Моммзен Т. История Рима

ОГЛАВЛЕНИЕ

Книга четвертая. РЕВОЛЮЦИЯ

Глава IV. НОВАЯ ПОПЫТКА ПРОИЗВЕСТИ РЕВОЛЮЦИЮ. ПОПЫТКА ПРОИЗВЕСТИ РЕФОРМУ

Марий, его характер, его положение среди партий.— Союз Мария с демократами.— Марий и его сторонники у власти.— Разлад между ними.— Гибель крайних демократов.— Усиление партии сената.— Попытка Друза и его смерть

Гай Марий родился в 155 г. Он был сыном бедного поденщика, вырос за плугом и не получил решительно никакого образования. Едва достигнув возраста, дававшего доступ на военную службу, он, по склонности к ремеслу солдата, поступил в рядовые и выдвинулся в Нумантинской войне под начальством Сципиона. Затем ревностною службой он постепенно повышался в чинах, в войне с Югуртой занимал уже одно из первых мест в армии и окончил эту войну как главнокомандующий. Когда он победил кимвров и тевтонов, он действительно, можно сказать, спас Рим.

150

Блестящим военным талантом Марий не был: он был способным, опытным военачальником, прекрасным организатором, обладал большою личною храбростью, был справедлив и совершенно неподкупен. По своим вкусам он всегда оставался человеком грубоватым, с привычками и потребностями, пожалуй, даже чрезмерно простыми. В Риме после отражения северных варваров он занял совершенно исключительное положение: никто ранее не пользовался такою популярностью, какова была популярность Мария, и почти помимо своей воли, незаметно для себя он оказался во главе партии, стремившейся к реформам.

Желательный путь реформ Марий если и представлял себе, то лишь очень смутно. Возможность занять высшее положение, стать если не народным вождем, то главою государства, отуманивала и увлекала этого простого, но не лишенного честолюбия человека, хотя он о высших почестях мечтал как простолюдин, которому лестно пользоваться всем почетом, какой доступен господам, а не как государственный муж, который стремится к высшей власти потому, что чувствует себя способным управлять людьми, но обстоятельства сложились так, что могли увлечь человека и более рассудительного, чем Марий. В сущности, все значение Мария объясняется тем, что в его распоряжении оказалась новая огромная сила — армия, им совершенно реформированная и слепо ему преданная.

К тому времени, о котором мы теперь говорим, прежнее устройство войска, основанное на обязательной службе всех граждан, имевших известный имущественный ценз, стало непригодным: с одной стороны, многие из обеспеченных граждан стремились уклоняться от службы, с другой — создались целые группы людей, положение которых было так плохо и не обеспечено, что для них выход в солдаты был не тягостною повинностью, а представлялся желательным. Кроме того, выяснилось, что важна и лучшая специально воинская выучка отдельных солдат. Марий понял, что армия Рима нуждается в коренной реформе, и провел эту реформу. Сущность ее — скажем, не вдаваясь в подробности,— заключалась в замене системы призыва системою вербовки, в уничтожении на службе разных устарелых подразделений и в уравнении всех солдат как по их обязанностям, так и по возможности повышаться лишь своими заслугами. Эта реформа, по виду чисто военная, имела глубокое политическое значение: раньше солдатом был гражданин, который имел дома свои интересы и к ним возвращался, отбыв срок службы,— теперь возникло особое военное сословие, у членов которого главным интересом была служба, которые были связаны всего более с личностью командующего и почти неизбежно должны были получить склонность более сохранять верность своему начальнику, чем законам. Создавалась сила, которая легко могла приобрести значение, какого прежде легионы во внутренней истории Рима не имели. Эту новую силу в руках Мария все если не понимали, то чувствовали, и при глубоком и всеобщем недовольстве положением дел в государстве, когда все общество ждало, чтобы

151

явился человек, способный завершить начатое Гракхами обновление государства, все, и в числе их и сам Марий, стали думать, что к этой великой задаче призван именно Марий, человек из народа, победоносный вождь и неподкупный администратор. Самому же Марию дело ниспровержения государственного строя, существовавшего уже 400 лет, органически сросшегося со всем укладом римской жизни, представлялось гораздо легче, чем оказываются все подобные предприятия в действительности.

