Филип Я. Кельтская цивилизация и ее наследие

ОГЛАВЛЕНИЕ

КНЯЖЕСКАЯ СРЕДА В ГАЛЬШТАТТСКОЕ ВРЕМЯ
ЗАМКИ ПЛЕМЕННОЙ ЗНАТИ И ИХ СВЯЗИ СО СРЕДИЗЕМНОМОРСКОЙ ОБЛАСТЬЮ

В гальштаттский период окончательно завершился процесс формирования исторических кельтов и поэтому для их прошлого этот период имеет чрезвычайно важное значение. Свое название он получил от города Гальштатта, расположенного на берегу озера в горах в Верхней Австрии. В середине прошлого века там было вскрыто свыше тысячи погребений (большое количество погребений, кроме того, было разрушено еще до начала раскопок). Находки в погребениях в большинстве случаев относятся к раннему периоду железного века, получившему по этому могильнику в семидесятых годах прошлого столетия название гальштаттского времени. Позже мюнхенский археолог П. Рейнеке разделил это время на 4 ступени (А—D), причем первые две ступени (А и В) по существу являются поздним бронзовым веком, когда железо в области севернее от Альп было еще редким, дорогим и почти недоступным металлом. Теперь под понятием "гальштаттское время" мы подразумеваем собственно древнежелезный век, то есть ступени С и D по классификации Рейнеке. Оно начинается с 7 века и охватывает более половины последнего тысячелетия до н. э.; к этому времени и относится большинство находок в гальштаттском могильнике.

Значение гальштаттского времени для завершения процесса этногенеза кельтов

Гальштаттская культура, в художественном стиле которой преобладали геометрические мотивы, медленно развивалась на предшествующей ей основе уже в эпоху племен полей погребальных урн и в период своего расцвета была распространена в первую очередь в среднеевропейской придунайской зоне. Своеобразные черты этой культуры вырабатывались главным образом в двух областях: в восточногальштаттской — простирающейся от Альп на западе до Карпатской котловины на востоке и до берегов Адриатики на юго-востоке, и в западногальштаттской, охватывающей территорию южной Германии и восточной Франции. В первой из этих областей в художественном стиле преобладали фигурные мотивы, во второй наблюдается большее тяготение к геометрическому орнаменту. Приблизительно на рубеже этих двух областей и расположен Гальштатт. Гальштаттское время в Средней Европе хронологически соответствует культуре Виллановы в Италии в области Болоньи и этрусской культуре в современной Тоскане, в своей ранней фазе (А—В по классификации Рейнеке) геометрическому стилю (дипильской культуре) в Греции и в островной области на юговостоке.

В то время Гальштатт стал важным торговым центром, что проявилось и в повышении уровня культурного развития его обитателей. Мощной опорой расцвета была главным образом местная добыча соли и разветвленная торговля ею, прежде всего с отдаленными странами. Торговые пути шли как на юг в Италию, так и на север в Чехию. Важным перевалочным пунктом соли из Гальштатта и Галлейна-Дюррнберга стал современный Линц на Дунае; он играл также важную роль и в торговле графитом из чешско-будейовицкого бассейна; далее на запад товар отправлялся по Дунаю. Необыкновенно ожили альпийские проходы и перевалы, использовавшиеся ранее лишь изредка. Пути из Италии шли от Лаго-Маджоре на итальянской стороне Альп (Сесто-Календе, Беллинцона) через перевалы Сен-Готард и Сплуга и поворачивали в Швейцарию и в долину Рейна. Точно так же использовалось направление через Тауэрн на реку Зальцах или через Глокнер на реку Драву. Все это оживление было вызвано не искусственно, а отвечало экономическому развитию и нуждам гальштаттского общества, особенно его господствующему слою. Повышались требования к транспорту, в соответствии с этим совершенствовалось и основное транспортное средство — колесная повозка. В конструкции повозки были произведены важные изменения с таким расчетом, чтобы она могла служить для перевозок больших грузов. Всеобщее распространение получили четырехколесные повозки на деревянных осях, колеса которых в большинстве случаев имели одинаковую высоту и были обтянуты узкими железными шинами (всего 2,5—4 см шириной), прибитыми к деревянному ободу коваными гвоздями. Они глубоко врезались в мягкую почву. Со временем у этих повозок появляются дальнейшие усовершенствования, задние колеса становятся выше (Брукан-дер-Альц), благодаря чему улучшается ход повозки, изменяется конструкция ступицы колеса, уделяется большое внимание ее оковке, для чего комбинируется бронза с железом. Эти повозки служили исключительно для хозяйственных надобностей; однако вскоре появляются четырехколесные повозки культового назначения подобной же конструкции, но значительно богаче окованные и украшенные; ими пользуются при торжественных церемониях, и часто они помещаются вместе со знатными лицами в могилу, так как погребальные обряды приобретают особый блеск и сложность. Все эти повозки, многие десятки которых известны нам по раскопкам в области севернее от Альп и которые относятся к гальштаттскому времени, еще не являются военными колесницами, предназначенными для быстрой езды; легкие двуколки такого типа появились у кельтов гораздо позже, в раннелатенский период.

Начиная с 7 века наряду с повозками растет и количество богатой конской сбруи. Вместо односоставных конских удил прежнего времени ныне появляются удила двухсоставные, длина которых (10—II см) свидетельствует, по всей вероятности, о наличии новой, по-видимому более крупной породы лошадей с широкой челюстью (в предшествующее время удила были на 2—3 см короче). Вместо полукольцевых псалий распространяются стержневые псалий с тремя угловатыми отверстиями и загнутыми концами (рис” 2);они свидетельствуют о том, что при управлении конем было достигнуто большой ловкости и совершенства. Начиная с 7 века (ступень С) появляется большое количество мелких украшений богатой конской сбруи —пуговичные и продолговатые бляшки с ушками на оборотной стороне, хомутики, кожаные ремни и подпруги, украшенные различными пластинками и в большинстве случаев оканчивающиеся четырехгранными и ажурными крючками-застежками. В это время появляются также конские парные ярма—деревянные, обтянутые кожей и украшенные по внешней стороне бесчисленным множеством бронзовых гвоздиков, пуговок и бляшек, образующих геометрический узор. Наряду с более скромными встречаются роскошные ярма с крыльями по сторонам, украшенные, кроме того, бронзовыми розетками. Наиболее сохранившиеся и прекрасные образцы полного конского убора и особенно великолепные экземпляры ярм нам знакомы по многочисленным находкам в центральной Чехии (таб. 1—II).

Общественное расслоение
Погребальные сооружения и княжеские захоронения

В конце 7 века и на рубеже 6 века в огромной области со зрелой гальштаттской культурой, где употребление железа вошло в обиход, примечательно появление под курганными насыпями просторных погребальных камер; стенки их часто бывали обложены деревом, а сами курганы иногда окружены рвом. Особенно интересны пышные захоронения с четырехколесными повозками, с великолепными конскими ярмами и богатыми деталями конской сбруи, количество которых в некоторых могилах достигает нескольких сотен (Граденин у г. Колин в центральной Чехии). Как правило, в них похоронены мужчины, часто с бронзовым или железным мечом в ножнах с крыловидным наконечником и множеством керамики, иногда богато расписанной геометрическими узорами. Обычно в этих захоронениях нет украшений, в частности фибул; только в Чехии, как исключение, в таких могилах преимущественно ранней фазы, находят арфообразные или очкообразные фибулы с восьмеркообразной петлей, вообще являющиеся типичными лишь для юго-восточных областей. Зато здесь часто находят части кабаньих туш, при них железный нож, а в углу камеры большие амфорообразные сосуды, что свидетельствует о сложном погребальном обряде, а иногда и глиняные символы в виде полумесяца. Высота гробниц князей гальштаттского времени не превышает размеров, необходимых для помещения четырехколесной повозки и прочего погребального инвентаря. Над погребальной камерой сооружался деревянный потолок, а над ним насыпался курган.

