Боффа Дж. История Советского Союза

ОГЛАВЛЕНИЕ

КНИГА ПЕРВАЯ. РЕВОЛЮЦИЯ

II. ЛЕНИН И БОЛЬШЕВИЗМ

Связь с народничеством

В каждом обществе, после того как выявлены его противоречия, решающую роль играет осознание их людьми, организованными в политические группы. Это особенно верно, когда речь идет о людях и группах, намеревающихся изменить ту социальную среду, в которой им приходится действовать. Даже в рамках основных законов-тенденций исторического развития нет таких противоречий, которые сами по себе — как бы остры они ни были — способны были- бы заранее и непосредственно предрешить выход из любого возникающего кризиса. Предреволюционная Россия не исключение. Это и предстояло открыть в борьбе с примитивно детерминистскими теориями ее наиболее проницательным деятелям. Так сформировалась политическая группа людей, которые не только поняли природу русских противоречий, но и осознали их мировое значение.
Они-то и создали большевистскую партию, признанным вождем которой стал Владимир Ильич Ульянов (Ленин). Согласно известной формулировке ее идейного творца, «большевизм существует, как течение политической мысли и как политическая партия, с 1903 года»1. Тем не менее его истоки уходят глубоко в историю революционного движения в России; они — в слиянии с марксизмом, в дебатах, которые на рубеже двух столетий разгорелись между различными течениями марксизма на международной арене, а также в оригинальном развитии марксистского учения на русской почве.
К тому времени, когда большевизм оформился, революционное движение в России уже накопило большой и суровый опыт поисков и поражений. Ведущим направлением революционного движения было народничество. Различные течения народничества объединяла вера или надежда, что Россия сможет максимально сократить буржуазную фазу развития и указать миру новый путь к социалистическому обществу. Потрясение, которое испытали русские революционеры после подавления революции 1848 г. в Европе, осознание несправедливостей капитализма, развивающегося на Западе, лицемерие либеральной мысли только укрепляли их веру. Они были убеждены, что такой путь предопределен самой действительностью крестьянской России с ее общинным землепользованием.
Народничество развивалось в напряженном, нередко драматически остром диалоге с передовой мыслью Запада, в частности с марксизмом (первым переводом «Капитала» на иностранные языки оыл русский перевод, вышедший в 1872 г.). Маркс и Энгельс в свою очередь были довольно тесно связаны с русскими революци-

27

онерами; они восхищались их страстью и мужеством, дававшими пищу для размышлений над своеобразием исторического развития России2.
Вместе с тем с первых же шагов марксизм в России стал утверждаться как антитеза народничества. Уже со времени своего знаменитого первооткрывателя Плеханова русский марксизм считал своей первоочередной задачей радикальную критику теоретических предпосылок и практических действий народничества. Крупный вклад в идейную борьбу с народничеством внес молодой Ленин еще в первых своих статьях. Отвергая народнический путь, марксисты оспаривали утверждение об «исключительности» России, которая-де позволит ей избежать капиталистической фазы развития. В доказательство они указывали, что страна уже вступила в эту фазу, в том числе и деревня, где шло разложение крестьянской общины, и что капиталистическое развитие, помимо всего прочего, выполняло также позитивную функцию. Оно вело к разрушению остатков феодально-патриархального уклада старой России и обусловливало рост нового класса — промышленного пролетариата. Именно в этом классе, а не в крестьянстве видели марксисты силу, способную повести страну к свержению самодержавия.
Вместе с тем русский марксизм в лице некоторых его лидеров, и прежде всего Ленина, воспринял революционный дух от народничества, особенно от той его линии, которая начиналась с Чернышевского и вела к решительным и радикально настроенным конспираторам «Народной воли» 70-х гг. Это побудило значительную часть приверженцев марксизма выступить против осторожного ревизионизма и «легального марксизма». Такие течения утверждались тогда в Германии Бернштейном, а в России находили выражение сначала в виде «легального марксизма» Струве, а затем — течения «экономистов», которые сводили задачу рабочих в основном к стачечной борьбе за улучшение своего материального положения и к защите своих непосредственных интересов.
Эту двоякую связь с народническим опытом — борьбу, с одной стороны, преемственность — с другой, — конечно же, сознавали революционные марксисты, особенно те из них, кто вместе с Лениным стоял у истоков большевизма. Еще до зарождения большевизма, в 1898 г., на узком съезде в Минске, девять участников которого основали Российскую социал-демократическую рабочую партию (РСДРП), было решено вставить в заключительный абзац «Манифеста Российской социал-демократической рабочей партии» слова о том, что новая партия «продолжает дело и традиции всего предшествующего революционного движения в России», причем делалась ссылка прямо на «Народную волю»3. Многие годы спустя, в 1920 г., указывая своим последователям в других странах на сложность пути, пройденного большевиками, Ленин писал: «Марксизм, как единственно правильную революционную теорию, Россия поистине выстрадала полувековой историей неслыханных мук и жертв, неви-
28

