Рыжов К. Все монархи мира. Древняя Греция. Древний Рим. Византия

ОГЛАВЛЕНИЕ

НЕОПТОЛЕМ II

Царь молоссов (Эпир) из рода Пирридов, правивший в 361 г. до Р.Х. Сын
Алкета I. Отец Александра 1 и Олимпиады, матери Александра Македонского.

НЕОПТОЛЕМ III

Эпирский царь из рода Пирридов, правивший в 302--295 гг. до Р.Х. Сын
Александра I.
Неоптолем сделался царем вместо изгнанного Пирра. Когда в 296 г. до
Р.Х. Пирр возвратился с египетским войском и многие эпироты приветствовали
его, Неоптолем вынужден был принять его и разделить с ним власть. Каждый из
царей готовился устранить своего соперника, но Пирру это удалось сделать
раньше. Заручившись поддержкой знатнейших эпиротов, он пригласил Неоптолема
на пир и убил (Плутарх: "Пирр"; 4--5).

НЕПОТ, Юлий

Римский император в 474--475 гг. Умер 480 г.
Непот владел Далмацией, доставшейся ему по наследству от его дяди,
патриция Марцеллина. Женат он был на одной из племянниц византийской
императрицы Верины. Благодаря этим родственным связям Непот в июне 474 г.
при поддержке византийских войск сверг римского императора Глицерия и сам
занял его место (Гиббон: 36). Магистром армии Непот поставил Ореста. Этот
Орест, приняв командование над войском, в августе 475 г. выступил из Рима
против вестготов, но, достигнув Равенны, провозгласил императором своего
сына Ромула. Когда Непот узнал об этом, он бежал в Далмацию и там, сложив с
себя власть, стал частным человеком (Иордан: 241). В 480 г. он был умерщвлен
в Солоне по приказу епископа Глицерия, своего предшественника на троне
(Гиббон: 36).

НЕРВА, Марк Кокцей

Римский император В 96--98 гг. Род. 8 ноя. 30 г. Умер 27 янв. 98 г.
Нерва происходил из сенаторского рода Кокцеев умбрийского города
Нарния. В последний год правления Домициана он скрывался от его гнева в
Галлии (Виктор: "О Цезарях"; 12). После убийства Домициана он был
провозглашен императором благодаря стараниям Петрония Секунда, префекта
претория, и Парфения, убийцы Домициана (Евтропий: 8; 1). Говорят, что, едва
Нерва изъявил перед сенатом свое согласие на принятие власти,
распространился слух, будто Домициан жив и скоро поправится. Сначала Нерва
так перепугался, что потерял дар речи, изменился в лице и едва остался жив,
но потом ободрился и обратился к привычным удовольствиям жизни. Он простил
все недоимки податей и приказал воспитывать на общественный счет девочек и
мальчиков, рожденных в Италии от бедных родителей. Он не допускал ссор, был
весьма образован и любил общество. Когда легионеры стали требовать расправы
над убийцами Домициана, он вновь перепугался, так что не мог удержать рвоты
и испражнений, но все же сильно сопротивлялся их произволу. Однако солдаты,
не обращая внимания на принцепса, перебили убийц. Поняв после этого, что ему
нужна поддержка более молодого правителя, Нерва усыновил Ульпия Траяна и
даровал ему равные с собой права. Умер он три месяца спустя от нервного
припадка: порицая какого-то Регула, в припадке гнева он вдруг покрылся
потом. Когда он несколько остыл, тело его потряс озноб и появились признаки
горячки, через некоторое время он скончался шестидесяти трех лет от роду
(Виктор: "О жизни и нравах императоров"; 12).

