Ключевский В. История сословий в России: Полный курс лекций

ОГЛАВЛЕНИЕ

Лекция XVIII

Основное правило разверстки тягла и основание чиновного деления провинциального черного населения. — Состав общества в Московском государстве второй половины ХVI века. —Дальнейшее расчленение общества в низших составных слоях. — Отражение принципа обязательности государственных повинностей в области гражданского права. — Происхождение холопства докладного и кабального. — Выделение видов жилой зависимости от кабального холопства.

Основное правило разверстки тягла и основание чиновного деления провинциального черного населения. [80] Источником чиновного расчленения областного тяглого населения служила другая государственная обязанность, на него падавшая, — государственное податное тягло. Под тяглом разумелась совокупность прямых казенных платежей и натуральных повинностей, какие несли на себе люди Московского государства. Всего труднее вырабатывалось в московском государственном праве именно это основание. Причиной того был характер города в Московском государстве. В южной Киевской Руси города были торгово-промышленными центрами. Такой характер сообщала им живая внешняя торговля. В Северной Руси, которая была объединена Москвой, город, при подавляющем преобладании земледельческого населения, получил значение преимущественно укрепленного пункта. Под его стенами на посаде жалось такое же точно земледельческое население, какое было рассеяно по деревням и селам. Благодаря отсутствию резкого экономического различия между городским посадским и сельским населением, с трудом вырабатывалось и различие политическое, т.е. сословное их обособление. Впрочем, это обособление постепенно обозначалось и становилось заметнее под действием московской таможенной политики. Внутренние народно-хозяйственные обороты были обложены казенной пошлиной. С этой целью установлены были внутренние заставы и таможни. Для того чтобы не оставить никакого народно-хозяйственного оборота без обложения, эти обороты правительство старалось сосредоточить в известных пунктах
обмена, запрещая торговлю в других местах, где не было таможенных смотрителей.
Таким образом, промышленность и торговля постепенно стягивались в установленные правительством пункты обмена, какими служили преимущественно города. Это само собой отделяло сельское земледельческое население от городского в экономическом отношении. К экономическому различию скоро присоединилось и политическое. То было различие систем прямого обложения, какие прилагались к населению городскому и сельскому. Предметом прямого налога, падавшего на сельское население, был крестьянский труд, прилагавшийся к хлебопашеству. Напротив, предметом прямого налога, падавшего на городское население, служил торгово-промышленный капитал, пущенный в оборот.
Это различие выражалось на финансовом языке древней Руси формулой: «обложить по пашне» или «обложить по животам и по промыслам». Промысловое обложение, разумеется, с течением времени резко отделило торгово-промышленное население от земледельческого. А так как торгово-промышленное население сосредоточивалось преимущественно в посадах, а земледельческое — в селах и деревнях, то это обложение по роду занятий явилось политической гранью, отделявшей город от села. Круговая порука в сборе прямых податей и их общественная разверстка закрепляли это обособление. Разумеется, ответственность за исправный сбор городского тягла была тяжелее сравнительно с ответственностью за сбор прямой поземельной подати: [81] сбop последней был легче, чем сбор первой, потому что и разверстка тягла по земле была проще, чем разверстка по менее уловимым и более изменчивым промыслам. Вот почему в круговой поруке за торгово-промышленных людей не выгодно было участвовать пахотным крестьянам, и последние, даже живя на посадах, старались выделиться из посадского населения, образуя отдельные общества.
Таким образом, выработалось основное правило для разверстки государственного податного тягла: тягло по промыслу либо по пашне. Это различие промыслового и пахотного обложения с особенной ясностью выражено в уставной грамоте, какую дал игумен Соловецкого монастыря Филипп монастырским крестьянам в 1564 г. Филипп разделил временные налоги на военные нужды, какие падали на все без различия классы сельского населения, от
постоянной прямой подати, падавшей на землю. Временные военные налоги развёрстывались и в сельском населении, как в городском, по животам и по промыслам. Но поземельная подать, по выражению игумена, должна быть разверстываема по обжам, т.е. по земельным тяглым участкам, а не по животам и не по промыслам. Но как скоро произошло такое разделение города и села, интересы казны требовали, чтобы тяглые люди, взявшие на себя городское тягло, постоянно в нем оставались; а тяглые хлебопашцы, занявшие известные тяглые участки, не покидали бы их и не переходили в другие состояния, менее доходные для казны.