данного революционного героизма, невероятной энергии и беззаветности исканий, обучения, испытания на практике, разочарований, проверки, сопоставления опыта Европы»4.
Таковы были предпосылки*. Но сам по себе большевизм развивался все же как совершенно самобытное идейное и политическое течение по отношению как к марксизму, так и к революционному движению в России вообще. В развитии этого течения сказались богатство и новизна ленинских идей, ценность проделанного лично Лениным исследования российской действительности.
Великолепное знание марксизма, понимание своеобразия российской действительности, неутомимый поиск заключенных в этой действительности общих принципов — вот что привлекает в личности Ленина. Именно этим и объясняются его величие и гениальность, перед которыми вынуждены были склониться в конце концов и вчерашние, и сегодняшние критики или противники. Но одно дело — признание этого факта, и совсем другое — обожествление Ленина, как это зачастую происходило в революционном движении. Смотреть на великую личность как на внеисторическое воплощение абсолютных истин и почитаемых догм — занятие пустое.
Наверняка не такой была собственная позиция Ленина по отношению к великим мыслителям прошлого, начиная с самого Маркса. Сказать, что Ленин применил марксизм к российской действительности, — значит сказать слишком мало. На основе постоянного и скрупулезного изучения того общества, в котором он родился, Ленин открыл перед марксистской мыслью новые горизонты. По сей день не утратила научной ценности его серьезная исследовательская работа «Развитие капитализма в России», в которой он полемизирует с народниками. Да и последующие его
* Связь между народничеством и большевизмом остается одной из самых интересных проблем в истории. На протяжении десятилетий вопрос этот был скорее предметом политической полемики, нежели добросовестного исследования. Плеханов и другие меньшевики обвиняли Ленина в чрезмерном пристрастии к народничеству. Этот тезис впоследствии подхватили многие западные историки, которые извлекли из него вывод о том, что позиции Ленина были недостаточно марксистскими (см. Merle Fainsod. How Russia is ruled. Cambridge, 1963; Albert L. Weeks. II primo bolscevico. — «Est», 1967, N 4). Несмотря на ленинские указания, которые, казалось бы, должны были способствовать изучению связи между этими двумя крупными идейно-политическими явлениями (в 1912 г. Ленин писал, что русский марксизм уже в 80-е гг. стремился извлечь «из шелухи народнических утопий здоровое и ценное зерно», и призывал историков будущего проследить «связь» между народничеством и «тем, что получило название «большевизма» в первое десятилетие XX века». См. В. И. Ленин. Поли. собр. соч., т. 22, с. 121), в СССР сталинского периода начиная с 30-х гг. отвергалось даже предположение о наличии какой бы то ни было идейной связи между большевиками и народниками. Их огульно и безапелляционно называли «героями-неудачниками», а само народничество объявили «врагом марксизма» (История ВКП (б). Краткий курс. М., 1945, с. 16). Позже изучение этих вопросов возобновилось, хотя традиционно недоверчивое к ним отношение отнюдь не исчезло, как это можно видеть на примере очерка М. Я. Гефтера «Страница из истории марксизма начала XX века» в сборнике «Историческая наука и некоторые проблемы современности». М,, 1969; и полемического ответа на него В. М. Рыбакова
некоторых неоправданных претензиях» в «Вопросах истории КПСС», 1971, № 7.
29

