Акрополит Г. Летопись логофета Георгия Акрополита

ОГЛАВЛЕНИЕ

ГЛАВА 61-70

61. Пробыв здесь зиму, при наступлении весны он собрал большое войско   1 , потому что велел вооружиться не только бывшим в военной службе, но и таким, которые никогда не находились в строю. Он поместил в строй войска и тех, которые служили при царской охоте — звериной ли за оленями и кабанами или птичьей — с соколами. Войско было собрано огромное. Власть императора заставляла многих брать на себя и сверх — должное. Таким же точно образом было набрано и все войско. А {142} когда через посольство император узнал, что и персидский государь   2 не имеет никакого дела с татарами, то нисколько не медля отправился с Востока на Запад, думая, что если дела персидского султана идут хорошо и им ничто не угрожает, следовательно, ему нечего опасаться за восточные пределы своего государства. Итак, собрав все войско, которого оказалось гораздо больше, чем какое имел его отец, и какое до этого времени набирал сам, пошел к Лампсаку, чтобы оттуда переправиться через Геллеспонт, в полной надежде, что, благодаря сделанным распоряжениям, он найдет целым и тот отряд, который оставил при Дидимотихе, и через присоединение его еще больше увеличит свое войско. Между тем бестолковость вождей и неповиновение царскому повелению погубили этот отряд. Как скоро царь болгарский узнал, что император ушел уже далеко, то, пригласив себе на подмогу скифское войско, выслал оное в пределы Македонии для добычи и для острастки римлян. Скифов насчитывалось до четырех тысяч, как утверждали люди, знавшие это. Впрочем, одни говорили, что их было больше, а другие — меньше. Итак, скифы, пройдя мимо Адрианополя, начали заниматься грабежом по соседству с рекой Ригино ю и опустошать окрестности Диди -{143} мотиха. Между тем вышереченные начальники отряда, оставленного в Дидимотихе, пренебрегши императорским наказом, вооружились и устремились на скифов. Римляне, по обыкновению, были одеты в тяжелые доспехи, скифы же были легко вооружены   3 и действовали стрелами. Итак, они начали издалека бросать в римлян стрелы, ранили их лошадей и легко превратили римскую конницу в пехоту и наконец обратили в бегство. Мануил Ласкарис, имевший чрезвычайно быстрого коня, которого за это назвал златоногим, прибыл беглецом в Адрианополь; а Константин Маргарита и с ним много других стоявших во главе отряда были взяты в плен и проданы болгарам. Узнав об этом, император опечалился, но в то же время поспешил скорее в Болгарию и шел усиленными маршами. А когда соглядатаи сказали ему, что скифское войско находится близко, то он двинул в ту сто -{144} рону, где, по указаниям, оно находилось, и все свое войско. В один день он сделал переход больше, чем в сорок стадий, однако же не удалось ему захватить их, потому что и они тоже узнали о быстром наступательном движении императора и бросились в бегство со всех ног. Впрочем, многие, и даже знаменитые между ними, сделались жертвой меча около Визии. Обманувшись в своих расчетах, император раскинул палатку около реки Ригины и стянул туда все свое огромное войско.

62. Между тем царь болгарский, не имея возможности предпринять что-нибудь против римлян   1 ,— когда император с такими силами был уже на западе и приближался к пределам его страны,— прибегнул к переговорам и хотел заключить мир при посредстве тестя своего, Роза-Ура, который был зятем короля венгерского. И прежде всего он отправил к императору послов, которые предварительно устроили бы, чтобы он мог прибыть к нему без всяких опасений и быть принят с честью со стороны императора. Так {145} и было, и Ур отправился к императору. Самодержец принял ласково и с подобающими почестями как его самого, так и бывших с ним. Мир был заключен и законно скреплен клятвой со стороны Ура, который произнес ее и за себя самого, и за зятя своего, царя болгарского, на том, чтобы возвратить императору крепость Цепену (это была единственная крепость из бывших под державой императора Иоанна, которую удерживали еще за собой болгары), а императору быть в мире с болгарами; наконец, той и другой стране довольствоваться прежними пределами. Когда таким образом все это совершено было по мысли державного, Ур, распростившись с императором, отправился, осыпанный царскими щедротами (насчитывалось до двадцати тысяч всех увезенных им с собой вещей, лошадей, тканей и прочего), а император остался близ Регины ожидать сдачи Цепены.

