Экономическая теория марксизма

Экономическая теория
марксизма
В своей ипостаси экономиста Маркс продолжает жить и все еще актуален как ни один
из авторов, которых мы рассматривали до сих пор. Маркс подвергался переоценке,
пересматривался, опровергался, его хоронили тысячекратно, но он сопротивляется
всякий раз, когда его пытаются отослать в интеллектуальное прошлое. Хорошо это
или плохо, но его идеи стали составной частью того мира представлений, в рамках
которого мы все мыслим. Сейчас никто не ратует за Адама Смита или Рикардо, но
по-прежнему поднимается кровяное давление, как только Маркс становится предме-
том исследования. Все это выдвигает проблемы интерпретации, ранее не встречавши-
еся в данной книге. Трудность будет состоять в том, чтобы не позволить утопить
Маркса в неомарксистских перетрактовках и отделить Маркса — классического эко-
номиста от того ленинизированного его образа, который столь часто возникает в
популярных дискуссиях. Существует еще одно затруднение: Маркс создал систему,
которая охватила все социальные науки, и когда мы рассматриваем его экономичен
скую теорию как таковую, мы поступаем несправедливо по отношению к его фило-
софским, социологическим и историческим идеям. До определенной степени такая же
проблема возникла, когда мы обсуждали Адама Смита! но только до определенной
степени. Существует некая согласованность между всеми аспектами марксизма, ко-
торая далеко превосходит усилия Адама Смита по созданию исчерпывающей полити-
ческой экономии. И все же, для того чтобы данная глава не превратилась в целую
книгу, нам придется выделить особо марксистскую экономическую теорию из марк-
сизма как такового, Но даже в этом случае то, что нам остается, представляет огром-
ную картину, задуманную по канве более грандиозной, чем что-либо, предпринятое
до тех пор.
XX столетие стало свидетелем энергичного бунта, направленного против гранди-
озных философских систем, таких, как марксизм, которые пытаются объяснить обще-
ство во всех его аспектах. Мы живем в век специализации в области социальных наук
в неменьшей мере, чем в области технологии. Но это как раз и есть основание для того,
чтобы изучать Маркса. Что бы ни думали о конечной обоснованности (validity) марк-
сизма, надо иметь довольно слабые умственные способности, чтобы не увлечься геро-
ической попыткой Маркса дать обобщенное и систематизированное толкование "за-
конов движения" капитализма.
1, Терминология
Нашей первой задачей будет объяснить, как Маркс использует трудовую теорию
ценности для того, чтобы дать определение как относительных цен, так и нормы
прибыли на капитал; другими словами, показать, как в его системе определяется
понятие "прибавочной ценности" (surplus value). Это, как известно, довольно безрадо-
стное занятие, и мы не можем обещать достаточной занимательности для чтения
следующих страниц. Но как только будет понята во всех деталях теория прибавочной
стоимости, речь пойдет о "законе движения" капитализма, а это уже захватывающий
материал почти со всех точек зрения. Настоятельно просим читателя запастись тер-
пением.
7
208 Экономическая мысль в ретроспективе
Так как в большей своей части экономическая теория марксизма преуспевает в
атмосфере терминологической путаницы, нашим первым шагом должна стать догово-
ренность об определении некоторых понятий. В данной главе мы будем последователь-
но пользоваться прописными буквами для обозначения запасов, а строчными буквами
— для обозначения потоков. У Маркса "постоянный капитал" с, определяется как
сумма начисленного износа основного капитала и затрат сырья. Прибавляя сюда
заработную плату производственных рабочих, v, то есть Марксов "переменный капи-
тал", мы получаем поток совокупных капиталовложений к. Говоря другими словами,
"основной капитал" Адама Смита плюс сырье эквивалентны "постоянному капиталу"1
Маркса, тогда как "оборотный капитал" Смита за вычетом сырьевых материалов
равняется марксову "переменому капиталу". Разделив составляющие потока к на
соответствующие годовые коэффициенты оборачиваемости U и t, или же умножив их
на соответствующую выраженную в годах продолжительность срока службы, dc и й„
мы получаем фонд капиталовложений К. Далее, К ш С + V, где С означает стоимость
капитального оборудования и запасов сырьевых материалов, а К есть величина обо-
ротного капитала, необходимого для еженедельной выплаты заработной платы. Сле-
дуя за Марксом далее, прибавочная ценность, s, в виде потока определяется как
избыток валового дохода над издержками постоянного и переменного капитала. Для
экономики в целом это выражается в превышении по стоимости чистого националь-
ного продукта над фондом заработной платы. Валовой национальный продукт иден-
тичен выражению с + v +s, тогда как чистый национальный продукт выражается в
виде v + s. "Норма прибавочной ценности" здесь a sj/v. Норма прибыли г, как ее
определил Маркс, равняется отношению s/k. На базе основного капитала она равно-
сильна отношению sIK 2.
Не считая величин а и г, в марксовой системе присутствует еще один фундамен-
тальный относительный показатель — "органическое строение капитала" а. Маркс
нигде не дает четкого определения этому понятию, пользуясь иногда выражением
с/ (с + v), а раз или два — выражением3 v/ (с + v), при этом оба данные выражения
являются относительными показателями для двух потоков. Но то, что имел в виду
Маркс, — это, несомненно, отношение стоимости машин и оборудования к затратам
на рабочую силу, С/v. Умножая этот показатель на норму зароботной платы, причем
v/N есть суммарный фонд заработной платы, разделенный на численность работаю-
щего персонала, а также не принимая во внимание величину Ккак пренебрежительно
малую, так что С а К, мы в результате получаем знакомое понятие величины капи-
таловооруженности одного работающего, а именно соотношение двух фондов
Маркс постоянно и довольно непринужденно смешивает понятия "запасы" и "потоки",
не предупреждая об этом читателя. То, что он выражает через величину г, есть не что
иное, как доля прибыли в капиталообороте; она равна норме прибыли на инвестиро-
ванный капитал при условии, что совокупный основной капитал оборачивается один
раз в год. Таким образом, имеем:
rs— — - — : — , если*е = *„= 1
cltc + vlty c+v
Маркс довольно подробно обсуждает различные периоды обращения величин с и v во
втором томе "Капитала", пользуясь величиной п вместо нашего te но постоянно теряет
из вида различие между "запасами" и "потоками". Пока же мы будем следовать изло-
жению самого Маркса, данному в первом томе "Капитала", и примем tc = t, = l: посто-
янный капитал общества потребляется, следовательно, полностью и обновляется каж-
дый год, и поэтому при неизменной норме заработной платы получаем q=Q.
2. Ценность и прибавочная ценность
Первый том "Капитала" имеет целью показать сущность прибыли как прибавочной
стоимости, созданной в процессе труда. Из соображений удобства с самого начала
можно допустить, что капиталовооруженность остается одинаковой во всех отраслях
Экономическая теория марксизма 209
экономики, хотя при этом важно отметить, что Маркс никогда, будь то явно или
неявно, не делал такого допущения. Но раз уж мы сделали подобное допущение, то
отсюда следует, что отношение прибыли к затратам на заработную плату остается
неизменным для любого товара, а следовательно, и цены на товары будут различаться
лишь постольку, поскольку одни из них воплощают больше живого и овеществленного
труда — больше труда и больше капитала — по сравнению с другими. Короче говоря,
все продукты труда обмениваются между собой в пропорции соразмерно труду, ове-
ществленному в процессе их производства. Но если все цены соответствуют затратам
труда, то как объяснить тот факт, что прибавочная ценность образуется даже тогда,
когда работодатели платят рабочим лишь столько, сколько им необходимо для суще-
ствования, и не больше? Конкурентная борьба заставит работодателей оплачивать
экономическую ценность используемых ими трудовых услуг, каким бы ни был источ-
ник прибавочной ценности, она появляется благодаря, а не вопреки конкуренции.
Ответ, который дает Маркс, сформулирован им на языке исторического отчужде-
ния от прав собственности значительной части общества, которая вынуждена сущест-
вовать за счет продажи своих трудовых услуг вследствие концентрации собственности
в руках немногих. Рабочая сила становится товаром, продается на рынке подобно
любому другому товару, по нормальной цене, которая определяется величиной рабо-
чего времени, необходимого для производства жизненных средств, приобретаемых на
заработную плату и обеспечивающих существование рабочих. Рабочая сила как товар
продается и покупается по своей полной ценности, однако ценность продуктов, пол-
учаемых в результате применения рабочей силы, превышает собственную ценность
этой последней. Как сказал бы Маркс, "меновая ценность рабочей силы" покупается и
оплачивается, но то, что приобретается на самом деле, — это "потребительная цен-
ность труда". В соответствии с марксистскими представлениями только часть времени
в течение рабочего дня работника затрачивается на возмещение эквивалентна его
собственной ценности, т.е. жизненных средств, обеспечивающих существование рабо-
чего; остальное время рабочего дня рабочий трудится на капиталиста. Прибавочная
ценность есть не что иное, как "неоплаченный труд".
Маркс, как и Рикардо, сделал отсюда вывод о том, что прибыль, или суммарная
прибавочная ценность, зависит от затрат на покупку жизненных средств. Прибавоч-
ная ценность может быть увеличена или путем удлинения рабочего дня — "абсолют-
ная прибавочная ценность", или посредством повышения производительности труда,
сокращая таким образом время, необходимое для производства жизненных средств,
— "относительная прибавочная ценность". "Норма эксплуатации", или "норма приба-
вочной ценности", есть только функция непосредственно затраченного труда. Посто-
янный капитал в форме машин и сырья лишь переносит свою ценность на продукт, но
не создает дополнительной ценности. От переменного капитала он отличается потому,
что покупается капиталистом и продается им же, тогда как переменный капитал
продается рабочим, а приобретается капиталистом, и Марксу казалось очевидным, что
прибавочная ценность не может возникать в процессе обмена между капиталистами.
Верно то, что машины повышают производительность труда, а также то, что, посколь-
ку суммы начисленного износа и ценность сырья входят в совокупную ценность
конечного продукта, они прибавляются к ценности, созданной трудом. Но ценность,
которую машины и сырье добавляют к труду, не превышает по величине ту ценность,
по которой они были приобретены. Этим объясняется, почему совокупная ценность
чистого национального продукта всецело состоит из затрат на заработную плату плюс
надбавка, пропорциональная рабочему времени: v + a(v). На языке национальных
счетов сырье, а также эксплуатация машинного парка создают промежуточные про-
дукты, очищенные от валового дохода. Тем не менее, процентный доход на постоян-
ный капитал в марксовой схеме присутствует, однако он отнесен к категории приба-
вочной стоимости при условии, — которое еще надо доказать — что он действительно
является функцией непосредственно овеществленного труда.
16 — «Экономическая мысль»
210 Экономическая мысль в ретроспективе
3. Большое противоречие
До сих пор мы добросовестно следовали за изложением самого Маркса. Очевидно, что
при такой постановке проблемы что-то неладно в самой аргументации. В рамках
системы, в которой относительные цены соответствуют относительным величинам
трудовой ценности, чистые продукты равных количеств труда продавались бы в обмен
на одинаковое количество денег; если допустить, что ставки заработной платы в
денежном выражении одни и те же по отраслям, то норма прибавочной ценности была
бы везде одинаковой. Но органическое строение капитала q различно по отраслям.
Если прибыль на одного рабочего s везде одинакова, в то время как капиталовоору-
женность одного рабочего q меняется от одной отрасли к другой, то норма прибыли на
единицу капитала г, будет изменяться обратно пропорционально колебаниям капита-
ловооруженности одного работающего. Это значит, что чем выше механизация про-
изводства, тем ниже норма прибыли, а это явно противоречит тому факту, что капи-
талисты прибегают к замещению труда капиталом с целью получить в перспективе
более высокие прибыли. Другими словами, если отношение s/v одинаково для всех
отраслей, a civ различно, то si (с + v) также будет меняться от одной отрасли к другой.
Но конкурентная борьба между капиталистами на деле выравнивает норму прибыли
на капитал независимо от его органического строения. Здесь мы столкнулись с проти-
воречием: имея одинаковое значение г и различные значения q, мы логически не
можем иметь одно и то же s. Напомним, что rssl(c + v)sal(q + 1): если одно
соотношение остается неизменным от одной отрасли к другой, то и остальные два
соотношения должны быть одинаковыми между отраслями. Но так как в действитель-
ности q различно по отраслям, различным должно быть и а А это значит, что чистый
продукт с одинаковым количеством овеществленного в нем труда не может быть
продан за одно и то же количество денек относительные цены не могут соответство-
вать относительным трудовым ценностям.
С позиции самого Маркса, теория трудовой стоимости формально верна лишь в
том случае, если мы согласимся на допущение, что не существует различий в капита-
ловооруженности по отраслям. Каждый, кто читал Рикардо, едва ли будет удивлен
таким выводом.
Принимая во внимание тот факт, что в реальном мире существуют значительные
различия в показателе капиталовооруженности на одного рабочего, видимо, надо
было бы отказаться от трудовой теории ценности как теории относительных цен:
давление, под воздействием которого выравнивается норма прибыли, неизбежно при-
водит к возникновению различий в норме прибавочной ценности между отраслями.
Это и есть как раз то, чего мы должны были ожидать: разве прибыль в расчете на одного
работника не есть функция производительности этого работника, которая, в свою
очередь, выше там, где выше средняя капиталовооруженность рабочего? Но если
величина трудовой ценности не соответствует ценам из-за колебаний показателя s от
одного продукта к другому, тогда следует отказаться и от теории прибавочной ценно-
сти. На величину прибавочной ценности, произведенной рабочим, очевидно, оказы-
вает влияние сумма капитала, которым оснащен этот рабочий: прибавочная ценность
не просто "экспроприированный труд". Но Маркс, конечно же, не отказывается от
допущения, что прибыль зависит только от количества затраченого человеческого
труда; величина а должна быть одинаковой во всех отраслях независимо от фактиче-
ских колебаний в соотношении капитал-труд, а также от того факта, что прибыль на
единицу совокупного капитала имеет тенденцию к выравниванию. Решение пробле-
мы дается в третьем томе "Капитала", в котором Маркс превращает "ценности" в
"цены". Так называемая проблема превращения форм заслуживает внимательного
рассмотрения, впрочем, не ради самой проблемы, а потому, что здесь налицо первая и
единственная в истории экономической мысли попытка довести трудовую теорию
стоимости до ее логического завершения. Данный раздел не прост для понимания: он
подобен составной картинке-загадке. Но никто не смождет осилить сей tour deforce,
т.е. теорию прибавочной ценности, без того, чтобы не взять на себя труд разложить
головоломку на ее составные части.