труды представляют большой интерес для всех, кто изучает Россию первых двух десятилетий нашего века. Именно отталки
ваясь от исторической действительности, отнюдь не прямолинейным и легким путем, нередко в борьбе с собой, Ленин шел к открытию
более общих закономерностей, к утверждению идей, которым суждено было распространиться далеко за пределами России.
Однако он никогда не рассуждал умозрительно: его пытливая мысль неизменно развивалась в спорах, в огне политической борьбы.
Еще в начале 20-х гг. не только его критики, но и последователи и поклонники в СССР были склонны видеть в нем «больше практика, чем теоретика»5.
Как человек, Ленин до самого конца оставался простым в; общении с людьми и скромным в быту. Таким его описывают все, кому доводилось встречаться с ним. Нет ни одного автора, который, бы изобразил Ленина в позе верховного жреца, вождя волей Провидения, хотя кто-кто, а уж он действительно был наделен «искрой божьей». Раз и навсегда Ленин выбрал свой жизненный путь: безоглядно отдал себя политической борьбе, революции как единственной цели существования. Однако из этого вовсе не следует, что ему были свойственны черствость и педантизм. Напротив, Ленина отличали широта духовных, человеческих интересов, приветливость и обходительность. Разумеется, это не относилось к политической борьбе, к тем драматически острым столкновениям, в которых для него всегда речь шла о вещах жизненно важных. Этот человек, умевший не прерывая слушать интересного собеседника, какого бы скромного звания тот ни был, этот неотразимый оратор, чуждый риторики, в споре становился саркастичным, агрессивным, даже грубым в нападках на противника. Он мог быть беспощадным и по отношению к людям, к которым в иных условиях питал теплые чувства. (Крупская рассказывала, что уже при смерти Ленин вспомнил о Мартове, этом изгнаннике, не своей волей оказавшемся за пределами большевистской России, и с горечью произнес: «Вот и Мартов тоже, говорят, умирает»6.) Друзьям и товарищам, у которых возникали с ним разногласия, нередко доводилось испытывать на себе тяжесть его язвительных, иногда неоправданно резких замечаний. Но Ленин не был бы подлинным вождем, если бы по окончании спора не спешил вновь завоевать на свою сторону того, кто только что был его противником. Примеров тому множество, причем в подобных случаях он первым готов был забыть о личных обидах, нанесенных и полученных в схватке.

Партия как авангард

Ленин родился 10 (22) апреля 1870 г. в Симбирске (ныне Ульяновск) на Волге. Уже на первых этапах революционной деятельности он познакомился с тюрьмой и ссылкой. Когда в начале XX в. — а Ленину было чуть больше тридцати лет — он
30

принялся за главное дело своей жизни, русское революционное находилось на подъеме.
Под свинцовым колпаком царизма политическая оппозиция, действовавшая в подполье, еще не оформилась в партию. Существовали лишь зародыши будущих партий. Сама РСДРП в результате последовавшего за учредительным съездом ареста всех его участников не смогла приобрести ни численной мощи, ни реального единства. В январе 1902 г. группы социалистов-революционеров, более или менее сохранивших верность идеям и методам борьбы народников, также объединились в партию. Но и в этом случае речь шла, скорее, о формальном объединении: у партии не было ни программы, ни устава. Внутри революционного движения пока не произошло четкой дифференциации по политическим направлениям. В некоторых организациях совместно действовали социал-демократы и социалисты-революционеры. Другие не определили собственной ориентации, и в них сосуществовали люди, которые вскоре избрали совершенно различные пути7. Еще труднее организовывалась в партии либеральная буржуазия. Лишь с революционными битвами 1905 г., когда политическая жизнь стала открытой, русские партии размежевались окончательно.
Между тем уже более двух десятилетий в стране развивалось рабочее движение. Еще слабое и раздробленное, оно тем не менее отличалось большой самобытностью. Уже самые первые рабочие организации, возникшие в России в 70-е гг. под влиянием народников, были в большей степени политическими, чем профессионально-экономическими8. Эта тенденция не исчезла и в более позднее время. Ее подталкивал сам запрет на собрания и ассоциации в сочетании с отсутствием корпоративных традиций. В России не существовало профсоюзов. Первыми объединениями подобного рода — если их можно так назвать — были рабочие кружки, организованные в начале века царской полицией для того, чтобы не выпускать из-под контроля стачки и волнения. На самом деле забастовочное движение, хотя его и подавляли, развивалось уже на протяжении нескольких лет.
Как правило, забастовки носили экономический характер, но нередко в ходе них выдвигались и политические лозунги: от требований демократических свобод, или конституции, до призывов к свержению самодержавия. Удельный вес политических забастовок под влиянием революционной агитации возрастал по мере усиления борьбы. На рубеже двух столетий доля таких забастовок постоянно увеличивалась: в 1898 г. — 8 %, в 1899-м — 12, в 1900-м — 20, в 1901-м — 22, в 1902-м — 20, в 1903 г. — 53 %9. Таким образом, процент политических забастовок был весьма высоким. Особенно значительным он был в 1905 г., когда забастовочное движение приобрело масштабы, невиданные в мировой истории. В ходе социальных битв рабочие выбирали из своей среды делегатов для Руководства и ведения переговоров. Так зарождались будущие
31

