Наемники, террористы, шпионы, профессиональные убийцы

ОГЛАВЛЕНИЕ

ЧАСТЬ II. ТЕРРОРИСТЫ

ОПЕРАЦИЯ "БОЛЬШОЕ ОСВОБОЖДЕНИЕ"

Вечером 19 октября 1977 года в журналистких кругах Франции и ФРГ
распространился слух о том, что найден труп Ганса-Мартина Шлейера. Новость
об убийстве председателя Федерального объединения союза немецких
работодателей (БДА) через несколько часов подтвердили агентства ДПА и Франс
Пресс. Редакция "Либерасьон" верхнеэльзасского города Мюльхаузена и бюро ДПА
в Штутттарте получили "коммюнике" "отряда Зигфрида Хаузнера" следующего
содержания: "43 дня спустя мы оборвали жалкое и продажное существование
Ганса-Мартина Шлейсра. Господин Шмидт, пытаясь удержаться у власти, с самого
начала спекулировал жизнью Шлейера. Он может забрать его труп в Мюльхаузене
на улице Шарля Пегю в зеленом "Ауди 100G1" с номерами города Бад-Хомбург".
В узком переулке между вокзалом и больницей оперативная группа
французской полиции обнаружила машину. Она стояла у предназначенного на снос
дома, где обитали лишь несколько бродяг. По их показаниям, "Ауди" стояла
здесь уже несколько дней.
Машину отправили в полицейское управление на экспертизу.
Немедленно подключилась к расследованию и уголовная полиция ФРГ:
сотрудники Федерального ведомства выехали в Мюльхаузен. А их коллеги в
Висбадене установили, что одна западногерманская газета 5 и 8 октября
помещала объявление о продаже автомашины марки "Ауди" с этим номером за 2
тысячи 900 марок По предположению полиции, покупателем был некий Кристиан
Клар - давно разыскиваемый террорист, подозреваемый в причастности к
убийствам генерльного федерального прокурора Бубака и банкира Понто.
Объявленный в ФРГ и во Франции розыск преступников велся с размахом.
Убийство Шлейера явилось последним актом кампании террора и насилия,
начатой в Кельне 5 сентября 1977 года небольшой группой политических
экстремистов анархистского толка.
Вечером того дня, когда было совершено похищение, в черном "Мерседесе",
кроме Шлейера и его шофера, сидел сотрудник службы безопасности. Они ехали
по району Бра-унсфельд в Кельне.
Сзади на машине штутгартского земельного ведомства уголовной полиции их
сопровождали еще двое сотрудников службы безопасности.
Поворот с Фридрих-Шмидтштрассе на Винсенс-Штатсштрас-се оказался
роковым. Сделав его, обе машины вынуждены были остановиться. Желтый
"Мерседес", стоявший поперек проезжей части, и детская коляска слева, у
тротуара, блокировали дорогу.
Все произошло в течение четырех минут. Из стоявшего на левой стороне
улицы автобуса "Фольксваген" выскочили пятеро вооруженных неизвестных и
устремились к машине. Загремели выстрелы. Шлейера вытащили из автомобиля и
втолкнули в автобус, который тут же умчался на бешеной скорости. Его
попытался догнан! шофер такси, видевший все происшедшее. Однако из-за
красного сигнала светофора на следующем перекрестке он вынужден был
прекратить преследование.
Три сотрудника службы безопасности и шофер были убиты.
Свидетели вызвали полицию. В 17 часов 36 минут на место происшествия
прибыли две радиофицированные патрульные машины.
А переданный через минуту сигнал тревоги обязывал перекрыть все улицы в
радиусе 20 километров.
Оцепив место происшествия, полицейские ждали уголовную полицию.
Воинствущие анархисты, именующие себя "Фракция Красной Армии" - "Роте Армее
Фракцион" (РАФ), были известны в начале 70-х годов как группа "Баадер -
Майн-хоф". Похищение Шлейера явилось началом уже четвертой скандальной
акции, предпринятой ими в течение полугода.
7 апреля 1977 года лидер этой группы Ульрика Майнхоф застрелила в
Карлсруэ генерального прокурора ФРГ Зигфрида Бубака, его шофера и сотрудника
службы безопасности. Бубак возглавлял расследования деятельности главарей
РАФ. Его твердость и беспощадность при судебных разбирательствах, когда дело
касалось "защиты конституции", были общеизвестны.
Очередной жертвой террористов стал председатель правления Дрезденского
банка Юрген Понто. Он был застрелен 30 июля 1977 года.
Затем по плану лидеров РАФ следовал обстрел разрывными патронами здания
генеральной федеральной прокуратуры в Карлсруэ из квартиры, находящейся
напротив. Однако намеченное на 25 августа 1977 года преступление удалось
предотвратить.
По сообщениям западных агентств, в период с 1971 года до начала октября
1977 года в результате террористических актов в ФРГ было убито 30 человек, в
том числе 10 террористов. 105 ранено и 14 захвачено в качестве заложников.
Отдел по борьбе с терроризмом Федерального ведомства уголовной полиции (БАК)
ставит в вину террористическим группировкам всех мастей 36 покушений на
убийство и 45 попыток совершить преступление с применением взрывчатых
веществ.
Все эти бессмысленные действия нанесли огромный вред. Они дают повод
властям все более ощутимо ограничивать демократические гражданские права и
свободы. На совести террористов и небывалое наращивание мощи авторитарной
государственной власти, усиление ее органов безопасности. Похищение Шлейера
также внесло свою лепту в этот процесс. Кроме того, оно окружило этого
человека ореолом мученика, хотя к лику святых его менее всего можно было
причислить.
Похищенный, а впоследствии убитый Ганс-Мартин Шлей-ер родился в 1915
году в семье председателя земельного суда. Уже в 1931 году, за два года до
прихода фашистов к власти, он стал членом Гитлерюгенда. Несколько позднее
вступил в НСДАП, а затем и в ряды СС (членский билет N227014). Изучая право
в Гейдельберге, дослужился до руководителя имперской
национал-социалистической студенческой организации. А в мае 1937 года донес
на ректора университета Фрейбурга, профессора, д-ра Метца за отказ дать
разрешение вождю германских студентов выступить в университете.
Год спустя, после аннексии Австрии, студенты Инсбрукско-го университета
получили в лице Шлейера ярого проповедника фашистской идеологии. На том же
поприще он подвизался и в Карловом университете Праги. Ас 1941 года на
совести Шлейера как руководителя канцелярии президиума "Центрального союза
промышленности Богемии и Моравии" была эксплуатация мощностей чешской
промышленности для нужд гитлеровской военной экономики.
Находясь всегда на стороне крайне правых, Шлейер и после 1945 года не
изменил себе - вступил в ХДС, заседал в наблюдательных советах, в 1959 году
стал членом правления Даймлер-Бенц АГ, и, наконец, в 1976 году -
председателем Федерального объединения союза немецких работодателей (БДА) и
Федерального объединения германской промышленности (БДИ). Шлейер всегда
отличался жестокостью и непреклонностью.
Так, его "твердую руку" почувствовали забастовавшие в 1963 году рабочие
земли Баден-Вюртемберг, требовавшие повышения заработной платы. Они
подверглись беспощадным увольнениям.
