деньгами и людьми банды Корнилова и Каледина.
28 апреля 1918 г.

Всероссийской чрезвычайной комиссией по борьбе с контрреволюцией
закончено следствие по делу о контрреволюционной деятельности организации, в
которой принимал участие ряд лиц, поставивших себе, по-видимому, целью
содействие всеми способами усилению контрреволюционных сил в стране и,
главным образом, снабжение материальными средствами и людским составом банды
Корнилова и Каледина на Дону. В числе обвиняемых по делу лиц привлекаются
американский подданный Бари, бывшие офицеры Громов, Кривошеий, графиня Н.,
приват-доцент Московского университета Ильин, Халафон и др.
Согласно данным, добытым следствием, исключительную роль в
контрреволюционной организации играл В.А.Бари, который был арестован по
ордеру чрезвычайной комиссии 14 апреля в Москве. От него протягивались
различные нити, связывающие его деятельность с рядом других лиц.
Найденная при обыске у Бари переписка и счета на уплату денег ударникам
и офицерам обнаруживают, что организация работала интенсивно, приобретала
известность и авторитетность среди элементов, настроенных контрреволюционно.
Данные следствия указывают, что главное направление, в котором развивалась
деятельность Бари, было снабжение офицеров, желающих ехать на Дон к
Каледину, деньгами. В этом же направлении действует и другое лицо - графиня
Н., снабжающая путешественников довольствием на дорогу и помогающая в то же
время материально пострадавшим после Октябрьского переворота
контрреволюционерам.
Из Москвы организация протягивала нити для сношения с провинцией. Там
на местах везде готовилась почва для создания оплота контрреволюции. Капитан
Кривоше-ин едет от Бари с поручением в Тамбов для передачи денег офицерам
ударного батальона. Средства тратятся большие; в найденных счетах у Бари
отмечено существование большого прихода: по-видимому, пожертвования от лиц,
скрытых инициалами. Специальное лицо занято формированием значительного
отряда в 1500 человек для отправки его под видом красногвардейцев в
распоряжение генерала Алексеева. Это лицо, как устанавливает следствие,
имеет связь с Савинковым. Графиня Н. приобретает обмундирование в тысячу пар
сапог, получая у Бари деньги. Крупные суммы выдаются прапорщику Халафову и
другим лицам. Есть указания на существование конспиративного "кабинета
воссоздания России". Найдены планы с изображением расположения улиц
некоторых районов Москвы с условными обозначениями на плане.
Наименование организации скрыто в следующих инициалах: ЦКБОО.

Обращение Председателя ВЧК Ф.Э Дзержинского в Президиум ВЦИК с просьбой
пополнить ВЧК идейно выдержанными товарищами.

29 апреля 1918 г.
Товарищи!
Приняв на себя большую и ответственную работу борьбы с врагами
революции и всякого рода вредителями ее, Всероссийская чрезвычайная комиссия
в лице своих товарищей по мере сил и возможности твердо и неуклонно шла по
пути поставленных ей задач.
В настоящее время в силу внешних и внутренних условий перед нами стоит
перспектива колоссального увеличения работы как в количественном отношении,
так и в смысле интенсивности ее.
Отечественная контрреволюция при содружестве и почти открытой поддержке
мирового империализма, с одной стороны, с другой - капиталисты и спекулянты
также, как отечественные, так и иностранные, определенно стремящиеся внести
полную разруху и экономическое закабаление нашей страны, и, наконец,
недобросовестное, преступное отношение к своим обязанностям со стороны
некоторых должностных лиц, примазавшихся к революционным партиям и Советской
власти, - вот основные факторы текущего момента, делающие работу ВЧК не
только значительной по объему, но и крайне важной в общегосударственном
смысле.
От полноты, интенсивности и своевременности мероприятий, принимаемых
ВЧК, зависит, быть может, самое бытие Советской республики.
Работники Комиссии, уже перегруженные работою, в течение нескольких
месяцев оторваны, ввиду своей занятости, от какого бы то ни было общения со
своей партией, Советами и массами. Связь же эта необходима и для успешности
работы Комиссии и для привлечения самих масс к этой работе, без чего труды
ВЧК не могут быть плодотворны.
Мы просим вас, товарищи, отчетливо уяснить себе изложенные положения,
проникнуться их значением и прийти к нам с братской поддержкой путем
присылки новых работников в нашу Комиссию.
Знаем, что и вы не богаты работниками, но уверены, что все изложенное
выше дает нам право и уверенность, что хотя бы за счет напряжения своих сил
вы не откажете в помощи и дадите необходимое пополнение из своих рядов в
лице наиболее идейных ответственных товарищей для тяжкой, но необходимой
работы защиты нового строя, нашей рабочей революции.
С товарищеским приветом от лица всей Комиссии
Председатель Ф. Дзержинский. Управляющий делами ВЧК Пятницкий.

Из протокола заседания ЦК РКП(б) об усилении ВЧК новыми товарищами.

18 мая 1918 г.
Чрезвычайная комиссия.
Тов. Дзержинский выясняет острый недостаток в надежных товарищах в
чрезвычайной комиссии, собственную усталость и проч. Решено усилить комиссию
новыми товарищами. Перевести т. Лациса из Комиссариата по внутренним делам в
чрезвычайную комиссию, поручить Свердлову переговорить с т. Яковлевой,
Стуковым для привлечения их к заведованию отделом по борьбе с
контрреволюцией при чрезвычайной комиссии.

Из объявления ВЧК о борьбе с бандитизмом.

18 мая 1918 г.
Поставив себе задачей очищение Москвы и ее окрестностей от преступного
элемента, Всероссийская чрезвычайная комиссия по борьбе с контрреволюцией
решила в планомерных облавах захватить всех рыцарей уголовного мира. Для
этой цели был использован боевой отряд ВЧК, и в ночь на 15 мая был оцеплен
район Верхней и Нижней Масловки.
Между прочим, был захвачен ряд бандитов, терроризировавших Москву
дерзкими нападениями. По производству дознаний выяснилось, что задержанные
являются участниками ограбления военно-промышленного комитета по М.
Дмитровке, где налетчиками захвачено было 250 тысяч рублей. Та же шайка
ограбила кооператив Земского союза в Лебяжьем переулке на 196 тысяч рублей.
Ею же совершен
дерзкий набег на контору братьев Бландовых на Варварской площади, где
взято свыше 40 тысяч рублей.
Членами этой шайки совершен ряд других грабежей на сравнительно меньшие
суммы. Банда, захваченная в ночь с 14 на 15 мая, обладала обильным боевым
снаряжением (винтовки, револьверы, бомбы) и отличалась широкой
предприимчивостью...
При обыске у некоторых бандитов, между прочим, найдены трубки с
хлороформом. Дознанием установлен длинный перечень притонов, укрывающих
бандитов, для поимки которых приняты соответствующие меры. На месте
преступления пойманы и после допроса расстреляны следующие бандиты (следует
список).

