Новикова Л., Сиземская И. Русская философия истории

ОГЛАВЛЕНИЕ

III ОПЫТ СОЦИАЛЬНО-ИСТОРИЧЕСКОЙ РЕФЛЕКСИИ

Лекция 8
ИСТОРИКИ ОБ ИСТОРИИ

1.Идея всеобщей истории
Русская философско-историческая мысль изначально развивалась в постоянном контакте с исторической наукой, а зачастую и в открытой полемике с ней. Как уже отмечалось, толчком к развитию историософской мысли стала так называемая "норманнская теория" происхождения российской государственности, широкий же общественный интерес к русской истории пробудила "История государства Российского" Н.М. Карамзина. Но, пожалуй, с полным основанием говорить о стремлении к целостному философскому осмыслению мирового исторического процесса можно, начиная с Тимофея Николаевича Грановского (1813 - 1855).
Т. Н. Грановский родился в г. Орле в дворянской семье. В 1836 г. по окончании юридического факультета Петербургского университета он направляется за границу для совершенствования образования. Перед отъездом из Москвы в Германию произошло его знакомство со Н.В. Станкевичем и В.Г. Белинским, сыгравшими большую роль в его увлечении немецкой классической философией. В Берлине Грановский формируется как историк, сторонник идеи всеобщей истории, специализирующийся в области средневековой европейской истории. В 1839 г., по возвращении в Москву, начинается педагогическая деятельность Грановского в университете. Одновременно он активно включается в кружковую деятельность московских интеллектуалов, которая приняла форму полемики "славянофилов" и "западников". К числу последних примкнул и Грановский. На этом поприще завязались его дружеские отношения с Герценом. В 1843 - 44 гг. Грановский выступает с первым публичным циклом лекций по истории средневековой Европы, акцентируя внимание на ее общечеловеческих ценностях. Этот цикл лекций стал событием интеллектуальной жизни Москвы. Научно-просветительский триумф ученого был омрачен идейным разрывом с Герценом, произошедшим в 1846 г. Именно в это время определяется либерализм как идейно-политическое движение и приверженность к нему ученого. В 1849 г. он защищает докторскую диссертацию. В 1851 г. состоялись последние его публичные чтения, которым, как всегда, сопутствовал громкий успех. В январе 1852 г. Грановский выступил на торжественном собрании Московского университета с обобщающим докладом "О современном состоянии и значении всеобщей истории". В мае 1855 г. он был утвержден деканом историко-филологического факультета, но уже в октябре этого же 1855 года его не стало.
Основные сочинения Т.Н. Грановского: Лекции по истории средневековья; Лекции по истории позднего средневековья; Его переписка.
Грановский первый в русской исторической науке вводит четкое разграничение понятий всемирной истории, всеобщей истории и философии истории. В отличие от всемирной истории, ориентированной на изучение истории отдельных стран и народов мира, всеобщая история имеет своим предметом не весь род человеческий, а только общее, существенное в истории отдельных народов. При этом глубокое и подробное исследование обычаев и учреждений одного народа, каким бы маловажным ни представлялось его политическое значение, может служить проводником и комментарием к истории других, даже более преуспевших народов. Поэтому всеобщая история не ограничивается эмпирическим описанием материала, но должна восходить от отдельных явлений к общему, к исторической закономерности. Отдавая должное Грановскому как ученому-просветителю, Н.И. Кареев основную его научную заслугу видел именно в том, что он "первый создал в нашей исторической литературе понятие о всеобщей истории не как о простой сумме частных историй, а как о едином всемирно-историческом целом, создал всемирно-историческую точку зрения" .
Методологическое основание такого восхождения от частного к общему Грановский видел в философии истории. "Теперь философия стала необходимым пособием для истории, она дала ей направление к всеобщему, усилила ее средства и обогатила ее идеями, которые из самой истории не могли скоро развиться” . Это влияние обнаруживается часто против воли самих историков, упорно отстаивающих мнимую самостоятельность своей науки. В этом случае оно принимает форму “дурной философии”.
Подчеркивая взаимосвязь философии истории и всеобщей истории, ученый в то же время проводит четкую разграничительную линию между ними. Философия истории не может претендовать на законодательство в сфере живой истории. Ей по праву принадлежит почетное место в феноменологии духа. Опускаясь же в сферу частных явлений, она уклоняется от своего настоящего призвания, заключающегося в определении общих законов, которым подчинена земная жизнь человечества, и цели исторического развития. Всякое покушение с ее стороны подчинить случайность необходимости может привести к существенным ошибкам, придав истории фатальный характер. Но с другой стороны, отказ от систематического мышления, к которому предрасполагает философия, сводит историю к простому “летописательству”. Отмечая роль философии истории как общего мировоззрения и методологии науки, сам Грановский оставался все же историком по преимуществу, но историком широко мыслящим. И хотя как специалист он занимался историей европейского средневековья, как мыслящий ученый он рассматривал свой предмет в широком контексте всеобщей истории.
Как многие в его время, Грановский отдал дань гегелевскому рационализму. Ничто так не прельщало его в гегелевской философии истории, как диалектика, идея борьбы противоположностей, которая пронизывает все уровни исторической жизни человечества. Вечно возникающие новые противоположности не позволяют истории возвращаться к исходным пунктам. В их борьбе рождаются новые результаты, совершается исторический прогресс. Одновременно, видя ограниченность истории в том, что она долгое время оперировала лишь методами гуманитарных наук, он связывал ее дальнейшее развитие с выходом "на обширное поприще наук естественных”. Их влияние на историю виделось ученому прежде всего в ориентации на факты, а также в учете культурно-антропологических, географических, политико-экономических факторов и статистических данных, философски осмысленных в связи с исторической жизнью народа. Основополагающим понятием такого осмысления стало для Грановского понятие органической жизни. История, понятая как развитие органической жизни, полагает ученый, обретает единство и средоточие, из которого исходят все остальные ее явления и силы. "Жизнь человечества подчинена тем же законам, каким подчинена жизнь всей природы. Но закон не одинаково осуществляется в этих двух сферах" .