Советы, впервые возникшие в революционной атмосфере 1905 как объединения фабрично-заводских делегатов города для коорд.. нации боевых выступлений, выходивших за рамки отдельных пред приятии. В том же 1905 г. образовались и подлинные профсоюзь Но как только наступил период реакции, их существование внов сделалось проблематичным, сопряженным с бесчисленными труд ностями. Профсоюзы так и не стали пользоваться болыш влиянием; рабочие не ощущали в них такой же настоятельной нужды как в Советах.
В 1905 г. русское рабочее движение уже имело другого вырази теля своих интересов, причем более последовательного и необхс димого с классовой точки зрения, — партию. Она несла на себе печаток воли и мысли Ленина, который со свойственной ему прок цательностью уловил потребность в такой форме организацк Он начал строительство этой партии с основания в 1900 году газет «Искра», печатавшейся за границей. Газета стала играть роль к тализатора, которого не хватало РСДРП. Ленин сделал еще больше он выступил с собственной концепцией партии, которую обоби,. в работе «Что делать?», и затем отстоял в знаменитой дискусс» по поводу первого параграфа Устава на II съезде РСДРП, созванной партией в эмиграции (сначала в Брюсселе, затем в Лондоне)
Партия, считал Ленин, являлась той силой, которая была призв на безраздельно посвятить себя не только политической и эконс мической борьбе, но и «борьбе теоретической», отстаивать револ» ционный марксизм в полемике как с русскими противниками, та и на международной арене. Иначе говоря, партия выступала ка сила, способная сформировать политическое сознание рабочей класса, более глубокое видение собственных целей и задач, каког; сам по себе пролетариат не смог бы достичь только на основ борьбы за свои экономические интересы (этому обстоятельству суждено будет стать одним из главных мотивов спора вокруг ленинского теоретического наследия). Партия представляла собс не весь пролетариат, но лишь его «авангард». В то же время, чтобы возродить и выдвинуть на первый план в марксизме революционно действие, партия должна была быть боевой, сплоченной организя цией, подготовленной для ведения различных битв с использование самых разнообразных политических средств: легальных и нелега ных. Партия должна была состоять, следовательно, не просто «записавшихся», но из активных бойцов, или, точнее, «професс ональных революционеров», которые посвятили бы революции « одни только свободные вечера, а всю свою жизнь» °.
В этом ленинская концепция — исходя, правда, из совсем инь идейных посылок — перекликалась со взглядами революционере XIX в., борцов с царским самодержавием; эта связь вместе с была совершенно не похожа на ту, которую устанавливали с шественниками социалисты-революционеры, повторявшие лишь за* ствованную у них «крестьянскую» теорию и в первые годы ново*
32

