Байджент М., Лей Р., Линкольн Г. Священная загадка

ОГЛАВЛЕНИЕ

ЧАСТЬ ВТОРАЯ. ТАЙНОЕ ОБЩЕСТВО

7. ЗАГОВОР ЧЕРЕЗ ВЕКА

Теперь, после углубленного изучения, мы знаем, что вероятный список
великих магистров Сиона дает нам некоторую уверенность. Действительно,
многие события, запутанные и трудные для расследования априори, составляют
заговор, сотканный решительной и ловкой рукой. Что же касается самих великих
магистров, то мы теперь знаем, что, бесспорно, на разных уровнях у них есть
точки соприкосновения: связь на уровне генеалогий, представленных в
"документах Общины", в частности, в том, что касается Лотарингского дома,
принадлежность к одному или многим тайным обществам, отсутствие
ортодоксальности в религиозных убеждениях (теоретически - католических),
более или менее проявленная склонность к эзотерической мысли, наконец,
тесный контакт каждого великого магистра со своим предшественником и со
своим преемником.
Но достаточно ли одних этих констатации? Они ведь вовсе не доказывают,
что Сионская Община, чье существование в Средние Века было подтверждено,
продолжала жить в течение последующих столетий; они также не доказывают, что
личности, фигурирующие в списке великих магистров, действительно занимали
этот пост. Можно даже сказать, что некоторым они не всегда кажутся
достоверными в силу предполагаемого возраста в момент посвящения в высшую
степень. Допустим, что какой-нибудь Эдуар де Бар был назначен великим
магистром в пятилетнем возрасте, или Рене Анжуйский - в восемь лет в силу
принципов наследования, но это вовсе не случай Роберта Флудда или Шарля
Нодье, ставших великими магистрами в двадцать один год, ни Дебюсси -
великого магистра в двадцать три года, которые, будучи такими юными, не
успели ни пройти через степени франкмасонства, ни дать доказательства своей
пригодности в соответствующих областях. Надо ли предполагать, что речь идет
только о подставных лицах, быть может, не знающих даже о чисто символическом
титуле, который им пожаловали?
Эти умозрительные рассуждения при настоящем состоянии нашего
расследования кажутся нам преждевременными, и, следовательно, нам надо
искать в другом месте, а не только в этом списке окончательные
доказательства существования ордена Сиона и его задачи, выполняемой в тени.
Итак, перенесем наш перспективный выбор на Лотарингский дом и на некоторые
семьи, упомянутые в "документах Общины" - это богатое поле деятельности.
Так как Община действовала только подпольно, мы не должны ждать
упоминаний о ней под ее собственным именем. Если она продолжала существовать
после Средних Веков, то она, конечно, была вынуждена скрывать свое истинное
лицо, например, за личностью Ормуса, принятой в свое время. Кроме того,
будучи далекой от того, чтобы заниматься лишь политикой и навязывать эту
деятельность своим членам, ставя их под подозрение или привлекая к ним
внимание, она, вероятно, должна была показать свою величайшую гибкость,
гибкость на протяжении девяти веков, которая заставляла ее постоянно
обновляться, приспосабливаться к каждой эпохе, склоняясь перед ее законами,
- короче, изменить свою видимость, свою деятельность и свои цели в
соответствии с требованиями эпохи. В порядке идеи, но вовсе не желая
устанавливать ни малейшей параллели с мафией, хочется все же спросить: а не
удалось ли этой последней в своей сфере сохранить скрытым свое лицо на
протяжении веков, развиваясь в соответствии с требованиями конкретной
ситуации?

Сионская Община во Франции

В период между 1306 и 1480 годами, как сообщают нам "документы Общины",
у ордена Сиона было девять командорств; в 1481 году, после смерти Рене
Анжуйского цифра увеличилась до двадцати семи. Самые важные располагались в
Бурже, Жизоре, Жарнаке, Мон-Сен-Мишеле, Монревале, Париже, Ле Пюи, Солеме и
Стенэ; кроме того, лаконично добавляют "Секретные досье", существовал еще
"ковчег, прозванный Бет-Ания" (дом Анны), расположенный в Ренн-ле-Шато".
Если об этой таинственной цитате мы больше ничего не знаем, то, возможно, не
лишне было бы напомнить, что когда Соньер построил свою роскошную виллу в
Ренн-ле-Шато, он назвал ее "вилла Бетания"...
Командорство в Жизоре, согласно все тем же "документам", в 1306 году
было расположено на Венской улице (рю де Вьенн). Отсюда оно сообщалось
подземным переходом с местным кладбищем и склепом святой Катерины, под
крепостью. Считается, что именно в этот склеп или в прилегающую подземную
часовню в XVI веке был положен архив ордена Сиона, помещавшийся в тридцати
сундуках.
Во время фашистской оккупации, в 1944 году из Берлина прибыла военная
миссия, чтобы вести в Жизоре раскопки под крепостью. Но высадка союзников
помешала началу работ. Некоторое время спустя местный житель Роже Ломуа в
свою очередь решил там покопаться, и в 1946 году он объявил мэру Жизора о
находке - подземной часовне, в которой стояли девятнадцать каменных
саркофагов и тридцать металлических сундуков. Кроме разрешения на
продолжение работ Ломуа просил, чтобы о его открытии было заявлено публично.
Но волокита - или чья-то злая воля? - оказались таковы, что он снова смог
взяться за раскопки только в 1962 году... Однако публике о них не было
сообщено ничего, а развернулись они под покровительством Андре Мальро,
бывшим тогда министром культуры. Но, если Ломуа быстро нашел свой ход в
часовню, то сундуки исчезли... и, несмотря на шумную кампанию, развернутую
по этому поводу в прессе, след их так и не был обнаружен. От этого открытия,
странно походившего на сон, остались лишь два намека на подземный склеп
святой Катерины, фигурирующей в двух манускриптах 1375 и 1696 годов...
Во всяком случае, благодаря им, рассказ Ломуа стал выглядеть
правдоподобным, также как и легенда, согласно которой часовня служила
хранилищем архивов ордена Сиона. Что касается нас, то мы беремся доказать,
что Сионская Община продолжала существовать, по крайней мере, на протяжении
трех веков после Крестовых походов и уничтожения ордена Храма.
Действительно, с начала XIV века до начала XVI века некоторые
документы, касающиеся Орлеана и обители святого Самсона, базы Сиона,
ссылаются на некий орден. Например, они упоминают о гневе папы и короля
Франции, вызванном членами Сионской Общины в Орлеане в начале XVI века,
которые "нарушили свой устав" и "отказались от совместной жизни". В конце
XVI века всплыли и другие обвинения на их счет: их упрекали в несоблюдении
устава, в предпочтении жить отдельно от всех, а не вместе, в том, что они
предавались распутству, что жили они часто за пределами обители святого
Самсона и что они не восстанавливали ее стен, серьезно пострадавших в 1562
году. По тем же источникам, власти обители потеряли терпение и в 1619 году
выгнали Сионскую Общину и подарили здание иезуитам.
Начиная с этого времени, никакого намека на Общину нигде не находили,
по крайней мере, под этим названием, и доказательства, которые мы только что
привели, не могут быть окончательными. Кроме того, они практически ничего не
сообщают о деятельности Сиона, его целях или влиянии, довольствуясь лишь
простым намеком на какое-то монашеское братство, более или менее тайное, и,
в конечном счете, представляющем только относительный интерес.
Действительно, что общего могло иметь это сборище дерзких и
недисциплинированных личностей из обители святого Самсона с членами
знаменитого братства, управляемого самыми блестящими людьми в истории
Запада? Согласно "документам Общины", Сион был важной, мощной, влиятельной
организацией, породившей орден Храма и занимавшийся самой высокой политикой;
обитатели же святого Самсона ничего похожего в памяти не вызывали...
Может быть, обитель святого Самсона в Орлеане была тогда лишь
изолированным и второстепенным местом действий Сиона? Но так как в списке
самых важных командорств в "Секретных досье" никаких ощутимых следов мы не
нашли, мы были вынуждены искать их в другом месте.

