Гумилев Л. Этногенез и биосфера Земли

ОГЛАВЛЕНИЕ

Часть пятая

ПРИРОДА ВНУТРИ НАС,
ГДЕ ПОКАЗАНО, КАКАЯ ЧАСТЬ ЧЕЛОВЕКА ПРИНАДЛЕЖИТ ПРИРОДЕ, А КАКАЯ
НЕТ, И КАКАЯ ЧАСТЬ МИРА ЗА ПРЕДЕЛАМИ ЧЕЛОВЕЧЕСКИХ ТЕЛ НАХОДИТСЯ
ВНЕ ПРИРОДЫ, А ТАКЖЕ ПОЧЕМУ ВСЕ РАССКАЗАННОЕ ЗДЕСЬ И ВЫШЕ ЕЩЕ НЕ
РЕШАЕТ ПРОБЛЕМЫ ЭТНОГЕНЕЗА

XVIII. Этнос и популяция

ЭТНОС - НЕ ПОПУЛЯЦИЯ

Порой обыденные явления дают почву для научных заключений, перспективы
которых уходят за пределы школьных представлений. В науке об этносе многое
надлежит передумать и от многого привычного отказаться.

Неискушенному читателю может показаться, что этнос уподобляется нами
организму с чисто биологическими функциями. Однако сходство здесь внешнее,
а различия принципиальны. Этнос устраивает колонии и иногда существует в
рассеянии, а рука или ухо, будучи отделены от тела, погабают. Организм
обязательно производит себе подобное потомство, а этнос (каждый)
неповторим, и традиция не перешагивает за границы суперэтнических
целостностей. Организм обязательно рано или поздно гибнет, тогда как есть
этносы-персистенты и т.д.

Ни в коем случае нельзя ставить знак равенства между этносом и популяцией,
которая (среди животных) может рассматриваться как аналог этноса. Разница
тут гораздо глубже, чем сходство. Популяция - это совокупность особей
одного вида, населяющая в течение ряда поколений определенную территорию,
внутри которой осуществляется свободное скрещивание и которая в то же время
отделена от соседних популяций некоторой степенью изоляции. Этнос же, как
мы видели, - не совокупность сходных особей, а система, состоящая не только
из особей, разнообразных как генетически, так и функционально, но и из
продуктов их деятельности в течение многих поколений: техники,
антропогенного ландшафта и культурной традиции. Для этносов динамических
характерно еще ощущение исторического времени, что фиксируется календарями
с разнообразными системами отсчета. Но и отсутствие ощущения исторического
времени как этнопсихологической категории у этносов в фазе гомеостаза не
дает права рассматривать их только как популяции. Даже статический этнос
может довольно свободно, хотя в известных пределах, менять свой ареал,
совершая миграции при изменении географической среды в поисках привычных
условий. Скрещивание внутри этноса регламентировано либо сословными
взаимоотношениями, либо традиционными запретами кровосмешения, либо нормами
права и религии. Когда же эти запреты ослабевают, что иной раз случается,
то это всегда симптом приближающегося распада этноса.

И наконец, характер этнической изоляции от соседей не связан с территорией.
Если происходит территориальное совмещение двух популяций - они немедленно
сливаются в одну, а два или более этносов могут сосуществовать на одной
территории веками, образуя либо суперэтнос, либо зону этнического контакта
на любом уровне. И наоборот, борьба между этносами - явление частое, хотя и
необъяснимое с точки зрения борьбы за существование, ибо эта борьба часто
не вызывается перенаселением региона. А борьба между популяциями как
дискретными (корпускулярными) системами невозможна, ибо цель особи в
популяции - выжить самому и дать потомство.

Стайные, как и стадные, формы существования популяций высших млекопитающих,
на первый взгляд, похожи на элементарные этносы. Но это сходство мнимо.
Стаи - это семейные ячейки, моногамные, полигамные или сезонные. Они
распадаются, как только самец-вожак ослабевает и теряет влияние на
собственных детей. Этнос же вырастает из кон-сорции, т.е. группы людей,
объединенных общей судьбой. Если это одни мужчины, то они добывают жен на
стороне, и семейные отношения возникают во втором-третьем поколении.
Семейные связи закрепляют возникающий этнос[1], но они не обязательны, ибо
наблюдаются случаи широкой экзогамии, особенно явные при комплектовании
гаремов.

Итак, этнос - не зоологическая популяция, а системное явление, свойственное
только человеку и проявляющее себя через социальные формы, в каждом случае
оригинальные, ибо хозяйство страны всегда связано с кормящим ландшафтом,
уровнем развития техники и характером производственных отношений. Это,
конечно, не значит, что этнолог обязан игнорировать популяционную генетику,
но следует помнить, что она отражает только одну, и не главную, сторону
изучаемого нами процесса. Поэтому попытаемся извлечь из нее данные,
полезные для дальнейшего анализа.

Весьма важно отметить, что каждая популяция включает в себя много разных
генотипов. Концентрации генотипов у разных популяций различны, но каждая
группа популяций содержит почти все генотипические комбинации,
встречающиеся у данного вида[2]. Однако малочисленные популяции теряют те
или иные генотипы, вследствие чего степень их изменчивости сокращается, а
способность к адаптации соответственно уменьшается. Это называется
вырождением. Согласно принципам популяционной генетики, большинство
популяций находится в состоянии динамического равновесия, различаясь между
собою по размерам, структуре и генетическому составу. Нарушение равновесия
происходит под давлением факторов эволюции, мутационного процесса,
количественных флуктуаций или "волн жизни", нарушения изоляции и
естественного отбора. В результате этих воздействий либо возникает
экспансия, либо происходит сокращение численности как генотипов, так и
целых популяций, а в некоторых случаях мутация или флуктуация приводят к
видообразованию[3]. Поскольку же этнос находится внутри вида, то для его
образования достаточно ничтожного (сравнительно с видом) мутационного
давления, при наличии относительно небольшой изоляции и малого изменения
флуктуаций. Поэтому этносы возникают чаще, чем виды, но и существуют
значительно меньшие сроки, благодаря чему эти процессы фиксируются
историей.

МОНОМОРФИЗМ

Наблюдая этническую историю, легко заметить, что в кажущемся непрерывным
процессе преобразования обнаруживаются периоды стабильности, связанные с
достижением этносом максимума адаптации к тем или иным ландшафтам. Это
наблюдение совпадает с выводом, сделанным на безе популяционной генетики
ихтиологом Ю. П. Алтуховым и антропологом Ю. Г. Рычковым, которые дополнили
тезис указанием на "ииа-даптивность на межвидовом уровне наследственной
изменчивости, имеющей приспособительное значение в пределах вида". Отсюда
вытекает, что "действительное движение преобразовывается в
устойчивость"[4], это и поддерживает изоляты неограниченно долго. Но если
бы не наблюдалось встречных процессов, пусть не постоянно действующих, то
было бы невозможно ни видообразование в мире животных, ни возникновение
новых этносов, вытесняющих изоляты. На это авторы предлагают такой ответ:
"Изменение уникальных видовых свойств должно означать в редких случаях
рождение нового вида. Но представить это себе можно лишь как единичное
событие, сопряженное с репродуктивной изоляцией отдельных особей, а не как
постоянный вероятностный процесс, разыгрывающийся на популярном уровне"[5].
Ведь и зачатие детеныша происходит в утробе матери со скоростью света.

Если мы применим этот тезис к этнологии, то это будет концепция эксцесса,
т.е. толчка, результаты которого способны проявиться лишь в особо
благоприятных условиях повышенной лабильности среды. В иных ситуациях
инерция толчка будет погашена, а "отдельные особи" погибнут от рук
соплеменников. И тут безразлично, находится ли этнос, вмещающий в себя этих
непохожих людей, в состоянии персистентного покоя - гомеостаза, или он
несется потоком этнического становления через все разнообразные фазы. В
обоих случаях он погубит тех, кого справедливо (со своей колокольни) будет
называть уродами или выродками. И все же новые этносы появляются. Значит,
существуют такие условия, которые позволяют "отдельным особям" не только
выжить, но и победить. Очевидно, это - условия среды, как ландшафтной, так
и этнической, под которой понимается, попросту сказать, характер
взаимоотношений между соседями изучаемой особи. Но если нам очень трудно
проследить биографии древних людей, не успевших проявить себя вследствие
зависти, тупости и элобности соплеменников или сограждан, то, перейдя к
изучению систем, стоящих на несколько порядков выше, т.е. этносов, мы
получим необходимые нам данные, которые позволят нам обосновать концепцию
эксцесса как пускового момента этногенеза. И чем выше будет ранг
исследуемой системы, тем меньше будет необходимый допуск и величина ошибки.
Из всего вышесказанного очевидно, что этносы являются биофизическими
реальностями, всегда облеченными в ту или иную социальную оболочку.
Следовательно, спор о том, что является первичным при возникновении нового
этноса: биологическое или социальное? - подобен спору о том, что первично в
яйце: белок или скорлупа? Ясно, что одно невозможно без другого, и поэтому
диспут на эту тему беспредметен.

В самом деле, не только внутри больших коллективов - этносов,
непосредственно влияющих на земные ландшафты [6] и, следовательно,
существующих не в качестве абстракции, а вполне реально, но и внутри одной
человеческой особи наблюдается постоянное сопряжение всех форм движения
материи. Если даже считать, что все детали поведения человека диктуются его
социальным окружением, то генетический код зародыша - явление
биологическое, а пониженное выделение адреналина - химическое. Но ведь и то
и другое весьма влияет на характер деятельности человека наряду с
социальными факторами.

Говоря о взаимодействии человека с природной средой, любой поверхностный
наблюдатель, игнорирующий историю, остается верен принципу упрощения.
Очевидным кажется, что там, где имеются благоприятные условия,
способствующие быстрому росту производительности труда и росту населения,
прогресс человеческого общества шел быстрее, а там, ще этого не было, -
медленнее. А какие условия считать благоприятными? Климат в Андалусии
мягче, чем в Англии и Кастилии, однако Гранада была завоевана кастильцами в
1492 г., а Англия была царицей морей в течение 500 лет. Условия Норвегии за
2 тыс. лет не менялись, но викинги бороздили волны океана только с IX по
XII в. До IX в. Норвегия находилась в состоянии застоя, а после, со времен
Кальмарской унии, пала жертвой датской оккупации. Почему?