НЕРОН, Тиберий Клавдий

Римский император из рода Юлиев-Клавдиев, правивший в 54--68 гг. Род.
15 дек. 37 г. Умер 7 июня 68 г.
Нерон, или Луций, как его звали в детстве, принадлежал к древнему
патрицианскому роду Доми-циев Агенобарбов. Отец его, Гней Домиций Агенобарб,
был человек буйный и порочный. При Тиберий он обвинялся и в оскорблении
величества, разврате и кровосмешении со своей сестрой Лепидой, но смена
правителей его спасла. Он скончался в 39 г. от водянки. Его мать, Агриппина,
женщина вероломная и жестокая, известна была тем, что открыто находилась в
сожительстве с братом своим Гаем Калигулой, а потом была им сослана за
разврат. Говорят, что Агенобарб, в ответ на поздравления друзей по случаю
рождения сына, отвечал, что от него и Агриппины ничего не может родиться,
кроме ужаса и горя для человечества. Слова его оказались пророческими.
Трех месяцев Луций потерял отца, мать его вскоре была сослана, а на их
имущество наложил руку Калигула, так что первые его годы прошли в нищете и
нужде в доме тетки Лепиды. Но когда Клавдий принял власть, ему не только
возвращено было отцовское имущество, но и добавлено наследство его отчима,
Пассиена Криспа. Благодаря влиянию и могуществу матери, возвращенной из
ссылки и восстановленной в правах, он достиг видного и высокого положения. В
49 г. Агриппина стала женой Клавдия, а в 50 г. тот усыновил Луция под именем
Тиберия Клавдия Нерона, хотя у него был и собственный сын, Британик, лишь
ненамного моложе пасынка. Воспитателем Нерона был назначен известный философ
Анней Сенека. В 53 г. Нерон женился на дочери Клавдия, Октавии, а год
спустя, после смерти Клавдия (отравленного Агриппиной), он был объявлен в
завещании его наследником. Ему было шестнадцать лет, когда он принял власть.
Начал он с того, что постарался показать свои родственные чувства. Клавдия
он "почтил великолепным погребением, похвальной речью и обожествлением.
Памяти отца своего, До-миция, он воздал величайшие почести. Матери он
доверил все свои общественные и частные дела. Он объявил, что будет править
по предначертаниям Августа, и не пропускал ни единого случая показать свою
щедрость, милость и мягкость. Обременительные подати он отменил или умерил.
Народу он раздал по четыреста сестерциев на человека, обедневшим сенаторам
назначил ежегодное пособие. Он позволял народу смотреть на его военные
упражнения, часто декламировал при всех и даже произносил стихи как дома,
так и в театре, что неизменно вызывало общее ликование (Светоний: "Нерон";
5-10).
Однако, подобно своему дяде Калигуле, Нерон очень быстро показал
истинное свое лицо. Влюбившись в 55 г. в вольноотпущенницу по имени Акте и
избрав своими наперсниками блестящих молодых людей Марка Отона и Клавдия
Сенециона, Нерон стал понемногу выходить из-под опеки матери. Поскольку
известно было, что к жене своей Октавии Нерон всегда испытывал неодолимое
отвращение, никого не удивила эта связь принцепса с блестящей гетерой. Но
Агриппина, едва до нее дошли слухи об Акте, накинулась на Нерона со всем
женским неистовством. И чем яростнее она осыпала его упреками, не желая
выжидать, когда он одумается или пресытится, тем сильнее распалялась в нем
страсть; наконец он вышел из повиновения матери и доверился руководству
Сенеки (Тацит: "Анналы"; 13; 12-- 13). Таким образом, Агриппина навсегда
лишилась расположения сына, хотя при более благоразумном поведении могла бы
еще долгое время руководить им. В ее горячности видели не столько гнев
матери, сколько ревность влюбленной женщины, покинутой своим любовником.
Ходили упорные слухи, что Агриппина, стараясь усилить свою власть над сыном,
склонила его к плотской связи с собой и, разъезжая в носилках вместе с
матерью, Нерон предавался противоестественной похоти, о чем
свидетельствовали пятна на одежде (Светоний: "Нерон"; 28).
Вне себя от ярости, Агриппина сказала однажды, что Британик, ее
пасынок, уже подрос, что он кровный сын Клавдия и достоин того, чтобы
унаследовать отцовскую власть. Она угрожала отправиться вместе с Британиком
в преторианский лагерь и добиться того, чтобы власть перешла в более
достойные руки. Встревоженный этими словами Нерон стал размышлять о
неукротимом характере брата и о том, что тот имеет немало сторонников. В
конце концов он решил устранить его с помощью яда (Тацит: "Анналы"; 13;
14--15). Яд получил он от той же Лукусты, которую обвиняли в отравлении
Клавдия. Но первая попытка окончилась неудачей: отрава оказалась слабее, чем
думали, и Британика только прослабило. Тогда Нерон вызвал Лукусту к себе и
стал избивать ее собственными руками, крича, что она насмехается над ним и
дала ему не яд, а лекарство. Та оправдывалась, что сделала дозу меньше,
желая отвести подозрение в убийстве. Нерон заставил ее тут же, в спальне у
себя, сварить новый яд и поднести отраву обедавшему за столом Британику. С
первого же глотка тот упал мертвым; Нерон, солгав сотрапезникам, будто это
обычный припадок падучей, на следующий же день, в проливной дождь, похоронил
его торопливо и без почестей.
Таково было первое преступление Нерона. После этого наглость, похоть,
распущенность, скупость, жестокость стали постепенно и незаметно проявляться
в его манерах. Поначалу казалось, что пороки эти не от природы, а от
возраста, и что они пройдут вместе с юностью. Как только смеркалось, он
надевал накладные волосы или войлочную шапку и шел слоняться по кабакам или
бродить по переулкам. Забавы его были не безобидны: людей, возвращавшихся с
ужина, он то и дело колотил, а при сопротивлении наносил им раны и сбрасывал
их в сточные канавы; в кабаки он вламывался и грабил, а во дворце устроил
рынок и, захваченную добычу продавал по частям, а выручку пропивал. Не раз в
таких потасовках ему могли выбить глаз, а то и вовсе прикончить; один
сенатор избил его чуть не до смерти за то, что он приставал к его жене. С
этих пор он выходил в поздний час не иначе, как в сопровождении войсковых
трибунов, неприметно державшихся в стороне (Светоний: "Нерон"; 26, 33).
В 58 г. Нерон увлекся Поппеей, женой своего друга Отона. По
свидетельству Тацита, она имела все, кроме чистой души. Поппея была знатна,
красива и богата, но с ранней юности поставила все эти достоинства на службу
своему любострастию и своему тщеславию. Едва познакомившись с Нероном, она
сделала вид, что покорена его красотой и не в силах противиться нахлынувшей
на нее страсти. Прин-цепс вскоре попал в ее сети и сделался ее любовником.
Под влиянием этой женщины семена пороков стали быстро прорастать в его душе
(Тацит: "Анналы"; 13; 45--46).
Именно Поппея толкнула Нерона в 59 г. на убийство матери, так как не
надеялась при жизни Агриппины добиться его развода с Октавией и
бракосочетания с нею самой. Решив умертвить мать, Нерон начал совещаться с
приближенными о том, как это осуществить: посредством яда, оружием или
как-либо иначе. Сначала остановились на яде (Тацит: "Анналы"; 14; 1, 3). Три
раза Нерон пытался отравить Агриппину, пока не понял, что та заранее
принимает противоядие. Тогда он устроил над ее постелью штучный потолок,
чтобы машиной высвободить его из пазов и обрушить на спящую, но соучастникам
не удалось сохранить замысел в тайне (Светоний: "Нерон"; 34). Наконец
вольноотпущенник Ани-кет предложил хитроумный план. Он заявил, что может
устроить на корабле особое приспособление, чтобы, выйдя в море, тот распался
на части и потопил ни о чем не подозревающую Агриппину. Этот ловко
придуманный план был одобрен. Нерон отправился в Байи и пригласил сюда мать
