Майоров Н.И. Введение в историю Древнего Востока

ОГЛАВЛЕНИЕ

ГЛАВА 1. Понятие «Древний Восток»: географические и хронологические рамки

Возникновение понятий «Восток» и «Запад» связано с расширением географического кругозора первобытных и древних людей. Расселение Homo sapiens, происходившее в течение многих тысячелетий, приводило к освоению все новых и новых территорий. Во времена «неолитической революции», начавшейся примерно 12–10 тысяч лет назад, усиливается обмен продуктами между земледельцами и скотоводами, что вынуждает наших предков выходить за рамки племенной территории. Накопленные новые географические знания, которые добывались в ходе военных походов и торговых экспедиций, непосредственного освоения Ойкумены в результате миграций, в бесписьменные времена сохранялись, приумножались и передавались в виде легенд и рассказов. С возникновением письменности появилась возможность сделать эти знания общим достоянием. Благодаря сохранившимся письменным памятникам мы можем представить географический кругозор создателей древнейших на земле цивилизаций: Месопотамии, Египта, Индии, Ирана, Китая и, что для нас особенно важно, Финикии и Греции.

Впервые разделение окружающего мира на Запад и Восток совершили финикийские мореплаватели. Но всеобщее признание деления мира на эллинизированный и романизированный Запад и «варварский Восток» получило в античном мире у греков и римлян. Эта зыбкая грань между Востоком и Западом постоянно менялась, но противопоставление сохранялось. Наиболее наглядно это проявилось в распаде Римской империи на две части: Западную и Восточную. В средние века Востоком для христианского мира стала и родина этого понятия – Греция, захваченная турками-османами. Характерной чертой взаимодействия двух регионов является взаимопроникновение. Достаточно вспомнить великие финикийскую и греческую колонизации, времена эллинизма, огромные масштабы Римской державы. В новое время, когда идет процесс создания европейскими державами, прежде всего Великобританией и Францией, обширнейших колониальных империй, большая часть стран Востока попадает в зависимость от метрополий. Это еще больше усиливает противопоставление "передового" капиталистического Запада и «отсталого» консервативного Востока. Представление об их коренном различии образно выразил Р. Киплинг, не совсем справедливо называемый иногда "бардом английского колониализма":

Запад есть Запад,

Восток есть Восток,

Не встретиться им никогда,

Лишь у подножья Престола Божьего

В день страшного суда.

Итак, мы наглядно видим, что сам термин «Восток» есть понятие условное, исторически изменчивое.

Под термином «Древний Восток» понимают обычно тот период истории, который хронологически и генетически предшествовал эллинству и христианству»[4]. В настоящее время этим условным термином принято обозначать совокупность очень далеких по географическим и хозяйственным условиям областей, оседлых и кочевых народов. Обществ, только выходящих из состояния первобытности и более продвинутых народов, уже переступивших порог цивилизации. Они говорили на сотнях языков и верили в бесчисленное множество богов. Что же позволяет усматривать в этом многообразии определенное единство и объединять в курсе истории Древнего Востока, составляющей первую часть истории древнего мира?

Вторую часть истории древности традиционно составляет история Древней Греции и Древнего Рима или времена античности и «классической древности». Такое разделение истории древнего мира на две части, с одной стороны, отражает специфику развития Древнего Востока и античных стран, а, с другой стороны, выражает общие черты древних сословно-классовых обществ. Если раньше, в советское время, считалось бесспорным, что объединяет эти два этапа черты общечеловеческих закономерностей исторического развития и их принадлежность к единой рабовладельческой фармации, то в наши дни этот взгляд подвергается массированной критике и отвергается большинством исследователей. Но при этом есть согласие подавляющей части исследователей древности в том, что существует некоторая общая основа всех древних цивилизаций. Это проявляется в наличии некоторых общих черт социально-экономического строя, политических институтов, религиозно-культурной жизни всех древних обществ. Объединяет их, прежде всего, тот важнейших факт, что все они вышли из первобытности и вступили в стадию цивилизации, причем первыми проделали этот путь древневосточные общества.