Экономическая теория марксизма 211
4. Проблема превращения форм
Для того чтобы лучше понять разрешение "большого противоречия", предпринятое
Марксом, рассмотрим данный им числовой пример (см. табл. 7-1). Предполагается, что
экономика состоит из пяти отраслей, и ни один продукт не входит в процесс производ-
ства другой отрасли. Величина вложенного капитала одна и та же во всех отраслях и
составляет 100 единиц. Скорость обращения переменного капитала везде равна 1,
тогда как скорость обращения постоянного капитала в значительной степени разли-
чается по отраслям. Прибавляя ценность реально израсходованного основного капи-
тала к выплаченной заработной плате, мы получаем "цену издержек" (cost prize) при
производстве товара. При величине а = 1 трудовая ценность всякого товара эквива-
лентна цене издержек плюс надбавка, пропорциональная затратам на заработную
плату. До сих пор мы следуем за рассуждением, изложенным в первом томе4. Здесь
мы должны принять во внимание, что капиталисты продают продукты фактически по
"ценам производства": к "цене издержек" они прибавляют равномерную надбавку,
пропорциональную величине совокупного инвестированного капитала, независимо
от доли заработной платы в валовых издержках. Поэтому в то время, как "ценности"
равняются выражению с + v + a(v), "цены производства" эквивалентны выражению
Мы нашли, что ни в одном из приведенных выше случаев "ценность" не соответст-
вует "цене производства". И все же, обратите внимание, сумма отклонений цен от
ценностей равна нулю. Более того, эти отклонения примечательным образом соотно-
сятся с органическим строением капитала в каждой отрасли. Средний показатель
Таблица 7-1
I
п
шI
V
V
I
Капитал
80C + 20V
70С + 30V
6OC + 4OV
85С + 15V
95С + 5V
390C+110V
с
50
51
51
40
Ю
202
V
20
30
40
15
5
ПО
Цена
издержек
70
81
91
55
15
312
впри
с=1
20
30
40
15
5
ПО
Цен-
ность
90
111
131
70
20
422
Прибыль
при
г=0Д2
22
22
22
22
22
110
Цена
произ-
водства
92
103
113
77
37
422
Разность
цены в
ценности
+2
-8
-18
+7
+17
0
строения капитала в экономике в целом выражается как qa = 390/100 » 3,55. В тех
случаях, коща органическое строение капитала в одной из отраслей превышает ука-
занный выше средний показатель, как, например qi, qj и qs, продукт продается по цене
выше его ценности; напротив, если показатели строения капитала ниже общественно
средней величины, цена оказывается меньше ценности. Очевидно, что, если бы мы
имели отрасль, где строение капитала было бы равным среднеобщественному показа-
телю qo, тоща цены действительно совпадали бы с ценностями. Мы позволим себе
показать это на простом примере, включающем три различные отрасли, исходя из
предпосылки самого Маркса, при этом предполагается из соображений удобства, что
U и и равны единице, так что (с + v) = (С + V) (см. табл. 7-2).
Как происходит, что в отрасли II цена продукта в точности равняется величине его
трудовой ценности? Очевидно потому, что ^ = q0, а это значит, что доля труда в цене
издержек в отрасли II идентична доле труда в цене издержек выпускаемой продукции
в целом, т.е. равна |. Уловка в аргументации Маркса очень проста: во-первых, общую
сумму прибавочной ценности мы выводим из величины задействованного переменно-
го капитала; затем мы рассчитываем среднюю норму прибыли на совокупный инве-
16*
I
п
ш
X
Капитал
250C+75V
100C+50V
50C+75V
400C+200V
Цена
издержек
325
150
125
600
впри
о=1
75
50
75
200
Цен-
ность
400
200
200
800
Прибыль
при
г=0,33
108,3
50
41,6
200
Цена
произ-
водства
4333
200
166,6
800
Разность
цены в
ценности
+33,3
0
-33,3
0
q
зз
2,0
0,7
стированный капитал, разделив суммарную прибавочную ценность на величину со-
вокупного капитала всех отраслей; и наконец, к цене издержек мы прибавляем при-
быль по текущей ставке для того, чтобы получить цены С + V+r(C + V)
= (1 + г) (С + V). Ясно, что отклонения цены от ценности должны в совокупности
элиминироваться, так как, по нашему определению, суммарная прибыль л должна
равняться суммарной прибавочной ценности Is. Различные отрасли участвуют в
распределении общего фонда прибавочной ценности не в пропорции к их переменно-
му капиталу» а пропорционально доле их суммарного капитала. Но при определении
Is = л мы должны быть уверены, что отрасль, где qi = qo, будет продавать свой продукт
по цене, эквивалентной его ценности, по той простой причине, что эта отрасль пол-
учает прибыль, точно соответствующую величине ее прибавочной ценности. Повто-
рим: совокупный прибавочный продукт происходит в результате приложения данной
величины а к v, совокупная прибыль получается приложением данной величины г к
v/ (с + v). Отрасль, в которой q = c/v = qo, представляет скалярную модель всей эко-
номики. Но откуда мы можем знать, что прибыль в своей совокупности определяется
посредством приложения коэффициента а только к переменному капиталу? Мы этого
и не знаем. Это именно есть то, что следует доказать. Однако Маркс, вместо того чтобы
это доказать, допускает справедливость этого с самого начала.
Для того чтобы убедиться в том, что мы правильно усвоили логику аргументации,
воспроизведем ее несколько иначе. Цена будет больше или меньше, чем ценность, в
зависимости от того, больше или меньше q по сравнению с qo. В силу тождества
ценности сумме с + v + s, причем 2-у в л, следует, что при данной величине а любая
отрасль, в которой q <qo, получит более высокую норму прибыли. Так как это всего
только средняя норма, то заработанная этой отраслью прибыль будет меньше, чем
прибавочная ценность, произведенная в отрасли; именно по этой причине цена ее
изделий становится меньше их ценности. И наоборот, отрасли с высокой степенью
механизации продают продукцию по ценам, превышающим ее ценность, присваивая
таким образом прибавочную ценность из других отраслей. Межотраслевое выравни-
вание нормы прибыли приводит к перераспределению прибавочной ценности из тру-
доемких отраслей в отрасли капиталоемкие. Отрасль со средней степенью механиза-
ции остается не затронутой этим процессом. И отсюда Маркс делает вывод о том, что
"сумма цен равняется сумме ценностей", т.е. ВНП, измеренный в ценах, равен ВНП,
измеренному в трудовых ценностях5.
5. Решение проблемы превращения форм
Отвлекаясь от подлинного смысла доводов Маркса, остается показать, что названная
проблема допускает единственно правильное решение, когда в цены превращаются
ценности затрат и выпуска. В Марксовом решении, только что представленном схе-
матически выше, одинаковая норма прибыли рассчитывается в отношении к ценно-
сти инвестированного капитала, а затем выпущенная продукция выражается в пере-
воде на цены вместо ценностей. Но очевидно, что при расчете цен следовало бы
преобразовывать как входные затраты, так и выход продукции. Сам Маркс не дает
Таблица 7-2
212 Экономическая мысль в ретроспективе
Экономическая теория марксизма 213
общего решения, но нетрудно показать, что на деле в цены можно преобразовывать
все ценности. Прочитывая табл. 7-3 по горизонтальным рядам, имеем для каждой
отрасли входные затраты в соответствии с их источниками, включая происшедшую
из них добавку. Прочитывая таблицу по столбцам сверху вниз, мы получаем распре-
деление выпускаемой продукции для каждой отрасли в соответствии с ее конечным
назначением. В условиях стационарного развития, т.е. "простого воспроизводства" по
Марксу, когда вся прибавочная ценность затрачивается капиталистами на предметы
роскоши, сумма в каждом ряду равнялась бы сумме величин, расположенных в соот-
ветствующем столбце. Но в условиях "расширенного воспроизводства" это будет не
так. Отрасль I выпускает продукцию производственного назначения, используемую
для дальнейшей обработки. Отрасль II производит жизненные средства, потребляе-
мые рабочими, а отрасль III изготовляет предметы роскоши, которые покупают капи-
талисты. Итак, имеем я,- = г(ср\ + ург)> и принцип одинаковой прибыльности, по ко-
торому r = nj (ci pi + V1P2) = Я2/ (c^i + v$>i) и так далее. Так как оф\ = (1 + г)
(Cjpi + уфг) и о$>г — (1 + г) (c$>i + v$b), причем предметы роскоши не рассматривают-
ся как вводимые затраты, можно записать
(1)
Произведя операцию перекрестного умножения в правой части уравнения (1), пол-
учим
(о£г)р\ + (0iv2 - оядрфг - (pzv\)pl = О (2)
или, разделив на р5, имеем
(3)
Определяя* &р\1рг, мы видим, что имеем дело с известным квадратичным урав-
I
п
ш
1
Стоимость
cl+vl+sl=°l
c2 + v2 + s2 = o2
c3 + v3 + s3 = o3
°з + оз + °з= £0
I
П
Ш
I
Цена
clPl + vlP2 + Л1 = °lPl
C2Pl+V2P2 + *2 = O2P2
с3р1+у3р2 + я3 = о3р3
cpi+vp2 + 7rp3= £op
нением общего вида ax2 + bx + с, решением которого будет х = (-b±^b* - 4ас)/2а.
Отбросив отрицательный корень величины х как не имеющий экономического смыс-
ла, приходим к выводу, что положительный корень выражениях =р\1рг и есть реше-
ние уравнения (3). Не входя в подробности утомительных алгебраических расчетов,
мы можем заключить, что определенно должно быть некоторое множество относи-
тельных ценрфг, удовлетворяющих уравнению (1). Это, в свою очередь, означает, что
норма прибыли г, так же как и рз, может быть определена. Таким образом, исходная
система ценовых уравнений даст однозначное определение величины г и всех трех цен
для любого вида товаров.
Наша модель с тремя отраслями имеет излишне ограничительный характер: в ней
допускается, что конечное назначение каждого продукта предопределено характером
той отрасли, в которой продукт производится. Но, как было показано, превращение
ценностей в цены, основанное на принципе одинаковой прибыльности, может быть
выполнено также для rt-кратного числа подразделений экономики со всевозможным
конечным назначением каждого отдельного продукта. До сих пор, пока мы имели дело
с относительными ценами, проблем не возникало. Но для того чтобы определить
абсолютные цены, мы должны иметь инвариантную характеристику системы ценно-
Таблица7-3
214 Экономическая мысль в ретроспективе
стей, и до тех пор, пока мы не подвергаем анализу природу денег, выбор подобной
характеристики окажется совершенно произвольным. Сам Маркс предлагает две оп-
ределенные агрегированные характеристики системы ценностей, которые, как сказа-
но, остаются инвариантными в процессе преобразования: (1) "сумма ценностей равня-
ется сумме цен", что сводится к выбору взвешенной средней для всех цен как совокуп-
ности счетных денег; и (2) совокупный прибавочный продукт как элемент ценности
равен суммарной прибыли как элементу цены. Но до тех пор пока мы не согласимся
на некоторые строгие допущения, будет невозможно удовлетворить одновременно
обоим условиям инвариантности по той простой причине, что мы имеем четыре
неизвестные величины, а именно, т,ри Рг ирз, но пять уравнений, т.е. три уравнения
для отраслей и два тождества в виде условий инвариантности. Проблема стала не-
сколько иной. Каковы же эти строгие допущения? Не принимая во внимание триви-
альный случай, когда г = 0, имеем одно из двух; или органическое строение капитала
одинаково во всех трех отраслях, или реально существует некая усредненная отрасль,
в которой органическое строение капитала соответствует агрегированному органиче-
скому строению капитала в экономике в целом, так что трудоемкие отрасли полно-
стью нейтрализуют капиталоемкие отрасли (как показано в табл. 7-2). Отсюда мы
вправе сделать вывод о том, что Маркс заблуждался: если ценности как на стороне
затрат, так и на стороне выпуска трансформировать соответствующим образом в
цены, то мы сохраняем либо агрегированный вариант трудовой теории цен ("сумма
ценностей равняется сумме цен"), либо агрегированный вариант трудовой теории
прибыли ("совокупная прибавочная ценность равна совокупной прибыли"), но не
можем сохранить оба варианта одновременно.
Что из этого следует? Почему бы не ограничиться только одним условием инва-
риантности? Бели мы выберем только одно из двух условий инвариантности, но не два
одновременно, мы получим трудовую теорию относительных цен, но только ценой
отказа от трудовой теории прибыли. Когда мы говорим об одинаковой норме прибыли
во всех отраслях экономики, мы выражаем г на языке цен. Но в соответствии с теорией
прибавочной ценности г определяется величиной трудовой ценности, и нет абсолютно
никаких оснований считать, что г, понимаемая в терминах теории ценности, также
должна выравниваться от одной отрасли к другой: при одинаковой величине а, но
различной q между отраслями величина г в смысле цен также должна быть различной
по отраслям. Таким образом, если остается в силе только одно условие инвариантно-
сти, тогда г из теории ценности может отличаться от г, понимаемой в терминах цен.
Если же мы хотим теорию трудовой ценности применить по отношению как к ценам,
так и к прибыли, к чему недвусмысленно призывал нас Маркс, то нам нужны оба
постулата инвариантности, а это, как мы видели, возможно толко в особых случаях.
Короче говоря, технически можно разрешить проблему превращения форм, но мы не
можем делать этого, если одновременно сохранять обе теории — трудовую теорию
относительных цен и трудовую теорию прибыли.
Со времен Маркса были предложены другие постулаты инвариантности. Первым
после Маркса автором, который исследовал проблему превращения форм, был Борт-
кевич, немецкий специалист в области статистики и математической экономики,
работы которого публиковались в первом десятилетии нашего столетия. Борткевич
отстаивал инвариантность для единицы ценности предметов роскоши — изделий
отрасли III в рамках традиционной разбивки экономики на три отрасли — а именно,
он полагал, что р% = 1. Взяв только одну страницу из книги Рикардо, Борткевич
установил тождество предметов роскоши и золота и отсюда сделал вывод о том, что
цены в денежном выражении суть проявления трудовой ценности золота. Примене-
ние решения Борткевича к данной системе ценностей создает видимость, будто сово-
купная прибавочная ценность равна суммарной прибыли, хотя при этом "сумма цен-
ностей" неизбежно отклоняется от "суммы цен". Но это — следствие того факта, что
цъ < qo. Если бы Борткевич последовал за Рикардо до конца, он пришел бы к выводу,
что товары рабочего потребления могут служить в качестве "неизменной меры ценно-
Экономическая теория марксизма
ста", принимая рг-Л и дг = q* И в самом деле, это одно из строгих допущений,
необходимых для того, чтобы сумма ценностей оказалась равной сумме цен.
