Гиро П. Частная и общественная жизнь римлян

ОГЛАВЛЕНИЕ

Глава XI. РЕСПУБЛИКАНСКИЙ СТРОЙ

4. Выборы

Избрание консулов происходило обыкновенно в июне месяце; им оставалось затем около шести месяцев до вступления в должность (1 января). Избирательный период официально начинался за двадцать четыре дня до подачи голосов. Он открывался эдиктом, в котором назначался день народного собрания. Тогда кандидат делал свое заявление консулам, которые и вносили его имя в список, проверив предварительно, удовлетворял ли он всем требуемым условиям. После этого в базарные дни (бывшие через каждые девять дней) он становился на высокое место, где все его могли видеть, на


385

нем была белая тога (toga Candida), откуда и произошло слово «кандидат». Этот последний, конечно, не дожидался официального открытия выборов, чтобы начать свою избирательную агитацию. Из письма Кв. Цицерона (см. предыдущую статью) видно, что за это надо было приниматься заблаговременно.

На избирательном собрании председательствовал один из консулов, а если они оба были в отсутствии, то диктатор, который назначался специально для этого и должен был сложить власть тотчас по окончании выборов. Собирались на Марсовом поле [1] на рассвете. Согласно обычаю, прежде всего приносили жертвы и молились, так как ни один акт гражданский или политический не мог обойтись без призвания богов. Вслед затем консул, обращаясь к своему служителю, приказывал ему созвать народ и расставить его по классам и центуриям. Потом тянули жребий, чтоб узнать, какая центурия должна голосовать первой (centuria praerogativa). Этот странный обычай призывать к голосованию только одну центурию и притом раньше других объясняется суеверием, от которого время не могло излечить римлян. Они смотрели на это голосование, как на своего рода указание и даже веление богов: все колеблющиеся обыкновенно повиновались ему, и редко случалось, чтобы кандидат, провозглашенный первой центурией, не был в конце концов избран. Вначале praerogatiua выбиралась всегда из наиболее богатых центурий; впоследствии ее стали выбирать по жребию. Таким образом избранная центурия подавала свой голос, и, только провозгласив имя ее избранника, приступали к собиранию голосов остальных центурий.

В той части Марсова поля, которая предназначалась для собраний, находилось обширное пространство, окруженное забором, сделанным, вероятно, из досок. Оно походило на загон для скота, да и называлось ovile (от ovis — овца) или saepta. Это было сооружение весьма скромное, и им довольствовались в течение целого ряда веков. Цезарь, желая ослепить сограждан своим великолепием, вздумал заменить доски мраморными колоннами, покрыть то место, где стояли избиратели, и все это окружить прекрасными портиками. Это великолепное сооружение, которое Цезарь успел только начать, было окончено Агриппой в 28 году до Р. X., но им пришлось мало пользоваться. Едва оно было окончено, как у народа отняли право выбирать своих магистратов (при Тиберии). Так что saepta marmorea остались лишь как украшение Марсова поля.

_________

[1] Комиции для избрания консулов происходили на Марсовом поле, потому что в древности народ, собранный по центуриям, считался войском (гражданским ополчением), а войско не могло входить в черту города, вследствие этого оно и созывалось вне городских стен. Comitium на форуме служили для народного собрания по куриям. Собрания по трибам происходили или на Капитолии, или на Марсовом поле, или на форуме.

386

Ovile имело очень много входов, к которым вели узкие проходы или мосты. Граждане каждой центурии толпились около входа, через который они должны были проникнуть в ovile. По данному сигналу, все центурии одновременно приступали к голосованию, кроме praerogativa, уже ранее подавшей свой голос. Избиратели проходили один за другим, быть может, в известном порядке. При входе на мост они получали маленькую дощечку или, как мы бы теперь сказали, избирательный бюллетень, на котором они писали сами или же поручали кому-нибудь написать имена двух своих кандидатов. На другом конце моста, примыкавшем к ovile, они опускали свои дощечки в урну. Раз попавши в ovile, они не могли уже оттуда выйти: таким образом избиратели лишены были возможности подавать свой голос более одного раза [1].

Долгое время подача голосов была открытая: граждане, проходя по мосту, громко называли имя того, за кого они голосовали, при чем делались соответствующие отметки. Но народные трибуны в 139 г. до Р. X. добились, наконец, закрытой подачи голосов. Это

__________

[1] Моммзен думает, что дело происходило иначе. По его мнению, ovile представляло собой продолговатый четырехугольник, разделенный перегородками на столько отделений, сколько было групп избирателей. Эти последние входили сразу каждый в свое отделение. Здесь им раздавали избирательные бюллетени. Каждое отделение сообщалось с эстрадой председателя посредством моста, на который избиратели всходили по маленькой лесенке. При выходе с этого моста и клался бюллетень Выйдя из ouile, уже нельзя было снова войти в него (Droit public romain, т. VI, 1 часть, стр. 461 франц. перев.).

387

была большая победа народа, и Цицерон заявляет, что она нанесла смертельный удар аристократии. Бедняки раньше не осмеливались открыто выступать против знати, теперь же уверенность, что никто не узнает, за кого они подали голос, возвратила им свободу действий.

