Печникова Р. Мальтийский орден в прошлом и настоящем

ОГЛАВЛЕНИЕ

Глава II. ПОД НАТИСКОМ ОСМАНОВ

Неподалеку от Лимасола на Кипре и сегодня еще можно увидеть массивную трехэтажную башню, которая представляет собой один из наиболее замечательных и хорошо сохранившихся образцов средневековой архитектуры на острове. Ее громада доминирует над виноградниками, живописно раскинувшимися вокруг, и небольшой греческой деревенькой, словно притаившейся под защитой 25-метрового замка, само название которого — Колосси — вполне оправдывается его внушительными размерами.
Совсем недавно, в 50-е годы нашего столетия [XX в.], его частично приобрели английские иоанниты (их доля составила 55/256), видимо испытывавшие ностальгию по прошлому. Дело в том, что в течение нескольких веков и сам замок, и земли, лежащие вокруг него, принадлежали ордену св. Иоанна Иерусалимского, унаследовавшему его от своих соперников — тамплиеров. Выдворенные после падения Акры из Сирии и Палестины, госпитальеры именно здесь, на Кипре, нашли временное пристанище.
К тому времени на острове, захваченном в 1191 г. Ричардом Львиное Сердце, утвердилась династия Лузиньянов, начало которой было положено тем самым Ги де Лузиньяном, который, как уже упоминалось, был иерусалимским королем, а затем, став «безработным», купил этот остров за 40 тыс. золотых безантов у вечно нуждавшегося в деньгах Ричарда. Кстати говоря, наследники Ги еще долгие годы продолжали короноваться в соборе Фамагусты двумя венцами — Кипрского королевства и Иерусалимского, не сознавая, что Иерусалим потерян был навсегда.
Кипр был выбран орденом по нескольким причинам. Во-первых, на острове у него уже имелись кое-какие владения, которые обеспечивали рыцарям определенный доход; во-вторых, в своем решении госпитальеры рассчитывали рано или поздно вернуться в Святую землю, и Кипр, ближайший к ней остров, представлялся им идеальным плацдармом для этого.
Но пока что перед орденом стояла самая насущная задача — выжить. На рубеже XIII–XIV вв. некогда могущественное, воинственное и богатое братство переживало серьезный кризис. В результате гибели Иерусалимского королевства орден понес колоссальные потери, как имущественные, так и людские. Рыцари-монахи лишились великолепных поместий, деревень, замков, тысяч крепостных и рабов, значительных доходов от торговых операций. Они потеряли убитыми и ранеными почти весь свой личный состав, находившийся в Леванте, и на Кипр прибыли лишь жалкие остатки их изрядно потрепанных отрядов во главе с тяжело раненным великим магистром Жаном де Вилье.
Правда, в Европе у иоаннитов еще оставались приорства и великие приорства, с которых они собирали подати, но и здесь возникли трудности. Воспользовавшись отсутствием твердой власти и некоторой растерянностью великого магистра перед лицом суровых обстоятельств, сеньоры, стоявшие во главе командорств, стали проявлять непокорность и зачастую не выполняли решений далеких начальников. В довершение ко всему и европейские монархи, охотно прибегавшие к услугам госпитальеров для решения своих внешнеполитических задач на Востоке, задумались над тем, как лишить ослабевший орден его внушительных владений на их территориях теперь, когда необходимость в нем, казалось бы, отпала.
Действительно, европейские монархи в то время были заняты совершенно иными проблемами, чем мытарства бездомных братьев, все еще живших старыми планами и иллюзиями, и не видели никакого смысла сохранять в руках у всадников госпиталя св. Иоанна их привилегии и богатства. В Арагоне король Хайме II пытался конфисковать земли ордена, а самих рыцарей поставить себе на службу под тем предлогом, что на Востоке они свои функции уже исчерпали и пребывают в бездействии. На Кипре Анри II запретил госпитальерам и тамплиерам покупать новые поместья. Вынашивал свои коварные замыслы против обоих орденов и Филипп IV во Франции.
Обосновавшись на Кипре, иоанниты возобновили мелкие вылазки против Египта, совершая пиратские рейды на ливанское и сирийское побережья. В основном сухопутные воины, они всерьез начинают осваивать море. Первые шаги в этом направлении орден сделал еще будучи в Палестине, где его флот занимался пассажирскими и торговыми перевозками, переправляя туда паломников из Европы и соперничая в этом даже с марсельскими, венецианскими и генуэзскими судовладельцами. Но организацией военного флота рыцари занялись под давлением обстоятельств с начала XIV в. и вскоре превзошли в этом само Кипрское королевство. Одновременно в 1300 и 1304 гг. новый великий магистр Гийом де Вилларэ (1296–1305) пересмотрел статуты (основные законы) ордена и определил в них место и обязанности адмирала в орденской сословной системе. Отныне вся деятельность иоаннитов будет связана со Средиземноморьем.
Малейшее свидетельство усиления ордена вызывало крайнее раздражение у правителей острова, в памяти которых еще свежи были воспоминания о непомерных притязаниях и могуществе госпитальеров в их «палестинский период». Да и сами события на Кипре говорили о том, что, несмотря на трудные времена, рыцари не смирили свою гордыню и по-прежнему претендовали на полноправное участие в делах государства, где им, по сути дела, было лишь предоставлено убежище, причем без большого желания. В частности, в период между 1306 и 1310 г. иоанниты активно вмешивались в династические споры Лузиньянов, чувствуя себя «в своем амплуа» в политических интригах и военных схватках двух братьев Анри и Амори.
Но, невзирая на помощь, оказанную законному наследнику Анри, госпитальеры пришлись здесь не ко двору. Кипрский король боялся дальнейшего возвышения независимого и все еще поддерживаемого Римом воинственного братства и был только рад, когда оно обратило свое внимание на остров Родос, который формально принадлежал Византии.
После падения Латинской империи Византия, хотя и была восстановлена как государство (1261 г.), уже не могла полностью оправиться от удара, нанесенного ей крестоносцами. Империей она оставалась лишь на бумаге, а на деле это было небольшое, раздробленное на отдельные части государство, утратившее свое влияние и могущество. В сложившихся условиях папство, которое никогда не отказывалось от мысли подчинить себе православную церковь, занялось подготовкой нового похода против Константинополя. Однако к тому времени идея крестовых авантюр уже мало кого вдохновляла.
Единственными, кто готов был в любую минуту поддержать призывы «святого престола», являлись иоанниты, стремившиеся доказать свою незаменимость европейским монархам, но они были столь малочисленны и ослабленны, что их боевой пыл носил во многом символический характер. Какой бы дряхлеющей ни представлялась Византийская империя, она пока еще могла в общем-то защитить себя.
Приходилось ограничиваться «булавочными уколами» и растаскивать страну по кускам, из которых Родос был далеко не последним и достаточно «жирным». Богатый и плодородный остров с удобными гаванями издавна манил к себе завоевателей. На него покушались персы, римляне, византийцы. Наконец, в 1299 г. папа Бонифаций VIII «санкционировал» передачу Родоса сицилийскому королю Фадрике II, которому еще предстояло его завоевать. Шесть лет спустя Фадрике снарядил туда военную экспедицию под руководством своего брата, члена ордена госпитальеров дона Санчо Арагонского. Экспедиция потерпела неудачу, но это не обескуражило римскую курию. Именно под ее сенью в борьбу за Родос вступили иоанниты.
27 мая 1306 г. великий магистр ордена Фульк де Вилларэ (1305–1319), племянник предыдущего его главы, вступил в тайные переговоры с генуэзским корсаром Виньоло Виньоли, уже имевшим разбойничий опыт в Эгейском море. В результате было подписано соглашение, определявшее права и взаимные обязанности сторон, в том числе сколько и какие доходы они будут получать, кто будет иметь верховную власть на завоеванном острове и т.д. Через месяц отряд иоаннитов уже был на пути к Родосу. Он состоял из двух галер и четырех судов меньшего класса, на которых находились 35 рыцарей и 500 пехотинцев. Остальные силы, обещанные Виньоли, присоединились несколько позже.
Затея оказалась не из легких. Почти четыре года продолжалась борьба между Византией и иоаннитами за Родос и соседних с ним островов. Поначалу «воинство божье» терпело значительные неудачи, и великий магистр поспешил обратиться за подмогой к Европе, а точнее, к Франции, которая в то время становится своего рода «вершительницей судеб». «Святой престол» всеми доступными ему средствами пытается помочь своему любимому детищу: в 1307 г. папа Климент V предоставил иоаннитам права на еще не завоеванный ими остров, а также, пытаясь стимулировать Венецию и другие средиземноморские державы принять участие в военных действиях против Византии, отлучил византийского «схизматика» императора Андроника II Палеолога (1282–1328) от церкви. И хотя римско-католическая и греко-православная церкви давно уже отделились друг от друга и жест этот не имел для императора никакого значения, он давал «латинянам» формальный предлог для борьбы с противниками «истинной веры», т.е. для нападения на Византию.
В свою очередь, и де Вилларэ не остается в долгу. За возможную помощь он раздает многочисленные обещания, которые зачастую невыполнимы, а потому могут рассматриваться просто как пропагандистский трюк. Он уверяет, что в самое ближайшее время, как только будет захвачен Родос, орден не только примет на себя обязательство защищать христианские Кипр и Киликийскую Армению от «язычников», но и развернет крупномасштабные военные действия против Византии и Египта, а лет через пять вернет Европе Антиохию и даже Иерусалим.
На деле, как проницательно заметил король Арагона Хайме II, цель великого магистра была однозначна — любым способом захватить Родос и утвердиться на нем. Справедливость такого вывода очевидна: ведь пока де Вилларэ в резиденции папы раздавал обещания, орденская верхушка с его ведома и согласия пыталась договориться с Андроником, предлагая ему своеобразный компромисс. В частности, иоанниты добивались у византийского императора согласия на то, чтобы тот отдал им Родос в лен, за что рыцари обязались принести ему вассальную присягу и выставить 300 полностью экипированных воинов для борьбы против турок — новой грозной силы, интенсивно укреплявшейся на Востоке. Андроник ответил отказом, и госпитальерам пришлось продолжать затянувшуюся осаду.
На сей раз на их стороне оказалось не военное счастье, а слепой случай. Корабль, посланный на подмогу гарнизону города Родоса из Византии, потерпел крушение неподалеку от г. Фамагуста на Кипре и был передан вместе с попавшим в плен экипажем в распоряжение ордена. Капитан судна, родом с острова, спасая свою жизнь, уговорил защитников города сдаться. Произошло это летом 1308 г., но еще почти полтора года понадобилось иоаннитам, чтобы усмирить население острова.