на праздник Квинкватров. Там он ласковым обращением расстроил ее страхи и
подозрения, а напоследок крепко обнял и долго глядел ей в глаза. Однако не
успел еще корабль отойти на достаточное расстояние от берега, как по данному
знаку обрушилась отягченная свинцом кровля каюты Но Агриппину и
сопровождавшую ее Ацероннию защитили высокие стенки ложа, выдержавшие
тяжесть рухнувшей кровли. Корабль уцелел, так что обе женшины не были
сброшены в море внезапным толчком, а соскользнули в него. Ацеронния погибла,
но Агриппина, сначала вплавь, а потом на одной из встречных рыбачьих лодок
добралась до своей виллы. У нее не осталось ни малейших сомнений в том, что
ее собирались убить, но она сочла нужным это скрыть. К сыну Агриппина
отправила вольноотпущенника Агерина с известием о своем спасении. Нерон был
не на шутку напуган таким оборотом дела. Он объявил, что мать надо умертвить
прежде, чем она успеет обвинить его в покушении. Присланного ею Агерина он
велел задержать, подбросить ему под ноги меч и объявить, будто тот пытался
убить принцепса. Аникет в окружении воинов отправился на виллу Агриппины.
Говорят, что Агриппина, увидев его, пыталась сначала умолить о пощаде, но,
заметив, как центурионы обнажают мечи, подставила им живот и воскликнула:
"Поражай в чрево!" Ее прикончили, нанеся ей множество ран (Тацит: "Анналы";
14; 3--8). По некоторым известиям, Нерон приехал осматривать обнаженный труп
матери, внимательно оглядел и подверг разбору все ее члены, некоторые
похвалил, другие побранил и пришел от этого занятия в такое возбуждение, что
потребовал вина и тут же, возле ее тела, начал пьянствовать.
Окончательно избавившись от опеки, Нерон решил осуществить свою давнюю
мечту. Еще в детские годы вместе с другими науками изучал он и музыку. Придя
к власти, он тотчас пригласил к себе лучшего в то время кифареда Терппа и
много дней подряд слушал его после обеда до поздней ночи. Теперь же он и сам
начал постепенно упражняться в этом искусстве. Он не упускал ни одного из
средств, каким обычно пользуются мастера для сохранения и укрепления голоса:
лежал на спине со свинцовым листом на груди, очищал желудок промываниями и
рвотой, воздерживался от плодов и других вредных для голоса кушаний. И хотя
голос у него был слабый и сиплый, все же, радуясь своим успехам, он пожелал
выступить на сцене (Светоний: "Нерон"; 20, 34). Впервые публично он выступил
на специально организованных им ювена-лиях перед тщательно подобранной
публикой, которая наградила его льстивыми и восторженными аплодисментами.
В 62 г. умер префект преторианцев Бурр, один из ближайших наставников
Нерона (ходили упорные слухи, что Нерон под видом лекарства послал ему яд),
а вслед за тем последовало быстрое охлаждение принцепса к Сенеке. Сенеку
обвиняли в том, что он чрезмерно богат, что, будучи автором многих речей
Нерона, он присваивает себе славу его красноречия, что он осуждает новые
увлечения Нерона -- скачки и пение, и за глаза насмехается над его голосом.
Впрочем, одного последнего обвинения достаточно было для того, чтобы Сенека
из первого друга превратился в злейшего врага: нападок на свой голос Нерон
не прощал никому. Ближайшим человеком при Нероне становится новый префект
преторианцев Тигеллин. По его наущениям Нерон без всякого суда приговорил к
смерти и казнил двух знатных сенаторов, Плавта и Суллу, так как опасался их
популярности в войске. Сенат задним числом одобрил эти убийства. Получив
сенатские постановления и увидев, что все его преступления принимаются как
выдающиеся деяния, Нерон изгнал Октавию, объявив, что она бесплодна, и
тотчас же сочетался браком с Поппеей. Но и добившись своего, Поппея не
перестала преследовать прежнюю соперницу: она побудила одного из слуг
Октавии обвинить госпожу в прелюбодейной связи с рабом. Началось следствие,
которое хоть и велось со многими злоупотреблениями, не смогло доказать этой
наглой клеветы. Нерон ограничился пока тем, что сослал Октавию в Кампанию.
Тем временем Аникет, убийца Агриппины, снова поспешил оказать Нерону грязную
услугу и стал повсюду распространять слухи о том, что Октавия была его
любовницей. Основываясь на этой, им же самим пушенной сплетне, Нерон обвинил
Октавию в том, что она, задумав переворот, соблазнила префекта его флота и
даже была беременна от него (при этом забыли, что совсем недавно обвиняли ее
в бесплодии). Несчастную заточили на острове Пандатерии, а спустя несколько
дней объявили, что она должна умереть. Поскольку сама она никак не хотела
покончить с собой, ей насильно вскрыли вены на руках и ногах. Поппея даже
этим не была удовлетворена: в ознаменование своего торжества она велела
отрезать голову Октавии и привести ее в Рим (Тацит: "Анналы"; 14; 15, 51-52,
57, 60, 62).
Между тем Нерон со дня на день проникался все более страстным желанием
выступить на сцене общедоступного театра; до сих пор он пел лишь у себя во
дворце или в своих садах на ювеналиях, к которым относился с пренебрежением,
считая их слишком замкнутыми для такого голоса, каким он, по его мнению,
обладал. Однако, не решившись начать сразу с Рима, он избрал Неаполь,
представлявшийся ему как бы греческим городом (Тацит: "Анналы"; 15; 33). В
день его выступления в 64 г. театр дрогнул от неожиданного землетрясения, но
Нерон не остановился, пока не кончил начатую песнь. После этого он часто
выступал в Неаполе и пел по несколько дней. Потом дал себе короткий отдых
для восстановления голоса, но и тут не выдержал одиночества, из бани явился
в театр, устроил пир посреди орхестры и по-гречески объявил толпе народа,
что когда он промочит горло, то уже споет что-нибудь во весь голос. Ему
понравилось мерное рукоплескание александрийцев, которые во множестве
приехали в Неаполь, и он вызвал из Александрии еще больше гостей; не
довольствуясь и ими, он сам отобрал юношей всаднического сословия и пять с
лишним тысяч дюжих молодцов из простонародья, разделил их на отряды и велел
выучиться рукоплесканиям всякого рода -- и "жужжанию", и "желобкам", и
"кирпичикам", а потом вторить ему во время пения. Главари их зарабатывали по
400 000 сестерциев.
После этого принцепс возвратился в Рим и предался самому необузданному
разврату. И сам он, и его приближенные давали в этот год множество пиров, на
которых забывались всякие приличия. Пиршества Нерона затягивались с полудня
до полуночи; время от времени он освежался в купальнях, пировал и при
народе, на искусственном пруду или в Большом цирке, где прислуживали голые
гетеры и танцовщицы со всего Рима. Когда он проплывал по Тибру в Остию или
по заливу в Байи, по берегам устраивались харчевни, где было все готово для
бражничества и разврата и где одетые шинкарками матроны отовсюду зазывали
его причалить.
Мало того, что жил он и со свободными мальчиками, и с замужними
женщинами: он изнасиловал даже весталку Рубрию. Мальчика Спора он сделал
евнухом и даже пытался сделать женшиной: он справил с ним свадьбу со всеми
обрядами, с приданым и факелом, с великой пышностью ввел его в свой дом и
жил с ним как с женой. А собственное тело он столько раз отдавал на разврат,
что едва ли хоть один его член оставался неоскверненным. В завершение он
придумал новую потеху: в звериной шкуре он выскакивал из клетки,
набрасывался на привязанных к столбам голых мужчин и женщин и, насытив свою
похоть, отдавался вольноотпущеннику Дорифору; за этого Дорифора он вышел
замуж, как за него -- Спор, и при этом кричал и вопил, как насилуемая
девушка. Наблюдая за этим, римляне в ужасе ожидали возмездия со стороны
