Бродель Ф. Средиземное море и средиземноморский мир в эпоху Филиппа II

ОГЛАВЛЕНИЕ

Часть первая. РОЛЬ СРЕДЫ

Первая часть, как явствует из ее заглавия, подчинена своего рода географическим задачам и опирается прежде всего на данные демогра фии. Но в то же время и даже в большей степени она является историческим исследованием.

Если бы должным образом датированные сведения дошли до нас в большем количестве, мы и тогда не могли бы удовлетвориться изуче нием социальной географии только периода 1550—1600 годов, пред принимаемым хотя бы и ради сомнительных поисков некоего детерминизма. Но поскольку указанные свидетельства неполны, поскольку историки собирали их недостаточно систематично и поскольку наш улов, несмотря на широту захода, остается скудным, следовало бы во всяком случае заняться интерполяцией и обратиться для освещения короткого промежутка средиземноморской жизни между 1550 и 1600 годами к об разам, ландшафтам, реалиям других эпох, ему предшествовавших или следовавших за ним, и даже к нашему времени. Тогда все будет способ ствовать воссозданию замедленной в пространстве и времени истории, оперирующей постоянными величинами. География в этой игре пере стает быть самоцелью и становится средством. Она помогает обнару жить медленнее всего меняющиеся структурные реалии и организо вать обзор по самой бесконечно удаляющейся линии перспективы 1 . География, которой мы можем задавать любые вопросы, как истории, отдает, таким образом, предпочтение почти неподвижной истории, при условии, разумеется, что та усваивает ее уроки, принимает ее клас сификацию и ее категории.

Средиземноморью присуща, по меньшей мере, двойственность. Оно состоит, во-первых, из ряда компактных и гористых полуостровов, пе ресекаемых обширными равнинами: Италии, Балканского полуостро ва, Малой Азии, Северной Африки, Иберийского полуострова. Во-вто рых, огромные морские пространства разделены и распределены ме жду этими миниатюрными континентами, ибо Средиземное море является не столько единым водоемом, сколько «комплексом морей».

30

Таковы два элемента антуража — полуострова и моря, которые мы рассмотрим в первую очередь, чтобы зафиксировать общие условия жизни народов. Но это еще не все.

С одной стороны, на юге, Средиземноморье едва отделено от огромной пустынной территории, протянувшейся почти непрерывно от атлантической Сахары до пустыни Гоби, до ворот Пекина. От южной части Туниса до южной части Сирии указанная область даже непосредственно соседствует с морем. И это не столько сосед, сколько гость, притом иногда неудобный, всегда прихотливый. Таким образом, пустыня — один из ликов Средиземноморья.

С другой стороны, на севере, средиземноморские территории пере ходят в европейские и часто сталкиваются с ними, получая, в свою очередь, столь же многочисленные и иногда очень чувствительные

Вариант введения к первой части из первого издания:

Следующие ниже главы (с I по V ) посвящены не географии. Это исторические главы, поскольку вся книга посвящена истории. Их задача — только напомнить читателю о том, что за кулисами истории человечества выступает весьма изменчивый и в то же время настойчивый, умелый, иногда очень навязчивый в своих проявлениях деятель — хотя чаще всего современники, а за ними историки не выдвигают его на передний план: как его назвать? Пространственная среда — но этого слишком мало. Природа — но это звучит двусмысленно. Назовем его географической средой.

Разумеется, нижеследующие разъяснения не претендуют на то, чтобы объяснить все. Они здесь присутствуют лишь в качестве одного из отдельных этапов интерпретации. Географическая среда не является для людей фактором безоговорочного принуждения, ведь значительная часть их усилий — очень значительная и, быть может, главнейшая часть — как раз и направлена на то, чтобы вырваться из железных тисков «Природы», если употребить это почтительное выражение, смешанное с чувством благодарности и ужаса. Географическая среда все меньше и меньше стесняет людей. Зато люди все более и более теснят среду, то заставляя ее помогать себе, то не давая воспрепятствовать их уси лиям, а то и вынуждая огрызаться редкими и свирепыми выходками — жестокими и кровавыми, как всякая месть.

Главы первой части не содержат никаких географических сведений, рассчитанных in aeternum [лат. — на вечность], для всех времен и народов. Они приурочены к поло жению вещей, сложившемуся в XVI веке, вернее, во второй половине XVI столетия. Конечно, сохранилось слишком мало документов и свидетельств, чтобы удовольствоваться для целей подобного исследования только текстами, датируемыми промежутком между 1550 и 1600 годами. Но даже если бы этих текстов было больше и из них можно было бы больше извлечь, если бы историческая география родилась в начале XVI века, не дожидаясь для своего выхода на сцену конца XIX века, все равно потребовалось бы прибегнуть к свидетельствам, выходящим «за пределы эпохи». Только в этом случае воз можно установить преемственность в стечении отдельных обстоятельств, только тогда можно отметить перемены.

удары. Северная Европа, расположенная вдали от оливковых рощ яв
ляется одним из постоянных факторов истории Средиземноморья
Именно возвышение этой части Европы, связанной с Атлантикой бу'
дет решающим для судеб моря на исходе XVI столетия '

Итак, главы с I по III рассказывают о разнообразии условий жизни моря и широко раздвигают ее рамки. Можно ли говорить в этих уело виях о физическом единстве моря (глава IV . Климат) или о социальном и, следовательно, историческом единстве (глава V . Города и дороги)? Все это этапы длинного введения, которое пытается показать Среди земноморье в его многочисленных обличьях, чтобы по возможности лучше освоить и понять пестрый рисунок его судьбы.

ПОЛУОСТРОВА: ГОРЫ, РАВНИНЫ, ПЛОСКОГОРЬЯ

Пять полуостровов Внутреннего моря похожи друг на друга. Если обратиться к их рельефу, то, как правило, его формируют преобладающие в нем горные массивы, затем отдельные равнины, изредка холмистые возвышенности и широкие плоскогорья Не считая этот способ распределения их массы единственным, последуем в разго воре о полуостровах этим простым указаниям. Каждая деталь со бираемой нами конструкции будет соответствовать своему семейству, подпадать под определенную типологию. Итак, не станем рассуждать о полуостровах как автономных мирах и обратим внимание только на совпадение материалов, из которых они составлены. Иначе говоря, разбросаем кубики головоломки и сравним то, что поддается сравнению. Это расчленение и реклассификация будут полезны для нас и в историческом аспекте.

Средиземному морю можно дать такое определение: полоса воды, стиснутая сушей. Но отрезки материка, обволакивающие и теснящие море, следует отличать друг от друга. Не справедливо ли будет сказать, что Средиземное море — водное пространство, окруженное горами? Стоит особенно подчеркнуть значимость этого факта и его многочисленных последствий в историческом плане, тем более что обычно им пренебрегают.

34

Физические и человеческие характеристики

Геологи не забывают об этом факторе и дают ему объяснение. Сре диземное море, говорят они, целиком расположено в зоне третичных складчатостей и разломов, которые проходят через весь Древний мир от Гибралтара до Индонезии: оно, собственно, и составляет эту зону. Поздние складчатости, относящиеся к Пиренейскому или к Альпийскому периодам, затронули и привели в движение отложения вторичного Средиземноморья, гораздо более обширного, чем нынешнее, в основном огромные известковые толщи, мощностью иногда превышающие 1000 м . Как правило, они распростерлись на древних скальных масси вах, которые часто поднимались в качестве крупных горных цепей (как Кабилии) или иной раз встраивались в них, как, например, Меркантур и многочисленные осевые хребты Альп или Пиренеев. Но еще чаще эти массивы обрушивались, что в той или иной степени сопровождалось вулканическими явлениями, и оказывались под водой.

Несмотря на то, что горы разделены морским пространством, по краям водных преград они продолжают общую линию и склады ваются в обширные и цельные системы. Один из мостов соединял Си цилию и Тунис; другой, бетский , мост находился между Испанией и Марокко; эгейский мост протянулся от Греции к Малой Азии ( в геоло гическом смысле его исчезновение произошло так недавно, что могло бы совпасть с библейским всемирным потопом) — уж не говоря о целых континентах, таких как Тирренида, о существовании которой свиде тельствуют только острова и осколки, застрявшие по побережьям. Разумеется, если эти гипотезы геологов соответствуют действительности — поскольку все это гипотезы 1 .

