Керам К. Боги, гробницы и ученые

ОГЛАВЛЕНИЕ

КНИГА БАШЕН

Глава 21. НЕОБЫЧНЫЙ ЭКСПЕРИМЕНТ

В 1837 году майор английской армии Генри Кресвик Раулинсон, состоявший
на персидской службе, спустился с помощью блоков по отвесной скале близ
Бехистуна с единственной целью - скопировать высеченный на скале клинописный
текст. Так же как и Ботта, он был страстным любителем ассириологии.
Своим интересом к истории древней Персии он был обязан случайной
встрече. В возрасте семнадцати лет - в ту пору он был кадетом - Раулинсон
попал на корабль, который шел мимо мыса Доброй Надежды в Индию. Чтобы как-то
скрасить пассажирам долгое путешествие, он начал выпускать корабельную
газету. Один из пассажиров - Джон Малькольм, губернатор Бомбея и выдающийся
ориенталист, заинтересовался новоявленным семнадцатилетним редактором. Они
беседовали часами, разумеется, прежде всего на темы, интересовавшие сэра
Джона, - об истории Персии, о персидском языке, о персидской литературе. Эти
беседы определили круг интересов Раулинсона.
Родился Раулинсон в 1810 году; в 1826 году он поступил на службу в
Ост-Индскую компанию, а в 1833 году, уже в чине майора, перешел на
персидскую службу. В 1839 году он стал политическим агентом в Кандахаре
(Афганистан), в 1843 году - консулом в Багдаде, а в 1851 году - генеральным
консулом; одновременно он был произведен в подполковники. В 1856 году
Раулинсон возвратился в Англию, был избран членом парламента и в том же году
вошел в совет Ост-Индской компании; в 1859 году он был назначен английским
послом в Тегеране, с 1864 по 1868 год снова был членом парламента.
Занявшись клинописью, он пользовался теми же таблицами, которые положил
в основу своей работы Бюрнуф. И здесь произошло нечто невероятное: не зная
Гротефенда, Бюрнуфа и Лассена, не будучи знаком с их работами, он
расшифровал, следуя примерно тем же путем, что и Гротефенд, имена трех царей
- Дараявауша (староперсидское написание имени Дария), Кшайярша и Виштаспа!
Кроме этих имен он расшифровал еще четыре и несколько слов, в правильности
чтения которых он, правда, не был уверен. Когда же он в 1836 году впервые
ознакомился с публикациями Гротефенда, то, сравнивая свой алфавит с
алфавитом геттингенского учителя, он убедился в том, что пошел значительно
дальше.
Теперь Раулинсон нуждался в надписях, в надписях с именами.
В священном с древнейших времен районе Бехистуна рядом со старой
торговой дорогой, ведущей из Хамадана через Керманшах в Вавилон, вздымается
к небу крутая двуглавая скала. Примерно две с половиной тысячи лет назад
персидский царь Дарий (Дараявауш, Дореявош, Дара, Дараб, Дарейос) приказал
высечь на ее отвесной стене на высоте пятидесяти метров надписи и рельефы,
которые должны были прославить и возвеличить его деяния, его победы и его
самого.
На каменном парапете стоят фигуры; они не прикасаются к скале. В
знойном мареве высоко над дорогой возвышается недостижимая ни для чьей
дерзновенной руки фигура великого правителя. Он опирается на свой лук; его
правая нога покоится на поверженном Гаумате, волшебнике и маге, восставшем
против Дария и оспаривавшем у него царство. Позади царя - два знатных перса,
они вооружены луками и копьями, за плечами у них колчаны. Перед ним со
связанными руками и веревкой вокруг шеи стоят девять покоренных и наказанных
"царей-самозванцев". По сторонам этого памятника и под ним - четырнадцать
колонок текста: сообщения о царе и его деяниях, составленные на трех разных
языках. Различие в текстах надписи заметил еще Гротефенд, но он не сумел
определить, что здесь на скале на вечные времена высечены надписи на
древнеперсидском, эламском и вавилонском языках.
Объявляет царь Дараявуш:
"Ты, который в грядущие дни
Увидишь эту надпись,
Что я повелел выгравировать в скале,
И эти изображения людей,
Ничего не разрушай и не трогай;
Позаботься, пока у тебя есть семя,
Сохранить их в целости".
