Филиппов Б., Ястребицкая А. Европейский мир Х-ХV вв.

ОГЛАВЛЕНИЕ

РАЗДЕЛ I. СРЕДНЕВЕКОВАЯ ЕВРОПА В СВЕТЕ ИСТОРИКО-ДЕМОГРАФИЧЕСКИХ СОЦИОКУЛЬТУРНЫХ ИССЛЕДОВАНИЙ

Люди - творцы своей истории. Естественно поэтому, что вопрос о численности народонаселения в те или иные ее эпохи - один из тех вопросов, который прежде всего возникает перед историком. При этом его интересуют не только абсолютные цифры общего числа жителей области, страны или континента в целом, но и их изменения под влиянием увеличения или уменьшения смертности или рождаемости, то, как это население было размещено, компактно или рассеянно, какие изменения претерпевал его этнический состав или ареал расселения в целом, - словом все то, что ученые объединяют понятием "движение".
Для каждой исторической эпохи характерны свои особенности движения народонаселения. Изучением соответствующих процессов и проблем занимается специальная научная дисциплина - историческая демография. Это сравнительно молодая область исторического знания, насчитывающая немногим больше сорока лет, и именно ей мы обязаны нашими сегодняшними представлениями о движении народонаселения средневековой Европы.

Голодовки, болезни, эпидемии

В этом контексте, в частности, приобретает особое звучание проблема голода и голодовок. Они были бедствием средневековой Европы, особенно городов, зависевших от ввоза продовольствия, правда, в высокое Средневековье они не были уже столь частыми, но угроза их висела над сознанием людей. И тому были основания.
Голодовки коренились в самой природе средневекового общества и порождались комплексом причин: плохим техническим оснащением средневекового человека, низкой урожайностью, несовершенством способа хранения продуктов. питания, наконец, самой социальной системой в целом,
10
парализовавшей экономическую инициативу работника - зависимого крестьянина. Средневековый Запад, по выражению Жака Ле Гоффа, "представлял собой мир, находящийся на крайнем пределе, он без конца подвергался угрозе лишиться средств к существованию". Достаточно было засухи или наводнения, просто недорода - частого явления, чтобы разразилась продовольственная катастрофа, Хроники описывают неурожайные годы, столь же бедственные как и эпидемии. Накануне 1033 г., по рассказу бургундского монаха-историка Рауля Глабера, Нормандия была охвачена столь страшным голодом, что люди питались древесными кореньями, собирали травы, растущие по берегам рек и ручьев. Кое-где голодающие нападали на путешественников, убивали и пожирали их или заманивали детей, чтобы съесть их. Доходили до того, что вырывали трупы и даже на рынках стала появляться вареная человечина. Этот ужасный голод свирепствовал в течение трех лет. Умирающих было так много, что их не успевали погребать. Случалось, что несчастные, узнав, что другие провинции в лучшем положении, оставляли свою страну, но они погибали на дороге.
Не всегда последствия голода были столь драматичными, как описанные знаменитым хронистом, но всегда с человеческими жертвами и смертельными исходами, поражавшими воображение современников. Ж. Ле Гофф приводит впечатляющий перечень сообщений хронистов XIII в., когда эти мрачные события стали уже значительно более редкими. "1221-1222 г.: "В Польше три года подряд лили проливные дожди и происходили наводнения, результатом чего стал двухлетний голод, и многие умерли". 1223 г.: "Были сильные заморозки, которые погубили посевы, от чего последовал великий голод во всей Франции". В том же году: "Очень жестокий голод в Ливонии... люди поедали друг друга и похищали с виселиц трупы, чтобы пожирать их". 1263 г.: "Очень сильный голод в Моравии и Австрии; многие умерли, ели корни и кору деревьев". 1277 г.: "В Австрии, Иллирии и Каринтии был такой сильный голод, что люди ели кошек, собак, лошадей, трупы". 1280 г.: "Великая нехватка продуктов: хлеба, мяса, рыбы,
11
сыра, яиц. Дело дошло до того, что в Праге за грош с трудом можно было купить два куриных яйца, - тогда как раньше столько стоило полсотни. В тот год нельзя было сеять озимые, кроме как в далеких от Праги краях, да и там сеяли очень мало; и сильный голод ударил по беднякам, и много их от этого умерло" (Ле Гофф Жак. Цивилизация средневекового Запада. М., 1992. С. 222).