63. В это время случилось одно удивительное обстоятельство, достойное памяти и истории. Был один из преславных и торжественных дней, именно тот, в который мы, верующие, празднуем Преображение Господне. Так как при священном тайноводстве, по обыкновению, должен был присутствовать император, то обед был довольно поздно. Пообедали и мы и, отдохнув несколько, встали. Солнце на горизонте склонялось уже к западу. А у императора было обыкновение каждый вечер при захождении солнца выезжать и объ - {146} езжать весь лагерь, а потом близ одного конца его восходить на одно ровное и несколько возвышенное место и оттуда обозревать все свое войско, которое он называл подвижным городом   2 , охраняющим все другие римские города. Так он делал постоянно, и, хотя бы на западной половине горизонта появилась уже вечерняя звезда, он не опускал это сделать. Расстояние от ставки императора до лагеря простиралось до сорока стадий, не больше. Не в добрый час я сунулся со своей любовью к императору и попал в беду: узнав, что император уже на коне, я как можно скорее сел на мула и рысью поехал за ним, не обращая внимания на то, что было уже слишком поздно. Сев на лошадь, император поехал очень скоро, а когда заметил, что я отстаю от него, то, подозревая, что я совсем не поеду за ним, сказал: « Не отстань совсем — поезжай скорее! » Приехали на обыкновенное место; вельможи стали вокруг императора, я присоединился к ним, и все мы стали в кружок. Император и говорит: « Знаете ли вы, какое получили мы недавно известие? » — « Нет, государь! — сказали мы.— Не знаем » . Император: « Один человек, недавно прибывший, принес неприятную весть, будто бы Роз-Ур нас об -{147} манул, его посредничество для заключения мира — чистая ложь: он дал ложную клятву и приезжал сюда для своих выгод. Все, что он сделал,— один обман; и между тем он имеет благовидный предлог, как говорят, к нарушению клятвы,— именно, что зять его, болгарский царь, не принимает мира на таких условиях. Как вам кажется? Правда это или вздорная выдумка лжеца?» Мы отвечали: «Нам кажется, что во всем этом нет нисколько правды. Это сказал какой-нибудь лжец и не заслуживающий доверия человек, потому что Роз-Ур не за себя только одного, но и за зятя своего, царя болгарского, дал клятву. Статочное ли дело, чтобы христианин дошел до такого вероломства?» Император: «Страсть к деньгам довела его до того, что он решился на такое бесчестное дело. И мы не только не приобрели себе любви болгар, но и попусту только потратили столько денег».— «Нет, государь,— сказали мы,— не может быть, чтобы это была правда». Тогда император, обратившись лично ко мне, сказал: «А ты что скажешь на это?» — «На этот счет я разделяю общее мнение,— отвечал я,— и думаю, что в сказанном гораздо больше лжи, чем правды. Если же, как иногда делают некоторые, Ур решился дать клятву, наперед задумав обмануть нас, то будет иметь своим противником Бога, которого мы за нашу правдивость и истину будем иметь своим защитником». Так говорили мы, и император на наши слова согласился. З а- {148} тем все мы двинулись с места, чтобы возвратиться к палаткам, потому что была уже ночь. Но полная луна освещала нам дорогу. Император на дороге опять спросил нас: «Как вы думаете о сказанном?» — «Это ложь, государь»,— отвечали мы. И он не раз, не два и не три, а много раз спрашивал нас об этом. А мы на все его вопросы дадим один и тот же ответ — и замолчим. Наконец он еще раз спросил. А когда увидел, что все молчали, то, обратившись ко мне, спросил: «А ты что скажешь об этом?» И на этот раз назвал меня не только по имени, но и по должности. «Это дело к тебе больше, чем к кому-нибудь, имеет отношение и есть по преимуществу твое дело». Это он сказал, желая найти предлог к гневу. Тогда я сказал: «Почему же мое? Если бы я нехорошо составил договорную грамоту или сделал какое-нибудь опущение при совершении клятвы, если бы неприлично принял Ура и бывших с ним, то действительно была бы моя ошибка и моя вина. Если же все это сделано было прилично и как следует, то какое же отношение имеет ко мне перевернутое им по-своему?» Не знаю, с какой целью опять император (потому что я разъяснил ему дело) спросил меня: «Что же ты скажешь об этом?» — «Государь! Я уж несколько раз сказал, что, по моему мнению, в этом больше лжи, чем правды. Впрочем, в делах темных точное раскрытие истины, по моему мнению, дело нелегкое». Он мне на это: {149} «В том-то и заслуга, чтобы в темных-то делах наверное открыть истину, потому что об ясных — то и ослы толкуют». На это я заметил: «Вот, наконец, и мы попали в ослы».— «Ты всегда был глупцом,— сказал, совершенно уже рассердившись, император,— и теперь остаешься им же». На эти слова я заметил только: «Так как я глупец, то и буду молчать; пусть говорят умники». Так сказал я, и император, выйдя из себя, хотел обнажить меч и уже взялся за рукоятку, но удержался и опять опустил в ножны несколько уже обнаженный меч. Между тем великому доместику своему, Андронику Музалону, велел стянуть меня с лошади. Этот тихонько сказал мне: «Сбрось с себя верхнее платье». Я соскочил с мула. И добрейший мой император, о котором я так много заботился при отце его и который часто вслух при большом собрании говорил обо мне: «Этот человек много сделал для меня хорошего,— разумея уроки логики, которые я ему давал,— и вообще я много ему обязан»,— этот император велел бить меня двум жезлоносцам, которые были выбраны вчера или третьего дня. Число же всех их доходило до двадцати четырех. Для чего они были выбраны, не знаю. Быть может, и для меня, чтобы драматическую сцену обратить в трагедию. Они меня били, а я молча переносил удары. Императора еще более бесило то, что я не прибегал к мольбам даже и тогда, когда били меня. Когда же я много принял ударов {150} по всему телу, то едва слышным и слабым голосом проговорил: «Христе Царю! Сколько раз я подвергался болезням, и почему ни одна из них не лишила меня жизни, а хранил Ты меня на такое время». Так сказал я. Император, как бы пристыженный моими словами, велел освободить меня, сказав одному из следовавших за ним: «Возьми его с собой!» Усадив меня на лошадь, он спросил: «Куда мы поедем?» — «Куда хочешь,— сказал я,— мне все равно». Но он продолжал настойчиво спрашивать меня. Тогда я отвечал ему, что нам лучше ехать к вардариотам, потому что туда тебе, кажется, ехать по дороге. Так мы и сделали и направились к палаткам вардариотов. Увидев меня, приммикирий с удивлением спрашивал, зачем прибыл я в его палатку? «Чтобы несколько отдохнуть»,— отвечал я. Недолго пробыл я там, а между тем и приммикирий узнал обо всем, что случилось со мной. Немного погодя император велел отвести меня в мою палатку и из опасения, чтобы я, под влиянием тоски, не вздумал бежать, приказал окружить мою палатку небольшим отрядом и тайно караулить меня. Между тем я, добравшись до своей палатки, спокойно проводил в ней время: не ходил и ко двору, не искал беседы со знакомыми и друзьями, а проводил время в чтении книг и в урочные часы принимал пищу. Так я жил довольно долго, и император очень досадовал, видя непреклонность моих мыслей. {151} Прошел весь август, а я нисколько не переменялся в своих мыслях. Многие из архиереев приходили ко мне, как я узнал после, по приказанию императора, хотя они и хотели скрыть это от меня, уверяя, что пришли ко мне по дружбе и по доброму расположению ко мне. Сильно они уговаривали меня переломить свое упрямство, идти к императору и снова принять иго обычной службы, но ничего не могли добиться от меня. «Если бы император,— говорил я,— оказал мне столько милостей, сколько ни один из его предшественников не оказывал ни одному из своих подданных, или если бы он заставил меня испытать все, что только может быть самого худого и мучительного, чему никогда никто не подвергал ни одного из величайших преступников, то и тогда ни тем, ни другим не заставил бы меня служить себе». Таковы были мои мысли, и так непреклонно было мое намерение. А когда наступил уже и сентябрь   1 , супруга деспота Михаила Феодора прибыла к императору с сыном своим Никифором для заключения брачного союза, на который за несколько лет раньше согласился отец царствующего императора, царь Иоанн,— то император поспешил в Фессалонику, где он хотел совершить этот брак. Снявшись с места, на котором в то время находился, он отправился по дороге, прямо ведущей к Фессалонике, на дороге же он вхо -{152} дил и в договоры с супругой деспота. Феодора поневоле должна была соглашаться на все требования императора, потому что, находясь в его руках и рискуя попасть в темницу, она не могла поступить иначе. Таким образом, она согласилась уступить ему одно укрепленное место, называвшееся Сервией, и с ним вместе Диррахий. На этом были сделаны и клятвенные записи и отправлены к деспоту Михаилу. Он, по выражению поэта, «добровольно, поневоле» согласился на то, что уже было подтверждено клятвой, потому что хотел освободить и иметь у себя сына и супругу. Между тем в это время император успел смягчить и мое упрямство. Прислав ко мне дядю своего Мануила Ласкариса и протовестиария Георгия Музалона, через них пленил меня успокоительными и ласковыми речами. Взяв с собой, посланные отвели меня к императору. Придя к императору и, по обыкновению, поклонившись, я стал от него подальше. Император сказал мне: «Разве ты забыл обычное место, где тебе стоять? Ведь знаешь свое место,— и займи его». Повинуясь повелению императора, я покинул занятое перед тем место и по-прежнему стал обок императора. Тогда император сообщил мне о своих делах с деспотом Михаилом, рассказав обо всем, как, что происходило с самого начала. Все это случилось в Лангаде (место это лежит близ Фессалоники).