Мы могли бы привести другие примеры постулатов инвариантности, но это едва
ли целесообразно. Марксовы поиски подходящего превращения ценностей в цены есть
не что иное, как погоня Рикардо за абсолютной "неизменной мерой ценности". Эта
проблема целиком заимствована у Рикардо — факт, который с еще большей, чем у
самого Маркса, очевидностью проявляется в решении Борткевича. Отклонение цен-
ностей от цен как таковое не встречается у Рикардо; у него речь идет фактически о
ценах, которые колеблются, когда заработная плата и прибыль изменяются вместе с
данной трудовой ценностью. Именно Рикардо был первым, кто задался вопросом:
сможет ли тезис о норме прибыли, сформулированный для условий, в которых товары
продаются по своей трудовой ценности, оставаться в силе в условиях того реального
мира, в котором товары продаются по "нормальным ценам"? Теперь мы видим, что
когда Рикардо измерял все ценности в их отношении к золоту и исходил из производ-
ства золота при среднем коэффициенте капиталовооруженности одного рабочего, он
фактически допускал, что q% — qo чрз = 1. Иногда он даже упрощал для себя вещи,
принимая одновременно, чтоqi - qo w.pi = 1 [см. гл. 4, раздел 12]. Логика исследования
Рикардо, ее формальная обоснованность, а также ее невероятно ограничительный
характер особенно четко проявляются в свете марксовой проблемы превращения
форм. Вот почему мы взяли на себя труд попытаться растолковать эту проблему.
6. Историческое превращение форм
Читатель, несомненно, уже устал от бесконечного жонглирования средними величи-
нами и соотношениями. Теперь самое время задать вопрос о том, что все это доказы-
вает. Маркс поставил себе целью показать, что за средней нормой прибыли, рассчи-
танной с совокупного капитала, скрывается подлинная природа прибыли, а именно ее
исключительная зависимость от капитала, затраченного на приобретение услуг жи-
вого труда. В первом томе "Капитала" нам предлагается анализ величины а в ее
подлинном, незамаскированном виде: прибавочная ценность возникает у каждого
капиталиста в полном соответствии с его затратами на труд. Но поскольку соотноше-
ние капитал/труд различно от одной отрасли к другой, в то время как г везде одинако-
ва, маловероятно, чтобы прибыль в каждой из отраслей зависела только от капитала,
обмениваемого на труд. Поэтому перейдем на язык ценовых расчетов капиталиста и
покажем, что, вопреки кажущемуся противоречию, средняя норма прибыли действи-
тельно зависит от средней нормы прибавочной ценности как функции размеров рабо-
чей силы. Без сомнения, Маркс считал, что он действительно продемонстрировал,
будто совокупная прибыль должна быть равна суммарной прибавочной ценности.
Если бы это было не так, рассуждал он, то среднюю норму прибыли невозможно было
бы определить: производители делают надбавку к цене издержек на производство
товаров, но как устанавливается сама эта надбавка? "Сумма прибылей во всех сферах
производства должна быть равной сумме прибавочных ценностей"; отрицать этот
факт, по Марксу, означает лишить "политическую экономию... всякого рационального
основания".
И все же Маркс нигде не приводит каких-либо доводов, которые заставили бы нас
поверить, будто норма прибавочной ценности в самом деле одинакова во всех отраслях
экономики. Что мы фактически наблюдаем, так это изменение прибыли в расчете на
одного работающего вместе с изменениями капиталовооруженности одного рабочего
в каждой отрасли. Неправдоподобное допущение о том, будто каждый рабочий произ-
водит неизменный по величине прибавочный продукт, где бы он ни работал, должно
быть доказано, для того чтобы стать достоверным. Однако подобного доказательства
мы нигде не находим. Весь "Капитал" есть в сущности не что иное, как чрезмерно
затянутое petitio prmcipii6. Норму прибавочной ценности невозможно наблюдать на
рынке. Конечно, нет ничего плохого в том, что некая теория включает в себя ненаб-
людаемые переменные - тому свидетельством может быть "Я" (ego) в психологии или
понятие "полезности" в неоклассической экономической теории. Но величины snv216
Экономическая мысль в ретроспективе
не просто ненаблюдаемые переменные; они не проявляют себя и в экономическом
поведении. Ни один экономический агент не проявляет реакции в ответ на изменения
в норме прибавочной ценности: рабочие заинтересованы в максимизации своей реаль-
ной заработной платы, а капиталисты руководствуются нормой прибыли. В силу того,
что 5 и v, а также фактически всяческая трудовая ценность не выявляются ни в
наблюдении, ни в поведении, мы просто не знаем, что предположить относительно
нормы прибавочной ценности, и утверждать, что она одинакова, у нас не больше
оснований, чем считать ее различной по отраслям. Например, как мы можем узнать
из табл. 7-2 о том, что цена превышает "ценность" в капиталоемких отраслях эконо-
мики, но падает ниже "ценности" в трудоемких отраслях? Если мы не приписываем
единую величину а для всех отраслей экономики, то более естественным было бы
предположить, что различная норма прибавочной ценности компенсирует разрыв
между ценой издержек и "ценой производства" и в этом случае капиталоемкие отрасли
произведут больше прибавочного продукта на одного работающего по сравнению с
трудоемкими отраслями. Поскольку мы сделали подобное допущение, непреодоли-
мым соблазном может оказаться вывод, что капитал порождает прибавочную цен-
ность с неменьшим успехом, чем труд. Как бы то ни было, дело обстоит так, что в
марксистской формулировке проблема превращения форм искусно поставлена с ног
на голову: именно реально наблюдаемые цены следует трансформировать в ненаблю-
даемые ценности, а не наоборот7.
Мы еще увидим, как Маркс заигрывал с идеей, согласно которой сама по себе
конкурентная борьба гарантирует выравнивание нормы прибавочной ценности меж-
ду всеми отраслями экономики, с идеей, которая эхом повторяется многими современ-
ными комментаторами Маркса. Их аргументация выглядит следующим образом: кон-
курентная борьба обеспечивает как одинаковую норму заработной платы за однород-
ный труд, так и рабочий день одинаковой длительности для всех родов занятости; для
каждого, кто работает одно и то же число часов в день и получает плату за труд по
одинаковой норме, выражаемой в рабочих часах, соотношение "неоплаченного" и
"оплаченного" труда должно быть одним и тем же для всех отраслей и это соотношение
неоплаченного и оплаченного труда есть просто другой способ измерить норму приба-
вочной ценности. Ошибочность аргументации состоит в том, что здесь молчаливо
предлагается тождество трудовых ценностей и денежных цен — в данном случае цен
на жизненные средства для рабочих. Только из того, что рабочие реально получают
одинаковую номинальную заработную плату, едва ли следует, что рабочее время,
необходимое в разных отраслях экономики для производства товаров, которые обес-
печили бы эквивалентный ассортимент жизненных средств, везде одно и то же, неза-
висимо от того, является ли соответствующая отрасль трудоемкой или капиталоем-
кой. Только если бы товары обменивались пропорционально овеществленному в них
труду, одинаковая ставка заработной платы и рабочий день одинаковой длительности
обеспечивали бы одинаковую норму прибавочной ценности. Но поскольку товары не
обмениваются согласно трудовой теории ценности, мы не можем делать вывод о
равенстве величин а потому лишь, что имеем равные w и одинаковый рабочий день.
Что вводит в заблуждение при чтении Маркса, так это его молчаливое предполо-
жение о том, будто совокупный прямо и косвенно воплощенный в товарах труд очень
просто поддается оценке путем "наблюдения и счета". Но на деле это отнюдь не так,
ибо затраты косвенного труда путем применения машин могут быть зафиксированы
только за определенный период времени при соответствующей норме прибыли. Со-
вершенно справедливо, что этот ряд сходится довольно быстро, так что большая часть
совокупного труда, овеществленного в процессе производства товара, уже была учте-
на задним числом два или три года назад. В конце концов, проблема определения
величины совокупной трудовой ценности, например, стали есть не более, чем обрат-
ная сторона проблемы поиска того, какую занятость прямого и косвенного труда могло
бы породить производство еще большего объема стали. Обе проблемы могут быть
разрешены, если мы готовы оказаться почти правыми. Но дело в том, что мы не можем
быть совершенно правы. Ценность любого товара ни в коем случае не может быть
Экономическая теория марксизма 217
полностью сведена к прямым трудовым затратам, овеществленным в прошлом, уже в
силу существования "совместно производимых изделий" [см. гл. 4, раздел 31]. Следо-
вательно, допущение одинаковой нормы прибавочной ценности во всех отраслях,
играющее столь существенную роль в аргументации Маркса, не может быть ни заклю-
чено из прямого наблюдения, ни выведено из экономического поведения рабочих и
капиталистов.
Маркс просто приписывает весь доход эффекту приложения труда и этим самым
признает доказанным существование чисто фиктивного соотношения sfv, которое
произвольно устанавливается одинаковым для всех отраслей экономики. Если бы
вместо трудовой он исходил из капитальной теории ценности, приписывая весь
прибавочный продукт исключительно применяемым в процессе производства маши-
нам и оборудованию, и определил норму прибавочной ценности как sic, он осуществил
бы превращение ценностей в цены точно так же, как он это сделал раньше. Не всегда
принимается во внимание тот факт, что допущение, в соответствии с которым отно-
шение sfv одинаково для всех отраслей, т. е. одно и то же органическое строение
капитала означает также, что везде одинаково и sic. Опираясь на капитальную теорию
ценности, мы вправе утверждать, что все капиталисты участвуют в дележе совокуп-
ной прибавочной ценности, ее единого фонда, созданного исключительно в результате
использования не-человеческих факторов производства; в процессе выравнивания
приращений прибыли на единицу инвестированного капитала, будь то рабочая сила
или машины, капиталисты вынуждены снижать цены ниже ценностей в капиталоем-
ких отраслях и повышать их выше ценностей в трудоемких отраслях. Но эта аргумен-
тация была бы не более убедительным доказательством того, что прибавочная цен-
ность создается только машинами, чем то, посредством которого Маркс доказывает
присхождение прибавочной ценности исключительно от применения труда.
Единственным местом, где относительно прибавочной ценности Маркс подходит
к чему-то, напоминающему довод по существу, является его предположение, что
"ценность" первична по отношению к "цене производства" и существует не только
теоретически, но и в историческом плане. Когда-то цены находились в соответствии с
трудовой теорией ценности, говорит Маркс. Подобно тому, как в биологии онтогенез
повторяет филогенез, капиталистическая система выросла тем же путем, как том III
"Капитала" вытекает из тома I. При "простом товарном производстве", когда каждый
рабочий является собственником орудий труда, каждый зарабатывает одинаковый
доход за равное количество отработанного времени. Здесь неодинаковая капиталово-
оруженность нам еще не досаждает, так как еще не обнаруживается тенденция к
одинаковой прибыльности, а миграция рабочих от одного рода занятий к другому
просто обеспечивает одинаковую норму прибавочной ценности. Маркс полагает, что
такое положение фактически преобладало в древней и средневековой экономике.
Энгельс пошел еще дальше, доказывая, что "закон ценности" был господствующим в
течение 5-7 тыс. лет 8. Советские авторы указывали, будто этим обстоятельством
можно объяснить тот факт, что процесс индустриализации в капиталистических стра-
нах всегда начинается с развития легкой промышленности. На ранних стадиях разви-
тия капитализма, когда превращение ценности в цену еще не происходит и норма
прибыли еще не одинакова по отраслям, капитал будет притягиваться в трудоемкие
отрасли, производящие потребительские товары, где норма прибыли выше, чем в
капиталоемких отраслях, выпускающих машинную продукцию.
Эта неординарная аргументация не может не иметь определенного значения для
понимания всех теоретических предвзятостей Маркса. В своей поверхностной интер-
претации она несостоятельна: все общества, которые в какой-то мере когда-либо
приближались к условиям "простого товарного производства", были ориентированы
на потребителя. Конкурентная борьба была не в состоянии приравнять квалифициро-
ванный труд к некоторому кратному количеству единиц неквалифицированного тру-
да, а следовательно, и соотношения, в которых происходил обмен продуктами, не
могли соответствовать количеству "общественно необходимого простого труда", затра-
чиваемого для их производства. Больше того, что же произошло с тем, что Маркс
21g Экономическая мысль в ретроспективе
называл "первоначальным накоплением"? Вместо вырастания капитализма из коло-
ниального разбоя, пиратства, работорговли, фальсификации монет и огораживаний
мы вдруг имеем упорядоченный исторический процесс превращения ценностей в
цены. Интересным результатом этой аргументации является все же то, что, по ее
логике, трудовая теория ценности может быть достаточно действенной, даже если
отсутствуют все социологические аспекты капитализма. Все, что фактически требу-
ется, — это присутствие конкуренции '. "Простое товарное производство" есть не что
иное, как "раннее и примитивное состояние" общества, по Адаму Смиту, когда товары
обмениваются в соотношении, пропорциональном количеству овеществленного в них
труда, так как капитал еще отсутствует. Адам Смит предположил существование
такого общества только для того, чтобы проиллюстрировать действие конкуренции в
упрощенной гипотетической ситуации. Но Маркс, совершенно в немарксистской ма-
нере, действительно исходит из того, что докапиталистическая экономика функцио-
нирует по таким же законам, что и смитово общество охотников за бобрами и оленями.
7. Как ценность выразить в ценах?
Теперь, должно быть, стало очевидным, что трудовая теория ценности вовсе не явля-
ется теорией ценности в принятом ныне значении этого понятия. Она не утверждает,
что цена товара соответствует количеству труда, овеществленного в процессе его
производства, или что конкурентная борьба диктует такое распределение производ-
ственных ресурсов между различными отраслями, при котором относительные цены
в течение длительного времени проявляют тенденцию быть пропорциональными
трудовым затратам. По Марксу* долгосрочные цены определяются так же, как и в
ортодоксальной теории, а именно долгосрочными издержками производства, включая
прибыль, норма которой является преобладающей в данное время. Но адекватная
теория ценности должна объяснять, каким образом рыночные силы создают такую
равновесную "нормальную цену". Это включает также объяснение того, как опреде-
ляются ценности факторов производства и как уровень цен, в том числе цен на
факторы производства, формируется из предложения факторов и структуры спроса
на готовую продукцию. На все перечисленные вопросы мы не получаем ответа в
"Капитале". То, что Маркс имеет в виду, говоря о ценности товара, это его цена,
выраженная количеством рабочего времени, когда доля заработной платы в валовых
издержках на производство этого товара равна по величине доле, содержащейся в
выпускаемой продукции в целом. Более того, этот товар должен быть воспроизводим
при неизменных затратах и продаваться в условиях свободно конкурирующей закры-
той экономики. Отсюда ясно, что для любых практических проблем ценообразования
марксистская теория ценности более чем бесполезна.
Высказывалось мнение, будто в намерения Маркса не входило дать подробную
теорию относительных цен. Марксистская система имеет дело в сущности с макроэко-
номическими отношениями, и в частности с распределением дохода между владель-
цами собственности и наемными работниками. Некоторые марксисты выражали свое
неудовольствие по поводу подобных доводов, приводимых ради сохранения лица.
Теория классового распределения доходов, которая по своему содержанию является
экономической, а не этической, должна иметь некоторое отношение к фактическим
ценам. Смысл всего I тома "Капитала" состоит в том, чтобы показать, как существова-
ние прибавочной ценности согласуется с таким положением вещей, при котором
товары обмениваются в соответствии с количеством овеществленного в них труда.
Теория прибавочной ценности является в сущности утверждением о существовании
взаимосвязи между ценностью рабочей силы и ценностью конечного продукта. Не-
сомненно, это утверждение относится и к относительным ценам.
