Филип Я. Кельтская цивилизация и ее наследие

ОГЛАВЛЕНИЕ

ЭКОНОМИЧЕСКАЯ БАЗА И УРОВЕНЬ ЦИВИЛИЗАЦИИ КЕЛЬТСКОГО ОБЩЕСТВА

Дом и село

Большая часть кельтского населения жила в деревнях среди полей. Дома строились из дерева и крылись соломой, легко загорающейся, так что поджечь большое количество поселений в военное время не представляло труда. Сведения, сообщаемые древними писателями Цезарем, Тацитом, Страбоном и Плинием, в общем соответствуют результатам археологических исследований; они говорят не о каких-либо пышных жилых постройках, а скорее о хижинах, возведение которых не было ни сложным, ни слишком дорогим.

Найденные до сих пор основания домов в Средней Европе в большинстве случаев несколько углублены в землю, иногда до полуметра, а в некоторых местах и более. Чаще эти постройки были четырехугольными. Вдоль длинной оси по краям дома находились два деревянных столба на расстоянии около четырех метров друг от друга, которые, по-видимому, служили опорой основания крыши. У одной из стен, обычно более длинной, оставлялся небольшой земляной выступ — нечто вроде лавки. Примеров подобных построек достаточно (латенское поселение у Тухловиц в окрестностях г. Нове Страшеци, в Собесуках и Тршисколупах в районе г. Жатец, в Гостомицах у г. Билина в Чехии и др.). В большинстве случаев это небольшие дома, основание которых, как установлено, обычно достигает в длину 5—7 м. Но в Чехии пока еще очень трудно отличить жилые постройки поселившихся здесь позже кельтов от построек исконного местного населения.

В позднелатенское время чаще всего начинают появляться постройки на каменном фундаменте (террасообразной кладки без раствора; последний применяется в кельтской области благодаря римскому влиянию лишь в конце последнего столетия); они известны и в Средней Европе, особенно в южной Чехии (Кбельнице у г. Страконице — хижина 6 хЗмс каменным фундаментом). Иногда жилища углублялись в землю до каменистого основания (Куржимены у г. Страконице). Некоторые позднелатенские постройки довольно длинны (до 13 х 3,5 м ), с глинобитным полом, отчасти выложенным камнями; стены из кругляка скреплены железными гвоздями и скобами, иногда оштукатурены, двери уже снабжены хорошими замками с железными ключами (Карлштейн у Рейхенгаля, Верхняя Бавария). Очаг помещался внутри жилища часто в небольшой нише. То же наблюдается и в некоторых оппидумах. Дома и хижины эдуев в Бибракте стояли на каменном фундаменте сухой кладки, а иногда также частично углублялись в землю, так что внутрь вели каменные ступени. Встречаются однако и свайные постройки и хозяйственные пристройки с кольцевым основанием, способы возведения которых были различными (использовались, например, плетни).

В некоторых областях четырехугольные постройки с каменным фундаментом соединены стенами, образующими двор, а несколько дворов составляют деревню (Вассервальд у Цаберна в Вогезах). Внутреннее устройство домов различно; чаще всего они состоят из одного помещения, но иногда насчитывают несколько помещений, даже четыре. Система дворов встречается также в некоторых оппидумах, например, в Гразанах в Чехии.

В Шотландии и Ирландии кельты строили жилые дома сухой кладкой, с двойными стенами, промежуток между которыми заполнялся мелкими камнями. В болотистых низменностях Ирландии они воздвигали большие избы и на искусственных островах, укрепленных деревом и камнем (crannogs). Кроме того в Ирландии существовало много тысяч ,,raths", укрепленных кельтских поселений, в большинстве случаев на возвышенных местах, защищенных земляным валом и рвом; в областях, богатых камнем, им соответствуют "cashets".

Земледелие и землевладение

Экономической базой кельтского общества были земледелие и скотоводство, которыми на западе кельты занимались сами. На востоке, особенно в Средней Европе, где кельты составляли лишь верхний слой, они отчасти опирались на сельскохозяйственное производство местного населения.

Земледелие в Галлии приносило значительные доходы, и в последнем столетии до нашей эры страна считалась богатой. Сам Цезарь в течение почти восьмилетней войны получал для своей многочисленной армии провиант, главным образом хлеб, непосредственно в Галлии. Там возделывались все виды зерновых пшеница, ячмень, рожь и овес. Ирландские кельты долгое время из зерновых возделывали главным образом ячмень, из которого варили кашу, пекли хлеб и приготовляли пиво; по-видимому, такое же положение было и в других местах. Кроме того, культивировались свекла и репа, лен, конопля, затем лук, чеснок, некоторые виды овощей и растения, необходимые для получения красителей. Главным образом использовался колос, зерно. Зерно хранилось в особых складских ямах, вырытых в земле (silos) по соседству с домом или прямо во дворе; мы находим большое количество таких ям в оппидумах позднего времени (см. ниже), например, в Манхинге в Баварии. На юге современной Франции (оппидумы в Анзерюн, Cayla de Mailhad) складские ямы выкапывались в известковой почве, а позже в лангедокской области были заменены большими глиняными сосудами. Помол зерна в латенское время производился уже на ручных мельницах, состоящих из двух круглых жерновов того же типа, который в некоторых частях Европы сохранился до нового времени.

Важную роль играло скотоводство, которое в некоторых областях, в зависимости от их характера, например, в гористых районах Рейна или в Ирландии, имело первостепенное значение. Большую часть года стада паслись на лугах и пастбищах, летом перегонялись на более высокие места. Разводились главным образом свиньи, крупный рогатый скот, овцы и лошади. Свиноводство базировалось на наличии дубовых зарослей. Однако и охота на диких вепрей, кабанов (наряду с охотой на оленей и других диких животных), была весьма распространена; зубы кабанов, обычно окованные и обработанные в виде подвесок, являлись гордостью и украшением знати и клались в могилу. Уже начиная с гальштаттского времени мы находим в погребениях части скелета вепря, в захоронениях знатных лиц и целые костяки; в могиле женщины в с. Горни Ятов-Трнов на Ваге в Словакии, окруженной четырехугольным рвом, находилось больше половины приблизительно годовалого домашнего кабана, как и в могиле воина № 362. Кабан или по крайней мере его окорок является обычным приношением в латенских захоронениях; но голова всегда отсутствует. Реже там находят и кости крупного рогатогр скота, весьма редко встречается коза и гусь (в четырех могилах в Гурбанове в Словакии).

Сравнительно широко в Галлии было распространено овцеводство. Шерсть кельтских овец славилась даже в Риме. Выращивалось также много лошадей; согласно Тациту, галльская конница высоко ценилась еще в римскую эпоху. Галлия снабжала римские армии на Рейне как тягловыми, так и верховыми лошадьми. Эпона, галльская богиня—покровительница лошадей, почиталась не только на западе, но и в восточных областях, например, в Паннонии.

В некоторых областях до настоящего времени сохранились следы древнего первобытного разделения земли на отдельные поля и клинья. Эту полевую систему часто считают кельтской, но она может быть и древнее, так как встречается и в тех областях, которые не были заселены кельтами: не только в южной Британии, но и в северо-западной Германии и Дании. В кельтской среде, конечно, полевая система была связана с представлением собственности на землю. Некоторые поля были точно определены или огорожены, другие оставались открытыми; размеры их различны. В особенности в Британии и Ирландии был распространен обычай окружать земельные участки рвами или различными заборами.

Кельтское понятие собственности на землю во время экспансии означало, собственно говоря, коллективную оккупацию вновь занятой земли. Эта завоеванная земля делилась между племенами, а затем внутри племени. Границей между племенами (особенно в Галлии) были пустопорожние земли, понятие границы отождествлялось с понятием пустыря или леса. Такие пограничные области между племенами служили также местом общих собраний или торговых сделок.

