Гельман М. Русский способ. Терроризм и масс-медиа в третьем тысячелетии

ОГЛАВЛЕНИЕ

Война началась?

23 октября 38 вооруженных террористов захватили в ходе представления мюзикла "Норд-Ост" Театральный центр на Дубровке, в Москве. В заложниках оказались 750 человек (по другим данным - до девятисот), из которых впоследствии более 129, в том числе пятеро детей, погибли во время штурма и в ходе - как теперь уже всем очевидно, недостаточно хорошо организованных - спасательных работ*. У книги Вениамина Каверина, по которой поставлен спектакль, у снятого по ней популярного фильма прекрасное название - "Два капитана". Казалось бы, попытка "улучшить" такое удачное имя обречена на провал. Но создателям мюзикла, назвавшим историю о романтической любви "Норд-Ост", переименование удалось: оно превратилось не только в географический символ России, но и в символ "русского духа". К тому же, "Норд-Ост" легче запоминается иностранным слухом. И надо же такому случится, что это символическое название действительно пришлось запомнить многим. Эффектные буквы "N-O" встали в один ряд с эффектными цифрами 11.09 (9/11 в Америке, где месяц указывается с начала, так и же и телефон службы спасения). Теперь этот скорбный ряд пополнила новая трагическая дата, причинно-следственно связанная с терроризмом - 20.03., - начало англо-американской атаки на Ирак.

Над моим рабочим столом в Останкино четыре телевизионных монитора. Первый канал, Россия, НТВ и ТВЦ. Так как информацию я узнаю из агентств, то смотрю новости как гипертекст, в котором событие - лишь повод для анализа позиции канала, складывающейся из суммы обстоятельств. Четыре монитора делают событие снятым, нереальным. Информационным поводом, а не чьим-то поступком или жестом, трагедией или сбывшейся мечтой всей жизни. В первые дни трагедии на Дубровке я не ходил на работу: утром 24 октября у меня родилась дочь Ева. За развитием событий следил по домашнему телевизору. Один экран не дает возможности почувствовать себя субъектом процесса. Напротив, ты - объект информационного воздействия. Кажется, вся боль мира (во всяком случае, Москвы) концентрированно изливается на тебя из черного ящика телевизора, и ты ничего не можешь поделать. Ты даже не можешь выключить трансляцию: зачем-то нужно длить и длить это мучительное зрелище. Слежение за бегущей строкой становится частью жизнеобеспечения: дышать, пить, есть и смотреть телевизор. Миллионы людей, видящих одну и туже картинку - вот общность, которую в обычное время не объединить ничем. И эта власть в руках не у президента и не премьера, людей облеченных властью и готовящих себя к этой суперответственности, а у оператора. Здесь, наверно, уместна фраза "на его месте мог бы быть каждый", впрочем, эта фраза уместна во всем, что касается теракта. Кажется, Лев Корзун точно сформулировал во время трагедии, что все общество делится на жертв "Норд-Оста" и их родственников с одной стороны и потенциальных жертв будущих терактов, с другой. Вот я и попытался собрать то, что, на мой взгляд, должен знать каждый, и каждый журналист в первую очередь.

Почему я решил, что это мое дело: написать такую книгу? Кошмар на Дубровке и, в то же время, рождение дочери. Общая трагедия переплелась для меня с личным счастьем. Больше всего я беспокоился, чтобы жена до родов ничего не узнала. Вопрос "как там они" имела для меня два значения. Семьсот человек под дулами автоматов и Юля с дочкой в роддоме. В общем, я был счастлив на фоне всеобщей трагедии и, в конце концов, это превратилось в чувство вины перед каждым, кого я встречал. Прятал глаза, что бы не видели радость, а по большей части просто уединялся. Когда завершилась контртеррористическая операция, я твердо решил как-то искупить свою вину... нет, счастье.

А беда оказалась больше, чем можно было даже предположить: на антитеррористической волне подняли голову мракобесы всех мастей. Даже в либеральном ("западном") обществе после трагедии 11 сентября мгновенно стали редуцироваться гражданские свободы, то есть его основные принципы. Что же говорить о России... Уважаемые публицисты стали рассуждать, что терроризм - результат разгула политкорректности, мультикультурализма, чуть ли не постмодернистского искусства. Особо тревожно, что такие настроения появились и в самой художественной среде. В политическом истеблишменте сразу раздались голоса: "а мы были правы в своих гонениях на кавказцев в российских городах". Понеслись призывы закручивания гаек на всех фронтах. Легче посадить в тюрьму радикального писателя, чем бороться с настоящими террористами. Зная, насколько легко правители вводят, а народ принимает тоталитаризм, можно предсказывать и дальнейший рост покушений на основные свободы. Эта опасность для меня не менее серьезна и очевидна, чем опасность терроризма. В борьбе против злодеев мы не должны позволить расцвести новому мракобесию.

