Филиппов Б., Ястребицкая А. Европейский мир Х-ХV вв.

ОГЛАВЛЕНИЕ

РАЗДЕЛ I. СРЕДНЕВЕКОВАЯ ЕВРОПА В СВЕТЕ ИСТОРИКО-ДЕМОГРАФИЧЕСКИХ СОЦИОКУЛЬТУРНЫХ ИССЛЕДОВАНИЙ

Люди - творцы своей истории. Естественно поэтому, что вопрос о численности народонаселения в те или иные ее эпохи - один из тех вопросов, который прежде всего возникает перед историком. При этом его интересуют не только абсолютные цифры общего числа жителей области, страны или континента в целом, но и их изменения под влиянием увеличения или уменьшения смертности или рождаемости, то, как это население было размещено, компактно или рассеянно, какие изменения претерпевал его этнический состав или ареал расселения в целом, - словом все то, что ученые объединяют понятием "движение".
Для каждой исторической эпохи характерны свои особенности движения народонаселения. Изучением соответствующих процессов и проблем занимается специальная научная дисциплина - историческая демография. Это сравнительно молодая область исторического знания, насчитывающая немногим больше сорока лет, и именно ей мы обязаны нашими сегодняшними представлениями о движении народонаселения средневековой Европы.

Миграции в средние века

Современные историко-демографические исследования Средневековья не только позволили установить главные тенденции движения численности народонаселения и факто
22
ры, влиявшие на него. Они позволили также по-новому взглянуть и на самою эпоху как время мощных миграционных процессов - перемещений огромных масс и групп людей, в ходе которых осуществлялось формирование этнического облика европейского континента и его хозяйственно-культурное освоение.
Миграции - явление, присущее всем историческим обществам, так же как и современному. Но в средние века этот процесс имел свои особенности и формы, разные для разных периодов этой многовековой эпохи.
Миграции раннего Средневековья, как и периода Древности, отличались от позднейших тем, что они нередко втягивали в себя целиком весь народ, который в течение относительно короткого времени переселялся полностью на новое место. Именно такой характер носили миграции германских племен. Их результатом было значительное обновление населения на европейском Западе, что засвидетельствовано как письменными и археологическими источниками, так и данными топонимики - названий селений, областей, до сих пор напоминающих об этом "Великом переселении народов"1. Во Фландрии, Лотарингии, Эльзасе, Франш-Конте широко распространены топонимы с суффиксом "инг", обозначавшим у германцев ближайшее окружение - "фамилию" франкского, алеманнского или бургундского вождя: "люди такого-то". Таков, например, Ракранж в департаменте Мозель, название которого происходит от слова "рахеринг" - "люди Рахера". Особенно многочисленны названия со словом "фер" или "фара", обозначавшим у франков, бургундов, вестготов и лангобардов семейный германский клан, осевший после переселения в одном месте и сохранявший единство. Таковы во Франции Ла-Фер (деп. Эн), Фер-Шампенуа (деп. Марна), Ла-Фар (деп. Буш-дю-Рон, Воклюз) и многочисленные "фара" в наименовании поселений, встречающиеся в Италии. (Ле Гофф Жак. Цивилизация... С. 33-34).
На первых порах расселение новопришельцев, их гос
1 См: "У истоков западноевропейской средневековой цивилизации". Часть первая, Раздел I.