Объявление организационного бюро о созыве Всероссийской конференции
чрезвычайных комиссий по борьбе с контрреволюцией и спекуляцией.
30 мая 1918 г.

Происшедшие события на Украине усилили и укрепили российскую
контрреволюцию и спекуляцию.
Контрреволюционеры, спекулянты, жулики разного рода, пробравшиеся в
советские учреждения, за последнее время действуют самым беспощадным и
наглым образом, что при обостренном продовольственном кризисе, хозяйственной
и железнодорожной разрухе, с одной стороны, и желании и необходимости
справиться с этим голодом и разрухой со стороны Советской власти - с другой,
диктует необходимость создания при Советской власти на всем пространстве
Советской России сильных, специально приспособленных органов борьбы, которые
повсеместно, в тесном контакте могли бы вести самую беспощадную борьбу со
всеми врагами Советской власти.
Принимая все это во внимание, Всероссийская чрезвычайная комиссия
наметила план организации таких боевых органов при Советах, каковыми должны
явиться повсеместно чрезвычайные комиссии по борьбе с контрреволюцией и
спекуляцией. Для этого ею созывается на 10 июня с.г. Всероссийская
конференция всех существующих при областных и губернских Совдепах
чрезвычайных комиссий. Там, где еще таковых нет, Совдепы должны немедленно
приступить к их организации, там же, где к этому времени таковые комиссии не
успеют сорганизоваться, должны представителей прислать Совдепы. Норма
представительства - по 2 человека от каждой комиссии или Совдепа. Порядок
дня:
1. Отчет ВЧК (Общее заседание).
2. Выработка конструкции чрезвычайных комиссий - сюда входит: общее
строение комиссии, органов борьбы от всероссийского до волостного, порядок
подчинения и контроля. (Секция).
3. Меры борьбы с контрреволюцией и спекуляцией, очищение советских
организаций от примазавшихся элементов и борьба с бандитизмом и
контрреволюционной печатью. (Общее заседание).
4. Постановка разведки. (Секция. Общее заседание).
5. Постановка делопроизводства и ведение дел. (Секция).
6. Финансовый вопрос.
7. Организация вооруженной силы.
8. Организация информации и связи.
9. Создание печатного органа чрезвычайных комиссий. На конференции
должны быть следующие секции: а) организационная, б) по организации
разведки, в) общая.
Делегатами могут быть только коммунисты (большевики) и левые
социалисты-революционеры.
Все делегаты должны привезти с собой письменные доклады по
контрреволюции, спекуляции и преступлениям по должности Советских властей.

ВЫСШАЯ МЕРА - РАССТРЕЛ

Сообщение ВЧК об аресте спекулянтов-попов.
2 июня 1918 г.

Всероссийской чрезвычайной комиссией по борьбе с контрреволюцией,
спекуляцией и саботажем накрыта компания попов, занимающихся темными делами.
Комиссар Всероссийской чрезвычайной комиссии, явившись для обыска на
квартиру известного миссионера-священника Восторгова, застал компанию за
бутылкой коньяка. На столе лежала кучка золотых крестов, ожерелья, брошки,
ордена и другие золотые вещи. В квартире Восторгова оказался епископ Ефрем,
который за свою черносотенную агитацию был арестован Забайкальским Советом и
выслан в Петербург в распоряжение чрезвычайной комиссии. Чрезвычайная
комиссия освободила тогда епископа, взяв с него слово, что он не будет
заниматься политикой. За бутылкой коньяка оказался священник Кар-неев,
редактор черносотенного журнала "Церковность", бывший присяжный поверенный
Крутицкий и петербургский купец 1-й гильдии Погарев.
Выпивка происходила по случаю незаконной продажи миссионерского дома на
Неглинном проспекте. Отец Восторгов, запродав ранее дом некоему Когану,
пытался продать его вторично Погареву. Продажа состоялась с благословения
патриарха Тихона.
У священника Восторгова найдено 2 револьвера, а священник Карнеев
бросил во время обыска свой револьвер в помойное ведро. Выяснилось, что
Восторгов торговал золотыми наперстными крестами. Кроме того, установлена
связь этой компании с Тобольском. Сердобольные попы хотели переслать
значительные суммы Николаю Романову.

Сообщение ВЧК о расстреле за государственную измену АЛ. и
ВЛ-Череп-Спиридовичей.
2 июня 1918 г.

По постановлению Всероссийской Чрезвычайной комиссии по борьбе с
контрреволюцией от 31 мая 1918 года расстреляны за государственную измену и
незаконную сделку по продаже акций на 5 миллионов Александр Артурович и
Владимир Артурович Череп-Спиридовичи, бывшие офицеры лейб-гвардии
Семеновского полка и директора правления Веселянских рудников и
"Чистяково-ан-трацит", а также их комиссионер и биржевой маклер Борис
Сергеевич Берлисон.

Постановление СНК об организации чрезвычайной комиссии по борьбе с
контрреволюцией на чехословацком фронте.
16 июля 1918 г.

Для успешной борьбы с возрастающей контрреволюцией на Восточном
внутреннем фронте в связи с чехословацким выступлением Совет Народных
Комиссаров поручает Лацису организовать при Совете Народных Комиссаров
Чрезвычайную комиссию по борьбе с контрреволюцией на чехословацком фронте.
Все комиссии по борьбе с контрреволюцией и саботажем при Советах
прифронтовой полосы непосредственно подчиняются ей.
Председатель Совета Народных Комиссаров
В. Ульянов (Ленин).

Из приговора военной коллегии Верховного трибунала при ВЦИК по делу
одного из организаторов Ярославского мятежа в июле 1918 г. АЛЛерхурова.
19 июля 1922 г..

