Циркин Ю. Карфаген и его культура

ОГЛАВЛЕНИЕ

Глава II. Величие и падение Карфагена

Во время второго этапа финикийской колонизации в последней четверти IX в. до н. э. тирийцы основали Карфаген (см. карту № 1). В это время тирские колонии, вероятнее всего, не были абсолютно независимыми в отличие от греческих, а состав­ляли часть Тирской державы, хотя и пользовались значительной автономией.

Каково было положение Карфагена? Рассматривая этот во­прос, надо в первую очередь отметить, что связи между Карфа­геном и его азиатской метрополией несомненпо существовали. Раскопки показали, что первоначальная карфагенская керамика однотипна финикийской [215, с. 324—370, 463—466]. Воз­можно, значительная часть ее была привезена из метрополии, а не изготовлена в Африке. Наличие связей с метрополией подчеркивает и письменная традиция. Геродот ( III , 19) говорит, что финикийцы Азии рассматривали карфагеняп как своих детей. В свою очередь карфагепяпе, если верить Курцию Руфу ( IV , 2, 10), почитали тирийцев как своих родителей.

Диодор ( XX , 14) указывает на десятину, которую с давпих времен выплачивали карфагепяпе тирскому храму Мелькарта. Возвысившись, продолжает историк, карфагеняне уменьшили долю, отправляемую в Тир, по вторжение сиракузского тирана Агафокла, поставившее под угрозу само существование карфа­генского государства, заставило устрашеппый Карфаген возоб­новить выплату десятипы. Диодор не уточняет время, когда карфагеняне проявили пренебрежение к тирскому храму. Можно думать, что это произошло уже после середины VI в. до п. з., ибо тогда карфагенский полководец Малх, по свиде­тельству Юстина ( XVIII , 7, 7), еще отправлял десятую долю своей сицилийской добычи в Тир. Позже, в 405 г. до н. э., в Тир была отправлена большая бронзовая статуя Аполлопа, захвачен­ная карфагенянами в Геле в Сицилии ( Diod . XIII , 108). По сло­вам Курция Руфа ( IV , 3, 22), свою добычу из захваченных городов пунийцы вообще предцочитали переправлять в метропо- 29

лию, а ие украшать ею город. Торжественные посольства карфа­генян в Тир засвидетельствованы в разные периоды. Известно, что нослы из Карфагена находились в этом городе во время осады его Александром Македонским в 332 г. до н. э. ( Curt . Ruf . IV , 2, 10; Arr . Anab . II , 24, 5).

Свидетельствует ли это о политической зависимости Кар­фагена от Тира? Все источники говорят об уважении, которое нроявляли карфагепнпе к-метрополии и ее главному богу— его рассматривают и как покровителя колонизации и колоний (см. нише), но не о политических связях. Так, Арриан ( IV , 2, 10) выразительно называет карфагенских послов теорами, т. е. послами, чья миссия связана главным образом с культовыми целями, прибавляя, что они прибыли для того, чтобы воздать честь Гераклу, как греки обычно называли Мелькарта. По сооб­щению Курция Руфа ( IV , 2, И), карфагеняне обещали скорую помощь осажденным тирийцам. Историк говорит, что это обеща­ние сопровождалось призывом стойко выносить осаду города, причем инициаторами и убеждения, и обещания были послы. Едва ли у карфагенских послов были время и возможность снестись с правительством, так что можно думать, что это было их личной инициативой. Характерно, что карфагенская помощь тирийцам все-таки не прингла, и карфагеняпе ограничились только сочувствием ( IV , 3, 19) и заботой о женах и детях тирий-цев ( IV , 3, 20). Надо отметить, что священные посольства из Карфагена в Тир отправлялись и тогда, когда финикийский город уже входил в состав эллинистических государств. Послед­нее такое посольство зафиксировано Иолибием ( XXXI , 12) для 162 г. до н. э. В условиях, когда Тир сам не был независимым, эти посольства не могли свидетельствовать о политической зависимости Карфагена.

Итак, мы видим, что отргошения между метрополией и коло­нией были построены в какой-то степени по образцу семейных отношений:, тирийцы выступали в качестве родителей, а кар­фагеняне — детей. Последние почитали первых и приносили знаки своего почитания как городу вообще, так и его главному храму. В принципе обе стороны ие могли воевать друг с другом, и это могло быть оформлено специальным актом, судя по упо­минанию Геродотом ( III , 19) клятвы, на которую сослалиск финикийцы, отказавшись, несмотря на настояния персидского царя, выступить против Карфагена. На колониях мог лежать моральный долг помогать метрополии, и эта помощь могла быть как прямой (хотя такие случаи неизвестны), так и косвеппой: например, прием женщин и детей из Тира, что облегчило поло­жение осажденных. Следовательно, связи были скорее духов-30 ными, чем нолитическими. Они напоминают отношения между

метрополиями и колониями, сложившиеся в греческом мире [47, с. 166-1671.

Надо, однако, заметить, что обычное, по-видимому, на Вос­токе представление о юридической зависимости колонии от метрополии повлияло на отношение к Карфагену чужеземных царей. Именно этим объясняется упоминание Мегасфеном, которого цитируют Иосиф Флавий ( Ant . lud . X , 11, 1) и Страбон ( XV , 1, 6), походов египетского фараона Тахарки (Теархона) и вавилонского царя Навуходоносора (Набокодросора) вплоть до Геракловых Столпов [313, т. I , с. 4181 - Еще отчетливее выявились претензии персидского царя Дария. Как рассказы­вает Юстин ( XVIII , 1, 10 — 13), этот владыка приказал карфаге­нянам отказаться от человеческих жертв, погребения трупов и ноедапия собак, а также потребовал помощи в войне с греками. Автор отмечает, что запреты карфагеняне приняли, ио главное политическое требование царя отвергли. Внрочем, если принять этот рассказ на веру, надо заметить, что и запреты были приняты только для виду, ибо до самого конца существования своего государства пунийцы продолжали практиковать и человеческие жертвоирипошения, и трупоиоложение. Итак, независимо от того, считал ли персидский царь себя суверепом Карфагена (на основапии своего суверенитета над Тиром) или нет ', фактически политическая власть его на этот африканский город не распространялась.

Преемник Дария Ксеркс уже сделал из этого выводы. По словам Диодора ( XIII , 1), он отнравил послов в Карфаген не с приказом помогать ему в плапируемой войпе с греками, а ради договоренности о «совместном предприятии». Историк употреб­ляет слово xoivonQCCYia , подчеркивающее равноправие сторон. При этом, по словам того же автора, был заключен договор ( auvf ) f | xai ) между персами и карфагенянами. Наличие договора также подтверждает равепство африканских финикийцев с пер­сидским царем 2 . Таким образом, мы видим, что если сначала персидские владыки и пытались рассматривать Карфаген как зависимое государство, то уже в начале V в. до н. э. должны были практически признать его полную пезависимость. Ни­каких претензий па политическую власть над собой карфаге-пяпе пе припимали.

1 В надписи Дария среди областей и народов, подчиненных царю, упоми­наются мексии и Карка. Некоторые ученые полагали, что речь идет о максинх и Карфагене [86, т. II , с. 132, 138; 398, т. 1, с. 499]. Однако, как отметил С. Гзелль, эта гипотеза очень спорная [313, т. I , с. 419].

Словом auvftfjxai Диодор ( XVI , 69) называет и договор между Карфаге­ном и Римом, в котором о каком-либо подчинении одной стороны другой не 32 могло быть и речи.

Из рассмотренного материала вытекает, что Карфаген за­нимал среди финикийских колоний независимое и особое положение. По-видимому, это объясняется тем, что он был оспо- iiiiii не тирским правительством, как Утика или Ауза, а полити­ческими эмигрантами, враждебными правительству [106, с. 47]. Такое положение, вероятно, и позволило ему встать во главе занаднофиникииского мира. Возможно, этому способствовало то, что во главе колонизационной экспедиции стояла представи­тельница царского рода, и это увеличивало врестиж Карфагена среди западных финикийцев [207, с. 34].

Историю нервых лет Карфагена мы знаем плохо. Как было отмечено, местное население радушно приняло прибывших финикийцев. Однако вскоре отношения, вероятно, испортились. 10стин { XVIII , 6, 1—7) рассказывает, что после основания Карфагена макситанский царек под угрозой войны потребовал руки Олиссы, которая, однако, нредночла самоубийство. Сервий { ad Aen . IV , 36) сохранил вариант традиции, по которому война даже состоялась, но была, по-аидимому, нрервана из-за са­моубийства царицы. Наконец, у Свиды ( v . Oow ' wwv cuvOrptcu ) сохранилось враждебное карфагенянам предание, согласно кото­рому финикийцы, которые основали Карфаген, просили у мест­ных жителей приюта только на ночь и па день, по по прошествии итого времени отказались уйти. Во всех этих сказаниях, видимо, отразился расцвеченный легендарными подробностями факт резкого обострения отношений между Карфагеном и окружаю­щим населением вскоре после основания города. Чем это было пызвано и чем закончилось, мы, к сожалению, не знаем.

А затем, по словам X . Леншау, тьма лежит на начальном периоде карфагенской истории [376, стб. 2224]. Письменные источники ничего больше не говорят о Карфагене на протя­жении первых полутора столетий его существования. Только археологии позволяет несколько прояснить это время.

И начале своей истории Карфаген представлял собой срав­нительно небольшой город, почти или совсем не имевший земельных владений. Да и за территорию, которую он сам лапимал, он должен был платить арендную плату, или дань, местному населению. Торговые связи объединяли его главным образом с метрополией. В слоях святилища «Типнит I » и в древ­нейших могилах некрополя обнаружены керамика, маски, аму­леты, подобные финикийским и киприотским [215, с. 324-368, А'М\. Часть этих вещей могла быть изготовлена на месте в ста­рых традициях, вывезенных с родины, а часть привезена из Азии. И :>то же время в Карфагене начинают появляться и египетские иещи, в основном амулеты [215, с. 450—452]. Уже в VIII в. до п. I ). появляются финикийские изделия в Этрурии [34, с. 520; 33

1 1-пчм 1033

268, с. 189; 421, с. 16 J . Однако до середины VJI в. до н. э. достав­ляли их туда скорее всего восточные финикийцы [387, с. 192].

Начало VII в. до н. э. приносит значительные изменения. Расширяется, по-видимому, сам город. Изменяется керамика, находимая в святилище «Тиннит II » и одновременных ему могилах, причем возрождаются старые ханаанейские традиции, забытые в Финикии и не проявляющиеся в Карфагене в V 111 в. до н. э. Расширяется ареал карфагенской торговли. Раскопки показывают большое количество греческой, особенно коринф,-ской и яротокоринфской, керамики, привозимой в Карфаген, видимо, непосредственно из Эгейского бассейна. Теперь можно уверенно говорить о карфагено-этрусской торговле: не только финикийские вещи встречаются в Этрурии, но и этрусские изделия, прежде всего сосуды bucchero , в довольно большом количестве находит в Карфагене. Расширяются связи карфаге-ннн с Египтом, откуда, в частности, лриходят многочисленные скарабеи с именами фараонов XXVt династии [34, с. 520 — 521; 175, о. 11-38; 215, с. 370-375, 390-423, 429-460; 268, с. 189-190; 386, с. 368 — 374]. Начало этих изменений нриходится приблизительно на первую четверть VII в. до н. э. П. Сэнта связывает их с событиями на Востоке, с разрушением асси­рийцами Сидона и осадой Тира, после чего многие финикийцы могли эмигрировать на Занад, в том числе и в Карфаген [215, с. 370 — 375, 440]. Такое предположение вполне вероятно, и оно, кажется, хорошо объясняет подъем Карфагена в это время.

Став значительным торговым центром и получив, вероятно, новое пополнение, Карфаген смог нристунить к активной колонизационной деятельности. О первом акте колонизационной активности Карфагена сообщает Диодор ( V , 16, 23): карфаге­няне через 160 лет после основания своего города вывели колонию на остров Питиуссу (совр. Ибиса), где создали город Эбес. Если принять датой основания Карфагена 823 г. до н. э., то выведение колонии на Питиуссу надо отнести к 663 г. до н. э. Впрочем, число 160 округленное и, вероятно, приблизительное. Поэтому нредночтительнее датировать основание Эбеса около середины VII в. до п. э. Этим нремепем датируются и древней­шие пунические статуэтки, найденные на Питиуссе [300, с. 340], что подтверждает в целом сообщение Диодора.

Выведение первой колонии в этот район не было случайно­стью. Южная Испания, где в это время существовала Тартес-сийская держава, своими богатствами притягивала средиземно т морских торговцев. На юге Пиренейского полуострова и вблизи него унсе существовала целая сеть тирских поселений раз-34 личного типа. Выступать в тот период против интересов своей

митрополии и внедряться в эту сеть Карфаген, видимо, не мог II не желал. Поэтому он искал обходной нуть к Испании, и Эбес щюлие мог быть хорошим плацдармом на подступах к испан-пшм беретам в обход тирских колоний. К тому же он находился на «островном мосту», с далекой древности служившем связью между Испанией и Центральным Средиземноморьем. Обладание 1>Гн'сом нозволило Карфагену занять ключевую позицию в этом ( liiiioue . Однако непосредственно на Пиренейский полуостров кнрфагеняне в тот промежуток времени проникнуть не смогли. Археология показывает, что они появились там только в самом конце VI в. до н. э. [167, с. 234] 3 .

