Библиотека Гумер - история

Глава XI. Нравы и обычаи рыцарства

Военные и рыцарские предприятия объявлялись и обнародовалисьтак торжественно, что уже одно это могло возбуждать в воинах рвение состязатьсяи искать славы - награды их подвигов. Данные по этому поводу обеты утверждалисьактами, нерушимость которых предписывалась религией и честью. Шлоли дело об обороне или атаке специально выбранного места, нужно ли былонападать или обороняться в действительном сражении,– ни чем не изменяемыеклятвы и обеты обязывали жертвовать жизнью, не изменяя и не отступаясьот интересов государства. Кроме этих общих обетов, набожность внушалаеще особенные, состоявшие в том, что посещали разные святые места, ккоторым питали благоговение, складывали свое или побежденного врагаоружие в храмах или монастырях, налагали на себя пост и епитимью. Отвагавызывала на чрезвычайные обеты – первому водрузить знамя на стенахили на самой высокой башне осажденной крепости, первому ринуться в серединунеприятеля, или представить подобное доказательство удальства и отваги.Храбрейшие рыцари старались превзойти друг друга в соревновании, котороевсегда имело целью пользу отечеству или истребление врагов.

Обет павлина или фазана (Vau du Paon, du Faisan) самыйдостоверный. Эти благородные птицы (так их величали) блеском и разнообразиемсвоих перьев прекрасно олицетворяли важность государей и великолепиенаряда, в котором они являлись на большие выходы (Tinel ou Courpleniere). В назначенный для принесения торжественного обета день,чтобы идти на могущественного врага, или чтобы предпринять войну в защитурелигии, или по какому-либо другому законному поводу, дамы или девицывеличественно вносили в многочисленное собрание рыцарей павлинаили фазана, иногда жареного, но всегда в красивых перьях, на золотомили серебряном блюде; его подносили к каждому и каждый произносил обетнад птицей; потом ее подавали на стол и делили между присутствующими.

Нужно было большое искусство - разрезать птицу так, чтобыее хватило на всех. Дамы или девицы, избрав самого добросовестногов собрании рыцаря, вместе с ним несли птицу к тому, кого считали храбрейшим.Избранный дамами рыцарь ставил перед ним блюдо, разрезал птицу и раздавалее при нем. Такое почетное предпочтение, оказываемое самому явномумужеству, могло быть принимаемо не иначе, как после продолжительногои скромного сопротивления. Рыцарь, которого признавали за храбрейшего,думал, как казалось всегда, что он меньше всех достоин такой чести.¹

Военные подвиги или поединки, о которых уже упоминалось,предпринимались рыцарями также по обету. Символом подобных предприятийбывали цепи, ожерелья, кольца и другие знаки. Коль скоро рыцарь надевалих, он не вправе был снять свой знак в течение-одного года, а иногда и несколькихлет, смотря по условию данного обета; но если он встречал другого рыцаря,предлагавшего ему поединок и снимавшего с него этот знак, то он освобождалсяот обета.

Желающий составить себе понятие о том, что такое были этиобеты, без сомнения, прочтет с удовольствием подробности обетов, данныхдвенадцатью рыцарями из любви к старому рыцарю Пергамону во время,коронации короля шотландского Галифера, на турнире между замкамиСидрак и Тонталон. Пергамон соорудил высокий помост и украсил его зеленьюне только для того, чтобы виднее были подвиги, но и для того, чтобы лучшеугостить посетителей.

Первый рыцарь - рыцарь копчика, имевший на красном поле левуюруку с копчиком естественного цвета – клялся перед Богом и храбрым рыцаремПергаменом, что вооружась и сев на своего коня, он явится на турнир иприведет шотландского короля в такое затруднение, что он не в состояниибудет отойти от павильона на выстрел из лука. Обет его кончался следующимисловами: «Так да будет, если не предупредит смерть или увечье».

Второй рыцарь - рыцарь золотого орла, носивший на красномполе золотого орла – дал почти такой же обет.

Третий рыцарь - рыцарь лилии, носивший на лазоревом полезолотую лилию – дал обет, что прибыв на турнир, он примет сторону слабейшихи изнемогающих и что благодаря его усилиям победа и слава достанетсяим.

Он клялся также оттеснить всех турнирующих к павильону Пергамона,чтобы бой был ему виднее.

Четвертый рыцарь - рыцарь пронзенного сердца, носивший насеребряном поле уязвленное сердце – обратясь и небу, высказал свой обетв таких выражениях: «Когда рыцарь лилии доставит победу, как он сказал,той стороне, за которую вступится, я в свой черед приму сторону противнуюи силой оружия возвращу победу ей, несмотря на все усилия рыцаря лилиии других, ибо я так поклялся и исполню клятву».

