Бубликов С. и др. Экономическая история капиталистических стран

ОГЛАВЛЕНИЕ

Глава 34 ЭКОНОМИКА ЯПОНИИ В МЕЖВОЕННЫЙ ПЕРИОД (1918—1939 ГГ.)

1. Последствия первой мировой войны. Участвуя в первой мировой войне на стороне Антанты, Япония не вела активных военных действий. Военные операции ограничились захватом германских владений в Шаньдунской провинции Китая (вместе с главным городом Циндао), а также принадлежавших Германии островов на Тихом океане: Маршалловых, Каролинских и Марианских. Воспользовавшись благоприятной обстановкой, японские империалисты в ультимативной форме предъявили в 1915 г. Китаю «21 требование», предусматривавшее установление военного и экономического диктата Японии над жизненными центрами китайской территории. Многие из этих требований (разрешение японцам вести промышленную и коммерческую деятельность в Китае; признание за Японией исключительных прав в кредитовании железнодорожного строительства; аренда ряда китайских территорий, железных дорог и предприятий; запрет аренды китайских портов и бухт другими державами) были приняты китайским правительством и вошли в состав заключенного в том же году кабального японо-китайского договора.

Наряду, с прямыми территориальными захватами Япония сумела добиться значительного улучшения внешнеторговых позиций. Пользуясь монопольным положением на азиатских и дальневосточных рынках, временно покинутых европейскими предпринимателями, она увеличила свой экспорт в эти районы мира в 3 раза. К концу войны доля Японии во внешней торговле Китая составляла чуть меньше 50% (доля Англии — 17,1%, США — 12,8%). Почти в пятикратном размере возросли и японские заграничные инвестиции.
Военные поставки и внешнеэкономическая экспансия дали сильный толчок развитию промышленности. Объем ее продукции в военные годы вырос более чем вдвое. Почти в 3 раза увеличился выпуск чугуна и стали. К концу войны японское судостроение вышло на третье место в мире. В рассматриваемый период значительно улучшилась техническая оснащенность японских предприятий. Следовательно, главным экономическим итогом военных лет было превращение Японии из аграрно-индустриальной страны в страну индустриально-аграрную.
Война обогатила японскую буржуазию. Увеличение в 2,5 раза капиталов акционерных обществ говорит об этом весьма ясно. Трудящимся же война принесла лишь рост налогов и удлинение рабочего дня. Вдвое выросли цены. Реальная заработная плата понизилась на 1/3. Ухудшилось и положение крестьян. Среди них продолжался процесс обезземеливания, росло число арендаторов и полуарендаторов. Уплачиваемая натурой арендная плата достигла в ряде мест 60—70% урожая риса. Высокие цены на этот основной продукт питания обогащали помещиков, богатых крестьян, но оказывались настоящим бедствием для пролетарских масс города и деревенской бедноты. Под влиянием событий Великого Октября в Японии начался подъем массового рабочего и крестьянского движения. Его размаху способствовало резкое увеличение цен на продовольствие. Рис в сравнении с довоенным периодом вздорожал в 6 раз. В августе 1918 г. в Японии вспыхнули «рисовые бунты», сразу принявшие общенациональный характер. В этом движении протеста приняло участие около 10 млн. человек — рабочие, крестьяне, ремесленники, студенты. Движение длилось 2 месяца и было жестоко подавлено.
2. Развитие японской экономики в 20-е гг. Завершение первой мировой войны ухудшило внешнеэкономические позиции Японии. Крупнейшие империалистические державы не могли примириться с возрастанием ее роли в Юго-Восточной Азии и на Дальнем Востоке. На китайском рынке японцев вновь стали теснить конкуренты, в первую очередь монополии США. Решения Вашингтонской конференции (1921—1922 гг.) обязывали Японию признать принцип «открытых дверей» в торговле с Китаем, что ставило крест на ее монопольных притязаниях. Бесславно окончилась и интервенция против Советской России. Японцы вынуждены были покинуть и северную часть острова Сахалин.
