Лесны Иван. О недугах сильных мира сего (Властелины мира глазами невролога)

ОГЛАВЛЕНИЕ

ВАЛЛЕНШТЕЙН
"...Да, кажется, я уже решил, сказал, немного помедлив, Галлас. -- ...
Говорил я с герцогом. Он сулил золотые годы, только не верю я ему на ладан
дышит, а собирается вести армию против императора...
Вальдштейн -- король Чехии! Тьфу!
Его царствование было бы еще короче, чем правление осужденного
курфюрста: это был бы не Зимний король, а всего лишь Масленичный, умерший до
коронации!"
РАДОВАН ШИМАЧЕК "ВАЛЬДШТЕЙНСКАЯ РАПСОДИЯ"

Слова, с таким пренебрежением, если не с презрением, высказанные о
человеке, перед которым несколько лет дрожала от страха почти вся Европа и
которого сам император Священной Римской империи Фердинанд Второй называл
дорогим дядюшкой, в действительности никогда не были произнесены -- это плод
поэтического вымысла. Тем не менее они исторически верно отражают ситуацию
где-то в первой декаде февраля 1643 года, когда жизненный путь одной из
сильнейших и одновременно противоречивейших личностей Тридцатилетней войны
-- Альбрехта из Валленштейна (Вальдштейна) -- приближался к неизбежной
трагической развязке.
Тот, о ком идет речь, герцог Фридландский и Заганский, все еще
генералиссимус многотысячной императорской армии, лежит в это время с тяжким
недугом в городе Пльзень, где его полки встали на зимние квартиры.
Валленштейн знает, что жить ему остается немного, поэтому лихорадочно,
преодолевая физические муки, стремится осуществить план, наметившийся года
два назад, а прошлым летом выкристаллизовавшийся полностью, план, который
привел бы его к желанной конечной цели и вознаградил достойнейшим (для того
времени) способом -- королевской короной. При осуществлении плана он
полагается в первую очередь на свою армию, на ее генералов, полковников и
гетманов. В их преданности он не сомневается: ведь всего лишь месяц назад
она была подтверждена письменным обязательством. Армию, ее основное ядро, он
собирается в ближайшие дни перебросить из города Пльзень в Прагу, где она
будет ждать его приказа начать операцию. Валленштейн не сомневается в
успехе, в чем его утверждает и благоприятное расположение звезд, в
способность которых определять человеческие судьбы он слепо верит. Однако
полагается он и на поддержку шведских и саксонских войск и посылает гонцов в
их лагерь, чтобы те немедленно двинулись к чешской границе и по сигналу
ворвались в Австрию... Теперь герцог может отбросить маску, может во
всеуслышанье заявить о своем непослушании императору...
Но и венский двор уже не сидит сложа руки.
По иронии судьбы, Валленштейн, мастер военной стратегии и
дипломатических закулисных игр, хладнокровный комбинатор и ловкий интриган,
который до последнего времени получал самую подробную информацию о каждом
шаге своих неприятелей в решающий момент и не подозревает о том, что о его
предательских намерениях император уже давно знает от его же собственных
генералов и полковников. Не подозревает Валленштейн и о том, что Фердинанд
II на тайном совете в Вене 24 января 1634 года решил от него окончательно
избавиться, лишить его военной власти, а новым генералиссимусом назначить
генерала графа Матиаса Галласа. В связи с этим император отдает приказ
арестовать Валленштейна и его главных сообщников или же убить их как
предателей. Но пока все держится под строжайшим секретом. Гал-лас,
Пикколомини и другие офицеры должны притворяться верными Валленштейну, тайно
перетягивать отдельные полки на сторону императора и искать людей, которые
за щедрое вознаграждение выполнили бы приказ ликвидировать герцога
Фридландского. И свершится сие в субботу 25 февраля 1634 года под покровом
ночи в городе Хеб...
Здесь, в этом пограничном чешском городе, за его крепостными стенами,
нашел укрытие могущественнейший до недавнего времени человек в империи,
сопровождаемый маршалом Кристианом Илове, генералом Адамом Эрдманом Трчкой
из Липы, графом Вильгельмом Кинским и доктором Йиндржихом Ниманном,
секретарем Трчки. Над всеми уже вынесен вердикт смерти, а среди тысяч
солдат, оставшихся верными герцогу, вышагивают рядом с носилками
Валленштейна и наемные убийцы. Остальные полки отреклись от своего
военачальника и перешли на сторону императора, посулившего им богатую
добычу... Итак, Валленштейну остается надеяться лишь на помощь со стороны.
Но Бернард Веймарский, шведский полководец, оперирующий на имперских
территориях, передает герцогу Фридландскому, что для него "даже собаки не
оседлает", а саксонский генерал Георг фон Арним, на своевременную помощь
которого больше всего рассчитывает Валленштейн, сохраняет молчание и
предпочитает просто удалиться из Дрездена в Берлин под предлогом посещения
бранденбургского курфюрста...