Эта ситуация требует аккуратного анализа и деликатных решений. Важно помнить, что карта самого радикального искусства и карта распространения терроризма - две совершенно разные карты. Перед Второй Мировой войной повсюду было очень много гуманистического искусства, что не помешало разразиться трагедии. Важно помнить, что гонение на "лиц кавказской национальности" не решают никаких проблем, а только обостряют объективные противоречия. Важно помнить, что запрет - не просто сильнейшее оружие в руках чиновника, но и источник его дохода. Чиновничество будет стараться воспользоваться ситуацией и попробовать подавить и другие гражданские свободы. В логике "беспощадной борьбы с терроризмом" важно не дойти до точки, после которой будут запрещаться книги (один из кандидатов на такой запрет - Пушкин, чей Дубровский сжигал усадьбы, убивал, требовал, то есть, вел себя как террорист).

Трагедия на Дубровке, как вы помните, сразу обернулась конфликтом между журналистикой и властью: первая критиковала вторую за ошибки в проведении операции по захвату театрального центра, вторая первую - за "вредное" освещение событий. Госдума тогда приняла в пожарном порядке скороспелые поправки к законодательству, призванные регулировать действия масс-медиа в чрезвычайных ситуациях, а на деле лишь грубо и бессмысленно "завинчивающие гайки". Журналистское сообщество смогло тогда сформулировать свое видение ситуации; президент Путин прислушался к мнению прессы и не подписал одиозные поправки. Была создана рабочая группа "Индустриального комитета", призванная выработать профессиональный "антитеррористический кодекс", - правила поведения, в том числе самоограничения свободы слова. Мы с сотрудниками Аналитической Дирекции ОРТ подготовили для "Индустриального Комитета" во главе с Константином Эрнстом два доклада по обеим темам и мониторинг "антитеррористического законодательства" в мире, и я напросился в координаторы этой рабочей группы - искупать счастье.

Закон - это карательная мера имеющая эффект после действия (нарушил - наказан). Дополняя закон профессиональной Конвенцией, мы исходили из того, что в решающий момент каждый из участников событий принимает решение, согласовываясь вовсе ни с тем или иным пунктом закона, а собственным представлением о положении вещей, пониманием того, как правильно поступить чтобы спасти людей, чтобы помочь, а не навредить.

Ведь когда главному редактору звонит, допустим, Шамиль Басаев и требует предоставить прямой эфир, угрожая в противном случае убить десять заложников, главный редактор думает не о законе. Здесь нужна моральная уверенность в правильности принимаемого решения. И неужели режиссера Марка Розовского, дочь которого попала в заложники, остановил бы закон в его желании организовать антивоенный митинг "по требованию" террористов, если он считал, что таким образом спасет своего ребенка? Он организовал, и отец мой пошел туда, и выступал, чтобы поддержать друга (и я бы пошел, если бы не боялся, что в глазах моих увидят не горе, а совсем другие чувства). Когда у тебя ТАМ дочка - закон тебе безразличен. И даже когда у друга там дочка. И даже когда у друга отца... И только понимание, что таким образом ты, наоборот, отдаляешь освобождение близкого человека, понимание, а не закон - может остановить.

В общем, после того, как в результате многочасовых споров нашей рабочей группы, в которую входили К. Эрнст, А. Любимов, М. Кожокин, А. Венедиктов, И. Лесневская, М. Комиссаров и я, родился документ на двух страницах, я решил: то, что не вошло в Конвенцию, может не просто представлять определенный интерес, но просто необходимо каждому журналисту, который по долгу профессии может оказаться ТАМ.

Многообразие терактов, увы, бесконечно и на все случаи Конвенцией не запасешься. Врага надо изучать.

Страшная хроника рубежа тысячелетий

Шриперумбудур (Индия), 21 мая 1991 года. Убит бывший премьер-министр Индии, символ возрождения страны и бескровного решения политических проблем, Раджив Ганди. Исполнитель: девушка со спрятанным под одеждой взрывным устройством. Ответственность взяла на себя организация "Тигры освобождения Тамил-Элама".

Нью-Йорк (США), 26 февраля 1993 года. Аль-Каида предприняла первую атаку на Международный Торговый Центр (который она же уничтожить почти 9 лет спустя). При первой атаке была взорвана бомба в подвале здания, где располагалась автомобилоная стоянка. Несколько человек погибли, множество было ранено.

Афула (Израиль), 6 апреля 1994 года. Взорван рейсовый автобус, погибло 7 пассажиров, многие ранены. Исполнитель: водитель-самоубийца. Ответственность взяла на себя организация "Хамас".

