Ерасов Б.С. Сравнительное изучение цивилизаций: Хрестоматия: Учеб. пособие для студентов вузов

ОГЛАВЛЕНИЕ

Глава VI. Динамика цивилизаций

Ш. Эйзенштадт. ПРИНЦИПЫ И СТРУКТУРА ЦИВИЛИЗАЦИОННЫХ ИЗМЕНЕНИЙ
ИЗМЕНЕНИЯ В ТРАДИЦИОННЫХ ОБЩЕСТВАХ

Мы проводим различие между тремя идеальными типами изменений в традиционном обществе.

1. Для обособленного типа (segregative) характерна относительно малая степень соединения перемен в отношении доступа к власти и остальных сферах регуляции общества, в его символической сфере или его границ — этнических, национальных или религиозных. Малая степень взаимодействия существует и между тенденциями перестройки основных компонентов макросоциального порядка, между различными движениями протеста, между этими движениями и политической борьбой вокруг центра. Политическая система остается относительно незатронутой переменами в других сферах, а политическая борьба почти не получает идеологического выражения.

Обособленный тип характерен для патримониальных режимов в Древнем Египте (ок. 2600—332 гг. до н.э.), Ассирии (ок. 1300— 612 гг. до н.э.), Вавилоне (ок. 1900-641 гг. до н.э.), таких малых царствах, как Аккад (III тыс. до н.э.), кочевые королевства и империи, таких, как гиксосы (1720—1567 гг. до н.э.), хетты (ок. 1600— 1500 гг. до н.э.), монголы (II тыс. н.э.), ранние германские и славянские племенные объединения в Европе (I тыс. н.э.) с их относительно рыхлой организацией, в более централизованных государствах в Индии и Юго-Восточной Азии (I тыс. до н.э. и тыс. н.э.), а в некоторой степени и государствах Центральной Америки (II тыс. н.э.). Он может быть также выявлен в других традиционных политических режимах, таких, как города-государства и полуплеменные или племенные объединения древнего Средиземноморья, древнего Ближнего и Среднего Востока, Индийского субконтинента, Юго-Восточной Азии и Центральной Америки.

Степень структурной, экономической и социальной дифференциации этих обществ была различной. Значительные изменения в такого рода обществах обычно происходили вместе со сменой иерархического статуса различных семей, этнических групп или регионов, сменой политических границ, конкретного содержания символов легитимности, политических ориентацией правителей (насилие, манипуляция или солидарность).

Хотя в этих условиях нередко возникали новые экономические или религиозные группы, это редко сопровождалось возникнове-

207

нием новых религиозных институтов и ориентации. Новые социальные слои не оказывали прямого воздействия на центр. Более того, эти слои не стремились к самопроявлению, а скорее включались правителями в существующие политические рамки. Но главное заключалось в том, что принципы доступа к политической власти не претерпевали изменений. Если это и происходило, то в силу смены политики самих правителей.

Отсутствие прочной связи между компонентами макросоциального порядка проявляется даже тогда, когда в политической сфере происходят огромные перемены: крушение данного режима, его устранение или включение в другой режим; сегрегация данной политической структуры в результате колонизации или наплыва иммигрантов. Эти крайние перемены могли не сопровождаться изменениями границ этнических или религиозных общностей, границ или структуры экономических и культурных институтов или характера символической сферы.

Конечно, в недифференцированной системе, присущей государствам на Древнем Ближнем Востоке или в Древней Индии, гибель политического режима могла означать исчезновение целого народа вместе с его религией. Но в более сложных обществах, связанных с такими высокими цивилизациями, как индусская, буддийская или исламская, существовали значительные возможности для поддержания автономии и специфичности экономических форм деятельности, этнических, национальных, культурных и религиозных общностей или социальной стратификации. Вместе с тем локальные родовые, этнические, религиозные или культурные комплексы могли быть инкорпорированы в новые политические режимы, не утрачивая своей идентичности.

Низкому уровню взаимодействия между движениями протеста или участниками конфликтов соответствовал и низкий уровень идеологического осознания политических проблем и способов организации. Это приводило к слабому оформлению общих программ деятельности, рассчитанных на длительный период или на изменение институтов, особенно доступа к власти. <...>

Насколько бы многочисленными ни были восстания, они редко преследовали социальные или политические цели, выходившие за рамки непосредственных социоэкономических требований. Движения протеста редко проявляли сильные утопические или трансцендентные элементы, обращенные к политике. Утопические ориентации принимали милленаристский характер или обращались к принципам солидарности, существовавшим в первичных общностях. Эти движения не формировали новых политических ориентации, а новаторские религиозные и политические лидеры не принимали в них участия.

