Лукина М. Технология интервью

ОГЛАВЛЕНИЕ

Глава 6. ИНТЕРВЬЮ: ЗАКОН И ЭТИЧЕСКИЕ КОЛЛИЗИИ

§ 1. Конфиденциальность информации, анонимность информатора

§ 2. Анонимность журналиста

§ 3. Тайны, которые надо соблюдать

§ 4. Скрытая запись

§ 5. Запугивание, маскарад, смена профессии

§ 6. Плата за интервью

В российском законодательстве отношения интервьюера и его собеседника отрегулированы слабо. К тому же правовые нормы, которые следует знать интервьюеру, не сведены в один закон, а разбросаны по всему правовому полю. В этом юридическом хаосе не так-то просто разобраться. И получается, что практикующие журналисты порой не имеют представления о юридических регламентах, в поле действия которых протекает их ежедневная работа.

Например, Закон о СМИ обязывает должностных лиц предоставлять информацию, а «отказ в предоставлении запрашиваемой информации возможен, только если она содержит сведения, составляющие государственную, коммерческую или иную специально охраняемую законом тайну»[1]. О государственной и коммерческой тайне на уровне здравого смысла представление, конечно же, у всех имеется. А вот что подразумевается под «иной специально охраняемой тайной», знают немногие. Между тем для грамотной работы журналисту-интервьюеру необходимо разобраться в том, какими сведениями ему дозволено интересоваться и затем их публиковать, а какие охраняются законом и предаваться огласке могут лишь с разрешения заинтересованных лиц.

Увы, нередки случаи, когда журналист сам ломится в открытую дверь, пытаясь заполучить информацию, специально охраняемую законом. Или его собеседник под видом секретности намеренно скрывает сведения, которые по закону засекречиванию не подлежат. И в том, и в другом случае знание правовых норм поможет журналисту действовать компетентно и юридически грамотно, оградит его от нежелательных конфликтов.

Не менее остра профессиональная проблема, связанная с анонимностью. Понятно, что в журналистике она в принципе нежелательна. СМИ должны стремиться к тому, чтобы журналисты и их источники были идентифицированы аудиторией. Ведь имя и должность информатора, а также полученное право цитирования — это своего рода гарантии достоверности информации и ответственности лица, ее предоставившего, что, в свою очередь, является условием доверия читателей к журналисту и СМИ, которое он представляет. Таковы традиции свободного доступа к информации, к которым, как принято считать, стремится российская пресса.

§ 1. Конфиденциальность информации, анонимность информатора

В предыдущей главе описаны сложные случаи интервью; в частности, обсуждалась ситуация «не для печати», когда информация, полученная журналистом, не подлежит тиражированию. Бывает и другой вид закрытости, когда источник просит не предавать огласке его имя. Причины разные, однако, чаще всего это происходит из-за страха потерять работу за разглашение.

Встречаются и более основательные аргументы за то, чтобы источнику информации оставаться в тени. Например, когда публикация сведений представляет угрозу жизни для него или его близких. И в том, и в другом случае журналист не должен раскрывать свои источники. Это профессиональное правило защищено законодательством практически всех стран, в том числе российским. В законе о СМИ конфиденциальной информации посвящена статья 41, которая гласит: «Редакция не вправе разглашать в распространяемых сообщениях и материалах сведения, предоставленные гражданином с условием сохранения их в тайне. Редакция обязана сохранять в тайне источник информации и не вправе называть лицо, предоставившее сведения с условием неразглашения его имени»[2].

Кроме того, положение о конфиденциальной информации является одной из важнейших составляющих многочисленных этических кодексов журналистского цеха. «Кодекс профессиональной этики российского журналиста», принятый на Конгрессе журналистов России в 1994 году, эту этическую норму формулирует следующим образом: «Журналист сохраняет профессиональную тайну в отношении источника информации, полученной конфиденциальным путем. Никто не может принудить его к раскрытию этого источника»[3].

Однако всегда ли источникам, передающим информацию на условиях конфиденциальности, гарантируется анонимность? В российском законе о СМИ предусмотрен случай отступления от принципа неразглашения, при котором конфиденциальность может быть нарушена по решению суда, точнее, «когда соответствующее требование поступило от суда в связи с находящимся в его производстве делом»[4]. А вот в этическом кодексе нравственная цеховая норма неразглашения ставится над законом: «Журналист соблюдает законы своей страны, но в том, что касается выполнения профессионального долга, он признает юрисдикцию только своих коллег, отвергая любые попытки давления и вмешательства со стороны правительства или кого бы то ни было»[5].