Фульк де Вилларэ возглавил колонизацию Родоса. По его указанию туда из Лимасола перевели Монастырь [так] — резиденцию великого магистра и место обитания братства, а также госпиталь, который рыцари св. Иоанна открывали в любом месте, куда бы они ни переселялись, как символ своего изначального происхождения. Один за другим созываются несколько капитулов ордена, на которых решаются самые неотложные вопросы административного характера, в частности о необходимости иметь на Родосе постоянную армию — 500 всадников и 1 тыс. пехотинцев.
Итак, остров необходимо было защищать, но ведь кому-то нужно было еще растить хлеб и овощи, делать вино, содержать скот, изготовлять ткани и оружие — одним словом, работать на рыцарей. Высокородные сеньоры — члены ордена умели только воевать, ну еще в придачу к этому — молиться. Многие греческие семьи после захвата Родоса и близлежащих островов иоаннитами предпочли, оставив родные места, переправиться в Византию, и перед братьями встали проблемы оборонного и хозяйственного характера.
Для привлечения новой волны поселенцев на Родос капитул принимает постановление (1313 г.) о целом ряде льгот для желавших обосноваться здесь лиц католического вероисповедания. Одновременно под давлением Климента V иоанниты вынуждены были пойти на меру, которая серьезно ущемила их интересы, лишив одного из источников дохода: поскольку покорение острова прикрывалось лозунгом «малого крестового похода», великий магистр по требованию папы запретил использовать гавани Родоса для транзитной торговли между Востоком и Западом, что серьезно отразилось на взаимоотношениях рыцарей с Венецией и Генуей.
Родосская авантюра не только создала ордену своего рода плацдарм для операций против «наступления ислама», но и, как показали события тех лет, сыграла исключительно важную роль в его дальнейшей судьбе. Пока же, в первое десятилетие XIV в., она способствовала определенному укреплению пошатнувшегося авторитета «защитников Гроба Господня», над которыми дамокловым мечом нависла угроза той же участи, что постигла тамплиеров — их союзников по борьбе с «неверными» в Палестине и соперников по былому влиянию и могуществу.
В отличие от госпитальеров, вкладывавших деньги в основном в недвижимое имущество, храмовники наряду с приобретением земель и замков занялись широкими финансовыми операциями, превратившись в XIII в. в одного из главных банкиров Западной Европы. Правда, рыцари ордена св. Иоанна тоже не гнушались ростовщичеством, но именно тамплиеры благодаря размаху предприятий, неразборчивости в средствах и накопленному ими колоссальному богатству вызывали особую ненависть феодальной верхушки и состоятельного купечества. О могуществе ордена ходили легенды. Современники утверждали, что казна тамплиеров насчитывала 20 (по некоторым источникам — 54) млн. золотых талеров, а их собственное войско в европейских странах насчитывало от 15 до 20 тыс. всадников. Знатнейшие князья и даже короли вынуждены были занимать у ордена деньги под высокие проценты. В Тампле — главной резиденции ордена в Париже, отошедшей впоследствии к иоаннитам, — на протяжении десяти лет хранился венец английских королей, который они в связи с угрозами со стороны мятежных баронов острова боялись держать в Лондоне, оригинал Парижского договора 1259 г. между Англией и Францией, а также образец золотого ливра (фунта), служившего монетой-эталоном для французского королевства.
С потерей Святой земли само существование рыцарей тамплиеров, как и госпитальеров, лишалось смысла. Но если иоанниты создавали хотя бы видимость активности на Востоке, тамплиеры сосредоточили все свои усилия на упрочении позиций в Европе, особенно во Франции, где их всесилие и непомерные доходы вызывали зависть и тревогу короля Филиппа IV Красивого, стремившегося к созданию сильного централизованного, неподвластного церкви государства. Вначале Филипп IV сделал несколько попыток подчинить тамплиеров своему влиянию или ослабить его. Он то просит орден принять его в качестве почетного члена, но встречает решительный отказ со стороны великого магистра Жака де Моле, то предлагает слить два духовно-рыцарских ордена — Храма и Госпиталя — в один, однако и тут терпит неудачу.
Тогда Филипп IV решает расправиться с орденом физически, а его земли, крепости и сокровища, якобы хранящиеся в донжоне Тампля, присвоить. Воспользовавшись излюбленным в средние века приемом, король обвинил тамплиеров в ереси, разврате и — самое страшное — в поклонении дьяволу. В ход была пущена инквизиция, в результате расследования которой 54 храмовника, в том числе сам Жак де Моле, были сожжены, другие были подвергнуты тяжким наказаниям, а все их имущество конфисковано в пользу короля. 3 апреля 1312 г. Климент V в специальной булле упразднил орден, а еще через месяц новой буллой «уладил» практические вопросы: все, чем владели тамплиеры, за исключением отошедшего к Филиппу Красивому, передавалось ордену рыцарей госпиталя св. Иоанна Иерусалимского.
Правда, название это все больше вытеснялось другим: теперь рыцари ордена предпочитали называть себя «родосскими» в знак того, что они обосновались на острове всерьез и надолго — как показал ход истории, более чем на два столетия. Именно здесь до конца оформилась организационная структура ордена, который сложился в подобие аристократической республики во главе с избиравшимся пожизненно великим магистром. За редким исключением, он выбирался из среды французских рыцарей, преобладавших в ордене. Великий магистр был наделен огромными правами и отчитывался в своих действиях лишь перед римским папой. Единственная область, где его функции несколько ограничивались, — это внесение законодательных изменений в статуты ордена. По существу, на Родосе возникло суверенное государство, в котором права его главы лимитировались решениями капитула — высшего совета орденских иерархов.
В состав капитула входили главы языков, называвшиеся «столпами», заместитель великого магистра — «лейтенант» и епископ. Столпы получали титул «монастырского бальи», поскольку им вменялось в обязанность постоянное проживание в Монастыре, т.е. в основной резиденции ордена, где находился великий магистр и часть братства, несущая регулярную воинскую службу, а также размещался традиционный госпиталь. Собственно говоря, в каждый данный отрезок времени требовалось присутствие в Монастыре только четырех столпов, однако разрешение остальным покинуть его на какой-то срок выдавалось лишь капитулом. В свое отсутствие «монастырский бальи» назначал заместителя — «лейтенанта». Столпы выбирались рыцарями соответствующих языков.
К началу XIV в. в ордене было семь языков: Прованса, Оверни, Франции, Арагона, Италии, Германии и Англии. В середине XV в. в самостоятельную единицу выделился язык Кастилии, а язык английских рыцарей в дальнейшем стал называться Англо-баварским. Соответственно и столпов насчитывалось семь (а затем восемь), за каждым из которых традиционно закреплялась определенная должность. Четыре военные должности распределялись следующим образом: столп Оверни — великий маршал — командовал пехотой; столп Англии, так называемый «туркопилье» (термин заимствован у турок-сельджуков), возглавлял легкую кавалерию; столп Италии обычно назначался великим адмиралом; и наконец, столп Германии отвечал за фортификационные сооружения. Столп Франции назначался госпитальером, заведовавшим всеми благотворительными учреждениями. Административно-хозяйственными делами ведал столп Прованса — великий прецептор (наставник) или казначей ордена; столп Арагона — «дралье» (кастелян) — отвечал за имущество ордена и за его снабжение; столп Кастилии — великий канцлер был в современном значении министром иностранных дел, а также хранителем документации ордена.
Помимо «монастырских бальи» полный капитул (т.е. общее собрание всех высших должностных лиц ордена) включал и так называемых «бальи капитула», которые обязаны были являться на его заседания, но могли жить в любом поместье, принадлежавшем госпитальерам. И наконец, последним разрядом бальи, имевшим право заседать в капитуле, являлись «почетные бальи» — звание, присуждаемое особо отличившимся рыцарям по решению великого магистра и капитула. В то время как бальи капитула имели преимущественное право при назначении на выгодные должности (прецепторов, приоров), почетные бальи пользовались лишь правом голоса в капитуле.
Приблизительно в это же время орденская верхушка вырабатывает свой ритуал, призванный напоминать аналогичные церемонии при дворах европейских монархов. Заседания капитула, созываемые великим магистром, предварялись торжественной процессией, впереди которой несли штандарт главы иоаннитов; само открытие заседания сопровождалось целованием руки великого магистра всеми его участниками согласно «табели о рангах»; появляются и другие атрибуты усиления условностей и окончательного отхода от первоначальной простоты нравов ордена.
В ордене также складывается своя судебная система в виде временных выборных коллегий различного уровня. Так, вначале спорный вопрос решался рыцарским судом «эгар» (франц. egard — внимание), состоявшим из семи (затем восьми членов, представлявших семь — восемь языков), и председателя, назначаемого по усмотрению великого магистра или великого маршала (если речь шла о сугубо военных прегрешениях). Если вердикт не удовлетворял истца или ответчика, то собирался суд второй инстанции, так называемый «усиленный эгар», состоявший из вдвое большего числа членов; затем в случае повторной апелляции судебная коллегия увеличивалась втрое, и в конце концов дело поступало в «эгар бальи», решение которого уже считалось окончательным.
Самым строгим наказанием являлось исключение из ордена. Решение о лишении права носить форму иоаннитов, что было равносильно отчислению, принималось эгаром бальи и затем передавалось на утверждение великому магистру. Бывали случаи, когда раскаивавшегося в своих поступках бывшего рыцаря принимали обратно. Для этого великий магистр созывал общее собрание всех находившихся на острове членов ордена, которое и определяло дальнейшую судьбу «грешника». Сам он на такое собрание обязан был явиться в гражданском платье, а если «грех» был особенно тяжел — то в одной рубахе с веревкой на шее. Если собравшиеся выражали согласие, его вновь посвящали в рыцари с любопытным наставлением: «Прими во второй раз ярмо Господа нашего, ярмо, носить которое легко и радостно, и да поможет оно спасению души твоей!»