Около Мария скоро сгруппировались все оппозиционные элементы, и он, под влиянием нескольких горячих голов и беззастенчивых краснобаев, вообразил, что сможет провести реформу даже без участия войска, просто с демократическою партиею. Партия давала ему идеи, он давал свое имя, свою популярность, свое влияние.

Двадцать пять лет уже существовала в Риме демократическая партия и выставляла себя хранительницею заветов Гая Гракха, но это было с ее стороны самообольщение. Демократия не имела нового гениального вождя, который был бы способен на основах, указанных Гракхом, самостоятельно выработать план реформ, удовлетворявших потребностям государства в том виде, как они определились в данное время. Римская демократия все повторяла старое и сама стала почти столь же безжизненною, мертвенною, как и та правительственная партия, на которую демократия так нападала. Было очевидно, что и демократы были настолько же ниже задач, связанных с управлением государства, как и партия сената. Оппозиция сенату стала совершенно обычным явлением, чуть не требованием хорошего тона. Молодые люди горячо проповедовали реформы и громили сенатское правительство, а затем, достигнув зрелого возраста, те же бывшие пылкие поборники прав народа пристраивались к какому-нибудь выгодному месту и спокойно действовали в полном согласии с тою правительственною машиною, которую так пышно и громко порицали.

Как всегда бывает при отсутствии истинных дарований, вождями партии делались люди, решительно ничего не имевшие терять ни в смысле положения, ни в смысле чести. В описываемое время наиболее влиятельными между демократами были Главция и Сатурнин, горячие ораторы, увлекавшие толпу, но люди совершенно беспринципные и вовсе не способные даже уяснить себе важнейшие потребности времени, не говоря уже о том, что они совсем не были склонны вырабатывать и строго обдумывать меры, какими можно было бы исцелить государство. В союзе с Марием они решились провести реформы, которые давно и чуть не обязательно почитались за необходимые и спасительные. На 100 г. Марий выступил кандидатом на должность консула, Сатурнин — трибуна, и Главция — претора. Выборы прошли бурно, сопровождались схватками на улицах и даже убийствами, но союзники достигли намеченных мест. Они немедленно внесли законы: об уменьшении цены на хлеб, раздававшийся в Риме (она и прежде была значительно ниже рыночной стоимости хлеба, теперь же предполагалось понизить ее впятеро), об устройстве колоний, в кото-

152

рых солдаты, отслужившие срок, получали бы участки втрое большие, чем предполагалось раздавать при Гракхе, и об уравнении людей латинского права с римскими гражданами. Предложения эти вызвали страстный отпор, на улицах происходили чуть не битвы, но в конце концов проект получил силу закона.

Однако этот успех демократической партии был началом ее падения. Прежде всего в ней самой произошел раскол: Марий увидал, что его союзники более навязывали, чем проводили, свои решения, что они воспользовались только его именем, а ту руководящую роль какую он хотел сам играть, захватили в свои руки, кроме того, он искренно возмущался неблаговидными приемами их в борьбе. Главция и Сатурнин, со своей стороны, были недовольны Марием за его нерешительность, колебания и испытывали досаду, видя, что только сторонники Мария доставили им успех, и поняв из этого, что их значение должно будет пасть, как только они разойдутся с Марием Противники же демократии в ее торжестве почерпнули новые силы Идеям демократии многие сочувствовали искренно. Не видя, как их осуществить, эти люди верили, что в программе демократии все было исполнимо и полезно, В своем увлечении Марием они верили и в то, что он разрешит все наболевшие вопросы, теперь, увидав, что руководящая роль в руках не Мария, а Главции и Сатурнина, все эти люди совершенно отшатнулись от партии. Демократию, между прочим. сильно поддерживали всадники, принципиально боровшиеся против сената, но они вовсе не были склонны вести дело так далеко, и теперь. когда почти даровая раздача хлеба грозила казначейству банкротством, они, чтобы охранить свои материальные интересы, примкнули и партии сената.