Конфликт закона и этики проявляется подчас и в трудноразрешимых профессионально-этических коллизиях журналистской практики. Например, нашумевшая история журналистки НТВ Елены Масюк, взявшей интервью у Шамиля Басаева и отказавшейся впоследствии раскрыть его местонахождение, так и не получила однозначной общественной оценки, ни легитимной, ни морально-нравственной. Вот более подробное изложение этой истории и ее этико-правовая экспертиза в оценке Г. Лазутиной:

«Во время войны с Чечней, когда в российских СМИ события освещались в основном с позиций официальных властей (1994—1996 гг.), руководство НТВ поручило журналистке Елене Масюк взять интервью у Шамиля Басаева. Правительство объявило его террористом, поскольку он организовал захват больницы в Буденновске, сделав всех ее пациентов заложниками.

Елене Масюк удалось встретиться с Басаевым в засекреченном месте через несколько недель после событий в Буденновске. Интервью прошло в эфир. После этого журналисткой заинтересовались правоохранительные органы. Российская прокуратура выдвинула против нее обвинение в сокрытии местонахождения преступника. Несмотря на давление, оказанное на нее и работавшего вместе с нею телеоператора, раскрыть местонахождение Басаева они отказались — в соответствии с требованиями Закона о СМИ и предписаниями Кодекса профессиональной этики (как, впрочем, отказалось сделать это и руководство телекомпании). Исполнению закона, требующего от граждан помощи следствию в поимке лиц, подозреваемых в преступлениях, они сочли необходимым предпочесть исполнение Закона о СМИ и заповедей профессиональной морали.

В данном случае коллизия была разрешена на уровне коллегиально выработанной на НТВ позиции, однако для широкой профессиональной среды эта коллизия осталась фактически незамеченной. Ни Союз журналистов, ни Фонд защиты гласности, ни какая-либо иная журналистская общественная организация не сделали этот эпизод предметом специального рассмотрения. И хотя на журналистских тусовках о нем несколько раз упоминалось, то было, скорее всего, просто выражение сочувствия Елене Масюк.

Между тем профессионального обсуждения заслуживали многие аспекты происшедшего. И очень жаль, что коллективная рефлексия как акт поиска наиболее точного выхода из подобных коллизий не состоялась...»[6].

Правило сохранения конфиденциальности информации и ее источника «работает» и в профессиональной практике журналистов стран с разными демократическими традициями. Оно зафиксировано как в законах, так и сводах профессионально-этических норм. В Швеции, например, анонимность источнику гарантирует закон о свободе печати, в соответствии с которым властям или другим общественным органам запрещен поиск или раскрытие источников, пожелавших остаться неизвестными. Законодательством предусмотрены и меры наказания в отношении лиц, нарушивших эти положения: это денежный штраф или тюремное заключение сроком до одного года. Это, как утверждает один из самых известных репортеров Швеции Эрик Фихтелиус, «своего рода предохранительные клапаны демократии»[7].

Есть ли способ избежать юридических и этических конфликтов, которые могут возникнуть между журналистом и его источником в процессе передачи информации? Чтобы не было недосказанности, журналисту следует договориться со своим собеседником, на каких условиях он это делает. Как бы заключить с ним негласный договор, разумеется, устный. Мы уже упоминали о существующих в практике вариантах стандартного соглашения между журналистом и источником информации об условиях ее передачи. Повторим их еще раз.

§ Для печати: оглашена может быть вся информация и указан ее источник.

§ Без ссылки на источник: полученная информация может быть оглашена при условии, что не будет указан источник, ее предоставивший.

§ Для фона: полученная информация может быть использована без прямой ссылки на источник (например, «по словам источника из правительственных кругов»; «по сведениям от официального лица» и т.п.).

§ Не для печати: информация не может быть опубликована, она предоставляется журналисту лишь для ознакомления, т.е. сугубо конфиденциальным образом.

Вступая в конфиденциальные отношения, журналист должен понимать, что существуют определенные пределы неразглашения. Конфиденциальность может быть нарушена по решению правоохранительных органов, например, если информация предоставлена наркодельцом, распространяющим свой товар среди школьников.