Пространственные рамки истории Древнего Востока в востоковедении, складывающемся фактически в XIX веке, непрерывно менялись. Первоначально интерес ученых был прикован к странам Ближнего Востока, что связано, в первую очередь, с авторитетом Библии, из которой черпали первые сведения об истории древних государств и народов. В науке даже сложилось такое понятие, как «классический Восток», рамки которого ограничивались ареалом Средиземного моря (Масперо, Тураев и др.). Именно Ближний Восток являлся родиной древних цивилизаций. Сюда входили территории Северо-Восточной Африки (Древний Египет) и значительная часть Передней Азии, охватывающая Малую Азию, Месопотамию, области Восточного Средиземноморья, Армянское нагорье, Аравийский полуостров. В 20-е годы ХХ века с интенсификацией исследований по древней истории Индии и Китая, стала очевидной близость социально-экономического и культурного развития на огромных пространствах Азии и Африки. Это привело к расширению географических рамок Древнего Востока. Так, например, в советской науке В.В. Струве в 30-е годы включил сюда Индию и Китай. Еще позднее в историю Древнего Востока были включены Средняя Азия, Закавказье, страны Юго-Восточной Азии и Дальнего Востока (Япония, Корея). Сейчас уже нельзя отрицать близость крито-микенского общества и доколумбовых цивилизаций Америки к странам «классического Востока». Возможно, что в ближайшем будущем студенты исторического факультета тоже будут изучать их в курсе истории Древнего Востока. Такое расширение границ Древнего Востока имеет теоретическое и фактическое обоснование. Названные регионы непосредственно входят в мир древних цивилизаций. И по характеру социально-экономического строя, политической организации и уровню культуры они относятся в целом к тому же типу общества, что и «классические» страны и государства.

Итак, мы видим, что географические, пространственные рамки нашего курса непрерывно расширяются. Территория, называемая ныне Древним Востоком, простирается с Запада на Восток от современного Туниса, где располагался древний Карфаген, до современных Китая, Японии, Индонезии; а с юга на север – от современной Эфиопии до Кавказских гор и Южных берегов Аральского моря. В этой обширной географической зоне существовали многочисленные государства, оставившие яркий след в истории человечества: Великая Египетская держава, несколько крупных государств на территории Месопотамии (в том числе Вавилонское и огромная Ассирийская держава), Хеттское царство, государство Урарту, Мидия и мировая Персидская монархия (в состав которой входили территории почти всего Ближнего и частично Среднего Востока), державы Маурьев и Гуптов в Индостане, империи Цинь и Хань в Китае и многие другие государственные образования.

Востоковеды давно пытаются объяснить причину возникновения самых древних на Земле цивилизаций в довольно узком географическом поясе от 20 до 40 параллели северного полушария. Возникла даже так называемая «загадка 30 параллели». И здесь мы подходим к вопросу о роли географического фактора в истории человеческих сообществ и, конкретно к тому, какую роль он сыграл в судьбах народов Древнего Востока. Об этих проблемах задумываются философы и историки, географы и этнологи. Возникают даже пограничные области знания – историческая география и социоестественная история, которые стремятся создать теорию взаимодействия общества и природы в прошлом, связать исторические события с изменениями окружающей среды, исследовать взаимную связь мира природы и мира людей[5].

От ответа на эти вопросы будет во многом зависеть оценка места и роли Востока в общем контексте истории человечества. Существует ли некоторое единое направление исторического процесса или же различные общества и цивилизации развиваются по своим особым путям? Теоретически вполне допустимо, что местные особенности, зависящие, прежде всего, от географического фактора, приводят в конкретных условиях к неповторимым путям развития и порождают особые типы общества. В наиболее общем виде вопрос сводится к дихотомии «Запад» (т.е. Европа) и «Восток» (т.е. остальной мир).

Мы легко можем добавить к списку вопросов, связанных с влиянием окружающей среды на человеческие общества множество новых. Отчего одни народы довольно рано перешли порог, который мы называем цивилизационным, а почему другие племена задержались на уровне первобытности? Почему именно в Египте и Нижней Месопотамии возникли первые цивилизации? И тут не обойтись без обращения к географическому фактору. Что же он собой представляет? Это есть многообразие естественных условий, которые воздействуют на жизнь человеческих сообществу. Сюда входят климат, ландшафт, степень обеспеченности водой и природными ресурсами – металлами, деревом, камнем и т.д.

