Тараторин В. История боевого фехтования: Развитие тактики ближнего боя от древности до начала XIX века.

ОГЛАВЛЕНИЕ

ГЛАВА 3. СРЕДНИЕ ВЕКА

21. ЕВРОПЕЙСКОЕ РЫЦАРСТВО

На эту тему было написано много художественных произведений и научных
исследований. В советской историографии чаще придерживались мнения о
почти полной несостоятельности рыцарства. Главным доводом автором обычно
была "чудовищная тяжесть доспехов", в которых невозможно сражаться. Если
рыцарь сидел верхом на коне, то он еще чего-то стоил как боец, но как
только его сбросили - тут он воевать не мог.
"В своем защитном вооружении рыцарь был настолько неуклюж, что если
его сбивали с коня, то он сам без посторонней помощи не мог встать на
ноги.
...Кавалерия рыцарского типа была неповоротливой. Это были тяжелые,
медленно двигавшиеся войска. В атаку рыцарь шел шагом, в лучшем случае
рысью". (103, т. 2). Не лучше конных рыцарей была их пехота:
"Пехота потеряла свое боевое значение и была подчинена рыцарю. От-
сутствие дисциплины в рыцарском войске исключало возможность управления
ходом боевых действий. Бой являлся единоборством рыцарей. О развитии
тактических форм не могло быть и речи".
"С закабалением крестьянства пехота потеряла свои боевые качества и
по существу уже не имела в бою какого-либо серьезного значения. Вскоре
служба в пехоте стала презираться как обязанность рабов и крепостных.
Пехотинец - это не воин, а слуга". (103, т. 2).
Удручающая картина... Но при этом невольно задумываешься: как же по-
лучилось, что Европа, имея ни к чему не пригодные армии, сумела органи-
зовать на Восток восемь Крестовых походов? Как получилось, что европейс-
кие рыцари умудрялись успешно воевать и одерживать победы над, якобы во
всем превосходящими их в бою "легкими сарацинскими всадниками"? Ведь та-
кие армии должны были быть разгромлены в первом же походе. Почему монго-
лы, имея столь мощное организованное войско и одержавшие несколько побед
в Восточной Европе, не рискнули идти дальше? Ссылка на то, что они-де
обескровили армию, понеся слишком большие потери в походе на Русь, мало-
убедительна.
Что-то все-таки мы недопоняли, пытаясь разобрать средневековую евро-
пейскую военную систему, и судим о ней слишком прямолинейно.
Пожалуй, я не ошибусь, сказав, что М. Горелик - первый историк в
СССР, который по-новому взглянул на средневековое рыцарство. Его статья
в журнале "Вокруг света" - "О Бальмунге, Люрендале и..." стала, своего
рода, открытием для наших читателей, она неоднократно перепечатывалась в
разных изданиях целиком или фрагментарно. Благодаря ей, многие наконец
поняли, насколько хорошо обучено и боеспособно было европейское ры-
царство.
Однако и М. Горелик не ушел от некоторой тенденциозности в изображе-
нии отношения рыцарей к пехоте:
"Но до XIVв. исход сражения всегда определяли немногие господа рыца-
ри, многочисленные же слуги - пехотинцы были для господ хоть и необходи-
мым, но лишь подспорьем. Рыцари их в расчет вообще не принимали. Да и
что могла сделать толпа необученных крестьян против закованного в доспе-
хи профессионального бойца на могучем коне? Рыцари презирали собственную
же пехоту. Горя нетерпением сразиться с "достойным" противником - то
есть, рыцарем же, - они топтали конями мешающих им своих пеших воинов".
Толпа необученных крестьян действительно мало что могла сделать в
открытом рукопашном бою, но разве из таких бойцов стали бы рыцари комп-
лектовать свои боевые отряды? Думается, что, сами будучи профессионала-
ми, они прекрасно представляли, какими качествами должны обладать воины
их дружин и мало вероятно, что стали бы содержать и кормить абсолютно
необученных и негодных для боя крестьян, тем более понимая, что от уров-
ня подготовки дружинников будет зависеть их собственная жизнь.
От боеспособности и численности "гезитов" или "антустрионов" (так на-
зывались дружинники у англосаксов и меровингов) также зависели престиж и
толщина кошелька самого владельца. Наниматель не стал бы платить рыцарю
и его ничего не стоившим в бою воинам крупные суммы денег. Разумеется,
мы не должны исключать возможности того, что рыцарь в случае необходи-
мости мог набрать в войско и необученных крестьян из своих владений,
например, для обороны замка или для создания иллюзии большого войска.
Такие "воины" могли принять участие и в бою, скажем, образуя задние ряды
пехотного построения и создавая напор на передние, состоящие из обучен-
ных дружинников. Но сомнительно, что рыцарь сознательно послал бы такое
воинство в битву: во-первых, понимая, что толку от них все равно не бу-
дет, а во-вторых, если он лишится крестьян, то кто будет кормить его
профессиональных воинов?