Область этих богатых погребений начинается в Чехии; особенно среднечешская биланская культура богата их уникальными образцами. Благодаря стараниям колинского исследователя, врача Фр. Дворжака, в Граденине у Колина из них были спасены, кроме повозок и богатой конской сбруи, великолепные конские ярма (таб. 1); но и в пражской области, в Страшкове у г. Роуднице, в м. Льготке у г. Литомержице, а в последнее время и в г. Ловосице (таб. II, исследования 1956 г .) сделаны подобные же находки. Погребальные камеры обнаружены и в южночешской курганной области; аналогичные захоронения, в общем одинаковые (лишь керамика в каждой области имеет свой местный характер), встречаются в бассейне Майна (Гроссейбштадт, юго-западнее от Ремгильда) почти до границ нынешней Тюрингии, далее в Верхнем Пфальце и во всей южнобаварской и вообще южногерманской области. Далее на запад мы находим их в восточной Франции и в северо-западной Швейцарии. В то время во всей этой области наблюдалось сравнительное единообразие, так что некоторые находки, относящиеся к 7 и началу 6 веков, сделанные в разных отдаленных друг от друга областях, настолько схожи, что их легко можно спутать. В первую очередь это захоронения мужчин, преимущественно вождей, а в широком смысле захоронения знати вообще. Преобладают несожженные костяки, но бывают случаи, когда рядом с главным захоронением костяка с мечом и ярмом находится кучка сожженых костей другого человека (Планяны у г. Колин в Чехии). Это однако не означает, что вся указанная область находилась под одной властью, была сплочена в крупное образование. Скорее можно предполагать, что это были независимые друг от друга группы патриархального характера с одинаковым общественным строем.

Много европейских исследователей (Коссак, Кремер, Пауэл и др.) убеждены, что такие княжеские погребения ранее всего появляются в Чехии, в Верхней Австрии и в Баварии и что отсюда этот сложный обряд захоронения представителей знати постепенно распространился далее на запад. Поэтому большинство подобных захоронений в Вюртемберге, Швейцарии, в области верхнего течения Рейна и в части Франции (Бургундия) они считают более поздними, относя их главным образом 1, 6 веку до н. э. или даже к переходу к следующему веку. Однако отдельные могильники, поскольку они были систематически обследованы, свидетельствуют о том, что здесь налицо нечто большее, чем простое заимствование пышного обряда. Перед нами по-видимому результат постепенных экономических и общественных перемен, происшедших на всей этой обширной территории, которые привели к выделению ведущего слоя во главе с начальником или князем; наряду с ним оставалась масса народа, которую в процессе дальнейшего развития не затронул рост общественного и культурного уровня господствующего слоя.

В этот период сложные погребальные почести еще оказываются в первую очередь мужчинам, вооруженным обычно хотя бы мечом; роскошные украшения и драгоценные изделия, привезенные из других областей, отсутствуют. В отдельных могильниках мы находим не только просторные погребальные камеры со срубом и с названным выше инвентарем, включая повозки и ярма, но и более скромные погребальные камеры или совсем простые захоронения. Позже наряду с захоронениями мужчин появляются и захоронения женщин, можно сказать, всех членов определенного рода (или части его), сосредоточившего в своих руках власть над более крупным общественным образованием, по всей вероятности племенем. Сам собой напрашивается вывод, что постепенно складывается некая родовая знать, аристократическая верхушка, достаточно сильная и богатая, уверенная в прочности своего положения, которая приобретает возможность очень быстро повышать свой общественный и жизненный уровень. Различия между этой верхушкой и широкими массами быстро углубляются, как мы постараемся показать на основании результатов археологических раскопок за последние десятилетия.

В 6 веке, в тот период, который археологи называют ступенью D (он делится еще на раннюю фазу D 1 и позднюю D 2), положение существенно изменяется. Повозки еще остаются в гробницах знатных лиц, но из инвентаря погребений исчезают длинные мечи, в то время как количество копий и длинных железных ножей увеличивается, а в некоторых случаях появляются короткие кинжалы с богато украшенной рукоятью, конец которой имеет вид подковы или форму буквы V. Кажется, что развитие аристократического слоя настолько стабилизировалось, что его представители стали и внешне отличаться от простого народа — они носили роскошные легкие кинжалы на поясе; менялась и боевая тактика по греческому образцу, и схватки один на один сменились групповым боем организованных отрядов. Постепенно исчезает богатая конская сбруя, несколько изменяется и одежда, а в погребениях начинают появляться украшения, сначала простые фибулы — дугообразные, змеевидные или ладьеобразные, фибулы в виде полумесяца с подвесками, а затем в поздней фазе (D 2) особые коленчатые фибулы и в первую очередь литаврообразные и с поднятой украшенной пяткой. Для археолога эти мелкие украшения являются хронологическим показателем и в данном случае они свидетельствуют о том, что мы уже подошли к концу 6 века или к 500 г . до н.э.

Мужская одежда состояла из куска ткани, верхние концы которой скалывались фибулой или булавкой, на бедрах же она стягивалась поясом. Одежда женщин, наподобие дорийского хитона, скреплялась на обоих плечах. Специфический признак этого периода — распространение женских украшений, конечно, в первую очередь опять-таки среди ведущего слоя. Женщина, как и мужчина являлась равноправным членом аристократической верхушки, а после смерти ее хоронили в пышном убранстве, резко отличавшемся от скромных украшений простого народа. Рождающаяся придворная среда жила в ущерб широким массам в невероятной роскоши, иногда — да будет нам позволено воспользоваться этим выражением — почти бесстыдной.

В то же время высший слой аристократии, по-видимому, уже родовой, судя по дальнейшим признакам, слой вождей отдельных племен, обладающих почти неограниченными возможностями, сознательно отдаляется от простого народа, отмежевываясь от него как при жизни, так и после смерти. Представители этого слоя строят на возвышенных местах изолированные усадьбы, настоящие укрепленные замки, где и сосредоточивается их жизнь. Первоначально местные мастерские удовлетворяли все растущие потребности, однако позже повсеместно появляются и привозные предметы роскоши из средиземноморских областей; таким образом, уже к концу 6 века сильно развилась торговля со странами, находившимися далеко за пределами собственно кельтского мира. Весьма примечательно, что захоронения местных вождей, огромные курганы над их могилами воздвигаются в это время или на краю крупных могильников, или же на значительном расстоянии от них (Айслинген, Велленбург в Баварии и др.), а иногда даже совершенно изолированно. Ранее с подобным явлением или не приходилось сталкиваться вообще, или лишь в очень редких случаях. Захоронения вождей заметно группируются вокруг замков. В крупных курганах встречается и несколько погребальных камер довольно больших размеров, иногда площадью свыше 20 м .