столетия подражавшие их методам индивидуального террора — то, то Ленин, напротив, отвергал. Один из советских историков напи-шет что с Лениным рабочей партии суждено было стать «той иско-мои'антиабсолютистской революционной партией, к созданию которой самый крупный шаг в прошлом сделало народовольчество, но создать которую оно не смогло и не могло»".
От предыдущего революционного движения партия, сложившаяся под ленинским руководством, восприняла дух безграничной преданности «делу», верность собственному моральному кодексу. Не ограничиваясь, в отличие от своих предшественников, подпольной деятельностью — что было шагом вперед, — эта партия использовала их опыт конспирации: налаживание связей, явок, шифрованную переписку, тайные сношения с арестованными и ссыльными, устройство собственной разведслужбы, «экспроприации» для добывания финансовых средств, организацию нелегальных типографий и библиотек. В силу этих многообразных отличий партия Ленина выступала действительно как «партия нового типа» не только для России, где, как мы видели, партий вообще не существовало, но для всего международного рабочего движения, где преобладали, напротив, политические организации, связанные, скорее, с опытом парламентской и профсоюзной борьбы.
Именно представление о партии явилось в 1903 г. причиной размежевания российских социал-демократов на два течения: большевиков во главе с Лениным и меньшевиков, в рядах которых объединились остальные наиболее известные руководители, не согласные с жесткой ленинской позицией по организационным вопросам. В последующих перипетиях политической борьбы эти два течения в конечном счете приобрели черты двух различных партий. Напомним, что это был короткий, но чрезвычайно насыщенный драматическими событиями период. Начался он революцией 1905 г., которая в основном завершилась неудачей. Затем последовал непродолжительный период полупарламентских, полуконституционных заигрываний со стороны правительства, который сменился периодом репрессий. Все это в конечном счете привело Россию к участию в мировой войне. На протяжении этого времени партия подвергалась жестоким испытаниям, возникали моменты, когда ее охватывал кризис. Но большевики накопили такой богатый и разнообразный опыт, прошли такую историю, какая, как позже с гордостью подчеркивал Ленин, «не имеет себе равной в свете»12.
33
В ходе революции 1905 г. выкристаллизовалось также основное «стратегическое» расхождение большевиков и меньшевиков. Что касается последних, то из Марксова анализа общественного развития и общепризнанного факта отсталости России они делали вывод: революция может носить лишь буржуазно-демократический характер, то есть она должна дать власть буржуазии в рамках капиталистического общества, в котором количественно и политически вырастал "bi пролетариат, открыто осуществляя свою функцию оппозиции.

Этой ортодоксальной схеме развития Ленин противопостави куда более тесную, практически «непрерывную» связь между буржуазно-демократической революцией и революцией социалистической. Первая не принесет коренных изменений, пока руководить ею буде
буржуазия, которая ради спасения «порядка» пойдет на самые осторожные компромиссы. Классом-гегемоном, опорой нового якобинства, может стать только пролетариат — единственная сила способная до конца поддержать крайний «демократизм» крестьянских требований. Победа революции, следовательно, возможна только как «революционно-демократическая диктатура пролетариата и крестьянства» — первый шаг к социалистической революции, которая в свою очередь, приведет к «диктатуре пролетариата», поддержанной уже не всем крестьянством, а только «крестьянской беднототой (то, что это должно быть пусть временным, но неизбежным результатом социалистической революции, в соответствии с предвидениями Маркса, не вызывало тогда ни малейших сомнений у меньшевиков).
Еще более обобщенное представление о переходе от демократи-: ческой к социалистической революции выдвигалось в тот момент другим крупным деятелем русской социал-демократии — Львом Давидовичем Троцким (Бронштейном). Несмотря на молодость, он станет председателем Петербургского Совета в 1905 г. Выступая тогда заодно с меньшевиками, Троцкий продемонстрировал ту оригинальность мысли, которая затем на продолжении длительного времени определит его независимую позицию. Его тезис о «перманентной революции», впоследствии вызвавший столько яростных столкновений, гласил, что русская революция должна быть социалистической с самого начала. Иначе говоря, она не может даже ненадолго задержаться на полпути. Правда, в определенный мдмент она потеряет поддержку крестьянства, но новый источник силы она найдет в пролетариате наиболее развитых стран, который совершит свою собственную революцию, вдохновленный российским примером. По своим теоретическим позициям Троцкий был близок к Ленину. Однако он расходился с ним тогда по другим вопросам, в том числе по вопросу о партии.
Революционный опыт 1905 г. привел к новому развитию и обогащению ленинской мысли. Начиная с 1902 г. в России после долгого перерыва возобновились крестьянские бунты. Движение это особенно усилилось в 1905 г., хотя и не было связано с рабочими выступлениями в городах. Требования установить общественную собственность на землю и обеспечить ее справедливое, уравнительное распределение, которые на протяжении предыдущих десятилетий выдвигали интеллигенты-народники, теперь вновь выступили на первый план как идеал многомиллионных масс, выражение их радикальных демократических чаяний. Мало того, поскольку крестьянство было одним из наиболее восприимчивых к конституционным обещаниям слоев населения, эти требования в той же радикальной форме
34