Отдавая должное влиянию объективных, естественных факторов, решающую роль в историческом процессе Грановский отводит все же совокупности господствующих идей. При всем своеобразии судеб отдельных народов, которые складываются под воздействием системы многообразных сил, над ними владычествует одна основная сила - народный дух, который, несмотря на разнообразие частных судеб, стремится к общим целям истории, выявление которых и является задачей всеобщей истории.
Всеобщая история "не есть только наука прошедшего", но в определенном смысле обладает способностью предвидения будущего, так как в настоящем она видит результаты уже совершившихся событий и на этой основе определяет общие закономерности их развития в будущем. При этом она учитывает возможность временных сдвигов: то, что для одного народа является прошлым, то другому предстоит еще совершить, опираясь на критическое переосмысление опыта своих предшественников. В результате историческое развитие приобретает прогрессивный характер.
В связи с интерпретацией идеи прогресса Грановский первым в отечественной литературе высказал мысль о неравномерности, "внешней неправильности", "излучистого хода” этого движения. Более того, он указывает на противоречивый, двойственный, с аксиологической точки зрения, его характер. Утверждение нового, прежде чем определится его прогрессивное значение, всегда является “порчею чего-нибудь существующего”, в пользу “еще несуществующего”, но вызванного к жизни. Ученый отрицает наличие в истории эпох полного упадка или застоя. То, что неискушенному сознанию представляется периодом застоя, как правило, оказывается переходной эпохой, когда в мучительных поисках вырабатываются новые формы, начала и принципы жизни. Ученый подчеркивает, что не всякое время, насыщенное переменами в судьбе народов, можно отнести к переходным эпохам. Так, поясняет он свою мысль, история Востока не беднее событиями, чем европейская, однако в ней почти нет переходных эпох. Дело в том, что переходные эпохи Грановский связывает со сменой цивилизации, которую он определяет как культурно-исторический тип, обусловленный "суммой идей", выражающих характерные особенности “духа” того или иного народа на определенной стадии его развития. И если в истории Европы четко прослеживается смена таких типов (Древний мир, Средние века, Новое время), то на Востоке смена царств происходит в рамках единой цивилизации.
Важным моментом в понимании исторического процесса является идея его преемственности. Как отдельные народы существуют при беспрерывной смене индивидов через рождение и смерть, и поколения наследуют поколениям, так и в истории человечества борьба народов, которая кончается победою одного, падением другого, вносит новую жизнь в историю в результате смешения народностей и обмена их умственных сокровищ. Однако восприятие новых идей зависит не только и не столько от внешних влияний, сколько обусловлено способностью данного народа находить нужные ответы на требования логики исторического процесса.
Хотя по своему профессиональному интересу Грановский связан с европейским средневековьем, как патриот он не мог не интересоваться положением и ролью России во всеобщем цивилизационном процессе. Более того, можно сказать, что основным пафосом его научной и просветительской деятельности изначально был интерес к проблеме отношения истории России к истории Европы. Эту ориентацию своей научной деятельности ему не раз приходилось утверждать в полемике со славянофилами и представителями официальной народности, почитавшими любой интерес к европейской культуре и философии изменой русскому духу.
Грановский не мыслил всеобщей истории без истории России. Принятие Киевской Русью христианства, отмечал он, открывало ей дорогу в мировую цивилизацию, на которую прочно встала Европа. Однако пути их развития, хотя они и движутся к единой цели, раскололись в силу ряда геополитических и исторических причин. Своеобразие этих путей привело к образованию различных социальных структур. Основные органические элементы средневекового европейского общества, определившие пути его дальнейшего развития, Грановский сводит к следующему: феодализм (рыцарство), породивший аристократию как высшее сословие; церковь, стоящая над политическими организациями и образующая духовное сословие; город - самостоятельная городская община, ставшая зародышем третьего сословия. Далее он замечает, что таких явлений, как феодализм, у нас не было вовсе, а церковь и город носили совсем другой характер. Другая особенность российской истории состоит в том, что на всем ее протяжении, начиная с великих князей московских, формообразующим началом по отношению к личности выступало государство, тогда как в Европе “личность стоит бесконечно выше государства". Различие исторических путей европейских и славянских народов объясняется, согласно Грановскому, и различным культурным наследием.
"Большая часть благ древнего мира досталась в удел германским племенам; славяне пришли позже и не нашли на почве, занятой ими, тех поучительных развалин, которые достались германскому племени: что же досталось в удел им? Цивилизацию свою они должны были выждать и выстрадать; но и для них был источник образования, другой - Византия" . В другом месте он пишет: "Мы приняли от Царьграда лучшую часть народного достояния нашего, т.е. религиозные верования и начатки образования. Восточная империя ввела молодую Русь в среду христианских народов. Но кроме этих отношений нас связывает с судьбою Византии уже то, что мы славяне" (историк имеет в виду преимущественно славянский этнос Византийской империи) .