От рыцарей требовали безусловного послушания руководству, и прежде всего великому магистру. До наших дней дошла легенда о Родосском драконе и отважном госпитальере Теодоре, вступившем с ним в борьбу вопреки строжайшему запрету магистра. Теодор победил дракона и спас жителей Родоса, но был приговорен к суровому наказанию за непослушание. Лишь в последний момент сердце старейшины ордена дрогнуло, и отважный рыцарь не был сослан в изгнание. Человек, вступавший в орден иоаннитов, должен был как бы отказаться от своего «я» и стать винтиком в хорошо отлаженном механизме корпорации. Вероятно, на каком-то этапе это было необходимо: ведь само по себе успешное окончание военной экспедиции на Родос не устранило одним махом ни внутренних раздоров, ни внешних трудностей ордена.
На международной арене госпитальерам необходимо было на кого-то опираться, и великий магистр Фульк де Вилларэ попробовал сделать ставку на Арагоно-Каталонское королевство, где влиятельным представителям ордена при дворе Хайме II удалось втянуть последнего в брак с Мари де Лузиньян, наследницей кипрской короны. Однако реальных выгод эта интрига родосским рыцарям не принесла.
Во внутренней жизни ордена наступил тяжелый кризис. Слава завоевателя Родоса и непривычное, но ласкающее амбиции положение суверена государства вскружили голову великому магистру, который почувствовал себя новым Александром Македонским и начал вести образ жизни, вызвавший большие нарекания среди рядовых госпитальеров. Дело дошло до того, что в 1317 г. на жизнь де Вилларэ было совершено покушение. Глава ордена вынужден был бежать, а на его место братья временно выбрали столпа Арагона Мориса де Паньяка.
Конфликт взялся улаживать папа Иоанн XXII, но далеко не бескорыстно. Ему удалось повернуть дело таким образом, что в выигрыше в конце концов оказался «святой престол», усиливший влияние на свою духовно-рыцарскую паству. Иоанну XXII удалось несколько обуздать рыцарскую вольницу, где угрозами, где посулами принудить их соблюдать дисциплину, сократить непомерные расходы на содержание двора великого магистра и другие траты членов ордена и т.п. Под его давлением иоанниты в 1319 г. избрали нового магистра (Фульк де Вилларэ вынужден был подать в отставку). Им стал Элио де Вильнёв (1319–1346), правление которого отличалось стабильностью и медленным, но неуклонным упрочением позиций ордена.
Прежде всего перед великим магистром встала задача добиться от европейских государств передачи родосским рыцарям де-факто тех владений тамплиеров, которые были им дарованы папской буллой 1312 г. Вполне естественно, что монархи Англии, Франции, Арагона, Кастилии и Португалии, в руки которых неожиданно попало такое богатство, не спешили расстаться с имуществом уничтоженного ордена. Так, французские короли (Филипп IV и его сыновья, по очереди занимавшие трон) требовали от госпитальеров уплаты за передачу им земель в размере 200 тыс. ливров. Аналогичные трудности орден встречал и в других странах.
Как всегда в подобных случаях, у монархов нашлись необходимые мотивировки, а точнее, на свет божий из Леты была извлечена старая версия, превратившаяся было в анахронизм с завоеванием Родоса: иоаннитов опять обвинили в бездействии, в том, что родосская кампания была ими предпринята не для защиты «дела христианства» от «язычников», а лишь для того, чтобы решить собственные проблемы и т.п. Под этим предлогом Западная Европа хотела избавиться от ставшего обузой ордена, тем более что он являлся серьезным конкурентом в денежных делах. Правители государств, могущественные феодальные сеньоры, князья и графы — все мечтали установить контроль над приорствами и командорствами ордена. Они требовали от братьев, осевших в их владениях, ленной присяги, что давало им право привлекать рыцарей на службу, пытались вмешиваться в назначения внутри ордена, препятствовали отправке доходов ордена на Родос, а зачастую возражали и против новых наборов иоаннитами для их «ратных подвигов» на Востоке.
Все эти трудности заставляли великого магистра надолго оставаться в Европе, где ему удалось в результате бесконечных вояжей по столицам королевств и княжеств и благодаря заступничеству папы кое-как урегулировать имущественные споры. Часть полученных земель тут же пришлось продать, чтобы покрыть долги Вилларэ и приступить к строительству укреплений на Родосе. Благоразумная финансовая политика главы ордена позволила ему не только расплатиться в 1335 г. с банкирскими домами Флоренции — Барди, Перуцци, Велутти и другими, которым госпитальеры в 1320 г. должны были 500 тыс. золотых флоринов, но и фактически заново отстроить крепость и город Родос, положить начало сети укрепленных пунктов на близлежащих островках архипелага и приступить к созданию собственного передового по тем временам флота.
Столица иоаннитов в первой половине XIV в. являла собой весьма любопытное зрелище. Город делился на две неравные части; в меньшей, называемой «коллахиум» (collachium), селились сами рыцари, а в другой — «борго» (borgo) — все остальные жители Родоса. Рыцарские кварталы отделялись от остального города крепостной стеной, здесь находились крепость, резиденция великого магистра, другие служебные помещения ордена. Братья проживали или в собственных домах, или в своего рода общежитиях или гостиницах — «обержах» (auberge), принадлежавших языкам. Вся их жизнь регламентировалась статутами, а день, по крайней мере в теории, был заполнен молитвами и военными учениями.
На деле же существование воинов-монахов представлялось не столь однообразным. Как и в Палестине, они довольно быстро обзавелись рабами и крепостными, окружили себя роскошью и уделяли куда больше внимания веселым пирушкам и похождениям, чем пребыванию в «храме божьем». В их образе жизни, манере поведения и облике причудливо переплелись восточные и западноевропейские обычаи.
Тот же сплав двух культур наблюдался и в самом городе, превратившемся в крупный торговый центр и порт Восточного Средиземноморья. Значительную часть его населения составляли воины и священники, писари и купцы, нотариусы и врачи, останавливавшиеся проездом паломники из Европы. Вот что писал по этому поводу очевидец, которому в 1345 г. довелось посетить Родос: «За стенами крепости располагается резиденция архиепископа и архиепископская церковь, а жилища многих граждан похожи на дворцы знатных сеньоров. Здесь живут чеканщики монет, оружейники и различные другие ремесленники, в услугах которых нуждается любой город или королевский замок. У подножия крепости находится госпиталь — мать, милосердная сестра, врач, защитник и слуга всех немощных».
Организация госпиталей для всех страждущих по-прежнему оставалась одной из важных функций ордена. Помимо центрального госпиталя на Родосе каждое приорство в европейских странах создавало свой, и на его содержание выделялась особая статья бюджета. Под воздействием внешних обстоятельств, когда для утверждения места ордена в системе государственных взаимоотношений искусного владения мечом уже явно было недостаточно, госпитальеры вынуждены были думать об учреждении юридической коллегии. В Париже на средства братства открылась школа права — «студиум» (studium), выпускники которой в дальнейшем исполняли обязанности поверенных ордена в римской курии и заведовали мирскими делами иоаннитов. Более того, к 1340 г. госпитальеры практически превратились в своего рода правящую верхушку Папского государства, заняв все главные должности в его провинциях.
Параллельно с развитием и укреплением островного государства рыцари не забывали и о своей основной миссии — бороться с исламом на суше и на море. Для этой цели орден расширяет и совершенствует свой военный флот, приглашая опытных корабелов из Венеции и Генуи и перенимая лучшие традиции кораблевождения. В течение сравнительно небольшого отрезка времени он уже обладал целой флотилией двухрядных боевых дромонов (галер) по 50 гребцов в каждом ряду, мощными многопалубными кораблями, среди которых выделялась «Святая Анна» — шестипалубное, обшитое свинцовыми пластинами, оснащенное пушками морское судно, считающееся чуть ли не первым в истории «броненосцем».
Вся боевая сила иоаннитов была направлена против их давнего врага — мамлюкского Египта, а также против нового грозного противника — турок-османов, активно приступивших к территориальным захватам на Востоке. Великие победы и расцвет их феодального государства, образовавшегося в результате распада Иконийского султаната сельджуков и названного по имени основателя династии Османским, были еще впереди, но уже тогда, в первой половине XIV в., турки доставляли немало неприятностей своим соседям.
Родосские рыцари пытаются противостоять их натиску, и не только отразить нападения, но и по возможности перейти в контрнаступление. Разбив турецкое войско в 1318 г., госпитальеры закрепили свой успех в морском сражении при о. Хиос в 1319 г. Через год, в 1320 г., они вновь отличились, когда турецкая эскадра из 80 судов, в задачу которой входило доставить десант на Родос, потерпела поражение от в два с половиной раза меньших сил рыцарей-мореходов. Эти победы почти на столетие отвратили от Родоса угрозу турецкого завоевания и дали столь необходимую для ордена передышку.
Однако в целом османская опасность для народов Восточного Средиземноморья нарастала. В ожидании подходящего момента для нападения на византийские владения в Малой Азии турки занялись пиратством и осуществлением внезапных рейдов на острова Эгейского и Средиземного морей. Обеспокоенные европейские государства Средиземноморья вынуждены были изыскивать новые формы своей защиты. Первая попытка сформировать антитурецкую коалицию была предпринята по инициативе Венеции в 1327 г. В нее должны были войти помимо Венеции Хиос и госпитальеры, однако этот союз распался, не успев начать боевых действий.
В 1332 г. за дело принимается папа Иоанн XXII. В результате его усилий 6 сентября на Родосе заключается соглашение о создании единого фронта государств, наиболее заинтересованных в том, чтобы остановить продвижение османов на запад. Договор подписали: представитель ордена Родосских госпитальеров Пьетро да Канале, уполномоченный Венеции и посланник византийского императора Андроника III, предпочевшего союз с католиками поражению от мусульман. По условиям договора, Византия, несмотря на переживаемые ею трудные времена, обязалась снарядить для военной экспедиции 10 галер, Венецианская республика — 6, а иоанниты — 4. Датой выступления назначалось 15 апреля следующего года, но оно состоялось только весной 1334 г. после того, как к коалиции присоединились Кипр, Франция и римская курия, согласившаяся финансировать предприятие. Одержав ряд незначительных побед, никак не поколебавших позиции турок на Средиземноморье, коалиция распалась в связи с кончиной Иоанна XXII в декабре 1334 г.
Следующему папе — Бенедикту XII — было не до того: все его внимание отвлекал англо-французский конфликт вокруг претендента на престол Франции, разгоревшийся в Столетнюю воину (1337–1453). Народы Средиземноморья оказались вынужденными защищаться собственными силами. На протяжении десяти лет госпитальеры ограничивались незначительными операциями, которые никак нельзя охарактеризовать как обещанное крупномасштабное наступление на ислам.