Во всяком случае, можно говорить об архитектоническом единстве средиземноморского пространства, «скелет» которого составляют горы: это громоздкий, непропорциональный, вездесущий скелет, кости ко торого тут и там выпирают из-под кожи.

Море повсюду окружено горами, за исключением небольших разрывов в районах пролива Гибралтар, Наврузского порога, Родосско го прохода и проливов, ведущих от Эгейского к Черному морю. Един ственный существенный пробел в этом отношении составляет то место, где плоскость Сахары, более или менее возвышающаяся над уровнем

От слова «Бетика», названия римской провинции в Испании.

35

моря, напрямую выходит к нему на протяжении нескольких тысяч ки лометров от Южного Туниса до Сирии.

1. Средиземноморские складчатости

Герцинские массивы показаны штриховкой, альпийские складчатости — черным цветом, белые линии обозначают направление горных хребтов. На юге Сахарская плита, обозначенная белым цветом, подступает к Средиземноморью на протяжении от Туниса до Сирии. На востоке видны тектонические разломы Мертвого и Красного морей. Пробелы на севере относятся к межальпийским и заальпийским пространствам. Пунктиром отмечены границы распространения древних ледников.

Добавим к этому, что речь идет о высоких, протяженных в простран стве, нескончаемых горах: об Альпах, Пиренеях, Апеннинах, динарий- ских Альпах, о Кавказе, горах Анатолии, Ливана, Атласа, об испанских Кордильерах. Все это властные и требовательные личности — одни — в силу своего высокого роста, другие — вследствие скомканности своих форм, широкого разброса, неудобного рассечения труднодоступными, глубоко упрятанными долинами; они повернуты к морю своими вну шительными и хмурыми лицами 2 .

Таким образом, Средиземноморье — это не только пейзажи с вино градниками и оливковыми рощами, не только селения с городской

36

застройкой, располагающиеся на кромке материков, его «визитные карточки», но и обширная горная страна рядом с ними, неотделимая от них; гнездящийся на высоте мир, защищенный со всех сторон, с ред кими домиками и деревушками, настоящий «север по вертикали» 3 . Здесь ничто уже не напоминает классического Средиземноморья, где цветут апельсиновые деревья.

В самом деле, зимой мороз здесь пронизывает до костей. В марок канском Атласе шел обильный снег, когда у злополучного Льва Афри канского, путешествовавшего там зимой, украли одежду и поклажу... 4 Но какой путешественник по Средиземноморью не был знаком с лави нами в сезон непогоды, с завалами на дорогах, с сибирскими и полярными пейзажами на расстоянии нескольких километров от знойного побережья, с раздавленными снегом черногорскими хижинами или, в Кабилии, с Тирурдатским ущельем, славящимся своими буранами, где за ночь выпадает до 4 м снега? Лыжники из Хреи за час добираются до Алжира, покрытого розами, в то время как за 120 км от него, в Джур- джуре, в окрестностях кедровой рощи Тинджида, босоногие туземцы ходят по колено в снегу.

Кто не видел горных снегов, задержавшихся до середины лета и «освежающих взор», как выражается один путешественник 5 ? Они мерцают своей белизной на вершине Муласена, тогда как Гранада умирает от жары у его подножия; они цепляются за высоты Тайгета, над тропической равниной Спарты; они прячутся в ложбинах ливан ских гор или в «ледяных погребах» Хреи 6 . Вот откуда идет длинная ис тория «снежной воды» в Средиземноморье, которой Саладин уже уго щал Ричарда Львиное Сердце и которой принц Дон Карлос утолял свою смертельную жажду, томясь в заключении в мадридском дворце жарким июлем 1568 года 7 . В Турции XVI века эта вода была доступна не только богатым. В Константинополе и в других местах, в сирийском Триполи например 8 , путешественники отмечают наличие торговцев снежной водой, кусками льда, шербетами стоимостью в несколько мел ких монет 9 . Белой дю Ман сообщает нам, что снег из Бурсы привозили в Стамбул целыми фустами 10 . Эту воду можно было купить в любое время года, рассказывает Бузбек; к его удивлению, янычары пили ее ежедневно, в Амазии, в Анатолии, в лагере турецкого войска 11 . Торгов ля снегом была столь распространена, что в эксплуатацию «ледяных

Небольшое торговое или военное парусное судно.

рудников» вмешивались даже паши: Мехмет Паша зарабатывал на ней, отмечают в 1578 году, до 80 000 цехинов в год 12 .

В других местах — в Египте, где подставы быстрых лошадей дос тавляли ее из Сирии в Каир; в Лиссабоне, куда ее привозили издалека 13 ; в Оране, испанской крепости, куда ейег прибывал из Испа нии на бригантинах интендантства 14 ; на Мальте, где рыцари Ордена, по их словам, гибли из-за перебоев в поставках снега из Неаполя, ибо их здоровье зависело «от милости этого лекарства» 15 , — это был, напро тив, предмет роскоши. Тем не менее похоже, что и в Италии и в Испа нии снежная вода была довольно широко распространена. Этим объяс няется раннее появление в Италии искусства приготовления мороже ного и шербетов 16 . В Риме продажа снежной воды была столь выгод ной, что она становится предметом монополии 17 . В Испании снег сгребают в колодцы и сохраняют там до лета 18 . Паломники с Запада, направляющиеся в 1494 году в Святую Землю, были чрезвычайно удив лены, став свидетелями того, как на сирийском берегу хозяин их судна получает в подарок «мешок, наполненный снегом, вид которого в этом краю в июле месяце преисполнил всю команду величайшим изумлением» 19 . Посетивший в 1553 году то же побережье Сирии венецианец поражается тому, что «мавры» ut nos utimur saccharo, item spargunt nivem super cibos et sua edilia 20 «посыпают снегом свою еду и кушанья, как мы посыпаем сахаром».

В сердце жаркого Средиземноморья эти снежные края поражают необычайным своеобразием. Своей массой и подвижностью своего на селения они оказывают влияние на равнину, на прибрежные участки, на все эти блестящие, но миниатюрные образования в той самой степе ни, как мы увидим, в какой «благополучные» местности нуждаются в людях и в путях сообщения для своей активной торговли. Они вну шают равнине уважение, но одновременно и суеверный страх. Путеше ственник пытается обойти препятствие, двигаться по мере возможно сти по ровному месту, от долины к долине, не поднимаясь и не опуска ясь. Тем не менее ему приходится рано или поздно проходить через ущелья и перевалы, порой пользующиеся дурной славой, но там он задерживается как можно реже. Путник запаздывает, он предпочитает оставаться в плену у вчерашнего дня, у полей и садов, у дивных берегов, у искрящегося жизнью моря...

Лат.

38

По правде говоря, не похож ли историк на этого путника? Он застревает на равнине, которая служит декорацией деяниям государей и минутных властителей, и ничуть не беспокоится о том, чтобы посетить соседние возвышенности. И, конечно, любой из нас был бы удивлен, обнаружив их после вечного пребывания в городе, в городе и в архиве. Но как не заметить этих громадных, внушительных участников истории, этих седых, полудиких, но не обойденных людьми гор, ибо люди приживаются там, как неприхотливые растения, — и вместе с тем наполовину пустынных гор, ведь человек там не задерживается?

Как пройти мимо них, когда они часто спускаются прямо к морю и, образуя самые классические его пейзажи, заканчиваются скалистыми обрывами, тянущимися вдоль побережья? 21 Не представлены ли горцы как человеческий тип во всей средиземноморской литературе? Уже у Гомера критяне противопоставляют себя дикарям с окрестных гор, а Телемак, вернувшись на Итаку, вспоминает Пелопоннес, покрытый лесами, где он жил среди грязных мужланов, «желудеедов» 22 .

Определение гор

Что такое в точности эти горы? Попытка дать им какое-то простое определение — например, совокупность средиземноморских терри торий на высоте более пятисот метров — не прибавляет никаких новых подробностей о них. Речь должна идти об их социальных очертаниях, нечетких и трудновоспроизводимых на карте. Рауль Бланшар в свое время предостерегал нас: «Почти невозможно дать само по себе ясное и понятное определение гор» 23 .