Что до тех случаев, когда рыцари топтали свою пехоту, то такое,
действительно, имело место, например, в битвах при Куртре( 1302 г.) и
Кресси (1346 г.). Но стоит ли проводить параллель между этими фактами и
"презрением" к пехоте? Кто сейчас может сказать, при каких обстоя-
тельствах произошли эти несчастья? Возможно, виной тому были какие-то
тактические промахи. Может быть, коннице просто не хватило места, чтобы
обогнуть отступающих арбалетчиков, и всадники попытались пройти между
ними. Такое случалось и позже, например, в XIX в., когда в Бородинском
сражении конница, отступая, неслась прямо на собственную пехоту, послед-
ней пришлось лечь, чтобы пропустить всадников над собой и сохранить
строй. Сомнительно, что после такого маневра все пехотинцы остались целы
и невредимы, однако это не дает повода говорить о презрении всадников к
пехотинцам.
Мнение, что рыцарь представлял единственную реальную силу на полях
сражений, слишком поверхностно. Сам же Горелик сообщает:
"Например, во всей Англии в 70-х годах XIII в. было 2750 рыцарей. В
боях участвовало обычно несколько десятков рыцарей, и лишь в больших
сражениях они исчислялись сотнями, редко переваливая за тысячу".
Конечно, отношение к численности войск в средние века было другим,
нежели сейчас, и армия в полторы-две тысячи воинов уже считалась
большой. Но даже в таком войске могли ли два-три десятка рыцарей предс-
тавлять собой силу, способную решить участь всего сражения?
Отряды, которые мы привыкли называть "тяжелой рыцарской конницей", на
самом деле состояли в основном из рыцарских дружинников, сами же рыцари
с их оруженосцами составляли лишь небольшую их часть.
Разумеется были и нищие рыцари, не имевшие никакой дружины, так назы-
ваемые "одноконные" или "однощитные", но все равно их было недостаточно,
чтобы создать целый конный отряд, состоящий из одних только рыцарей.
Часто художники не учитывают этих нюансов и изображают всех всадников в
великолепных рыцарских доспехах. На таких рисунках рыцарское войско
действительно выглядит мощным и непобедимым.
Рыцари и их тяжеловооруженная конница часто вели бои спешенными, нап-
ример, воины короля Арнульфа спешивались при штурме норманнских укрепле-
ний (891 г.) и при осаде Рима (896 г.). Отгон Нордгеймский сообщает, что
в сражении с Генрихом IV в 1080 году на реке Эльстер часть саксонских
рыцарей рубилась пешими; то же происходило в сражении при Блейхфельде
(1086 г.), а об армии Конрада III в 1147 г. под Дамаском Вильгельм Тирс-
кий говорит: "спешились, как это обычно делают германцы в исключительных
положениях".
В сражении при Норталлертоне (1138 г.) английское ополчение отбило
атаку шотландцев благодаря тому, что рыцари спешились и составили его
первую шеренгу. В Крестовых походах, осаждая такие города, как Никея,
Антиохия, Иерусалим, Дамаск, Аскалон, Акра, Константинополь, рыцари и их
тяжеловооруженные дружины шли в первых рядах атакующих пехотинцев. При
Кресси, Пуатье (1356 г.) и Азенкуре (1415 г.) рыцари тоже спешивались и
бились в строю пехоты.
Могли ли рыцари с презрением относиться к пехоте, если сами часто
сражались пешими?
Вильгельм Бретонский в "Филиппиаде" пишете битве при Бувине (1214
г.):
"Граф, столько раз без ущерба укрывавшийся под защиту пехотинцев, ни
с какой стороны не боялся возможности вреда, так как наши всадники, сами
сражаясь мечами, оружием коротким, боялись нападать на вооруженных всад-
ников, - копье же длиннее мечей и ножей, - и строй, подобный тройной ог-
раде, не давал подступа к воинам, расставленным обдуманно". (52, т. 3).
Насколько большое значение придавали в средние века пехоте, видно из
сообщений английского хрониста Гиральда Кембрийского. Вот отрывок из его
рассказа о завоевании Ирландии (1188 г.) Генрихом II:
"Я знаю, что хотя в той земле выдающиеся воины и весьма опытны в во-
енном деле, однако галльское рыцарство значительно отличается как от ир-
ландского, так и от валлийского. Ибо там ищут ровной, здесь же пересе-
ченной местности, там - полей, здесь - лесов, там тяжелое вооружение
считается почестью, здесь - бременем, там побеждают устойчивостью, здесь
- подвижностью, там рыцарей берут в плен, здесь - обезглавливают, там их
выдают за выкуп, здесь - рубят.