Герцоги де Гизы и герцоги Лотарингские

В течение всего XVI века и на протяжении целых трех поколений
Лотарингский дом и его младшая ветвь - дом де Гизов - пытались сбросить
династию Валуа и завладеть французским троном. Много раз эти попытки
проваливались, но понадобилось всего тридцать лет, чтобы род Валуа
окончательно угас сам по себе.
Карл, кардинал Лотарингский, и его брат Франциск, герцог де Гиз, были
близки к успеху в период между 1550 и 1560 годами; оба они были союзниками
Шарля де Монпансье, коннетабля Бурбонского, названного "Секретным досье"
великим магистром Сиона до 1527 года. Они также были связаны с семьей
герцогов Мантуанских, и Фердинанд де Гонзаг, великий магистр с 1527 по 1575
год, оказывал им помощь и поддержку во всех заговорах против французского
трона. Что касается герцога де Гиза, то он женился на Анне д'Эст, герцогине
де Жизор.
История описывает кардинала Лотарингского и герцога де Гиза как редкой
непримиримости католиков, фанатиков, доходивших до жестокости. Однако, эта
репутация, по крайней мере, в области религии кажется нам несколько
преувеличенной, так как, по нашему мнению, эти последние скорее вели себя
как ловкие оппортунисты, улещая одновременно и католиков, и
протестантов[50]. Впрочем, не кардинал ли Лотарингский на совете
Тридцати в 1562 году сделал попытку децентрализации папской власти, дав
больше самостоятельности местным епископам и доведя церковную иерархию до
состояния, в каком она была в эпоху Меровингов?
Как бы то ни было, в 1563 году Франциска де Гиза, без пяти минут
короля, убивают, и его брат последовал за ним двенадцать лет спустя, в 1575
году. Однако борьба с царствующими принцами еще не окончилась, и в 1584 году
новый герцог де Гиз и новый кардинал Лотарингский вновь начинают осаду трона
Валуа, в чем им помогает Луи де Гонзаг, герцог Неверский, великий магистр
Сиона на протяжении уже девяти лет. Заметим мимоходом, что знаком сбора
заговорщиков был Лотарингский крест, бывшая эмблема Рене
Анжуйского[51]...
Этот конфликт длился до самого конца XVI века, когда род Валуа
окончательно исчез. Но дом де Гизов, сильно пострадав от этого
соперничества, больше не имел претендента на трон, который теперь был в
пределах досягаемости.
Помогали ли взбунтовавшимся династиям какое-нибудь тайное общество или
орден? Мы этого не знаем, но, во всяком случае, ясно, что международная сеть
эмиссаров, послов, шпионов и агентов всех видов, даже убийц, состояла у них
на жалованье, ибо тогда это была весьма распространенная практика. Среди них
назовем и Нострадамуса, который, вероятно, работал на Франсуа де Гиза и
кардинала Лотарингского[52].
Если верить некоторым историкам и "документам Общины", Нострадамус,
впрочем, не довольствовался только тем, что тайно поставлял своим
покровителям ценные сведения о деятельности и планах их противников. Будучи
официальным астрологом французского двора, он следовал за королем во время
всех его перемещений и, таким образом, знал многое, касающееся личностей, с
которыми сталкивался: их уязвимые места, их слабости и странности. Поэтому
можно думать, что он вполне был в состоянии манипулировать Валуа в
психологическом плане и, следовательно, отдать их в руки их врагов. Так как
он знал все гороскопы, жизнь всех придворных, то есть все "закулисные" дела,
"изнанку" двора, то ему не составляло особого труда установить, а потом
сообщить своим хозяевам подходящий момент для исчезновения, убийства,
отравления... Поэтому, по большей части, пророчества Нострадамуса вовсе не
были пророчествами, а были, скорее, зашифрованными посланиями,
закодированными инструкциями, тайной программой действий, предназначенной
для узкого круга посвященных.
Это, конечно, только гипотеза, но, тем не менее, уже можно заранее
сказать, что определенные его так называемые пророчества явно относились к
прошлому: к рыцарям Храма, к династии Меровингов, к Лотаринсскому дому, к
бывшему графству Разес близ Ренн-ле-Шато[53] и - в многочисленных
четверостишиях - к приходу "великого монарха", который прибудет из
Лангедока...
И еще одна подробность из жизни Нострадамуса непосредственно
заинтересовала нас. Как сообщают некоторые историки[54] и
народная легенда, прежде чем начать свою карьеру пророка, он действительно
долгое время прожил в Лотарингии - что-то вроде испытательного срока, период
экзаменов, после которых он был "посвящен в важную тайну". Говорят также,
что он имел доступ к одной очень старой работе по эзотеризму, которая стала
основой всего последующего творчества. Эта работа была передана ему в месте,
которое нам знакомо: речь идет об аббатстве Орваль, отданном в дар приемной
матерью Годфруа Бульонского, и где, возможно, родилась Сионская Община. Во
всяком случае, еще в течение двух веков Орваль будет связываться с именем
Нострадамуса, до Французской революции и Наполеона, потому что именно в это
время будут изданы знаменитые пророчества и астрологические произведения.

Наследование французского трона

Теперь просим вашего разрешения перенестись в двадцатые годы XVII
столетия. Трон Франции занимает Людовик XIII, но настоящая власть в руках
единственного человека, отвечающего в то время за политику страны - министра
короля, его серого преосвященства, кардинала де Ришелье. Его называли
"Макиавелли своего времени", великим умом королевства, но этого мало, ибо,
по нашему мнению, он был еще более значительной личностью.
Итак, в то время, как во Франции кардинал устанавливал мир и
стабильность, остальная Европа и, в частности, Германия продолжали
барахтаться в потрясениях Тридцатилетней войны. Эта война, по происхождению
не религиозная, быстро стала таковой, и католические силы Испании и Австрии
противостояли в кровавых распрях протестантским армиям Швеции и маленьких
немецких княжеств. Среди последних фигурировало Рейнское воеводство, чей
электор Фридрих V, как мы видели, находился в изгнании в Хаге со своей женой
Елизаветой Стюарт; поддерживало Фридриха и его союзников розенкрейцерское
движение в Англии и на континенте.
В 1633 году кардинал Ришелье высказался за смелую политику. Он бросил
Францию в Тридцатилетнюю войну, но с той стороны, с которой никто ее не
ожидал, предпочтя своим кардинальским убеждениям некоторые соображения
политического порядка, имеющие в его глазах большое значение. Так, он мечтал
установить поскорее французское превосходство в Европе, уменьшить постоянно
тяготевшую над Францией австрийско-испанскую угрозу и уничтожить испанское
владычество, прочно утвердившееся в течение веков на древних меровингских
землях Нидерландов и части Лотарингии.
Европа присутствовала при парадоксальной ситуации, когда католический
кардинал католической страны послал свои католические войска сражаться на
стороне протестантов против других католиков. Ни один историк никогда не
допустил и мысли, что Ришелье мог быть розенкрейцером, но разве действовал
бы он иначе, чтобы засвидетельствовать свои убеждения или, по крайней мере,
привлечь к себе благосклонность ордена Розы и Креста?
В тот же самый момент Лотарингский дом в лице Гастона Орлеанского,
юного брата Людовика XIII, продолжал претендовать на французский трон.
Гастон всего лишь женился на сестре герцога Лотарингского, но если бы он
добился трона, то ее тщеславный род наконец получил бы шанс вершить судьбы
Франции в следующем поколении, через его наследника. Такой перспективы, во
всяком случае, было достаточно, чтобы мобилизовать силы Карла, герцога де
Гиза. Воспитанный молодым Робертом Флуддом, он женился на Генриетте-Катерине
де Жуайез, владелице Куизы и Арка, где находится могила, идентичная
изображенной на картине "Пастухи Аркадии" Никола Пуссена...
План низложить Людовика в пользу Гастона снова провалился, и
французский король остался на троне. Судьба, казалось, напрасно пыталась
помочь герцогу Орлеанскому: король и королева долго не имели детей, но в
1638 году, после двадцати трех лет бесплодия, Анна Австрийская родила сына и
тем самым положила конец всякой надежде на перемены. Конечно, удивление было
огромным, а также большим было сомнение по поводу законного происхождения
новорожденного. Молва и некоторые историки того времени и более позднего не
преминули приписать отцовство кардиналу Ришелье или же его протеже и
преемнику кардиналу Мазарини - гипотеза, не лишенная основания, если счесть
возможным тайный брак последнего с Анной Австрийской после смерти короля.
Так, в силу происшедших событий, растаяли мечты Гастона Орлеанского и
Лотарингского дома. Но когда в 1642 году умер Ришелье, не пренебрегли ничем,
чтобы избавиться ет Мазарини и удалить от трона юного Людовика XIV. Будучи
вначале просто народным бунтом, Фронда, настоящая гражданская война,
продлилась десять лет. Кто же сгруппировался вокруг Гастона Орлеанского,
который был ее зачинщиком? Знакомые нам личности: Фредерик-Морис де ла Тур
д'0вернь, герцог Бульонский, виконт Тюреннский, герцог де Лонгвиль, внук Луи
де Гонзага, герцога Неверского, великого магистра Сиона пятьдесят лет тому
назад... Что касается столицы этих "фрондеров", то ею стал не больше, не
меньше, как старинный город Стенэ в Арденнах.