Итак, полное крушение давно задуманного, далеко идущего плана,
осуществление которого должно был изменить политическую карту Европы, на
который возлагала огромные надежды чешская эмиграция после разгрома на Белой
Горе, изгнанная Фердинандом из страны по религиозным причинам и мечтающая о
возрождении бывших политических отношений и возвращении конфискованного
имущества. В чем же кроется причина краха? Только ли в том, что Валленштейн
так долго колебался, топтался на месте, оттягивал проведение
подготавливаемой операции, вел двойную игру, лавировал, вел переговоры с той
и другой стороной, давал обещания императору и его протестантским
противникам, пока не лишился наконец доверия и тех, и других? В том ли, что,
когда боевые трубы позвали в бой, шведы оказались в стороне, хотя всего
полгода назад предлагали ему чешскую корону, если он выступит против
императора? Или же главная ответственность за бесславный конец герцога
ложится на плечи изменников в собственных рядах? А может, найдутся и другие
причины?
Ответ не будет ни простым, ни однозначным.
В конце концов, и до нас ответа доискивалось множество авторов,
произведения которых -- исторические, художественные, научные --
представляют ныне несколько тысяч названий. Одни видят причину падения
Валленштейна, его безрассудного, прямо-таки наивного поведения в момент,
когда идет игра ва-банк, в особенностях его характера, в его невероятном
пристрастии к гороскопам и астрологии -- то есть в причинах субъективного
характера. Другие ищут ее в политической обстановке того времени, в
объективных общественных и классовых условиях, в силе армии, в экономических
возможностях отдельных актеров драмы, в их способности обмануть другого,
придумать более удачный ход, взять реванш, реально оценить положение.
Наконец, на чашу весов бросают и болезненность герцога, тяжелый хронический
недуг, который, особенно на склоне лет, мешает ему не только двигаться, но и
настолько парализует его мысль, что он не способен трезво оценивать
обстановку и принимать решения...
Мы не собираемся полемизировать, подвергать сомнению различные взгляды,
предлагать новые теории. Вероятно, правда будет где-то посередине. Впрочем,
даже такая констатация не мешает нам сделать попытку дополнить историю
болезни Валленштейна некоторыми малоизвестными подробностями.
Любой ценой наверх. Чешская история особенно богата личностями,
отличающимися сложностью характера и такими странными действиями, что это
казалось необъяснимым как их современникам, так и последующим поколениям
историков, писателей и драматургов. Достаточно назвать хотя бы Завиша из
Фалкенштейна, Йиндржиха из Липы, Вацлава IV или Рудольфа II, чтобы
представить, что мы имеем в виду. Но самой неясной фигурой всей нашей
истории является все-таки Альбрехт из Валленштейна; кстати, в этом отношении
совпадают мнения всех его биографов.
Каким же он, собственно, был? Какие черты были доминирующими в его
характере?
И здесь нет однозначного ответа. Вероятнее всего, в первый период жизни
это было чрезмерное честолюбие, неудержимое стремление к богатству и
карьере. После достижения этого у Валленштейна все чаще проявляются
самодовольство, самовлюбленность, тщеславие и, прежде всего, мстительность.
Его современники говорят о нем, что он относится к самым хитрым, самым
лукавым, самым коварным людям своего времени. Иные считают, что он склонен к
опрометчивым поступкам, гневлив, жесток, беспощаден, идет к своей цели через
трупы. Некоторые же, напротив, твердят, что он умеет быть великодушным,
тактичным, снисходительным и невероятно щедрым. С одной стороны, Валленштейн
ведет себя грубо, зло, агрессивно, с другой -- бывает веселым,
нерешительным, слабовольным, доверчивым, способным прощать. Одни считают его
авантюристом, беспардонным накопителем земных богатств, другие ценят его
любовь к лошадям, к искусству, к природе...
Бесспорно, все это было Валленштейну присуще. Его жизнь несколько
напоминала греческую трагедию со своей экспозицией, кризисом, катарсисом и
катастрофой. Если бы он родился на сто лет раньше, то, возможно, стал бы
героем одной из трагедий Шекспира...
Альбрехт Вацлав Эусебиус из Валленштейна (в советской историографии
Альбрехт Венцель Евсевий) родился 14 сентября 1583 года как семимесячный
ребенок Вильгельма из Валленштейна и Маркеты Смиржицкой. Хотя у отца
Альбрехта было всего лишь небольшое поместье в Гержманицах близ Яромержи, он
мог похвалиться гербом древнего и разветвленного, хотя и обедневшего
дворянского, рода, и, кроме того, состоял в родстве с многими влиятельными
вельможами, а в результате брака -- даже с родом Смиржицких, самым богатым,
после Рожмберков, в Чехии.
Детство Альбрехта не было радужным. В десять лет он теряет мать, в
двенадцать лишается отца, после чего живет у своего опекуна Йиндржиха
Славаты в Кошумберке и учится в известной школе чешских братьев.
Валленштейны были евангелистами. В четырнадцать лет юноша начинает обучаться
латыни и немецкому языку в лютеранской гимназии силезского города
Гольдберга. Через два года поступает в академию в Альтдорфе близ Нюрнберга.
Когда его исключают оттуда за драку, отправляется "в люди" в Италию, а в
1602 году, девятнадцатилетним, возвращается домой.