богов, и действительно, в тот самый год в столице разразился невиданный по
силе со времен галльского нашествия пожар, уничтоживший большую часть города
и погубивший бесчисленное множество людей. Впрочем, и в этой беде обвиняли
принцепса. Говорили, что ему претили безобразные старые дома и узкие кривые
переулки, поэтому он и велел поджечь Рим, притом настолько открыто, что
многие консуляры ловили у себя во дворах его слуг с факелами и паклей, но не
осмеливались их трогать. Шесть дней и шесть ночей свирепствовало бедствие, а
народ искал убежище в каменных памятниках и склепах. Кроме бесчисленных
жилых построек, горели дома древних полководцев, еще украшенные вражеской
добычей, горели храмы богов, возведенные и освященные в годы царей, горело
все достойное и памятное, что сохранилось от древних времен. На этот пожар
Нерон смотрел с Меценатовой башни, наслаждаясь, по его словам, великолепным
пламенем, и в театральном одеянии пел "Крушение Трои" (Светоний: "Нерон";
20, 27--29, 37--39). Идя навстречу изгнанному пожаром и оставшемуся без
крова народу, Нерон открыл для него Марсово поле, все дома Агриппины, а
также свои собственные сады и, кроме того, велел срочно возвести строения,
чтобы разместить в них толпы обездоленных погорельцев. Из Остии и ближайших
муниципиев было доставлено продовольствие, а цена за зерно снижена до трех
сестерциев (Тацит: "Анналы"; 15; 39).
Страшное бедствие позволило осуществить мечту Нерона -- отстроить Рим
заново. В постройках, как и во всем прочем, он не знал меры. От Палатина до
самого Эск-вилина он велел выстроить дворец, назвав его сначала Проходным, а
потом, после пожара и восстановления, -- Золотым. О размерах и убранстве его
достаточно сказать, что прихожая в нем была такой высоты, что в ней стояла
колоссальная статуя императора ростом в сто двадцать футов, площадь его была
такова, что тройной портик по сторонам был в милю длиной; внутри был пруд,
подобный морю, окруженный строениями, подобными городам, а затем -- поля,
пестреющие пастбищами, лесами и виноградниками, и на них -- множество
домашней скотины и диких зверей. В остальных покоях все было покрыто
золотом, украшено драгоценными камнями и жемчужными раковинами; в обеденных
палатах потолки были штучные, с поворотными плитами, чтобы рассыпать цветы,
с отверстиями, чтобы рассеивать ароматы; главная палата была круглая и днем
и ночью безостановочно вращалась вслед небосводу; в банях текли соленые и
серные воды. И когда такой дворец был закончен и освящен, Нерон только и
сказал ему в похвалу, что теперь, наконец, он будет жить по-человечески.
Кроме этой грандиозной постройки по его указке начали строить купальню от
Мизена до Авернского озера, крытую и с портиками по сторонам, в которую он
хотел отвести все Байские горячие источники; начат был и канал от Аверна до
самой Ос-тии, чтобы можно было туда ездить на судах, но не по морю; длиною
он должен был быть в сто шестьдесят миль, а шириною такой, чтобы могли
разойтись две квинкверемы. Для производства этих работ он приказал всех
ссыльных отовсюду везти в Италию, и даже уголовных преступников велел
приговаривать только к этим работам (Светоний: "Нерон"; 31).
Вся не отошедшая к дворцу территория города в.дальнейшем застраивалась
не так скученно и беспорядочно, как после сожжения Рима галлами, а с точно
отмеренными кварталами и широкими улицами между ними, причем была ограничена
высота зданий, дворы не застраивались, а перед фасадами доходных домов
возводились скрывавшие их портики. Эти портики Нерон обещал соорудить за
свой счет, а участки для построек предоставил владельцам расчищенными. Кроме
того, он определил им денежные награды за завершение строительства особняков
и доходных домов в установленные им самим сроки. Для свалки мусора он
предоставил болота близ Остии, повелев, чтобы суда, подвозившие по Тибру
зерно, уходили обратно, погрузив мусор; самые здания он приказал возводить
без применения бревен, сплошь из габийского или альбанского туфа, ибо этот
камень огнеупорен; было запрещено сооружать дома с общими стенами, но
всякому зданию надлежало быть наглухо отгороженным от соседнего. Все эти
меры, принятые для общей пользы, послужили вместе с тем и к украшению
города. Чтобы пресечь позорящую его молву, что пожар был устроен по его
приказу, Нерон приискал виновных и предал изощреннейшим казням тех, кто
своими мерзостями навлек на себя всеобщую ненависть и кого толпа называла
христианами. Сначала были схвачены те, кто открыто признавал себя
принадлежащими к этой секте, а затем, по их указаниям, и великое множество
прочих. Их умерщвление сопровождалось издевательствами, ибо их облачали в
шкуры диких зверей, дабы они были растерзаны насмерть собаками, распинали на
крестах или обреченных насмерть поджигали в огне с наступлением темноты ради
ночного освещения.
В 65 г. был раскрыт большой заговор, во главе которого стоял Гай Пизон.
В заговор были втянуты многие сенаторы, всадники, воины и даже женщины, как
из ненависти к Нерону, так и из расположения к Пизону (Тацит: "Анналы"; 15;
43-- 44, 48). Заговорщиков заключили в оковы из тройных цепей; одни
добровольно признавались в преступлении, другие даже вменяли его себе в
заслугу -- по их словам, только смертью можно было помочь человеку,
запятнанному всеми пороками. Дети осужденных были изгнаны из Рима и убиты
ядом или голодом. После этого Нерон казнил уже без меры и без разбора кого
угодно и за что угодно (Светоний: "Нерон"; 36--37). По площадям, домам,
селениям и ближайшим муниципиям рыскали пехотинцы и всадники. Отсюда
непрерывным потоком гнали они толпы закованных в цепи и приводили их ко
входу в сады. И когда задержанные входили туда и подвергались допросу, им
вменялись в преступление то радость, обнаруженная когда-то при виде того или
иного из заговорщиков, то случайный разговор, то уличные встречи, то
совместное присутствие на пиршествах или на представлении. Воспользовавшись
случаем, Нерон послал приказ покончить с собой всем своим врагам, которых
прежде не решался тронуть и которые лишь слегка касались или даже вообще не
были замешаны в заговор. Так он вынудил к самоубийству Сенеку и консула
Вестина и еще очень многих невиновных (Тацит: "Анналы"; 15; 58, 63, 69).
Вслед за тем были отпразднованы вторые пятилетние игры, учрежденные
Нероном. Здесь Нерон впервые выступил в театре перед римлянами. Сначала он
продекламировал свои поэтические произведения (Тацит: "Анналы"; 16; 4), но
все закричали, что хотят услышать его божественный голос. Принцепс отвечал,
что желающих он постарается удовлетворить в своих садах, но когда к просьбам
толпы присоединились стоявшие в это время на страже солдаты, то он с
готовностью заявил, что выступит хоть сейчас. И тут же он приказал занести
свое имя в список кифаредов-состязателей, бросил в урну свой жребий вместе
с другими, дождался своей очереди и вышел. Встав на сцене и произнеся
вступительные слова, он объявил, что будет петь "Ниобу", и пел ее до
десятого часа. Продолжение состязаний и выдачу наград он отложил до
следующего года, чтобы иметь случай выступить еще несколько раз; но и это
ожидание показалось ему долгим, и он не переставал вновь и вновь
показываться зрителям. Пел он в трагедии, выступая в масках героев и богов и
даже героинь и богинь (Светоний: "Нерон"; 21). Вскоре после этого он убил
жену Поппею, ударив ее ногой больную и беременную, когда слишком поздно
вернулся со скачек, а она встретила его упреками (Сеетоний: "Нерон"; 35).