Ослабление внешнеторговых позиций отрицательно сказалось на экономическом развитии Японии. В 1920—1921 гг. страну поразил мировой экономический кризис. Японский экспорт упал на 40%, импорт — на 30,9%, уровень промышленного производства снизился на 20%. Кризис показал, насколько непрочными являются последствия военного бума, заставил японских промышленников срочно перестраивать экономику сообразно с условиями мирного времени.
После этого в стране начался период промышленного подъема. С 1924 по 1928 г. производство чугуна и стали удвоилось, хотя и составляло небольшую величину (1,09 и 1,62 млн. т). Повысился удельный вес индустрии в национальном доходе. В 1929 г. продукция одной лишь обрабатывающей промышленности оценивалась в 7,7 млрд. иен (3,5 млрд. иен в сельском хозяйстве). Ведущая роль по-прежнему принадлежала хлопчатобумажной отрасли, дававшей более 40% объема промышленного производства. Фабричное изготовление хлопчатобумажных тканей развивалось весьма интенсивно. Подорвав только в начале XX в. ручное ткачество, оно к концу 20-х гг. уже успешно конкурировало на мировом рынке с английским Ланкаширом. Непрерывно возрастала роль тяжелой индустрии. В 1929 г. она давала уже свыше 30% продукции обрабатывающей промышленности. В годы промышленного подъема завершается становление машиностроения как особой отрасли. Для роста крупной фабрично-заводской промышленности Японии, особенно тяжелой, большое значение имела эксплуатация сырьевых ресурсов Кореи и Маньчжурии.
В ходе промышленного подъема 20-х гг. в стране неуклонно развивался процесс концентрации производства. В 1929 г. на крупные предприятия (50 и более занятых) приходился 61% всей продукции промышленности. При этом каждый пятый японский рабочий трудился на крупнейшем предприятии с числом занятых свыше тысячи. Концентрация производства опиралась на концентрацию капитала. По данным налоговых ведомств-, доля акционерных компаний с капиталом свыше 5 млн. иен возросла за период 1918—1929 гг. с 2,7 до 3,6% общего числа этих компаний, а в сумме капитала их — с 56,3 до 65,1%. В конце 20-х гг. 388 компаний (с капиталом у каждой свыше 10 млн. иен) по уровню концентрации капитала практически мало чем уступали крупным корпорациям Запада. Позиции высококонцентрированного капитала усиливались также и в банковском деле. С 1914 по 1929 г. общая сумма вкладов в коммерческие банки возросла в 6,2 раза (с 1,5 до 9,3 млрд. иен), количество же банков сократилось с 1593 до 878.
Процессы концентрации производства и капитала многократно усиливали роль японских монополий. Во время войны и после нее в Японии завершается формирование монополистических объединений в форме семейных концернов — дзайбацу (финансовых клик). В отличие от монополий Запада дзайбацу возникли не только вследствие капиталистической конкуренции и концентрации капитала, но и на базе пользования особыми торгово-промышленными привилегиями, дарованными государством отдельным торговым, ростовщическим или самурайским кланам. Теснейшая связь монополистических привилегий с родовыми, семейными узами делала японские концерны во многом несхожими с монополиями западного образца. Акции дзайбацу не имели широкого хождения.
Отличительной чертой деятельности дзайбацу была их универсальность. Концерн Мицуи вырос из старинной торгово-банковской фирмы. Концерн Мицубиси в 20-х гг. контролировал около 120 компаний общим капиталом в 900 млн. иен, имел в своем составе железнодорожную, электротехническую компании, компании в металлургической, горнорудной, судостроительной, бумажной промышленности. Концерн Сумитомо тоже был многоотраслевым. Объединение Ясуда сначала было крупным банкирским домом, но затем под его контроль попали многие промышленные предприятия.