Последовательный противник права профсоюзов на участие в принятии
совместных с администрацией решений, Шлейер подавал жалобу в Федеральный
Конституционный суд на и без того уже ограниченный закон правительства ФРГ о
данных полномочиях рабочим профессиональных организаций.
5 сентября этот человек попал в руки РАФ. Около 18 часов агентство ДПА
сообщило о похищении Шлейера.
Кельнское похищение не было сюрпризом. Задолго до этого события
осведомители информировали Федеральное ведомство уголовной полиции о
готовящемся скандальном покушении, так называемом "Большом освобождении". И
целью его было освобождение приговоренных 28 апреля 1977 года к пожизненному
заключению и отбывающих наказание в тюрьме Штаммхейм лидеров РАФ: Андреас
Баадера, Яна Карла Распе и Гудрун Энслин.
Поэтому логично, что сразу после исчезновения Шлейера были приняты
серьезные меры предосторожности. Караульные посты в Штаммхейме и других
тюрьмах, где находились члены РАФ, усилили военными полицейскими патрулями.
В правительственный квартал Бонна ввели бронетранспортеры и вооруженные
пулеметами части федеральной пограничной охраны. Предприняли дополнительные
меры по охране некоторых политических деятелей.
Провели совещания большого и малого кризисных штабов. В тюрьмах
сотрудники уголовной полиции тщательно обыскали камеры членов РАФ. Сначала
ограничили, а затем и вовсе прервали контакты заключенных с внешним миром,
включая и их связи с адвокатами. Арестованные перестали получать газеты,
слушать радио и смотреть телевизор. От остальных узников они были
изолированы с самого начала.
Прошли обыски в канцеляриях адвокатов, защищавших на процессе
анархистов, в кварталах множества граждан. Глупейший донос или просто
безобидный намек являлись поводом для тщательной проверки даже самых
безупречных лиц.
Федеральный министр внутренних дел Майхофер передал расследование дела
в БКА. Его президент Герольд и шеф ведомства уголовной полиции земли
северный Рейн-Вестфалия Хамахер взяли на себя руководство операцией. Кроме
того, в Кельне создали боевой клуб, координирующий розыск.
6 сентября похитители вновь потребовали от федерального правительства
прекращения расследования. Вторым их условием было освобождение одиннадцати
названных поименно заключенных с тем, чтобы они смогли вылететь в "любую
страну по их выбору".
Требовалось вручить каждому денежную сумму в размере 100 тысяч марок и
позволить вылететь 7 сентября в 12 часов из франкфуртского аэропорта в
сопровождении пастора Ни-емеллера и швейцарского адвоката, генерального
секретаря международной федерации по правам человека Пайота. В случае
невыполнения их требований террористы угрожали убить Шлейера.
Письмо заканчивалось следующими словами: "Мы исходим из того, что
Шмидт, продемонстрировавший в Стокгольме способность быстро принимать
решения, постарается также без промедления определить свое отношение к этому
оплывшему жиром магнату, снимающему сливки с национальной экономики.
6.9-77. Бригада "Зигфрид Хаузнер", РАФ".
Среди одиннадцати заключенных, которых требовали освободить террористы,
наряду с Андреасом Баадером, Яном Карлом Распе и Гундрун Энслин речь шла об
Ирмгард Мел-лер, приговоренной в 1976 году за "членство в уголовной
организации" к 4 с половиной годам тюрьмы, о Венере Беккер, приговоренной в
1974 году к 6 годам наказания для несовершеннолетних. Затем перечислялись:
Гюнтер Зоннен-бург, обвиненный за участие в покушении на Бубака и тяжело
раненый в голову во время ареста, Карл-Гейнц Деллво, Ганна Элизабет Краббе и
Бернард Мария Резнер, арестованный в апреле 1975 года после налета на
посольство ФРГ в Стокгольме, Вернер Хоппе, схваченный в 1972 году после
перестрелки с полицией в Гамбурге и приговоренный к десяти годам заключения,
Ингрид Шуберт, приговоренная в 1971 году к шести годам за попытку
освобождения заключенных и в 1974 году к последующим тринадцати годам тюрьмы
за три налета на банки.
Похитители потребовали предать их ультиматум гласности, опубликовать в
прессе и объявить по телевидению.
Но Федеральное ведомство уголовной полиции не решалось на такой шаг. 7
сентября во время телевизионной передачи у террористов потребовали
"несомненного доказательства" того, что Шяейер еще жив. В ответ на это
похитители прислали видеопленку, на которой был снят президент БДА.
Шлейер держал в руках белую доску со словами "пленник РАФ". Были также
переданы ответы на вопросы полиции, чтобы не было сомнений в подлинности
ультиматума.
В конце сентября - начале октября, несмотря на предостережение
террористов, полиция вновь активизировала розыск, применение которого в
определенных случаях могло бы искусственно вызвать хаос в уличном движении.
Во время операции "Красный свет" все светофоры нужно было молниеносно
переключить на "красный" и блокировать все движение.
8 октября одна парижская газета опубликовал написанное от руки письмо
Шлейера, где он призывал федеральное правительство принять срочное решение.
В письме лежала фотография: "31 день в плену РАФ".
Далее события развертывались следующим образом.
13 октября, в четверг, ровно в 12 часов 55 минут с аэродрома в Пальма
де Мальорка поднялся самолет авиакомпании "Люфтганза" "Ландсхут" -
Боинг-737. Он взял курс на Франкфурт-на-Майне. Самолет должен был
приземлиться в 15 часов 10 минут на аэродроме Франкфурта-на-Майне. Однако
там его не дождались. Уже около двух часов дня диспетчер миланского
аэропорта доложил об отклонении этого самолета от курса. Он приземлился в
Риме в 15 часов 45 минут. Непосредственно после прибытия в Рим некий Вальтер
Мохамед передал сообщение с борта "Ландсху-та". Он заявил, что самолет, 86
пассажиров и 5 членов экипажа захвачены группой террористов. Их отпустят
лишь только после освобождения находящихся в немецких тюрьмах "товарищей". В
противном случае заложники будут убиты.
Боннскому правительству сразу же сообщили эту новость.
На аэродром выехал сотрудник посольства ФРГ в Риме. Но террористы
никого не подпустили к самолету. Однако командиру экипажа Шуману удалось
переправить "на волю" шифрованное послание.
Оказавшиеся в пакете четыре сигареты позволили специалистам
Федерального ведомства уголовной полиции определить число бандитов. Но кто
они, не представляли.
Вначале предполагали - арабы, потом - два араба и два немца. Среди
террористов были две женщины. В пятницу утром в 2 часа 32 минуты угнанный
самолет приземлился в Бахрейне. Террористы потребовали выпустить на свободу
9 немецких заключенных группы "Баадер-Майнхоф" и двоих арабов - Махди и
Хассейна, отбывающих наказание в Турции, в стамбульской тюрьме.
Уже час спустя они полетели дальше и около шести прибыли в Дубай.
Теперь террористы наставали на освобождении уже одиннадцати немцев. Кроме
того, они запросили 15 миллионов американских долларов. А от правительства
ФРГ потребовали немедленного начала переговоров с Социалистической
Республикой Вьетнам и Йеменом по поводу предоставления политического убежища
освобожденным.