Н конце VII — начале VI в. до н. э. в район крайнего запада < Средиземноморья устремились греки из Фокеи, основавшие около 600 г. до н. э. Массалию в Галлии и стремившиеся уста-монить контакты с Тартессом. Это, естественно, вызывало нраждебную реакцию карфагенян. Первый акт борьбы с фокей-ц;ши, о котором сообщают Фукидид [ I , 13], Павсаний ( X , 8, 6; IS , 7) и Юстин ( XLJJI , 5, 2), развертывавшийся в начале VI в. до н. э., завершился поражением Карфагена и установлением фокейской талассократии ( Diod . VII , 13). Правда, Эбес остался у карфагенян, но фокейцы, по-видимому, сумели его парали­зовать 4 .

Эта неудача на крайнем западе Средиземноморья заставила карфагенян обратиться к его центру. Они выводят свои коло­нии и к востоку, и к западу от своего города и подчиняют себе уже существующие колонии тирийцов. Примером карфагенских колоний можно назвать Керкуан, расположенный сравнительно недалеко от Карфагена; он основан незадолго до середины VI в. до и. э. [406, с. 197]. Приблизительно в это же время карфаге­няне утверждаются в старых финикийских городах Хадрумете и .Пентисе [183, с. 200; 238, с. 78; 286, с. 33]. Возможно, что в это же время они обосновываются в Сабрате, к западу от Лентиса |1Г>2, с. 70; 434, с. 152]. Утверждение карфагенян на берегах С и рта и вблизи них было вызвано стремлением взять в свои руки торговлю с внутренними районами Африки. Лептис

15 Ж. Феррон относит появление карфатенян на Пиренейском полуострове и более раннему времени: основываясь на прочтении им имени «Магон» на погребальной урне из некрополя финикийского города Секси в Испании, он утиерждает, что этот город был основан не тирийцами, а карфагенянами до конца VIII в. до н. э., так как, по его мнению, имя «Магон» часто встречается м Карфагене, но не отмечено в Финикии или на Кипре [267, с. 258 — 264]. Од­нако на черепке из сидонского храма Эшмупа начала IV в. до н. э. читается шпронимик Ьп mgn [528, с. 32}, что доказывает существование этого имени II Финикии и подрывает тем самым главное доказательство Ж. Феррона.

* Подробнее об этом см. [99, с. 26—29].

а*

(а может быть, и некоторые другие финикийские города) находился на выходе транссахарских нутей к средиземномор­скому нобережью. Между Лентисом и Карфагеном нунийцы создают ряд торговых и якорных стоянок, которые должны были обеснечить безопасное плавание между этими двумя городами. Псевдо-Скилак (110, 111), перечисляя эти города и фактории, отмечает, что расстояние между двумя такими пунктами равно одному дню или одной ночи нути. Эта область Карфагенской державы вошла впоследствии в античную науку под греческим названием Эмпории, т. е. Торговая область ( Liv . XXX 1 V , 62). Отсюда карфагеняне извлекали огромные богатства. По словам Ливии ( XXXIV 7 , 62), один только Лептис вынлачивал им по де­сять талантов. К VI в. до н. э. относятся первые следы при­сутствия карфагенян на территории современного Алжира [365, с. 11; 434, с. 153].

Добровольно ли признали власть Карфагена другие колонии Тира? Обычно считают, что греческая угроза заставила западных финикийцев енлотиться вокруг Карфагена (см., панример, [334, с. 344; 506, с. 28]). Эллины к тому времени обосновались в Киренаике. Нам известно о войне карфагеннн с греками в Африке (см. ниже), однако противниками эллинов выступают именно карфагеняне. Поэтому можно нолагать, что ко времени этой войны (или войн) Лептис, как, по-видимому, и другие финикийские города к юго-востоку от Карфагена, находился уже под властью карфагенян s . В то же время установление карфа­генского господства задевало экономические интересы лентий-цев, о чем ясно говорит та дань, которую они платили Карфа­гену. Это позволяет предположить, что подчинение Лентиса не было добровольным. Такое предположение хотя и гипоте­тично, по вполне вероятно.

Подчинение Карфагену территории в Африке нривело к из­менениям в этой части света. Теперь карфагеняне едва ли могли терпеть прежнее состояние вещей, при котором они, не имея практически земель вне пределов города, Тглатили дань окружающим их ливийцам. Попытка освободиться от этой дани связана с именем полководца Малха 6 , которому Юстин ( XVJJ 1, 7, 2) приписывает «великие дела», совершенные «против афров», т. е. явно против местного населения, живущего в окре-

5 В науке существует предположение, что подчинение Лептиса Карфагену
явилось следствием разгрома отряда спартанского царевича Дориэя в конце VI в.
до н. а. [106, с. 86]. Однако Геродот, рассказывая об этом событии, упоминает,
как мы увидим, только местных союзников карфагенян и самих карфагенян,
а это делает более вероятным предположение, что Леитис уже входил в состав
Карфагенской державы.
36 В рукописях Mdleus , или Mazaeus .

стиостях города. Однако надо учесть, что позже максии, бли­жайшие соседи Карфагена, выстунают в войне как равноправ­ные союзники карфагенян (см. ниже) и, следовательно, нет речи об их подчинении, и «великие дела» Малха этого подчи­нения не означают. Тот же Юстин { XIX , 1, 3) отмечает, что it более позднее время карфагеннне в точение многих лет не пла­тили дань афрам. Поэтому можно согласиться с теми иссле-доиателями, которые считают, что результатом войны Малха и Африке было освобождение Карфагена от уплаты дани [106, с. 85; 313, т. I , с. 463; 398, т. I , с. 160].

Малху римский историк приписывает и «великие дела» II Сицилии, часть которой карфагенский полководец покорил. На этом острове размежевались сферы эллинов и финикийцев. ¦ ta последними осталась западная часть. Однако около 580 г. до и. э. [398, т. I , с. 158; 525, с. 324] группа книдян и родосцев но главе с Пентатлом попыталась вторгнуться в финикийскую область и обосноваться на мысе Лилибей в непосредственной близости от Мотии. Это угрожало не только финикийцам, но и или мам, являвшимся, по Фукидиду ( VI , 2, 6), союзниками финикийцев. Диодор ( V , 9) рассказывает, что против Пентатла выступили жители элимского города Эгесты и разбили греков, а сам предводитель погиб. Павсаний ( X , 11, 3—5), ссылаясь па Антиоха Сиракузского, включает в число врагов Пентатла vt финикийцев. Но были ли этими финикийцами карфагеняне? Сообщение Павсания ничего об этом не говорит, так как у гре- Koii не было термина типа «пунийцы», который сразу позво­лил бы отличить карфагенян. Фукидид, говоря о концентрации финикийцев в западной части Сицилии, среди причин выбора именно этого места называл и близость к Карфагену. Однако шюлне возможпо, что историк перенес современную ему ситуа­цию на более раннее время. Из всего сказанного выше вытекает, что в VIII в. до н. э. Карфаген не мог еще играть столь значи­тельную роль, чтобы его близость определяла финикийский иыбор. Скорее речь шла вообще об укреплении позиций на крат­чайшем пути к африканскому побережью с его тирскими колониями. Нет никаких оснований полагать, что и к 580 г. до н. э. карфагеняне играли какую-либо роль в Сицилии.

Точная датировка походов Малха в Сицилию спорна, ибо Юстин не дает никаких хронологических указаний. Учитывая, однако, упоминание Орозисм ( IV , 6) одновременности походов карфагенского полководца и персидского царя Кира, кажетсн приемлемой датировка войн Малха в Сицилии 60 — 50 годами VI и. до н. э. [106, с. 70; 417, с. 29]. Юстин не указывает, какая часть острова была покорена Малхом. Однако стоит отметить, что в рассказе Геродота ( V , 46) о борьбе со спартанцем 37

Дориэем в западной части Сицилии элимы из Эгесты названы равноправными союзниками карфагенян 7 . И в качестве таковых они были еще довольно долго. Только в 410 г. до п. э. эгестийцы, принужденные к тому неудачами в борьбе с греческим городом Селинунтом, согласились, но словам Диодора ( XIII , 43), пере­дать свой город карфагенянам. Следовательно, до 410 г. элимы оставались независимыми от Карфагена. Поэтому речь может идти только или о сиканах, населяющих юго-западную часть острова (но не о сикулах, живших в греческой сфере), или о си­цилийских финикийцах. Для этого времени у нас пет сведений о подчинении больших территорий местных племен. Подчине­ние же сицилийских финикийцев внисывается в общую картину становлении Карфагенской державы, включающей в себя в это время тирские города. Поэтому предпочтительней кажется мысль, что Малх подчинил Карфагену финикийские города Западной Сицилии.

После побед в Африке и Сицилии, по-видимому, в 545 — 535 гг. до н. э. [417, с. 134] Малх со своей армией перепра­вился в Сардинию, но здесь потерпел поражение ( Just . XV 11 T , 7, 1). Приговоренный со всем своим войском к изгнанию, он вернулся в Карфаген, попытался произвести государственный переворот, но после первых успехов был разбит и казнен ( Just . XVlll , 7, 2—18). Первенствующее положение в государстве занял Магон. С правлением Магона и его преемняков связан наивысший расцвет могущества Карфагенской державы.

Активное вторжение в Центральное Средиземноморье при­вело карфагенян к необходимости урегулировать и оформить свои отношении с соседями, и первую очередь с этрусками, в том числе с городом Цере. В Карфагене обнаружено могильное сооружение с цилиндрической колонкой церетанского типа [433, с. 114], а в Цере найдены карфагенские антропоморфные стек­лянные сосуды с фигурой бога Хани [268, с. 190]. О связях двух городов говорит название одной из церетанских гаваней — Пуническая. В другой гавани — Пиргах — были найдены знаме­нитые золотые пластинки на финикийском и этрусском языках с посвящением богине, которая в пуническом тексте именуется Астартой, а в этрусском — Уни-Астартой (точнее, по-этрусски У ни-Астрой). То, что церетанский царь Тефарие Велианас почитал карфагенскую богиню и оставил посвятительную над-нись в ее честь и даже построил святилище, свидетельствует о тесной связи с Карфагеном. Еще показательнее наличие на церетанской территории синкретического культа Уни-Астарты.

' Геродот в данном случае говорит просто о финикийцах, но позже 38 ( VII , 158), упоминая те же события, ужи прямо называет карфагенян.

Сейчас эти надписи датируют обычно около 500 г. до н. э. [155, с 171, 207, с. 70]. Однако, учитывая необходимость длительного сосуществования этрусков и карфагенян для появления такого культа, можно с уверенностью говорить, что эти пластинки подтверждают тесные карфагено-церетанские контакты и и предшествующее время. Цере, конечно, не был единственным контрагентом пунийцев в Этрурии. Восточные памятники, доставляемые в Этрурию карфагенянами, встречаются и в дру­гих местах этой территории [34, с. 520—521; 386, с. 368 — 374].

Положение осложнилось, когда в 60-х годах VL в. до н. э. греки из Фокеи, установившие к этому времени свою талассокра-тию (см. выше), теперь попытались укрепиться и в центре Средиземноморья, основав свою стоянку в Алалии, на восточном берету Корсики (Пег. 1, 165). Алалия была расположена на нажнейших торговых, путях, связывающих Африку и Галлию, Италию и Галлию, Италию и Испанию [346, с. 12—16]. По-види­мому, создание Алалии и имело целью утвердиться на этих нажных морских дорогах Тирренского моря. Не исключено, что фокейцы сделали тогда же попытку обосноваться и на Сарди­нии, в том числе на юге, в непосредственной близости от фини­кийского Калариса [408, с. 863].

Усиление фокейцев угрожало как некоторым этрусским горо­дам, в том числе Цере, одному из важнейших торговых центров Этрурии, так и пунийцам. Оно заставило тех и других теснее сплотиться и, видимо, толкнуло их к тому, чтобы закрепить уже существующие торговые связи специальными соглашениями, прибавив к ним трактаты о взаимных гарантиях своих сограж­дан и договоры о военном союзе, т. е. те дипломатические акты, о которых говорит Аристотель ( Pol . Ш, 5, 10, 1280а, 36 — 37) \ W ), с. 1241-1242].