Французский ученый Г. Губерт, прекрасный знаток кельтского прошлого, предполагает, что на западе существовали два типа собственности: пахотная земля, принадлежащая семье, и пахотная земля, принадлежащая общине в целом. В Ирландии земля долго принадлежала племени, которое и разделяло ее между семьями. В Галлии незадолго до римского завоевания большая часть земли принадлежала знатным собственникам; частная собственность там была известна и весьма развита. Во время экспансии право собственности на землю вытекало из права, основанного на победе отдельных групп или частей племени, которые и давали территории свое имя. Однако в стране имелось коренное население, и кельтский слой, как нам прекрасно показывают захоронения, вынужден был держать значительную часть мужского населения в состоянии боевой готовности, хотя, как кажется, регулярных воинских частей в виде гарнизонов не было. Действительное соотношение между собственностью на землю кельтов, с одной стороны, и коренного населения, с другой, нам не известно. Однако несомненно, судя по археологическим материалам, что коренное население продолжало вести хозяйство на своей прежней земле, хотя результаты его труда, по крайней мере частично, служили экономической базой господствующего слоя. Можно сделать заключение, что пришлые кельты на части земли вели хозяйство сами; об этом свидетельствуют и признаки перемещения населения внутри страны.

Ремесла и развитая кельтская технология
Обработка металлов

Еще в позднебронзовый век ремесло у кельтов вышло за границы простого домашнего производства. Возросшая добыча золота в рейнских областях послужила основой развития ювелирных мастерских, которые в большинстве случаев при помощи чеканки превращали золото в диадемы, венцы, браслеты и другие украшения. В гальштаттское время производство во многих отношениях специализировалось. Сложное изготовление деревянных повозок с хорошо обработанными втулками и спицами колес требовало наличия искусных специалистов. Это еще в большей степени относится к оковке этих повозок, при изготовлении которых железу придавали различные формы и часто комбинировали его с бронзой. Кузнечная работа уже на рубеже 7 и 6 веков достигает в Чехии довольно высокого уровня как в отношении изготовления кинжалов или мечей, так и художественной обработки чек гальштаттских повозок или сложных втулок и иных поковок. О высоком уровне этих работ свидетельствуют многочисленные находки. А так как речь идет о местных изделиях, то несомненно, что уже в это время, самое позднее в 6 веке, во всем кельтском мире, следовательно и в Чехии, была сильно развита металлургия, даже в гораздо большей мере, чем можно было бы судить по существующим находкам плавильных печей и следам металлургического процесса в целом.

Позднелатенская металлургическая техника сделалась основой среднеевропейской цивилизации вообще. Во время кельтской экспансии необходимо было снабдить военные отряды высококачественным оружием. С течением времени кельты овладели производством железа и кузнечной техникой во всех деталях и изготовляли специализированные орудия и инструменты: железные напильники, рашпили, сверла со спиральным резцом, различные виды топоров, молотов и клещей, пробойники, кочерги, клепки, специальные резцы для бондарей, ножи, пилки, косы, бороны, плуги и т.д. Разумеется, эти изобретения нельзя приписывать только кельтам. Во время своих походов кельты познакомились со способами производства в других, более развитых странах; заслуга же их состоит в том, что, стремясь увеличить производство, они не только внедрили различные рабочие процессы, но и приспособили к ним свои орудия, а затем весь этот технический прогресс стал достоянием Средней и Северной Европы. Кельты планомерно отыскивали железную руду, особенно там, где она выходит на поверхность. Так в Чехии возникли крупные центры в районе г. Нове Страшеци, далее у подножья Крушных гор, а позже и в южной части страны, в Моравии в области городов Простейов и Брно.

У одного дома в Мшецких Жехровицах у г. Нове Страшеци в Чехии, где также была найдена известная голова кельта из известняка, на пространстве перед крытым помещением находилась железоплавильная печь (горн); мастер, занимавшийся производством железа, одновременно занимался и изготовлением сапропелитовых кружков — украшений. Следы подобного сочетания обоих производств мы находим во многих местах в районе г. Нове Страшеци. Однако с конца 3 века и особенно во 2 веке производство явно приобретает массовый характер. Поэтому в Кладненской области существуют очень старые традиции, опирающиеся на обработку железной руды и сапропелита еще в последние века до н.э. Первоначально это было домашнее производство. Однако количество сапропелитового сырья, полуфабрикатов и почти готовых изделий, найденных при археологических исследованиях в области г. Сланы (Краловице, Горжешовице) и г. Нове Страшеци (Мшец, Мшецке Жехровице, Гонице и др.), намного превышает предполагаемый местный спрос. Сапропелиты (сапропеливые угли, неправильно называемые лигнитом) в области городов Кладно — Раковник выступают над угольными слоями часто на самую поверхность: это отложения, бурое угольное вещество, похожее на шифер; оно легко обрабатывается, и ему придавался вид черных круговбраслетов (мы часто находим их в кельнских могилах) и небольших колец. Кельты в этих местах систематически добывали сапропелит, обрабатывая его для сбыта в отдаленные области. Другая, менее крупная область выхода на поверхность сапропелита в северо-восточной Чехии между городами Семилы и Ичин, эксплуатировалась лишь частично. Новейшие исследования М. Клауса обнаружили изделия из сапропелита даже в Пипинсбурге у Остенрода (область массива Гарц в Германии), а лабораторные анализы обнаруженных там находок и находок в Краловицах у г. Сланы доказали тождество материала. На этом основании можно предполагать, что уже во 2 веке до нашей эры была организована торговля этим сырьем и изделиями из него между Чехией и весьма отдаленными странами.

Вскоре кельты переходят также к массовому производству железа и железных изделий. В с. Тухловице западнее г. Кладно была открыта целая металлургическая мастерская с батареей железоплавильных печей и со множеством железного шлака, в с. Хине — другая мастерская с печами, в г. Подборжаны — две печи, в с. Выклице у г. Усти на Лабе — подобные же печи. В Костомлатах у г. Нимбурк была обнаружена наполовину врытая в землю печь, предназначенная непосредственно для производства железа. Ко всему этому следует добавить развитое производство железа в кельтских оппидумах, как в Бибракте во Франции, так и в оппидумах в Чехии и Моравии (Градиште у г. Страдонице, Тршишов у г. Чески Крумлов, Старе Градиско). Благодаря хорошо организованному производству железо сделалось обычным металлом, доступным для всех деревенских поселений. Руда плавилась в шахтовых печах при помощи древесного угля; получаемому продукту иногда придавался вид гривен продолговатой формы с двумя заостренными концами весом в 6—7 кг. Мы находим их, начиная с позднегальштаттского времени, в Швейцарии, южной Германии, во Франции и Англии, о них говорит и Цезарь, который хвалит умение аквитанских и битурижских горняков. Железо в болванках вывозилось и в некельтские, в частности в германские, области и иногда играло роль монет при торговых сделках.

Не менее развита была и добыча серебра и особенно золота. Галлия считалась золотоносной страной. Однако в 3 и 2 веках галлы добывали золото в разных частях Европы, не только на берегах Рейна и Дуная, но и в южной Чехии на берегах Отавы, где Б. Дубский обнаружил в Модлешовицах хижину кельтского старателя. Ф. Пошепный приписал кельтам около 75 км (?) промытой породы в бассейне Отавы; весьма возможно, что промывка производилась также в области г. Сушице. Большое количество полученного этим путем золота шло на чеканку кельтских монет.

Домашнее производство и последующее массовое производство
Отдельные производственные отрасли

Можно было бы назвать много других производственных отраслей, от высококачественного домашнего производства до организованного производства массового характера крупных мастерских, которые уже во 2 веке работали не только на местный рынок, но и на вывоз в отдаленные области или которые кельтские предприниматели с конца 2 и начала последнего веков основывали также на некельтской территории, например, в части Польши или в средней Германии. Это, конечно, были не крупные предприятия, производство было в значительной степени распылено, так как в кельтском мире каждое племя и каждая область хотели иметь свои рудники, свои литейные и мастерские.