Тогда земли Короны чешской (Чехия, Моравия, Силезия, Верхняя и Нижняя
Лужица), в унии с королевством венгерским и землями австро-альпийскими,
играют ведущую роль в области политики, экономики и культуры. Прага
становится резиденцией Габсбурга, императора Рудольфа II. Чешское дворянство
богатеет сооружает пруды, строит величественные дворцы и все больше угнетает
крепостных крестьян. Разбогатевшие горожане во всем стремятся подражать
дворянам. Но развитие внутриполитической ситуации определяет борьба между
некатолическим большинством, то есть утраквистами (чашниками), лютеранами,
чешскими братьями, и католическим меньшинством, которое использует
антиреформационные стремления Габсбургов и занимает все влиятельные земские
посты. Однако с таким положением некатолические силы не хотят смириться.
Пока что они концентрируются, а позже, после волнений 1618 года, перейдут к
вооруженному сопротивлению...
Но пока что идет 1604 год, в Венгрии снова разгорелась война с турками,
и молодой Альбрехт из Валленштейна отправляется туда за воинскими
доблестями, В чине кадета он отличается при осаде Кошице. Эта кампания
становится для него фатальной. Во-первых, он знакомится здесь с чешским
дворянином Яном из Бубна, который обучает его военному искусству, потом они
неоднократно встречаются, порой при драматических обстоятельствах, и в
последний раз в 1633 году, когда по поручению шведского канцлера Оксенстьера
Альбрехту предлагают чешскую корону). Во-вторых, здесь он заболевает так
называемой "венгерской" болезнью (что в то время могла быть малярия или
другое инфекционное заболевание -- лептоспироз, дизентерия и т. п.), которую
потом вместе со своим лекарем выдает за подагру, но окончательный диагноз
будет установлен только через 350 лет, в 1975 году.
Когда в 1605 году он возвращается домой курьером, в его кадетской сумке
уже лежит "маршальский жезл". Еще десять лет остается ему до того времени,
когда он сможет этот жезл твердо держать в руке, но он уже идет к цели, идет
непреклонно, используя благосклонность фортуны и врожденные способности. Для
начала в лице зятя Карла - старшего из Жеротина, мужа сестры Валленштейна
Катержины - Анны, влиятельной фигуры моравских сословий, он находит сильного
покровителя. Потом в 1606 году у оломоуцких иезуитов переходит в католицизм,
что открывает ему путь ко двору эрцгерцога Маттиаса (Маттыаша) и Вене
(правильно угадав, что дни правления Рудольфа сочтены). И, наконец, женится
на богатой вдове Лукреции Некшовне из Ландека, религиозной католичке,
владелице обширных имений в восточной Моравии. Пять лет спустя (1617) он уже
вдовец, и хотя в это время Маттиас находится на чешском троне, Валленштейн
отдает предпочтение службе у наследника трона (и будущего императора)
Фердинанда Штирского, для которого создает полк и ведет его на войну против
Венеции. Теперь ему остается только выгодно пожинать плоды своей
политической предусмотрительности.
Случай не заставляет себя долго ждать. В Праге вспыхивает восстание
чешских сословий против Габсбургов. К этому времени Валленштейн -- полковник
моравских сословий. Когда моравцы присоединяются к чешскому сопротивлению,
он перебегает к противнику, прихватив с собой полковую кассу. Один из
офицеров пытается ему воспрепятствовать, тогда, не раздумывая ни секунды,
Валленштейн вонзает в него шпагу. Фердинанд II принимает его с
распростертыми объятиями, дает ему полк, с которым Валленштейн как
императорский полковник принимает участие в походе против сословий армии
Буко. Во время битвы на Белой горе он занимает города на севере Чехии и в
крепости Пецце лично арестовывает одного из активнейших противников
Фердинанда -- Криштофа Гаранта из Полжице и Бездружице, известного
путешественника, писателя и музыканта, который позже вместе с другими 26
участниками сословного восстания был казнен на Староместской площади.
(Фердинанд не мог ему простить пережитый страх во время обстрела Вены в 1619
году, которым Гарант тогда командовал.)
Вопреки зависти. Invita invidia! -- Вопреки зависти! -- это лозунг,
который Валленштейн, комендант покоренной Праги, записывает на своем
знамени. Число тех, кто будет ему завидовать, возрастет пропорционально его
восхождению по ступеням славы и власти. Временное затишье в военном котле
(поражением чешских сословий война не кончилась, вскоре она снова вспыхнет и
продлится с перерывами тридцать лет -- что отразится и в ее названии).
Валленштейн использует, главным образом, для экономического укрепления своих
позиций. В мутных водах послебелогорских лет, когда проходили конфискации
имущества евангелистов, эмиграция их владельцев, обостренная рекатолизация
чешских земель и ограничение их прав (Обновленное земское устройство),
Валленштейн ловит с яростью, для которой в истории трудно найти прецедент.
Он вступает во второй брак, на сей раз с дочерью графа Карла из
Гаррахоза Изабеллой. Первый брак обеспечил ему богатство, второй --
политическое влияние (его тесть относился к самому узкому кругу Фердинанда
Второго). И то, и другое он сумел соответственно умножить.