В самом деле, если войска сходятся на равнине, то тяжелое и сложное
вооружение - как деревянное, так и железное - отлично защищает и украша-
ет рыцарей; напротив, когда сражаются на узком пространстве, в лесистой
или болотистой местности, где пехотинцы передвигаются лучше, чем всадни-
ки, следует предпочесть легкое вооружение. Ибо против бездоспешных му-
жей, которые в первой почти стычке либо побеждают, либо терпят пораже-
ние, вполне достаточно легкого оружия; когда же отряд быстро отступает
по сжатой теснинами или пересеченной местности перед отрядом в тяжелых
доспехах при седлах высоких и с загибами назад, трудно слезать с коней и
труднее садиться нам на них, всего труднее идти пешком, когда это требу-
ется.
Итак, для всякого похода ирландцы и валлийцы, возросшие в округе Уэл-
са, - народ испытанный в тамошних враждебных столкновениях, - весьма
пригодны; обычаи их сложились в постоянном общении с другими племенами,
они смелы и подвижны, склонны к риску, по велению Марса то ловкие в об-
ращении с конями, то проворные в пешем строю; неразборчивые в пище и
питье, готовые обходиться в случае надобности как без Цереры, так и без
Вакха. При таких начато завоевание Ирландии, при таких будет оно доведе-
но до конца...
Против тяжеловооруженных, полагающихся только на собственную силу и
силу своего оружия, стремящихся сразиться на равнине и добивающихся по-
беды силой, свидетельствуем мы, несомненно, необходимы воины сильные и в
доспехах.
Против легковооруженных и проворных, на неровной местности, следует
применять воинов с легким вооружением, имеющих опыт преимущественно в
такого рода стычках. И вот еще о чем следует заботиться в битвах с ир-
ландцами, - чтобы всегда стрелки были там и здесь примешаны к рыцарским
эскадронам. Нужно это для того, чтобы стрелами воспрепятствовать ущербу
от камней, которыми ирландцы в схватке обычно встречают тяжеловооружен-
ных, а сами, благодаря проворству то подбегают, то убегают". (52, т. 3).
Из описания видно, насколько разумно в средние века учитывались обс-
тоятельства боя, чтобы выбрать наиболее подходящий при данных условиях
род войск.
В свои личные дружины рыцари стремились в первую очередь набирать
стрелков (пехотинцев и всадников): лучников, пращников и арбалетчиков.
Если у них не было возможности обучить таких воинов из собственных
крестьян, то пользовались услугами наемников. Иметь линейную пехоту,
сражающуюся строем, как отдельный род войск, скорее нужно было крупным
феодалам: графам, герцогам, королям, ведшим войны глобального масштаба.
Для небогатого рыцаря этот род войск был лишь обузой: во-первых, таких
пехотинцев вполне могли заменить спешенные тяжеловооруженные всадники,
умеющие образовывать построения и создавать прикрытия для стрелков, а
во-вторых, от легких стрелков в бою больше пользы, чем от линейных пехо-
тинцев, так как первых можно использовать многофункционально.
Часто, следуя древнегерманской тактике всадники шли в бой вперемежку
с пешими стрелками. Саба Маласпина сообщает, что перед сражением при Бе-
невенте (1266 г.) Карл Анжуйский давал такие советы:
"Лучше наносить удары коням, чем людям, и колоть острым концом меча,
а не лезвием, так, чтобы, когда неприятельские кони будут падать под ва-
шими ударами, быстрая рука наших пехотинцев с легкостью ранила и
умерщвляла всадников, поверженных на землю и медлительных из-за тяжести
оружия. Проявление доблести вашей при первой же стычке может быть облег-
чено и иначе. Каждый рыцарь пусть имеет при себе пехотинца, а кто двух,
если может, даже если не в состоянии иметь других, кроме рибальдов (на-
емников - В. Т.). Ибо военный опыт доказывает, что они необходимы и
чрезвычайно полезны как для умерщвления вражеских коней, так и для ист-
ребления тех, которые сброшены с коней". (52, т. 3).
В том, что рыцарь в бою стремился сойтись в рукопашной с равным себе,
надо видеть, скорее, практический расчет, чем пренебрежение к пехотин-
цам. От того, что рыцарь перебьет десяток-другой стрелков, монет у него
в кармане не прибавится, а вероятность оказаться убитым при этом даже
выше. Поединок с равным приносил победителю тройную выгоду: во-первых,
отряд противника лишался командира; во-вторых, победа прибавляла славы,
а в-третьих, что немаловажно, с побежденного можно получить выкуп за
свободу. Эти причины обычно и определяли выбор рыцарем соперника:

"Меж тем сошлись вплотную два царственных бойца.
Хотя над ними копья свистели без конца
И дротики впивались в край их щитов стальных,
Лишь за своим противником следил любой из них.
Вот спешились герои и начали опять
Ударами лихими друг друга осыпать
Не замечая даже, что бой вокруг идет
И в них, что ни мгновенье, летит копье иль дрот (94).

Рыцарский поединок не обязательно представлял собой честный поединок
один на один. В ход его могли вмешаться и оруженосцы, и простые воины.
Вряд ли стоит пытаться систематизировать методы боя средневековья,
стараясь на основании тех или иных сражений свести их к единой тактике.