Блестящее искусство литья и чеканки металлов существовало еще в гальштаттское время. Мы познакомились уже раньше с огромным количеством различных бронзовых застежек и пуговицеобразных украшений на богатой конской сбруе, которых в некоторых могилах насчитывается до нескольких сотен, а также различных пряжек, розеток и других украшений ярм и разнообразных оковок повозок. В технике литья во всех подробностях были известны различные виды сплавов, и чем дальше, тем больше применялось литье в обратную форму, особенно, когда в 5 веке мастерские начали изготовлять маскообразные фибулы и другие предметы с рельефами. Из воска искусно изготовлялась сложная модель будущего изделия, которая покрывалась глиняной оболочкой; когда глиняная оболочка засыхала, ее обжигали, из готовой формы выливался растопленный воск, а форму наполняли расплавленной бронзой. По окончании процесса глиняную форму разбивали, так что каждое изделие по существу было драгоценным уникумом. Эта кельтская техника в латенское время неустанно совершенствовалась и достигла кульминации во 2 веке до н.э., в период наибольшего расцвета пластического стиля. В это же время весьма распространилась и художественная ковка, когда из железа делались сложные украшения, фибулы и разные розеткообразные браслеты (рис. 20), которые выдерживают самую строгую критику (Понетовице в Моравии). Письменные источники свидетельствуют о том, что кельтские ремесленники сумели завоевать известность и в высокоразвитых южных областях: в Риме жил кельтский кузнец Геликон, которого там называли Бреннус.

В более позднее время латенского периода сильно распространилось эмальерное искусство. Оно вытеснило галынтаттско-латенский способ украшения кораллами, который уже не удовлетворял растущего спроса и, начиная со 2 века, вставками из эмали украшались различные предметы ежедневного обихода и военные щиты, оковка ларцов для драгоценностей и детали конской сбруи. Мастерские эмальеров были рассеяны по всему кельтскому миру и их существование доказано в Чехии, например, вГрадиште у Страдониц. С середины 2века возрос спрос на стеклянные браслеты, часто украшенные бородавчатыми выступами (таб. XXIX) и продольными ребрами с цветными стеклянными полосками на поверхности. Их производство было распространено в западной части кельтского мира, в рейнских областях, в части Франции и Швейцарии, где их находки особенно многочисленны. Здесь пустили корни традиции стеклоделия, которое позже сыграло такую важную роль в римскую эпоху и эпоху переселения народов. Самый восточный пункт этого производства пока обнаружен в Баварии, в оппидуме в Манхинге, где были найдены также необработанные куски стеклянной массы, но не исключено, что это производство проникло и в Чехию, хотя у нас пока нет бесспорных доказательств этого. Однако и в Чехии мы находили значительное количество стеклянных браслетов и различных цветных бус.

Развитое кожевенное производство поставляло сырье для седельщиков и сапожников, а большое количество кожи требовалось также для бытовых нужд населения и снаряжения воинов. Весьма распространены были кожаные куртки; мы находим их в качестве приношения на алтаре в Пергаме в Малой Азии, а торс героя в Энтремон облачен в такую же одежду. Длинный железный меч, который клали в могилу по галльскому обыкновению с правой стороны, чаще всего носился на кожаном поясе, из кожи же изготовлялся шлем или шапка. Некоторые французские области в кельтское время славились производством высококачественных тканей (Франш-Комте, Артуа, область лингонов). Аллоброги снабжали теплыми тканями войска Ганнибала во время его похода через Альпы в Италию. Древние писатели говорят также о высококачественных изделиях плотников и бондарей; это соответствует и результатам археологических раскопок, при которых наряду с остатками строений и укреплений находят специальные железные инструменты, например, для производства бочек, бочонков, стянутых обручами, и разных кадок. На берегах Атлантического океана развернулось строительство кораблей.

Особое значение имели гончарные мастерские, производившие керамику на гончарном круге. Этот совершенный способ производства появился в некоторых местах уже в 5—4 веках, но большая часть керамики еще долго изготовлялась вручную. Однако во 2 ив йачале последнего века мы наблюдаем уже по всей Европе, в том числе и в Чехии, Моравии и Словакии, весьма густую сеть гончарных мастерских, в совершенстве владеющих производством керамики на гончарном круге. Иногда это были своего рода поселки гончаров, как, например, в Братиславе у замка или в с. Шаровце. В них были целые серии гончарных печей с топкой, приводными каналами и глиняными колосниками с круглыми отверстиями. Такие центры, количество которых неустанно возрастало, снабжали широкую округу изделиями высокого качества и кроме чисто кельтских типов керамики изготовляли и типы, обычные для коренного населения, удовлетворяя его спрос. Сближение обеих групп населения в странах, оккупированных кельтами, теперь шло очень быстро, и развитая латенская культура оказала огромное влияние на культуру исконного местного населения, которое в других отношениях до этого времени во многом сохранило свою самобытность. Графитная керамика, на которую был большой спрос, вывозилась и в отдаленные области. Для периода расцвета кельтских оппидумов особенно характерна расписная керамика; в Карпатской котловине в последнем веке ее производством занимались некоторые некельтские или лишь кельтизированные центры.

Равно и производство вращающихся мельниц для помола зерна было очень специализировано и опиралось на высококачественные виды каменного сырья, например, в Чехии у подножья Кунетицкого холма у г. Пардубице, в Словакии главным образом в районе г. Штявница. Эти мельнички, составленные из двух каменных кругов из зернистого материала (иногда они весят свыше 40 кг ), у нас распространились лишь в латенское время (рис. 48), а затем были в обиходе и в течение средневековья и в начале нового времени.

В период расцвета латенской культуры кельтские мастерские владели почти всеми производственными процессами и технологией и в этом отношении действительно завершили развитие цивилизации в Средней и Северной Европе. Они создали основу, из которой исходили все последующие столетия. Мы видели уже выше, что неустанно возрастающая концентрация кельтского заселения в Средней Европе прямо вызывала эти глубокие общественно-экономические изменения. Необходимо было собственной хозяйственной деятельностью возместить то, что прежде приносила военная добыча, искать новые ресурсы, новые возможности и опереться непосредственно на среднеевропейскую среду. Поэтому этот период расцвета оказал на соседние области столь сильное влияние, сказавшееся и в районах, расположенных далеко на севере (до самого Балтийского моря и южной Скандинавии), глубоко в Польше и в значительной части Украины. Предшествующая военная экспансия ныне сменилась экономическо-торговой экспансией, отдельные группы кельтских производителей даже основывали свои мастерские, по всей вероятности, и вне границ собственно кельтской сферы, например, в Польше, в области г. Кракова. Это переплетение кельтского и некельтского в середине последнего века зашло так далеко, что в некоторых европейских областях мы уже с трудом различаем, что является продуктом еще чисто кельтским, а что местным. Технику производства перенимала также некельтская среда и развивала ее в соответствии с потребностями и прочими условиями.

Об этом напоре кельтской цивилизации, экономики и торговли перед концом старой эры лучше всего свидетельствуют два характерных, специфически кельтских признака: укрепленные кельтские центры — оппидумы с большой концентрацией населения и кельтское монетное дело, древнейшее во всей Средней Европе.

Кельтские оппидумы и их система укреплений

"0ппидум" означал первоначально укрепленное место, защищенное валом — стеной и рвом; обычно они были расположены на возвышенных или мало доступных местах. Название, по-видимому, возникло от латинского "ob pedes", так как это пространство, как замкнутый объект, приходилось обходить. В научной литературе отдельных стран этим названием пользуются для обозначения укрепленных мест самого различного характера; иногда под ним подразумевают места, служащие убежищем (рефугиум) для населения всей области во время грозящей опасности, а иногда места, постоянно населенные, со значительным производством, отождествляемые не всегда правильно с понятием древнейших городов. Характер кельтских оппидумов не одинаков, и без систематического обследования отдельных объектов трудно решить, что здесь было — рефугиум, усадьба князя или центр, напоминающий в некоторых чертах возникшие позже города.