Вместе с чешским земским управляющим Карлом Лихтенштейном и графом
Павлом Михной из Вацинова он создает некий консорциум, который торгует
военными трофеями, конфискатами, а также чеканит монеты. Валленштейн ловко
использует императорское расположение, скупает имения, отобранные у
дворян-протестантов, некоторые перепродает, другие обменивает на поместья,
полученные по наследству от Лукреции в Моравии. Достается ему и огромное
наследство после рода Смиржицких, последний мужской представитель которого
Альбрехт умирает как один из лидеров сословного директория. При помощи
различных торговых махинаций имущество Валленштейна растет, и постепенно в
восточной Чехии возникает замкнутая территория -- будущее фридландское
герцогство -- которое будут называть "терра феликс", счастливая земля. В
этом государстве в государстве -- с самостоятельным управлением, собственной
валютой и столицей Йичином -- Валленштейн правит своими подданными так же
жестоко и беспощадно, как и остальные феодалы, но избавляет их от будущих
ужасов войны, которые окружающие земли испытывают в полной мере. Он
перестраивает йичинский замок, уничтоженный пожаром от взрыва пороховой
башни в 1619 году, лоджии и парк с прекрасной липовой аллеей. В Праге, на
Мале-Стране он скупает сорок домов, на месте которых вырастает дворец в
типичном для того времени стиле -- раннем барокко, с внутренними садами,
манежем, роскошными залами и покоями. Несмотря на то, что все это дело рук
итальянских зодчих и других художников, все эти постройки несут на себе
выразительный отпечаток личности Валленштейна, ее единственной светлой
стороны.
Новоприобретенное богатство необходимо было увенчать соответствующими
титулами и званиями. А поскольку на них Фердинанд не скупится, то
Валленштейн вскоре становится имперским графом, потом князем и, наконец,
герцогом фридландским. Чего бы, кажется, и желать еще сыну обедневшего
чешского дворянина?
Но ведь Валленштейн уже не беден, а его алчность и жажда власти
неудержимо гонит его все дальше и дальше. Прежде всего, ему необходима
власть, опирающаяся на военную силу. А так как война между протестантами и
католиками вступает в следующую, так называемую датскую фазу, он предлагает
императору на собственный счет создать двадцатитысячную армию, которая
сможет противостоять датскому королю Кристиану IV и войскам протестантской
унии немецких князей, во главе которых стоял тогда Арнольд фон Мансфельд,
генерал, первоначально нанятый чешскими сословиями. Фердинанд с радостью
принимает предложение и назначает Валленштейна генералиссимусом, командующим
всеми императорскими войсками в империи и Нидерландах. Это произошло 7
апреля 1625 года, когда Валленштейну был сорок один год. Только теперь его
звезда начинает быстро подниматься на головокружительную высоту...
Как только по всей Европе зазвучали барабаны вербовщиков, со всех
сторон ринулись к нему опытные офицеры и кнехты, соблазненные богатой
добычей и высоким жалованием, а также небогатые и безземельные крестьяне,
изгнанники и обездоленные, мечтающие о приключениях и лучшей жизни. Новый
военачальник оправдывает их надежды. Платит больше, чем кто-либо другой,
умеет прекрасно организовать доставку амуниции, продовольствия, Фуража для
тысяч коней, предоставляет экипировку и вооружение, хорошие зимние квартиры,
достаточное количество маркитанток для развлечения солдат. Но, с другой
стороны, требует беспрекословного повиновения, а за малейшую провинность
сурово наказывает.
История военных операций Валленштейна достаточно известна; их
перечисление нам ничего нового не даст. Упомянем только, что за шесть лет
своего первого этапа на посту военачальника (1625-- 1630 гг.) он в
действительности выиграл всего одну битву -- у Дессауского моста через
Эльбу, где наголову разбил генерала Мансфельда. Кроме того, он возглавил
целый ряд тактических операций, небольших сражений, ловких маневров и захват
позиций, покинутых неприятелем. Так же, как и свое герцогство, Валленштейн
берег и свою армию. А армия, благодаря своей многочисленности (постепенно
она увеличилась до сорока тысяч человек), дисциплине и организованности сама
по себе нагоняла неприятелю страх, заставляла его просить мира без боя
(трансильванский герцог Бетлен Габор) или в силу обстоятельств заключать
его, как это было с королем Дании Кристианом IV. Таким образом, в конце
двадцатых годов Валленштейн держит в руках Силезию и Лужицу, Бранденбург и
Померанию и ганзейские города на Балтике -- то есть, практически владеет
целой Германией. Он собирается построить флот, который конкурировал бы с
нидерландским. Император присваивает ему звание "адмирала двух морей",
назначает герцогом Мекленбургским, Заганским и Глоговским. С получением
таких владений Валленштейн становится богатейшим вельможей империи, его двор
в Йичине и на Мале-Стране ни в чем не уступает императорскому. У него
преданная армия, талантливые офицеры и хорошие солдаты, что, по всей
вероятности, дороже всякого имущества: сила оружия позволяет диктовать свою
волю не только неприятелю, но постепенно подчинять себе и собственного
государя. И вот, когда он находится почти на самой верхушке, происходит
перелом, падение в пропасть, на дне которой поджидает ирландский капитан
Деверо со смертоносной алебардой.