Позиции обеих сторон еще более сблизились после того, как около 540 г. до п. э. фокейцы, бежавшие на Запад от персид­ского господства, поселились в Алалии ( Her . I , 165 — 166), и результате чего эта промежуточная стоянка и стратегическая nana могла сама стать важным торговым и политическим центром данного района Средиземноморья. Может быть, именно к :>тому времени относится соглашение о военном союзе, упо­мянутое Аристотелем. По словам Геродота (1, 166), карфаге­няне и этруски пачали войну с фокейцами, действуя на основе «общего решения» (« oivw Хоусо). В объединенный флот союз­ники выставили по 60 кораблей. Это сообщение Геродота может юиорить о наличии предварительного решения и о стремлении подчеркнуть равенство сторон: никто не должен был иметь пере- iicca , дабы общая победа не пошла на пользу только одпому союзнику. Возможно, сама цифра была предложена карфаге- 39

нянами, ибо в финикийских эскадрах обычно было 60 или крат­ное этому числу количество судов [456, с. 74].

В морской битве при Алалии приблизительно в 535 г. до п. э. фокейцы одержали нободу, но фактически потеряли весь свой военный флот (из 60 кораблей 40 погибло, а остальные стали небоеспособными), так что греки были вынуждены покинуть Корсику и перебраться в италийский Регий, нозже основав в Италии Элею ( Her . I , 166-167). Эта битва способствовала более четкому разграничению сфер влиянии в районе Тиррен­ского моря [334, с. 344—345]. Сардиния попадает в сферу влияния пунийцев. Если греческие поселения здесь до этого и существовали, теперь они должны были исчезнуть. Эллинское влияние полностью вытесняется. Именно во второй половине V / в. до н. э. карфагеняне устанавливают свое влияние, а затем и власть над этим островом [137, с. 1, 4]. К концу века значи­тельная часть Южной и Юго-Занадиой Сардинии уже была подчинена Карфагену. Карфагеняне не ограничились прибреж­ной полосой, а начали довольно глубокое нроникновение во внутренние районы острова [137, с. 4—6].

Приблизительно через 20 лет после битвы при Алалии Кар­фагену пришлось вновь столкнуться с эллинами, по на этот раз в Африке. Геродот ( V , 42) упоминает о попытке спартанского царевича Дориэя основать колонию на р. Кинип, т. е. на самой территории Карфагенской державы немного восточнее Лептиса. Но словам историка, нуть спартанцам указали жители Феры, метрополии Кирены. В то же время Саллюстий (lug. LXXIX,

•  — 4) рассказывает о длительной войне на суше и на море, которую вели карфагеняне и киренцы. Отсюда весьма обосно­ванно положение, что экспедицию Дориэя надо рассматривать как один из эпизодов карфагено-кирепской войны [106, с. 85]. Завершилась война заключением мира, закрепившим за карфа­генянами большую часть спорной территории ( Sal . lug . LXXIX,

•  — 10). Судя по рассказу Геродота, местные племена, ливийцы и маки (т. е. явно те же максии, о которых он упоминает не­сколько выше) выступали вместе с Карфагеном как его союз­ники.

Греки угрожали карфагенянам в Африке не только к востоку, но и к занаду от Карфагена. Гекатей ( F . gr . Hist . I , fr . 343) уноминает ионийский город Кибос, расположенный, возможно, недалеко от Гипнона Акры. В том же приблизительно месте Псевдо-Скилак (111) упоминает Питекусскую гавань и рядом с ней остров с городом Эвбея. Анализ этих сообщений привел некоторых исследователей к выводу, что речь могла идти о по­пытке греческой колонизации в районе современного Туниса 40 [383, с. 20; 397, с. 271-274; 507, с. 257-283]. Уноминаиие

Гекатеем Кибоса свидетельствует о том, что эту попытку надо отнести к VI в. до н. а. Псевдо-Скилак, чей нериил составлен около середины IV в. до н. э. [96, с. 141], этот город не упо­минает, но зато подчеркивает, что все африканское побережье нплоть до Столпов Геракла, включая упомянутые им Питекус-скую гавань и Эвбею, подчинено карфагенянам. Если гипотеза п греческом происхождении всех этих поселений правильна (Полее или менее'ручаться можно только за Кибос, об ионий­ском происхождении которого говорит Гекатей), то ясно, что и какое-то время до середины IV в. до п. э. эллины были вы­теснены, а Кибос (может быть, самый значительный из их городов) разрушен. Как мы увидим из дальнейшего, это скорее всего надо отнести к V в. до н. э., когда пунийцы утвер­ждаются во внутренних районах Африки и к западу от Кар­фагена.

Приблизительные границы Карфагенской державы к концу VI в. до н. э. можно онределить на основании I римско-карфа-гепского договора, текст которого сохранил Полибий ( III , 22, 4 — 13). Но словам историка, этот договор был заключен во нремя консульства Крута и Горация, на 32 года ранее нашествии Ксеркса на Элладу ( III , 22, 1—2), т. е. в 509 или 508 г. до н. э. 1>ыло высказано мнение, что этот договор тесно связан со вторым подобным ему договором, который относитсн к середине IV в. до п. э. (см. ниже), и на этом основании оба документа датиро­вали либо 40-ми годами IV в. до н. э., либо концом VI в. до н. э. |115, с. 292—293; 444, с. 375—376]. Однако сравнительно недавно К. Э. Цетдольд, рассматривай договоры с Карфагеном и рамках истории римской дипломатии, доказал, что они отно-гится к разным эпохам дипломатической истории Рима и первый из них надо датировать временем до заключения договора Кассия с латинами (последний же относится к периоду вскоре после битвы при Ариции, т. е. к 507 или 504 г. до н. э. 8 ) [444, г. 381—409]. Это убедительное толкование позволяет присоеди­ниться к подавляющему большинству современных историков, и целом принимающих традиционную датировку.

Исходя из текста 1 римско-карфагенского договора, запре­щается римлянам и их союзникам плавать по ту сторону Пре­красного мыса, если они не будут принуждены к этому бурей или врагами, вести там торговлю, кроме как через специального глашатая или писца (видимо, карфагенских уполномоченных), и вообще оставаться там долее пяти дней. В этом же договоре обе стороны признают карфагенскую власть над Сардинией, Ливией

* О дате битвы при Ариции и вообще о достопс-рпости птой битвы см.
|Х., с. 106). 41

и частью Сицилии, причем ноложение римских торговцев в этих частях Карфагенской державы было неодинаковым: в Сицилии донускалась свободная торговля, в то время как в Ливии и Сардинии торговать можно было только через тех же карфаген­ских чиновников.

Наибольшее затруднение вызывает локализация Прекрас­ного мыса и выражение «по ту сторону» его (елёх eiva ). В свое время было высказано предположение, что этот мыс, вопреки прямому указанию греческого историка, находится не в Африке, а в Испании [106, с. 75; 457, с. 44, прим. 3; 523, с. 353—357]. Наиболее подробные доводы в пользу испанской локализации мыса привел Л. Виккерт: 1) при африканской локализации мыса запрещение плавать за него становится неясным, так как можно было подразумевать и западное и южное нанравление, а допустить неясность в таком важном документе карфагеняне не могли; при идентификации же Прекрасного мыса с мысом Нао в Испании неясности нет, ибо в таком случае предполагать можно было только южное направление; 2) в тексте договора нри запрещении торговать за мысом все же разрешается торго­вать в Ливии, т. е. в той же Африке; 3) во II договоре в каче­стве ограничительных пунктов римского мореплавания указы­ваются Прекрасный мыс и Мастия в Тартессе (т. е. на юго-во­стоке Испании), из чего вытекает, что и в действительности эти пункты находились рядом.

Однако эти доводы вызывают возражения. Во-первых, в ком­ментарии Полибия к договору (111, 23, 1—2) ясно указывается, что запрещение распространяется на районы к востоку {точнее, к того-востоку) от Прекрасного мыса. Но, если и не обращать внимания на нолибиевский комментарий, надо иметь в виду, что нри заключении договора едва ли были неясности, ибо мыс явно обозначает пределы власти или влияния Карфагена, а они были хорошо известны обеим договаривающимся сторонам. Во-вторых, под Ливией явно подразумевалась не вся Африка, а только та ее часть, которая была подчинена карфагенннам. В тексте договора нет противопоставления Ливии и Прекрас­ного мыса: и по ту сторону Прекрасного мыса, и в Ливии (как и в Сардинии) можно торговать, но только через посред­ство карфагенских должностных лиц. В-третьих, то, что во II до­говоре названы как ограничительные пункты Прекрасный мыс и Мастия, свидетельствует скорее о том, что запрещено было пространство между ними. Надо отметить еще одно важное обстоятельство: нам известен не латинский или пунический оригинал, а греческий перевод, и поэтому мы не знаем, как точно именовался мыс в договоре; в Африке же встречаются мысы 42 с похожими латинскими названиями: Капдидум, т. е. Блестящий

( Plin . V , 23), и Пульхре, т. е. Красивый ( Liv . XXIX , 27, 12), и то время как в Йснании никакого похожего названия не на­ходим.

Все это побуждает пас отвергнуть локализацию Л. Виккерта и присоединиться к большинству современных исследователей, которые вслед за Полибием помещают Прекрасный мыс в Аф­рике [141, с. 76-79; 392, с. 6-7; 404, с. 655; 519, т. I , с. 341- М2; 522, с. 251. При этой локализации тоже возникают некото­рые сомнения, так как во II договоре при сохранении того же условия насчет Прекрасного мыса все же разрешается торго-нлть в самом Карфагене. Однако ясно, что Карфаген занимал особое положение в своей державе, и поэтому его торговля могла регулироваться особым образом. С точки зрения Карфа­гена, этот договор имел целью предотвратить свободную тор­говлю конкурентов с подчиненными ему частями его державы (исключение было сделано для Сицилии); сам же Карфаген, значительный торговый центр, явно мог торговать с кем угодно и на каких угодно условиях. Возможно, возникновение каких-то недоразумений заставило нунийцев включить во II договор соответствующую статью (см. ниже). Таким образом, как нам представляется, нет необходимости исправлять полибиевскую интерпретацию договора (ср. [330, с. 74—75]) 9 .

Принимая толкование греческого историка, мы представляем себе Карфагенскую державу в конце VI в. до н. э. Под властью Карфагена находились Сардиния (но крайней мере она нризна-иллась карфагенской; реально под пунической властью нахо­дились, видимо, нобережье и, может быть, южная и юго-запад­ная часть внутренних районов острова), часть Сицилии и но­бережье Африки к юго-востоку от Карфагена вплоть до так называемых Филоновых алтарей к востоку от Лептиса (об их местонахождении см. Ps .- Scyl . 109; Strabo XVII , 3, 20). Кроме того, господство Карфагена распространялось на его отдель­ные колонии на африканском побережье к западу от города и па Эбес.

К концу VI в. до н. э. карфагеняне вновь вступили в борьбу с греками. На этот раз военные действии разворачивались, по-видимому, практически одновременно па двух театрах: в Си­цилии и в районе Испании. Начало войн в Сицилии связано

4 Есть, кажется, смысл привести методическое правило, которому мы ста­
раемся следовать. Опровергать традицию надо, если: 1) она заведомо фанта­
стична, носит мифологический характер или бессмысленна, 2) содержит внут­
ренние противоречия, 3) противоречит уже установленным или более вероятным
фактам. В противном случае необходимо следовать традиции и стремиться ее
интерпретировать, как бы трудно норой это ни было. 43

к

с именем того же Дориэя, с которым совсем недавно карфа­геняне столкнулись в Африке на берегах Кинипа.

Геродот ( V , 43 —48) рассказывает, что после своей неудачной африканской авантюры спартанский царевич с теми же людьми отплыл в Сицилию, чтобы обосноваться в ее западной части, в районе Эрика, т. е. между финикийскими городами Панорм и Солупт. По пути он вмешался в войну между Кротоном и Сибарисом, закончившуюся разрушением последнего. Это дает нам дату высадки греков — 510 г. до н. э. или несколько позже. Попытка греков утвердиться в заиадпой части Сицилии вызвала резкий отпор как финикийцев, так и элимов из Эгесты 10 . Дориэй потерпел поражение и был убит. Сообщения других авторов дополпяют рассказ Геродота.

Диодор говорит ( IV , 23, 3), что спартанец успел основать город Гераклею, который довольно быстро вырос и поставил под угрозу политические и, видимо, экономические интересы финикийцев в этом районе, что и вызвало войну карфагенян с эллинами, которая привела к разрушению Гераклеи. По словам Юстина ( XIX , 1, 9), в войпу вмешались и другие народы Сици­лии (нод которыми надо понимать греческие полисы острова [149, с. 264]), и развернулась длительная война, в которой эллины lie раз одерживали победу. Тогда-то, как нишот Юстин ( XIX , 1, 10 —13), и прибыли послы Дария с требованиями к карфагенянам, в том числе и о военной помощи. Видимо, втянутые в сицилийские дела, карфагеняне отвергли -это тре­бование нерсидского царя. Несмотря на свои успехи, греки не сумели утвердиться на западе Сицилии, а сам Дориэй погиб, как и большинство его воинов.

