Монтескье Ш. Размышления о причинах величия и падения римлян

ОГЛАВЛЕНИЕ

ГЛABA I

1. Начало Рима. 2. Его войны

Когда мы думаем о начале Рима, то не следует представлять себе, что он имел вид современного города; скорее, он напоминал города Крыма, построенные для того, чтобы содержать в их стенах военную добычу, скот и продовольствие. Все древние названия главных мест Рима ведут свое происхождение от этого обычая.

Город не имел даже улиц, если не называть этим именем продолжения дорог, кончавшихся в нем. Дома были очень малы и разбросаны без всякого порядка, ибо мужчины, всегда работавшие в поле или находившиеся на форуме, совсем не жили в них.

Но величие Рима вскоре проявилось в его общественных зданиях. Сооружения, которые теперь, как и в былые времена, дают самое возвышенное представление о его могуществе, были построены при царях. Уже тогда начали строить Вечный город.

Ромул и его преемники почти все время вели войны со своими соседями для того, чтобы иметь больше граждан, женщин или земель; они возвращались в город с добычей, взятой у побежденных народов; добыча, состоявшая из хлебных снопов и стад, вызывала великую радость у жителей. Это послужило началом триумфов, которые впоследствии стали главной причиной того величия, которого достиг город.

Рим увеличил свои силы благодаря объединению с сабинами, суровым и воинственным народом, напоминавшим лакедемонян, от которых они происходили. Ромул заимствовал у них большой щит вместо маленького аргивского щита, которым он пользовался ранее, — следует заметить, что римляне стали владыками мира главным образом благодаря тому обстоятельству, что, непрерывно воюя со всеми народами, они всегда отказывались от своих обычаев, как только замечали, что их можно заменить лучшими.

Итальянские республики считали тогда, что договоры, за ключенные с одним царем, не налагают на них никаких обязанностей по отношению к его преемнику; это было для них своего рода международным правом. Таким образом, все народы, покоренные одним царем Рима, считали себя свобод ными по отношению к другому, так что войны все время порождали войны.

Долгое и мирное царствование Нумы имело своим следствием то, что Рим сохранил свои прежние пределы; если бы он имел тогда более значительную территорию и был более могущественным, то, вероятно, его судьба была бы предопре делена навсегда.

Одна из причин процветания Рима состояла в том, что все его цари были великими людьми. Мы не имеем в истории дру гого примера подобной непрерывной последовательности та ких выдающихся государственных людей и полководцев.

Строй обществ при их возникновении устанавливается главами республик; в дальнейшем, наоборот, строй воспитывает глав республик.

Тарквиний* захватил власть, не будучи избран ни сена том, ни народом. Власть становилась наследственной; он сделал ее абсолютной. За этими двумя революциями последовала третья.

Его сын Секст, учинив насилие над Лукрецией, совершил преступление, которое почти всегда служило причиною изгна ния тиранов из тех городов, где они были начальниками; ибо народ, которого подобный поступок всегда заставляет сильно почувствовать свое рабское состояние, прибегает тогда немед ленно к крайним мерам.

Народ легко выносит, когда его облагают новыми нало гами; он не знает, не употребят ли взятые у него деньги таким образом, что и он извлечет некоторую пользу из этого. Но когда ему наносят обиду, он только чувствует свое несчастие и представляет себе при этом все то зло, которое ему могут при чинить.

Однако нет сомнения, что смерть Лукреции была только поводом для той революции, которая произошла, ибо гордый, предприимчивый и смелый народ, заключенный в своих сте нах, неизбежно либо смирится, либо свергнет иго, наложенное на него.

Должно было произойти одно из двух: или Рим должен был изменить свое правительство, или он остался бы малень кой и бедной монархией.

Удивительно, что и современная история дает нам пример того, что произошло тогда в Риме: ибо люди во все времена испытывают одинаковые страсти, но поводы, приводящие к великим переменам, различны, хотя причины всегда те же самые.

Подобно тому как Генрих VII , король Англии, увеличил власть общин для того, чтобы унизить лордов, Сервий Тул лий 2 до него расширил права, народа для того, чтобы ослабить сенат. Но народ, став более дерзким, ниспроверг как ту, так и другую монархию.

Портрет Тарквиния, оставленный нам потомством, не лес тен для нвго; нет ни одного оратора, выступавшего против тирании, который не упомянул бы его имени. Но его поведе ние до случившегося с ним несчастья, которое он предвидел, его кротость по отношению к побежденным народам, щед рость по отношению к солдатам, искусство, с которым он сумел привлечь на свою сторону множество людей, его обще ственные сооружения, его смелость в войне, стойкость в несча стьях, двадцатилетняя война, которую он вел или побудил союзников вести против римского народа, не имея ни царства, ни богатств, постоянные ресурсы, которые он находил для ведения войны, — все это доказывает, что он был неза урядным человеком.

Оценка, которую потомство дает деятелю, зависит, как и все прочее, от капризов фортуны; но горе репутации всякого государя, которого победила партия, ставшая впоследствии господствующей, или который пытался разрушить предрассу док, переживший его.

Рим, изгнав царей, установил должность ежегодных кон сулов; это возвело его на вершину могущества. В жизни каж дого государя бывает период честолюбия; но за ним следуют периоды господства других страстей и даже лености. Но кон сулы республики, сменявшиеся каждый год и стремившиеся прославить свое правление, чтобы вновь получить свою долж ность, не теряли ни одного мгновения для проявления своего честолюбия: они побуждали сенат предлагать народу объявлять войну и каждый день указывали ему новых врагов.

Сенат и сам по себе был склонен к ведению войны: народ непрерывно докучал ему своими жалобами и требованиями, и, чтобы рассеять его беспокойство, он стремился занять его внешними делами.