Об угрозе голода постоянно говорят средневековые писатели, и это относится не только к крестьянам и бедноте. В средневековом романе о Ренаре-Лисе голодный желудок - постоянная тема, и автор с наслаждением описывает окорока, сельдь, сыры, кур, угрей, за которыми идет постоянная охота. Народная фантазия создает миф о стране Кокань, изобилующей всеми видами пищи, а агиография - житийная литература-приписывает святым чудотворцам удивительное искусство побеждать голод: "Великий голод свирепствовал во всей Кампаньи (Италия), когда однажды в монастыре св. Бенедикта, рассказывается в его житии, братья обнаружили, что у них осталось лишь пять хлебов. Святой Бенедикт, видя как они удручены, мягко - упрекнул их за малодушие, после чего сказал в утешение: "Как можете вы пребывать в горести из-за столь ничтожной вещи? Да, сегодня хлеба не достает, но ничего не доказывает, что завтра вы не будете иметь его в изобилии". Действительно, назавтра у дверей кельи святого нашли двести мешков муки. Но и поныне никто не знает, кого послал для этого Господь". Близко к этому и чудо св. Якова: "Случилось однажды так, что некий паломник родом из Везеле оказался без гроша. А так как он стыдился просить милостыню, то лег спать голодным под деревом. Проснувшись, он нашел у себя в котомке хлебец. Тогда он вспомнил, что видел во сне как святой Яков обещал позаботиться о его пропитании. И этим хлебом он жил две недели, пока не вернулся домой. Он не отказывал себе в том, чтобы утолять голод дважды в день, но назавтра вновь, находил в котомке целый хлебец" (Там же. С. 216).
Те, кто не умирал от голода, подвергались другим опасностям. Плохо питавшиеся, употреблявшие в пищу
12
недоброкачественные продукты, павших животных, насекомых, даже землю, физически ослабленные люди легко становились жертвами болезней, в том числе хронических, уродовавших их и, в конечном счете, также убивавших. В охваченной голодом Нормандии, писал Рауль Глабер, придумали одно новое средство для питания: многие начали мешать последние остатки муки и отрубей с белой землей, похожей на глину и делали из такой смеси хлеб для утоления голода. Но результат не соответствовал их желаниям. Лица их делались бледными, кожа натягивалась и пухла, голос слабел и напоминал собой жалобный крик издыхающих птиц. Туберкулез, малярия, различные уродства, нервные болезни (эпилепсия, лунатизм, идиотизм и т. п.) были бичем Средневековья. Недоброкачественное питание становилось также причиной многих эпидемий, в частности дизентерии и страшной "огненной" болезни или, как ее называли современники, "священного" или "дьявольского" огня, "огненной чумы". Она охватила многие области Западной Европы в последние два десятилетия XI столетия и была связана (как это установили много позже - в XVII в.) с заражением зерновых, прежде всего ржи, спорыньей. Ядовитые вещества концентрировались в колосьях, которые в годы неурожая и голода шли в пищу. Особенно токсичны были недозревшие колосья.
Выразительным описанием этого заболевания обязаны мы бенедиктинскому монаху-хронисту Сигеберту из Жамблу, который под 1089 г. пишет: "Это был год эпидемии, особенно в западной части Лотарингии; у многих, чьи внутренности истреблял "священный огонь", загнивали конечности, которые становились черными как уголь. Они либо умирали жалкой смертью или оставались жить еще более убого, потому что сгнившие ноги и руки отваливались, источая зловоние. Но многие страдали от нервных судорог". О "священном огне", пожирающем человеческую плоть, свидетельствуют и хронисты XII-XIII вв.
Беспомощные, отчаявшиеся люди, видевшие в болезни кару Божию, в поисках заступничества обращались к святым. Известно более 20 имен святых, паломничество и прикосновение к мощам которых сулило, якобы, облег
13
чение страдающим этой страшной болезнью. Но самым могущественным считался св. Антоний. Культ его как исцелителя от болезни "священного огня" возник в последней трети XI в. во французской провинции Дофине, где тогда свирепствовала эпидемия. С тех пор "священный огонь" стали называть "антоновым огнем", а аббатство, где хранились мощи святого - Сент-Антуан-ан-Вьеннуа. Вскоре здесь возникло специальное братство - монашеский орден антонитов (или антонинов), оказывавшее помощь страдавшим "антоновым огнем". Это самый ранний из орденов, члены которых были связаны обетом милосердия по отношению к страждущим и калекам. Антониты распространили свои филиалы вплоть до Венгрии и Святой Земли. Они принимали в своих аббатствах-госпиталях паломников и больных. Между 1120-1130 гг. в аббатстве Сент-Антуан-ан-Вьеннуа была выстроена большая больница, получившая название госпиталя для "увечных".
Основателем ордена антонитов, как считают некоторые исследователи, был знаменитый проповедник Фульк из Нейи, "который начал с того, что метал громы и молнии против ростовщиков, скупающих продовольствие в голодные времена, а кончил проповедью крестового похода. Примечательно, что фанатичные участники Первого крестового похода 1096 г были бедными крестьянами из районов, наиболее сильно пострадавших в 1094 г. от эпидемии "священного огня" и других бедствий - Германии, рейнских областей и восточной Франции" (Там же. С. 224).1
Приведенная цитата из работы известного французского ученого важна тем, что обращает наше внимание на средневековый мир в его связях, обычно ускользающих от внимания. Он предстает здесь в неразрывном переплетении, в единстве житейского, материального и духовновозвышенного, экономических и социальных бед и "неистовых порывов". Именно из этих сплетений выкристаллизовалось своеобразие Средневековья, его культуры и массовых представлений, так же как и рассматриваемых в данном случае демографических процессов.