Остальные условия этого ультиматума (самолет с немцами - членами РАФ на
борту должен лететь через Стамбул, чтобы забрать обоих арабов; все арестанты
достигают конечной цели своего маршрута к воскресенью, 16 октября 1977 года.
Срок ультиматума истекал в 8 часов. В противном случае террористы угрожали
убить Шлейера и заложников. Затем они предупредили правительство ФРГ о
полном прекращении контактов.
После угона самолета вновь объявился "отряд Зигфрида-
Хаузнера". Он заявил, что присоединяется к ультиматуму "отряда Мученика
Калимета", выполняющего "операцию Кофр Каддум". Поэтому осознает
необходимость в сопровождении освобожденных пастором Ниемеллером и адвокатом
Пайотом.
В ночь с пятницы на субботу в Дубай прибыл государственный министр
Вишневски для переговоров с местным правительством и террористами.
В это время в ФРГ семья похищенного президента Федерального объединеня
союзов немецких работодателей на свой страх и риск вступила в контакт с РАФ,
родственники пытались выкупить Шлейера за 15 миллионов американских
долларов. Это стало известно полиции. Сотрудник службы безопасности сорвал
переговоры, намеренно предав гласности предстоящую сделку.
Деньги должны были передать 14 октября в отеле "Интер-континенталь" во
Франкфурте-на-Майне. К назначенному сроку там собралось множество репортеров
и сотрудников уголовной полиции. Похитители не появились.
В 10 часов 30 минут Федеральное ведомство уголовной полиции сообщило
две новости. Во-первых, попытка передать деньги сорвалась. И, во-вторых, у
адвоката Пайота имеется новая информация для похитителей.
Жизни Шлейера, пассажиров и экипажа самолета "Ландсхут" были в руках
Федерального правительства.
В воскресенье 15 октября в 11 часов 25 минут пилот захваченного
самолета попросил федерального канцлера учесть в своем решении, что речь
идет о жизни пассажиров, в том числе женщин и детей. Через несколько часов
сын Шлейера Ганс-Эберхард обратился в федеральный Конституционный суд с
ходатайством о принятии временного распоряжения, которое заставило бы власти
выполнить ультиматум террористов. В Бонне на специальное заседание срочно
собрался кабинет правительства. В стране стало известно намерение
правительства силами ГСГ9 взять штурмом захваченный самолет "Люфтганзы". В
17 часов 41 минуту государственный министр Вишневски опроверг этот слух. А
группа ГСГ9 тем временем находилась уже в Анкаре.
Вечером, около половины восьмого, турецкие власти заявили о своем
согласии выполнить требование террористов, но лишь в том случае, если
правительство ФРГ поступит аналогичным образом.
Пока в Бонне, уже третий раз за этот день, совещался под
председательством федерального канцлера Шмидта "малый кризисный штаб", в
Карлсруэ первый сенат федерального Конституционного суда отклонил просьбу
Ганса-Эберхар-да Шлейера. Опасались, что, отдав требуемое распоряжение,
сенат окажет содействие успеху террористов. Таким образом, тактика
правительства практически была одобрена самым высшим судебным органом.
"Отряд Мученика Калимета" тем временем согласился на отсрочку
ультиматума до 13 часов в воксресенье 1б октября.
Однако Бонн не предпринимал никаких мер для выполнения требований.
За сорок минут до истечения нового срока "Ландсхут" вылетел из Дубая и
около трех часов ночи приземлился в столице Сомали - Могадишо. Подаренная
бандитам очередная отсрочка позже была вновь продлена. Однако террористы,
демонстрируя свою решительность, выбросили из самолета труп убитого
несколькими часами раньше командира экипажа "Ландсхута" Юргена Шумана.
Государственный министр Вишневски сразу же вылетел в Африку для тайных
переговоров с правительством Сомали. Вместе с ним в спецсамолет сели
руководитель отдела по борьбе с терроризмом Федерального ведомства уголовной
полиции, шеф группы ГСГ9 - Вегенер и другие эксперты органов безопасности.
Находящаяся в это время на Крите группа ГСГ9 получила приказ лететь в
Могадишо.
На аэродроме в Могадишо Вишневски удалось с помощью психолога
установить контакт с террористами. Вопросы и неопределенные обещания помогли
выиграть время до наступления темноты.
Под покровом ночи приземлилась группа ГСГ9. А в 23 часа 50 минут
Вишневски отдал приказ к штурму самолета. Через 10 минут спецгруппа,
забросив "ослепляющую фанату" в носовую часть "Ландсхута", изорвала двери и
ворвалась в салон.
Семь минут спустя "операция Кофр Каддум" закончилась полным поражением
террористов. Трое террористов были убиты, четвертая - женщина - тяжело
ранена. Несколько заложников и один солдат получили легкие ранения.
В 0 часов 12 минут Вишневски доложил в Бонн: "Работа выполнена". В 0
часов 31 минуту агентство ДПА передало в эфир: "ГСГ9 освободила заложников".
Люди вздохнули с облегчением.
А 8 часов спустя, 18 октября 1977 года в 8 часов 35 минут, ДПА сообщило
озадачивающую новость: "Баадер и Энслин покончили жизнь самоубийством".
Вскоре стало известно, что умер также Ян Карл Распе, и Ирмгард Меллер
находится в тяжелом состоянии из-за миогчисленных ножевых ран. Итак, все
руковдство РАФ, так называемое "твердое ядро", было метртво. Ульрика
Майнхоф, как известно, повесилась 9 мая 1976 года в своей камере, в тюрьме
Штаммхайм.
Вероятно, то, что произошло на самом деле в Штаммхайме в ночь
освобождения заложников, навсегда останется тайной. Сразу же после сообщения
о смерти лидеров РАФ было высказано подозрение, что умерли они не доброй
воле. Из первых служебных донесений происшедшее выглядит так: в 7 часов 41
минуту надзиратели нашли в камере заключенного Распе с огнестрельной раной
головы.
Они вызвали транспорт для перевозки раненого в тюремную больницу и лишь
затем около 8 часов осмотрели камеры других арестованных. Было обнаружено,
что Андреас Баадер и Гудрун Энсли совершили "самоубийство". А Ир-мгард
Меллер нанесла себе множество ран в грудь хлебным ножом.
Сам момент и детали происшедших событий заставили сомневаться в
официальном сообщении. Причиной смерти Баадера и Распе, скончавшегося в 9
часов 40 минут в больнице, были огнестрельные раны головы. Пистолеты нашли
рядом с телами. У Баадера обнаружили рану от "выстрела в затылок" у
основания черепа.
Распе скончался от сквозного пулевого ранения в правый висок. Баадер
умер от так называемого асбсолютного выстрела в упор, т.е. пистолет в момент
нажатия курка касался кожи. В случае с Распе нельзя утвердждать то же самое.
Однако с уверенностью можно сказать: стреляли с близкого расстояния к
голове.
Гудрун Энслин повесилась на кабельном проводе, закреплепном на окне
камеры. Таковы данные медицинского осмотра, подтвержденные адвокатами
умерших. Защитник Баадера - Хельдман допустил даже, что его подзащитный мог
сам выстрелюъ себе в затылок.

(Файкс Г. Полиция возвращается. М., 1983).