Глубокое философско-историческое значение придает Грановский вопросу разделения церквей. Восточная церковь гораздо глубже разработала религиозную догматику, придала высокий эстетический смысл бытовой обрядности. Но западная церковь проявила гораздо больше практического смысла и сумела подняться над политической властью многочисленных государств, выступая как их верховный арбитр. Раскол церкви способствовал расхождению европейской цивилизации на западную и восточную. Но все же основную причину такого расхождения Грановский связывал с феодализмом, способствовавшим развитию гражданского общества в Европе, в этой связи он вводит понятие “феодальной цивилизации”. Отсутствие феодализма на Руси обусловило тот факт, что именно государство, а не гражданское общество, стало здесь формообразующим началом. "В этом смысле Грановского, в какой-то мере, можно считать своеобразным предвестником появления так называемой государственной школы в русской историографии, представленной такими именами, как К.Д. Кавелин, С.М. Соловьев, Б.Н. Чичерин" .
Таким образом, вопреки обвинениям славянофилов, Грановский отмечает своеобразие исторического пути России. Однако это своеобразие протекает на основе единства человеческого рода и в рамках единой христианской цивилизации. В силу этого по мере развития культуры их пути должны все больше сближаться в соответствии с общечеловеческими целями и идеалами. Грановский подчеркивает, что славяне не меньше немцев участвовали во всемирной истории и выражает уверенность, что именно им принадлежит будущее. Этому должно способствовать и овладение выстраданным опытом Западной Европы применительно к условиям России. В данном вопросе он как бы продолжает и развивает мысль В.Ф. Одоевского. Но не только. Грановский считал, что "русский взгляд" на историю и современное состояние Европы, критически доброжелательный, чрезвычайно важен для нее самой, так как он не обременен партийными интересами и потому может способствовать ее самосовершенствованию.
2. Россия в мировом историческом процессе
Огромной важности задача - вписать историю государства Российского в контекст мирового исторического процесса выпала на долю Сергея Михайловича Соловьева (1820 - 1879) последователя либерального направления русской общественной мысли, стоявшего вместе с Б.Н. Чичериным у истоков государственно-правовой школы русской историографии.
С. М. Соловьев родился в Москве в семье священника. В 1838 г. он поступил на исторический факультет Московского университета, где в это время читали лекции родоначальник скептической школы в истории - М.Т. Каченовский и кумир студенческой молодежи - Т.Н. Грановский, оказавшие определенное влияние на формирование научного мировоззрения будущего ученого. Какое-то время Соловьев был близок со славянофилами, но по мере его становления как ученого эта связь перешла в открытую оппозицию. В 1842 г., окончив Университет, он совершает двухлетнее заграничное путешествие, во время которого знакомится с трудами Вико, Гиббона, Сисмонди, слушает в различных университетах лекции Ранка, Шлёссера, Гизо, Мишле, а также Шеллинга. Позже он проштудировал “Философию истории” Гегеля. По возвращении в Москву с 1847 г. и в течение 30 лет Соловьев - профессор кафедры русской истории. В это время он сближается с представителями либерального крыла профессуры - К.Д. Кавелиным, Б.Н. Чичериным, А.И. Чивилевым. Он резко осуждает николаевский режим и оценивает крепостное право как “пятно позора, лежащее на России”. Однако смысл своей жизни он видел в педагогической и научной деятельности. В 1851 г. вышел в свет первый том его основного труда - “История России с древнейших времен”, в дальнейшем каждый год выходил следующий том, последний, 29 том, вышел уже после смерти ученого. В 1872 г. С.М. Соловьев был избран академиком, за год до того - ректором Московского университета, однако в 1877 г. в знак протеста против навязываемого властями реакционного университетского устава и интриг реакционного крыла профессуры, был вынужден уйти в отставку. С.М. Соловьев скончался 4 октября 1879 г. в возрасте 59 лет.
Основные сочинения С.М. Соловьева: История России с древнейших времен (в 29 томах); Исторические письма; Публичные чтения о Петре Великом; Мои записки для детей моих, а если можно, и для других.
Побудительным мотивом написания Соловьевым фундаментальной "Истории России с древнейших времен" послужило стремление преодолеть субъективизм "патриотического пафоса" карамзинской "Истории государства Российского". Реализация этого замысла потребовала от ученого не только огромной работы по изучению и проверке источников, но и концептуально-философского осмысления истории как объективного процесса. Этому способствовал общий интерес к философии и методологии истории в Западной Европе, в частности в трудах Ф. Гизо, Л. Ранка, Ж. Мишле. С общим состоянием исследований в этой области Соловьев был хорошо знаком. Однако в выработке концептуальной основы своего труда он шел не от внешних влияний, а от анализа конкретного материала, мастерское владение которым отмечают все историографы. Исходным принципом его исследования стало “уяснение законов общественного организма” , т.е. по существу совокупность историософских вопросов.
В России отношение к философии истории, как и вообще к мировоззренческим предпосылкам исторического знания, было в это время весьма сложным. С одной стороны, славянофилы обвиняли труды Карамзина и его последователей, а также представителей скептической школы в недостаточной философичности, с другой - их собственные исторические дискурсы носили откровенно дилетантско-идеологический характер. Распространение этого поветрия породило среди историков сформулированное Погодиным требование "придерживаться фактов и только фактов". В этом противостоянии Соловьев сумел избежать крайностей: он исходил из того, что только при условии сочетания научного исторического анализа с философским осмыслением исторического процесса история становится формой "народного самопознания". Как свидетельствует В.О. Ключевский, прослушавший полный курс лекций Соловьева, профессор, раскрывая формулу органического развития общества, доводил до своих слушателей “удивительно цельный, стройной нитью проведенный сквозь цепь обобщенных фактов взгляд на ход русской истории... Настойчиво говорил и повторял он, где нужно, о связи явлений, о последовательности исторического развития, об общих его законах, о том, что называл он необычным словом историчностью” .