Еще в древние времена, кроме укрепленных замков князей, у кельтов были также укрепленные городища-убежища, часто расположенные на высоких недоступных местах, которые приобретают особо важное значение во время больших передвижений в позднегальштаттское и гальштаттско-латенское время, с конца 6 и вплоть до 4 века. К ним относится также много мест в Средней Европе, особенно в южночешской курганной области. Городище Венец на холме Пржмо у Лчовиц в поречье Волыньки расположено на высоте 763 м над уровнем моря. На вершине до сих пор сохранились мощные каменные валы (отсюда название Венец). Сочетание крутых откосов и скалистых обрывов с каменным валом делало Венец почти неприступной крепостью с внутренним доминирующим детинцем (90 х 70 м , вал протяжением 1529 м ) и с внешним городищем, разделенным на две части, окружность которых равняется 668 и 1140 м . Еще в 5 веке, а время от времени и позже, в латенский период городище несомненно служило временным убежищем, но постоянного населения оно не имело, как и сильно укрепленное городище Седло у г. Сушице (таб. XVI), Седло — самое высокорасположенное городище в Чехии (около 900 м над уровнем моря). И здесь были использованы скалистые склоны и обрывы, которые дополнялись каменным валом. Возникло сооружение продолговатой формы с осями 403 х 114- 32 м , служившее убежищем уже в 5 веке, когда народ в беспокойное время уходил в леса и горы вместе со своим скотом; для временного пребывания здесь были построены простые хижины. Городище служило убежищем и в более позднее время, не только в латенское, но и в эпоху Римской империи. Эти убежища, однако, не были оппидумами в полном смысле слова. Необходимо напомнить, что в гальштаттско-латенское время был построен целый пояс таких более или менее крупных городищ, который шел по нынешней юго-западной границе Чехии в направлении на Байрейт в Баварии и по территории на север от реки Майн в южной части Тюрингии.

С середины 2 века до н.э. кельтские оппидумы в настоящем смысле слова строились как стратегические укрепления и производственные центры, из которых многие на рубеже 2 и последнего веков представляли собою поселения с значительной концентрацией населения. Кроме влияния городской среды южного мира и южнофранцузского примера (см. ниже), сказывалось также давление извне, со стороны германских племен; натиск кимвров около 113 г . до н.э. был особенно силен. Этот напор на разные части кельтского мира вызвал во многих местах катастрофу, а потому и в других областях необходимо было своевременно принять меры предосторожности. Если учесть происходящие перемены в экономической структуре Средней Европы, то становится понятным, что группы, производящие большое количество движимых ценностей, предпочитали пребывание за стенами подобных сооружений.

Есть, конечно, разница между кельтскими оппидумами в современной Франции и Швейцарии и оппидумами в Средней Европе. Небольшие племенные крепости и крупные объекты, служащие убежищем, на западе существовали и раньше. О галльских оппидумах последнего столетия наиболее полные сведения нам дает Г. Ю. Цезарь. Отдельные племена имели несколько оппидумов, у гельветов, по его словам, их было 12, из которых лишь некоторые были очень крупными. Во всей Франции мы можем предполагать существование не менее 200 оппидумов. Среднеевропейские оппидумы отличаются иногда более крупными размерами, и было бы ошибочным считать их во всех случаях образованиями городского типа. Некоторые из них действительно представляли собою важные укрепленные центры с мастерскими и собственными монетными дворами и основывались в местностях, где были ископаемые богатства, железная руда или графит. Иногда использовалось уже заселенное или укрепленное место. Другие оппидумы имели в первую очередь стратегическое значение, иногда лишь оборонительное, когда в последнем веке усилился германский напор, и наскоро воздвигаемые укрепления (кое-где уже не законченные) должны были хотя бы на время отдалить упадок кельтского могущества.

Стены укреплений кельтских оппидумов строились двумя способами. Описание Цезарем так паз. галльской стены (murus gallicus) в настоящее время подтверждено результатами многих археологических исследований. Этот способ применялся в первую очередь на территории современной Франции, где известно около 24 таких укреплений, затем в Швейцарии, в Бельгии, а кое-где и на британских островах. В Средней Европе такая стена встречается редко, самым восточным пунктом пока считается Манхинг у Ингольштадта, в Баварии. Галльская стена строилась на материковой земле (рис, 27—28), причем продольные и поперечные балки, скрепленные на перекрестиях длинными железными гвоздями (укрепление типа Аварик), образовывали клетки, заполняемые щебнем и камнем; лицевая сторона представляла собою стену сухой кладки из камня, уложенного слоями. Так сооружалась стена шириною до 3 м , устойчивость которой обеспечивалась ее деревянной конструкцией; ее трудно было пробить или поджечь, так как с внешней стороны были видны только концы поперечных балок, а не целые балки; за стеной, т.е. внутри укрепления, была еще широкая наклонная насыпь, так что не только пехота, но и конница могла быстро подняться на укрепление высотою в несколько метров. Некоторые исследователи ошибочно утверждают, что этот способ возведения укреплений стал обычным лишь во времена Цезаря. Он должен был быть известным еще в конце 2 века, так как в Манхинге галльская стена обнаружена наряду с более старыми укреплениями.

Второй способ укреплений оппидумов более древний, он был известен еще в гальштаттское время и широко применялся и в латенское время, иногда даже при перестройке оппидумов или реконструкции их укреплений, так что в некоторых оппидумах мы встречаемся с обоими типами (Манхинг). Со вторым способом мы познакомились уже в замке Гейнебург (рис. 4), а при археологических исследованиях он был обнаружен и в оппидумах Чехии. И здесь укрепление имеет деревянную конструкцию и каменную стену с внешней стороны, но последняя поддерживается вертикальными, врытыми в землю балками, видимыми издалека; до настоящего времени в лицевой стороне таких стен мы обнаруживаем вертикальные пустые полосы.

Ворота в английских и германских оппидумах имеют часто "улицеобразный" (так наз. клещевидный) профиль: стены с обеих сторон загибаются внутрь и образуют узкий коридор, иногда длиною 20—40м. И этот способ был уже известен в гальштаттское время. В Чехии, например, мы встречаемся с ним в городище Плешивец у г. Горжовице.

Сооружение многих из этих оппидумов было очень трудоемким; необходимо было собрать огромное количество камня и дерева. Только при хорошо организованной работе крупных коллективов можно было в короткое время построить такие укрепления высотою и шириною в несколько метров.

Из галльских оппидумов Цезарь описывает Аварик, центр битуригов. Это единственный галльский оппидум, который Цезарь взял штурмом в 52 г . во время галльского восстания под руководством Венцигеторига и который несколько напоминает Отценхаузен в рейнской области, главный центр треверов. Многие галльские оппидумы возникли именно во время римского продвижения и вследствие сильного римского влияния приобрели полугородской характер. Аварик был якобы самым укрепленным и самым красивым, хорошо защищенным рекой и болотами.

Бибракту, главный центр эдуев на холме Бовре, примерно в 27 км от нынешнего города Отен, Цезарь описывает как самый крупный и самый богатый центр в Галлии; он сам перезимовал в нем после своей победы. Этот центр был расположен на значительной высоте, около 800 м над уровнем моря, на четырех холмах, самый высокий из которых достигал 822 м . Он занимал площадь около 135 га , и по его склонам шли многочисленные террасы с жилыми домами. До настоящего времени это самый обследованный оппидум (раскопки производили Бульо и Дешелетт), и сделанные там находки во многом совпадают с находками в городище (Страдонице) у г. Бероун в Чехии. При раскопках были найдены многочисленные основания домов как галльских, так и римского времени. В галльских домах, построенных на каменном фундаменте сухой кладки или частично врытых в землю, в большинстве случаев было только одно помещение. Лишь после римского завоевания во второй половине последнего века здесь были построены обширные жилища, в которых было много помещений (с перистилями и атриями). При императоре Августе (около 5 г . до н.э.) население переселилось во вновь основанный город Августодун (нынешний Отен), а в Бибракте осталось лишь святилище.

Алезия в стране мандубиев (нынешний Ализ-Сент-Рен), расположенная на высоком холме между двумя реками, была окружена стенами и рвом и занимала площадь около 97 га . Герговия (современный Клермон) занимала площадь 75 га , Новиодун — около 40 га . Оппидумы белгов (типа Фекамп) с поперечным валом, расположенные в большинстве случаев на мысе, часто имеют ворота улицеобразного (клещевидного) профиля. Но белги иногда считали лучшей защитой леса и болота; то же самое можно сказать и об Англии. Некоторые укрепления были возведены очень быстро. Нервии, которым угрожала опасность, обнесли якобы свой зимний лагерь насыпью в 10 футов и рвом шириною в 15 футов , окружностью около 3000 футов за неполные 3 часа. У них не было достаточного количества необходимых железных орудий, и они, якобы, вырезали дерн своими мечами, землю выгребали руками и переносили ее в своих плащах. Огромное количество людей, вероятно, выполнило эту работу очень быстро, но в данном случае речь шла не о постройке настоящей крепостной стены, а о временной защите лагеря.