Отличительная примета японских дзайбацу состояла в их исключительно тесной связи с государством. Государство, как и прежде, играло роль крупнейшего предпринимателя, причем и в машиностроении, и в судостроительной промышленности. Технический уровень казенных заводов, как правило, был выше, чем частных. За 1887—1940 гг. правительство обеспечило не менее 2/3 всех инвестиций в экономику страны. Львиная их доля была передана концернам. Владея акциями на общую сумму в 1/2 млрд. иен, крупнейший помещик страны император (микадо) делил с концернами Мицуи и Мицубиси доходы от японской внешней торговли и судоходства. Государственно-монополистический капитал сформировался здесь одновременно с монополиями. В этом заключается особенность его генезиса.
3. Влияние кризиса 1929—1933 гг. Обогативший дзайбацу промышленный подъем сменился кризисом перепроизводства. Еще в. 1927 г. страну поразил финансовый кризис, сопровождавшийся банкротством ряда банков. Затем и на Японию обрушился мировой экономический кризис 1929—1933 гг., резко упал японский экспорт (к 1931 г. почти в 2 раза). Поскольку на экспорт шло около 20% валового национального продукта Японии, падение производства оказалось весьма значительным. За 1929— 1931 гг. продукция сельского хозяйства сократилась на 40%, промышленности — на 32,2%. Сокращение производства сильней всего затронуло угольную, металлургическую, хлопчатобумажную промышленность и судостроение. Число безработных достигло невиданного доселе уровня — 2,5—3 млн. человек.'
Особенно тяжелый спад переживало сельское хозяйство. Сокращение экспорта стало настоящей катастрофой для шелководства. Аграрный кризис привел к тому, что цены на сельскохозяйственные продукты с 1921 по 1931 г. упали на 47%, на шелковичные же коконы они уменьшились в 3,5 раза. В стране крайне обострились социальные противоречия: количество забастовок в промышленности, арендных конфликтов в деревне резко возросло.
Выход из кризиса японская буржуазия стала искать в активной милитаризации экономики, в переходе к новым аннексиям, в общей фашизации режима. Причины этого следует искать прежде всего в своеобразии хозяйственного развития Японии , в военно-феодальном характере японского империализма.
Монополии, закабаляя мелкое производство, препятствовали преодолению сложившегося отставания промышленности.
В большинстве же отраслей, обслуживающих традиционные внутренние рынки (мелкая металлообработка, изготовление национальной одежды и обуви, японской бумаги, фонарей, зонтов, керамических изделий), к началу 30-х гг. еще не был завершен
промышленный переворот и производство пребывало на мануфактурной стадии.
Из этого отставания в экономическом развитии проистекала особая агрессивность японского милитаризма, в котором, как указывал В. И. Ленин, с монополией «особого удобства грабить инородцев, Китай и пр.» всегда была связана «монополия военной силы», отчасти заменявшая, отчасти выполнявшая «монополию современного, новейшего финансового капитала» .
Еще в 1927 г. генерал Танака, занимавший тогда пост премьер-министра, .представил японскому императору секретный меморандум, где указывал на необходимость для Японии проводить в Восточной Азии политику «крови и железа», завоевать десяток стран.
4. Милитаризация экономики Японии. В 1931 г. Япония оккупировала Маньчжурию, в 1933—1935 гг. заняла ряд провинций на Севере Китая, а в 1937 г. начала открытую войну против китайского народа. В стране формировался режим военной диктатуры фашистского типа.
Военные расходы легли тяжелым бременем на плечи японского народа. В 1937—1938 гг. они составили 70—80% всех бюджетных расходов. Государственный бюджет Японии начиная с 1933 г. ежегодно сводился с многомиллиардным дефицитом, который покрывался эмиссией необеспеченных бумажных денег.
Военно-инфляционная конъюнктура помогала государству стимулировать развитие отраслей, связанных со снаряжением армии и флота. За 1931 —1938 гг. при общем росте промышленной продукции в 1,6 раза продукция металлургии увеличилась в 10 раз, машиностроения — в 6,7, химической промышленности — в 3,2, газовой и электротехнической — в 2,1 раза. В этот период в особую отрасль выделилось производство грузовиков и самолетов. К 1939 г. производство оружия и военных материалов по сравнению с 1925 г. выросло почти в 5 раз. Милитаризация экономики способствовала резкому подъему тяжелой промышленности. За 1929—1938 гг. ее доля в общем объеме производства увеличилась с 32,2 до 60,8%-, тогда как доля текстильной промышленности уменьшилась с 41,4 до 20,2%.