Солдата и спортсмена, Раулинсона не испугали те пятьдесят метров,
которые отделяли надпись от подножия скалы. Презрев опасность, вися на
головокружительной высоте, рискуя каждую секунду сорваться вниз, он
скопировал староперсидский вариант текста. За вавилонский он осмелился
приняться только несколькими годами позже - для этого нужны были "гигантские
лестницы, морской канат и "кошки", а их трудно было сюда доставить". И
все-таки в 1846 году он представил Лондонскому королевскому азиатскому
обществу не только первую точную копию знаменитой надписи, но и ее полный
перевод. Это был первый значительный, всеми признанный, бесспорный триумф
дешифровки клинописи.
Впрочем, и в кабинетах ученых работа тем временем не стояла на месте.
Решающие шаги здесь сделали, в частности, немецко-французский исследователь
Опперт и ирландец Хинкс. Сравнительная наука, и прежде всего сравнительное
языкознание, совершили буквально чудеса; сравнительное языкознание
использовало становившиеся все более точными знания авестийского языка и
санскрита, а также знание всех основных языков индоевропейской группы для
того, чтобы проникнуть в грамматическую структуру древнеперсидского языка.
Общими усилиями в результате поистине интернационального содружества было
расшифровано примерно шестьдесят знаков древнеперсидской клинописи.
Затем Раулинсон и другие исследователи приступили к изучению остальных
колонок бехистунской надписи, которая превосходила по объему весь до этого
собранный материал, и вот тут-то Раулинсон сделал открытие, которое (разу же
поколебало веру в успех дальнейшей дешифровки текстов, в особенности текстов
Ботта.
Как мы помним, и в персепольской и бехистунской надписях были ясно
различимы три разных языка.
Гротефенд уверенно определил место, которое легче всего поддавалось
дешифровке, - среднюю колонку текста, составленную на древнеперсидском
языке; поскольку хронологически язык этот был наиболее близок нам, появилась
возможность провести определенные параллели с уже известными языковыми
группами. Эту среднюю колонку Гротефенд назвал "I классом".
Преодолев трудности, связанные с дешифровкой этой колонки, ученые
обратились к дешифровке двух остальных. Дешифровка второй колонки - "II
класса" - связана прежде всего с именем датчанина Вестергаарда (первые
результаты его исследований были опубликованы в 1854 году в Копенгагене).
Заслуга дешифровки "III класса" принадлежит отчасти Опперту, а отчасти
опять-таки Генри Раулинсону, который к этому времени стал уже генеральным
консулом в Багдаде.
При исследовании текста "III класса" уже в самом начале было сделано
потрясающее открытие: текст "I класса" - это буквенное письмо, основанное на
алфавите, весьма схожем по принципу с нашими западноевропейскими, знаки
которых одновременно являются и звуками. Каждая группа знаков означала
здесь, как правило, букву.
В тексте "III класса", который исследовали теперь, каждый отдельный
знак означал слог, а иногда даже и целое слово; в некоторых же случаях - они
по мере исследования становились все многочисленнее - один и тот же знак мог
означат" различные слоги и даже совершенно различные слова. Более того, в
конце концов выяснилось, что такие случаи не являются исключением, скорее
они были правилом.
Наступило полнейшее замешательство.
Представлялось совершенно немыслимым пробиться сквозь эти дебри
многозначности. Статьи, посвященное этому вопросу, опубликованные главным
образом Раулинсоном, настоятельно, впрочем, подчеркивавшим, что, несмотря на
все трудности, прочитать тексты все же можно, вызвали живейшее волнение в
ученом мире и взрыв отчаяния среди профанов и дилетантов. В развернувшуюся
дискуссию ввязались и посвященные и непосвященные. "Неужели нас
действительно хотят всерьез уверить, что подобная запутанная письменность
когда-то существовала? - спрашивали в научных и литературных приложениях
газет известные и неизвестные авторы, специалисты и неспециалисты. - А если
она и в самом деле существовала, то разве возможно ее прочитать?" И многие
открыто заявляли: пусть ученые, утверждающие это, и прежде всего сам
Раулинсон, прекратят свои "антинаучные забавы".
Приведем для наглядности только один пример из текста, который в силу
своей сложности не может быть здесь помещен целиком: буква "р" изображается
шестью различными знаками в зависимости от того, в какой слог она входит -
"ра", "ри", "ру", "ар", "ир", "ур". Если к этим слогам добавляется еще
согласный звук, то путем складывания каждых двух звуков образуются особые
знаки для "рам", "мар" и т. п. Многозначность основывается на том, что
несколько знаков, объединенных в одну группу, теряют в результате свое
первоначальное значение и выражают совершенно иное определенное понятие или
имя. Так, например, группа знаков, составляющих имя Навуходоносор
(правильнее - Набукудурриусур), прочитанных в слоговом значении, дает
Ан-па-ша-ду-шеш.