Оппидум винделиков Манхинг у Ингольштадта в верхнем Подунавье в Баварии на важном перекрестке торговых путей, расположен на высоте 360 м над уровнем моря и в настоящее время систематически обследуется. Укрепления, первоначально протяжением свыше 7 км и шириной до 12м, окружали пространство приблизительно в 380 га ,то-есть почти в два раза превосходящее по размерам площадь Бибракты. Многочисленные находки оружия, сломанных мечей, копий, железных поясных цепей и умбонов, как и лежащие в различных положениях человеческие скелеты говорят о военной катастрофе. Этому предположению отвечает и наличие двух типов укреплений: старые укрепления в виде настоящей галльской стены и усиливавшие их более поздние, воздвигнутые старым местным способом, с вертикальными деревянными столбами на лицевой стороне каменной стены. Широкая полоса вдоль внутренней стороны стены не была заселена и, вероятно, предназначалась для скота. Судя по находкам, очень густо был населен центр оппидума с местным производством оружия, стеклянных браслетов (стекло-сырец, по всей вероятности, сюда привозилось), керамики, развитым литьем металлов и собственным монетным двором. О местной чеканке монет свидетельствуют находки глиняных форм для отливки мискообразных полуфабрикатов — монетных кружков и готовых золотых монет. Недалеко от оппидума (Штейнбихль) находится кельтский могильник, второй был внутри оппидума (Гунерюкен). В деревне Иршинг, примерно в 6 км на северо-восток от оппидума, в 1858 г . было найдено свыше 1000 золотых кельтских монет ("радужные чашечки"), в 1936 г . в самом оппидуме был обнаружен клад — сосуд с серебряными кельтскими монетами. Около 15 г . до н.э. оппидум был взят римлянами, и его кельтское название в римскую эпоху было забыто.

Оппидум Кельгейм на северном берегу Дуная приблизительно в 30 км на северо-восток от Манхинга (оппидум Алкимоеннис географа Клавдия Птолемея) был еще обширнее (площадь около 600 га ), его защищали два поперечных вала между двумя реками, Альтмюлем и Дунаем (рис. 30). О других кельтских оппидумах на германской территории в этой связи мы можем лишь коротко упомянуть. Гейдеграбен у Грабенштеттена севернее Ураха в Бюртемберге, расположенный на высоте около 700 м над уровнем моря, представляет собою целую систему укреплений площадью свыше 1400 га и имеет 30 км в окружности; его внутренний центр (1700 X 1800 м ) прекрасно защищен клещевидными воротами. Цартен у Фрейбурга в Бадене, Тародунум Птолемея, когда-то центр гельветов, окружен валом и рвом шириною в 12м (до сих пор он не был систематически обследован); его площадь занимает около 200га.Доннерсбергв Пфальце на Рейне, скорее рефугиум, одно из крупнейших укреплений в Германии, на высоте 800 м над уровнем моря, около 7,5 км в окружности, имеет более древнюю историю; сделанные там находки относятся к позднегальштаттскому времени. Позже укрепления расширялись, но, очевидно, работы не были доведены до конца; ворота имеют клещевидный профиль. В Альткениге в области возвышенности Таунус на высоте 798 м над уровнем моря, защищенном двойным валом, обнаружены также находки гальштаттского и латенского времени; вместе с предградьем он занимает весьма обширную площадь. Размеры Штаффельберга, расположенного на возвышенности, полностью господствующей над окружающей местностью, значительно меньше (около 40 га , таб, XXXIV). Штайнсбург на малом Глейхберге у Ремгильда в юго-западной Тюрингии на высоте 600 м над уровнем моря занимает площадь около 65 га и окружен длинными каменными укреплениями протяжением свыше 10 км ; он имел большое значение в начале латенского времени. Вопрос, кто же владел им в последнем столетии — кельты или уже германцы, пока без систематического обследования решить нельзя.

Ряд оппидумов можно найти и на швейцарской территории, у Берна (Энге-Гальбинзель), в Альтенбурге, у Шаффхаузена на Рейне, в районах нынешних городов Лозанна, Женева и др.

Оппидумы на чехословацкой территории

Поздние кельтские оппидумы в Чехии в большинстве случаев расположены так, чтобы они были хорошо защищены с севера или рекой, или каким-либо другим препятствием. Самый известный из них и пока самый важный — Градиште у г. Страдонице недалеко от г. Бероуна на правом (южном) берегу реки Бероунки, занимает площадь около 82 га и расположен на высоте около 380 м над уровнем моря. Здесь были обнаружены самые богатые находки, хотя место не было систематически исследовано, а разрыто во второй половине прошлого века без всякого плана. Находка кл^да, состоявшего приблизительно из 200 золотых монет, в 1877 г . сразу привлекла внимание к этому месту, и за короткое время — за 3 года — самозванными археологами и коллекционерами был разрыт и уничтожен один из важнейших и богатейших кельтских центров в Средней Европе. Интерес к находкам в Страдоницах быстро рос, и некоторые предприимчивые люди приступили к изготовлению фальсификатов, которые до настоящего времени засоряют различные музеи в Европе. В большинстве случаев они попали туда из бывших частных коллекций, из которых коллекция Бергера в настоящее время находится в Национальном музее в Праге, а коллекция директора металлургических заводов Гросса в Венском музее.

Городище у Страдониц расположено на мысе, образованном слиянием Габровского ручья с рекой Бероункой. Система укреплений мало известна, лишь в нескольких местах были обнаружены остатки каменной стены сухой кладки шириною до 2,5 м . Общее расположение дает основание предполагать наличие собственно городища и предградья (таб. XXXV и XXXVII), находки доказывают, что здесь был постоянно заселенный оппидум, в котором сосредотачивалось значительное производство, литье металлов, кузнечное дело (в том числе массовое производство железных фибул), мастерские эмальеров, гончаров и др. Нет сомнений в том, что здесь также чеканилась монета, так как кроме монет были найдены такие же предметы, как и в Манхинге (глиняные дощечки с углублениями для отливки мискообразных золотых кружков). Находки, относящиеся ко второй половине последнего века, ясно говорят об оживленных торговых связях с римской территорией, откуда привозились в Чехию различные товары, некоторые виды фибул, бронзовые сосуды, геммы и амфоры для вина; среди находок обнаружены также рамки восковых табличек для письма и первые в нашей истории кавалерийские шпоры, а также ключи от дверных замков. В конце последнего века кельты, по-видимому, утеряли власть над этим оппидумом и уже в начале новой эры, по всей вероятности, он находился некоторое время под властью германцев. Очевидно на основе некоторых находок, относящихся к периоду на рубеже эр, археолог И. Л. Пич, который публиковал материалы о находках в Страдоницах, высказал предположение, что здесь был двор германского вождя Маробуда.

Общирная крепостная система Градиште на Зависти у г. Збраслав занимает вместе с так наз. Шанцами площадь около 170 га (само городище 27 га ). Она состоит из двух частей, разделенных Бржежанским оврагом глубиною в 120 м . Собственно (южное) городище переходит на западе в площадку, возвышающуюся приблизительно на 150 м над уровнем Влтавы; на 50 м выше находится самый высокий пункт, акрополь (рис, 29 и таб. XXXVI и XXXVII), Все городище обнесено валом со рвом, местами (у акрополя) до сих пор высотою 6 м и шириною у основания 25 м . Площадь городища разделена на множество террас, на которых, по всей вероятности, стояли жилища. На южной стороне, приблизительно на 100 м ниже, расположено подградье (,,Адамково мыто"). От первоначальных стен из камня и дерева до нашего времени сохранился лишь каменный вал, до сих пор подробно не исследованный. В собственно городище были обнаружены следы заселения, относящиеся еще к гальштаттскому периоду, а затем главным образом к раннелатенскому времени, к последнему столетию и его концу, между прочим и расписная керамика. Ведется подготовка к систематическому исследованию городища, которое займет продолжительное время.

К городищу соединительными валами через Бржежанский овраг присоединены так наз. Шанцы, тоже укрепленные, так что все в целом образует обширную систему укреплений.