1 См. также Раздел IV. Городская Европа.

14
Постоянное недоедание и снижение физической сопротивляемости человеческого организма несомненно, сыграли свою роль и в тех опустошениях, которые произвела в Европе "великая чума" 1348 г. или "черная смерть", как ее чаще называют. Уже склонявшаяся демографическая кривая резко пошла вниз, и "кризис превратился в катастрофу" (Ж. Ле Гофф).
Впервые бубонная чума широко посетила Европу в VIII в. Впоследствии она давала о себе знать лишь спорадически. В 1347 г. она была завезена в Европу генуэзскими моряками с Востока и в течение трех лет распространилась по всему континенту и на Британские острова. Незатронутыми или почти незатронутыми остались Нидерланды, чешские, польские, венгерские земли, Русь. Впрочем, география распространения чумы изучена еще далеко не достаточно.
Жертвами эпидемии чумы становились в первую очередь крупные, густонаселенные города. Показательно, что направления ее движения совпадали с путями европейской торговли. Вспыхнув в июне 1348 г. в Бордо, чума быстро распространилась на атлантические порты Англии и Нормандии, появилась в Руане и в июле-сентябре впервые дала о себе знать в Париже. Крупные города, являвшиеся и узловыми пунктами европейской торговли, принимали на себя первый удар, превращаясь затем в очаг распространения эпидемии в прилегающих регионах.
Растерянность, насилие, погромы сопровождали часто начало этой страшной болезни, поражавшей всех - и бедных, и богатых. Свидетельства современников запечатлели прежде всего шок, в который повергало людей зрелище почерневших трупов, нагроможденных в огромных наспех вырытых неглубоких рвах. Это то, что главным образом сохранила коллективная память современников об этой страшной болезни, подобной опустошительной, все сжигающей на своем пути молнии.
Историки сегодня стремятся определить реальные масштабы бедствия. Новые исследования показывают, что высота смертности даже там, где чума свирепствовала, варьировала от местности к местности. В целом, количество
15
жертв колебалось от 1/8 до 2/3 общего числа жителей. Часто вымирали целые семьи. Дань чуме платили все, независимо от общественного положения, хотя, конечно, низшие слои страдали, прежде всего, и сильнее.
Эпидемия 1347-1349 гг. была лишь прелюдией зла, волны которого то, затихая, то, вздымаясь вновь давали о себе знать до конца позднего Средневековья и даже позже, препятствуя стабилизации населения Европы. Демографические и социальные последствия эпидемий чумы, как впрочем, и других болезней (коклюша, чесотки, оспы) были тем острее и действовали тем дольше, чем больше поражали они людей в расцвете жизни, порождая тяжелый дисбаланс в структуре населения. В 1361-1363 гг. в Англии и в Италии эпидемия поразила преимущественно маленьких детей ("детская чума"), то же произошло в Париже в 1418 г. В этом же году в Перигоре (Франция) жертвами чумы стали люди среднего возраста, т. е. самого работоспособного и благоприятного для продолжения рода. В 1380-1400 гг. во французском городе Шалон-сюр-Саон, по наблюдениям историка-демографа X. Дюбуа, наибольшее сопротивление болезни наблюдалось у пожилых глав домохозяйств, в отличие от молодых членов их семей, ставших в основном жертвами эпидемии. Все это чрезвычайно затрудняло восстановление численности населения после массового мора и оказывало разрушительное действие на социальную структуру общества в целом, влияло на коллективное поведение, порождая атмосферу страха и паники.
Чума - подлинный бич Средневековья. Врачи практически не могли распознать это заболевание. Оно фиксировалось, как правило, слишком поздно, когда остановить его было уже невозможно. Возбудители болезни были неизвестны, лечения как такового не существовало вообще. Смертность среди заболевших нередко даже и в более позднее время составляла 77-97 %. Испытанным рецептом, которого придерживались в народе, было, вплоть до XVII в. да и позже, - cito, longe, tarde: бежать из зараженной местности скорее, дальше и возвращаться позже.

