Ключевский В. История сословий в России: Полный курс лекций

ОГЛАВЛЕНИЕ

Лекция XIX

Действие кабального холопства на крестьянскую ссудную запись. — Происхождение крестьянской крепости. — Превращение обязательства по договору в крепость по писцовой записи. — Влияние крестьянской крепости на состав крестьянского населения. — Образование тяглого крепостного состояния. — Замена казенных служб личной зависимостью как новой повинностью крепостных крестьян. — Дробление крепостного крестьянства. —Происхождение затяглых крепостных крестьян. — Итоги.

Действие кабального холопства на крестьянскую ссудную запись. Исстари крестьяне в России, селившиеся на владельческих землях, вели свои хозяйства в большинстве с подмогой от своих владельцев. Эта подмога давалась им в различных видах: владелец ссужал своих крестьян готовыми усадьбами с надворными строениями, рабочим скотом, семенами и т.п. За эту ссуду крестьяне облагались особыми накладными повинностями, которые падали на них сверх общего поземельного налога за снимаемые у владельца земли. Все эти повинности владельцы излагали в крестьянских поземельных договорах, носивших название порядных грамот или ссудных записей. Вся совокупность этих добавочных повинностей, источником которых была ссуда, носила название крестьянского изделия или боярского дела (барщина). Но эти повинности были простыми долговыми обязательствами, которые не уничтожали личной свободы крестьян, выражавшейся в праве выхода, т.е. перехода с одного участка земли на другой либо от одного владельца к другому. Крестьянин, задолжавший владельцу и по этому долгу вступивший в зависимость от него, мог ежеминутно прекратить эту зависимость, заплатив владельцу долг. Если он заключал договор на известный срок, это не лишало его права разорвать свою связь с землевладельцем до истечения срока, только заплатив условленную в договоре неустойку — крестьянский заряд, как говорили в XVI и XVII веках.
Таковы были отношения между крестьянами и землевладельцами приблизительно до половины XVI века. Но с этого времени в Московском государстве стало усиленно развиваться частное землевладение вотчинное и преимущественно поместное. Вместе с развитием этого землевладения усилился спрос на крестьянский труд. Обширные пространства незаселенной земли, поступавшие в руки помещиков, последние старались обрабатывать, добывая всеми возможными средствами рабочие крестьянские руки. Вследствие этого масса бедного бездомного люда была превращена в хлебопашцев при помощи землевладельческих ссуд. Все это усилило задолженность крестьян своим владельцам. В порядных грамотах второй половины XVI века ссуда становится общим условием крестьянских договоров. Необыкновенно трудно встретить крестьянина, который садился бы на земельный участок без подмоги от владельца. Вследствие этой задолженности право выхода хотя и сохранялось за крестьянином, на практике теряло свое действие, становилось неприменимым. Редкий крестьянин мог расплатиться со своим владельцем. Напротив, он должал все более по мере того, как заживался на его участке. Благодаря этому право выхода к концу XVI века выродилось в две формы. Из них одна возвращала крестьянину свободу, но была запрещена законом. А другая не только не восстанавливала его свободы, но еще усиливала его долговую зависимость от владельца: крестьянин мог или насильственно разорвать свою связь с землевладельцем, убежав от него; или законным порядком отойти от него, нашедши другого владельца, который расплатился бы за него с прежним и перевел на свой участок. В первом случае беглый крестьянин, отысканный землевладельцем, должен был платить долг и пеню; во втором он менял одну долговую зависимость на другую с приращением.
Благодаря этой утрате права перехода в действительности среди землевладельцев уже к концу XVI века стал утверждаться взгляд на крепостных крестьян, как на неоплатных должников, не имевших возможности разорвать свою зависимость от владельца. Один иностранец, Шиль, описывая положение крестьян при Борисе Годунове, замечает, что еще при прежних государях московских землевладельцы привыкли смотреть на своих крестьян как на крепостных. Легко понять происхождение такого взгляда, не имевшего прямого основания в действовавшем законодательстве: этот взгляд, очевидно, сложился посредством приложения начал древнерусского долгового права к положению владельческих крестьян.
Мы видели, что долг становился источником крепостной зависимости, когда должник не только обязывался служить или работать за рост, но и терял право уплатить самый капитал, т.е. прекратить зависимость по своей воле. Это последнее начало было прямо выражено в апрельском указе 1597 года, запретившем принимать от кабальных холопов челобитные об уплате долга по служилым кабалам. Благодаря этому начала кабального холопства стали прилагаться землевладельцами к положению задолжавших крестьян еще прежде, чем такое приложение было дозволено законом. Возникновение и развитие кабального холопства родило среди землевладельцев мысль, что «крестьянское изделие» за «подмогу» создает точно такую же личную крепостную зависимость крестьянина от владельца, в какую ставила кабального холопа дворовая служба за рост. В самом деле, различие между обязательством работы крестьянина на владельца за «подмогу» и обязательством дворовой службы кабального холопа за рост было очень незначительно.