Сказать так: горы — это бедные районы Средиземноморья, его источники дешевой рабочей силы? В целом это справедливо. Но в XVI веке было не мало и других отсталых регионов, расположенных ниже 500-мегровой ??- метки, это те же арагонские степи или понтийские болота. Кроме того, насе ление многих горных местностей если и не процветает, то находится в благо приятных условиях и довольно многочисленно. В каталонских Пиренеях иные высоко лежащие долины даже принимают «местами, в том или ином селении, эмигрантов» 24 . Ведь процветание в горах связано с обилием осад ков: по словам Артура Юнга, в средиземноморском климате от почвы ничего не зависит; «главную роль играют солнце и вода». Альпы, Пиренеи, Риф, Кабилии, все эти горы, открытые атлантическим ветрам, покрыты зеленью, изобилуют травами и густыми лесами 25 .

Богатство других гор связано с полезными ископаемыми. Третьи переполнены обитателями вследствие нередко происходившего оттока населения с равнин.

Ведь горы могут служить защитой от военных действий или пира тов, как свидетельствуют все источники, начиная с Библии 26 . При этом они дают иногда постоянное пристанище 27 . Это видно на примере пус- то-валахов*, изгнанных с равнины греческой и славянской колонизацией и с тех пор в течение всех Средних веков кочевавших по свободным пространством Балкан, от Галиции до Сербии и до Эгейского моря, без конца теснимых, но и вытесняющих других 28 . Соревнуясь с быстроно гими «оленями, они спускаются с гор за добычей», замечает путешественник XII века 29 . На всем протяжении Балканского полуострова «до Матапана и на Крите видели их овечьи стада и черные одежды, а две высочайшие горные цепи, Гем и Пинд, были для них наилучшим убе жищем, отсюда они неожиданно спускаются на сцену византийской истории в начале XI века» 30 . XIX век также застает их у этих гор, где они занимаются скотоводством, земледелием и, главное, водят караваны мулов, которые занимают такое важное место в перевозке грузов в Ал бании и в Северной Греции 31 .

Таким образом, немало горных местностей представляют собой ис ключение среди этой всеобщей нищеты и запустения, о которых, впрочем, свидетельствуют многие путешественники и писатели XVI века. Запусте ние царит в Верхней Калабрии, которую в 1572 году пересекает венеци анский посланник, присоединившийся к Дону Хуану Австрийскому в Мессине 32 ; пусто в Сьерра-Морена в Кастилии 33 и в Сьерра-Эспадан и Сьерра-Берния 34 в королевстве Валенсия, о которых в 1564 году, в ожида нии волнений среди морисков и войны, наводят справки те, кто надеется укрыться в этой труднодоступной местности, где повстанцы 1526 года уже успешно оборонялись против немецких ландскнехтов; еще более пустын ны вечно пустынные, дикие и лишенные растительности горы в глубине Сицилии и многие другие гористые местности, недостаточно увлажняе мые осадками, непригодные даже для скотоводства 35 .

Но это уже крайности. По мнению географа И. Цвиича 36 , горы в балканской глубинке (при желании мы можем распространить его замечания на другие места) являются областью проживания разрозненного населе ния, сосредоточенного в небольших деревушках; в то время как на равнине

Кутцо-валахов или аромунов (греч.), см. прим. 31.

40

преобладают более крупные поселки. Такое различие наблюдается и в Вала хии, и, в кричащих размерах, в Венгрии, и в огромных селах Пуыггы, а также в верхней Болгарии, где деревушки, когда-то наполовину заселенные пасту хами, известны под названием колибы. То же самое в старой Сербии, в Гали ции, в Подолии. Но все эти суждения справедливы только в целом. Во мно гих случаях было бы затруднительно точно разграничить на карте облас ти распространения поселков равнинного типа — зачастую настоящих горо дов — и зоны высокогорных деревушек, состоящих из нескольких домов, иной раз принадлежащих одной семье. Исследования, проведенные тем же автором на сербо-болгарской границе, между Куманилом и Кумановым 37 , выявили почти полную невозможность такого разграничения.

И потом, как распространить эти реалии балканского материка на весь средиземноморский мир, на соседнюю Грецию 38 , на его запад ную часть — средоточие морской жизни, которая страшится пиратов и устремлена вверх от равнины, зачастую разоренной и нездоровой из-за перенаселенности? Стоит вспомнить о больших селениях, гнездящихся в горах Корсики, Сардинии, Сицилии, Прованса, Кабилий, Рифа. Во всяком случае, маленькие горные деревушки или крупные села обычно теряются в огромном пространстве, где сообщения затрудне ны, подобно тому как первые центры Нового Света терялись в его безбрежных просторах, по большей части для них бесполезных 39 или вра ждебных им, и, следовательно, были лишены возможности контактов и обмена, без которых немыслимо развитие цивилизации 40 . Обитатели гор вынуждены рассчитывать в основном на самих себя, в любом случае производить все сами, выращивать виноград, хлеб и маслины, даже если почва или климат мало для этого пригодны. Общество, цивилизация, экономика — все здесь носит консервативный и отсталый характер 41 .

Таким образом, в целом можно говорить о рассеянии населения гор и еще больше о малой, несовершенной степени его приобщения к ци вилизации вследствие недостаточной занятости. Генрих Деккер в своей прекрасной книге 42 имел возможность изучить художественную куль туру Альп: да, но Альпы — это Альпы, горная страна, выделяющаяся сво ими ресурсами, своим коллективным опытом, качеством человеческого материала, большим числом хороших дорог. Говоря о горах Средиземноморья, нужно приводить в пример не Альпы, а, скорее, Пиренеи с их изобилующей жестокостью историей, с их первобытной свирепостью. Но и Пиренеи также находятся отчасти в более выгодном положении: в строгом смысле можно говорить о пиренейской цивилизации,

употребляя это слово в его прежнем смысле настоящей цивилизованности. В каталонских Пиренеях, регионе, о котором мы будем часто вспо минать, с XI по XII век можно наблюдать за рождением мощного тече ния романской архитектуры 43 , которое удивительным образом доживает до XVI века 44 . Это верно. Но что сказать об Оресе , Рифе, Кабилии?

Горы, цивилизации и религии

Горы, как правило, представляют собой мир, удаленный от цивилизации, детища городов и низменностей. Жители гор в большинстве случаев остаются на обочине великих цивилизационных движений, бы вают не затронуты их медленным распространением. Обладая хоро шей способностью к расширению по горизонтальной плоскости, эти движения оказываются бессильными перед препятствиями в несколь ко сотен метров, мешающими им подниматься по вертикали. Для горных миров, гнездящихся в облаках, почти незнакомых с городской жизнью, даже Рим, несмотря на его потрясающую долговечность, мало что значил 45 , за исключением, быть может, лагерей, разбитых повсеме стно солдатами империи для ее защиты: таковы Леон, у подножия Кан-табрийских гор; Джемиля, на пороге крамольного берберийского Атла са; Тимгад и пригород Ламбезы , где стоял III legio augusta ... Точно так же латинский язык не получил главенства в чуждых ему горных массивах Северной Африки, Испании и в других местах, а римский дом остался жилищем равнины 46 . За некоторым местным исключением, горы, остались недоступными для него.

Позднее, когда Риму цезарей наследовал Рим святого Петра, про блема сохранилась. Только там, где можно было действовать с большой настойчивостью, Церковь сумела подчинить себе и принять в свое лоно этих пастухов и свободных крестьян. Но на это были потрачены века. Еще в XVI столетии эта задача не была решена ни католицизмом, ни ис ламом, который столкнулся с тем же препятствием. Берберы Северной Африки, живущие под сенью своих вершин, не перешли или почти не перешли на сторону Магомета. То же самое курды в Азии 47 . Зато в Арагоне, в валенсийской провинции или на земле Гранады горы

Орес, Аурес — горный массив в Алжире. Античный город на территории Алжира. III императорский легион (лат.).

42

стали зоной религиозного раскола, мусульманского сопротивления 48 , а дикие и неприветливые возвышенности Люберона укрыли адептов вальденской ереси 49 . В XVI веке горный мир повсюду остается чуждым религиям, подчинившим себе море; коренные сдвиги в жизни его обитателей постоянно запаздывают.

Доказательством тому служит сама легкость, с которой, когда по зволяют обстоятельства, новые религии обретают в этих краях мно гочисленных, хотя и ненадежных сторонников. В XV веке на Балканах целые горные области переходят в ислам, как в Албании, так и в Герце говине, вокруг Сараево: это говорит прежде всего о том, что они были не очень привязаны к христианским Церквам. Подобное же явление наблюдалось во время войны за Кандию в 1647 году — многие крит ские горцы, сражавшиеся на стороне турок, отпали от христианства. Таким же образом уже в XVII веке перед лицом русской экспансии Кав каз обратился в магометанство и изобрел для своего пользования одну из самых крайних форм исламского благочестия 50 .