Пятый рыцарь - рыцарь черного леопарда – обещал ссадить сконя шотландского принца три раза и привести в павильон трех коней дляподарка рыцарю Пергамону: «Не потому,– прибавил он,– что я был в двестираз сильнее этого прекрасного принца, а потому, что так судьбе угодно».

Шестой рыцарь - рыцарь черного льва, носивший на золотом полечерного льва – дал обет: лишь только рыцарь черного леопарда вышибетиз седла короля шотландского, посадить его на другого коня, которогоон силой отнимет у британского короля, а потом он захватит рыцаря черноголеопарда в плен и пошлет его к королеве шотландской просить пощады завсе то», что он сделает ее супругу.

Обет седьмого рыцаря не представляет ничего чрезвычайного,он клянется только честно исполнять свой долг во все время турнира.

Восьмой рыцарь - рыцарь белой звезды, имевший на черном полесеребряную звезду – обещал прежде окончания турнира завладеть с боюи предложить Пергамону коней одиннадцати рыцарей, которые дали илиеще дадут обеты.

Девятый рыцарь - рыцарь лазоревого оленя, имевший на золотомполе лазоревого оленя – поклялся, что он два раза сразится на копьяхс рыцарем белой звезды, что он сшибет его ударом копья, а после того насильноподведет к павильону его и его коня и там сбросит его на землю.

Десятый рыцарь - рыцарь трех львят, имевший на красном полетрех лазоревых львят – обещал ломать копья с весьма мужественным рыцаремпо имени Боссю де Сюав, которого еще никто не сбрасывал с коня; его обетсостоял в том, что он одним ударом копья сбросит противника на землю,потом поможет ему сесть на коня и вторично сбросит его на землю.

Одиннадцатый рыцарь –o рыцарь грифа, имевший на золотом полелетящего красного грифа - клялся, что он всех победит на турнире и получигнаграду, состоящую из жемчужных четок.

Наконец двенадцатый - рыцарь дельфина, имевший на золотомполе лазоревого дельфина – дал обет выиграть самое лучшее, самое дорогое,что только увидят на турнире, а именно: коней, шлемы, знамена, щиты, венки,бурелеты, нашлемники, попоны и другие рыцарские доспехи.

Несмотря на трудность исполнения всех этих обетов, из которыхнекоторые были так противоположны один другому, что исполнение однихпо необходимости отрицало успех других, автор прибавляет, что «Марстак могущественно покровительствовал этим двенадцати рыцарям, чтовсе они весьма удачно выполнили свои обеты». Поверим ему на слово, но объяснятьэтого явления не будем.

Вообще во всем, что относится к рыцарским обычаям, быль снебылицей так смешаны, что трудно добраться до истины. Вот обеты, подтверждаемыевсеми хрониками и нисколько не отличающиеся от описанных в романах.

Борьба Франции и Англии в XV веке возбудила рыцарский духи, по выражению Шатобриана, заперла обе нации в ристалище. Тогда придворе графа Геннегау показывались молодые английские рыцари, у которыходин глаз был закрыт повязкой: «Они дали обет смотреть только одним глазомдо тех пор, пока не совершат какого-либо подвига ко вреду Франции».Messire Готье де Мони (Gauthier de Mauny) объявил каждому из своих, что онпоклялся в Англии явиться первым во Франции, первым взять там замок илиукрепленный город и совершить тьму военных подвигов. Часто бароны ирыцари клялись святыми или дамами на рубеже вражеского оплота, взятьэтот оплот в известный срок, и клятва была роковой для них или для их родины.²

Знаменитейший обет - обет над цаплей (Heron). Вот что былоповодом к нему. С давних пор Эдуард III намеревался вторгнуться во Францию,но громадность предприятия и неурядица в делах пугали и останавливалиего. Может быть, оно никогда и не исполнилось бы, если бы не настоянияРоберта д'Артуа, который на два года удалился в Англию, нашептывал сердцусамолюбивого Эдуарда ненависть к французскому королю, изгнавшемуРоберта. Эдуард долго противился; наконец изгнанник придумал для убеждениясвоего покровителя необыкновенное средство, которое названо былообетом над цаплей.

Вот как рассказан этот факт одним старинным писателем.

»В начале осени 1338 года, когда лето склонялось к осени,когда веселые птицы потеряли голос, когда умирают розы, когда деревьяобнажаются, когда дороги усыпаются листьями, Эдуард был в Лондоне,в своем дворце, окруженный герцогами, графами, пажами и молодымилюдьми. Роберт д'Артуа, укрывшийся в Англии, был на охоте, потому чтовспоминал о милой Франции, откуда он был изгнан. Он нес им самим вскормленногосокола, и летал сокол по рекам, пока не поймал цаплю».