Все это показывает, что высший слой крепнул, рос и обогащался, явно стараясь подражать знати некоторых соседних некельтских областей и сравняться с нею в роскоши. В этом отношении 6 век и переход к 5 веку имеют важное значение для кельтской среды, и потому мы постараемся более наглядно осветить положение в целом, пользуясь археологическим материалом.

В Чехии в это время еще сохранялась также старая биланская "аристократия" и курганные знатные роды, однако многие Данные говорят о том, что на этом периоде развития биланская область уже была не в центре общего развития, а скорее всего находилась на его периферии. В самом Граденине у Полина, прославившимся в предшествующий период несколькими княжескими захоронениями с конскими ярмами и колесницами, к этой эпохе можно отнести пока лишь могилу XXVIII. В ней на четырехколесной богато украшенной повозке был похоронен мужчина в возрасте около 50 лет; при нем находились детали конской сбруи с тремя железными удилами и драгоценными бронзовыми бляхами (фаларами) и бронзовая чаша; керамики же отличного и явно более позднего типа в могиле было мало (10 сосудов). Меча в могиле не было. Колесница, судя по конструкции и украшениям, была скорее праздничной, чем дорожной или военной. Следует напомнить, что и в некоторых других могилах в Граденине вместо мечей были лишь копья.

Центры развития в 6 веке. Замки племенной знати

В 6 веке центр развития явно передвинулся далее на запад, отчасти на юг Баварии, но главным образом в область верхнего Подунавьяи Рейна, в Южную Германию, северо-западную часть Швейцарии и восточную Францию. В то время там образовался специфический округ у северо-западного подножья Альп, собственный кристаллизующий центр кельтского мира (рис, 10). Именно здесь расслоение общества проявилось особенно ярко, отсюда были установлены самые оживленные связи с южным культурным миром, из источников которого верхний слой кельтского общества пил жадными глотками.

В позднегалынтаттскую эпоху наряду с укрепленными городищами, где население искало защиты и убежища в случае опасности, мы впервые в истории западной части Средней Европы встречаемся с подлинной аристократической усадьбой, настоящим замком, по соседству с которым обычно находятся курганы с захоронениями его умерших хозяев. Эти усадьбы не всегда расположены на совершенно недоступных местах, как располагались некоторые первобытные городища, а находятся в местности более или менее открытой, так как, по всей вероятности, господствующий слой в течение известного времени чувствовал себя в полной безопасности. Поразительные результаты раскопок, произведенных в последние годы, раскрыли тайну Гейнебурга на верхнем Дунае. Другая аристократическая усадьба близ необыкновенно богатых княжеских захоронений была обнаружена на Монт-Лассуа у Шатильон-сюр-Сен. Признаки других усадеб имеются также в Вюртемберге в окрестностях Штуттгарта, Гоенасперге у Людвигсбурга с княжескими захоронениями Ремергюгель и Клайнаспергле. Богатые захоронения в области Цюриха (Альтштеттен), в которых найдено золото, допускают возможность нахождения другой подобной усадьбы где-то на Ютлиберге на юго-запад от Цюриха, к сожалению, до настоящего времени систематически не обследованном. На швейцарской территории таких центров, по-видимому, несколько, судя по драгоценным привозным предметам в курганах. Равно и в области на северо-восток от Дижона с сильной концентрацией богатых захоронений необходимо предполагать наличие подобной аристократической усадьбы, возможно, на месте замка Грай на реке Соне.

Гейнебург у Гундерсингена на левом берегу верхнего Дуная, недалеко от Зигмарингена (рис. 4—6, таб. II1А—IV) представляет собой возвышенную укрепленную усадьбу, окруженную группами курганов. Это Малый Гейнебург (Большой Гейнебург находится приблизительно в II км севернее в лесах возвышенности Рауэ Альб). Замок Гейнебург был построен на мысообразном выступе коренного берега Дуная и занимал площадь размером около 300 х150 м. Со стороны Дуная к замку примыкало предградье. Подход к главным воротам был устроен так, чтобы нападающие оказывались под прямым обстрелом со стен замка. В позднегальштаттское время замок перестраивался не менее четырех раз, обычно после пожара. Самые древние укрепления были из дерева, камня и земли. Однако одна из 1 перестроек уже свидетельствует о развитой архитектуре (Гейнебург IV). На каменном фундаменте шириною в 3 м и высотою около 60 см была построена стена около 4 м высотой из кирпича, высушенного на солнце (местами она сохранилась до высоты 2 м ); это первый случай использования кирпича в дунайской области. Из стены на одинаковом расстоянии выдавались четырехугольные бапшеобразные бастионы (пока было открыто 8); в местах, которые были более доступными и потому подвергались большей опасности, применялся не этот, а старый местный способ укреплений—стена с деревянной конструкцией (рис. 4). Камень для постройки привозился из каменоломни в Доллгофе, расположенной приблизительно в 5 км .

Кирпичные сооружения в Гейнебурге являются совершенно чуждым элементом в североальпийской области; они были сооружены по юго-восточным (средиземноморским) образцам, которые легко найти, например, на Сицилии (Джела) или в македонской области у Охрида и в замке Лариссе. По-видимому, с юга был приглашен и строитель, который построил эти сооружения в дунайской области. По в новой среде эти сооружения приобрели иное значение. Размеры плоских кирпичей из глины, перемешанной с песком и соломой, как и ширина стен, правда, говорят о южных образцах, но густое расположение бастионов па расстоянии десяти метров друг от друга нельзя объяснить фортификационными соображениями; башнеобразные бастионы использовались в замке в качестве жилья. По всей вероятности, мы встречаемся здесь с некоей манией величия, старанием сравняться с южноприморской средой, что проявляется и в других отношениях. Сюда привозились, очевидно из Массилии, амфоры с вином для торжественных пиров (в Гейнебурге были в последнее время найдены их фрагменты), греческая чернофигурная керамика, провансальские товары и другие изделия южного происхождения. Последние укрепления в Гейнебурге, относящиеся к началу латенского периода, были построены уже не по южному образцу, а опять по старому местному способу возведения укреплений. Раскопки в Гейнебурге, которыми руководят профессора Ден и Киммиг, до настоящего времени не закончены. В окрестностях Гейнебурга находится девять княжеских курганов, довольно богатых золотом; в одном из этих курганов, Гохмихеле, высотой в 13 м , по всей вероятности, как мы увидим далее, был похоронен местный властитель.

Кельтский центр Латиско, возвышенное укрепленное место на Монт-Лассуа, находится приблизительно в 6 км на северозапад от Шатильон-сюр-Сен; размеры верхней площадки на вершине — 500х120—150 м. В 1949 г . на западном склоне было открыто мощное укрепление, внутри которого находится богатый культурный слой мощностью 40—60 см; на позднегальштаттском слое здесь обнаружены более поздние слои латенской эпохи. Предварительные исследования дали пока огромное количество - сотни тысяч - обломков глиняных сосудов, в том числе сосудов, расписанных геометрическим узором изредка и со звериными мотивами), и многочисленные обломки привозных греческих чернофигурных сосудов, относящихся ко второй половине 6 века; найдено также около 200 фибул конца 6 и начала 5 веков, литаврообразные фибулы и фибулы с богато украшенной пяткой, иногда со вставками из коралла, много серег, колец и браслетов. Оружия, однако, не много, изредка встречались лишь кинжалы наконечники копий и длинные ножи. Во многом эту усадьбу можно сравнить с другими возвышенными усадьбами на Марне, в Камп-дю-Шато-а-Сален в юрской области или с могильником в Жагасесс.

