Коллинс С. Нынешнее состояние России, изложенное в письме к другу в Лондоне

ОГЛАВЛЕНИЕ

O utinam Ars mores animumque depingere posset, Pulchrior in terris nulla Tabella foret! *

Глава I

Местное положение России уже так известно, что мне теперь бесполезно было бы о нем говорить. Я хотел представить обозрение религии и обычаев ее жителей и для того написал этот небольшой опыт. Надеюсь, что истина извинит простоту наружности, и думаю также, что занимательность предмета, соединенная с пользой, заменит недостатки рассказа. Я имел много удобных случаев узнать государство Русское и хочу сообщить то, что знаю. В самом деле, ни один человек с дарованиями и способностями не имел еще до сих пор возможности быть в России, потому что русский народ очень недоверчив и подозревает всех иностранцев, которые расспрашивают о политике или религии. Он совершенно предан невежеству, не имеет никакой образованности ни в гражданских, ни в церковных делах. И видя в науках чудовище, боится их как огня, оправдывая таким образом древнее изречение: Ars nullum habet inimicum praeter ignorantem**.
B 1560 году от Рождества Христова введено в России искусство книгопечатания (как Тевет рассказывает в «Жизни Василия») и учреждено также училище языка латинского; но духовенство скоро его уничтожило vi et armis***. Итак, с духовенства я начну свое повествование, сказав предварительно, что в России, вопреки обыкновению других народов, всякий мирянин честной жизни и хорошего поведения может сделаться священником.
Народ уже около шести сотен лет исповедует христианскую веру, введенную здесь каким-то киевским священником, который исцелил одного из московских князей молитвой и тем убедил весь народ принять святое крещение. Русская литургия заимствована от греческой церкви и писана на славянском языке, который для русских так же понятен, как латинский для папистов. Они подражают грекам (хотя неудачно) в архитектуре церквей, главное украшение которых состоит в иконах, осыпанных драгоценными каменьями и жемчугами. Допуская живопись в церквах, они не допускают ваяния, потому что римский обычай молиться статуям почитают за идолопоклонство. Они не становятся на колена в молитвах своих, но лежат, распро-

* О если бы искусство могло описать нравы и дух, На свете не было бы картины красивее! (Здесь и далее пер. с лат. Л. Масиель Санчеса).
** Одни невежды враги наук (лат.).
*** Силой и оружием (лат.).

189
стершись; а во время некоторых обрядов стоят в церкви целую ночь, крестятся, кладут земные поклоны и бьют головами об пол. В известные промежутки служения они разговаривают о делах, и почти всегда император занимается делами в церкви, где он окружен всеми своими боярами; а если кто-нибудь из бояр не явится, то царь расспрашивает о причине. В Троицын день русские распростираются на ветви сикомора, нашего клена, который они вместе с нами несправедливо называют сикомором. Этими ветвями устлан пол церкви, и все уверены, что Святой Дух нисходит на эти листы, как манна на листы дубовые. Инструментальной музыки у них нет, потому что последний патриарх запретил ее, как употребляемую папистами. Молитвы, совершаемые три часа после восхождения солнечного, называются обеднями, во время захождения солнца вечернями, около часу пополуночи заутренями. Miserere mei, Domine, на их языке «Господи, помилуй», повторяется раз сто; и тот священник считается самым лучшим, который может сказать больше молитв не переводя духу. Пять или шесть человек читают громко в одно и то же время, один послание, другой псалом, третий молитву и т. д.
Приходского священника называют попом, как то: поп Петр, поп Иван; епископа — митрополитом, главного попа — протопопом. Попы носят по большей части платье багрового цвета, некоторые зеленого, некоторые же всяких других цветов и отличаются только двумя лоскутками, которые носят по обеим сторонам груди, и красною шапочкой, которою покрывают свое бритое темя. Они никогда не стригут ни головы, ни бороды и тем отличаются от духовенства всех прочих народов. Поп должен быть человеком женатым и мужем одной жены, основываясь на тексте: «Святителю подобает быти мужем единой жены». Они женятся рано, чтобы скорее получить место, и жены их также носят знаки отличия по обеим сторонам груди. Обряд крещения только тем отличен от римского, что младенец весь в купель погружается. Если папист или лютеранин принимает русскую веру, то должен отречься от своего прежнего крещения, проклясть отца и мать и трижды плюнуть через плечо. Иностранцы прежде часто принимали русскую веру, но теперь они сделались благоразумнее и не хотят продавать душ своих. Замечено некоторыми из здешних старожилов, что из двухсот англичан, шотландцев и голландцев, оставивших веру свою, почти ни один не умер естественной смертью.
Глава II
Русские свадьбы не очень торжественны; не многие окружают невесту до трех часов пополудни, а при выхождении из церкви пономарь или дьячок осыпает невесту хмелем и желает, чтобы у нее

190
столько же было детей, сколько во хмеле былинок; другой, одетый в овчинный тулуп навыворот, идет к ней навстречу и желает, чтобы у нее столько же было детей, сколько волос на его одежде.
Жениха отводят домой молодые люди, невесту же (всю покрытую) отводит старуха, а поп идет со крестом впереди. Они садятся на несколько времени за стол, поставив перед собой хлеб с солью, но ничего не едят. Между тем хор мальчиков и девушек, стоящих наверху, поет свадебные песни, такие непристойные, что сам Аретино покраснел бы, если бы их услышал. Потом поп и старые женщины ведут невесту в спальню, где старуха советует ей быть веселой и послушной мужу; потом запирают там молодых часа на два. Старуха между тем ожидает признаков девства; получа их, уходит с торжеством, требует от родителей подарков и в первый раз заплетает в косу волосы новобрачной, которые до тех пор висели по плечам. Над потолками домов всегда насыпают на аршин землю для теплоты; но у новобрачных не должно быть земли над головами (в знак того, что смерть тогда не должна быть предметом размышления); и это соблюдается строго.
Жених кладет плетку в один сапог, а драгоценный камень или деньги в другой и велит невесте снимать их; если сперва попадется ей в руки сапог с драгоценным камнем, то он считает ее счастливою и дарит ей этот камень; если же она снимет сперва сапог с плеткою, то считается несчастливой и получает за труды свои удар, который предвещает ее будущую судьбу. Русские обходятся с женами жестоко и держат их в строгом повиновении; но прежде они обращались с ними еще бесчеловечнее, нежели теперь. Года три или четыре тому назад один купец бил жену свою до тех пор, пока мог, плетью пальца в два толщины; наконец заставил ее надеть платье, напитанное водкой, три или четыре раза перегнанной, зажег его, и таким образом несчастная погибла в пламени. Без сомнения, этого злодея скорее назвать можно чудовищем, нежели человеком; такие изверги родятся от тигриц, а не от женщин, и он никак не заслуживает имени человека доброго и мудрого. Самые язычники осуждают такие нехристианские злодеяния:

Всего удивительнее, что ее смерть не была отмщена никем, потому что в России нет уголовного закона, который бы преследовал за убийство жены или раба, если убийство совершится в наказание за проступок; но убийство — наказание странное: цель наказания

* ...Добродетельный муж и разумный
Каждый свою [супругу] бережет и любит...
Гомер. Илиада. 9:341—342 (Пер. Н. Гнедича).

191
никогда не состояла в прекращении жизни, а всегда в исправлении. Некоторые мужья привязывают жен за волосы и секут совершенно нагих. Такие жестокости, однако ж, редки, и причинами бывают только неверность или пьянство. Теперь, как кажется, мужья уж не так жестоко обходятся с женами, по крайней мере родители стараются их предупредить и, выдавая дочерей своих замуж, заключают условие. Они требуют от зятя, чтобы он снабжал жену приличными платьями, кормил ее хорошей и здоровой пищей, не бил, обращался ласково и предлагают много других условий, сходных несколько с теми правилами, которые предписывают в Англии обыкновения, получившие силу закона. Когда договор нарушен, они обращаются с просьбой к суду, а суд, как обыкновенно, решает дела не бескорыстно. Я желал бы, чтоб англичане взяли с русских судов пример в скорости решений, не подражая им в подкупности. Свадьбы людей высшего состояния редко обходятся без колдовства. Я видел, как один жених выбежал из спальни и рвал на себе волосы, как безумный, а когда спросили его о причине смущения, он воскликнул: «Я человек погибший! Я заколдован!» В таких случаях обращаются, обыкновенно, к колдуньям, а они за деньги уничтожают действие чар. Церковь повелевает три дня в неделю, а именно: по понедельникам, средам и пятницам, наблюдать чистоту телесную. Погрешивший против этого не смеет войти в церковь, не быв прежде в бане. Вступившим во второй брак запрещен вход в церковь, но они могут быть на паперти. Кто вступит в третий брак, тот не допускается к святому причастию. Когда муж считает жену свою бесплодною, тогда уговаривает ее постричься, а сам женится на другой; если же жена не соглашается, то он прогоняет ее в монастырь насильно. Если бы царица не разрешилась от бремени вторым царевичем, родившимся 2 июня 1661 года, после четырех дочерей, то думают, что и она бы отправлена была на богомолье. Задумав жениться, его императорское величество собрал многих молодых девушек, и наконец одна из них ему понравилась (она, говорят, и теперь еще сохранила необыкновенную красоту); но духовник царский хотел, чтобы царь женился на другой девушке, у которой была еще меньшая сестра; и когда явилась избранная царем красавица, его величество страстно влюбился в нее, и боялись, чтобы она не получила короны, что в самом деле случилось. Он велел возложить на нее царский венец; но заговор был исполнен: женщины так крепко завязали волосы на ее голове, что она упала в обморок; а они разгласили, что у нее падучая болезнь. Отца ее обвинили в измене за то, что он предлагал дочь свою на избрание, высекли кнутом и сослали в Сибирь, где он умер. Девушка до сих пор еще сохранила свое состояние, и с тех пор никаких припадков с ней не было. Император, раскаиваясь в ее оскорблении, назначил ей большое годовое содер-

192
жание. Царский тесть, Илья Данилович, не смеет назвать царицу своею дочерью, никто из ее родственников не смеет признать ее своей родственницей, а Иван Павлович Матюшкин не смеет сказать, что он его дядя. Никому не позволено видеть царевича, кроме его пестуна и некоторых прислужников; но, достигнув пятнадцатилетнего возраста, он показывается народу. Вообще у русских одни только родственники могут видеть детей, а другим редко позволяют глядеть на них, боясь, чтобы они их не сглазили.
Русские дети обыкновенно здоровы, сильны и питаются молоком матери только месяц, редко два, а после их кормят рожком или из серебряной чаши, сделанной наподобие рога, привязав к узкому ее концу высушенное коровье вымя, из которого дети сосут молоко. Достигнув двухлетнего возраста, они уже соблюдают посты очень строгие. Постов бывает четыре в год, и во время этих постов, так же как и по средам, пятницам и субботам, никто не ест рыбы, все питаются капустою, огурцами, ржаным хлебом и пьют квас, который мало уступает нашему пиву.
Русский не станет ни есть, ни пить после того, кто ест мясо. Если лекарство заключает в себе: Cor. cervi, ungut. AI. или pil. Lepor*, он не примет его, хотя бы это стоило жизни; так строго они соблюдают пост. Покаяние их состоит, обыкновенно, во множестве поклонов или ударов головою об пол перед образом, а иногда в воздержании от всяких яств, кроме хлеба, соли и огурцов, и от всяких напитков, кроме воды, в продолжение целого времени года. Того, что называется поганым, нельзя есть ни в какое время; сюда относятся: конина, кобылье молоко, ослиное молоко, зайцы, белки, кролики и олени. Терьяк считается поганым, потому что в нем находится мясо виперов. Бобровой струи (castorianum), мускуса и цибета русские внутрь не принимают. Леденец и сахар считаются скоромными, т. е. запрещенными в постные дни. Ножик, которым разрезывали мясо, остается скоромным на целые сутки. Строгое соблюдение постов очень полезно в России, иначе бы государство скоро разорилось, потому что русские крестьяне находятся в совершенном рабстве, заботятся только о том, что наполняет желудок, а все, что они приобретают сверх ежедневных потребностей, отбирают помещики или их управители.
Глава III
Патриарх — верховная глава во всех церковных делах, и царь очень уважает его: но он года с два тому назад почел себя обиженным и

* Рог оленя, копыто лося, волос зайца (сокр. лат.).