УЖЕ В ПЯТЬ ЛЕТ ОН ПОЧУВСТВОВАЛ ПРОЯВЛЕНИЕ НЕСПРАВЕДЛИВОСТИ

Он родился в семье, в которой славили ирландских героев, поднявших
восстание против Англии в начале столетия и завоевавших незавйсисмость в
южной части страны.
Догерти вспоминал, что уже в пять лет почувствовал первые проявления
несправедливости. "Я помню, как пошел в школу и стал учить английский вместо
нашего национального языка. По истории мы проходили то, что нам навязывали.
Главным образом это была история Тюдоров и других королевских династий
Англии. О нашей стране нам ничего не говорили.
Когда мы изучали географию, нам показывали карту Англии, Шотландии и
Уэльса, Европы, Соединенных Штатов, но ни разу мы не видели карту своей
собственной страны. Это ведь оскорбительно. Я знал больше о Бирмингеме и
Манчестере, чем о своем городе и прекрасных землях, раскинувшихся вокруг
него".
Увлечение оружием вскоре привело Догерти в лапы ИРА - незаконного
боеспособного партизанского формирования. В четырнадцать лет он уже
преступил закон, участвуя в ограблении со взломом и кражах. Тогда же
примкнул к молодежному крылу ИРА. С ненавистью к британским войскам на его
земле, Догерти был очень желанным рекрутом.
В отдаленных районах Великобритании и на западном побережье Ирландии он
прошел пропагандистскую обработку и тренировку, которые укрепили его дух и
дали в руки оружие, превратив в активного боевика,
Он стал профессиональным информатором ИРА, орудовавшей на улицах
Белфаста: предупреждал о приближении полиции или армейских патрулей,
заманивал солдат в засады и участвовал в операциях по срочной переброске
террористов в "горячие точки" страны.
Он также стал членом команды "наколенников", успевших завоевать дурную
славу. Эти группы патрулировали танцевальные залы и питейные заведения,
верша скорый суд и расправу над теми, кого уличали в пьянстве, наркомании
или во враждебном отношении к ИРА. Догерти впоследствии заявил, что он
представлял из себя нечто большее, чем борец за "общественную
нравственность", отстаивал национальные интересы "всеми доступными
средствами".
Армия пыталась выкорчевать и сдержать терроризм, который захлестывал
страну. На глазах Догерти солдаты в полночь вытащили из постели всю его
семью, а его самого офицер разведки долго допршивал о членстве в юниорской
организации ИРА. 22 января 1972 года, когда ему исполнилось семнадцать,
Догерти без суда и следствия интернировали в один из британских лагерей.
Он заявил, что подвергался пыткам в лагере Гирдвуд. В то время как
наблюдатели комисии по правам человека пришли к выводу, что некоторые
террористы действительно подвергались грубому и бесчеловечному обращению в
лагерях для интернированных, у Догерти не было никаких оснований утверждать,
что с ним плохо обращались. И конечно же, он никогда не подвергался
воздействию электрошоком, который, по его словам, широко применялся в
лагере.
Выйдя из лагеря, Догерти вступил в ИРА и поклялся в верности
терроризму, положив руку на Библию, на револьвер и на трехцветный флаг. Так
он стал волонтером роты "Си", входящей в третий батальон Ирландской
республиканской армии. В начале семидесятых от деятельности подобных
подразделений страдало прежде всего население: от беспорядочных взрывов
бомб, от убийств на религиозной почве; от бесчисленных расстрелов охранников
и полицейских.
Догерти ни разу не был обвинен в убийстве, хотя сотрудники службы
безопасности имели достаточно подозрений. Только один раз, в 1973 году,
после трех месяцев службы в ИРА полиция задержала его за ношение стартового
пистолета, которым он, бывало, пугал местную молодежь.
После освобождения, накануне Рождества этого же года, ему приказали
явиться в третий батальон для выполнения активных действий. Он должен был
оставаться "на ходу". Боссы ИРА уже имели на него свои виды.
Его группе предписывалось убивать полицейских и солдат, применяя мощное
оружие, полученное из Америки. И опять Догерти не были предъявлены обвинения
в нападениях.
Инцидент, из-за которого его заочно приговорили к пожизненному
заключению за убийство, произошел примерно в середине 1980 года. Тогда боссы
из ИРА приказали Догерти напасть на первый же британский армейский патруль,
который появится возле дома на Энтрим-роуд, выбранного его группой для
засады.
Догерти знал, что военные автомобили постоянно курсируют по этой улице,
и надеялся выбрать здесь хорошую цель.
К этому времени Догерти и его банда уже пролили немало крови в
операциях ИРА.
Догерти лично составил план операции и распорядился поставить пулемет в
одном окне, а из другого вести огонь из винтовок и револьверов. Он поручил
члену группы вечером накануне засады угнать автомобиль, чтобы приехать самим
и подвезти оружие. Он также приказал взять в заложники семью в доме, где они
собирались захлопнуть ловушку.
Все это входило в арсенал приемов ИРА при убийствах. Но Догерти и его
дружки не знали, что армейская разведка уже держит их в поле зрения.
Служащие 14-й разведывательной роты через осведомителя узнали о засаде,
запланированной на 2 мая 1980 года. Подразделению специальной службы были
даны подробные инструкции по захвату террористов.
В ночь, предшествующую засаде, волонтеры ИРА угнали голубой фургон и
передали его группе Догерти, которая загнала его во двор дома N371 по
Энтрим-роуд. Автомобиль предназначался для отхода группы.
На следующее утро в доме остались только девятнадцатилетняя Розмари
Комерфорд и ее двухлетний сын.
Она вспомнила: "В 10.30 утра в дверь постучали, и я открыла. Передо
мной стояли двое мужчин, и один из них сказал, что они из Ирландской
республиканской армии. Говоривший направил на меня револьвер и добавил, что
они хотят захватить дом и держать меня с сыном в качестве заложников. Затем
он отвел нас в спальню, находящуюся в тыльной части дома. Его молчаливый
товарищ остался с нами.
Думаю, в кармане у него было оружие. Я слышала, как гот человек ходил
по дому. Около 12.30 пополудни позвонила в дверь моя сестра Тереза, и
человек, сидевший с нами, приказал мне посмотреть, кто пришел. Он
распорядился впустить сестру и сказал, что она тоже останется в спальне.
Потом пришел мой муж Герард, и все повторилось".
В два часа дня, когда Догерти и другие террористы заняли в
оккупированном доме позицию с отличным обзором, капитан Герберт Уэстмакотт,
тридцати четырех лет, и его группа двигалась к месту засады. Ветеран
спецслужбы и его люди прошли специальную подготовку ведения, борьбы с
террористами в городских условиях. Они были асами своего дела, но на сей раз
ошиблись в определении точного входа в дом, что дало боевикам, находившимся
внутри, время для спасения. Боевики первыми открыли огонь, и капитан
Уэстмакотт упал в лужу крови. Британское правительство позднее обвинит
Догерти в убийстве капитана Уэстмакотта.
Лабораторный анализ одежды, сделанный позднее, показал, что из всей
банды, состоявшей из четырех человек, только у Догерти были специфические
следы, свидетельствовавшие о том, что это он стрелял из пулемета, из
которого был убит капитан Уэстмакотт.