Гибель Дориэя была использована Гелоном как повод к войне против карфагенян под лозунгом мести ( Her . V 11, 158). Гелон, по словам Полиэпа (1, 27, 1), именно для войны с карфагенянами был избран стратегом города Гела, но воспользовался своей властью, чтобы стать тираном и захватить затем Сиракузы. Так как Гелон захватил Сиракузы в 485 г. до н. э., то надо думать, что война началась или в этом году, или незадолго до него. Если верить речи, которую Геродот вложил в уста Гелона ( VII , 158), тот обратился за номощью к балканским грекам, ибо ноложение, по-видимому, было столь трудным для эллинов, что возникла опасность их полного вытеснения с Сицилии.

Нам неизвестен в точности исход этой войны или кампании. Мы знаем только, что на западе острова перевес остался все же на стороне финикийцев. Гераклея была разрушена, Дориэй но-

111 По мнению Э. Вилля, инициаторами войны вообще выступили эгестийцы. 44 а не карфагеняне [525, с. 224].

гиб, а единственный оставшийся в живых из предводителей греческой экспедиции Эврилеонт с остатками армии захватил селияунтский город Миною и даже, вмешавшись в селинунтские дела, понытался стать тираном этого города, но был убит ( Her . V , Mi ). В греческой части острова положение было довольно слож­ным: союзник Гелона акрагантский тиран Ферон изгнал из Гимеры ее тирана Терилла, на помощь которому нришел власти­тель Регия Анаксилай, и они выступили против Ферона и -Гелона. Терилл был связан гостеприимством с карфагенянином Гамилькаром сыном Магона (Геродот ошибочно вместо Магона называет Ганнона), с которым заключил союз и Анаксилай (Мег. VII , 165). Это давало пунийцам удобный повод для вмеша­тельства в дела Сицилии. Они уже имели трудный опыт войны с сицилийскими греками и поэтому, но-видимому, на этот раз пошли на союз с персами, в то время готовившимися к нападе­нию на Элладу, тем более что на этот раз речь шла, как уже говорилось, о равноправном союзе.

С огромной армией, насчитывающей, по явно преувеличен­ным сведениям Диодора ( XI , 20, 1), 300 тыс. сухопутных воинов, 200 боевых и три тыснчи грузовых кораблей, карфагеняне под командованием Гамилькара высадились в Сицилии и двинулись it Гимере. Гамилькар рассчитывал как на регийцев и гимерских изгнанников, так и на селинунтян, возмущенных действиями Иврилеонта. Ферон, удерживавший Гимеру, обратился за по­мощью к Гелону, который направил туда армию из 50 тыс. пехотинцев и пяти тысяч всадников. Карфагеняне потерпели и битве при Гимере сокрушительное поражение, причем погибла большая часть армии и сам полководец, так что жители Карфа­гена какое-то время даже опасались высадки сиракузяп в Аф­рике ( Her . VII , 165 — 167; Diod . XI , 20-24). По преданию, переданному Геродотом ( V , 166), сражение при Гимере прои­зошло в тот же день, что и морская битва у Саламина, в которой был разгромлен персидский флот, т. е. 20 сентября 480 г. до н. э.

По словам Диодора ( XI , 26), после битвы при Гимере между Карфагеном и Сиракузами был заключен мир, по которому карфагеняне должны были оплатить военные расходы Гелона, им платить контрибуцию в две тысячи талантов серебра и построить два храма, в которых должен был храниться текст договора. На такие сравнительно умеренные условия договора толкнула сиракузского тирана трезвая оценка реальной обста­новки.

Международное положение в Сицилии и Южной Италии Пило в это время сложным. Эллины далеко не всегда высту­пали единым фронтом. На горизонте маячила этрусская угроза. Допустить создание единого антиеиракузского фронта пуний- fa

цев, этрусков и части греков Гелон, разумеется, не мог и пред­почел довольно легким миром оторвать от возможной коали­ции карфагенян. Удалось ли ему это? Пиндар в своей I Пифий-ской оде, воспевающей нобеду нреемника Гелона Гиерона над этрусками нри Киме, называет врагом греков также и фини­кийца ( I Pyth . 72). Что надо в этом видеть? Риторический оборот, восноминание о недавней борьбе или отражение дейст­вительного события? На этот вопрос ответить нелегко, тем более что нигде больше участие финикийцев, т. е. карфагенян, в битве при Киме не уноминается, в том числе и в надписи самого Гиерона. Вполне возможно, что тогда карфагеняне все же предприняли еще одну попытку сломить мощь Сиракуз, но после Гимеры уже не имели достаточно сил, чтобы играть если не первую, то хотя бы равноправную роль в коалиции с этрусками.

Приблизительно в это же время разыгрываются события и на крайнем западе Средиземноморья. Там тартессии, всту­пив в союз с фокейцами, предприняли попытку вытеснить финикийцев с Пиренейского полуострова и напали на Гадес. Видимо, опасность была столь грозной, что гадитане обратились за помощью к карфагенянам. Последние использовали это обращение как повод к вмешательству на юге Испании. И хотя гадитанам, по-видимому, удалось отбить нападение тартессиев, карфагеняне не желали уходите, из Иснании. Они взяли штур­мом родственный им Гадес, не желавший в новых условиях принять карфагенян, и включили его в состав своей державы. Через какое-то время носле этого карфагеняне подчинили себе и другие финикийские города Южной Испании. Можно пола­гать, что Тартессийская держава не выдержала сноего пора­жения под Гадесом и развалилась. Ее остатки попали под контроль Карфагена.

Одновременно нунийцы установили блокаду пролива у Ге­ракловых Столпов и, может быть, подчинили Лике в Северо-Занадной Африке. Именно к концу VI —началу V в. до н. э. археология отмечает проникновение на юг Испании и северо-запад Африки карфагенских изделий, в частности керамики, которые частично или полностью вытесняют преобладавшие до этого произведения финикийских городов иснанского юга. Характерно, что именно около 500 г. до н. э. финикийцы поки­дают Могадор у атлантического побережья Африки, который до этого служил важной торговой базой испапских финикийцев.

Такое усиление Карфагена на западе Средиземноморья

и при выходе в Атлантический океан не могло не обеспокоить

фокейцев, особенно Массалию, в это. время выдвинувшуюся

46 на первый план среди фокейских городов. В битве при Артеми-

сии, произошедшей вскоре иосле 485 г. до н. э., карфагенский флот был разбит. В результате, как нам представляется, было приостановлено распространение сферы карфагенской власти на Юго-Восточную Испанию. Но юг страны и выход и океан остались-в руках карфагенян (см. [99, с. 29 — 341).

После всех этих событий в 70-е годы V в. до н. э. складывается основное ядро Карфагенской державы [106, с. 76]. Под властью Карфагена оказываются почти все финикийские города Запад­ного Средиземноморья. Возможно, только Утика еще не входила л державу, если принять предложенное ранее толкование гра-НИЦ7Л карфагенского государства но Прекрасному мысу, распо­ложенному восточнее Утики. Кроме того, Карфаген установил спою власть над значительными районами Сардинии и Южной Испании и, может быть, над какой-то частью Западной Сици­лии. На этом большом острове иосле поражения при Гимере пунийцы долго не нытались нродвигаться вперед, сосредоточив усилия на Африке и Сардинии.

И там, и там их дела сначала шли далеко не блестяще. Хотя Сардиния договором 509 г. до н. э. признавалась карфаген­ским владением, реально пунийцы всем островом не владели. Недаром карфагеняне еще много лет боролись с сардами. Еще до битвы нри Гимере сын Магона Гасдрубал потерпел поражение и Сардинии и пал в битве ( lust . XIX , 1, 6). Его брат Гамилькар, ставший его нреемпиком, не смог завершить дело брата, ибо вскоре во главе в.ойска двинулся в Сицилию, где и погиб у Ги-меры. Возможно, что гибель Гасдрубала возродила надежды некоторых эллинов, как, например, Аристагора, который в на­чале восстания ионийцев нротив персов советовал восставшим, вместо того чтобы бороться с нерсидским царем, покинуть Ми лет и переселиться на Сардинию ( Her . V , 124). После Гимеры пунийцы возобновили наступление в Сардинии и в це­лом действовали уснешно, хотя до конца остров так и не по­корили ( Diod . V , 15). Под властью Карфагена оказалось побе­режье, а также южная и западная часть внутренних районов острова. От территории свободных сардов карфагенские владе­ния отделялись системой креностей, напоминающей римский нал, с башнями, стенами и другими многочисленными прегра­дами [417, с. 137].

В Африке война, которую, вероятно, в конце VI или в на­чале V в. до н. э. вели пунийцы, также оборачивалась сначала неудачно ( lust . XIX , 1, 3), так что онн были вынуждены даже снова нлатить дань ливийцам ( lust . XIX , 1, 4). Однако после ' iHO г. до н. э. они возобновили наступление на ливийцев. Юстин ( XIX , 2, 1—4) приписывает успехи внукам Магона — Гимилькону, Гисгону и Ганнону (сыновьям павшего в Сицилии 47

Гамилькара) и Ганнибалу, Гасдрубалу и Сафону {сыновьям его брата Гасдрубала). По словам историка, эти полководцы, в то время правящие карфагенянами, воевали с маврами, сражались с нумидийцами и, разбив афров, заставили их отказаться от дани, которую те получали от карфагенян. Представляется вполне справедливым мнение исследователей, связывающих именно с этими событиями, которые, видимо, надо датировать около 475—450 гг. до н. э., создание африканских владений Карфагена [106, с. 86; 319, с. 85; 313, т. Т, с. 463; 398, с. 225-227]. В первой половине V в. до и. э. власть этого города распространяется на всю западную часть Северной Африки вплоть до Геракловых Столпов.

Возможно, именно в это время пунийцы выводят на эти территории свои новые многочисленные колонии, которые были и опорными пунктами, помогающими удерживать в повинове­нии подчиненных, и рынками, через которые карфагеняне торговали с теми же пародами [520, с, 55, 57—59]. Недаром Псевдо-Скилак (112) называет многие из карфагенских поселе­ний на африканском побережье именно «рынками» (ерло Q l a ). Цепь таких поселений связывала Карфаген с районом Геракло­вых Столпов, что создавало для пунических мореходов воз­можность спокойного каботажного плавания вдоль северо­африканского берега.

Вероятно, в V в. до н. э. карфагеняне нодчинили Утику, старейшую колонию Тира в Африке и, по-видимому, един­ственную, которая до сих пор сохраняла независимость от Карфагена [207, с. 63; 515, стб. 1877]. Нам совершенно не­известны обстоятельства подчинения У тики Карфагену. Можно только говорить, как это уже было отмечено в науке, что в 1 римско-карфагенском договоре этот город еще не упомянут, в то время как он появляется во II договоре. В последнем Утика названа как равноправная с самим Карфагеном. Поэтому вполне правомерно мнение, что Утика вошла в состав Кар­фагенской державы как формально равноправная со столицей, что, разумеется, ие мешало ее фактическому подчинению [106, с. 97].

Вероятно, именно в связи с этим надо решать «проблему V века». Эта проблема состоит в том, что, основываясь на резуль­татах раскопок, прежде всего в Утике, была выдвинута точка зрения, согласно которой V в. до н. э. был временем регресса Карфагенской державы, которая после поражения при Гимере но шла на контакты с греческим миром, стала проводить поли­тику строгой экономии и обеднела, будучи отрезанной от внеш­него мира и готовя свои ресурсы для будущей схватки с-элли-48 нами [212, с. 25-29; 212а, с. 144-146; 204, с. 18; 498, с. 551].

Основным доказательством является факт, что могилы V в. намного беднее предыдущих и в этих могилах практически не встречаются греческие изделия. Иногда это положение рас­пространяют на Занадное Средиземноморье вообще, утверждая, что в V в. до н. э. оно было отрезано от Греции [212а, с. 144].

Последнее необходимо сразу же опровергнуть. Нанример, для Эмпориона (Северо-Восточная Испания) именно V в. до н. э. был веком наиболее интенсинных связей с Афинами [166, г. 75]. Да и но отношению к Карфагенской державе в целом эта точка зрения представляется сомнительной. В сицилийских фнникийских городах, прежде всего в Мотии, которая тщательно раскапывается, в изобилии встречаются эллинские изделия V в. до н. э. [361, с. 327; 320, с. 161; 321, с. 152; 417, с. 32]. Не наблюдается никакого перерыва в греческом импорте в Эбесе и на подчиненных Карфагену территориях Южной Испании и Северо-Занадной Африки [300, с. 436—437; 123, с. 184—186; Г>14, с. 12 —16]. Наконец, вблизи самого Карфагена, в Кер-куане, в V в. до н. э. продолжаются торговые контакты с гре­ками, о чем свидетельствуют находки греческой керамики, не уступающие сицилийским [406, с. 499—500].