Все это описание сделано для одной лишь цели: показать, что вспышки
этногенеза связаны не с культурой и бытом народов, находящихся в развитии
или застое, не с их расовым составом, не с уровнем экономики и техники, не
с колебаниями климата, меняющими экологию этноса, а с определенными
условиями пространства и времени. Сам по себе ландшафт не порождает новых
этносов, потому что они, бывает, не возникают на том или ином, пусть очень
удобном, месте целые тысячелетия. Регионы этногенеза все время меняются. То
тут, то там начинается интересующий нас процесс - значит, его вызывают не
те наземные силы, которые уже были учтены нами, а нечто иное, что нам
надлежит найти.

ФОН И ФАКТОР

Анализ взаимодействия этноса как самостоятельного явления с ландшафтом
показал, что они взаимосвязаны, но ни этнос не является постоянно
действующим ландшафтообразующим фактором, ни ландшафт без постороннего
воздействия не может быть причиной этногенеза. Соотношение же этнических и
социальных закономерностей исключает даже обратную связь, потому что
этносфера Земли для социального развития является только фоном, а не
фактором.

Не только производительные силы и техника имеют свою закономерность
развития, но и такие области, как наука и искусство. Начало их лежит в
глубокой древности, но преемственность доходит до наших дней и не
прервется, пока на Земле останутся люди.

Даже когда возникает протест против традиции, этот протест также
традиционен, так как издавна эпохи подражания сменялись периодами поисков
нового и оригинального. Однако если этот принцип устойчив, то каждое
отдельное творение, будь то изобретение, научное открытие, произведение
искусства, ново, ибо точную копию сделать невозможно. Но, может быть,
признание вечности принципа развития культуры детерминирует действия
этноса? Нет!

Польский писатель и философ С. Лем в специальной работе пишет: "Культура
определяется факторами физического, биологического, социального,
техноэкономического характера. Если все эти детерминанты выражены
величинами, то равняется ли нулю пространство для "чисто культурной
вариации" или все же остается какая-то полоса свободы? Антропологическая
компаративистика показывает, что такое пространство существует и в нем
проявляется уже чисто культурная изменяемость форм и смыслов"[7]. Но чем же
заполнена "полоса свободы"? Очевидно, действиями особей, обладающих правом
и возможностью выбора решений. Пусть так, но для самих действий, являющихся
в физическом смысле работой, нужна энергия, преломленная через
психофизиологию особи. Итак, если уподобить социальный и биологический
аспекты сторонам монеты - орлу и решке, то эта энергия и ее проявления
будут самим металлом, на котором отпечатаны те и другие фигуры.

При прямом наблюдении нам доступно лишь описание этих изображений, как,
очевидно, не отражающее сущности прикрываемого ими наполнения (например,
процентного отношения элементов сплава, из которого отлита монета).
Познание же глубинных явлений может быть достигнуто только путем
"эмпирического обобщения". Поэтому спор о том, что важнее: орел или решка
(в нашем случае "единая" география или всеобъемлющая социология?)
беспредметен. Больше того, он не конструктивен, так как в обоих случаях
имеет место неосознанное стремление к упрощению задачи, поставленной перед
учеными, т.е. некоторая профанация, при которой само исследование теряет
смысл, ибо результат его будет заведомо неполон и, значит, неверен. Однако
для достижения понимания анализ необходим. Поэтому мы пойдем не путем
отбрасывания компонентов явления, не укладывающихся в прокрустово ложе
предвзятой идеи, а попытаемся уяснить место и роль каждого из них, что в
конце концов приведет к цели исследования - синтезу, после чего станет
ясно, что противоречие между социальным, биологическим и географическим
подходами мнимо.

Возьмем простейший вариант - одну человеческую особь. Анатомия, физиология
и психология в человеке переплетены тесно и так зависят друг от друга, что
при нашем анализе нет нужды в расчленении этих сторон человеческого бытия.
Ясно, что человек - существо социальное, ибо его личность формируется в
непосредственном общении с другими людьми и предметами, созданными руками
его предков (техника). Так, а сперматозоид? Это "персона" чисто
биологическая, развивающаяся по законам эволюции позвоночных. Однако связь
человеческой личности с собственным зародышем несомненна, и, следовательно,
само тело человека, включая высшую нервную деятельность (психику), является
лабораторией, где сочетаются общественная и природные формы движения
материи.

Но даже выйдя из инкубационного периода и полностью включившись в
социальную среду, человеческая особь подчиняется некоторым естественным
закономерностям. Периоды полового созревания и старения зависят не от
ступени социального развития, а от наследственности признаков, выработанных
в процессе внутривидовой эволюции: например, у народов тропического пояса
половое созревание наступает раньше, чем у северян; быстрота реакции у
негроидов выше, чем у европеоидов и монголоидов; сопротивление некоторым
болезням, например кори, у полинезийцев ниже, чем у европейцев, и т.д. К
социальному развитию эти особенности не имеют никакого отношения, но на
поведении людей разных стран сказываются. Происхождение этих различий,
бесспорно, связано с адаптацией предков тех или иных популяций в разных
географических условиях и образованием этносов, как минувших, так и ныне
живущих. Именно накопление признаков, возникших в результате длительных
процессов адаптации, создает этническое многообразие при прохождении
человечеством одинаковых ступеней развития - общественно-экономических
формаций. Но социальными формами не исчерпывается сложность проблемы
этногенеза. Ведь тогда этнография была бы просто разделом социологии, а
поведение людей, живущих в обществах одной формации, допустим -
рабовладельческой, было бы одинаковым. Но китайская античность имеет
различия не только с эллинской, но и с японской, индийской или египетской.
Социальная схожесть не уничтожает этнической оригинальности.

КОМПЛИМЕНТАРНОСТЬ

Однако может ли быть допущена идея, согласно которой этнос является
величиной биологической? Нет, это тоже не решение, так как этнические
процессы протекают в условиях мономорфности вида.

И все-таки некоторые биологические особенности человека, видимо, играют
определенную роль. Допустим, что этногенез как глобальное явление - всего
лишь частный случай общей эволюции, но эта "частность" крайне важна, ибо,
ставя проблему первичного возникновения этнической целостности из особей
(людей) смешанного происхождения, разного уровня культуры и различных
особенностей, мы вправе спросить себя: а что их влечет друг к другу?
Очевидно, что принцип сознательного расчета и стремления к выгоде
отсутствует, так как первое поколение сталкивается с огромными трудностями
- необходимостью сломить устоявшиеся взаимоотношения, чтобы на месте их
установить новые, отвечающие их запросам. Это дело всегда рискованное, и
зачинателям редко удается воспользоваться плодами победы. Также не подходит
принцип социальной близости, так как новый этнос уничтожает институты
старого. Следовательно, человеку, чтобы войти в новый этнос в момент
становления, нужно полностью отречься от привычного старого. Именно так
зарождались: на семи холмах волчье племя квиритов, ставших римлянами;
конфессиональные общины ранних христиан и мусульман; дружины викингов,
оседавшие в Шотландии, Исландии, Нормандии и Англии, а также отбивавшие их
феодалы; монголы в XIII в., да и все, кого мы знаем. Уместнее применить
другой принцип - комплиментарность, связанный с подсознательной взаимной
симпатией особей. На этом принципе заключаются браки по любви, но нельзя
ограничивать комплиментарность сферой секса, которая является лишь
вариантом проявления этого принципа. В становлении первичного коллектива,
зародыша этноса, главную роль играет неосознанная тяга людей определенного
склада друг к другу. Такая тяга есть всегда, но когда она усиливается, то
для возникновения этнической традиции создается необходимая предпосылка. А
вслед за тем возникают социальные институты.

Итак, рождению любой этнической традиции и сопряженного с ней социального
института предшествует зародыш - объединение некоторого числа людей,
симпатичных друг другу. Начав действовать, они вступают в исторический
процесс, сцементированные избранной ими целью и исторической судьбой. Во
что бы ни вылилась их судьба, она - "условие, без которого нельзя". Такая
группа может стать пиратской бандой флибустьеров, религиозной сектой
мормонов, орденом тамплиеров, буддийской общиной монахов, школой
импрессионистов и т.п., но то общее, что здесь можно вынести за скобки, -
это подсознательное взаимовлечение, пусть даже для того, чтобы вести споры
друг с другом. Поэтому такие "зародышевые" объединения выше мы назвали
консорциями. Не каждая из них выживает; большинство при жизни основателей
рассыпается, но те, которым удается уцелеть, входят в историю общества и
немедленно обрастают социальными формами, часто создавая традицию. Те
немногие, чья судьба не обрывается ударами извне, доживают до естественной
утраты повышенной активности, но сохраняют инерцию тяги друг к другу,
выражающуюся в общих привычках, мироощущении, вкусах и т.п. Эту фазу
комплиментарного объединения мы назвали конвиксией. Она уже не имеет силы
воздействия на окружение и подлежит компетенции не социологии, а
этнографии. поскольку эту группу объединяет быт. В благоприятных условиях
конвиксии устойчивы, но сопротивляемость среде у них стремится к нулю, и
они рассыпаются среди окружающих консорций.

Принцип комплиментарности фигурирует и на уровне этноса, причем весьма
действенно. Здесь он именуется патриотизмом и находится в компетенции
истории, ибо нельзя любить народ, не уважая его предков. Внутриэтническая
комплиментар-иость, как правило, полезна для этноса, являясь мощной
охранительной силой. Но иногда она принимает уродливую, негативную форму
ненависти ко всему чужому; тогда она именуется шовинизмом.

Комплиментарноссть на уровне суперэтноса может быть только умозрительной.
Обычно она выражается в высокомерии, когда всех чужих и не похожих на себя
людей называют "дикарями".

Принцип комплиментарности не относится к числу социальных явлений. Он
наблюдается у диких животных, а у домашних известен каждому как в
позитивной (привязанность собаки или лошади к хозяину), так и в негативной
форме.

Как мы видели, ведущую роль этот принцип играет лишь при отсутствии
общественных форм бытия коллектива, но подчиненную он сохраняет и при
наличии устойчивых социальных установлений. Это обстоятельство побуждает
нас обратиться к биологии человека, к счастью, достаточно разработанной.

БИОЛОГИЧЕСКИЕ ЛИНИИ ИССЛЕДОВАНИЯ

Условимся о терминах. К биологическим дисциплинам относятся не только
анатомия и генетика, но и те науки, которые изучают проявления организма,
связанные с окружением: рефлексология, экология, биоценология и этология
(наука о поведении). Мы полагаем, что не все, связанное с деятельностью
организма, является социальным по своей природе. Детенышей воспитывают и
обучают, кроме человека, звери и птицы. Все стадные животные имеют систему
сигналов, регуляцию половых отношений в стаде и половозрастную
специализацию при обороне от врагов. Самцы защищают самок и детенышей.
Можно ли назвать этот род взаимоотношений социальным в смысле общественного
движения материи? В принятом в советской науке словоупотреблении - нет, ибо
общественное развитие базируется на экономическом и связано с развитием
производительных сил. Социальные отношения, таким образом, всегда сопряжены
с той или иной формацией. Это принятая в советской науке терминология, и
менять ее - значит запутывать себя и читателя. Но коллективные формы
бытования вида были свойственны нашим отдаленным предкам. До того как
человек стал животным социальным, он был стадным, что отнюдь не унижает
человеческого достоинства.