Военная деятельность родосских рыцарей несколько активизировалась в середине 1344 г., а в сентябре того же года последовала первая крупная удача: в составе объединенного флота Кипрского королевства, Венеции и Рима им удалось захватить порт и одну из крепостей Смирны, принадлежавшей турецкому эмиру Умур-паше. Эта победа вызвала необычайный подъем на Западе. Новый папа Климент VI, воспользовавшись воодушевлением, царившим в европейских столицах, пытался было прекратить Столетнюю войну, а ресурсы воюющих стран направить на организацию крестового похода против «неверных», но его затея провалилась.
Когда эйфория улеглась, выяснилось, что успех «христианского воинства» носил неполный и временный характер. Укрепления Смирны состояли из так называемых нижней и верхней крепостей; европейцам же удалось овладеть лишь нижней, в которой они оказались отрезанными от суши. Иоанниты играли основную роль в обороне крепости, и родосский рыцарь Жан де Бьянра, приор Ломбардии, был назначен главнокомандующим (capitaneus armatae generalis) силами защитников. Госпитальеры и далее практически в одиночестве выдерживали осаду Умур-паши, остальные же участники «святой коалиции» своих обещаний не сдержали.
В 1347 г. флотилия ордена в сражении при о. Имроз разбила соединение турецких кораблей, уничтожив около ста судов противника, однако на положении осажденного гарнизона в Смирне это никак не отразилось. Великий магистр Дьёдонне де Гозон (1346–1353) пытался найти выход из тяжелой ситуации и вступил в переговоры с эмиром, но под давлением «святого престола» вместо заключения мирного договора с правителем Смирны ему пришлось вступить в новый союз с Венецией и Кипром для борьбы с мусульманским Востоком (1350 г.). Госпитальеры при этом обязались выделять ежегодно 3 тыс. флоринов на содержание постоянного гарнизона в Смирне и три галеры для патрулирования в районе Восточного Средиземноморья.
Коалиция возобновлялась дважды — в 1353 и 1357 гг., — но не дала никаких положительных результатов, чему немало способствовала ожесточенная торговая война между Венецией и Генуей. Вынужденное бездействие иоаннитов опять стало будоражить умы в Европе. Великий Петрарка писал: «Родос — щит веры — пребывает без ран и без славы». Особое нарекание это вызывает у римской курии, которая грозит госпитальерам то лишить их бывших владений тамплиеров, якобы необходимых для организации нового более боевого ордена, то перевести резиденцию великого магистра в Смирну.
Одновременно папа Иннокентий VI (1352–1362), как отмечал итальянский хронист XVI в. Джироламо Босио, вынашивал планы другого характера. На протяжении столетий папство лелеяло мысль подчинить Византию своему влиянию, распространить католицизм на страны Восточной Европы. Ослабевшая Византийская империя представляла, по мнению Иннокентия VI, отличную мишень для папской экспансии, осуществить которую и были призваны родосские рыцари. В свою очередь, иоанниты тоже не возражали против подобных планов, стремясь расширить владения ордена, уже существовавшие в Морее. Переписка 1356–1357 гг. между Иннокентием VI и великим магистром ордена свидетельствует о том, что обе стороны всерьез рассматривали возможность проникновения иоаннитов на Пелопоннес, на сей раз — мирным путем. Предполагалось, что рыцари просто... купят Ахейское (Морейское) княжество, но в самый последний момент сделка не состоялась.
Пока Родосское братство торговалось за новые земли, турки продолжали свою экспансию: в 1354 г. они заняли важный опорный пункт на европейском берегу Дарданелл — порт Галлиполи и приступили к завоеваниям на Балканском полуострове. Казалось бы, в такой ситуации христианское милосердие должно было возобладать над религиозными разногласиями и Запад мог протянуть руку помощи своим восточным соседям. Но нет, папа прежде всего выставляет условие: византийская церковь обязуется вступить в унию с Римом и признать над собой власть папы, а уж затем он санкционирует помощь католических государств. Свои слова «святой престол» воплощает в дела и в категорической форме запрещает госпитальерам оказывать содействие византийским императорам до тех пор, пока они не согласятся на это условие.
Миссия папского легата Пьетро Томаса, направленного в 1359 г. в Константинополь для официального оформления соглашения об унии двух церквей, оказалась безуспешной. Легат не сумел правильно оценить ситуацию, сложившуюся на Балканах, и вместо решительных действий против турок увлекся бесплодной идеей борьбы со «схизматиками» (православными), выдвинув при этом заведомо неосуществимый лозунг возврата Иерусалима. Бросив своего союзника Венецию на произвол судьбы, Родос и Кипр объединяются для крестового похода против Египта, где опять, как много лет тому назад, их привлекает богатая Александрия.
4 октября 1365 г. с благословения Пьетро Томаса кипрско-родосская флотилия вышла из гавани Родоса и тайно направилась к берегам Египта. 10 октября Александрия была взята стремительным штурмом, за которым последовали разгром и разграбление города; в порту Александрии были сожжены все египетские корабли. Опасаясь ответного удара, великий магистр срочно вызвал на Родос из Европы около ста рыцарей-госпитальеров и взял с кипрского короля Пьера де Лузиньяна, главного организатора нападения на Египет, обещание в случае необходимости оказать помощь ордену. До нападения на Родос дело, однако, не дошло, а в середине 70-х годов ордену удалось добиться мира с египетским султаном.
Впрочем, родосские рыцари и сами были не рады затеянной авантюре. Их во все меньшей степени привлекала ратная слава, когда расширялись возможности для обогащения мирным путем. «Воинство божье» было не прочь и прикупить земель, и дать деньги в рост, и пуститься в выгодные торговые операции. Наряду с военным флотом Родос обзавелся и торговыми судами, перевозившими европейские товары на Восток (ткани, изделия из металла), а из Египта доставлявшими в Европу пряности и предметы роскоши. Во Франции и в Италии госпитальеры открыли торговые конторы, через которые сбывали сахар, производимый на Кипре и Родосе.
Во второй половине XIV в. у ордена насчитывалось 656 командорств, приносивших доход в 45 тыс. флоринов ежегодно. Во главе каждого командорства стоял прецептор, имевший собственную резиденцию, которая состояла из усадьбы с вместительным домом, конюшнями и церковью, а также госпиталя и помещений, где проживали братья, их оруженосцы и слуги. Иногда в командорствах селились (с разрешения прецептора) так называемые «пенсионеры», т.е. миряне, которых орден брал на свой «пенсион». При этом имущество «пенсионеров» переходило во владение иоаннитов. Кстати говоря, каждый, кто вступал в ряды рыцарей, обязан был сделать «достойный» вклад в казну ордена в виде денег или какого-то имущества, которыми орден распоряжался при жизни брата и полностью брал в свою собственность после его кончины.
Командорства административно подчинялись приорствам или великим приорствам (в зависимости от значимости). В функции приора (великого приора) входили поддержание дисциплины среди рыцарства, набор новых членов, регулярный созыв местных капитулов (не реже одного раза в три года) и — самое главное — сбор ежегодных денежных взносов и пожертвований в пользу ордена, которые затем отправлялись на Родос в распоряжение Монастыря (так именовалась резиденция ордена). Верхушка иоаннитов, проживавших в европейских странах, вела жизнь, мало чем отличающуюся от жизни других феодальных сеньоров. Прецепторы и приоры заседали в парламентах, творили суд, занимали различные должности при королевских дворах. Единственным их отличием и преимуществом являлось то, что, как правило, они были освобождены от уплаты королевских и церковных налогов.
Постоянное покровительство «святого престола», продолжавшего носиться с замыслами новых крестовых походов и рассматривавшего орден иоаннитов как свою единственную постоянно мобилизованную военную силу, привело к тому, что госпитальеры смогли не только отстоять у европейских владык свое право на существование, но и постепенно набрать прежнюю силу. В 1335 г. они расплатились с долгами, а в 1343 г. во флорентийских банках у ордена уже лежал золотой запас в 360 тыс. флоринов. Даже несмотря на финансовый крах, последовавший за банкротством банкирских домов Барди и Перуцци, где находилась часть этого запаса, ордену удалось выдержать материальные трудности и восстановить потерянное.
Власть великого магистра, официально правившего на Родосе, фактически распространялась на все владения иоаннитов, разбросанные по европейским странам. Как любой крупный феодал, он являлся одновременно и верховным судьей для подвластных ему рыцарей, и вершителем судеб своих подданных. Орден чеканил собственные монеты, издавал законы и назначал послов ко дворам королей и князей.
Конечно, все это не означало, что жизнь внутри ордена текла легко и спокойно, а отношения между братьями носили идиллический характер. Влиятельные госпитальеры боролись за власть и выгодные назначения точно так же, как и светские бароны. Многие приезжали на Родос для несения тяжелой службы на Востоке только для того, чтобы заработать себе хорошую должность, а через три-четыре года возвращались в европейские командорства в качестве прецепторов или приоров. Великие магистры постоянно испытывали затруднения с личным составом орденского войска, а рыцари предпочитали сытое и безбедное житье во французских, английских, португальских и других командорствах.
Большую роль в делах иоаннитов в этот период играли папы, которые вмешивались во все стороны деятельности капитула — от раздачи постов своим любимцам до прямых указаний, когда, где и против кого должны быть направлены военные усилия ордена. В 1371 г. после поражения сербов от турецкого султана Мурада I в битве на берегу Марицы папа Григорий XI задумал очередной поход против мусульман. Естественно, нашлось в этом плане место и госпитальерам, в задачу которым было вменено собственными силами продолжать оборону Смирны, где еще велись боевые действия.
В 1373 г. в Фивах собрался своего рода международный конгресс по выработке единой программы борьбы с османской опасностью. В нем приняли участие папа Григорий XI, Венеция, Генуя, орден св. Иоанна Иерусалимского, викарий графства Афинского, кипрский, венгерский и сицилийский короли, а также император Византии. Орден занялся приготовлениями к совместной кампании. Он обязался выставить к концу 1375 г. 400 рыцарей с оруженосцами и частично оплатить расходы по коалиции, для чего великому магистру пришлось распорядиться заложить или отдать в аренду ряд земель и добиться крупного займа от банкиров Альберти во Флоренции. Но все его приготовления оказались лишними: коалиция распалась, едва возникнув. Венгерский король Лайош I оказался втянутым во внутренний династический конфликт, а Генуя и Венеция не смогли преодолеть своих разногласий из-за торгового соперничества.