Монт-Лассуа находится на перекрестке важных путей в области, богатой железом. В 1953 г . у подножья этого холма в Вике (у Шатильон-сюр-Сен в области возвышенности Кот д'0р) был раскопан очень интересный курган. В нем обнаружено захоронение княгини в возрасте около 35 лет, которое убедительно доказывает, что и женщина пользовалась в ведущем слое почетом и жила в роскоши. Под курганом, когда-то аметно выделявшемся на местности (диаметр 42 м , высота не менее 6 м ), была сооружена деревянная погребальная камера (площадь 9 м ), а в ней на кузове колесницы покоилась молодая женщина с золотой диадемой на голове (вес 480 г , рис. 7, таб. XI—XIII) и большим количеством других украшений: браслетов, ожерелий из янтаря, фибул. Богато окованные 4 колеса повозки были прислонены к восточной стене могилы. В северо-западном углу могилы стоял большой бронзовый сосуд, кратер высотою 164 см , весящий 208,6 кг . Это искусная греческая работа с полурельефным фризом на шейке, на котором чередуются пешие воины с возницами на двухколесных колесницах, запряженных четверкой. Тяжелые ручки сосуда внизу заканчиваются петлями в виде горгон с ухмыляющимися лицами (рис. 8, таб. XII). Крышка сосуда украшена посередине женской фигурой (таб. XIII).

Возможности кельтских вождей были почти неограниченными. Кратер такой работы и таких небывалых размеров не имеет пока аналогии среди находок в Европе, это своего рода уникум. В греческих мастерских такие вещи обычно делались меньших размеров, как свидетельствуют находки в Требениште у Охридского озера или в Италии и южной России. В данном случае же, очевидно, речь идет об особом заказе для кельтского князя конца 6 века, которому наряду с художественной ценностью импонировали и необычные размеры изделия. Трудности, связанные с перевозкой такой драгоценной вещи, были велики, так что, по-видимому, место сбыта и цена были известны заранее. Есть даже основания предполагать, что в Вике сосуд был доставлен греческим-мастером, так как кратер был перед перевозкой разобран на отдельные части, точно обозначенные греческими буквами, а затем собран на месте. Золотая диадема с шарикообразными концами, украшенными крылатыми конями, возможно, является изделием причерноморских мастерских, находящихся уже в скифской области, как полагал Р. Жоффруа, нашедший эту могилу, или же изделием греко-этрусской мастерской, сделанным по "варварскому" вкусу, ибо она не имеет аналогий среди изделий, изготовленных в классическом стиле. В могиле была также бронзовая столовая утварь этрусской работы: клювообразный кувшин и 2 плоских сковороды. Аттический сосуд (киликс) с изображением группы воинов в чернофигурном стиле, вероятно, изготовлен около 525 г ., другой аттический сосудик — по-видимому, незадолго до 500 г . Колесница в гробнице в Вике носит скорее культовый характер; подобные колесницы найдены в Оненгейме в Эльзасе (рис. 9) и в разных местах Франции, во Франш-Комте, в долине Соны и даже недалеко от Латиско, расположенного приблизительно в 3 км от Сен-Коломб. В кургане Ла-Гаренн (Муссло) был найден железный треножник с бронзовым котелком-миской, представляющим собой изделие опять-таки греческих мастерских. Принимая во внимание определенное время обращения указанных выше импортов и типы фибул, мы можем археологически отнести погребение княгини в кургане в Вике к началу 5 века.

Приведенные примеры хорошо освещают положение господствующего слоя. Погребения, обнаруженные в некоторых других курганах, дополняют эту картину. Достаточно привести лишь несколько примеров позднегальштатских княжеских курганов 6 и начала 5 веков. У них много общих признаков, хотя они и не одинаковы. Прежде всего обращает на себя внимание монументальность погребальных сооружений. Сооружение же больших курганов возможно лишь при совместной работе большого коллектива, так как часто материал приходилось доставлять издалека. Внутреннее устройство курганов, особенно наличие нескольких погребальных камер, свидетельствует о том, что они служили постоянной усыпальницей, в которую постепенно хоронили членов определенной семьи, мужчин, женщин, а иногда и малолетних. Общим признаком является богатый инвентарь погребений, роскошно украшенные и окованные повозки, все еще четырехколесные, детали конской сбруи, вытканные золотом ткани, художественно обработанное золото, золотые венцы и диадемы, бронзовые сосуды и другие предметы, в более ранний период по преимуществу еще местного производства; с течением времени однако увеличивается количество предметов, привезенных с юга, знать устанавливает более тесные связи с культурной средиземноморской областью.

В 6 веке с востока в Карпатскую котловину вплоть до Словакии проникает скифское влияние (могильник в Хотине у Комарно в Словакии и др.), и тем самым создается скифский барьер по реке Тисе и вдоль современной словацко-венгерской границы. На скифских могильниках обычны конские захоронения, которые, например, встречаются и в бассейне Тисы (могильник Сентеш-Векерцуг в Венгрии). В кельтской среде, где на этом этапе развития роскошно убранный конь был нужен для увеличения пышности, в княжеские захоронения кони обычно не помещались. Лишь изредка мы встречаемся с такими случаями (Симмринген) или с находками лошадиных черепов в могиле (Гундерсинген), но и тут, по-видимому, играли роль особые мотивы индивидуального характера, так как захоронение лошадей не являлось частью сложного кельтского ритуала, складывавшегося к этому времени. Однако обычай той эпохи требовал помещения в могилу богатой конской сбруи.

Особенно много художественно обработанного золота мы находим в южногерманской области, в Бургундии и части Швейцарии. По всей вероятности, это местные изделия, так как здесь золото добывалось уже с начала позднебронзового века (ступень А—В), главным образом из рейнского песка в верхнерейнской низменности, куда его приносили воды реки Аары с территории между Берном и Люцерном. В позднегальштаттское время, как уже ранее отметил О. Парет, из золота изготовлялись украшения, главным образом для женщин. У девушки, погребенной в деревянном срубе в Зирнау(Вюртемберг), были на руках золотые браслеты, а 18 золотых колечек, по всей вероятности для украшения волос, лежали под черепом. В кургане в Каппеле в прирейнской области было найдено ожерелье из золотого листа весом в 160 г , золотой браслет и другие украшения; в кургане в Инс у Берна — золотые бусы, а в ГунцвильАдисвиль — 4 ожерелья из золотых трубок и колец. В этот период особенно заметна в этой части кельтского мира концентрация золота; в более восточных районах, в том числе и в Чехии, золотые предметы, правда, кое-где попадаются, но это скорее исключение, чем правило.

Вернемся однако к местам вечного сна тогдашних властителей кельтского мира, так как это поможет нам лучше понять значение археологически установленных фактов.