В 66 г. Нерон велел казнить Антонию, дочь Клавдия, которая после смерти
Поппеи отказалась выйти за него замуж, обвинив ее в подготовке переворота.
Пасынка своего, Руфрия Криспина, сына Поппеи, он велел его рабам утопить в
море во время рыбной ловли, так как слышал, что мальчик, играя, называл себя
полководцем и императором. Затем он женился на Статилии Мессалине, муж
которой, Аттик Вестин, был незадолго до этого казнен.
Тогда же все греческие города, в которых бывали музыкальные состязания,
постановили послать ему венки кифаредов. Он принял венки с великой радостью,
а послов, прибывших с ними, допустил к себе прежде всех и даже пригласил на
дружеский обед. За обедом некоторые из них упросили его спеть и наградили
шумными рукоплесканиями. Тогда он заявил, что только греки умеют его слушать
и только они достойны его стараний. Без промедления он собрался ехать в
Грецию и пустился в путь. Тотчас по переезде он выступил в Кассиопе с пением
перед алтарем Юпитера, а потом объехал одно за другим все состязания. Для
этого он велел в один год совместить праздники самых разных сроков, хотя бы
их пришлось повторять, и даже в Олимпии, вопреки обычаю, устроил музыкальные
игры.
Когда он пел, никому не дозволялось выходить из театра, даже по
необходимости. Поэтому, говорят, некоторые женщины рожали в театре, а
многие, не в силах более его слушать и хвалить, перебирались через стены,
так как ворота были заперты, или притворялись мертвыми, чтобы их выносили на
носилках. Трудно поверить, как робел и трепетал он, выступая, как ревновал
своих соперников, как страшился судей. Соперников он обхаживал, заискивал
перед ними, злословил о них потихоньку, порой осыпал их бранью при встрече,
словно равных себе, а тех, кто был искуснее его, старался даже подкупить. К
судьям он перед выступлением обращался с величайшим почтением, уверяя, что
он сделал все, что нужно, однако всякий исход есть дело случая, и они, люди
премудрые и ученые, должны эти случайности во внимание не принимать. Судьи
просили его мужаться, и он отступал, успокоенный, но все-таки в тревоге:
молчание и сдержанность некоторых из них казались ему проявлением
недовольства и недоброжелательства, и он заявлял, что эти судьи ему
подозрительны. При соревновании он тщательно соблюдал все порядки: не смел
откашляться, пот со лба вытирал руками, а когда в какой-то трагедии выронил
и быстро подхватил свой жезл, то в страхе трепетал, что за это его исключат
из состязания, и успокоился лишь тогда, когда второй актер ему поклялся, что
никто этого не заметил за рукоплесканиями и кликами народа. Победителем он
объявлял себя сам, поэтому всякий раз он участвовал и в состязании
глашатаев. А чтобы от прежних победителей нигде не осталось ни следа, ни
памяти, все их статуи и изображения он приказывал опрокидывать, тащить
крюками и сбрасывать в отхожие места. Выступал он много раз и возницею, в
Олимпии он правил даже упряжкой в десять лошадей. Правда, здесь он был
выброшен из колесницы; его вновь туда посадили, но продолжать скачку он уже
не мог и сошел с арены, однако, несмотря на это, получил венок. Отправляясь
в обратный путь в 67 г., он подарил всей провинции свободу, а судьям --
римское гражданство и немалую денежную награду: об этой милости он объявил в
день Истмийских игр с середины стадиона.
Из Греции он вернулся в 68 г. в Неаполь, где выступил когда-то в первый
раз, и въехал в город на белых конях через пролом в стене, по обычаю
победителей в играх. Таким же образом вступил он и в Акций, и в Альбан, и в
Рим. В Рим он въезжал на той колеснице, на которой справлял триумф Август, в
пурпурной одежде, в расшитом золотыми звездами плаще, с олимпийским венком
на голове и пифийским -- в правой руке; впереди несли остальные венки с
надписями, где, над кем и в каких трагедиях или песнопениях он одержал
победу, позади, как в овации, шли его хлопальщики, крича, что они служат
Августу и солдатами идут в его триумфе. Он прошел через Большой цирк, для
чего снес арку, через Велабр, форум, Палатин и храм Аполлона; на всем его
пути люди приносили жертвы, кропили дорогу шафраном, подносили ему ленты,
певчих птиц и сладкие яства. Священные венки он повесил в своих опочивальнях
возле ложа, и там же поставил свои статуи в облачении кифареда. Но и после
этого он не оставил своего усердия и старания: ради сохранения голоса он
даже к солдатам всегда обращался лишь заочно через глашатая; занимался ли он
делами или отдыхал, при нем всегда находился учитель произношения,
напоминавший ему, что надо беречь горло и дышать через платок. И многих он
объявлял своими друзьями или врагами, смотря по тому, охотно или скупо они
ему рукоплескали.
Между тем правлению его приходил конец. Высадившись в Неаполе, он узнал
о восстании галльских легионов во главе с Виндексом. Отнесся он к этому
спокойно и беспечно: могло даже показаться, что он радовался случаю
разграбить богатейшие провинции по праву войны. Но, когда к восстанию
присоединились испанские легионы во главе с Гальбой, Нерон пал ниц и в
душевном изнеможении долго лежал как мертвый, не говоря ни слова, а когда
опомнился, то, разодрав платье, колотя себя по голове, громко кричал, что
все уже кончено. Успокоившись затем немного, он сместил обоих консулов и
один занял их место. Но и здесь Нерон остался верен себе -- готовясь к
галльскому походу, он прежде всего позаботился собрать телеги для перевозки
театральной утвари, а наложниц, сопровождавших его, приказал остричь
по-мужски и вооружить секирами и щитами, как амазонок. Потом он объявил
воинский набор по городским трибам, но никто годный к службе не явился;
тогда он потребовал от хозяев известное число рабов и отобрал из челяди
каждого только самых лучших. Всем сословиям он приказал пожертвовать часть
своего состояния, а съемщикам частных домов и комнат -- немедленно принести
годовую плату за жилье в императорскую казну. Всем этим он возбудил еще
большее негодование к себе.
В разгар его приготовлений пришло известие, что и остальные легионы --
и на востоке, и на западе, -- отложились и готовы выступить против Рима. В
ужасе он стал готовиться к бегству и упрашивал преторианцев последовать за
ним, но те отказались. До вечера он колебался между различными планами: то
хотел отдаться в руки Гальбы, то обратиться с мольбой к народу, то ехать в
Египет. Дальнейшие размышления он отложил на следующий день. Но среди ночи,
проснувшись, он увидел, что телохранители покинули его. Вскочив с постели,
он послал за друзьями и, ни от кого не получив ответа, сам пошел по их
покоям. Все двери были заперты, никто не отвечал; он вернулся в спальню --
оттуда уже разбежались и слуги. Нерон, как был босой, в одной тунике,
накинув темный плащ, закутав голову и прикрыв лицо платком, вскочил на коня;
с ним было лишь четверо спутников, среди них -- Спор. Впятером они
пробрались в усадьбу вольноотпущенника Фаона между Соляной и Номентанской
дорогами. Плащ принцепса был изорван о терновник; когда он захотел пить, ему
пришлось утолять жажду из какой-то лужи. Фаон укрыл его в жалкой каморке,
где лежала тощая подстилка, прикрытая старым плащом. Когда Нерон захотел
есть, ему предложили грубый хлеб, когда же он обратился за советом, эти
последние, еще оставшиеся ему верными друзья, предложили ему покончить с
собой и тем избежать позора. Он велел снять с себя мерку и по ней вырыть у
него на глазах могилу, собрать куски мрамора, какие найдутся для надгробья,
принести воды для обмывания трупа и дров для костра. При каждом приказании
он всхлипывал и все время повторял: "Какой великий артист погибает!" Пока он
медлил, пришло известие, что сенат объявил его врагом и разыскивает, чтобы
казнить по обычаю предков. В ужасе он схватил два кинжала, взятые с собой,
попробовал острие каждого, потом опять спрятал, оправдываясь тем, что
роковой час еще не наступил. Только когда сообщили, что к вилле приближаются
всадники, он вонзил себе в горло меч. Он еще дышал, когда ворвался
центурион, который, зажав платком его рану, сделал вид, что хочет ему
помочь. Нерон только и мог ответить: "Поздно! Вот она, верность!" -- и с
этими словами испустил дух. Глаза его остановились и выкатились, на них
ужасно было смотреть (Светоний: "Нерон"; 22-- 25, 35, 40, 42-45, 47-49).

