Гиро П. Частная и общественная жизнь римлян

ОГЛАВЛЕНИЕ

Глава XIV. Администрация римского мира

14. Жизнь в галло-римском городе в IV веке

Внешний вид большого галльского города во времена Феодосия I,* был очень непривлекателен. Между Бордо этой эпохи и тем же городом в первые три века нашей эры была огромная разница. При Антонинах и Северах это был большой цветущий город, широко раскинувшийся вдоль Гаронны и больших дорог бесконечными рядами своих домов, храмов, гробниц и вилл. Ничто здесь не напоминало о военной жизни: не было ни солдат, ни укреплений, ни стен; никто здесь не думал о необходимости защищаться. Такого города, начиная

__________

* 378 — 395 гг. н. э.


519

с 300 года, уже не существовало. Вместо него мы видим колоссальную крепость, издалека господствующую над равнинами своими стенами и башнями.

Окружающая его стена представляет собой продолговатый четырехугольник, прорезанный 14 воротами и 46 башнями. Во всей этой системе оборонительных сооружений исключительно господствуют прямые линии и окружности, перпендикуляры и круги, квадраты и прямые углы. Военное искусство империи этой эпохи не знало для Галлии других типов укреплений, кроме этих прямоугольников и башен, сооружений массивных, сделанных без искусства, без вкуса и без технических знаний. Города IV века защищались лишь при помощи громадной массы своих стен; правда, им приходилось иметь дело с этого времени с варварами. Стоило только закрыть ворота, поставить воинов на башни и стены, и можно было чувствовать себя в полной безопасности, за исключением, конечно, только случаев измены.

Толщина стены была от 6 до 8 метров. Ворота были маленькие, низкие, покрытые сводом, без сомнения, темные; на них давила стена метров в 5 высотой. Это был скорее подземный выход, чем ворота, нечто вроде дыры. Стена возвышалась, по крайней мере, на 10 метров, а башни были и еще выше: «Казалось, — как говорит Авсоний, — что они теряются в облаках». Стена тянулась также и вдоль Гаронны, так что бордосцы даже не видели своей реки. Горизонт был закрыт со всех сторон, даже гавань находилась внутри стен; на самой Гаронне не было набережной: пристанью служило устье небольшого ручья, называвшегося Девеза; это был скорее внутренний канал, чем гавань. Корабли проходили над самой стеной, под воротами, носившими название «лодочных». В случае надобности эти ворота закрывались, и весь город со всеми его жителями и кораблями оказывался отрезанным от всего остального мира.

Вокруг пристани теснились дома. Улицы, очень узкие, скученные, пересекались под прямым углом и соответствовали городским воротам. Со всех перекрестков и со всех переулков виднелось это массивное и унылое сооружение, которое, казалось, распространяло свою тень на весь город, замкнутый в его пределах.

В эту эпоху Бордо имел не больше 2350 метров в окружности; когда-то он был в три раза больше. Тем не менее, он еще выдавался в этом отношении сравнительно с соседними городами: Перигё не имел даже и тысячи метров в окружности; Байонна, Дакс, Сент были еще меньше. В таких именно размерах и строились все укрепленные города, начиная с 300 года; самые обширные из них имели от 2000 до 2500 метров в окружности, они могли вместить не больше 15—20 тысяч жителей. Все они были похожи друг на друга, все были одинаково маленькие и мрачные.

Внутри их было мало или даже совсем не было больших памятников. Не хватало места для театров, арен, базилик. Единствен-

520

ную роскошь, которую позволил себе Бордо, представлял собой фонтан из паросского мрамора. В него собирались воды Девезы. Город принужден теперь довольствоваться водами маленького ручейка: давно прошло то время, когда широкий акведук доставлял в него дань соседних источников, и когда великолепные водоемы, покрытые барельефами и статуями, украшали его площадь. Все это теперь в развалинах, и акведук исчез вместе с древним городом и спокойной жизнью былых времен. Теперь придется ограничиваться, и на многие века, водами Девезы и колодцев.