Сражения, как и участвовавшие в них рода войск, были разнотипны. Напри-
мер, в бою при Штильфриде (Мархфельде) в 1278 г. участвовала только тя-
желая кавалерия без поддержки пехоты, а в битве при Грюнвальде (1410
г.), принимали участие все рода войск. Качественный и количественный
состав армии или отряда зависел не столько от желания, сколько от финан-
совых возможностей владельца или нанимателя.
Слабость европейских армий и, в частности, пехоты была не в плохой
индивидуальной подготовке воинов, а в отсутствии сильной государственной
власти - как в Македонии, Риме или Византии. Повторялась та же ситуация,
что и с хирдами викингов. Каждая рыцарская дружина была обучена вести
бой только своим составом. Например, феодал имел на службе пятьсот вои-
нов разных родов войск; они учились вести перестроения, прикрывать друг
друга, производить атаки и отступления только в пределах этой полутыся-
чи. Для небольшого боя этого было достаточно. Но, если король собирал
войска для крупного похода, то на место сбора каждый феодал являлся со
своей дружиной. Любая такая скара была хороша сама по себе, однако взаи-
модействовать в бою с другими она не умела. Воины не имели возможности
пройти общие военные сборы, где они смогли бы обучиться совместным
действиям. Слабая королевская власть не могла создать таких условий и
ввести жесткую дисциплину. Поэтому в боях каждый крупный и даже мелкий
феодал частенько действовал самостоятельно, по своему усмотрению.
Лишь иногда королю удавалось сплотить вассалов под своей властью и
заставить войска действовать согласованно. В 111-м Крестовом походе
войско Ричарда Львиное Сердце было самым сильным в европейской армии и
одерживало победу за победой. Самыми крупными из них были Арсуфская
(1191 г.) и победа под Яффой (II 92 г.). Причем хроникеры рассказывают,
что в войске Ричарда было не больше десятка лошадей, одну из которых от-
дали королю, а это значит, что почти вся конница и рыцари вынуждены были
сражаться пешими.
Массовый падеж лошадей от бескормицы, отсутствия воды, трудных пере-
ходов, зноя, сарацинских стрел в Крестовых походах сделали пехоту
единственной реальной силой, способной противостоять атакам ту-
рок-сельджуков.
Понимание того, что только сильное войско с единым командованием и
системой обучения может привести к победе, заставило рыцарей объеди-
няться в ордена. Именно в Крестовых походах возникли Храмовники (Тампли-
еры), Иоанниты (Госпитальеры) и Тевтонцы. Жесткая дисциплина, принятая
уставом позволяла контролировать войска в бою. Ордена славились боеспо-
собностью своей пехоты.
Аналогичный рыцарский союз, носивший название ордена Меченосцев, воз-
ник в Прибалтике в 1202 г. Рыцари планомерно и целеустремленно захваты-
вали земли местных племен, пока два крупных поражения: при Эмайыги (1234
г.) от князя Ярослава Всеволодовича (отца Александра Невского) и от ли-
товского князя Миндовга под Шавлями (1236 г.), не создали угрозу их
собственному существованию. Понимая, что самостоятельно им не выжить,
остатки Меченосцев объединились с Тевтонцами, ранее устроившимися в
Пруссии, и создали новый орден - Ливонский (1237 г.). С ним-то и приш-
лось иметь дело Александру Невскому на Чудском озере (1242 г.).
Ход этой битвы подробно описан в исторической литературе. Сейчас,
когда известны результаты сражения, нам кажется глупым поступок ливон-
цев, атаковавших Александра, построившись "свиньей". Ведь это же так
просто: русские легко охватят клин с флангов, окружат и уничтожат!
Однако магистр ордена был далеко не глуп и знал, что делал. Целый ряд
причин заставил его выбрать именно такой боевой порядок. Во-первых, сос-
тав войска, основная часть которого была набрана из прибалтийских племен
- ливов и эстов (русские называли их "чудь"). Собственно немцев было
немного; можно предположить, что не более двух тысяч кнехтов, несколько
сотен из которых были всадниками и три-четыре десятка рыцарей. Союзная
армия была слишком ненадежна в бою и развернутым строем ее ставить было
опасно.
Во-вторых - природные условия. Возможно, лед на озере сильно подтаял
и оставалась лишь неширокая надежная ледяная полоса, по которой можно
было пройти только узким фронтом.
В-третьих - в войске, судя по всему, было мало стрелков, которые
смогли бы оказать должное сопротивление многочисленным русским лучникам.
Клин был эффективен еще тем, что с помощью такого построения можно спря-
тать бездоспешное союзное воинство за хорошо защищенными рыцарями. Фронт
строя был ограничен и русские стрелки могли поражать лишь несколько це-
лей - рыцарей, облаченных в надежную броню. Особого урона от стрел ли-
вонцы и не понесли. Массу следующих за конницей наемников прикрывали с
флангов и тыла пешие кнехты, чтобы перекрыть им доступ к бегству.
В таких условиях магистр мог рассчитывать только на скорость удара.