64. Прибыв в Фессалонику, император {153} совершил здесь брак своей дочери Марии с сыном деспота Михаила Никифором, которого пожаловал деспотом. В это время императору было прислано письмо от начальников отряда, находившегося в пределах Вифинии и охранявшего эту страну, извещавшее его, что Михаил Комнин Палеолог, которого, как мы выше сказали, император Иоанн пожаловал великим коноставлом   2 и которому вверил управление всей этой страной (Вифинией), бежал к мусульманам  3 . Император немало был встревожен этим обстоятельством и, призвав меня, сказал: «Знаешь ли, что случилось?» — «Нет, государь, не знаю,— сказал я.— Что же за новость случилась?» Он мне на это: «Великий коноставл бежал и теперь находится у мусульман. Что ты думаешь об этом? Не возьмет ли он у мусульман войска и не сделает ли нападения на наши области?» — «Мне кажется, государь, он никак не сделает этого,— отвечал я.— Я знаю его мысли и убежден, что он душевно расположен к римлянам». На это император: «Так почему же он бежал от нас?» — «Потому,— отвечал я,— что ты, государь, как сам знаешь, не однажды и не дважды, а тысячу раз угрожал ему разными напастями и жестоко сердился на него, при многочисленных собраниях {154} говорил, что отставишь его и выколешь ему глаза. Он узнал об этом  1 , от многих слыша то, что ты говорил о нем; естественно, он встревожился, испугался наказания и поспешил избежать казни»   2 .— «Почему же,— сказал император,— он не остался у нас, хотя бы и пришлось ему потерпеть эти несчастья? Почему счастье на чужой стороне предпочел он несчастью между своими земляками?» — «Государь! Это психически невозможно. Терпеть напасти и подвергать себя бедствиям способны немногие — люди с {155} характером самым твердым и, так сказать, нечувствительным к жизненным испытаниям; в таком положении, где приходится бояться за самую жизнь и ожидать лишения благороднейших частей тела, едва ли кто согласится оставаться и, спасая свою жизнь, едва ли не употребит всех усилий к тому, чтобы избежать напастей». После этих слов мы замолчали. Но, помолчав немного, император сказал: «Что же, по твоему мнению, он намерен сделать?» — «Думаю,— сказал я,— что, пробыв несколько времени у персидского султана, он пришлет ходатаев испросить у вашего величества прощения, в чем, вероятно, примет участие и персидский султан. Но для верности он попросит вас дать клятву, без которой, по моему мнению, не возвратится к вам». Находясь в двусмысленной неизвестности (насчет действий Палеолога), император тревожился. Как вдруг через несколько дней начальники войска, находившегося в Вифинии и Месофинии, прислали императору несколько писем,— письма эти были от великого коноставла (к каждому из них письмо) и содержали в себе следующее: «Напуганный императором и боясь, чтобы не потерпеть какой-нибудь напасти, я бежал, а вы благоразумно и мужественно проходите вверенные вам воинские должности. Желаю, чтобы были целы и невредимы гарнизоны городков и крепостей и чтобы надзор за всей страной и охранение ее производились вами как следует. Как де -{156} лали вы со мной вместе, так и теперь делайте». Подпись на письмах была великого коноставла. Увидев эти письма, император очень обрадовался и поверил моим словам.

