Егоров В. Историческая география Золотой Орды в XIII-XIV вв.

ОГЛАВЛЕНИЕ

Глава первая.
Источники и историография

Изучение Золотой Орды является одной из традиционных тем русской и советской исторической науки. Интерес к ее истории связан с решением целого ряда конкретных проблем, касающихся не только путей развития самого кочевнического общества, но также и его взаимодействия с окружавшими оседлыми народами. На протяжении длительного времени Золотая Орда играла особую, крайне реакционную роль в политическом, общественном и культурном развитии разнообразного и многочисленного населения обширного историко-географического региона. В конкретно сложившейся исторической ситуации XIII—XIV вв. особую и наиболее длительную тяжесть монгольского гнета испытали на себе русские земли. Однако в историографическом разрезе оценка влияния проводимой золотоордынскими ханами политики рассматривалась далеко не однозначно. В трудах отдельных крупных представителей дореволюционной науки Золотой Орде, в частности, приписывалась роль фактора, ускорившего консолидацию русских земель и содействовавшего становлению государственности. Некоторые ученые недооценивали всю тяжесть монгольского гнета и глубину его влияния на торможение объективных исторических процессов, происходивших в русских княжествах. Несостоятельность подобных утверждений была показана в целом ряде исследований советских историков. Несмотря на это, в отдельных работах до последнего времени встречаются суждения, трактующие какие-то положительные аспекты наличия монгольского государства в Европе и его влияния на Русь. В качестве примера можно привести мнение Л.Н. Гумилева о том, что Золотая Орда служила Руси прикрытием от нападений с востока,* причем в результате этого «Русь успела окрепнуть и усилиться».1) Такое утверждение основано на явном историко-географическом заблуждении, так как с востока на Русь никто и не пытался нападать: все территории, вплоть до океанского побережья, были подвластны монголам. Зато сами они на протяжении XIII—XIV вв. неоднократно вторгались в русские пределы, а отнюдь не являлись преградой этому.

К настоящему времени исторической наукой достигнуты заметные успехи в изучении Золотой Орды. Причем нужно отметить, что последние работы в этой области носят не общий [5] характер, а ставят своей задачей исследование каких-то определенных, частных аспектов существования этого государства. Успешному их решению во многом способствует и обширный археологический материал, полученный в результате многолетних исследований золотоордынских городов Поволжья под руководством Г. А. Федорова-Давыдова.2) Новейшие археологические исследования, данные нумизматики и средневековой картографии в соединении с широко известными письменными источниками сделали возможным в настоящее время рассмотрение широкого круга историко-географических вопросов, связанных с существованием золотоордынского государства. Важность постановки такой темы в первую очередь диктуется недостаточной изученностью различных аспектов внутригосударственной географии Золотой Орды. Территория ее до настоящего момента по большей части определяется лишь в общих чертах, на основании суммарных сообщений письменных источников. Границы государства на значительном протяжении остаются неясными и изображаются на картах весьма приблизительно. Спорный характер носит и принадлежность некоторых районов золотоордынскому государству, а также возможные изменения рубежей в разные периоды его существования. Особую проблему составляют локализация и уточнение числа золотоордынских городов и тесно связанных с ними караванных торговых путей. Понимание многих специфических черт этого своеобразного государства невозможно и без рассмотрения его административно-политической структуры. Выяснение последней позволяет глубже понять различные социальные процессы и уяснить истоки бурных феодальных междоусобиц. Наконец, историко-географическое исследование с достаточной полнотой может раскрыть паразитический характер этого государства и традиционно агрессивную направленность его внешней политики. Необходимость специального исследования перечисленного круга вопросов наиболее отчетливо проступает при анализе различных современных картографических материалов, отображающих территорию Золотой Орды. Отличительной чертой их является крайняя неразработанность деталей и схематизм графических данных общего характера. Между тем накопленные к настоящему времени источники позволяют с успехом восполнить многие лакуны в исторической географии Золотой Орды. С другой стороны, историко-географическая проблематика Золотой Орды тесно переплетается с жизнью соседних государств и народов. В первую очередь это относится к русским княжествам, имевшим наиболее протяженную границу с владениями монголов. По возможности наиболее полная разработка вопроса о порубежных владениях, выявление их внутренней специфики и территориальных изменений, а также прослеживание здесь конкретной пограничной полосы во многом могут дополнить картину организации монгольского властвования на Руси. Появившаяся во второй половине XIV в. тенденция к [6]сокращению государственной территории Золотой Орды не только позволяет раскрыть ее внутреннее ослабление, но и, безусловно, свидетельствует об общем усилении борьбы против монгольского ига. Наиболее показательный пример в этом отношении представляет образование Молдавского княжества, территория которого окончательно оформилась в процессе прямой вооруженной борьбы с Золотой Ордой.

Многогранность аспектов, связанных с исторической географией Золотой Орды, подчеркивает важность решения этой научной проблемы для дальнейших исследований общеисторического характера. До настоящего времени эта тема не ставилась в качестве самостоятельного исследования, хотя отдельные узкоконкретные вопросы ее разбирались в специальных статьях и монографических работах. В значительной мере это можно отнести на счет определенных трудностей, связанных с малочисленностью данных и недостаточной археологической исследованностью различных частей золотоордынского государства. Последнее особенно важно (ввиду отрывочности письменных сообщений) не только для датировок, но и при определении принадлежности того или иного района к территории Золотой Орды и уточнения ее границ. Именно в связи с этим А. Ю. Якубовский подчеркивал особую трудность установления точных границ Улуса Джучи.3) Несколько позднее М. Г. Сафаргалиев пришел к выводу, что «на основании имеющихся материалов XIV в. территорию Золотой Орды для этого периода можно определить лишь суммарно».4) По отношению к отдельным районам государства это замечание остается справедливым и по сегодняшний день. Какие-то коррективы здесь могут быть внесены в дальнейшем лишь в связи с проведением более углубленных археологических исследований.