Попавшие в западню, Догерти и его люди планировали какое-то время
продержаться, а затем, прежде чем бойцы спецслужбы предпримут атаку на их
позиции, забросать нападающих гранатами. Но как нарочно, словно англичане
хотели разочаровать пропагандисткую машину ИРА, уповавшую на жестокость, они
дали шанс убийцам, находившимся внутри. По просьбе Догерти, после того как
бойцы спецслужбы продержали их несколько часов в окружении, в дом был
приглашен священник для надлюдения за их сдачей.
Британские специалисты, проводившие допрос, намеревались сломить
Догерти. Они знали, что он активный боевик ИРА, который, возможно, убивал и
раньше. Но тот был хорошо натаскан своими инструкторами для игры в
кошки-мышки. На каждый вопрос, на который он не мог ответить, следовал ответ
вопросом. Догерти был убежденным республиканцем, он с любовью вспоминал о
медалях своего дедушки, завоеванных еще в начале столетия в войне против
Англии.
Его ответы во время допросов - это что-то среднее между бравадой и
глухим молчанием, между надменностью и сквернословием.
Надлом произошел только тогда, когда упомянули имя его матери. Он
заявил, что хотел выйти из движения, но это ему не удалось, что хотел только
одного - чтобы жизнь Ирландии стала свободной. Как и другие боевики ИРА,
Догерти считал Англию злым роком его родины, веками страдающей под игом
"владычицы морей".
Это убеждение постоянно укреплялось ожесточенной антибританской
пропагандой и кровавыми конфликтами между католиками и протестантами -
представителями основных религиозных конфессий в Северной Ирландии.
19 июня 1981 года Догерти одежал-таки столь необходимую его
руководителям победу: поднялась страшная шумиха, вызванная его успешным
побегом из тюрьмы вместе с семью боевиками.
Используя оружие, тайно доставленное в камеру сторонниками ИРА, они
одолели охрану и переоделись в их форму, сумели беспрепятственно пройти
контрольные пункты на пути к служебному выходу из тюрьмы. На улице произшла
перестрелка между силами безопасности и группой ИРА, посланной подобрать
беглецов, Догерти благополучно прибыл в свои пенаты. Но ни дома, ни у друзей
ему жить было нельзя, ведь именно здесь британские службы искали бы его в
первую очередь.
Он прятался в домах сторонников ИРА, официально не значившихся в
списках ни одной террористической организации. Через несколько дней его
переправили через границу с Ирландской Республикой, в самый отдаленный
район. Проведя несколько месяцев в ожидании, он услышал новость из Белфаста,
что судья кассационного суда Хаттон признал его виновным в убийстве и заочно
приговорил к пожизненому заключению, проинформировав министра внутренних
дел, что Догерти должен отсидеть в тюрьме как минимум тридцать лет.
Это решение ударило по его славе "великого беглеца", как теперь его
называли сторонники республиканцев. Хозяева в Белфасте знали, что поисковые
службы перевернут все вверх дном, чтобы найти убийцу, поэтому решили дать
ему новое имя и переправить в Америку, где многолюдная ирландская община,
которая ежегодно жертвовала милллио-ны долларов на ведение войны, бралась
обеспечить его безопасность. Догерти оставил Ирландию под именем Генри
Дж.О'Рейли в феврале 1982 года, готовый "похоронить" себя до тех пор, пока
боссы не призовут его на службу, когда улягутся страсти.
В Нью-Йорке Догерти сначала получил работу в строительной компании и
снял квартиру в семье ирландца, симпатизировавшего республиканцам Ольстера.
Позже ему пришлось поработать и чистильщиком обуви, и коридорным в отеле. По
поддельному документу он даже умудрился устроиться барменом в бар Клэнои на
Манхэттене. Здесь вместе с чаевыми он зарабатывал до 120 долларов в день и
считал, что его дела идут хорошо. Он заимел подружку, удобную квартиру в
Нью-Джерси и с легкостью приспособился к жизни без строгой дисциплины ИРА. И
думала-то ему все удалось.
Власти так и не нашли достаточно убедительных мотивов для депортации
Догерти.
Во время слушания в сентябре 1990 года, после дюжины судебных решений в
его пользу, террорист Догерти дал классическое "двойное объяснение" убийства
Уэстмакотта. Он сказал: "Это убийство должно было оказать давление на
британское правительство и вынудить его пойти на переговоры. А также
показать британскому правительству, что его присутствие на севере Ирландии
не оправдано ни с политической, ни с военной точки зрения. Оно не должно
подавлять ИРА, потому что ИРА выживег и нанесет ответный удар".
И это было сказано человеком, заявившим американскому суду, что он
вышел из организации еще в 1982 году!
До 1992 года ни один политический узник не содержался так долго в
тюрьме по единственному обвинению - за нелегальный въезд в Америку. На Белый
дом, теперь занятый администрацией Буша, по-прежнему оказывалось давление из
здания на Даунинг-стрит, ключи от которого перешли в руки Джона Мэйджора.
В феврале 1992 года дело Джо Догерти было передано в Верховный суд США.
Догерти настаивал на иммиграционном слушании в отдельном суде, надеясь
получить вожделенное политическое убежище. Но через девять лет после первого
ареста и заключения преступника правосудие, наконец, восторжествовало.
Верховный суд отклонил все дальнейшие слушания.
19 февраля к Догерти пришли, чтобы, по его же собственным словам,
"привести в исполнение приговор в преисподней британской тюрьмы".
Из тюрьмы в штате Кентукки преступник был отправлен в Северную
Ирландию, где были люди ИРА, отбывающие сроки в Белфастской тюрьме на
Крумлин-роуд, откуда он совершил свой знаменитый побег, они встретили его
тортом и чаем.

(Авт.-сост. Холл А. Преступления века. Популярная энциклопедия. Мн.:
"Интер Дайджест", 1995).

ИЛЬИЧ, КОТОРОГО МЫ НЕ ЗШЛИ

Его подлинное имя - Ильич Рамирес Санчес. Более известен как Карлос или
Шакал Карлос.
Кто-то говорил, что он родился в Сантьяго-де-Чили.
Кто-то утверждал, что в столице Колумбии Боготе. Разведывательные
службы некоторых стран считали его родиной Израиль. Другие специалисты с
этим не соглашались и оспаривали место рождения - от США до СССР.
В четырнадцать лет Карлос возглавлял молодежное коммунистическое
движение в Каракасе, Венесуэла. Он был завербован КГБ раньше, чем ему
исполнилось пятнадцать лет.
30 мая. 1972 года. Двадцать семь человек были убиты и шестьдесят девять
ранены, когда трое членов "Красной Армии Японии" открыли огонь из автоматов
в аэропорту "Лод",
Тель-Авив. Нападение организовал Карлос. Двое из нападавших убиты в
перестрелке с израильскими силами безопасности. Третий захвачен в тюрьму.
Карлос скрылся.
5 сентября 1972 года во время Олимпиады в Мюнхене Карлос возглавляет
арабскую группу "Черный сентябрь" в нападении на израильскую команду. Через
24 часа израильские спортсмены были убиты. Несмотря на то, что некоторые из
нападавших погибли, часть - ранены и захвачены, Карлос скрылся невредимым.