Воздействие коллектива на физиологию особи ныне изучено достаточно. Даже у
мыши можно вызвать гипертонию, если ее дразнить, но вряд ли можно
композицию из мыши, лаборанта и экспериментатора назвать социальной в
смысле слова, принятом у нас. Правда, за рубежом есть течение
"социал-дарвинизма", распространяющее биологические законы на общественную
жизнь, но лучше избегать непривычной и ненужной терминологии, которая к
тому же для нашего читателя неактуальна.

Чем же поможет в нашей работе биология? Начнем ab ovo. Коллективные формы
общежития распространены среди многих видов наземных животных: муравейники,
стада копытных, стаи и т.д., но каждый вид имеет свой характер образования
коллективов. Для вида Homo sapiens такой формой является этнос, но это ни в
коем случае не значит, что он - аналог муравейника или стада. Как человек
отличается от прочих позвоночных, а он отличается радикально, так этносы не
похожи на коллективы других животных.

Различий между коллективами животных и этносами очень много, но для целей
анализа ограничимся элементарной схемой, нужной нам при разработке проблемы
роли культурной традиции. Представим себе племя, имеющее общих предков,
живущее на строго очерченной территории и по быту, обычаям, религии и роду
занятий четко отличающееся от соседей. В этой ситуации браки чаще будут
заключаться между представителями данного этноса, так как нецелесообразно
принимать в коллектив лицо, не имеющее навыков труда и быта, необходимых
для поддержания семьи в достатке. Другие же навыки, связанные с иными
условиями, будут заведомо неприменимы. Культурный облик изолированного
этноса без мощного вмешательства посторонних сил (завоевания) относительно
стабилен, потому что каждое новое поколение стремится воспроизвести
жизненный цикл предшествующего, что и является культурной традицией данного
этноса.

Казалось бы, традиция ни в коем случае не может быть отнесена к биологии,
однако механизм взаимодействия между поколениями вскрыт профессором М. Е.
Лобашевым именно на основе изучения животных, у которых он обнаружил
процессы "сигнальной наследственности"[8], что просто-напросто является
другим названием традиции. В мире животных индивидуальное приспособление
совершается с помощью механизма условного рефлекса, что обеспечивает
животному активный выбор оптимальных условий для жизни и самозащиты. Эти
условные рефлексы передаются родителями детям или старшими членами стада -
младшим, благодаря чему стереотип поведения и является высшей формой
адаптации. Это явление у человека именуется преемственностью цивилизации,
которую обеспечивает "сигнал сигналов" - речь. В эту преемственность входят
навыки быта, приемы мысли, восприятие предметов искусства, обращение со
старшими и отношения между палами, обеспечивающие наилучшее приспособление
к среде и передающиеся путем сигнальной наследственности. В сочетании с
эндогамией, т.е. изоляцией от соседей, стабилизирующей состав генофонда,
традиция служит фактором, создающим устойчивость этнического коллектива.

И наконец, немаловажное значение имеют антропогенетика и антропология,
рассматривающие популяции вида Homo sapiens в биологическом времени, т.е. в
смене поколений. Жизнь этноса - это наложение биологического времени иа
историческое, смены поколений - на цепочки событий в причинной
последовательности. Это наложение осуществляется без разрывов каузальной
закономерности благодаря сочетанию генетической памяти с исторической
преемственностью, вследствие чего этнос существует как целостность.

Однако еще более важно возникновение в популяции признака, названного нами
метафорически "фактор икс", так именно благодаря ему зачинаются процессы
этногенеза, впоследствии затухающие. Выявив этот признак, мы решим
поставленную проблему, но найти его трудно, и искать последовательно.

XIX. Филогенез или отногенез?

ПРОГРЕСС И ЭВОЛЮЦИЯ ЧЕЛОВЕКА

Согласно общепринятой теории эволюции, род Homo появился в начале
четвертичного периода в нескольких разнообразных формах гоминид, возможно
следовавших одна за другой, хотя, может быть, иногда сосуществовавших.
Подобно своему предполагаемому предку, австралопитеку, гоминиды были
крупными хищниками, не чуждыми каннибализма, и, следовательно, в биоценозах
занимали верхнюю экологическую нишу. К концу последнего оледенения все
ветви этого рода вымерли, за исключением только одного вида - Ношо sapiens,
т.е. современного человека. Однако последний распространился по всей суше
планеты, затем в исторический период освоил поверхность гидросферы и
произвел на Земле такие изменения, что ныне всю ландшафтную оболочку Земли
справедливо называют антропогенной. За исключением полярных льдов, нет
области, где не было бы археологических памятников каменного и железного
веков. Мы находим палеологические стоянки в нынешних пустынях и джунглях,
неолитические - в современных тундре и тайге. Это указывает на былую
заселенность регионов, позже оставленных человеком и вновь осваиваемых ныне
с применением машинной техники Конечно, за истекшие 17-20 тысячелетий
климатические условия в разных районах менялись, но остается фактом то, что
вид Ноmо sapiens в отличие от других видов позвоночных не ограничился
определенным ареалом, а сумел приспособиться к разнообразным природным
условиям, что по праву ставит его на особое место в экологии позвоночных.

В XIX и начале XX в. достижения техники позволили хищнически уничтожать
запасы природных богатств, и это казалось путем прогресса. Ныне уже не
хватает пресной воды для нужд промышленности, флора угнетена, пылевые бури
в США мстят за уничтожение биоценозов прерий, воздух в больших городах
обеднен кислородом, с лица Земли за последние 300 лет исчезли 110 видов
позвоночных животных и под угрозой находятся еще 600 видов. Еще недавно
этот процесс был назван ноосферой и победой над природой. Теперь стало
ясно, что мы наблюдаем явление совсем иного (не социального) порядка:
повышенную адаптивность и агрессивность вида Homo sapiens, одного из
компонентов биосферы планеты Земля.

И тут встает первый вопрос: насколько укладывается отмеченное нами явление
в рамки эволюции позвоночных, к коим принадлежит и сам Homo sapiens? И
второй, не менее важный: продолжает ли человек, после того как он создал
орудия и научился использовать огонь, оставаться в составе биоценоза как
верхнее, завершающее звено или он переходит в какую-то иную сферу
взаимоотношений с природой, вовлекая туда же одомашненных животных и
культурные растения? Это тем более существенно, что, согласно закону
необратимости эволюции, животные и растения, измененные воздействием
человека до неузнаваемости, не могут вернуться к самостоятельной жизни, так
как за немногими исключениями не в состоянии выдержать конкуренцию с дикими
формами[9]. Таким образом, внутри биосферы создалась особая прослойка.
Действуют ли в ней принципы естественного отбора?

Многие сторонники эволюционной теории, включая Ч. Дарвина, считают, что
современный человек продолжает подвергаться такому же естественному отбору,
который прежде действовал на его предков[10], другие сомневаются в этом,
приводя следующие основания: "Постепенное ослабление борьбы за
существование неминуемо вело к выходу человека из состава биоценоза. Этот
медленно протекавший процесс привел к тому, что естественный отбор для
человека сначала ослабел, а затем совсем прекратился... Но отсутствие
естественного отбора было равносильно прекращению действия одного из
факторов эволюции... и биологическая эволюция человека должна была
остановиться. Это произошло около 50 тыс. лет назад, когда оформился
кроманьонец"[11].

Я. Я. Рогинский и М. Г. Левин в 1955 г. писали, что в лице современного
человека процесс биологической эволюции создал обладателя таких видовых
свойств, которые привели к затуханию эволюции[12]. Следовательно, как будто
можно не сомневаться в том, что эволюционное развитие человека давно
остановилось. Но так как модификации внутри вида продолжаются. то предмет
изучения и при такой постановке проблемы не исчерпан. Однако для
продолжения исследования необходимы новый аспект и новая методика, ибо,
только описав особенности явления, можно примкнуть к той или другой точке
зрения[13].

РЕГИОНАЛЬНЫЕ МУТАЦИИ

Через четыре года после выхода в свет монографии А. П. Быстрова Г. Ф. Дебец
опубликовал работу с потрясающим выводом. Массивные в древности кости
черепа утончаются (грацилизация), причем это происходит не постепенно, а
рывками, и не глобально, а по широтным зонам[14]. Так, в субтропической
зоне грацилизация черепа произошла в VI тыс. до н.э., а в лесной зоне
умеренного климата - в I тыс. до н.э. С этими датами Г. Ф. Дебец
сопоставляет даты перехода от охотничьего хозяйства к земледелию, указывая
при этом, что "возможно предположение, что переход к земледелию привел к
изменению в строении черепа". Впрочем, в равной степени возможно и то, что
изменившийся человек обрел новое занятие. Зато вполне справедливо другое
его соображение: "...ни сравнительная анатомия, ни этнография не дают нам
права считать, что в рамках вида Homo sapiens грацильные формы являются
более совершенными". Правильно! Однако хорошо известно, что модификация
одного признака сказывается не только на анатомии человека, но и на его
поведении. Г. Ф. Дебец приходит к выводу, "что дело идет об изменениях,
имеющих биологическую сущность". Следовательно, в условиях исторического
бытия в человеческих сообществах продолжают протекать биологические
процессы, стимулирующие даже изменения скелета. Но тогда должны быть и
вариации меньшего диапазона, отражающиеся на физиологии и поведении. Их
вскрыть труднее, однако предположение об их наличии, теперь имеющее
прецедент, позволяет нам начать поиски фактора человеческой деятельности,
действующего наряду с хорошо известным социальным. Может быть, это
внутривидовая эволюция, принявшая под воздействием общественного начала
своеобразную форму - распространение вида за пределы первоначального
ареала? А может быть, и нечто новое, еще подлежащее изучению? Посмотрим.