Под влиянием этой мысли и без всякого участия законодательства, приблизительно со второй четверти XVII века, в крестьянские договоры стали вносить новое условие, которого не заметно было в порядных грамотахХ\Л века. Прежде крестьянин, снимавший землю даже на определенный срок, иногда давал обязательство не покидать своего участка раньше срока. Но это обязательство было скорее обещание, чем юридическое условие. Крестьянин мог и до срока покинуть участок, лишь заплатив полученную ссуду и условленную неустойку. Но в третьем десятилетии XVII столетия появляются порядные грамоты, в которых крестьяне дают обязательство никогда и ни в каком случае не покидать владельцев даже при условии уплаты неустойки. Самый ранний договор с таким условием, мне встретившийся, относится к 1628 г. В этом договоре вольный человек, снимая участок с подмогой от владельца, обязывается «за государем своим жить во крестьянех по свой живот безвыходно». В одной ссудной записи 1630 г. крестьяне, снимая землю Тихвинского монастыря и обязуясь в случае ухода заплатить монастырю за подмогу и льготу, которыми от него пользовались, прибавляют: «И впредь мы Тихвина монастыря крестьяне», т.е. в случае ухода они не только должны заплатить подмогу и вознаграждение за льготу, но и возвратиться на снятый участок. Значит, крестьяне сами навсегда отказались от права выхода и неустойку превращали в пеню за побег, не возвращавшую им этого права и не уничтожавшую самого договора.
Скоро это обязательство стало общим условием в ссудных крестьянских записях, принимая чрезвычайно разнообразные формы выражения. Иногда крестьянин к своему обязательству заплатить неустойку за побег прибавлял условие: «А впредь-таки я государю своему по сей записи крепок безвыходно». Наиболее употребительная и стереотипная формула, в которой выражалось это обязательство, гласила: «А крестьянство и впредь в крестьянство», т.е. хотя крестьянин и убежит, но он этим нисколько не разорвет своей крестьянской зависимости от владельца.
Происхождение крестьянской крепости. Так в крестьянские договоры с владельцами внесено было условие, по которому крестьянин, нанимая землю с подмогой владельца, закреплял свои долговые и поземельные обязательства отказом навсегда от своего права прекращать основанную на этих обязательствах зависимость. Это условие и сообщило крестьянскому поземельному договору значение личной крепости.
До сороковых годов XVII столетия не заметно вмешательства законодательной власти в крестьянские договоры с владельцами. Новое условие проникало и распространялось, не встречая со стороны правительства никаких возражений. Легко, однако, заметить важный интерес, который должен был очень скоро вовлечь законодательство в эти отношения, чтобы регулировать их. Если на крестьянские долговые отношения к владельцам падало основное условие личной кабалы, то возникала опасность, что задолжавший крестьянин из тяглого человека превратится в кабального холопа, который не был обязан государственным тяглом.
С начала сороковых годов законодательство начинает все с большим вниманием вмешиваться в отношения между крестьянами и владельцами. Еще в конце XVI века был установлен законом 24 ноября 1597 г. срок давности для сыска беглых крестьян. Этот срок давности, назначенный первоначально в пять лет, имел целью исключительно судебные удобства: бесконечные тяжбы о крестьянах, давно бежавших без расплаты, заваливали судебные учреждения. Иск о побеге, начатый слишком поздно, лишал суд
возможности основательно разобрать дело. Поэтому законом 1597 г. был назначен пятилетний срок давности для таких исков. Если крестьянин бежал за шесть или более лет до начала иска, владелец терял право искать его судом. В XVII столетии пятилетний срок был увеличен до десяти лет. Землевладельцы провинциальные, дворяне и дети боярские, чрезвычайно тяготились этими сроками, благодаря которым беглые крестьяне, укрываясь в отдаленных вотчинах крупных владельцев, с истечением срока пропадали для них без возврата долга.