В разгар всей этой работы, когда, на взгляд неспециалиста, сумятица
достигла предела, некий археолог нашел в одной из подземных комнат в
Куюнджике - там, где производил свои раскопки Ботта, - сотни глиняных
табличек. Эти таблицы, изготовленные, очевидно, для учебных целей
(впоследствии ученые определили, что они относятся к VII веку), содержали не
что иное, как расшифровку значений клинописных знаков в их отношении к
буквенному письму.
Значение этой находки трудно было переоценить. Ведь это были настоящие
словари! Они были необходимы школьникам, изучавшим основы клинописи в те
времена, когда старая силлабическая письменность и письмо-рисунок начали
постепенно заменяться более простым алфавитным письмом. Один за другим стали
находить многочисленные учебники, причем, не только для начинающих, и
словари, в которых рядом со значением данного слова по-шумерийски (этот язык
еще сохранился в религии и юриспруденции) стояло и его значение по-аккадски;
находили даже своего рода энциклопедии, содержащие названия чуть ли не всех
предметов обихода, перечисленные сначала по-шумерийски, а затем по-аккадски.
Но какой бы значительной ни была эта находка, она, разумеется, сама по
себе, в силу своей внутренней неполноценности, могла дать ученым в лучшем
случае всего лишь некоторые общие данные. Только специалистам известно,
каких трудов стоила дешифровка первых текстов, какую работу пришлось
проделать исследователям, часто идущим окольными путями, а то и попадавшим
на неверный путь;
сколько труда затратили они, прежде чем смогли с уверенностью сказать:
"Да, несмотря на многозначность, мы в состоянии прочесть и самые сложные
клинописные тексты".
Когда, в частности, Раулинсон после периода всеобщего замешательства
решился объявить, что готов публично доказать правомочность такого
утверждения (он подвергся за это оскорблениям и поношениям, так же как,
впрочем, все пионеры в той или иной значительной области знаний), Лондонское
азиатское общество пошло на совершенно необычный, беспримерный в истории
науки шаг.
Четырем наиболее крупным в то время специалистам в области клинописи
была направлена в запечатанном конверте копия никому до того не известного,
недавно найденного большого ассирийского клинописного текста с просьбой
расшифровать его и отослать в запечатанном виде назад, причем никого из этих
четырех исследователей не уведомили, что такие же копии посланы трем другим.
Этими четырьмя учеными были англичане Раулинсон и Тальбот, ирландец
Хинкс и немецко-французский ученый Опперт. Каждый из них принялся за работу,
не подозревая о том, что одновременно ею заняты и трое остальных. Каждый
работал по собственному методу. Закончив, они запечатали результаты своих
трудов в конверты и отослали назад. Специальная комиссия проверила тексты. И
то, что еще недавно казалось невероятным, в чем во всеуслышание сомневались,
теперь стало действительностью: да, несмотря на всю сложность, эти
силлабические письмена прочитать можно - все четыре текста в основном были
идентичны.
Разумеется, эта необычная проверка не могла не вызвать у многих ученых
чувства горечи; они были оскорблены таким рассчитанным на одобрение публики,
но недостойным науки методом дознания.
Таким образом, в 1857 году в Лондоне смогла появиться "Надпись
Тиглатпаласара, царя Ассирии, переведенная Раулинсоном, Тальботом, д-ром
Хинксом и Оппертом", - одно из самых блестящих и убедительнейших
доказательств возможности расшифровки этой письменности; оказалось, что,
несмотря на все трудности, можно, идя различными путями, прийти к одним и
тем же научным результатам.
Исследования продолжались. Десятью годами позже появились первые
элементарные грамматики ассирийского языка - от проблем дешифровки ученые
перешли к изучению языковых тайн. Сегодня насчитывается немало
исследователей, свободно читающих клинописные тексты, и вряд ли им
приходится сталкиваться с иными трудностями, кроме тех, которые
обусловливаются причинами, так сказать, чисто внешними: полустертыми
знаками, неразборчивым почерком, фрагментарным характером таблиц, не всегда
к тому же целых, - следами трех тысячелетий с их ветрами, дождями, песчаными
бурями, которые пронеслись над глиняными табличками, стенами дворцов и
древними городами.