65. Доведя наш рассказ до этого события, мы должны продолжить его дальше, потому что приключения с Михаилом Комниным во время его бегства заслуживают подробного рассказа. Когда он прибыл к жилищам туркоманов (этот народ жил в областях, смежных с Персией, питал непримиримую вражду к римлянам, делал на них нападения и собирал военную добычу, особенно когда и дела персов стали очень плохи и расстроились вследствие нашествия татар), то эти последние встретили его, как клад какой-нибудь: их жадные глаза разбежались, смотря на его богатство, и они бросились грабить все, что у него видели: золото, серебро, лошадей, ткани, до самого платья, в которое были одеты его спутники. Разделив между собой всех его спутников, каждый из них обратил доставшегося ему в своего домашнего раба. А Михаил Комнин, едва избежав их рук и хранимый божественным провидением, прибыл к персидскому султану ни с чем. Этот последний принял его не как безвестного беглеца,— напротив, обошелся с ним очень ласково   3 . Он знал о его знат -{157} ном происхождении, и все вельможи персидского царя дивились его осанке и уму и, как сказал кто-то из древних, признали его достойным верховной власти. Немного поговорив с ним, они сейчас же поняли, что это человек основательный, и сообразили, что ему должно быть знакомо военное искусство, что он вполне понимает военное дело и не новичок в битвах. Вследствие этого насчет отнятых у него вещей и слуг султан послал грамоты, хотя и бесполезно, чтобы собрано было все и возвращено ему. А когда дела персов стали, как говорят, на острие бритвы,— потому что татары, опустошив большую часть мусульманских владений, расположились лагерем при Акзаре и персы были поставлены в необходимость вступить в сражение с татарами,— то Михаила Комнина назначили предводителем христианских войск   1 . Между тем, так как он находился на чужбине, то его возмущала мысль сражаться заодно с мусульманами: он боялся, как сам говорил, чтобы благочестивая кровь не смешалась с кровью неверных и нечестивых; впрочем, подкрепленный божественной благодатью и благородной решимостью, отправился на сражение. Отряд войска, находившегося под его начальством, одержал решительную победу над {158} противниками своими — татарами, когда Михаил прежде всего бросил копье прямо в грудь предводителя татарского войска, который, как говорили знавшие это дело, вскоре и умер. Сломленные победоносным отрядом Комнина, татары бросились в бегство. Между тем один из знатных персов   2 , по должности амир-ахур   3 (это важная должность у персов), давно уже замысливший измену своим соотечественникам, теперь привел ее в исполнение и со всем своим отрядом передался на сторону татар. Тогда дело приняло совсем другой оборот: те, которые незадолго преследовали других, сами обратились в бегство и были поражаемы в тыл противниками. Немало пало тут персов, пораженных стрелами татар. Победители преследовали побежденных очень далеко. Во время бегства Михаил Комнин встретился с великим стратопедархом персидских войск, которого персы по-своему называли «пекларпак»   4 , и {159} вместе продолжали отступать, преследуемые неприятелями и ежеминутно сражаясь с ними. А так как близ Кастамоны находился дом этого пекларпака, то они поспешили добраться до него. Между тем татары прошли с оружием всю страну мусульманскую. Но здесь мы на несколько времени прервем свой рассказ об этих событиях и обратимся к тем, о которых говорили раньше, чтобы наша история шла в связном порядке.