193
удалился в деревню. Говорят, будто он хотел сделать некоторые нововведения или, лучше сказать, преобразования, потому что он не принадлежит к числу обожателей икон, которым русские очень преданы. Место остается праздным, и до сих пор еще не могут избрать другого патриарха.
Дворец его стоит рядом с царским; он каменный и довольно красив по своей величине. Должность патриарха в обрядах Вербного воскресенья исполняет митрополит. Обряды совершаются следующие.
Царь, сопровождаемый всеми боярами и дворянами, в богатой парчовой одежде, выходит пешком, выслав прежде около ста полицейских чиновников для очищения дороги. Князья ведут его, впереди идет стряпчий, с богато вышитым платком на руке. Они отправляются в церковь, называемую Иерусалимом. Неподалеку от церкви царь всходит на одно плоское возвышение, сложенное из камня, и молится; потом вступает в церковь и через час оттуда возвращается, держа в правой руке повода патриаршего коня, которые четыре ярда длиною и позади царя еще поддерживаются тремя сановниками. Патриарх сидит боком на коне, покрытом тонким белым полотном, держит в руке богатый крест и благословляет народ. На голове его не митра, а венцеобразная низкая шапка, вся выложенная золотом и осыпанная драгоценными каменьями; узкие края этой шапки обложены горностаями. У всех митрополитов, протопопов и попов головы покрыты. Толпа мальчиков расстилает разноцветные куски сукна, от 4 до 5 ярдов длиною, перед статным конем патриарха. Бояре и дьяки несут вербы, большой отряд войска лежит, распростершись лицами к земле. Мальчики в белых одеждах едут на повозке, на которой укреплено дерево с привязанными яблоками, и срывают яблоки. Между тем все оглушены гудящими колоколами; потому что здесь колокола самые большие в свете, и его величество ими восхищается. Один из них, как говорят, весит больше 30 тонн. По окончании празднества патриарх посылает его величеству мешок с деньгами, в котором находится сто рублей. Если бы его святейшество ежедневно давал мне такое жалованье, то я бы охотно стал ему служить.
В Великую пятницу патриарх становится в одно углубление, сделанное в церкви, благословляет народ и говорит следующую проповедь: «Идите, и не употребляйте ни пищи, ни пития в продолжение трех дней». Ночью он лежит распростершись и молится до Светлого Христова Воскресенья.
Один русский крестьянин, служивший одному англичанину, пошел из любопытства посмотреть на эти обряды и, нечаянно услышав повеление три дня не употреблять пищи, возвратился домой очень печальный; господин спросил о причине его смущения, и он

194
отвечал: «Патриарх мне велел три дня поститься, а я сегодня ничего не ел и боюсь умереть с голоду». Невзирая, однако ж, на голод и неудовольствие, он непременно хотел исполнить данное повеление и досадовал на свое несчастное любопытство до тех пор, покуда воскресение его утешило. В Светлое Христово Воскресенье русские приветствуют друг друга поцелуями (как женщины, так и мужчины) и меняются красными яйцами, говоря: «Христос воскресе». На Святой неделе все служители царские и дворяне целуют руку патриарха и получают либо золоченые, либо красные яйца: высшие сановники по три, средние по два, а низшие по одному.
Пьянство почитается самым сильным выражением радости на праздниках, и чем торжественнее день, тем больше неумеренность. Мужчины и женщины не считают за бесчестье шататься на улице. После большого угощенья, или потчеванья (между женщинами высшего сословия), хозяйка посылает своего главного управителя осведомиться о здоровье гостей, узнать, благополучно ли они доехали домой и хорошо ли почивали, а гости отвечают: «Благодарю твою барыню за хорошее угощение, я была так весела (пьяна), что, право, не знаю, как и домой доехала!» Прекрасная похвала! Мать часто дает своему ребенку ласковые прозвания, например, Алмаз и проч. Дьяка посольского приказа называют Борисом Ивановичем, а его настоящее имя Илья Иванович.
Глава IV
Русские похороны странны: немедленно после смерти везут тело в церковь, где оно стоит недолго, а потом хоронят на кладбище. Жена умершего обязана голосить и других нанимает для того же. Но этот обряд имеет мало основания, потому что обычай, а не любовь, заставляет ему следовать. Овидий обо всем женском поле заметил: Ut flerent oculos erudiere suos*.
Русские думают, что похороны тем великолепнее, чем больше женщин голосит. Таков был у древних римлян обряд, называемый Praeficae**. Женщины жалобным голосом кричат (так, как ирландцы О hone): «Ах! Ты моя душенька. Милый мой! Зачем ты меня покинул! Не я ли тебе во всем повиновалась! Не пеклась ли я о твоем доме? Не рожала ли я тебе детей-красавцев! Уж у тебя ли не всего было вдоволь?» Или так: «Тебе ли было умирать? Жена у тебя красавица! Дети прекрасные! Всякого добра у тебя было много! Вдоволь платья и водки!» Как скоро кто умрет, так отворяют окна, ставят чашу с святою водою, чтобы душа покойника в ней купалась, и блюдо

* Они приучили глаза свои плакать (лат.).
** Плакальщицы (лат.).

195
с кашей в головах мертвого для того, чтобы он утолил голод, готовясь к долгому пути.
Потом надевают на ноги покойнику черные сапоги, кладут ему в рот несколько копеек, а в руку дают письмо (от митрополита) к Николаю Чудотворцу, в котором описаны жизнь и поведение покойного.
Тем, которые умерли без покаяния, соборования, отказывают в христианском погребении. Убитых или замерзших привозят в земский приказ, куда эти и многие подобные случаи относятся, и там выставляются тела на три или четыре дня. Если сыщутся какие-нибудь родственники или знакомые, то они их увозят; в противном случае тела отсылаются в большое подземелье со сводами, которое называется Божьим домом; там складывают от ста до двухсот трупов и оставляют до весны, а весною приходят попы, погребают их и засыпают землей.
Тридцать дней после погребения родственники приходят читать псалтырь над могилою, выстроив небольшой шалаш из рогож, чтобы защититься от непогоды, но значение этого обряда для меня непонятно.
На масленице, перед Великим постом, русские предаются всякого рода увеселениям с необузданностью, и на последней неделе поста так много, как будто им суждено пить в последний раз на веку своем. Некоторые пьют водку, четыре раза перегнанную, до тех пор, пока рот разгорится и пламя выходит из горла, как из жерла адского; и если им тогда не дают выпить молока, то они умирают на месте. Гораздо благоразумнее, по моему мнению, поступают наши англичане: они держат от себя огонь в надлежащем отдалении, а именно на расстоянии трубки от носу. Это обыкновение поэт-эпикуреец называл варварством: Inter potandum pugnare Thracum est, barbarum tollite morem, verecundumque rixis prohibite Bacchum*.
Некоторые, возвращаясь домой пьяные, падают сонные на снег, если нет с ними трезвого товарища, и замерзают на этой холодной постели. Если кому-нибудь из знакомых случится идти мимо и увидеть пьяного приятеля на краю погибели, то он не подает ему помощи, опасаясь, чтобы он не умер на его руках и боясь подвергнуться беспокойству расследований, потому что земский приказ умеет взять налог со всякого мертвого тела, поступающего под его ведомство. Жалко видеть, как человек по двенадцати замерзших везут на санях; у иных руки объедены собаками, у иных лица, а у иных остались одни только голые кости. Человек двести или триста провезены были таким образом в продолжение поста. Из этого можете видеть

* Только фракийцам свойственно драться за вином; прекратите этот варварский обычай, удержите от ссор учтивого Вакха (лат.).

196
пагубные последствия пьянства, болезни, свойственной не России одной, но и Англии.
Глава V
Иконописание [есть] самое безобразное и жалкое подражание греческой живописи. Когда я спросил, для чего русские изображают богов своих такими, мне отвечали, что они не горды. Когда образ от времени испортится, его несут в образные лавки, там оставляют, выбирают новый и кладут деньги в замену, потому что такую мену не хотят называть куплею. Если денег для продавца не довольно, то он их от себя отодвигает, а покупщик прибавляет больше, покуда продавец удовольствуется.
Стертый образ бросают в реку и, перекрестясь, говорят ему: «Прости!» Во время пожаров особенно стараются спасти образа; но когда они не избегнут пламени, то их не называют сгоревшими, а говорят, что они выбыли. Если сгорит церковь, то русский не скажет, что она сгорела, а скажет, что она вознеслась. Таковы их мелочные странности; удивительно, что они не утверждают с Анаксагором, что снег черен.
Иногда они держат иконы перед огнем, думая, что помощь зависит от их произвола. Один русский, думая остановить огонь таким образом, держал своего Миколу так долго, что сам едва не сгорел, и, видя, что помощи нет, бросил его в огонь. Они украшают иконы каменьями, очень драгоценными.
В нынешнем году одна женщина, украсившая прежде своего Миколу жемчугом и впавшая потом в бедность, пришла в церковь и просила Миколу, чтобы он ссудил ей несколько драгоценных каменьев, потому что она терпела нужду. Видя, что икона ничего не отвечала, она сочла молчание знаком согласия и осмелилась снять несколько рубинов; но поп это заметил, донес на нее, и суд приговорил отрубить ей обе руки. Приговор был исполнен три месяца тому назад.
В частных домах русские обыкновенно украшают и обнажают иконы, смотря по своему изобилию или недостатку; претерпев большие потери, они возвращаются домой и обирают Миколу донага. Ересь наказывается огнем. Еретик выходит на кровлю небольшого домика и оттуда спрыгивает во внутренность; на него бросают солому с лучинами; пламя скоро задушает его. Satis superque severa est haec animadversio*.
Монахи и монахини не так строго следуют своему званию, как римско-католические. Монахи торгуют солодом, хмелем, всякого рода хлебом, лошадьми, рогатым скотом и всем, что приносит им выго-

* Довольно и слишком строго это наказание (лат.).

197
ды. Монахини всюду выходят: некоторые просят подаяния, другие посещают женщин высшего сословия и возвращаются назад в монастырь.
Глава VI
Шведы называют русских медведями, или Ursae septentrionales. Мимоходом вы позволите мне рассказать одно происшествие, случившееся с Ильею, когда он был посланником в Голландии. Его угощали там лучшими рыбными и мясными кушаньями, но он всему предпочел кусок палтуса, который очень приятен русскому вкусу, но расстроил бы желудки целой сотни людей изнеженных. Голландцы хотели угостить его самой лучшей инструментальной и вокальной музыкой, какая была в Голландии, и спросили потом, как она ему понравилась. «Очень хороша! — отвечал он. — Точно так же поют наши нищие, когда просят милостыни». Не знаю, что именно играли ему. Нищие здесь всегда поют, когда просят милостыни, как колодники, так и увечные; и песни их достигают своей цели, несмотря на грубость звуков. Но говоря об их музыке, я боюсь утомить вас. У них есть музыкальные школы, где воспитывают детей очень тщательно и строго. Ноты их очень странны и заимствованы, вероятно, от греков или славян. В гаммах мало разнообразия; вместо fa, sol, lа они поют га, га, ге, и по голосу их можно подумать, что у них заткнут рот или что их душат.
Размер u заключения так неожиданны, что можно их почесть следствием испуга, как иногда случается с нашими скрипачами, когда взойдет неожиданно полицейский чиновник. Иногда они поют из головы, будто в подражание итальянскому речитативу. Наконец, когда доведут этих детей до совершенства, тогда из басов, теноров, контральто и сопрано составляется такой концерт, какой слышать можно только на кошачьих свадьбах. Инструментальная музыка мало употребляется в России: патриарх запретил ее, чтобы избежать сходства с латинской церковью; и самое правительство считало за нужное для государственной политики запретить в народе музыку и всякие подобные увеселения, чтобы предупредить изнеженность. Русские употребляют волынки и небольшие гудки, сходные несколько с лютней.
Военная музыка состоит у них из барабанов (глухие звуки которых очень соответствуют мрачному характеру русских) и из труб, которые, вероятно, недавно вошли в употребление, потому что русские играют на них хуже, нежели наши пастухи свиных стад на своих рогах. На охоте употребляют они медные рога, из которых исходят звуки очень громкие и неприятные. Одним словом, если хотите угостить русского музыкой, то возьмите пару биллингсгетских соловьев, несколько сов, несколько скворцов, пару голодных волков, семь

198
свиней, столько же кошек с супругами и заставьте всех их петь: этот концерт восхитит русского больше, нежели вся итальянская музыка, все легкие французские арии, английские марши или шотландские джиги. Они не любят пляски и думают, что она унизительна для их важности. Иногда во время праздников они заставляют плясать татарских и польских рабов, но пляски их так грубы, как наши тренсмер.
Один из патриарших певчих сообщил мне следующие слова, которые поются в различные времена молитвы, т. е. поутру, ввечеру и в полночь.
1)  Во время обедни: Спаси мя, Господи, по неистощимому своему милосердию. Очисти мя от грехов, Господи!
2)  Во время заутрени: Веруем во Христа нашего Спасителя, и в нем наша надежда. Аллилуйя, и проч.
3) Во время вечерни: Господи, воззвах к тебе, услыши мя, воньми гласу моления моего, егда воззвах к тебе, услыши мя, Господи!
Глава VII
Свадебные обряды русских приводят мне на память Теренция, у которого отец говорит сыну, чтобы он женился: Uxor tibi ducenda est, Pamphile, hodie praeteriens modo apud forum*. Они слегка только намекают детям о своем намерении, и дети не смеют противиться выбору своих родителей или начальников. Например: недавно Борис Иванович Морозов, занимающий в России первое место после царя, захотел, чтобы один из подвластных ему чиновников женился на одной вдове, родом из Голландии, но принявшей русскую веру. Вдова упала в ноги жене Бориса Ивановича, родной сестре царицы, и просила ее покровительства, потому что она хотела остаться всю жизнь вдовою. Однако же просьба не была уважена. «Как! — отвечала жена Бориса Ивановича. — Разве ты хочешь обесчестить моего мужа, отказываясь от того человека, за которого он обещал тебя выдать? Тому беда, кто вздумает хотя в чем-нибудь противиться данному слову моего мужа!»
Свадебные предложения делаются почти всегда чрез сватов, и жених обыкновенно тогда только в первый раз видит свою невесту, когда придет в ее спальню; безобразие ей даром не спускается, хотя бы он и в первый раз ее видел. Для предупреждения будущих несогласий пять или шесть женщин, знакомых жениху, осматривают невесту, совершенно нагую, и замечают, нет ли какого недостатка в ее теле; в случае малейшей болезни она должна вылечиться до свадьбы.