Установив свободу выборов, благодаря тайной подаче голосов, нужно было еще обеспечить правильность их и сделать невозможными разные злоупотребления, а это с течением времени стало весьма затруднительным. По мере того как падала общественная нравственность, различные партии стеснялись все менее и менее и стали употреблять незаконные средства для того, чтобы провести своих кандидатов. Приходилось увеличивать предосторожности, чтобы устранить все эти уловки. Мостки стали делать более узкими, чтобы облегчить надзор за ними: нужно было иметь возможность видеть вблизи каждого избирателя, узнать его в лицо и удостовериться, что никто из посторонних не проник на мостки. Число сторожей при урнах также было увеличено. Нескольким уважаемым людям поручалось не спускать с них глаз все время, пока происходили выборы. Позволялось даже самим кандидатам выставлять доверенных лиц, которые бы наблюдали за правильностью избирательной процедуры. По окончании подачи голосов, тут же на месте происходил счет избирательных табличек. Лишь во времена империи было устроено особое помещение, так назыв. clinbilonum. Счет голосов требовал особенного внимания и бдительности. Не было ничего легче, как отметить какому-нибудь кандидату, что он получил больше голосов, чем на самом деле, и Варрон рассказывает, что некоторые решались подбрасывать бюллетени в урны. Чтобы устранить эти злоупотребления, в конце концов стали поручать проверку выборов 900 гражданам, которые значились в списках уголовных присяжных. К тому же все это происходило публично и на глазах самих кандидатов и их друзей. По окончании счета голосов, оставалось лишь торжественно провозгласить имена избранников. Это делал председатель собрания, причем он прибавлял, согласно священной формуле, пожелания, чтобы выбор оказался счастливым и приятным для государства: Quod bопит felix faustumque sit! Тогда со всех сторон раздавались рукоплескания, и друзья новых консулов торжественно отводили их домой.

Одним из главных пороков римского общества были подкупы во время выборов. С течением времени он все более и более развивался вопреки законам, которые неоднократно издавались против этого рода злоупотреблений. В эпоху Цицерона привлекали на свою сторону народ не одной только приветливостью и лестью, но также и деньгами. Долюе время довольствовались тем, что старались понравиться народу, упрашивая и умоляя его, унижаясь перед ним, но к концу республики ему надо было еще и платить за это. Чрезвычайно любопытно посмотреть, как происходила эта сделка. В духе этого народа, одаренного инстинктом власти, было всему придавать правильное устройст-

388

во, как доброму, так и злому. Таким образом в Риме в конце концов образовалось нечто вроде всеобщей организации для подкупов. Люди, занимавшиеся этим делом, отлично знали, что в стране всеобщей подачи голосов нет никакой надобности торговаться с каждым избирателем отдельно, гораздо удобнее обращаться к целым группам, уже ранее образовавшимся. Поэтому они и пользовались теми подразделениями римского народа, которые были созданы государственным устройством. Они входили в сделку с несколькими наиболее влиятельными лицами из каждой трибы, предоставляя им увлечь за собой остальных. Такая сделка большей частью была весьма легкой, так как в собрании по центуриям граждане, принадлежавшие к одной и той же группе, старались голосовать вместе, не отделяться друг от друга и без труда подчинялись давлению нескольких значительных лиц. Еще удобнее было привлечь на свою сторону коллегии или братства, которые насчитывали так много членов. Этого можно было достигнуть без особенного труда: члены коллегии обыкновенно были настолько солидарны между собой, что достаточно было подкупить одного, чтобы иметь всех. Из этих обществ наиболее многочисленными были так называемые «коллегии перекрестков» (collegia compitalicia), которые состояли из бедняков, живущих в одном и том же квартале: они собирались, чтобы вместе повеселиться, устроить на открытом воздухе скромную пирушку или полюбоваться тут же на улице боем деревенских гладиаторов. Этим коллегиям не надо было платить дорого, а между тем они оказывали весьма значительные услуги. Кандидат мог рассчитывать на них в случае народного мятежа, их сильные руки аплодировали ему на форуме, когда он говорил, их пронзительные голоса заставляли молчать его соперников. Отсюда возникло столько беспорядков, что эти коллегии в конце концов были уничтожены. Тогда пришлось устраиваться как-нибудь иначе. Особые избирательные агенты делали своего рода народную перепись (descriptio populi). Граждане, соглашавшиеся продать свой голос, составляли громадное большинство; их распределяли на группы по десять или по сто человек и такими отрядами вели для подачи голосов. При этих шайках существовала целая иерархия агентов, как, напр., interpretes, служившие посредниками между ними и кандидатами, и divisores, распределявшие деньги. Уплата производилась лишь после подачи голосов, но кандидат заранее обязан был передать условленную сумму третьему лицу (sequester), который и отвечал за нее. Размеры этой суммы колебались, но обыкновенно они были довольно значительны: консульство нередко обходилось в миллион. Когда приближались выборы, кандидатам приходилось делать столь значительные займы, что обычный процент повышался на это время с четырех до восьми.

(Boissier, Reuue des deux Mondes du 1-e mars 1881).