Курган Гохмихеле у Гундерсингена, расположенный по соседству с замком Гейнебург, до сих пор поражает своими размерами и высотой. В 1937—1939 гг. он был раскопан. В главной погребальной камере кургана площадью почти 20 м (563х348х591х350 см), на обложенных деревом стенах висела сложенная в складки ткань. Погребение было когда-то основательно разграблено, но все же в нем сохранились остатки повозки, первоначально также прикрытой тканью, золотые полосы и пластины, украшения пояса и некоторые другие вещи. Здесь покоилась женщина с ожерельем из янтарных и стеклянных бус; сохранился пучок ее волос, коса, сплетенная из трех прядей. Ткани с диагональным узором, остатки которых сохранились в могиле, даже с нынешней точки зрения были высокока

чественными. В соседней не ограбленной камере (242хЗОбх350х296 см) находилось два покойника — мужчина и женщина. Мужчина лежал на бычьей шкуре. Около него были железный наконечник стрелы и диадема. На скелете женщины находились змеевидная застежка и большое, длиною около трех метров, ожерелье из нескольких сотен янтарных и стеклянных бус. Недалеко от этой камеры находилось захоронение мужчины с копьем и бронзовым поясом.

В Апремон (Верхняя Сона, Франция) в кургане диаметром в 70 м и высотою на менее 4 м также находилась четырехколесная повозка, обернутая тканью; в кургане была найдена чеканная золотая диадема ( 232 г ), золотые фибулы и золотой сосуд. Вообще ткани — обычное явление в этих позднегалынтаттских богатых могилах. В Гисгюбель—Гундерсингене 1 в деревянном срубе были обнаружены три захоронения, две женщины, а между ними пожилой мужчина. На одной из женщин была одежда с вытканной золотом каймой. В Таннгейме в Верхней Швабии (IV курган) повозка была прикрыта тканью крестообразного плетения со ступенчатым узором.

Размеры некоторых курганов поистине огромны. Первоначальный диаметр кургана в Бухгейме —120 м, в Каппеле на Рейне —74 м, в Гюгелыпейме у Рассштатта —70 м, а сохранившаяся высота 5 м . В Виллингене в области Шварцвальда соорудили курган на высоте 771 м над уровнем моря диаметром в 118 ми высотою 8 м ; просторная погребальная камера этого кургана площадью свыше 36 м представляла собою сруб из дубовых бревен толщиною 20—35 см, деревом же был выложен и ее пол. Курган ко времени его раскопок ( 1890 г .) был уже разграблен, в нем сохранились лишь остатки повозки. Равно и в Винтерлингене курган был расположен на значительной высоте над уровнем моря ( 820 м ). Нередко в этих курганах отдельные части инвентаря разложены на полосах березовой коры, а иногда еще и прикрыты такими же полосами сверху (Сант-Андре-бей-Эттинг, Пуллах).

Еще один памятник заслуживает особого внимания. Мы имеем в виду княжеский курган высотою 6 м в Пфлугфельдене (Ремергюгель), раскопанный еще в 19 веке. В деревянной погребальной камере этого кургана (3,5 х3,5 м) был похоронен мужчина в пышном одеянии, с золотой диадемой и железным кинжалом в бронзовых ножнах с инкрустированной янтарем рукоятью. В могиле находились также бронзовые сосуды, четырехколесная повозка, на которой, по всей вероятности, умершего перевезли из усадьбы (ступицы колес были украшены чеканной бронзой) и богатая конская сбруя. Приблизительно в 3 м севернее от этого погребения находилось другое захоронение, также с предметами из золота и янтаря. Над всем этим был сооружен курган из тяжелых каменных глыб, привезенных из окрестностей. В кургане более позднего времени в Клайнаспергле в той же области, о котором мы еще будем упоминать, в деревянной погребальной камере лежала женщина в одежде, украшенной золотом, с серебряной цепочкой, бронзовыми сосудами, этрусским клювообразным кувшином и другими привозными предметами. Согласно требованиям варварского вкуса прекрасная античная миска из этого погребения была обтянута сверху ажурной золотой бляхой. Это захоронение женщины было по существу второстепенным, главная же погребальная камера .находившаяся в центре кургана (5 х 4 м ), была ограблена еще в древности.

Для читателя, конечно, ясно, что кельтская история в 6 и 5 веках является по существу историей лишь одного слоя, слоя господствующего, имевшего огромные возможности. Результаты археологических исследований обрисовывают его профиль совершенно четко и убедительно, обнажая суровую действительность; простой народ служил лишь основой могущества этого слоя, не имея никакой выгоды от роста его жизненного уровня. Изоляция верхушки становилась все заметнее. Если в собственно гальштаттское время (ступень С) в захоронениях представителей знати находится большое количество керамики, являющейся также обычным инвентарем в могилах простых людей, то в позднегальштаттское время (ступень D) местная керамика теряет свое место в захоронениях знати и вождей и вытесняется характерными изделиями местных художественных мастерских, а позже и драгоценными привозными предметами из южных областей, довершающими роскошь, которой окружал себя высший слой. В замках знати появляются золотые ложечки и ситечка (Гейнебург), бронзовые столовые сервизы, а затем все чаще драгоценные украшения. В поселениях простого народа остались только местная керамика и простые бронзовые украшения, в лучшем случае бронзовые литаврообразные фибулы, простые бронзовые шейные гривны, а из привозных предметов стеклянные или янтарные бусы.

Среди династий, погребавших покойников на повозках (мы позволим себе употребить это выражение), складывались традиции героической глорификации, основой которых служили сначала успехи на поле брани, а позже все большая роскошь пиршественных чертогов, для которых южные области поставляли инвентарь и достаточное количество вина. Мы еще увидим, что этот процесс в 6 веке становится более интенсивным и что от поколения к поколению неустанно изощряется вкус, который вначале нес еще варварские черты, так что упор делался в первую очередь на внешний эффект; позже, особенно в период возникновения раннелатенского художественного стиля, уже более ценилась и художественная сторона. Но могли ли различия между обоими слоями увеличиваться до бесконечности ? В определенное время настал перелом, который был неизбежен.

Опорой господствующего строя были не только наиболее плодородные равнинные земли, но и холмистые возвышенные области, которые до настоящего времени остаются по преимуществу скотоводческими. Необычное средоточие позднегальштаттских княжеских захоронений в верхнем течении Дуная, на Рейне от Базеля до Неккара, в Бургундии или в области возвышенности Кот д'0р наблюдается лишь до начала 5 века. Несмотря на то, что в течение известного периода высший слой, по-видимому, жил сравнительно спокойно, время от времени над ним сгущались тучи. О том, что происходило в 5 веке в этой северо-западной приальпийской области, мы пока можем только догадываться. Результаты археологических исследований однако показывают, что в 5 веке, когда кельты готовились к набегам на другие области Европы и когда они отчасти уже осуществляли эти набеги, средоточие княжеских усадеб и богатых захоронений заметно передвинулось на северо-запад, к среднему течению Рейна и к рекам Мозель и Сара. Прежние центры в верхнем Подунавье явно приходили в упадок. Самым южным звеном этой непрерывной цепи является уже упомянутое княжеское захоронение в кургане в Клайнаспергле в штуттгартской области. Далее к югу до самой Швейцарии пока не обнаружено более поздних княжеских захоронений, относимых нами к раннелатенскому времени; прежние центры могущества в самом верхнем течении Дуная теряют свое значение. В самом средоточии богатых захоронений развитие приобретает другой характер; курганы постепенно исчезают, затем появляются бескурганные, грунтовые могильники, на которых в погребениях мужчин уже имеется оружие. Раньше эту перемену часто объясняли передвижением населения. Еще П. Рейнеке считал, что в это время в южную Германию с запада проникли кельты. В настоящее время мы все больше убеждаемся в том, что причины перемен кроются внутри, что речь идет о тех же племенах II той же среде. Новый погребальный обряд все чаще применяется с 4 века, и мы видим уже хорошо вооруженное общество, а не отдельных его представителей, как это имело место ранее. Исчезает конская сбруя, появляется железный меч и копье. Всиду того, что такие могильники позднее встречаются и в более плодородных областях, некоторые исследователи высказывали предположения об эмансипации земледельцев, а Карштедт говорит даже о восстании земледельческого населения против господствующей знати, об освободительном процессе.