Гнев -- плохой советчик. Известно, что успех пробуждает зависть,
которая легко переходит в ненависть. А если этот успех такой
головокружительный, как у Валленштейна, то и сила зависти соответствующая. И
рука об руку с ней идет ненависть. Она проявляется не только у враждующих с
Валленштейном евангелистских курфюрстов в Саксонии и Бранденбурге, но и у
германских князей, объединенных в Католической лиге, во главе с
Максимилианом Баварским. Всем им крепнущее могущество Валленштейна -- как
кость в горле, они не переносят его самоуверенность и жестокость, а особенно
его беспощадность при вымогании контрибуций и при добывании провианта для
огромной армии, расположенной на их территориях, опустошающей их закрома,
грабящей их подданных, насилующей их женщин и девушек.
Всеобщий отпор герцогу, поддерживаемый придворными интригами и
настроениями в Чехии, особенно со стороны Зденека Попела из Лобковиц,
Вильгельма Славаты и других католических дворян достиг своего апогея в 1630
году на имперском сейме в Регенсбурге. Здесь император потребовал от
имперских курфюрстов избрать его сына Фердинанда (Третьего) королем римским.
(Право наследования в землях Короны чешской и в Венгрии было уже
подстраховано Обновленным земским уставом от 1627 года, ограничивающим права
сословий в выборах государя.) Курфюрсты согласны, но в унисон предъявляют
собственное требование -- смещение Валленштейна. Фердинанд принимает его,
поскольку как для монарха, так и для подданного пословица о том, что "своя
рубашка ближе к телу" звучит одинаково.
Последние годы (1630--1634), бесспорно, относятся к самым странным и
самым противоречивым в жизни Альбрехта из Валленштейна. Именно они больше
всего привлекают внимание его биографов и толкователей. По мнению всех, это
годы предательства, упадка и растления личности герцога. В начале этого
периода Мемминген, в конце -- Хеб. А между ними -- пропасть...
В Меммингене, где генералиссимус императорской армии ждет Результатов
конвента, так как курфюрсты, опасаясь, как бы он не повлиял на императора,
добились запрещения его участия в сейме, романист, рассказывающий о
пребывании Валленштейна в этом швабском городе, видит опального вельможу
сидящим в карете запряженной шестеркой белых испанских жеребцов и в
сопровождении шестисот человек личной охраны, видит его как одного из
могущественнейших людей Европы, как победителя Мансфельда и Кристиана, --
человека, хотя и с подорванным здоровьем, но гордого и уверенного в себе,
властителя над войной и миром, возбуждающего безграничное уважение и
преклонение. Наоборот, в Хебе, собственно, еще раньше -- во время пребывания
герцога в городе Пльзень -- историк говорит о нем, как об убогой развалине,
"безвольном человеке, обессиленном телесными недугами сбитом с толку
суевериями, преследуемом титаническими планами мести и манией величия, о
трусливом предателе и сумасбродном интригане", который удирает в Хеб на
носилках в сопровождении нескольких сотен удрученных поражением солдат.
И еще в одном аспекте интересно сопоставление Мемминген -- Хеб. В
первом случае впереди величественной свиты герцога едет полковник Оттавио
Пикколомини, как один из самых верных сторонников Валленштейна. Во втором
этот честолюбивый итальянец -- генерал кавалерии Валленштейна -- выступает
автором обширного доноса на своего командира, где обвиняет его в измене и
заговоре против императора, за что получает высочайшую милость и поручение
тайно подготовить (вместе с Галласом и Альдригеном -- тоже генералом
Валленштейна) пленение или убийство герцога. Предпочтение он отдает
последнему.
После своего смещения с высокого воинского поста Валленштейн на
некоторое время сходит со сцены, занимается хозяйством (он должен был
отказаться от своих мекленбургских владений, но остальное имущество
император ему оставил), развивает земледелие и мануфактурное дело, завершает
перестройку Йичина и, наконец, находит время для укрепления своего
подорванного здоровья. Уже осенью 1630 года он едет в Карловы Вары, чтобы
здесь горячими ваннами и, главное, целебными водами выгнать из тела все боли
и недуги. Его обслуживают три лекаря, а прислуге и цирюльникам несть числа.
Но и здесь, и в покоях пражского дворца он не может избавиться от чувства
унижения, которое он претерпевает от неблагодарного императора и
ненавистного герцога баварского. Приступы боли чередуются со взрывами гнева,
его приводит в бешенство даже незначительный шум; то и дело им овладевает
депрессия (еще в Меммингене он не переносил шума, поэтому здесь запрещено
было звонить в колокола; раздражал его также лай собак и крик петухов), но
больше всего Валленштейна гложет чувство несправедливости и оскорбленного
самолюбия.