1 См. Часть пятую.

16
В средние века слово "чума" было собирательным для обозначения многих болезней, особенно тех, чьи симптомы обнаруживали себя на кожных покровах. В германских землях этим словом, в частности, часто обозначалась проказа - еще один бич Средневековья, Следы этого заболевания археологи фиксируют еще в раннее Средневековье. Апогей его приходится на XII-XIII столетия и совпадает с усилением европейских контактов с Востоком. Проказа косила население Европы вплоть до начала Нового времени. Страх перед заражением породил специальные и жесткие предписания относительно заболевших проказой. Им запрещалось появляться в обществе, пользоваться общественными банями. Больницы для прокаженных - лепрозории строили за городской чертой, вдоль важнейших дорог с тем, однако, чтобы не только обезопасить жителей от заражения, но и обеспечить больным возможность собрать как можно больше милостыни, которая являлась единственным источником существования для этих несчастных. О разгуле болезни говорит тот факт, что во Франции, например, в 1227 г. было около двух тысяч лепрозориев. В 1214 г. Латеранский собор разрешил строить на территории лепрозориев часовни и кладбища, предопределив тем самым их превращение в особые замкнутые миры, откуда больные могли выходить, только предупредив "добрых христиан" шумом трещотки о своем появлении. Над прокаженными висело множество запретов, и они легко превращались в козлов отпущения во время бедствий, как, например в 1315-1318 гг. во время великого голода, когда прокаженные и евреи, которых подозревали в отравлении колодцев и источников, подверглись гонениям по всей Франции. Но так поступали только с простыми людьми, тогда как высокородные прокаженные могли жить среди здоровых.
Чувство панического ужаса, которое сеяли эпидемии и болезни в средневековом обществе, нашло отражение в молитве о заступничестве: "От чумы, голода и войны спаси нас, Господи!" Эта триада осмыслялась людьми той эпохи как основная причина катастрофических взлетов смертности. И действительно, их последствия были зримо
17
взаимосвязаны: войны сокращали или вовсе уничтожали скудные запасы продовольствия, лишали необходимого, ослабляя людей настолько, что они уже не могли противостоять болезням и эпидемиям.