Как все это объяснить? По нашему мнению, эти обстоятель­ства надо связать с торговой экспансией Карфагена и под­чинением ему Утики. В I римско-карфагенском договоре (а его, по-видимому, можно рассматривать как образец всех нодобных договоров, в том числе и с греческими городами) контраген­там Карфагена разрешается свободно торговать в Сицилии — и перед нами результат разрешения; обилие греческих изделий it сицилийско-финикийских городах. Возможно, Эбес служил карфагенянам подобным «окном в мир» па западе Средиземно­морья [99, с. 62]. Именно через него, вероятно, проникали греческие изделия в карфагенскую Испанию, как через тот же ))бос пуническая керамика — в греческий Эмпорион и далее и местные поселения северо-востока Пиренейского полуострова 1389, с. 244—249]. Что касается Керкуапа, то он, непосред­ственно, видимо, подчиняясь Карфагену, пользовался и его тор­говыми привилегиями. Этот город, основанный карфагенянами по второй четверти VI в. до н. э. [406, с. 518], был сразу же подчинен Карфагену и не мог быть его соперником.

Иное дело ¦¦— Утика, как и Гадес в Испании, — старые го­рода, уже задолго до возвышения Карфагена бывшие значи­тельными торговыми центрами: они могли выступить конку­рентами Карфагена. И носледний, признав, возможно из-за почтенной древности этих городов, их официальное равноправие, на деле стремился как мог принизить их значение. В Иснании карфагеняне, взяв штурмом Гадес, по-видимому, заставили 49 '. Инка» 1033

его отказаться от всяких владений на материке и постарались перехватить его торговлю с атлантическим побережьем Аф­рики и Европы (см. ниже). Полностью выполнить им эту задачу не удалось, но все же с V в. до н. э. отмечается сужение сферы гадитанской торговли, особенно в южном на­правлении, самым ярким свидетельством чего является тот факт, что около 500 г. до н. э. финикийцы оставили Могадор [206, с. 92, 95]. Решение «утикийской проблемы» могло быть еще более радикальным, учитывая близость этого города к сто­лице. На него было распространено действие торговых запретов, признаваемых иностранными контрагентами Карфагена. Это, как кажется, и привело к резкому обеднению могил Утики. Таким образом, представляется, что «проблема V века» была не общепунической, тем более — не общезападносредиземно-морской, а локальной, вызванной конкретными обстоятельст­вами Утики.

Подтверждение этой мысли мы находим в дальнейшем поведении Утики. Недаром Анпиан ( Lib . 75), рассказывая о событиях 149 г. до п. э., говорит о «старинной ненависти» . утикийцев к карфагенянам, что резко контрастирует с тем дружелюбным приемом, какой они оказали колонистам, при­бывшим для основания Карфагена. Такая ненависть вполне могла возникнуть в результате притеснений карфагенян. Не раз поэтому во время серьезных испытаний, выпавших на долю Карфагена, Утика проявляла колебания, порой даже открыто присоединялась к его врагам. Так было во время экспедиции Агафокла в конце IV в. до н. э. ( Diod . XX , 54, 2), в период восстания наемников и ливийцев в III в. до н. э. ( Polyb . I , 82, 9 — 10), в начале III Пунической войны в середине II в. до и. э. ( Polyb . XXXVI , 3, 1; Арр. Lib . 75).

Карфаген в V в. до н. э. не только не утратил свои позиции, но, наоборот, приобрел новые. Даже в Сицилии, несмотря на поражение при Гимере, он сумел полпостью сохранить свои владения. В Испапии же, Сардипии и особенно Африке оп при­обретает новые. В это время к уже создапной в предыдущем столетии морской державе присоединяются коптинентальпые владения. Мощь и богатство Карфагена в V в. до п. э. под­тверждается письменной традицией. В 415 г. до п. э., когда Сиракуз достигла весть о готовящейся против них экспедиции афинян, в сиракузском народном собрании выступил видпый политический деятель города Гермократ и, если верить Фуки-диду ( VI , 34), предложил, в частности, обратиться к карфагеня­нам с просьбой о помощи против афинян, ссылаясь на то, что Карфагеп имеет в изобилии золото и серебро, столь необходимые 50 для войны. Позже Диодбр ( XII , 84) вложил в уста афинского

стратега Никия слова о величайшем войске, какое имел в то время Карфаген.

Итак, ни археология, ни письменная традиция не дают оснований считать V в. до н. э. для Карфагена веком регресса и обеднения.

Завоевание материковых владений имело большое значение дли Карфагена. Впервые под его властью оказались огромные земельные владения, в том числе с плодороднейшей почвой. Кели раньше Карфаген был чисто морским городом, не имевшим или почти не имевшим плодородной территории (даже за свою землю он должен был платить дань), то теперь он ее приобретает. 11 ри этом наиболее плодородную часть он присоединяет не­посредственно к своей территории, в результате чего образуется карфагенская хора, т. е. сельская округа Карфагена (см. ниже). V некоторых других финикийских городов вблизи столицы, как, например, Хадрумета, также появляется хора. На плодородных землях своей округи многие представители пунической знати приобретают владения.

Видимо, это создание африканских континентальных владе­ний подразумевал Дион Хризостом (Ог. XXV ), говоря, что Ганнон превратил карфагенян из тирийцев в ливийцев [313, т. I , с. 422, прим. 1; 398, т. I , с. 504]. Этого Ганнона можно сопоставить с одним из внуков Магона, упомянутых Юстином. Возможно, именно Ганнон играл первенствующую роль среди своих братьев, осуществляющих коллективное господство над Карфагеном в первой половине V в. до н. э. Вероятно, он же возглавил и экспедицию, отправленную из Карфагена вдоль западных берегов Африканского континента.

До наших дней сохранился в греческом переводе перипл, приписываемый Ганнону ( GGM , I , Hannoni periplus ). Он вызвал в науке обширную дискуссию, в том числе и об его подлинности. И все же, несмотря на высказываемые порой сомнения, его, как мы увидим далее, в главе о пунической словесности, в целом можно считать подлинным. Другой дискуссионный вопрос — о дате плавания Ганнона. Археологические.данные показывают, что в самом конце VI и особенно в V в. до н. э. в Северо- I Западной Африке появляются первые следы карфагенского присутствия, в том числе вазы «с уступами» и сосуды с двумя ручками, встречающиеся в это же время в Карфагене. Рас­копки в районе Тингиса ясно показывают, что в первой поло-пине V в. до н. э. гадитанское влияние сменяется карфагенским. Трудно не связать это с деятельностью Ганнона. Общая истори­ческая обстановка также свидетельствует о первой поло­вине V в. до н. э.

Как мы видели, на рубеже веков или в самом начале 51 ',*

V столетия карфагеняне укрепляются у Геракловых Столпов, подчинив себе гадитан. Это обстоятельство могло быть исполь­зовано для наступления на экономические позиции Гадеса как в Африке, так и в Европе. Оставление Могадора, о чем уже говорилось, явно свидетельствует о регрессе Гадеса. Нако­нец, обратимся к свидетельству Плиния ( V , 8). Он называет Ганнона «вождем карфагенян» ( Carthaginiensium dux ). Это надо сопоставить со словами Юстина, упоминающего Ганнона среди внуков Магона, правивших карфагенянами, которых он позже называет «императорами». Все это заставляет нас вместе с другими учеными признать, что экспедиция состоялась не раньше 480 и не позже 450 г. до н. э. [237, с. 218; 216, с. 322; 319, с. 95] и .

Спорны и пределы плавания Ганнона. Сам мореплаватель в своем отчете после довольно четкого описания начального этана пути рассказывает о дальнейшем путешествии нарочито неясно, указывая только, что он достиг горы, называемой Колесницей Богов, и залива Южный Рог (16, 17). Идентифи­кация этих мест с теми или иными пунктами африканского побережья вызвала обширную дискуссию. Колесницу Богов отождествляли и с Зеленым Мысом, и с горой Какуляма в Гвинее, и с вулканом Камерун [321, с. 169]. Как бы то ни было, все эти пункты находятся южнее устья Сенегала, достигнутого еще ранее массалиотским моряком Эвтименом. По-видимому, этим и объясняется ясность первой части перипла: так как путь до устья Сенегала был уже известен, скрывать его не было необходимости в отличие от дальнейшего пути.

Плавание Ганнона преследовало политические цели: ук­репиться на океанском побережье материка. Для этого, видимо, ему было поручено основать города по ту сторону Геракловых Столпов (1). Имели, видимо, значение и экономические цели: карфагеняне стремились вытеснить гадитан, укрепиться на их торговых путях и, может быть, взять под свой контроль источ­ники сырья или пути к ним (ср. [319, с. 95]). Хотя гадитане и не были полностью вытеснены с африканского побережья,

Некоторые исследователи датируют плавание Ганнона второй половиной VI в. до н. э. [96, с. 113 — 114] или даже вообще VII - VI вв. до н. э. [106, с. 92]. Основные доводы этих исследователей: соображение, что карфагеняне не могли предпринять экспедицию после битвы при Гимере, и археологические данные. Первый довод не может быть решающим, поскольку, как мы видели, после Гимеры Карфаген не утратил своей мощи и даже предпринял экспансию в Аф­рику. Что касаетсн археологических данных, то исследования последних двадцати лет показали, что находимые в Северо-Западной Африке финикийские изделия (керамика и украшения) производились на юге Испании, а не в Карфа­гене [350, с. 118 и повсюду; 449, 17-24; 450, с. 105-130. 163-168; 501, с. 358; 52 514, с. 15-23].

карфагеняне в V в. до н. э. явно утверждаются на северо-западе Африки. Именно в это время в западной части совре­менного Марокко, до того тесно связанной с Южной Испанией, испано-финикийские изделия сменяются карфагенскими, что особенно хорошо видно в керамике [206, с. 92, 95; 384, с. 130, 138; 450, с. 169 — 181]. Геродот ( IV , 196) уже рассказывает о карфагенской торговле за Столпами Геракла.

По словам Плиния ( II , 169), в то же самое время, что и Га и нон, был отправлен в путь и Гимилькон, совершивший плавание по океану в северном направлении. Об этой экспедиции говорит и Авиен в своей поэме «Морские берега» (114 — 129, 382 — 389, 410—415). Целью Гимилькона были Эстримниды ( Av . or . шаг. 114—116), откуда можно было получить олово. Иопрос о местонахождении Эстримнид спорен, тем более что и древности это название могло прилагаться к разным местно­стям. Название, уномянутое в поэме Авиена, надо, видимо, отож­дествить с современной Бретанью, хотя иногда нолагают, что Гимилькон добрался до южных берегов Англии и Ирландии |!)( i , с. 127]. Целью этой экспедиции, как и плавания Ганнона, Пыло, вероятно, утверждение на торговых путях и рынках Гадеса, но на этот раз в северном направлении. Однако этой цели карфагеняне явно не достигли, так как гадитане еще долго, вплоть до римской экснансии, оставались почти моно­полистами в северной торговле, тщательно скрывая от кон­курентов пути к таинственным и богатым Эстримнидам.

По-видимому, в середине V в. до н. э. в Карфагене была свергнута власть Магонидов. Юстин ( XIX , 2, 5) после пере­числения внуков Магона пишет о создании специального совета (см. ниже), вследствие того что эта «семья полководцев стала тижела для свободы ». Возможно, что поводом к этому послужило запоздалое воспоминание о поражении нри Гимере, и под пред-¦^ логом наказания за это сын навшего там Гамилькара Гисгон Пыл изгнан и вынужден удалиться в Селинунт |2 . Тот факт, что в связи с этим уноминается только один внук Магона, можно объяснить либо тем, что само упоминание связано с фигурой отца Гисгона Гамилькара, либо тем, что из шестерых внуков в живых к тому времени оставался один Гисгон 13 .

После создания континентальной империи Карфаген смог иозобновить и наступление в Сицилии. Поводом нослужило обращение элимской Эгесты, которая, терпя неудачи в борьбе

~ В связи с этим можно вспомнить, что в 480 г. до и. з. Селинунт выступал ini стороне Гамилькара.

13 Существует точка зрения, что Магониды были свергнуты только в начале
I V и. до п. !). (например, [207, с. 111, 125—126]). Однако это мнение противоре­
чит данным Юстина и Диодора. 53

с греческим Селинунтом, согласилась на подчинение Карфагену в обмен на военную помощь ( Diod . XIII , 43). После некоторых колебаний пунийцы в 410 г. до н. э. приняли предложение эгестийцев.

Крупнейшим и важнейшим городом греческой Сицилии были Сиракузы. В 415—413 гг. до н. э. они выдержали трудную осаду со стороиы афинян, а затем полностью уничтожили афинскую армию. Однако это потребовало огромного напряже­ния сил. В результате в городе обострилась внутренний борьба между аристократической группировкой во главе с Гермократом и демократами, возглавляемыми Диоклом. К тому же Сиракузы ввязались и во внешние войны: они послали эскадру в Эгейское море, где вместе со спартанцами нродолжали военные действия против Афин, а в самой Сицилии воевали с халкидскими городами, т. е. колониями, некогда выведенными сюда хал-кидянами с о-ва Эябея. Таким положением и решили воспользо­ваться карфагеняне.