В 70-е годы XIV в. интересы иоаннитов все больше перемещаются на Европейский континент. В 1376 или 1377 г. им удалось осуществить свою давнишнюю мечту — приобрести в аренду сроком на пять лет Ахейское княжество, а еще через некоторое время — порт Воница на западном побережье Балканского полуострова. Все это предпринималось под флагом борьбы с турками, которую рыцарям якобы легче было вести, имея опорные пункты на материке. Однако последующие действия великого магистра ордена Хуана Фернандеса де Хередиа (1377–1396), пользовавшегося особым расположением папы, в рамки этой борьбы никак не укладывались. Вместо того чтобы выступить против Мурада I, он двинулся во главе рыцарей на завоевание Арты — столицы незадолго до того сформировавшейся албанской сеньории Этолия, под стенами которой потерпел жестокое поражение и был захвачен в плен. Правда, в плену он не задержался: иоанниты заплатили за своего магистра огромный выкуп, и в июне 1379 г. де Хередиа уже вернулся на Родос.
В результате этой бесславной кампании госпитальерам пришлось не только отказаться от Воницы, но и постепенно уступить все остальные владения на Балканах. Потеря доходных земель, расходы на военные операции, баснословная сумма, заплаченная за де Хередиа, печально отразились на финансах ордена. Документы свидетельствуют, что в начале 1382 г. капитул вынужден был отослать назад в Европу 60 рыцарей, которых он не мог содержать на Родосе.
К денежным затруднениям прибавился внутренний «правительственный» кризис, отразивший Великий раскол (1378–1417) в правящей верхушке католической церкви. В начале XIV в. борьба пап за главенство над светской властью окончилась для них весьма плачевно. Решительные меры французского короля Филиппа IV, не желавшего мириться с притязаниями Рима на всемирное господство, привели его к победе над папством, которое под давлением королевского дома перенесло свою резиденцию из «вечного города» в Авиньон (1309 г.), где на протяжении почти 70 лет на «святой престол» избирались ставленники Франции. «Авиньонское пленение» пап закончилось лишь в 1377 г., когда, воспользовавшись тем, что Франция была поглощена Столетней войной с Англией, папа Григорий XI вернулся в Рим. После его смерти новым папой был избран итальянец Урбан VI, которого поддерживали государства Северной и Средней Италии, Англия, скандинавские и немецкие правители. В противовес ему кардиналы, ориентировавшиеся на Францию, Испанию, Шотландию и Неаполь, избрали в Авиньоне своего папу Климента VII (1378–1394). Таким образом, создалось два центра, претендовавшие на верховную власть в католическом мире.
Поначалу иоанниты, среди которых превалировали французы, а во главе стоял арагонец де Хередиа, поддержали «антипапу» Климента VII. Великий магистр покинул Родос и переселился в Авиньон, чтобы своим влиянием на курию заставлять ее действовать в интересах ордена. Все это, естественно, не понравилось Урбану VI, который предпринял контрмеры, назначив в 1383 г. неаполитанского рыцаря Риккардо Караччоло, приора Капуи, «антимагистром». Караччоло добился поддержки у немецких и английских и даже части итальянских братьев.
Единство ордена было подорвано, но открытый раскол относительно быстро удалось ликвидировать: после смерти Караччоло в 1395 г. власть великого магистра опять сосредоточилась в одних руках. Тем не менее раскол внутри ордена в основном отразился на его изрядно опустевшей казне, а не на захватнических планах. Уже в 1384 г. «законный» глава ордена де Хередиа опять разрабатывает программу экспансии ордена в Морее.
В 1386 г. он покупает за 20 тыс. флоринов Ахейское княжество у его наследников и направляет туда своего управляющего, но уже в 1389 г. изменившаяся ситуация заставляет иоаннитов расстаться со своими претензиями на Пелопоннес.
Оказалось, что тройные военные издержки (в Смирне, на Родосе и на Пелопоннесе) были ордену не «по карману». Дальнейшее продвижение Османского государства на юго-восток Европы, историческая победа турок на Косовом поле (1389 г.), сделавшая Сербию их данницей, заставили рыцарей всерьез задуматься об их собственной безопасности. В 1392 г. султан Баязид I запретил подвоз продовольствия на Родос, что привело к тяжелым последствиям, так как остров весьма зависел от импорта. Начались длительные и безрезультатные переговоры: турки требовали разрешить им здесь работорговлю, что было неприемлемо с точки зрения «христианской морали». Одновременно госпитальеры тайно готовили рыцарское пополнение из Европы с целью защиты столицы своего государства.
Иоаннитам, можно сказать, «повезло» в том, что борьба с Родосом являлась лишь незначительным эпизодом в грандиозных агрессивных проектах турецкого султана. Турки упорно расширяли свои владения на Балканах: они покорили Болгарское царство, Фессалию и Македонию.
В 1396 г. произошло решающее сражение между европейскими рыцарями, объявившими новый крестовый поход против «неверных», и двухсоттысячным войском Баязида I, за стремительные действия прозванного Молниеносным. В битве при болгарском городе Никопол против турок участвовали представители практически всех христианских народов: французы и чехи, итальянцы и англичане, испанцы и венгры. Как всегда самоотверженно бились с мусульманами госпитальеры, искусные и мужественные воины. Объединенная рыцарская армия была наголову разбита; из 70 тыс. крестоносцев около 10 тыс. попали в плен, лишь немногим удалось бежать, остальные пали на поле сражения.
Как раз в это время в ордене меняется руководство, и на пост великого магистра братья выбирают Филибера де Найяка (1396–1421), возглавлявшего силы иоаннитов в Никополской битве. Весь 1397 г. ушел на переговоры с турками о выкупе пленных, в которых глава ордена принимал деятельное участие. По решению капитула из орденской казны выделили для этих целей 30 тыс. дукатов — сумму немалую по тем временам; для лечения получивших свободу участников битвы капитул отдал свой родосский госпиталь.
Довольно активную роль играли иоанниты и в других, более мелких кампаниях, призванных сдержать неудержимую экспансию османов. Еще в 1390 г. будущий византийский император Мануил II Палеолог направился с визитом на Родос, где ему удалось заключить с орденом соглашение о помощи. Родосские рыцари обязались выделить два боевых корабля для совместных с византийцами действий против Баязида I. Присоединив к своим владениям почти весь север Византии, турецкие войска весной 1397 г. вторглись на Пелопоннес, но, захватив и разграбив г. Аргос, не смогли там удержаться и вынуждены были отступить. Византия вновь обратилась к госпитальерам, которые обещали взять на себя защиту Коринфского перешейка — стратегически важного района, являвшегося естественной границей между Мореей и материком.
Иоанниты все еще надеялись прочно обосноваться на Пелопоннесе. В 1400 г. они вступили в переговоры с братом Мануила II, морейским деспотом Феодором, о приобретении ими в полную собственность Морейского деспотата. Для этой цели орден выделил 60 тыс. дукатов и направил к Феодору внушительное посольство, состоявшее из приоров Венеции, Англии, Аквитании и Тулузы.
Предприятие закончилось некоторым успехом: Феодор уступил госпитальерам часть своих территорий с городами и крепостями, но сохранил за собой право в случае необходимости выкупить их обратно.
Эта сделка была лишь частью более обширных приготовлений родосских рыцарей к тому, чтобы приобрести весь Пелопоннесский полуостров. Они решили создать здесь собственное государство и со временем перенести сюда с Родоса свой Монастырь, что, безусловно, и со стратегической и с материальной точек зрения было более выгодным.
В этой связи одновременно с переговорами в Мистре — столице Морейского деспотата — они вступили в переговоры с Пьером де Сен Сюпераном, правителем Ахейского княжества, о возможной покупке и этого государства. Но здесь дело в конце концов завершилось провалом. А вслед за неудачей в Ахее орден постиг и другой удар: в 1402 г. Феодор потребовал обратно уступленные им ранее земли, на которых не утихали восстания коренного населения против пришельцев «латинян».
Однако подоплекой его требования явился не стихийный протест масс, а ультиматум Баязида I, в котором тот категорически возражал против присутствия госпитальеров в Морее. В случае их добровольного ухода турки обязывались прекратить военные действия против деспотата и заключить с ним мирный договор. Дело в том, что султану в этот период было совершено несподручно вести борьбу на два фронта — в Европе против Византии и в Анатолии (Малой Азии) против двинувшего туда свои орды среднеазиатского эмира Тимура, очередного претендента на мировое господство. В том же, 1402 г. в битве при Анкаре Баязид I потерпел страшное поражение от грозного противника и был взят в плен, где и скончался, а созданная им могучая и обширная Османская держава из-за распри среди его сыновей распалась на несколько государств.
Между тем Тимур продолжал свой победоносный поход по Анатолии. В том же году он предложил рыцарям-иоаннитам смирненского гарнизона признать его власть и стать его данниками, но встретил решительный отказ. В декабре 1402 г. войска Тимура осадили Смирну; через несколько дней в результате мощного штурма крепость пала, и город был буквально сметен с лица земли. Такая же участь постигла и другие, менее значительные крепости госпитальеров в Анатолии, от которых, по свидетельству современников, «остались только пепел и дым». Спастись удалось лишь горстке рыцарей, остальное население было истреблено или взято в плен.
Эти трагические события заставили давних врагов по-новому оцепить ситуацию. В 1403 г. старший сын Баязида Сулейман, получивший в наследство европейскую часть Турции, заключил торговое и оборонительное соглашение с Венецией, Генуей, Византией и родосскими рыцарями. Но его страх оказался напрасным; грозный Тимур неожиданно повернул на восток, устремившись на завоевание Китая, и вынужденный союз просуществовал недолго.
Характерно, что на рубеже XIV–XV вв. орден госпитальеров достиг вполне определенного статуса в сложных и запутанных взаимоотношениях европейских государств, представляя собой хотя и не очень многочисленную, но внушительную силу в их борьбе против мусульманской опасности. С ним считаются и влиятельные монархи, и мелкие князья, его часто приглашают для участия не только в военных мероприятиях, но и в дипломатических. Так, орден по-прежнему берется за урегулирование ситуации на Кипре, где сталкивались интересы правившей династии, Генуи и Венеции, выступает арбитром в раздорах рвущихся к власти законных и незаконных детей и внуков «солидных» королевских семейств Франции, Арагона, Сицилии и т.д.