К Шанцам примыкает выдвинутая вперед какая-то крепостца, связывающая их с остальной местностью. Некоторые признаки указывают, что эта вторая часть системы строилась наскоро и не была закончена. Эта система укреплений в целом, общим протяжением около 9 км , с несколькими воротами, из которых некоторые имеют крылообразный (клещевидный) профиль, относится к наиболее мощным крепостным системам в Средней Европе, и ее обследование в будущем несомненно даст ответ на много важных вопросов, касающихся эпохи рубежа старой и новой эр.

В настоящее время ведутся исследования в обширном оппидумев Гразанах у г. Седльчаны на правом берегу реки Влтавы, приблизительно в 40 км южнее Праги. Оппидум расположен на мысе между Влтавой и ручьем Мастником на высоте около 400 м над уровнем моря. Место частично защищено скалистыми обрывами речного берега, но главным образом каменными стенами, на лицевой стороне которых остались вертикальные пустые полосы от столбов, врытых в землю. Нельзя, следовательно, в данном случае говорить о типичной "галльской стене". Площадь городища вместе с южным и северным предградьями составляет около 40 га . В городище вело по всей вероятности четверо ворот. Крылья ворот на севере, уже отрытые, были загнуты внутрь и образовывали проход длиною около 15 и шириною 6 м (таб. XXXVIII). В воротах и на дороге к ним сохранились до настоящего времени глубокие колеи от повозок, которые свидетельствуют об оживленном движении. Ширина укреплений достигала 5—10 м, высота 4—5 м.

Внутри оппидума находятся отдельные жилые объекты, некоторые из них в виде обособленных дворов с деревянным забором. Целая система вырытых колодцев обеспечивала население водой. По-видимому, этот оппидум являлся одной из последних твердынь кельтской власти в этой области. Исследования, которые уже в течение нескольких лет ведет здесь Л. Янсова, до настоящего времени не закончены. Другой оппидум находится в Невезицах (район Мировице) на выступе у Влтавы; его стена на лицевой стороне также была укреплена вертикальными балками около 30 см в ширину, расположенными на расстоянии около 90 см друг от друга; за стеной была насыпь. Одним из укрепленных пунктов позднелатенского времени по всей вероятности был и Звиков.

Самый южный чешский оппидум в Тршисове (район Чешский Крумлов)был основан в области, богатой графитом и железной рудой, на выгодном месте у изгиба Влтавы и устья Кремжского ручья на высоте около 549 м над уровнем моря. В западной части главного укрепления со рвом были ворота, образованные крыльями стены, загнутыми внутрь городища; стена из камня шириною в несколько метров с внешней стороны была укреплена столбами толщиною до 30 см , расположенными в метровых интервалах. Общая площадь городища составляет около 21 га , и, судя по находкам, оно относится к позднелатенскому времени. Находящееся на востоке Чехии Льготицкое городище у г. Насаврки пока относится к самым маленьким, однако окружено внушительными валами и рвами, частично сохранившимися до настоящего времени. Находок пока там сделано мало, главным образом это обломки позднелатенских глиняных сосудов. Массовые находки золотых монет и железных изделий в области г. Колина показывают, что и там можно предполагать наличие важного центра, существование которого еще не доказано.

Самым значительным моравским оппидумом является Старе Градиско у Оклук на Драганской возвышенности, укрепленное так же, как и чешские оппидумы. Городище занимает площадь около 50 га . Вдоль главной дороги стояли отдельные дома, в большинстве случаев деревянные, без единого плана, иногда обособленно, иногда скученно. У крепостных стен домов не было, по-видимому туда сгонялся скот. Внутреннее городище также было отделено от предградья каменной стеной и рвом. Систематические исследования, которые велись перед второй мировой войной И. Бемом, до настоящего времени не закончены, и их результаты не публиковались. Однако на основании находок оппидум следует отнести несомненно к позднелатенскому времени, и не исключено, что он продержался несколько дольше чем страдоницкий оппидум.

Некоторые признаки говорят о том, что и Братислава в Словакии могла быть в позднелатенское время важным кельтским центром, возможно даже оппидумом. Там были найдены клады кельтских монет и обширные гончарные мастерские, но более подробному исследованию мешает густая застройка пространства домами. Что касается земплинского центра в восточной Словакии, то пока нельзя точно установить, относится ли он к эпохе кельтского господства или хоть частично ко второй половине последнего столетия, когда в Словакии проявились последствия напора даков.

Еще во времена Цезаря существовал широкий пояс кельтских оппидумов с высоким уровнем цивилизации, тянущийся от Англии через Францию и южную Германию (на север до бассейна реки Майн) и территорию Чехословакии до Карпатской котловины. Между ними поддерживались оживленные торговые связи, что отразилось и на соседних областях. Цивилизация оппидумов на территории вправо от Рейна существовала несколько дольше, чем в собственно Галлии, куда уже в конце последнего столетия сильно проникла романизация. Однако постепенно римское влияние проникало и в кельтские оппидумы Средней Европы. Вместе с тем в последнем столетии воздействие кельтской цивилизации на исконную среднеевропейскую среду достигло кульминации, накладывая на нее в значительной мере свой отпечаток и оказывая тем самым влияние на дальнейшее развитие ее культуры. Усиливающийся напор германцев, однако, привел к изменениям в политической обстановке.

В последнем столетии интересным явлением в части кельтского мира были обнесенные валом четырехугольные площадки (Viereckschanzen). Мы находим их главным образом в южной Германии, они сосредоточены на территории от верхнего течения Неккара на юг до самого подножья Альп, а на восток — до Инна (до Регенсбурга), следовательно, в первую очередь в области Бадена, Бюртемберга и Баварии. В большинстве случаев они имеют квадратную форму (80 х 80 м и более), их земляные валы со рвом и возвышениями по углам сооружались без внутренней конструкции. Цезарь о них не упоминает, хотя они встречаются и в Галлии к югу от нижнего течения Сены примерно до среднего течения Луары. В предальпийской области их насчитано уже свыше 250; иногда два таких сооружения расположены на небольшом расстоянии друг от друга (Гольцхаузен у Вольфратсхаузена — на расстоянии 100 м , Нидерлайендорф у Роттенбурга — на расстоянии 40 м ). Можно предполагать, что хотя бы в некоторых случаях более позднему сооружению вала предшествовал палисад (Гольцхаузен). Профиль некоторых сооружений сложнее, а вход, ведущий к центру, углублен в виде рва. В последнее время Кл. Шварц, опираясь на результаты новых исследований, приписывает им скорее культовый характер, предполагая, что они были предшественниками галльско-римских храмов. Ранее эти сооружения некоторые исследователи считали усадьбами или даже загонами для скота, а иногда и военными объектами. Некоторые из них находятся на территории оппидумов (Доннерсберг), другие — вблизи усадеб римской эпохи.

Торговля и транспорт

Кельтская область была издавна связана с отдаленными странами, так как через Францию и южную Германию проходили важные пути. С положением в позднегальштаттское время и в начале латенского времени мы познакомились уже выше.

Альпы перестали быть препятствием для торговых связей, и некоторые места по обеим сторонам хребта превратились в перевалочные и важные опорные пункты торговли между отдаленными областями. Археологические материалы говорят о том, что в латенское время, особенно в более поздний период, эта торговля была хорошо организована. Дневные переходы на расстояние около тридцати километров предполагали наличие мест, оборудованных для отдыха и ночлега. Некоторые пункты позднелатенского времени иногда даже считают таможнями, например сам Латен в Швейцарии. Значение постоянных торговых центров возрастало вследствие экономических и социальных изменений и сооружения оппидумов. Некоторые из них основывались на перекрестках старых торговых путей и славились своими торговыми связями. В особенно выгодном положении были такие места, которые были расположены на границе племенных территорий, как Новиомагус (Нижон) у лингонов. Некоторые центры, приобревшие большое значение позже, в римскую эпоху, выросли на месте кельтских центров и рынков: Форум Юлия (Фрежюс), Форум Нерона (Лодев), Форум Сегусиавора, Августомагус и др.