Знакомство с письменными источниками по исторической географии Золотой Орды в первую очередь показывает, что содержащиеся в них данные обычно носят отрывочный характер, откуда вытекает и большая разбросанность их по различным сочинениям и летописным сборникам. Все они, как правило, касаются различных сторон политической истории государства и его взаимоотношений с другими странами. Это во многом определяет случайность приводимых в них географических сведений; в лучшем случае они преподносятся в качестве обобщений, подчеркивающих обширность государства или отдельных его частей. Так как собственно золотоордынских письменных источников не сохранилось (исключение составляют несколько ханских ярлыков), то особую важность приобретают сообщения арабских и персидских авторов. Большинство их было собрано и издано в прошлом веке востоковедом В. Г. Тизенгаузеном. Первая часть подготовленного им «Сборника материалов, относящихся к истории Золотой Орды» вышла в свет в 1884 г. и до настоящего времени является важнейшим пособием при изучении различных сторон жизни этого государства. В [7] издании объединены отрывки из средневековых арабских хроник и записки путешественников, охватывающие период всего существования Золотой Орды. При всей общеисторической важности этих материалов нужно отметить все же скудность приводимых в них географических данных, которые к тому же нередко переписывались более поздними хронистами из трудов предшественников. Узость круга историко-географических сведений в значительной мере зависела и от того, что подавляющее большинство арабских авторов никогда не посещали владений Джучидов и получали информацию со слов дипломатов и купцов. Естественно, что в отдельных случаях она носила искаженный или даже совсем неверный характер. Это хорошо прослеживается чаще всего в отношении конкретных дат правления золотоордынских ханов и отдельных событий внутренней истории. В географическом отношении наибольший интерес представляют общие описания территории государства, включающие перечисления различных районов и городов. Несмотря на суммарный характер подобных сведений, они позволяют обрисовать в довольно полном виде если не границы, то внутренние области, дающие общий контур джучидских владений. При этом определенное число более мелких деталей можно выявить и дополнить, привлекая источники другого характера, например, археологические. Описания Золотой Орды арабскими авторами чаще всего содержат рассказы о кочевом образе жизни ее населения, а количество упоминаемых городов обычно ограничивается крупнейшими из них, как правило располагавшимися на главных путях караванной торговли. Важные сведения об административно-политическом устройстве государства можно почерпнуть из руководств по дипломатической переписке, где перечислены чиновники различных рангов, а также наиболее влиятельные представители феодальной знати.

Одной из наиболее полно освещаемых сторон золотоордынской истории являются события, связанные с различными военными действиями, имевшими место вдоль южных границ государства. В этом нашла отражение прямая заинтересованность султанов мамлюкского Египта в военном союзе с Золотой Ордой против хулагуидского Ирана. Нужно отметить лишь, что описания причин конфликтов и результатов походов и сражений не всегда совпадают у арабских и персидских авторов, обычно излагавших события в пользу представляемой ими стороны. Особо нужно упомянуть сочинения арабов, лично побывавших в Золотой Орде. Они содержат важные и достоверные сведения по различным вопросам географии и внутреннего устройства государства. Наиболее подробный рассказ оставил Ибн-Батута, побывавший во время правления Узбека в Крыму, на Северном Кавказе, в Поволжье и Хорезме. Рассказ его наполнен конкретными географическими деталями, описаниями городов и расстояний между ними, данными об административном устройстве, торговле и хозяйстве. В целом собранные [8] В. Г. Тизенгаузеном арабские исторические материалы по большей части касаются географических аспектов центральной части Золотой Орды. Сведения же об окраинных ее районах очень малочисленны, скупы и чаще всего сообщаются вскользь.

Изданный в 1941 г. второй том «Сборника материалов, относящихся к истории Золотой Орды» составили извлечений из сочинений персидских авторов. Основная часть вошедших в него летописных отрывков также содержит изложение событий политической истории Золотой Орды. Причем персоязычным авторам были более близки и знакомы факты, относящиеся к восточной части владений Джучидов и деятельности Тимура. Различные данные по исторической географии носят здесь характер попутно сообщаемых сведений, вкрапленных в повествования о правлениях ханов, составляя в целом довольно ограниченный материал. Исключение составляет чрезвычайно подробное, насыщенное различными географическими деталями изложение войн Тимура с Тохтамышем в последнее десятилетие XIV в. Важность этого материала особенно значительна, так как арабские историки раскрывают его лишь в самых общих чертах.

Широко известный и постоянно используемый «Сборник летописей» Рашид ад-Дина подробно освещает историю и деятельность Чингисхана и его сыновей, а также монгольского государства на территории Ирана. В противовес этому Рашид ад-Дин в своем обширном труде уделил Золотой Орде минимальное внимание, сообщая лишь основные этапы ее развития. Конкретных сведений по исторической географии государства здесь фактически не содержится, но летописи дают богатый сравнительный материал по административному устройству и организации властвования монголов в других улусах.

Особую важность для политической истории Золотой Орды имеют русские летописные своды, данные которых в этом отношении отличаются значительной точностью и конкретностью. Специфика источника наложила определенный отпечаток на содержащиеся в нем географические сведения. Они вкраплены в различные рассказы о русско-ордынских столкновениях, поездках князей в ханскую ставку и сообщениях о внутренних событиях в Золотой Орде. В отдельных случаях хронологический порядок изложения позволяет проследить некоторые изменения территориального характера, а также административно-политического развития государства. В вопросах разграничения русских и монгольских владений летописи, по сути дела, являются единственным источником, поскольку восточные авторы не имели даже приблизительного представления о наличии таких рубежей. Однако нужно с сожалением отметить, что подобные данные носят отрывочный характер, позволяя реконструировать лишь отдельные участки границы. Географические сведения о глубинных районах Золотой Орды касаются в основном ее центральных районов (Поволжье, Подонье, Северный [9] Кавказ), где наиболее часто бывали русские люди. При этом упоминаются отдельные местности, города и административные единицы государства. Судя по летописным текстам, на Руси хорошо знали не только европейскую часть Золотой Орды, но в достаточной степени были осведомлены о ее сибирских территориях и даже о Кок-Орде. Многочисленные сообщения летописей о походах золотоордынских войск на Русь с исчерпывающей полнотой освещают географию военной экспансии Золотой Орды на ее северных границах.

Ценнейшие сведения по различным вопросам исторической географии Золотой Орды содержатся в сочинениях Плано Карпини и Гильома Рубрука.5) Оба путешественника пересекли территорию государства с запада на восток и обратно еще во время правления хана Бату, т.е. в самом начальном периоде существования Золотой Орды. Сообщаемые ими данные можно разделить на две части: первую составляет описание дороги с приводимыми при этом конкретными сведениями обо всем, что встречалось по пути; вторая содержит различные материалы, касающиеся государства в целом, его устройства и географии, почерпнутые из различных источников во время поездки. Оба путешественника посетили Золотую Орду с промежутком всего лишь в шесть лет, однако сравнение их наблюдений дает материал об определенном внутреннем развитии государства за это время. В первую очередь это относится к начальному периоду возникновения городов в степных районах. Если Карпини не встретил здесь ни одного стационарного поселения, то Рубрук уже сообщает о нескольких небольших поселках и недавно основанной столице государства — Сарае. Немаловажную черту отчетов Карпини и Рубрука составляет надежность приводимых ими сведений географического и административно-политического характера.