Он надеялся быстро прорвать центр русского войска и выйти ему в тыл.
Александр в этом случае не успел бы зажать клин "в клещи". Все было про-
думано ливонцами достаточно логично, если бы не санный обоз, предусмот-
рительно поставленный Невским позади центрального полка, состоящего из
ополченцев. Этот факт орденская разведка упустила.
Скорым шагом, стараясь не нарушать строя и сохраняя силы людей и ко-
ней, ливонские воины подошли к противнику и за 100-70 шагов атаковали
бегом. Как и предполагал Александр, они разогнали русских лучников и
мощным ударом протаранили центральный полк, но завязли на берегу среди
камней и саней. Тут немцы были атакованы с обоих флангов дружинниками.
Ливы и эсты оказали слабое сопротивление и бросились бежать. Их пресле-
довали и рубили по всему озеру. Немцы продержаться в одиночку долго не
смогли. Часть их во главе с магистром сумела пробиться и уйти. Другую
часть русские оттеснили на тонкий лед, где орденские воины стали прова-
ливаться и тонуть.
Русский летописец ничего не сообщает о потерях Александра Невского,
зато потери ордена указаны точно:
"...А паде немец 500, а чуди бесчисленное множество, а руками еша не-
мец 50, нарочитых воевод и приведоша я в Новгород...". ("Софийская лето-
пись").
Немецкий хронист в "Рифмованной хронике" сообщает: "20 рыцарей убито,
6 взято в плен". Автор ничего не говорит о потерях среди кнехтов и союз-
ников. "Нарочитые" (назначенные, выделенные) воеводы - это, скорее все-
го, младший командный состав: десятники, сотники...
Средневековый рукопашный бой подробно описан в поэме "Песнь о Нибе-
лунгах", созданной в XIII веке, гениальном произведении средневековой
литературы. Автор его прекрасно разбирался в военном деле:

"Разили Синдольд, Хунольд и Гернот наповал
Столь быстро, что датчанин иль сакс не успевал
Им доказать как лихо умеет драться он
Немало слез тот бой исторг из глаз прекрасных жен.
...Датчане тоже были в бою не новички
В щиты вонзались с лязгом булатные клинки,
И ветер гул ударов над полем разносил.
Дрались под стать союзникам, и саксы что есть сил.
...А в самой гуще боя стоял немлшй стук -
То Зигфрид Нидерландский крушил щиты вокруг.
Делила с ним дружина нелегкий ратный труд:
Куда бы он ни ринулся, она уж тут как тут.
По ярким шлемам саксов текла ручьями кровь.
В ряды их королевич врубался вновь и вновь.
За ним никто из рейнцев не поспевал вдогон
Клинком себе прокладывал путь к Людегеру он.
Три раза нидерландец сквозь вражью рать пробился.
Затем могучий Хаген с ним рядом появился,
Ищут уж утолили они свой пыл сполна:
Урок немалый понесла саксонская страна" (94).
Конный поединок описан следующим образом:
"Датчанин гневным взглядом окинул чужака
Коням всадили шпоры наездники в бока
Во вражий щит нацелясь, склонились копья их,
И Людегаст встревожился, хотя был могуч и лих.
С разбега сшиблись кони и на дыбы взвились,
Потом друг мимо друга как ветер понеслись.
Бойцы их повернули и съехались опять,
Чтоб счастья в схватке яростной мечами попытать.
Врага ударил Зигфрид, и дрогнула земля.
Столбом взметнулись искры над шлемом короля,
Как будто кто-то рядом большой костер зажег,
Бойцы друг друга стоили: взять верх никто не мог.
Все вновь и вновь датчанин разит врага сплеча.
Щиты звенят протяжно, встречая сталь меча
Тут Людегаста видя в опасности большой,
На помощь тридцать воинов спешат к нему толпой,
Но поздно: крепкий панцирь, сверкающий огнем,
Уже три раза Зигфрид успел рассечь на нем
Весь меч у нидерландца от вражьей крови ал
Беду почуял Людегаст и духом вовсе пал" (94).

Классический доспех тяжеловооруженного воина X-XI века отлично пока-
зан на Байекском ковре. Причем отчетливо видно, как на форму вооружения
влияли германские, норманнские и византийские традиции. Доспехи защищали
торс воина, но руки до локтя и голени ног оставались открытыми. Это вы-
нуждало воинов использовать большие щиты миндалевидной формы. Такие щиты
были византийским изобретением и предназначались, скорее всего, для пе-
хоты, потому что тяжеловооруженные византийские всадники первой шеренги
носили доспехи, защищающие все части тела. Задним рядам конной фаланги
он также был не нужен, поскольку они редко непосредственно участвовали в
рукопашном бою и вполне могли обойтись небольшим круглым щитом.