Таким образом, в горах цивилизация остается неопределенной ве личиной. Вот любопытный текст Педрасы в его Historia eclesiastica de Granada , составленной в эпоху Филиппа IV : «Не удивительно, что жи тели Альпухары (высоких гор в королевстве Гранада) распростились со своей прежней верой. Обитатели этих гор — cristianos viejos ; в их жилах нет ни капли нечистой крови; они являются подданными католического ко роля; и однако из-за недостатка ученых людей и вследствие притеснений, которым они подвергаются, они столь невежественны в отношении зна ний, необходимых для вечного спасения, что едва сохраняют слабые остатки христианского культа. Не следует ли полагать, что, если сегодня, от чего Боже сохрани, неверные завладеют их страной, эти люди не замедлят порвать со своей верой и принять исповедание победителей?» 51

Так вырисовывается особая религиозная география горных миров, ко торые все время нужно было подчинять себе, завоевывать и отвоевывать снова. Это замечание придает смысл множеству отдельных фактов, со бранных традиционной историей.

Следует отметить такое на первый взгляд незначительное событие, как основание первого монастыря реформированных кармелитов

О. Крит.

Церковная история Гранады (исп.).

Древние христиане.

в Дуруэло святой Терезой (в детстве она мечтала претерпеть мучениче ство у морисков в Сьерра-Гвадаррама) 52 . Помещение принадлежало од ному дворянину из Авилы. «Довольно приличная прихожая, комната со светелкой и маленькая кухня — вот из чего состояло это удобное строение, — пишет святая. — Подробно его рассмотрев, я подумала, что в прихожей можно сделать часовню, в верхней комнатке — хоры и в комнате — спальню». В этой «совершенной дыре» поселился святой Жан Делакруа с сотоварищем, отцом Антонио Эредиа, который присое динился к нему осенью, приведя с собой певчего, брата Жозефа. Здесь, среди зимних снегов, они вели самую воздержанную, хотя и не строго затворническую жизнь: «Часто они пробирались босиком по непри ступным тропам к крестьянам, чтобы проповедовать среди них Еванге лие, как среди дикарей» 53 .

Эта глава истории миссионерства напоминает историю религиоз ной жизни Корсики XVI века. Пример тем более показателен, что жители Корсики получили уже наставление в вере от францисканцев за не сколько столетий до того. Какой след оставила эта первая католическая реконкиста? Многочисленные документы показывают, что в момент высадки на острове представителей Общества Иисуса для насаждения на нем своих законов и римских порядков духовная жизнь его населе ния находилась в плачевном состоянии. Священники, если и умеют чи тать, не знают ни латыни, ни грамматики и, что хуже всего, не умеют служить обедню. Это те же крестьяне, часто одевающиеся в мирское платье, работающие в поле или в лесу и воспитывающие своих детей наравне со всеми. Неудивительно, что христианское благочестие их паствы отличается своеобразием: ей незнакомы «Верую» и «Отче наш»; некоторые не умеют даже креститься. Суеверие находит здесь самую благодатную почву. Остров наполовину отвращен от христианской веры и цивилизации и подпал под власть идолов и варварства. Люди здесь враждебны и безжалостны друг к другу. Убийства совершаются даже в церкви, а священнослужители не хуже других умеют управлять ся с копьем и кинжалом, а также с ружьями, новым видом оружия, распространившимся на острове в середине века и умножающим раздоры. Между тем в заброшенных церквах струится дождевая вода, растет тра ва, живут ящерицы и змеи... Сделаем скидку на естественные преуве личения, допускаемые миссионерами с самыми лучшими намерениями. Тем не менее общая картина остается верной. Ее дополняет такая черта: этот полудикий народ способен к душевным порывам, впечатляющим

44

проявлениям чувств. Достаточно появиться заезжему проповеднику, чтобы церковь сверх меры заполнилась горцами; лишние стоят на ули це, под проливным дождем, и желающие исповедаться ждут своей очереди до полуночи 54 ...

То, что сообщают нам в XVI веке агиографы этого времени, особенно Ибн Аскар, о марабутском завоевании гор Суса, равным образом по зволяет судить о том, в какой атмосфере чудесного жили святые и их поклонники в мусульманской стране: «Мы находим их в окружении толпы шарлатанов, безумцев и простаков» 55 .

Мы не должны удивляться тому, что фольклор этих заоблачных краев свидетельствует о наивном легковерии. Магические обряды и суеверия заполняют их повседневную жизнь и способствуют успеху в том числе и самого грубого надувательства 56 .

Новелла доминиканца Банделло 57 переносит нас в маленькую аль пийскую деревню недалеко от Брешии в начале XVI века: несколько домов, быстрый ручей, фонтан, большие амбары для хранения кормов и, посреди своего маленького стада, приходской священник, заботой которого является благословение жилищ, амбаров, яслей, проповедь слова Божия и демонстрация примеров добродетели. Но вид молодой крестьянки, пришедшей за водой к фонтану священнослужителя, зажи гает в нем вожделение. «Вам угрожает ужасное несчастье, — обращается он к своей пастве, — ангел мщения в виде страшной птицы, грифона, готовится обрушить на вас наказание за грехи. Как только он появится, я позвоню в ко локол, а вы зажмуритесь и будете оставаться неподвижными». Сказано — сделано: никто не пошевелился, пока колокол не прозвонил во второй раз... Банделло и не думает усомниться в правдоподобии своего рассказа.

Разумеется, это всего лишь простой пример, который можно помес тить в огромную картотеку сельских суеверий, остающуюся еще почти закрытой для историков. Грандиозная и бурная эпидемии «дьявольщи ны» прокатывается из конца в конец по старой Европе, держит в напря жении ее народы, особенно жителей отсталых горных областей в силу их оторванности от просвещения. Колдуны, чародейство, первобытная магия, черная месса — это плоды старого культурного подсознания, от которого западная цивилизация никак не может отделаться. Горы являются любимым пристанищем этих избирающих окольные пути культур, которые уходят в глубину веков и переживают Возрождение и Реформацию. В конце XVI века «волшебные» горы простираются от Германии до миланских или пьемонтских Альп, от находящегося

в революционном и «дьявольском» брожении Центрального Массива до Пиренеев с их солдатами-целителями, от Франш-Конте до страны басков! В 1595 году в Руэрге «чародеи владеют умами невежественного населения» — ввиду удаленности церквей ему неизвестна даже Библия. Повсюду роль культурного и социального реванша выпадает на долю шабаша, в отсутствие четко ориентированных общественных преобра зований происходит переворот духовный 58 . На исходе века XVI и даже в первое десятилетие следующего Дьявол без опаски перемещается по всем странам Европы, и мне кажется, что горные перевалы Пиренеев распахивают перед ним даже двери Испании. В 1611 году в Наварре ин квизиция сурово расправляется с сектой, насчитывающей более 12 тысяч сторонников, которые поклоняются Демону, возводят ему алтари и вступают с ним в сношения по всякому поводу 59 . Но оставим этот без брежный сюжет. В данный момент нас интересуют только проблемы неравномерности, запаздывания в развитии горных миров.

Горная свобода

Бесспорно, что жизнь городов и равнин мало затрагивает эти заоб лачные миры. Она просачивается туда по каплям. То, что произошло с христианством, можно отнести не только к религии. Большая часть горных областей осталась вне пределов досягаемости феодального ре жима, его политической и социально-экономической системы и его органов правосудия. Если их влияние и ощущалось, то только час тично. Этот факт отмечают применительно к горам Корсики и Сарди нии, но он приложим также и к Луниджане, которую итальянские ис торики рассматривают как своего рода континентальную Корсику, рас положенную между Тосканой и Лигурией 61 . Его наличие можно удосто верить всюду, где недостаток человеческого материала, его малая плотность, его рассеяние помешали утверждению государства, господ ствующих языков и крупных цивилизаций.