Особую категорию источников для рассматриваемой темы составляют несколько сохранившихся средневековых карт (XIV—XV вв.), изготовленных в Италии и Испании. На них изображены известные в то время материки (Европа, Азия и северная часть Африки) с соответствующими государствами, среди которых находится и Золотая Орда, обозначенная как «Татария». Какие-либо межгосударственные границы на карты не нанесены, но названия самих государств, как правило, упоминаются. Контуры наиболее значительных рек и морей изображены с некоторыми искажениями, в соответствии с географическими представлениями средневековья. На территории Золотой Орды отмечены реки Днестр, Днепр, Дон, Волга, Кубань и Урал, а также Черное, Азовское и Каспийское моря, Кавказский и Уральский хребты. Особая ценность карт состоит в том, что на них изображено значительное число золотоордынских городов, совершенно неизвестных по письменным источникам. Наибольшее число их помещено на карте итальянских купцов братьев Пицигани, составленной в 1367 г. Сведения, [10] уточняющие положение различных городов Золотой Орды, можно почерпнуть также на картах А. Дульцерта (1339 г.), неизвестного автора (1351 г.), Каталонского атласа (1375 г.) и Фра-Мауро (1459 г.). Две наиболее ранние карты — Санудо (1320 г.) и Весконте (1327 г.) относятся к типу портоланов, обрисовывающих только побережья Черного и Азовского морей. Некоторые из обозначенных на картах городов не удается идентифицировать с известными археологическими памятниками (городищами). Точно так же и отдельные, хорошо известные по археологическим раскопкам остатки золотоордынских городов не находят соответствующих подтверждений на упомянутых картах.

Накопленные к настоящему времени обширные нумизматические материалы служат значительным подспорьем при изучении золотоордынских городов. Монеты позволяют не только расширить круг известных по письменным источникам населенных пунктов (так как на них выбивались места чекана), но и идентифицировать исследуемые городища с конкретно известными городами.

Археологические исследования золотоордынских памятников начались в первой половине XIX в. многолетними раскопками А. В. Терещенко второй столицы государства — Сарая ал-Джедид (Царевское городище, находящееся в Волгоградской обл.).6) Результаты этих работ сыграли видную роль в расширении знаний о материальной культуре и различных сторонах жизни городского населения. Для решения историко-географических вопросов работы А. В. Терещенко имеют минимальное значение, в них засвидетельствовано лишь наличие различных импортных изделий, указывавших на развитие международной караванной торговли. В дальнейшем интерес к золотоордынской археологии значительно снизился и раскопки ограничивались изучением небольших площадей отдельных памятников.7)

В советское время изучением золотоордынских оседлых населенных пунктов занялся Ф. В. Баллод, обследовавший район нижнего течения Волги. Проведение основательных разведок выявило здесь значительное число стационарных поселений, описание которых вошло в изданную Ф. В. Баллодом монографию.8) Научная фиксация их имела большое значение, так как впоследствии часть этих объектов была уничтожена при строительстве крупных гидротехнических сооружений. Исследования Ф. В. Баллода изменили и расширили представление о городской жизни в Золотой Орде и распространении оседлого населения. Вместе с тем нужно отметить, что его попытки разработать топографию золотоордынских столиц,9) определяя границы различных частей города лишь на основании подъемного материала, не могут быть признаны научно обоснованными, что и подтвердили более поздние исследования.

За последние десятилетия археологические раскопки проводились в самых разных частях бывшего золотоордынского [11] государства. Это позволило не только значительно расширить представление о многих сторонах городской жизни, но и уточнить границы, а также их изменения на протяжении всего периода существования Золотой Орды. В процессе этих работ довольно подробно исследована территория самого западного улуса государства, находившегося в Пруто-Днестровском междуречье. Археологические раскопки и разведки выявили здесь остатки двух крупных городов и значительное число сельских поселений.10) Полученные при этом результаты имеют важное значение для определения западных границ Золотой Орды в XIII в. и свидетельствуют о заметном сокращении ее территории во второй половине следующего столетия. Археологическое подтверждение распространения власти Золотой Орды на Пруто-Днестровское междуречье показывает ошибочность мнения, что западные области государства ограничивались течением Днепра.11)

Обнаружение и исследование в нижнем течении Днепра значительного по площади золотоордынского города с монументальными постройками показало, что здесь находился крупный административный центр, возникший, по всей видимости, на торговом пути из Западной Европы.12) Выяснению географии северных владений государства во многом способствовали раскопки в Воронежской и Пензенской областях.13) Многолетняя кропотливая работа Р. Г. Фахрутдинова, обследовавшего обширный район бывшей Волжской Булгарии, привела к выявлению значительного числа новых поселений золотоордынского времени.14) На основании собранных многочисленных материалов автору удалось аргументированно обрисовать районы обитания местного населения во второй половине XIII в. и последовавшее за этим постепенное освоение северных областей, отодвинувшее границу государства на территорию лесного Предкамья. Отсутствие данных в письменных источниках о положении в этом регионе на протяжении XIII—XIV вв. подчеркивает особую важность проведенного Р. Г. Фахрутдиновым исследования.

Возглавляемые Г. А. Федоровым-Давыдовым многолетние планомерные раскопки городов Нижнего Поволжья, в том числе обеих столиц Золотой Орды, позволили накопить обширный материал по самым разным вопросам истории и культуры государства. Для освещаемой темы эти работы важны выяснением процесса градообразования, данными о внутригородской топографии, составе и численности населения, а также различными аспектами экономической географии. В целом археологические исследования золотоордынских памятников дают самый разнообразный материал, позволяющий провести проверку и обоснование неясных или неконкретных сообщений письменных источников и во многом восполнить имеющиеся в них лакуны.