Перхуров Александр Петрович, бывший генерал-майор, вступив в марте
месяце 1918 года в контрреволюционную организацию, именовавшуюся "Союзом
защиты родины и свободы", во главе которой стоял Б.Савинков, и состоя
начальником центрального штаба Союза, являлся активным руководителем и
организатором в контрреволюционных целях в ряде городов Советской республики
вооруженных восстаний, направленных к свержению рабоче-крестьянских Советов
и рабоче-крестьянского правительства, в осуществлении чего он, Перхуров:
1) через члена центрального штаба Дихгоф-Деренталя вошел в сношение с
представителями иностранных государств, в частности, с представителем
Франции Нулансом и представителем чехословаков Масариком, склоняя их на
вооруженное нападение на территорию РСФСР, и получал от них денежные
средства на организацию восстаний внутри республики, т.е. совершил деяние,
предусмотренное ст. 59 Уголовного кодекса;
2) находясь в должности начальника штаба центральной организации "Союза
защиты родины и свободы", объединял и руководил деятельностью местных
организаций Союза в городах Ярославле, Рыбинске, Муроме, Калуге и других,
поддерживая с ними связь и снабжая их оружием, деньгами и людьми.
В целях идейного объединения местных организаций выработал и
распространил программу организации, в которой ближайшей задачей поставил
свержение существующего правительства и организацию твердой власти,
непреклонно стоящей на страже национальных интересов России, воссоздание
старой армии с восстановлением прав старого командного состава с целью
продолжения войны с Германией, опираясь на помощь союзников, т.е. совершил
преступное деяние, предусмотренное ст. 58 Уголовного кодекса;
3) разработав план вооруженного восстания в г. Ярославле и удерживая
его в течение двух недель, встав во главе его, лично руководил захватом
артиллерийского склада и разоружением воинских частей в ночь на б июля 1918
года, и, опираясь на вооруженную силу из бывших офицеров, учащейся молодежи
и городской интеллигенции, захватил в свои руки г. Ярославль, обрекая город
всем ужасам осажденной крепости, следствием чего была гибель многих сотен
граждан и полное разрушение одной части города, и, войдя в тесную связь с
местными лидерами РСДРП (меньшевиков) в лице Дющен, Богданова и Савинкова и
с местным эсером Мамыриным, выпустил к населению г. Ярославля и губернии
постановление об упразднении всех органов и постановлений Советской власти,
как центральной, так и местной, а также и постановления Временного
правительства об организации земельных комитетов, губернских и уездных
комиссаров и о восстановлении губернских и уездных земств, городских управ,
волостных старшин, уездных начальников, стражников, окружных судов, и пр.; в
частности, в осуществление этого назначил городскую управу г. Ярославля во
главе с городским головой домовладельцем Лопатиным, бывшим в этой должности
до февральской революции, членом партии кадетов, в составе членов управы
Горелова (кадета), купцов Каюкова и Кузнецова, присяжного поверенного
Меш-ковского (меньшевика), Соболева, бывшего члена управы до февральской
революции, и, включив в нее рабочего-меньшевика Абрамова, совершил деяние,
предусмотренное ст. 58, ч. 1 Уголовного кодекса;
4) в первый же день восстания допустил убийство окружного военного
комиссара т. Нахимсона и председателя городского Совета т. Закгейма и,
произведя массовые аресты граждан г. Ярославля по подозрению в сочувствии
Советской власти, посадив их в количестве нескольких сот человек на баржу и
поставив эту баржу посреди реки Волги, тем самым обрек на мучения и голодную
смерть сотни арестованных, находившихся там в течение 13 дней, т.е.
совершил, деяния, предусмотренное ст. 58, ч. 1 Уголовного кодекса;
5) видя бесцельность затеянной авантюры, опасаясь возмездия и не
получив обещанной поддержки из Рыбинска от находившегося там Савинкова и не
дождавшись помощи от ожидавшегося десанта союзников в Архангельске, Перхуров
вместе со своим начальником штаба генералом Афанасьевым и рядом своих
ближайших помощников бежал 17 июля под видом вылазки из Ярославля и,
добравшись до Казани, в то время уже захваченной чехословака-ми, принял
активное участие в обороне города от Красной Армии, получив назначение
начальника боевого участка, в каковой должности оставался до отхода из
Казани бело-чехов, т.е. совершил деяние, предусмотренное ст. 60 Уголовного
кодекса;
6) с сентября 1918 по март 1920 годов продолжал вооруженную борьбу с
Советской властью, занимая ответственные командные должности в рядах так
называемой народной армии, а в дальнейшем в армии адмирала Колчака, состоя
командиром отдельной Казанской бригады и начальником отдельных партизанских
отрядов, действующих в тылу Красной Армии и Сибири, т.е. совершил деяние,
предусмотренное ст. 60 Уголовного кодекса;
7) скрыв свое участие в организации мятежа от органов Советской власти
и будучи принят на службу в штаб ПРИУРВО, принял в мае 1921 года через
подполковника ГолованенкЪ, бывшего офицера армии Колчака, предложение
вступить в контрреволюционную организацию, имевшую своей задачей, опираясь
на находившиеся в районе Екатеринбургской губернии банды, поднять
вооруженное восстание в целях свержения Советской власти, т.е. совершил
деяние, предусмотренное ст. 60 Уголовного кодекса...
На основании вышеизложенного... Военная коллегия Верховного трибунала
ВЦИК приговорила: Перхурова Александра Петровича, 46 лет, бывшего
генерал-майора, окончившего академию Генерального штаба, потомственного
дворянина Тверской губернии, на основании ч. 1-й 58, 59 и 60 ст. Уголовного
кодекса, подвергнуть высшей мере наказания - расстрелять...

Сообщение газеты "Известия" о деятельности Курской чрезвычайной
комиссии.
2 августа 1918 г.

В Курске всякие контрреволюционные явления подавляются в корне. В связи
с агитацией социал-предателей были произведены обыски и аресты. Бывшие
офицеры и военные чиновники взяты на учет. Запрещено ношение и хранение
всякого оружия и взрывчатых веществ без разрешения комиссии.
Комиссия объявила беспощадную войну спекулянтам и мародерам. Ей удалось
раскрыть и уничтожить крупные спекулятивные махинации; была раскрыта
"панама" сахарозаводчиков, которые производили постный сахар и продавали по
спекулятивным ценам. Недалеко от Курска существуют сахарные заводы, на них
спекулянты добывали са-
хар и гужом доставляли в города, где и продавали по 180-240 рублей за
пуд. На заводах комиссия конфисковала до тысячи пудов сахара. Спекулянты
арестованы и предаются суду. "Панама" раскрыта и с кожевенными товарами.
По своему теперешнему положению Курская губерния находится "на
границе", это осложняет работу комиссии. На станциях Желабовка и Беленихино
учреждены пограничные чрезвычайные комиссии.

Из сообщения газеты "Известил" о контрреволюционной деятельности
церковников во главе с митрополитом.
8 августа 1918 г.