Не забывали рыцари и про свои интересы на Востоке. После потери Смирны они сконцентрировали свои усилия на том, чтобы сберечь позиции в Леванте. Большим дипломатическим успехом госпитальеров явилось подписание в 1403 г. между орденом и мамлюкским Египтом, отбивавшим натиск Тимура, мирного договора, который предоставлял братству ряд льгот и преимуществ. Статьи договора помимо соблюдения соглашения 1370 г. предусматривали различные меры, позволявшие иоаннитам монопольно контролировать передвижения паломников по территории султаната. Им разрешалось не только содержать, а при необходимости и расширять госпиталь в Иерусалиме, соединявший в себе по-прежнему больницу и приют для пилигримов, но и иметь консулов в Рамле и Дамиетте для оказания помощи направлявшимся в Святую землю. Египетский султан дозволял госпитальерам беспрепятственно пересекать его владения «со свитой или без, на коне или пешком», а также покупать беспошлинно продовольствие. И наконец, орден получил право следить за состоянием храма Гроба Господня, монастыря св. Екатерины на Синае и других христианских святилищ и подновлять их по мере надобности. Очень важным пунктом договора явилась взаимная договоренность за три месяца предупреждать другую сторону о начале военных действий, с тем чтобы у мирного населения (и мусульман, и христиан) было время покинуть враждебные территории.
Конечно, в дальнейшем как рыцари, так и Египет не раз нарушали договор, однако основа для более или менее лояльных отношений была заложена. Причиной раздоров, как правило, были пиратские действия европейцев против египетских и сирийских торговых судов, так как Родос со временем превратился в перевалочную базу для морских пиратов из разных стран.
В Европе же дела ордена шли не столь блестяще. В 1405 г. его окончательно выдворили с Пелопоннеса, а предложение госпитальеров византийскому императору, сделанное ими в 1408 г., заключить союз сроком на тридцать лет для совместных действий против турок отклика у того не встретило. Братья все больше внимания уделяют укреплению «своего» острова и окружающих его островков, захваченных ими ранее. Повсюду они возводят крепости и форты, обносят защитными стенами деревни, развивают торговлю и сельское хозяйство с тем, чтобы сделать Родос менее уязвимым в случае длительной осады. Порты и гавани государства рыцарей принимают торговые суда под флагами всех морских держав региона; вместе с тем здесь же находят убежище и средиземноморские корсары, активность которых с начала XV в. все время возрастала.
На протяжении тридцати с небольшим лет начала века орден никаких крупных шагов на международной арене не предпринимал, однако самый факт его пребывания на Родосе, в непосредственной близости от вновь объединившейся Османской империи, а также египетского султаната, не давал покоя правителям этих государств. В 1422 г. великий магистр Антон Флувьян (1421–1437) в решительной форме пресек попытки втянуть орден в очередной конфликт в Морее, видимо осознав бесплодность стремления рыцарей проникнуть на полуостров. Однако уже через два года рыцари-иоанниты вынуждены были принять участие в борьбе Кипрского королевства, с которым их связывали традиционные политические и материальные интересы, против планов египетского султана Барсбея захватить остров.
Трижды — в 1424, 1425 и 1426 гг. — султанский флот предпринимал атаки на Кипр, пока наконец 7 июля 1426 г. в результате упорного сражения с войском короля Януса ему не удалось оккупировать и разорить остров, а самого Януса захватить в плен. Особо жестоко пострадало командорство иоаннитов Колосси, полностью разграбленное мамлюками. Видимо, таким образом Барсбей стремился «наказать» госпитальеров за помощь Кипру и преподнести им наглядный урок. Короля в конце концов выкупили за 120 тыс. скудо, значительную часть которых внесли родосские рыцари, но Кипрское королевство к тому времени превратилось в данника султана и уже не смогло оправиться от нанесенного ему удара. Таким образом, госпитальеры потеряли еще одного союзника.
Иоанниты прекрасно понимали, что следующей жертвой агрессивной политики египетских султанов может стать уже Родос — маленький, но довольно прочный бастион европейских держав в Восточном Средиземноморье. Несмотря на то что в 1428 г. Флувьяну удалось продлить мирный договор с Египтом, последний все же не оставлял планов покончить с «разбойничьим гнездом». В 1440 г. султан Якмак аз-Захир снарядил флотилию из восемнадцати галер, перед которой была поставлена задача овладеть Родосом и заставить рыцарей покинуть его. Неожиданно мамлюки натолкнулись на столь упорное сопротивление, что им пришлось в конце концов уплыть восвояси. Перед этим в отместку за неудачу они опустошили командорство ордена на о. Кос.
Обстановка, однако, оставалась неспокойной. В 1442 и 1443 гг. великий магистр Жан де Ласти (1437–1454) делает попытки договориться с аз-Захиром, однако в ответ в августе 1444 г. под стенами родосской крепости вновь появляются египетские боевые корабли. Сорок дней продолжалась осада острова, но и на сей раз рыцари отстояли свой дом, потеряв лишь крошечный островок Кастеллориццо неподалеку от анатолийского побережья.
Крах обоих предприятий заставил Египет пойти на переговоры, и в 1445 г. орден подписал тяжело выстраданный мирный договор с султанатом, определивший их взаимоотношения до конца XV столетия. Родосские рыцари уже не объявляли во всеуслышание о своих намерениях возглавить новый крестовый поход против ислама; свою миссию в семье европейских народов они видели теперь в том, чтобы спасти хотя бы небольшие «христианские» владения от претензий честолюбивых восточных соседей.
Весь 1449 г. проходит под знаком ожидаемого нападения то мамлюков, то османов. Денно и нощно несут рыцари службу, сменяя друг друга на стенах крепостей и фортов на близлежащих островах. Всегда наготове держат они факелы, чтобы в случае опасности разжечь костры, предупреждающие о приближении вражеских кораблей — «как турок, так и мавров, или любой другой нации, христианской или языческой, являющейся врагом нашего ордена». Чтобы убедить турецкого султана Мурада II в отсутствии враждебности к туркам, в июле 1450 г. де Ласти издает специальный указ, запрещающий любые недружелюбные акции против Османской империи, и торжественно зачитывает его в присутствии турецкого посла. Документ гласит, что орден подтверждает отношения «доброго, честного и верного мира» с «Моратбеем Великим Турком» и запрещает жителям Родоса «под страхом смерти и лишения имущества» покупать товары или рабов, захваченных третьими странами на турецких судах.
В 1453 г. обстановка на Востоке резко изменилась: 29 мая после двухмесячной осады молодой османский султан Мехмед II взял Константинополь. Византийская империя перестала существовать, а гордый победой турецкий правитель добавил к пышному титулу прозвище Фатах (Завоеватель). Он перенес столицу своего государства в древний город, начавший новый период своей истории под названием Стамбул.
На Родосе падение Константинополя вызвало вполне обоснованную тревогу. Ожидалось, что турки после своего триумфа на материке со дня на день примутся за ликвидацию христианских «гнезд» на близлежащих островах. В 1454 г. Мехмед II потребовал от Родоса выплачивать ему ежегодно дань в размере 2 тыс. дукатов, однако чувство собственного достоинства не позволило рыцарям согласиться на это. Они предпринимают отчаянные попытки укрепить гарнизон Родосской крепости, призвав сюда соратников из западноевропейских владений, создают запасы продуктов питания на случай осады, еще раз проверяют и подправляют фортификации.
Одновременно великий магистр ордена Джаймс Миллийский (1454–1461) активно поддерживает усилия римской курии сколотить коалицию западных держав для крестового похода против турок, однако единодушия среди возможных его участников достичь не удалось. Каждый из них преследовал собственные цели и не желал поступиться своими интересами ради восстановления Византии. Франция, только что закончившая разорительную Столетнюю войну, вообще не желала пускаться в бездну новой авантюры, в Германии очередной крестовый налог восприняли как чересчур тяжкое бремя для «самой бедной страны мира»; остальные государства соглашались участвовать лишь при условии одновременности выступления «других».
В результате многочисленных переговоров и угроз папы Каликста III наложить всеобщий интердикт на свет все же появился «хилый ребенок», и в 1456 г. небольшое войско на трех галерах во главе с кардиналом — адмиралом Лодовико Скарампо отправилось в Эгейское море. За то время, пока Европа судила да рядила, под разными предлогами оттягивая свое содействие «христианскому делу», туркам удалось отторгнуть у ордена острова Сим, Нисирос и Кос (1455 г.) и даже разорить одну деревню на самом Родосе. После того как в 1456 г. Мехмед II присоединил к своим владениям находившийся неподалеку генуэзский остров Хиос, над Родосом нависла уже непосредственная опасность, и прибытие Скарампо с его 5 тыс. солдатами было встречено иоаннитами с огромным облегчением.
Занятый своими захватническими планами в Европе, турецкий султан пока оставил Родос в покое. В 1459 г. он захватил Сербию, в следующем — Морею и Аттику, а еще через год продолжил завоевания в Малой Азии, подчинив Трапезундскую империю — последний осколок погибшей Византии. Таким образом, Родос оказался как бы во враждебном кольце и из ближайших союзников мог рассчитывать только на Венецию. Следуя логике, «единственный оплот христианства на Востоке» должен был затаиться и сидеть тихо-смирно на уязвимом Родосе или по крайней мере не портить отношения с соседями. Но нет — в документах 50–60-х годов XV в. то и дело встречаются упоминания о пиратских вылазках иоаннитов, пытавшихся задержать и присвоить венецианские торговые суда со всеми находившимися на борту товарами. Естественно, могущественная морская республика косо взирала на разбойничьи предприятия рыцарей, подрывавших ее коммерцию, и не раз вступала в конфликт с «воинством божьим».
Братство никак не могло угомониться и в другом вопросе, в котором выдвигаемые им на первый план соображения престижа на деле маскировали меркантильные расчеты. Речь вновь пойдет о Кипре, где правила беспокойная династия Лузиньянов. После смерти короля Жана II в 1458 г. на трон объявилось сразу два претендента: жених его дочери Шарлотты — Людовик Савойский и незаконнорожденный сын Жак. Последний принял мусульманство и, воспользовавшись помощью египетского султана, сверг Людовика, которого активно поддерживали госпитальеры. Ордену было что терять, ведь на Кипре он сохранил огромные доходные поместья. Война за кипрскую корону закончилась поражением Людовика и иоаннитов, чье вмешательство в дела маленького островного королевства чуть не стоило им «дружбы» с мамлюкским Египтом.