66. Когда император Феодор узнал о происшествиях у мусульман, то, заботясь не столько об их делах, сколько о своих собственных (потому что немалая опасность угрожала и областям римским), поспешил возвратиться на Восток. Взяв с собой все римское войско, он двинулся по дороге, ведущей к Востоку. В Фессалонике же и в западных областях для защиты их оставил своего дядю по деду, Михаила Ласкариса, дав ему маленький и невзрачный отряд пафлагонцев, который вместе с находившимися в нем скифами заключал в себе до трехсот человек; а над отрядами, находившимися в Прилапе и его окрестностях, поставил начальником Скутерия, по прозванию Ксилей, действительно по шерсти эту кличку носившего   5 ; в Велесе и лежащих около него ме -{160} стах оставил Феодора Калампака, которого величали татаном двора   6 . А Константина Хаварона сделал начальником Албана. Меня, сделав претором   7 , поставил над всеми ними. Это сделал он, как я думаю, для того, чтобы через долгую разлуку с собой заставить меня забыть то, что произошло между нами; потому что после известного наказания жезлами он уже не замечал во мне той свободы в обращении и непринужденности в речах, с какими я привык относиться к нему. Таким образом, чтобы дать рассеяться моей угрюмости во время этой разлуки, он это и сделал. Может быть, и он тяготился моим присутствием, потому что я часто противоречил ему, {161} когда видел, что он намерен сделать что-нибудь не по справедливости.

67. Итак, император отправился на Восток, а я остался на Западе. Оставив Фессалонику, я отправился в Веррэю, потому что там были папские легаты, которых я по царскому повелению должен был отпустить. Пробывши там несколько времени за отправкой легатов и некоторыми другими делами, оттуда направил путь к Албану и отсюда с знатнейшими лицами города прибыл в Диррахий. Пробыв там дней восемь и заготовив все нужное для дороги, я отправился далее, устроив предварительно, как мне казалось лучше, дела в Диррахий. Таким образом, отправившись {162} из Диррахия и пройдя окрестности Хунавии и перейдя гору, которую называют Худой Скалой, отправился в Матис, а оттуда в Дербу. На дороге я сносился со всеми начальниками крепостей, местных отрядов и со всеми управителями дел общественных и, наконец, через Кицавий прибыл в Прилап. И это путешествие из Фессалоники до самого Прилапа я совершил в три зимних месяца, потому что был декабрь, когда я отправился из Веррэй, а в конце февраля был уже в Прилапе.

68. По прибытии моем сюда до моих ушей дошла страшная весть, именно, что Константин Хаварон, которому император поручил игемонию в Албане, попал в плен к деспоту Михаилу, при помощи интриги, устроенной сестрой жены Михаиловой, Марией, которая была замужем за Сфранцином ('????????) и в это время вдовела. Она коварно завлекла Хаварона, отуманила его голову любовными письмами (с этой стороны он был слаб, хотя в других отношениях был отличный воин) — и он попался в ее сети. Очевидно было, что Михаил затеял открытую измену. Я в это время находился в Прилапе и узнал об этом бесчестном поступке. А потому, прежде всего, озаботился отправить письмо к Михаилу Ласкарису, уведомляя его о случившемся, и в то же время написал, чтобы он прибыл в Пелагонию, куда и сам я собирался отправиться, чтобы вместе условиться на -{163} счет мер, какие принять при данных обстоятельствах. Итак, оба мы сошлись в Пелагонии, а вместе с нами и Ксилей Скутерий, потому что мы считали его за человека опытного в военном деле и преданного римлянам. И император Феодор имел о нем высокое мнение как о человеке опытном в стратегии и питавшем неизменную преданность к нему и ко всему римскому. Итак, когда мы сошлись все вместе, то на общем совете положили, чтобы Михаил Ласкарис, взяв какое только было у него войско и римское, и скифское, выступил из областей, лежащих около Веррэй, отправился в Пелагонию и там расположился лагерем. Равным образом положили, чтобы и Ксилей Скутерий взял весь свой военный отряд (он был больше числом отряда Ласкарисова), соединился с Михаилом Ласкарисом и вместе с ним тоже расположился лагерем около Пелагонии. Место это представляло выгодную позицию для действий против деспота Михаила и сервийцев, так как мы узнали, что и они были с ним в союзе. Оставив их (Ласка риса и Скутерия) выполнять общие наши предположения, сам я с приличным конвоем отправился в Ахриду, чтобы устроить дела албанцев. Но предварительно я порешил послать в Албан кравчего Исаака Нестонга, снабдив его инструкцией, заключавшей в себе начертание его прав и образа действий. Мне дозволено было так распоряжаться. Я {164} мог по своему желанию менять распоряжавшихся и заведующих общественными делами, лиц, стоявших во главе отрядов, и областных правителей. Затем я порешил отправиться в Албан, как для устроения той страны, так и для того, чтобы узнать, что сделал кравчий. Но, отправившись туда, я принужден был скорее вывести оттуда кравчего, потому что все албанцы раньше уж сговорились и затеяли возмущение — все они соединились с деспотом Михаилом. Видя вокруг себя возмущение, я из Девр (где пробыл дольше, чем сколько нужно было, потому что со всех сторон был окружен неприятелями) с небольшим числом оборонявших меня военных людей достиг Ахриды. Поручив охранение этого укрепленного города кравчему, я чрез Пресну и так называемый Сидирокастр прибыл в Прилап и думал, что достиг небурной пристани. Между тем со мной и со всеми бывшими здесь нашими случилось совершенно противное. Овладев вокруг лежащими областями и укрепленными городами, бунтовщик Михаил оставил нам один только Прилап, но и тот старался, сколько было для него возможно, подчинить своей власти, потому что тогда ему легко было бы повелевать и окрестностями этого города. И действительно, спустя немного после нашего прибытия со всем своим войском подошел к городу и изменник Михаил и покушался овладеть им посредством правильной осады. Но город {165} был крепок, и взять его было трудно. Михаил много рассчитывал на измену жителей. Но был отбит и, собрав свое войско, отступил и бродил по окрестным местам; а мы, заключившись в Прилапе, сидели в этой крепости как в темнице. Вот какого рода обстоятельства случились с нами; а теперь мы расскажем о происшествиях на Востоке.