Тем не менее, создается впечатление, что постоянное возвращение Маркса к
исходному делению на "оплаченный" и "неоплаченный" труд имеет определенное
отношение к агрегированному выпуску продукции в экономике в целом — в любой
развитой экономике рабочие не тратят часть своего времени на изготовление товаров
Экономическая теория марксизма П9
для собственного потребления. Поэтому то, что говорит Маркс, можно, как кажется,
свести к следующему: если для производства данного чистого национального продук-
та требуется 100 человеко-часов трудозатрат и 60% выпуска затрачивается на зара-
ботную плату, тогда ценность избыточного продукта эквивалентна 40 человеко-ча-
сам; в некоторой отдельно взятой капиталоемкой отрасли экономики, в которой на
заработную плату приходится только половина объема произведенной условно чис-
той продукции, избыточные 10 человеко-часов прибыли следует приписать тому фак-
ту, что цена продукта превышает его ценность. Рассуждая таким образом, мы видим,
что совокупная прибыль в системе ограничена величиной неоплаченного труда, кото-
рый можно выжать из рабочего класса. Поэтому, по Марксу, "ценность" — это не
отношение, в котором продукты обмениваются между собой, а чистая абстракция,
постулированная, но не наблюдаемая, которая приписывает каждому рабочему сред-
нюю норму а. Коша совокупный избыточный продукт, агрегированный от этого сред-
него показателя, разбивается и перераспределяется между отраслями, то можно гово-
рить о том, что цены отклоняются от ценности и что прибыль как результат конечного
анализа есть не что иное, как просто неоплаченный труд.
Высказывался также взгляд, будто теория прибавочной ценности есть не что иное,
как отражение особой этической или политической идеи о том, что доход от собствен-
ности должен был бы доставаться скорее рабочим, че.м капиталистам, землевладель-
цам и рантье. Трудовая теория ценности в такой интерпретации есть скорее теория
естественного права, чем теория цен. И все же, сколько бы морального пафоса ни
излучала каждая фраза "Капитала", Маркс не написал бы три тома своего труда только
ради того, чтобы представить положительное доказательство некоего нормативного
суждения. Трудовая теория ценности может быть связана с определенными нравст-
венными чувствами, но она не основывается на них. По существу она апеллирует к
науке, а не к этике. В конечном счете Маркс критиковал и опровергал так называемых
рикардианских социалистов, которые в 1830-1840-х годах выдвинули доктрину "права
труда на полный продукт труда". Кроме того, Маркс прекрасно осознавал, что рабочие
не могут заявлять права на весь произведенный продукт даже при коммунизме, не
говоря уже о капитализме: даже коммунистическое общество должно будет реинве-
стировать часть своего национального продукта с целью сохранить фонд своего основ-
ного капитала и обеспечить существование нетрудоспособной части населения за счет
чистого национального продукта.
8. Марксистские доводы в пользу трудовой теории ценности
Мы видели, что трудовая теория ценности может некоторым образом объяснить все
наблюдаемые явления ценообразования в капиталистической экономике. Скептик
мог бы возразить, что любая схема может оказаться продуктивной за счет отказа от
излишней теоретической усложненности: так, имея достаточное число эпициклов,
можно даже успешно отстаивать гипотезу Птоломея. Однако марксисты возражают
на это, что политическая экономия и без того насыщена теориями, которые требуют
существенных оговорок, прежде чем их применять к ситуациям реального мира: вся
проблема сводится только к степени соответствующей абстракции, для которой не
существует заранее предписываемых правил. Но экономия в логике имеет свои досто-
инства: чем меньше эпициклов, тем лучше. Не следует ли нам применить "бритву"
Оккама10 к маловразумительному предположению о том, будто только труд добавляет
ценность продукту, и совсем ни при чем ценность сырья и машин? Отказавшись от
этой точки зрения, мы избавляемся также от произвольного допущения, по которому
отношение добавленной трудом ценности к величине заработной платы имеет тенден-
цию к выравниванию между отраслями и таким образом обходимся без формалисти-
ческой проблемы превращения форм. В конечном счете немало экономистов исполь-
зовали трудовую теорию ценности в качестве первого приближения к пониманию
долговременной тенденции "реальных издержек" при производстве товаров, без вся-
кого вздора о превращении ценности в цену. Даже Кейнс в своей "Общей теории"
220 Экономическая мысль в ретроспективе
высказал "сочуствие" трудовой теории ценности на том основании, что относительные
цены в кратковременной перспективе определяются величиной первичных или пере-
менных затрат и что в масштабе всей экономики первичные затраты суть совокупные
затраты на заработную плату. В то же время ясно, что марксисты под своей трудовой
теорией ценности подразумевают нечто большее. Почему они цепляются за нее?
Под напором критики марксистские авторы признают ограниченное значение
трудовой теории как теории относительных цен. Но они настаивают на том, что эта
теория, как никакая другая, подчеркивает контрастный характер принципиального
распределения доходов между наемными работниками и владельцами собственности.
Дело в том, что трудовая теория, и только трудовая теория, приводит к теории приба-
вочной ценности, а именно эта последняя есть то, что привлекает. Лишь трудовая
теория ценности, объявляют они, основывается на том факте, что труд представляет
своеобразные общественные издержки, только она образует твердую основу объек-
тивных затрат, только она делает особый акцент на том, что производство и обмен
предполагают общественные отношения между людьми, а не просто техническую
связь между вещами, и так далее. Отчасти подобная аргументация представляется как
реакция на бесцветную нейтральность современной экономической теории с ее жес-
тким отделением теории цен от экономической теории благосостояния. Однако на
глубинном уровне все, о чем толкуют марксисты, сводится к представлению, что, если
мы не начнем с трудовой теории ценности, мы не сможем доказывать, что капиталисты
присваивают часть совокупного продукта, не принимая участия в трудовом процессе.
Но на каком основании мы должны предполагать, будто прибыль — это "незаработан-
ный доход"? Этот вопрос, который составляет сущность полемики между марксистами
и немарксистами, в явном виде почти никогда в литературе не поднимался.
9. Прибыль как незаработанный доход
Первое, на что следует обратить внимание, это понятие прибавочной ценности у
Маркса оно вовсе не выведено формально из трудовой теории ценности. Для того
чтобы рабочая сила продавалась по своей ценности, на рынке труда должен иметься
некий уравновешивающий механизм, который обеспечивал бы соответствие "рыноч-
ной цены" трудовых услуг и их "естественной цены". Экономисты классического
направления нашли такой механизм в теории народонаселения, но Маркс отверг
теорию Мальтуса, не соглашаясь с положением о том, что рабочая сила производится
в соответствии с рациональным подсчетом затрат. Вместо этого он ввел понятие
"резервной армии" безработных, которая, однако, не имеет обязательной тенденции к
сохранению заработной платы на уровне "ценности" рабочей силы, хотя и может быть
достаточно эффективной, чтобы сдерживать рост заработной платы. Короче говоря,
сам того не сознавая, Маркс считает невозможным применение трудовой теории
ценности к заработной плате, так как выравнивающий механизм, который положен в
основу этой теории, на рынке труда не действует. Все это имеет свои преимущества,
ибо позволяет нам обсуждать теорию прибавочной ценности, исходя из ее собствен-
ного обоснования и без какой-либо связи с трудностями, вытекающими из трудовой
теории ценности.
У Маркса проблема заключается в том, чтобы показать, каким образом приба-
вочная ценность — этот бесплатный барыш капиталиста — сохраняется в экономи-
ке, в которой цены определяются действием обезличенных сил, а отношения между
нанимателем и рабочим основываются скорее на договоре, чем на имущественном
положении. В условиях совершенной конкуренции можно себе представить, что ка-
питалисты, чей индивидуальный вклад в общий выпуск продукции слишком мал для
того, чтобы оказывать влияние на цены, будут расширять производство, стремясь
присвоить больше прибавочной ценности, если уровень заработной платы не столь
высок, чтобы снизить прибыль до нуля. Отбросив мальтузианский механизм "зара-
ботная плата — народонаселение", Маркс был вынужден обратиться к чему-то дру-
гому, что могло бы сдерживать рост заработной платы. Это другое он нашел в кон-
цепции хронического избыточного предложения труда. Избыточное предложение
Экономическая теория марксизма 221
труда означает, что преобладающая в данное время норма оплаты труда выше рав-
новесного уровня заработной платы. Нетрудно понять, как подобная ситуация мо-
жет сохраняться в условиях неразвитой экономики, где равновесная норма заработ-
ной платы, которая должна разгружать рынок труда, значительно ниже прожиточ-
ного минимума. В этом случае норма заработной платы будет искусственно поддер-
живаться на высоком уровне с помощью всевозможных общественных соглашении,
поощряющих "справедливую" заработную плату, а результат замаскирован точно
так же, как и настоящая безработица. Это и есть то, что мы определили раньше
понятием "марксистская безработица": использование постоянного капитала на пол-
ную мощность оказывается тем не менее недостаточным, чтобы поглотить все име-
ющееся предложение труда [см. гл. 1, раздел 4].
Но верно ли, что этот вид структурной безработицы должен будет исчезнуть в
условиях развитой экономики? Нет, не обязательно. Во всяком случае Маркс утвер-
ждал, что безработица нужна даже в развитой экономике для того, чтобы заработная
плата не съедала прибыли, подрывая тем самым стимул для накопления капитала.
Поэтому подъемы деловой активности вызывают уменьшение численности резервной
армии, а любой кризис эту армию пополняет, тогда как длительный рост при полной
занятости является, согласно Марксу, противоречием. Другими словами, Маркс пред-
лагает нечто, очень напоминающее идею Кейнса о "равновесии в условиях безработи-
цы". Но это не статическое, как у Кейнса, а динамическое, подвижное равновесие,
включающее положительные темпы роста капитала и труда.
Позволим себе на время согласиться с этой теорией динамического процесса, кото-
рый обеспечивает существование капитализма В каком смысле мы можем тогда утвер-
ждать, что прибавочная ценность, или прибыль, представляет незаработанный доход?
Описывая прибавочную ценность как "экспроприированное рабочее время", Маркс,
по-видимому, хочет сказать, что прибавочная ценность не есть вознаграждение за
производительный труд; это вовсе не та плата, которая технически необходима для
реализации производственного процесса; это скорее результат частной собственности
на средства производства при капитализме. Противоречит ли сказанное учению "бур-
жуазной" политэкономии? Возьмем одну наиболее апологетическую из всех теорий
процента, теорию воздержания, выдвинутую Нассау Сениором [см. гл. б, раздел 11].
Капиталист в течение некоторого времени воздерживался от текущего потребления
и поэтому теперь может предъявить требование на процентный доход, или прибыль,
в качестве "справедливого вознаграждения" за свои старания. Он может требовать
всего, чего захочет, но почему конкуренция позволяет ему получать процентный
доход? Очевидно потому, что рабочие не владеют всеми необходимыми средствами,
чтобы ждать до тех пор, пока товары, которые они сейчас производят, появятся в
продаже; только потому, что капиталисты в состоянии авансировать заработную
плату, они получают процент в качестве личного дохода. "Оправдывает" ли эта теория
выплату процентного дохода? В определенном смысле, да; положительные чистые
инвестиции не могут быть осуществлены, если отдельные люди не проявляют готов-
ности отсрочить свое текущее потребление; так как, по-видимому, никто не готов этого
делать без вознаграждения, отмена процента означала бы отсутствие источников
капиталовложений. Но это ни в коем случае не оправдывает существование частной
собственности на средства производства. Если отсрочку текущего пользования дохо-
дом в самом деле рассматривать как убыток, тогда теория воздержания безусловно
оправдывает существование положительной процентной ставки на денежную ссуду в
одинаковой мере как при социализме, так и при капитализме. В целом все теории
процента, будь то теория предельной производительности, временного предпочтения
или любая другая, должны объяснять получение прибавочной ценности капиталиста-
ми, землевладельцами и рантье в свете того фундаментального, формально узаконен-
ного факта, что рабочие не владеют средствами производства.
Вопрос не в том, как объяснить существование процентного дохода или прибыли,
а в том, как объяснить частную собственность на капитальное оборудование и сопут-
222 Экономическая мысль ё ретроспективе
ствующее ей право нанимать рабочую силу. Приемлемость той или ивой буружуазной
теории процента не предполагает никаких выводов относительно институциональной
структуры общества. Для того чтобы дать рациональное толкование частной собствен-
ности на средства производства, мы нуждаемся в дополнительных аргументах, кото-
рые должны показать, что индивидуальное и децентрализованное принятие решений
более эффективно или более продуктивно, чем централизованное планирование.
Напротив, доводы в пользу социализма должны убедить нас в том, что общественная
собственность и централизованное управление каким-то вполне определенным обра-
зом более эффективны и предпочтительны, чем децентрализованное принятие реше-
ний.
Любопытно, что Маркс, проповедник социализма, придал всей полемике об отно-
сительных достоинствах капитализма и социализма превратный характер, объединив
экономический и социальный аспекты в теории процента. Спор о капитализме в его
сравнении с социализмом вращается вокруг вопроса о том, как наиболее эффективно
могут выполняться определенные функции, например функции, связанные с владе-
нием собственностью. Вместо этого Маркса обуревает чисто метафизическая пробле-
ма — бесплоден или продуктивен капитал, считать ли процентный доход или прибыль
платой за оказанные услуги или же это просто доход, украденный у рабочих. Маркс
соглашается с тем, что вся ценность производится трудом, и способность труда созда-
вать ценность можно увеличить, работая с капитальным оборудованием. Но говорить
о том, что продукт труда по величине больше с участием капитала, чем без него,
значит утверждать, что капитал продуктивен. Это ничего не доказывает, если гово-
рить о достоинствах капитализма. Можно говорить, что капитал имеет свойство про-
изводительности и даже сами капиталисты продуктивны, — еще один тезис — и в то
же время считать, что цена, которую мы платим за свободное предпринимательство в
форме периодических спадов и значительного неравенства в распределении доходов,
слишком высока, чтобы оправдать его увековечивание. Другими словами, не обяза-
тельно быть марксистом, чтобы верить в социализм, а одобрение капитализма еще не
означает отрицания фактов, из которых Маркс вывел неоправданное заключение о
том, что прибыль есть своего рода легализованный грабеж*.
