Гиро П. Частная и общественная жизнь римлян

ОГЛАВЛЕНИЕ

Глава XVI. Христианство

4. Нападки язычника на христиан

Христиане узнают друг друга по особым таинственным знакам; они начинают любить друг друга, еще не успев хорошо познакомиться; временами сюда примешивается также распущенность, возведенная на степень религии: они называют друг друга без различия братьями и сестрами, так что обыкновенное прелюбодеяние превращается у них прямо в кровосмесительство, благодаря тому, что они прибегают к этому священному имени. Так это пустое и безумное суеверие тщеславится своими преступлениями. Не будь в этом правды, едва ли чуткая народная молва стала бы передавать про них такие ужасные вещи. Я слышал, что они боготворят голову позорнейшего животного, осла, которая становится в их глазах священной, благодаря какому-то нелепому предрассудку: достойная религия, прямо созданная для таких нравов!.. Не знаю, может быть, это и ложные сведения, во всяком случае, однако, вызванные их таинственными ночными обрядами. Впрочем, когда им приписывают поклонение человеку, понесшему высшее наказание за свое преступление, и то, что в их церемониях участвует дерево креста, то этим воздвигают

560

для них совершенно подходящие алтари: они молятся на то, чего сами заслуживают.

Процедура приема новых последователей столько же общеизвестна, сколько гнусна. Перед лицом, подлежащим приему, кладут ребенка, покрытого тестом, чтобы обмануть непосвященных. Новичка приглашают бить по поверхности теста; с виду это вполне невинная вещь, а ребенок убивается таким образом слепыми, скрытыми ударами. После этого они жадно лижут кровь, распределяют между собой члены ребенка. Эта жертва связывает их. Сознание общего преступления налагает на них невольное молчание.

Известно также, как они устраивают пиры. В торжественный день собираются на пиршество люди обоего пола и всякого возраста, со всеми детьми, сестрами, матерями. После обильного пиршества, когда присутствующие уже подвыпили, здесь происходит следующее: к светильнику привязывают собаку; бросая ей кусок, ее заставляют делать попытки выпрыгнуть за пределы, допускаемые веревкой. Светильник опрокидывается, и присутствующие, отделавшись от неудобного освещения, в темноте предаются невыразимым безобразиям. Что это так, видно уже из того, что их религия отличается таинственностью. В самом деле, почему они так усердно стараются скрыть предметы своего культа, когда правда всегда любит свет, и только преступное скрывается? Почему нет у них алтарей, храмов, известных изображений их божества, почему они никогда не говорят публично, не собираются открыто, если то, чему они втайне поклоняются, не достойно наказания или стыда? Откуда он взялся, кто этот их единый Бог, покинутый, гонимый, которого не знает ни один свободный народ, ни одно государство, не знает даже римское суеверие? Одно только презренное племя иудеев почитало этого Бога, но оно, по крайней мере, делало это открыто, имея для этого храмы, алтари, жертвоприношения, церемонии. Да и то, нет теперь у этого их Бога никакой силы и власти, потому что и сам он, и племя, его почитающее, в плену у римских богов... Вы сами говорите, что большая, лучшая часть вас нуждается, страдает от холода, тяжелой работы, голода, и Бог ваш допускает это, не обращает на это никакого внимания, не желает или не хочет помочь своим: значит, он либо бессилен, либо несправедлив... Угрозы, мучения, пытки — вот ваша теперешняя участь. Вам приходится не молиться на кресты, а подвергаться распятию на них, приходится гореть теперь на огне, который вы предсказываете и которого так боитесь. Что же это за Бог, который может помочь воскресающим и не может поддержать живых? Разве римляне и без вашего Бога не господствуют, не владеют всем миром и вами? А вы тем временем, вечно подозреваемые, беспокойные, воздерживаетесь от дозволенных удовольствий, не посещаете зрелищ, не участвуете в процессиях, сторонитесь общественных пиршеств, священных зрелищ и, словно боясь отрицаемых вами богов, не

561

прикасаетесь к жертвенному мясу и к возлияниям, совершаемым на алтарях. Вы не украшаете головы цветами, не холите тела притираниями: пахучие вещества вы приберегаете для похорон, венков не кладете даже на мертвых, бледные, трепещущие, вы достойны сожаления. Таким образом вы, несчастные, не воскреснете и в то же время и не живете. Если есть в вас хоть сколько-нибудь благоразумия и правдивости, бросьте вы витание в поднебесье и отыскивание тайных судеб мира: пусть лучше глядят себе под ноги эти неученые люди, необразованные, грубые, одичалые, люди, которым не дано понимание человеческих дел, а тем более отказано в рассуждении о божественных делах.

(Минуций Феликс, Октавий, гл. 9—12) [1].
__________

[1] Минуций Феликс — христианский писатель III-го века; родом он был из Африки, но жил в Риме, где занимался адвокатской деятельностью. Настоящий отрывок взят из его диалога Octavius, в котором он излагает ходячие обвинения язычников против христиан и искусно опровергает их. — Ред. Ваш комментарий о книге
Обратно в раздел история