НИКАНДР

Легендарный спартанский царь из рода Эврипонтидов, правивший в VIII в.
до Р.Х. Сын Харилая.
Никандр воевал с Аргосом, как и его отец, и причинил аргоссцам большие
опустошения (Павсаний: 3; 7).

НИКИФОР I ГЕНИК

Византийский император, правивший в 802--811 гг. Род. ок. 760 г. Умер
26 июля 811 г.
Патрикий Никифор, родом пи-сидиец, был при императрице Ирине логофетом
геникона. В 802 г. он при содействии начальника военных корпусов Никиты и
других придворных чиновников низложил императрицу. Переворот, которым он
руководил, был дерзко задуман и столь же смело осуществлен. Заговорщики
явились к медным воротам и обманули некоторых военачальников следующей
выдумкой: они уверили их, что посланы самой императрицей провозгласить
Никифора императором, потому что Аэций, ее евнух, принуждает Ирину сделать
императором своего брата Леона. Военачальники поверили этой лжи и объявили
Никифора императором. После этого заговорщики подступили к дворцу, а по
всему городу разослали рабов объявить о восшествии на престол нового
государя. Вокруг дворца Елевферия, где находилась Ирина, расставили стражу.
Утром ее заключили под стражу в Большом дворце. Тем временем Никифор был
коронован. Через несколько дней низложенную императрицу сослали на остров
Принкипо в обитель, которую она сама устроила. Так как престиж Ирины к этому
времени пал очень низко, войска и фемы отнеслись спокойно к ее свержению.
Восстала только фема Армениак, стратиг которой, Вардан, объявил себя
императором и подошел к столице. Но до военных действий не дошло. Осознав
свою слабость, Вардан вступил с Ники-фором в переговоры, запросил пощады и
постригся в монахи. В следующем году император велел ослепить его. Таким
образом, он утвердился у власти.
Все государство вскоре почувствовало тяжелую руку нового самодержца. От
предыдущего правительства Дела перешли к Никифо-ру в большом неустройстве:
казна была пуста, финансы расстроены, армия снабжалась плохо, разбитые при
Константине V арабы и болгары вновь грозили землям империи. Требовалось
много времени и усилий для того, чтобы все поправить и привести в надлежащий
порядок. Никифор приказал уничтожить все налоговые льготы и обложил народ
многочисленными и чрезвычайно обременительными поборами. По словам Феофана,
он приказал платить подати с лошадей, со стад, с плодов, налагал пени, брал
пошлины с кораблей и умышлял другие бесчисленные угнетения. Корыстолюбие его
не знало границ (Феофан: 795, 802, 803). Никифор заставил платить налоги и
монастыри, и землевладельческую знать (Дашков: "Никифор Ге-ник"). Не
ограничиваясь этим, он поучал рабов клеветать на своих господ и сначала
будто бы не верил доносам, а потом принимал все наветы и конфисковывал у
виновных имения. Вследствие всех этих непопулярных мер Никифор должен был
опасаться переворотов. И действительно, ощущая к себе всеобщую ненависть,
он, по свидетельству того же Феофана, часто притворно плакал в своей
опочивальне: слезы у него всегда были наготове, как обыкновенно бывает у
людей худых, но притворно добрых ( Феофан: 796).
В области военного устройства Никифор шел по следам своих
предшественников -- императоров Исаврийской династии, то есть развивал фемы
и укреплял армию за счет отрядов народного ополчения.
Внутренние области Греции, заселенные в предыдущую эпоху славянами и
фактически независимые от Константинополя, были постепенно включены в общую
структуру государства: здесь были образованы фемы Диррахий, Пелопоннес и
Фессалоника. Чтобы разбавить славянский элемент, Ники-фор начал массовое
переселение на Балканский полуостров жителей Малой Азии (Дашков: "Никифор
Геник"). Каждый легион должен был образовать в славянской земле свое
христианское поселение. Впрочем, плоды этой дальновидной политики сказались
уже позже, когда византийская армия вновь окрепла и смогла вести
победоносные войны. Сам Никифор не имел успеха в военных походах (Феофан:
802). В 806 г. арабы разрушили многие укрепления, выстроенные императором в
Азии. В 807 г. арабский флот опустошил Кипр и Родос, появился у берегов
Сицилии (Дашков: "Никифор Геник"). В 809 г. болгары взяли Сердику. Никифор
двинулся против них, но не смог сделать ничего достойного из-за бунта в
войске. Никифор выступил перед солдатами и страшными клятвами поклялся в
любви к ним, но когда легионы вернулись в столицу, многих зачинщиков казнил,
других изгнал. В 811 г. Никифор во второй раз отправился против болгар.
Сначала ему сопутствовала удача. Римляне углубились в болгарские пределы,
взяли и сожгли их столицу Плиску. Но затем войско было заперто в Вырбишской
теснине. Ночью болгары сделали набег на лагерь, убили в шатре Ни-кифора и
всех его вельмож, были перебиты многие военачальники и множество воинов.
Череп Никифора хан Крум велел отделать золотом и превратил в чашу (Феофан:
801, 803).