Из приведенного правила разверстки тягла вышло другое, обратное, которое требовало, чтобы тяглый человек того или другого разряда постоянно оставался в своем тягле. [82] Правило это можно выразить формулой: если тягло по промыслу или по пашне, то, с другой стороны, и промысел, как и пашня, по месту тягла. Следы такого прикрепления тяглых людей к избранному однажды тяглу мы замечаем уже в XVI столетии. В XVII оно сделалось главным основанием устройства тяглого населения. В судебнике царя Ивана мы читаем статью, которая запрещает городовым тяглым людям селиться на монастырских землях, приказывая им жить безвыходно на землях городских: «Кто из городовых людей поселится на монастырских землях, того должно вывести на прежнее место в городи подвергнуть его суду». [83] Разверстка тягла по указанному правилу и стала источником деления городовых посадских людей на статьи лучших, середних и моловших, а уездных тяглых хлебопашцев — на класс крестьян и на бобылей. Статьями городового населения были своего рода провинциальные купеческие гильдии, так же как звание крестьян и бобылей носили различные имущественные состояния в составе земледельческого населения.
Так расчленилось тяглое население, городское и сельское, в Московском государстве к половине XVI века. Основание этого деления было выведено из двух указанных правил разверстки присяжной казенной службы и тягла. Если присяжная служба развёрстывалась по личному доверию, а тягло — по промыслам и пашне, то чины различались по службе и по тяглу. Именно высшие чины московского купечества — по службе, низшие чины областного, посадского и сельского населения — по тяглу. Подобное двойственное основание чиновного деления мы видели в устройстве и служилых людей московских и городовых.
Если мы представим себе это расчленение, нам будет ясен первоначальный план общественного строения, какой пыталась соорудить московская политика. Припомнив, как были устроены люди служилые и тяглые, мы легко заметим основание и взаимное отношение устройства тех и других. Что такое весь служилый люд, как он был устроен к половине XVI века? Это был рассеянный по всей территории государства вооруженный лагерь с генеральным штабом в Москве, который руководил его оборонительной борьбой. Что такое было описанное сейчас устройство тяглого населения? Это было интендантство под руководством высшего московского купечества. Вся масса тяглого населения служила обширным источником, из которого эти высшие интендантские руководители извлекали материальные средства, необходимые для содержания вооруженного лагеря с его генеральным московским штабом.
Состав общества в Московском государстве второй половины XVI века. Сопоставив два этих социальных мира — служилых людей и тяглое население — мы можем представить себе и тот состав, какой усвоило себе общество в Московском государстве во второй половине XVI в., вскоре после земских реформ царя Ивана. На поверхности этого общества мы видим две параллельные, но неравные, не одинаково высокие вершины, чрезвычайно мелко расчлененные, из которых одна состояла из высших слоев служилого населения, а другая из высших разрядов населения тяглого. Обе эти вершины, дробно расчлененные, покоились на однородной тяглой массе, состоявшей из городских и сельских обывателей, плативших либо промысловое тягло, либо поземельную подать. Эта масса была очень мало расчленена. Статьи городового населения во второй половине XVI века еще едва обозначались; в составе сельского населения низший тяглый класс, бобыли, до конца XVI века составлял ничтожный процент.
Дальнейшее расчленение общества в низших составных слоях. Но общество не остановилось на этом делении. С половины XVI века в нем стало обнаруживаться стремление к дальнейшему расчленению. Источником этого расчленения было осложнение гражданских отношений, которое повело к дальнейшему дроблению именно низших классов населения, до того слабо расчлененных. Это расчленение вызвано было политическим принципом обязательности специальных государственных повинностей. Мы видели, что этот принцип в приложении к внешней обороне вызвал дробное деление служилого класса. Тот же принцип в приложении к внутреннему порядку, перейдя в сферу гражданских отношений, повел к более дробному делению низших тяглых классов. Как скоро в государственном праве установилось правило, что все сословные обязанности, которые в удельные века устанавливались договором, становятся обязательными и наследственными, это правило сильно подействовало и на обязательства, вытекавшие из частных гражданских сделок. Сюда это правило внесло новое положение: личные обязательства, вытекающие из гражданских сделок, не прекращаемы до истечения срока, на который они заключены.