Общество Святой Евхаристии

"Документы Общины" упоминают, что в середине XVII века Сионская Община
пыталась низложить Мазарини. Но это окончилось провалом, так как по
окончании Фронды Людовик XIV взошел на трон, а кардинал после недолгого
изгнания вновь заступил на пост первого министра и занимал его вплоть до
своей смерти в 1660 году. Зная, что Сион был настроен враждебно по отношению
к Мазарини, и зная семьи, вовлеченные во Фронду - те самые, из генеалогий
"Секретных досье", - мы можем вполне обоснованно связать одно с другим и
увидеть в членах Общины поджигателей этой гражданской войны.
"Документы Общины" приводят также некоторые фамилии, связанные с
орденом и давшие ему нескольких великих магистров, фигурировавшие в первых
рядах оппозиции Мазарини: Гонзаг, Невер, Гиз, Лонгвиль, Бульонский... Именно
здесь, по крайней мере, именно в этой эпохе следует искать и найти след
Сионской Общины и кого-нибудь из ее членов.
Но ведь не только эти люди были вовлечены в бунт. Были и другие,
проявившие себя не только во время Фронды, но и в течение долгого времени
после нее. Так, члены Общества Святой Евхаристии, о котором упоминают
"документы Общины", признавали в нем общество, явно происходящее от Общины,
либо саму Общину, действующую под другой личиной, потому что сходство ее с
Сионом как в плане структуры, организации, деятельности, так и в плане
методов, было безусловным.
Что же это было за Общество Святой Евхаристии, тайное общество, вполне
реальное, существование которого было признано в XVIII веке, название
которого с тех пор повторяют многие историки и деятельности которого было
посвящено столько исследований?
Общество Святой Евхаристии было основано в период между 1627 и 1629
годами знатным сеньором из окружения Гастона Орлеанского. Однако никто и
ничего не знает о том, кто и когда руководил им, ибо оно тщательно охраняло,
как охраняет и сегодня, свое инкогнито; нам известны только некоторые из его
посредников, низшие члены иерархии, нечто вроде подставных лиц, действующих
по указанию свыше. Назовем среди них брата герцогини де Лонгвиль, брата
суперинтенданта финансов Людовика XIV Шарля Фуке, наконец, дядю философа
Фенелона, которого спустя полвека обнаружат состоящим во франкмасонстве,
рядом с шевалье Рамсеем. Вокруг Общества вращались также такие известные
личности, как святой Вэнсан де Поль, епископ Але Никола Павийон и Жан-Жак
Олье, основатель семинарии Сен-Сюльпис, возможного центра деятельности
ассоциации.
В своей организации и деятельности Общество напоминало орден Храма,
предвосхищая франкмасонство. Из Сен-Сюльпис оно управляло сетью
провинциальных ответвлений и капитулов, члены которых должны были
повиноваться, не пытаясь понимать или спорить, даже не обязательно будучи
согласными, и никогда не зная тех, кто отдавал приказания. Единая глава и
невидимое сердце - так можно определить Общество Святой Евхаристии. Да, это
было бьющееся сердце, и билось оно в ритме "тайны", которая была его
"смыслом жизни" и самой жизнью. Некоторые рассказы того времени явно делают
ссылки на Тайну, которая является душой Общества, и одно из его положений
предусматривает: "Путеводная звезда, определяющая дух Общества, которая для
него очень важна, есть Тайна". Каковы же были функции Общества?
Новички, еще не посвященные, должны были много раз в завуалированной
форме давать понять, что оно посвятило себя делу милосердия в регионах,
опустошенных религиозными войнами, например, в Пикардии, Шампани и
Лотарингии. Но теперь неизвестно, не было ли это дело милосердия лишь
хитроумной вывеской, имеющей мало общего с истинным смыслом существования
святого дома. Фактически этот смысл существования был двойным: сначала
практиковать нечто вроде религиозного шпионажа, затем проникнуть на самые
высокие посты в стране, включая, естественно, посты поближе к трону.
Общество Святой Евхаристии, кажется, особенно преуспело в продвижении к
этой цели. Так, Вэнсан де Поль, член Королевского совета Совести, стал
исповедником Людовика XIII и личным советником Людовика XIV; дошло до того,
что его враждебность к Мазарини вынудила его уйти со своего поста. Что
касается королевы-матери Анны Австрийской, то она была лишь игрушкой в руках
Общества, которому на некоторое время, правда, удастся повернуть ее против
своего первого министра. Впрочем, всемогущая организация не ограничивалась
одним троном, и, можно сказать, что в середине XVII века она раскинула свои
сети по всей Франции через посредство аристократии, парламента, правосудия и
полиции, доказательством чему служит то, что эти институты не один раз
открыто выражали свое недоверие королю.
Однако никто ни тогда, ни теперь, еще не дал точного, всеми принятого
определения Общества Святой Евхаристии, потому что военная
ультракатолическая организация, бастион ортодоксальности и нетерпимости -
это все очень туманно. Кроме того, вступив в XVII век, почему в католической
стране подобная организация упорно действовала в тайне от всех? Впрочем, что
означал тогда термин "еретик"? Протестантов или янсенистов? В
действительности же, ни тех, ни других, раз огромное количество их
находилось среди членов Общества...
Если Общество было действительно католическим, разве оно не должно было
поддержать Мазарини, защитника интересов Церкви? Напротив, оно открыто
противостояло ему до такой степени, что первый министр не прекращал попыток
низвергнуть его в небытие. Иезуиты тоже относились к нему враждебно, также
как и некоторые другие католические власти, обвинявшие его в ереси - в том,
против чего, собственно, боролось, как оно само утверждало, Общество Святой
Евхаристии... так, что в 1651 году епископ Тулузский собирался разоблачить
нечестивую деятельность и "в высшей степени неправильный" вид церемонии
принятия - отзвук обвинений, выдвинутых ранее против тамплиеров. Но
Общество, которому угрожало отлучение от Церкви, отреагировало с неожиданной
силой и весьма странной неосторожностью, которой невозможно было ожидать от
этих набожных католиков.
Вспомним теперь, что Общество Святой Евхаристии было основано в разгар
эпохи розенкрейцерского психоза. "Невидимое братство" было повсюду, отвечало
за все, было предметом страха и наихудших поучений, объектом преследований и
упорных поисков; и, однако, орден Розы и Креста оставался невидимым. Нигде в
этой католической Франции никому не удавалось отыскать ни одного его члена,
как будто это была лишь фикция, продукт народного воображения.
Значит, орден Розы и Креста - призрак?.. Поищем тогда выход в другом
месте. А если орден, имеющий какой-то свой интерес обосноваться во Франции,
предпочел скрыться за спиной другой организации? Какая замечательная
вывеска, какая обманчивая маска это Общество, официальной целью которого
была как раз охота на розенкрейцеров! Так, может быть, под респектабельной
вывеской Общества Святой Евхаристии эти последние смогли спокойно следовать
к своей цели и вербовать сторонников своего дела, притворяясь их самыми
коварными врагами?
Общество Святой Евхаристии сопротивлялось Мазарини и Людовику XIV до
1660 года, когда менее чем за год до смерти своего первого министра король
официально объявил о ликвидации организации. Однако, в течение последующих
пяти лет ничего не изменилось, так как Общество решило сначала игнорировать
королевский эдикт; затем в 1665 году оно просто объявило о своем намерении
продолжать существовать в своем "настоящем виде". Весь его архив был собран
и целиком укрыт в надежном месте в Париже, которое так никогда и не было
найдено, но которое, по всей видимости, было обителью Сен-Сюльпис. Таким
образом, спустя два века эти архивы вполне могли быть доступны некоему
аббату по имени Эмиль Оффе.
Тем не менее, кое-кто считает, что Общество продолжало свирепствовать,
только под другим обличием, до конца следующего века - настоящий вызов
абсолютизму Людовика XIV - и даже гораздо дольше, до первых лет XX века.
Мы не будем высказывать своего мнения по этому поводу, скажем только,
что оно, безусловно, пережило свое предполагаемое исчезновение в 1665 году.
В 1667 году Мольер, верный сторонник Людовика XIV, атаковал Общество
некоторыми намеками в своем "Тартюфе", что навлекло на него ничем не
замаскированные репрессии, и, несмотря на то, что он пользовался
покровительством короля, представление его пьесы было запрещено в течение
двух лет. Со своей стороны, Общество Святой Евхаристии имело своих
собственных писателей - Ларошфуко, бывшего очень активным во время Фронды, и
даже, говорят, Лафонтена, чьи невинные и очаровательные басни являлись
открытой критикой королевской власти. Действительно, Людовик XIV не питал
особого расположения к баснописцу и - вспомним это - был против приема его
во Французскую Академию; теперь назовем его покровителей: герцоги де Гизы и
Бульонские, виконт Тюреннский и вдова Гастона Орлеанского - небезынтересные
для нас личности...
Теперь мы коротко перечислим все, что мы знаем об Обществе Святой
Евхаристии:
Итак, речь идет о тайном обществе, большая часть истории которого
совершенно официальна. Оно подчеркнуто католическое, но не менее открыто
замешано в деятельность отнюдь не католическую. Оно тесно связано с
некоторыми влиятельными аристократическими фамилиями, которые были очень
активны во время Фронды и чьи генеалогии фигурируют в "документах Общины". У
него имеются связи с обителью Сен-Сюльпис, и, хотя оно действовало всегда
тайком, было все же очень влиятельно. Наконец, оно очень враждебно
относилось к кардиналу Мазарини.
Мы находим здесь все основные признаки Сионской Общины, как они нам
представлены "Секретными досье". Почти совершенно совпадают действия обеих
организаций, и если орден Сиона продолжал свою деятельность в течение XVII
века, то, не слишком рискуя ошибиться, можно идентифицировать его с
Обществом Святой Евхаристии или с теми, кто действовал за его спиной.