Готовясь к новой схватке с сицилийскими греками, кар­фагенская олигархия сплотила свои ряды. Из изгнания вернулся сын Гисгона и внук Гамилькара Ганнибал, который, по-види­мому, был изгнан вместе с отцом. Оп занял высший государ­ственный пост и был поставлен во главе армии. Так Магониды снова вернулись к управлению государством, но теперь едва ли уже правили столь самовластно, как раньше. Назначая Ганнибала командующим в войне с греками, пунические власти рассчитывали не только на его военные способности, но и на ненависть к грекам и стремление отомстить за деда, павшего нод Гимерой. Собрав войско, состоящее из карфагенских граж­дан, принудительно набранных ливийцев и иберийских и кам-панских наемников и насчитывающее, по Тимею", 100 тыс.чело­век, а по Эфору — 200 тыс. пехотинцев и четыре тысячи всадников, Ганнибал в 409 г. до н. э. высадился в Мотии { Diod . XIII , 43 — 44, 54). И пачался повый тур войн в Сици­лии, продолжавшийся с перерывами более полутора веков. После высадки карфагенской армии элимы подчинились Карфагену. Именно в это время прекращается чеканка элим-ской монеты [520, с. 77]. Приняв в число своих подданных элимов, пунийцы двинулись сначала на Селинунт, а после захвата этого города — на Гимеру. Греческие жители этих городов оказали карфагенянам героическое сопротивление, но оно в конце концов было сломлено, и оба города разрушены, а их жители или убиты, или обращены в рабов. Другие греки, и прежде всего сиракузнне, во главе которых в это время встал Диокл, уставшие, по-видимому, от долгой войны с афинянами 54 и изнурительной гражданской смуты, о которой уже говорилось,

оказали селинунтянам и гимерцам слишком слабую помощь, которая не могла решить дела [93, с. 35]. После этого Ганнибал увел свою армию вновь в Африку ( l ) iod . XI 11, 54—62).

В греческой части Сицилии в это время борьба между двумя гиракузскими политическими группировками достигла апогея. Гермократ, командовавший сиракузской эскадрой в Эгейском море, был смещен с этого носта его политическими против­никами, но решил силой вернуться в Сиракузы. С набранным отрядом он высадился в Сицилии, но, стремясь сначала приоб­рести определенный политический капитал, вторгся в карфаген­скую зону, вновь занял разрушенные пунийцами Селинунт и Гимеру и поднял знамя борьбы эллинов против карфагенских «варваров» ( Diod . XIII , 63, 75). В конце концов Гермократ погиб при понытке захватить сами Сиракузы, но все это свидетельствовало о том, что положение па острове было далеко от стабильности.

Готовясь к новой схватке с сицилийскими греками, которая Пыла бы, по их мнению, решающей, карфагеняне предприняли дипломатическую акцию, которая в других условиях могла иметь важные последствия: они заключили союз с Афинами |57, с. 122—125]. Но надежды карфагенского правительства не оправдались, так как мощь Афин уже клонилась к упадку, и вскоре они потерпели окончательное поражение в Пелоповнес-ской войне. Были предприняты и значительные военные приго­товления, создана новая армия, численностью преносходящая первую, и во главе ее были поставлены тот же Ганнибал и его родственник Гимилькон.

В 406 г. до н. э. карфагенская армия высадилась в Сицилии. Несмотря на отдельные неудачи и даже смерть одного из полководцев, карфагеняне в целом вели эту кампанию весьма удачно. Все попытки сиракузяп спасти греческие города южного побережья острова провалились; это не смогли сделать ни рес­публиканские правители Сиракуз, ни пришедший им па смену тиран Дионисий. В конце концов карфагенская армия осадила Сиракузы, и только начавшаяся в пуническом лагере эпидемия спасла город. Гимилькон был вынужден согласиться на заключе­ние в 405 г. до п. э. мира. По условиям мирного договора, за карфагенянами кроме старых финикийских колоний аакреп-лнлись общипы сиканов и греческие города Селинунт, Акрагант и Гимера, а Гела и Камарина должны были платить дапь карфагенянам ( Diod . - XIII , 80-91; 108-111; 114). Значение :>того мира для Карфагена было огромпым: признавались и в международном плане юридически закреплялись «конти­нентальные» владения карфагепян в Сицилии. Элимы и сиканы, как ранее ливийцы, превратились в карфагенских нодданпых. 55

Правда, успех этот был непрочен, борьба продолжалась и гра­ница между пунической и эллинской Сицилией всегда остава­лась пульсирующей, нередвигаясь то к востоку, то к западу.

Инициатором новой войны между Карфагеном и Сиракузами на этот раз выступил сиракузский тиран Дионисий. Он тща­тельно подготовился к войне, в 398 г. до н. э. вторгся на терри­торию карфагенских владений и осадил Мотию. Теперь фини­кийцам пришло время проявлять героизм. Но как раньше сопротивление Селинунта и Гимеры, так и теперь упорство Мотии оказалось напрасным: Дионисий взял город и полностью его разрушил. Для уцелевших жителей Мотии карфагеняне несколько нозже основали новое поселение — Лилибей ( Diod . ХХН, 10). Эта война шла с переменным успехом. Все попытки сиракуяского тирана изгнать финикийцев из Сицилии не уда­лись, и одно время даже сами Сиракузы были осаждены карфагенннами. Но в целом перевес все же оказался на стороне греков. По условинм мира 392 г. до н. э., карфагеняне нотеряли значительную часть предыдущих завоеваний, сохранив только западную часть острова ( Diod . XIV , 45 — 46; 48 — 53; 70—76; 90; 95-96) [93, с. 82].

Положение, сложившееся в Сицилии, делало неизбежным новую войну, в которой карфагенянам удалось найти союзников среди греческих городов Италии, обеспокоенных чрезмерным, с их точки зрения, усилением Дионисия. Правда, эффективной координации действий союзникам добиться пе удалось, и это позволило сиракузянам одерживать победы и над теми, и над другими. В одном таком сражении при Макале пал карфаген­ский командующий Магон, но его сменил сын, который сумел взять реванш, В целом эта война завершилась в пользу Кар­фагена, чьи владения теперь распространились до реки Галик, так что под их властью оказались греческие города Селипунт и Термы, а также западная часть акрагантской области ( Diod . XV , 15-17; Polyaen . V , 8, 1-2; 10, 5; VI , 16, 1). Река Галик надолго превратилась в границу карфагенской «провинции», которая охватывала приблизительно треть всей Сицилии.

Наконец, в 368 г. до п. э. началась последняя война Карфа­гена с Дионисием. Инициатором ее снова был тиран, упорно стремившийся очистить Сицилию от финикийцев. Определен­ный отпечаток на ход военных действий, особенно в начале воины, наложила внутренняя борьба в Карфагене, о которой будет сказано несколько позже: знатный карфагенянин Суниат из-за ненависти к командующему пунической армией Ганнону сообщил в письме Дионисию о прибытии карфагенского войска и медлительности его командира ( lust . XX , 5, 12 — 13). Этим воспользовался Дионисий, который овладел рядом городов, в том

числе Селинунтом, и осадил Лилибей. Однако первыми успе­хами военное счастье Дионисия и ограничилось. Вскоре кар­фагеняне одержали победу над сйракузским флотом у Эрикса. Л вслед за этим тиран умер, и его наследник Дионисий-младший поспешил заключить мир, восстановивший существо­вавшее до войны положение ( Diod . XV , 73; XVI , 5; hist . XX , 5, 10-14; Polyaen . V , 9; Plut . Dion . 6; 14) 14 .

Пока шли все эти войны в Сицилии, внутреннее положение Карфагена было далеко не стабильно. Покоренное население ненавидело карфагенян. Полиэн ( V , 10, 1; 3) рассказывает о войне Гимилькона с ливийцами. Ливийцы захватили какой-то город и даже нодошли к самим стенам Карфагена, заняв его предместья. Лишь с помощью хитрости, если верить Полиэну, карфагенскому полководцу удалось подавить это восстание. Ав­тор не датировал события. Однако, как мы увидим ниже, после поражения в 396 г. до н. э. Гимилькон покончил самоубийством, так что восстание ливийцев, о котором идет речь, должно было иметь место до этого времени. Скорее всего это могло произойти между 405 и 398 гг. до н. э., когда вернувшийся из Сицилии Гимилькон занимал первенствующее положение в Карфагене (ср. ^375, стб. 1641, 1643]).

В 396 г. до н. э. внутреннее положение в Карфагенской державе резко обострилось. Разгром пунической армии и по­стыдный мир не могли не вызвать соответствующие отклики. Видимо, вновь развернулась борьба внутри правящей группи­ровки. Все источники единогласны в том, что по возвращении из Сицилии Гимилькон должен-был покончить с собой ( Diod . XIV , 76, 4; lust . XIX , 3, 12; Oros . IV , 6, 15). В Карфагене распространилось мнение, что несчастья преследуют пунийцев из-за разрушения храма Коры и Деметры в Сицилии, и, чтобы воздействовать на религиозные чувства, в Карфагене Tii . Li введен культ этих богинь. Об этом акте мы еще будем говорить в других главах, а пока отметим, что храмы в Сицилии были разрушены воинами Гимилькона (или Ганнибала), так что установление нового культа было нвно направлено против Магонидов. После этого мы уже не встречаем Магонидов во главе Карфагенской державы: второе возвышение Магонидов оказа­лось недолговечным.

Поражение 396 г. до н. э. имело и более грозные послед­ствия: новое восстание в Африке. Подчиненные ливийцы уви­дели в карфагенском поражении удобный случай вернуть себе свободу. К ним присоединились и рабы. Было создано огромное

14 О карфагено-сиракузских пойнах этого времени в советской литературе
гм. [1)3, с. 34-35, 42-43, 47-49, 73-78, 81-83]. 57

войско из 200 тыс. человек, которое нанесло карфагенской ар­мии несколько поражений и захватило город Ту нет вблизи самого Карфагена. Пунийцы потеряли свои африканские владения и были заперты в городе. Это вызвало волнения среди граждан. Во многой именно с целью их успокоить и был введен культ Коры и Деметры. Карфагенское правительство приняло энергичные меры: оно доставило продовольствие из Сардинии, снарядило новые корабли и, не решаясь, по-види­мому, вступить в открытое сражение с повстанцами, сумело лишить их продуктов. У восставших не было единого командо­вания, они действовали разрозненно. Некоторых предводителей карфагенские правители сумели подкупить. И восстание было подавлено ( Diod . XIV , 77).

Новое восстание вспыхнуло в 379 г. до н. э., когда Карфаген был ослаблен необычно жестокой эпидемией, унесшей большое число граждан. Этим воспользовались не только ливийцы, но и жители Сардинии. Таким образом, Карфаген лишился почти всех источников продовольствия, что, видимо, еще больше обострило положение. В самом городе разразилась граждан­ская война: начались беспорядки, вооруженные схватки между гражданами. Перед нами несомненный социальный конфликт внутри карфагенского гражданского коллектива, хотя мы, к со­жалению, не знаем ни подробностей событий, ни требований, ни целей тех или иных грунп. Диодор говорит только, что граждане, «сражаясь друг против друга, как против врагов, од­них убили, а других ранили». Правительство прибегло к испы­танному средству: были принесены жертвы богам, чем, видимо, было успокоено общественное мнение. Другие подробности внутренних волнений неизвестны, но мы знаем, что только после успокоения в самом Карфагене правительство смогло сравнительно быстро подавить восстание и ливийцев, и сар­динцев ( Diod . XV , 24).

Карфагенскую олигархию но-прежнему раздирало личное соперничество. Магониды больше к власти не возвращались. Но на устранении этой фамилии раздоры не прекратились, Когда па первый план начал выходить Г аннон, против него выступил некий Суниат (может быть, правильнее Суийатон), которого Юстин ( XX , 5, 12) называет «самым могущественным н это время из пунийцев». По-видимому, до возвышения Ганнона именно он занимал первое место в карфагенском правительстве. Не добившись, однако, успеха в соперничестве с Ганнопом, он пошел на прямое предательство, вступив в сношения с Дио­нисием и выдан ему военные планы. Ва это предательство он был осужден, И после этого, вероятно, именно Ганнон стано-58 вится самым влиятельным человеком в Карфагене.

Мы видим, таким образом, что карфагенское общество раз­рывали острые социальные и политические конфликты. Рабы листу пали против рабовладельцев, ливийцы и сардинцы — против карфагенских поработителей, а отдельные группы граж­дан — друг против друга (хотя у нас нет данных, можно пред­положить, что это какие-то группы «плебса» выступили против олигархии), пунические аристократы соперничали друг, с дру­гом. Целый клубок противоречий раздирал Карфаген. Однако пока аристократии удавалось прочно удерживать власть в своих руках. Этому способствовала активная внешняя политика карфагенского правительства.