С первого взгляда вам покажется непонятной эта перемена: такого принципа не существует в современном праве и он даже строго запрещен последним. Принимая частные обязательства, мы всегда выговариваем себе право нарушить его до истечения срока, только вознаградив неустойкой потерпевшую сторону. Каждое свободное лицо вправе всегда нарушить всякое свое гражданское обязательство, только вознаградив за ущерб, какой причиняет этим другому лицу. Такое начало господствовало и в удельном праве. В Московском государстве, под действием обязательности государственных повинностей, и в частных отношениях установилось правило, что гражданские обязательства, принимаемые на известный срок, не прекращаются по воле обязанного лица даже путем уплаты неустойки, т.е. вознаграждения стороны, потерпевшей от произвольного прекращения обязательства. Как скоро личные гражданские обязательства получили такой характер, они стали крепостными обязанностями.
Отражение принципа обязательности государственных повинностей в области гражданского права. Эта перемена в гражданском праве и отразилась на юридическом состоянии холопства. До XVI века в нашем праве, как мы видели, существовало только
одно холопство — полное. [84] Ho рядом с ним существовала личная зависимость, которая не причислялась к холопству, — долговое закладничество. Закладничество было личной зависимостью, возникавшей от займа с обязательством условной временной службы за рост и с правом слуги всегда прекратить свою службу возвратом долга. Этой условностью службы и этим правом прекращать ее закладничество отличалось от холопства: последнее было крепостной зависимостью, которая не могла быть прекращена ни под каким условием по личному усмотрению холопа без согласия господина.
[85] Таким образом, долговое закладничество не было крепостным состоянием, видом холопства. До XVI века оно не носило на себе никаких признаков холопьей крепостной зависимости. Но с конца XV века в нашем гражданском праве утверждается мысль, что личная и условная служба за долг делает слугу холопом, как скоро слуга временно или навсегда лишается права или возможности прекратить свою зависимость. [86] Только эта служба — личная. Она прикрепляет только самого слугу и только к его господину, не прикрепляя ни детей слуги к господину по смерти отца, ни самого слугу к детям господина по смерти последнего. Из этой мысли вышли два последствия, которые создали два новых вида холопства.
Происхождение холопства докладного и кабального. 1) Среди полных холопов со времен Русской Правды существовали слуги, которые отдавались в холопство с условием служить в должности сельских ключников. Прежде и это холопство было полным, наследственным, но оно было условным, обязывавшим слугу служить только в известной должности. Теперь, согласно с общим правилом, что условная служба создает только личную крепостную зависимость, и сельское ключничество образовало особый вид холопства, получившего название докладного. У него был одинаковый источник с холопством полным — продажа, но оно отличалось от последнего тем, что прекращалось со смертью господина, которому продавался докладной холоп.
2) Под влиянием этой мысли закладничество с начала XVI века постепенно превратилось в холопство, получившее название кабального, т.е. возникавшего из заемной кабалы, соединенной собязательством служить за рост. Под давлением общего принципа непрекращаемости частных личных обязательств закладники, первоначально занимавшие деньги на один год, давали обязательство вместо роста служить заимодавцам все это время без права прекращать службу до срока. Но вследствие экономического расстройства, какое стало обнаруживаться в Московском государстве в XVI веке, огромное большинство таких годовых крепостных должников по истечении срока не имело возможности выйти на волю, уплатив долг. Тогда заимодавцы начали применять к ним основные правила древнерусского закладного права, по которому просроченный долг превращался в продажу. Закладник, по истечении года не заплативший долг, считался как бы продавшим себя в полное холопство.