§ 2. Анонимность журналиста

Анонимность журналиста также нежелательна, его личность должна быть по возможности идентифицирована. Это одно из условий свободного обмена информацией, а также главная предпосылка ответственности всех участников информационного обмена. Однако в журналистской практике встречаются случаи, когда репортер вправе требовать сохранения своей анонимности, а редакция обязана ее гарантировать.

Предоставляя журналисту статус анонима, редактор должен удостовериться в общественной значимости освещаемого предмета, важности публикации материала о нем и в невозможности или нежелательности этой публикации под именем автора. Однако он должен быть уверен в том, что качество информационного продукта в условиях анонимности не пострадает. Для этого изобретены разнообразные виды технической маскировки, например, съемки человека ведутся спиной к камере, применяется эффект затемнения, искажения голоса и т.д.

Можно выделить два вида анонимности: 1) неполная, когда просто не называется имя журналиста, но не скрываются ни его внешность, ни другие отличительные признаки; 2) полная, когда ситуация вынуждает засекретить не только имя репортера, но и его внешность. Условием предоставления полной анонимности на Би-би-си считают случаи, когда публикация может спровоцировать личные или семейные проблемы (развод, побег детей и т.п.), повлиять на разного рода зависимости (наркотическую, лекарственную, алкоголизм, склонность к азартным играм и т.п.); навлечь на журналиста подозрение в приобщении к осуждаемым обществом социальным порокам, таким, как проституция, детская порнография и т.п., а также при освещении серьезных криминальных расследований, в случае если журналисту грозит месть преступных группировок.

§ 3. Тайны, которые надо соблюдать

Свободный доступ граждан к информации ограничивается правом каждого отдельного человека на неприкосновенность частной жизни, личную и семейную тайну, защиту своей чести и доброго имени. Человек, его права и свободы стали в противовес коллективистской идеологии высшей ценностью и главной идеей конституционного строя постсоциалистической России. Это продиктовало совершенно иной подход к правовому статусу человека, и, прежде всего к его свободе. Поэтому законы стали ограждать человека от вмешательства государства и общества в его частную жизнь, что по идее должно внести в нее чувство психологической защищенности. Положения о защите информации, касающейся частной жизни граждан, являются и нормами международного права, и положениями, закрепленными российским законодательством.

Классический вопрос начинающего журналиста,

как найти баланс между правом публики знать и правом

отдельного человека на личную жизнь, законодательно

решается в пользу последнего.

Перечислим основные случаи прайвэси (от англ, privacy — уединение, тайна, секретность, интимность), которые охраняются российским законодательством. Эти случаи необходимо знать журналисту-интервьюеру, особенно когда в беседе затрагивается частная жизнь людей. Заметим, что охрана личной жизни отдельного человека поддерживается всеми правовыми документами: Конституцией, уголовным и гражданским правом, в том числе и специализированным законодательством.

§ Право на неприкосновенность частной жизни, на личную и семейную тайну, защиту чести и достоинства: Конституция РФ, ст. 23, 24; Федеральный закон «Об информации, информатизации и защите информации», ст. 11; Уголовный кодекс, ст. 137.

§ Право на неприкосновенность жилища: Конституция РФ, ст. 25; Уголовный кодекс, ст. 139.

§ Право на тайну переписки, телефонных, телеграфных и иных сообщений: Конституция РФ, ст. 23; Федеральный закон «О связи», ст. 32; Уголовный кодекс, ст. 138.

§ Право на тайну усыновления: Семейный кодекс, ст. 139; Уголовный кодекс, ст. 155.

§ Право на врачебную (медицинскую) тайну: Уголовный кодекс, ст. 137; Основы законодательства Российской Федерации об охране здоровья граждан, ст. 30, 31, 61; закон РФ «О психиатрической помощи и гарантиях прав граждан при ее оказании», ст. 8, 9.

Значит ли это, что подобной информации вообще нет места в средствах массовой информации? Скрывать ее или предавать гласности? И как быть с многочисленными публикациями о скандальных подробностях из личной жизни знаменитостей и явным интересом к ним массовой публики?

Закон и этические нормы профессии за то, чтобы не публиковать сведения, касающиеся частной сферы. Как сказал один известный политик, «человек должен иметь свое личное пространство, куда можно войти только по приглашению».

Одна молодая журналистка в интервью с известным артистом Львом Дуровым попыталась «вывести» его на откровенные темы...

— А если я напишу еще, что Дуров ко мне приставал?