28 сентября 1973 года. Двое арабских террористов садятся в поезд
Москва - Вена под названием "Экспресс Шопена" в Братиславе (Чехословакия).
Когда поезд прибывает в Маршегг на австрийской стороне границы, они достают
автоматы и ручные гранаты и захватывают четверых заложников. Они требуют,
чтобы Австрия закрыла крепость Шенау, транзитный лагерь для евреев,
покидающих Россию.
Австрия выполняет их требования, и оба араба вылетают в Ливию. Решение
австрийского канцлера Бруно Крайски принять предложение террористов вызывает
шум во всем мире. Человеком, который спланировал и огранизовал акцию, был
Карлос.
По мере того, как увеличивалось число нанимателей, все труднее
становилось определить, на какую же конкретно спецслужбу он работал. Если
массовое убийство в "Лоде" и Мюнхене лежит на совести палестинцев, то кто же
тогда застрелил югославского вице-консула и Лионе в марте 1974 года десятью
пулями из автомата? На кого работал Карлос в Париже 19 декабря 1974 года,
когда военный атташе Уругвая полковник Рамон Тробаль упал мертвым на
подземной стоянке, пораженный шестью пулями?
К середине 1975 года специалисты по борьбе с терроризмом с нарастающей
обеспокоенностью спрашивали в средствах массовой информации: не является ли
Шакал Карлос советским террористом, вышедшим из-под контроля?
В декабре 1975 года он прошел через стеклянные двери штаб-квартиры ОПЕК
в Вене по заданию ливийского лидера Каддафи. Специалисты не понимали, зачем
Карлосу понадобилось захватывать заложниками министров нефтяной
промышленности стран ОПЕК. Страх и растерянность, испытанные министрами, -
именно то, чего хотел Каддафи. Он заплатил за это Карлосу двадцать миллионов
долларов.
Карлос - человек, имеющий явки, оружие и женщин в дюжине городов мира,
нуждается в любом убежище по мере того, как охота на него разгорается.
Сообщение о том, что его точно видели в Южном Чили, оспаривалось другими, по
которым в то же самое время он был в Боготе, Лондоне, на Кубе, в Ливии,
Бейруте, Израиле.
Количество сообщений о том, что его видели, равнялось только количеству
сообщений о его смерти. Ни один человек не читал так часто свои некрологи.
Мало кто своими действиями, подлинными или вымышленными, вызывал такой ужас.
Карлос начал 1976 год исчезновением из самолета австрийской
авиакомпании в Алжире, набитого захваченными министрами нефтяной
промышленности, а закончил его исчезновением в зимнем тумане в другом
аэропорту, во Франкфурте. Между этими двумя событиями он не терял времени
даром.
23 марта 1976 года. Египетские источники сообщают, что в настоящее
время Карлос работает на Ливию, где признанным лидером является полковник
Каддафи. Молодой агент КГБ Карлос занимается не экспортом нефти, а
диверсиями, похищениями и убийствами.
8 мая 1976 года. Королевская Конная полиция Канады распространяет
тысячи листовок с портретом Карлоса. Под тремя фотографиями содержится
предельно "краткая характеристика" - "чрезвычайно опасен". Это - год
Олимпийских игр в Канаде, и ощущается страх перед тем, что совершенное
Карлосом в Мюнхене в 1972 году может повториться в Монреале.
27 июня 1976 года. Рейс "Эр Франс" номер 139 Тель-Авив - Париж с более
чем двумястами пятьюдесятью пассажирами на борту и экипажем захвачен вскоре
после вылета из Афин. Угонщики, возглавляемые немцем по имени Вильфрид Безе,
представляются как "Группа имени Че Гевары "коммандос" вооруженных сил
освобождения Палестины". Вся операция была подготовлена и спланирована
Карлосом.
С помощью военной акции, наэлектризовавшей мир, израильское
правительство осуществляло спасательную операцию, достигшую удивительного
успеха. Израильские десантники высадились в угандском аэропорту Энтеббе, где
удерживались захваченный лайнер и пассажиры. Они штурмовали здание аэропорта
и освободили группу заложников, в основном евреев. Только один израильский
военнослужащий был убит, командир десантников лейтенант Джонатан Нетаньяху.
Все террористы полегли на взлетной полосе аэропорта Энтеббе. Кроме
одного - Шакал Карлос снова ускользнул.
В сентябре - сенсационная новость: Карлос получил в свое распоряжение
миниатюрную атомную бомбу. В ноябре официальные представители США выражают
опасение, что Карлос имеет определенное количество газа "табун" -
нервно-паралитического действия.
Четыре всадника Апокалипсиса приобрели пятого коллегу.
В 1979 году его имя было связано с ныне покойным шахом Ирана. Аятолла
Садех Хакли объявил из Кума, что фундаменталисты вели переговоры с Карлосом
об убийстве шаха. ЦРУ прямо намекнуло Карлосу, что убийство шаха в его
мексиканском убежище вызовет для него неприятности. Шаху позволили умереть
естественной смертью.
Бывшему никарагуанскому диктатору Анастазио Сомосе повезло меньше.
Карлос встретился с ним в центре Асунсьона, Парагвай, 9 сентября 1980 года и
убил его. Благодаря тому странному положению вещей, когда мораль средств
массовой информации перекрывается политическими нуждами, многие
приветствовали это убийство.
Они не гак радостно приветствовали следующую цель Карло-са - недавно
избранного президента США Рональда Рейгана.
Перед избранием Рейгана Карлос практически почти в одиночку обеспечивал
непереизбрание президента Картера на второй срок. Он спланировал захват
американского посольства в Тегеране и пленение заложников, доведя самую
могучую державу в мире до полной импотенции. Кризис с заложниками и
неспособность президента Картера разрешить его оказались решающими для
избрания Рейгана.
Теперь, оказав фактическую помощь избранию Рейгана, Карлос, действуя в
интересах ливийского правителя Каддафи, планировал в декабре 1981 года
проникнуть в США из Мексики с небольшой группой профессиональных убийц,
чтобы убить преемника Картера. МОССАД и ЦРУ дали "утечку сведений" о
заговоре в американские средства массовой информации, и последовавший шум в
печати вынудил Кар-лоса отказаться от покушения.
Через несколько месяцев после отказа от попытки покушения на президента
США Карлос совершил выдающийся даже для своего послужного списка "подвиг". В
апреле 1982 года он оказался в Лондоне, где руководил покушением на посла
Израиля Шломо Арогова. Посол, несмотря на серьезное ранение, выжил.
Израиль в ответ на покушение вторгся в Ливан. Вначале утверждали, что
цель вторжения - установить стабильные и безопасные границы, но скоро всему
миру стало ясно, что истинной целью было полное уничтожение Организации
освобождения Палестины, штаб-квартира которой находилась в то время в
Бейруте.
Ясир Арафат и его сторонники были вынуждены покинуть страну в середине
сентября. Вслед за этим ливанская армия обнаружила доказательства того, что
в лагере беженцев Бурж-Иль-Баражнех среди последних палестинских бойцов,
покинувших его, был Карлос, скрывшийся морем в Тунис.