69. Переправившись через Геллеспонт, император с возможной поспешностью достиг областей Лидии и расположил ся лагерем около Сард. Когда войско персидского султана было рассеяно, он, имея сердце робкого оленя   1 , как сказал бы поэт, оставил свою страну и явился беглецом к императору. Этот принял его дружески и, одарив как его, так и бывших с ним подарками, отпустил в свою страну и дал им небольшой отряд до 400 человек. Начальником над этим отрядом сделал бывшего тогда приммикирием царского двора Исаака Дуку, которого звали еще Муртзуфлом,— так прозвали его породу люди, привыкшие в шутку давать прозвища. Персидский султан, желая отблагодарить императора, подарил ему город Лаодикию, в который и введен был римский гарнизон. Но обладание этим городом было непродолжительно: он опять перешел к мусульманам; рим -{166} лянам не было никакой возможности удержать его в своей власти. Не имея сил бороться с татарами, султан, посоветовавшись со своими вельможами, вступил с ними в переговоры и соглашение. Мусульмане подчинились татарам и сделались их данниками. А Михаил Комнин Палеолог   2 , о котором часто мы упоминали, взяв с императора клятву насчет своей безопасности, возвратился к нему, восстановлен был в своих правах и получил все свое имение.

1 См. Рим. ист. Григоры кн. III, стр. 53 по русс. переводу.

2 Григора говорит, что при этом случае император Феодор возобновил с турками (которых Акрополит называет то персами, то мусульманами) союз, заключенный еще его отцом, императором Иоанном. Рим. ист. кн. III, стр. 53.

3 ?? ??? ????? ???????????, ? ?? ?????? ? ??? ??????. Говоря выше о сражении Балдуина со скифами, помогавшими болгарам, Акрополит уже заметил относительное неудобство вооружения латинян сравнительно с вооружением скифов, теперь отмечает то же неудобство, сопровождавшееся одинаковыми результатами и в отношении к греческому вооружению. Но еще гораздо раньше Акрополита это неудобство указал Геродиан при описании похода Максиминова против германцев (lib. 7), объясняя им поражение римского войска германцами: «??????? ? ? ,— говорит он,— ????????? ?? ? ??????? ?? ? ? ? ?????? ? ????? ????? ????? ????????, ??????????? ?? ????? ? ??? ? ??????? ?? ?? ?????? ???? ? ????» . Тот же автор говорит, что и мавры, озроенцы, армяне и парфы вооружались так же легко, как и скифы, и, благодаря этому легкому вооружению, если не всегда побеждали тяжеловооруженных римлян, зато всегда больше наносили им вреда, чем терпели от них сами.

1 Григора: «Правитель болгар, услыхав о грозном движении царя, начал сильно тревожиться опасениями и перебегать от одной думы к другой. Порешить дело войной ему было неудобно и вовсе невозможно — частью потому, что не было достаточного войска, которое могло бы противостать такому множеству неприятелей, снабженных тяжелым и блестящим вооружением, частью же потому, что царь их был человек молодой, одушевленный жаждой славы и энергически стремившийся к осуществлению своих планов. Поэтому он счел необходимым возобновить прежние условия». Рим. ист. кн. III, стр. 54 по русс. перев.

2 ????? ??????????. Это сравнение военного стана с подвижным городом еще прежде Феодора пришло в голову Анны Комниной. В своей Алексиаде кн. 13 и 15 она говорит: «??? ? ??? ?? ? ????? ????? ? ???????? ??? ??? ?? ?????? ?????? ??????? ?????????????... ??? ? ??? ? ???? ????? ???? ?????? ???????????? ?????? ?????????? ? ??????».