Сатурнин и Главция решились теперь на отчаянную попытку: они попробовали во что бы то ни стало удержать власть в своих руках, надеясь упрочить свое дело. Они выставили на следующий год свою кандидатуру на высшие должности и не останавливались пред средствами, чтобы достигнуть успеха. Дошло до того, что их сторонники открыто убили кандидата противной партии. Тогда сенат потребовал от Мария, чтобы он, как консул, восстановил порядок и законность Требование было так основательно, что отклонить его было невозможно, — и Марию пришлось употребить силу против своих же союзников. После настоящей битвы популяры были оттеснены на Капитолий и голодом принуждены к сдаче. Они не стеснялись громко обвинять Мария в измене своим прежним друзьям, Сатурнин и Главция, еще один трибун и один квестор вскоре были убиты. Из прежних главарей демократии уцелел один Марий — но он, недавно еще первый человек в Риме, утратил не только влияние, но и уважение, теперь к. нему с прежнею ненавистью относились аристократы и с новою быть может сильнейшею, демократы.

Давно уже римское правительство не видало такого успеха. Важнее, чем смерть Сатурнина и чем падение Мария, было отрезвление общества. Когда оно увидело, к каким безумным решениям и безоб-

153

разным насилиям ведет господство черни, оно поняло, что и очень плохое правительство все же неизмеримо лучше той анархии, какая немедленно создалась, едва власть перешла в руки партии, которая называла себя демократическою и сулила, что наступит чуть ли не золотой век, лишь только дана будет ей власть. Отрезвление было так сильно, что не только были отменены законы, проведенные в шестое консульство Мария, но в течение целого ряда лет проходили новые законы, внесенные только консулами, а не трибунами, и проходили вообще постановления, далекие по духу от того направления, в каком развивалось законодательство за последнее время. Так, например, запрещено было соединять в один законопроект разные меры; установлено, что никакой закон не может обсуждаться ранее чем через 9 дней поте того, как он внесен; всаднические суды стали теперь беспощадно преследовать всякого, кто обнаруживал какие-либо демократические тенденции. Партия сената почувствовала cебя даже настолько сильною, что решилась вступить в борьбу с всадническими судами, которые, поддерживая сенат против демагогов, в отношении к провинциальной администрации по-прежнему действовали пристрастно и всегда обвиняли тех, кто препятствовал откупщикам наживаться в провинциях уже слишком бесцеремонно. Когда постановлены были явно пристрастные приговоры против трех наиболее влиятельных и действительно почтенных представителей аристократии, трибун Ливий Друз выступил против всаднических судов.

Ливий Друз происходил из очень знатного рода. Толпа его не любила, но все без различия партий уважали этою cyрового, твердого и вместе умного и безусловно благородного человека. Друз гордился древностью и славою своего рода, но он и проповедовал и на деле осуществлял тот взгляд, что знатность дает человеку право на почет, но и налагает на него обязанность быть достойным своих предков и больше других служить родине. Друз понял, что необходимо и сенат вывести из подчинения партии капиталистов, и улучшить положение неимущих классов. Он находил, что полезнее самой аристократии провести меры, направленные в пользу нуждающихся, чем ожидать, чтобы они рано или поздно были предложены и проведены каким-нибудь демагогом. Друз решился потребовать уничтожения всаднических судов и вместе с тем осуществить, с некоторыми ограничениями, все главные реформы Гая Гракха, а чтобы вознаградить союзников, земли которых приходилось обратить и раздел, он думал предоставить им римское гражданство. Опасаясь, что эти меры, предложенные отдельно, могут и не пройти полностью, Друз с формальным нарушением недавно изданного закона соединил все свои предложения в одно и притом вопрос о римском гражданстве для союзников изложил в выражениях общих, не вполне ясных, а чтобы вообще привлечь к своему предложению симпатии масс, он включил в него и почти даровую раздачу хлеба, придумав несколько удачных мер в подкрепление казначейству. В таком виде предложения Друза встретили восторженное одобрение одних и упорную оппозицию других. В народном

154

собрании они прошли, но вскоре были отменены сенатом по формальному нарушению, о котором мы говорили.