Впервые в научном плане о воздействии природной среды на формы человеческого общежития в полный голос заявил французский просветитель старшего поколения Шарль Монтескье. В своем произведении «О духе законов» он обосновал решающую роль природно-климатических условий на особенности материального и духовного развития различных народов и формы их государственности и права. Для небольших территорий он считал идеальной формой демократию. Для крупных образований наиболее подходящей формой правления он считал ограниченную монархию (аристократию). Для огромных же государств типа Персидской или Российской держав наиболее подходящей формой является деспотия или абсолютная монархия. Монтескье по праву считают отцом теории географического детерминизма

Несколько позднее складывается натуралистическое понимание цивилизации как общества, определяемого взаимодействием с окружающей природой на основе типа хозяйства или производимого продукта, имеющего решающее влияние на все общество: бронзовая, железная, земледельческая, кочевая, индустриальная и тому подобные «цивилизации». Этот подход лег в основу работы известного русского ученого Л. Мечникова «Цивилизация больших рек», где речь идет не о географическом детерминизме, а о взаимодействии человека с природной средой и способах ее освоения. Наиболее благоприятными местами для такого успешного взаимодействия, а, следовательно, и для возникновения первых цивилизаций были долины великих рек – Нила, Тигра и Евфрата, Инда и Ганга, Хуанхэ и Янцзы.

В 90-х годах появляется серия работ Э.С. Кульпина, Б. Прусакова, Клименко и ряда других авторов, основанные на принципах социоестественной истории, в которых изучение различных обществ происходит на основе взаимосвязи природы и общества, взаимодействии природных факторов и хозяйственной деятельности человека. «Вмещающий ландшафт», т.е. окружающая среда формирует суперэтнос с «общей судьбой», жизненный путь которого и составляет цивилизацию[6].

Что же можно сказать о попытках сторонников социоестественной истории (СЕИ) при помощи понятий «вмещающий ландшафт», «бифуркация» и пр. предложить новую объясняющую модель? С одной стороны, природно-географический фактор, вне всякого сомнения, накладывает отпечаток на устроение общества и организацию его хозяйственной деятельности, а также на атрибуты духовной жизни, которые необходимы для создания технологий. Однако, (и здесь мы полностью согласны с Б.С.Ерасовым[7]) «географическая детерминация условий человеческого существования сама по себе не создает определенного общества и его истории. Здесь при попытке сконструировать особые «цивилизации» выстраиваются цепочки «природа – технология – производство – мировоззрение – общество». Явно наблюдается перекос в сторону факторов природно-хозяйственного характера при недооценке роли социокультурных факторов в истории. Мировоззрение в большой степени отражает не характер природной среды, а потребность складывающегося сложного общества в более устойчивой регуляции. Географический детерминизм и натуралистический подход не способствуют пониманию значения высокой культуры, динамики духовной жизни, особенно в огромных мировых империях, включающих разнообразный «вмещающий ландшафт», среды обитания, с разнообразными технологиями и способами хозяйствования.

Марксистская теория не признавала роли географического фактора как главной определяющей причины исторического процесса, хотя, справедливости ради, нужно сказать, что в работах Маркса неоднократно встречаются фразы, говорящие о значительном влиянии природных условий на общество. Однако главной силой прогрессивного развития человечества марксизм объявлял способ производства, т.е. взаимодействие производительных сил и производственных отношений, которые определяются в первую очередь формой собственности и характером эксплуатации непосредственных производителей. Так возникли две формы детерминизма – географический и политэкономический. Позднее к ним добавилась еще одна разновидность – так называемый биологический или расовый детерминизм, наиболее значимыми проявлениями которого стали арийская расовая теория Смита и Чемберлена и нордическая теория нацистов. В их основе лежал гегельянский принцип разделения народов на исторические и неисторические.