Реконструкция рассеянных по курсу философско-исторических суждений в дополнение к обобщающим рассуждениям в историко-публицистических трактатах позволяет выделить 4 основных блока проблем, на которых сосредоточил свое внимание ученый: 1)сущность и закономерность исторического процесса; 2)объективные факторы, детерминирующие историческое развитие; 3)государство как субъект исторического действия и роль личности в истории; 4)специфика переходных эпох в истории человечества, России в частности.
Основополагающей для ученого стала идея закономерности исторического развития. В духе общих идей рационализма и позитивизма, приобретших в то время мировоззренческий характер как в Европе, так и в России, и в частности, под влиянием естественнонаучной ориентации социологии того времени, Соловьев рассматривает человеческое общество как цельный организм, развивающийся "естественно и необходимо". Различные сословия и социальные институты выступают как органы одного тела. При этом естественно, что “общество может существовать только при условии жертвы, когда члены его сознают обязанность жертвовать частным интересом интересу общему” . Однако, чтобы нормально функционировать, отдельные органы (сословия, институты) должны обладать определенной автономией по отношению к целому и друг другу, “работать и на себя”. И только отжив свой срок, они естественно уходят с исторической арены. Идеал Соловьева - равномерное и гармоничное развитие всех сословий, всех органов социального тела, каждый из которых выполняет свои функции. И прогресс заключается как в умножении частей “общественного организма”, так и в их все более согласованном действии.
В соответствии с посылкой о закономерности исторического процесса Соловьев отошел от выведения "начал" истории России из внешних влияний, в частности из норманнского или татарского завоеваний. Свою задачу ученый видел в том, чтобы понять и объяснить “историю народа, развивающуюся сама из себя по известным законам, при влиянии особенных условий, которые и отличают жизнь одного народа от жизни другого” . К числу таких, определяющих жизнь народа, условий он относил геополитический фактор и роль государства как активного исторического субъекта.
Соловьев первый обратил серьезное внимание на геополитическое положение России между Европой и Азией, или, как позднее скажут евразийцы, ее "месторазвитие". Он ставит историческое развитие народов в теснейшую связь с природными условиями и находит резкое различие в этом отношении между Западной и Восточной Европой.
“На западе земля разветвлена, острова и полуострова, на западе горы, на западе много отдельных народов и государств; на востоке сплошная громадная равнина и одно громадное государство”. “Природа для Западной Европы, для ее народов была мать; для Восточной, для народов, которым суждено было здесь действовать - мачеха” . Эта метафора часто повторяется им.
Безграничность пространства Восточной Европы бросает своеобразный "вызов" русскому народу и государству, диктует им определенную логику исторического поведения. Даже при мимолетном взгляде путешественника, пересекающего где-то по Двине границу между Западной и Восточной Европой, прежде всего бросается в глаза, что Европа состоит из двух частей: западной каменной и восточной деревянной. Камень, как называли в старину горы, разбил Западную Европу на многие государства, разграничил многие народности. На великой восточной равнине нет камня, нет разнообразия народностей, и потому одно, небывалое по своей величине государство. Равнинный безбрежный ландшафт России, ее слабая заселенность порождали еще одну социальную закономерность, не знакомую Западной Европе, - стихийную колонизацию, которая двигалась с юго-запада на северо-восток, т.е. от благоприятных к неблагоприятным условиям, вплоть до Ледовитого и Тихого океана. Но дойдя до предела, Россия нашла в себе силы вернуться на запад в Европу. Таким образом, вынужденная колонизация способствовала быстрому территориальному росту страны, что накладывало на нее бремя великого государства, требующего огромных ресурсов для поддержания в нем экономической и политической стабильности.
Именно государство, согласно Соловьеву, оказалось призванным и способным восполнить неблагоприятное давление природы, этническую разнородность населения, отсутствие внутренних экономических связей страны и политическую разобщенность общества. В России, где сословия так и не обрели корпоративного устройства и тем самым не могли цивилизованно отстаивать свои сословные интересы по отношению к другим сословиям с учетом интересов общества в целом, государство взяло на себя функцию силы, связующей их в единый живой организм. Только сильное, сплоченное государство могло “окоротить” своекорыстные интересы различных сословий в интересах целого и успешно решать внешнеполитические задачи. Государство замещает здесь функцию гражданского общества, восполняя недостающие социальные связи связями политическими.
“Правительство, какая бы ни была его форма, представляет собой народ; в нем народ олицетворяется, и потому оно было, есть и будет всегда на первом плане для историка. История имеет дело только с тем, что движется, видно, действует, заявляет о себе, и потому для истории нет возможности иметь дело с народными массами, оно имеет дело только с представителями народа, в какой бы форме не выражалось это представительство” .
Таким образом, государство, власть, правительство выступает у Соловьева не в роли средства, а в качестве основного субъекта исторического процесса.
Подтверждение своей концепции ученый находит и в современной истории. В 13 томе “Истории”, написанном в 1863 г., т.е. после освобождения крестьян, открывавшего новую историческую перспективу, Соловьев констатирует, что прикрепление крестьян к земле было результатом древней русской истории. В нем самым осязательным, самым страшным образом высказалось банкротство бедной страны, не способной своими средствами удовлетворять потребности своего государственного положения. Такое банкротство в историческом, живом, молодом народе обусловливало необходимость поворота народной жизни, искание выхода из отчаянного положения, стремление избавиться от гибельной односторонности. Этим требованиям и отвечали реформы, начало которым было положено уже в XYII веке, и позже модернизацией экономической и социально-культурной жизни страны, осуществленной Петром Великим. С этого поворота и начинается новая русская история, которая в итоге закономерно привела к отмене крепостного права. “Если прикрепление крестьян было естественным результатом древней русской истории, то освобождение их было результатом полуторавекового хода нашей истории по новому пути. Спор между древнею и новою Россиею кончен, поверка налицо” . Реформы 1861 года, выстраданные Россией и осуществленные государством, завершали дело, начатое Петром.