Ждать долго не пришлось. Планам Валленштейна помогает развитие военной
ситуации. В Померанию вторгается шведский король Густав Адольф с сильным
войском, берет города один за другим и в 1631 году в битве у Брейтенфельда
близ Лейпцига разбивает основные силы имперской армии, которой командовал
бывший генерал Католической лиги Иоганн Церклас Тилли. Кроме того, западную
Чехию и Прагу оккупирует саксонское войско во главе с генералом Арнимом. Не
остаются в стороне ни Нидерланды, ни кардинал Ришелье, фактический правитель
католической Франции, который продуманно и с радостью раздувает
антигабсбургскую кампанию. В Прагу и Йичин прибывают эмиссары шведского
короля, чешские эмигранты Ярослав Сезима Рашин из Райзенбурка и Ян Варлейх
из Бубна и Литиц с предложением союзничества и, вероятно, чешской короны (на
такую возможность Рашин намекал уже раньше в Опочно, где Валленштейн был на
крестинах своей племянницы, дочери графа Адама Трчки из Липы, одного из
богатейших чешских дворян и мужа Максимилианы из Гарраха, младшей сестры
жены герцога Изабеллы). Тогда Валленштейн отклонил это предложение. Он
прекрасно понимал, что без армии он беспомощен.
После Брейтенфельда и других поражений имперских и католических войск
Фердинанду не оставалось ничего иного, как явиться с повинной. Уже в конце
1631 года он приглашает Валленштейна снова в армию и принимает все его
условия, включая требование полномочий заключать перемирия по своему
усмотрению. Казалось бы, что жажда мести утолена -- император вынужден был
просить герцога спасти империю.
Валленштейн принимает командование, солдаты охотно идут к нему, вскоре
он уже стоит во главе двадцатитысячной армии, и неприятель, саксонцы и
шведы, отступает, лишь заслышав его имя Даже сам король -- победитель Густав
Адольф -- теряет уверенность. Но происходит что-то странное. Валленштейн
избегает крупных столкновений с неприятелем, более того -- посредством Бубны
и Йиндржиха Маттиаса из Турна (это еще один чешский эмигрант, который стал
шведским генералом) устанавливает с ним все более тесные контакты. Граф
Вильгельм Кинский, живущий в эмиграции при дворе саксонского курфюрста в
Дрездене, по поручению Валленштейна зондирует возможности коалиции с
Францией на тайных переговорах с французским послом. Валленштейн не трогает
ни саксонскую армию, ни саксонскую землю (в благодарность за то, что Арним
не разорил его фридландское владение и дворец в Праге), зато от него
достается баварскому курфюрсту; обеспокоенному же императору Валленштейн
сообщает, что ведет переговоры о перемирии. И вдруг все переговоры
прерываются, и у саксонского Лютцена происходит кровавая битва (16 ноября
1632 г.), в которой шведский король погибает, но и Валленштейн несет большие
потери. Его бешенство не знает границ, особенно жестоко расправляется он с
шестнадцатью своими офицерами, которые в битве струсили и обратились в
бегство. В феврале 1633 года их казнят на Староместской площади. Совершает
казнь тот самый палач Ян Мыдларж, который здесь же срубил головы двадцати
семи чешским дворянам в ноябре 1621 года.
После битвы у Лютцена имперская армия надолго прекращает действия,
перемещается в Силезию, что освобождает руки Бернарду Веймарскому, новому
командующему шведских и немецких протестантских войск, и позволяет ему без
усилий занять большую часть Германии. Безрезультатно просит помощи у
Валленштейна баварский курфюрст Максимилиан, напрасно уговаривает его сам
император. Генералиссимус оставляет их на произвол судьбы. Снова начинает
переговоры со шведами, с канцлером Оксеншерной, который летом 1633 года
посредством Бубны снова предлагает герцогу чешскую корону, если он открыто
выступит против Габсбургов. На сей раз Валленштейн соглашается, хотя всего
лишь в туманных намеках. Он заключает с неприятелем перемирие, а императора
заверяет в своей преданности, сообщая, что ведет переговоры о мире в Европе.
Однако в Вене возникает недоверие и подозрения. Огромный авторитет
Валленштейна начинает идти на убыль. Поэтому Валленштейн в октябре 1633 года
с большой помпой атакует около силезской Стинавы несколько шведских и
чешских эмигрантских полков под командованием генерала Турна. Месяц спустя
он докладывает императору, что идет освобождать Регенсбург и вытеснять
шведов из империи. Но дальше обещаний дело не идет: Валленштейн остается с
войском у города Пльзень и начинает вести переговоры в духе задуманного
плана -- свержение с престола Габсбургов, изгнание иезуитов из страны и
уничтожение Максимилиана Баварского, А доверчивых чешских изгнанников он
заверяет, что потом охотно примет святовацлавскую корону. Им остается только
верить; для них это последняя надежда, как получить обратно потерянное
имущество и власть...
Но время уже упущено. С декабря 1633 года инициатива оказывается в
руках императора и его тайного военного совета. Им помогают генералы
Валленштейна, иезуиты, баварский курфюрст, чешские вельможи Йиндржих Шлик,
Лобковиц и Славата и десятки других соперников Валленштейна. Все они жаждут
стереть Валленштейна с лица земли. Но над ним должен свершиться суд или же
произойти убийство, прежде чем его вгонит в гроб болезнь -- ведь у
нормальных смертных имущество не конфискуется. А герцогство Фридландское,
огромные имения рода Трчка и графов Кинских, все это колоссальное богатство,
которое император, несомненно, разделит между своими верными слугами, стоит
определенных усилий, чтобы раскинуть сети лжи, неправедных обвинений и полу
правд, в которых наконец запутается и такая большая золотая рыба, как
Валленштейн. А вместе с ним и его богатые приверженцы. Именно поэтому должна
была наступить кровавая хебская суббота.