208

2. Совокупные изменения в имперских и имперско-феодальных обществах

Второму типу — совокупному (coalescent) — присущ относительно высокий уровень соединения изменения в различных основополагающих нормах социального взаимодействия и тенденций перестройки состава общностей и институтов макросоциального порядка. Здесь же мы отмечаем наличие сильной тенденции к внутренней перестройке самой политической системы, а также заметную конвергенцию и интеграцию различных движений протеста и политической борьбы. Изменения протекают также при гораздо более высокой степени осознания задач движения и самостоятельности в организации политической борьбы.

Совокупные изменения развиваются прежде всего в имперских системах: Эллинистической (323—30 гг. до н.э.), Римской (31 г. до н.э.— 527 г. н.э.), Китайской (от I в. до н.э. — 1911 г.), Византийской (324-1453 гг.), Российской (1721-1917 гг.), Аббасидской (7201258 гг.), Османской (1451-1788 гг.), в абсолютистских режимах Европы начала Нового времени, а также в тех формах соединения имперских элементов с феодальными, основные примеры которых можно видеть в Западной и Центральной Европе средних веков и до некоторой степени в Японии.

Обычной формой была смена династий, зачастую связанная с изменениями в государственных границах. Иногда такие изменения (например, в случае Византийской империи) приводили к исчезновению политической системы, но без устранения этнических, религиозных или региональных общностей. Однако имели место и тотальные макросоциальные перемены.

Политические процессы в этих цивилизациях были связаны с внутренней перестройкой политической системы, особенно принципов доступа к власти. Смена династии часто означала и изменение состава политической элиты, а также политической организации и самосознания широких слоев, их влияния на состав и принципы формирования центральной власти.

Таким образом, совокупные изменения могли означать: подъем и падение профессиональных, культурных и религиозных элит и институтов; изменение в соотношении сил между монархией и аристократией, между аристократией, городскими слоями и крестьянством; степень влияния и независимости бюрократии и т.д. Изменения охватывали также принципы политического сознания и отношения к власти, что приводило к расширению или сужению самостоятельного доступа различных слоев к центру или их взаимодействия друг с другом.

Следует подчеркнуть, что в имперских системах границы эт-

209

нических, религиозных, культурных и политических общностей, а в некоторой степени и различных институциональных систем зачастую не совпадали. Многие из «больших традиций», особенно относящихся к религии, сохранялись в рамках империй, как, например, греческая православная церковь после падения Византийской империи. Однако, за частичным исключением ислама, эти «большие традиции» обычно ослабевали в этих условиях. Резко противостояли такой тенденции буддийское, а особенно индусское общества.

Относительно высокий уровень идеологического самосознания и организации участников политического процесса способствовал слиянию основных движений протеста (повстанческих и еретических), привлечению вторичных элит к участию в формировании социальных институтов, особенно в экономической и культурной сферах. Успех таких коалиций мог привести к вызреванию новых постоянных структур.

Высокий уровень идеологического сознания проявлялся и в том, что в этих обществах борьба велась за перестройку различных базовых сфер социального взаимодействия. Одной из этих сфер было перераспределение экономических ресурсов (особенно земли и долгов) среди различных групп населения. Это направление могло перерасти в борьбу за переустройство социоэкономических основ всего общества, а также принципов формирования власти и политической жизни общества в целом. <...>

В отличие от первого типа межгрупповые и межэлитные конфликты в такого рода динамике имели тенденцию к конвергенции в нескольких важных основаниях социального взаимодействия.

Само собой разумеется, правящая элита активно сопротивлялась консолидации протестных движений. И политика, направленная на ослабление тенденций к их соединению, на их раздробление, а особенно на недопущение создания социальных институтов, была большей частью успешной. Тем не менее в случае успеха соединение таких движений приводило к частичной трансформации режима или к его гибели.

3. Особый (exeptional) тип изменений получил развитие в некоторых, особых городах-государствах, наиболее значительные из которых были в Древней Греции и Риме, в особых племенных федерациях, таких, как древний Израиль, и некоторых ранних исламских государствах. Этот тип отличается очень высокой степенью совместимости различных движений протеста и политической борьбы и особенно высокой степенью самосознания и символизации идеологии политической борьбы.

В некоторых из этих особых случаев сформировались новые

210

принципы политической регуляции, которые мы называем имперской и имперско-феодальной системами (например, переход к широкому перераспределению экономических ресурсов), а также возникали конфликты по поводу основ социоэкономического устроения общества. Кроме того, в этих обществах разгоралась борьба по поводу общих принципов деятельности центра и участия различных социальных групп в политической жизни общества. Эта борьба была связана прежде всего с укоренившимися социальными конфликтами, порождавшими движения за перестройку общества, нередко принимавшие революционный характер. В указанных племенных федерациях возникли новые определения ответственности власти и принципы ее формирования, особое значение получили проблемы соотношения политической власти с религиозным и космическим порядками и отчетности правителей перед представителями подлинного, космического порядка.