Любая форма детерминизма не может служить фундаментом для осмысления истории человечества. Каждая из них акцентирует внимание на какой-то одной стороне многообразного развития исторического процесса и потому ограничена.

В настоящее время становится все более очевидным, что, чем далее мы смотрим в глубь тысячелетий, тем более убеждаемся в том, что географический фактор в разные периоды истории человечества играл неоднозначную роль. Конечно, на ранних этапах природная среда имела огромное, определяющее воздействие на жизнь первобытных охотников и собирателей. Но чем более развивались производительные силы, совершенствовались орудия труда и навыки, усложнялась технология, тем меньше становилась зависимость людей от окружающей среды. В каждом регионе люди находили своеобразные методы покорения природы, создавали свои, подходящие именно для местных условий ирригационные сооружения и методы хозяйствования. Постепенно человек становился главной силой, преобразующей лицо планеты, или как говорил академик В.И. Вернадский, человек становился главной геологической силой истории. Крупнейший советский востоковед (египтолог) М.А. Коростовцев даже попытался сформулировать всеобщий закон, определяющий соотношение человеческого сообщества и природной среды: воздействие географического фактора обратно пропорционально технической вооруженности общества[8].

Мы легко можем убедиться в правильности этой теории. Действительно, человечество, развившее могучие производительные силы, само загнало себя на грань экологической катастрофы. И в прошлом интенсивная деятельность древних земледельцев часто приводила к истощению жизненных сил земли и даже становилось причиной гибели развитых цивилизаций (подумайте о судьбах Нижне-Месопотамской или Индской цивилизации).

Итак, не преувеличивая чрезмерно роль географического фактора, мы все же должны сказать, что во многом именно природная среда определяла экономику и даже формы государственности и менталитета создателей древнейших цивилизаций. А теперь попытаемся конкретно проследить воздействие географического фактора на основные сферы жизнедеятельности древневосточных обществ. По природным условиям разные территории Древнего Востока имеют свои особенности, хотя им присущи и общие черты. В основном это районы субтропического климата с очень жарким сухим летом, мягкой зимой. Бассейны рек с их плодородными аллювиальными долинами перемежаются с пустынями, обширными плоскогорьями и горными хребтами. Именно здесь в период поздней первобытности в предгорьях и степях возникают первые очаги неолитической революции: Загрос, Палестина, Абиссинское нагорье, восточная часть Малой Азии и др. Здесь имелись все предпосылки для перехода от присваивающей экономики к производящей, т.е., произрастали дикорастущие зерновые злаки, имелись породы животных, пригодных для доместикации (одомашнивания). Это привело к образованию раннеземледельческих культур, ставших подлинными предтечами древневосточных цивилизаций. Создание экономики, основанной на земледелии и скотоводстве, явилось водоразделом в истории человечества. Морган и Энгельс именно по этому признаку выделяли две эпохи в истории первобытного общества: эпоху дикости и эпоху варварства, что, впрочем, сейчас оспаривается многими историками и этнологами. Еще в 30-е годы ХХ века известный английский археолог и историк Гордон Чайлд предложил назвать переход к земледелию и скотоводству «неолитической революцией», что отражало качественный скачок в развитии экономики, а затем и всех других сторон жизни людей. Теперь понятие «неолитической революции», первоначально отвергавшееся в советский период, стало общепринятым во всех общественных дисциплинах. Земледелие, основанное на культивировании высокопродуктивных сортов злаков (ячмень, пшеница, кукуруза, рис и т.д.) и разведение различных пород скота привело к устойчивости в обеспечении продуктами, способствовало росту населения и улучшению бытовых условий.

Следствиями появления производящей экономики стали переход к оседлому образу жизни, развитие специализированного ремесла (керамика, ткачество, строительство прочных домов и т.д.), к большим успехам в интеллектуальной сфере. В общем, за переходом к новым формам хозяйства последовали кардинальные изменения в образе жизни, социальной структуре, в семейных отношениях, культуре. Но для успешного развертывания неолитической революции нужна благоприятная природная ситуация, значительная плотность населения и другие факторы. Понятно, что в этих условиях роль географического фактора была очень велика и по-разному проявлялась в различных регионах Востока. Это породило значительное несходство в характере обществ и созданных ими культурных комплексах, в темпах продвижения к цивилизационному порогу.