Перевод японской экономики на военные рельсы проходил под знаком всемерного усиления государственно-монополистических тенденций. Специальными правительственными указами вводился контроль над важнейшими отраслями, устанавливалось централизованное распределение сырья и топлива. Особое значение имел принятый в марте 1.938 г. закон «О всеобщей мобилизации нации», наделявший правительство правом контролировать не только промышленность, но и транспорт, внешнюю и внутреннюю торговлю. Крупнейшие компании, связанные с военным производством, зачислялись в особый разряд «выделенных» и пользовались значительными привилегиями при получении кредитов, сырья, рабочей силы и гарантированных заказов.
Если монополиям подготовка к войне принесла многомиллиардные прибыли, то для трудящихся она означала фактически введение военной каторги. По закону «О всеобщей мобилизации» запрещались всякие забастовки и собрания. Рабочий день, официально ограниченный 12—14 часами, фактически продолжался 14—16 часов. Введение капиталистической рационализации повышало интенсивность труда. Непрерывная инфляция усиливала дороговизну товаров, усугубляла нищету народных масс.
Среднегодовые темпы промышленного производства в Японии были довольно высокими: в 1929—1937 гг. они 'составляли 8%. Но быстрота развития достигалась прежде всего за счет более жестокой эксплуатации. Норма прибавочной стоимости в промышленности Японии достигла в 1931 г. 251, а в 1937 г. — уже 390%. Перед войной реальная заработная плата японского рабочего была в 6 раз ниже, чем в США, и в 3 раза ниже, чем в Англии. При этом заработки женщин составляли от 1/3 до 1/2 зарплаты мужчин. В этом заключался главный секрет высокой конкурентоспособности японских товаров на мировом рынке. Налаженное в 30-е гг. производство велосипедов, часов, радиоприемников, швейных машин работало почти исключительно на экспорт.
Весьма тяжелым оставалось положение тружеников деревни, где сохранялись феодальные пережитки. Перед войной лишь 30% всех крестьян имело собственную землю. Остальные, как и прежде, арендовали ее у помещиков, отдавая часто в качестве арендной платы более половины урожая. Усиливались кулаки помещичьего типа, также сдававшие землю внаём. Однако капиталистические отношения проникали в деревню на базе высокой товарности сельского хозяйства. Усиливалась эксплуатация колоний. С 1938 по 1941 г. общий капитал японских фирм, обосновавшихся в Северо-Восточном Китае, увеличился с 1,7 до 3,7 млрд. иен. Вместе с тем японский капитал усиленно проникал на территории Индонезии, Британской Малайи, Филиппин, Таиланда. Объективно это вело к обострению противоречий между Японией и другими империалистическими государствами, особенно Англией и США.
Правящие круги Англии и США проводили в отношении Японии политику «восточного Мюнхена». Американские монополии, в частности, помогали развитию японской алюминиевой промышленности, кредитовали машиностроение Японии, предоставляли ей недостающие типы станков. Из США Япония получала до 80% требовавшегося ей металлолома. Все это делалось в расчете на то, что военная мощь самурайской Японии обрушится на СССР. Однако тяжелые поражения у озера Хасан (1938 г.) и на реке Халхин-Гол (МНР, 1939 г.) изменили планы японской военщины. Как и в Западной Европе, первыми жертвами агрессора стали его покровители.

Глава 35 ЭКОНОМИЧЕСКОЕ РАЗВИТИЕ ИНДИИ (1918—1939 ГГ.)