К концу 80-х годов слава легендарного Карлоса продолжала расти. 14
августа 1990 года, по сведениям ряда национальных разведслужб, стало
известно, что иракский диктатор Саддам Хусейн, вторгшийся в Кувейт, готовил
террористические акты с помощью Карлоса. Объектами были иракские диссиденты,
обосновавшиеся в Лондоне и других европейских странах. Широкий ассортимент
оружия, имевшийся в распоряжении Шакала, включал химические средства. Как
было установлено, Карлос имел заключительные встречи с Саддамом Хусейном в
Багдаде.
Длинная цепочка связей с членами левоэкстремистских организаций в
Италии, Франции, Алжире привела журналиста Дэвида Яллопа в Бейрут. Там он
впервые встретился с Карлосом на конспиративной квартире.
"В комнате было человек восемь. Некоторые сидели на лавках, другие
лежали вдоль стен. Судя по табачному дыму, который густо висел в воздухе,
они были здесь уже давно. Когда мы вошли, один из них встал, затем подошел с
протянутой рукой. Другие уставились на меня.
- Меня зовут Карлос.
Мы пожали друг другу руки.
- Я - Дэвид Яллоп.
- Да, я знаю.
Он повернулся к остальным и заговорил по-арабски.
Они вышли из комнаты, оглядываясь на меня. Карлос проводил меня к
креслу, и мы сели.
Он выглядел совсем как постаревший вариант фотографий из моего
портфеля - снятых до того, как он стал известен всему миру, - только сейчас
у него были большие густые усы.
Он также располнел. Я прикинул, что в нем килограммов девяносто пять.
Минут пять - десять мы разговаривали о том - о сем. Это было вполне
по-арабски. Очень часто в дальнейшем, когда мне приходилось беседовать с
кем-либо на Ближнем Востоке - с Арафатом в Тунисе, Каддафи в Триполи или с
палестинским беженцем в лагере, - я вспоминаю эти первые десять минут.
А потом...
- В вашем чемоданчике, кроме записей, есть магнитофон?
- Да. Но он пока не включен.
- Конечно, нет. Вы же не глухой человек. Боюсь, что не позволю вам
записывать этот разговор. Но можете делать любые рукописные записи.
- Я понимаю это. Но вы оставляете для меня одну проблему. Мне нужно
доказательство, что вы - Карлос.
- То, что я вам расскажу о себе, не может исходить ни от кого другого.
- Достаточно убедительно, но мне нужно какое-нибудь определенное
доказательство. В прошлом, когда вы брали на себя ответственность за
конкретную акцию, вы иногда оставляли на записке свои отпечатки пальцев.
Меня это устроит. Никто не скажет, что ваши отпечатки пальцев фальшивые.
- Мы с вами поладим. Вы хотите, чтобы я рассказал вам историю своей
жизни?
- Да.
- Я готов отдать свою историю в том виде, как она есть, в ваши руки.
Я спросил его, почему он готов довериться мне.
Он откинулся в своем кресле и улыбнулся:
- Отдать мою историю в ваши руки - это пустяк. Вы отдаете в мои руки
вашу жизнь.
... Компартия Венесуэлы согласилась стать спонсором обучения Ильича и
его брата Ленина в Университете имени Патриса Лумумбы. Университет был
основан в 1961 году, в тот же год, когда человек, имя которого он носит,
премьер-министр Конго, был убит ЦРУ.
В то время, когда братья Рамирес поступили туда, преподавательский
состав включал приблизительно 120 человек, около восьми процентов из которых
были профессорами или докторами наук. Много лет это являлось важным вкладом
Советского Союза в образование "третьего мира".
Две трети из примерно 6000 студентов прибывали в основном из Азии,
Африки, Латинской Америки, одну треть составляли советские студенты.
Все проректоры по учебной части и работе со студентами-иностранцами
были сотрудниками КГБ. Студенты-иностранцы размещались в общежитии, по трое
в комнате, каждый третий студент всегда был русским. По прибытии студенты
тщательно изучались сотрудником КГБ, и те, кто считался "перспективными",
разрабатывались дальше. За остальными просто следили, обычно при помощи того
самого третьего в комнате, делались периодические донесения, и студенты
непрерывно "переоценивались".
В этот странный мир осенью 1968 года приехали братья Рамирес - не из
бедности и отсталости "третьего мира", а из шумного Лондона. В отличие от
многих своих однокурсников Ильич и Ленин не имели опыта лагерей беженцев на
Ближнем Востоке. Им были незнакомы голод и нищета, как многим их коллегам из
Африки, они не испытали жизни при тоталитарном режиме, в отличие от новых
друзей из стран Варшавского пакта.
- Мой отец всегда учил нас задавать преподавателям вопросы, если мы
чувствовали, что какое-либо из высказанных мнений... как это сказать...
сомнительно. В Москве мы задавали вопросов много.
- Они должны были считан, вас подрывным элементом.
- Они считали некоторых из нас, включая меня, головной болью.
Мы быстро приближались к другому "минному полю" в нашей беседе. Вместо
того, чтобы вмешиваться в ее течение, сделал обходной маневр.
- Ваш отец был также человеком, который учил вас, что Маркс и Ленин
были людьми, оказавшими величайшее воздействие на историю человечества. Вот
вы оказались в 1968 году в Советском Союзе. Выглядело ли это в некотором
роде как возвращение на "историческую родину"?
- Не так заметно, но мы, конечно, стремились узнать действительность.
Увидеть своими глазам советский образ жизни.
Мы много читали о нем, многое узнавали от нашего отца. Теперь мы имели
возможность на практике испытать коммунистический образ жизни.
- И насколько действительность соответствовала теории?
- Очень плохо. Жизнь в России, а именно в Москве в период между 1968
годом и 1970, имела очень мало общего с учением Ленина. Я не говорю о
простых людях. Я имею в виду власти. Они были абсолютно закостенелыми. В
Москве впервые узнал, что означает "следование линии партии": "Сегодня
вечером вы должны присутствовать на собрании компартии Венесуэлы. В субботу
после обеда вы должны присутствовать на собрании Ассоциации
латиноамериканских студентов. Вы не можете выезжать из города без
разрешения". И так далее...
- И какова была ваша реакция на эти инструкции?
- Послушайте, мне было девятнадцать лет, когда я поехал в Россию.
Москва полна красивых молодых женщин, ищущих развлечений. Какой должна была,
по-вашему, быть моя реакция? При выборе между обсуждением линии партии по
вопросу о повстанческих действиях и приятным времяпрепровождением с музыкой,
женщиной и бутылкой водки политическая дискуссия занимала очень низкое место
в списке моих предпочтений.
В то время как большинство студентов Университета Пат-риса Лумумбы
перебивались на ежемесячные советские стипендии в 90 рублей (в то время это
было приблизительно 90 фунтов стерлингов), братья Рамирес регулярно получали
чеки на две-три сотни долларов от своего отца, которые они щедро тратили на
"сладкую жизнь" не только для себя, но и для всех своих друзей.
Когда власти хмурились, а КПВ возражала, Xoqe игнорировал признаки
опасности, отметал их возражения в сторону и продолжал присылать деньги
своим сыновьям.
В марте 1969 года университет переписал двести студентов за
демонстрацию и беспорядки перед иностранным посольством.
Среди них был Ильич, которого также обвиняли в "хулиганских действиях"
и нанесении ущерба личной собственности".