В общей концепции истории России Соловьева особое место занимают периоды исторических флюктуаций - "революций" и "смут". На материале Смуты 1612 г. Соловьев раскрывает общий философско-исторический смысл подобных периодов. В состоянии социального и политического хаоса русской смуты он увидел не только негативный, но и позитивный момент: разрушение и дискредитацию изживших себя социальных структур, обладающих в результате своей “врощенности” во все ткани социального организма огромной консервативной силой. Смута охватила все слои общества, разрушая старые устои. Одновременно это был период бурного исторического творчества, когда формировались новые социальные отношения и появлялись новые люди, способные придать им соответствующую политическую форму и права гражданства. Поднявшийся против чужеземцев народ за неимением именитых вождей выдвинул своих героев: служилого человека Д. Пожарского и новгородского мясника К. Минина. Сплочение сил народных спасло государство от гибели. Впервые в истории государства Российского царь был избран “от всей Земли”. Большинство людей, истомленных смутою, хотели, чтобы все было по-старому. Однако старина была восстановлена лишь по видимости. “Новое с новыми людьми просочилось всюду, а старое со старыми людьми, носителями старых преданий, спешило дать место новому” .
Завершить это движение суждено было Петру Великому. На этом благодатном материале ученый раскрывает роль выдающейся личности в истории в ее неразрывной связи с самосознанием народа.
Гений Петра выявился в ясном уразумении своего народа и своего собственного дела; он осознал, что его обязанность - вывести слабый, бедный почти неизвестный народ из этого печального положения посредством цивилизации. Трудность дела представилась ему во всей полноте по возвращении из-за границы, когда он смог сравнить виденное им на западе с тем, что он нашел в России. Ясно осознав, что русский народ должен пройти трудную школу ученичества, для того чтобы стать вровень с европейской цивилизацией, Петр не усомнился поставить всю страну в это положение, но в то же время он сумел уравновесить невыгоды этого положения славою и величием Отечества.
В “Публичных чтениях о Петре Великом” Соловьев развивает эту тему, увязывая подлинное величие личности с самосознанием народа.
“Великий человек является сыном своего времени, своего народа, он теряет свое сверхъестественное значение, его деятельность теряет характер случайности, произвола; он высоко поднимается как представитель своего народа в известное время, носитель и выразитель народной мысли; деятельность его получает великое значение, как удовлетворяющая сильной потребности народной, выводящая народ на новую дорогу, необходимую для продолжения его исторической жизни. При таком взгляде на значение великого человека и его деятельности высоко понимается народ, его жизнь. История является цельною, органическою, неподверженною произволу, капризу одного сильного средствами человека, который может остановить известный ход развития и толкнуть народ на другую дорогу вопреки его народной воле. История народа становится достойной изучения” .
Настаивая на обусловленности роли великого человека самопознанием народом своих глубинных интересов, Соловьев практически отвечал на критику славянофильствующих публицистов и историков, обвинявших его в том, что он смотрит на государство и его вождей через голову народа, пренебрегая его прошлым. На конкретном историческом материале Соловьев стремился доказать и показать, что успех исторического развития страны обусловлен соответствием разума и воли стоящего во главе ее великого человека.
Отвечая на аргументы славянофильствующих критиков, обвинявших Петра в разрушении исторической традиции, Соловьев неоднократно подчеркивает: “Прошедшее, настоящее и будущее принадлежит не тем, которые уходят, но тем, которые остаются, остаются на своей земле, при своих братьях, под своим народным знаменем” .
Смерть не позволила Соловьеву основательно проанализировать современную ему эпоху. Он успел лишь обозначить общую закономерность исторического процесса, который не ограничивается эволюционным развитием, но предполагает историческое творчество, приходящееся, как правило, на периоды наивысшего напряжения физических и духовных сил народа.
3. Ключевский: поворот к социальной истории
Осмыслить значение новой пореформенной эпохи для объяснения истории России, а также закономерности исторического процесса в целом предстояло ученику С.М. Соловьева и Б.Н. Чичерина Василию Осиповичу Ключевскому (1841 - 1911). И хотя научная деятельность Ключевского началась в середине 70-х годов, в пору, когда регулярно, том за томом, выходила из печати "История государства Российского" Соловьева, между ними пролегла целая эпоха - эпоха модернизации России на основе реформ.