У современников было слово, которое вполне соответствовало внешнему виду таких городов. Все это были castra — укрепленные замки, крепости. Они были заключены в стенах, которые, без сомнения, защищали город, но в которых он в то же время задыхался. Место города мирных обывателей занял военный город; начиная с времен Константина в Бордо стоял гарнизон. Империя защищается теперь не только на границах, ей приходится заботиться о защите каждого города и внутри страны. Когда-то можно было спокойно жить в юго-западной Галлии. Вдоль Рейна шла длинная цепь колоний и легионов, которая должна была останавливать неприятеля. У Галлии был свой пояс, состоявший из укреплений и воинов. За ними граждане могли без страха предаваться на досуге мирным занятиям. Но начиная с 300 года забота о борьбе распространяется на все города. Система общей защиты страны при помощи больших армий, расположенных на границе, теперь оставлена: дело обороны раздробляется и локализуется. Из провинциальной, если можно так выразиться, она становится муниципальной. Мы еще во времена римской империи, но начиная с 300 года, с того дня как страна покрылась грозными крепостями, и города, замкнувшись в самих себя, окружились стенами, можно уже сказать, что начались средние века.

Если мы выйдем из Бордо и проедем по окрестностям, то положение дел окажется как будто бы не таким печальным. Прибрежные холмы Гаронны имеют такой же веселый вид, как и во времена Адриана и Антонина. Виноградная лоза покрывает их от подошвы до вершин, вино по-прежнему делает Бордо знаменитым, и Авсоний не может говорить без умиления об этой «улыбающейся Аквитании», в которой смягчаются нравы. Хлеба и виноградной лозы полное изобилие. Знать живет в своих виллах, гордая титулом «римских сенаторов» и «превосходительнейших мужей» (vir illustrissimus) и еще более счастливая своими огромными земельными владениями. Они покинули угрюмые стены и скученные улицы. Всему они предпочитают свои имения, где чувствуют себя свободными и могущественными. Конечно, и здесь бывали скучные дни, в особенности зимой. Несмотря на все предосторожности, подчас бывало очень холодно. Авсоний сообщает нам, что он дрожал от холода до самого марта в своей сентонжской деревне; это не мешало ему, впрочем,

521

оставаться там до самой Пасхи и быть, подобно всем богатым людям того времени, заклятым врагом города и страстным поклонником полей.

Дело в том, что теперь города далеко уже не так привлекательны для аристократии, как в былое время. В них уже нет тех увеселительных мест и роскошных зданий, которые когда-то делали город любимым местопребыванием богатых людей. Нет больше театра; амфитеатры разваливаются, храмы — бедны и убоги, портики исчезли. В течение первых трех веков город имел для галлов непреодолимую притягательную силу; в четвертом — богачи возвращаются к своим прежним привычкам и в городе оставляют себе лишь убежище, где бы можно было остановиться во время случайных приездов. Они охотно уступают город простонародью и солдатам и являются сюда только на богослужения и для того, чтобы учиться. Они так счастливы в своих имениях! Авсоний, например, живет в Луканьяке, близ С. Эмилиона, во дворце, который «может соперничать с римскими дворцами»; он наслаждается тенистыми лесами, чудными пейзажами и живет в своей резиденции, которая стоила ему огромных денег, но зато действительно поражает своей роскошной красотой.

Впрочем, и в деревенской жизни есть свои темные стороны; здесь так же, как и в городе, приходится все более и более принимать разные меры предосторожности. Вилла получает в это время название praetorium'a, и уже одно это имя напоминает о войне и военном командовании. И действительно, хозяин ее столько же комендант крепости, сколько и землевладелец. Вилла — уже не просто дачное место; она окружена стенами и валом; это — castrum или, по крайней мере, castellum (укрепленное место). Самая роскошная из всех вилл Жиронды — вилла в Бурже, построенная на площадке, которая господствует над слиянием обеих рек. Ее соорудил в правление Константина Понтий Паулин, префект претория. Здесь были садки для живой рыбы, термы, библиотеки, дворцы — одним словом, все, что придумала драгоценного и изящного римская роскошь. Но здесь были также башни, укрепления, запасы хлеба: хорошо защищенная и снабженная достаточным продовольствием, вилла эта могла смело выдержать осаду. Носила она германское название, которое в последние два века успело уже войти в латинский язык, название burgus, от слова burg — крепость.