Именно в общинах земледельцев скотоводов создается значительный устойчивый продукт и накапливаются материальные и духовные ценности. Раннеземледельческие общества стали исходным пластом первых цивилизаций, хотя лишь отдельные из них самостоятельно прошли этот путь. Основной объем информации по неолитическим культурам доставляет Ближний Восток. Здесь, по меньшей мере, сложилось четыре значительных центра производящей экономики – Иордано-Палестинский, Мало-Азийский, Северо-Месопотамский и Египетский. В этих районах появляются крупные поселения (Иерихон, Чатал-Хююк и др.), что открывает большие возможности для длительной социальной и культурной эволюции. В предгорных областях, где и происходил переход к скотоводству и земледелию, основанному на использовании природных осадков и небольших ручьев, происходит быстрый подъем новых форм хозяйствования, появляется устойчивый прибавочный продукт, улучшаются условия жизни и обеспечивается рост населения. Однако ресурсы первых земледельческо-скотоводческих общностей были весьма ограничены. Многие из центров неолитических культур так никогда и не превратились в настоящие цивилизации. Сколько потухло этих огоньков! Выжили лишь только те из ранних земледельческих обществ, которые сумели создать эффективные хозяйственные системы, обеспечивающие получение значительного прибавочного продукта, многократно превышавшего первоначальные объемы. Это происходило, прежде всего, там, где начинало играть все большую роль поливное земледелие.

Земледельческий труд способствовал упрочению такой формы социальной организации как община. Первоначально, в мезолите и начальной стадии неолита, люди объединялись в коллективы по признаку родства – родовые общины. Для этой формы социальной организации характерны огромная зависимость от внешних природных условий, безусловное господство коллективной собственности (прежде всего на добытый продукт), равнообеспечивающий принцип распределения, первобытный эгалитаризм, сочетающийся с меритократическим принципом управления, господство мистико-мифологического сознания на уровне первобытных верований.

С ростом земледельческого населения в предгорьях часть его стала уходить в глубь степей. При этом скотоводство в жизни переселяющихся племен начинало играть все большую роль, а посевы ячменя и других злаков все меньшую. Но древние скотоводы еще не стали номадами, т.е. настоящими кочевниками, не приручив пока ни коня, ни верблюда.

Когда выпас скота в данном районе становился невозможным, эти племена массами переселялись на другие места. Так в течение VI – IV тыс. до нашей эры совершилось расселение афразийских племен из Сахары по Северной Африке, а также по степным районам Ближнего Востока: Аравии, Сирии, Месопотамии (так на Ближнем Востоке доминирующим этническим элементом стали семиты). А начиная с III тыс. до нашей эры из своей прародины (о которой до сих пор идут жаркие споры) двинулись племена индоевропейской языковой семьи. С этого времени можно говорить об отделении скотоводов-полуземледельцев от земледельцев, сидевших на орошенных землях, как о первом великом общественном разделении труда. Это породило более или менее устойчивый обмен продуктами своего труда и сырьевыми ресурсами, из которого вырастет позднее развитая торговля.

В процессе расселения общин из первоначальных центров земледелия и скотоводства в предгорных районах Ближнего и Среднего Востока произошли события, имевшие решающее значение для истории всего человечества. Между VI и III тыс. до нашей эры были освоены долины трех великих рек Африки и Азии: Нила, Нижнего Евфрата и Инда, сюда же можно отнести укрощение рек Каруна и Керхе в Эламе (юго-западной части Ирана). Несколько позже земледелие развилось в долине Хуанхэ. Избыточное население в предгорьях вынуждено было отходить на равнины, периодически заливавшимися водами рек. Здесь переселенцев ждали далеко не райские условия. Все эти реки текут через зону пустынь или сухих степей, климат очень жаркий. Поэтому хлеб не может расти без искусственного орошения. В то же время все три реки сильно разливались, надолго затопляя большие пространства. Посевы либо затоплялись паводком, либо сгорали от солнца. Поначалу жизнь была здесь менее надежна, чем в предгорьях. К тому же в долинах, как правило, не хватает строительных материалов и металлов. Понадобился упорный труд многих поколений, чтобы решить задачу рационального использования разливов рек для целей земледелия.

