Ключевский В. История сословий в России: Полный курс лекций

ОГЛАВЛЕНИЕ

Лекция XV

Происхождение служилых чинов городовых. — Разверстка службы по земле. — Превращение удельных дворов в местные общества служилых вотчинников. — Разверстка земли по службе и образование новых обществ служилых помещиков. — Поземельное устройство новобранцев на опасных границах государства. — Следствия разверстки службы по земле и земли по службе. 1) Разрушение первоначальных местных обществ служилых вотчинников. 2) Происхождение двойственного характера и состава столичного дворянства. 3) Установление нормы поземельной службы.

Происхождение служилых чинов городовых. Изучая происхождение высших служилых чинов, думных и столичных, мы видели, что они имели генеалогический источник и правительственное значение. Они соответствовали слоям, из которых составилась московская служилая знать к XVI веку, и различались важностью правительственных поручений, какие возлагались на людей того или другого чина. Чиновное деление низшего провинциального дворянства имело другое основание: здесь чиновные различия возникли из распорядка поголовной ратной службы, т.е. общей повинности, падавшей на всех служилых людей — как столичных, так и городовых. Если высшие чины отражали различные степени правительственного доверия или авторитета, которым облекались лица, их носившие, то чины городовые показывали различные степени боевой годности. В тогдашнем военном строе боевая годность служилого человека определялась не столько строевой выучкой или личной храбростью, сколько количеством вооруженных дворовых людей, с которыми он выступал в поход, и качеством своего и их вооружения. Такой боевой годностью иной молодой знатный стольник, унаследовавший от отца обширную вотчину, намного превосходил иного старого боярина, выводя в поле несравненно большее количество хорошо вооруженных ратников. Тем не менее, в военном и гражданском управлении стольник становился гораздо ниже боярина, пока сам не дослуживался «до Дум», т.е. до думного чина.