Замок Барбария

Как утверждают "документы Общины", враждебность Сиона по отношению к
Мазарини спровоцировала с его стороны суровые репрессии. Одной из его
главных жертв стала семья Плантар, потомок Дагоберта II и меровингского
рода. Действительно, в 1548 году Жан де Плантар женился на Мари де Сен-Клер,
создав таким образом новую связь между собственной семейной ветвью и родом
Сен-Клер де Жизор, в то время, когда его семья обосновалась близ Невера, в
замке Барбария, призванном стать ее официальной резиденцией в течение
следующего века. Но одиннадцатого июля 1659 года Мазарини приказал разрушить
замок, и Плантары потеряли все свое состояние.
Но ни один труд, ни одна биография Мазарини, надо это подчеркнуть, не
подтверждают того, что высказано в "документах Общины"; мы также ничего не
найдем во время наших изучений семьи Плантар, проживающей в Нивернэ, ни
следов замка Барбария. Однако, нет никаких сомнений в том, что Мазарини
страстно желал иметь герцогство Неверское и его провинцию, чего он, в конце
концов, добился, подписав контракт от одиннадцатого июля 1659 года, в день
предполагаемого разрушения замка.
Заботясь о том, чтобы продвинуть наши исследования дальше, мы будем
продолжать собирать воедино обрывки доказательств, разбросанные там и сям,
недостаточные для того, чтобы все объяснить, но, тем не менее,
свидетельствующие о бесспорной достоверности "документов Общины", в
доказательство чему - упоминание о замке Барбария в списке владений и ленов
Нивернэ, датированным 1506 годом, и грамота 1575 года, намекающая на
деревушку в местности, названную "Плантары"[55].
Что касается самого замка Барбария, то его существование окончательно
подтверждается наличием следующих фактов: в 1874-1875 годах члены Общества
Литературы, Наук и Искусств Невера предпринимают раскопки на месте руин.
Проект весьма рискованный, так как камни, превратившиеся из-за огня в
стекло, и буйная растительность между ними делают всякую идентификацию
практически невозможной. Но в конце концов остатки стены и замка извлечены
на свет божий. Сомнений больше нет: это замок Барбария, сегодня это
известно, и ошибка исключается. Дополнительное уточнение: прежде чем эти
места были разрушены, они состояли из маленького укрепленного городка и
замка, отстоявшего совсем немного от бывшей деревушки Плантары.
Итак, существование замка, разрушенного пожаром, бесспорно
подтверждается. Что же касается деревушки Плантары, то нет никакого сомнения
в том, что она принадлежала семье, носящей то же имя. Но любопытно, что ни
один документ не содержит ни даты, когда сгорел замок, ни имени организатора
пожара. Если ответственность за это нес Мазарини, то, несомненно, он очень
потрудился, чтобы стереть малейший след своего поступка и дошел даже до
того, что систематически вычеркивал замок Барбария с карт и из истории
Нивернэ. Во имя какой побудительной причины он действовал и какой ужасный
секрет был связан с этой таинственной местностью?

Никола Фуке

Фрондеры и Общество Святой Евхаристии не были единственными врагами
Мазарини. Среди них был и всемогущий Никола Фуке, суперинтендант финансов
Людовика XIV начиная с 1653 года. Человек большого таланта, умный и
тщеславный, он станет впоследствии самой богатой и самой влиятельной
персоной в королевстве, его истинным монархом, как люди его называли про
себя... Его политические мечтания соответствовали его тщеславию, примером
чему - приписываемая ему идея сделать Бретань независимым герцогством и
стать там хозяином.
Мать Фуке была известным членом Общества Святой Евхаристии, также как и
один из его братьев - Шарль, епископ Нарбонский в Лангедоке. Что касается
его младшего брата Луи, то он тоже был священником, и в 1656 году Никола по
неизвестным причинам отправляет его в Рим, откуда, как мы помним, он
присылает ему загадочное письмо, процитированное нами в первой главе,
повествующее о беседе с Пуссеном о тайне, которую даже "короли с большим
трудом смогли бы вытянуть из него". Со своей стороны, художник больше не
будет болтать и не сделает никому никаких признаний по этому поводу,
буквально соответствуя девизу своей личной печати: "Tenet
confidentiam"[56].
Итак, в 1661 году Людовик XIV велит арестовать своего суперинтенданта
финансов, обвинив его в том, что он перепутал свои личные интересы с
управлением общественными финансами, и, что еще более серьезно, в том, что
он готовил бунт против короля. Следовательно, на все его богатства был
наложен секвестр, его документы и переписка переданы королю, который лично и
тщательно их изучил.
Начинается процесс; он длится четыре года и приводит в движение всю
Францию - писателей, памфлетистов, двор и провинцию. Самый молодой брат
обвиняемого, Луи, умер, но его мать и Шарль мобилизуют Общество Святой
Евхаристии, к которому принадлежит один из судей, собирающихся вести
процесс. Респектабельный дом тут же бросается в битву вместе со сторонниками
Никола Фуке, стараясь повернуть общественное мнение в пользу обвиняемого,
ожидающего в тюрьме приговора. Кара, потребованная для него Людовиком XIV,
столь же необычна, сколь примечательна: смерть, ни больше, ни меньше. Двор
отказывается и, доказывая храбро свою независимость, голосует за пожизненное
изгнание. Но король, не желая менять свое решение, заменяет упрямых судей
другими, более соответствующими его желаниям.
В конце концов голоса в пользу изгнания взяли верх над королевской
волей, и в 1665 году Людовик XIV смягчает наказание, заменяя его пожизненным
заключением. Суперинтендант спасен, но приговорен к строжайшей изоляции в
крепости Пьемонта с очень вредными для здоровья условиями. Он не имеет права
ни гулять, ни принимать гостей, ему не дают ни чернил, ни бумаги; что
касается его лакеев и тюремщиков, то они постоянно сменяются, и, как
говорили, малейшее внимание к заключенному было чревато галерами или
виселицей[57].
В этом же самом 1665 году, когда Фуке был заключен в Пиньероль, в Риме
умирает Пуссен, и Людовик XIV через своих агентов пытается добыть его
картину "Пастухи Аркадии". Но когда двадцать лет спустя король наконец
завладел ею, он стал ревниво охранять ее от посторонних взглядов в своей
новой резиденции в Версале, не давая никому любоваться ею, и запер ее в
своих личных апартаментах, соглашаясь показать ее лишь в исключительных
случаях малому числу своих приближенных.
Закончим эту главу уточнением о том, что несчастливая судьба Фуке,
каковы бы ни были причины ее и результат, не должны были коснуться его
детей. Несколько десятилетий спустя его внук, маркиз де Бель-Иль, станет
одной из величайших личностей в королевстве, и когда в 1718 году он уступит
королю замечательно укрепленный остров, которому он был обязан своим именем,
в обмен он получит земли очень нас интересующие... Одно из этих владений
было Лонгвиль, и нам не надо возвращаться вновь к этому имени; другое было
Жизор, которое дало внуку Фуке титул графа, потом в 1742 году - герцога де
Жизора, а через шесть лет, в 1748, получило статус "первого герцогства".

Никола Пуссен

Как раз в нескольких километрах от Жизора находится маленький городок
Лезандели, где в 1594 году родился Никола Пуссен. Но очень скоро он
устраивается в Риме, откуда будет приезжать только в редких случаях, как,
например, после 1640 года, когда его вызвал кардинал Ришелье для выполнения
важной миссии.
Хотя художник мало занимался политикой и не покидал своего убежища в
Риме, он был тесно связан с Фрондой. Доказательством этому служит его
переписка, открывающая многочисленные дружеские узы с участниками движения
против Мазарини и неожиданную фамильярность с некоторыми "фрондерами",
убеждения которых он, как кажется, разделяет.
Так как мы уже встретились с "подземной рекой" Алфиос, которая из
Аркадии течет к ногам Рене Анжуйского, займемся теперь надписью, неотделимой
от аркадийских пастухов Пуссена: "Et in Arcadia ego" - "И вот я в Аркадии".
Эта загадочная фраза в первый раз появляется на одном из предыдущих его
живописных полотен. Надгробие, увенчанное черепом, не является простым
надгробием, а вделано в скалу; на первом плане - водяное божество с бородой,
задумчиво созерцающее землю: это бог Алфиоса, который, безусловно, вершит
судьбу подземной реки... Это произведение датируется 1630-1635 годами, то
есть приблизительно на пять - десять лет раньше знаменитой версии "Пастухов
Аркадии".
Слова "И вот я в Аркадии" появляются в Истории между 1618 и 1623 годами
вместе с картиной Джованни Франческо Гверчино, которая, возможно, вдохновила
Пуссена в его творчестве. Два пастуха, выходящие из леса, подходят к поляне
и надгробию, на котором очень отчетливо видна знаменитая надпись и большой
череп, положенный на камень. Если не известно символическое значение этой
картины, то известно, что Гверчино был очень сведущ в области эзотеризма;
кажется даже, что ему был близок язык тайных обществ, ибо некоторые его
произведения посвящены специфическим масонским темам. Напомним, что ложи
начали быстро распространяться в Англии и в Шотландии на двадцать лет
раньше, и такая картина, как "Воскресение Учителя", написанная почти за сто
лет до того, как эта легенда вошла в масонскую традицию, явно относится к
масонской легенде о Хираме Абиффе, архитекторе и строителе Храма Соломона.
Но вернемся к словам "И вот я в Аркадии". Согласно "документам Общины",
они стали официальным девизом семьи Плантар, по крайней мере, с XII века
(когда Жан де Плантар женился на Идуане де Жизор), и уже в 1210 году они
были процитированы неким Робером, аббатом из Мон-Сен-Мишель.
Не имея доступа к архивам знаменитого аббатства, в настоящее время мы,
к сожалению, не можем проверить это утверждение. Тем не менее, год 1210
кажется нам ошибкой. Во-первых, в 1210 году не существует аббата из
Мон-Сен-Мишель по имени Робер; затем, если и существует некий Робер де
Ториньи, аббат этих мест, то даты, касающиеся его деятельности,
располагаются между 1154 и 1186 годами - время, когда он был замечен,
благодаря своим работам и коллекциям, относящимся к девизам, гербам и
эмблемам знатных фамилий Христианского мира[58].
Каково бы ни было происхождение этих таинственных слов, они явно
обладали для Гверчино и Пуссена смыслом, происходящим отнюдь не из области
поэзии. По нашему мнению, они должны были скорее всего соответствовать
символу или знаку, предназначенному нескольким посвященным - возможно, это
был эквивалент какого-нибудь масонского "пароля", скрывающего реальность,
запрещенную для профанов. Впрочем, именно в этих словах определяется в
"документах Общины" самый характер символического искусства:
"Аллегорические произведения имеют то преимущество, что достаточно
одного слова, чтобы прояснить отношения, недоступные толпе; они отданы всем,
но их значение адресовано элите. Отправитель и адресат понимают друг друга
поверх толпы., Непонятный успех некоторых произведений идет от этого
достоинства аллегории, которая является более, чем просто модой - способом
эзотерического выражения".
Итак, если эти строчки в их контексте применимы к творчеству Никола
Пуссена, то не могут ли они также хорошо подойти и Леонардо да Винчи, и
Боттичелли или другим гениям Ренессанса, а также - почему бы и нет? - Нодье,
Виктору Гюго, Дебюсси, Жану Кокто и их друзьям?