1. Экономические последствия первой мировой войны. В годы первого этапа общего кризиса капитализма Индия оставалась колонией Англии. Это принесло ее народам неисчислимые страдания, самым отрицательным образом сказалось на характере и темпах экономического развития. К началу первой мировой войны Индия являлась аграрной страной. Сельским хозяйством было занято свыше 70% ее трудоспособного населения. В стране существовало три типа поземельно-рентных отношений. На севере, где земля находилась в руках крупных помещиков, сохранялась система заминдари. На юге и западе преобладала аренда государственных земель крестьянами (система райятвари). Наконец, на северо-западе было распространено мелкое крестьянское землевладение (махальвари).
Долги, налоги, высокая арендная плата разоряли тружеников деревни. Во всех районах число крестьян — собственников земли неуклонно сокращалось. Помещики своего хозяйства не заводили, вели паразитический образ \жизни. Ростовщики и торговцы, арендующие у них землю, часто передавали ее более мелким субарендаторам, а те в свою очередь — крестьянам. Индийское крестьянство опутывалось феодальными и полуфеодальными связями, долговой и поземельной кабалой.
И все же экономика Индии постепенно развивалась, эволюционировала. В таких промышленных центрах, как Бомбей, Калькутта, Мадрас, Ахмадабад, Шолапур, значительное развитие получил капиталистический уклад. Молодой рабочий класс насчитывал уже несколько сот тысяч человек. Но политика английских колониалистов обусловила ущербное, однобокое развитие индийской промышленности. Основные фабрично-заводские предприятия существовали лишь в сфере производства предметов потребления и переработки сельскохозяйственного сырья (текстильная, джутовая промышленность). Горное дело было развито слабо. Металлургия находилась в зачаточном состоянии. Собственное машиностроение отсутствовало, что означало абсолютную зависимость Индии от ввоза иностранного оборудования. Английские власти продолжали грабительскую политику, направленную на эксплуатацию Индии как аграрно-сырьевого придатка промышленной Англии.
Первая мировая война оказала заметное влияние на дальнейшую эволюцию индийской экономики. Если в довоенный период колониальная эксплуатация осуществлялась прежде всего частным английским капиталом, то в военное время усилилась роль колониального аппарата. Принудительным путем было мобилизовано в армию почти полтора миллиона индийцев. По фиксировано низким ценам скупалось и вывозилось ценное сырье: шелк-сырец, пенька, чай, шкуры и т. д. Проводилась и реквизиция зерна, которым администрация, не считаясь с интересами голодавшего населения, снабжала свои войска. Практиковались также демонтаж и вывозка средств речного и железнодорожного транспорта. Паразитизм английского империализма сказывался в методах финансового ограбления Индии. Во время войны более чем наполовину повысились многочисленные налоги. Путем займов из страны было выкачано сначала 100, а затем еще 45 млн. ф. ст. Позднее этот грабеж был оформлен в виде безвозмездного «дара» на военные нужды Англии. Грабительский характер колониального режима влиял и на деятельность созданного в 1917 г. Индийского управления по военному снабжению. Будучи органом государственного регулирования, оно ориентировало индийскую экономику прежде всего на обеспечение военных поставок.
Война и связанный с ней фискальный гнет подорвали слабое сельское хозяйство Индии. Снижались урожаи. В 1918—1919 гг. дефицит продовольствия достиг ужасающей цифры в 19 млн. т. В эти годы от голода и страшной эпидемии гриппа умерло более 12 млн. индийцев. Британские власти ничего не сделали для пресечения деятельности спекулянтов, использовавших национальное бедствие в целях наживы.
Вместе с тем война ускорила развитие индийской промышленности. Воспользовавшись военными заказами и сокращением импорта из Англии, увеличили выпуск тканей владельцы хлопчатобумажных фабрик. Производство тканей фабричной выделки выросло почти на 1/3.