В. О. Ключевский родился в Пензе в семье приходского священника. Его путь к образованию лежал через духовную семинарию, где оно для детей духовенства было бесплатным. Время его учебы в семинарии (1856 - 1860) и позже в университете совпало с увлечением молодежи революционно-демократической идеологией и позитивизмом, пришедших на смену увлечению немецким идеализмом, что не прошло мимо Ключевского. Уже в семинарии обозначилась его нетерпимость к богословской схоластике. Это привело к тому, что, не закончив курса, он получил увольнительное свидетельство. В 1861 г. Ключевский поступил на историко-филологический факультет Московского университета, где его учителями, оказавшими на него влияние, были С.М. Соловьев, Б.Н. Чичерин, Ф.И. Буслаев. Научная деятельность Ключевского складывалась не легко. Ему пришлось совмещать ее с большой педагогической работой по общей и русской истории в Александровском военном училище, Московской Духовной академии, на Высших женских курсах и с сентября 1879 г. на историческом факультете Московского университета, где он заменил заболевшего и вскоре скончавшегося С.М. Соловьева. Известность Ключевскому принесла публикация в 1880-81 гг. его докторской диссертации “Боярская Дума Древней Руси”, в которой четко обозначился его идейно-теоретический разрыв с “государственной школой” Соловьева и Чичерина. Начиная с этого времени Ключевский стал признанным основоположником нового “социологического направления” в исторической науке. С 1900 г. он действительный член Академии наук. Биография Ключевского не богата внешними событиями. По отношению к нему уместны слова, сказанные им в память о С.М. Соловьеве: “его главные биографические факты - книги, важнейшие события - мысли” .
Основные сочинения В.О. Ключевского: Боярская Дума Древней Руси; Курс русской истории (в 5 томах); Методология русской истории; Письма. Дневники. Афоризмы и мысли об истории.
Трудно писать о философии истории В.О. Ключевского - историка, который декларативно заявляет, “что философия истории и история это - две различных сферы ведения, которые никогда не сойдутся... историческое изучение не должно быть философским, если оно хочет оставаться историческим” . Трудность усугубляется и тем обстоятельством, что в советской историографии к методологии истории Ключевского прочно “пристала” характеристика “эклектики”. И, тем не менее, без выявления философско-методологических установок историка трудно понять тот решительный поворот, совершенный им в исторической науке, отразившийся в философии истории и русской общественной мысли в целом.
Основание для выявления философско-методологических установок историка дает прочитанный им курс “Методология русской истории”, большинство общеметодологических установок которого повторены историком в первой лекции его основного “Курса русской истории”. Кроме того, философско-методологические установки ученого рассеяны и по другим лекциям “Курса”, а также имплицитно содержатся и в других его сочинениях. Его обращение к “Методологии русской истории” свидетельствует о потребности философско-методологического самоопределения. Но главное, хотя Ключевский не любил философствовать, в процессе анализа исторического материала он с несравненным мастерством поднимался до глубоких обобщений, приобретавших философский смысл. Правда, в его интерпретации философские максимы теряют абстрактный характер, какой им предписывала гегелевская философия, и приобретают познавательно-гносеологическую ценность. Человеческий дух, говорил он, тяготится хаотическим разнообразием воспринимаемых им впечатлений. Поэтому мы стремимся уложить их в русло нами самими очерченных определений, дать мысли нами указанное направление. Наша задача состоит в том, чтобы выявить эти основы и включить их в контекст общих тенденций развития русской философии истории.
Философское мировоззрение ученого нельзя понять вне той атмосферы, в которой он формировался. В начале 70-х годов, когда Ключевский выступил как начинающий историк, в русской общественной мысли шли арьергардные бои между западничеством, принявшим форму либерализма и в исторической науке тяготевшим к государственно-юридической школе Соловьева - Чичерина, и поздними славянофилами-народниками, видевшими основу исторического процесса в “почвенности”, в повседневной жизни народа и смотревшими на государство как на внешнюю механическую силу. Ключевский испытал на себе влияние обеих сторон. Но эпоха была другая. Реформы, начатые государством, шли со скрипом и тормозились, как со стороны самого государства, так и со стороны народников, демонстрируя противоборство двух сил - государства и общественности. В духовной жизни на авансцену выступил позитивизм, с его борьбой против “метафизики” и апелляцией к опытному знанию, и экономический материализм. Властителями дум вместо Шеллинга, Гегеля, Гердера становились Фейербах, Конт, Спенсер, Маркс. В этой атмосфере и формировалось мировоззрение молодого ученого, который относил себя к “мыслящим реалистам”.
Свой подход к исторической науке он считал строго научным, аналитически-наблюдательным и на примере критики провиденциализма Боссюэта и метафизики Гегеля резко противопоставляет его телеологическим и метафизическим спекуляциям. Имея в виду доморощенных метафизиков, склонных выводить историю России из так называемого “духа народа”, Ключевский замечает, что в истории не наблюдается деятельность отвлеченного общественного духа, ей доступны только те идеи, которые становятся “историческими фактами”.
В отличие от своих учителей Соловьева и Чичерина - представителей государственно-юридической школы, - сводивших предмет истории к деятельности государства, которое по своей надобности формирует общественную жизнь, Ключевский в качестве содержания истории как специальной отрасли научного знания определяет “исторический процесс, т.е. ход, условия и успехи человеческого общежития (выделено нами. - Авт.) или жизни человечества в ее развитии и результатах” , рассматривая государство в виде части, хотя и весьма существенной, последнего. “Человеческое общежитие такой же факт мирового бытия как и жизнь окружающей нас природы, и научное познание этого факта такая же неустранимая потребность человеческого ума, как и изучение жизни этой природы” . Конкретизируя понятие человеческого общежития, он определяет предмет истории как происхождение, развитие и свойства людских союзов, являющихся формами этого общежития.
Историк различает первичные, "естественные союзы", основанные на кровнородственных или традиционных связях (к ним он относит патриархальную семью, род, племя), и вторичные, "искусственные союзы", возникающие в результате сознательной организации индивидов в целях "поддержания общего блага". И хотя к ним он в первую очередь относит государство и церковь, в дальнейшем “искусственные союзы” предстают во всем многообразии общественных объединений, возникающих вследствие перерастания частного интереса в общественно-групповой. Отношения, складывающиеся в этих вторичных, искусственных союзах, в процессе развития приобретают объективный характер. Каждое новое поколение людей застает готовыми эти союзы и, вступая в них, вынуждено подчиняться сложившимся в них отношениям, либо вступать в противоборство с ними.