* Женись, Панфил, на той, которая сегодня прежде всех придет на площадь (лат.).

199
Один житель Вологды, желавший выдать свою дочь замуж, подослал свата к одному молодому человеку, который не хотел жениться, не видав прежде невесты. Условились, чтобы ей днем пройти по назначенной улице, а жениху сидеть дома и смотреть на нее в щелку. Но так как невеста была крива, то жениха посадили на правой стороне улицы, откуда она казалась довольно хороша собою. Таким образом договор был заключен, и жених обязался не бить своей будущей жены. Мне, однако же, не удалось узнать, в ладу ль они были после. Жену, которая убьет своего мужа, погребают живую; ее зарывают в землю по горло, и таким образом она должна умереть: а это зимою бывает скоро. Здесь преступление и наказание — соразмерны, потому что жена по справедливости должна умереть без пощады, если она не могла любить даже своего мужа.
Глава VIII
Черкасы* так же, как и русские, исповедуют греческую веру, однако же не так суеверны и позволяют иностранцам входить в свои церкви.
Говоря о Черкасии, я должен описать и народ, населяющий ее. Черкасы — татарского племени, народ грубый и мрачный; женщины их очень некрасивы, грубы и преданы пьянству. Во время угощений они напиваются пьяны еще прежде, нежели начнут подавать кушанья: едою они протрезвляются, потом опять напьются, а потом опять протрезвятся пляскою; а пляску они так любят, что презирают того человека, у которого нет в доме скрипача. Правление их совершенно анархическое, потому что они, возмутившись, уничтожили все дворянское сословие и теперь управляются полковниками, ими самими избранными, с которыми всякий из них обходится запанибрата. Воинов они на своем языке называют казаками, почему ошибаются многие, считая казаков особенным народом. Черкасы очень преданы колдовству и считают его важной наукой. Им занимаются женщины высшего сословия. Черкасы гостеприимнее русских, и страна их теплее и лучше.
Глава IX
Правление у русских совершенно монархическое; у них есть присутственные места, которые называются приказами, и решения судов обыкновенно бывают произвольны, потому что мало писаных законов. Недостаток законов заменяется обыкновениями, но всего сильнее действуют деньги. Русские истребляют множество бумаги:

* Черкасами автор называет малороссиян. — Прим. пер.

200
они излагают дела свои так же пространно, как наши писаря, пишут на длинных свертках, и хотя столы стоят перед ними, но они не могут писать иначе, как на коленях, следуя древнему обыкновению, которое можно видеть в изображениях св. Иеремии. Секретари их называются подьячими, а чин дьяка соответствует чину нашего лорда-депутата. Большая часть русских букв заимствована у греков (всех 42).
Все дела совершаются посредством просьб. Просьбы эти развертываются, как вафли, и проситель держит их перед боярином, который (если в хорошем расположении духа) протягивает за ними руку и прочитывает их или отдает своему дьяку, а дьяка проситель должен одарить, чтобы он напоминал боярину о просьбе.

Наружность императора красива; он двумя месяцами старее короля Карла II и здоров сложением; волосы его светло-русые, он не бреет бороды, высок ростом и толст; его осанка величественна; он жесток во гневе, но обыкновенно добр, благодетелен, целомудрен, очень привязан к сестрам и детям, одарен обширной памятью, точен в исполнении церковных обрядов, большой покровитель веры; и если бы не окружало его густое облако доносчиков и бояр, которые направляют ко злу его добрые намерения, то его, без сомнения, можно бы было поставить наряду с добрейшими и мудрейшими государями. Отец его очень любил англичан и был человек миролюбивый. Но ныне царствующий император имеет дух воинственный и завел с крымцами, поляками и шведами войну, успех которой покажет время. Мне известно только, что государство бедно, малолюдно и что оно в десять лет так расстроилось, что едва ли через сорок лет достигнет прежнего благосостояния. Семь лет тому назад погибло от чумы 7 или 8 тысяч человек, а три года тому назад крымцы увели с границ 400000 человек в вечный плен. Сверх того еще 300000 человек погибло в различных войнах. Лучшая часть земли опустошена, остальная же не обработана за недостатком людей. На пространстве 500 верст (проезжая вверх по реке) вы увидите десять женщин и детей на одного мужчину. Всего здесь стало мало; все вшестеро дороже прежнего, а медные деньги потеряли цену.

Глава X
Теперь возвратимся к великому императору, который не ограничен во власти, но следует, однако же, мнениям совета и в государственных, и в частных делах. Владения его расширены его предками, которые были прежде князьями владимирскими и, постепенно усиливаясь, завладели наконец Москвою. Дворец императора до сих пор называется Кремленым городом. Иван Васильевич (прозванный Грозным) был хорошим государем, но много имел странностей.

201
Однажды он пришел к своему дьяку и подал ему бумагу, в которой просил его, чтобы он сделал одолжение, заготовил к назначенному времени 200000 человек войска со всем нужным оружием; потом прибавил, что он очень ему будет благодарен и будет молиться за его здоровье, и подписался: Твой покорный слуга, Ванька Московский. С этим войском завоевал он царство Казанское, простирающееся вниз по реке Волге на 1000 верст, Астрахань, находящуюся в двух тысячах верстах, и Сибирь — в трех тысячах верстах, заслуживающую имя лучшего цвета Русской империи. Иван Васильевич был любим народом, потому что с ним обходился хорошо, но жестоко поступал с своими боярами. У него был жезл с острым наконечником, который он иногда, во время разговора, вонзал своим боярам в ноги, и если они выносили удар, не вздрогнув, то оказывал им после большое предпочтение.
Однажды послал он в Вологду за меховым колпаком и наложил на ее жителей пеню за то, что прислали этот колпак не в надлежащую меру.
На одном празднике он делал различные шалости, которым некоторые голландки и англичанки засмеялись; заметив это, он велел привести их во дворец и приказал в своем присутствии в одной большой комнате рассыпать перед ними четыре или пять мешков гороху и заставил их все подобрать. Когда они кончили эту работу, он напоил их вином и сказал, чтобы они были осторожнее и впредь не смели смеяться в присутствии императора. Он послал однажды в Казань за одним дворянином, имя которого было Тарас Плещеев, а воевода, не расслышавший приказания, подумал, что он велел привести полтораста плешивых людей, потому что его имя сходно было звуками с словом полтораста. Итак, собрав 80 или 90 человек плешивцев, воевода поспешно отправил их, извиняясь, что больше не мог найти в одной области. Увидя такое множество плешивых, император перекрестился от удивления; наконец, когда один из присланных подал ему бумагу, он спросил у своего дьяка: что он писал к воеводе? Дьяк показал список с письма, и таким образом ошибка открылась. Поив плешивых три дня допьяна, царь отослал их назад. Когда жаловались на другого воеводу за то, что он в виде взятки принял гуся, наполненного червонцами, царь, казалось, не обращал внимания на жалобу; но проходя однажды мимо Пожара, открытой площади, сходной с Смитфильдом, на которой обыкновенно бывают казни, он велел палачу отрубить этому воеводе руки и ноги и спрашивать при каждом ударе: «Вкусен гусь?»
Он очень желал жениться на королеве Елизавете и очень хорошо расположен был к англичанам. Однажды, боясь заговора, он укрепил Вологду, перевез туда все свои сокровища и, как некоторые

202
думают, хотел в случае крайности бежать в Англию. Этому императору Москва обязана самыми красивыми своими зданиями.
Иван Васильевич велел одному французскому посланнику пригвоздить шляпу к голове. Сир Иероним Баус, который вскоре после того приехал сюда в качестве нашего посланника, явился перед царем в шляпе; и когда он с гневом спросил у него, знает ли он, как наказан был французский посланник, сир Иероним отвечал: «Тот посланник был представителем малодушного французского короля, а я посол непобедимой королевы английской, которая не обнажает головы ни перед одним государем и будет уметь отмстить за обиду своего представителя». «Взгляните на него! — сказал Иван Васильевич своим боярам. — Вот молодец! Он смело говорит и действует за свою государыню; кто же из вас для меня то сделает?» Эти слова навлекли зависть на сира Иеронима, и придворные уговорили императора, чтобы он дал ему объездить дикую лошадь. Сир Иероним исполнил приказание, так утомил лошадь, что она мертвая пала на землю, и потом спросил у его величества, не нужно ли объездить еще нескольких диких лошадей. Император после очень уважал его, потому что любил таких удальцов.
Когда Иван ездил осматривать свое государство, многие простолюдины и дворяне подносили ему дары. Один честный лапотник, который плел лапотки и продавал по копейке пару, не знал, что поднести царю, и просил у жены совета: «Поднеси пару хороших лапоток», — сказала она. — «Это не редкость! — отвечал он, — а есть у нас в саду огромная репа. Мы поднесем ему эту репу, а вместе и пару лаптей». Как сказано, так и сделано. Император очень милостиво принял подарок и, износив сам одну пару лаптей, заставил всех дворян покупать у крестьянина лапти по пяти шиллингов пару. Это составило крестьянину состояние, он начал торговать и скоро так разбогател, что оставил после себя значительное имение. Потомки его получили дворянское достоинство и называются теперь Лапотскими. Есть одно дерево, подле которого стоял прежде дом его и на которое проходящие бросают свои старые лапти в память этого лапотника; это обыкновение до сих пор еще ведется.
Один дворянин, видя, что такая награда получена была за лапоть, хотел также получить (награду и еще значительнее) за хорошего коня. Но царь, угадав его намерение, подарил ему взамен ту большую репу, которую получил прежде, и таким образом заставил всех над ним смеяться.
Переодевшись однажды, Иван просил ночлега в одной деревне, невдалеке от города, и никто не хотел принять его, кроме одного бедняка, жена которого мучилась тогда родами и родила в то самое время, как царь был у ее мужа. Царь на другой день до свету ушел и обещал своему хозяину хороших кумовьев. Исполняя данное сло-