Трудность состоит в том, что существует непреодолимый водораздел между соци-
алистами-прагматиками, которые критикуют капитализм за его неэффективность и
присущее ему неравноправие, и социалистами-марксистами, которые осуждают ка-
питализм за эксплуатацию рабочих и фетишизацию материального производства и
присвоения. Если мы говорим, что "социализм — это насчет равенства", то мы можем
* Но те же самые факты могут быть представлены совершенно иначе, если рассматривать их в другом
аспекте. Вот описание преуспевающего капитализма XIX в., которое дал Кейнс в своей книге "Экономи-
ческие последствия мира" (1919): "Европа была социально и экономически организована таким образом,
чтобы обеспечить максимальное накопление капитала. В то время как продолжалось определенное
повышение жизненного уровня населения, в обществе были созданы условия для того, чтобы значитель-
ная часть растущих доходов направлялась в распоряжение общественного класса, менее всех остальных
склонного потреблять эти средства. Новые богачи XIX в. не были воспитаны в духе щедрых затрат и
предпочитали пользоваться тем авторитетом, который им обеспечивали их капиталовложения, вместо
того чтобы предаваться удовольствиям непосредственного потребления. В сущности именно неравенство
в распределении богатства сделало возможным те немалые накопления материального богатства и
основного капитала, которые отличают рассматриваемый период от всех других. В этом фактически
заключается главное оправдание капиталистической системы. Если бы богачи потратили свое вновь
приобретенное бгатство ради собственного удовольствия, мир уже давно признал бы подобную систему
неприемлемой. Но, подобно пчелам, они экономили и накопляли, при этом в неменьшей степени в
интересах всего общества, ибо сами они ставили перед собой более ограниченные цели.
Огромные накопления основного капитала, которые для большой пользы всему человечеству создава-
лись в течении полустолетия до войны, не могли бы произойти в обществе, в котором богатство распре-
делялось бы поровну. Мировая сеть железных дорог, которые были построены в то время в качестве
памятника для последующих поколений, была в не меньшей мере, чем египетские пирамиды, результа-
том применения "труда", который не был свободен потреблять весь эквивалент своего продукта для своего
непосредственного удовольствия" (с. 18-19).
Экономическая теория марксизма 223
рассматривать достоинства коллективной собственности на средства производства в
свете ее воздействия на распределение доходов, концентрацию экономического по-
тенциала, темпы научно-технического прогресса, влияние как рабочих, так и потре-
бителей на принятие управленческих решений, поддержание полной занятости и
темпов экономического роста. Другими словами, мы можем остановить свой выбор на
государственной собственности, по меньшей мере в принципе, в силу ее фактической
очевидности. Однако, если вместо этого в качестве главного возражения против капи-
тализма выдвигается не только то, что он поощряет неравенство, или недостаточно
эффективен, или обречен на гибель, но и то, что он представляет джунгли, в которых
рыщут тигры капитализма и преследуют беззащитных рабочих как добычу, тогда
только консенсус в отношении определенных ценностных установок может разре-
шить великий спор о национализации. Нам следует договориться о понятии, так
сказать, "хорошего общества", прежде чем мы могли бы претендовать на право назы-
ваться социалистами. Совершенно ясно, что ведение дискуссии о марксизме затруд-
нено тем, что Маркс критиковал капитализм как с позитивных, так и с нормативных
позиций. Ему недостаточно было просто доказывать, будто капитализм порождает
нежелательные экономические последствия; оставляя в стороне эти последствия, он
утверждал, что прибыль, или процентный доход, в долевом распределении факторов
производства лишена экономического raison d'etre — это вовсе не необходимая оплата
издержек, и она конечно же исчезнет, если мы национализируем средства производ-
ства.
10. Маркс и Бём-Баверк
Различие между процентным доходом, соответствующим долевому участию в произ-
водственных факторах, и процентным доходом как необходимой оплатой издержек
достаточно наглядно проявляется, если марксову теорию процента сопоставить с той,
которую предложил Бём-Баверк. "Патриарх буржуазных экономистов" рассматривал
труд и землю в качестве единственных первичных факторов производства и подобно
Марксу трактовал капитал как произведенное средство производства, которое просто
переносит ценность на продукт; он отрицал положение о том, будто "воздержание"
есть самостоятельный фактор производства, а также тот факт, что процентный доход
обязан своим происхождением экономической активности самих капиталистов [см.
гл. 12, раздел 4]. По представлению Бём-Баверка, "прибавочная ценность" создается
исключительно трудом и землей, но она возникает только с течением времени. Рабо-
чие получают фактически всю текущую ценность будущих результатов своего труда
с соответствующей скидкой на величину действующей процентной ставки, тогда как
будущая ценность этой продукции будет непременно превышать ее текущую цен-
ность. Главной задачей теории процента является показать, почему существуют такие
различия в ценности продукта труда на протяжении времени. Но какой бы ни была
причина, эта скидка с будущей ценности товаров возможна только потому, что отсут-
ствие у рабочих финансовых резервов вынуждает их платить надбавку за товары,
покупаемые именно сейчас. Поэтому в той мере, в какой процентный доход представ-
ляет определенную долю, его толкование Марксом и Бём-Баверком существенно не
различается.
Но процент есть также цена, которая диктует распределение потока доходов в
обществе за определенный период времени. Он служит определяющим фактором при
распределении ресурсов между текущим и будущим потреблением. И, по утвержде-
нию Бём-Баверка, процент представляет общеэкономическую категорию, свойствен-
ную не только капитализму, а существующую везде, где происходит обмен товаров
текущего и будущего потребления. В противоположность этому Маркс полностью
игнорирует проблему распределения ресурсов во времени при социализме. Дело не
только в том, что Маркс не решается, как он сам говорит, предписывать "рецепты для
харчевни будущего", но скорее в том, что марксистская экономическая теория отка-
224 Экономическая мысль в ретроспективе
зывает именно там, где она больше всего нужна, а именно: не дает экономически
разумного обоснования экономики социализма.
11. Прибавочная ценность и экономическая прибавка
Марксово "доказательство" эксплуататорской сущности прибыли проводится в форме
бесконечно повторяющегося утверждения, что рабочие создают продукции по вели-
чине больше, чем затраты на их собственное содержание и воспроизводство. Но таким
образом доказывается всего лишь тот факт, что капитализм производит прибавочный
продукт сверх минимального биосоциального уровня жизни населения. Снова и снова
Маркс воображает, будто он убедил нас в том, что эту прибавку следует относить толко
за счет труда, тогда как все, что ему удается показать, это лишь то, что в процессе
производства создается некий избыток. По определению Маркса, "эксплуатация" мо-
жет прекратиться только тогда, когда текущий чистый продукт труда будет целиком
доставаться рабочим для их текущего потребления, т.е. "эксплуатация" означает по-
ложительные чистые инвестиции. Точно так же некоторые современные марксисты
облегчают себе задачу, видя капиталистическую эксплуатацию везде, где капитали-
сты претендуют на участие в чистом продукте. Как бы то ни было, основывать теорию
эксплуатации на одном только факте частной собственности на средства производства
есть не что иное, как обман: это означало бы, что сущность прибыли можно объяснить,
исходя только из того случайного замечания, что к машинам и заводам нет свободного
доступа для всех. Этот аргумент убеждает только потому, что отбрасываются любые
другие.
В одной из своих ранних работ ("Немецкая идеология") Маркс дал определение
"эксплуатации" как "пагубного использования другого лица в целях собственной
выгоды". Конечно, капиталисты эксплуатируют рабочих ради собственной выгоды, но
как мы докажем, что свою прибыль они непременно получают за счет рабочих? Как
мы "докажем", что прибыль является результатом "эксплуатации"? Конечно же, не
путем взывания к "праву" рабочих на весь продукт труда, так как подобное притязание
не может быть оправдано ни в какой социальной системе. И даже не ссылками на тот
факт, что рабочие производят больше, чем затраты на их собственное содержание и
воспроизводство, ибо это доказывает только, что экономика производит избыточный
продукт, а не то, что этот избыток обязан своим происхождением исключительно
живому труду. Тем более мы не можем этого сделать, повторяя снова и снова вслед за
Марксом, что рабочий одну часть дня работает на себя ("необходимый труд"), а другую
часть дня — на капиталиста ("прибавочный труд"), ибо подобное деление рабочего дня
в отношении любого работника есть не что иное, как фикция: рабочие в отраслях,
выпускающих потребительские товары, работают весь день для того, чтобы произве-
сти жизненные средства для себя и других рабочих, в то время как те рабочие, которые
заняты в отраслях, производящих средства производства, не производят жизненных
средств ни для себя, ни для остальных рабочих. Остается лишь, пожалуй, делать
акцент на том, что при капитализме рабочие выступают в качестве "свободных аген-
тов" только в юридическом смысле этого понятия и полностью лишены контроля над
условиями своего труда.
На первый взгляд труд при капитализме свободен, однако на самом деле это труд
принудительный, обеспечивающий производство таким образом, что желания и инте-
ресы рабочих подчинены желаниям и интересам капиталистов. Капиталист поддер-
живает "деспотизм рабочего места" и именно в этом смысле прибыль есть результат
"эксплуатации".
Итак, приведенный взгляд на сущность трудового договора и истинную природу
того, что Маркс называл "трудовым процессом", подсказывает нам объяснение сущно-
сти прибыли как прибавочной ценности, которое полностью расходится со всеми
прочими взглядами на трудовую теорию ценности. Это скорее социологическое, чем
экономическое толкование, которое в самом деле в неявной форме можно найти в
исходных утверждениях Маркса, касающихся трудовой теории ценности. Некоторые
современные марксисты, склонные отказаться от теории трудовой ценности как несо-
Экономическая теория марксизма 225
стоятельной, сделали свой выбор в пользу рассуждений, которые обещают дать луч-
шее толкование понятия "эксплуатация". И здесь следует сказать о том, что Маркс еще
раз проявил замечательную способность проникновения в суть дела, даже если он и
использовал ее не наилучшим образом: контракт о работе по найму при капитализме
"несовершенен" в том смысле, что в нем оговаривается ставка заработной платы и
длительность рабочего времени в часах, но ничего не говорится об интенсивности или
качестве труда, который выполняется по договору. При сложившемся характере про-
изводственных процессов лишь в редких случаях выпускаемую продукцию можно
отнести за счет каждого отдельного рабочего; поэтому повременная заработная плата
распространена в большей мере, чем сдельная оплата труда. Но это означает, что
капиталисты каким-то образом должны обеспечить необходимое качество труда пу-
тем постоянного контроля над выполняемой работой, подкрепляемого угрозами
увольнения. Короче говоря, существует нечто, что можно было бы назвать "деспотиз-
мом рабочего места", и прибыль достается только тем капиталистам, кто настоящий
деспот.
Конечно, можно поспорить о том, не окажется ли все выше сказанное верным и в
условиях социализма, невзирая на то, что здесь прибыль идет государству. Но если
при социализме предприятиями управляют рабочие, как это представлял себе Маркс,
то теперь уже сами рабочие становятся деспотами над собой и "эксплуатация" исчеза-
ет. Вопрос о том, сможет ли экономика предприятий, управляемых рабочими, функ-
ционировать эффективно, мы не рассматриваем. Все, что мы предлагаем, — это, в
конце концов логически определить понятие "эксплуатация" в его ограничительном
применении только к капитализму. К сожалению, как мы уже отмечали, не таким был
принципиальный ход рассуждений, которым пользовался Маркс, — он находился под
слишком сильным влиянием Рикардо, для того чтобы отказаться от "экономического"
объяснения прибыли как прибавочной ценности (в тогдашнем понимании термина
"экономический"), т.е. от аргументации, основанной на теории трудовой ценности.
В наше время мы вкладываем несколько иной смысл в "экономическое" объяснение
прибыли. Если и существует какой-либо смысл в том, чтобы называть доходы капита-
листов и землевладельцев термином "прибавочная ценность", то делать это следует
потому, что подобные платежи в отличие от заработной платы рабочих не обязательно
обусловлены требованием услуг со стороны капитала и земли. "Избыток" в экономи-
ческой теории может означать только превышение доходов определенного экономи-
ческого агента над его ценой предложения. В качестве классического примера такого
избытка может служить арендная плата землевладельцам за высокопродуктивные
земли, как это показано у Рикардо. Ответ на вопрос о том, что составляет ренту в
рикардианском понимании, полностью зависит от нашей исходной точки зрения [см.
гл. 3, раздел 10]. Поскольку агент имеет альтернативные возможности, его доход
нужен с точки зрения фирмы — это самая узкая точка зрения. Но если агент опери-
рует в рамках отрасли или же "чистые убытки" от перемещения капитала в другие
отрасли недопустимо высоки, выплаты агенту могут оказаться выше, чем это необхо-
димо, чтобы удержать услуги агента в данной отрасли, — поскольку конкурентная
борьба между фирмами в этой отрасли обеспечит выравнивание цен каждой единицы
производительных услуг (предельных и промежуточных единиц в одинаковой степе-
ни), агент действительно будет получать избыток с точки зрения отрасли. И по мере
расширения нашего угла зрения — от компании к отрасли, от отрасли к экономике в
целом — альтернативные возможности для производительного агента становятся в
общем более ограниченными, и плата, необходимая для того, чтобы удержать единицу
производительных услуг в пределах данной экономической сферы, уменьшается. Для
экономики в целом не существует альтернативных возможностей в краткосрочной
перспективе, и все вознаграждение агента становится избытком: плата за услуги,
доставляемые собственностью, в краткосрочном плане перестает быть экономической
необходимостью, так как эта собственность уже существует и "что было, то прошло".
В краткосрочном аспекте, как сказал бы Маршалл, весь интерес сосредоточен на
сущности квази-ренты [см. гл. 10, раздел 2]. То же самое верно и в отношении массы
17 — «Экономическая мысль»
226 Экономическая мысль в ретроспективе
заработной платы в краткосрочном Плане, за исключением того, что рабочим необхо-
димы выплаты для поддержания повседневного существования.
Но если мы теперь взглянем на проблему в долгосрочном аспекте, мы "сузим" нашу
точку зрения, рассматривая возможности новых альтернативных доходов за счет
факторов производства. Плата за пользование собственностью теперь уже становится
экономически необходимой даже с точки зрения общества в целом. Плата владельцу
за пользование его производительными услугами, чтобы компенсировать ему потерю
альтернативного применения своей собственности, образует цену предложения этих
услуг. Убытки, связанные с отказом от будущего применения ради сегодняшнего,
столь же реальны и необходимы, как и плата рабочим, которая позволяет им выра-
стить новое поколение рабочих. Избыток может существовать и существует на деле,
но он может существовать с таким же успехом и в обществе, которое отменило
частную собственность на средства производства.
После такого экскурса в теорию Маршалла, мы можем по-новому сформулировать
марксистскую теорию прибыли как "прибавочной ценности". Единственное условие,
при котором цена предложения капитала всегда будет равной нулю независимо от
узкой или широкой точки зрения, задано тогда, когда ни сбережения, ни инвестиции
никак не связаны с процентной ставкой, или нормой прибыли, — будем теперь упот-
реблять эти термины как синонимы. Если падение нормы прибыли уменьшает сбере-
жения и инвестиции, тогда цена предложения капитала фактически положительна
(под "ценой предложения" понимается просто плата, стимулирующая предложение
капитала).
Читатель может поддаться искушению и подумать, что сказанное подтверждает
наш взгляд: прибыль не просто прибавочная ценность. Но на самом деле Маркс как
будто предвидел возражение Маршалла, ибо он утверждает, что все сбережения дела-
ются капиталистами с целью реинвестиций и капиталисты автоматически вновь
вкладывают всю прибыль независимо от величины ожидаемых доходов. Для Маркса
не существует проблемы стимулирования инвестиций, и, если теорию прибавочной
ценности принимать всерьез, в ней логически не может быть места для какой-либо
проблемы, касающейся подобного стимулирования капиталовложений. К сожалению,
этот взгляд разрушительным образом воздействует на марксову теорию экономиче-
ских циклов и тем более на всю его концепцию "кризиса" капитализма.