Исследование вендетты приводит к наблюдениям такого же порядка: районы, в которых распространена вендетта (отметим, что все это горные районы), не прониклись духом Средневековья, они остались непроницаемы для его идей феодального правосудия 62 : таковы, напри мер, страны берберов, Корсика или Албания. Марк Блок 63 замечает по поводу истории Сардинии, что в Средние века «она знала широко сеньоризованное, но не феодализированное общество», вследствие того

46

что остров длительное время не был подвержен воздействию грандиоз ных процессов, протекавших на континенте». Здесь вновь подчеркива ется островной характер Сардинии, который по справедливости явля ется решающим фактором ее прошлого. Не менее важно наряду с этим наличие горных территорий. В такой же — если не в большей — степе ни, как и море, они отгораживают население от внешнего мира; до наших дней в Оргозоло и других местах из их недр выходят романтиче ские и жестокие разбойники, которые не желают считаться с законами со временного государства и с карабинерами. Эти незаурядные личности часто привлекают внимание этнографов и кинорежиссеров. «Кто не ворует, — говорит персонаж сардинского романа, — тот не мужчина» 64 . И другой: «Я сам устанавливаю для себя закон и беру, что захочу» 65 .

Если в Сардинии, как и в Луниджане, как и в Калабрии, как везде, где наблюдения (если они возможны) регистрируют отсутствие при знаков великих течений истории — если там сохраняются архаичные общественные институты (в том числе и вендетта), то причина этого очень проста: горы есть горы. Горы — это преграды. Но одновременно и убежище, страна свободных людей. Ведь все запреты и ограничения, которые цивилизация (политическое и социальное устройство, денеж ные отношения) накладывает на человека, здесь недействительны. Здесь нет богатых землевладельцев с мощными и разветвленными корнями (сеньоры Атласов, креатуры Махзена ведут свою родослов ную из недалекого прошлого); в XVI веке в Верхнем Провансе сель-

скии дворянин, « cavaier salvatje » , живет рядом со своими крестьянами,

как и они, обрабатывает свой участок и не стыдится ни пахать, ни копать землю, ни возить на своем ослике дрова или навоз: он является вечным укором «в глазах прованской знати, живущей в основном в городах, как в Италии» 66 . Здесь нет богатого и зажиточного духовенства, ненавидимого, а тем более высмеиваемого: священник здесь так же беден, как и его прихожане 67 . Населенные пункты тут редки, как и представители власти, здесь нет городов в полном смысле слова; добавим, что нет и стражей порядка. Это внизу люди живут в стеснении, в удуш ливой атмосфере, рядом с получающими доходы клириками, высоко мерными дворянами и строгими судьями. Горы — это приют свободы, народоправства, крестьянских «республик».

Правительство султана в Марокко. «Дикий» или «сельский» рыцарь.

«Самые скалистые местности всегда были прибежищем свободы», — говорит ученый барон де Тотт в своих «Записках» 68 . « Проезжая по по бережью Сирии, — замечает он 69 , — можно видеть, что (турецкий) деспо тизм распространяется на всю прибрежную полосу, но останавливается у подножия гор, у первой скалы, у первого ущелья, подходящего для обороны, так что курды, друзы и мутуали , хозяева Ливана и Антилива- на, всегда хранят независимость». Злосчастный турецкий деспотизм! Господствуя над дорогами, переходами, городами и равнинами, что значит он в горных областях Балкан и других стран, в Греции и в Эпире, на Крите, где сфакиоты в XVII веке под сенью своих вершин смеются над любыми властями; в Албании, где, правда гораздо позже, протекает жизнь Али Паши Тепеленского? Управлял ли когда-нибудь городом Монастир Вали бей, завладевший им благодаря турецкому завоеванию XV века? Вообще-то его власть распространялась на грече ские и албанские поселки, но каждый из них представлял собой кре пость, небольшой очаг независимости, который при случае становился настоящим осиным гнездом 70 . Стоит ли после этого удивляться, что Абруцци, самая возвышенная, обширная и дикая часть Апеннин, могли уклоняться от подчинения византийцам, Равеннскому экзархату, а затем власти папского Рима, хотя Папское государство расширяется к северу, через Умбрию до самой долины По 71 , а Абруцци соседствуют с Римом? Стоит ли удивляться что в Марокко область Блед эс сиба, не подчиняющаяся султану, расположена в основном в горах? 72

В некоторых случаях еще заметные остатки этой горной свободы сохранили свою жизнеспособность до наших дней, несмотря на бремя современной административной системы. В марокканском верхнем Ат ласе, замечает Робер Монтань 73 , «поселки, громоздящиеся друг над другом на освещенных солнцем крутых берегах горных потоков, рядом с огромными ореховыми деревьями, увлажняемыми бурлящими водами Атласа, незнакомы с домами шикхов или с халифатами. В этих долинах стараться отличить жилище бедняка от дома богача было бы напрасным трудом. Каждый их этих маленьких горных кантонов является отдель ным государством, управляемым собственным советом. Собравшись на террасе, старейшины в одеяниях из темной шерсги часами обсуждают дела поселка; никто не повышает голоса, и, глядя на них, трудно определить,

Племя в горах Ливана.

Сфакиогы — население западных областей Крита.

48

кто среди этих людей главный». Прочность их жизненных устоев обес печивается достаточной возвышенностью этого уголка гор, достаточной его удаленностью от больших дорог, трудностью доступа к нему: на сего дня это редкость, в отличие от прошлых времен, когда еще не было раз витой дорожной сети. Так, Нурра в Сардинии, соединенная с остальными частями острова легкодоступной равниной, долгое время оставалась в стороне от дорог и торговых путей. На одной из карт XVIII века можно прочесть следующую легенду, составленную пьемонтским картографом: «Нурра, непокоренный народ, который не платит налогов!» 74

Ресурсы и бюджет гор

Таким образом, горы держатся в стороне от большой истории, от казываясь как от ее притязаний, так и от ее благотворного воздействия. А может быть, это она не хочет иметь с ними дело. Однако жизнь каким- то образом ухитряется связывать обитателей вершин с их собратьями внизу. В Средиземноморье нет этих неприступных гор, которые, составляя несомненное большинство на Дальнем Востоке, в Китае, Японии, Индокитае, Индии, доходят до Малакского полуострова 75 и которые, не вступая во взаимоотношения с низменностью, создают свои собственные миры. Дороги в средиземноморские горы открыты, и по ним можно двигаться, хотя они извиваются среди крутых скал и их качество оставляет желать лучшего; эти дороги служат «своего рода проводниками равнины» и ее могущества к заоблачным высотам 76 . По ним шествуют харки султана Марокко, маршируют римские легио неры, движутся терсии испанского короля, церковные миссионеры, странствующие проповедники 77 .

В самом деле, кипение средиземноморской жизни столь бурно, что под давлением необходимости она во многих случаях разрушает препятствия, создаваемые неблагоприятными чертами рельефа. Из 32 перевалов, находящихся собственно в Альдах, 17 уже использовались римлянами 78 . К тому же горы часто перенаселены, по крайней мере они не могут прокормить избыточного населения. Количество жителей здесь достигает демографического оптимума и переходит его: лишние рты должны время от времени спускаться с гор на равнины.

Ед. ч. «харка», отряды ополченцев.

Пехотные части, разбитые на тройки: пикинер, аркебузир и щитоносец.

Нельзя сказать, что горы полностью лишены жизненных ресурсов и пригодных для обработки почв, расположенных в глубине долин, на террасах, устроенных вдоль крутых обрывов. Там и тут среди бесплод ных известняков имеются вкрапления флиша или мергелей, на ко торых можно выращивать пшеницу, рожь или ячмень. Иногда местами попадается плодородная земля: Сполето находится в центре довольно обширной и относительно богатой равнины; в Аквиле, в Абруццах выращивают шафран. Чем дальше на юг, тем выше границы, до ко торых могут произрастать сельскохозяйственные культуры и плодовые деревья. В северных Апеннинах сегодня каштановые рощи подни маются на высоту 900 м ; в Аквиле пшеница и ячмень растут на отметке 1680 м ; в Козенце кукурузу, появившуюся в XVI веке, выращивают на высоте 1400 м , а овес — на высоте 1500 м ; по склонам Этны виноградники восходят до отметки 110 м , а каштановые леса — до отметки 1500 м 79 . В Греции посадка злаков производится на высоте 1500 м , а виноградников — до 1250 м 80 . В Северной Африке эти границы находятся на еще более высоких отметках.