Разверстка службы по земле. Напротив, положение провинциального дворянина в городовой чиновной иерархии определялось исключительно его боевыми средствами. Эта разница происходила оттого, что обязанности правительственной службы распределялись между служилыми людьми по их отечеству, породе, а тягости службы ратной развёрстывались по земле, т.е. по землевладельческой состоятельности.
Превращение удельных дворов в местные общества служилых вотчинников. Первоначально, т.е. в первую пору образования Московского государства, «дворы» терявших самостоятельность князей оставались на местах, образуя местные землевладельческие общества. С них снимался только верхний слой — знатнейшее удельное боярство, которое вслед за своими князьями переселялось в Москву для столичной службы. Но и в столице эти пришлые элементы московского двора некоторое время не смешивались со старыми московскими служилыми людьми, образуя особые родословные или удельные группы. Так, знатные придворные люди, присутствовавшие во дворце при торжественном приеме польских послов в 1542 г., были расписаны на такие группы: «князи Оболенские, князи Ростовские, тяж Ярославские, князи Стародубские, двор Тверской, Москва». В последней группе поименованы члены двух старинных московских фамилий — Морозовых и Шейных, да один Ласкирев — сын выехавшего в Москву в конце XV века знатного грека из фамилий Ласкарисов. Люди, принадлежавшие и этим местным группам, — князья Оболенские, Ростовские и двор Тверской, Москва — владели вотчинами в тех княжествах, имена которых носили. Так ратные люди в Московском государстве первоначально складывались в местные служилые общества по земле, т.е. по месту землевладения.
Разверстка земли по службе и образование новых обществ служилых помещиков. Но рядом с этими местными обществами, основанными на удельном распорядке служилых людей, возникали другие, вызванные новыми стратегическими условиями внешней обороны. По мере расширения Московского государства, в состав его территории входили местности, в которых было мало или вовсе не было служилых землевладельцев, но которые нуждались во внешней защите. Для ограждения таких местностей от внешних нападений они заселялись безземельным людом, состоявшим из низших слуг прежних удельных дворов, из тяглых людей и даже из привычных к оружию холопов, которых правительство брало из боярских дворов и ставило в ряды провинциального дворянства. Подьячий второй половины XVII века Котошихин, вспоминая об этой усиленной военной вербовке, в своем описании Московского государства говорит, что в прошлые давние годы, когда у Московского государства были войны с окрестными государствами, ратных людей набирали из всяких чинов и многие из них «за службу и полонное терпение» (т.е. за страдания в плену) освобождались от холопства и крестьянства и получали в награду за свою службу небольшие поместья и вотчины.
Поземельное устройство новобранцев на опасных границах государства. Средством для поземельного устройства этих новобранцев был новый вид землевладения, выработавшийся в Московском государстве и получивший название поместного. Я не буду говорить ни о происхождении этого землевладения, ни о тех юридических отношениях, которые входили в состав поместной системы. Одни из вас, может быть, слушали об этом в общем курсе русской истории, другие услышат в общем курсе истории русского права. Для нас теперь важны практические последствия этой системы, которые показывают, как устраивалось военно-служилое и поземельное положение провинциального дворянства при помощи законодательства о поместном владении. Напомню только, что в Московском государстве поместьем, в отличие от вотчины — наследственной поземельной собственности, назывался участок казенной земли, данный служилому человеку во временное, обыкновенно пожизненное владение под условием службы и как средство для службы. Этот вид землевладения возник еще в удельные века. Его черты носили на себе те участки, которыми князья наделяли за службу — и только на время службы — не боевых, а дворцово-хозяйственных своих слуг, знакомых уже нам под названием слуг «под дворским». Только в XV и XVI веках это землевладение было распространено на всех служилых людей и приведено было законодательством в стройную систему.
Эта поместная система была выражением другого правила, которое положено было в основу военно-поземельного устройства служилых людей и было тесно связано с первым, проводившимся через вотчинное землевладение. Мы видели, что когда ратная служба стала обязательной повинностью целого класса, ее тягости были разложены между служилыми людьми по земле, т.е. по размерам вотчины каждого. Но если все люди, владевшие землей, должны были нести ратную службу в меру земельного владения, то, естественно, все, кто нес постоянную ратную службу, должны были владеть землей соразмерно со служебными тягостями. Так, правило служить по земле привело к другому, обратному — владеть землей по службе.
Согласно с этим новым правилом и наделялись поместьями безвотчинные или маловотчинные служилые люди. Это испомещение не только ввело новых землевладельцев в ряды старых местных вотчинных обществ, но и созидало в продолжение XVI и XVII веков одно за другим новые уездные землевладельческие общества, на которые падала обязанность защищать ближайшие к ним границы государства. Наиболее угрожаемые западные, южные и восточные границы были обсажены более или менее густыми рядами помещиков, которыми, как живой изгородью, с трех сторон был защищен государственный центр. Мы можем судить о ходе этих оборонительных работ по нескольким сохранившимся в памятниках данным. В 1488 году, несколько лет спустя по завоевании Новгорода, здесь был открыт заговор, вследствие которого более 8 000 бояр, знатных горожан и купцов переселены были из Новгорода в Московскую землю. Эти бояре и знатные горожане были в большинстве крупные землевладельцы.
Личные землевладельцы должны были служить по правилу московской политики. Но туземные землевладельцы на своих новгородских вотчинах были опасны для московского правительства. Поэтому 8 000 переселенцев были рассыпаны по уездам Владимирскому, Нижегородскому, Муромскому, Переяславскому, Юрьевскому, Ростовскому и Костромскому и наделены поместьями. [64] На их опустевшие места посланы были сотни московских служилых людей, которым раздали в поместья конфискованные вотчины переселенцев. При этом, чтобы добыть требуемое количество московских служилых заместителей, велено было распустить более пятидесяти семей походных холопов, служивших во дворах московских бояр Тучковых, Шереметевых, Ряполовских, Травиных и других. Все эти невольно отпущенные получили поместья в Вотьской пятине, пограничной со шведскими и ливонскими владениями. До нас дошла окладная книга этой самой пятины, составленная в 1500 г. В 14-ти погостах двух уездов этой пятины, Ладожского и Ореховского (уездный город Орешек), мы встречаем по окладной книге 106 московских помещиков и между ними много бывших холопов московских бояр. В имениях всех этих помещиков значилось около 45 000 десятин пахотной земли, на которой работало более 4 000 крестьян и помещьичих дворовых людей. Такое служилое гнездо свито было Москвой в пограничном со шведскими владениями уголке Новгородской земли менее чем за два десятилетия. Еще раньше и гуще заселены были восточные и северо-восточные уезды. В 1499 г. совершен был под командой кн. Семена Курского поход за Урал на вогулов, нападавших на русские владения. Под начальством князя было послано, между прочим, 1 304 служилых человека Устюжского уезда и более 2 000 служилых людей уездов Вятского, Важского и Пинежского.
Еще заботливее огораживались самые опасные южные границы. Барон Герберштейн, посетивший дважды Московию в начале XVI в. и хорошо ее изучивший, говорит, что даже в мирное время по рекам Оке и Дону ставили ежегодно до двадцати тысяч ратных людей для предупреждения татарских нападений. По установившемуся порядку мобилизации, большинство этих сторожевых отрядов состояло из служилых людей южных пограничных уездов. Можно даже уловить по книгам XVI в. географическое распределение провинциального дворянства. В центральных уездах, особенно в Московском, было очень мало городовых дворян. Здесь решительно преобладали землевладельцы высших чинов, думных и московских, обыкновенно крупные вотчинники и с крупными поместными окладами. [65] Поместья самих городовых дворян, рассеянные между крупными имениями людей высших чинов, в этих уездах были также довольно значительны. Чем дальше от Московского уезда на восток и юг, тем реже становились поместья и вотчины высших чинов, тем больше являлось провинциальных помещиков и тем мельче были их поместные оклады.