По-видимому, вскоре после всех этих событий карфагеняне начали новое наступление в Испании. Если на рубеже VI —

V вв. до н. э. или в начале V в. до н. э. под их властью оказалась
юго-западная часть страны, то теперь они распространяют
свое господство и на юго-восточную. Об этом свидетельствуют
археологические данные, показавшие резкое уменьшение грече-
г.ной керамики в этом районе и увеличение пунического им­
порта [128, с. 72-74, 80—81; 513, с. 119]. Нам неизвестны
события, связанные с подчинением Юго-Восточной Испании,
но, видимо, это едва ли могло пройти мирно. Во всяком случае,
археология показывает, что некоторые иберийские поселения
этой зоны были разрушены именно в середине IV в. до н. э.
[283, с. 45]. Захват этого района или по крайней мере установле­
ние над ним прочного карфагенского контроля были признаны
11 римско-карфагенским договором, заключенным в 348 г.
до н. э. ( Polyb . Ill , 24, 1; Liv . VII ,- 27, 2; Diod . XVI , 69, 1) , s .

Этот договор свидетельствует о дальнейшем территориаль­ном расширении Карфагенской державы по сравнению с концом

VI в. до н. э. Кроме территорий, признанных карфагенскими
В первом договоре, т. е. в Ливии «по ту сторону Прекрасного
Мыса», в Сардинии и карфагенской части Сицилии, теперь
запретными для римской торговли и колонизации объявляются
районы Тартесса и Мастии, т. е. юга и юго-востока Пиреней­
ского полуострова (в Сицилии по-прежнему римская торговля
разрешается); среди карфагенских подданных, хотя формально
и равноправных с карфагенянами, появляются утикийцы
и «тирийцы», под которыми, вероятно, надо подразумевать
тирских колонистов на юге Испании [99, с. 34—36, 37].

Договор 348 г. до н. э. обращает на себя внимание еще и тем, что в пем запрещается всякая римская торговля в Африке (Ливии) и Сардинии, в то время как в 509 г. до н. э. эта торговля здесь еще разрешалась, хотя и на определенных

,,г> Диодор датирует договор 344 г. до н.э.

Позже Ганнон вновь появляется в Сицилии. В греческой части острова положение снова осложнилось. Власть Дионисия-младшего оказалась непрочной. Тирана сверг его родственник Дион, который сам, в свою очередь, пал жертвой заговора. Наступила полоса ностоянпых смут и смены тирапов. В этих условиях претендентом на пост нравителя вновь выступил Дионисий, Его соперник Гикет пошел па союз с карфагеня­нами ( Diod . XVI , 67, 1; Pint . Tim . 7). Карфагеняне отправили на помощь Гикету армию во главе с Ганноном. Ганнон захватил Эптеллу, населенную кампанскими паемниками Дионисия-стар­шего, и двинулся на Сиракузы. Город был охвачен граждан­ской войной: часть его оказалась нод властью Гикета, часть — Дионисил. Карфагеняне вмешались в эту войну на стороне нерього и захватили порт. Казалось, что еще немного и власть полностью окажется в руках Гикета и стоящих за ним кар-фагеняп. Однако на помощь сиракузянам из их метрополии Коринфа было отправлено войско во главе с Тимолеонтом. Ганнон, вероятно, не сумел помешать высадке Тимолеонта в Сицилии и поэтому был отозван в Африку. Его преемник Магов вступил в войну с Тимолеонтом, однако нотернел пора­жение и очистил сиракузскую гавань ( Diod . XVI , 67—69; 73; Pint . Tim . 9-13, 16-21).

Такой оборот дел в Сицилии вызвал, очевидно, напряжение в Карфагене. Этим решил воспользоваться Ганнон и, отомстив тем, кто его отстранил, снова захватить власть. Под предло­гом свадьбы дочери он задумал собрать в своем доме всех сена­торов „и уничтожить их. Одновременно под тем же предлогом он решил устроить для всего народа пир, чтобы, видимо, затем сообщить собравшимся о совершенном перевороте. Од­нако карфагенские правители, как рассказывает Юстин, раз­гадали хитрость. Увидев крушение своих замыслов, Ганнон удалился из города и, вооружив 20 тыс. рабов ' , захватил какую-то креностъ. Он призвал ливийцев (афров) и царя мавров выступить против карфагенского правительства. Мы не знаем последствий этого акта. Известно лишь, что мятеж не удался, Ганнон был схвачен и после жестоких мучений убит вместе

ls С. Гзелль полагает, что столько рабов не могло быть даже у такого бога­того человека, как Ганнон, так что, видимо, к нему примкнули и другие рабы ВО [313, т. И, с. 247, прим. 2].

со всеми родственниками ( lust . XXI , 4, 1—8). Только один сын Ганнона, Гисгон, уже известный военными талантами, избежал смерти, но был изгнан из Карфагена ( Diod . XVI , 81).

Однако очень скоро поворот дел в Сицилии заставил карфа­генян обратиться к Гисгону. Магон, командовавший пуниче­скими силами, как уже говорилось, покинул Сиракузы. Вскоре Тимолеонт захватил Энтеллу и подошел к Лилибею, и карфаген­ское правительство послало в Сицилию новую армию во главе с Гасд рубал ом и Гамилькаром. Однако эта армия потер­пела сокрушительное поражение на реке Кримисс, причем в сра­жении, ио словам Плутарха, пало семь тысяч наемников и три тысячи карфагенских граждан. В этих условиях правительству пришлось обратиться к сыну Ганнона. Он не только был возвращен из изгнания, но и назначен командующим с не­ограниченными полномочиями. Гисгон вступил в союз с Гикетом н тираном Катаны Мамерком, и союзники разбили отдельные отряды армии Тимолеонта. Это, видимо, нозлолило карфаге­нянам вступить в переговоры с греками и добиться сравнительно выгодных условий мира. В 339 г. до н. э. был заключен мир с Тимолеонтом, по которому Карфаген отказывался от союза с сицилийскими тиранами, ио зато сохранял свои старые владе­ния к западу от реки Галик { Diod . XVI , 73; 78—82; Pint . Tim . 25—30; Polyaen . V , 11).

После этих событий семья Ганнонидов надолго остается одной из ведущих в Карфагене [498, с. 552]. Так, сын Гисгоиа Гамилькар в конце ! V в. до н. э. командует войсками в Сицилии ( Diod . XIX , 106, 2; XX , 15-16; 29-30; 33; lust . XXII , 3, 6), причем Диодор ( XX , 33, 2) называет его «царем»; следо­вательно, он занимал высшую государственную должность. Ото не означает, что Ганнониды обладали неограниченной властью, как это было с Магонидами во время их первого .возвышения. Судя но всему, власть прочно удерживала пра­вящая олигархия, среди которой видную роль играли Ганно­ниды [313, т. II , с. 249].

Новые испытания для Карфагенской республики наступили в конце IV в. до н. э., когда власть в Сиракузах захватил Агафокл. Еще до этого на острове вспыхивали схватки между пунийцами и греками. Когда же Агафокл стал сиракузским тираном (позже он даже провозгласил себя царем), началась большая война. Командующий карфагенскими силами Гамиль­кар (но не сын Гисгона) вступил в переговоры с Агафоклом и заключил с ним мир, сочтенный карфагенским правитель­ством невыгодным. Распространились слухи, что Гамилькар вступил в тайное соглашение с сиракузским тираном, чтобы но его примеру и, может быть, с его помощью также стать 61

тираном. За это он был отозван в Африку и тайно осужден ( Diod . XIX , 4-5; 71-72; lust . XXII , 2, 6-9; 3, 2-7).

В Сицилию была послана новая армия под командованием Гамилькара сына Гисгона. Гамилькар наголову разгромил вой­ска Агафокла и двинулся на Сиракузы. Ему удалось заключить союз с некоторыми греческими городами, выступившими против Агафокла. Под стенами Сиракуз в 309 г. до н. э. произошла битва, в которой, однако, пунийцы потерпели поражение и сам командующий попал в плен и погиб. Но еще до этого Агафокл решился на смелый шаг: потерпев поражение в Сицилии, он задумал перенести войну в Африку.

Впервые в 310 г. до н. э. греческая армия переправилась на африканскую землю. Сиракузяие захватили Тунет. Карфа­генское правительство набрало новую армию и, боясь повто­рения предыдущих событий и попыток командующих захватить власть, тем более что войска располагались непосредственно вблизи самого города, поставило во главе армии двух командую­щих,, враждебных друг другу — Бомилькара и Ганнона. Эта армия потерпела поражение, и Ганнон погиб. При известии об этой катастрофе восстали нумидийцы, и Агафокл задумал соединиться с восставшими. Однако карфагеняне сумели при­влечь на свою сторону одно из нумидийских племен, а .восстание остальных подавить прежде, чем греки сумели им воспользо­ваться. Тогда Агафокл обратился за помощью к Офеллу, пра­вящему в это время Киреной. Армия Офелла с трудом, пере­секла пустыню и соединилась с войсками Дгафокла. Сира-кузский тиран, боясь конкурента, убил корейского правителя, а его воинов переманил к себе. В Карфагене сложилось очень напряженное положение. Этим решил воспользоваться Бомиль-кар, который попытался в 308 г. до н. э. совершить государ­ственный переворот. В самом Карфагене развернулись уличные бои. Сначала карфагеняне полагали, что в город ворвались греки. Но, когда было выяснено, что происходит на самом деле, карфагенская молодежь решительно выступила против мятеж­ника. Положение было, однако, столь сложным, что правитель­ство пообещало амнистию участникам мятежа и только так су­мело его подавить. Сам же Бомилькар был предан жестокой казни.

Агафокл не сумел воспользоваться благоприятными обстоя­тельствами. Он, правда, подчинил себе значительную часть горо­дов Карфагенской державы, в частности взял Утику, но самим Карфагеном овладеть не смог. В 307 г. до н. э. Агафокл вернулся в Сиракузы, оставив во главе экспедиционных войск в Африке своего сыпа Архагата. Тот разделил свои войска на три части, 62 стремясь покорить как можно больше карфагенских земель.

Пунийцы тоже разделили свою армию. Полководцы Архагата потерпели поражение, и карфагеняне перешли в наступление. Греки собрались в Тунете, который был осажден карфагеня­нами. Агафокл вернулся в Африку, но сделать уже ничего не мог, кроме как увести своих воинов в Сицилию. Архагат пытался воспрепятствовать этому решению, что вызвало беспорядки в греческом лагере. И это окончательно решило дело. Был заключен мир, по которому карфагеняне сохраняли свои вла­дения в Сицилии, а Агафокл должен был заплатить довольно значительную контрибуцию ( Diod . XIX , 102—104; 106 — 110; XX , 4-20; 29-34; 38-44; 54-55; 57-69; 79; Inst . XXII , 7, 1-11; 8, 1-15).

Под конец жизни Агафокл пытался повторить африканское предприятие, но неудачно ( Diod . XXI , 18). В Сицилии же про­должались военные действия, которые шли с переменным _ успехом, пока на острове не появился эпирский царь Пирр. В это нремя он вел войну с Римом в Италии, одержав две впечатляю­щие победы, но не добившись решающего успеха. Сицилийские греки призвали его на помощь против пунийцев. Наличие общего крага заставило карфагенян и римлян вступить в союз, заключив новый договор между собой ( Polyb . Ill , 25, 1 — 5). Это был IV карфагено-римский договор. О первых двух уже говорилось. Третий был заключен в 306 г. до н. э. и устанавливал неприкосновенность для обеих сторон соответствующих сфер влияния — Сардинии и Италии ( Liv . IX , 43, 26; Serv . ad Леи. IV , 628). Теперь впервые был заключен договор о военном союзе. Реальных плодов, впрочем, этот договор, как кажется, не дал, так как союзники не доверяли друг другу.. И перво­начально пунийцам пришлось плохо. Появление в Сицилии Пирра резко изменило соотношение сил в пользу греков. В конце концов карфагеняне потеряли почти весь остров и с трудом удерживали Лилибей. Они уже готовы были заключить с Пир­ром мир, и лишь чрезмерная гордыня эпирского царя поме­шала этому. Однако, почувствовав себя господином Сицилии, Пирр стал вести себя с греками как со своими подданными, преследовать своих реальных и выдуманных противников и не скрывал намерений стать владыкой Сицилии. Это восста­новило против него сицилийских греков и лишило его их под­держки. В результате Пирр был вынужден вернуться в Ита­лию ( Diod . XXII . 10, 13; Inst . XXIII , 3, 1 — 10; Pint , Ругг. 22-24; Арр. Samn . 12).

Уход Пирра развязал руки карфагенянам. Они не только вернули свои прежние владения, но и начали готовиться к но­вому натиску на эллинов. Последние объединились вокруг Сиракуз, во главе которых встал Гиерон II , провозглашенный 63

царем. На севере острова Месоану удерживали так называемые мамортинцы, бывшие наемники Агафокла; Карфаген оказал помощь мамертинцам против Гиерона, Одновременно он попы тался вмешаться в италийские дела, оказав помощь Таренту и нарушив тем самым договор 306 г. до п. э. ( Liv . per . XIV ). К этому времени почти вся Сицилия, кроме восточного побе­режья, находившегося под властью Гиерона, и Мессаны, захва­ченной мамертинцами, оказалась под властью Карфагена. И снова, казалось, нробил час, когда весь этот огромный и бога­тый остров перейдет под неограниченную власть- пунийцев. Но в дело вмешались римляне. В 264 г. до н. э. началась I Пуническая война |7 .