Одно из преимуществ горной местности заключается в том, что она располагает различными ресурсами, начиная с оливковых, апельсино вых и тутовых деревьев на нижней части склонов до настоящих лесов и пастбищ ближе к вершинам. Наличие садовых культур сочетается с вы годами скотоводства: разведения баранов, овец и коз, а также свиней. Относительно более многочисленное, чем сегодня, скотоводство неко гда процветало на Балканах, как и в Италии и в Северной Африке. Поэтому горы — это страна молочных изделий и сыров 81 (сардинский сыр в XVI веке целыми кораблями развозили по всему западному Средиземноморью), свежего или прогорклого масла, вареного и жареного мяса. Что касается дома горцев, то почти всегда это жилище пастухов и скотоводов, рассчитанное скорее на животных, чем на людей 82 . Пьер Лескалопье, переезжая в 1574 году через горы Болгарии, предпочитает спать под «каким-нибудь деревом», чем в глинобитных домах крестьян, где скотина и люди ночуют «под одной крышей таким отвратительным образом, что можно пропитаться их вонью» 83 .

Прибавим, что леса в эту эпоху были более густыми, чем сегодня 84 . О них можно составить себе представление по национальному парку Валь ди Корте в Абруццах, с его буковыми чащами, поднимающимися на высоту 1400 м , и его фауной, состоящей из парнокопытных, медведей и диких кошек. Богатые дубовые леса Монте Гаргано кормили целые

50

деревни плотников и лесоторговцев, чаще всего обслуживавших корабле строителей из Рагузы. Горные села и верховные собственники земли ос паривали между собой права владения этими лесами так же горячо, как вы сокогорными пастбищами. Что касается перелесков и зарослей кустарни ков, то они пригодны для целей скотоводства, иногда для устройства фрук товых садов; в них водятся дичь и пчелы 85 . Другие преимущества: множество источников, богатых водой, столь драгоценной в этих южных землях, и, наконец, рудники и каменоломни. В самом деле, в горах сосре доточены почти все запасы полезных ископаемых Средиземноморья.

Но эти преимущества нельзя назвать повсеместными. Есть горы, покрытые каштановыми рощами (Севенны, Корсика), дающие драго ценный «древесный хлеб» 86 — каштаны, которые при случае заменяют пшеничный хлеб, есть горы, покрытые шелковичными рощами: их ви дел Монтень под Луккой в 1581 году 87 ; они росли на холмах Гранады. «Эти люди, — объяснял в 1569 году алжирскому «королю» Ульдж Али испанский агент Франческо Гаспаро Корсо 88 , — эти жители Гранады не представляют опасности. Что они могут предпринять против като лического короля? Они не привыкли к обращению с оружием. Всю жизнь они ковыряются в земле, ухаживают за скотиной, разводят шелковичных червей». Есть также горы, покрытые ореховыми рощами: се годня в берберском Марокко лунными ночами, под столетними оре ховыми деревьями в середине деревни устраивают великие праздники примирения 89 .

Таким образом, бюджет гор не так уж скуден, как можно было бы предположить. Жизнь здесь возможна, хотя и тяжела. Каких трудов требует земледелие на горных склонах, где нельзя использовать до машних животных! Здесь приходится обрабатывать каменистую почву вручную, удерживать землю, которая оседает и сходит вниз по склонам; в случае необходимости поднимать ее снизу до самой вершины и скла дывать для нее загородки из камней. Тяжкий и неустанный труд! Если остановиться, горы вернутся к своему "первобытному состоянию, и все придется начинать сначала. Когда в XVIII веке население Каталонии завладевает высокогорными каменистыми землями прибрежного мас сива, колонисты с удивлением обнаруживают среди кустарника огром ные оливковые деревья, оставшиеся жизнеспособными, и ограды из сложенных камней, — доказательство того, что их приход был возвращением 90 .

Горцы в городе

Этот суровый образ жизни 91 и бедность, надежда на большие удоб ства и притягательность платы за труд побуждают горцев спускаться в низину (всегда спускаться, никогда не взбираться), говорит каталонская поговорка 92 . Дело в том, что ресурсы гор при всем их разнообра зии всегда ограниченны. Когда пчел становится слишком много 93 , улей переполняется, и волей неволей им приходится роиться. Улей нужда ется в свежем воздухе во что бы то ни стало. Он отбрасывает лишние рты, как вчерашние Овернь и особенно Канталь извергали из себя людей: детей, ремесленников, подмастерьев, попрошаек 94 .

Трудно проследить за этой богатой событиями историей. В доку ментах нет недостатка, их даже слишком много. Покинув пространство гор с их смутными воспоминаниями, на равнине и в городах мы вступа ем в царство упорядоченных архивов. Вновь прибывший или уже по бывавший здесь житель гор всегда встречает внизу кого-то, кто занесет его приметы на карточку и составит более или менее занятный портрет. Стендаль наблюдал сабинских крестьян в день Вознесения в Риме. «Они спускаются с гор, чтобы встретить великий праздник в соборе Святого Петра и посетить службу» 95 . «Они закутаны в суконные плащи, сшитые из лоскутьев, ноги заворачивают в портянки, перевитые скрещивающимися шнурами; свой угрюмый взгляд они прячут под лохма ми черных волос; на грудь свисают войлочные шляпы, которые при обрели темно-бурый цвет от дождей и солнца; крестьян сопровождают их домочадцы, столь же дикие, как и они сами» 96 . По обитателям гор ме жду Римом, озером Турано, Аквилой и Асколи можно судить, на мой взгляд, добавляет Стендаль, о нравственном состоянии Италии около 1400 года» 97 . В Македонии в 1890 году Виктор Берар встречает везде сущих албанцев, одетых в живописные костюмы кавалеристов и профессиональных солдат 98 . В Мадриде Теофилю Готье встречаются торговцы водой, «молодые галисийские muchachos , в куртках табачного цвета, в коротких панталонах, в черных гетрах и остроконечных ша почках» 99 ; были ли они так же одеты, когда бродили по Испании в XVI ве ке (впрочем, там были и женщины) по ventas , о которых говорит Сервантес, в компании своих соседей-астурийцев 100 ? Один из последних,

Парни. Постоялым дворам.

52

Диего Суарес, по профессии, видимо, солдат, автор записок о событиях в Оране в конце XVI века, рассказывает о своих похождениях, о том, как он бежал еще ребенком из родительского дома, как нанялся работать на строительство Эскориала, где пробыл некоторое время, найдя для себя подходящее пропитание, el plato bueno . Но его родные, в свою очередь, спускаются с гор Овьедо, несомненно, для того, чтобы участво вать, как и многие другие, в летних сельскохозяйственных работах в старой Кастилии. И Диего скрывается по соседству, чтобы не быть узнанным 101 . Вся старая Кастилия кишит иммигрантами с гор, которые приходят с севера и иногда возвращаются туда. Эта Монтанья , которая является продолжением Пиренеев от Бискайи до Галисии, едва может прокормить своих жителей. Многие из них погонщики мулов, такие как марагаты 102 , о которых мы еще будем говорить, или как крестьяне-возчики из partido * . Рейноса, отправляющиеся на юг с подводами, груженными ободьями и досками для бочек, и затем воз вращающиеся в свои деревни и поселки на севере с зерном и вином 103 . Постине, не сыскать средиземноморского региона, который не кишел бы этими горцами, непременными участниками жизни городов и равнин, выделяющимися своими багровыми лицами, часто своей одеждой, своими всегда вызывающими любопытство обычаями. Город Спо-лето, который в 1581 году посетил Монтень, пересекая плоскогорье по дороге от святых мест Богоматери Лоретской, является центром, при тягивающим людей особого рода, мелочных торговцев и барышников, готовых ко всякого рода посредничеству, для которого требуется по больше сметки, чутья и поменьше щепетильности. Банделло в одной из своих новелл показывает, какими пылкими и страстными ораторами они становятся в трудную минуту, как они не лезут за словом в карман и умеют быть убедительными, когда чувствуют в этом необходимость. Именно сполетинцы, говорит он, издеваются над простаками, благо словляя их именем святого Павла, зарабатывают с помощью ужей и без зубых гадюк, попрошайничают и поют на площадях, продают бобовый порошок в качестве средства против чесотки. С корзиной, подвешенной

*** ****-

Хороший стол (исп.).

Гора.

Жители области Марагатерия в Леоне.

Округа.

на шею через левую руку, они слоняются по всей Италии, громкими

1П4

криками зазывая прохожих .