Последний диагноз. Ни один из хебских экзекуторов и их покровителей не
мог сравняться с герцогом Фридландским ни земным имуществом (в том числе
даже император, которому Валленштейн якобы даровал 600 тысяч талеров на
торжественный приезд в Регенсбург), ни умом, ни хитростью, ни
организационным талантом, но несмотря на все это, они торжествовали победу.
В отличие от него, им не надо было бояться за свои имения -- его убийство
открывало путь к конфискации фридландских владений -- а самое главное, у них
было крепкое здоровье.
А именно последнего то у Валленштейна не было. "Почти четыре недели, --
пишет Радован Шимачек в своем романе, верховный командующий имперскими
войсками был прикован к постели тяжким приступом подагры, которая
парализовала его и затрудняла выполнение плана. Однако князь фридландский не
мог отказаться от своих обязанностей, так как его повсюду подстерегали
завистники, готовые лишить его расположения императора и всех постов,
которых он достиг, принося огромные жертвы. А этого допустить было нельзя.
Как только избавиться от этой проклятой хвори..."
Это описание дает картину состояния здоровья Альбрехта из Валленштейна
в период до Регенсбургского сейма. Позже здоровье его все ухудшается; острые
боли, особенно в конечностях, осложняют движения. Во время битвы у Лютцена
он еще сидит верхом на коне; но потом не может даже ходить, его носят на
носилках. И в начале января 1634 года, за неполных два месяца до смерти,
Валленштейн признается испанскому иезуиту Кирохе, что, если бы он не боялся
ада и дьявола, то принял бы самый страшный яд, чтобы избавиться от этой
ужасной болезни! И без хебс-кого убийства ему оставалось всего несколько
недель жизни.
Что же это была за болезнь?
Современные источники приводят диагноз -- подагра. Это повторяют все
биографы. Немецкий историк Голо Манн приводит сведения о лекарствах, которые
принимал Валленштейн (опираясь на материалы из архива Вайер). Преобладают
слабительные и диуретики с мочегонными свойствами. Но в семнадцатом веке
ими, собственно, лечили все болезни. Разумеется, он принимал и другие
медикаменты, в также лечебные процедуры, о которых в архивах нет сведений --
Валленштейн мог себе позволить лечиться у лучших врачей своего времени.
Свет на определение окончательного диагноза пролило антропологическое
исследование, проведенное доктором Эмануэлем Влчеком в 1975 году. Отчет был
опубликован годом позже в "Журнале чешских врачей". "Альбрехт из
Валленштейна всю жизнь, -- поясняет Влчек, -- точнее с 1604 года, когда
заразился т. наз. венгерской болезнью, страдал не долеченным сифилисом, что
в последнее десятилетие его жизни привело к развитию tabes dorsalis --
сухотке спинного мозга.
Доказательством служит наличие моноостичного периостита сифилитического
происхождения с типичным сильным уплотнением обеих тибий с признаком так
наз. саблевидного искривления с выразительным сужением костного канала.
Сжатое уплотнение на crista anterior обеих тибий несет продольную серо-синюю
полосу шириной до 6 мм, отделяющую первоначальное уплотнение от
приобретенного.
Типичны и сплюснутые поверхности обоих коленных суставов, Эти
деформации скелета подтверждают исторически общеизвестные затруднения при
ходьбе вплоть до неподвижности в последние годы жизни Альбрехта
Валленштейна. Аналогично можно объяснить и не раз упоминаемое нарушение
функций рук за год до смерти, когда он не мог даже подписаться, тем более
вести корреспонденцию. Отсюда и изменения графологической картины почерка
Валленштейна.
Необычную продуктивность и активность герцога в первые годы третичной
стадии болезни можно объяснить воздействием повышенной раздражимости --
симптомом, типичным для этой фазы. В свою очередь, длительное воздействие
вредных веществ на организм привело к расстройству сопротивляемости
организма, которая в то время не могла стимулироваться с помощью
эффективного лечения. За физическим недугом Альбрехта из Валленштейна
последовало вскоре и психическое расстройство, а следовательно, полное
разложение личности герцога.
Обнаруженные деформации на поверхности суставов служат объяснением
появления трофических язв на ногах в последний год жизни, о чем
свидетельствуют и историки.
Многие писали и о подозрительной бледности, землистости и даже
потемнении кожи, что говорит о лечении ртутью, а следовательно, и вытекающей
из этого хронической анемии.
Из дополнительных анализов необходимо упомянуть положение суставов в
состоянии частичного вывиха.
На остатках скелета и особенно на сохранившихся костях стопы не
наблюдается следов мелких отложений, типичных для подагры".
Так звучит сообщение доктора Эмануэла Влчека.