Как ни стараются контрреволюционеры, им все никак не создать лозунгов,
способных объединить массы против советской позиции.
Затасканные патриотические лозунги "Союза русского народа" разбиты
окончательно ходом мировой бойни, доказавшей, что для буржуазии нет
отечества, если дело касается интересов кармана, и у контрреволюционеров
ныне остается только один путь - это использование религиозного чувства
несознательных масс.
На этот путь контрреволюция теперь и становится. Эту последнюю лазейку
первыми открыли кадеты, решившие ввести в ряды православной церкви
"государственную организацию" для обработки широких масс. Об этом есть
документы в деле Самарина и в особенности в деле "Союза спасения родины и
свободы".
Московская уездная чрезвычайная комиссия раскрыла новое дело, на этот
раз монашествующего духовенства, дело, чрезвычайно ярко подтверждающее наше
априорное положение.
Вот с чего началось это дело.
Представители Люберецкого районного Совдепа явились в Николо-Угрешский
монастырь и потребовали предоставления в порядке конской мобилизации
имеющихся в монастыре лошадей для нужд военного комиссариата. Принявший
представителей Советской власти настоятель монастыря вызывающе заявил, что
"вашей Советской власти не признаю, а поэтому делайте все, что хотите,
грабьте без моего согласия". При этом игумен заявил, что он даже не желает
входить в обсуждение этого вопроса. Представители Советской власти
направились к митрополиту Макарию, проживавшему в этом монастыре. Митрополит
выслушал требование о подчинении декрету и попросил подождать ответа
полчаса. А в это время, как пишет в докладе представитель Совета, монахи
послали гонцов к окрестным крестьянам, чтобы натравить их на представителей
Советской власти. Эти гонцы уверили крестьян, что большевики грабят
монастырь, убивают духовенство и т.п.
Собралась толпа крестьян, преимущественно кулаков, пригородных
огородников, и, возбуждаемая подозрительными личностями, проживавшими в
монастырской гостинице, избила представителя Совета, а личности из
монастырской гостиницы все время подзадоривали толпу, крича: "Смерть
большевикам!"
Убийство было предупреждено самоотверженным выступлением крестьянина
Гусева, разъяснившего толпе, что сначала необходимо подробно разобрать все
дело. Представитель Советской власти был заключен в пожарный сарай, где и
просидел несколько часов, пока не пришла окрестная деревенская беднота и не
освободила заключенного.
Тем временем монахи, как будто ничего не случилось, явились в
Люберецкий Совдеп и возбудили ходатайство об оставлении всех лошадей при
монастыре, уверяя, что "лошади никуда не годятся". Когда им было отказано,
они вызывающе заявили, что будут жаловаться.
Уездная чрезвычайная комиссия, получив донесение о всем происшедшем в
монастыре, обратила на это особое внимание. Она установила, что в
монастырской гостинице приютилось много белогвардейских элементов из г.
Москвы, которые развивают, прикрываясь религией, энергичную противосоветскую
пропаганду среди местных крестьян.
Кроме того, установлено, что покои митрополита Мака-рия - скрытый штаб
черносотенцев, откуда исходят черносотенные листовки, проекты, воззвания и
пр.
Уездная ЧК постановила произвести в монастыре обыск Обыск начался с
покоев самого митрополита Макария, во время которого обнаружено много
документов, свидетельствующих о его контрреволюционной деятельности.
На письменном столе найдено только что составленное воззвание к
православному русскому народу по поводу смерти Николая II...
..Другие документы, так сказать, организационного характера.
В этом штабе разрабатывались проекты различных православных организаций
для объединения на религиозной платформе с целью противосоветского
переворота. Найден проект организации государственной власти и
государственного строя путем создания специально для этой цели союза
приходских общин, подписанный ИК Всероссийского совета приходских общин.
Пункт 1 этого проекта гласит, что все выборы и всякое представительство
в России должны осуществляться через приходские общины, чтобы таким образом
создать действительную, могущественную и единую власть в стране, каковой
может быть только власть, опирающаяся на религиозное чувство масс.
Этот ИК подготавливал Всероссийский съезд приходских общин для
разрешения вопросов о спасении родины, о борьбе с врагом как в тылу, так и
на фронте, об организации новой государственной власти, об окончательном
устроении Всероссийской чрезвычайной комиссии по борьбе с контрреволюцией
Всероссийского совета приходских общин.
При этом архипастырям предлагалось создавать такие приходские общины и
приступить к немедленной активной работе по подготовке масс. Это циркулярное
обращение было подписано председателем В.Полянским, непременным членом
Н.Веригиным и членом предсоборно-го совета ААПопковым.
В дальнейшем из найденных документов выяснилось, что митрополит Макарий
состоит почетным членом Московского общества военной агитации по укреплению
православной веры в России.
Найден также ряд воззваний этого определенно контрреволюционного
общества, подписанный председателем М. Соломянским.
В воззвании самого митрополита Макария к православному русскому народу
по поводу прославления памяти патриарха Гермогена народ призывается
"восстать на защиту святой церкви от насилия большевиков..."
Из документов, найденных в покоях настоятеля, обращает на себя внимание
устав этого общества военной агитации, а также программа и устав
"Крестьянской социалистической партии".
Эта партия стремится на религиозной платформе поднять массы против
Советской власти, выдвигая меньшевистско-эсеровские лозунги защиты
пресловутой "учредилки" и христианского смирения перед буржуазией.
Из бумаг видно, что председателем этой партии является "рабочий"
Ф.И.Жилкин и вторым председателем - И.И.Глазунов.
Имеется затем устав серафимовского религиозного общества,
организованного для религиозно-политической агитации в массах.
Весьма характерно, что по уставу членами этого общества могли быть
лица, внесшие не менее 5 тысяч рублей.
Основатель этого общества - Ф.В.Порохов. Общество хотело создать
собственную типографию для печатания листовок и воззваний.

Воззвание В ЦИК в связи с покушением на В.И Ленина.
30 августа 1918 г. 10 час. 40 мин вечера.

Всем Советам рабочих, крестьянских, красноармейских депутатов, всем
армиям, всем, всем, всем.
Несколько часов тому назад совершено злодейское покушение на товарища
Ленина. Роль товарища Ленина, его значение для рабочего движения России,
рабочего движения всего мира известны самым широким кругам рабочих всех
стран.
Истинный вождь рабочего класса не терял тесного общения с классом,
интересы, нужды которого он отстаивал десятки лет.
Товарищ Ленин, выступавший все время на рабочих митингах, в пятницу
выступал перед рабочими завода Михельсона в Замоскворецком районе г. Москвы.
По выходе с митинга товарищ Ленин был ранен. Задержано несколько человек, их
личность выясняется.
Мы не сомневаемся в том, что и здесь будут найдены следы правых эсеров,
следы наймитов англичан и французов.
Призываем всех товарищей к полнейшему спокойствию, к усилению своей
работы по борьбе с контрреволюционными элементами.
На покушения, направленные против его вождей, рабочий класс ответит еще
большим сплочением своих сил, ответит беспощадным массовым террором против
всех врагов революции.
Товарищи! Помните, что охрана ваших вождей в ваших собственных руках.
Теснее смыкайте свои ряды, и господству буржуазии вы нанесете решительный и
смертельный удар. Победа над буржуазией - лучшая гарантия, лучшее укрепление
всех завоеваний Октябрьской революции, лучшая гарантия безопасности вождей
рабочего класса.
Спокойствие и организация! Все должны стойко оставаться на своих
постах. Теснее ряды!
Председатель ВЦИК Я. Свердлов.

ПЕТЕРС РАСКРЫВАЕТ ЗАГОВОРЫ

Сообщение ВЧК об окончании следствия по делу о крупном центре
спекуляции - "Российском Союзе торговли и промышленности".
30 августа 1918 г.