Мы подошли к обобщенному результату, который нам еще придется проследить
дальше: либо теория прибавочной ценности несостоятельна, либо следует отказаться
от предсказанной Марксом возрастающей нестабильности капиталистической эконо-
мики.
12. Законы движения капитализма
Ясно, что Марксова атака на капитализм на деле не имеет ничего общего с сущностью
дохода от собственности как "неоплаченного труда". При капитализме рабочие не
получают полный продукт своего труда, но они не получили бы его и при социализме.
Капитализм должен быть уничтожен, доказывает Маркс, не из-за некоей присущей
ему несправедливости в распределении дохода между классами и не потому, что
потребление рабочих может быть увеличено предположительно на 20% или 30%
национального дохода, что потребляются сейчас капиталистами, а по той причине, что
эта система приводит к войнам, колониальной эксплуатации и особенно к потере
людских ресурсов вследствие безработицы. Подобным же образом в социализме он
видит возможность создания полной занятости, более эффективного контроля рабо-
чих над условиями своего труда, эмансипации личности, высвобождения нового куль-
турного потенциала и международного мира. Это значит, что мы можем рассматри-
вать марксов анализ "законов движения" капитализма, не обращая внимания на
логические тонкости проблемы превращения форм. Фактически данный Марксом
анализ структурного развития капитализма совсем не зависит от признания или
непризнания трудовой теории ценности.
Экономическая теория марксизма 227
Но здесь мы встречаемся с трудностью, с которой еще не приходилось иметь дело.
Независимо от того, какое из пророчеств Маркса мы исследуем — абсолютное или
относительное обнищание, постепенное исчезновение малых и средних предприятий,
падение нормы прибыли, — мы нигде не находим исчерпывающего анализа феномена,
о котором идет речь. В некоторых случаях все, чем мы можем руководствоваться, это
ряд нечетких и даже противоречивых высказываний. Отставляя в сторону Маркса, мы
находим массу литературы, написанной его последователями, которая содержит оше-
ломляющее разнообразие интерпретаций основных исторических путей капитализ-
ма. В заключение следует отметить, что некоторые из предсказаний были отвергнуты
самим ходом событий, тоща как другие все еще побуждают к размышлениям и спорам;
но ни одно из них нельзя рассматривать как обоснованное даже теоретически. Тем не
менее эта часть из всего написанного Марксом остается в некотором роде наиболее
плодотворной и изобилующей провоцирующими гипотезами.
13. Закон тенденции нормы прибыли к понижению
Рассмотрение знаменитого закона снижения нормы прибыли мы начнем с напомина-
ния о том, что норма прибыли г изменяется обратно пропорционально "органическому
строению капитала" q и прямо пропорционально норме прибавочной ценности <г.
В этом месте мы отказываемся от допущения, что весь постоянный капитал потребля-
ется ежеГОДНО, И ВВОДИМ В ЯВНОЙ (bODMe ОТКЛОНеНИЯ В СКОПОГТИ nfmnnra я rnnviyr
службы капитала:
Здесь и и rv — скорость оборота соответственно постоянного и переменного капи-
тала, t — средняя взвешенная этих двух величии; Q = (q + l)d, где d — средняя
взвешенная сроков службы с и v, а / = 1/d. Уравнение в этом виде подчеркивает факт,
знакомый каждому бизнесмену: любое увеличение скорости оборота капитала, или,
что то же самое, любое сокращение срока его службы, ведет к увеличению нормы
прибыли*.
Выражение г = a/Q равнозначно более известному выражению, которое определя-
ет норму прибыли как функцию величины прибавочного продукта на одного человека
—поток на единицу запаса, а соотношение капитал-труд как отношение двух запасов.
Мы начинаем просто с Марксова выражения и умножаем на величину заработной
платы одного работающего:
В ТОЙ мере, в какой это относится к Марксу, само выражение г = alQ устанавливает
закон, по которому норма прибыли на капитал должна падать по мере роста механи-
зации в отрасли. Сделав вывод о том, что ставка заработной платы увеличивается
• Пример поможет разъяснить этот вопрос. Пусть К в 500 и состоит из С ш 400, V s 100. С включает
основной капитал плюс запасы сырья, а У - денежная сумма (заработная плата) или запасы средств,
необходимых для жизни, до тех пор пока продукт не будет продан. Предположим, что требуется 6 месяцев
для того, чтобы произвести конечный продукт. Запасы сырья и жизненных средств возобновляются
дважды в год: и в t v ш 2. Дополнительно допустим, что срок службы постоянного капитала составляет в
среднем 10 лет: Г/ а -i. При совокупной ценности постоянного капитала 300, амортизационные отчисле-
ния на один производственный цикл длительностью 6 месяцев будут равны 15. Расходы на сырье и
заработную плату в течение этого же периода составят 100. Отсюда с ш 115 и v з 100. Предположим, что
а для одного оборота с составляет 100%. Тогда ценность конечного продукта выражается как
с + V + S& 315. Для одного оборота с мы имеем s/(c + v) Е 100/215 в 46,5%. Годовая норма s/(c + v) будет
вдвое больше, или 93%. Так как за год s з 200, то норма прибыли будет составлять r=s/K=2O0/500=40%.
Это может быть также выражено через среднее время оборота t, рассчитанное как средняя взвешенная
от //, *„ л..Мы имеем t s ЗОЛ/ + 100/г + 100Г.У500 = 0,86. Теперь г задается через s/(c + v) для одного
оборота с, помноженное на t: (46,5) (0,86)=40%, как и в предыдущем случае.
17*
if* >v „SH^J >*&r-'$!hfr\ &?*$$£ *9»^"A- •**$&& iW^fetft Лф * 4^&£$^^»<*^-^>PH^f ф^1
228 Экономическая мысль в ретроспективе
лишь незначительно (если это вообще происходит) в процессе накопления капитала,
в то время как научно-технический прогресс вызывает непрерывный рост запасов
оборудования в расчете на одного рабочего, Маркс полагал очевидным тот факт, что
Q должно проявлять тенденцию к непрерывному росту. Верно, что это не приведет к
уменьшению г, если скорость, с которой возрастает а, превосходит темпы роста Q. И
так как механизация увеличивает производительность труда, то маловероятно, чтобы
она не оказала воздействие также на увеличение а. Маркс понимал, что существует
некая функциональная связь между Q и а, но после того как он убедился, что а
возрастает только в рамках "определенных непреодолимых границ", он предположил,
что она должна оставаться неизменной. Он определенно признавал воздействие ав-
тономного увеличения а, с которой он управлялся под ярлыком "абсолютная и отно-
сительная прибавочная ценность", но он отбросил и это увеличение, на сей раз оправ-
дываясь тем, что оно имеет якобы определенные физические границы.
Постоянство величины о было только упрощающим допущением, но, как уже
неоднократно указывалось, это допущение было особенно неуклюжим упрощением
для марксистской системы. Так как заработная плата и прибыль поглощают весь
доход, постоянство а предполагает константными также относительные доли. Это
значит, что реальная заработная плата растет столь же быстро, что и средняя произ-
водительность труда. Обозначив через а чистый продукт, а через o/N среднюю произ-
водительность труда, имеем
_ L 51°
°~vSv/N- Nlo
Если заработная плата, v/N увеличивается так же быстро, как и производитель-
ность труда o/N, знаменатель дроби остается незатронутым, следовательно, не изме-
няется и о. Однако мало того, что Маркс столь много твердил о снижении доли труда,
- подобное уменьшение вытекает также из самого понятия "резервной армии". Как ни
толкуй, хроническая безработица означает, что заработная плата не увеличивается
столь же быстро, как средняя производительность труда. И до тех пор пока сказанное
остается верным, всякое увеличение выработки на одного работающего вызывает
также увеличение о. Ничего не поделаешь, если реальная заработная плата остается
неизменной, s будет резко возрастать по мере увеличения KIN. Таким образом, тен-
денция величины г к падению имеет неопределенный характер: все зависит от свойств
конкретной функции о = f(Q).
Попытка Маркса доказать существование верхнего предела этой функции без-
надежно запутана, отражая тем самым трудность измерения цен эталоном, который
сам изменяется со временем. С течением времени возрастает средняя производи-
тельность труда, а "ценность" изделий, измеренная количеством овеществленного в
них труда, уменьшается. Этот рост производительности есть, однако, результат уве-
личения органического строения капитала. При постоянной норме прибыли возра-
стание Q влечет за собой падение цен, но не столь быстрое, как снижение трудовых
ценностей, - так же как цена определенного товара превышает его ценность, когда
он производится при Q, превышающей среднее по народному хозяйству. Отсюда
совершенно ясно, почему Маркс оперирует в своих числовых примерах с неизменной
величиной ст. это обеспечивает изменение цен пропорционально трудовым ценно-
стям. Следует заметить, что он был не вправе писать г = s/(c + v), так как г здесь
выражается в ценах, as — величиной (трудовой) ценности. Ему следовало бы писать
г = я/(с + v), где л означало бы совокупную денежную прибыль. В этом случае он
обнаружил бы, что связь между г и а ни в коем случае непрямая, особенно если ее
наблюдать во времени. Например, наше прежнее утверждение, будто неизменное а
предполагает в качестве постоянных относительные доли заработной платы и при-
были, строго говоря, не соответствует истине: отношение трудозатрат в человеко-ча-
сах прямого и косвенного труда, необходимых для изготовления средств производст-
ва и предметов роскоши, потребляемых капиталистами, к трудозатратам, необходи-
мым для производства жизненных средств для рабочих, может оставаться неизмен-
ным, в то время как соотношение денежной прибыли к денежной заработной плате
Экономическая теория марксизма 229
изменяется значительно в ответ на колебания в структуре потребления капитали-
стов и рабочих и, следовательно, в ответ на колебания цен потребительских и непот-
ребительских товаров. Относительные цены лишь приблизительно пропорциональ-
ны относительным трудозатратам, т.е. отношение S/VHHB коем случае не идентично
соотношению совокупная прибыль — суммарная заработная плата. Отказавшись от
этого взгляда, Марксу не остается ничего другого, как согласиться с тем, что возра-
стающая а есть составная часть общего процесса роста производительности, вызван-
ного непрерывным ростом Q. Остается только спросить: существует ли предел роста
нормы прибавочной ценности.
Многие из нас могли бы согласиться, что прибыль в расчете на одного работающего
не может возрастать беспредельно. По мере того как увеличивается производитель-
ность, рабочие будут, несомненно, добиваться повышения денежной за работой платы
путем активизации своих профсоюзов. Этим аргументом Маркс не пользуется из-за
предположения, по которому совершенная конкуренция исключает возможность со-
здания профсоюзов. Но даже в экономике с совершенной конкуренцией реальная
заработная плата должна повышаться, поскольку более сложные машины требуют
для своего обслуживания более высокой квалификации, тогда как растущая интен-
сивность труда предъявляла повышенные требования к качеству питания и одежды,
для того чтобы поддержать энергию рабочих. Однако внедрение более сложных ма-
шин приводит также к увеличению разрыва между выходом продукции и заработной
платы, от которой зависит величина а. То обстоятельство, что возросшая производи-
тельность труда приводит также к уменьшению ценности продукции в денежном
выражения, не имеет при этом существенного значения, так как одновременно она
вызывает удешевление и товаров, покупаемых рабочими. В заключение мы утверж-
даем, что величина s будет возрастать, если производительность в отраслях, выпуска-
ющих жизненные средства, растет быстрее по сравнению с другими отраслями; напро-
тив, эта величина будет уменьшаться, если рост производительности будет происхо-
дить только в отраслях, которые выпускают машины и предметы роскоши.
Марксу следовало бы провозгласить, что движение ценности жизненных средств
запаздывает по сравнению с падением (трудовой) ценности совокупного продукта. Но
в силу логических и эмпирических причин это было бы слабым доводом. Наилучший
довод, который он выдвигает, сводится к следующему: 24-часовой предел рабочего дня
не позволяет повышать а сверх определенной величины. В то же время увеличение Q
предполагает снижение численности работающего персонала на каждую единицу
капитала, так что повышение а может и не вызвать роста совокупного прибавочного
продукта, связанного с данным капиталом. Эти два довода, несомненно, дополняют
друг друга; в конечном счете наступит момент, когда никакое возможное увеличение
s не сможет спасти общее количество избыточного продукта, произведенного при
данной величине капитала, от падения ниже первоначального уровня; в этой точке г
начинает падать. Что забывает здесь Маркс, так это то, что "ценность" неизменна
только при постоянной производительности труда. В любой момент времени s + v есть
заданная величина для данного количества труда; отсюда 24-часовой предел рабочего
дня предотвращает бесконечный рост а (при условии, что v > 0). Но по мере роста
производительности труда ничто не может остановить рост а в его стремлении к
бесконечности. При неизменной реальной заработной плате падают одновременно
"ценность" величины s и "ценность" величины v, но, по определению роста производи-
тельности на одного рабочего, отношение slv непрерывно возрастает. Действительно,
может случиться, что отношение cfv также увеличивается, но бесконечно большое о
всегда сможет скомпенсировать рост величины q. Поэтому закон Маркса о падении
нормы прибыли, даже если принять обоснование его автора, попадает в такую запу-
танную сеть противоречивых сил, распутать которую невозможно, если на руках
только то, что предлагает сама эта теория. В конечном счете проблема Маркса была
такова: тенденции в системе цен вывести из ненаблюдаемых тенденций в произволь-
ной системе (трудовой) ценности.