Нам однако кажется, что при объяснении этого явления следует учитывать и другие обстоятельства. Вся указанная выше территория позднегальштаттских княжеских захоронений становится в 5 веке главным плацдармом исторической кельтской экспансии; отсюда вооруженные отряды во главе со своими военачальниками отправлялись не только в соседние страны, но и в отдаленные области и даже в южные центры того времени, которые поставляли тогда кельтской знати предметы роскоши. Еще раньше появляются признаки того, что густота населения на этой территории сильно возросла. Едва ли мы будем сомневаться в том, что при существовавшей общественной структуре были неизбежными внутреннее напряжение и волнения. Впрочем и сам по себе Гейнебург с его перестройками, главным образом после пожаров, может служить доказательством этих волнений, при которых, вероятно, имели место и нападения одного племени на другое. В период экспансии и колонизации именно недовольные отправлялись в новые области, предполагая, что там они улучшат свое экономическое и общественное положение. Такие недовольные могли быть не только в широких массах, но и среди господствующих родов. Тем самым напрашивается вывод, что при возрастающем кризисе не оставалось ничего другого, как хорошо вооружить большинство мужского населения и отправить его в грабительские набеги в другие районы Европы, чтобы удовлетворить требования широких масс. Нам известно по археологическим данным, что во главе этих вооруженных отрядов и дружин стояли вожди, снаряжение которых свидетельствует об их связи с княжескими усадьбами, а в легенде, приводимой Ливием, говорится о Белловесе и Сиговеcе, племянниках короля битуригов Амбигата, которые во главе вооруженных отрядов отправились из перенаселенной страны на поиски новых мест для поселения (согласно предсказаниям, Сиговесу в качестве новой родины предназначалась область Герцинского леса, а Белловесу —Италия); на этом основании можно действительно предполагать, что вооруженные отряды возглавили некоторые представители господствующих родов, которые в своей среде не находили полного удовлетворения своим требованиям и притязаниям. Очевидно в результате этого прежние районы, являвшиеся опорой знати, сильно обезлюдели, а оставшиеся на прежних местах властители вместе с подвластным им населением перемещали центры своего господства далее на северо-запад по направлению к среднему течению Рейна, к Мозелю, к подножью хребта Гунсрюк, короче говоря, в ту область, которую мы обычно называем гунсрюко-пфальцской. Там их усадьбы продолжают существовать в полном великолепии еще в течение 5 и даже начала 4 веков до н. э. Внутреннее положение в среднерейнских областях почти не изменилось. В погребальном ритуале сохранились установившиеся обычаи, только вместо четырехколесных повозок появляются и более легкие военные двухколесные колесницы. В усадьбах знати роскошь не уменьшалась, а скорее росла, достигая кульминации, так как именно в эти среднерейнские усадьбы потом привозились с юга этрусские и греческие изделия. Вместо чернофигурной керамики появляются более модныее краснофигурные изделия второй половины 5 века. Концентрация княжеских захоронений, как об этом свидетельствуют новые находки, в раннелатенское время все возрастала. Только в Саарской области известно не менее 8 богатых захоронений: в Бессерингене, Вайскирхенс (2 захоронения), Шварценбахе (2 захоронения), Телей, Реммсвейлереи Фрайсене. Все они находятся в северной части области, у южного подножья хребта Гунсрюк и в холмистой области при реках Сааре и Мозеле. Эти большие курганы были исследованы главным образом в 19 веке, к сожалению без достаточного знания дела, некоторые сделанные там находки, особенно золотые украшения, все-таки сохранились. В двух курганах в Шварценбахе, юго-восточнее от мощных укреплений в Отценхаузене, открытых в 1849 г ., были найдены два бронзовых клювовидных кувшина с фигуральными ручками, бронзовая амфора, ручки которой украшены фигурами силенов, мискообразный сосуд с золотой прорезной покрышкой и множество золотых украшений, некоторые с маскообразными мотивами (рис. 22). В княжеском кургане в Дюркгейме (Рейнский Пфальц), в котором была похоронена женщина, были найдены золотая шейная гривна, два золотых браслета с масками, обломки золотых бляшек от пояса и бронзовая столовая утварь (клювовидный кувшин, треножник, ведро-стамнос). В Роденбахе у Кайзерлаутерна в большом кургане находились богатые захоронения мужчины и женщин; кроме остатков четырехколесной повозки, вооружения и частей конской сбруи, там было найдено 5 бронзовых сосудов (в том числе клювовидный кувшин), греческий расписной кубок и золотые украшения, в первую очередь золотой браслет и кольцо, украшенные масками, звериными мотивами и пальметками.

В 1954 г . к уже известным захоронениям прибавились еще два 1 кургана в Рейгейме на южной границе Саарской области в направлении к Лотарингии. В одном из них в дубовом срубе (346 х 270 см ) покоилась княгиня с золотой шейной гривной (торквес), заканчивающейся на обоих концах человеческими и львиными головами. В погребении, кроме того, были золотые нагрудные украшения, золотые браслеты и кольцо, бронзовая маскообразная фибула, бронзовое зеркало с антропоморфной ручкой и целый ряд других драгоценностей и украшений. Около покойницы находился также уникальный бронзовый позолоченный кувшин с носиком, украшенным тонким рисунком, и две бронзовые тарелки, также являющиеся частью столового сервиза.

Как уже было указано, самым южным княжеским захоронением этого периода, которое представляет собою связующее звено с бывшим средоточием княжеских захоронений в приальпийской области, является расположенный среди плодородных полей курган в Клайнаспергле. Известное парное погребение в кургане у Вальдальгесхейме (Гунерюк) по сохранившейся части своего инвентаря относится к древнейшим. В этом кургане были похоронены мужчина и женщина, но, к сожалению, из вещей, сопровождавших их, сохранился лишь набор бронзовых сосудов и золотые украшения (таб. XIV).