Между тем над Родосом сгущались тучи; после того как госпитальеры неоднократно (в 1462, 1464 и 1466 гг.) отклоняли требования Мехмеда II платить ему дань, последовал полный разрыв отношений между орденом и Турцией. Правда, после захвата османами о. Лесбос (1462 г.) великий магистр Раймон Закоста (1461–1467) вынужден был пойти на некоторые уступки султану и преподнести ему богатый подарок; однако рыцарская спесь и на сей раз не позволила братьям назвать вещи своими именами: в сопроводительном послании ордена специально подчеркивалось, что этот дар ни в коей мере не может рассматриваться как факт признания его данником мусульман.
Мера эта, хотя и не вписывалась в рыцарский кодекс чести, была жизненно необходимой, так как на Родосе в то время находилось всего немногим более 300 рыцарей. Но очередь острова, видимо, еще не подошла, и военные действия Османской империи в Боснии, Валахии и Крымском ханстве, как и прежде, отвлекли внимание Мехмеда II. Более того, через одного из своих сыновей, правившего Карией — областью империи, ближайшей к Родосу, — он обращается к иоаннитам с предложением заключить мирный договор. Переговоры тянулись почти полтора года (1478–1479), но ни к чему не привели. Госпитальеры, которым только что удалось продлить соглашение с Египтом (1478 г.), упорно держались за свой статус «защитников христианства», не идя ни на какие уступки, за что и поплатились в недалеком будущем.
4 декабря 1479 г. турки произвели «разведку боем»: опустошили несколько деревень на о. Тилос и на самом Родосе, а 23 мая 1480 г. огромная флотилия турок подошла к цитадели иоаннитов и осадила ее. Положение защитников крепости не назовешь даже затруднительным, скорее всего оно было почти безнадежным: ведь прекрасно вооруженному и обученному, но крайне малочисленному гарнизону противостояло более 50 тыс. первоклассных турецких воинов, в том числе 3 тыс. янычар. Турки привезли с собой стенобитные машины, способные стрелять каменными ядрами до 600 кг весом, мины, инженеров для рытья подкопов. Во главе этого внушительного войска стоял сераскер Месих-паша (грек-ренегат Мануил Палеолог).
Решающая атака, в которой участвовали 40 тыс. человек, была предпринята Месих-пашой 27–28 июля после длительной и кропотливой подготовки. Осаждающим уже удалось прорвать в одном месте оборону противника; казалось, что еще одно последнее усилие и победа будет на их стороне. Но тут великий магистр ордена Пьер д'Обюссон (1476–1503), уже неоднократно раненный в бою, сам возглавил оборону и личным примером сумел воодушевить рыцарей, стойко защищавших крепость. Существует, правда, и другая версия: в самый разгар битвы над рядами турок пронесся грозный приказ Месих-паши: «Грабить запрещаю! Все пойдет в казну султана!», который и расхолодил энтузиазм нападавших.
17 августа 1480 г. Месих-паша, видя бесплодность всех усилий, велел прекратить осаду и увел остатки своей армии (за одну июльскую кампанию рыцари вывели из строя 35 тыс. турок) в Анатолию и далее в Стамбул. Итак, ордену удалось отстоять свой остров, но какой ценой: цветущий Родос превратился в груду развалин! И все же главное было сделано — у рыцарей осталось «свое» государство, и они с новыми силами бросились восстанавливать разрушенное. В честь замечательной победы капитул принял решение о строительстве церкви, посвященной Мадонне-победительнице.
В 1481 г. Мехмед II умер, так и не дождавшись искоренения «оплота христианства» прямо у границ своей империи, а его наследники тут же бросились делить имущество. Первым успел усесться на трон отца старший сын Баязид II Дервиш, не пожелавший разделить власть с младшим братом Джемом, как предлагал последний. Джем не смирился и, собрав своих приверженцев, начал военные действия против Баязида в Анатолии, которую хотел отторгнуть от империи. Воспользовавшись ситуацией, иоанниты повели двойную игру, которая принесла им известные выгоды. С одной стороны, дав обещание султану Баязиду не помогать его брату в междоусобной войне, они добиваются от него столь необходимого им перемирия. С другой — рыцари тотчас вступают в контакт с Джемом (или как они его именовали «Зам-Солданом, сыном Махумета, бывшего Великого Турка»), в результате чего претендент на трон, потерпевший поражение, получает возможность укрыться на Родосе от гнева царственного брата.
Приобретя столь ценный залог, госпитальеры используют его как козырный туз в своих отношениях с Османской империей. Они тут же подписывают с Джемом соглашение, по которому неудавшийся претендент гарантирует им вечный мир с Турцией «на все времена», а также обещает после воцарения выплатить ордену за свое содержание 150 тыс. скудо золотом и предоставить им право свободной торговли на территории Турции. Затем для полной безопасности они отсылают Джема в Европу фактически в качестве своего пленника. После этого «высокочтимый повелитель Пьер д'Обюссон, великий магистр Родоса и благородной религии Иерусалима», 2 декабря 1482 г. заключает мирный договор с «прославленным непревзойденным и могущественным Баязид-Султаном».
По достигнутой договоренности каждая из сторон получает право свободной торговли на территории обоих государств, а орден к тому же может принимать в замке св. Петра в Бодруме (Анатолия) беглых рабов-христиан без выдачи их местным властям. Кроме того, Баязид II признает опеку иоаннитов над Джемом и выделяет им для содержания брата 35 тыс. венецианских дукатов ежегодно, придя, видимо, к мнению, что уж если ему и суждено иметь брата-беглеца, претендующего на трон, то лучше тому жить в «золотой клетке» у родосских рыцарей, чем интриговать при дворах европейских монархов в надежде вымолить поддержку в борьбе за титул султана.
Для подкрепления договора, и главное — неписаной его части о почетном плене его ретивого родственника, Баязид II передал в 1484 г. в дар ордену «святую реликвию»: правую руку Иоанна Крестителя, основного покровителя ордена иоаннитов. Однако подлинного дружелюбия или хотя бы лояльных отношений не было и быть не могло: основной целью турок было завоевание новых земель для «упрочения власти пророка», а рыцари заведомо выступали под знаменем борьбы с исламом.
В 1489 г. госпитальеры выменивают Джема на новые привилегии от римской курии. Великий магистр передает незадачливого претендента под опеку папы Иннокентия VIII, за что сам д'Обюссон приобретает кардинальскую шапку, а возглавляемый им орден — владения еще двух распущенных духовно-рыцарских братств: «Гроба Господня» и «св. Лазаря». Дальнейшая судьба высокого пленника напрямую с орденом уже не связана; однако, чтобы покончить с этой историей, следует вкратце упомянуть, чем закончилось для него своекорыстие иоаннитов. «Зам-Солдан» переходил из рук пап в руки французского короля и обратно до тех пор, пока Баязиду II не удался ловкий дипломатический маневр: он договорился с очередным папой, развратным и сребролюбивым Александром VI, о том, что его брат будет отравлен. За «устранение» принца Баязид пообещал папе 300 тыс. дукатов, и последний не устоял: в 1495 г. по дороге из Рима в Неаполь Джем внезапно заболел и в страшных мучениях скончался.
Несмотря на то что с Турцией был установлен мир, а с Египтом он был продлен (1484 г.), родосские рыцари не переоценивали их значение и продолжали заботиться об обороноспособности острова. Особую активность они развили в 1496 г., подозревая, что теперь, когда после смерти брата Баязид ничем не связан, он вполне может начать военные действия против Родоса. В марте великий магистр дал указания приору Мессины Паоло ди Салома пригласить на службу к ордену «вооруженные корабли любой нации и в любом состоянии, владельцы и капитаны которых имеют намерение и священное желание вредить разного рода неверным». При этом он обещал добровольцам радушный прием на острове и право «торговать захваченными товарами, но только теми, что отняты у неверных, а не у христиан». В сентябре того же года капитул ордена поручает еще трем своим членам зафрахтовать и привести на Родос две галеры с различными товарами и материалами, необходимыми для строительства новых судов.
В 1498 г. госпитальеры подтвердили приверженность соглашению с султаном, что, однако, не помешало им включиться в подготовку будущего крестового похода против турок. В 1501 г. союз христианских государств против турецкой угрозы оформился окончательно. Папа Александр VI обещал выделять 40 тыс. дукатов ежегодно на «святое дело истребления неверных» и снарядил эскадру из семи галер во главе с епископом Пафосским адмиралом Джакопо да Пезаро и пяти под командованием госпитальера Фабрицио дель Карретто. К ней присоединились шесть судов из Венеции, возглавляемые братом адмирала Бенедиктом да Пезаро; наконец, Родос выставил еще три галеры, не считая «большого корабля и барки». Главнокомандующим представительным флотом римская курия назначила великого магистра Родосского ордена.
Не успели крестоносцы выйти в море, как между ними возникли разногласия. Иоанниты настаивали на том, чтобы хотя бы часть кораблей была направлена в район Родоса, где в последнее время все большими хозяевами чувствовали себя турецкие корсары, а оба Пезаро считали, что следует начать с операции на Ионнических островах. Их усилия увенчались «достойной» победой — завоеванием крошечного островка Санта-Маура. На этом союз распался, и иоаннитам пришлось действовать в одиночку.
Последующие два десятка лет были заполнены мелкими и средними стычками с османами на море и на суше. То и дело в документах ордена начала XVI в., хранящихся в Государственной библиотеке Республики Мальта, встречаются упоминания о захваченных и потопленных кораблях (османских и мамлюкских), о богатой добыче, выгодно проданной рыцарями на европейских и восточных рынках, о значительных суммах денег, полученных в качестве выкупа за знатных пленников-мусульман.
Родос в эти годы — небольшое, но хорошо организованное и процветающее государство. Памятники старины, сохранившиеся здесь и по сей день, свидетельствуют о высоком художественном уровне развития архитектуры и различных ремесел. Благодаря умелой реставрации и бережному отношению современных родосцев к своей истории, в некоторых уголках города и сегодня чувствуешь себя гостем рыцарей-госпитальеров. Здесь на крепостных стенах, опоясанных рвом, они отражали турецкие атаки; здесь в своих обержах они жили; отсюда из своей резиденции кастелян ордена управлял всем его сложным и разветвленным имуществом. А вот и здание главного госпиталя (ныне археологический музей), прекрасный образец раннего Возрождения. Строительство его, начатое сразу же по прибытии иоаннитов на Родос, продолжалось на протяжении всего периода их пребывания там. Госпиталь расширялся и подновлялся в середине XV в., а затем в самом начале XVI в. Помимо него существовал и второй, несколько меньших размеров, названный в честь св. Екатерины. Основанный итальянским иоаннитом Домиником да Аламаниа, он был перестроен в 1516 г. Констаном Оберти.