Основной материал для эволюционной теории дает палеонтология, но надо
помнить, что летопись ее неполна и вопрос о происхождении и вымирании видов
до сих пор составляет предмет полемики. Особенную трудность представляет
неточность хронологии, причем допуск при датировке появления или
исчезновения видов превышает иногда миллионы лет. Аналогичные трудности мы
встречаем и при изучении некоторых соматических подразделений вида Homo
sapiens, а именно образование рас первого порядка: европеоидной,
монголоидной, австралоидной и негроидной; следовательно, чисто
биологический подход к проблеме, даже при ограничении во времени, не дает
нам никаких преимуществ. Кроме того, надо отметить, что расовая
принадлежность никак не связана с теми повышенными способностями к
адаптации, которые позволили человеку изменить лик планеты; и наконец,
большие расы являются настолько неопределенными общностями, что в
антропологии бытуют различные их классификации по некоторым внешним
признакам: пигментация кожи, строение черепа и т.п. Самое же главное, что
подавляющее большинство особей имеет в качестве предков представителей
разных рас, если не первого, то второго порядка, а следовательно, реально
существующие и непосредственно наблюдаемые сообщества людей всегда
гетерогенны. А ведь именно они, известные нам как народности или этносы,
являются коллективными формами существования вида Homo sapiens,
взаимодействующими с ландшафтами населяемых ими регионов, т.е.
элементарными экологическими внутривидовыми таксонами.

КОНВЕРСИИ БИОЦЕНОЗА И СУКЦЕССИИ

Мы уже упоминали, что реликтовый этнос не представляет угрозы ни для
соседей, ни для ландшафтов. Теперь попробуем пояснить причину этого
несколько подробнее. Если этнос составляет верхнее, завершающее звено
геобиоценоза, то он входит и в цикл его конверсии. Последнее понятие
нуждается в комментарии.

Поясняю. Английский биолог Т. Гексли сформулировал следующий тезис: "Цикл
конверсии - это механизм, обеспечивающий циркуляцию энергии среди растений
и животных одного местообитания, иначе говоря, это обмен веществ в
экологическом сообществе, свойственном данному местообитанию. Для
сохранения местообитания необходимо, чтобы циркуляция энергии
поддерживалась и усиливалась"[15]. Последнее для нас чрезвычайно
существенно. Естественный прирост в реликтовом этносе в прошлом был обычно
ограничен высокой детской смертностью, а наибольшие накопления брачной пары
к старости обычно достаточны лишь для поддержания этноса в равновесии со
средой и являются некоторой страховкой против экзогенных воздействий: войн,
эпидемий, стихийных бедствий. На преодоление этих постоянно возникающих
трудностей и уходят нормальные усилия изолированного сообщества. Оно всегда
лишено агрессивности и не способно к изменению природы. Очевидно, что такой
этнос не может быть причиной катаклизмов, которые искажают природу занятых
ими регионов.

Но часто возникают иные, диаметрально противоположные коллизии. Ф. Осборн в
1948 г. писал: "История нации (американской) за прошлый век с точки зрения
использования природных богатств является беспримерной... фактически это
история человеческой энергии, безрассудной и бесконтрольной"[16]. Так, но
такова же она и с точки зрения межэтнических конфликтов! Истребление
индейцев, работорговля, захват Техаса в 1836-1848 гг., расправа с
франко-индейскими метисами в Канаде в 1885 г., поглощение золотоискателями
Калифорнии и Аляски - все эти события совершались неорганизованно и
бесконтрольно. Правительства США и Канады затем лишь санкционировали уже
имевшие место факты и извлекли из них выгоду.

Но ведь по тому же самому принципу осуществлялось арабское проникновение в
Восточную Африку и движение голландских переселенцев в Капскую землю и
далее к Оранжевой реке. Тем же способом русские землепроходцы завоевали
Сибирь, а китайцы - земли к югу от Янцзы. Не отличаются от описанных
явлений эллинская колонизация Средиземноморья и походы викингов. И,
по-видимому, такими же по характеру были походы кельтов и захват северной
Индии ариями. Следовательно, мы натолкнулись на часто повторяющееся явление
перехода этноса или части его в динамическое состояние, когда в огромной
степени возрастают его агрессивность и адаптивные способности, позволяющие
ему применяться к новым? дотоле непривычным, условиям существования.

Все описанные и аналогичные им действия требуют от их участников
колоссальной работы (в физическом смысле), равно мускульной,
интеллектуальной и эмоциональной. Любая работа, чтобы быть произведенной,
требует затраты соответствующей энергии, которую надо откуда-то почерпнуть.
Так какова же эта энергия, явно не электрическая, не механическая, не
тепловая, не гравитационная? И откуда берут ее люди, идущие на смертельный
риск? Да и нужна ли им такая вредная забава? Но если они тем не менее эту
энергию расходуют, чаще погибая, чем выигрывая, то закономерно спросить: не
имеет ли описанное явление отношения к "фактору икс", который мы настойчиво
ищем? Может быть. Но сначала уточним постановку проблемы.

АНТРОПОСУКЦЕССИИ

Не следует распространять отмеченную особенность некоторых событий истории
на все ее явления. Это было бы столь же ошибочно, как и сведение всех
проявлений человеческой деятельности к общественным началам. "Великое
правило... надо различать, а не смешивать, ибо уменьшение разнообразия еще
не приводит к истине. К несчастью, посредственные умы склонны к
однообразию. Однообразие так удобно! Если оно все искажает, то по крайней
мере смело разрешает все вопросы", - с горечью пишет Опостен Тьерри[17]. И
до чего же он прав! Так нелепо сводить, скажем. Семилетнюю войну или
наполеоновское завоевание Пруссии к стихийным процессам. События этого
порядка прекрасно объясняются сознательными расчетами политических
деятелей, диктуемых им общественным сознанием, а не инстинктами. Это и
является критерием классификации, столь же четким, как и психологическая
классификация поступков отдельного человека на сознательные и
подсознательные. Индикатором здесь является наличие свободы выбора при
принятии решения, а следовательно, и морально-юридическая ответственность
за свои поступки. В практической деятельности людей эти две линии поведения
никогда не смешиваются. Так, влюбленность в юношеском возрасте справедливо
считается естественной, а хулиганство и проституция караются как
сознательные волеизъявления; потеря волос и зубов в старости не ставится
человеку в вину, но не оправдывает, допустим, участия в служебных интригах,
хотя последнее в какой-то мере может объясниться наличием склероза.
Аналогичный подход к размежеванию разнохарактерных явлений истории может
быть осуществлен в научном анализе, что мы уже однажды показали на частном
примере разнохарактерности передвижений кочевых народов Евразии в
зависимости от степени увлажнения степной зоны[18]. Теперь мы просто
отмечаем, что подобное соотношение имеет место для всего вида Homo sapiens.

Переселение народов в привычные условия - это стремление сохранить себя как
этническую систему и уберечь от разрушения кормящий ландшафт.
Антропосукцессия, т.е. вторжение в области, кои не всегда можно и стоит
заселять, но которые можно завоевать, - это миграция с обратным знаком. И
что самое страшное: победители страдают не менее побежденных, ибо для
реализации своих успехов они обязаны адаптироваться в новых условиях, а это
означает коренную ломку собственной природы. Ясно, что на такую встряску
способны лишь молодые, наиболее пластичные и лабильные, т.е. неустойчивые.

Но при начале процесса (сукцессии или агрессии - как угодно читателю) эти
элементы играют только подчиненные роли. Для ведущих особей развязывание
цепи кровавых событий нецелесообразно и нежелательно. Но так как
антропосукцессии все-таки происходят, то, видимо, их причины лежат за
пределами того, что контролируемо человеческим сознанием (см. с. 211-212 и
281-284). Но тогда динамика и статика этногенеза равно закономерны, и в них
отсутствуют категории вины и ответственности. Нет! Этот тезис не влечет за
собою всепрощения! Отдельные люди, конечно, виноваты в совершаемых ими
преступлениях вне зависимости от той или иной фазы этногенеза. Но
этнические закономерности стоят на порядок выше, и к ним применимы как
статистический закон больших чисел, так и третий закон Ньютона: действие
равно противодействию - победители гибнут вместе с побежденными или чуть
позже, но не в смысле физической гибели, а в смысле этнической перестройки.
Этносы не как змеи: они меняют не кожи, а души.

XX. Когда бессмертие ужасней гибели

ФИЛОГЕНЕЗ ПРЕОБРАЖАЕТСЯ В ЭТНОГЕНЕЗ

Спор о том, что такое человек: зверь или Бог? - волновавший умы романтиков
и нигилистов, ныне, к счастью, потерял значение. Стало очевидно, что
человек не только животное, но в том числе и животное, и это ничуть не
унижает его достоинства. И потому он живет в коллективах - этносах,
специфических сообществах. А для нашей темы важно установить место этноса
как специфического явления в пределах вида Homo sapiens, уяснить, чем
поддерживается относительная устойчивость этноса, и понять причины его
исчезновения (что проще) и возникновения (вопрос вопросов).

При этом надо констатировать, что именно этнические коллективы
приспосабливаются к тем или иным локальным условиям, а стадии
развития-формации глобальны, и их связь с географической средой
опосредствована мозаичной антропосферой, т.е. этносферой, доступной
наблюдениям натуралиста. Встречаясь с большим количеством событий, мы можем
группировать их по принципам сходства и причинной последовательности, т.е.
применять к историческому материалу методику естественных наук. И тогда мы
получаем твердый вывод: этносы возникают и исчезают независимо от наличия
тех или иных представлений современников. Значит, этносы - не продукт
социального самосознания отдельных людей, хотя и связаны исключительно с
формами коллективной деятельности людей... Социальное развитие накладывает
свой отпечаток на все другие формы движения материи, поскольку они связаны
с людьми. Однако никто никотаа не пытался истолковать в социальном аспекте
гравитацию или электропроводимость, эпидемии, смерть или наследственность,
ибо это область естествознания. Описанные выше "толчки", а также некоторые
подобные явления мы вправе рассматривать как антропогенные сукцессии. Но
возникающие при этом недоумения и сомнения мы подвергнем анализу несколько
позже, когда уясним их причину, т.е. тот самый загадочный "фактор икс". А
пока продолжим описание феномена.

На протяжении последних 5 тыс. лет антропогенные изменения ландшафта
возникали неоднократно, но с разной интенсивностью и всегда в пределах
определенных регионов. При сопоставлении с историей устанавливается четкая
связь между антропогенными изменениями природы и эпохами становления новых
этносов.

Как возникновение этноса и перестройка ландшафта согласно его новым
устремлениям, так и миграция большого числа людей с оружием и орудиями
труда являются работой в физическом смысле; значит, они требуют затраты
энергии. Больше того, поддержание этноса как системы также не может
обойтись без затраты энергии на преодоление постоянного сопротивления
окружения. И даже упадок этноса, т.е. замедление его развития, связан с
моментом приложения силы - причины, вызывающей плюс-минус ускорение.