Заведующий следственной части отдела по борьбе со спекуляцией ВЧК т.
Закс закончил следствие по делу о "Российском союзе торговли и
промышленности для внешнего и внутреннего товарообмена". Дело будет передано
на рассмотрение Верховного Революционного трибунала.
Союз был учрежден в 1914 году князем Щербатовым, профессором Федоровым,
Сытиным, Грибовым и другими. Его членами состояли видные общественные
деятели, профессора, адвокаты и крупные негоцианты. Союз широко рекламировал
свою деятельность и издал целый ряд брошюр по поводу своего учреждения. Союз
имел целью ознакомление русских торговцев с рынками славянских стран и,
наоборот, должен был изучать условия сбыта товаров на русских и иностранных
рынках - словом, способствовать развитию внешнего и внутреннего
товарообмена.
Однако материалы, собранные ВЧК, показывают другое. Под фирмой союза
процветала безудержная спекуляция и расхищение народного добра. Это признают
и видные члены, основатели союза, например, ИД.Сытин в своих показаниях
констатирует, что союз стал хиреть, не успев развиться, и что он заявил о
своем выходе из правления союза и года два, как перестал посещать заседания.
Сытин заявляет, что к этому последнему периоду и могут относиться
злоупотребления, о которых велось следствие.
Первые сведения о спекуляции в "Российском союзе торговли и
промышленности" поступили в апреле с.г., и с тех пор за союзом и его
деятельностью было организовано секретное наблюдение.
Наблюдение выяснило, что помещение союза - не столько контора
торгово-промышленного предприятия, сколько место встречи различных "торговых
людей", нечто заменяющее биржу, где собираются торговые агенты, комиссионеры
и другие лица, занимающиеся спекуляцией.
Центром союза был товарный отдел, которым заведовал инженер Богатырев.
Там предлагались для продажи: мука, крупа, сахар, чай, металлы и пр., и все
в громадных количествах. Инженеры Богатырев и Сюдзинский предлагали разным
складам большие количества товаров, подлежащих учету.
Когда все это выяснилось, в конторе союза был произведен обыск и
обнаружено множество заявлений, в которых различные лица и фирмы предлагали
союзу самые разнообразные товары. В торговых книгах после Октябрьского
переворота никаких записей не велось.
На основании данных, полученных при обыске, были арестованы члены
правления и мнимые торговцы и посредники: Дежур, Шереметьевский, Валерьянов,
Крейнес и другие - всего 17 человек, а позднее было арестовано еще 12.
Из следственного материала видно, какое громадное количество товаров
прошло в разное время через руки союза. Были одновременные предложения таких
партий товара: 200 тысяч пудов металла через акционерное общество "Келлерт"
(председатель правления Крейнес), 700 тысяч пудов чая от Губкина и
Кузнецова, 13 тысяч пудов мыла от завода Акшинази, Столкинда и Давыдова, 35
тысяч пудов смазочных масел от торгдома Горфельд, затем 10 миллионов пудов
пшеничной муки, 100 тысяч банок консервов, 10 тысяч пудов сахара и тд.
Немалую роль в этих операциях играл "штаб металла", реорганизованный из
прежнего "Фрон-тометалла".
Спекулировали не только товарами, ускользнувшими от учета, но и
казенным имуществом, оставшимся после демобилизации армии, поэтому обвинение
будет формулировано не только за спекуляцию и сокрытие товаров от учета, но
и за расхищение народного достояния, за преступления по должности.
К ответственности привлекаются видные промышленники и биржевые тузы, в
том числе Крашенинников, Тахта-миров, Валерьянов, Воронов, Яблонский,
Аганьев, Крейнес, Тарнопольский, Раговин и другие - всего 29 человек.
Весь богатый материал, ужасающий по бесстыдству и наглости, будет
подробно опубликован и освещен на заседаниях Верховного Революционного
трибунала.

Сообщение ВЧК об издании специального еженедельного журнала.
31 августа 1918 г.

ВЧК по борьбе с контрреволюцией и спекуляцией в целях установления
надлежащей организационной связи между всеми ЧК Советской республики
предполагает в скором времени приступить к изданию специального
еженедельного журнала, предназначенного для идейного руководства из центра и
для непосредственного инструктирования по очередным вопросам.
Необходимость такого журнала выяснилась в связи с запросами,
получаемыми ВЧК от местных ЧК
В этом журнале будет введен отдел по исторической систематизации всех
материалов, освещающих классовую борьбу в русских условиях.

Сообщение газеты "Известия" о раскрытии контрреволюционной организации
на юге Украины,
29 октября 1918 г.

Благодаря бдительности чрезвычайной комиссии Западной области
выяснились весьма интересные подробности тайных организаций "Южной армии",
действовавших в местностях, расположенных вблизи демаркационной линии.
Агенты этих тайных организаций работали на важнейших железнодорожных
пунктах для вербовки членов и отправки их на Украину с подложными
документами. Ответственные должности заведующих пропускными пунктами и
вербовщиков занимали бывшие офицеры в чине не ниже капитана.
Удалось выяснить местонахождение этих организаций и их состав; из
захваченной переписки установлено, что всей этой организацией руководит
белогвардейский союз "Наша родина", находящийся в Киеве. Приказы подписаны
исполняющим должность начальника главного бюро генерал-майором Шульгиным;
полковник Чесноков назначен начальником главного бюро по набору
добровольцев. В приказе № 2 указаны главные пункты явки добровольцев:
Харьков, Полтава, Екатеринослав; во главе этих трех пунктов стоит полковник
Домашнее. Затем идут следующие этапные пункты: Минск, Псков, Бердичев,
Житомир. Кроме заведующих этапными пунктами и вербовщиков, имелись еще
"курьеры", которые по делам организаций разъезжали по всей Советской России.
По раскрытии организации главные агенты, оперировавшие в Советской России,
подверглись расстрелу.
В забранной переписке найден устав этой тайной организации, освещающий
ее цели. Вот некоторые выдержки из него:
1. Цель и назначение организации "Наша родина" - борьба с большевиками,
восстановление в России монархии. Армия не может сейчас задаваться широкими
политическими задачами, когда внешний враг, "Интернационал", душит коренное
русское население, а потому границы будущей России и та или другая форма
правления, но непременно монархическая, могут быть только установлены после
изгнания большевиков.
2. Командный состав. Во главе корпуса ставится генерал, находящийся во
власти большевиков, почему фамилия его в настоящее время не объявляется.
Фамилия генерала в переписке обозначена цифрами 5327135721805496 и
524333772899611385454 (белогвардейский шифр).
3. Ход формирования. Все, какие возможно, силы направляются на места
военных действий, где находится генерал Семенов, командующий первой
дивизией. Вооружение производится на месте боевых действий.
4. Источник финансирования. Армия существует на деньги, добытые союзом
"Наша родина" заимообразно. Деньги эти будут возвращены лицам, их ссудившим,
по достижении нашей главной задачи - восстановления России.
5. Ориентация. Сперва выгнать большевиков, восстановить монархию, а
потом уже разбирать наши внутренние дела своими русскими руками. Образ
правления - монархия с народным представительством по двухпалатной системе,
министерство ответственное, но не парламентарное.
После этого документа становится ясным, с какой целью буржуазия
стремилась увезти свои деньги и драгоценности и почему бывшие офицеры
пробираются на Украину с подложными документами.
Наши пограничные пропускные пункты должны усилить надзор и бдительность
и решительными мерами предотвратить увеличение кадров активных врагов
трудового народа. Любопытно было бы узнать скрытую под шифром фамилию
генерала. Как известно, украинские монархисты тратили громадные суммы денег
на освобождение одного известного генерала, арестованного на западной
границе.