Комплексное рассмотрение всех перечисленных категорий источников при значительной скудности письменных сообщений [12] позволяет довольно успешно решать не все, но большую часть вопросов исторической географии Золотой Орды. Медленный процесс накопления, выявления и научного осмысления сведений по этой проблеме был одной из основных причин, тормозивших ее изучение в полном объеме. В определенной степени это было обусловлено также и тем, что основное внимание исследователей сосредоточивалось на выяснении обширных аспектов русско-золотоордынских отношений и влияния монгольского государства на развитие Руси. Характерную черту изучения исторической географии Золотой Орды в XIX в. составлял уклон в сторону выявления конкретных памятников, оставшихся после этого государства, их датировки и соотнесения с данными письменных источников. В первую очередь это относилось к установлению численности золотоордынских городов и отождествлению их названий, встречающихся в летописях и на монетах, с известными городищами. Значительное влияние на разработку именно такого направления оказала известная работа X. М. Френа, посвященная монетам Золотой Орды.15) В предисловии к ее изданию на русском языке автор специально выделил вопрос о локализации названий золотоордынских городов, встречающихся на монетах, подчеркнув, что «между сими городами встречаются некоторые, кои и поныне остаются мне неизвестными».16) X. М. Френ первым составил список городов Золотой Орды, основанный исключительно на данных нумизматики. С включением различных вариантов названий он насчитывает 38 пунктов чеканки монет,17) среди которых, кроме городов, перечислялись также Орда, Орда ал-Джедид, Орда-Базар, Бек-Базар. Одновременно Френ привел известные ему данные о локализации перечисленных городов, в подавляющем большинстве случаев правильно определив их местонахождение. Однако общее состояние научных знаний того времени не позволяло проделать эту работу по отношению ко всем пунктам. В частности, он высказал предположение, что Сарай ал-Джедид составляет часть Старого Сарая, а не является самостоятельным городом. Янги-Шехр, или Шехр ал-Джедид, известный по монетам марионетки Мамая хана Абдуллаха, Френ предположительно поместил на Сырдарье, так как вопрос о территории, подвластной Мамаю в период «великой замятни», еще не был разработан. Составление X. М. Френом списка золотоордынских городов можно отнести к одному из первых значительных шагов в русской науке, направленных на изучение исторической географии государства. Встречающиеся на монетах названия золотоордынских городов побудили X. М. Френа посвятить одному из них — Укеку — небольшое специальное исследование. Оно было напечатано в 1835 г. в записках Санкт-Петербургской академии наук на немецком языке и впоследствии два раза переиздавалось в русском переводе.18) На примере поднятого X. М. Френом вопроса о локализации одного конкретного города отчетливо проступили неразработанность [13] проблемы в целом, отсутствие четких представлений о географии Золотой Орды, а также распространение в науке противоречивых и часто совершенно необоснованных мнений, значительно затруднявших выяснение того или иного исторического факта. Критический разбор высказанных точек зрения о местоположении Укека, комплексное привлечение письменных, нумизматических и археологических источников позволили X. М. Френу убедительно обосновать мнение о существовании остатков этого города на берегу Волги у Саратова. Эта небольшая статья по частному вопросу исторической географии Золотой Орды подчеркнула наличие различной степени осведомленности отдельных средневековых авторов, а подчас и ошибочность их сообщений, нередко базировавшихся на устных рассказах, доходивших через многочисленных посредников.

Дальнейшее развитие темы золотоордынских городов связано с выяснением местонахождения отдельных пунктов и длительными спорами о существовании двух столиц — Сарая и Сарая ал-Джедид. Последний вопрос делился на две части: сколько столичных городов было в государстве — один или два — и с какими из известных городищ их можно отождествить. Бурные споры по этим поводам подогревались самыми различными высказываниями многочисленных русских и зарубежных авторов, среди которых была даже императрица Екатерина II. В связи с начавшимися раскопками Царевского городища А. В. Терещенко (и опираясь на полученные им материалы) эту проблему попытался разрешить востоковед В. В. Григорьев, опубликовавший в 1845 г. обширную статью «О местоположении Сарая, столицы Золотой Орды».19) Перечислив все ранее существовавшие мнения и подвергнув их критике, как необоснованные, что в большинстве случаев было справедливо, В. В. Григорьев пришел к выводу о существовании на всем протяжении истории Золотой Орды одного столичного города — Сарая. Что же касается Сарая ал-Джедид, то, по его мнению, это был всего лишь дворец хана, находившийся в столице — Сарае. Последний он локализовал, привлекая данные раскопок A. В. Терещенко, на Царевском городище, где поместил также и Гюлистан, считая его одним из ханских дворцов. Селитренному городищу В. В. Григорьев отвел роль огромного некрополя, сославшись при этом на различные примеры устройства монголами своих кладбищ вдали от жилых мест и на обнаруженные здесь многочисленные погребения. Ошибочные выводы B. В. Григорьева явились результатом не только неизученности Селитренного городища, но и неправильной интерпретации нескольких тысяч монет, найденных при исследованиях А. В. Терещенко. На подавляющем большинстве их место чекана было обозначено как Сарай ал-Джедид, что В. В. Григорьев хотя иотметил, но принял за название не города, а всего лишь дворца. [14]

Окончательную ясность в запутанный вопрос о существовании двух Сараев внесла вышедшая в 1878 г. статья профессора Новороссийского университета Ф. К. Бруна.20) Внимательный анализ нумизматического материала показал, что надпись «Сарай ал-Джедид» появилась на монетах только со времени правления Джанибека, причем подавляющее большинство их встречается на Царевском городище. На этом основании Ф. К. Брун выдвинул предположение о переносе столицы после смерти Узбека из Сарая (Селитренное городище) в Сарай ал-Джедид (Царевское городище), подтвердив его данными обнаруженной карты Фра-Мауро (XV в.), на которой были нанесены оба столичных города. Однако в дальнейшем споры были продолжены, но уже в связи с выяснением местонахождения другого золотоордынского города — Гюлистана, название которого также стало фигурировать на монетах со времени правления Джанибека. В. К. Трутовский предложил отождествлять Гюлистан с Селитренным городищем,21) но вступивший в полемику с ним Н. И. Веселовский привел веские аргументы в пользу того, что это не город, а ханский дворец, вокруг которого сформировалось и постепенно начало расти поселение из обслуживающего персонала, купцов, чиновников и др.22) По его мнению, Гюлистан возник как один из загородных дворцов хана и находился в непосредственной близости от Сарая ал-Джедид. Результаты раскопок А. В. Терещенко позволили Н. И. Веселовскому локализовать его в нескольких километрах от Царевского городища, у д. Колобовки. Спор этот не получил окончательного решения до настоящего времени, однако точка зрения Н. И. Веселовского представляется достаточно убедительной в свете данных нумизматики и археологии.

Попытка локализовать еще один золотоордынский город, упоминаемый в русских летописях под названием Бездеж, была предпринята П. Н. Милюковым23) и вслед за ним Д. Ф. Кобеко.24) Милюков, построив свое исследование на чисто внешнем сходстве названий «Бездеж» и «Бештау», предложил искать этот город в районе Пятигорья на Северном Кавказе. Внимательно проанализировавший летописные сообщения, Д. Ф. Кобеко аргументированно отверг такое предположение, доказав, что он находился на правом берегу Волги, севернее Сарая ал-Джедид. Исследования последних лет позволяют соотнести Бездеж с находящимся в Волгоградской обл. Водянским городищем, являющимся остатками известного по средневековым картам и восточным летописям г. Бельджамена.

Среди других работ о городах Золотой Орды нужно упомянуть также книгу Л. Л. Голицына и С. С. Краснодубровского об Укеке.25) Она претендует на полноту изложения и широту охвата исследуемой темы, начиная разбор различных исторических сообщений о саратовском Поволжье со времен Гомера и Геродота. Однако в ней нет каких-либо серьезных добавлений [15] и уточнений к упоминавшемуся выше исследованию X. М. Френа или суждений по исторической географии Золотой Орды.