Размеры помещичьего и вотчинного землевладения шли в редеющем порядке от центра к южным, западным и восточным окраинам. Возьмем список 1577 г. служилых людей Коломенского уезда с их поместными окладами. По этому списку значилось 295 помещиков, за которыми по окладам числилось 804 000 десятин пахотной земли, не считая лесной, луговой и неудобной. Следовательно, на каждого помещика приходилось по 285 десятин. Возьмем список служилых людей Рижского уезда 1597 г. Ряжский уезд в конце XVI в. принадлежал к числу юго-восточных пограничных. По списку в нем было 770 поместий, в которых по окладам значилось 127 860 десятин; следовательно, среднее поместье имело 166 десятин. Такова разница от среднего поместья Коломенского уезда, заключавшего в себе 285 десятин. В этом Ряжском и в смежных или еще более южных уездах — Епифанском, Ефремовском, Козловском, Лебедянском, Елецком, Ливенском, Воронежском — в конце XVI и начале XVII веков садились служилые люди «вновь на диких полях». Там было чрезвычайно мало, а в иных местах даже совсем не было крестьян. Служилые люди были здесь первыми русскими поселенцами со своими дворовыми людьми. Они рассаживались не одинокими помещичьими усадьбами, а огромными сплошными и притом укрепленными селениями и почти все жили «однодворкою», т.е. имели только свои собственные дворы, не имея дворов крестьянских.
Следствия разверстки службы по земле и земли по службе.
Совместным действием обоих правил, которые легли в основание устройства служилых провинциальных людей, и вызван был ряд важных для этого класса следствий.

1) Разрушение первоначальных местных обществ служилых вотчинников. [66] Разбились старинные общества служилых вотчинников, которые образовались еще вудельное время. Малоземельные слуги удельных князей, жившие кормлениями, теперь рассеялись по поместьям в разных уездах, отдаленных от места службы их отцов. То же самое случилось и с потомками самих уд еьных князей: князья Оболенские стали помещиками в Новгородской земле; князя Дулова, из линии Ярославских, встречаем мелким помещиком в Ряжском уезде, а князя Засекина, из той же линии, — в Каширском.