прозвучали и в первых думах. Их принесли туда депутаты-трудовики (в числе их было и несколько эсеров), которых крестьяне сумели избрать, невзирая на дискриминационные меры. Именно в этом заключалась одна из главных причин, помешавших царизму, напуганному подобными запросами, приспособиться к парламентским методам правления.
Ленин понял, что в таких исключительных условиях программа социал-демократов — а в ней делался упор преимущественно на критику утопического характера крестьянских идеалов — при всей своей теоретической правоте политически несостоятельна. Шаг за шагом в статьях и выступлениях он развивает новое направление своего идейно-теоретического анализа. Национализация земли путем конфискации владений царского дома, церкви и помещиков в глазах крестьянства лишь первый шаг. За ним должно последовать уравнительное ее перераспределение. Социал-демократы не могли разделить этой эгалитарной утопии. Но, если они хотели довести демократическую революцию под руководством рабочего класса до полного завершения, то есть до окончательной победы над старой, феодальной Россией, они должны были поддержать требования крестьян, сохранив в то же время свободу рук для последующей критики их13. Ленин развил идею: он предложил, чтобы осуществлением подобных мер занялись «крестьянские комитеты», то есть сами крестьяне взялись за свое освобождение от помещиков и чиновников со всем необходимым пылом «плебейского» демократизма'4. Так проявилась . еще одна важнейшая черта Ленина как вождя победоносной революции: его способность перешагивать через политические формулы, сколь бы важны они ни были, видеть за ними глубинные движения общественных сил, народных масс. Плеханов, ставший к тому времени меньшевиком, бросил в адрес этих ленинских идей обвинение в «китайщине»15. По прошествии многих лет идеи Ленина нашли отклик и развитие во многих странах, где крестьянский вопрос стоял не менее остро, чем в России (и, как мы знаем, не в последнюю очередь в Китае).

Анализ империализма

В первые годы столетия деятельность большевиков, как и всех российских социал-демократов, была тесно связана с международным движением, движением всей европейской социал-демократии, из которой они черпали, с одной стороны, ценную помощь и поддержку, * с Другой — темы дискуссий, переплетавшиеся с их собственными. Явление это усугублялось самой многонациональной структурой Царской империи, где возникшие первоначально на национальной основе социал-демократические организации — еврейская и польско-литовская — в некоторые моменты даже превосходили по численности русскую. Все это подтолкнуло Ленина к более широкому осмыслению той роли, которую противоречия царской империи
35

играли в общественном развитии, а следовательно, и к боле глубокому изучению их природы.
В том, что касается внутреннего строения партии, Ленин всегда отстаивал идеалы интернационализма. Ведя полемику, в частности, с Бундом, он выступал против каких бы то ни было федеративных принципов, против какого бы то ни было разделения партийных организаций по национальному признаку (отсюда и большой удельный вес нерусских деятелей в большевистской партии на протяжении многих лет после революции). По отношению же к национальным требованиям нерусских народов империи его мысль, напротив, следовала путем, в известной мере аналогичным тому, который был прослежен в вопросе о требованиях крестьянства. Доходя до открытой полемики с такими близкими ему польскими революционерами, как Роза Люксембург или Дзержинский, Ленин отстаивал демократическое право на самоопределение вплоть до государственного отделения.
Однако за границей, где по многим причинам больше склонялись к доводам меньшевиков, в первую очередь находили отклик те русские споры, которые касались революционного понимания марксизма и вытекающих из него практических задач (хотя споры эти не всегда были понятны во всей своей глубине). В рядах II Интернационала Ленин, таким образом, занял место на левом фланге. Весть о крахе этой международной организации в связи с подготовкой и началом первой мировой войны он встретил с глубоким возмущением.
Трагические потрясения войны не только породили призыв Ленина к превращению «империалистической войны» в войну «гражданскую», но и способствовали развитию учения об империализме как «высшей и последней стадии капитализма». Этой теории суждено было стать одной из главных основ ленинской мысли и ленинского политического действия. Ленин исходил из особенностей эпохи империализма: концентрации и возникновения монополий в наиболее развитых странах, новой роли банков и финансового капитала, неравномерного развития капитализма в разных странах, окончатель- | него раздела мира между отдельными державами и союзами соперничающих государств. Но он не ограничился критикой и разоб-' лачением империализма, или определением империалистического характера войны, охватившей весь мир. Его конечный вывод был j иным.
Империализм, по Ленину, особая «стадия» капитализма: более передовая и в то же время более насыщенная противоречиями, усугубляющая «паразитические» черты капитализма. Сам «оппорту- • низм», с которым вот уже столько лет велись битвы в рядах социал-демократов и который привел к более или менее пассивному согласию с войной, рассматривался как побочный продукт империализма в рабочем движении, как следствие подачек, получаемых частью трудящихся метрополий благодаря империалистическим прибылям.