Война же почти всегда была приятна народу, ибо началь ники в разумном распределении добычи нашли средство сде лать ее полезной ему.

Рим не был торговым городом, в нем почти не было реме сел; грабеж был единственным способом обогащения его граждан.

В самом грабеже соблюдалась известная дисциплина; он производился приблизительно в том же порядке, какой мы видим теперь у крымских татар.

Добыча считалась общей, и ее распределяли между солда тами; ничего не пропадало, потому что до отправления на войну каждый давал клятву, что он ничего не похитит из добычи в свою личную пользу. А римляне добросовестнее всех народов в мире соблюдали клятву, которая всегда была движущей силой их военной дисциплины.

Наконец, граждане, которые оставались в городе, также пользовались плодами победы. Часть земель побежденного народа подвергалась конфискации, причем она делилась на две доли: одна продавалась в пользу государства, другая же распределялась между бедными гражданами, которые обязаны были выплачивать ренту в пользу республики.

Консулы, которым декретировали триумф только в том случае, если они совершили завоевание или одержали победу, вели войну чрезвычайно стремительно, они шли прямо на врага, и сила вскоре решала участь войны.

Рим находился в состоянии непрерывной и жестокой войны; но нация, которая все время ведет войну, нация, у ко торой война служит принципом правительства, неизбежно должна погибнуть или же восторжествовать над всеми дру гими нациями, которые как во время войны, так и во время мира не приспособлены в такой степени к ведению наступа тельной или оборонительной войны.

Благодаря этому римляне приобрели глубокие познания в военном искусстве. При кратковременных войнах большинство примеров пропадает даром; мир дает другое направление мыс лям, люди забывают не только свои ошибки, но даже и свои подвиги.

Другое следствие принципа непрерывной войны состояло в том, что римляне всегда заключали мир только в качестве победителей. Действительно, какой смысл был заключать по зорный мир с одним народом для того, чтобы затем напасть на другой народ?

Руководствуясь этой идеей, они увеличивали свои требо вания по мере того, как терпели поражения. Этим они повергали в ужас своих победителей и ставили самих себя в такое положение, которое настоятельно требовало от них победы.

Так как они все время подвергались опасности самого ужасного мщения, то настойчивость и мужество стали для них необходимыми добродетелями. Эти добродетели сливались у них воедино с любовью к себе, к своей семье, к своему отече ству, словом, ко всему самому дорогому для человека.

Народы Италии совершенно не умели тогда пользоваться осадными машинами; более того, так как солдаты не получали жалования, то их нельзя было долго удерживать для осады на одном месте, поэтому очень немногие войны вели к решительному исходу. Сражались только для того, чтобы разгра бить лагерь неприятеля или его земли; после этого как побе дитель, так и побежденный возвращались обратно в свои города. Это увеличивало сопротивление народов Италии и в то же время делало римлян более настойчивыми в их стремле нии покорить эти народы; это доставило римлянам такие победы, которые не испортили их и оставили при всей преж ней бедности.

Если бы они быстро покорили все соседние города, то при нашествиях Пирра, галлов и Ганнибала 3 они уже находились бы в состоянии упадка. Они испытали бы участь почти всех народов в мире, перейдя слишком быстро от бедности к богат ству и от богатства к испорченности.

Но Рим, прилагая все время усилия и неизменно встречая препятствия, заставлял народы чувствовать свое могущество, не имея возможности распространить его; в пределах узкого круга он упражнялся в добродетелях, которые должны были стать роковыми для вселенной.

Не все народы Италии были одинаково воинственны: туски были изнежены богатством и роскошью, тарентинцы, ка- пуанцы, жители почти всех городов Кампании и Великой Гре ции томились в бездействии и предавались наслаждениям. Но латины, герники, сабины, эквы и вольски страстно любили воину; они жили вокруг Рима, оказывали ему отчаянное сопротивление и стали его учителями в упорстве.

Латинские города были колониями Альбы, основанными Латином Сильвием. Жители их имели общее происхождение и общие обряды с римлянами. Сервий Туллий побуждал их строить в Риме храм, который должен был стать центром объединения двух пародов. После того как латины потерпели поражение в большой битве у озера Регилла, они принуждены были вступить в союз с римлянами и заключить с ними воен ный договор.

В течение непродолжительной тирании децемвиров с оче видностью обнаружилось, до какой степени величие Рима было связано с его свободой. Государство как будто потеряло душу, оживлявшую его.

В городе оставалось только два рода людей: одни терпели рабство, а другие в своих частных интересах стремились на вязать его народу. Сенаторы удалились из Рима как из чужого города, и соседние народы не встречали никакого сопротив ления.

После того как сенат нашел способ платить жалование солдатам, была предпринята осада Вей, длившаяся десять лет. Римляне стали более искусными, они нашли новый способ ведения войны, их успехи стали более блестящими, они лучше

использовали свои победы, сделали более крупные завоевания, основали больше колоний, наконец, взятие Вей было своего рода революцией.

Но положение их не стало более легким. Правда, они на несли жестокие удары тускам, эквам и вольскам; но из-за этого их союзники —латины и герники, — имевшие то же ору жие, что и они, и введшие у себя ту же дисциплину, покинули их; туски образовали лиги, а самниты, наиболее воинственные из всех народов Италии, вступили с ними в ожесточенную войну.

После того как сенат стал выплачивать жалование солдатам, он перестал распределять между ними земли побежденных народов. Он возложил на последних другие обязанности: так, например, он обязал их выплачивать солдатам жалова ние в течение определенного времени, снабжать их хлебом и одеждой.