2) Происхождение двойственного характера и состава столичного дворянства. В половине XVI века, как только становились новые уездные служилые общества, состоявшие из вотчинников и помещиков, с них опять был снят верхний слой для службы столичной, как было сделано еще прежде в XV веке. Этим слоем и была та тысяча, о которой я упоминал в прошлый раз, набранная из детей боярских разных уездов и получившая поместья около Москвы. В нее попали, по выражению указа 1550 г., “лучшие слуги», т.е. наиболее состоятельные и годные к ратной службе. То были или знатные люди, владевшие хорошими наследственными вотчинами (каков был, например, князь Мезецкий, у которого в вотчине оказалось более 2 000 десятин пахотной земли), или потомки служилых людей очень простого происхождения, но успевшие удачно устроиться на пожалованных им поместьях. Между ними встречались далее потомки бывших боярских холопов, распущенных при великом князе Иване III и получивших поместья в Новгородской земле. Получивши подмосковные поместья, люди этой тысячи не потеряли своих вотчин и поместий в уездах, из которых они были взяты. Но, вошедши в состав столичного дворянства, они вышли из дворянских уездных обществ, к которым прежде принадлежали. Отсюда и произошел двойственный генеалогический и служебный характер этого дворянства. В нем встречались люди отечества, породы с людьми службы, выслуги. Это были и лучшие боевые ратники («Царев полк»), и исполнительные орудия управления. Таким образом, одной стороной своей деятельности и вершиной своего состава московское дворянство было обращено к боярству, а другой стороной своей деятельности и нижней частью состава — к провинциальному дворянству.
3) Установление нормы поземельной службы. [67] Если государственное положение боярства держалось на отечестве, а положение столичного дворянства — и на отечестве и на приказной службе, то положение городового дворянства строилось единственно на ратной службе. Применяя оба правила, в половине XVI века законодательство установило норму поземельной службы. В летописи среди узаконений 1556 г. мы встречаем плохую парафразу закона, не дошедшего до нас в подлиннике и гласившие приблизительно следующее: «Государь рассмотрел, что иные вельможи и воины многими землями завладели, а службой оскудели. Не соразмерна их служба с государевым жалованьем (поместьями) и с их вотчинами. Потому государь указал измерить их земли и уравнять их поместьями, наделив каждого, кто чего заслуживает; а лишнее отобрать и разделить между неимущими. И тогда установлена была точно определенная служба с вотчин и поместий: со ста четвертей доброй угожей земли человек на коне и в полном доспехе, а в дальний поход с другим конем запасным. И кто послужит по земле, того государь пожалует кормлением и на людей походных даст денежное жалованье. Кто же землей владеет, а службы с нее не платит, с того самого взыщут деньги за походных людей. И все устроял государь так, чтобы служба его государская была безо лжи и без греха, а по правде».1
Чтобы понять этот важный закон, надобно припомнить значение земельной чети или четверти в XVII в. Четь — пространство пахотной земли, засеянное четвертью ржи; а тогда обыкновенно сеяли так, что пространство земли, засеянное двумя четвертями, равнялось нынешней десятине. Итак, четь как земельная мера равнялась половине десятины; в трех полях, следовательно, — 1' /2 десятинам. Таким образом, нормой поземельной службы был установлен один вооруженный конный ратник с каждых 150 десятин пахотной земли. [68] Поэтому владелец трехсот десятин пашни должен был выступать в поход сам-друг с вооруженным холопом и т.д. Но эта норма имела двухстороннее применение согласно двум указанным правилам, из которых была выведена. [69] Если с каждых 150 десятин пахотной земли по закону ставился в поход один вооруженный конный ратник, то, с другой стороны, каждый служилый человек, являвшийся в поход вполне вооруженным конным ратником, должен был иметь поместье не менее 150 десятин пахотной земли. Применяя так служебную норму, московское правительство и разверстало между провинциальным дворянством тягости ратной службы, разделив этой разверсткой провинциальное дворянство на три чина, которые следовали снизу вверх в таком порядке: дети боярские городовые, дети боярские дворовые и дворяне выборные.
1 Лет по Никонов, списку, VII, 261.