Фалангистам-пехотинцам миндалевидная форма щита не мешала при перед-
вижении. Щит не задевал ноги, и воин мог передвигаться даже бегом. Голе-
ни этих бойцов были защищены поножами, и им не страшны были стрелы, дро-
тики и камни. При необходимости воины могли воткнуть острые концы щитов
в землю и переждать обстрел, укрывшись за ними до начала атаки. Задним
шеренгам пешей фаланги большие щиты были не нужны.
Европейским всадникам такой щит в рукопашной использовать было неу-
добно, имели его только воины, составляющие первую шеренгу и фланги
строя. В плотном конном строю, когда воины стояли друг с другом "колено
в колено", каждый правофланговый всадник прикрывал большим щитом свои
левые руку и ногу, а также правую ногу воина, находящегося слева. Правые
руки кавалеристов, согнутые в локте и держащие под мышками копья, были
труднопоражаемой целью. Незащищенными оставались лишь лица и лошади, хо-
тя можно предположить, что для первой шеренги конного строя могла ис-
пользоваться защита и для них.
Строй тяжелой кавалерии не предназначался для затяжного рукопашного
боя. Их задачей было прорвать построение противника и рассеять его. В
случае неудачной атаки всадники немедленно отступали и строились вновь.
Вторые шеренги, скорее всего, не участвовали непосредственно в рукопаш-
ной. Плотный строй тяжелой конницы прекрасно себя зарекомендовал в сра-
жениях при Мерзебурге (933 г.) и Лехфельде (953 г.), когда германские
всадники опрокинули венгерскую кавалерию. Но не всегда таранный удар за-
канчивался удачно. В случае, если колонна была рассеяна, кавалеристам,
отягощенным крупными щитами, приходилось трудно. Незащищенные части тела
в первую очередь подвергались ударам, закрываться от которых огромным
щитом было несподручно. Поэтому всадники старались либо выйти из боя,
либо спешиться, по возможности образовывая строй.
В процессе Крестовых походов к комплекту тяжелого вооружения прибави-
лись доспешные рукава и чулки, а к шлемам стали крепиться полумаски,
прикрывающие часть лица. Но необходимость в большом щите не отпала сра-
зу. Объяснить это можно тем, что кольчужная броня, хотя и прикрывала все
части тела, была все же ненадежной защитой от стрел и колющих ударов.
Вводится и конская броня - войлочная или кольчужная. Ею было целесооб-
разно снабжать всадников первой шеренги.
К концу XII - началу XIII века опять происходят новые изменения:
"мягкая" кольчужная броня усиливается на ногах (голень и колено) и руках
(предплечье) элементами жесткого доспеха. Появляется дополнение и к
кольчуге - доспех "бригандина".
Вероятно, именно такой доспех помог избежать смерти королю Ричарду в
битве под Яффой. Очевидцы сообщали, что он был утыкан стрелами, "как по-
душечка иголками", но остался жив. Обычная кольчужная броня не смогла бы
защитить короля от стрел.
Форма шлема также менялась. Предпочтение отдавалось "горшковидному"
шлему, считавшемуся наиболее надежным.
Щит становится небольшим, чаще всего треугольной формы. Это связано с
посадкой на коне. Плавный нижний изгиб дает возможность всаднику, как с
правой, так и с левой стороны прикрыть часть торса и бедро, при этом не
задевая холку коня. С таким щитом уже можно было свободно фехтовать,
подставляя его под удары на любую сторону от головы лошади, и самому на-
носить их щитом. Если воин уставал работать мечом одной рукой, он мог
забросить щит на ремне за спину и взять рукоять обеими. Хорошие доспехи
позволяли это сделать, не рискуя потерять ногу или руку.

"Врагов рассеял Данкварт ударами клинка,
Но гунны стали копья метать издалека
Так много их застряло в щите бойца, что он
Был тяжестью немалой в движениях стеснен.
Отбросил щит воитель и ринулся вперед.
"Теперь, - решили гунны, - от нас он не уйдет".
Но витязь не сдавался, а бился втрое злей.
Стяжал он славу в этот день отвагою своей". * (94).

В рукопашном бою тяжеловооруженные воины использовали манеру фехтова-
ния, отличающуюся от манеры легковооруженных меньшей двигательной актив-
ностью. Хорошие доспехи позволяли даже намеренно пропустить удар, чтобы
из более выгодного положения нанести собственный. Легко же вооруженному
воину каждый пропущенный удар грозил гибелью. Хотя рыцари и их воины бы-
ли отлично натренированы и могли даже в доспехах совершать сложные дви-
жения на коне и пешими, им не было смысла растрачивать в затяжном бою
драгоценную энергию попусту. Ведь бой насмерть - это не состязание в си-
ле и ловкости, где красивым вольтом или пируэтом можно произвести впе-
чатление на дам и судей.
Случалось что даже после смертельного ранения воин успевал перед ги-
белью "достать" своего победителя:

"На Волъфхарте кольчугу клинок его пробил,
И амелунг могучий смертельно ранен был.
Залился кровью алой он с головы до ног.
Удар подобный нанести лишь истый витязь мог.