Этот тезис, будучи сформулирован мною[19], был поддержан Ю. К.
Ефремовым[20], а потом - Ю. В. Бромлеем, который приписал авторство Ю. К.
Ефремову[21], в чем последний, по его искреннему личному заявлению,
неповинен. Но еще более удивительно, что Ю. В. Бромлей, признав "роль
биоэнергетического источника" в этнических процессах, предполагает, что эта
энергия "зависит от конкретно-исторических условий их (этнических
общностей) существования". Думается, что закон сохранения энергии в защите
не нуждается, и входить в спор по этому поводу неуместно. Но то, что
наличие определенного вида энергии для совершения работы, необходимой для
этногенеза как процесса, признано, уже хорошо.

Характеристика этой специфической формы энергии содержится в замечательной
книге В. И. Вернадского: "Все живое представляет из себя непрерывно
изменяющуюся, состоящую из самых разнообразных теснейшим образом между
собою связанных живых веществ, совокупность организмов, подверженных
эволюционному процессу в течение геологического времени. Это своеобразное
динамическое равновесие, стремящееся с ходом времени перейти в статическое
равновесие... Чем более длительно его существование, если нет никаких
равноценных явлений, действующих в противоположную сторону, тем ближе к
нулю будет свободная энергия", т.е. "энергия живого вещества, которая
проявляется в сторону, обратную энтропии. Ибо действием живого вещества
создается развитие свободной энергии, способной производить работу"[22].
Следовательно, структура и стереотип поведения этноса являются
динамическими величинами, что и определяется наличием внутриэтнической
эволюции, которая равно не похожа на социальную и биологическую.

Переводя этот вывод на язык этнологии, можно констатировать, что судьба
всех этносов - постепенный переход к этноландшафтному равновесию. Под
последним понимается ситуация, при которой этнический коллектив, например
племя, входит в биоценоз того или иного региона и прирост населения,
ограниченный возможностями биохора, прекращается. В указанном аспекте
этносы находят свое место в геобиохимии: стабильное состояние этноса - это
тот случай, когда вся энергия, получаемая из природной среды, целиком
расходуется на поддержание процессов внутри системы, и выход ее близок к
нулю; динамическое состояние - это внезапно возникающая способность к
большему захвату энергии и выдаче ее за пределы этнической системы в виде
работы. Оно обуславливает постепенную утрату этногенезного признака -
способности абсорбировать большее количество энергии и целенаправленно
выдавать ее в виде работы, что сопровождается упрощением структуры этноса.

Но ведь каждый реликтовый этнос (персистент) только потому и существует,
что он когда-то сложился и, значит, пережил динамическую фазу развития.
Следовательно, он является, с одной стороны, кристаллизовавшейся формой
протекшего процесса, а с другой - субстратом для возникновения новых
этносов. За время своего пребывания в динамическом состоянии любой этнос
постоянно проходит через мучительную ломку не только природы захватываемых
им регионов, но и собственной физиологии и этологии (поведения), что
выражается в приспособлении своего организма к новым условиям. Однако
ломки, связанные с переходом в динамическое состояние, возможны не всегда.
Как мы видели, они происходят в некоторые относительно редкие эпохи
стихийных переселений народов, а затем на долгое время устанавливается
традиционная система, фиксируемая на этнографических картах.

Итак, биологическая эволюция внутри вида Homo sapiens сохраняется, но
приобретает черты, не свойственные прочим видам животных. Филогенез
преображается в этногенез.

ЭВОЛЮЦИЯ И ЭТНОГЕНЕЗ

Конечно, приравнивать этногенез к филогенезу не следует, так как новые
этносы остаются в пределах вида. Отмеченная нами аналогия принципиально
неполна и благодаря этому объясняет различие между макро- и
микроэволюционными процессами. Но, признавая наличие биологической эволюции
современного человека, этнолог не может согласиться с прогнозами наших
западных современников о целенаправленном развитии головного мозга, которое
должно изменить весь облик человека.

Дж. Холден нарисовал портрет нового вида гоминида - Homo
sapientissimus[23], очевидно, отдавая дань вкусам своей аудитории, желающей
видеть в будущем прогресс и только прогресс. Но если бы было именно так, то
люди, жившие за 2-5 тысячелетий до нас, имели бы заметные соматические
различия с нами. Можно вспомнить грацилизацию, открытую Г. Ф. Дебецем, но
даже этот сторонник изменчивости рас заявлял: "Отдельные "примитивные" и
"прогрессивные" признаки встречаются у всех рас, но ни одна из них не
отличается "примитивным" или "прогрессивным" комплексом признаков, если
заранее не считать их таковым. Если принять в качестве критерия
примитивности череп антропоидной обезьяны или хотя бы неандертальца, то
протоевропейский тип энеолитической эпохи Русской равнины по сумме
признаков не будет более примитивным, чем тип древних славян или
современных украинцев"[24].

Действительно, развитие человечества пошло по линии расширения ареала и
увеличения числа внутривидовых вариаций, т.е. этносов. Часть последних
погибает, оставляя потомкам вещественные или литературные памятники, часть
остается в виде реликтов, часть исчезла бесследно, но не было случая, чтобы
подсознательные действия популяции с единым стереотипом поведения вели к
целенаправленным изменениям собственного естества, какие бы условия такому
коллективу ни создавались.

Оказывается, иногда люди предпочитают доблестную гибель добровольному
самоуродованию ради сохранения жизни, которая в этом случае теряет для них
всякую привлекательность. Эта особенность внутривидового психологического
стереотипа ограничивает возможности этногенеза как локального процесса и
ставит под сомнение аналогию этногенеза с эволюцией.

Как ни странен этот вывод, но он последователен и верен, ибо этнос, обретая
социальные формы, создает политические институты, которые не являются
природными феноменами. Римляне создали сенат, консулат, трибунат и систему
права; франки - феодализм; тюрки VI в. - эль, как сочетание племенных
союзов и военных объединений (орды); инки - сложную конструкцию порабощения
индейских племен и собственной иерархии и т.д. Но все эти институты были
делом рук человеческих и в этом смысле подобны храмам с колоннадами,
дворцам, топорам и одеждам, которые, как уже говорилось, не имея
возможности саморазвития, могут только разрушаться от воздействия времени.

Формы, созданные гением и трудом людским, противостоят постепенному
исчезновению вещей, но любое достаточно сильное постороннее воздействие
может сломать форму и обречь ее содержимое на распад. А после того, как
такая трагедия произошла и не воспоследовало немедленной регенерации, этнос
превращается в аморфную популяцию, составную часть геобиоценоза. И только
новый взрыв этногенеза выведет ее из тупика, заставит перемешаться с
соседями и провозгласить новую этническую доминанту. Но тогда это будет уже
новый этнос.

ТВОРЧЕСТВО ИЛИ ЖИЗНЬ?

На первый взгляд, этот жестокий вывод поражает пессимизмом, но это только
на первый взгляд. Подумаем, нужна ли людям вечность прозябания, "без
божества, без вдохновенья, без слез, без жизни, без любви"?

Разве не лучшее, что есть в людях, - это способность к творчеству? Но ведь
оно влечет за собою невосполнимую затрату жизненной энергии организма
человека. А если речь идет о системе высшего порядка - этноса, то и тут
закономерность та же самая. Победа над сильным врагом в освободительной или
завоевательной войне уносит много героев и заложенные в них гены; однако
стоит ли предпочесть такой жертве постыдное рабство? Преобразование
ландшафта, открытие новых стран, а в наше время - планет, изнурительная
работа в лаборатории или библиотеке, не по обязанности, а по совести,
отрывают людей от семьи либо вообще мешают ее созданию. Но ведь мы чтим
имена Колумба и Магеллана, Пржевальского и Ливингстона, Эвариста Галуа и
Анри Пуанкаре, Опостена Тьерри и Дмитрия Ивановича Менделеева, сгоревших в
работе. А художники? Рембрандт и Ван Гог, Андрей Рублев и Михаил Врубель! И
поэты, и композиторы, а уж героев, сражавшихся за отечество, можно даже не
перечислять, так как такие примеры известны каждому. Многие из них не
оставили следа в генофонде, но этой жертвой воздвигли здания культуры,
поныне восхищающие потомков.

Но ведь некоторые из подобных людей имели семьи, а их дети не проявили
талантов родителей. Не противоречит ли это нашему выводу? Разберемся.

Способности сами по себе - еще не все. Для великих свершений нужен запал,
толкающий людей на жертвенное служение идеалу, реальному или мнимому.
Именно этот запал можно рассматривать как признак, по-видимому,
рецессивный, ибо он передается не всегда. Если бы у персон описанного
склада было по сто детей, то, вероятно, можно было бы рассчитать процент, а
тем самым вероятность передачи признака. Но, увы, по отношению к человеку
способы исследования, годные для гороха и мух, неприменимы. История же
располагает материалом, обобщающим характеристики деятельности разных
этносов в разные, строго датируемые эпохи. Этическая история и анализ
разных этногенезов позволяют установить следующую взаимозависимость:
интенсивность этногенеза обратно пропорциональна продолжительности
существования этнической системы, которая тем не менее не может
существовать бесконечно.

Во-первых, однообразие унылого существования снижает жизненный тонус людей
настолько, что возникает склонность к наркотикам и половым извращениям,
дабы восполнить образовавшуюся душевную пустоту. А это всегда ослабляет
этнос как систему. Во-вторых, устранив из жизни экстремальные генотипы,
этнос упрощается за счет снижения разнообразия, а это, в свою очередь,
снижает резистентность этнического коллектива в целом. В спокойных условиях
это малоощутимо, но при столкновениях с биологической средой, главным
образом с соседями, отсутствие активных специализированных и жертвенных
элементов ощущается крайне болезненно. Считать этот процесс сознательным,
как делает С. М. Широкогоров, полагающий, что этнос стремится к
"интеллектуальной нивелировке и сведению к среднему уровню индивидуумов,
ушедших вперед, руководствуясь сознанием (или инстинктом)
самосохранения"[25], вряд ли верно.

Сознательных решений об уничтожении мыслящих и доблестных людей ни один
этнос не принимал, а гибли они по логике событий, не контролируемых волей
их участников. Так было в императорском Риме, где во время солдатских
мятежей жертвой их становились наиболее дисциплинированные центурионы,
после чего легионеров легко разбивали варвары; в Византии, где в 1204 и в
1453 гг. население отказывалось выходить на стены и защищать свои дома,
предоставляя храбрым защитникам гибнуть без помощи; в Китае XII-XIII вв.,
где и население, и правительство сдавались чжурчжэням и монголам, и т.д. Но
ведь так бывало только в эпоху упадка, когда логика исторических событий по
вектору совпадала биологическим вырождением и социальными кризисами. А так
как каждый этногенез заканчивается гибелью системы, то и телеологический
принцип представляется абсурдом. Можно стремиться к собственному ужасному
концу? Можно лишь мужественно признавать его неизбежность!