Индийская буржуазия быстро обогащалась. Но нищета рабочего класса была ужасающей. Когда в Индии под влиянием Великой Октябрьской социалистической революции произошел подъем национально-освободительной борьбы, рабочий класс принял в ней самое активное участие. Однако индийский пролетариат был еще малочислен и плохо организован. Поэтому борьбу за национальное освобождение возглавили представители национальной буржуазии, объединившиеся в партию Индийский национальный конгресс (ИНК). Лидер этой партии М. Ганди был убежденным противником колониального режима. Но он выступал также против любых форм революционного насилия. Вместе с тем гандизм как патриотическая, антиимпериалистическая идеология способствовал вовлечению народных масс в борьбу с колонизаторами.
2. Колониализм и капитализм в 20-е гг. Развитие экономики в послевоенные годы характеризовалось усилением капиталистического уклада. Напуганные ростом освободительной борьбы, английские власти не решались применять к индийской промышленности прямые ограничительные меры. Более того, опасаясь подрыва своих позиций со стороны иностранных конкурентов и. задабривая местную буржуазию, они ввели протекционистские пошлины на ряд промышленных изделий. Но это не могло помешать проникновению на индийский рынок более дешевых товаров из Японии, Германии и США. Доля Англии в индийском импорте неуклонно снижалась. Она составляла 64% в 1913 г., 40 — в 1920 г. и только 35% — в 1931/1932 г. Тем не менее на развитие мест* ного производства протекционистские меры оказали стимулирующее воздействие.
Сразу после окончания войны в Индии началась «учредительная горячка». За несколько лет число акционерных компаний выросло почти вдвое, во столько же раз увеличился и принадлежащий им капитал. Широкий размах приняло строительство новых хлопчатобумажных фабрик. Увеличилась доля индийского капитала в джутовой промышленности. Были построены два небольших металлургических завода. Однако общая отсталость индийской экономики сохранялась. В 1923 г. на одного жителя приходилось в среднем менее 2 кг чугуна и менее 0,5 кг стали, тогда как в Англии — 174 кг стали.
Сельское хозяйство Индии испытывало тяжелые последствия мирового экономического кризиса 1920—1921 гг. Он привел к резкому сокращению вывоза индийской пшеницы. Сократился экспорт риса и других продовольственных культур.
Но промышленность продолжала развиваться. За период 1921 —1927 гг. количество фабрично-заводских предприятий увеличилось с 4059 до 7515, а число занятых на них рабочих выросло с 1266 тыс. до 1533 тыс. человек. Усилились позиции текстильной монополии Бирла, металлургического концерна Тата. Несколько поднялся уровень   концентрации производства. Период   20-х гг.
выявил в промышленном развитии Индии целый ряд особенностей. Главная из них заключалась в том, что в годы промышленного подъема здесь сохранялись и даже численно росли низшие формы капиталистической промышленности, (простая кооперация, мануфактура). Значительную роль в промышленном производстве продолжали играть мелкотоварный и докапиталистический уклады. Но все же в 1921 г. хлопчатобумажные фабрики Индии произвели для внутреннего потребления в 1,5 с лишним раза больше товарной продукции, чем ткачи-ремесленники вместе с капиталистическими предприятиями мануфактурного типа. Но на хлопчатобумажных фабриках в том году было занято всего 332 тыс. человек, тогда как в ручном ткачестве — 2407 тыс. К 1931 г. это соотношение несколько изменилось (395,5 тыс. занятых на фабриках и 2113,5 тыс. — в ручном ткачестве).
Ремесленники и кустари держались ценой мизерного потребления, изнурительного труда, некоторого усовершенствования ручных орудий. Ручное ткачество было специфической формой скрытого перенаселения Индии. Оно страдало от неразвитости капитализма и само усиливало эту неразвитость. В годы промышленного подъема не было создано ни одного станкостроительного предприятия. Напротив, вынуждены были прекратить свою деятельность несколько автосборочных мастерских и большинство паровозостроительных компаний, созданных в военное время. Следовательно, промышленность Индии, как и прежде, полностью зависела от импорта английского оборудования и сохраняла типично колониальный характер.
Несмотря на появившуюся в послевоенный период тенденцию к увеличению самостоятельности национальной буржуазии, английский капитал продолжал удерживать в своих руках господствующие позиции. Главной формой его контроля над индийской экономикой сделались так называемые «управляющие агентства» — своеобразные формы колониализма.