— Я на вас в суд подам. Сейчас все артисты бросились про любовные похождения книжки писать. Я думаю: а вы не соображаете? Не понимаете, что живы дети, внуки? Рассказывает одна артистка: у меня такой-то был любовником. Не стыдно? Что же вы, дамочка, всех кобелей перечисляете? Что, я вас за это уважать больше стану?

— Что стыдного — рассказать о большой любви?

— А зачем?! Если б про меня кто-то эдакое накалякал, я б сказал: «Дура! И зачем тебе это нужно?» Интимные вещи — моя личная жизнь...[8]

Однако бывают случаи, когда публикация о частной жизни производится по желанию и с ведома собеседника. Как правило, делается это в целях формирования определенного имиджа героя. В качестве примера уместно вспомнить такой «не заказной» случай, когда сугубо частная история — весть о смертельной болезни Раисы Горбачевой — резко изменила вектор общественного мнения в сторону сочувствия и симпатии в ее адрес.

Закон о СМИ регламентирует обязанности журналиста относительно распространения информации о частной жизни людей: «Журналист обязан получить согласие... на распространение в СМИ сведений о личной жизни гражданина от самого гражданина или его законных представителей»[9]. В цитируемом положении закона о СМИ на месте многоточия стоит очень важная оговорка — «за исключением случаев, когда это необходимо для защиты общественных интересов». Именно эта оговорка предоставляет журналисту право встать на защиту интересов не отдельного человека, а всего общества.

Право на охрану частной информации, в том числе на соблюдение врачебной (медицинской) тайны, имеет исключение применительно к высшим должностным лицам страны: информация о состоянии их здоровья входит в перечень сведений, не подлежащих засекречиванию (Закон РФ «О государственной тайне», ст. 7).

В перечень незасекреченной информации входят также сведения:

§ о чрезвычайных происшествиях и катастрофах и их последствиях;

§ о состоянии экологии, здравоохранения, демографии, образования, культуры, сельского хозяйства;

§ о состоянии преступности;

§ о привилегиях и льготах граждан, должностных лиц и предприятий;

§ о фактах нарушения прав и свобод человека;

§ о золотом запасе и валютных резервах;

§ о фактах нарушения законности органами власти и чиновниками.

Вся перечисленная информация является объектом не приватного, а общественного интереса. Ее открытая циркуляция необходима для полноценного функционирования гражданского общества и всех его институтов. Именно фактор общественного, а не частного интереса и должен стать определяющим в ситуации, когда журналист принимает решение о публикации тех или иных материалов, содержащих сведения о приватной жизни людей.

Хрестоматийный пример — медиатизация любовной аферы президента США Билла Клинтона, фигура и поступки которого представляли интерес не только для его семьи и ближайшего окружения, но и для всей нации. Хотя не надо забывать, что ситуацию не всегда можно квалифицировать однозначно. Например, во время обсуждения в США этой нашумевшей истории так и не было проведено четкой границы между частным и общественным. С одной стороны, «во благо общественного мнения» были преданы огласке сугубо интимные подробности взаимоотношений президента и стажерки, а с другой — то же общественное мнение осудило размах обсуждения и его негуманные последствия в отношении ближайших родственников президента.

Законами охраняются также сведения, которые могут быть отнесены к государственной тайне (Конституция РФ, ст. 29, п. 4). Перечень сведений, включающий военную, научно-экономическую, внешнеполитическую, разведывательную и контрразведывательную, а также оперативно-розыскную деятельность, имеется в Законе РФ «О государственной тайне», ст. 5. В этом законе обосновываются принципы засекречивания сведений, устанавливаются три степени секретности («особой важности», «совершенно секретно», «секретно») и говорится о порядке их рассекречивания[10].

Опытные журналисты умеют бороться и с этими препонами. Вот какую историю рассказал Анатолий Рубинов: «Теперь в каждом учреждении есть пресс-бюро. Оно есть даже в зоопарке. Но если работники пресс-центра зоопарка не скрывают секретов жизни жирафов, то руководители других пресс-служб делают все, чтобы журналист не получил информацию. Добиваться интервью с начальником организации, в которой есть пресс-бюро, бессмысленно. Но ведь нужную информацию можно получить не только из уст большого человека. Например, однажды мне нужно было узнать тему диссертации только что назначенного на пост министра МВД г-на Куликова. Я позвонил в министерство, чтобы спросить его об этом. Оказалось, что тема засекречена. Тогда я воспользовался старыми связями и поговорил с дирекцией Библиотеки им. Ленина. В результате я подробно узнал о теме и времени защиты. Но, продолжая попытки поговорить с автором лично, я добился бы только одной фразы: «тема засекречена»[11].