Итак, ни дарвинистские, ни антидарвинистские, ни новые синтетические
концепции эволюции для объяснения этногенеза не подходят. Это естественно,
ибо этнология - не биологическая, а географическая наука и, следовательно,
имеет свою специфику, хотя и связанную с поведением новых организмов и
среды, в которой они обитают.

МЫСЛИ С. И. КОРЖИНСКОГО

И все-таки есть одна концепция, пригодная для нашего сюжета, разумеется, с
поправками и очищением от предвзятости отдельных тезисов.

В 1899 г. С. И. Коржинский выпустил в Петербурге книгу "Гетерогенезис и
эволюция". По его мнению, борьба за существование и естественный отбор
являются факторами, органичивающими образование новых форм и пересекающими
накопление вариаций, так как способствуют выживанию средних типов, т.е.
поддержанию status quo. Появление новых форм происходит вследствие редких
"скачковых вариаций" в тех или иных географических регионах. Эволюционный
процесс приводит к образованию полового барьера (нескрещиваемости) между
новой расой и ее родоначальницей и возникновению новых гетерогенных
вариаций[26].

Появление новой географической расы рисуется так: "Среди потомства,
происходящего от нормальных представителей какого-либо вида или расы и
развивающихся при одних и тех же условиях, неожиданно появляются отдельные
индивидуумы, более или менее уклоняющиеся от остальных и от родителей. Эти
уклонения иногда бывают довольно значительны и выражаются целым рядом
признаков, чаще же ограничиваются немногими или даже одним каким-либо
отличием. Но замечательно, что эти признаки обладают большим постоянством и
неизменно передаются по наследству из поколения в поколение. Таким образом,
сразу возникает новая раса, столь же прочная и постоянная, как и те,
которые существуют с незапамятных времен".

Видимо, прав К. М. Завадский, отметивший, что гипотеза С. И. Коржинского
относится к расо- или видообразованиям, но проходит мимо проблемы
целесообразности и не ставит вопроса о связи между видообразованием и
адаптациогенезом. Следовательно, эта гипотеза не имеет прямого касательства
к эволюции, понимаемой как образование целесообразных признаков[27].

Не берусь судить, насколько правильны выводы С. И. Коржинского в отношении
образования видов, но если говорить об этногенезе, процессе, стоящем на
несколько порядков ниже, то они применимы целиком: процессы образования
этносов - не эволюционные процессы. В этом отличие этногенеза от
антропогенеза.

ЭКСЦЕСС И ИНЕРЦИЯ В ЭТНОГЕНЕЗЕ

Концепция гетерогенеза снимает почти все недоумения по поводу характера
этногенетических процессов. Естественный отбор стабилизирует этническую
систему, что ведет ее к неминуемому упрощению. А это обстоятельство, в свою
очередь, говорит о необходимости признания концепции эксцесса, т.е.
толчков-микромутаций, возникающих время от времени и нарушающих
естественный ход изменения энергетического уровня, связанного с
возникновением этноса.

Ведь если бы описанные процессы не уравновешивались другими, столь же
мощными, но имеющими обратный знак, то новые этносы не возникали бы. Тогда
человечество еще в палеолите превратилось бы в аморфную массу антропоидов,
сходных друг с другом и населяющих один климатический пояс. Эти двуногие
хищники размножались бы крайне медленно, ибо их, как и всех других зверей,
лимитировало бы количество пищи. И разум был бы им не нужен, так как,
достигнув оптимума адаптации к привычным условиям, они не испытывали бы
потребности в переменах. Короче, они бы все жили, как нынешние
изоляты-персистенты.

А на самом деле время от времени происходят вспышки этногенеза, влекущие за
собою расширение ареала и перетасовку многих элементов гиперсистемы,
называемой "человечество". И, как было показано выше, эти вспышки
необъяснимы социальным развитием, ибо отнюдь не ориентированы на прогресс и
столь редко совпадают со сменами формаций, что эти совпадения следует
считать случайными. Значит, нужно вернуться к концепции биологической
эволюции Homo sapiens. Принято считать, что после становления подлинно
человеческого общества в верхнем палеолите "отбор как видообразующая сила
оказывался преодоленным" и " по сравнению с высоким развитием речи и
мышления другие особенности Homo sapiens не имели решающего значения, хотя,
конечно, не были безразличными"[28]. Последней оговорки достаточно.

Для того чтобы возник эксцесс, не меняющий физиологию и анатомию человека,
а только деформирующий стереотип поведения, он не должен быть сильным. Даже
наоборот, только слабый эксцесс оставит нетронутым фон - географический,
физиологический и социальный, на котором в этом случае четко обозначатся
абрисы нового психологического настроя. И возбудителем такого эксцесса, или
толчка, может быть только "фактор икс", уже неоднократно упоминавшийся
выше.

XXI. Сумма противоречий

ПОКА ОТВЕТ НЕ НАЙДЕН

Стремясь приобрести непротиворечивое объяснение сущности этнических
явлений, мы обращались к разным наукам и везде получали кое-какие ответы,
но всегда не исчерпывающие. Не то, чтобы эти ответы были нам не нужны,
скорее наоборот - они были необходимы, но они освещали те или иные условия
этногенеза, а не истинную его причину, которая, по условиям задачи, должна
быть инвариантом, т.е. присутствовать всегда и воздействовать на явления
однозначно. Поясняю.

Расовое или внутрирасовое смещение этносов путем экзогамии или путем
ассимиляции иногда порождает новые этносы, иногда дает разброс назад к
исходным формам, а иногда ведет к вырождению популяции вплоть до ее
вымирания. Очевидно, в этих процессах соприсутствует неучтенный признак,
коренным образом смещающий результаты.

Изоляция, осуществляющаяся через эндогамию, часто сохраняет этносы, но
иногда ослабляет их настолько, что они теряют сопротивляемость среде как
природной, так и этнической. Тогда этнос исчезает, будучи вытеснен или
истреблен соседями.

Адаптация в разнохарактерных ландшафтных условиях иногда ведет к этнической
дивергенции, а иногда не ведет; даже в разных климатических зонах этнос
может остаться монолитным, разумеется, на заданном уровне мозаичности.

И наоборот, сходство ландшафтных условий территории, куда два-три этноса
заброшены миграциями, иногда влечет за собой взаимную ассимиляцию, а иногда
этносы сосуществуют не сливаясь. И ясно, что причина тут не в природе
региона, а в чем-то находящемся в самих этносах, но еще подлежащем
раскрытию и описанию.

Сочетание двух и более ландшафтов - обязательное условие для начала
локального этногенетического процесса, однако его недостаточно. Этносы в
описанных условиях возникают не всегда. Значит, следует искать
дополнительный фактор.

Распространение единого типа культуры, например религиозной системы, иногда
ведет к слиянию этносов, а иногда ничуть не влияет на самостоятельность
этнического развития новообращенных. Равным образом сходство материальной
культуры либо сближает народы, либо толкает их к соперничеству, либо не
имеет касательства к их взаимоотношениям. То же самое надо сказать о
разделении культурных типов. При появлении новой секты или учения его
адепты иногда выделяются в особый этнос, а иногда остаются в старом,
сохраняя свои убеждения. Нетерпимость характерна не для всех эпох и
народов.

Сходство социальных условий может сопутствовать ассимиляции этносов, но это
необязательно. Так же часто случается, что в одном этносе часть людей живет
в привычных условиях родового быта, часть - при феодализме, а какая-то
группа практикует капиталистические отношения. Это явление известно и
называется "многоукладность".

Может быть, глобальный исторический процесс ведет к образованию громадных
этнических ценностей? Иногда ведет, а иногда возникает деление этноса на
две-три части, из которых вырастают новые этносы, могущие либо мигрировать,
либо сосуществовать на одной территории. Опять возможность, а не
закономерность.

Но так как все перечисленные здесь аспекты все-таки имеют значение для
прохождения этногенеза в пределах того или иного этноса, то, видимо,
правильно будет учитывать их, но не как факторы, а как параметры, ибо
только путем исключения локальных вариаций можно обнаружить подлинный
"фактор икс", единый для всех этногенезов, чтобы, открыв его, разрешить все
перечисленные недоумения.

ЭТНОГЕНЕЗ И ЭНЕРГИЯ

Общими чертами для этноса как такового, т.е. любого, являются:
1) противопоставление себя всем остальным, следовательно - самоутверждение;

2) мозаичность, вернее - бесконечная делимость, цементируемая системными
связями;
3) единообразный процесс развития от пускового момента, через акматическую
фазу к рассеянию или превращению в реликт. Поскольку мы установили, что
этнос - не "аморфное состояние", не "социальная категория" и не "комплекс
общностей языка, экономики, территории и психологического склада", а фаза
процесса этногенеза, то ключ к решению задачи лежит именно в третьей
обязательной особенности.

Сделаем вывод, который напрашивается сам. Как для пускового момента, так и
для достижения акматической фазы, а равно и для регенерации требуется
способность возникшей популяции к сверхнапряжениям, которые проявляются
либо в преобразовании природы, либо в миграциях и т.д. Это и есть искомый
"фактор икс"! Почти все известные нам этносы сгруппированы в своеобразные
конструкции - суперэтнические целостности. Распространение этносов связано
с местом их возникновения, с миграциями, с победами и поражениями в борьбе
с природными катаклизмами и соседями, а для того чтобы не погибнуть,
ординарных напряжений недостаточно. Любое агрегатное состояние среды
инертно, и для того чтобы нарушить его, требуется дополнительная затрата
энергии, аналогичная "скрытой теплоте" плавления или парообразования. Но
после того как сверхусилие сделано, начинается инерционный процесс,
затухающий лишь вследствие сопротивления среды.

Этнических "состояний" нам известно два: гомеостатическое, где жизненный
цикл повторяется в поколения, и динамическое, где этнос проходит указанные
выше фазы развития, имея в пределе гомеостаз. Движение наблюдается в обоих
случаях, но в первом его можно метафорически назвать вращательным, а во
втором - колебательным, причем интенсивность измеряется амплитудой.
Поступательным движением является социальный прогресс, но мы уже показали
его отличие от этногенеза.

На вопрос: что движется? - отвечаем: этническая система, находящаяся в
составе биосферы Земли. На вопрос: куда движется? - отвечаем: никуда, ибо
при колебательном движении понятия "вперед" и "назад" неприменимы[29]. На
вопрос: можно ли найти для этногенеза математические выражения, которые бы
весьма облегчили анализ? - ответить одним словом нельзя. Попробуем пояснить
подробно.