Часовня Росслин и Шугборо Холл

Ранее мы установили существование важных связей между предполагаемыми
великими магистрами Сиона XVII и XVIII веков и европейским франкмасонством.
Это последнее независимо от Сиона представляет в некоторых аспектах очень
интересные отношения для нашего исследования.
Так, это многочисленные намеки на семью Синклер - шотландскую ветвь
нормандских Сен-Клер де Жизоров. Их земли в Росслине находились всего в
нескольких километрах от бывшей резиденции рыцарей Храма в Шотландии, и
часовня этой местности, построенная между 1446 и 1486 годами слыла
приобщенной к франкмасонству и к ордену Розы и Креста. Сверх того, грамота,
датированная 1601 годом, признает Синклеров "наследными великими магистрами
шотландского масонства". Это первый известный специфический масонский
документ, и, согласно некоторым другим, этот титул был пожалован семье
Синклер Яковом II, который царствовал в ту же эпоху, что и Рене Анжуйский,
то есть между 1437 и 1460 годами.
Но другой кусок головоломки, еще более таинственный, появляется в
Англии, в Стэффордшире, другом важном очаге масонства, между началом и
серединой XVII века.
Когда великий магистр Сиона Чарльз Рэдклифф сбежал в 1714 году из
Ньюгейтской тюрьмы, он получил помощь, как мы помним, от своего кузена,
графа Личфилда. В конце века род Личфилдов угас, имя и титул исчезли и были
выкуплены в начале XIX века потомками семьи Энсон, которые, в свою очередь,
стали графами Личфилдами.
Семья Энсон владела с 1697 года и владеет до сих пор замком Шугборо
Холл в Стэффордшире, который раньше был епископством. После смерти его
владельца в 1762 году в Парламенте имела место церемония, во время которой
была прочитана длинная элегическая поэма. И какова же была одна из строф
поэмы, описывающая пасторальную сцену "в счастливых долинах Аркадии"? Вне
всякого сомнения, это явный намек на Пуссена, и последний стих ее вызывает в
памяти "перст разума, указывающий на надгробие", привлекающий внимание к
словам "И вот я в Аркадии"...
Заканчивая, упомянем о том, что в парке Шугборо Холла находится
величественный барельеф из мрамора, выполненный по заказу семьи Энсон между
1761 и 1767 годами. Что же на нем изображено? Репродукция "Пастухов Аркадии"
Пуссена, все детали которой перевернуты и представляют собой как бы
зеркальное отражение. Внизу можно прочитать выгравированную на мраморе
следующую надпись:

O.
U.
O.
S.
A.
V.
V.

D.

M.

Но эти загадочные буквы так и не были никогда удовлетворительным
образом расшифрованы.

Секретное письмо папы

В 1738 году папа Клемент XII выпускает буллу, разоблачающую и
отлучающую от Церкви всех франкмасонов - "врагов Римской Церкви"; это
решение труднообъяснимо, особенно в эпоху, когда большое число франкмасонов,
как, например, якобиты, были ревностными католиками. Но, может быть, папа
беспокоился о неких связях, существующих между молодым франкмасонством и
антиклерикальными розенкрейцерами XVII века.
Документ, опубликованный впервые в 1962 году, освещает эти обвинения
по-новому. Действительно, речь идет о письме того же папы Клемента XII,
адресованном неизвестному человеку, в котором он категорически заявляет, что
масонская мысль основана на ереси, и эта ересь - которую мы в ходе нашего
расследования неоднократно встречали - состоит в отрицании божественности
Иисуса. За франкмасонством, продолжает папа, стоят ответственные умы,
вожаки: те самые, спровоцировавшие лютеранскую реформу[59].
Разумно ли все это? - можно подумать при внимательном прочтении письма.
Отметим все же, прежде чем выносить суждение, что папа не говорит
необдуманно, ссылаясь на неясные течения мысли и на непонятные традиции.
Нет! Он ясно намекает на группу хорошо организованных индивидуумов, на
секту, орден или тайное общество, на протяжении многих лет старательно
подрывающее основы огромного здания, на котором покоится весь христианский
мир.

Скала Сион

Конец XVIII века увидел беспорядочное распространение самых
разношерстных масонских систем. Среди них на важном месте фигурировал
"Восточный ритуал Мемфиса"[60], где в первый раз (для нас, по
крайней мере) появилось имя Ормуса, принятое Сионской Общиной между 1188 и
1307 годами, Ормус, как мы видели, был египетским мудрецом и, согласно этому
ритуалу, заботился о том, чтобы примирить языческие и христианские таинства,
он был предполагаемым основателем ордена Розы и Креста около 46 года нашей
эры.
В это же самое время масонские ритуалы умножали намеки на "скалу Сион"
- ту самую скалу, которая, согласно "документам Общины", делала "королевскую
традицию", установленную Годфруа Бульонским, равной другим древним династиям
Европы.
Напомним, что с нашей стороны, мы хотели с самого начала видеть в этой
"скале Сион" гору Сион, "высокий холм", расположенный на юге Иерусалима, где
Годфруа построил аббатство, предназначенное будущему ордену. Но в Масонском
контексте, и учитывая его отношение к Иерусалимскому Храму, эта скала
принимает совсем другое значение, ибо она фактически соответствует некоторым
специфическим местам из Библии. Скала становится там отброшенным камнем,
которым несправедливо пренебрегли при строительстве Храма и который должен
был занять свое место в здании в качестве основания. Так, псалом 118
объявляет: "Камень, отброшенный строителями, сам стал во главу угла".
Со своей стороны, Новый Завет делает многочисленные намеки на этот же
камень. Действительно, у Матфея XXI, 42 мы читаем слова Иисуса: "Неужели вы
никогда не читали в Писании: камень, который отвергли строители, тот самый
сделался главою угла...", которым созвучны еще более двусмысленным образом
слова Павла в его "Послании к римлянам" (IX, 33): "Вот полагаю в Сионе
камень преткновения и камень соблазна; но всякий, верующий в Него, не
постыдится". В "Деяниях Апостолов" (IV, II) скала Сион явно является
аллегорией, относящейся к самому Иисусу: "...именем Иисуса Христа Назорея...
им поставлен он перед вами здрав. Он есть камень, пренебреженный вами
зиждущими, но сделавшийся главою угла..." - метафора, без колебаний взятая
Павлом в его "Послании к ефсеянам" (II, 20): "...быв утверждены на основании
апостолов и пророков, имея Самого Иисуса Христа краеугольным камнем". Но всю
свою символическую ценность эта скала принимает в первом послании святого
Петра (11,3 - 8): "...ибо вы вкусили, что благ Господь. Приступая к нему,
камню живому, человеками отверженному, но Богом избранному, драгоценному, и
сами, как живые камни, устрояйте из себя дом духовный, священство святое,
чтобы приносить духовные жертвы, благоприятные Богу Иисусом Христом. Ибо
сказано в Писании: вот, Я полагаю в Сионе камень краеугольный, избранный,
драгоценный; и верующий в Него не постыдится. Итак Он для вас, верующих,
драгоценность, а для неверующих камень, который отвергли строители, но
который сделался главою угла, камень протыкания и камень соблазна, о который
они претыкаются, не покоряясь слову, на что они и оставлены".
Сразу же за этим отрывком следует стих, значение которого должно
предстать нам лишь позже. Петр намекает там на королевский род, духовных и
светских наставников, род королей - священников: "Но вы - род избранный,
царственное священство, народ святой, люди, взятые в удел..."
Что можно заключить из этих сбивающих с толку текстов о скале Сион,
краеугольном камне Храма, который так глубоко лежит в тайной традиции
франкмасонства? Что думать о явной идентификации этого камня с самим
Иисусом? Как толковать эту "королевскую традицию" основанную на скале Сион
или на Иисусе собственной персоной, ставшую таким образом равной царствующим
в Европе династиям во времена Крестовых походов[61]?..