Это была крупнейшая победа, которая привела, в конечном счете к следующему важнейшему рубежу в истории человечества – цивилизации, как более высокой ступени развития общества. В первую очередь это произошло в долине Нила и Евфрата, где выше продуктивность труда и темпы социального развития. Постепенно, под воздействием великих первичных цивилизаций происходит расширение семьи цивилизованных обществ и раздвигаются пространственные рамки Древнего Востока до тех пределов, которые мы очертили выше.

Меняются и хронологические рамки истории Древнего Востока. Причем вопрос о временных характеристиках истории древневосточных обществ достаточно сложен и дискуссионен. Неравномерность исторического развития стран Древнего Востока обусловило своеобразие хронологических рамок для разных регионов. В марксистской историографии долгое время считалось, что начало истории древневосточных обществ связано с зарождением и развитием рабовладения, а конец их истории определяется разложением и гибелью рабовладельческой формации и становлением феодальных отношений, но подобный критерий отсчета исторического времени для стран Востока представляется сейчас довольно размытым и малообоснованным. Действительно, где искать эту грань, отделяющую первобытность от рабовладения и рабовладение от феодализма, когда сейчас становится ясным, что рабство никогда не являлось ведущим системообразующим укладом на Востоке, что оно существовало на всех этапах его истории, что социально-экономический строй восточных обществ испокон веков характеризуется многоукладностью. Поэтому в наши дни принято считать, что хронологически период древности на Востоке начинается с создания основ цивилизации и государственности, а древнейшие сословно-классовые общества и государства образовались на Ближнем Востоке в конце IV - начале III тыс. до н. эры. Для других же регионов история древности начинается позже. Так, например, первая на территории Индостана городская цивилизация – Индская складывается в середине III тыс. до нашей эры. К еще более позднему времени относится формирование основ древнекитайской цивилизации и других. Причем мы должны учитывать, что истоки и древнейшие пласты первых цивилизаций уходят корнями в неолитические земледельческие культуры. Например, В.Д. Неронова рассматривает историю Древнего Востока, как время сосуществования первобытной и рабовладельческой формаций, и с этим можно, в определенной степени, согласиться. Еще более расширяет хронологические рамки истории Ближнего Востока польская исследовательница Ю. Заблоцка, начиная изложение событий древности с VIII тыс. до нашей эры[9].

Учитывая особенности и неравномерность развития различных обществ Востока, мы по-разному определяем хронологические рамки древней истории отдельных регионов. Древняя история Ближнего Востока начинается во второй половине IV тыс. до нашей эры и заканчивается 30-ми годами IV века до нашей эры, т.е. временем Восточного похода Александра Македонского. С 323 г. до 30 г. до нашей эры длится история эллинистических государств, образовавшихся после распада мировой державы Александра. Причем период эллинизма изучается в курсе истории античности. Историю Индии мы изучаем с середины III тыс. до нашей эры по V век нашей эры.

История же древнего Китая занимает время с конца III тыс. до нашей эры до III века нашей эры. Точно так же, для каждой страны применяется своя периодизация, наиболее точно и адекватно отражающая качественные сдвиги в основных сферах жизни данного общества – социально-экономическом строе, духовной культуре, его политической и государственной организации.

[4] Тураев Б.А. История Древнего Востока. Л., 1936.

[5] Историческая география ?????

[6] Кульпин Э.С. Бифуркация: Запад – Восток. М, 1996. С. 90. См. так же: Черняк Е.Б. Цивилизациография: Наука о цивилизации. М., 1996.

[7] ?????

[8] Коростовцев М.А. О понятии Древний Восток // Вопросы истории. 1970. № 1.

[9] Заблоцка Ю. История Древнего Востока в древности. От первых поселений до персидского завоевания. М., 1989 Ваш комментарий о книге
Обратно в раздел история