При постановке какой-либо задачи в отношении этнологических проблем мы
испытываем те же трудности, что и при попытке решить средствами современной
вычислительной техники какую-либо техническую задачу, сформулированную в
неявном виде. И там, и здесь численные методы не годятся.

Однако как здесь, так и там решение можно получить, применив известные
методы моделирования. Создается модель процесса, отражающая совокупность
наших взглядов на этот процесс, и корректируется на достоверных фактах.
Затем эта модель используется как для идентификации остального множества
фактов и событий, так и для прогнозирующего заключения о характеристиках
будущего или неизвестного нам в прошлом состояния процесса. Каждое решение,
признанное нами правильным на основе эвристической оценки, в результате
подтверждения новыми целенаправленно найденными факторами (правдоподобное
решение известно) уточняет и развивает модель.

И наконец, мы знаем, что все существующие ныне этносы создались
относительно недавно, из древних уцелели редкие реликты, а из первобытных
не осталось ни одного. Это показывает, что этногенез - постоянно идущий
процесс, подобный другим явлениям природы, хотя и коррелирующийся с
социогенезом, порождающим системы жесткого типа.

Мы уже говорили, что любая перестройка системы того или другого типа
требует совершения работы, т.е. затрат энергии. Разумеется, эта энергия не
является ни электромагнитной, ни тепловой, ни гравитационной, ни только
механической. Толчками, взрывами этой энергии обуславливаются и
антропогенные сукцессии, затухающие вследствие сопротивления природной
среды[30].

ДИСКРЕТНОСТЬ ЭТНИЧЕСКОЙ ИСТОРИИ

Дискретность некоторых процессов истории отмечали еще историки древности.
Сыма Цянь сформулировал этот закон предельно лаконично: "Путь трех царств
кончился и снова начался"[31]. Эта идея присутствует у многих историков,
начиная с Ибн Халдуна и Джамбаттисты Вико до О. Шпенглера и А. Тойнби. Она
неверна, если прилагать ее к социальной истории человечества, неточна - при
разработке истории отдельных государств, но применима - при изучении
процессов этногенеза, разумеется, с существенными поправками.

Во-первых, "конец" не всегда знаменует появление "начала". Этносы и
суперэтнические культуры возникают не только тогда, когда кончается
предшествующий цикл развития, а иногда через значительный промежуток
времени после его конца. Стремление усмотреть строгий ритм не
подтверждается фактами. Так, византийский этнос возник в эпоху расцвета
эллино-римского, и несколько веков они сосуществовали. Мусульманский
суперэтнос заставил потесниться и византийский, и романо-германский,
одновременно поглотив среднеперсидский (сасанидский Иран и Согдиану). А
между хуннами и тюрками, тюрками и монголами лежали века безвременья, когда
степь заселяли реликтовые этносы. Видимо, дело обстоит сложнее, или,
скорее, причина этногенеза не в ритме истории этносов.

Во-вторых, обычное деление процесса на три стадии - подъем, расцвет и
упадок - не отвечает на простой вопрос: подъем или упадок чего? Уровень
жизни колеблется независимо от этих стадий, расцветы культуры не совпадают
с благоприятной экономической или политической конъюнктурой, мощь
государства - не всегда показатель легкой жизни: при Наполеоне французам
было очень тяжко - не было ни сахара, ни кофе, ни шерстяных тканей. Короче
говоря, качественные оценки неизбежно субъективны и не могут приниматься в
расчет при описании явлений природы, к коим относится этногенез. И,
наконец, где граница между социальным и биологическим и в отдельном
человеке, и в общественном коллективе? Она лежит, с одной стороны, внутри
человеческого тела, а с другой - далеко за его пределами. Анатомия,
физиология, рефлексология, генетический код - все это не социально, а
биологично, биохимично и даже биофизично. И наоборот, характер развития
государственных отношений, политические запросы, этические и эстетические
идеалы несводимы к биологическим и географическим факторам, но являются
плодом общественного развития. Сочетание изучения этих двух линий развития
позволяет воссоздать историю отдельных этносов, а если к этому
присовокупить историю ландшафтов и историю культуры, то это будет уже
этническая история.

ГДЕ ЖЕ "ФАКТОР ИКС"?

И вот теперь, когда явление этногенеза описано в разных аспектах, можно
поставить вопрос: что же является причиной возникновения этих инерционных
процессов? Так как никакое действие не может произойти без приложения силы,
то, очевидно, следует искать тот вид энергии, который непосредственно
воздействует на поведение людей, и тот эффект этой энергии, который можно
обнаружить в психике человека. Это должен быть импульс, достаточно мощный
для того, чтобы преодолеть свойственный любому организму инстинкт личного и
даже видового самосохранения, т.е. выражается он как жертвенность,
простирающаяся даже на собственное потомство, чего не наблюдается ни у
одного из видов животных. Но ведь у животных зато и этносов нет; сообщества
их лишены общественной формы движения материи и саморазвивающихся
институтов. Следовательно, интересующий нас "фактор икс" проецируется в
сферу человеческой психики[32].

При поисках фактора, порождающего и разрушающего этносы, надо помнить, что
действует он на фоне: 1) меняющейся географической среды; 2) эволюционных
процессов общественного развития; 3) исторических перипетий; 4) роста или
упадка культуры. Разумеется, при изучении любого из перечисленных предметов
в число фоновых попадает этногенез. Следовательно, не сумма наук, а их
система, определяемая поставленной задачей, является ключом к решению любой
поставленной проблемы, т.е. научному синтезу. Именно поэтому изложению
главного сюжета предпослано длинное описание феномена этноса и его
взаимодействий с природой, обществом и традициями культуры, унаследованными
от далекого прошлого.

Вполне очевидно, что все попытки обнаружить этот "фактор икс" путем анализа
поведения отдельных людей обречены на неудачу. Прежде всего в единичных
случаях мы никогда не можем отличить частное и случайное от общевидового и
закономерного. Но как только вступает в силу статистический закон больших
чисел, мелкие отклонения от закономерности взаимно компенсируются и
обнаруживаются системы связей с допустимыми плюс-минус уклонениями, отнюдь
не искажающими картину. Однако отдельные примеры обладают наглядностью,
необходимой для уяснения принципа, и поэтому мы не будем ими пренебрегать.
Но следует помнить, что, как бы ни были нужны иллюстрации, они никогда не
заменяют смысла.

КЛИО ПРОТИВ САТУРНА

А теперь поговорим об истории, ибо есть что сказать. Не только в
скептический XIX в. профаны называли историю праздной забавой,
развлекательным чтением, причудой богатых бездельников, способом пропаганды
или даже "политикой, обращенной в прошлое". Недавно была сделана попытка
понять историю как функцию времени, которое якобы в своем течении выделяет
энергию, потребную для великих, да и малых свершений[33]. Но и эта
концепция несостоятельна, ибо исторические процессы, действительно идущие
по ходу времени, энтропийны и инерционны, а следовательно, возникают не
благодаря Хроносу, пожиравшему своих детей, а вопреки ему.

Но если это так, то наука история - это борьба со временем, которое эллины
персонифицировали в страшное божество - Сатурна, оскопившего собственного
отца Урана и ниспровергнутого владыкой молний - Зевсом. Да, но ведь молнии
- это энергия, на нашем языке - антиэнтропийные импульсы, которые при своем
возникновении нарушают процессы гибели - энтропию Вселенной. Сила -
причина, вызывающая ускорение, - спасает Космос от превращения его в Хаос,
и имя этой силе - Жизнь.

Но в вечной войне первозданных стихий слуги Сатурна - гиганты или асуры
(санскр) ничего не теряют, ибо им нечего терять. Хронос ежесекундно
преображает их облик, а тем самым лишает их личных качеств и свойств. Но
паладины Космоса - упорядоченной Вселенной по природе своей таковы, что
обретают формы, а следовательно, и личность, в каждом случае неповторимую.
И в борьбе с Хаосом они встречают свою смерть, которую В. И. Вернадский
рассматривал как отделение пространства от времени[34].

Для тех, кто умер, будь то микроб или баобаб, человек или зародыш, время
исчезает, но все организмы биосферы связаны друг с другом. И уход одного -
это потеря для многих, потому что это победа извечного врага жизни -
Хроноса. Примириться с потерей - это значит сдать позиции, и против Смерти
встает Память - преграда энтропии уже не бытия, а сознания. Именно память
делит время на прошлое, настоящее и будущее, из которых реально только
прошлое.

В самом деле, настоящее - только момент, мгновенно становящийся прошлым.
Будущего нет, ибо не совершены поступки, определяющие те или иные
последствия, и неизвестно, будут ли они совершены. Грядущее можно
рассчитать только статистически, с допуском, лишающим практической
ценности. А прошлое существует; и все, что существует, - прошлое, так как
любое свершение тут же становится прошлым. Вот почему наука история изучает
единственную реальность, существующую вне нас и помимо нас[35].

Говорят, и не только профаны, что знание прошлого для нашей практической
жизни бесполезно. В древности такие люди ходили к ворожеям и астрологам
гадать о будущем. И те гадали, подчас удивительно верно. Но как гадатели
добивались успеха? Изучая прошлое, проверяя возможные варианты и уточняя
прогнозы, потому что число вариантов в данной ситуации всегда ограничено.
Так хороший шахматист рассчитывает партию на много ходов вперед благодаря
тому, что он не пожелал сил на изучение сотен этюдов и партий, игравшихся
задолго до его рождения. История шахматной игры позволяет ему строить
наиболее вероятные, а потому практически верные прогнозы, а затем
выигрывать в турнирах и матчах. Знаемое прошлое воплощается в настоящее,
т.е. в успех.

Каждый опыт физика или химика, наблюдение геолога или ботаника, соображение
теоретика или подсчет экономиста, будучи записаны, превращаются в
исторический источник, т.е. фиксированное прошлое, которое позволяет нам,
при умелом обращении, находить оптимальные варианты поведения для
достижения целей, находящихся в призрачном будущем.

И наконец, разве понимание себя и своего места в мире - только средство для
добывания денег? Нет, для многих достойных уважения людей - это цель! Разве
благодарность предкам, построившим города, в которых мы живем, открывшим
новые страны, куда мы теперь запросто ездим, создавшим картины, которыми мы
любуемся, и написавшим книги, по которым мы учимся, - не долг каждого, кто
не потерял человеческих чувств? Разве восхищение героями прошлого,
отдавшими жизнь ради своих потомков, - предрассудок? Нет! Слава истории!