I Пуническая война разворачивалась в основном на террито­рии Сицилии. Здесь уже в начале войны карфагеняне потерпели ряд поражений, а в 260 г. до н. э. в морской битве у Липарских островов был разгромлен их флот. Это позволило римлянам в 256 г, до н. з. повторить опыт Агафокла и высадиться в Африке. Но как тогда, так и теперь попытка врагов Карфагена не достигла цели. Хотя первоначально в Африке пунийцы вновь потерпели несколько поражений, чем воспользовались ливийцы, восстав против своих господ, в конце концов карфаге­няне подавили восстание и разгромили римский экспедицион­ный корпус. Война снова вернулась на сицилийскую землю и велась с переменным успехом, но все же с преимуществом римлян. К концу войны карфагенские силы возглавил Гамиль-кар Барка. Талантливый полководец, он, однако, не сумел переломить ход событий. Новый разгром карфагенского флота заставил его пойти на переговоры с римлянами. По условиям мирного договора, заключенного в 241 г. до п. э., Карфаген поте­рял Сицилию и острова возле нее и был обязан заплатить контрибуцию.

Три века карфагеняне вели упорную борьбу за Сицилию. Не раз они готовы были торжествовать нобеду, но так и не сумели вытеснить греков. Ни гибель Мотии, ни африканская экспедиция Агафокла не принудили пунийцев покинуть этот остров. На этот раз их окончательно вытесняют из Сицилии. Такой исход войны обострил социальные и политические проти­воречия в самом Карфагене и породил острый внутренний кризис.

17 Пунические войны много раз были предметом исследований историков, в том числе и советских (например, [50; 53; 62]). Мы уже не говорим о до­вольно подробных рааделах в общих работах и учебниках по истории древнего мира, истории Рима и даже истории военного искусства. Поэтому мы ограни­чимся очень кратким изложением военных событий, дабы не терять общую нить 64 повествования, несколько больше говоря о внутренних делах Карфагена.

Самым ярким проявлением этого кризиса явилось мощное восстание, известное под названием Ливийской войны ( Polyb . I , < i ( i -68; Diod . XXV , 2-6; Nep . Ham . 2; App . Sic . 2). Инициато­рами восстания были наемники, возмущенные неуплатой при­читающихся им денег. К ним нримкнули рабы, ливийцы и иумидийцы. В ходе восстании судьба Карфагена не раз повисала на волоске. Хотя наши источники рассказывают в основном о войне в Африке, восстание не ограничилось африканскими «.падениями Карфагена. Оно распространилось на Сардинию ( Polyb . I , 79) и, но-видимому, на Испанию. Все это явилось тяжким испытанием для карфагенян. Лишь с большим трудом и ценой огромных усилий и невероятных жестокостей вновь нставшему во главе армии Гамилькару удалось подавить вос­стание в Африке и отправиться затем в Иснанию, где он продолжал, вероятно, кампанию «умиротворения» карфаген­ских владений ]й . С Сардинией же пришлось распрощаться и устунить ее Риму, угрожавшему в противном случае войной.

Кще одним аспектом кризиса явилось возрастание роли карфагенского гражданства. К сожалению, об этом мы знаем мало. И все же некоторые, довольно скудные упоминания древних авторов позволяют говорить о росте значения народа. Народное собрание существовало в Карфагене всегда, но в обыч­ное время его полномочия были, как кажется, в большой сте­пени формальны, и вся власть сосредоточивалась в руках правящей олигархии (см. ниже). Но теперь роль народа значи­тельно возрастает. Если в конце IV в. до н. э. полководцев назначал сенат ( Diod . XX , 10), то Гамилькара во глане армии поставил парод ( Diod . XXV , 8). Когда враги попытались при-нлечь Гамилькара к суду как виновника бедствий родины, поддержка народного лидера Гасдрубала, за которого полково­дец выдал замуж свою дочь, позволила ему избежать суда 1 (Лрр. Hisp . 4). Самого Гасдрубала Аппиан (там же) называет «и высшей степени заискивающим перед народом», что уже само по себе показывает, сколь велика была роль последнего. Полибий ( VI , 51, 6) отмечает, что между двумя Пуническими ной нами власть все больше переходила к народу. Недаром именно Гасдрубал сыграл значительную роль в самой подготовке похода Гамилькара в Испанию ( App . Hisp . 5).

Раскол произошел и среди олигархии. Выделяются две краждующие группировки, одну из которых возглавлял Га-милькар, а другую — его непримиримый противник Ганнон. 11оследний имел прозвище «Великий» ( App . Hisp . 4). Нам

|ё См. подробнее о ходе Ливийской воины [50, с. 41—49]; о ее социальном «¦ммело [31, с. 211-227; 62, с. \2—Щ\ о событиях в Испании [99, с. 38]. 65

Г | Линии 1 ОД . Ч

неизвестны его деяния, давшие основания для такого прозвища. Может быть, это — фамильное прозвание, идущее от Fan нона Великого, деятельность которого приходится на IV в. до н. э., подобно тому как позже в Риме аналогичное прозвище Помпея перешло по наследству его детям. Тогда в Ганноне, противнике Гамилькара и его преемников, надо видеть представителя знат­ной фамилии Ганнонидов (ср. [498, с. 552]). Все, что мы знаем о Ганноне, показывает, что он нсегда был соперником Гамиль­кара и при том каждый раз это соперничество кончалось для него неудачей. Достаточно привести один пример: когда во время Ливийской войны армии был предоставлен выбор между Ганноном и Гамилькаром, она предпочла последнего ( Polyb . I , 82, 12). Различными были внешнеполитические установки двух «партий»: партия Ганнона стояла за осторож­ную и мирную политику, исключавшую всякий возможный конфликт с Римом, баркидская — за активную, целью которой было взять после соответствующей подготовки реванш у римлян. Так как те же цели преследовали и широкие круги карфаген­ского гражданства, заинтересованные в притоке богатств из подчиненных земель и в монополии морской торговли, то естост-. вен союз между Варкидами и карфагенской демократией.

Как уже отмечалось, опираясь на ноеледяюю, Гамилькар предпринял попытку отвоевать Испанию. Он не только преуспел в этом, но и сумел расширить сферу карфагенского гос­подства на Пиренейском полуострове. После его гибели во главе армии, опять же по воле народа ( Diod . XXV , 12), встал Гасдрубал, который расширил завоеванную территорию и за крепил ее договором с Римом. При заключении этого договора Гасдрубал пошел на важную уступку, согласившись не пере­ходить с армией реку Ибер. По-видимому, ему в этот момент было важно обеспечить свой испанский тыл перед лицом внут­ренних событий в Карфагене.

Фабий Пиктор, на которого ссылается Полибнй (Ш, 8, 2), приписывает Гасдрубалу стремление после успехов в Испании по прибытии в Африку совершить государственный переворот и установить свою единоличную власть. Фабий был свидетелем описываемых событий [41, с. 120], и нет оснований сомневаться в его сообщении. Подтверждением такого замысла могут быть монеты, вынускаемые, по-видимому, Гасдрубалом, на которых изображен он сам, увенчанный диадемой [204, с. 211]. В Кар­фагене Гасдрубал пользовался активной поддержкой народа и даже части правительства, для чего он усиленно исполь­зовал прямой подкуп ( Polyb . LTI , 17, 10; Liv . XXI , 15, 2; Nop . Ham . 5, 1; App . Hisp . 5). И все-таки обстановка в Кар-6 fi фагене, видимо, сложилась не столь благоприятно, как это

представлялось Гасдрубалу в Испании. Под давлением «первых мужей в управлении государством», как пишет Полибий (Ш, 8, 3), он вынужден был отказаться от своих замыслов и вер­нуться в Испанию.

В 221 г. до н. э. Гасдрубал был убит, и испанское войско . провозгласило полководцем Ганнибала сына Гамилькара, а кар­фагенский народ единогласно утвердил выбор армии ( Liv . XXI , Л, 1; Лрр. Hisp . 8; Арр. Hannib . 3; Nep . Hannib . 1). Это еще раз свидетельствует о силе Баркидов в Карфагене. Даже в сенате, кроме Ганнопа, практически не осталось их противников ( Liv . \Х1, 11). Эта единодушная поддержка позволила Ганнибалу спровоцировать в подходящий момент новую пойну с Римом.

II Пуническая война в отличие от первой развертывалась на нескольких фронтах: в Италии, в Испании и Сицилии. Одно время казалось, что против Рима удастся поднять и Македонию, но вступивший в союз с Ганнибалом македонский царь Фи­липп V усилиями римской дипломатии был втянут в войну мл Балканском полуострове. Карфагеняне одержали в этой войне ряд побед. Особенно блеснул полководческий гений Ганнибала, одного из крупнейших полководцев древности. Некоторые его битвы, особенно сражение при Каннах (216 г. до п. э.), до сих пор изучаются историей военного искусства как образец такти­ческого окружения. Однако все эти победы оказались бесполез­ными [50, гл. IIIJ . В конце концов Ганнибал был «заперт» и Южной Италии и лишен оперативного простора. В Испании после долгих лет борьбы, шедшей с переменным успехом, рим­ляне после прибытия Публия Корнелия Сципиона добились решающих успехов. В 206 г. до н. э. им сдался Гадес, и фини­кийцы, жившие в Испании, перешли иод власть Рима. В Сици­лии, где карфагеняне надеялись вести войну руками сиракузян, римляне осадили Сиракузы. Инженерную часть обороны города взял на себя знаменитый греческий ученый, уроженец Сиракуз Архимед. Он изобрел разнообразные машины, помогающие "слжденньш. Но все было напрасно. Несмотря на героизм осажденных и инженерный талант Архимеда, римляне взяли Сиракузы. В 204 г. до н. э. римская армия во главе с Сципионом иысадилась в Африке. После ряда поражений карфагенское пра-иительство вызвало из Италии Ганнибала, но оп потерпел пора­жение при Заме, и сопротивление стало бессмысленным.

Б 201 г. до н. э. был заключен мир. По его условиям, кар­фагеняне должны были заплатить огромную контрибуцию, выдать весь свой военный флот, лишиться всех своих внеафри-канских владений, а в самой Африке признать независимость Пумидии и вернуть нумидийскому царю владения его предков. Последняя статья своим парочито неопределенным характером ел

оставляла римлянам постоянную возможность вмешиваться в африканские дела, тем более что условиями того же договора карфагенянам вообще запрещалось вести какую-либо войну без разрешения Рима. II Пуническая война, таким образом, не только лишила Карфаген положения великой державы, но и значительно ограничила его суверенитет.

Последние 55 лет существования Карфагенской республики были довольно своеобразным периодом ее истории. В эконо­мическом отношении Карфаген скоро возродился. Во II в. до н. э. он остается не только важнейшим торговым центром, но и значи­тельным нроизводителем зерна и масла [50, с. 321 — 322, 329]. Недаром столь испугался Катоп, увидев в 253 г. до п. э. много­людный и богатый город (Арр. bib . 69; Plut . Cato Maior . 26). Политически же Карфаген фактически находился иод протек­торатом Рима, причем последний занимал но отношению к нему, как правило, враждебную нозицию, всячески покро­вительствуя нумидийскому царю Масиниссе, иостененно захва­тывающему аемли карфагенян. В этих условиях в Карфагене не могла не возобновиться политическая борьба. Уже вскоре носле окончания второй войны с Римом, в 195 г. до н. э., Ганнибал, встав во главе государства, попытался провести реформы, кото­рые ликвидировали бы всевластие олигархии и стали основой для нодготовки к новой войне ( Liv . XXXIII , 46 — 47). Однако, объединившись, римляне и карфагенские олигархи заставили Ганнибала бежать на Восток, не довершив начатого дела ( Liv . XXXIII , 47). К середине века внутриполитическая жизнк Карфагена определялась борьбой трех «партий»: нроримской, пронумидийской и демократической, стремящейся к восстановлению карфагенского могущества (Арр. Lib . 69). Победа последней дала римлянам новод к началу новой войны.

В 149 г. до н. э. началась III Пуническая война. Кар­фагеняне оказали римлянам героическое сопротивление. Однако силы были неравны. В 146 г. до и. э., после трехлетней осады римские солдаты ворвались в Карфаген. Развернулись ожесто­ченные уличные бои. Сражения разгорались на улицах и мостках, переброшенных через улицы, у стен домов и на их крыщах. Последний оплот защитников города — храм Эш-муна — римляне взять не смогли, его подожгли сами осаж­денные, предпочитавшие смерть в огне рабству. Большая часть карфагенян иогибла, 500 тыс. выживших были обращены в раб­ство. Сам Карфаген был разрушен до основания, и это место было вспахано и засеяно солью в знак вечного проклятия (Арр. Lib . 74-135; Polyb . XXXVIil , 2; XXXIX , 5, 1). Территория Карфагенской республики была превращена в римскую 68 провинцию Африку, центром которой стала Утика.