Разработка более общих вопросов исторической географии Золотой Орды связана с обнаружением в западноевропейских книгохранилищах нескольких средневековых карт. Их исследованием в 60—80-х годах прошлого века занимался профессор Новороссийского университета в Одессе Ф. К. Брун, а затем член Саратовской ученой архивной комиссии Ф. Ф. Чекалин. В различных изданиях Ф. К. Бруном было опубликовано несколько статей, основное содержание которых сводилось к разбору данных географических карт XIV—XV в. Впоследствии эти работы были объединены в двухтомный сборник, вышедший в Одессе.26) Ф. К. Брун попытался локализовать все обозначенные на картах пункты, связав их с конкретно известными историческими или современными объектами. Для этого он привлек обширный круг письменных источников. Однако подобная кабинетная работа дала очень небольшие результаты из-за полного отсутствия надежных археологических данных. Наиболее ярко это видно на примере статьи «Берег Черного моря между Днепром и Днестром по морским картам XIV и XV-гo столетий».27) Пытаясь восполнить пробел, Ф. К. Брун предпринял поездку (безрезультатно) вдоль берега Черного моря, надеясь найти остатки нанесенных на картах пунктов. Материалы средневековых карт легли также в основу его очерка «О поселениях итальянских в Газарии. Топографические и исторические заметки»,28) причем на этот раз автор провел предварительное натурное обследование районов, освоенных генуэзцами и венецианцами в XIV—XV вв. Приведенный в статье обзор основных итальянских колоний на побережьях Черного и Азовского морей дополнен Ф. К. Бруном различными сведениями по их политической истории, развитию торговли, а также описанием отношений с Золотой Ордой. В географическом отношении работа не содержит каких-либо новых данных, являясь, по сути дела, сжатым очерком истории итальянских колоний.

На материалах карт Пицигани (1367 г.) и Каталонского атласа (1375 г.) Ф. К. Брун подготовил статью «Перипл Каспийского моря по картам XIV столетия».29) Эта публикация в значительной степени расширила представление о численности городов в Золотой Орде, добавив к их списку многие ранее неизвестные населенные пункты, располагавшиеся вдоль течения Волги и побережья Каспия. Комментарии автора, поставившего себе задачей объяснить все географические наименования и локализовать их, подчас выглядят довольно наивно и неубедительно. Это вызвано не только недостаточным знакомством с археологическими памятниками региона, но и плохой их изученностью в целом.

Изучение средневековых карт вслед за Ф. К. Бруном продолжил Ф. Ф. Чекалин, рассмотревший материалы трех [16] средневековых карт, подробно охарактеризовав изображенный на них район Поволжья.30) Знание археологических памятников района позволило ему убедительно сопоставить отмеченные на картах населенные пункты с конкретными городищами. Введение в научный оборот довольно подробных западноевропейских карт значительно расширило представления об оседлой жизни в Золотой Орде. Однако можно лишь сожалеть о том, что эти материалы не послужили толчком для организации археологических поисков, необходимых для уточнения и локализации данных средневековых географов. Такие работы были проведены лишь в отношении части Золотой Орды — территории, на которой проживали волжские булгары. При этом были собраны многочисленные и разнообразные материалы, изданные К. И. Невоструевым31) и С. М. Шпилевским.32) Важность и ценность их работ в историческом и археологическом отношениях несомненна, однако их трудно использовать при изучении географии Золотой Орды из-за отсутствия четких датировок памятников булгарским или монгольским временем.

Кроме работ, рассматривающих конкретные географические сюжеты золотоордынской истории, нужно отметить также труды общего характера, освещающие внутреннее устройство государства. В очерке Г. С. Саблукова33) затрагиваются самые разнообразные стороны общественной жизни Золотой Орды, однако разбор их произведен в слишком поверхностном, общем плане, создающем впечатление абсолютной статичности и отсутствия каких-либо внутригосударственных процессов и изменений. Эта же тема была разработана И. Н. Березиным,34) подробно осветившим истоки и постепенный процесс формирования различных государственных институтов монголов. Изучение разнообразных источников привело его к важному выводу о развитости государственного аппарата в Золотой Орде в противовес господствовавшему в то время мнению о стихийности и аморфности внутренней структуры кочевнических государств. Анализ сохранившихся ханских ярлыков и летописей позволил И. Н. Березину создать внушительный перечень различных государственных чиновников, должностей и обрисовать феодальную иерархию Золотой Орды.

Советские историки, опираясь на достижения дореволюционной науки, а в отдельных случаях критически пересматривая их, подошли к исследованию Золотой Орды и ее наследия с марксистских позиций. Особое значение и важность изучения этой обширной и многогранной темы подчеркивается тем, что основанное Бату государство прямо или косвенно оказывало влияние на политическое, экономическое, культурное и этническое развитие не только русского, но и многих других народов Восточной Европы, Кавказа, Сибири, Средней Азии и Востока. Наиболее общая и характерная черта этого влияния сводится к регрессивной, тормозящей роли, ярко проступавшей во всех аспектах политических и экономических акций золотоордынской [17] кочевой аристократии по отношению к покоренным народам. Выявлению и исследованию их посвящены работы общеисторического направления А. Н. Насонова,35) Б. Д. Грекова и А. Ю. Якубовского,36) А. А. Али-заде,37) И. П. Петрушевского,38) М. Г. Сафаргалиева,39) Г. А. Федорова-Давыдова,40) Л. О. Бабаяна,41) И. Б. Грекова,42) К. А. Пищулиной43) и других ученых.

Вопросы исторической географии Золотой Орды не подвергаются в этих трудах специальному рассмотрению во всем их объеме; в лучшем случае авторы уделяют внимание частным моментам, опираясь на уже проделанные исследования или имеющиеся источники. Последние, однако, нередко требуют критического разбора и специального изучения, а также сопоставления с другими данными. Кроме того, в некоторых исследовательских работах используются устаревшие или заведомо неправильные суждения, приводящие к более или менее значительным искажениям отдельных деталей в целом правильных общеисторических представлений. В связи с этим разработке и выяснению различных историко-географических аспектов, менявшихся на протяжении всего периода существования Золотой Орды, уделяется постоянное внимание до настоящего времени. Дореволюционные исследования по локализации городов Золотой Орды нашли продолжение в трудах А. А. Кроткова, которому удалось в 20-е годы выяснить местонахождение одного из наиболее северных населенных пунктов, основанных монголами. Название его — Мохши — было хорошо известно по монетам, однако вопрос соотнесения с конкретным городищем долго оставался открытым. Изучение А. А. Кротковым большой коллекции монет с Наровчатского городища (Пензенская обл.), а также проведение здесь археологических раскопок убедительно доказали тождественность памятника с золотоордынским Мохши.44) Открытие во многом повлияло также на уточнение расположения северных улусов государства и линии русско-ордынской границы.