Постановление VI Всероссийского съезда Советов об освобождении
некоторых категорий заключенных.
6 ноября 1918 г.

Чрезвычайный Всероссийский съезд Советов рабочих, крестьянских,
казачьих и красноармейских депутатов в своем заседании от б ноября по
предложению Совета Народных Комиссаров постановил:
1. Освободить от заключения всех тех задержанных органами борьбы с
контрреволюцией, которым в течение двух недель со дня ареста не предъявлено
или не будет предъявлено обвинение в непосредственном участии в заговоре
против Советской власти или подготовке его, или в организации
белогвардейских сил, или в содействии тем партиям и группам, которые явно
поставили себе целью вооруженную борьбу против Советской власти.
2. Освободить от заключения всех заложников, кроме тех из них,
временное задержание которых необходимо как условие безопасности товарищей,
попавших в руки врагов. Необходимость дальнейшего содержания под стражей
заложников такого рода для каждого отдельного лица может быть установлена
только Всероссийской чрезвычайной комиссией. Никакая другая организация не
имеет права брать заложников и содержать их под стражей.
3. Предписать всем революционным трибуналам и народным судам в срочном
порядке пересмотреть списки осужденных ими лиц с целью применить досрочное
освобождение в самых широких размерах в отношении тех из них, освобождение
которых не представляет опасности для республики.
4. Поручить наблюдение за точным и неуклонным проведением этого
постановления Центральному Исполнительному Комитету, а на местах -
исполнительным комитетам местных Советов.
5. Ввести это постановление в действие по телеграфу.
Председатель VI Всероссийского съезда Советов
Я.Свердлов. Секретарь Аванесов.

Запись беседы заместителя председателя ВЧК Я.Х.Петерса с
корреспондентом газеты "Известия" об итогах работы ВЧК за год.
6 ноября 1918 г.