НИКИФОР II ФОКА

Византийский император, правивший в 963--969 гг. Род. в 912 г. Умер11
дек. 969 г.
Никифор происходил из могущественного и знатного рода Фок, давшего
империи нескольких крупных военачальников. Сам он с юности участвовал во
многих сражениях, был стратигом Анатолика, а в 954 г. Константин VII сделал
его доместиком схол (Продолжатель Феофана: 6; 5; 41). Всю жизнь Фока вел
аскетический образ жизни, носил власяницу и не употреблял мяса. Никогда не
становился он рабом наслаждений, и никто не мог сказать о нем, что видел его
хотя бы в юности, предающимся разврату (Лев Диакон: 5; 2). За долгие годы
службы Никифор приобрел репутацию человека несокрушимой силы, деятельного и
опытного в военном деле. Роман II назначил его стратигом-автократо-ром для
ведения войны против Крита. Уже более ста лет этот остров находился в руках
арабских пиратов, и все попытки прежних государей вернуть его под контроль
ромеев были отбиты с огромным уроном. Летом 960 г. Никифор собрал войска в
Азии и прибыл к Криту с большим числом огненос-ных судов. Арабы не
препятствовали высадке ромеев, а поджидали их неподалеку от своего главного
города Хандака. Никифор велел воинам сомкнуть щиты и так двинулся прямо на
варваров. Завязался упорный бой. Арабы не смогли устоять против натиска
ромейских копий, ряды их расстроились, и они обратились в бегство.
Победители преследовали отступавших до самых городских укреплений. Осмотрев
затем крепость и убедившись, что взять ее будет непросто, Никифор приказал
возвести стену на всем протяжении от южного берега до противоположного и
запер таким образом в городе главную армию критян. От местных жителей он
узнал, что в другом месте острова арабы собирают еще одно войско для того,
чтобы напасть на него с тыла. Оставив часть сил для поддержания осады,
Никифор с остальными тихо снялся с лагеря и выступил против арабского
войска. Враги, не ожидавшие для себя ничего ужасного, разбили лагерь на
каком-то холме. Ночью ро-меи окружили эту возвышенность, внезапно напали на
спящих и истребили их всех до последнего человека. Всем убитым Фока велел
отрубить головы. Часть этих голов он приказал насадить на копья вокруг
Хандака, а другие бросать камнеметами через стену. По словам Льва Диакона,
когда осажденные увидели строй копий, усыпанный головами, и убедились, что
эти головы, равно как и те, которые летели по направлению к их городу,
принадлежали их соотечественникам и родственникам, их охватили ужас и
безумие. Отныне им неоткуда было ждать спасения и приходилось рассчитывать
только на свои силы (Лев Диакон: 1; 3, 5, 7-9).
Весной 961 г. ромеи подвинули к стене стенобитное орудие и одновременно
повели подкоп под фундамент. Так как стена была сложена из песчаника, она
сравнительно легко поддалась их усилиям и вскоре рухнула. После этого уже
ничто не могло сдержать натиска солдат Никифора -- они ворвались в пролом и
подвергли город жестокому разгрому. Хандак был разграблен, а все его
население обращено в рабство. Затем Никифор велел разрушить стены, а
неподалеку на холме возвести крепость Теменос, в которой разместил ромейский
гарнизон. Огромную добычу он погрузил на 300 кораблей и с триумфом
возвратился в Константинополь.
Вскоре Роман вновь вручил Никифору власть над Азией. Он выступил против
давнего врага ромеев эмира Саифа-ад-Дауда и в короткое время овладел многими
его городами. Возвращаясь из похода, Фока узнал о внезапной кончине Романа.
После смерти императора власть перешла к его малолетним сыновьям Василию и
Константину, которые находились еще на попечении кормилиц и их матери
Феофано. Но в действительности все управление сосредоточилось в руках
паракимомена Иосифа Вринги. Прибыв в апреле 963 г. в Константинополь,
Никифор при поддержке патриарха Полиевкта был провозглашен
автократором-стратигом Азии. Перед патриархом и всем синклитом Фока принес
клятву, что не отвергнет власть малолетних государей и не будет замышлять
ничего нечестного против их правления (Лев Диакон: 2; 7--10, 12). Впрочем,
судя по всему, Никифор не собирался исполнять этого обещания. Он уже давно
мечтал о верховной власти. Кроме того, он был распален страстью к
императрице Феофано, с которой как раз тогда вступил в связь (Скилица).
В конце апреля Никифор отправился к своему войску в Каппадо-кию. Тем
временем Иосиф Врин-га, справедливо подозревавший Фоку в недоброжелательстве
и коварстве, а также в намерении произвести государственный переворот,
отправил к стратигу Анатоли-ка Иоанну Цимисхию секретное письмо с
предложением принять армию под свое командование. Чтобы воодушевить
Цимисхия, Врин-га обещал впоследствии возвести его на самое высокое место в
государстве. Но Цимисхий, нисколько не соблазненный этими посулами, отнес
письмо к Никифору, и таким образом вся интрига Вринги была раскрыта.
Цимисхий советовал Никифору немедленно принять императорскую власть. Но тот,
по словам Льва Диакона, еще сомневался (или делал вид, что колеблется).
Тогда Иоанн собрал всех предводителей войска. Они, обнажив мечи, окружили
шатер Ники-фора и провозгласили его императором. Все воины единогласно
поддержали их выбор, и Фока облекся в императорские одежды. Иоанна он почтил
достоинством магистра и назначил вместо себя доместиком Востока. Затем он
разослал по всей ромейской державе указы и распоряжения и назначил
стра-тигов. Патриарху и синклиту он отправил послание с требованием принять
его как самодержца. В свою очередь он обещал заботиться о сыновьях Романа и
воспитывать их до зрелого возраста. Когда войска приблизились к столице,
Иосиф укрылся в Софии, а потом отправился в ссылку. Верхом на белом коне
Никифор въехал в столицу через Золотые ворота, и патриарх Полиевкт увенчал
его в Софии императорской короной. Вслед за тем Никифор спокойно и уверенно
овладел делами правления (Лев Диакон: 3; 1--4, 6--8). 20 сентября, отбросив
всякое притворство, он женился на императрице Феофано. Многим этот брак
показался неприличным. К тому же вскоре по столице распространился слух, что
Никифор был восприемником одного из сыновей Феофано и находился с ней в
духовном родстве. Патриарх потребовал, чтобы Никифор развелся с женой, и
запретил ему доступ к причастию. Императору с трудом удалось замять скандал.
Протоиерей Великого дворца Сти-лиан объявил, что Никифор не был
восприемником ни одного из сыновей Романа. Хотя многие знали, что это ложь,
Полиевкт смягчился и признал заключенный брак законным (Скилица).
Большую часть своего правления новый император провел в походах. Арабы
терпели от него одно сокрушительное поражение за другим. Летом 964 г.
Никифор осадил Тарс, но взять его не смог. Ро-меи захватили несколько
близлежащих городов, в том числе Мопсуэ-стию (Лев Диакон: 3; 10--11). Зиму
войско провело в Каппадокии, а весной 965 г. вновь подступило к Тарсу.
Император приказал окружить город сильной охраной, в надежде, что голод
заставит жителей рано или поздно сдаться. И действительно, спустя несколько
месяцев, изнуряемые жестокой нуждой, арабы запросили пощады. Никифор
разрешил им покинуть город, взяв с собой только свою одежду. Весной 966 г.
он вторгся в Сирию, захватил несколько городов и некоторое время осаждал
Антиохию (Лев Диакон: 4; 1, 4, 9). Занятый делами на востоке, он не мог
уделять достаточное внимание западной границе. Правда, после смерти Симеона
болгары заметно ослабли, но значительные опустошения империи причиняли
набеги венгров. В 967 г., объезжая фракийские города, Никифор писал
болгарскому царю Петру и требовал, чтобы тот воспрепятствовал венграм
переправляться через Дунай и опустошать владения ромеев. Но Петр не
подчинился и под разными предлогами уклонялся от исполнения этого. Тогда
Никифор отправил пат-рикия Калокира к русскому князю Святославу, приказав
ему обещаниями склонить русских к нападению на болгар. Святослав быстро
собрал своих воинов, напал на Болгарию, разорил многие города и села болгар,
захватил обильную добычу и возвратился к себе. В следующем году он опять
напал на болгар и совершил то же, что и в первый раз (Скилица). Между тем в
968 г. император вновь подступил к Антиохии, затем прошел дальше в Финикию и
взял город Арку. На обратном пути он велел построить неподалеку от Антиохии
крепость и оставил в ней 2000 воинов (Лев Диакон: 4; 10). Весной 969 г. этот
отряд наконец овладел Антиохией. Это было последнее славное деяние в
царствование Никифора. Вскоре он был свергнут, причем переворот совершили
те, кто раньше помог ему добиться власти: Иоанн Цимисхий и Феофано. Цимисхия
император незадолго до этого сместил с поста доместика и отправил в ссылку в
Халкедон. Феофано уговорила мужа вернуть его из изгнания и затем вступила с
Цимисхием в заговор. Убить императора представлялось нелегким делом --
дворец при нем был обращен в настоящую крепость и проникнуть туда обычным
путем было невозможно. Только заручившись помощью Феофано, Цимисхий решился
на переворот. Он послал к императрице под разными предлогами двух сильных
солдат, которых она укрыла в своих покоях. Глубокой ночью 10 декабря лодка с
заговорщиками подошла к дворцу со стороны Вуколеона. Солдаты, укрывшиеся в
покоях Феофано, одного за другим втянули их на веревках во дворец.
Императрица, уходя из спальни мужа, оставила дверь незапертой. Заговорщики
ворвались в спальню Никифора, стали бить его и пинать ногами, а один из них
нанес сильный удар мечом по голове. Обливавшегося кровью императора
подтащили к Иоанну. Тот, схватив несчастного за бороду, безжалостно терзал
ее, а остальные били его рукоятками мечей по щекам и выкрошили ему все зубы.
Наконец, пресытившись мучениями, Иоанн толкнул Никифора ногой в грудь,
взмахнул мечом и рассек ему надвое череп. После этого отрубили голову, а
труп вышвырнули на улицу. Целый день он валялся на снегу под открытым небом.
Вечером останки Фоки уложили в наскоро сколоченный ящик, отнесли в храм
Святых Апостолов и там похоронили (Лев Диакон: 5; 4, 6, 7, 9).