203
во, он вскоре явился со множеством бояр и, богато наградив своего хозяина, сжег всю деревню, кроме его дома, советуя жителям быть вперед гостеприимнее, и сказал им: «Вы отказали страннику в приюте, за то сами теперь должны искать пристанища и скоро узнаете, каково спать на снегу зимою».
Иногда он переодетый приставал к шайке воров и советовал им однажды обокрасть казнохранителя. «Я, — говорил он, — покажу вам дорогу». Но один из воров занес кулак и сказал, ударив его по лицу во всю руку: «Негодяй! Как ты смеешь предлагать нам ограбить нашего государя, который до нас так милостив? Лучше ж мы обокрадем какого-нибудь богатого боярина, который сам расхищает казну царскую». Иван очень доволен был его поступком, расставаясь, обменялся с ним шапкой и велел ожидать себя на дворцовой площади (через которую император часто проходил). «Там, — сказал он, — я поднесу тебе добрую чарку водки и меду». Вор пришел в назначенное место, и царь, увидев его, подозвал к себе, советовал вперед не воровать, отличил его при дворе и употреблял впоследствии для открытия воровских шаек.
Глава XI
Ныне царствующий император происходит от потомков Ивана с материнской стороны. У него был старший брат, который подавал большие надежды, хотя любил ловить голубей и выкалывал одному глаза, говоря: «Ты изменил!» — а другому отрывал голову, приговаривая: «Ты, Иван такой-то, мятежник, изменивший моему отцу и мне». Но он умер в молодости.
Все сыновья императорские называются царевичами, т. е. сыновьями царя; что же касается до слова царь, то оно очень близко к титулу цезарь (как замечает Тевет в «Жизни Василия»), и потому большое сходство имеет с титулом император. Русские утверждают, что царь значит больше, нежели король, и называют, однако же, Давида царем, а наших королей королями, вероятно, от Карла Пятого, история которого им известна.
Ныне царствующий император называется Алексеем Михайловичем Романовым, т. е. Алексеем, сыном Михаила, Римским (the Roman). Он так же, как испанцы, помещает много титулов в гербе своем, а именно:
Мы Божиею милостию, Великий Государь, Царь и Великий Князь Алексей Михайлович, всея Великия, Малыя и Белыя России Самодержец, Государь Московский, Киевский, Владимирский, Нового-родский, Царь Казанский, Царь Астраханский, Царь Сибирский, Государь Псковский и Великий Князь Смоленский, Тверский, Угорский, Пермский, Вятский, Болгарский, Государь и Великий Князь

204
Новагорода Нижняго, Черниговский, Рязанский, Ростовский, Ярославский, Белозерский, Удорский, Обдорский, Кондийский и всех Северных стран Повелитель, Государь Иверских, Карталинских и Грузинских Князей, и многих других стран Восточных, Западных и Северных наследник от Отца и Деда, Государь и Повелитель.
На гербе императорском изображен орел с распростертыми крыльями, что знаменует происхождение его от римских императоров; но у этого герба есть то отличие, что над двойной головою орла изображается корона с крестом, а на груди — св. Георгий на коне; последний, как некоторые говорят, прибавлен с тех пор, как королева Елизавета прислала Ивану Васильевичу орден Подвязки.
Царевича (как я уже выше сказал) ни народ, ни дворянство не видит прежде пятнадцатилетнего возраста, но, достигнув этого возраста, он является перед народом; его носят на плечах и ставят на возвышенное место на площади, чтобы предохранить государство от самозванцев, которые часто Россию беспокоили.
Царь всегда женится на своих подданных и избирает невесту изо всех стран, ему подвластных; редко из дворянского сословия. Со смертью царицы и родственники ее лишаются всех преимуществ, которыми пользовались во время ее жизни. Илья, тесть ныне царствующего императора, произошел из такого низкого состояния, что двадцать лет тому назад он подносил вино некоторым из здешних англичан, а дочь его ходила по грибы и продавала их на рынке. Другая невеста, которая назначена была императору, была дочь одного военного чиновника. Дворец императорский построен из камня и кирпича, кроме некоторых комнат, где его величество спит и ест целую зиму. Русские думают, что деревянные комнаты гораздо здоровее, нежели каменные, и не без причины: потому что в этих каменных покоях толстые своды издают из себя испарения, когда печи натоплены. Император живет в третьем ярусе; он пьет овсяную брагу. Хлеб он ест ржаной, потому что рожь, по мнению русских, гораздо питательнее пшеницы. Царь ложится спать на простыню в сорочке и нижнем платье и одевается богатым собольим одеялом. Забава его состоит в соколиной и псовой охоте. Он содержит больше трехсот смотрителей за соколами и имеет лучших кречетов в свете, которые привозятся из Сибири и бьют уток и другую дичь. Он охотится на медведей, волков, тигров, лисиц или, лучше сказать, травит их собаками.
Когда он выезжает, Восточные ворота и внутренняя стена города запираются до его возвращения. Он редко посещает своих подданных; в прошедшем году, однако же, был у некоторых, и то необыкновенной дорогой, потому что часть стены была разломана. При рождении царевича подданные изъявляют радость свою, поднося царю подарки, которые он, однако же, опять возвращает; но

205
если ему что-нибудь полюбится, то он платит настоящую цену. В субботу на Страстной неделе он посещает некоторые тюрьмы, рассматривает преступления колодников и некоторых освобождает. Недавно был выпущен один англичанин, сидевший в тюрьме за делание фальшивой монеты. Смертью здесь наказывают очень немногих, а большую часть преступников секут кнутом: и это наказание хуже смертной казни.
Глава XII
Владея обширными областями, император получает большие доходы. Он, во-первых, в некотором отношении властелин собственности каждого из своих подданных, и сын всегда должен просить о получении отеческого наследия. Царь наследует после всех, умерших без духовной, осужденных на смерть и бездетных.
Во-вторых, подати, им получаемые, очень значительны.
В-третьих, кабаки (т. е. лавки, где продается водка и крепкое пиво) принадлежат казне; и платят некоторые по 10000, некоторые же и по 20000 рублей ежегодно.
В-четвертых, бани, здесь очень употребительные, приносят большой доход, потому что вера обязывает русских мужчин, женщин и детей ходить в баню. Когда печи разгораются, то обыкновенно плескают на них холодной водой. Некоторые выбегают из бани, валяются в снегу нагие и потом опять возвращаются.
В-пятых, царь — главный торговец во всей России.
В-шестых, торговля сибирскими соболями приносит большие сокровища, которые доставляются ссыльными.
В-седьмых, торговля астраханскою икрою, рыбьим клеем и трутом принадлежит ему исключительно.
Все его съестные припасы привозятся помещиками. В одном из его магазинов случился в нынешнем году пожар, от которого погибло 60000 окороков ветчины. Из этого вы можете видеть, что русские не принадлежат к числу татар, ненавистников свинины. Они удержали, однако же, некоторые из Моисеевых законов относительно к зайцам, белкам и кроликам. Они считают даже за поганое есть телятину, хотя едят ягнят. Их можно сравнить с слепыми совами, которые любят свои сумерки больше, нежели наш полдень, потому что слабые очи их разума ослепляются светлыми лучами истины. Когда приезжают греки или персы, царь сам покупает все их товары за определенную цену и потом опять продает подданным. В Архангельск отправляет он большое количество кож, воску, поташу, пеньки и льну и получает в замену другие товары, которые раздает подданным, потому что царские награды состоят почти всегда из шелку, соболей, сукон, бархату и парчи. Своим домашним служителям раздает он жалование мукою, рыбою, ореховым маслом, ов-

206
сом, пивом и медом. Дворец его обнесен высокой кирпичной стеной, заключающей в себе вдвое больше пространства, нежели сколько находится в окружности Тауэра. За этой стеною находятся 24 церкви, очень живописные по своим позлащенным главам и большим крестам, которыми большая часть украшена. Высокая башня, называемая Иваном Великим, построена Иваном Васильевичем; она служит колокольнею и на ней 50 или 40 колоколов. Глава этой башни позлащена, сама же она выстроена из кирпича и камня и вышиною равняется с башнею св. Марка в Венеции. Некоторые из главных бояр имеют каменные дома, заключенные во внутренней ограде, как то: князь Яков Черкасский; Борис Иванович Морозов, бывший пестуном императора во время его малолетства; князь Алексей (управляющий меховою промышленностью); Мегектович Трубецкой, который начальствует над войском; Илья Данилович Милославский, тесть императора; князь Иван Васильевич Одоевский.
Там находятся также пять мужских монастырей и два или три женских; большая часть приказов, или присутственных мест, Аптека, или Оружейная палата. Царь, так же как и другие государи, имеет государственных чиновников, но они не так важны. Постельничие его не входят в его покой, а дожидаются в ближайшем и во время стола также стоят во второй или третьей комнате. Царь умерен в пище, пьет очень немного вина, иногда только пьет коричневую воду или легкое пиво с коричневым маслом. Корицею называется здесь Aroma Imperiale. Запах мускуса здесь не очень любят, но розовая вода в большом употреблении при дворе, так же как святая вода в церкви.
Угощая бояр своих, царь сидит на креслах и сам раздает каждому по чарке вина, три или четыре раза перегнанного, от которого дух захватит у человека непривычного. Царь смеется, видя пьянство своих подданных, и кладет иногда в вино Меркурий. Старый генерал Александр Лессли, 99-летний шотландец, который живет теперь в Смоленске, говорил однажды с императором о способах взять Смоленск приступом. Царь слушал внимательно и не отпускал от себя генерала Лессли, которого мучил тогда жестокий понос; скромность удержала его слишком долго; наконец, потеряв терпение, он вдруг ушел. Император удивился и спрашивал о причине его внезапного удаления; но узнав ее, смеялся от всего сердца и тем показал, что не был в неудовольствии за внезапное удаление генерала.
Глава XIII
Город Москва занимает очень большое пространство, обнесенное тремя стенами, кроме той стены, что окружает императорский дворец. Внутренняя стена красного цвета и сложена из кирпича, вто-

207
рая белая, а третья деревянная и набита землею. Последняя имеет около пятнадцати или шестнадцати миль в окружности, а выстроена была в четыре или пять дней по случаю приближения крымских татар. В ней бревен столько, что можно выстроить из них род лондонских тонкостенных домиков в пятнадцать миль длины. С тех пор как его величество был в Польше, видел тамошний образ жизни и стал подражать польскому королю, круг его понятий расширился: он начинает преобразовывать двор, строить здания красивее прежнего, украшать покои обоями и заводить увеселительные дома. Что же касается до его сокровища, состоящего из драгоценных каменьев, то ни один государь с ним не сравнится. У него есть, однако, много камней и не очень дорогих, потому что русские любят иметь множество драгоценных каменьев и замечают в них одни важные недостатки. Одежда царя такая же, как и боярская, только богаче. Царица отличается высокой уборкой головы и рукавами рубашки длиною от 30 до 36 английских футов, а рукава ее верхнего платья так же широки, как у наших бакалавров. Все женщины высшего сословия одеваются так же. Обыкновенно ее императорское величество совершает поездки свои ночью (в колымагах, покрытых красным сукном), с большей частью своих женщин, т.е. горничных девушек, боярынь и швей. Недавно вывелось между женщинами обыкновение ездить верхом в белых шляпах с шелковою повязкой на шее и садиться на лошадь по-мужски. Risum teneatis amici*.
Одежда мужчин и женщин по всей империи одинакова, язык их везде один и тот же, и в религии то же единство; это, без сомнения, очень много способствует к их спокойствию и миру.
Здесь бы можно было сделать несколько рассуждений об нашем несчастном разделении и различии во мнениях, но такое отступление замедлило бы мой рассказ, и потому Cynthius aurem...**
Русские почти во всех своих действиях отличны от других народов.
Они носят рубашку сверх подштанников, перепоясываются ниже пупа (потому что пояс, по их мнению, придает силы). Ни мужчины, ни женщины не ходят без поясов под страхом небесного наказания. Они не свистят губами (считая это неприличным), а свистят сквозь зубы, что очень странно. Когда они плюют, чтобы вычистить что-нибудь (как, например, башмаки), то несколько времени перед тем чихают. В знак удивления или неверия они не пожимают плечами, а качают головой от одного плеча к другому. Даже их речи и ударения не сходны с другими народами.

* Удержитесь от смеха, друзья (лат.).
** Аполлон золота... (лат.).

208
В наших часах стрелка ходит по циферному кругу, в русских, напротив того, вертится циферный круг. Г-н Голловей, один очень искусный человек, сделал первые такие часы, говоря, что русские ни в чем не сходны с другими народами, а потому и в часах их должно быть особенное устройство. Русские стоят во время молитвы, считая коленопреклонение телодвижением неблагородным и варварским, потому что последователи латинской церкви становятся на колени. Они считают за грех брить бороду, потому что поляки бреются. Они едят свинину охотнее всякого другого мяса, потому что татары ненавидят ее (хотя свиное мясо самое поганое); русские предпочитают рожь пшенице и вонючую рыбу свежей. Они считают мили свои не сотнями, а девяностами. Новый год начинается у них с первого сентября.
От сотворения мира считают они с лишком 7060 лет. В небылицах их уверить легко, но трудно убедить в истинном и вероятном.
Они пишут на коленах, хотя бы стол и стоял перед ними.
Они шьют, обратя к себе иглу острием, и продевают ее средним пальцем, а потому должны быть плохими портными.
Они не умеют есть ни гороху, ни вареной моркови, а едят их с шелухою. Они не обирают стручья с гороха, а вырывают его с корнем и везут продавать на рынок.
Они не знают названия рогоносца, а об рогоносце говорят, что он лежит под лавкою.
Они больше верят одному слову человека бородатого, нежели клятве безбородого.
Красотою женщины считают они толстоту, juxta illud Italicum*. Dio mi faccia grassa, io mi faro bella. Дай мне Бог толстоту, а я себе дам красоту.
Румяна их похожи на те краски, которыми мы украшаем летом трубы наших домов и которые состоят из красной охры и испанских белил.
Они чернят свои зубы с тем же намерением, с которым наши женщины носят черные мушки на лице: зубы их портятся от меркуриальных белил, и потому они превращают необходимость в украшение и называют красотой сущее безобразие. Здесь любят низкие лбы и продолговатые глаза и для того стягивают головные уборы так крепко, что после не могут закрыть глаза, так же как наши женщины не могут поднять рук и головы. Русские знают тайну чернить самые белки глаз. Маленькие ножки и стройный стан почитаются безобразием.
Худощавые женщины почитаются нездоровыми, и потому те, которые от природы не склонны к толстоте, предаются всякого рода

* Как и итальянцы (лат.).