С «управляющими агентствами» была тесно связана деятельность филиалов крупнейших английских банков. Для укрепления английского господства в финансово-кредитной сфере большое значение имело создание в 1921 г. центрального Имперского банка, который активно кредитовал предприятия, связанные с производством и первичной обработкой сырья, но воздерживался от финансирования индийской промышленности. Несмотря на то что в период 20!х гг. индийские банки развивались быстрее английских, на долю последних приходилось около 70% всех вкладов. По некоторым оценкам, общий объем английского капитала, функционирующего в Индии, достиг к 1927—1928 гг. огромной суммы в 1 млрд. ф. ст. Деятельность «управляющих агентств» и английских банков усугубляла паразитизм колониального режима. Ежегодная дань, которую вынужден был уплачивать Англии индийский народ, включая обязательные отчисления из бюджета и пенсии английским чиновникам, составляла около 150 млн. ф. ст.
Таким образом, народные массы Индии находились под двойным гнетом: колониализма и местного капитализма, даже феодализма. Рабочий класс, как и прежде, жил на нищенскую заработную плату, ютился в лачугах, голодал. Но особенно тяжелым было положение индийского крестьянства. Эксплуатируя Индию в качестве сырьевого придатка, английские империалисты были заинтересованы в удешевлении экспортной сельскохозяйственной продукции. С этим был связан наблюдавшийся в послевоенный период рост площадей, занятых под технические культуры, быстрое развитие торгового земледелия. Однако колониалисты не хотели ломать отжившие полуфеодальные отношения в деревне, ориентировались на союз с князьями, помещиками, ростовщиками. В итоге сельскохозяйственное производство продолжало деградировать. В 1921 — 1931 гг. среднедушевая площадь обрабатываемой земли уменьшилась с 0,88 до 0,82 акров, урожайность риса в 1922—1929 гг. сократилась с 14,7 до 14,2 ц, пшеницы — с 7,9 до 6,8 ц с га.
3. Последствия мирового экономического кризиса. Катастрофой для индийского сельского хозяйства стал мировой кризис 1929—1933 гг., когда цены на основные сельскохозяйственные культуры упали в 2, на пшеницу — в 3 раза. Ненамного меньше снизились цены на основную техническую культуру — джут. Нужда и бедствия крестьян усугублялись тем, что при катастрофическом снижении выручки от продажи сельскохозяйственной продукции им приходилось платить те же, а часто и более высокие налоги и ренты. Со взиманием поборов был связан резко возросший вывоз в Англию индийских золотых и серебряных изделий. Эти «украшения нищеты» в силу вековых традиций хранились в каждой крестьянской семье, даже самой бедной, и переходили из поколения в поколение. Чтобы погасить задолженность, крестьяне вынуждены были продавать имевшиеся у них украшения ростовщикам, различного рода скупщикам. Всего с 1931 по 1937 г. из Индии было вывезено золота на 241 млн. ф. ст. Народ назвал его «золотом слез», «золотом отчаяния». О крайне тяжелом положении народных масс говорил и тот факт, что в годы кризиса средняя продолжительность жизни индийцев уменьшилась с 25 до 22 лет.
Снижение покупательной способности сельского населения во многом обусловило спад в хлопчатобумажной и горнодобывающей промышленности.
Кризис 1929—1933 гг. способствовал развитию новых индустриальных отраслей. Сремясь ослабить последствия кризиса, колониальные власти ввели повышенные пошлины на сахар, чем стимулировали строительство сахарных заводов. Если в 1931 — 1932 гг. в стране действовало лишь 32 завода по производству сахара, то в 1934/35 г. их число достигло 130. Особенность новой отрасли заключалась в том, что она с самого начала возникла на базе крупного национального индийского капитала.