Приводимые в нем факты, несколько зашифрованные медицинской
терминологией, однозначно говорят о том, что ни о какой подагре, ни о каком
ревматизме не может быть и речи, а все дело заключалось в не долеченной
венерической болезни. Люэс, или же сифилис, был в то время весьма
распространенной болезнью, особенно среди солдат. Непривычным было лишь
название "венгерская", обычно ее называли "французской". Это название
возникло в конце XV века (1498), когда при осаде Неаполя сошлись армии
испанская, французская и итальянская. Проститутки, возвышенно называемые
маркитантками, тогдашнее обязательное сопровождение всех армейских
дислокаций, переходили из одного лагеря в другой и переносили люэс от
испанцев (только что инфицированных сифилисом, привезенным из Америки людьми
Колумба) на французов. А отступающая армия французского короля Карла VIII
распространяла его на всем своем пути от Неаполя до Франции. Отсюда название
"французская болезнь". В то время это была новинка, но в семнадцатом веке о
ней уже знали немало. Вероятно, Валленштейн после заражения, в первой
стадии, не лечился, а когда началось лечение, время было уже упущено. (Это
характерно не только для того времени, к сожалению, подобное можно наблюдать
и теперь.)
Тем не менее необходимо дать пояснения к некоторым утверждениям доктора
Влчека.
Быстрый экономический и военный взлет Альбрехта Валленштейна вряд ли
стимулировался "ирритационной стадией" какой бы то ни было болезни. Это был
результат организационного гения Валленштейна, комбинированного с его
агрессивностью, результат его личных качеств и бесспорно высокого
интеллекта, которого их роду было не занимать. О лечении ртутью в списке
медикаментов Валленштейна не находим подтверждения, хотя и это нельзя
полностью исключить. Зато табес дорсалис (сухотка спинного мозга) почти не
оставляет сомнений, а также язвы на ногах (употреблял успокоительные мази) и
трофические изменения костей (лечение в Карловых Варах). Описываемые боли,
несомненно, были связаны с болезнью костей, иные имели гастритный характер,
что для людей с поражением спинного мозга люэсного происхождения является
весьма типичным.
Но даже все это не может полностью объяснить психическое разложение на
втором этапе военной карьеры Валленштейна, проявляющееся в нерешительности и
слабоволии, -- свойствах, для него ранее нетипичных. Не объясняет это и
странную неприязнь к Фердинанду Второму и Максимилиану Баварскому, которым
он не мог простить "регенсбургский афронт", несмотря на то, что ему удалось
добиться полного реванша.
И то и другое можно, однако, хорошо объяснить другим заболеванием,
причем не спинного, а головного мозга -- прогрессирующим параличом. Для этой
-- в прошлом распространенной -- болезни характерны паранойя и мегаломания.
В этом смысле Валленштейн мог бы послужить учебным пособием. Типичным
проявлением паранойи было его отношение к габсбургскому императору и
баварскому курфюрсту. (Наоборот, противоположным полюсом является слепое и
постоянное доверие к генералу Арниму, невзирая на то, что этот двуличный
командующий саксонскими войсками, ловко размешивающий карты имперской
политики, не раз разбивал планы и был косвенной причиной краха
подготавливаемого вступления против монарха.) Абсолютно некритичной была
мегаломания Валленштейна, ведущая к патологической самовлюбленности, к
возвышению самого себя на уровень всемогущего титана, некоего "arbitra
mundi", который может, когда ему заблагорассудится, изменять границы
государства, завоевывать для Габсбургов Цареград, или же выгонять их из
Австрии куда-нибудь за Пиренеи. Нерешительность и слабоволие были
результатом смены настроений, что не было редкостью для таких больных. О нем
известно, что после диких, бешеных приступов злобы, когда все окружающие
умирали от страха, наступало состояние апатии и беспомощности. Типичным
признаком прогрессирующего паралича у Валленштейна была и эмоциональная
бедность по отношению к друзьям, семье, т. е. к жене и дочери (сын Карл
умер, не дожив до трех месяцев, скорее всего, от врожденного сифилиса или же
"белой пневмонии", был больным от самого рождения).
До сих пор мы придерживались фактов, как это отвечает характеру книги,
но в данном случае иногда очень хочется сказать "если бы", "едва ли", "может
быть" и так далее.
Итак, если бы не было этой душевной болезни, едва ли Валленштейн в
конце своей жизни вел бы себя так странно, нерешительно и неразумно, что и
привело его к гибели. Человек, выдающейся чертой которого были прозорливость
и трезвость при оценке ситуации, столько раз оправдавший себя во многих
боевых операциях и в экономике, по всей вероятности, не гнался бы за
ирреальными возможностями мести императору или за сомнительной химерой
чешской королевской короны. Скорее всего, служа императору, он расширял бы и
экономически укреплял свои несметные богатства.
А если бы не было той бледной спирохеты, вызывающей люэс, то в Чехии не
было бы второй конфискации, последствия которой для нашего народа были еще
хуже первой -- побелогордской. Конфискованные владения Альбрехта из
Валленштейна и его убиенных друзей Адама Эрдмана Трчки и Вильгельма Кинского
из Вхиниц император жалует чужакам, разным Галласам, Пикколомини,
Альдригенам, Тифенбахам, Колоредам, Гордонам, Деверо или как их там звали. А
вслед за ними иезуиты проводят насильно католизацию целых деревень;
обостряется социальная несправедливость, особенно в деревне -- короче
говоря, наступают отношения, которые позже будут названы смутным временем.