Всероссийская чрезвычайная комиссия создалась после конструирования
всех комиссариатов. С упразднением Военно-революционного комитета почти вся
ликвидационная комиссия его вошла во Всероссийскую чрезвычайную комиссию. Из
первоначально назначенных семи товарищей только четверо - я, Дзержинский,
Евсеев и Фомин - приступили к работе в ней, остальные привлечены были в
разные комиссариаты.
Первой нашей задачей в то время была борьба с саботажем, разгон
собраний саботирующих, арест руководителей их, конфискация имевшихся у них
фондов и т.д. В тот момент политические контрреволюционные организации были
слабы. Приходилось считаться лишь с отдельными группами контрреволюционеров,
почти не связанных между собой единой организацией.
Такие группы, как "Организация белого креста", "Черная точка" и другие,
были вербовочными пунктами для Каледина и других контрреволюционных
деятелей. Борьба с ними была легка и в первый период нашей работы отнимала
относительно мало сил. После полной ликвидации саботажа Чрезвычайная
комиссия занялась борьбой с хулиганством и бандитизмом, который принял тогда
в Петрограде ужасающие размеры. Нам удалось арестовать князя Эболи с
любовницей, и над ними - это было в феврале - были совершены нами первые
смертные казни.
Вопрос о смертной казни с самого начала нашей деятельности поднимался в
нашей среде, и в течение нескольких месяцев после долгого обсуждения этого
вопроса смертную казнь мы отклоняли как средство борьбы с врагами. Но
бандитизм развивался с ужасающей быстротой и принимал слишком угрожающие
размеры. К тому же, как мы убедились, около 70 процентов наиболее серьезных
нападений и грабежей совершалось интеллигентными лицами, в большинстве
бывшими офицерами.
Эти обстоятельства заставили нас в конце концов решить, что применение
смертной казни неизбежно, и расстрел князя Эболи был произведен по
единогласному решению.
Борьба с бандитизмом поглощала все наше внимание до самого переезда в
Москву. Тут мы натолкнулись на относительно мало распространенное в
Петрограде явление - на густую сеть активно выступавших анархистских
организаций. Последние в Москве представляли собой как бы вторую,
параллельную Советской власти, власть: они выдавали ордера, имели черную
гвардию и тд.
Мы решили проникнуть в анархические коммуны и после обследования их мы
убедились, что громадное большинство членов этих коммун обыкновенные
бандиты, ничего общего с идейным анархизмом не имеющие. Тогда мы решили
приступить к разоружению этих коммун.
В одну ночь при помощи вооруженной силы мы блестяще выполнили эту
задачу.
Следствие по делу анархистов доказало, что наше предварительное
обследование не было ошибочным: среди арестованных не больше 5 процентов
оказались идейными анархистами. Организованный нами вслед за тем уголовный
подотдел занялся ликвидацией наводнявшей всю Москву фальшивыми деньгами
шайки фальшивомонетчиков.
Только в Москве пришлось нам в своей работе считаться уже с
организованными кадрами контрреволюции, которые первой своей задачей ставили
дезорганизацию Советской власти. Об этой своей задаче специально говорят в
одной из резолюций правые эсеры. Когда мы до того заговаривали о
проявляющейся в этом направлении работе правых эсеров, наши же товарищи
склонны были отнестись скептически к нашим уверениям. Но время показало и им
нашу правоту. И нам пришлось для успешной работы усилить наш
контрреволюционный отдел и разбить его на несколько подотделов.
В мае месяце мы раскрыли "Союз спасения родины и свободы". При
ликвидации этой организации перед нами вырисовалась картина объединения
русской и мировой контрреволюции. Уже тогда мы увидели причастность к
деятельности русской контрреволюции иностранного империализма. Последний не
ограничивался помощью пассивной - снабжением деньгами, он приносил
российской контрреволюции и помощь активную - людьми.
В конце мая при ликвидации этой организации нам ясны стали слова
Бонар-Лоу, который сказал, что союзники выступят против Советской власти
лишь в тот момент, когда образуется в России группа людей, которые позовут
их на помощь в борьбе против большевиков. Из различных источников мы
убеждались в том, что союзники деятельно занимаются организацией таких
групп.
Когда возникли опасения занятия немцами Москвы, московская организация
"Союза спасения" получила от союзников 3 миллиона рублей и переехала в
Казань. При ликвидации этой организации выяснились и цели ее. Она думала
сорганизовать силы в приволжских городах, организовать там правительство и
продержаться до прибытия на помощь союзников. Уже в тот момент выяснилось,
что вместе с ними выступят чехословаки, но, к сожалению, выступление
последних предупредить было уже поздно.
По найденным адресам, паролям и т.п. были произведены аресты в Казани,
Рязани и других городах, и организация "Союза спасения" была подавлена. В
ней всего больше оказалось офицерства. Вся внутренняя структура ее была
построена на военный лад. Только при ликвидации "Союза спасения" мы
выяснили, что контрреволюционные организации - от правых эсеров до
алексеевцев - объединены. Для этого объединения разных течений
контрреволюционного лагеря выезжала арестованная в Казани жена бывшего
министра Никитина.
После ликвидации "Союза спасения" наступило в нашей работе некоторое
затишье, и опять мы отдались работе по внутренней организации. Созвана была
конференция провинциальных чрезвычайных комиссий. Был предпринят целый ряд
других мероприятий с целью сплочения сети разбросанных по всей России
чрезвычаек в одно целое.
В начале июля мы узнали определенно - подозревали мы это давно, - что
следы видных контрреволюционеров ведут в дипломатические представительства
союзников, даже в союзные посольства. Узнали мы об этом, когда в поисках
сотрудников союзники напали на наших агентов, приглашая их приступить к
предательской работе. В течение почти полутора месяцев нами велась секретная
слежка. Нам удалось войти в связь с посольствами и с их агентами во многих
городах, но с раскрытием наших карт мы выжидали, однако опасность
предательских выступлений в отдельных местах пришлось устранять, не выжидая
раскрытия всего заговора.
Мы ликвидировали местные заговоры в Вятке и Вологде. При ликвидации
заговора в Вологде (в середине августа) мы убедились, что главный штаб
заговорщиков находится в союзных посольствах. В конце августа выяснилось
после обысков у некоторых французов, что они думают после отъезда из Москвы
оставить здесь контрреволюционный штаб. Для этой цели у американского
консула было созвано специальное совещание. На этом совещании решено было
направить свои усилия в трех направлениях:
1. Работа по дезорганизации Красной Армии путем подкупа, саботажа,
воспрепятствования доставки продовольствия, а также путем разрушения
транспорта и лишения всего населения продовольственных припасов.
Выполнение этой задачи и было поручено английскому офицеру Рейли.
Последний обратился, между прочим, к т. Берзину; он понял, что латышские
части, состоящие главным образом из пролетариев, представляют душу русской
армии, ту часть, в которой раньше, чем в других, проснулась революционная
дисциплина. Он хотел направить раньше всего свои усилия на деморализацию
латышских частей и с этой целью вручил т. Берзину крупную сумму денег,
услащая эти свои предложения рядом обещаний насчет будущего устроения Латвии
и т.п.
2. Подрывная работа - взрывы Советов, поджоги продовольственных складов
и тд. Эти задачи должен был выполнять французский офицер Вертамон.
3. Шпионаж. Организация последнего была поручена американскому
торговому агенту Коломатиано, который создал широкий аппарат шпионажа. Его
шпионы работали на ответственных постах в советских учреждениях, доставляя
союзникам нужные им сведения. Так, например, Евгений Галицьш работал в трех
учреждениях военного ведомства.
Обслуживали союзников еще и генерал Загорский, и Фриде. Все эти лица
добросовестно освещали положение армии. С арестом Коломатиано шпионской
организации был нанесен непоправимый ущерб. Вслед за ним мы могли уже
приступить к аресту Локкарта и целого ряда других главарей шпионской шайки.
В данный момент чрезвычайная комиссия занята раскрытием новых нитей
союзного заговора. Пока могу лишь сказать, что, например, поджог Казанского
вокзала был совершен французами. По этому делу арестовано около 80 человек,
и они предстанут перед гласным судом Высшего революционного трибунала, так
как целый ряд подробностей этого дела представляет большой общественный
интерес.
Такова в общих чертах деятельность Всероссийской чрезвычайной комиссии
со времени ее возникновения.
Ближайшей нашей задачей является создание правильно организованной
инспекции над всеми чрезвычайными комиссиями по всей России. Придется
произвести - и мы будем это делать - сильнейшую чистку среди наших
работников, ибо теперь основная наша задача - беспощадная борьба с
контрреволюцией - требует сильнейшего напряжения всех наших сил.
В ближайшем будущем нам предстоит, может быть, выдержать последние и
наиболее сильные удары. Для Советской России теперь в самой оголенной форме
стоит вопрос: "Быть или не быть". И мы используем подсказываемое нам опытом
правило, в силу которого внутренняя контрреволюция поднимает свою голову,
как только почует помощь извне, и направим к сокрушению ее все наши усилия.

Справка сотрудника ВЧК о деле бывшего хлопкового "короля" Потеляхова,
уличенного в спекуляции.
25 ноября 1918 г.

Гражданин Потеляхов был арестован по подозрению в контрреволюции в
апреле 1918 г.
При разборе дела выяснилось, что арестованный гражданин Потеляхов также
и крупный спекулянт. До сих пор показаниями и документами бесспорно
установлено следующее:
1. Гражданин Потеляхов перевел на имя германского подданного
принадлежащие ему 2400 паев потеляховского товарищества. Паи эти отобраны у
этого германского поданного ВЧК (покупная ценность их 30 миллионов рублей).
2. Гражданин Потеляхов купил в ноябре 1917 года ватную фабрику, но она
почти не работала. С декабря 1917 года она не работает, между тем гражданин
Потеляхов получил хлопок якобы для фабрики, а на самом деле хлопок продавал
по спекулятивным ценам. До сих пор выяснено, что гражданин Потеляхов таким
образом продал 213 вагонов хлопка.
3. Потеляховское товарищество, во главе которого стоит Потеляхов,
продавало хлопок урожая 1916 года (Зб рублей за пуд) как хлопок урожая 1917
года (цена 118 рублей за пуд). В настоящее время производится дознание,
каким образом Потеляхову удавалось обходить правила торговли хлопком и кто
из служащих хлопкового комитета и Центротекстиля помогал ему в этом. Дело
это тянется по следующим причинам:
1. Сложность дела, так как необходимо проверить не только книги
гражданина Потеляхова, но и книги Цен-тротекстиля, банка и фабрик,
получавших хлопок от Потеляхова.
2. Отсутствие надежного переводчика, который мог бы перевести
письма-отчеты Натаэля Потеляхова брату своему Рафаилу Потеляхову, также
директору потеляховско-го товарищества.
В этих письмах мы находим ряд указаний, как Потеляхову удавалось
обходить правила торговли хлопком. Письма писаны на древнебухарско-еврейском
языке (РЭШИ).
Потеляхов был до сих пор допрошен 5 раз. За все время своего пребывания
в Таганской тюрьме гражданин Потеляхов получал нормально свидания со своими
родственниками. Но с переводом его в тюрьму при ВЧК он свиданий не получал.
Мною послана записка в Контрольную ревизионную коллегию о возобновлении
свидания.
Сотрудник ВЧК (подпись неразборчива).
Резолюция: т. Аванесову. Вот справка о деле хлопкового короля
Потеляхова. Мы предложили отдать его родственникам, если они дадут за него
на несколько миллионов хлопка.
26/XI Ф.Дзержинский.