Модернистское Католическое движение

В 1833 году пост министра народного образования занимал Жан-Батист
Питуа, бывший сотрудник Шарля Нодье в Библиотеке Арсенала[62]; в
этом же году министр начинает осуществлять честолюбивый замысел:
опубликование всех доселе неопубликованных документов, относящихся к истории
Франции. Были также сформированы два комитета, в состав которых вошли Виктор
Гюго, Мишле и большой специалист по крестовым походам Эмманюэль Рей.
Среди работ, опубликованных вскоре под эгидой министерства народного
образования, был монументальный труд "Процесс над тамплиерами" Мишле -
исчерпывающее собрание всех отчетов Инквизиции и протоколы процессов над
рыцарями Храма. Со своей стороны, барон Рей выпускает несколько работ о
крестовых походах и франкском королевстве в Иерусалиме, в которых в первый
раз мы нашли оригинальные грамоты, касающиеся Сионской Общины, и при чтении
которых мы с удивлением констатировали, что некоторые места, процитированные
Реем, почти слово в слово совпадают с соответствующими местами "документов
Общины".
Наконец, в 1875 году барон основывает Общество Латинского Востока. Оно
обосновалось в Женеве, афишируя честолюбивые археологические проекты, и
имело свой собственный "Журнал Латинского Востока", который и сегодня широко
используется историками и который также опубликовал многие грамоты Сионской
Общины.
Исследования, которыми занялся Рей, были характерны для новой формы
исторической эрудиции, появившейся тогда в Европе, а особенно в Германии, и
сильно углубило кризис, который вызвало среди верующих распространение
учения Дарвина и агностицизма, составляющих серьезную угрозу для Церкви.
Как известно, до сих пор исторический поиск основывался на неточном и
спорном фундаменте - легенды, устные предания, личные воспоминания,
субъективные, главным образом, справки, - которые могли быть совершенно
по-разному истолкованы. Но в XIX веке немцы ввели в свою методику работы
строгость и тщательную технику, которые сегодня стали обычным делом в этой
области: критический анализ, расследование и систематическое использование
имеющегося в наличии материала, хронологический поиск, проверка ссылок.
Может быть, немецкие писатели немного заблудились в их приверженности к
точности, но надо признать, что они также создали бесспорную основу для
дальнейших поисков, которой обязаны многие важнейшие археологические
открытия, как, например, находка месторасположения Трои Генрихом Шлиманом.
Эти методы быстро нашли свое применение, причем с равной строгостью, и
в изучении Библии. И Церковь, основой которой было безусловное принятие
догм, также быстро осознала, что ее великая "Книга" слабо сопротивлялась
этим новым методам работы. В самом деле, в своем очень спорном произведении
"Жизнь Иисуса" Ренан применил немецкую методологию к Новому Завету, и
результаты получились для Рима неудобные.
Именно против этой новой опасности, на защиту Церкви встало
Модернистское Католическое движение, предполагая создать по немецкой
методике поколение экклезиастов, способных защитить буквальную истинность
Писания с такой же прямотой, что и их собратья в исторических дисциплинах.
К несчастью, этот план потерпел крах, ибо новое оружие, попав в руки
юных церковников, чтобы помочь защитить Библию, послужило тому, что
повернуло их против нее и уничтожили дело, которое им доверили, так как
критический анализ Писания открыл им множество противоречий и элементов,
несовместимых с католическими догмами. Не перенеся удара, модернисты в конце
века отказались от роли "войска избранных" и перешли в разряд еретиков. Это
была самая серьезная угроза, которую знала Церковь со времен Мартина Лютера;
это был кризис, который мог привести католиков на грань раскола.
Очагом же деятельности модернистов, как и Общества Святой Евхаристии,
снова стало аббатство Сен-Сюльпис в Париже, а одним из ее главных
представителей - директор семинарии 1852-1884 годов Жан-Батист Хоган. Но из
Сен-Сюльпис движение быстро распространилось по всей Франции, а затем по
Италии и Испании. В их руках Библия теряла свой бесспорный авторитет,
который она всегда олицетворяла, и была пересмотрена в специфическом
контексте эпохи. Но это еще не все. Модернисты действительно отказывались от
централизации церковной власти, а особенно от совсем недавней доктрины о
непогрешимости папы[63], которую они осудили, как противоречащую
новым тенденциям. Таким образом, они очень быстро перетянули на свою сторону
часть Церкви и многих писателей, среди которых были Роже Мартен дю Гар во
Франции и Мигель де Унамуно в Испании.
Ответ Церкви не заставил себя долго ждать. Действуя со всей суровостью,
она обвинила модернистов во франкмасонстве, там - вешая, здесь - отлучая, и
многие труды были под запретом. Потом, в 1903 году, папа Лев XIII учредил
Папскую Библейскую Комиссию для контроля за всеми работами, касающимися
Писания, а в 1907 году Пий Х категорически осудил модернистов, и три года
спустя Церковь, наконец, потребовала, чтобы ее деятели принесли клятву
полного отречения от подобной формы мысли.
Однако, движение дожило до 1914 года, когда первая мировая война отвела
от него внимание общественности. Что же касается его авторов, то они вовсе
не исчезли. Под видимостью профессора, в Бретани, коварный аббат Тюрмель
опубликовал серию модернистских произведений под четырнадцатью различными
псевдонимами, каждое из которых по очереди было запрещено, а личность автора
была установлена лишь в 1929 году; в том же году его отлучили от Церкви.
В то же самое время модернизм распространился в Англии, где его с
восторгом приняли члены англиканской Церкви по примеру Уильямса Темпла,
будущего епископа Кентерберийского, который не замедлил объявить, что
подобное идейное движение рисковало перевернуть с ног на голову самые основы
человеческой культуры. И, конечно, не случайно среди сторонников Темпла мы
находим Кэнона А.Л.Лиллея, друга пастора, чье поразительное письмо говорило
о "формальном доказательстве" того, что Иисус не умер на кресте...
Как мы знаем, Лиллей некоторое время работал в Париже и там
познакомился с Эмилем Оффе, знаменосцем модернизма, эрудитом, сведущим в
истории, языках и символизме. Однако, Оффе вышел не из Сен-Сюльпис а из
семинарии Сиона в Лотарингии: "Вдохновенный холм"[64]...