А. Н. Насонов в своем чрезвычайно интересном и внимательном к деталям исследовании, раскрывшем различные стороны и этапы золотоордынского властвования на Руси,45) основное внимание уделил изложению политической истории. Однако при выяснении конкретных политических ситуаций он часто касался и различных географических вопросов, во многом содействовавших правильной оценке событий. В частности, он составил обширную сводку мнений о существовании двух столичных Сараев,46) хотя незнание карты Фра-Мауро привело его к выводу о необходимости дальнейших уточнений этого вопроса. В споре о локализации Бездежа А. Н. Насонов целиком поддержал Д. Ф. Кобеко,47) помещавшего город севернее Сарая ал-Джедид. Анализ событий «великой замятни» позволил автору сделать заключение о катастрофическом распаде Золотой Орды, что имело особое значение для дальнейшего построения [18] концепции.48) Не последнюю роль сыграло при этом и определение северных границ владений Мамая в верховьях Дона.49) Однако А. Н. Насонову не удалось избежать и некоторых историко-географических ошибок, несколько исказивших территориальные представления о Золотой Орде периода «великой замятни» и приведших автора к неверной интерпретации отдельных событий политической истории. В первую очередь это относится к неоправданному расширению владений Черкеса, которые, по А. Н. Насонову, включали, кроме Хаджитархана и Сарая ал-Джедид, также и район улуса Мохши50). Это мнение основано на неверных сведениях о мохшинских монетах с именем Черкеса; монет такого типа не существует, и сам автор не приводит источника, где он почерпнул такие сведения. Однако на основе этого был сделан вывод о разделении территорий русских княжеств и Мамая врезавшимся клином владений сарайских ханов, что в свою очередь повлияло на решение Дмитрия Ивановича Московского о «размирьи» с всесильным временщиком. Ошибочное определение даты появления Мамая в Крыму, отнесенное в монографии к 70-м годам XIV в.,51) в значительной степени исказило размеры подвластной ему территории, а также основную направленность военных устремлений.52) Приведенные примеры лишний раз подчеркивают важность разработки географических вопросов и влияние их на различные общеисторические построения.

Широко известное исследование Б. Д. Грекова и А. Ю. Якубовского53) охватывает весь период существования Золотой Орды и касается самых различных сторон ее жизни, но основное внимание авторы уделяют изложению политической истории государства. В их задачу не входило подробное освещение историко-географических аспектов; к тому же скептическое отношение А. Ю. Якубовского к возможности целостного восстановления исторической географии Золотой Орды привело к общему сокращению связанных с ней вопросов. В результате их изложение носит самый общий характер, чаще всего ограничиваясь приведением цитат из источников или их пересказом. Территория государства определена суммарно, а вопрос о возможности более полной конкретизации его границ даже не поставлен. Совершенно недостаточное освещение получила география золотоордынских городов, что вступает в противоречие с высказанной в книге оценкой о значительной развитости городской жизни. С большей подробностью в монографии отражены: военно-географические сюжеты, тесно соприкасающиеся с политической историей. Недооценка разбора историко-географических данных всего комплекса имеющихся источников в отдельных случаях привела авторов к ошибочным утверждениям. В частности, территория улуса Ногая помещена между реками Дон и Днепр (с. 84), в то время как его основные владения находились западнее Днепра; основание Сарая ал-Джедид отнесено ко времени правления Берке (с. 68, 89), хотя [19] археологические материалы свидетельствуют о его возникновении и расцвете в конце правления Узбека и при Джанибеке.

В исследовании М. Г. Сафаргалиева54) разбору историко-географических сюжетов также уделено недостаточное внимание, что аргументируется скудностью и отрывочностью имеющихся материалов (с. 26). Существенная недооценка археологических данных привела автора, в частности, к принижению роли золотоордынских городов, большинство которых, по его мнению, «были небольшими торговыми центрами со слабо развитым ремеслом» (с. 89). В таком же разрезе характеризуются и обе столицы государства.

Отдельных вопросов исторической географии Золотой Орды коснулся Г. А. Федоров-Давыдов в интересном исследовании, детально разбирающем общественное устройство основанного Бату государства.55) Построение работы по строго хронологическому принципу позволило подчеркнуть как общую направленность, так и динамику развития отдельных элементов золотоордынской государственности с середины XIII до начала XV в. В книге подробно освещены такие важные для изучения внутренней географии государства проблемы, как, например, сложение и развитие улусной системы. В связи с этим рассматриваются вопросы о правом и левом крыле — как понятиях армейских и территориальных. Самым тесным образом с улусной системой связано и административное устройство государства. Источники позволили автору показать различные стадии развития феодальных держаний: от начального этапа, характеризующегося отсутствием иммунитетов и неопределенностью географических границ, до наследственных владений с четко очерченной территорией. В XIV в. именно такие улусы составили основу внутреннего административного членения Золотой Орды. Неотъемлемой частью улусной системы была и кочевая ставка хана — орда. В монографии не только тщательно анализируется значение этого понятия в разные периоды истории Золотой Орды, но и прослеживаются места кочевок ханской ставки, на основании чего определяются границы домена верховных правителей государства. Автор раскрывает многогранность внутреннего содержания этого сложного в своем историческом развитии кочевнического института и его роль в создании монгольской государственности. Особое внимание Г. А. Федоров-Давыдов уделил разбору вопроса о соотнесении названий Ак-Орда и Кок-Орда с правым и левым крылом улуса Джучи. Детальный и тщательный разбор источников позволил автору выявить причины ошибки «Анонима Искандера» при пользовании этими географическими понятиями в применении их по отношению к западной и восточной ветви дома Джучидов.

Конкретные проблемы историко-географического плана поставлены в интересном по замыслу и исполнению исследовании Л. Л. Полевого о средневековой Молдавии.56) Основу его составляет изучение некоторых сторон начальной стадии [20] существования Молдавского княжества, причем наибольшее внимание уделяется демографическим процессам в сочетании с динамикой расселения. Формирование его территории тесно связано с борьбой против Золотой Орды и вытеснением монголов из Пруто-Днестровского междуречья во второй половине XIV в. При этом автор не ставил перед собой задачу специального решения вопросов, связанных с исторической географией Золотой Орды. Однако именно Золотая Орда служит на страницах монографии тем фоном, который наиболее отчетливо оттеняет самый начальный период становления молодого молдавского государства. Л. Л. Полевой аргументированно воссоздает общую ситуацию, сложившуюся в пограничных и смежных с ними районах Золотой Орды в конце XIII и первой половине XIV в. Одну из основных и наиболее характерных черт составляло наличие «ничейных земель» вдоль рубежей монгольского государства. Процесс их постепенного освоения молдавским населением показывает не только динамику роста территории будущего княжества, но и общее ослабление Золотой Орды, упадок ее могущества и, как следствие этого, неуклонное сокращение государственной территории. Противостояние молодого, пока еще не окрепшего Молдавского княжества и дряхлеющей Золотой Орды не могло закончиться одним решительным ударом — силы были еще далеко не равными. Это политическое положение отражено в прослеженной Л. Л. Полевым постепенности территориального роста молдавских владений и поэтапного отхода монголов к востоку. Таким образом, на целостность Золотой Орды влияли два основных фактора: внутриполитический, неоднократно раскалывавший государство на враждующие группировки, и внешнеполитический, постепенно сокращавший его территорию за счет отторжения окраинных районов.