1 См. Рим. ист. Григоры, кн. III, стр. 54, по русс. перев.

2 В чем состояла должность коноставла, объяснено в примеч. к Рим. ист. Григ. См. кн. III. Гл. II, примеч. 1.

3 См. Рим. ист. Григ. кн. III, гл. 2.

1 По сказанию Пахимера, весть об угрожающей Михаилу опасности принес один придворный его приятель по имени Котис и до того напугал его ею, что он решился бежать, нимало не медля. «Если ты,— сказал он Палеологу,— не воспользуешься бегством, то через несколько дней испытаешь великую беду. Да и мне по той же причине небезопасно здесь оставаться, но обоим нам надобно бежать в Персию, если тебе жаль своих глаз». Так говорил он и словом дружбы совершенно убедил Палеолога, который, преследуемый подозрением в домогательстве царствования, и без того всегда боялся за самого себя». Истор. Михаила и Андроника Палеологов кн. I, гл. 9, стр. 16—17, по русс. пер.

2 Григора ничего не говорит о личных угрозах со стороны императора Феодора Михаилу Комнину, а объясняет бегство его к султану страхом, который внушали ему разные толки и сплетни на его счет при дворе и в народе. «Повод к побегу указывали такой. Палеолог, говорили, видя, что всюду распространяется против него зависть, и слыша, что тайком ведут о нем речи, полные недоброжелательства, и замышляют настроить царя, чтобы подвергнуть его таким истязаниям, на которые можно обречь разве врага и иноплеменника, не мог оставаться спокойным и, осматривая свое положение со всех сторон, не мог отделаться от тревожных мыслей, которые его сковывали, мучили и терзали, как пленника. Он боялся беспощадной строгости и быстроты царя в определении наказаний и не ждал себе от него никакого снисхождения и никакой пощады. Он полагал, что невозможно ему в короткий срок оправдаться при тех больших и донельзя важных обвинениях, которые недоброжелатели сплели на него и которыми прожужжали уши царя. В отчаянии он и счел лучшим искать спасения в бегстве». Рим. ист. кн. 10, гл. 2.

3 Совершенно согласно с Акрополитом рассказывают о ласковом приеме, сделанном Михаилу Палеологу турецким султаном, Григора в своей Рим. Ист. к. III, гл. 2 и Пахимер в своей истории Михаила и Андроника Палеологов кн. 1, гл. 10.

1 См. Рим. Ист. Григ. кн. III, гл. 2 и историю Михаила и Андроника Палеологов кн. 1, гл. 10.

2 Григора говорит, что это был какой-то родственник султана. Рим. Ист. кн. III, гл. 2.

3 '?????? ??? — слово арабское, сложенное из двух слов: Emir — «князь» и Ahur Achor или Achur — «двор» и означающее praefectum stabuli или, по-нашему, начальника штаба. Ducang.

4 ??????????? — турецкое беглерберг ???? ????????, dominus dominorum, господин господ. В рукописной Константинопольской хронике, цитируемой у Мёрсия, это слово пишется : ???????????? также и у Леунклавия: ?? ?? ? ?????? ????? ??????? ??? ? ? ? ? ????? ? ???????????? ? ? ?????? ? ? ??? ?????? ????????? ???????????? . Vid. Pandect. Turc. num. 14. 254. В чем состояла должность великого стратопедарха у греков, которой соответствовала у турок должность беглерберга. См. выше стр. 141.

5 В фамилии ?????? , которую носил этот Скутерий, слышится греческое слово ????? — «дерево, чурбан». Вероятно, Акрополит имеет в виду этим саркастическим намеком на грам. корень фамилии Скутерия обозначить крайнюю тупость его и неспособность к должности начальника отдельного отряда, что впоследствии и оправдалось на самом деле.

6 '? ??? ? ? ? ??? ?. Кодин упоминает об этом титуле, но замечает, что в его время при константинопольском дворе не было соединяемо с ним никакой должности. Vid. apud Codin. de offic. Aulae Constantinopolit. cap. 5, num. 57. Так как слово ??? ? означает воспитателя, то Поссин высказал догадку, что чиновник придворный, носивший этот титул, был первоначально воспитателем царских детей до их совершеннолетия.