Протоколы Сионских мудрецов

Одно из самых красноречивых доказательств существования и деятельности
Сионской Общины датируется концом XIX века. Это свидетельство хорошо
известно, но его часто оспаривают, потому что оно вызывает множество
мучительных воспоминаний. Сыграв на самом деле важную роль в недавних
событиях, оно еще и сегодня вызывает крайне бурную реакцию, которую
большинство писателей предпочитает избегать, умалчивая о нем. Реакция вполне
понятная, и относится она к человеческому страданию, но, надо также сказать,
что этот документ был плохо использован и неправильно истолкован.
Все более или менее знают, какую роль сыграл Распутин при дворе Николая
и Александры, государей Всея Руси. Но что, как правило, неизвестно, так это
то, что задолго до него в императорском окружении существовали влиятельные и
даже могущественные эзотерические кружки. Один из них был создан между 1890
и 1900 годами вокруг некоего "господина Филиппа" и его ментора, хорошо
известного при дворе в Санкт-Петербурге. Этот последний, с которым мы уже
встречались, был не кто иной, как Папюс[65], французский
эзотерист, товарищ Жюля Дуанеля, создателя Неокатарской Церкви в Лангедоке,
друг Пеладана (который считал, что нашел могилу Иисуса), Эммы Кальве и Клода
Дебюсси. Одним словом, возрождение французского оккультизма, пришедшееся на
конец прошлого века, далеко, как мы видим, вышло за пределы Франции и дошло
до Петербурга, войдя в окружение царя и царицы.
В России у Папюса и у господина Филиппа были друзья, но было и немало
врагов. Например, великая княгиня Елизавета была явной противницей этого
эзотерического кружка и старалась поставить как можно ближе к трону своих
собственных фаворитов, среди которых фигурировал некий малосимпатичный
человек, известный в дальнейшем под псевдонимом Сергей Нилус.
Около 1903 года этот Нилус представил царю весьма сомнительный
документ, предлагавший доказательства опасного заговора. Без сомнения, в
обмен на эту информацию он ожидал благодарность своего государя. Но он
просчитался. Царь попросту заявил, что документ был фальшивкой, уничтожил
все экземпляры и изгнал Нилуса из своего двора.
Однако, копия текста избежала уничтожения и сразу же была опубликована
в газете, не вызвав, впрочем, ни малейшего интереса. В 1905 году ее снова
опубликовали как приложение к труду философа и мистика Владимира Соловьева,
и она начала привлекать внимание, а в последующие годы стала позором всего
XX века.
Что же это был за документ? Маленькая брошюрка, содержащая нечто вроде
общественной и политической программы, самое распространенное название
которой - оно немного отличалось в каждом издании - "Протоколы Сионских
мудрецов". Говорили, что происходили они из специфических еврейских
источников, и многие антисемиты считали его неопровержимым доказательством
широкого "международного заговора". В 1919 году "Протоколы" раздавали
белогвардейцам, которые в течение следующих двух лет уничтожили около
шестидесяти тысяч евреев, которых они считали виновниками революции 1917
года. Потом они стали распространяться, благодаря заботам Альфреда
Розенберга, проповедника расистских теорий национал-социалистической партии
Германии. Так, Гитлер в своей книге "Майн кампф" широко использовал
содержание "Протоколов", чтобы оправдать свой собственный фанатизм, ни разу
не подвергнув сомнению их подлинность. Он не был одинок. В Англии "Морнинг
Пост" немедленно опубликовала их, и даже "Таймс" в 1921 году уделила им
самое серьезное внимание, прежде чем признать затем свою ошибку. Сегодня мы
знаем, какой чудовищный обман этот документ, но он еще в ходу в Латинской
Америке, в Испании и даже в Англии в целях пропаганды антисемитизма...
"Протоколы Сионских мудрецов" представляют собой как бы программу
всемирного господства группы людей, призванных установить новый порядок, их
порядок, как верховных деспотов. Все средства хороши, чтобы добиться цели:
возмущение, анархия, свержение режимов, быстрое развитие франкмасонства,
других параллельных организаций, абсолютный контроль над общественными,
политическими и экономическими институтами западного мира. Целые нации будут
реорганизованы согласно плану небывалого размаха...
Для современного догадливого читателя эти "Протоколы" могут показаться
похожими иногда на романы о Джеймсе Бонде или напомнить цели фиктивной
организации "СПЕКТР", с которой он воюет. Однако, не будем забывать, что,
когда они появились, знаменитый герой еще не родился, и тогда сразу же было
решено, что они были плодом международного еврейского конгресса, прошедшего
в 1897 году в Базеле. Мы знаем, что это ошибочная гипотеза, ведь первые
экземпляры "Протоколов" были составлены на французском языке, а никаких
французских делегатов на конгрессе в Базеле не было. Добавим, что как
минимум один экземпляр был в ходу с 1884 года, то есть за тринадцать лет до
конгресса, и что он появился в руках одного из членов масонской ложи, к
которой принадлежал сам Папюс, и великим магистром которой он стал. (В этой
же самой ложе в первый раз было провозглашено предание об Ормусе,
легендарном египетском мудреце, основателе ордена Розы и Креста).
Что нам сегодня точно известно, так это то, что "Протоколы Сионских
мудрецов" были вдохновлены по большей части сатирическим произведением,
сочиненным и опубликованным в 1864 году в Женеве. Направленное против
Наполеона III, оно было написано неким Морисом Жоли, которого сразу же
посадили в тюрьму. Был ли Жоли розенкрейцером? Говорят, что был. Во всяком
случае, он был связан с Виктором Гюго, который был членом ордена и мог
только разделять его ненависть к Наполеону.
Если можно утверждать, что "Протоколы" родились не на конгрессе в
Базеле в 1897 году, то к какому времени отнести их возникновение?
Хотя сейчас есть тенденция считать их абсолютно фиктивными и
придуманными антисемитами с единственной целью дискредитировать евреев, сама
работа не свидетельствует в пользу этой гипотезы. Действительно, она
содержит некоторое число загадочных ссылок, в которых нет ничего еврейского,
до такой степени, что они не могут ни в коем случае быть чистым вымыслом. В
самом деле, как бы ни был глуп какой-нибудь антисемит, он никак не смог бы
сфабриковать подобные аргументы против евреев, потому что не нашлось бы ни
одного более или менее здравомыслящего человека, чтобы поверить в
подлинность этих документов.
Приведем лишь один пример, процитируем заключительные слова
"Протоколов": "Подписано представителями Сиона, посвященными тридцать
третьей степени". Каков здесь смысл? Почему наш фальсификатор обвиняет
нескольких евреев, а именно "посвященных тридцать третьей степени", а, как
следует по логике вещей, не всех делегатов международного еврейского
конгресса?
Объяснение простое. Эти "посвященные тридцать третьей степени" не имеют
ничего общего ни с еврейством, ни с другим международным еврейским заговором
по той простой причине, что они находятся в подчинении у масонства и
приверженцами "строгого повиновения", известного еще со времен Хунда, как мы
уже видели.
Но в "Протоколах" есть и другие несообразности, например, повторяющиеся
намеки на пришествие "масонского царства" или "монарха из рода Сиона",
предназначенного им управлять, и этот монарх должен происходить из той же
династии, что и царь Давид, быть "истинным папой" и "патриархом
международной Церкви". Некоторые потомки рода Давидова, - странно заключает
текст, - подготовят королей и их наследников... Только Царь и еще трое,
которые поручатся за него, будут знать, что случится..."
Реальные они или сфабрикованные, но на самом деле эти документы вряд ли
являются выражением еврейской мысли. С библейских времен ни один король не
фигурировал в еврейских преданиях, и даже ни о каком принципе королевской
власти не могло быть и речи, ибо это было лишено всякого смысла, как в 1897
году, так и сегодня, и никакой автор этой фальшивки не мог этого не знать.
По нашему мнению, эти намеки имеют скорее христианский отзвук, чем
еврейский, ибо единственным "Царем Иудейским", признанным за два последних
тысячелетия, был Иисус Христос собственной персоной. Если верить Евангелиям,
то не принадлежит ли Иисус к той же династии, что и царь Давид?
Впрочем, зачем понадобилось фабриковать документ и вменять ему в вину
еврейский заговор, придавая ему столь явную христианскую окраску? Для чего
вводить папский контекст, такой специфически христианский? Наконец, зачем
говорить о "международной Церкви", а не о международной синагоге или храме?
А в особенности к чему этот таинственный намек на царя и "трех, которые
поручатся за него", имеющий оттенок не иудаизма или христианства, а тайных
обществ под эгидой какого-нибудь Валентина Андреа или Шарля Нодье? Короче
говоря, если "Протоколы Сионских мудрецов" действительно произведение
антисемитов, то трудно придумать что-либо более невежественное, более
неинформированное, более нелепое.
Напрашивается множество выводов в пользу этих умозаключений и наших
исследований:
1) Существует оригинальный текст, который лег в основу официальной
версии "Протоколов". Этот текст не апокрифический, но совершенно подлинный.
Он не раскрывает ни еврейскую мысль, ни "международный еврейский заговор",
но скорее масонскую организацию или подобное ей тайное общество, включающее
в свое название слово "Сион".
2) Оригинальный текст, на котором основана официальная версия
"Протоколов", в своем выражении не является ни насильственным, ни
провокационным. Это программа, в которой упоминается о более обширной
власти, экспансии франкмасонства, предполагающей установление общественного,
политического и экономического контроля. Эта программа может также
прилагаться как к тайным обществам эпохи Возрождения, так и к Обществу
Святой Евхаристии или же организациям Андреа или Нодье.
3) Оригинальный текст, на котором основывается официальная версия
"Протоколов", попал в руки Сергея Нилуса. Этот последний сначала не хотел
использовать его против евреев; напротив, он принес его царю с намерением
дискредитировать эзотерическое движение при дворе, организованное Папюсом,
господином Филиппом и другими посвященными. Но прежде он изменил язык, чтобы
сделать документ более пылким, и, таким образом, лучше убедить царя. Когда
Нилус покинул двор, изгнанный государем, он оставил текст в его новом
состоянии. Таким образом, "Протоколы" потерпели неудачу в первоначальной
цели скомпрометировать эзотерический кружок при дворе; но зато они послужили
антисемистскому движению, ибо, если главной мишенью Нилуса были Папюс и
господин Филипп, то нужно признать, что и евреи стали ею.
4) Официальная версия "Протоколов Сионских мудрецов", не будучи
совершенно апокрифичной, скорее всего, как мы думаем, является переделанным
текстом. Но за этими изменениями, как на палимпсесте или в некоторых
отрывках Библии, можно найти следы оригинального текста. Ссылки на некоего
царя, на папу, на международную Церковь или на Сион, вероятно, не слишком
пригодились Нилусу; следовательно, он не сам их придумал, но раз они там
были, а он был настолько несведущ, то у него не было никаких причин их
уничтожить. Короче, если эти следы ничего не значили в еврейском контексте,
то они возвращают себе смысл в контексте тайных обществ.
Впрочем, мы увидим, что они, главным образом, относятся к Сионской
Общине.