Изучению Южной Руси после монгольского нашествия посвящена монография С. А. Беляевой.57) Основу ее составляет археологический материал, характеризующий населенные пункты изучаемого региона. Автор анализирует разнообразные данные раскопок, свидетельствующие не только об уровне культуры и хозяйства южнорусских земель в XIII—XIV вв., но и позволяющие судить о степени насыщенности района русским населением, картине его продвижения в сторону степей и примерной численности. Наряду с этим в книге дается историко-географический очерк, в котором трактуются вопросы территории, занятой русским населением в исследуемую эпоху.58) Однако этот раздел заметно обедняет слишком робкое привлечение письменных источников. В результате автор ограничивается лишь признанием факта принадлежности определенных районов к русским владениям, перечисляя населенные пункты. Что же касается территориального отграничения южнорусских земель от Золотой Орды, то этот вопрос совершенно не затрагивается. Подобное изложение оставляет впечатление размытости границ и аморфности территории южнорусских владений в XIII—XIV вв., [21] что, безусловно, не соответствовало истинному положению вещей.

Многочисленные походы золотоордынских войск рассматриваются в специальных статьях или монографиях общего характера, посвященных изучению соседних государств (Руси, Польши, Венгрии, Ирана и др.). Эти вопросы по большей части трактуются с точки зрения политической, а не географической. В историко-географическом плане по этому разделу наибольший интерес представляет статья Э. В. Ртвеладзе, подробно освещающая маршрут действий армии Тимура на Кавказе.59)

В историографическом обзоре нельзя не упомянуть итоговых работ общего характера, авторы которых касаются отдельных аспектов исторической географии Золотой Орды. Один из таких фундаментальных трудов представляет собой многотомная «История Казахстана». Наряду с правильной общеисторической трактовкой Золотой Орды в этой работе содержится ряд досадных, а порой и просто нелепых ошибок и толкований историко-географических аспектов. В качестве примера можно привести вопрос о Ногайской орде, начало обособления которой в книге отнесено ко второй половине XIII в.60) При этом авторы разъясняют, что Ногай получил свой удел от Менгу-Тимура, сына Батыя, на правобережье Волги, после чего неожиданно следует заключение об основной территории Ногайской орды, которая «находилась в степях между Волгой и Яиком»,61) т.е. на левом берегу Волги. Географическая путаница здесь сочетается с незнанием политической истории. Менгу-Тимур не был сыном Батыя; владения Ногая находились на правобережье Днестра, а не Волги; улус Ногая и Ногайская орда представляли собой совершенно различные историко-географические понятия, не совместимые территориально и хронологически.

Ошибочные утверждения встречаются и в учебном пособии «Историческая география СССР».62) Авторы сообщают, что половецкое население Золотой Орды было ассимилировано монголами,63) хотя еще в источниках XIV в. содержатся сведения о совершенно обратном процессе. Странно выглядят и приведенные здесь демографические сведения, рисующие безлюдными не только золотоордынские степи, но и русские княжества.64) Невозможно согласиться и с тезисом о нарушении торговых путей по Волге и Днепру.65) Не только русские и восточные, но даже западноевропейские купцы вели оживленную торговлю по этим рекам в XIII—XIV вв. Свидетельство тому — и появление в Булгаре братьев Поло, и красноречивые факты из русских и восточных летописей.

В зарубежной историографии изучение Золотой Орды, как правило, ограничивается рассмотрением политических аспектов образования и развития государства. Об этом с достаточной яркостью свидетельствуют наиболее значительные работы, к которым относятся исследования Хаммера-Пургшталя и Шпулера. Книга Хаммера-Пургшталя вышла в прошлом веке66) и [22] была переиздана без изменений в 1979 г. Автор, по сути дела, рассматривает не историю государства, а излагает политические события, происходившие во время правления того или иного хана. Никаких вопросов, связанных с географией государства, он не касается. Шпулер более разносторонне раскрывает историю Золотой Орды, показывая не только ее политическое развитие, но и быт, культуру, экономику. При этом автор, кроме летописей, привлекает также археологические материалы (в основном раскопки Ф. В. Баллода). Однако и он не рассматривает каких-либо историко-географических вопросов, ограничиваясь приведением выдержек из русских, восточных и других источников без авторского комментария. Естественно, что такая манера подачи материала оставляет множество лакун и неясностей, особенно при сопоставлении средневековых географических сведений с современными. Второе издание книги Шпулера, вышедшее в 1965 г. в Висбадене, хотя и является расширенным, но не дополнено какими-либо историко-географическими исследованиями.

* С запада, вообще-то — HF.

1) Гумилев Л. Н. Поиски вымышленного царства. М., 1970, с. 202.

2) Поволжье в средние века. М., 1970; Города Поволжья в средние века. М., 1974; Средневековые памятники Поволжья. М., 1976. Более подробная библиография содержится в этих изданиях.

3) Греков Б. Д., Якубовский А. Ю. Золотая Орда и ее падение. М.; Л., 1950, с. 60-61.

4) Сафаргалиев М. Г. Распад Золотой Орды. Саранск, 1960, с. 26.

5) Путешествия в восточные страны Плано Карпини и Рубрука. М., 1957.

6) Григорьев В. В. Четырехлетние археологические поиски в развалинах Сарая. — ЖМВД, 1847, ч. 19; Терещенко А. В. Археологические поиски в развалинах Сарая. — Записки Санкт-Петербургского археолого-нумизматического общества. СПб., 1850. Т. 2; Он же. Окончательное исследование местности Сарая с очерком следов Дешт-Кипчакского царства. — Учен. зап. Академии наук по I и III отделениям. СПб., 1854. Т. 2.

7) Городцов В. А. Результаты археологического исследования на месте города Маджар в 1907 г. — Труды XIV археологического съезда. М., 1911. Т. 3; Кротков А. А. Раскопки в Увеке в 1913 г. — Труды Саратовской ученой архивной комиссии. 1916, т. 32.