Связи княжеских усадеб с южной средой и возникновение раннелатенского художественного стиля

В 5 веке в кельтском обществе рождалось замечательное декоративное искусство, покровителями которого были в первую очередь те вожди, с богатыми захоронениями которых мы познакомились на среднем Рейне и которые несколько позже появляются и в Шампани. Новое искусство возникло в господствующей среде, для которой были доступны художественные ценности образованного южного мира. Еще в то время, когда основной центр находился на верхнедунайско-верхнерейнско- восточнофранцузской территории, торговые и культурные связи с югом приобрели необыкновенную интенсивность. Предпосылки для этого были созданы на обеих сторонах ростом могущества и повышающимися требованиями позднегальштаттской знати и новой обстановкой в средиземноморской сфере. Около 600 г . на южнофранцузском побережье была основана Массилия (нынешний Марсель), быстро приобр евшая важное торговое значение. Через этот город шли в его окрестности, а затем и в более отдаленные области вплоть до верхнего Подунавья в огромном количестве импортные, в первую очередь греческие изделия, что приближало культурную греческую среду к варварскому миру. Теперь уже не может быть сомнений в том, что торговый путь Массилия — долина Роны — Бургундские ворота приобрел большую важность, так как по нему шли малоазиатские, родосские, греческие и местные провансальские изделия, которые попали даже в Гейнебург. Правда, еще в 6 веке оживились и проходы через альпийские перевалы, а на юго-восточной стороне Альп образовался в качестве связующего звена с северной Италией производственный центр, опирающийся на богатство области, в первую очередь на богатые месторождения железной руды; его владетелей мы находим в могилах в бронзовой броне, в шлемах, поножах и бронзовых чеканных рукавицах (Клейн-Клейн). Возросло и значение атестинско-адриатической области в северной Италии, где позже даже основывались греческие торговые колонии по течению реки По (Спина, Адрия) со складами греческих изделий, в том числе керамических, достигших расцвета в 5 веке. Caput Adriae (голова Адрии) приобрела важное значение и для части Средней Европы. На итальянской стороне Альп у озер в окрестностях Беллинцоны возникли опорные торговые пункты; товары шли через Альпы вплоть до Швейцарии и к Рейну.

Таким образом, открылись огромные возможности, особенно для западногальштаттского округа среднеевропейской зоны, и эти возможности использовались им полностью еще в 6 веке. Сюда привозились изделия греческих мастерских родосско-милетского типа, а позже и их итальянские подражания. Они изредка встречаются в могилах с повозками уже в позднегальштаттской среде верхнедунайско-восточнофранцузской области (Вильсинген в области Зигмарингена, Каппель-ам-Рейн, Агнель Пертуис в долине Дуране, в области Воклюз, на юге Франции у Массилии, Вьенна). Это главным образом бронзовые кувшины родосского типа середины 6 века или несколько более раннего периода с тремя закругленными носиками, которые в отличие от более поздних этрусских кувшинов имеют более низкое и выпуклое туловище, а основание ручки (attache) украшено растительными узорами, отголосками геометрических мотивов. Такие изделия встречаются и в других районах Средиземноморья, а их находки в Европе позволяют сделать заключение, что они попадали в верховья Дуная и прирейнские области главным образом через Массилию.

Но не только эти отдельные изделия родосской торевтики попадали тогда в североальпийские области. В 1851 г . в Грехвиль-Мейкирхе в кантоне Берн в Швейцарии в кургане, кроме остатков повозки, фибул (змеевидная фибула) и керамики, была обнаружена большая бронзовая ваза (гидрия), также греческой работы первой половины 6 века. Особенно пышно украшена ее шейка. Ручки вазы сделаны в виде крылатой повелительницы животных (так наз. персидская Артемида), окруженной четырьмя сидящими львами и увенчанной орлом и змеями; в руке она держит зайца, по-видимому, символ плодородия (таб. V—VI). Это редкостный образец торевтической работы.

По всей вероятности, через Массилию была доставлена и другая жемчужина торевтики, уже упомянутый бронзовый кратер, найденный в могиле княгини в Вике. К этим изделиям следует также прибавить треножник с грифами из Ла-Гаренн (рис. 3).

В позднегальштаттской области была очень распространена аттическая чернофигурная керамика, также ввозимая главным образом через Массилию. Она встречается по всему Провансу вплоть до Лангедока, а в последнее время была обнаружена и на городище Мальпас у Сойона, к югу от Баланса. Ввиду того, что мы встречаемся с ней также в области Болоньи и на Адрии, не исключено, что по крайней мере часть ее шла даже через альпийские перевалы. Большая часть чернофигурной керамики относится к периоду, который называют гальштаттской ступенью D 2, то-есть к концу 6 века и примерно к 500 г . Нельзя однако не указать, что, по-видимому, и здесь имело место изготовление товаров на заказ, так как в месте их производства уже получила распространение краснофигурная керамика, и что импортеры старались удовлетворить желания заказчиков; обломок такого сосуда из Гейнебурга относится к крупнейшим образцам подобного вида. Чернофигурную миску из могилы в Клайнаспергле местный ювелир снабдил золотой оболочкой. Подобные привозные изделия, по-видимому, были долго в ходу.

Из областей к югу от Массилии импортировались также другие виды керамики, более простой, серой, украшенной волнистыми линиями, которую называют малоазиатской; это были обычные предметы обихода, которые находят на селищах, но не в могилах, например, в Камп-де-Шато у Салена в слое с двулитаврообразной фибулой и фибулой с украшенной пяткой, следовательно, периода начала 5 века. Из Массилии в Гейнебург привозили глиняные винные амфоры (их находят там в самом позднем, уже раннелатенском слое), которые изредка оказываются и в богатых захоронениях (Мереей, Мантош). По всей вероятности некоторые изделия этого типа привозились из самой Греции, другие же делались непосредственно в массильских мастерских (amphores micassees, согласно Ф. Бенуа; к ним относится также гейнебургская находка). Перевозка осуществлялась на мулах — в Гейнебурге был найден также зуб осла, первый в гальштаттской среде севернее от Альп.

Массильская торговля находилась еще в полном расцвете, когда в заальпийской области в начале 5 века начинает более интенсивно развиваться этрусская торговля. Политические и экономико-торговые условия на Средиземном море в 6 веке существенно менялись. Этрусское могущество опиралось на городские центры на побережье современной Тосканы, где начала развиваться художественная ювелирная (тонкой работы изделия, украшенные зернью) и торевтическая индустрия, в особенности изготовление бронзовых сосудов (Вульчи), которыми позже прославились некоторые города. Богатство этрусской среды опиралось на развитые торговые связи. Этрусски еще в 6 веке обладали преимуществом на море и распространяли свои товары по всему доступному им миру от черноморских областей до самых берегов Испании. В Среднюю Европу их изделия в то время попадали лишь изредка и случайно, в большийстве случаев через культурные области северной Италии (бронзовая миска и пиксис из могилы в Кастенвальде у Кольмара, золотая бусина из Инс и золотая подвеска с зернью из Егенсторфа в бернской области, изредка встречается и этрусский треножник того типа, который в Италии обычно сопровождается чернофигурной керамикой). Главные этрусские рынки сбыта в конце 6 века находились в Средиземноморье. Но на рубеже 5 века Этрурия теряет свои рынки сбыта в южнорусской области, в Греции, Малой Азии и на побережье Северной Африки. Опасным торговым конкурентом этрусков становится Карфаген, а затем и молодая Римская республика. В начале 5 века тиран Анаксилай закрыл для этрусков Мессинский пролив между Сицилией и южной Италией, а после разгрома в Гимере и Киме (Кумы) в 474 г . Этрурия была полностью изолирована. Ввиду того, что в то же время оживляется колонизаторская деятельность Массилии на побережье южной Франции и Испании, этрусская торговля ищет новые рынки, доступные ныне лишь на севере за Альпами. Незадолго до 500 г . этруски овладели болонской областью в северной Италии (период Чертоза, продолжавшийся до вторжения кельтов) и почти одновременно их торговля проникает через альпийские перевалы на северо-запад и север. Тем самым необыкновенно возросло значение территории у североитальянских озер, как место опорных и перевалочных пунктов (тессинская область в долине реки Тичино, окрестности Беллинцоны). Там появляются, кроме других предметов, бронзовые клювовидные кувшины, а позже и сделанные по их образцу глиняные.