Превращение обязательства по договору в крепость по писцовой записи. Удовлетворяя этим неоднократным ходатайствам, правительство в 1646 г. приняло решительную меру: предпринята была всеобщая перепись тяглых людей — городских и сельских. Для писцов, разосланных по всем уездам, составлены были подробные наказы, инструкции. Здесь писцам указано было записывать всех тяглых людей поименно с живущими при них нетяглыми сыновьями и родственниками на тех местах, за теми владельцами или обществами, где их заставала перепись. А беглых записывать на покинутых местах на основании действовавшего в то время срока давности: лишь в том случае, если они бежали не далее десяти лет до переписи; убежавшие раньше записывались там, где их заставала перепись. Удовлетворяя неоднократным ходатайствам служилых людей об отмене срока давности, правительство обещало, что впредь тяглые люди с детьми и родственниками будут крепки по переписным книгам и без «урочных лет»; т.е. землевладельцы и сельские общества получат право искать бессрочно и возвращать беглых, записанных за ними в этих книгах.
Влияние крестьянской крепости на состав крестьянского населения. Эти писцовые наказы 1646 г. значительно изменили характер крестьянской крепости, установленной ссудными записями.
1) Явился новый способ укрепления, который не отменял прежнего договорного, но скорее закреплял его — это запись по переписным книгам. Крестьяне, записанные за владельцем, становились крепки ему даже и без ссудной записи. 2) Крепостной крестьянин закреплялся за владельцем без всякого срока и не только лично, но и со своим потомством и даже с родней, жившей
в его доме. Дети и родственники, которых писцы заставали в его доме, становились точно так же крепостными того владельца, за которым был укреплен их отец или старший родственник, домохозяин.
Таким образом, крепостная крестьянская зависимость, первоначально личная и пожизненная, вследствие закона 1646 г. превращена была в вечную и потомственную. Состояние крепостных крестьян стало безвыходным, непрекращаемым. Эта безвыходность и получила на языке XVII века название вечности крестьянской. Но, признавая за владельцами крепостное право на крестьян, законодательство ограничило их известными условиями.
Образование тяглого крепостного состояния. Землевладелец отвечал за податную исправность своих крепостных крестьян перед казной; далее, имея право на детей и младших родственников своих крепостных крестьян, владелец только тогда мог пользоваться этим правом, когда устроял хозяйственное положение этих детей и родственников, делавшее их способными тянуть барское и казенное тягло, т.е. давал им земельные участки и ссуду на обзаведение. Эти и другие условия, которыми законодательство ограничило крепостную власть владельцев на личность крестьян, сводились требованию, чтобы тяглый крестьянин, став крепостным, не переставал быть тяглым и способным к тяглу. Благодаря этим условиям крестьянская крепость, развившись из крепости кабальной, не сделалась холопьей.
Замена казенных служб личной зависимостью как новой повинностью крепостных крестьян. Она отличалась от последней, во-первых, тем, что давала владельцу право только на часть крестьянского труда, другая часть которого обязательно шла в пользу казны в виде поземельного тягла; во-вторых, тем, что все владельческие права на крепостных были обусловлены соответствующими государственными обязанностями владельцев.
Так представляю я происхождение и законодательное изменение крепостного права на крестьян. Оно возникло в начале деятельности новой династии помимо законодательства, путем частных сделок — средствами обязательственного права. Но потом законодательство, регулируя эту зависимость, в интересах госу- дарства подчинило созданную сделками крепостную власть на крестьян известными государственными требованиями. Легко, однако же, понять, что распространение крестьянской крепости значительно усложнило юридический состав сельского населения.
Дробление крепостного крестьянства. Из общей массы тяглого земледельческого населения выделились теперь владельческие крепостные крестьяне. [90] Это было совершенно новое состояние тяглых крепостных людей. Прежде тяглые крестьяне не были крепостными, крепостными считались только холопы, которые не были тяглыми. Эти крепостные крестьяне отличались от крестьян казенных и дворцовых тем, что, лишившись подобно им права выхода из своего состояния, они все же не несли казенных служб, падавших на черных и дворцовых крестьян. Эти казенные службы заменены были работой на землевладельцев, которая возлагалась на крепостных крестьян как новая государственная повинность.
Происхождение затяглых крепостных крестьян. В самом крепостном населении обособились два разряда: земледельцы-домохозяева, платившие тягло с участков, которыми были наделены, и крепостные люди, жившие за этими крепостными домохозяевами — их дети и младшие родственники, которые составляли совершенно особый класс затяглых крепостных.
Итоги. Крестьянская крепость завершила собою то дробление низшего тяглого и крепостного населения, какое началось с конца XVI столетия. Окончательная юридическая выработка дана была крестьянской крепости около половины XVII века. Но лишь только вошло в право это новое явление, во всем чиновном делении общества Московского государства начинается важная перемена, которая ему сообщила новую организацию и новый вид. Этой переменой обозначается наступление нового, четвертого периода в истории русских сословий.