Жители Бергамаско 105 — так называют в Милане все население в контадо — также хорошо известны в Италии XVI века. Где только их не встретишь! В Генуе и в других портах они работают грузчиками. На завтра после битвы при Мариньяне они возвращают к жизни окрест ные миланские земли, покинутые во время войны 106 . Несколькими го дами спустя Козимо Медичи пытается привлечь их в Ливорно, город, где никто не хочет жить из-за лихорадки. Эти грубые мужланы, неук люжие, прижимистые, привычные к тяжелому труду, «странствуют по всему миру», замечает Банделло 107 (в Эскориале работал даже архитектор Джован Баттиста Кастелло по прозвищу Бергамаско 108 ), «но они не тратят больше четырех кваттрино в день и спят не на постели, а на соломе». Разбогатев, они наряжаются и важничают, не становясь от это го более великодушными, менее неотесанными или смешными. Как на стоящих комедийных персонажей их по традиции изображают в роли

тг ***

карикатурных мужей, посылаемых женами в Корнето , как деревен ского чурбана в одной из новел Банделло; если это может служить из винением, его извиняет то, что он нашел себе супругу в Венеции, среди тех красавиц, которые продают свою любовь за одну пьечетту поза ди собора Сан Марко 109 .

Однако не превращается ли этот портрет в карикатуру? Горец легко становится посмешищем для господ, живущих в городах и на равнине. Он подозрителен, он внушает страх, он потешен. В Ардеше еще около 1850 го да жители гор спускались вниз по случаю знаменательных событий. Они приезжали на мулах в полной сбруе, надев праздничную одежду, с женами, увешанными сверкающими и дутыми золотыми украшениями. Уже их наряды отличались от нарядов равнинных жителей, хотя и те и другие имели местные черты, и строгая старомодность их костюмов обычно забав ляла деревенских кокеток. Мужланы сверху вызывали только иронию у крестьян внизу, и браки между их семьями были редкими 110 .

Городская округа (ипшл.). В дальнейшем язык не уточняется, если из

контекста ясно, о каком языке идет речь, или если примечание относится

к итальянскому языку.

Мелкая медная монета.

Город в Италии; здесь по аналогии с «корнуто» — рогоносец.

Мелкая серебряная монета.

54

Таким образом, социальные и культурные барьеры постепенно заменяют собой довольно прозрачные географические барьеры, которые беспрерывно нарушались самыми разными способами. Горцы иногда спускаются вместе со стадами, и это является одной из стадий перегонов скота на выпас; иногда в разгар жатвы они нанимаются на работу внизу, и эти сезонные миграции носят гораздо более частый и об ширный характер, чем обычно думают: это и савояры 111 на пути в ниж нюю Рону, и пиренейцы, нанимающиеся на сбор урожая близ Барсело ны, и даже корсиканские крестьяне, всякое лето в XV веке пере бирающиеся в тосканскую Маремму 112 . Иной раз они окончательно обосновываются в городе или на сельских землях внизу: «...сколько дере вень в Провансе и даже в Конта своими улочками, извивающимися по крутым склонам, напоминают об их родине в горах, о маленьких городках южных Альп» 113 , откуда вышли их жители? Еще вчера для сбора урожая парни и девушки с гор приходили целыми толпами на равнины и побережье нижнего Прованса, где «гаво(т)»**, выходец из Гапа, по су ти дела имя нарицательное, всегда был известен «как человек, способ ный к тяжелой работе, небрежно одетый и привычный к грубой пи ще» 114 . Такие же наблюдения на более ограниченном, но и более свежем материале можно сделать, обратившись к лангедокским равнинам, на которые стекается бесконечный поток эмигрантов с севера, из Дофи не, а еще более из Центрального массива, Руэрга, Лимузена, Оверни, Виваре, Велэ и Севенн. Этот поток затопляет Нижний Лангедок и обычно перехлестывает его границы в направлении богатой Испании. Его состав обновляется каждый год и почти каждый день за счет обез земеленных крестьян, безработных ремесленников и батраков, прихо дящих на жатву, на сбор винограда или на молотьбу, за счет искателей приключений, оборванцев и нищенок, странствующих проповедников и монахов, музыкантов и пастухов, сопровождающих скот. Голод — ве ликий организатор этих походов с гор. «В основе этого исхода, — призна ет историк, — во всех случаях лежит очевидное сравнение уровней жизни, говорящее в пользу средиземноморских равнин» 115 . Эти оборванцы бредут в обе стороны, умирают на дороге или в больнице, но в конце кон цов они обновляют человеческие ресурсы внизу, где веками закрепляется

Венэссен.

Отсюда название танца.

тип бродяги-северянина, довольно высокого роста, с голубыми глазами и русыми волосами

Перегоны скота на пастбища в горы сопровождаются перемеще ниями с этажа на этаж, далеко превосходящими все остальные, но это возвратно-поступательное движение, о котором мы поговорим подробнее в дальнейшем.

Другие формы экспансии населения гор не имеют ни таких раз меров, ни такого постоянства. Нам становятся известными только от дельные ее случаи, с трудом поддающиеся оценке, за исключением, быть может, «военных» миграций, ибо все или почти все горы имеют свои «швейцарские кантоны» 116 . Помимо бродяг и авантюристов, которые следуют за обозами, не получая ни гроша, в надежде поживиться военной добычей, горы поставляют профессиональных солдат, по тра диции служащих тому или иному государю. Корсиканцы сражаются под знаменами французского короля, Венеции или Генуи. Солдаты герцогства Урбино и Романьи, которых отдают на службу по контракту их правители, имеют дело в основном с Венецией. Если их господа из меняют, как в сражении при Аньяделло в 1509 году 117 , то крестьяне так же следуют за ними, оставляя на произвол судьбы Республику святого Марка. В Венеции всегда хватает мелких властителей из Романьи, нару шивших присягу и находящихся под судом, обращающихся в Рим с просьбой об отпущении грехов и о возврате имущества 118 ; за это они от правляются в Нидерланды служить Испании и католической Церкви! Сто ит ли ссылаться еще на албанцев, на палликаров Морей, на «анатолийских быков», которых привозят в Алжир и в другие места из нищих гор Азии?

Заслуживает отдельного рассмотрения история албанцев 119 . От личаясь повышенной привязанностью к «саблям, золотому шитью, почестям» 120 , они чаще всего покидают родные горы, именно чтобы стать солдатами. В XVI веке они встречаются на Кипре 121 , в Вене ции 122 , в Мантуе 123 , в Риме, в Неаполе 124 , на Сицилии, повсюду вплоть до Мадрида, где они надоедают своими прошениями и своими жалоба ми, требованием бочек пороха или годового содержания, своей дерзо стью, своей вспыльчивостью и драчливостью. Вследствие этого в Ита лии перед ними постепенно закрываются все двери. Тогда они отправ ляются в Нидерланды 125 , в Англию 126 , во Францию во время наших ре лигиозных войн; это солдаты, ищущие приключений, за которыми

От греч. «храбрый», ополченцы при турках.

56

тянутся их жены, дети и их попы 127 . Правители Алжира 128 и Туниса отказывают им, затем бояре Молдавии и Валахии. Тогда они устремляются на службу Порте, как это было с самого начала и как это стало массовым явлением начиная с XIX века. «Где сабля, там и вера»: они за тех, кто их кормит. А если нужно, «они признают своим пашой свое ружье и визирем свою саблю» 129 , распоряжаясь ими по собственному усмотрению и становясь разбойниками. Начиная с XVII века множество албанцев, в большинстве своем православные, рассеиваются по Греции, где они ведут себя, как в побежденной стране. Шатобриан не мог не обратить на них внимания в 1806 году 130 .

История Корсики, Корсики вне собственно острова, не менее по учительна. Повсюду эта страна хочет получить свое, что, впрочем, более или менее справедливо. «Сколько островитян стали знаменитыми в Испании», — записывает де Бради 131 . Де Лекас, иначе Васкес, был мини стром Филлипа II (это совершенно точно, и Сервантес даже посвящал ему стихи). Де Бради продолжает: настоящий Дон Жуан был корсикан цем, корсиканцем по отцу и по матери, он называет нам даже его имя и имена его родителей; поднимается также вопрос о том, чтобы устано вить, родился или нет Христофор Колумб в Кальви! Не вдаваясь в пре ния о Дон Жуане, можно установить большое число несомненных корсиканцев — моряков, барышников, торговцев, сельскохозяйственных рабо чих — если не говорить о короле Алжира 132 или о пашах и ренегатах турецкого султана, — которые рассеяны по всему Средиземному морю.