Когда почуял бернец, что смерть ему грозит,
Он от себя отбросил уже ненужный щит
И с силою такою нанес удар сплеча,
Что шлем и панцирь короля рассек концом меча.
Бок о бок с Гизельхером простерся враг его.
Из бернцев не осталось в живых ни одного" (94).

* В поэме отражаются события V века, когда гунны под командованием
Аттилы разгромили королевство бургундов, но вооружение и тактика, припи-
санные им автором, относятся к современной ему эпохе - XIII веку.
О способах средневекового фехтования в книге А. Пузыревского "История
военного искусства в средние века VXVI вв. сообщается следующее:
"Владение тяжелым мечом, требовавшее значительной силы и искусства,
находилось, благодаря частым фехтовальным упражнениям, на высокой степе-
ни совершенства. В пылу схватки иногда щит забрасывали за спину, а меч
брали обеими руками. При этом забывались утонченные приемы фехтования...
Эгидий Колонна (писатель XIII в.) отдает предпочтение колющим ударам
вследствие значительной сопротивляемости рубящим ударам щитов, доспехов
и костей, истощения сил сражающихся, а также потому, что при нанесении
колющего удара воин не открывался противнику".
То, как происходили массовые сражения, из средневековых авторов лучше
всего передал Ян Длугош в своей "Грюнвальдской битве", несколько эмоцио-
нально, но реально изобразивший рукопашный бой:
"...Когда же ряды сошлись, то поднялся такой шум и грохот от ломаю-
щихся копий и ударов о доспехи, как будто рушилось какое-то огромное
строение, и такой резкий лязг мечей, что его отчетливо слышали люди на
расстоянии нескольких миль. Нога наступала на ногу, доспехи ударялись о
доспехи, и острия копий направлялись в лица врагов, когда же хоругви
сошлись, то нельзя было отличить робкого от отважного, мужественного от
труса, так как те и другие сгрудились в какой-то клубок и было даже не-
возможно ни переменить места, ни продвинуться на шаг, пока победитель,
сбросив с коня и убив противника не занимал места побежденного. Наконец,
когда копия были переломаны, ряды той и другой стороны и доспехи с дос-
пехами настолько сомкнулись, что издавали под ударами мечей и секир, на-
саженных на древки, страшный грохот, какой производят молоты о нако-
вальни, и люди бились, давимые конями; и тогда среди сражения самый от-
важный Марс мог быть замечен только по руке и мечу".
Необязательно все рукопашные схватки проходили без передышки. Часто
воины имели возможность передохнуть, пока их в бою заменяли другие. До-
казательство тому можно найти в сагах викингов, рассказывающих, как бой-
цы, устав, договариваются об отдыхе, а затем продолжают схватку вновь.
Ян Длугош в своей книге рассказывает, что в сражении у города Коронова,
произошедшем уже после Грюнвальдской битвы, тевтонцы и поляки во время
схватки, по договору, два раза успели отдохнуть, пока, наконец, немцы не
были разбиты.
В описанном ранее случае при Бувине рыцари имели возможность пря-
таться за строй пехоты, чтобы передохнуть и привести себя и коней в по-
рядок.
Принято думать, что для рыцаря нехарактерно пользоваться в бою стрел-
ковым оружием, однако, и это опровергается документами. Например, "Дукс-
бургский капитулярий", где описывается прусская война 1264 г.:
"Генри Монте, вождь натангов, борется с рыцарями под Кенисбергом. Он
копьем ранит рыцаря Генриха Уленбуша, который как раз в этот момент на-
тягивает тетиву арбалета, один кнехт Уленбуша небольшим копьем ранит
Монте, чем заставляет его отступить" (52).
В бою могла возникнуть любая непредсказуемая ситуация, и судить сей-
час о том, что могло быть, а чего не могло, было бы неразумно. Например,
сохранились изображения рыцарей-лучников, хотя общепринято мнение, что
рыцарь считал недостойным своего звания пользоваться оружием простолюди-
нов. На рисунке во французской рукописи, датированной 1310 годом, изоб-
ражен рыцарь верхом на коне, стреляющий из лука, с колчаном на левом бо-
ку (правда, на рисунке при нем нет больше никакого оружия) (44). В хро-
никах также упоминается, что рыцари в войсках Альбрехта I Австрийского
умели драться метательным оружием (101).
Считается, что возрождение средневековой пехоты началось с битвы при
Куртре. Однако события показывают, что случилось это намного раньше.
Важную роль пехоты подтверждают Крестовые походы и сражения в Италии,
куда Фридрих Барбаросса совершил пять походов в ХII веке. Например в
битве при Леньяно (1 176 г.) именно миланская пехота, построенная фалан-
гой, решила исход сражения в свою пользу, отбив все атаки германской ка-
валерии.