Все началось, когда около тридцати иранских студентов пролучили
уведомление от своего посольства, что их паспорта не будут продлены. У
некоторых изъяли старые паспорта. Таким образом, они были лишены шахским
режимом своего гражданства и брошены в Москве.
Демонстрацию запланировали на экстренном собрании студентов, и 11 марта
более двухсот студентов устроили столкновение с милицией и КГБ перед
иранским посольством. По западным стандартам, столкновение было легким.
Никого не застрелили.
Никого не били без причины. Для Москвы тех времен это было сенсацией.
Трамваи со студентами останавливались до того, как они достигали района
посольства Ирана, и многих, включая Ленина, бесцеремонно выталкивали наружу.
Ильича, с его светлой кожей и в меховой шапке, приняли за местного
жителя и отпустили. Он попал в центр демонстрации, когда события уже кипели.
Из портфеля его товарища, которого схватила милиция, выпала на снег большая
бутылка чернил. Ильич подобрал ее и бросил, целясь в здание иранского
посольства. Он вспомнил этот эпизод:
- Я промахнулся. Бутылка чернил угодила прямо в окно частной квартиры.
Ильича милиционеры подхватили под руки и забросили в милицейский фургон
вместе с другми арестованными студентами.
Несколько недель у него на предплечьях оставались ссадины.
В конце концов милиция освободила студентов со строгим предупреждением,
которое было продублировано университетскими властями.
К концу первого года учебы Ильич и Ленин успешно сдали экзамены за
подготовительный курс русского языка и были зачислены на основной курс. Оба
решили, что пришло время расслабиться.
- Мы запрыгнули в экспресс "Москва - Копенгаген", а оттуда отправились
в Амстердам. У Ленина была гитара, а у меня - отличное настроение.
В то время, как и сейчас, Амстердам мог многое предложить своим гостям.
Некоторых привлекали полотна Ван Гога в Рийксмузеуме, других - каналы,
пересекающие город. Ильич с братом искали других развлечений.
- Секс, наркотики и рок-н-рол. Я помню вечер, когда мы, не успев
приехать, отправились послушать музыку в "Пара-дизо". Я не могу
воспроизвести ни одной ноты. Ленин - с голосом и действительно хорошо играет
на гитаре. Кто-то дал мне "косяк" затянуться. Остаток вечера я помню смутно,
кроме того, что мы спали на Дам-Сквер. Мы выглядели хуже, чем персонажи
"Ночного дозора" Рембранда. На следующий вечер я отправился за "товаром" в
район красных фонарей.
- Вы чего-нибудь купили? Он рассмеялся:
- Эти девушки не дают в кредит.
Вернувшись осенью для продолжения учебы, они удвоили свои усилия за
пределами аудитории. Ильич познакомился с кубинкой по имени Соня Марина
Ориола, и у них начался роман. Были еще и водка, и песни под гитару, и
интриги университетской политики.
Братьям Рамирес велели следовать линии партии, но они не любили
выполнять приказания, особенно своих земляков-венесуэльцев.
Ильич считал, что им нужен родительский совет отца, находящегося за
многие тысячи миль от них, в Каракасе.
Он пошел в медпункт с жалобой на сильные боли в животе и попросил
разрешения вернуться в Лондон, чтобы его мать могла следить за лечением...
Вернувшись в Москву в середине февраля, Ильич, уверенный в отцовской
поддержке, стал еще более активен в своем конфликте с КПВ, с преподавателями
и вообще с чиновниками. Ранней весной его известили, что он официально
осужден организацией КПВ в Москве, которая донесла в Каракас о своих
проблемах с ним. Примерно в то же время Соня сообщила ему, что беременна.
Не обращая особого внимания на эти трудности, Ильич продолжал
организовывать собрания своей теперь уже не настолько тайной ячейки
венесуэльцев.
До того, как их раскрыли, они разработали секретный план: во время
летних каникул 1970 года поехать на Ближний Восток для обучения методам
ведения партизанской войны.
В конце июня руковдство КПВ в Каракасе отреагировало на жалобы
ортодоксальной части венесуэльских студентов и прекратило свою спонсорскую
деятельность в отношении как Ильича, так и Ленина. Это неизбежно повлекло к
прекращению учебы, и через несколько дней их вызвали в кабинет ректора
университета.
После того, как был зачитан казавшийся бесконечным список их
прегрешений, братьям сообщили, что они исключены.
Через пятнадцать лет, когда Карлос вспоминал об этом событии, все еще
была заметна обида. Опять его ответы опережали мои вопросы.
- Ленин был очень расстроен исключением. Он обвинял меня.
Он очень хотел получить университетский диплом. Он хотел вернуться в
Венесуэлу инженером, а не партизаном. Я хотел помочь революции в нашей
стране. Я сказал ему, что, прежде чем строить новое, нужно снести старое.
- Многие писали, что вы получили для этого подготовку в Советском
Союзе.
- Опять выдумки.
- Вы имели контакты с военной кафедрой?
- Нет, я не имел с ними контактов, - он на мгновение замолчал, глядя
на меня немигающими глазами. - Я не знал, что вы говорите по-русски.
- Нет, я не говорю. Просто знаю это странное название.
Он посмотрел на свои массивные наручные золотые часы, затем быстро
заговорил на непонятном русском языке. Я смотрел на него, не понимая. Карлос
улыбнулся:
- Если бы я прошел подготовку в Москве или где-нибудь еще в Советском
Союзе, тогда зачем мне нужно было ехать на Ближний Восток учиться у
палестинцев? Вспомните, что наш план был вернуться в Венесуэлу после
подготовки. Советские были категорически против Дугласа Браво и повстанцев.
Вот почему нам требовалось ехать на Ближний Восток.
- А что случилось с Соней?
- Ее отчислили. Она вернулась в Гавану, и наш ребенок, девочка,
родился там.
- Вы ее видели после того, как оставили университет?
- Нет. Некоторое время мы переписывались. Я отправлял посылки для
нашей дочери через кубинское посольство. Потом - ничего. Она даже не
сообщила имя нашей дочери. Возможно, после всего случившегося так оно лучше.
Прежде чем мы продолжили обсуждать его приключения на Ближнем Востоке,
я решил кое-что узнать.
- Вы только что обратились ко мне по-русски. Я не понял, что вы
говорили мне.
Он встал во весь рост.
- Я хотел посмотреть, не владеете ли вы русским. Я кивнул и улыбнулся.
- Ну, что-то вроде: "Я думаю, что вы - агент КГБ и через пять минут
вас выведут и расстреляют".
Я перестал улыбаться и делать записи. Карлос снова сел.
На столе между нами стояла корзина, доверху наполненная пачками
сигарет. Он взял пачку "Мальборо", открыл ее и предложил мне сигарету.
Я не курил уже почти два года, но автоматически взял и прикурил. Я
чувствовал себя не в своей тарелке.
Когда он заговорил, его голос звучал успокаивающе:
- Все в порядке. Я просто хотел посмотреть на вашу реакцию.
- Мне повезло, что я не говорю по-русски? -Да.

(Яллоп Д., Ильич, которого мы не знали. Перевод с английского А.Минина.
Совершенно секретно. N9, 1994).