230 Экономическая мысль в ретроспективе
Тем не менее, можно найти доводы в пользу закона Маркса, если исходить из
крайне упрощенных положений неоклассической экономической теории. Во-первых,
мы должны четко отличать движение по производственной функции при данном
уровне технических знаний от смещений производственной функции, вызванных
техническим прогрессом. У Маркса обе эти вещи рассматриваются вместе, предпола-
гая нормальным, что капитал не возрастает, если нет изменений в "научно-техниче-
ском уровне" и что подобным же образом инновации, как правило, воплощаются в
новых инвестициях. Допуская, что в принципе мы в состоянии выделить капиталов-
ложения при неизменном уровне техники, мы смело определяем агрегированную
производственную функцию, удовлетворяющую условиям неизменного эффекта мас-
штаба — неизменные затраты или неизменный эффект масштаба образуют естест-
венные предпосылки трудовой теории ценности. В соответствии с характеристиками
этой функции выпуск продукции увеличивается по мере возрастания капиталовоору-
женности одного рабочего по всей данной функции, но в меньшей пропорции, чем
капитал. По мере того как возрастает капиталоемкость, прирост капитала вызывает
падение величины г и рост w. Инновации могли бы компенсировать эту тенденцию, но
так происходит не всегда. Если технический прогресс не способствует уменьшению
капитала на единицу продукции, г будет падать. Это происходит потому, что капита-
лопоглощающий (capital-absorbing) эффект инновационного процесса определяет сте-
пень, в которой заработная плата возрастает с увеличением капитала. Если заработ-
ная плата растет столь же быстро, как и выработка на одного рабочего, тогда относи-
тельные доли остаются незатронутыми и только повышение коэффициента капита-
лоемкости прямо приводит к падению величины г. В марксистской системе предпола-
гается, что доля труда уменьшается со временем; поэтому увеличение капиталоемко-
сти в рассматриваемом случае не обязательно влечет за собой падение г. Но это
означает только то, что марксистский закон тенденции падения нормы прибыли
основан на допущении очень быстрого роста коэффициента капиталоемкости, кото-
рый в свою очередь предполагает, что технический прогресс проявляет четко выра-
женную тенденцию в направлении трудосберегающих усовершенствований. Что ка-
сается утверждения, будто капиталовооруженность одного рабочего растет быстрее,
чем прибыль в расчете на одного рабочего, или, по терминологии Маркса, в своем
увеличении Q опережает рост о, то оно равносильно заявлению, что капиталоемкость
растет быстрее по сравнению с долей прибыли в конечном продукте:
Умножая это выражение на N/o, получаем
То обстоятельство, что агрегированный показатель капиталоемкости остался
практически неизменным в развитых экономиках на протяжении последних 75 лет,
явно разрушает марксистскую схему. Вместе с медленной тенденцией к понижению
доли прибыли в выпуске оно позволяет сделать вывод о том, что прибыль на одного
рабочего могла возрастать почти так же быстро, как и удельная капиталовооружен-
ность одного рабочего, отсюда величина г уменьшилась лишь незначительно, если она
уменьшилась вообще.
14. Взгляд на фактические данные
Верно ли в действительности то, что величина г не уменьшилась в ходе исторического
развития капитализма? Здесь не место для подробного обсуждения доказательств
этого факта, но мы позволим себе бросить беглый взгляд на попытку подвергнуть
статистическому анализу тенденцию падения нормы прибыли, которая была недавно
предпринята американским марксистом Дж. Джиллманом. Используя данные цензов
для американской обрабатывающей промышленности за 1849-1939 гг., автор для на-
чала принимает марксовы категории на базе потоков. Результаты оказались достаточ-
Экономическая теория марксизма 231
но тревожными: хотя величина q проявляла четко выраженную тенденцию к повыше-
нию вплоть до начала нового столетия, значение тренда оставалось неизменным с 1919
до 1939 г. Так как величина а (измеренная как отношение суммы прибыли к заработ-
ной плате!) непрерывно возрастала, соотношение s/k развивалось с однозначной тен-
денцией к повышению на протяжении всего 90-летнего периода.
Если же названные соотношения пересчитать уже на базе запасов, то статистиче-
ские данные распределится на две четко различимые исторические фазы. До 1919 г.
промышленный капитализм развивался почти так, как это предсказывал Маркс:
величина Q имела статистически значимый рост, а а не увеличивалась в достаточной
мере для того, чтобы предотвратить падение величины г. Затем случилось что-то
неладное. Органическое строение капитала стабилизировалось в 20-е годы на уровне
1919 г. и колебалось нерегулярно в течение 30-х годов; затем оно уменьшилось за годы
второй мировой войны и несколько увеличилось к 1950 г. Если не принимать во
внимание десятилетие 30-х годов, то в самом деле имеются признаки векового пони-
жения Q. Кроме того, за период 1919-1950 гг. не отмечается никакой определенной
тенденции относительно величины а или г. Эти результаты дополняются свидетель-
ством касательно уровня капиталоемкости в американской промышленности: в пере-
счете на цены 1929 г. этот коэффициент возрастал с 1880 до 1919 г., а с тех пор он
непрерывно падал.
15. Капиталосберегающие инновации
Соображения, которые сами марксисты приводят в пользу уменьшения величины Q
после 1919 г., сводятся к росту капиталосберегающих инноваций. Прослеживается
определенная тенденция рассматривать эти инноваци и как неизвестное прежде
проявление сложных технологий, которое Маркс не мог предвидеть: трудосберегаю-
щие усовершенствования внедряются по мере того, как растущая заработная плата
начинает налезать на прибыль, поедая ее, тогда как капиталосберегающие нововве-
дения происходят, как правило, по причинам технического характера только на белее
высокой стадии развития капитализма.
Однако позиция самого Маркса была не такой. В томе III "Капитала" он особое
значение придает "удешевлению элементов постоянного капитала" как одной из "при-
чин, противодействующих1' падению нормы прибыли. И для того чтобы показать, что
имеется в виду, он две главы посвящает описанию тенденции некоторых изобретений
сокращать время изготовления продукции, увеличивая таким образом прибыль бла-
годаря уменьшению запаса товаров, необходимых для выпуска данного объема про-
дукции. "Удешевление элементов постоянного капитала", а именно повышение вели-
чины tc, относится несомненно к инновациям, которые высвобождают основной капи-
тал. Не говоря уже об улучшенном качестве машин, любое усовершенствование,
которое позволяет расширить набор вспомогательных инструментов, сократить необ-
ходимую рабочую площадь или удлинить физический срок службы оборудования,
относится к данной категории нововведений. В этом же разделе Маркс рассматривает
также те инновации, которые позволяют экономить оборотный капитал путем сниже-
ния платы за доставку грузов, сокращения сроков поставок и уменьшения расхода
топлива регенерацией и повторным использованием отходов производства. Маркс не
только сознает важность капиталосберегающих нововведений, но и рассматривает их
как продукт действия свободных рыночных сил. "Капиталистическое производство,-
пишет он,- побуждает к экономии в использовании постоянного капитала, что может
"воспрепятствовать падению нормы прибыли". Но понижение ценности "элементов
постоянного капитала" вовсе не является "противодействующей причиной": оно вы-
ступает в качестве элемента, необходимого для повышения производительности тру-
да во всех отраслях, особенно же в секторе производства средств производства. Устой-
чивая тенденция к росту во времени соотношения капитал-труд приводит не только
к автоматическому увеличению отношения sfv, но столь же автоматически уменьшает
величину civ, при этом все переменные величины измеряются в их отношении к труду.
У Маркса нет ничего такого, что не позволяло бы нам сделать предположение о
нейтральности технического прогресса и столько же быстром росте производительно-
сти труда в отраслях, производящих средства производства, как и в отраслях, произ-
232 Экономическая мысль в ретроспективе
водящих потребительские товары. А это может означать только то, что экономический
прогресс непрерывно повышает производительность и, следовательно, величину о, но
оставляет "ценность" Q без изменения.
16. Схемы воспроизводства
Закон тенденции нормы прибыли к понижению является основополагающим в марк-
систском анализе циклического характера экономического роста при капитализме.
Но прежде чем обратиться к его теории экономических циклов, мы должны задер-
жаться на некоторое время для того, чтобы рассмотреть известные схемы воспроиз-
водства, изложенные в томе П. Эти схемы представляют особый исторический интерес
не только потому, что они никогда не переставали оказывать гипнотического воздей-
ствия на последователей Маркса, но и потому, что они представляют один из первых
примеров подобного рода анализа, связанного уже в наше время с именами Хэррода
и Домара [см. гл. 5, раздел 15]. Проблема заключается в том, чтобы сформулировать
макроэкономические условия уравновешенного роста системы и таким образом по-
ставить вопрос о возможности на самом деле последовательного экономического рос-
та.
Маркс начинает с того, что разделяет экономику на два подразделения, одно из
которых производит средства производства, а другое - потребительские товары. Затем
он делает различие между простым и расширенным воспроизводством. "Простое вос-
производство1' стационарно, при нем чистые инвестиции равны нулю. Какие условия
нужны для того, чтобы стационарная экономика оставалась стационарной? Ответ на
это можно получить, если принять во внимание тот факт, что вся продукция I подраз-
деления должна быть направлена на возмещение капитала в обоих подразделениях:
ci+ vi + s\ = c\ + c2. В то же время вся продукция подразделения II должна быть
эквивалентной фонду заработной платы плюс доход от собственности: сг + v2 + Si =
(vi + v2) + (si + sz) -чистому национальному продукту. В результате сокращения оба
эти уравнения сводятся к условию: vi + si = Сг, т.е. чистый продукт подразделения I
должен равняться величине спроса, обусловленного необходимостью возмещения в
подразделении II. Если v\ + s\ > сг, то инвестиционные затраты на возмещение основ-
ного капитала превышают по величине амортизационные отчисления, т. е, чистые
инвестиции положительны. Однако неиспользование амортизационных накоплений
для замещения изношенного капитала обязательно приведет к сокращению выпуска
продукции. Приведенная аргументация подчеркивает некоторые фундаментальные
макроэкономические взаимозависимости. Она показывает, например, что в то время,
как совокупные затраты должны быть равны совокупному доходу всей экономики в
целом, в некоторых отраслях доход может превышать затраты, не вызывая при этом
каких-либо затруднений; или же сходным образом она показывает, что если рабочие
не могут выкупить весь продукт, это не становится само по себе причиной нарушения
равновесия.
К несчастью, Маркс не дает четкого определения условий для плавного развития
"расширенного воспроизводства". Кроме того, он анализирует только рост при неиз-
менных темпах, а именно случай, когда рост не предполагает никаких изменений Q.
Что же касается возрастающих темпов роста, то он просто допускает, что когда
сбережения увеличиваются без сопутствующих капиталовложений, это не обязатель-
но означает застой, если в систему вводятся кредитные деньги или капитал экспорти-
руется. Однако формально уравнения для расширенного воспроизводства при неиз-
менных темпах прироста подобны уравнениям для простого воспроизводства. Разби-
вая величину прибавочной ценности на ее составные элементы, мы имеем sv, затра-
ченное на наем рабочих, Sc — затраты на потребительские товары и sk — затраты на
средства производства. Отсюда выход продукции подразделения I должен быть равен
совокупному спросу на капитальные блага:
Ci + vi + skl + Sei + sn = (ci + Skx) + (сг + $*г).
Следовательно, продукция II подразделения должна быть эквивалентна совокуп-
ному спросу на потребительские товары:
Экономическая теория марксизма 233
сг + v2 + s^ + sez + ^ = fa + **i + *<т) + ("г + *<* + *»г) •
После сокращения в обоих уравнениях получаем
Vi + Scl + Svl = C2 + Sk2 (1)
Спрос на потребительские блага, предъявляемый подразделением I, должен равняться
спросу на капитальные блага подразделения II; т. е. чистая продукция I подразделения
должна расти наравне с валовыми капиталовложениями в подразделении П — усло-
вие, идентичное тому, которое было допущено ранее для "простого воспроизводства".
Уравнение (1) может быть подвергнуто дальнейшему преобразованию, для того чтобы
показать, что сбалансированный рост зависит от распределения труда между двумя
подразделениями как функции нормы прибавочной ценности, склонности к инвести-
рованию в обоих подразделениях и капиталонасыщенности производства в отраслях,
производящих потребительские товары.
Подобное толкование может быть предложено ради достижения некоторой ясно-
сти, но в целом оно основано на столь ограничительных допущениях, что это значи-
тельно обесценивает всю аргументацию. Экономика закрыта; вся продукция прода-
ется в долгосрочном аспекте по "нормальным ценам"; скорость оборота капитала в
обоих поразделениях одинакова; сберегают только капиталисты; сбережения каждого
подразделения инвестируются только внутри этого подразделения; технический про-
гресс отсутствует; реальная заработная плата постоянна; реальный прибавочный
продукт на одного рабочего постоянен и т. д. Кроме того, модель, состоящая из двух
подразделений, представляет ненадежный инструмент для анализа реальной эконо-
мики в динамике. Многие отрасли не подпадают целиком под одну или другую кате-
горию, выпуская и капитальные блага, и потребительские — например, добыча камен-
ного угля, транспорт, химия. Кроме того, внутри таких отраслей деление на категории
капитальных и потребительских благ меняется со временем в результате изменений
в структуре спроса. В итоге от марксовых условий расширенного воспроизводства не
остается камня на камне. И все же уравнение (1) играет определенную роль в системе
Маркса, подсказывая мысль о неосуществимости плавного роста; и большая часть того,
что Маркс хотел сказать относительно хозяйственных циклов, вытекло из рассмотре-
ния причин, по которым не может выполняться уравнение (1).
Было время, когда экономисты иронизировали над марксовыми уравнениями
"расширенного воспроизводства": они рассматривали эти уравнения как некий курьез
в музее экономической мысли. Но вот в статье 1939 г., а затем в книге, опубликованной
в 1948 г., Хэррод сильно удивил экономистов, предложив свое уравнение "гарантиро-
ванного роста". Уравнение (1) Маркса, может быть, и в чрезмерно упрощенном виде,
но все-таки относится к двухсекторной экономике. Уравнение Хэррода относится к
односекторной закрытой экономике: единая средняя величина предельной склонно-
сти к сбережению; единая средняя величина предельной производительности капита-
ла; обе величины константны; сбережения и инвестиции являются функциями только
дохода; нет взаимозаменяемости факторов производства; нет технического прогресса
и т. д. Короче, уравнение Хэррода еще более ограничительно и еще менее содержа-
тельно, чем уравнение Маркса. Кроме того, оно повторяет главный недостаток марк-
сова уравнения (I), оно не показывает, что случится, если нарушены поставленные
условия плавного роста. Как у Маркса, так и у Хэррода траектория сбалансированного
роста нестабильна по той простой причине, что любая столь узко определенная тра-
ектория роста не может не быть "равновесием на лезвии ножа". В силу сказанного
невелик выбор между Марксом и Хэрродом. Подобная теория роста не представляет
особого интереса, так как ни одна экономика не в состоянии функционировать, если
она не обладает определенными стабилизирующими свойствами, которые позволяют
гасить "толчки", которые она все время получает извне. Что мы хотим знать, так это
— в какой мере можно полагаться на такие стабилизирующие свойства, а для этой
цели нужны модели экономического роста более гибкие, чем предложенные Марксом
и Хэрродом. Отсюда ясно, почему все новейшие разработки в теории роста далеко
превзошли первоначальную формулировку Хэррода. И только теперь мы можем
Экономическая теория марксизма 235
если следовать мнению Маркса о том, что у рабочих предельная склонность к потреб-
лению всегда равна единице. В краткосрочном плане все переменные издержки про-
изводства в экономике в целом состоят из затрат на заработную плату. Отсюда, мы
могли бы ожидать, что средний рост номинальной заработной платы вызовет повыше-
ние цен и в соответствующей мере — средних затрат, не затрагивая при этом величи-
ны прибыли на единицу продукции, а также реальной заработной платы. Подобным
же образом в фазе спада снижение заработной платы не приведет к увеличению
удельной прибыли, если рабочие по обыкновению тратят весь свой доход. На деле же
у рабочих предельная склонность к потреблению меньше единицы, а с другой стороны,
затраты на заработную плату составляют лишь некоторую долю совокупных затрат в
долгосрочном плане; в определенный момент можно скорректировать производствен-
ные мощности, так что отнюдь не столь очевидно, будто снижение заработной платы
в период спада способствует восстановлению величины прибыли.