Кфар-Даром (сектор Газа), 9 апреля 1995 года. Взорван рейсовый автобус, погибло 6 пассажиров, многие ранены. Исполнитель: водитель-самоубийца легкового автомобиля. Ответственность взяла на себя организация "Исламский джихад".

Оклахома-Сити (США), 19 апреля 1995 года. Грузовик, набитый взрывчаткой, уничтожил федеральное здание Мюррей, в котором располагался ряд правительственных учреждений и детский сад, большинство детей из которого оказались в числе ста шестидесяти восьми погибших. Взрыв в Оклахома-Сити стал самым крупным терактом в истории США, и оставался таковым до сентября 2001 года. Власти и народ хором проклинали исламских террористов - общественность была шокирована, когда в качестве единственного подозреваемого перед ними предстал 27-летний Тимоти Маквей, проживавший неподалеку. Ветеран войны в Персидском заливе, Маквей был зол на государство и общество, которых обвинял в своей не сложившейся жизни и загубленной военной карьере, а так же в гибели 76 сектантов в городе Вейко, штат Техас, при штурме их лагеря спецназом в тот же день двумя годами раньше.

Буденновск (Ставропольский край), 14 июня 1995 года. Группа чеченских боевиков под руководством Шамиля Басаева захватила городскую больницу, удерживая в ней более тысячи заложников. 17 июня спецподразделение "Альфа" предприняло штурм больницы, который окончился неудачно. По разным данным, около 130 человек погибли, более 400 были ранены. В результате последовавших переговоров, бандитам была предоставлена возможность вернуться в Чечню в сопровождении добровольных заложников, в основном, из числа журналистов.

Кизляр (Дагестан), 9 января 1996 года. Группа чеченских сепаратистов во главе с Салманом Радуевым захватила больницу, а затем скрылась вместе с группой заложников. Через несколько дней федеральные власти штурмом взяли село "Первомайское", в котором укрепились боевики, однако многим из них удалось уйти, включая самого Радуева. 78 человек из числа заложников и мирного населения погибли, более 100 были ранены.

Лондон (Великобритания) февраль 1996 года. Взрыв на пристани Канари положил конец соглашению о прекращении огня между Ирландской республиканской армии и британскими властями. Убито двое мирных жителей. Вскоре в Лондоне прогремел еще один взрыв - 21-летний боец ИРА Эдвард О’Брайен погиб при преджевременном взрыве бомбы, которую он планировал взорвать в общественном месте.

Тель-Авив (Израиль), 4 марта 1996 года. Взрыв в окрестностях торгового центра, убито 13 человек, ранено 110. Исполнитель: камикадзе, "живая бомба". Ответственность взяла на себя организация "Хамас".

Коломбо (Шри-Ланка), 18 декабря 1999 года. Взрыв на предвыборном митинге президента страны Чандрики Кумаратунге. Погибло больше 20 человек, ранено около сотни (в том числе, президент). Исполнитель: камикадзе, переодетый в женское платье.

Коломбо (Шри-Ланка), 5 января 2000 года. Взрыв у приемной премьер-министра страны Сиримаво Бандаранаике. Убито 12 человек, ранено 22. Исполнитель: женщина-камикадзе.

Тель-Авив (Израиль), 1 июня 2001 года. Взрыв на дискотеке, погибло 21 человек, около ста ранено. Возраст большинства пострадавших - от 14 до 20 лет. Исполнитель: самоубийца.

11.09.2001. Без комментариев.

Север Израиля, 20 марта 2002 года. Взрыв в автобусе, погибло 7 пассажиров. Исполнитель: самоубийца.

Петах-Тиква (Израиль), 27 мая 2002 года. Взрыв в торговом центре, погибло четверо, более полусотни раненых. Ответственность взяла на себя организация "Бригады мучеников Аль-Аксы".

Шоссе между Афулой и Хадерой (Израиль), 5 июня 2002 года. Взрыв рейсового автобуса, 14 погибших, 60 раненых. Исполнитель: самоубийца на легковом автомобиле.

Иерусалим, 18 июня 2002 года. Взрыв в рейсовом автобусе, погибло 20 человек, больше 50 ранено. Ответственность взяла на себя организация "Хамас".

Москва, 5 июля 2003 года. Взрывы на рок-фестивале "Крылья" в Тушино, исполнительницы: две террористки-самоубийцы. По официальным данным, число жертв достигло 15 человек (не считая самих террористок): 11 погибли на месте, еще 4 в последствии в больницах. Всего число пострадавших, по разным данным, насчитывает около 70 человек.
Ваш комментарий о книге
Обратно в раздел журналистика