23
подствующего слоя регулировалось римскими властями. Уже в период Поздней Империи было обычным, что народы, которых правительство пригласило само, исходя из своих нужд - обычно охраны границ Империи, расселялись на отведенных им общественных землях или конфискованных частных владениях. Эту практику старались сохранить и тогда, когда переселение приняло обвальный характер.
Остготы именно таким образом получили в Италии треть римских культурных земель, бургунды - половину, вестготы в Аквитании и Испании - две трети. Относительная легкость, с которой осуществилось германское расселение, свидетельствует о степени обезлюдения имперских территорий. Сыграло свою роль вероятно и то обстоятельство, что и готы, и вандалы, и бургунды были еще "крепко привержены" римскому миру: они стремились воспринять не только то высшее, что осталось от Империи в области культуры и политической организации, но также и в экономической сфере. Об этом говорит сохранение денежного хозяйства, дальней торговли, крупного землевладения, основанного на эксплуатации рабов и колонов. Римляне сохранили свой высший слой - сенаторскую знать, которая по-прежнему обитала в городах. Германцы в массе осели в сельской местности, но их правители и короли имели резиденции в городах: Равенна стала столицей вестгота Теодориха; Тулуза, Барселона, Мериде, Толедо - центрами обитания вестготских правителей; Турне, Суассон, Париж - главными городами франкских королей; Лион - столицей бургундов; Павия - лангобардов.
И, тем не менее, как показывают археологические раскопки, подтверждающие письменные свидетельства, разрушения, которыми сопровождались переселения, были достаточно внушительны, чтобы посеять панику среди местного населения и заставить его искать убежища. Вот как описывает страдания населения провинции Овернь, захваченной предводителем франков Теодорихом, один из современников и очевидцев событий аббат-хронист Хуго. Все, кто был знаменит происхождением и богатством дошли до нищенской сумы и вынуждены были удалиться
24
из страны, выпрашивая кусок хлеба или зарабатывая на жизнь поденным трудом. Жителям ничего не было оставлено кроме земли и то только потому, что варвары не могли ее унести с собою. Когда были срыты все укрепления, а добыча поделена, длинные ряды повозок и пленников, окруженные франкскими воинами, потянулись из Оверни на север Галлии. За обозом вели людей всех состояний, и духовных и светских. Особенно много шло детей, юношей и молодых женщин, которых франки продавали во всех местах, через которые они проходили,
В Италии при приближении лангобардских полчищ местное население римской культуры, к которой относились и быстро ассимилировавшиеся остготы, бежало на побережье, где утвердилась Византия, и на лагуну Венецианского залива. Когда двумя столетиями позднее на полуостров вторглись каролингские отряды, настала очередь спасаться и лангобардам, бежавшим в область Беневента, которой в течение довольно длительного времени удавалось оставаться вне пределов Каролинского господства.
Подобными явлениями сопровождалось и завоевание Пиренейского полуострова арабами (VIII в.). В ходе его возникли замкнутые поселения сирийских, палестинских, египетских, берберийских военных групп. Одновременно, несмотря на довольно толерантное отношение завоевателей к местному вестготскому населению, произошел мощный отток его на север под защиту гор.
Миграции в Европу варварских народов, даже первые волны, завершившиеся адаптацией германцев к римской культуре, в конечном счете, ускорили тот процесс упадка, который наметился уже в Поздней Империи. Их варварство наложилось на варварство одряхлевшего римского мира, выпустив наружу, по выражению Ж. Ле Гоффа, "дикие примитивные силы, скрытые ранее лоском римской цивилизации". Но регресс этот был чисто количественным: "загубленные человеческие жизни", разрушенные памятники архитектуры и система коммуникаций, хозяйственные
1 Об арабском вторжении см. "Франкское государство и империя Карла Великого". (Часть первая, Раздел II).