209
эпикурейству с намерением растолстеть: лежат целый день в постели, пьют русскую водку (очень способствующую толстоте), потом спят, а потом опять пьют.
Таковы их странные обыкновения, о которых можно сказать то же, что римский сатирик о римлянах своего времени: Dum vitant stulti vitia in contrario currunt*. И в самом деле, их безумие так велико, что никакая антикирская чемерица не может от него избавить.
Глава XIV
Теперь я не могу отдать вам отчета в русском судопроизводстве, очень запутанном. У них есть, однако же, метода, и каждая область имеет свой приказ, где председательствуют: боярин (или лорд) и дьяк (или канцлер), под начальством которого находятся многие писаря. Дьяк — представитель боярина, так же как боярин — представитель царя. Как скоро есть тяжба и ни один из тяжущихся не подарит судей, то истец почти всегда выигрывает дело, потому что справедливость предполагается на его стороне.
Убийца может здесь откупаться деньгами. Если русский убьет своего раба или свою жену, наказывая их за вину, то законы его не судят. Также, если случится убийство, а никто не преследует убийцу, то законы молчат.
Не сознавшись в преступлении, обвиненный не может быть осужден, хотя бы тысячи свидетелей были против него, и потому стараются вынудить признание всякого рода муками. Сначала подымают обвиненных на дыбу, и если это не подействует, то их секут; а русские палачи — мастера этого дела и могут, как говорят, с шести или семи ударов убивать человека. Иногда сообщники преступника подкупают палача и заставляют его засекать обвиненного до смерти, чтобы отвратить от себя наказание.
Палачи ни на волос не минуют цели в своих ударах и острым железом пронзают самые ребра; они иссекают спину, как окорок ветчины, потом сыпят соли на раны и, привязав несчастного руками и ногами к шесту, держат над огнем и жарят. В случае упорства (часто и признаваться не в чем) обвиненного отпускают; палач вправляет суставы его, оставляет его дней на двадцать, покуда он несколько выздоровеет, потом повторяют прежние мучения и, может быть, выламывают щипцами ребро или два. Если ничто не действует (некоторые выносят эти мучения), тогда бреют обвиненному темя и каплют на обнаженное место холодною водою. Некоторые из испытавших говорят, что это мучение самое ужасное, потому что каждая капля равняется удару ножа в сердце. Все это бывает тогда,

* Пока глупцы избегают, пороки, напротив, бегут (лат.).

210
когда палач не подкуплен; в противном случае он разом оканчивает муки. Я видел нескольких человек, у которых спина была иссечена, как кора на дереве, и которые потом вылечились, но никогда уже не могли изгладить оставшихся знаков.
Делателям фальшивой монеты вливают в горло топленого олова. Neque enim lex justior ulla est, quam necis Artifices Arte perire sua*.
Два года тому назад один удалец выстрелил по скворцу на царском дворе, но пуля скользнула и упала в царские покои. Стрелку отсекли левую ногу и правую руку. Открыв тайный заговор, заговорщиков мучат втайне, потом увозят в Сибирь и, отъехав сто или двести верст, попросту опускают их в прорубь. Других, отрезав им носы, уши и выколов глаза, ссылают в Сибирь за три тысячи верст.
Виселица недавно введена в употребление. Должность палача наследственна, и он учит детей своих сечь кожаные мешки.
Преступник вкладывает голову в петлю и спрыгивает с подмосток по приказанию палача.
Глава XV
Сибирью называется обширная и неизвестная страна, примыкающая к стене Китайской. Я говорил с одним человеком, там бывшим и торговавшим с китайцами, и с другим, который мне рассказал, что он видел за Сибирью море, на котором были корабли и люди в странных одеждах, сходные с китайцами, богатые парчами и драгоценными каменьями и носящие бороду только на верхней губе. Оттуда он привез чаю и бадьяну. Бадьяном называется Anisum Indium Stellatum. Купцы говорят, что он употребляется с сахаром (так же, как и у нас в Англии) и считается очень полезным от болезни легких и желудочного расстройства. Он привозится завернутый фунтами в бумаге, на которой написаны китайские буквы. Те, которые туда путешествуют, употребляют на проезд около шести лет, останавливаясь зимою в одних местах, а летом в других. В главном городе Сибири Тобольске живет главный воевода. Там торгуют мехами, особенно же собольими, которых, как говорят, нигде больше нет; питаются какими-то ягодами или орехами, изобильно там растущими на деревьях, теперь мне неизвестными, но о которых мне обещали сообщить подробнейшие сведения. Тамошние жители проводят на охоте от шести до семи недель сряду и ездят на собаках, а собак кормят рыбою, во множестве добываемой из озер.

* Нет закона справедливее того, который повелевает, чтобы умирали от того же, чем убивают (лат.).

 211
Они запрягают от сорока до пятидесяти собак в одни сани, одеваются в тройные меха; во время больших морозов лежат целую ночь и разводят огни для приготовления рыбы. Собаки очень хорошо умеют отыскивать соболей, а люди искусно их убивают, попадая стрелою в нос, после чего собаки приносят добычу. Если удар минует нос, то соболь пропадает, потому что он смелое животное и уходит со стрелою в теле; сверх того, портится и мех.
Там так холодно, что вода, брошенная в воздух, падает льдом. Большая часть северных стран не производит хлеба; но по изобилию рыбы жители употребляют сушеную вместо хлеба и, несмотря на то, доживают до глубокой старости. Во время морозов кормят коров рыбою, и потому их молоко отзывается рыбою. Река Обь протекает чрезвычайное пространство, и устье ее до сих пор неизвестно. Там множество рыбы белуги, которая принадлежит к роду китов, но гораздо вкуснее. Из нее, так же как из осетров, делают в Астрахани икру, которую кладут на кучу соли и после некоторого брожения сдавливают и закупоривают. Здесь есть много икры и несдавленной: она чрезвычайно вкусна, но скоро портится.
Северная Сибирь называется землею самоедов или людоедов, потому что тамошние жители съедают пленников на войне. Однако же они большей частью питаются рыбою; богатство их состоит в оленях, которые у них пасутся большими стадами и сделались так ручны, что повинуются свисту человека. Жители запрягают их в сани попарно и несутся быстрее ветра по восьмидесяти миль в день. Когда они ищут нового оленя, тогда советуются прежде с жрецом, и он, после многих обрядов и заклинаний, говорит им, куда идти должно, что большей частью и сбывается. У них нет различия между мужскими и женскими одеждами, которые всегда делаются из оленьей шкуры и надеваются шерстью наружу: жители знают по опыту, что так теплее. Трудно отличить женщину от мужчины по лицам: ни у кого нет бороды, и у всех лица похожи на обезьянские.
Обычаи, язык и вера у них — скотские, потому что они поклоняются солнцу и луне. Обожание солнца, которым они очень мало наслаждаются зимою, у них естественно. Они чрезвычайно ревнивы к своим женам, и это напоминает мне случай, доказывающий, как сильны воображение и привычка: когда у одного из них спросили об одной молодой и прекрасной англичанке, не прекрасна ли она и не безобразна ли его жена, он отвечал: «Совсем нет: ваши женщины бледны, как тело рыбы, а у наших румянец естественный и неподдельный». Дочерей они почитают большим богатством; молодые люди не могут их видеть прежде свадьбы, а замуж выходят они шести или семи лет от роду, чтобы женихам быть уверенным в их невинности. Жених, покупая невесту у ее родителей, платит условное число оленей, потом берет к себе в дом и запирает al

212
Italiano*. Мужья то же делают с женами, отправляясь на охоту, и это так же обыкновенно, как задергивание кошелька. У них есть пословица: «Кто оставляет незадернутый кошелек, тот сам зовет вора».
Дома их — круглые палатки, сделанные из оленьих шкур и рогож. Посреди этих палаток они разводят огни, оставляя в потолке отверстие для дыма, и, ложась около этих огней, греются. Летом они отправляются к рекам за рыбою, которую сушат и сберегают на зиму. Рыбу они убивают стрелами и обыкновенно едят сырую. Они едят также молодых щенят и почитают очень вкусными. Царь считает их недостойными особенного наместника, по малочисленности, избавляет от налогов и, как добровольную дань, получает от них известное число оленей. Никто не понимает ни варварского языка их, ни их законов, исполняемых втайне. Продавая иностранцам оленя, они всегда выговаривают себе потрох и съедают его, выдавив слегка нечистоту. Достоинство человека оценяется у них знанием в магии, в которой они очень сведущи, особенно в присутствии иностранцев; но при русских они не показывают своего искусства, боясь суда. Раз английский купец угощал некоторых из них в Архангельске, и когда один из гостей напился пьян и сделался похож на медведя или сумасшедшего, тогда позвали старуху, которая, прошептав ему что-то на ухо, коснулась его лба, и гость тут же протрезвился, как будто ничего не бывало.
Глава XVI
В Полуденной Сибири есть дикая страна, называемая Степью: она простирается на 600 или 700 верст и большей частью состоит из равнин; рек в ней мало, но почва невероятно плодоносная. Там целый день едешь полем, обросшим вишневыми деревьями, которые не выше трех четвертей ярда; такая низменность происходит оттого, что они часто сжигаемы бывают иностранцами или путешественниками, которые неосторожно уезжают, разведши осенью огонь, а высокая и сухая трава загорается и разливается на сорок или шестьдесят верст. Огонь часто пожирал и самих путешественников. ** Красные вишни, растущие на этих деревьях, очень хороши, но и очень кислы. Они бывают вкусны, когда пересажены. Я говорил с людьми, видевшими там множество тюльпанов, дамасских и красных роз. Там много огромной спаржи, чесноку, майорану, тимьяну, шалфею, цикория, ендивов, чабра и других растений, которые мы тщательно храним в садах; большое множество солодкового корня, привлека-

* На итальянский манер (um.).
** Вероятно у издателей здесь пропущен текст.

213
ющего к себе Ursa major* и Ursa minor**; наконец, множество пастернаку и моркови. Купцы привозят оттуда много елецкой соли и серы.
Олени там самые большие в свете, и есть еще один ночной небольшой зверек, называемый сурком, который величиною подходит к барсуку, но не похож на него видом; шерсть его темная, струистая и гладкая, голова маленькая, спина почти в четверть шириною, и вообще он зверек красивый. Сурки живут под землею, так же как и кролики. Когда полк Крафорда стоял поблизости от их жилищ, они вышли смотреть на него и, поднявшись на задние лапки, закричали так пронзительно и неожиданно, что испугали и людей, и лошадей, отчего последние убежали за десять верст прежде, нежели умели поймать их. Русские рассказывают странные повести о их междоусобных войнах, о том, как они берут побежденных в плен, как заставляют своих рабов приносить на зиму съестные припасы, сено и коренья; но это, вероятно, русская басня. Рассказывают, однако же, за верное, что они очень искусно делают свои жилища, сохраняют в них большую чистоту, выносят и хоронят тела умерших. Там есть еще другой зверь, называемый перевощиком: мех его желто-бурый с белыми и черными оттенками, очень красив в шубах, но мало здесь употребляем, потому что волос его короток и он мало согревает; эти звери, как говорят, перевозят белок и горностаев через реки и поэтому называются перевощиками; тем же самым словом на русском языке называется переводчик. Русские говорят, что перевощики имеют страсть перевозить других животных. Этого я никогда не слыхал от очевидца, но очевидец мне сказывал, что целые стада белок, не находя себе больше пропитания на одном берегу, переплывают на другой, употребляя свои хвосты вместо мачт, весел и парусов, а небольшие щепки или палки вместо челноков, и, не умея грести, плывут по ветру; если же взмокнут паруса их, то они погибают неизбежно.
Около Казани и Астрахани есть птицы величиною с бекаса; ногами и носом они походят на кулика, перьями же и шеями — на больших петухов. Они дерутся, как петухи, хотя и нет у них таких длинных когтей. Они беспрестанно дерутся, если живут в одном доме; стоят настороже, уткнув нос в землю, и при первом удобном случае с разбега наносят противнику удар и щиплют перья на шее его. Они чаще употребляются в пищу, нежели для драки, и водятся также и в Архангельске, где есть другая птица, величиною с сову, а видом похожая на ястреба: она гоняется за маленькими птичками, ловит их, втыкает на острый сук и дочиста

* Большая медведица (лат.).
** Малая медведица (лат.).