Как уже упоминалось, мелким и средним рыцарям было менее выгодно со-
держать в своих личных дружинах линейную пехоту, чем стрелков. Два-три
десятка линейных пехотинцев в скоротечной стычке оказались бы только
обузой. Построение нужной плотности из них составить невозможно, но даже
если их численность увеличить до 5-6 десятков, - что такая колонна смог-
ла бы сделать против стрелков и кавалерии? Первые с расстояния расстре-
ливали бы строй, не ввязываясь в рукопашную, а вторые сами могли спе-
шиться, образовать построение и добить деморализованных бойцов.
Получалось, что отряд, имеющий в своем составе некоторое количество
линейной пехоты, лишался маневренности. Его всадники и стрелки были бы
вынуждены постоянно прикрывать собственных пехотинцев от ударов вместо
того, чтобы наносить их самим. Противник же, имеющий только кавалерию и
легковооруженные отряды (пеших или всадников), мог свободно двигаться
вокруг линейной пехоты врага и атаковать с наиболее благоприятных пози-
ций.
Поэтому неудивительно, что реальной базой для создания многочисленной
линейной пехоты стали города. С точки зрения индивидуального воинского
мастерства, основная масса городских жителей не достигала даже среднего
уровня. Ремесленник и не мог быть воином, зато цеховая организация го-
родских ремесел позволяла создать дисциплинированное ополчение, подчи-
нявшееся городскому магистрату. Для обороны городов от феодалов, которые
были непрочь пограбить их закрома, магистраты были вынуждены создавать
городскую милицию, состоящую либо из наемниковпрофессионалов, либо, за
неимением средств или нежеланием использовать наемников, - из местных
жителей, которые поочередно, в установленный срок несли полицейскую и
охранную функции.
Но для проведения крупных военных операций этих сил было недостаточ-
но, поэтому боеспособное мужское население в обязательном порядке прохо-
дило ежегодные (или более частые) военные сборы, где обучалось искусству
боя внутри фалангообразного построения. Оружие выделялось из городских
фондов, или его покупали за свой счет сами жители.
Разумеется, чтобы научить ополченцев правильно действовать в бою,
нужны были грамотные инструкторы. И тут магистраты прибегали к услугам
рыцарей, которые за плату брали на себя эти обязанности.
Обычно город располагал только линейной пехотой. Стрелков и всадни-
ков, если в них возникала необходимость, нанимали отдельно: индивиду-
ально или целыми отрядами, благо рибальдов и кондотьеров, желающих под-
заработать имелось хоть отбавляй. Все же известны случаи, когда богатые
города могли выставить и свою конницу.
Большую экономическую независимость получили города Италии в XI-XII
вв., что позволило им создать боеспособные ополчения. Затем их военную
организацию переняли германские города, которые образовывали даже целые
оборонные союзы, например, знаменитый Ганзейский союз, заключенный в
1241 г. вначале между двумя городами: Любеком и Гамбургом. Он имел не
только всем известный мощный флот, но и сильную армию. Потом этот прин-
цип распространился по всей Европе.
Битва при Куртре была лишь следствием этого трехвекового процесса. На
счастье горожан Брюгге и Гента в составе их войска находился отряд тяже-
лой конницы во главе с десятью рыцарями, стоявшими в резерве, позади фа-
ланги горожан. Прикрывавшие строй стрелки были слишком малочисленны и не
выдержали обстрела генуэзских арбалетчиков, находившихся на службе у
французов. Слабо вооруженная фаланга горожан ничего не могла сделать
против стрел и частично рассыпалась; многие бросились бежать. Этим вос-
пользовались французские рыцари и их конница; пройдя сквозь интервалы
своих стрелков, они врезались в фалангу фламандцев и стали рубить горо-
жан.
Положение спас оставленный в резерве рыцарский отряд, контратаковав-
ший рассеявшихся всадников врага. Победа досталась фламандцам.
Стоит ли из этого делать вывод о боеспособности городской пехоты?
Ведь как раз в этой битве фаланга была прорвана и почти разгромлена...
Подобная ситуация повторилась в битве при Монс-ан-Певель (1304 г.), где
французская конница под командованием Филиппа IV Красивого, при поддерж-
ке стрелков полностью уничтожила фламандское ополчение, но на этот раз
горожане, уверовав в свои силы, поскупились нанять воинов-профессиона-
лов. То же произошло в битве при Росбеке (1382 г.), когда французские
рыцари, обойдя фламандскую фалангу с боков, почти поголовно изрубили го-
рожан.
А вот сражение при Гаусбергене, состоявшееся в 1262 г. было наоборот
выиграно горожанами Страсбурга. Ими руководил рыцарь РайнбольдЛибенцел-
лер, который велел своему воинству:
"...колоть всех лошадей подряд, хотя бы и попалась лошадь горожанина,
он дойдет домой пешком" (52).
Епископ, выступивший против города, нанял конный отряд, который не
имел в своем составе стрелков. Естественно, конные воины, атаковавшие в
лоб строй пехоты, ничего не могли сделать против леса пик. В первую оче-
редь гибли лошади, а затем ополченцы добивали не успевших спастись всад-
ников. Положение кавалеристов еще ухудшало то, что они атаковали фалангу
не строем, а отдельными группами.