В исключительных городах-государствах сформировался новый тип политической символики, получивший полное выражение в идее гражданства. Основой этой идеи стало положение о полном и равном соучастии индивидов, освобожденных от партикулярных первичных связей, в формировании политической организации, а также положение об индивидуальной политической и правовой ответственности. Эта концепция подразумевала ответственность правителей перед управляемыми.

Представление о широком участии в политическом и культурном устроении общества развивалось в разных направлениях в Древней Греции и Риме. В греческом понимании эти идеи в правовом и институциональном планах не смогли выйти за пределы городовгосударств. В древнеримском обществе основное значение придавалось разработке права и правовых институтов и возможности расширения гражданства за пределы первоначальных границ города-государства.

Развернувшаяся в этих обществах политическая борьба редко приводила к устойчивой институциональной перестройке. Жестокая борьба зачастую вела к гибели города-государства или племенной федерации, к их превращению в более централизованный полуимперский или же имперский режим или же к включению в Другую политическую систему (как это случилось с греческими городами-государствами). (Revolution and the Transformation of Society... P. 74-85.)

Комментарии

Отказываясь от циклической типологии изменений в жизни Цивилизаций в зависимости от общего состояния «духовности», Ш. Эйзенштадт вводит классификацию изменений в сложных обществах в зависимости

211

от степени социальной, политической и экономической дифференциации. Характер изменений обусловлен как религиозно-цивилизационными факторами, так и, может быть в еще большей степени, типом политического режима (патримониальный, имперский, имперско-феодальный, «особый»). Идейносимволические компоненты выступают лишь как один из факторов общего взаимодействия.

РОЛЬ ГЕТЕРОДОКСИИ И РЕВОЛЮЦИЙ В ЭВОЛЮЦИИ ЦИВИЛИЗАЦИЙ

Присущие историческим цивилизациям — по сравнению с примитивными обществами — повышенная предрасположенность к изменениям и способность к трансформации проявлялись наиболее ярко в оформленных движениях повстанческого характера, религиозной гетеродоксии и протеста, а также в более высоком уровне идеологизации политической борьбы.

В этих обществах формировались относительно самостоятельные и долговременные повстанческие и протестные движения. Такого рода движения могли быть организованы носителями принципов культурного порядка или идеологами, выражающими интересы различных слоев. Первые отстаивали особую культурную ориентацию, вторые выдвигали социальные требования (равенство против иерархии, солидарность или льготы против принуждения и т.п.). Подобным образом возникали и сектантские движения, нередко нацеленные на изменение некоторых существенных элементов господствующих культурных моделей и традиций. А различные группы выступали за создание новых институтов, особенно в сферах экономики и образования.

Изменения в идейных параметрах и институциональных основах приводили либо к расширению размаха критики и рационального содержания, либо к усилению антирационализма. Антирациональные тенденции в социальном и культурном порядках могли получать разное выражение. Они могли принимать форму относительно простого, популистского антирационализма и антиинтеллектуализма. В более сложной социальной среде они могли выражаться в создании радикальных сект и идеологий, отрицающих рациональные основы сложившегося вероучения. Эти радикальные тенденции зачастую были связаны с отстаиванием тех измерений человеческого бытия (например, мистических или ритуальных), которые отвергались утвердившейся традицией. Они могли выливаться в крайний субъективизм и индивидуализм, утверждать изначальные инстинкты, хотя и в интеллектуальных понятиях Подобным образом, вопросы политической борьбы и конфликта принимали в духовно-символическом, идеологическом и органи-

212

зационном планах гораздо более выраженный характер, чем в примитивных обществах.

Более того, между различными типами движений (мятежными, сектантскими, оппозиционными, политическими) нередко устанавливалась взаимосвязь, что приводило к усилению напряженности в новых направлениях и способствовало формированию ориентации на изменения. (Revolution and the Transformation of Society... P. 58-59.)

Комментарии

В книге Ш. Эйзенштадта раскрывается сложная динамика исторических обществ и особенное внимание уделяется протестным движениям, в которых отражались социальные и духовные противоречия общества. Высокий уровень идейного осознания, сформированности ценностных ориентации и символической зрелости придавал этим обществам значительно большую подвижность по сравнению с динамикой ранних обществ с низким уровнем социокультурной дифференциации.