На кельтских рынках велась торговля самыми разнообразными товарами. В Бибракте находился крупный склад зерна, а на месте базара было найдено множество монет различных кельтские племен. Обширная система зерновых ям была обнаружена в прошлом году при раскопках оппидума Манхинг; равно и находки в Страдоницах говорят о весьма оживленных торговых связях. Учащаются находки деталей конской сбруи, кавалерийских шпор и конских подков, относящихся к позднелатенскому времени; по-видимому многие дороги были уже вымощены камнем, и это заставляло предохранять лошадиные копыта подковами. Торговые связи были весьма оживленными, причем использовались самые различные средства. Частное движимое имущество отдельных лиц быстро росло и хранилось в домах под солидными дверными замками.

Кельтская монета — древнейшая монета в Средней Европе

Ещев позднегальштаттское время вошло в обычай считать мерилом ценности куски необработанного железа приблизительно одинакового веса, которым придавали форму заостренных с обеих концов продолговатых гривен, расширяющихся в середине. С кельтской территории их вывозили во все соседние области, и они долго оставались, особенно в Британии, единицей стоимости. В остальном при обмене соблюдалось определенное соотношение. В Ирландии, согласно обычаю, 6 телок или 3 дойных коровы соответствовали стоимости рабыни; рабы кельты принимались весьма охотно в обмен в средиземноморских областях; римские торговцы покупали, особенно в более позднее время, кельтский хлеб, мясо, галльское сало, ветчину и шерсть и поставляли в оппидумы различные изделия римских и провинциальных мастерских, а также южное вино.

Необычайный рост кельтского могущества в период наибольшего экономического расцвета и развития торговли вызвал необходимость чеканки собственной монеты, первой "варварской" монеты в Галлии и в Средней Европе. Еще в 4 веке кельтские военные отряды во время своих набегов на Грецию и Италиюмогли убедиться в том, как удобны деньги, а кельтские наемники на иностранной службе получали свое вознаграждение в монете. Пока кельты с успехом совершали военные походы, в собственной монете не было необходимости. Но постепенно, начиная с 3 века, когда их экономической базой становится их собственное производство, выпускавшее продукции больше, чем было необходимо для удовлетворения местных потребностей, собственная кельтская монета сделалась предпосылкой дальнейшего развития.

В кельтском мире существовали две монетных системы: серебряные монеты и монеты, чеканенные из золота; значительно реже монеты чеканились из иного металла, из меди - бронзы или потина (бронзового сплава со значительным содержанием олова). В чешских землях кельты чеканили монету главным образом из золота, серебряных монет было меньше; восточнее, в Карпатской котловине, были более распространены серебряные монеты. На западе были в обращении монеты из обоих металлов. Решающим было, конечно, достаточное количество нужного металла в определенной области.

Самые старые кельтские монеты появляются во 2 веке, главным образом с его середины, и являются подражанием македонско-греческим образцам. Таким образцом служил статер Александра III Македонского с головой Афины Паллады с высоким коринфским шлемом на аверсе (лицевой стороне) и крылатой богиней победы Нике с лавровым венком в правой руке на реверсе (оборотной стороне). Такие золотые монеты первоначально имели греческую надпись (легенду), весили около 8,4 ги их диаметр достигал 18—20 мм (целые статеры; кроме того чеканились и их части — треть, восьмушка и двадцать четвертая). Они известны в Чехии (массовая находка в г. Неханице у г. Градец Кралове, Старый Биджов) и во многих местах в Моравии, особенно в окрестностях оппидума Старе Градиско, а также встречаются и в Австрии и в части Венгрии. В последующее время чеканка этого типа становится грубее, отходя от первоначального образца.

В Средней Европе, с Силезии через Чехию и до Австрии обнаруживаются также золотые монеты с головой Афины Паллады на аверсе и фигурой воина со щитом, с поясом на бедрах и поднятым копьем на реверсе, то есть с мотивами более близкими местной кельтской среде; они весят около 8,16 г , а диаметр их колеблется между 15—17 мм. Чеканка этих монет также постепенно становится грубее, рисунок превращается в неясные выпуклые очертания, а фигура воина иногда переходит в расплывчатый контур. Чистота золота однако часто достигает 97 ^о. По-видимому, они были в обращении в период расцвета оппидумов, так как их находят и в страдоницком городище. Иногда пользовались штампом типа Афина-Алкис и для чеканки серебряных монет.

На монетное дело в современной Франции сильное влияние оказывала Массилия, которая с весьма раннего времени пользовалась монетами малоазиатских греческих колоний, затем чеканила собственную монету по их образцам, а с 4 века выпускала собственные драхмы (с головой нимфы и львом, позже и с быком на реверсе); в Массилии чеканились также монеты бронзовые и потиновые. Равно и Рода, Эмпории и другие колонии в северной части восточного побережья Иберийского полуострова позже чеканили собственную монету. Эти монеты попадали в Галлию, иногда и в Среднюю Европу, так как бронзовые монеты, вычеканенные по их образцу с изображением нападающего быка были найдены как в Бибр акте, так и в Страдоницах в Чехии. В собственно Галлии сильное влияние на чеканку монеты оказал статер Филиппа Македонского с головой Аполлона и бигой (двухколесной повозкой с запряжкой и возницей). Изображение было упрощено, позже вместо двух коней появляется только один, как типичный признак галльских монет. Коню на реверсе затем приделали еще человеческую голову (андрокефальный конь, то есть конь с головой мужчины). Греческие имена (имя Филиппа) на этих монетах вскоре потеряли четкость и были заменены местными кельтскими именами; позже имена на монетах появляются лишь изредка, чаще всего на территории треверов ("Абукатос", на битурижском статере, ,,Нирос", на золотой монете нервиев или треверов, "Поттина", "Лукотиос", "Вокаран" и др; возможно, что это имена племенных вождей). Грубо отлитые "шарики" 'и "грудки" (глобулес) с почти неразличимыми изображениями встречаются как на западе в Галлии, так и в Чехии.

Позже в Галлии чеканились серебряные монеты по образцу римских республиканских денаров 2 века; в французско-швейцарской области с всадником, с конем и легендой "Кал", "Каледу", которые приписывают иногда эдуям (найдены как в Латене, так и на страдоницком городище в Чехии) или с человеческой фигурой, держащей в руке торквес.

В то же время чеканка монет распространилась также и на юго-востоке, в Норике, на территории румынско-венгерской, сербской и боснийской. В карпатских областях образцом для местных монет служили также тетрадрахмы (монеты достоинством в четыре драхмы) Филиппа II Македонского, которые еще долго после его смерти чеканились для выплаты жалования войскам и для торговли с соседними варварами. Чеканка этой монеты, которая производилась преимущественно в Амфиполе (на Эгейском побережье на восток от полуострова Халкиды), после падения македонской державы (битва у Пидне в 186 г . до н.э.) прекращается, и потому соседние племена чеканят собственную монету по ее образцу. Некоторые типы этих монет, вероятно, чеканились и в современной Словакии, по-видимому из местного серебра; так наз. аудолеонский тип (на реверсе изображение коня и неясная легенда ,,Аудолеон") особенно часто встречается в окрестностях возвышенности Матра, родственный гонтский тип распространен от Бургенланда до самой братиславской области. Норицкие серебряные монеты, с конем или всадником на реверсе и с головой Аполлона на аверсе иногда имеют легенду ("Бойо", "Тинко", "Немет", "Андамати", и др.).

В Средней Европе и особенно часто в Чехии на рубеже 2 и последнего столетия до н. э. появляются золотые монеты (статеры) с изображением кабана на реверсе, что согласуется с тем значением, которое придавали изображению кабана кельты.

В Чехии мы находим также золотые статеры с грубым изображением головы на аверсе и с бегущим или преклоненным мужчиной с перекрещенными палочками в правой руке и статеры со свернувшимся драконом с открытой пастью на реверсе (Rolltier, этот мотив приписывается скифской области); они известны по находкам в Осове и в особенности в Страдоницах у Бероуна, а также и в других местах.

В первой половине последнего столетия распространяются два вида мисковидных золотых монет. Встречающиеся в западных областях мисковидные монеты, называемые в народе "радужными чашечками" (Regenbogenschusselchen, так как на свежевспаханном поле они светятся после дождя, когда появляется радуга), распространены главным образом в Баварии и потому их приписывают винделикам; однако их находят по всей территории от восточной Франции и до самой Чехии. На них бывает изображен свернувшийся в кольцо дракон, а на реверсе — торквес с шестью шариками, а позже лишь голова дракона или птицы и простой венок; в прирейнских районах он комбинируется с треугольником (triquetrum). Таких монет больше всего находят в кладах. В Иршинге у Манхинга в Баварии их было свыше 1000, в Гагерсе южнее Манхинга — около 1400; они встречаются также в Швейцарии и в страдоницком оппидуме. Их беловатое золото часто уже не достигает большой чистоты (иногда менее 70%).