Рост сахарной промышленности усилил   развитие   торгового земледелия. Расширились посевы сахарного тростника. Но выгоду из этого смогли извлечь лишь помещики, а в районах системы райятвари и махальвари — верхняя прослойка крестьянства. Большинство же крестьян продолжало влачить жалкое, полуголодное существование. Империалистическая и помещичья эксплуатация, долговая кабала привели сельское хозяйство Индии в состояние глубокого упадка. Во второй половине 30-х гг. произошло дальнейшее сокращение посевных площадей с 232 до 209 млн. акров. Уменьшилось производство почти всех сельскохозяйственных культур. В конце 30-х гг. Индия из экспортера зерна превратилась в его импортера.
Тяжелое положение страны усугублялось неблагоприятным соотношением цен на мировом рынке. В индийском импорте по-прежнему преобладали готовые промышленные изделия, а в экспорте — сырье и полуфабрикаты. «Ножницы цен», существовавшие между этими группами товаров, усиливали неэквивалентный обмен во внешней торговле. Финансовой эксплуатадии Индии способствовал сохранившийся с 20-х гг. завышенный курс рупии: при ее обмене на фунт стерлингов английские промышленники и торговцы получали дополнительную «премию».
4. Экономика Индии в 30-х гг. Эти неблагоприятные факторы отрицательно сказывались на развитии индийской экономики, но полностью остановить его они не могли. За 1934—1939 гг. общее число фабрик (с количеством рабочих от 20 и выше) выросло с 8658 до 10 466, а численность занятых — с 1 487 тыс. до 1 751 тыс. человек. В целом еще более упрочились позиции национальной индийской буржуазии. В 1934 г. 95% новых сахарных заводов принадлежало индийцам и управлялось ими. По имеющимся данным, от 25 до 30% основанных в 1936—1937 гг. компаний действовали независимо от английских «управляющих агентств». Увеличилась доля индийской буржуазии и в совокупном капитале акционерных обществ, в банковском деле.
Перед второй мировой войной имелся уже целый ряд индийских монополий. Наиболее известным и влиятельным был концерн Тата, имевший инвестиции не только в металлургической, но и во многих других отраслях. Затем шли монополистические объединения Бирла, Далмия, Сингхания, Валчад, Гоэнка, Гупта и др. В 1937 г. образовался «Индийский сахарный синдикат», объединивший 92 завода. В цементном тресте «Ассошиейтед симент компани» (сформировался в 1936 г.) вместе с капиталом Тата участвовали и английские капиталы. В правления индийских монополий входили также представители феодальной знати, разбогатевшие ростовщики, торговцы. Формирующаяся финансовая олигархия была весьма пестрой по социальному составу.   ,
Противодействуя усилению роли местного капитала, английские колонизаторы делали все возможное, чтобы удержать господствующее положение в индийской экономике. После введения в 1932 г. имперских преференций доля Англии в индийском экспорте поднялась с 35 до 41% и после некоторого падения держалась на уровне 38%. О масштабах колониального засилья говорит тот факт, что в 1939 г. на территории Индии действовали 827 иностранных компаний, в основном английских, с капиталом в 741 млн. ф. ст.
Экономическая политика колонизаторов по-прежнему сознательно задерживала промышленное развитие Индии. К концу колониальной эпохи ее промышленность давала лишь 17,1% национального дохода. При этом на долю крупной фабрично-заводской и горнодобывающей промышленности приходилось всего 41,2% объема промышленной продукции. Остальные 58,8% составляла продукция низших, ремесленно-кустарных форм промышленности. В общем числе занятых в промышленности на долю ремесленно-кустарного производства приходилось 77,1%, а на долю заводов и фабрик — только 22,9%. В легкой промышленности было 92% занятых. Собственное машиностроение по-прежнему отсутствовало. Все это свидетельствовало о том, что к концу колониального периода в Индии не был завершен промышленный переворот. Империалисты удерживали индийскую экономику в состоянии крайней отсталости, в ее структуре преобладал аграрный сектор, промышленность была развита однобоко и полностью зависела от внешнего рынка.

.

Ваш комментарий о книге
Обратно в раздел Экономика и менеджмент