Из сообщения газеты "Известия" о следствии по делу контрреволюционного
заговора Локкарта.
26 ноября 1918 г.

Назначенное слушанием на 25 ноября дело Локкарта отложено на 28 ноября
ввиду ходатайства защиты о предоставлении возможности обвиняемым, не
владеющим русским языком, ознакомиться со следственным материалом на своем
языке. Трибунал это ходатайство удовлетворил и постановил перевести
заключение Обвинительной коллегии на французский, английский и чешский языки
для вручения обвиняемым.
В деле выступят 14 защитников: граждане Полети, Ве-бер, Кажелаки,
Гольдман, Кармель, Липскеров, Плевако, Тагор, Трестар, Кобяков,
Михайловский, Сороколетов, Яку-лов и Савари.
Обвиняемые Локкарт, Гренар, Рейли и Вортомон от суда скрылись и будут
судимы заочно. Суть дела Локкарта, как это уже раньше сообщалось в
"Известиях", заключается в следующем.
В августе нынешнего года английский посланник Локкарт и французский
генеральный консул в Москве Гренар путем подкупа старались склонить
командира 1-го дивизиона латышской стрелковой бригады Берзина перейти на
службу к англо-французам и работать в том направлении, чтобы латышские
стрелки восстали против Советского правительства и низвергли его. Доложив об
этом председателю ВЧК Петерсу, Берзин по его поручению вступил в организацию
заговорщиков с целью раскрыть все их намерения.
Обнаружилось, что согласно плану, выработанному одним французским
генералом, два латышских полка должны были движением на Вологду
способствовать захвату союзниками Северной области; одновременно оставшиеся
в Москве латышские части должны были арестовать пленарное заседание ВЦИК
вместе с председателем Совета Народных Комиссаров В.ИЛениным.
За содействие перевороту Локкарт и Гренар обещали Берзину до 5
миллионов рублей и выдали ему 1200 ты-~ сяч на организацию восстания,
объяснив, что деньги они берут у богатых русских людей в обмен на чеки, по
которым будет платить английское правительство.
Показание Берзина относительно намерений Локкарта и Гренара дополняет и
развивает найденное ЧК при обысках письмо французского гражданина Рене
Маршака к президенту французской республики Пуанкаре. Письмо написано под
впечатлением одного из закрытых собраний в американском генеральном
консульстве; в нем Рене Маршак предупреждает Пуанкаре о рискованности
действий представителей английского и французского правительства, действий,
направленных к тому, чтобы еще более обострить в России классовую и
политическую борьбу, и обрекавших страну на ужасные страдания и голод.
Этот важный документ устанавливает, что Локкарт и Гренар, стремясь
путем подкупа Берзина взбунтовать латышские войсковые части, одновременно
развивали план взрыва мостов через реку Волхов, около Званки и около
Череповца, с целью обезопасить латышские войска после захвата ими Вологды от
удара петроградской Красной Армии и вместе с тем вызвать голод в Петрограде
для создания недовольства против рабоче-крестьянского правительства.
На основании представленного Берзиньш материала был арестован целый ряд
членов организации, осведомлявших главарей ее о политическом и военном
положении каждой отдельной местности России. Уликами против обвиняемых
служат их собственные признания в том, что они состояли на службе у главаря
организации бывшего американского генерального консула Коломатиано, получая
за труд от 500 до 1000 рублей в месяц, большинство обвиняемых утверждает,
будто бы они не знали о преступных целях, с какими им предлагалось давать
информации, и думали, что назначение сообщаемых ими сведений чисто
коммерческое. Виновность их, кроме того, устанавливается вещественными
доказательствами в виде найденных при обыске крупных сумм до 50 тысяч
рублей, предназначенных, по показаниях подсудимого Загряжского, для уплаты
агентам-шпионам.
С несомненностью устанавливают виновность заговорщиков письменные
донесения шпионов, найденные в трости Коломатиано, шифр и ключ к нему;
корреспонденция велась под флагом экономической и торговой информации; так,
австрийцы назывались "металлургическая промышленность", германцы -
"сахарная", мобилизация русских для немцев - "банковская операция", дух
войск - "положение и состояние сахара" и пр.
На основании следственного материала суду Верховного трибунала
предаются следующие лица: бывший английский посланник Локкарт и бывший
французский генеральный консул Гренар по обвинению в том, что они, вопреки
международному праву и обычаю, использовали свое положение для создания в
России контрреволюционной организации, причем в задачу их входило путем
повреждения железнодорожных мостов и путей сообщения создать в стране
волнения на почве голода и, пользуясь недовольством масс, при помощи
подкупленных латышских войск свергнуть рабоче-крестьянское правительство
Советской республики с целью реставрации буржуазно-капиталистического строя.
Лейтенант английской службы Сидней Рейли и бывший американский
генеральный консул Коломатиано, проживавший по подложному паспорту Сергея
Серповского, обвиняются в том, что, зная о планах Локкарта и Грена-ра,
принимали непосредственное участие в их осуществлении, причем Рейли для
подкупа латышских стрелков внес Берзину 1200 тысяч рублей.
Бывший подполковник А.В.Фриде, служивший в управлении начальника
военных сообщений, и бывший генерал-майор ААЗагряжский обвиняются в том, что
они участвовали в создании Коломатиано организации в качестве ближайших его
сотрудников.
А.В.Потемкин, бывший чиновник московской таможни, ГШ.Солюс, бывший
полковник Генерального штаба, военный цензор Е.М.Голицын, студент
Петроградского университета А.КХвалынский, корреспондент газет ДАИшевский,
бывший служащий в Центропленбеже Л АИванов, чешский гражданин И.И.Пшеничко,
бывшая служащая распорядительного отдела ВЦИК ОДСтаржевская и бывший
заведующий автомобильным складом Московского военного округа М.В.Трестар
обвиняются в том, что они собирали сведения для Коломатиано и Рейли,
пользуясь при этом своим служебным положением.
Артистка Художественного театра Е.Е.Оттен, бывшая надзирательница
женской гимназии МВ.Фриде и бывшая директриса женской гимназии ЖМоренс
обвиняются в том, что они принимали участие в контрреволюционной организации
в качестве посредниц по тайной передаче донесений, сводок и вообще
корреспонденции.
Бывший генерал-майор ПДПолитковский, чешские граждане Я.В.Шмейц,
А.А.Лингард и СФ.Иеллинек обвиняются в том, что они укрывали агентов-шпионов
и облегчали им работу по собиранию сведений.