Николаева И., Карначук Н. Культура рыцарской среды

ОГЛАВЛЕНИЕ

«Быть посвященным» – от milites темных веков к рыцарю классического средневековья

Рыцарство своими корнями уходит в варварскую эпоху, что наложило существенный отпечаток на его мироощущение, образ жизни и культурные ценности. Об этих истоках проговариваются рыцарские прозвища и геральдика. Генрих Лев, Альбрехт Медведь, Ричард Львиное Сердце – имена известных исторических персонажей, которые не нуждаются в дополнительных комментариях. «Воин-зверь», отчетливо просматриваемый по культурным текстам варварской Европы, не исчез вместе с эпохой военной демократии и варварских королевств. Его ментальный след вполне ощутим и в рыцарском культурном облике, несмотря на рафинированный характер рыцарского идеала. Последний служил регулятором поведения рыцаря, в основе которого лежала природная данность. Однако эта природная данность не являла собой некую константу. Социоисторический ландшафт бытования рыцарского сословия во многом определял как наработку определенных культурных идеалов, так и возможности моделей поведения его членов в соответствии или в разладе с этими культурными образцами.

Не следует забывать, что рыцарь – это, прежде всего воин. Неслучайно многие авторы (например, Ж. Флори), отмечают, что в основе своей рыцарское сословие представляло собой так называемых milites – совокупность воинов. Именно так называли рыцарей в XII веке клирики. Профессиональная принадлежность вкупе с природной данностью и определили приоритет физической силы в рыцарских глазах. Рыцарь по определению должен был обладать данным достоинством. И дело не только в том, что рыцарь классического средневековья вынужден был нести на себе латы и оружие весом в 70-80 килограммов, что было под силу только очень сильному человеку. Образ жизни, технология военных действий того времени не могли не определить особую ценность мускульной силы, физической подготовки для рыцаря. Неудивительно, что воспитание рыцаря было в первую очередь подчинено задаче сделать из юноши сильного воина. Немецкий поэт Гартман фон Ауэ повторял поговорку каролингских времен: «Кто до двенадцати лет остается в школе, не садясь верхом, годится только на то, чтобы стать священником».

Подготовка такого воина осуществлялась и регулировалась посредством обычая, составлявшего обязательный элемент в жизни каждого представителя этого сословия. Это обычай ученичества, когда до шестнадцати-двадцатитрехлетнего возраста юноши, начиная с десяти- двенадцати лет проходили соответствующую выучку под началом определенного наставника. Во Франции такой юноша назывался демуазо. Как правило, молодого человека отдавали в руки могущественного покровителя, при дворе которого существовало нечто вроде «рыцарской школы». В этой «школе» обучались военному мастерству и иным рыцарским доблестям сыновья вассалов того или иного сеньора, его протеже и менее состоятельные родственники. Лишь освоив соответствующие навыки воинской профессии – владение оружием (мечом и копьем), тактические приемы конного боя и т.д. – юноша мог быть посвященным в рыцари.

Обряд посвящения мог проходить как в военное, так и в мирное время. Естественно, что церемония, проведенная на поле боя в канун сражения или после него, приобретала особый престиж в глазах участников этого культурного действа. Равно как имело большое значение то, кто посвящал в рыцари. Так, например, французский король Франциск I пожелал получить посвящение в рыцари только из рук прославленного «рыцаря без страха и упрека» Пьера дю Терай Байяра. Его героизм и благородство были широко известны - в битве при Гарильяно он оборонял мост в одиночку против двухсот воинов, в своем последнем бою, получив смертельную рану, Байяр умер стоя, прислонясь к дереву и обратив лицо к противнику. Его настолько уважали даже враги, что дважды выпускали из плена без выкупа.

Посвящение в мирное время приурочивалось к каким-либо знаковым событиям – религиозному празднику, свадьбе сеньора или правителя, рождению особы королевского рода и т.д. Светской части обряда предшествовал особый религиозный ритуал – исповедь, причастие и ночь размышлений в часовне или церкви, который должен был очистить посвящаемого от дурных помыслов, укрепить в вере, словом, подготовить его духовно к вступлению в ряды воинов Христовых. Следует подчеркнуть, что и сам ритуал непосредственного посвящения был исполнен сакрального характера и начинался с освящения оружия. Посвящаемый получал из рук своего наставника – «крестного отца» - меч и шпоры, кольчугу и шлем, копье и щит, облачался в них, прочитывал несколько молитв и клялся блюсти рыцарские заповеди. И, наконец, обряд завершался процедурой, получившей название «алап» или «коле» - символический удар по шее, наносимый рукой или посредством меча в ножнах. В идеале предполагалось, что это был первый и последний удар, который посвящаемый рыцарь оставлял без ответа.

Обращает на себя внимание особое, исполненное сакрального смысла, отношение к оружию (прежде всего к мечу). Пришедшее из варварского мира оно нашло свой расцвет в среде средневекового рыцарства. Как прежде, на клинке приносились торжественные клятвы. Только теперь это были клятвы не во славу Одина, но во славу Христова дела, которому обязан был служить рыцарь. Это нашло отражение в существовании обычая (существовавшего как в реальной жизни, так и в эпической поэзии и рыцарских романах) вделывать в эфес меча мощи святых

Отзвуки особого отношения к оружию встречаем и в законодательстве – закон ограничивает пользование мечом и копьем для простолюдинов. Например, в Германии в 1157 году странствующим торговцам было разрешено иметь меч в повозке или при седле. Однако во время остановок на постоялых дворах они обязаны были отложить меч в сторону. Строго воспрещалось носить какое бы то ни было оружие презираемым, маргинальным группам – таким, как евреи.

Ношение и владение оружием практически напрямую связывалось с понятиями благородства и чести. Эта связь ощущалась на протяжении очень длительного периода времени. Уже на излете Средневековья, в середине XVI века Джироламо Музио в своем дуэльном трактате признает право рядового солдата, не-рыцаря, на поединок, поскольку оружие аноблирует (делает благородным) человека в случае, если военная профессия – его единственное занятие в мирное и военное время

Ваш комментарий о книге
Обратно в раздел история