214
Самуэль Коллинс
ощипывает прежде, нежели начинает есть. Из Астрахани привозят сюда одну птицу, которая величиною с лебедя, похожа на него телом и ногами, но у которой шея короче и толще: горло у нее так широко, что она может проглотить рыбу в четверть величиною. Может быть, вы читали (в некоторых описаниях России) об растительном агнце, пожирающем около себя траву и потом умирающем; но это известие так же истинно, как и сказка об одноглазом народе в путешествии сира Иоанна Мандевиля, и многие другие басни, где нет даже и тени правды.*
Глава XVII
Здесь, думаю, будет кстати сказать несколько слов о Татарии, сообщить сведения, полученные мною об этой стране, и извиниться в неполноте и краткости моего рассказа.
Столица Татарии — Крым, укрепленный город на Татарском море, отчего и великий хан называется крымским; говорят, что этот город очень красиво выстроен из камня и кирпича. Татары — данники турков, а Москва была прежде данницей татар и платила по десяти тысяч овечьих шкур ежегодно; сверх того князь московский в знак преданности должен был из шапки своей кормить крымскую лошадь овсом, в чем и обязывался клятвою. Но теперь уже десять лет, как русские дани не платят, потому что татары нарушили договор, вторгнувшись в пределы русские. Действительно, они соседи беспокойные и, разлетаясь как мухи, когда разгонят их, ночью опять собираются. Невозможно почти отбить у них ни одного коня, потому что кони неразлучны со всадниками.
Они проезжают по сто миль на день, переменяя коней своих один или два раза, потому что у каждого татарина есть, по крайней мере, по три или по четыре коня. Как скоро конь сделается неспособным к походу от усталости или падет, они режут его на части, разделяют между собою, и когда мясо довольно размягчится под седлом, тогда съедают его. Больных поят они кобыльим молоком или свежей лошадиной кровью и нарочно для того разрезывают коню жилу.
Они не берут с собой и не едят ни соли, ни хлеба, говоря, что соль притупляет зрение, а хлеб тяготит желудок.
Зрение у них острее, нежели у всех других народов, и в степях (где на тридцать или на сорок верст ничто зрения не останавливает) они могут рассмотреть одного человека, когда русский не увидит и целой толпы татар.
Никто не превзойдет их в наездничестве: на полном скаку они подымаются на стременах и вонзают свои стрелы в коня неприятельского.

* У самого Коллинса немало забавных сказок.

215
Калмычки так же воинственны, как и их мужья. Многие калмыки признают себя царскими подданными.
В нынешнем году калмычки решились отмстить за детей и пленников, отбитых крымцами: собрались, напали на татарское войско, взяли множество пленных и разбили татар наголову. Храбрые Virago's*! Они достойны стать наряду с славными амазонками. Калмыки населяют обширную страну, живут в палатках и пасут стада свои. Там родился Тамерлан.
Они высокорослее, смуглее крымских татар и чертами лица на них не похожи. У крымских татар лица плоские, глаза небольшие и впалые, лбы узкие, плечи низкие и широкие; они среднего роста и так сложены, что им трудно скрыть свое тело там, где покажется их лицо.
Они ломают носы у своих новорожденных младенцев, говоря, что безрассудно иметь нос, препятствующий зрению человека. Они все магометане, смеются над русскими, упрекают их в обожании расписных досок и говорят, что лучше поклоняться солнцу, как существу светлому, благотворному и возносящемуся над всеми оскорблениями. Moscovitae попpossunt respondere argumento**.

Глава XVIII
Нажив себе огромное состояние разорением бедных и ограбив иностранцев, они думают, что загладят злые дела, если построят церковь и снабдят ее множеством дорогих икон и колоколами; это кажется им богоугодным делом и действительно было бы таковым, если бы совершено [было] во славу Божию, а не из своекорыстия или тщеславия. В целом мире нет таких негодяев; есть, однако же, и между ними много добрых людей. Те, которые расширили понятия свои разговором с иностранцами, образованнее; также и те, которые видели польский быт, хотя он мне и не слишком нравится. Поляки образованнее русских, потому что есть у них средства просвещать умы свои науками, которых нет у москвитян; они могут выезжать за пределы своего отечества, а русским это запрещено.
Несмотря на все эти усовершенствования, поляки самый скверный народ, с каким мне говорить удавалось: они горды и дерзки, чрезвычайно самонадеянны, беспрестанно превозносят Польшу на счет всех других государств; тщеславны и расточительны в обществе, роскошны в одежде, богато украшают конские сбруи, учтиво и гостеприимно обходятся с иностранцами, покуда не покажут им всего своего богатства и не напьются с ними раза два пьяны; а пос-

* Воительницы (искаж. лат.).
** Московиты не могут ответить никаким доводом (лат.).

216
ле, как валлийцы, стараются от них избавиться. Они преданы пьянству больше, нежели русские, и так беспокойны бывают пьяные, что у всех почти дворян остаются на теле рубцы, которые они носят как знаки отличия, приобретенные в битвах Вакховых.
Законы их самые варварские, какие существуют, потому что убийца может откупаться денежной пенею. За убийство крестьянина платят крону, и таким образом цена возвышается, смотря по состоянию убитого.
Короля их можно назвать Rex Bacchatorum*; потому что на их сейме, когда уже все согласятся в каком-нибудь предположении, один несогласный может противоречить и остановить дело, положив руку на саблю, хотя бы он не в состоянии был представить никакой причины своему мнению. Таким образом, дело часто замедляется, а на другой день тот же самый человек, полупьяный, подает мнение, совершенно противное своему прежнему голосу. Король ничем не лучше нарисованного весла, которое только кажется, будто правит ладьею. Генрих III, сделавшийся после французским королем, был (если я не ошибаюсь) королем польским, и королевство так ему надоело, что он бы охотно променял его на пару хороших сапог. Однажды он созвал множество дворян, напоил их пьяными, а сам пил одну подкрашенную воду, потом положил одного из пьяных панов на свою королевскую постель, задернул занавесы и приставил к ней часовых, ничего не знавших о его намерении. Устроив все таким образом, король сел в повозку, заранее приготовленную, и ускакал за границу.
Наконец, сын Вакхов проснулся, и заговор открылся. Поляки потом всеми средствами старались возвратить короля, но так как он был в чужом государстве, то они вошли с ним в переговоры, умоляли возвратиться и обещали обходиться с ним впредь как можно лучше, однако же он отвечал: «Нет!»
Та птица заслуживает неволю, которая, однажды вырвавшись из клетки, опять туда возвратится.Что до меня касается, то я лучше бы согласился быть мужиком во Франции, нежели королем в Польше. Stultissima optio**.
Глава XIX
Госпожа Lues Venerea*** так же известна в Польше, как и в месте своего происхождения; все паны и паньи коротко знакомы с ней так же, как и двор, и вся Польша.
* Царь неистовствующих (лат.).
** Глупейшее желание (лат.).
*** Венерическая болезнь (лат.).

217
Завоевав Вильну и многие другие пограничные польские города и области, русские взяли в плен госпожу Lues Venerea и, вероятно, провладеют ею долее, нежели городами. Прежде этой войны она здесь в течение тысячи лет не была известна, но, проникнув однажды в такую страну, какова Россия, она, как барсук, врывается так глубоко, что ее не иначе прогонять можно, как копьем и огнем, juxta illud, les Veroles de Rouen et la baue du Paris ne jamais sortont la pais sans oster la piece*.
Но (что еще хуже) колтун так же свирепствует в Польше, как чесотка во Франции, и так заразителен, что очень немногие семейства остаются от него свободны. Без сомнения, нет в свете болезни хуже, потому что (не говоря о многих ужасных ее действиях) от волос воняет, как от застарелого чирья, и несмотря на то поляки почитают ее признаком высокого происхождения. У некоторых все волосы в узлах, и я видел одного монаха, у которого голова совершенно похожа была на Медузину и которого за то уважали как человека необыкновенной святости. Поляки также высоко ценят лошадей с колтуном в гриве или в щетках и думают, что такие лошади смелы и крепки. Если кто-нибудь из зависти отрежет хотя малейшую часть волоса, то лошадь либо умрет, либо взбесится, либо ослепнет и охромеет.
Говорят, что поляки первые ввели пудру в употребление, стараясь заглушить вонь колтуна. Трудно избежать этой болезни, проезжая через такую землю, в которой арсенические мины отравляют воду, потому что она нападает внезапно: Unico aquae Arsenicae haustulo etc**.
Поляки гораздо честнее исполняют обещание и договоры, нежели русские, которые редко держат слово, данное неприятелю, если выгоды требуют вероломства. В частных отношениях, однако же, русские уважают клятвы: они редко употребляются и потому имеют больше действия.
Русский язык точно так же отличен от польского, как английский от шотландского. Польский язык, как говорят, богаче и обработаннее, но мне, слышавшему одни его внешние звуки, он кажется грубее в произношении и хуже, нежели смесь языков валлийского, ирландского и корнваллийского.
Поляк, разговаривая, всегда оплюет вам все лицо. Польское правописание сходно с валлийским; и у них также встречается по шести согласных букв на одну гласную. Они приветствуют друг друга высокими выражениями и не так низко кланяются, как русские. Та-

* Как говорят, сифилис Руана и гной Парижа никогда не вынут шпаги без того, чтобы не лишить кого-нибудь части тела (искаж.фр.).
** Единственным глоточком арсенической воды и т.д. (лат.).

218
тарское приветствие состоит в приложении указательного пальца ко рту и небольшом наклонении головы, а у людей высшего состояния они обнимают колена. Черкасские приветствия грубы и неловки, например: «Каковы твои дети и рабы, коровы и овцы, лошади, козы и свиньи, твои петушки, куры и индейки, все ли они здоровы?» Эти слова повторяют они в точности каждое утро при встрече. Они исповедуют греческую веру, но не так суеверны, как русские, которые считают церковь оскверненною, если иностранец ступит в нее ногою; омывают полы после такого осквернения и заставляют иностранцев креститься в русскую веру или убивают их за их неблагоразумие. В этом они подражают магометанам, так же как и во многих других безрассудных действиях.
Глава XX
Слишком было бы долго рассказывать теперь о происхождении Романовых, о том, как они приняли титул царей, как Василий 140 лет тому назад привел в зависимость меньших князей русских и как Иван Васильевич, продолжая действия своего отца, покорил царей казанских, астраханских и сибирских. Это бы значило писать историю царя Ивана, для которого я, впрочем, желал бы иметь и время, и способности, потому что, верно, с тех пор как цари на земле царствуют, никто не слыхивал ни о таком ужасном тиране, ни о таком счастливом государе...
Отец нынешнего царя был Михаил: государь отличный по милосердию и великолепию; он всегда жил в мире и дружбе со всеми христианскими царями, любил иностранцев и был очень набожен. Граф Вольмар, побочный сын датского короля, назначен был женихом для его дочери, но духовенство воспротивилось, говоря, что он еретик; он просил, чтобы священникам позволено было защищать истину его веры, и когда русские священники отказались, то царь очень рассердился и сказал: «Что же мы за веру исповедуем, если вы даже боитесь ее подвергнуть испытанию?» Несколько дней после того он лег спать; около полуночи с ним сделалась рвота, а поутру он умер и по русскому обыкновению был в следующую же ночь отнесен в церковь. Таким образом спор кончился. Его царица недолго жила после него, а граф Вольмар был рад отказаться от невесты, лишь бы самому как-нибудь спастись.
Двух сыновей Морозова, Бориса и Глеба, сам император воспитывал. Борис, занимавший сан, похожий на лорда протектора, уменьшил число дворцовых слуг, прочих оставил на половинном жалованье, возвысил обычаи, назначил посланникам половинное содержание и разослал всех старых князей по отдаленным областям: Репнина в Белгород, а Куракина в Казань.