Законом ограничен и доступ к коммерческой, служебной тайне (Гражданский кодекс, ст. 139); банковской информации (Уголовный кодекс, ст. 183; Федеральный закон «О банках и банковской деятельности», ст. 26); тайнам следствия и дознания (Уголовно-процессуальный кодекс, ст. 139); адвокатской и нотариальной тайнам (Положение об адвокатуре РСФСР, ст. 16; Основы законодательства РФ о нотариате, ст. 5)[12].

Но в определенных случаях запрет на вмешательство в частную жизнь не может быть абсолютным. Разберем пример. Журналист в своем расследовании обнаружил, что крупный городской чиновник, которого уже давно подозревали в связях с криминальными структурами, построил себе дом, стоимость которого несоизмерима с его доходами. Вопрос: может ли журналист распространить сведения о стоимости имущества этого чиновника? Не будет ли это расценено как вмешательство в частную жизнь гражданина страны?

В данном случае журналист столкнулся с ситуацией противоречия частного и общественного интересов. Частный интерес — у чиновника, он имеет право купить дом. Но может ли он требовать «неприкосновенности» сведений о стоимости своего жилища? Журналист, руководствуясь интересом общественным, опубликовал эту информацию. Схема его рассуждений могла быть следующей: во-первых, все сделки по недвижимости подлежат регистрации органами юстиции, т.е. в публично-правовом порядке; кроме того, по указу Президента РФ (1997 г.) лица, занимающие государственные должности, обязаны предоставлять ежегодно сведения о доходах и имуществе.

§ 4. Скрытая запись

Журналисты нередко используют прием скрытой записи (скрытой камеры, скрытого диктофона) для получения откровенных сведений об общественно значимых событиях или персонах, оправдывая тем самым их юридическую и этическую возможность. Тем не менее, и в этическом, и в правовом отношении скрытая запись уязвима, потому что, по сути, является приемом, вводящим в заблуждение собеседника, который, не ведая, что его слова фиксируются, может выдать информацию, не предназначенную для публикации.

Скрытой запись можно назвать в том случае, когда собеседнику не видно записывающее оборудование (например, камеру или диктофон), когда он не знает, что ведется запись. Запись в общественных местах не может считаться скрытой, даже если не все действующие лица о ней осведомлены. Поэтому нет нужды спрашивать разрешение на запись, например, во время пресс-конференций, митингов или демонстраций.

Описание, как пользоваться приемом скрытой записи, можно найти в руководстве для работников телерадиокомпании Би-би-си. В нем, например, говорится, что скрытая запись должна редко применяться производителями программ. Потому что, даже если она производится на легальных основаниях, это наносит удар по сложившемуся общественному доверию. Скрытая запись на Би-би-си не запрещена, но ее использование не разрешается без ведома редакторов и продюсеров программ: в особо трудных случаях они должны консультироваться в вышестоящих инстанциях.

На Би-би-си скрытую запись оправдывают в достаточно широком спектре случаев:

§ если речь идет о преступной или антиобщественной деятельности;

§ если скрытая запись необходима для достижения целей программы;

§ если материал не может быть получен другими, открытыми способами.

В российском законе о СМИ нет положения, запрещающего производить скрытую запись. Видимо, это значит, что в принципе она разрешена. Однако есть статья, регламентирующая ее тиражирование и распространение. Обнародование сообщений и материалов, подготовленных с использованием скрытой аудио- и видеозаписи, кино- и фотосъемки, допускается в трех случаях:

§ если это не нарушает конституционных прав и свобод человека и гражданина;

§ если это необходимо для защиты общественных интересов и приняты меры против возможной идентификации посторонних лиц;

§ если демонстрация записи производится по решению суда[13].

Журналисты приводят следующий аргумент в пользу скрытой записи. Часто знание того, что его не записывают на пленку, снижает напряжение собеседника, разговор оказывается неформальным, откровенным и живым, в общем — не таким, как перед камерой или при включенном диктофоне. И все же скрытая запись, по сути, конечно же, обман, а репортеры, используя этот, не совсем корректный, прием, даже если он и прикрыт благородными лозунгами о защите общественных интересов, рискуют не столько юридически, сколько своей репутацией.