НИКИФОР III ВОТАНИАТ

Византийский император в 1078-- 1081 гг. Род. ок. 1001. Умер ок. 1081
г.
Никифор Вотаниат, по словам Вриения, "один из мужественней-ших мужей
Востока", стал императором уже в очень преклонном возрасте. В начале 1077 г.
Михаил VII сделал его главнокомандующим восточных войск, а в октябре
Во-таниат открыто объявил о начале восстания и приказал собирать рассеянные
по Азии войска. Из Фригии он двинулся в Вифинию, но имел очень мало сил.
Только после того, как его открыто поддержала Никея, мятеж стал разрастаться
и вскоре охватил всю Азию. В столице тоже произошло возмущение, Михаил
добровольно оставил трон и постригся в монахи. Овладев властью, Никифор,
хотя был уже стар, женился на красавице императрице Марине. Он всячески
старался привлечь к себе благорасположение граждан и щедро расточал дары.
Вскоре расходы стали далеко превышать доходы, и появился недостаток в
деньгах (Вриенний: 3; 15-16, 18, 24-25).
Все короткое царствование Никифора прошло в мятежах и войнах. Сначала
на западе восстали Никифор Вриенний и Никифор Василиаки, В конце 1080 г. в
Азии поднял мятеж Никифор Мелиссин. Престарелый император не участвовал в
походах. Успешную борьбу против врагов вел молодой полководец Алексей Комнин
(Вриенний: 4). До поры до времени Вота-ниату удавалось удерживать власть. Но
когда в феврале 1081 г. мятеж против императора поднял сам Комнин, Никифору
нечего было ему противопоставить. После того, как мятежники вступили в
столицу, патриарх посоветовал Вотани-ату отказаться от власти и не начинать
междоусобной войны (Комнина: 2; 12). Уступив настойчивым просьбам,
низложенный государь постригся в монахи. Комнина пишет, что когда друзья
спросили его, как переносит он перемену своего положения, Никифор ответил:
"Одно меня тяготит -- воздержание от мяса, а остальное, ничуть не заботит"
(Комнина: 3; 1).

НУМЕРИАН, Марк Аврелий

Римский император в 283--285 гг. Умер 285 г. Сын Кара.
Сделавшись императором в 282 г., Кар провозгласил своих сыновей, Карина
и Нумериана, Цезарями. Нумериан сопровождал отца в персидском походе. Он
обладал прекрасными нравственными качествами и действительно был достоин
императорской власти. Говорят, что он был даже отмечен печатью таланта --
был хорошим оратором и поэтом. После смерти отца у него начали болеть глаза.
На обратном пути из Персии его несли в носилках, и в это время он был убит
приверженцами своего тестя Алра, который пытался захватить императорскую
власть. В течение многих дней спрашивали о здоровье императора, и Апр на
сходке говорил, что его нельзя видеть, потому что он укрывает свои больные
глаза от ветра и солнца. Однако благодаря запаху от трупа это дело
раскрылось. Тогда все бросились на Апра, чья интрига не могла уже оставаться
тайной, заключили его под стражу, а императором был провозглашен Диоклетиан
(Вописк: "Кар, Карин и Нумериан"; 11--13).