219
Как скоро царю наступила пора жениться, к нему свезли всех лучших красавиц из государства; одной, которая ему понравилась, он дал платок и кольцо, но, когда она в другой раз явилась перед ним в царской одежде, Борис приказал так крепко завязать ей венец на ее голове, что она упала в обморок. Тотчас объявили, что у ней падучая болезнь; ее старый отец, бедный дворянин, был, после мучительной пытки, сослан в Сибирь и с горя умер по дороге, а семья его осталась в немилости. Эта девушка еще жива, и с тех пор никто за ней не знал никаких припадков. У ней было много женихов из высшего сословия, но она всем отказывает, а бережет платок и кольцо. Царь ей дает ежегодное содержание, чтобы загладить оскорбление ее отца и семейства.
Борис Иванович предложил царю Марию, дочь Ильи Даниловича, происходящего из неизвестного дворянского рода и возвысившегося смертью своего дяди Грамматика (который был дьяком посольского приказа и у которого он в молодости был кравчим). Теперешняя царица часто хаживала в лес по грибы. Она была недурна собою и красилась драгоценными алмазами скромности, трудолюбия и благочестия. Ее венчали тайно, боясь колдовства, которое здесь на свадьбах очень обыкновенно. Борис сватался за ее меньшую сестру Анну, получил ее руку и думал, что таким образом прочно основал свое счастье. Однако ж Анна была им не совсем довольна, потому что он был старый вдовец, а она здоровая молодая смуглянка; и вместо детей у них родилась ревность, которая произвела кожаную плеть в палец толщины. Это в России случается часто между вельможными супругами, когда их любовь безрассудна или водка слишком шумит в голове. Один англичанин, Вильям Барнсли (родом из Барнсли-Гол-Ля, что в Вортшире), сослан в Сибирь по внушению Бориса, который подозревал его в слишком коротком знакомстве с своим домом. Он жил там больше 20 лет, наконец принял русскую веру и женился на богатой невесте.
Древнее дворянство с завистью смотрело на высокий сан Бориса, который ежедневно уничижал его, давая ход своим клевретам. Народ роптал на новые налоги, обвинял Бориса и решительно требовал его у царя, который, не зная что делать и желая спасти жизнь Бориса, целовал крест и клялся, что Борис уже никогда ко Двору не возвратится. Это на время успокоило древнее дворянство. Между тем тайными происками заставили народ просить о возвращении Бориса и без затруднения исполнили заказанную просьбу.
После этого Борис уже стал к народу снисходительнее, сделался его любимцем и покровителем иностранцев. Он умер через б лет после того, в глубокой старости, видев успешное действие своих советов, любимый государем и оплаканный всем народом, кроме дворянства, которое до сих пор не может исполнить своих намерений,

220
потому что Илья Данилович сделан главным военачальником. Он красивый мужчина, крепок сложением, как Геркулес, смел, имеет большие способности и такую огромную память, что помнил имена всех должностных чиновников 80-тысячного войска, знал, где они живут и какую должность каждый из них занимает. Царь больше его боялся, нежели любил, но царица всегда держала его сторону. Его сделали государственным казначеем и дали ему еще 6 или 7 должностей, которые он все исполнял очень деятельно, только небескорыстно. Царь мало обращал на это внимания, потому что ему было совершенно известно, что весь этот серебряный поток после долгого течения изольется в море. Несмотря, однако же, на все эти ожидания, царь, видя, что Илья слишком ласков к некоторым из татарских и польских невольниц, объявил ему, чтобы он, как старый вдовец, либо женился, либо оставил Двор. Вообще русские очень поощряют браки, отчасти для того, чтобы населить свои земли, а отчасти и с тем, чтобы предупредить разврат.
Теперь Илья, разбитый параличом, лишился и телесных и умственных способностей и не узнает никого, кого ему ни назовут. Его потеря была бы чувствительнее, если бы великий государственный человек Нащокин не заменил его во многих должностях.
Это тот самый Нащокин, который на выгодных условиях заключил мир с Польшей и довершил союз с Швецией. Теперь он сделан дьяком Посольского приказа, государственным казначеем, наместником Малой России и сверх того исполняет многие другие должности. Он оживил торговлю шелком в России, и думают, что вся индийская торговля обратится сюда. Теперь он занимается преобразованием русских законов и новым образованием всего царства. Доносы уничтожатся; все наместники с помощниками своими будут иметь власть над жизнью и смертью, потому что прежде все преступники привозились в Москву, а это было для царя очень беспокойно и отяготительно. Такой же точно совет Иофор давал Моисею. Нащокин человек неподкупный, строго воздержный, неутомимый во всех делах и обожатель государей. Говоря о соединении французов и датчан с голландцами против Англии, у него вырвались следующие слова: «Удивляюсь, как эти два короля так неблагоразумны и безрассудны, что отстаивают и поддерживают таких мужиков против английского государя! Лучше бы им соединиться с остальными европейскими государями, чтобы разрушить все республики, которые не иное что, как матери ереси и бунтов». Он при мне говорил, что для царя выгоднее поддерживать связи с королем английским, нежели со всеми другими христианскими государями. Он единственный покровитель англичан. Когда его просили о впуске английских товаров, он показал лондонский отчет о смертности, по которому (хотя очень немногие) умерли от чумы. «Несмотря на это, — сказал он, — как

221
нам знать, не вывезены ли товары из зараженных домов? А довольно искры, чтобы зажечь целый мешок с угольями. Странное у вас обыкновение — разглашать свои несчастия. Правда, что нищие обнажают свои раны, чтобы возбудить сострадание и получить помощь, однако, кто объявляет о чуме, предостерегает других, чтобы не имели с ним никаких сношений; точно так ставятся маяки, чтобы корабли не подходили к берегу. Также нам кажется странно, зачем часто присылаются к нам особенные королевские письма с просьбами за частных лиц, как будто наш царь не довольно печется как об русских, так и об иностранцах. Редко другие государи обращаются к нам с такими просьбами, кроме датского, у которого они, как слышно, дешевы. Не знаю, что они стоят в Англии. Да что нам за дело до иноземных обычаев: их платье не по нас, а наше не по них». Здесь он вдруг остановился, как будто высказал больше, нежели хотел сказать, как будто боялся, чтобы его слова не повторяли. По этому вы можете судить, что он великий политик, очень важный и мудрый государственный министр и, может быть, не уступит ни одному из министров европейских.
Глава XXI
Теперь я вам подробнее опишу царя. Он красивый мужчина, около 6 футов ростом, хорошо сложен, больше дороден, нежели худощав, здорового сложения, волосы светловатые, а лоб немного низкий. Его вид суров, и он строг в наказаниях, хотя очень заботится о любви своих подданных. Когда один иностранец предложил ему назначить смертную казнь всякому, кто оставит его знамена, то он отвечал, что «это было бы жестоко: Бог не всем людям даровал равную храбрость». Народу он никогда не является иначе, как в блеске, а на празднествах с удивительным великолепием драгоценных каменьев и прислуги. Он никогда не входил в дом ни к одному из своих подданных, кроме своего пестуна, когда уже ему не было никакой надежды на выздоровление. Телохранители и стражи при его Дворе стоят, как безгласные неподвижные истуканы. В его дворце все так тихо, как будто никто в нем не живет. Кроме служителей и должностных бояр, никому не позволено подходить ко внутреннему дворцу. В обществе он обедает только на празднествах, и тогда бояре обедают в его присутствии. На Святой неделе все бояре, дворяне и придворные целуют царскую руку и получают яйца. За каждым обедом он посылает блюдо со стола своего к любимцам. У него есть очень значительные запасы хлеба и сушеного мяса, которые идут на содержание его стрельцов или янычар, получающих от него одежду и очень немного денег, потому что они занимаются всякою торговлею и пользуются важными преимуществами. На поташ, воск и

222
мед царь выменивает бархат, атлас, камку, золотые материи (парчу) и тонкое сукно, которыми награждает своих чиновников за службу. Он теперь выстроил в 7 верстах от Москвы для обрабатывания пеньки и льна красивые дома, которые находятся в большом порядке, очень обширны и будут доставлять работу всем бедным в государстве. На это он назначил также несколько миль порожней земли. Царица будет заведывать женщинами в этом заведении для своих польз и выгод. Таким образом царь совершенствует мануфактуры своего государства, кормит работников за такие ничтожные издержки, за какие мы кормим своих собак, и откладывает деньги, полученные с кабаков, бань, смолы, пеньки, льна, меду, воску, икры, осетров, белуги и других соленых и сушеных рыб, которые добываются из Астрахани, и Казани, и из Бела-Озера, и многих других озер и рек, очень в России многочисленных. Особенно Сибирь богата реками.
Глава XXII
Ежегодно под исход мая царь отправляется за 3 мили от Москвы в увеселительный дворец, который называется Преображенским, потому что он посвящен Преображению на горе, и согласно с текстом Священного Писания: «Наставнице, добро есть нам здесь быти, и сотворим сени три», у царя есть три великолепные палатки. Собственно его палатка сделана из золотой материи и украшена соболями; царицына из серебряной материи и украшена горностаями; палатки князей соответствуют их степеням. Палатки царя, царицы, одиннадцати детей и пяти сестер их составляют круг, середину которого занимает церковная палатка. Вид на них так величествен, что я не видывал ничего подобного в этом роде. Впереди поставлены рогатки и стражи на ружейный выстрел от палаток, и никто не может пройти эту ограду без повеления, потому что царь не хочет, чтобы простой народ видел, как он забавляется. Когда царь отправляется за город или в поле для увеселений, он строго приказывает, чтобы никто не беспокоил его просьбами. Один военный чиновник из Белоруссии, тамошний уроженец, три года не получал жалованья и, не находя никакого удовлетворения у Петра Салтыкова, тогдашнего белорусского наместника, теснился очень близко около царской повозки. Царь, не видя просьбы в его руках, подумал, что он убийца, хотел оттолкнуть его своим копьеобразным жезлом (принадлежавшим прежде царю Иоанну), попал ему прямо в сердце и убил до смерти. Бояре подскакали к повозке, осматривали, не было ли с убитым какого оружия, и ничего не нашли, кроме деревянной ложки и просьбы о трехлетнем жалованье. Тогда царь, ударяя себя в грудь, сказал: «Я убил невинного человека, но кровь его на душе Салтыкова. Да простит ему Бог!» Он тотчас послал за Салтыковым,

223
сделал ему строгий выговор, удалил от Двора и, назначив великого министра Нащокина на его место, препоручил ему разыскать и рассмотреть злоупотребления Салтыкова. Это случилось в прошедшем июне месяце; говорили об этом шепотом, и то под великой опасностью лишиться языка.
Скоро царь намерен ходить и осматривать бумаги дьяков своих, чтобы видеть, какие дела решены и какие просьбы остались без ответа. У него шпионы по всем углам, и ничего не делается и не говорится ни на пирах, ни на сходбищах, ни на похоронах, ни на свадьбах, чего бы он не знал. У него также шпионы во всех войсках, чтобы следить их движения и подробно доносить об их действиях. Эти шпионы набираются из бедных дворян, которые зависят от милости императорской, рассыпаются по войску, отправляются с посланниками и присутствуют при всех публичных действиях.
Смерть тому, кто перескажет слова, говоренные во дворце царском. Любопытствуя видеть красивые здания для льна и пеньки, я спросил, зачем они построены. Однако ни один работник не осмелился мне отвечать, хотя они очень хорошо знали причину, а сказали, что Богу и государю лучше других известно. Больше я ничего не мог от них добиться. Царские дети воспитываются вместе с некоторыми детьми подданных, и всякий из них знает свое расстояние от других и умеет соразмерять поклоны при встрече с людьми всякого рода. О происшествиях Двора никто не смеет сказать ни слова.
Глава XXIII
Нынешним летом один жид, сделавшийся персидским магометанином и бывший переводчиком у персидских купцов, пришел жаловаться на Нащокина за одно дело, до них касающееся и зависящее от Посольского приказа. Царь отвечал ему: «Я предоставил Нащокину решать все дела купеческие, пусть же он вас и судит; а если я увижу, что жалоба несправедлива, то весь мой гнев выразится на спине просителя». Так и вышло: жиду приказали дать тридцать ударов кнутом, и рубцы, по порядку выложенные на спине его, как красные веревки, вероятно останутся надолго, потому что удары палачей сильны и прорезывают тело до кости.
Жиды с недавнего времени очень размножились в городе и при Дворе: им покровительствует лекарь-жид (почитаемый за лютеранского перекреста), который помогает в любовных делах Богдану Матвеевичу, заведывающему домовыми делами царя, и жил долго в Польше, доставляет ему полек. Жена Богдана Матвеевича (имея важные причины к подозрению) приревновала своего мужа к прекрасным невольницам, которые жили отчасти в его садах, а отчасти в доме; это было ему неприятно, и прошедшей зимою ее угостили