§ 5. Запугивание, маскарад, смена профессии

Для достижения своих, в том числе благородных, целей журналист нередко прибегает к приемам, которые с позиций этических норм могут выглядеть если не вызывающими, то, по крайней мере, сомнительными. Например, использование запугивания и лжи, которые могут прозвучать в беседе с целью получения от источника необходимой информации.

Журналист «раскручивает» тему о взятках за получение прав на вождение автотранспорта. Эта проблема широко обсуждается в обществе, но нарушений со стороны органов внутренних дел в судебном порядке так и не было выявлено. Журналист в собственном расследовании встречается с руководителем автошколы, который, по его мнению, является посредником при передаче взятки. С целью запугать и вынудить собеседника раскрыть механизм взяточничества он сообщает ему сведения, в которых содержится информация, имитирующая осведомленность журналиста, — на самом деле этими знаниями он не располагает. Директора автошколы журналист намеренно пытается обвинить в получении взятки, сославшись якобы на «заинтересованных лиц»: «Господин директор, говорят, что вы берете взятки за получение водительских прав. Это мне подтвердили лица, причастные к данному делу». Собеседник тушуется и выкладывает все, потому что «и так все известно».

Похожая тактика используется на допросах следователями. Это так называемое «создание у допрашиваемого преувеличенного представления об осведомленности следователя». По словам экспертов, «тактическая идея этого приема такова: подробную информацию следователя о частностях, связанных с главным событием, и умолчание о его важных сторонах допрашиваемый может принять за свидетельство всестороннего знания следователем не только этих, но и главного события, и, признав тактическую борьбу со следователем бесполезной, перейти к даче показаний»[14]. При этом те же эксперты подвергают сомнению законность подобного приема, так как в следственных действиях используются незаконные меры, к которым, безусловно, относится обман.

Что же говорить о журналистах, использующих подобные приемы? Вправе ли они к ним прибегать? Не заподозрят ли их в моральной нечистоплотности? Если они обманом добывают информацию, почему бы им не обмануть затем и читателя? В этой непростой этической коллизии ясно одно: приемы с использованием лжи и запугивания должны применяться журналистом только в том случае, если у него на это есть достаточно моральных оснований.

Маскарады, переодевание, смена профессии — тоже по существу форма обмана и вероломства. В то же время такие приемы стали неотъемлемой частью журналистской профессии. Всем известны хрестоматийные примеры из опыта Михаила Кольцова, Анатолия Гудимова, немецкого репортера Гюнтера Вальрафа и других. Чтобы изучить жизненную ситуацию или проблему изнутри, журналист внедряется в «чужую» среду или надевает маску и вживается в роль, выступая свидетелем, очевидцем или участником расследуемого события. Так поступали в свое время Михаил Кольцов, проработавший три дня таксистом, Лариса Рейснер, нанявшаяся в немецкую лавочку разносчицей молока. Развил этот опыт Анатолий Гудимов и многие другие журналисты, рискнувшие сменить профессию и окунуться с головой «в тему», дабы посмотреть проблему изнутри и представить на суд аудитории объективную картину. Ролевой репортаж, более известный как метод «журналист меняет профессию», описан во всех учебниках журналистики, однако мало внимания уделяется его этической составляющей. Многочисленные «записки» таксистов, дворников, мусорщиков, челноков, репортажи из морга, с кладбища, из больницы являются результатом внедрения журналиста в незнакомую среду, смены его обличья и профессии. С нравственной точки зрения такие расследования вполне оправданны, они выявляют скрытые от человеческих глаз пороки той или иной социальной сферы, такие как коррупция, профессиональный цинизм, жесткость и бесчеловечность по отношению к слабым, нетерпимость в отношении меньшинств, и служат тем самым общественному интересу.

«Этика мимикрии» оказывается в повестке дня всякий раз, когда дело касается конкретных примеров человеческого общения. Когда журналист имитирует дружеское расположение и сочувствие к собеседнику, которого «раскалывает», выводит на чистую воду, в такой ситуации как минимум один из беседующих оказывается нечестным по отношению к другому, усыпив его бдительность. Фактически приемы профессиональной маскировки, или мимикрии, к которой прибегают журналисты, эксплуатируют человеческое доверие. В этом и состоит их этическая уязвимость.