Производство этрусских клювовидных кувшинов началось в Италии еще в конце 6 века и продолжалось довольно долго, возможно, целых сто лет. Вывозились не только обычные, но и сделанные на заказ (как показал Р. Фрей) изделия более крупных размеров. Главным поставщиком были мастерские в Вульчи. Клювовидные кувшины и остальные привозимые вместе с ними наборы металлических сосудов вскоре стали, по всей вероятности, по этрусскому примеру, деталью погребального инвентаря, но это не означает, что каждый клювовидный кувшин клался в могилу вскоре после его получения.

Некоторые из них находились долго в обращении, и кельтские художники дополнительно украшали их гравировкой, например, клювовидный кувшин из Безансона. Шейка чешского кувшина из Хлума у Збирога (таб. JX), явно более позднего изделия и далеко не лучшего качества, также неумело украшена.

Первые поставки этрусских клювовидных кувшинов застали еще на территории к северу и северо-западу от Альп позднегальштаттскую среду около 500 г . и начала 5 века. Эти кувшины встречаются в захоронениях, в которых часть инвентаря еще носит гальштаттский характер, например, в могиле княгини в Вике или в могилах в Мереей и Гаттене. Черепки глиняных кувшинов, сделанных по образцу кувшинов клювовидных, найденные в Гейнебурге, свидетельствуют о том, что оригиналы были известны и пользовались популярностью и в верхнем Подунавье. Главный путь этих привозных изделий шел однако несколько позже далее на север в княжескую среднерейнскую среду; самые северные находки были обнаружены в Бельгии.

Клювовидные кувшины, которые так часто являются частью инвентаря среднерейнских богатых захоронений, поставлялись не отдельно, а с целыми наборами бронзовой посуды для пиршеств, с треножниками, ведрами и другими сосудами для смешивания вина. Одновременно привозилось и вино, по всей вероятности, в большом количестве. Это подтверждается помимо прочего и химическими анализами осадков на стенках сосудов, а один из лучших знатоков этих кувшинов, П. Якобсталь, даже полагал, что бронзовые сосуды были лишь дополнительным приложением к регулярным поставкам вина, а не предметом импорта.

Эти этрусские изделия попали и в Чехию и при этом, как кажется, более прямым путем через Альпы и зальцбургско-гальштаттскую область. К первоклассным этрусским изделиям относится клювовидный кувшин из кургана в Градиште у Писека (южная Чехия), найденный вместе с двумя бронзовыми мисками и золотыми ладьеобразными серьгами; остальные находки, в том числе золотые браслеты, не сохранились. В Градиште также несомненно была княжеская могила. Находка относится к группе клювовидных кувшинов с фигуральными украшениями. Литое основание ручки (attache) сделано в виде четырехкрылой сирены с человеческими руками и птичьим телом (таб. IX—X). Верхний конец ручки, охватывающий край горла кувшина, сделан в виде двух лежащих львов, а в углах носика исполнены в рельефе еще две фигурки животных, очевидно тоже львов. Край носика украшен тремя рядами мелких выступов — "жемчужин". На шейке великолепная гравировна с мотивами цветов и розеток. Кувшин является этрусским изделием 5 века.

Второй клювовидный кувшин, ручка которого не сохранилась, найден в Хлуме у Збирога (таб. IX). Это уже второсортное изделие с неумело украшенной шейкой. В окрестностях Писека найдена ручка с листообразным концом еще от одного клювовидного кувшина. Ручки от подобных кувшинов найдены также в Чинове у Жатца и в Модржанах у Праги. Ввиду того, что сохранился найденный в кургане в Гостоуне в окрестностях Домажлиц бронзовый сосуд (ситула), ручка которого уже украшена мотивами "рыбьего пузыря", встречающимися как окаймление масок и на бронзовом фаларе, найденном в Горжовичках у г. Подборжаны (таб, VIII), представляется вероятным, что кельтская среда в части Чехии была подобной среде в области среднего течения Рейна. Она не достигла, правда, такого же уровня, но все же была настолько известной, что даже сюда попали драгоценные предметы, привезенные с юга. Находки клювовидных кувшинов на австрийской территории указывают направление импорта на север, а глиняные подделки клювовидных кувшинов из галыптаттско-зальцбургской области говорят о том, что их влияние не было лишь временным.

Таким образом, в 5 веке намечаются два центра, где более всего концентрируются богатые захоронения с иностранными привозными изделиями; главный центр по среднему течению Рейна, а затем в Шампани, и окраинный чешский или скорее чешско-австрийский центр, как самый восточный рубеж кельтского мира того времени, подвергавшийся отчасти и другим культурным веяниям.

В западный центр, кроме бронзовых изделий, ввозилось множество других товаров, особенно начиная со второй четверти 5 века: греческая краснофигурная керамика, а затем и различные изделия из южной Италии, позднекоринфские товары и т.п. В Чехию эти изделия не попадали.

При рассмотрении общего положения возникает весьма серьезный вопрос — что же давали или могли дать потребители к северу от Альп в обмен за эти ввозимые с юга изделия ? Можно допустить, что на западе это могло быть золото, которого там, должно быть, было достаточно, так как оно являлось обычным материалом, обрабатываемым в местных художественных мастерских. По мнению большинства исследователей главным эквивалентом были люди, рабы, затем сельскохозяйственные продукты, скот и кожи. Перевозкой товаров через альпийские перевалы, по-видимому, занималось под наблюдением торговцев местное население Альп.

Изложенная обстановка, восстановленная главным образом на основании археологических находок, делает для нас совершенно понятными древнейшие упоминания о кельтах, относящиеся к 5 веку. Гекатей Милетский говорит о стране Кельтике по соседству с Лигурией, а греческий историк Геродот из Галикарнаса уже осведомлен о том, что истоки реки Дуная находятся в стране кельтов. Контакт высшего кельтского слоя с южной средой послужил достаточной основой для того, чтобы торговцы распространяли сведения о кельтах и их стране и в самых отдаленных областях тогдашнего мира.

В среде, где был высокий уровень жизни и постоянно повышались требования кельтской знати, во второй половине 5 века и первой половине 4 века зарождалось собственное кельтское искусство, которое и было первым вкладом "варваров" в общеевропейскую культуру и с развитием которого с самой ранней фазы и до его завершения мы подробно познакомимся в одной из следующих глав. Кельтские художники создавали и доводили до совершенства своеобразный художественный стиль именно в то время, когда вооруженные орды кельтов хлынули в Италию и другие части Европы.