Госпиталь для ордена — это обязательный атрибут его деятельности; недаром великий магистр по-прежнему именовался «servus pauperum Christi et custos Hospitalis Hierusalem» («слуга нищих Христовых и настоятель госпиталя Иерусалима»). Уход за больными и «помощь бедным» оставались своего рода символом существования братства, которое помимо ратных дел и благотворительности все больше увлекалось коммерческими предприятиями. Увеличение масштабов торговых операций нашло отражение во всех договорах, упоминавшихся ранее, в которых обязательно присутствовал пункт о «свободе негоций» на территориях как христианских, так и мусульманских стран. В Александрии, крупнейшем средиземноморском центре международной торговли, мамлюкский султан даже разрешил ордену открыть собственные склады. О масштабах коммерческой деятельности иоаннитов свидетельствует хотя бы тот факт, что по договору с правителем Туниса (1478 г.) они ежегодно покупали на подвластных ему территориях до 30 тыс. модиев зерна (1 модий — около 40 л). На самом острове возникли филиалы европейских банков и меняльные конторы, появились общины венецианских и неаполитанских купцов. Не брезговали рыцари и такой статьей дохода, как продажа индульгенций, особенно на территории Папского государства.
Рыцари уделяли внимание и духовным потребностям. На Родос приглашались известные итальянские зодчие, художники, искусные ремесленники. Его посещали ученые и поэты, здесь любили и ценили византийскую литературу, наиболее развитую и утонченную по тем временам. Немалое распространение получили рыцарские романы и куртуазная поэзия, под влиянием которых на Родосе сложилась весьма своеобразная форма любовной лирики, известная под названием «Родосская любовная поэзия». Основными языками общения среди братьев были поначалу французский, вытесненный позже итальянским, а также латынь.
Таким образом, к двадцатым годам XVI в. на острове сложилось законченное и для своей эпохи совершенное феодальное государственное образование. Уничтожить этот «христианский вертеп» и вознамерился очередной турецкий султан Селим I, прозванный Грозным. В 1514 г. в сражении при Чалдыране он разгромил армию иранского шаха Исмаила I. Не желая примириться с потерей «своих» территорий — Западной Армении, Курдистана, Ирака, Исмаил сделал попытку договориться с госпитальерами о выдаче ему сына злополучного Джема*, с тем чтобы от его имени организовать новую кампанию против Турции. Пока шла переписка и родосские рыцари решали, стоит ли им вызывать гнев султана, Селим I продолжал свои завоевания: присоединив к своей империи Восточную Армению, остатки Анатолии, Сирию и Палестину, он нанес сокрушительный удар по мамлюкскому Египту, с которым иоанниты как раз накануне заключили очередной мирный договор, по которому орден обязывался в случае необходимости оказать военную помощь египетскому султанату. Когда же эта помощь срочно понадобилась, выяснилось, что «суровая реальность» не позволяет госпитальерам организовать сколько-нибудь значительное содействие мамлюкскому государству.
[* Противоречие с представленными выше следующими сведениями: «За «устранение» принца Баязид пообещал папе 300 тыс. дукатов, и последний не устоял: в 1495 г. по дороге из Рима в Неаполь Джем внезапно заболел и в страшных мучениях скончался». Выходит, что к 1514 г. Джем был мертв почти 20 лет. (Прим. выполнившего OCR.)]
В апреле 1517 г. турецкие войска взяли столицу Египта Каир, и госпитальеры отчетливо осознали, что следующим будет Родос. Но прошло еще почти пять лет, прежде чем «наместники Аллаха на Земле» вплотную приблизились к этой своей давнишней цели.
В 1521 г. султан Сулейман I, сын Селима и достойный продолжатель завоевательной политики отца, захватил Белград. По всем столицам мира разослал он фетхнаме — «письма о победе», не забыв при этом и великого магистра ордена иоаннитов Филиппа Вилье де л'Иль-Адама* (1521–1534). Обычный жест вежливости в необычно сложных условиях превратился в грозное предупреждение рыцарям-госпитальерам. Положение острова было безнадежным. Иоанниты были оставлены один на один с врагом, как в свое время в Палестине, когда расточавшие похвалы храбрости и боевому духу рыцарей и называвшие их «мечом, нацеленным в самое сердце нечестивых», католические государства в трудную годину не смогли или не сочли нужным протянуть ордену руку помощи.
[* Fra Philippe Villie de L'Isle-Adam. Данные с памятной орденской медали, представленной в Интернете на соответствующем сайте. (Прим. выполнившего OCR.)]
Действительно, Сулейман I (в будущем — «Кануни», т.е. Законодатель, а для Европы — Великолепный), при котором Османская империя достигла зенита своего могущества, определил наивыгоднейший момент для нападения. Испания и Франция боролись друг с другом за владычество в Италии, а папа — традиционный покровитель иоаннитов — был озабочен расколом в католической церкви, набиравшим силу после призыва немецкого монаха Мартина Лютера (1517 г.) к «христианской свободе». Венецию туркам удалось нейтрализовать одним ловким шагом — заключив с ней договор, предоставивший морской республике торговые привилегии. Помощи рыцарям ждать было неоткуда.
Весной 1522 г. султан начал снаряжение огромной флотилии, и 24 июня турецкая армада из 400 с лишним кораблей подошла к Родосу. Часть из них бросила якорь у берегов острова, остальные, высадив солдат, направились за подкреплением в Анатолию. В результате под стенами крепости к 28 июля, когда приготовления к штурму были завершены, собралось огромное войско, насчитывавшее 200 тыс. человек. Как и сорок лет назад, ядро османской армии составлял десятитысячный корпус янычар, отборная гвардия султана, который на сей раз лично возглавлял операцию. Турки имели на вооружении все необходимое для массированного штурма крепости — мины, стенобитные орудия, лестницы и т.п.
Что же могли противопоставить им защитники Родоса? В этот момент на острове находилось всего 7,5 тыс. человек, способных носить оружие. Из них собственно рыцарей было не более 290 и с ними около 300 оруженосцев. Еще 400 воинов удалось завербовать на Крите, без ведома Венеции, который он принадлежал и которая находилась в «состоянии дружбы» с султаном. Еще 50 человек набрали из венецианских и генуэзских моряков, поступивших на службу ордена. И наконец, главные силы гарнизона крепости были сформированы из самих родосцев-греков (5 тыс.), которые грудью стали на защиту родного острова.
Итак, расстановка сил не предвещала ничего хорошего: в то время как немногочисленные защитники острова под началом восьмидесятилетнего великого магистра де л'Иль-Адама могли рассчитывать только на себя, султан опирался на всю мощь своей огромной империи.
Командующим (сераскером) турецкого войска был назначен второй везир Мустафа-паша, в военный совет входил Курдоглу — знаменитый морской разбойник и давний враг иоаннитов, получивший из рук османского правителя («правителя всех земных правителей») чин адмирала. Под их началом осада продолжалась до октября 1522 г. Несколько раз в течение августа и сентября турки штурмовали крепость, но все их усилия оказались тщетными. В организации обороны де л'Иль-Адам применил ту же тактику, что и его предшественник в 1480 г.: каждому языку был выделен определенный участок крепостной стены, за который он нес полную ответственность. Так, языки Италии, Франции и Кастилии защищали крепость с моря, а Оверни, Прованса, Англии, Арагона и Германии — со стороны острова.
Особо тяжело пришлось итальянским, английским и арагонским рыцарям. 4 сентября туркам удалось взорвать и разрушить часть бастиона языка Англии и ворваться в крепость, однако в результате контратаки, которую вел лично великий магистр, их удалось отбить. 9 сентября Мустафа-паша вновь атаковал эту же часть стены, но, потеряв три тысячи убитыми, вынужден был отступить. Снова и снова османы штурмуют цитадель Родоса: 13, 17, 24 сентября, но военное счастье пока на стороне госпитальеров. Только за один месяц турецкая армия не досчиталась почти 10 тыс. человек.
Велики были потери и ордена. Все труднее становилось сдерживать натиск свежих сил противника. В октябре Сулейман I назначил нового сераскера — бейлербея Румелии Ахмед-пашу, но прошло еще почти три месяца, прежде чем чаша весов стала склоняться в пользу осаждавших. В ноябре султан сделал попытку принудить рыцарей к сдаче. Де л'Иль-Адам первоначально отверг все турецкие предложения, но под давлением капитула, созванного им 9 декабря, вынужден был стать на путь переговоров. Сулейман I требовал безоговорочной капитуляции; при этом он гарантировал личную свободу как иоаннитам, так и жителям Родоса и обещал отпустить всех желающих покинуть остров вместе с их личным имуществом. Великий магистр, к которому поступили сведения о якобы готовившейся в Неаполе подмоге, пытался оттянуть время.
17 декабря потерявший терпение султан приказал начать новый штурм крепости, полностью истощивший силы защитников. Через три дня над ее руинами был поднят белый флаг. По условиям капитуляции рыцари должны были в двенадцатидневный срок покинуть остров; им разрешалось увезти с собой знамена, пушки и архив ордена. К остальным уцелевшим защитникам города «Великий Турок» проявил достаточно великодушия: им сохраняли не только жизнь, но и свободу, оставляли их имущество, гарантировали свободу вероисповедания. Более того, Родос на пять лет освобождался от страшного налога, который османы обычно вводили на захваченных землях: насильственного набора мальчиков-христиан в янычарский корпус.
Полгода продолжалась осада Родоса, почти 90 тыс. турок полегло под стенами крепости. Неисчислимые страдания выпали на долю храбрецов, отражавших напор османцев. Но молодой, энергичный султан добился своего — «пристанище сатаны» на «его» территории было уничтожено раз и навсегда, а «великий флот великой державы» мог спокойно бороздить воды под знаменем Аллаха.
В первый же день нового, 1523 г. великий магистр и остатки его воинства (180 человек) погрузились на три галеры — «Санта Мария», «Санта Катерина» и «Сан Джованни» — и покинули Родос. За ними последовали 4 тыс. его жителей. Столь любовно возводимый орденом «дом» был утерян навсегда, но мечты о его возвращении еще долгое время преследовали рыцарей в годы их дальнейших странствий. Что касается Сулеймана, то ему еще раз доведется встретиться с орденом госпиталя св. Иоанна в их новой обители — на Мальте — и потерпеть там горестное поражение.