§ 6. Плата за интервью

Дилемма — платить за интервью или не платить — возникает и может быть решена лишь в ситуации, когда журналист (редакция) деньгами одаривает собеседника. Противоположная ситуация, когда источник предлагает журналисту опубликовать информацию за финансовое вознаграждение, должна быть исключена из практики работника СМИ как не соответствующая профессионально-этическим нормам, которые рекомендуют журналисту «быть особенно бдительным при общении с источником, предлагающим информацию взамен за услуги или деньги, не вступать в торги из-за информации»[15]. Тем более когда речь идет о намеренном искажении фактов, «заказных» материалах, клевете. В Кодексе профессиональной этики российского журналиста (1994) содержится на этот счет запретительная норма: «Журналист вообще не должен принимать, ни прямо, ни косвенно, никаких вознаграждений или гонораров от третьих лиц за публикацию материалов и мнений любого характера»[16].

Помимо денежных сумм, предложенных журналисту за публикацию сведений или чьих-то мнений, угрозу свободе принятия решений журналистами и редакцией представляют разного рода приглашения и подарки. Подарками считаются материальные и нематериальные льготы любого рода, например получение рекламных образцов товаров или оплаченные поездки на курорт. Надо признать, что российские журналисты сплошь и рядом пользуются подобными приношениями. Вопрос в том, каким образом это влияет на ход журналистского поиска и дальнейшее распространение информации. Сохраняют ли журналисты свою независимость от дарителей?

Что же касается вознаграждения интервьюируемых собеседников за информацию, то здесь правила варьируются в зависимости от традиций страны или конкретного СМИ. Общим положением является неписаное правило: не оплачивать информацию, предоставленную официальными и должностными лицами, которые обязаны делать это по закону. Это особенно распространяется на интервью, взятые для подборок новостей, для выпусков информационных программ. Однако и здесь бывают исключения. Например, в строго регламентированных правилах поведения журналистов британской телерадиокомпании Би-би-си допускается прибегать к платной информации в порядке исключения, лишь в том случае, «если это является единственным способом эту информацию получить». При этом редактор, давший разрешение на оплату информации, должен быть готов доказать, что эта информация представляет общественный интерес и отвечает праву граждан быть информированными.

По правилам Би-би-си оплата «информационной поддержки» оправданна еще и в том случае, когда участие в программах Би-би-си причиняет публичной фигуре неудобство. Следуя данному руководству для работников компании, такое вознаграждение можно считать «не прибылью, а компенсацией за причиненное неудобство». При этом предлагаемое денежное поощрение не должно являться способом оказания давления на источник[17].

В традициях российской прессы таких строгих критериев для этического оправдания платы за информацию нет. В разных СМИ на этот счет существуют свои законы и правила. Качественные издания стараются придерживаться принципа — не покупать информацию. Желтая пресса и таблоиды не брезгуют оплачивать услуги информанта. А платные интервью со звездами эстрады и шоу-бизнеса не считаются чем-то предосудительным и, по оценкам многих специалистов, практически стали нормой.

Примечания

[1] Законодательство Российской Федерации о средствах массовой информации. М, 1996. С. 23.

[2] Законодательство Российской Федерации о средствах массовой информации. С. 24.

[3] Профессиональная этика журналистов // Документы и справочные материалы. М., 1999. Т. 1.С. 216.

[4] Законодательство Российской Федерации о средствах массовой информации. С. 24.

[5] Профессиональная этика журналистов. С. 215.

[6] Лазутина Г. Профессиональная этика журналиста. М., 1999. С. 91—92.

[7] Фихтелиус Э. С. 54.

[8] Шаблинская О. Лев Дуров вызывает журналистов на дуэль // Аргументы и факты. 2001. №32.

[9] Законодательство Российской Федерации о средствах массовой информации. С. 28.

[10] Краткий юридический справочник для журналиста. М., 1997. С. 67—73.

[11] Материалы спецсеминара.

[12] Краткий юридический справочник для журналиста. С. 83—95.

[13] Законодательство Российской Федерации о средствах массовой информации. С. 28.

[14] Питерцев С. К., Степанов А. А. Тактика допроса на предварительном следствии и в суде. СПб., 2001. С. 68—69.

[15] Цит. по: Лазутина Г. Профессиональная этика журналиста. М., 1999. С. 190.

[16] Профессиональная этика журналистов // Документы и справочные материалы. М., 1999. Т. 1.С. 216.

[17] Guidelines for Factual Programmes. ВВС. Р. 51.

Ваш комментарий о книге
Обратно в раздел журналистика