8) Баллод Ф. В. Приволжские Помпеи. М.; Пг., 1923.

9) Баллод Ф. В. Старый и Новый Сарай — столицы Золотой Орды. Казань, 1923.

10) Бырня П. П., Полевой Л. Л. Археологическая карта Молдавской ССР: Средневековые памятники XIV—XVII вв. Кишинев, 1974, вып. 7.

11) Греков Б. Д., Якубовский А. Ю. Указ. соч., с. 84.

12) Довженок В. И. Татарське мiсто на нижньому Днiпрi часiв пiзнього середньовiччя. — В кн.: Археологiчнi памятки УРСР. Киiв, 1961, Т. 10.

13) Левашова В. П. Золотоордынские памятники в Воронежской области. — Труды ГИМ, 1960, т. 37; Алихова А. Е. Мавзолеи города Мохши-Наровчата. — СА, 1973, № 2; Она же. Постройки древнего города Мохши. — СА, 1976, № 4.

14) Фахрутдинов Р. Г. Археологические памятники Волжско-Камской Булгарии и ее территория. Казань, 1975.

15) Френ X. М. Монеты ханов Улуса Джучиева, или Золотой Орды, с монетами разных иных мухамедданских династий. СПб., 1832.

16) Там же, с. XII.

17) Там же, с. 42-46. [23]

18) Френ X. M. Монгольский город Укек на реке Волге. Ставрополь, 1911.

19) Григорьев В. В. О местоположении Сарая, столицы Золотой Орды. — ЖМВД, 1845, № 2, 3, 4. Статья была переиздана в кн.: Григорьев В. В. Россия и Азия. СПб., 1876.

20) Брун Ф. К. О резиденции ханов Золотой Орды до времени Джанибека I. — Труды III археологического съезда. Киев, 1878, т. 1.

21) Трутовский В. К. Гулистан Золотой Орды. — В кн.: Древности восточные: Труды восточной комиссии Московского археологического общества. М., 1889, т. 1, вып. 1; Он же. Гулистан, монетный двор Золотой Орды. — В кн.: Нумизматический сборник. М., 1911, т. 1.

22) Веселовский Н. И. О местоположении Гюлистана при-Сарайского. Киев, 1907; Он же. Загадочный Гюлистан Золотой Орды. — Зап. вост. отделения рус. арх. об-ва, СПб., 1912, т. 21.

23) Милюков П. Н. Где был город Бездеж? — В кн.: Древности: Труды МАО, М., 1889, т. 13, вып. 1.

24) Кобеко Д. Ф. Где находился упоминаемый в летописях город Бездеж? — ЖМНП, 1892, ноябрь.

25) Голицын Л. Л., Краснодубровский С. С. Укек: Доклады и исследования по археологии и истории Укека. Саратов, 1890.

26) Брун Ф. К. Черноморье. — В кн.: Сборник исследований по исторической географии южной России. Одесса, 1879. Т. 1; 1880. Т. 2.

27) Там же, т. 1, с. 72-97.

28) Там же, с. 189-240.

29) Там же, т. 2, с. 157-188.

30) Чекалин Ф. Ф. Саратовское Поволжье в XIV веке по картам того времени и археологическим данным. — Труды Сарат. учен. арх. комиссии, 1889, т. 2, вып. 1; Он же. Нижнее Поволжье по карте космографа XV века Фра-Мауро. — Там же, 1890, т. 2, вып. 2.

31) Невоструев К. И. О городищах древнего Волжско-Булгарского и Казанского царств в нынешних губерниях Казанской, Симбирской, Самарской и Вятской. — Труды I археологического съезда. М., 1871, т. 2.

32) Шпилевский С. М. Древние города и другие булгаро-татарские памятники в Казанской губернии. Казань, 1877.

33) Саблуков Г. С. Очерк внутреннего состояния Кипчакского царства. Казань, 1895.

34) Березин И. Н. Очерк внутреннего устройства улуса Джучиева. — Труды восточного отделения имп. археологического общества. СПб., 1864, т. 8.

35) Насонов А. Н. Монголы и Русь. М.; Л., 1940.

36) Греков Б. Д., Якубовский А. Ю. Указ. соч.

37) Али-заде А. А. Социально-экономическая и политическая история Азербайджана XIII—XIV вв. Баку, 1956.

38) Петрушевский И. П. Земледелие и аграрные отношения в Иране XIII—XIV вв. М.; Л., 1960.

39) Сафаргалиев М. Г. Указ. соч.

40) Федоров-Давыдов Г. А. Кочевники Восточной Европы под властью золотоордынских ханов. М., 1966; Он же. Общественный строй Золотой Орды. М., 1973.

41) Бабаян Л. О. Социально-экономическая и политическая история Армении в XIII—XIV веках. М., 1969.

42) Греков И. Б. Восточная Европа и упадок Золотой Орды. М., 1975.

43) Пищулина К. А. Юго-Восточный Казахстан в середине XIV — начале XVI веков. Алма-Ата, 1977.

44) Кротков А. А. В поисках Мохши. — Тр. об-ва ист., археол. и этнограф, при Сарат. ун-те, 1923, т. 34, вып. 1; Он же. К вопросу о северных улусах золотоордынского ханства. — Изв. Об-ва обследования и изучения Азербайджана, Баку, 1928, т. 5.

45) Насонов А. Н. Указ. соч.

46) Там же, с. 119, примеч. 1.

47) Там же, с. 120, примеч. 1.

48) Там же, с. 121-125.

49) Там же, с. 123-124.

50) Там же, с. 131. [50]

51) Там же, с. 124.

52) Егоров В. Л. Золотая Орда перед Куликовской битвой. — В кн.: Куликовская битва. М., 1980, с. 201.

53) Греков Б. Д., Якубовский А. Ю. Указ. соч.

54) Сафаргалиев М. Г. Указ. соч.

55) Федоров-Давыдов Г. А. Общественный строй...

56) Полевой Л. Л. Очерки исторической географии Молдавии XIII—XV вв. Кишинев, 1979.

57) Беляева С. А. Южнорусские земли во второй половине XIII—XIV вв. Киев. 1982.

58) Там же, с. 27-34.

59) Ртвеладзе Э. В. О походе Тимура на Северный Кавказ. — Арх.-этнограф. сб., Грозный, 1976, т. 4.

60) История Казахстана. Алма-Ата, 1979, т. 2, с. 182.

61) Там же.

62) Дробижев В. З., Ковальченко И. Д., Муравьев А. В. Историческая география СССР. М., 1973.

63) Там же, с. 76.

64) Там же, с. 76-77.

65) Там же, с. 84.

66) Hammer-Purgstall J. Geschichte die Goldenen Horde in Kiptschak. 1840. [25]