25
постройки, исчезновение произведений искусства, систем орошения и т. п.
К середине XI в. сопровождающиеся насилием миграции в Западную Европу этнически замкнутых групп кочевых народов прекращаются. После военных набегов X в. на юго-востоке Европы осели венгры, а на северо-западе континента и Британских островах - норманны.1 То мощное миграционное движение, которое, начавшись с середины XI в., охватило всю Европу и продолжалось вплоть до середины XIII в., было вызвано уже иными, внутренними жизненными импульсами самого европейского континента и имело другую природу и иные последствия. В основе его лежал резкий, охвативший более чем два с половиной столетия рост народонаселения Европы и связанный с этим процесс освоения - так называемой колонизации обширных пространств, осваивались, прежде всего, приграничные и пограничные земли Иберийского плато и равнины за Эльбой, а также площади старинных областей расселения, что полностью преобразило культурный ландшафт европейского континента. Корчевались леса, целина превращалась в пашню, а на полянах, отвоеванных у леса, на девственной земле вырастали новые поселения и деревни.
Все это способствовало сближению людей. Отныне селения уже не разделялись обширными пустынными пространствами, которые трудно было преодолевать, за исключением, конечно, самых бедных областей, особенно в труднодоступных, например горных местностях. Именно к эпохе великой колонизации восходит обычай европейцев присоединять к своему имени прозвище, указывающее на местность, откуда этот человек был родом - так называемый патронимии. Исследование патронимов, передававшихся по наследству, позволило историкам-демографам изучить географию переселенческих потоков. Так, например, анализ патронимов крестьян-мигрантов в Пикардии показал, что жители новых поселков происходили из деревень, расположенных по соседству - не более чем в 15 км. Аналогичная ситуация имела место и в юго-западной
1 См. Очерк "Распад Каролингской империи" (Часть первая. Раздел II).

26
Франции, где большинство крестьянских мигрантов происходило из ближайших сельских поселений. Избыточное население устремлялось и в города, что способствовало их росту. Среди переселенцев в городах могли быть не только местные, но и люди из областей за несколько десятков и даже сотен километров, особенно, если речь шла о крупных торговых центрах (см. стр. 96-103).
Избыточное население, политические интересы и устремления феодальных господ, духовно-религиозные движения XI-XIII вв. являлись мощным импульсом для перемещения больших масс людей, включавшихся в освоение завоеванных силой оружия новых территорий. К числу таких миграций, связанных с завоевательными походами, ученые относят сегодня, например, норманнское завоевание Англии в 1066 г., в ходе которого на Британские острова переселилось до 6 тыс. воинов со своими семьями; Оттонову экспансию за Эльбу и Заале; испанскую Реконкисту; крестовые походы, в ходе которых образовалась Латинская империя и крестоносные княжества на Ближнем Востоке; шведскую экспансию в область Восточной Балтики; захват англичанами Ирландии и Уэльса, также как и постоянный обмен людскими ресурсами между континентальной Европой и Англией в правление Анжуйской династии, т. е. в годы Столетней войны.
В миграционные процессы, связанные с завоевательными походами, были вовлечены (по призыву власть имущих или по собственной инициативе) люди разного социального статуса, положения, осваивавшие новые земли либо своим трудом, либо как организаторы их хозяйственной жизни. С этой точки зрения особенно активна была церковь, создававшая на новых землях епископства и аббатства, обеспечивавшиеся огромными земельными владениями, требовавшими для своего освоения рабочих рук. Не уступали церкви в активности и светские феодалы. Так, наряду с фламандскими рыцарями, принявшими участие в походе Вильгельма Завоевателя, в Англию переселилось немало фламандских крестьян. Но несравнимо большие размеры крестьянское переселение приобрело в ходе так называемой восточной колонизации.