Тяжелые золотые "грудки" (Goldknolle) до 90% чистоты и весом в среднем 7,45 г не имеют еще ясно выраженной мисковидной формы. Рисунок на них груб, неясен, часто видны лишь нечеткие выпуклости. Они составляют часть известной находки монет, обнаруженной еще в 1771 г . недалеко от деревни Подмоклы около г. Збирога в районе Рокицан (юго-западная Чехия). В бронзовом котелке, кроме серебряного браслета, находилось якобы около 5000 золотых монет, целых, третей и восьмушек, то есть золотой клад весом в несколько килограммов. Находка была расхищена, только часть (около 1260 монет) удалось собрать в конторе князей Фюрстенбергов. Большая часть этих монет была затем переплавлена в фюрстенбергские дукаты.

Вторую группу мискообразных монет, распространенную в восточных областях, называют раковинообразными статерами или просто золотыми раковинами; в литературе их часто смешивают с радужными чашечками. Они бывают из высокопробного золота (до 97%) весом около 6,5 г ; чеканились также их трети и восьмушки. Они изготовлены более грубо, на их реверсе — лучеобразный рисунок в мисковидном углублении (отсюда название "раковина", рис, 31), на лицевой, выпуклой стороне — клеймо с пятью лучами, напоминающее руку, иногда еще с шариками или с двумя полумесяцами. Эти монеты встречаются очень часто в кладах и в оппидумах (Подмоклы у Збирога, клад монет в страдоницком оппидуме, Старе Градиско в Моравии и др.). В некоторых местах раковинообразные монеты чеканились также из серебра.

Чеканка монет из серебра очень распространилась в последующее время, главным образом, по-видимому, для местного обращения. Серебряные монеты можно разбить на множество типов. "Эдуйские" монеты с изображением смотрящей влево головы, а на реверсе — прыгающего влево коня, весом около 0,45 г (в кладе в Вильенев-о-Руа из 15 000 монет было около 2000 этого типа), монеты с крестом, а иногда еще и с шарикообразными выпуклостями, называемые нумизматами тектосагскими (часто встречаются в Вюртемберге, Бадене и швейцарско-французской области, обычно весом около 7 г ), карлштейнский мисковидный тип с изображением коня на реверсе, весом: всего лишь около 4 г , и много других типов. В оппидумах встречаются все эти типы монет, например, в кладе в Страдоницах (свыше 500 монет). Некоторые из них, вероятно, чеканились прямо в Страдоницах, в частности монета весом 0,4 г с головой на аверсе и со скачущим конем с гривой в виде "жемчужин" на реверсе. Среди находок в с. Старе Градиско встречаются главным образом золотые монеты, серебряные же очень редки.

Самая поздняя кельтская монета. На юго-западе Словакии часты находки больших серебряных монет (тетродрахм) типа "Биатек", которые являются самыми поздними кельтскими монетами в этой области, чеканившимися вплоть до занятия даками Паннонии и прилегающей части Словакии. По-видимому, они чеканились прямо в братиславской области, где имеются и другие следы густого позднелатенского заселения, и относятся приблизительно ко второй четверти” последнего столетия, примерно к 75—60 гг. Для этих больших серебряных монет весом в среднем 16,5—17 г служили образцом римские денары последнего столетия. На их лицевой стороне —простое изображение головы или двух голов, из которых одна частично закрывает другую (рис, 32), на реверсе — изображение всадника, грифона, льва, кентавра или другого животного, а иногда свернувшегося дракона. Буквы на этих монетах — латинский капитель; это, собственно, самое древнее латинское письмо на чехословацкой территории. На монетах приводятся личные имена, по-видимому, князей или вождей, чаще других имя "Биатек" или "Биат" (отсюда название — "биатековая монета"), но и много других: "Ноннос", "Девил", "Бузу", "Титто", "Ковиомарус", "Фариарикс", "Маккиус" и др. Кроме больших серебряных монет чеканились и более мелкие, так наз. симмерингского типа (название по месту находки — Симмеринг — Вена), иногда с легендой "Ноннос".

Клады серебряных монет типа ,,Биатек" встречаются преимущественно в Словакии, в братиславской области. Из известных до настоящего времени 14 кладов 6 обнаружено в самой Братиславе (из последнего, найденного в 1942 г ., было сохранено 270 монет), один был найден в Реце, остальные в Ступаве, Трнаве и Яровце (бывш. Дейч-Ярндорф). В последнем находился также золотой раковинообразный статер с легендой "Биатек" того же типа, какой встречается в Чехии без легенды; это говорит в пользу предположения, что часть кельтов (бойев) перенесла свои поселения в первой половине последнего столетия из Чехии в пайнонско-словацкую область. Находки монет типа ,,Биатек" встречаются и в соседней Австрии, в той части, которая является продолжением братиславской области. Закапывание этих кладов в землю в юго-западной Словакии несомненно связано с тревожными временами в период войны между бойями и даками около 60 г . до н.э. После поражения бойев эти монеты, по всей вероятности, еще были в течение короткого времени в обращении, но новые уже не чеканились.

Более сложен вопрос, кто же имел право в кельтском мире чеканить монету. Многие исследователи полагают, что монеты выпускали главным образом крупные представители знати, князья и вожди (легенды некоторых монет подкрепляют это мнение), определенные типы монет считают племенными или предполагают, что право чеканки их принадлежало оппидумам, которые также часто считаются местопребыванием князей. Процесс развития кельтского монетного дела в Средней Европе продолжался в общем около одного столетия. Установить точно размещение кельтских племен в Средней Европе довольно трудно, и вопрос, была ли структура среднеевропейских кельтских племен в период кульминации кельтского могущества, во время расцвета оппидумов, совершенно единообразной, остается открытым. В кельтских монетах ясно отражаются характерные черты всего кельтского развития. И в чеканке нет полного единства; мы обнаруживаем множество типов монет и значительные колебания в их весе. Поэтому двухплечные точные весы были неизбежной принадлежностью при торговых сделках и встречаются в оппидумах в большом количестве (Бибракта, Градиште у Страдониц, Тршисов, Старе Градиско и др.). В некоторых случаях, главным образом на западе, возникала даже необходимость особо клеймить или контрамаркировать уже выпущенные монеты.

Поэтому можно предполагать, что мест чеканки монеты было много и что они не всегда совпадали с центрами отдельных племен, так как даже производственные центры во время расцвета кельтской среды не всегда совпадали с политическим центром племени. Торговые и экономические интересы в то время уже полностью .превалировали и старая племенная общность постепенно теряла свое первоначальное значение; объединение отдельных частей различных племен становилось обычным. Чеканка монет в некоторых оппидумах, например в Манхинге или в городище у Страдониц, с несомненностью доказана находками, главным образом глиняными табличками с мисковидными углублениями для отливки грубой формы монеты, которая затем путем чеканки приобретала окончательный вид. На некоторых из этих табличек до сих пор имеются следы золота. Но совершенно такие же таблички мы находим и на поселениях у г. Нове Страшеци (Тухловице). Очевидно каждый крупный производственный центр мог приступить к выпуску монет, соблюдая лишь в общих чертах установившиеся в монетном деле обычаи. При платежах же монеты взвешивались, и их стоимость определялась весом и качеством металла.

Во второй половине последнего столетия собственно кельтское монетное дело в Средней Европе приходит в упадок. Лишь кельтизированным эравискам в окрестностях Будапешта приписывают монеты, которые чеканятся по образцу римских денаров с середины последнего столетия. Мы находим их также в Словакии, часто с легендой "Ирависци", "Равис", "Равит". Равно и норицкие монеты были в обращении до установления римского господства. В Галлии после победы римлян некоторые города сохранили еще в течение короткого времени право выпускать собственную монету; но все это было уже закатом самостоятельного кельтского монетного дела.