Столетия эмиграции раскидывают по свету и миланских горцев. Мы го ворили о жителях Бергамаско, подданных Венеции. Но в Альпах нет ни од ной горной долины, которая не имела бы своего выводка эмигрантов, всегда готовых к отправлению. Часто новые изгои находят приют на своей второй родине. Бродячие торговцы скобяными товарами из Валь Виджеццо по тра диции отправлялись во Францию, где иногда оседали окончательно, напри мер семья Меллерио, сегодняшние ювелиры с улицы де ля Пэ 133 . Жители Тремеццо предпочитали Рейнскую область: из их рядов вышли Майнони и Бренгано, франкфуртские банкиры 134 . Начиная с XV века эмигрантов из Вальмазино притягивал к себе Рим 135 . Мы встречаем их в аптеках и бу лочных вечного города, а также в Генуе. Мужчины трех pievi * озера Комо — особенно из Донго и Градевоны — открывали постоялые дворы вплоть до Палермо. Отсюда довольно любопытно и ясно прослеживаемое сходство

Приходов.

женских костюмов и причесок местности Валь ди Бренцо* 136 . Дело в том, что за этими отъездами часто следовало возвращение. Так, в Неаполе в XVI веке можно встретить немало типично миланских имен 137 ; но, как говорил в 1543 году консул Дж. Ф. Озорио, «когда ломбардцы, которые приезжают сюда тысячами на заработки, накопят немного денег, они возвращаются с ними в Милан» 138 . Ломбардские каменщики — (без сомнения, жители Альп) в 1543 году строят замок в Аквилее 139 ; с наступлением зимы они возвращаются домой. Но если проследить за перемещениями этих каменщиков или каменотесов, то речь должна идти обо всей Европе и, бесспорно, обо всей Италии. В 1486 году lapi- cide lombardi участвовали в постройке Дворца дожей в Венеции 140 .

Даже такая континентальная, такая закрытая со всех сторон стра на, как Армения, не избежала этого неумолимого для всякой горной ме стности жребия. Не станем доверять армянским басням о Мюратах, ко торые под их настоящим именем Мурадян якобы происходят из Кара баха на Кавказе 141 . На поверку они выглядят еще менее правдоподоб ными, чем версия о корсиканском Дон Жуане. Но бесспорно, что армянское рассеяние протекало в направлении Константинополя, Тифлиса, Одессы, Парижа, Северной и Южной Америки. Значительная заслуга принадлежит армянской диаспоре в развитии великой Персии шаха Аббаса в начале XVII века: она поставляла, наряду с прочим, не обходимых для этого негоциантов 142 , которые в то время 143 добирались в своих вояжах до ярмарок Германии, до венецианских набережных и до торговых лавок Амстердама 144 . Их предшественники, пытавшиеся наладить подобные связи, потерпели неудачу. Армяне добились успеха отчасти вследствие того, что были христианами, и во многом благодаря неустанному труду, упорству, умеренности и неприхотливости, ко торые присущи истинным горцам. «Возвращаясь из христианских стран, — замечает хорошо знакомый с ними Тавернье, — они везут с собой самый разнообразный и мелочной галантерейный товар из Венеции и Нюрнберга, как-то: зеркальца, латунные перстни с финифтью, бусы, ко торыми они оплачивают купленные в деревнях съестные припасы» 145 . У себя в доме в Зольфе, богатой армянской колонии в Исфагане, они на капливают большие состояния в наличных деньгах, что позволяет им вести такую же праздную жизнь, какую ведут персы, наряжать своих

С южными. Ломбардские каменотесы.

58

жен в венецианскую парчу и украшать своих коней серебряной упря жью. Правда, они могут играть на двух коммерческих досках и, не до вольствуясь Европой, вести торговые дела с Индией, Тонкином, Явой, с Филиппинами «и всем Востоком, за исключением Китая и Япо нии» 146 . Иногда они отправляются туда сами: Тавернье совершает путе шествие в Сурат и в Голконду с сыновьями крупного армянского купца из Зольфы; иногда пользуются подставами, устроенными в большом городе по соседству с «баньянами», богатыми индийскими торговцами, эмиссарами азиатского купечества в персидской столице. Некоторые армяне владеют кораблями в портах Индийского океана 147 .

Этой эмиграцией конца XVI и начала XVII века объясняется Ре нессанс в Армении, подобный венецианскому. Но не был ли такой выход за установленные пределы, сколь благотворный, столь и пагубный, причиной того, что уже начиная с XIV века в Армении прекратилось формирование государства, да и вообще социальной среды, обла дающей высоким потенциалом? Преуспеяние обернулось для страны проигрышем.

История гор — начало истории Средиземноморья?

Горы, пожалуй, можно назвать кузницей человеческих ресурсов, используемых в других местах; благодаря своему беспорядочному, рас точительному образу жизни они питают всю историю моря 148 . Возмож но, эта история вначале протекала именно в горах. Очень похоже, что образ жизни раннего Средиземноморья был образом жизни гор, ведь в средизменоморской цивилизации, «так же как и в цивилизации Ближнего Востока и Азии, прослеживаются и дают о себе знать ското водческие наслоения» 149 , напоминающие о первобытном мире перего нявших свои стада и кочевавших с места на место охотников и пастухов, с редкими вкраплениями скороспелых высокоразвитых культур. Их жизнь была тесно связана с высокогорьем, часто преображенным человеческими руками.

Каковы причины этого? Быть может, богатый выбор природных ресурсов, а также то, что равнины были изначально заболоченными и служили рассадником малярии, либо они были подвержены наводне ниям во время разлива рек. Населенные равнины, являющие собой се годня образцы процветания, — это поздний результат, выстраданный столетиями коллективных усилий. В Древнем Риме в эпоху Варрона

жило еще воспоминание о временах, когда на лодках плавали по Ве- лабру*. Лишь постепенно производственная деятельность человека распространилась с вершин на низменности, грозящие лихорадкой, поблескивающие стоячей водой.

Доказательств этому достаточно. Вот карта доисторичесгих поселе ний Нижней Роны, позаимствованная из исследования П. Жоржа 150 ,. Все известные стоянки расположены на верхних пластах известняка, которые доминируют над низменностью дельты на востоке и на севере. Прошли тысячелетия, пока в XV веке не начались работы по осушению Роны 151 . Точно так же в бассейнах и в долинах рек Португалии отсутст вуют доисторические слои. Горы, напротив, были населены уже в эпоху бронзы. Истребление лесов в них началось гораздо раньше, чем в средней Европе. В IX — X веках жизнь текла еще вблизи от вершин; поселе ния, которые восходят к этой эпохе, эпохе астуро-леонских королей, почти всегда, и это не случайно, расположены выше современных деревень 152 .

Пример Португалии уводит нас за пределы Средиземноморья. Но вот область, находящаяся в самой его сердцевине, Тоскана — страна нешироких и естественным образом заболоченных равнин, пересекаемых долинами, которая образована постепенно поднимающимися холмами; здесь много древних городов, они возвышаются на последнем этаже, на склонах хол мов, покрытых сегодня виноградниками и оливковыми рощами. Все это города этрусков, городки-крепости, вскарабкавшиеся на спины холмов; Hochr u ckenst a dte , как называет их А. Филиппсон 153 . Равнинные города Пиза, Лукка, Флоренция, напротив, приобретают значение позднее, в римскую эпоху 154 , и еще долгое время болотистые топи вокруг Флорен ции представляют опасность 155 — впрочем, и в XVI веке тосканские низ менности все еще не полностью осушены. Напротив, губительные воды в конечном итоге отвоевывают для себя новое пространство. Болота распро страняются в Валь ди Кьяне и на краю равнины, затопляемой Тразимен- ским озером. Увеличивается количество заболеваний лихорадкой в Марем мах и на пахотных равнинах Гроссетго, где, невзирая на все усилия полити ки Медичи, не удается выращивать хлеб в объемах, достаточных для экс порта 156 . Таким образом, противостояние гор и равнин является также противостоянием исторических эпох. Аграрные исследования научили нас

Площадь в Риме. Захребетные города (нем ).

60 Полуострова: горы, равнины, плоскогорья

различать в Центральной и Западной Европе новые и старые земли — Alt land * и Neuland ** немецких историков и географов; первые обрабатывались в неолитическую эпоху, вторые были затронуты только средневековой и современной колонизацией. Старые земли, новые земли: в Средизем номорье это почти синонимы понятий «горы» и «равнины».

Ваш комментарий о книге
Обратно в раздел история