27
Движение на Восток, за Эльбу, как политическое и завоевательное началось с середины X в. и сохраняло такой характер до XIII столетия, когда развернулось мощное крестьянское переселенческое движение, которое очень скоро вышло за пределы империи и вновь присоединенных к ней земель, распространившись на соседние венгерские и западно-славянские территории: высшие сословия этих территорий были заинтересованы в приеме квалифицированных рабочих рук.
Основную массу крестьян-переселенцев составляли выходцы из перенаселенных западных областей, прежде всего - из Рейнской области, а также из Фламандии и Голландии. С переселением крестьяне связывали надежды не только на обзаведение собственным хозяйством, уменьшение опасности голодовок, но и на освобождение от барщины, снижение денежных платежей и оброка, словом, на более свободный статус, чем был у крестьян в тех землях, которые они покидали, и у местных жителей. Расселившиеся в Бранденбурге, Саксонии, Силезии, предгорьях чешских Рудных гор эмигранты осваивали пустоши, заболоченные земли. Льготы, которыми они пользовались, были зафиксированы в специальном праве: "немецком" или "фламандском".
Вместе с тем в землях, куда направлялся поток эмигрантов с Запада, развертывалась собственная внутренняя колонизация. По инициативе чешских, польских, венгерских королей местное крестьянство, соблазненное льготами, переселялось в приграничные местности, в предгорья для того, чтобы поднимать новь и осваивать для жизни новые места.
Восточная колонизация не ограничивалась только переселениями крестьян. В нее было вовлечено и ремесленное население городов, мастера горного дела и по обработке металлов из различных областей Германии, Италии, Валлонии. В ходе колонизации возникла сеть не только новых деревень, но и городов, основанных по инициативе правителей, королей или крупных князей. Так был основан Любек в 1158 г., в 1160 г. - Шверин и Лейпциг. Через полстолетия волна градостроительства распространилась в
28
Силезии, Чехии, Моравии, в землях Польского королевства, в Венгрии. Новые города создавались как на новых, неосвоенных землях, так и рядом с уже существующими старинными центрами. Некоторые из новых городов скоро сами превращаются в исходные пункты колонизационного движения. Так произошло, в частности, с Любеком, одним из самых могущественных городов на Балтике, жители которого (выходцы из Рейнской области и Вестфалии) создали сеть торгово-ремесленных колоний на Востоке - вплоть до Литвы и Эстонии, а также в Скандинавии. Здесь в XIII в. большинство горожан было немецкого происхождения. Одним из ярких свидетельств демографических результатов восточной колонизации может служить Саксония, население которой в течение XII-XIII вв. удесятерилось.
На самом Западе Европы ареной мощного колонизационного процесса сделался в XI-XIII вв. Иберийский полуостров. Однако колонизация здесь отличалась от той, что происходила на Востоке Европы, прежде всего тем, что развертывалась в ходе отвоевания (Реконкисты) христианскими государями и их воинством мавританских владений, в хозяйственном отношении не только не уступавших, но порой и превосходивших области, откуда родом были прибывшие сюда переселенцы. Имелось здесь достаточно и рабочих рук для возделывания земель. Апогей Реконкисты приходится на XIII в., когда были отвоеваны богатые южные провинции и после поражения берберов при Лас-Навас-де-Толоза исчезла опасность нападений со стороны мавров (см. также стр. 157-170).
* * *
Изучение миграционных процессов открыло неведомый прежде облик средневековой Европы. Одностороннее представление о неподвижности средневекового мира, привязанности к месту - клочку земли и господину человека в эту эпоху оказалось несостоятельным. Люди много путешествовали. Перемещались в пространстве купцы, школяры и студенты, стремившиеся посетить знаменитые монастырские школы, а с XII в. - новые и редкие еще
29
университеты. Перемещались из города в город монахи, мелкие клирики, паломники, нищие и бродяги, но также и подмастерья, стремившиеся к овладению профессией. От двора к двору, от бурга к бургу, от города к городу переходили художники, работавшие на заказ, трубадуры и миннезингеры, предлагавшие свою поэзию, не говоря уже о миссионерах, видевших свое призвание в том, чтобы нести свет христианской религии в новые земли! .
Перемещениям огромных масс населения, как мы видели, способствовали также и трагические события. Люди бежали от войн, эпидемий, устремляясь одновременно туда, где наступало затишье и где из-за больших людских потерь возникала острая потребность в рабочих руках. Характерно, в частности, что на всем протяжении Средневековья города восполняли потери в населении исключительно за счет притока иммигрантов из числа как крестьян, так и жителей других городов. Путем естественного прироста население городов начинает пополняться лишь в Новое время.
Таким образом, несмотря на огромные пространства и расстояния, отделявшие подчас страны и земли, европейскому средневековому обществу была присуща очень высокая степень географической мобильности. Для неподвижной старины здесь просто не оставалось места.