7 ??????? от лат. Praetor. Glossae Basilic: ??????? ??????? ?. Прокопий lib 1 Vandal с. 10. ?? ? ? ??? ? '????? ? ? ?? ???????? ???? ?? ??????? . В 24 новелле Юстиниана, вначале . ????????? ?????? ? ??? ? ? ???? ? ???? ???????? ?? ?????????????, ?????? ????? ?????? ???????????, ????????????? ?? ? ? ? ?? ?? ??????? ????????, ?? ?? ? ? ???? ???????, ??? ??? ? ?????????, ?? ?????????, ????? ??? ?????? ?????, ?? ??????? ?????? '?? ? ? ? ? ????? ??? ???? ?? ? ??? ?. В новелле 30 гл. 1 . ? ? ? ??????? ? ???? ?? ??????? ? ?? ? ??? ?????????... В рукописном сборнике писем ех Cod: Reg: письмо 57 надписано : ???????? ????????? ? ??? . А в письме 54 этот Ксир называется ???? ? ? ? ?????? ??. Письмо 107 надписано: ? ???????? ?????????? ?? ??? ??? ?????????? , который в других письмах называется ???? ? . Писем с надписями «? ???? » очень много в этом сборнике, например ? ???? ??? '???????, ????? ??, ??????????, ? ? ???????? ? ? ? ?????????, ??????????? ?. ?. ? . Из всех этих писем видно, что претор был лицом очень важным, совмещавшим в своих руках и военную, и гражданскую судебную власть. Но это совмещение в руках одного чиновника двух судебных властей, вероятно, найдено было неудобным, и вот явились преторы военные (?????????) и преторы гражданские (называвшиеся, в отличие от военных, ????????? ?? ??? ). По Кодину, эта последняя занимала тридцать восьмое место в ряду придворных должностей ( cap . 5, num. 59). Об этой должности упоминает и Кантакузин lib. 4. cap. 9. ??????? ????? заведовал только гражданским судопроизводством. Хотя Дюканж думает, что император Феодор облек Акрополита правами гражданского претора на том основании, что в это время одна только эта должность из всех преторских должностей и уцелела, но прямое показание Акрополита, что ему поручен был верховный надзор за всеми делами государственными и за всеми чиновниками, не исключая и правителей областей и начальников отдельных воинских отрядов, заставляет предполагать, что эта должность, по крайней мере в его лице, имела более широкое значение. Об этом назначении Акрополита претором и начальником всех других начальников упоминает и Ефремий в своей хронике.

???? ???? ?? ???????? ???????????,

'??????? ???? ? ?? ????????, ?? ?????,

??????? ??????? ?? ????????? ?? .

1 Акрополит припоминает здесь известный стих «Илиады», в котором Ахиллес называет Агамемнона пьяницей с глазами пса и с сердцем оленя. ? ????? ? ??? ? ????' ???, ??????? ???????. И лиада песнь   1, стр. 225.

2 По словам Григоры, Михаил Комнин был вызван на родину успокоительным письмом императора Феодора, который клятвенно уверял его, что ему не будет сделано ничего дурного. Этому письму, по уверению Пахимера, предшествовало ходатайство в пользу Палеолога перед царем со стороны иконийского епископа, которого Михаил Палеолог просил быть посредником между собой и императором и который действительно взялся за это дело и письменно ходатайствовал перед Феодором за Михаила. Вследствие этого-то ходатайственного письма император, по словам Пахимера, собственноручным ответом обезопасил беглеца, что от царского гнева он не потерпит ничего неприятного, если возвратится на родину. «И действительно, смирившийся был принят великодушно: для возвратившегося отверсты были объятия, сознавшемуся, что его вина непростительна, выражено сочувствие и возвращены прежние почести. Но ограждая безопасность Михаила своей клятвой, император хотел обезопасить самого себя и свое потомство от предполагаемых узурпаторских видов Палеолога и в свою очередь взял с него страшную клятву, что он не будет иметь никаких видов на императорский престол никогда». Так, по крайней мере, рассказывает Григора. «Таким образом, римская земля опять увидела Палеолога, не прежде, впрочем, чем он сам засвидетельствовал страшнейшими клятвами, что останется неизменно верен царю, что никогда не выйдет из границ повиновения, не станет никогда домогаться верховной власти и возвращаться к тому, что прежде на него было говорено и что могло бы снова возбудить прежнее подозрение, уже уничтожившееся, но будет хранить и соблюдать всегда то же расположение и ту же любовь как к самому царю Феодору, так и к сыну его Иоанну и будущным преемникам их дома и царства». См. Рим. ист. Григ. кн. III, гл. 2. Ист. Михаила и Андроника Палеологов кн. 1, гл. 10.

1 См. Пахимера ист. Мих. и Андр. Палеол. кн. 1, гл. 10.

2 ????? ? ????????? Мёрсий предлагает поправить ??????? в '???? ?, и в подкрепление своего мнения ссылается на Зонару (Annal. rom. 3 in Basilio Porphirogenito) , на Никиту Хониата ( lib. 3 de rebus gestis Jsaacii Angeli ) и на Никифора Григору (lib. 8). '???? ? действительно называет Bardare Цецес apud Ortelium iu thesauro Geographico , а Софиан — Vardati . На основании этих свидетельств, кроме Акрополита, это слово нужно несколько исправить и в известном письме Феофилакта : ??????? ? ? ?? ???????? ???????, ? ?? ????? ? ? ? ? ????? ? '??????, ??? ?? ??? ???????? '???? ??? ?????????. Это в свою очередь подтверждает собой мнение Мёрсия. В манускриптах эта река, по замечанию того же Мёрсия, чаще пишется ???? ?????. Vid. Glossar Meursii in ???????????.

3 ?????????? ????????. Вероятно, это была пословица или поговорка, смысл которой легко понять из отношения ее с предыдущими словами, но историческое ее происхождение и значение навсегда потеряно для нашего времени.