Усадьба Золотой Долины

В дальнейшем наши поиски осуществлялись во всех направлениях, и
некоторые догадки начали проясняться, но "документы Общины" продолжали
занимать в них основное место, причем все в той же форме маленьких брошюр,
сданных в Национальную библиотеку, или более значительных работ,
появляющихся регулярно в книжных магазинах.
Некоторые из этих произведений рассматривали события, относящиеся к
концу XIX века, а именно: к Беранже Соньеру. Так, согласно одному "в
достаточной степени подтвержденному документами" рассказу, священник не
"случайно" нашел пергаментные свитки, спрятанные в его церкви; наоборот, они
были переданы ему эмиссарами Сионской Общины, явившихся к нему с визитом в
Ренн-ле-Шато и, по крайней мере, до конца 1916 года они явно обращались с
ним, как с их доверенным лицом, когда он вдруг страшно с ними поссорился,
уточняет автор.
Если эта деталь точна, то она, бесспорно, по-новому освещает смерть
священника в январе следующего года. Действительно, за десять дней до этого
он себя прекрасно чувствовал, а затем мы теряемся в загадках по поводу
заказа на гроб, который он сделал двенадцатого января через свою служанку и
доверенное лицо Мари Денарно. Кстати, один из "документов Общины", самый
недавний и более обстоятельный, кажется, подтверждает эту версию. Согласно
этому документу, Соньер был всего лишь пешкой, и его роль в тайне
Ренн-ле-Шато была значительно раздута. Настоящим ответственным за эти
события, происшедшие в маленькой деревушке, был его друг Анри Буде, кюре
соседней коммуны Ренн-ле-Бэн.
Как мы видим, этот документ дает другое возможное объяснение тайне.
Действительно, все свое богатство Соньер получил от Буде - в общей сложности
тринадцать миллионов франков за период с 1887 по 1915 годы; он также был его
советником в различной его деятельности, в работах по благоустройству
деревни, в строительстве виллы Бетания и башни Магдала. Наконец, это он
проверял реставрацию церкви Ренн-ле-Шато и был настоящим автором странной
дороги из крестов, иллюстрированной версии или видимого выражения непонятной
работы его сочинения.
Следуя все той же публикации Общины, Соньер не знал главного значения
тайны, роль хранителя которой он исполнял вплоть до марта 1915 года, когда
Буде, чувствуя приближение смерти, открыл ему ее. В подобном случае Мари
Денарно могла быть агентом Буде; ведь инструкции свои кюре передавал Соньеру
через служанку, и лично ей он отдавал все деньги или, по крайней мере,
большую их часть, ибо, как мы узнали, между 1885 и 1901 годами он, кроме
того, заплатил епископу Каркассона семь миллионов шестьсот пятьдесят пять
тысяч двести пятьдесят старых франков. А этот последний, как мы помним,
отправил за свой счет Соньера в Париж с документами, и, если придерживаться
этой версии, то кажется, что епископ был прежде всего помощником Буде, что
при той системе церковной иерархии должно было создать ситуацию по меньшей
мере необычную...
Что касается самого аббата Буде, то здесь возникает много вопросов. На
кого он работал? Чьим интересам служил? Откуда у него была власть заставлять
работать и молчать старшего по званию коллегу? Откуда шло финансирование,
позволявшее ему предаваться такой расточительности?.. Ответа на эти вопросы
нет, по крайней мере, четкого ответа; но существует один, неявный, и все тот
же - Сионская Община.
Другая недавняя работа, черпающая информацию также из источников,
закрытых для широкой публики, кажется, тоже склоняется в пользу этой
гипотезы; речь идет о "Сокровищах золотого треугольника", опубликованных в
1979 году Жан-Люком Шомеем.
По мнению последнего, многие вовлеченные в тайну Ренн-ле-Шато церковные
деятели - Соньер, Буде, Оффе, его дядя из Сен-Сюльпис, епископ Каркассона и,
возможно, другие - все принадлежали к франкмасонству "Шотландского ритуала".
А оно, уточняет автор, во многих пунктах отходило от ортодоксального
франкмасонства. "Христианское, герметическое и аристократическое", оно
состояло не единственно из атеистов и свободомыслящих, но скорее наоборот,
оно было глубоко религиозным и принимало всю социальную и политическую
иерархию, божественный порядок и стоящее за всем этим существование великого
космического начала. Наконец - в данном случае - очень значительный элемент
- высшие степени этого франкмасонства соответствовали низшим степеням
Сионской Общины.
Но, как мы уже знаем, это положение, несмотря на декларации Рима, не
было несовместимым с верованиями католиков, якобитов XVIII века или
французских священников XIX века. Впрочем, и те, и другие, пройдя через
папское осуждение, не перестали считать себя христианами, даже больше, чем
сам глава Церкви, который упорствовал в отрицании достоинства их веры.
Итак, оставаясь относительно уклончивым, Жан-Люк Шомей также намекает,
что незадолго до 1914 года ассоциация, к которой принадлежали Буде и Соньер,
слилась с другим тайным обществом. Не здесь ли следует искать объяснение
любопытным намекам, касающимся некоего монарха, содержащимся в "Протоколах
Сионских мудрецов", особенно если, как далее уточняет Жан-Люк Шомей,
Сионская Община сама управляла всем, скрываясь за другой организацией?
Следовательно, нам надо было более серьезно изучить "Усадьбу Золотой
Долины" ("Усадьба Валь д'0р) - перестановка слогов в названии
Орваль[66]. Это оккультное с политической окраской общество было
основано около 1873 года; оно имеет множество точек соприкосновения с
другими своими собратьями по эпохе: понятие геометрических точек и священных
мест, мистических истин, присущих всем великим мифологическим темам, интерес
к происхождению человека, рас, языков и к символам, как в теософии - таковы
основные элементы традиции "Усадьбы Золотой Долины", одновременно
христианские, связывающие понятия священного сердца с дохристианскими
символами, и, по примеру легендарного Ормуса, старающиеся примирить
языческие и христианские таинства, придавая особое значение идеям друидов,
навеянное частично Пифагором.
Кроме этих тем, уже слегка набросанных в своих трудах Анри Буде,
"Усадьба Золотой Долины" имела свой собственный идеал, обрисованный
Жан-Люком Шомеем в весьма туманных терминах - "эзотерическая геополитика" и
"мировой этнархический порядок". Скажем в двух словах, что "Усадьба" мечтала
создать в Европе XIX века новую Священную Римскую империю, светское
государство, где все народы будут собраны вместе и объединены больше общими
духовными основами, чем экономическими, социальными или политическими.
"Священное", "римское" и "имперское", но, может быть, не такое, как обычно
представляется из этих слов, это идеальное государство осуществит одну
старинную мечту человечества - пришествие Царства небесного на Землю,
зеркало и отражение космического порядка, всеобщей гармонии и ее иерархии.
Таким образом, будет выполнено наконец давнее обещание герметической
традиции: "Внизу как наверху"; мечта менее утопическая в глазах Жан-Люка
Шомея, чем об этом можно думать априори, и вполне представляемая в условиях
конца европейского XIX века.
"...Теократия, в глазах которой нации станут провинциями, их правители
- проконсулами на службе оккультного мирового правительства, состоящего из
"элиты". Для Европы это царство "Великого Царя" означает двойную гегемонию
папства и империи, Ватикана и Габсбургов, которые являются его правой
рукой...".
Если прочитать то, что написано между строк, то не следует ли из этого
заключить, что Габсбурги становятся синонимом Лотарингского дома, и что
понятие "Великого Царя" подтверждает не только пророчества Нострадамуса, но
и актуализируют монархистскую идею, намеченную в "Протоколах"?
Параллельно осуществлению этого грандиозного проекта, "Усадьба Золотой
Долины" провозглашает необходимость важных изменений в общественных
установках. Ватикан больше не будет похож на тот, что пребывает в данное
время в Риме, но будет совсем другим; что касается Габсбургов, то по примеру
древнеегипетских фараонов или Мессии, ожидаемого евреями на заре
христианской эры, они станут династией царей-священников.
Но Жан-Люк Шомей не уточняет, в какой степени Габсбурги будут лично
замешаны в этот тайный и честолюбивый план, ведь визит эрцгерцога в
Ренн-ле-Шато не мог не быть причастным к его развертыванию. Впрочем, надо
признать, что они в конце концов не сыграли в нем никакой роли, ибо первая
мировая война резко оборвала их мечты; сбросив представителей Лотарингского
дома с престола.
Зато это финальное явление "Усадьбы Золотой Долины" - или Сионской
Общины - по-новому осветило наши предыдущие открытия: "Протоколы Сионских
Мудрецов", цели различных тайных обществ, вроде тех, которыми руководили
Чарльз Рэдклифф или Нодье, политические стремления Лотарингского дома - все
это нашло здесь ясное значение.
Но как обстояло дело с практической реализацией плана, и в силу каких
принципов Габсбурги предлагали себя в качестве династии царей-священников?
Даже принимая то, что им было дано всенародное одобрение, каким образом их
права оказались бы приоритетными по отношению к французскому правительству
или русской, немецкой или английской династиям? И в особенности как бы они
завоевали всеобщую поддержку, необходимую для того, чтобы их план удался?
Мы снова зашли в тупик, утонули в гипотезах и оказались перед нелепыми
выводами. Наверное, мы плохо истолковали глубокую мысль "Усадьбы Золотой
Долины"; быть может, мы переоценили беспочвенные замыслы...
Наилучшим выходом было покинуть тупик, чтобы ступить на другую, более
близкую нам дорогу и поискать следы существования Сионской Общины в наши
дни. Так мы сможем найти более действенное подтверждение ее существования.
Да, члены ее, ее следы во второй половине XX века продолжали следовать
программе во всех отношениях схожей с той, которой следовало общество
"Усадьба Золотой Долины" каких-нибудь сто лет назад.

Ваш комментарий о книге
Обратно в раздел история