Одним из высших "искусственных союзов", согласно Ключевскому, является государство. Оно возникает либо в результате принудительного сплочения населения пришлой вооруженной силой, либо вследствие возникновения "общего интереса", способствующего консолидации "естественных союзов" в новый "социальный союз". Отмечая роль насилия и общего интереса в возникновении государства, историк отдает приоритет второму, возлагая на государство функции внешней безопасности и внутренней стабильности. В этом он видит назначение и историческое оправдание государства как органа цивилизации. Вместе с тем Ключевский вплотную подходит к идее отчуждения власти. В 1868 г. в своем дневнике он записывает:
"Благоустройство достигается в государстве ценою страшных жертв на счет справедливости и свободы лица; судя по характеру, какой развивают цивилизованные государства даже в текущем столетии, можно подумать, что они решительно стремятся превратиться в огромные поместья, в которых чиновники и капиталисты с правительствами во главе, опираясь на знание и насилие, живут на счет громадных масс рабочих и плательщиков" .
Таким образом, Ключевский первый в русской истории развел понятия государства и гражданского общества, представленного различного рода "союзами" человеческого общежития, которые он сравнивает с социальными организмами. Закономерная смена такого рода союзов вследствие развития их интересов или в результате конфронтации с основными "искусственными союзами", государством в первую очередь, которое, обособляясь от общества, становится над ним, и составляет особый предмет исторического познания и особого интереса истории и философии истории. В то время, как старая государственно-юридическая школа начинала и останавливалась на деятельности государства, Ключевский рассматривает ее как завершающий момент исторического процесса. В качестве его базиса им рассматривается развитие искусственных союзов, т.е. именно гражданское общество.
Развитие человеческого общежития, образующих его людских союзов происходит, согласно Ключевскому, в результате действия объективных сил. "Человеческая личность, людское общество и природа страны - вот те три основные исторические силы, которые строят людское общежитие" . Каждая из названных сил вносит в исторический процесс свой ряд элементов, связывая их посредством интересов или отношений во временные общественные союзы. Среди этих связей важнейшую роль играют экономические интересы, политические отношения и духовные ценности. И в принципе невозможно, считает Ключевский, выделить среди них какой-либо один элемент в качестве определяющего исторический процесс. Напротив, только взаимодействие естественных сил с различными элементами людских союзов образует их сложные сочетания, которые и придают своеобразие историческому процессу в определенном месте и времени. При этом в историческом процессе географические, экономические, политико-юридические, культурно-исторические факторы меняются местами по своей значимости. Этот принципиальный отказ от монистического взгляда на историю и утверждение ее многофакторного развития и послужили основанием для обвинения Ключевского в эклектизме советскими историографами.
Ключевский одним из первых в русской историографии выдвинул значение экономического фактора в историческом процессе. В этом его принципиальное расхождение с представителями государственно-правовой школы. Но он не считает экономический фактор единственно определяющим. Так, в киевский период экономические связи перерастали в политические, которые и определяли характер государства. Образование же Владимиро-Суздальского княжества произошло в результате смены политико-юридических форм удельного порядка, в частности, утверждения вотчинного права наследования, основанного на частноправовом, т.е. собственно экономическом интересе. Ключевский отказался от свойственной славянофилам и народникам идеализации народа, как чего-то единого и цельного, как хранителя духа нации. Он рассматривает экономические основания расслоения народа на различные социальные классы. Однако он остался далек и от конечных выводов марксистской доктрины. Так, наряду с горизонтальным делением общества по экономическому основанию он проводит вертикальное деление его по сословно-нравственному основанию, уделяя внимание промежуточным состояниям и различным деклассированным группам.
Большое внимание Ключевский уделяет проблемам государства, его роли в истории. В решении этого вопроса он явно расходится с экономическим материализмом и сближается со своими предшественниками. Но это сближение относительно. Ключевский тщательно отслеживает расхождение между экономическим и политико-юридическим моментами, отмечая процесс “отвердения” первых до степени политической реальности. Он прекрасно понимал и демонстрировал на исторических фактах связь государства с господствующими классами, но одновременно отмечал и общедемократические функции государства, соблюдение которых ставит его над обществом. Такую роль играло государство в эпоху царствования Петра I.
Хотя основное внимание в своих исследованиях Ключевский уделял взаимодействию различных социальных сил, он не мог обойти вопросы о роли личности и идей в истории, рассматривая их как определенную силу, воздействующую на исторический процесс. Предметом истории становятся лишь те идеи, которые являются общим достоянием. Постепенно они приобретают нормативный характер, становятся регуляторами повседневной жизни общества. Ученый подчеркивал медленность превращения идей в реальную историческую силу. Прежде всего само зарождение новых идей происходит, как правило, в экстремальных условиях, когда старая, привычная картина мира рушится и человеческое сознание ищет опоры в новых идеях. Это положение, выведенное из анализа многочисленных фактов российской истории, он подтверждает опытом самой драматической ее эпохи - Смуты.
“Прежде всего из потрясения, пережитого в Смутное время, люди Московского государства вынесли обильный запас новых политических понятий, с которыми не были знакомы их отцы, люди XYI века”. К их числу относится понятие государства. “Прежде государство мыслилось в народном сознании только при наличности государя, воплощалось в его лице и поглощалось им. В Смуту, когда временами не было государя, или не знали, кто он, неразделимые прежде понятия стали разделяться сами собою. Московское государство - эти слова в актах Смутного времени являются для всех понятным выражением, чем-то не мыслимым только, но и действительно существующим даже без государя” .