«Империализм, — говорил Ленин, — есть канун социальной революции»» когда пролетариат обретает нового союзника в лице колониальных народов, угнетенных, но уже готовых пробудиться к борьбе. Русской революции было уготовано сыграть собственную, своеобразную роль, скорее мировую, нежели европейскую, а следовательно, куда более сложную, чем та, которую могли предвидеть или на которую могли уповать революционеры XIX в.
Таков идейно-теоретический и политический путь Ленина и большевиков к великим событиям 1917 г. Путь этот пролегал через непрерывные политические битвы в кругах самих противников царизма и капитализма. Участвуя в борьбе, большевики обретали все более четкий облик и характерные черты. Многие ленинские концепции, начиная с концепции партии, подвергались в этих боях жесткой критике. Некоторые критические суждения в какой-то степени оказались пророческими, если учесть то, что произошло в России гораздо позже, многие годы спустя после завоевания власти и смерти Ленина. Таково было, например, опасение Троцкого, высказанное в момент острых разногласий с Лениным в 1904 г. насчет того, что в «партии, какой он (Ленин. — Ред.) ее хочет, партийная организация подменяет партию в целом; затем Центральный Комитет подменяет собой организацию, и, наконец, единственный «диктатор» подменяет собой Центральный Комитет...»16.
Сейчас, по прошествии многих лет, со всей отчетливостью видно, что ленинская концепция партии заключала в себе опасные моменты (впрочем, о риске, сопряженном с некоторыми из этих принципов, говорили еще народники). Трудно, однако, утверждать, что такое развитие было фатально предопределено, если вообще в истории когда-либо существовали фатально неизбежные последствия далеких предпосылок. Для того чтобы известные негативные результаты проявили себя в такой тяжелой форме, потребовалось не только время, но и стечение многих обстоятельств. Сам Троцкий, примкнув к большевикам в 1917 г., отказался от своих мрачных предсказаний и принял ленинскую концепцию. Ленинская партия к этому времени Доказала жизнеспособность в условиях подполья, особенно в моменты самой жестокой политической реакции. Принципы, заложенные в ней Лениным, позже привели эту партию к победе.

1 В.И.Ленин. Поли. собр. соч., т. 41, с. 6.

2 К. Маркс, Ф. Энгельс и революционная Россия. М., 1967.

3 Первый съезд РСДРП. Документы и материалы. М., 1958, с. 81, 212—213.

4 В. И. Ленин. Поли. собр. соч., т. 41, с. 8.

5 М. Е. Найденов. О ленинском этапе в исторической науке. — «Вопросы исто-
., 1966, № 2, с. 28—29.

6 Н. К. Крупская. Воспоминания о Ленине. М., 1957, с. 80.

7 История СССР, т. 6, с. 54, 56.

8 Franco Venturi. II populismo russo. Torino, 1972, v. 3, p. 84—85, 144, 138—139.

9 Подсчеты сделаны советскими историками на основании архивных данных.
История Коммунистической партии Советского Союза (далее: История КПСС). М.,

1964—1970, т. 1, с. 274, 357.

10 В. И. Ленин. Поли. собр. соч., т. 4, с. 376.

" М. Я. Гефтер. Страница из истории марксизма начала XX века. — Сб. «Истори-ская наука и некоторые проблемы современности». М., 1969, с. 38.

12 В. И. Ленин. Поли. собр. соч., т. 41, с. 8.

13 Пятый (Лондонский) съезд РСДРП. Протоколы. М., 1963, с. 370—373.

14 Четвертый (Объединительный) съезд РСДРП. Протоколы. М., 1959, с. 128.

15 Там же, с. 140.

16 Л. Троцкий. Наши политические задачи. Женева, 1904, с. 54.