224
каким-то кушаньем, после которого она сделалась очень весела, а поутру найдена была мертвая в постели. Другие говорят, что ей поднесли отравленную чашу вина, вылечившую ее от всех болезней. Это происшествие сделало много шуму в народе, и царь приказал Богдану Матвеевичу жениться, отказаться от развратной жизни с польскими своими любимицами или удалиться от должности. Говорят, что Богдан намерен жениться на одной из своих любовниц. Богдан Матвеевич любимец царя и правитель домашних его дел; он ровесник царю и с самого детства с ним вместе воспитывался. Его называют шепчущим любимцем, потому что, приходя в совет, он действует всегда из-за двери. Нащокин с ним не в ладу; а он, получая много денег от голландцев, не любит англичан.
Царь исповедует греческую веру и очень строго исполняет обряды. Он всегда во время богослужения бывает в церкви, когда здоров, а когда болен, служение происходит в его комнате; в пост он посещает всенощные, стоит по пяти или шести часов сряду, кладет иногда по тысяче земных поклонов, а в большие праздники по полутора тысяч. Великим постом он обедает только по три раза в неделю, а именно: в четверг, субботу и воскресенье, в остальные же дни ест по куску черного хлеба с солью, по соленому грибу или огурцу и пьет по стакану полпива. Рыбу он ест только два раза в Великий пост и соблюдает все семь недель поста, кроме масленицы или недели очищения, когда позволено есть яйца и молоко. Кроме постов он ничего мясного не ест по понедельникам, средам и пятницам, одним словом, ни один монах не превзойдет его в строгости постничества. Можно считать, что он постится восемь месяцев в год, включая шесть недель Рождественского поста и две недели других постов.
Учредители такого множества постов, вероятно, для того хотели распространить употребление рыбы, чтобы сохранить мясо, которое без того бы истребилось, потому что русские не могут выпускать скотины в поле в течение целой зимы, продолжающейся иногда пять месяцев.
Царь при торжественных шествиях присутствует с обнаженной головою, и если нет дождя, то идет пешком. Он очень покровительствует церкви, ограничивает, однако же, излишнюю щедрость умирающих, которые отказывают свои имущества духовенству. Никто не может основать монастыря без его позволения. Во время войны он заимообразно пользуется церковною казною и возвращает занятое ad Graecas Calendas*, а без таких займов доходы его были бы недостаточны, потому что почти две трети царства принадлежат цер-

* До греческих календ (лат.). То же, что русская поговорка: «После дождичка в четверг». — Прим. пер.

225
кви. Он содержит во дворце стариков, имеющих по 100 лет от роду, и очень любит слушать их рассказы о старине. Ежегодно в Великую пятницу он посещает ночью все тюрьмы, разговаривает с колодниками, выкупает некоторых, посаженных за долги, и по произволу прощает нескольких преступников. Он платит большие суммы за тех, о которых узнает, что они точно находятся в нужде. Царица выкупает женщин. Царь располагает всеми церковными должностями, но предоставил избрание патриарха жребию, потому что имел (как он думает) худой успех в избрании последнего патриарха Никона.
В заключение этой главы скажем, что русский император равняется в благочестии, великодушии, милосердии и доброте со всеми другими государями; что же касается до его министров, то и они так же, как народы и министры прочих государств, на все готовы за деньги и рады обмануть всякого, кого только могут.
Глава XXIV
Московская торговля прошедшим летом была в большом упадке по причине недавней войны, которая лишила купцов пятой части доходов, кроме того, что они потеряли от возвышения пошлин. У них силой брали товары за медные деньги, а медные деньги упали сначала от ста до одного, и, когда казна снова захотела ввести их, многие разорились, многие повесились, другие пропили свои имущества и померли в пьянстве.
Английское сукно совершенно упало в цене, потому что оно дороже голландского, а голландское сукно, хотя непрочно и в мочке сседается на шестую долю, но нравится русским, которые говорят, что сседается только новое сукно. Напрасно и мы не ввозим им такого же. К тому же мы все торгуем одним сукном, а голландцы привозят шелка и всякого рода мелочные товары, расходящиеся больше, нежели сукно, которое теперь выходит из употребления. Seat si populus vult decipi, decipiatur*.
Если распространится в России персидская и индийская торговля шелком, то можно опасаться, что царь не захочет возвратить англичанам права свободной торговли в своем государстве, а им так же трудно будет снова получить свои льготы, как фараонову народу было тащить свои повозки через Чермное море, когда у них оси отпали.
Я ничего не могу сказать против великолепия, богатства, милосердия и добродетели царя, но не имею также причины и хвалить

* Если народ хочет обольщаться, пусть обольщается (лат.).

226
русских за прямодушие, потому что они вообще лукавы, не держат мирных договоров, хитры, алчны, как волки, и с тех пор, как начали вести торговлю с голландцами, еще больше усовершенствовались в коварстве и обманах.
Голландцы, как саранча, напали на Москву и отбивают у англичан хлеб. Они гораздо многочисленнее, богаче англичан и ничего не щадят для достижения своих видов; между тем как англичане, ожидая возвращения своих древних льгот, довольствуются словами иудеев: «Наш отец Авраам; мы англичане; требуем удовлетворения или будем жаловаться!..»
Но русские держатся мнения Соломонова и говорят, что деньги на все отвечают.
Если мы хотим превзойти голландцев в торговле, то вести торг должны не те купцы, которые берут товары у других и на время, как было в последние двадцать лет. Теперь голландцы налетают, как саранча, и всюду бросаются, куда манят их выгоды. В России принимают их лучше, нежели англичан, потому что они подносят подарки боярам и таким образом приобретают их покровительство.
Голландцы стараются также унизить и осмеять англичан: рисуют карикатуры, сочиняют пасквили и тем дают русским невыгодное об нас понятие. Они изображают нас в виде бесхвостого льва с тремя опрокинутыми коронами и множества больших собак с обрезанными ушами и хвостами. Таких неприличных картин очень много, и кистью они владеют искуснее, нежели пером. Они производят большое действие в народе варварском, особенно когда некому противоречить.
Очень бы хорошо было, по моему мнению, если бы какой-нибудь умный человек сделал в Москве самое выгодное описание государств, принадлежащих его величеству королю британскому, его могущества, западноиндийских колоний со всеми их доходами и, приложив карту всех этих земель, поднес бы это сочинение Афанасию Нащокину, чтобы опровергнуть клеветы голландцев и дать ему истинное понятие о могуществе британского короля. Не должно также пренебрегать и Богданом Матвеевичем: он охотник до редкостей и ему не худо было бы поднести в подарок редкостей. Нащокин занимает первое место в делах государственных, а Богдан может выиграть личную любовь царя к его величеству королю британскому.
Русские очень радуются и гордятся выгодным миром, заключенным с Польшею, и думают, что выше их нет народа, потому что они тогда только и хороши, когда их побьют или подкупят. Никто не имеет над ними столько власти, сколько Марс и Луна; и действительно, только эти планеты правят миром.

227
Глава XXV
Говорив прежде об икре, я теперь сообщу вам подробное о ней известие; она приготовляется в Астрахани из осетров и белуг. Белугой называется большая рыба, около двенадцати или пятнадцати футов длиною, без чешуи, которая похожа на осетра, но гораздо слаще вкусом и больше; ее мясо белее телятины и вкуснее мозгу. Белуг и осетров ловят множество единственно для икры, которую солят, сдавливают и кладут в бочки. Отправляют также некоторое количество икры недавленой и малосольной, и она считается большим лакомством. Есть два рода икры: первая, добываемая из осетров, черна, зерниста, имеет некоторую клейкость и называется по-русски икрою: она приготовляется также и турками. Другой род икры добывается из белуги; цвет этой икры темно-серый, и величина ее зерен равняется с перцем. Белуга лежит на дне реки и глотает множество камней, невероятно тяжелых, чтобы противиться быстрому течению Волги, усиливаемому тающим снегом; она выбрасывает камни, как скоро стремление реки ослабевает. Икра ее называется армянскою, может быть, потому что армяне ее первые приготовляли. Икру эту очищают, солят и кладут в корыта, чтобы стекли масляные и жирные ее соки; потом кладут ее в бочки и давят очень крепко, покуда она сделается твердою. Около Астрахани убивают множество белуг и, вынув икру, бросают остальные части, но это напрасно, потому что белуга — одно из лучших лакомств, из воды доставаемых, и брюхо ее вкуснее даже бычачьего мозга. Из белуги добывается клей.
Глава XXVI
Описывая растения, находящиеся в России, я должен говорить о некоторых родах грибов, очень замечательных по своему виду и своим качествам. Их семь. 1) Рыжики бывают черные и красные, они невелики, растут в болотах и вырастают в одну ночь. 2) Волницы цветом черно-бурые с красными и желтыми оттенками. 3) Грибы цветом бурые с темно-желтыми оттенками; стебли имеют вид пилястров. 4) Грузди внутри пусты и во время совершенной зрелости бывают белы, как хорошие тюльпаны. 5) Дождевики бывают белые большие и ноздреватые. 6) Fungus faviginosus, по-русски сморчки, появляются ранее всех других грибов; за ними следуют грибы, а остальные бывают уже осенью. 7) Масляники, название которых значит масляные грибы или жир земли.
Fungos dividunt Botanici in Lethales et salutiferos sive ediles. Lethales apud Ruthenos pauci sunt, ediles varji et nullibi meliores,

225
pauperum sunt cibus, divitum cupedia. Mille carri Moscovitici fungis onerati in ipsa Moscua quotannis expeduntur. Servantur autem muria conditi.
Carri autem sunt parvi et sicut Hibernici unico equo tracti. Qui primo succrescunt mense Mail vel Aprilis numerantur inter Lethales et a Gerrardo nostro Faviginosi nuncupantur. Hie vero Magnatum fercula adornant: et charo vaeneunt.
Ruthenici Smortezshkys, Artocreata et Juscula ingrediuntur.
Sub fine Mensis Mail et initio Junii (modo pluit) prorumpunt unica nocte Rizshickys minores fungi quidam nigricant, alii rubescunt, praecipue in locis paludosis.
Volinitzi sunt fusci coloris russique magis cacuminati.
Gribbuy's Junii mense primum apparent praedictis majores fusci, russi, duri stipite in forma medietatis Collumellae tumescentes.
Groozshidys fungorum maximi: palmam late, instar Omasi bubuli sunt crassi et candidi. Dum crudi sunt succo abundant, eos sicut Tithymallum muria corrigunt Rutheni, aliter fauces et guttur in-flammabint. Ipse semel nimis inconsiderate assatos comedere tentabam, non sine suffocationes periculo.
Maslenickys quasi pinguedo terrae, nam Masla apud Moscovitas, butyrum, oleum, sevum, omneque adiposum vel oleaginosum significat: nam dicunt Masla Carrova Oleum vaccinum, Derravana Masla oleum olivarum, vel potius oleum Arborarium, nam Derrava arborem sonat.
Hi Maslenickys mense Julio nascuntur, et colori Butyri rectissime assimilantur. Sed de Fungis satis.
Ботаники разделяют грибы на ядовитые и снедомые. Ядовитых грибов в России мало, снедомых же много, и нигде нет лучших, потому что они составляют пищу бедных и лакомство богатых. Ежегодно привозят в Москву тысячи возов с грибами и солят их. Русские телеги невелики и запрягаются в одну лошадь, как ирландские. Те грибы, которые первые появляются в апреле или мае, считаются ядовитыми, и Джерард называет их сотовыми грибами, но в России они украшают столы вельмож и ценятся дорого. Русские сморчки кладутся в пироги и похлебки.
В конце мая и начале июня (если погода бывает дождливая) рыжики вырастают в одну ночь; они меньше всех других грибов, иногда черноваты, а иногда красноваты и растут особенно в местах болотистых.
Волчицы цветом желто-бурые и шляпки имеют большие.
Грибы растут в июне месяце; они больше других грибов, цветом красно-бурые, стебель имеют твердый и посередине широкий.
Груздями называется самый большой род грибов; они шириною в руку, толщиною в коровий желудок, белы и очень сочны, покуда сырые. Русские солят их так же, как и растение, называемое marina

229
lactuca, а иначе они жгут рот и горло. Однажды я неосторожно отведал жареных груздей и едва не задохнулся.
Название масляников означает жир земли, потому что масло по-русски значит то же, что мы называем Butter, Oyl, Taliow (коровье масло, растительное масло, сало).
Масляники растут в июле месяце и похожи цветом на коровье масло. Мы, однако, довольно уже говорили о грибах.
Итак, читатель, вот краткое и занимательное описание России. Никто не мог доставить тебе полнейшего по причине, означенной автором в начале своего сочинения.