В переходные эпохи проявляется и роль личности в истории. Наделенные особым талантом предчувствия перемен, отдельные личности становятся предвестниками неизбежных перемен. Первоначально их идеи воспринимаются обществом как диссидентские, нередко их творцы подвергаются гонениям. Но постепенно общество свыкается с их идеями, они становятся достоянием общественного мнения. Наконец появляется личность, обладающая практическим волевым талантом, способная реализовать новые идеи на практике. Так, новаторские реформы Петра были подготовлены в предшествующее царство дерзкими идеями Крижанича, Хворостинина, Котошихина, тем брожением в умах, которое они вызвали.
В качестве фактора исторического развития личность способна ускорить его, доводя до высшей степени напряжения, вследствие чего исторический процесс неодолимо подходит к развязке, итог которой трудно предугадать заранее. Такова роль Ивана Грозного в русской истории. Но, замечает ученый, личность может оказать влияние на историю и своим непротивлением рвущимся наружу молодым силам. Таков любимый Ключевским царь Алексей Михайлович. Но в любом случае сфера деятельности личности и идей ограничена. Исторический процесс имеет объективно-стихийный характер, личность может лишь в той или иной мере скорректировать его: прояснить, организовать, ускорить или, напротив, затемнить, “подморозить” или внести смуту в него.
Важнейшей проблемой в методологии истории Ключевского является проблема соотношения общей и местной истории, в частности, отношения истории России к мировому историческому процессу. Исходя из принципа единства исторического процесса, он неоднократно подчеркивает, что они складывается из множества разнородных и асинхронных процессов, основанных на сочетании разнообразных местных элементов и сил. И чтобы понять его, необходимо всестороннее исследование этих частных процессов на основании местных особенностей. Важнейшую роль среди них Ключевский вслед за Соловьевым отводит природно-географическому фактору. Своеобразие конкретных сочетаний различных элементов вследствие воздействия на них определенных сил в данное время и в данном месте является предметом местной истории. Вместе с тем, научное объяснение прошлого каждого народа возможно только с точки зрения современного мышления и культуры, которые являются достоянием истории всего человечества и являются предметом всеобщей истории. Поэтому общая и местная история взаимно дополняют друг друга и немыслимы одна без другой.
История для Ключевского, и в первую очередь история России, является не только важнейшей частью науки, но и имеет огромное практическое значение. Задача каждого нового поколения - на основе изучения истории своего народа исправить ошибки, сократить издержки, реализовать заложенные возможности и тем самым восстановить равновесие задач и средств общественного развития. Обращаясь в этой связи к истории России, он пишет:
"Вековыми усилиями и жертвами Россия образовала государство, подобного которому по составу, размерам и мировому положению не видим со времени падения Римской империи. Но народ, создавший это государство, по своим духовным и материальным средствам еще не стоит в первом ряду среди других европейских народов... Мы еще не начинали жить в полную меру своих народных сил" .
Никто не может сказать, заключает Ключевский, что из нас выйдет в более или менее далеком будущем. Но мы знаем, что из нас ничего не выйдет, если мы не усвоим элементарных оснований истинно человеческой жизни.

Вопросы для повторения
1. В чем смысл всеобщей истории и ее отличие от всемирной?
2. Какова роль философии истории в исторической науке, и как ее оценивают Грановский, Соловьев и Ключевский?
3. В чем видит Грановский различие “исторических начал” России и Европы?
4. Каково влияние географической среды России на ее исторический процесс в оценке Соловьева и Ключевского?
5. Дайте характеристику государственно-правовой школы русской историографии.
6. Какова роль личности и идей в истории по оценке Соловьева и Ключевского?
7. В чем сущность переворота, совершенного Ключевским в объяснении истории?
8. Раскройте роль Смуты в истории России и дайте ее интерпретацию как исторического понятия в трудах Соловьева и Ключевского.
9. Как обосновывает Ключевский соотношение “местной” и “всеобщей” истории?
Источники
Грановский Т.Н. Лекции по истории средневековья. М., 1986.
Лекции Т.Н. Грановского по истории средневековья. М., 1961.
Ключевский В.О. Курс русской истории. Часть 1. Лекция 1. Часть III. Лекция 44.
Ключевский В.О. Методология русской истории // Цивилизация: прошлое настоящее и будущее человека. М., 1988.
Ключевский В.О. Письма. Дневники. Афоризмы и мысли об истории. М.,1968.
Соловьев С.М. Избранные труды. Записки. М.,1983.
Соловьев С.М. История России с древнейших времен. Т.I, гл. 1; Т.XIII, гл. 1.
Дополнительная литература
В.О. Ключевский. Характеристики и воспоминания. М., 1912.
Ветринский Ч. (Чешихин В.Е). Т.Н. Грановский и его время. СПб., 1905.
Зимин А.А. Формирование исторических взглядов В.О. Ключевского в 60-е годы XIX века // Исторические записки. М., 1961.
Иллерицкий В.Е. Сергей Михайлович Соловьев. М., 1980.
Каменский З.А. Тимофей Николаевич Грановский (Мыслители прошлого). М., 1988.
Карагодин А.И. Философия истории В.О. Ключевского. Саратов, 1976.
Федотов Г.П. Россия Ключевского // Мыслители русского зарубежья. СПб.,1992.
Черепнин Л.Б. С.М.Соловьев как историк // Соловьев С.М. История России с древнейших времен. М., 1959. Кн. 1