Эти притязания господ вызвали множество разнообразных затруднений и беспорядков. Одни закладники уходили от господ, не расплатившись. Другие, утратив надежду расплатиться, сами отдавались господам в полное холопство,. Наконец, третьи еще до истечения годового срока прекращали свою службу, прося принять от них деньги в уплату долга. Чтобы прекратить все эти беспорядки, был издан закон 25 апреля 1597 г. По этому закону, в случае споров, возникавших из служилой кабалы, если кабальный человек уходил от господина без его согласия, не расплатившись, такого кабального человека, как докладного холопа, велено было возвращать в службу господину до смерти последнего, а денег с него по заемной кабале не брать даже тогда, когда сам холоп будет предлагать их. Точно так же дети кабального холопа, закабаленные вместе с отцом или родившиеся в холопстве, подобно докладным людям, служат отцову господину только до смерти последнего, а после него жене и детям его не служат и денег по отцовой кабале им не платят. Таков был закон 1597 г., сообщивший окончательную юридическую физиономию кабальному холопству.
Вы видите, что кабальный заем был сравнен с продажей в холопство, но не в полное, а лишь в условное и временное. Холоп лишался права прекратить свою неволю уплатой долга без согласия господина, зато и господин лишался права взыскать долг без согласия холопа; а смерть первого погашала и долговое обязательство последнего. Благодаря тому, условная служба вольных закладников за рост с обязательством уплаты долга по уговору теперь превратилась в обязательную службу за самый долг с погашением его до смерти господина по закону. Значит, закладничество превратилось в кабальное холопство посредством сочетания условной службы вольного должника с непрекращаемостью купленного холопства по воле холопа.
Выделение вида жилой зависимости от кабального холопства,
[87] В XVII в. кабальное холопство несколько изменилось: источником его стал не самый долг, соединенный со службой за рост, а просто уговор о личной дворовой службе до смерти господина; долг получил лишь фиктивное значение. Холоп писал, что получил сумму, за которую обязывается работать на господина по его живот, но он не занимал этой суммы, а просто договаривался с ним о пожизненной обязательной службе. [88] Согласно с этим, Уложение постановило обозначать в служилых кабалах одинаковый заем в три рубля, ни больше ни меньше, прямо придавая этим условный фиктивный смысл кабальному долгу. Как скоро кабальное холопство утратило характер заемного служилого обязательства, для таких обязательств выработаны были новые крепости, которые получили название жилых или житейских записей и которыми укреплялся новый вид личной зависимости — жилая неволя.
Главное отличие этой неволи от кабального холопства заключалось в разнообразии условий. Служилая кабала прикрепляла холопа к хозяину всегда только до смерти последнего, не прекращаясь по закону раньше и не продолжаясь дольше. [89] Жилая неволя возникала из займа с обязательством работать за рост известное количество лет или до смерти господина, не погашая долга, т.е. из займа с условием его погашения работой; или из найма с условием обязательной срочной работы, вознаграждаемой по истечении срока.
Разнообразием этих условий объясняется и разнообразие названий, какие в XVII веке носили крепости, установившие жилую неволю. Главные из них были: 1) заемные заживные, которыми заемщики обязывались работать на хозяев до их смерти или известное количество лет «в зажив», погашая долг работой; 2) жилые ссудные, называвшиеся так в отличие от заемных потому, что основанием зависимости по ним служил не денежный заем, а ссуда вещами — платьем, скотом, хлебом; 3) наемные отживные, отли- чавшиеся от заемных тем, что работник получал плату не вперед в виде займа, а по истечении условленного срока, — «на отживе, как годы отживал»; 4) закладные, состоявшие в том, что свободный человек не сам отдавался в зависимость, а закладывал за долг на известное число лет своих детей, младших родственников или жену. Таким образом, древнерусское холопство, прежде однообразное, полное, осложнилось, разветвившись с конца XV века на докладное, кабальное и жилое. В XVII столетии эти позднейшие виды холопства получили даже преобладание над древней полной неволей: законодательство XVII века запретило продажу в полное потомственное холопство, и свободные лица могли отдаваться только в личную зависимость на срок или до смерти господина.