Роберт возвратился в Лондон, приказал зажарить цаплю, положилее на серебряное блюдо, накрыл его другим и отправился в королевскуюзалу пиршества в сопровождении двух менестрелей и одного гитариста,и Роберт воскликнул: «Расступитесь, пустите храбрецов, вот жаркое храбрым...Цапля самая трусливая птица, тени своей боится. Я дам цаплю тому из вас,кто всех трусливее; стало быть ее надо отдать Эдуарду. Он лишен наследияпрекрасной Франции, которая неотъемлемо ему принадлежит; но он согрешилв сердце своем и за трусость умрет без царства». Эдуард покраснел от гнева,сердце его содрогнулось; он поклялся Богом Рая и Богородицей, что доистечения шести месяцев вызовет на бой короля Филиппа.

»Роберт засмеялся и сказал тихо: «Теперь исполнилось моежелание, и от цапли поднимается великая война».

Роберт берет цаплю, проходит залу пиршества в сопровождениидвух приятно играющих менестрелей и гитариста.

Роберт подает цаплю графу Салисбюри.

Салисбюри закрыл один глаз и вскричал: «Обещаю всемогущимБогом и Богоматерью, что глаз этот до тех пор не раскроется надолго ниот ветра, ни от боли, ни от пытки, пока не буду во Франции, пока не внесутуда пожара и пока не поражу подданных Филиппа Валуа. Будь, что будет...»

С тех пор граф Салисбюри воевал с закрытым глазом.²

Но довольно об этих странных обетах и сумасбродных предприятиях,которые представляют рыцарство достойным осмеяния и которые способствовалиего упадку.

Перейдем к обетам священным, возвышенным, бывшим в обычаяхрыцарства.

Если любовь к славе поддерживала между рыцарями чувствочести, мужество, любезность и дружбу, то эта любовь к славе была необходимадля союза стольких героев; а иначе соперничество было бы источникомраздоров. Такой союз основан был на взаимном уважении и доверии; онназывался товариществом или братством по оружию. Рыцари, совершившиеодни и те же походы, делившие одни и те же опасности, всем сердцем привязывалисьдруг к другу.

Братство по оружию возникало весьма разнообразно. Некоторые,как уже замечено, пили из одного и кубка свою смешанную кровь.

Другие товарищи по оружию знаменовали взаимные клятвы священнымиобрядами; чтобы более сдружиться, они целовали блюдце (la paix³), иногдаприобщались в одно и то же время, деля между собой священную облатку.

Когда государи были в согласии, братство по оружию существовалои между разноплеменными рыцарями, но когда государи объявляли войну,то это расстраивало такое братство. За исключением этого случая, узыбратства были тверже всех прочих. Братья по оружию, как бы члены одногосемейства, носили одинаковые вооружение и платье. Обязательство помогатьдруг другу в рыцарских предприятиях и никогда не разлучаться ставилорыцарей в необходимость начинать предприятие сообща.

В истории Бертрана Дюгесклена есть указание, каким образомрасходились братья по оружию.

Дюгесклен вел войско в Испанию по повелению Карла для поддержанияпритязаний Генриха Транстамара на кастильскую корону, которую ПетрЖестокий опозорил своими преступлениями. Вскоре, благодаря помощиэтих неустрашимых, но не приученных к дисциплине воинов, Генрих былкоронован в Бургосе, а Петр Жестокий вынужденный обратиться в бегство,стал умолять о помощи принца валисского Эдуарда. Эдуард, недовольныйтем, что Кастилия досталась союзнику Франции, решился возвести на престолубийцу Бланки Бурбонской. Все английские подданные, товарищи Дюгесклена,явились к нему проститься и говорили: «Любезный sire, мы обязаны уехать,ибо государь наш призывает; если бы не это, ничто не могло бы разлучитьнас, но клянемся св. Георгием, мы будем всегда друзьями, даже сражаясь».

Английский рыцарь Гю де Карвале (Hue de Carvalai), брат по оружиюДюгесклену, обнял его и сказал: «Милый sire, мы жили вместе дружно, какприлично благородным людям; я всегда свободно распоряжался вашим доброми брал из общей кассы, в которую мы складывали нашу военную добычу идары государей, сколько хотели. Никогда мы не думали о разделе, нотак как я полагаю, что я вам много должен, то сочтемся теперь».

На это Бертран отвечал: «Это только речи, и никогда не думаюоб этом расчете, и не знаю, вы ли мне должны, или я вам должен; будем квитыи останемся добрыми друзьями, потому что настает грустная и прискорбнаяразлука. Во всяком случае вы поступаете благоразумно, исполняя волювашего государя; так должен поступать всякий честный человек. Честностьпородила нашу любовь, и да останется она честной, ибо лучше быть доблестнымиврагами, чем бесчестными друзьями».⁴