Но история - это поиск истины, ибо сведения древних источников забрызганы
ложью, как зловонной грязью. Прошлое тогда перестает быть реальным, когда
его подменяют вымыслом, или искажают неполной передачей, или отягощают
ненужной мишурой бессмысленных подробностей. Отец лжи нашептывает
доверчивым невеждам, что в истории нет правды, а только личные
восприятия[36], что ее явления - не цепь событий, каузально связанных между
собой[37], а бессмысленный калейдоскоп, запомнить который невозможно", что
тексты следует понимать буквально[38], как будто хронист писал их не для
современников, а для потомков, и, наконец, что все миграции этносов, их
взлеты и падения, их слава и гибель - это игра лунного света на ряби
озерной воды[39]. Ведь если это так, то учить историю незачем, и бывшее,
исчезая из памяти, становится не бывшим, а Хаос занимает место Космоса.

Помнится, в конце VIII в. в Тибете буддийские проповедники, сторонники
Махаяны, учили, что мир - иллюзия, спасение - погружение в нирвану, а путь
к ней - неделание поступков ни злых, ни добрых, ибо "черные тучи и белые
облака одинаково закрывают от нас солнце". На это тибетский шен, жрец
религии бон, обратившись к народу, сказал: "Не слушайте болтовню
махаянистов: вам сердце подскажет, где черное, а где белое". Очевидность и
интуиция лежат на границе науки и искусства. Вот потому-то у истории есть
своя муза - Клио.

Нет, речь идет не о праве на беспочвенные, почти всегда вздорные заявления,
будто бы подсказанные интуицией, или очевидные, как вращение Солнца вокруг
Земли. Обман возможен и тогда, когда он опирается на самообман. Клио
помогает своим почитателям в другом, гораздо более важном: находить
доказательства правильных тезисов, раскрывать ошибки в сборе первичных
данных и улавливать нарушения логических построений. Это все как будто
просто, но на самом деле каждое, даже маленькое приближение к исторической
истине - подвиг.

Самые на вид простенькие обобщения требуют такого душевного подъема и
накала чувств, при которых мысль плавится и принимает форму, сначала
поражавшую, а потом убеждающую искреннего читателя. И дело не в том, каким
ходом мысли или подбором аргументов доказан тезис; это кухня научного
ремесла, знать которое, конечно, надо, но одного знания мало. Главный
вопрос в том, почему иногда удается найти и доказать новый тезис? Это
таинство психологии творчества, которое древние греки приписывали музе
истории - Клио.

Однако поэт однажды произнес: "Но что нам делать с ужасом, который был
бегом времени когда-то наречен?" Коса Сатурна срезает любые личные
проявления жизни, хотя и не трогает закономерность социально-экономических
формаций. Только они идут по пути прогресса, а все неповторимое и
прекрасное, что было в прошлых веках, - утраты. Вот почему этногенез - не
эволюция, а список потерь, уменьшаемый постоянным вмешательством Клио. Ибо
даже погибшее, но уцелевшее в памяти - не мертво.

Но Клио умеет не только хранить остатки былого, засыпанные прахом Времени и
овеянные пеплом Лжи. Она может отнимать у этих хищников добычу и делает это
на наших глазах и нашими руками. Найдены развалины Трои, раскопана
Вавилонская башня, спасены сокровища гробницы Тутанхамона, прочтены
иероглифы майя, раскрыта подделка летописи, совершенная Иваном Грозным, и
снята черная легенда о монголах. Список воскрешений, пусть не личностей, но
их великих дел можно длить без конца, ибо то там, то тут совершаются
великие и малые открытия.

Разве это не победа над Сатурном? Разве это не воскрешение этносов-предков?

И теперь можно поставить главный вопрос: почему возникают этносы и почему
конец их неизбежен?

ПРИМЕЧАНИЯ

[1] Бромлей Ю. В. Этнос и эндогамия //Советская этнография. 1969. № 6.

[2] Четвериков С. С. О некоторых моментах эволюционного процесса с точки
зрения современной генетики. М., 1926; Тимофеев-Ресовский Н. В.
Микроэволюция //Ботанический журнал. 1958. № 3.

[3] Формулировка принадлежит С. С. Четверикову и Н. В.
Тимофееву-Ресовскому.

[4] Алтухов Ю.П., Рычков Ю.Г. Генетический мономорфизм видов и его
возможное биологическое значение //Журнал общей биологии. 1972. N! 3. С.
282.

[5] Там же. С. 296.

[6] Калесник С. В. Общие географические закономерности Земли. М., 1970;
Гумилев Л. Н. Место исторической географии в востоковедных исследованиях //
Народы Азии и Африки. 1970. № 1.

[7] Лем С. Модель культуры //Вопросы философии. 1969. № 8. С. 51.

[8] Лобашев М. Е. Сигнальная наследственность //Исследования по генетике /
Под ред. М. Б.Лобашева. Л., 1961.

[9] Быстрое А. П. Прошлое, настоящее, будущее человека. Л., 1957. С. 300.

[10] Мы опускаем рассмотрение антидарвиновских концепций (сила инерции А.
Додерлейна, ортогенез Т. Эймера, номогенез А. С. Берга, аристогенез X.
Осборна), так как механическое перенесение природных закономерностей общего
характера на частный относительно всей фауны случай повлечет ошибки, хотя
бы просто из-за несоразмерности масштабов; детали, имеющие значение при
изучении эволюции в целом, при изучении одного вида на ограниченном отрезке
времени оказываются либо весьма важными, либо не имеющими никакого
касательства к предмету, в нашем случае - человечеству за последние 5 тыс.
лет.

[11] Быстрое А. П. Указ. соч. С. 299. - Хронология А. П. Быстрова требует
уточнения. По новым данным С14 кроманьонский человек в Европе имеет
давность около 20 тыс. лет, a Homo sapiens в Северной Америке - около 37
тыс. лет (см.: Мочанов Ю. А. К вопросу о начальных эпохах заселения Нового
Света // Доклады по этнографии ВГО. Вып. 4. Л., 1966. С. 34).

[12] Рогинский Я. Я., Левин М. Г. Основы антропологии.

[13] История полемики до 1957 г. см.: Быстрое А. П. Указ. соч. С. 277.

[14] Дебец Г. Ф. О некоторых направлениях изменений в строении человека
современного вида //Советская этнография. 1961. № 2. С. 9-23.

[15] Цит. по: Дорст К. До того как умрет природа. С. 350.

[16] Там же. С. 45.

[17] Тьерри О. Избр. соч. С. 210.

[18] Гумилев Л. Н. 1) Истоки ритма кочевой культуры Срединной Азии //Народы
Азии и Африки. 1966. № 4. С. 85-94; 2) Роль климатических колебаний в
истории народов степной зоны Евразии //История СССР. 1967. № 1. С. 53- 66.

[19] Гумилев Л. Н. Этногенез и этносфера //Природа. 1970. № 2. С. 49-60

[20] Ефремов Ю. К. Важное звено в цепи связей человека с природой //Там же.
1971. № 2. С.79.

[21] Бромлей Ю. В. Этнос и этнография. М., 1973. С. 163.

[22] Вернадский В. И. Химическое строение биосферы Земли и ее окружения. С.
284-285.

[23] Быстрое А. П. Указ. соч. С. 292.

[24] Дебец Г. Ф. О некоторых направлениях... С. 19-20

[25] Широкогоров С. М. Этнос: Исследование основных принципов изменения

этнических и этнографических явлений //Изв. восточного ф-та Дальнево-сточн.
ун-та (Шанхай). 1923. XVIII. Т. I. С. 130.

[26] Завадский К. М. Развитие эволюционной теории после Дарвина. Л., 1973.
С. 223-225.

[27] Там же. С. 225

[28] Рогинский Я. Я., Левин М. Г. Указ. соч. С. 314

[29] Колебательное движение этноса - это переход от одного равновесного
состояния к другому. Этот тип движения был известен в Древнем Китае, где
его называли "законом превратности". В VI в. царевна Да И из дома Чэн в
элегии о своей печальной судьбе написала:

Не век опьяняет нас чаша вина,
Звенит и смолкает на лютне струна.
Превратность царит на Земле искони,
Примеры ты встретишь, куда ни взгляни!!!
И песня, что пелась в былые года,
Изгнанника сердце тревожит всегда.

(Пер. Л. Н. Гумилева)

[30] Гумилев Л. Н. Этнос как явление //Доклады отделений и комиссий ВГО.
Вып. 3. Л., 1967. С. 106

[31] Цит. по: Конрад Н. И. Запад и Восток. С. 76.

[32] Гумилев Л. Н. Этнос и категории времени //Доклады ВГО. Выл 15. Л.,
1970. С. 143-157.

[33] Козырев Н. А. Причинная механика и возможность экспериментального
исследования свойств времени (рукопись).

[34] Вернадский В. И. Химическое строение биосферы Земли и ее окружения.
С.135

[35] Обратная точка зрения высказана Джованни Джентме: "В прошлые времена
люди рождались, думали и трудились... но все они мертвы, подобно цветам,
красотой которых они наслаждались, или листьям, которые зеленели у них на
глазах весной и, желтея, осыпались осенью. Память о них живет, но мир
воспоминаний, подобно миру фантазии, есть ничто; и воспоминание не лучше,
чем мечта" (цит. по: Кон И. С. Философский идеализм и кризис буржуазной
мысли. М., 1959. С. 155). Сказано красиво, но, увы, люди, участвующие в
истории, - не цветы и не листья. Людям тяжелее, но зато они богаче и
мудрее.

[36] Первичный элемент исторического мира - это переживания, в котором
субъект находится в активном жизненном взаимодействии со своей средой"
(цит. по: Кон И.С. Указ. соч. С. 112).

[37] Не существует абсолютных реальных причин, которые ждут, чтобы их
открыли историки, пишущие на различных уровнях и с различных расстояний, с
разными целями и интересами, в разных контекстах и с различных точек
зрения" (цит. по: Кон И.С. Указ. соч. С. 192).

[38] Об этих писал Анатоль Франс в "Острове пингвинов": "Да разве мы пишем
историю? Разве мы пытаемся извлечь из какого-нибудь текста, документа хоть
малую крупицу жизни или истины? Мы просто-напросто издаем тексты. Мы
придерживаемся буквы... Мысль не существует".

[39] Ценность истории в том, что она дает знание "о человеческих существах,
находящихся в обстоятельствах, чрезвычайно отличных от наших собственных, -
не строго аналитическое научное знание, но нечто вроде того знания, какое
любитель собак имеет о своей собаке" (цит. по: Кон И. С. Указ. соч. С.
176).

Ваш комментарий о книге
Обратно в раздел история