Легко заметить связь этих позднейших видов холопства с обязательностью государственных повинностей, разложенных на свободные классы. Все эти виды развились из древнего закладничества. Оно не было крепостным состоянием, холопством, потому что могло быть прекращено по воле закладника уплатой долга. В этом отношении личная зависимость, им устанавливаемая, была похожа на отношения свободных обывателей удела с его князем, возникавшие из договора и прекращавшиеся по воле одной из договаривавшихся сторон. Но как скоро эти договорные обязательства свободных обывателей в Московском государстве превратились в обязательные государственные повинности, зависимость закладников получила крепостной характер. Отдававшийся в неволю по договору терял право прекратить ее по своей воле, как и свободный человек — служилый или тяглый — потерял право слагать с себя государственную службу или тягло. Услугами закладников, теперь ставших холопами кабальными или жилыми, пользовались преимущественно высшие служилые и тяглые классы, на которых с наибольшей тяжестью падали обязательные государственные повинности. Превращение обязательств, возникавших из закладничества, в крепостную службу, не прекращаемую по воле слуги до срока или до смерти господина, было для этих классов как бы вознаграждением за превращение их прежних договорных обязательств перед князем в пожизненные, и даже потомственные государственные повинности.
Начала кабального холопства, развившись в разнообразные условия жилой неволи, коснулись и положения владельческих крестьян. Привившись к их поземельным отношениям, они создали новый вид крепостного состояния — крепостных крестьян. Происхождение этого состояния — один из самых важных, но и самых запутанных вопросов в истории нашего общества. Для того чтобы лучше уяснить происхождение этого факта в истории нашего права, я напомню вам содержание последних двух чтений. Я указал происхождение чинов, на которые делилось промышленное посадское население в Московском государстве. Две обязанности, которые падали на это население, были распределены между его частями по правилу, очень похожему на то, которое служило основанием разверстки повинностей, падавших на служилое население. Правило, по которому совершалась разверстка повинностей между посадскими людьми, можно выразить так: служба казенная присяжная — по личному доверию или по мирской поруке, тягло — по промыслу и по пашне. Из соединения этих двух правил вышло третье, служившее основанием чиновного деления посадских людей: если казенная присяжная служба развёрстывалась по личному доверию и по мирской поруке, а тягло — по промыслу или по пашне, то посадские чины делились по службе и по тяглу; а именно: чины высшего столичного купечества — по службе, чины торгово-промышленного провинциального населения — по тяглу.
Мы видели, что почти так же распределена была приказная и ратная служба между служилыми людьми столичными и городовыми. Все описанное чиновное деление служилых и посадских людей завершилось уже к концу XVI столетия. Все общество в Московском государстве к этому времени представляло такой вид: на низшей массе, довольно однородной и однообразной, слабо расчлененной, покоились две вершины, разделенные с чрезвычайной дробностью, — служилые люди и высшее столичное купечество. Но со второй половины XVI века начинается дробное деление и в низших классах. Оно началось с самого низа — с холопства. Источником этого деления, видели мы, было отражение принципа, усвоенного государственным правом, в праве гражданском, обязательственном. Принципом государственного права была обязательная разверстка государственных повинностей между классами общества. Этот принцип, отразившись в гражданском праве, изменил характер существовавших в нем обязательств личной условной зависимости. Здесь, подобно праву государственному, установилось новое начало: обязательство, устанавливающее личную и условную зависимость пожизненно или срочно, не прекращаемое до истечения срока или до конца жизни.
Эта непрекращаемость обязательственных отношений холопов была установлением, параллельным вечно обязательной службе и вечно обязательному тяглу, падавшим на служилых и тяглых людей, и возникшим под прямым действием обязательной службы и обязательного тягла. Мысль, что личная зависимость, установленная обязательством до смерти господина или на известный срок, не может быть прекращена до этих терминов, послужила источником кабального холопства, которое получило окончательную юридическую выработку к началу XVII века. А из кабального холопства в продолжение XVII столетия постепенно развивались многообразные виды жилой неволи.
Таким образом, временно-обязательные отношения, какие устанавливались прежде в обязательственном праве и могли быть прекращаемы по воле одной стороны под условием вознаграждения другой за причиняемый тем ущерб, теперь исчезают и превращаются в крепостные отношения, не прекращаемые по воле зависимой стороны. В этой перемене, происшедшей в обязательственном праве, и заключается самый скрытый источник крепостного права на крестьян, которое вслед за холопством осложнило юридический состав и этого класса.