Наряду с виллами мы еще находим несколько открытых деревень (vici), которые появились повсюду в Галлии во времена Цезарей и Антонинов. Но, чем дальше, тем их становится меньше и меньше, и везде замечается стремление укрепить их. Мы возвращаемся, таким образом, к галльским временам, когда вся страна была покрыта множеством oppida. Самые значительные из этих поселков были окружены валом; те, которые казались важными в стратегическом отношении, превратились в крепкие замки. К таким именно местам

522

принадлежал Blaye. Этот город являлся ключом по отношению ко всему нижнему течению реки. Его даже обычно называли «Blaye — воительница»: он служил в одно и то же время и против пиратов со стороны океана, и против неприятеля, который мог подойти с севера, по дороге из Сента. Для защиты этого пункта служили «воины Гаронны», — по-видимому, местная стража, годная и для сухопутной, и для морской войны. Она находилась под начальством правителя Арморики — главнокомандующего, власть которого простиралась на всю береговую полосу от Руана до Байонны.

Присутствие этих воинов и вид этих укреплений неизбежно должны были отразиться на жизни местного населения. Как ни шутит Авсоний, но, по-видимому, он не всегда спокоен; он, по меньшей мере, боится разбойников, боится голода, а это показывает, что положение дел было более или менее неопределенным, а благополучие — лишь кажущимся, чисто внешним. Если мы хотим знать, как жил землевладелец Нижнего Медока во времена Валентиниана,* чем он развлекался после охоты на кабана и рыбной ловли, то послушаем Авсония, что он пишет своему другу Феону, который жил близ Сулака: «Не охотишься ли ты на воров, которые бродят по всей стране и не предлагают ли они тебе из страха смертной казни поделиться с тобой своей добычей? А ты (без сомнения, движимый кротостью и отвращением к человеческой крови) прощаешь им их преступление за деньги; ты говоришь об ошибке, назначаешь штраф за каждую голову украденного скота, и из судьи превращаешься в соучастника». В Медоке, значит, были разбойники и они так мало боялись императорского суда, что землевладельцы предпочитали преследовать их своими средствами или же вступать с ними в полюбовное соглашение: ворам оставляли быков, а те платили штраф.

В стихотворениях Авсония мы находим еще и другое признание. Он описывает свою деревенскую усадьбу, и вот на какое преимущество ее он обращает особое внимание среди тысячи других: «Я всегда храню запас плодов на два года: тот, кто не делает этого, не замедлит испытать голод». И такие предосторожности он принимает в нескольких километрах от населенных городов Бордо и Базаса, на берегу Гаронны, по которой беспрестанно снуют корабли и барки! Очевидно, среди этого благополучия, более кажущегося, чем действительного, люди испытывали живейшее беспокойство, боялись страшного голода и имели на это основания. Авсоний поручил однажды своему бывшему управляющему Филону снабдить провиантом свою луканьякскую виллу, близ Либурна. Филон набрал всевозможных припасов, хлеба, соли, плодов и явился со всем этим грузом в виллу Паулина, друга Авсония. Извещенный об этом, наш
__________

* 364 — 375 гг. н. э.

523

поэт пишет Паулину и просит его дать Филону транспортное судно, чтобы «вовремя спасти Луканьяк от голода». Итак, в этих мраморных виллах, среди виноградников и засеянных хлебом полей, боялись иногда умереть с голоду! Даже если Авсоний, по своему обыкновению, и преувеличил в данном случае,* то все же жизнь должна была быть жалкой в этих деревнях, постоянно угрожаемых разбойниками и голодом, и тоскливой — в городах, которые превратились в военные посты и места стоянки гарнизонов. Римская жизнь в юго-западной Галлии не была уже синонимом мира и безопасности.

(Jullian, Ausoneet Bordeaux, pp. 115—132).

__________

* Несомненно, Авсоний дает простор своему поэтическому воображению. Ваш комментарий о книге
Обратно в раздел история