Как бы то ни было, удельная прибыль вовсе не то же самое, что норма прибыли на
капитал. Допустим, что увеличение номинальной заработной платы в фазе подъема
действительно приводит к снижению валовой и чистой удельной прибыли; поскольку
функция сбережения вменяется только капиталистам и все сбережения непременно
инвестируются, нет причин к тому, чтобы увеличение номинальной заработной платы
влияло на норму прибыли. Точно так же падение номинальной заработной платы в
период спада может вызвать увеличение удельной прибыли, но если эффективный
спрос падает пропорционально снижению занятости, не останется стимулов для ка-
питаловложений.
Капиталисты, учил нас Кейнс, могут вытащить себя из затруднительного положе-
ния с помощью шнурков от собственных ботинок, а именно через мультипликатор.
Решающим моментом при этом является побуждение инвестировать. Это подводит
нас, наконец, к одной из труднейших проблем в системе марксизма. Чем в точности
определяется готовность вкладывать средства? У Маркса мы видим капиталиста,
который сокращает капиталовложения в высшей точке подъема экономического цик-
ла в ответ на падение нормы прибыли. Отсюда очевидно, что капиталисты не всегда
инвестируют весь свой нетрудовой доход; если бы они это делали, кризисов никогда
бы не было. Однако в других местах Маркс представляет нам капиталистов, захвачен-
ных стремительной гонкой к накоплению из-за опасения выбыть из соревнования. И,
как мы знаем, теория прибавочной ценности заключает в себе такой смысл: капита-
ловложения не являются функцией нормы прибыли на капитал. Как мы можем
разрешить это противоречие?
Маркс имеет в виду, что погоня за богатством рассматривается в капиталисти-
ческом обществе как самоцель. Капиталисты сберегают и инвестируют из соображе-
ний престижа и социального статуса, своего рода стремления "держаться наравне с
Рокфеллерами". Поэтому изменения в норме прибыли будут мало влиять на капи-
таловложения, кроме тех случаев, когда низкая норма прибыли оставит богатому
человеку меньше дохода для сбережения. Спрос на инвестиции будет поддерживать-
ся, а капитал использоваться на полную мощность до тех пор, пока вложенные сред-
ства будут приносить хотя бы минимальную прибыль. Это вполне согласуется с
периодическим сокращением инвестиций как следствием шокового эффекта от па-
дения нормы прибыли. Другими словами, если мы обычно представляем себе кривые
спроса и предложения в долгосрочном плане более эластичными, чем в краткосроч-
ном, то Маркс полагает, будто спрос на инвестиции и предложение предпринима-
тельских сбережений фактически менее эластичны в долгосрочном плане. Как од-
нажды заметил Кейнс, "вовсе нет никакой необходимости в том... чтобы игра велась
с такими высокими ставками, как это происходит в данное время. Более низкие
ставки столь же хорошо послужат достижению поставленной цели, как только уча-
стники игры к ним привыкнут".
Марксистский взгляд на движущие силы накопления капитала содержит глубо-
кий социологический смысл. Типичный делец лучшей поры капитализма XIX в. не
был заинтересован в получении денежной прибыли только ради того, чтобы на нее
236 Экономическая мысль в ретроспективе
можно было что-либо купить для личного потребления. 6 качестве мотива, стимули-
ровавшего экономическое развитие капитализма, действовало "накопление ради на-
копления", а не получение максимальной прибыли для приумножения собственной
покупательной способности. В этом смысле, вообще говоря, цена предложения капи-
тала и вправду была по сути равна нулю. Но это не означает, будто "действительная
цена" сбережений была нулевой, т.е. что общество сознательно и без усилий превра-
щало текущий доход в доход будущий. Просто институты и социальный климат
капитализма XIX столетия фактически способствовали тому, что это бремя было
переложено на наемных рабочих системой крайнего неравенства в распределении
доходов. Устранение этого неравенства с помощью перераспределительного налого-
обложения и государственного социального обеспечения не привело ставку процента
к нулю. Этого не сможет сделать и завтрашний социализм. Ничто не в состоянии
свести ставку процента к нулю, за исключением полного насыщения рынка капита-
лом, такого положения дел, при котором реальные доходы настолько высоки, что отказ
от текущего потребления становится безболезненным. Для того чтобы проверить
теорию прибавочной ценности, мы должны задаться вопросом: является ли невыплата
рабочим полного национального продукта в форме заработной платы и общественного
потребления всего лишь следствием институциональных причин? Капиталистиче-
ские институты в самом деле маскируют природу процента в виде индекса цены
"ожидания", и, как кажется, удовлетворительная теория ставки процента должна
начинаться с того, чтобы абстрагироваться от специфически социологических харак-
теристик капитализма.
19. Миф о тенденции к уменьшению трудовых затрат
Марксова модель инвестиционного процесса подразумевает отказ от его жутких про-
рочеств неминуемого краха капитализма. Эти пророчества были основаны на его
убеждении в том, что в техническом прогрессе господствует трудосберегающая тен-
денция, сводящая на нет норму дохода и на капитал, и на труд. В ортодоксальной
теории увеличение капиталовооруженности одного рабочего при данной агрегирован-
ной производственной функции не может вызвать понижение удельных величин
прибыли и заработной платы. Но технический прогресс может привести к такому
превратному результату при специфических обстоятельствах, особенно из-за его
необратимости. У Маркса технические усовершенствования неразрывно связаны с
увеличением капиталовооруженности одного рабочего, и поэтому проблема становит-
ся еще более сложной, чем в ортодоксальной теории. По Марксу, "страсть к накопле-
нию" выражается в основном в нововведениях трудосберегающего характера; норма
заработной платы должна оставаться низкой, для того чтобы поддерживать прибыль
на высоком уровне, но борьба за еще более высокую прибыль уничтожает свою
собственную цель.
Этим "парадоксом накопления" окрашен весь Марксов анализ законов движения
капитализма. Поистине, такое противоречие ставит точку на всех противоречиях.
Самым простым возражением было бы сказать, что на самом деле ничего подобного
не случилось, Однако допустим, что это могло бы случиться. Каким должен был бы
быть окружающий нас мир, для того чтобы это произошло? Рассмотрим доводы,
согласно которым накопление капитала в течение долгого времени не может вызывать
уменьшение норм прибыли и заработной платы. Во-первых, падение нормы прибыли
сдерживает рост сбережений, и не обязательно потому, что оно негативно влияет на
готовность сберегать, а скорее потому, что лишает возможности делать это. Так как
все сбережения в маркистской системе происходят из прибыли, то по мере того, как
сокращаются предпринимательские сбережения, то же самое происходит и с инвести-
циями, а сама система стабилизируется на уровне более низких темпов роста, что
возвращает норму прибыли на прежний уровень. Во-вторых, если капитал вкладыва-
ется непременно в трудосберегающие усовершенствования, то соотношение капитал
- выпуск должно возрастать. Это означает более высокую долю амортизации и про-
центных платежей в совокупных издержках с вытекающей отсюда необходимостью
Экономическая теория марксизма 237
экономно использовать капитал — нововведения становятся все менее трудосберега-
ющими, и заработная плата начинает расти. Подобным же образом "страсть к накоп-
лению" влечет за собой хронический избыточный спрос на капитал; вытекающие
отсюда трудности в финансировании, выражаясь в виде возрастающей кривой пред-
ложения доступных для фирмы фондов, должны держать капиталистов в постоянном
поиске возможностей экономить капитал. Наконец, трудосберегающие технические
нововведения означают, что. рост производительности на человеко-час труда сосредо-
точивается на конечных стадиях производства. Все изменения в отраслях средств
производства, приводящие к снижению издержек, высвобождают капитал для эконо-
мики в целом — они снижают цены на машины и оборудование и вызывают замеще-
ние труда капиталом. Поэтому, если технические нововведения в экономике в целом
имеют тенденцию к экономии труда, они должны быть сконцентрированы в отраслях,
производящих потребительские блага. Отсюда цены на потребительские товары па-
дают быстрее, чем цены на машины, а это как раз стимулирует замещение дорогого
капитала дешевым трудом. Норма замещения труда падает, резервная армия уже не
увеличивается и заработная плата растет. Может случиться, что масштабы взаимоза-
меняемости факторов производства настолько ограничены, что описанный механизм
не срабатывает. Но в рамках высокоразвитой многоотраслевой экономики трудно
поверить, чтобы данные факторы производства долго оставались в целом невосприим-
чивыми к пригодным для использования технологиям.
Идея о том, что инновационный процесс как таковой представляет ответную
реакцию на давление со стороны рынка, вполне достойна гения Маркса, который, как
можно по праву утверждать, первым ее сформулировал. Резюмируя, отметим, что
если технический прогресс идет широко и повсеместно, но в то же время вызывает
падение нормы прибыли на капитал, то это может означать, что факторосберегающая
направленность инноваций не совпадает с относительной редкостью факторов произ-
водства. В экономике, где капитал представляет наиболее дефицитный фактор, устой-
чивая тенденция к трудосберегающим усовершенствованиям обязательно приводит к
понижению прибыли, которую каждый индивидуальный производитель надеется
получить от нововведения, — именно так обстоит дело у Маркса. Если же более
дефицитным фактором выступает труд, как в развитых экономиках Запада, то тен-
денция к капиталосберегающим усовершенствованиям подобным же образом приво-
дит к снижению дохода на капитал. Возможно, причиной отсутствия у технических
нововведений сколько-нибудь четко выраженной тенденции, является то обстоятель-
ство, что сама долговременная структура инноваций есть результат последовательной
адаптации к различным темпам роста предложения производственных факторов,
отражающимся в относительных ценах. Производители в условиях совершенной кон-
куренции сталкиваются с кривыми предложения факторов неопределенной эластич-
ности, т. е. факторные цены им даны. Поэтому может показаться, будто рынок с
совершенной конкуренцией не побуждает к "соответствующим" факторосберегаю-
щим инновациям. Но кривые предложения факторов смещаются во времени, а в
статической теории конкурирующей фирмы не содержится ничего, заставляющего
нас отрицать, что фирмы в состоянии приспосабливаться к непрерывным сдвигам
кривых предложения факторов. Другими словами, производители просто эмпириче-
ским путем научатся избегать неприятностей, внедряя такие мероприятия, которые
позволяют сберегать относительно дефицитный фактор.
Маловероятно, чтобы подобный механизм реагирования действовал достаточно
гладко -— об этом и свидетельствуют экономические циклы. На данном достаточно
приближенном и обобщенном уровне нельзя не считаться с возможностью возраже-
ний [см. гл. 11, раздел 25]. И все же точка зрения о том, что рациональное, оптимизи-
рующее поведение предотвращает возможность любого резко выраженного перекоса
в техническом прогрессе в течение длительного времени, правдоподобна сама по себе
и подтверждается историческими свидетельствами. Эта идея, как мы уже показали,
действительно восходит к Марксу. Но марксистская экономическая наука предлагает
не более чем урезанную теорию факторосберегающих инноваций. Говорится, что
238 Экономическая мысль в ретроспективе
изменения в факторных ценах оказывают влияние на выбор новых технологий, но
трудосберегающие и капиталосберегающие инновации трактуются на основе различ-
ных подходов. Ведь Маркс признавал, что падение нормы прибыли заставит предпри-
нимателей экономить на основном и оборотном капитале. Неумение считаться с
последствиями подобных тенденций представляет фатальную слабость марксистской
теории накопления капитала. Это нашло отражение в такой теории экономического
роста, где инвестиционная активность иссякает не потому, что было слишком мало
трудосберегающий инноваций, а потому, что их было слишком много. Подобный
вывод трудно подтвердить в любой конкурентной экономике, и со всей ясностью была
доказана его несостоятельность применительно к опыту развитых капиталистических
стран. Ошибка Маркса — в непризнании того, что труд может оказаться относительно
дефицитным фактором. И именно по этой причине, а не в силу каких-либо серьезных
логических ошибок ему не удалось достаточно верно описать историческую эволю-
цию капитализма п.
20. Обнищание рабочего класса
Теперь, после того как мы избавились от пугала одновременного падения норм при-
были и заработной платы, мы можем скорее расправиться и с большей частью других
вековых предсказаний Маркса — таких, как возрастание амплитуды циклических
колебаний в экономике, увеличение объема хронической безработицы, уменьшение
возможностей для капиталовложений на внутреннем рынке, а также с законом абсо-
лютного и относительного "обнищания" пролетариата.
Последнее из названных предсказаний, однако, стоит рассмотреть посуществу.
Маркс никогда не отрицал, что реальная заработная плата при капитализме может
повышаться. Он решительно подчеркивал, что относительная доля труда будет умень-
шаться, но в действительности никогда не употреблял выражения "относительное
обнищание". Представление о том, что он сформулировал теорию растущей нищеты
рабочего класса — это уже марксистский фольклор. Доктрина об абсолютном обни-
щании на самом деле есть вопрос о качестве, а не количестве. Маркс говорил не о
материальной бедности, а о "пауперизации" и о растущей "нищете" и "умственной
деградации" рабочего класса; в его представлении "по мере того, как происходит
накопление капитала, положение рабочего класса, независимо от того, высока или
низка его заработная плата, обязательно будет ухудшаться". Предположительно
Маркс имел в виду идею Смита о том, что механизация устраняет спрос на квалифи-
кацию и низводит рабочего до механической единицы. И тем не менее, тот факт, что
заработная плата не увеличивается вместе с ростом производительности труда, явля-
ется элементом доктрины об абсолютном обнищании. Несомненно, Маркса бы удиви-
ло, что при капитализме относительная доля труда упорно возрастала в течение
столетия и дольше.
Последователи Маркса предложили несколько толкований тенденции роста уров-
ня жизни при капитализме, два из которых мы рассмотрим более подробно. Во-первых,
существует популярное мнение, будто заблуждение Маркса имело политический, а
не экономический характер, и это мнение наиболее полно представлено в книге
"Современный капитализм" Дж. Стрэчи (1956). Книга начинается с того, что постули-
руется постоянство относительных долей. Затем задается вопрос о том, как это можно
согласовать с осознанными акциями перераспределения дохода в пользу труда, пред-
принятыми за последнее столетие: фабричное законодательство, законы о минималь-
ной заработной плате, расширение сектора социальных услуг, прогрессивный подо-
ходный налог, рост налогов на наследство, добровольное перераспределение крупных
состояний через общественные фонды и, наконец, рост профсоюзов. И все это было
сделано, замечает Стрэчи, чтобы сохранить существующие относительные доли неиз-
менными и слегка уравновесить распределение личных доходов. Разве это не показы-
вает, что Марксов анализ основных тенденций капитализма был правильным? Конеч-
но, Маркс недооценивал экономические последствия появления профсоюзов и изби-
Экономическая теория марксизма 239
дательных прав рабочих. Но если исключить сильное противодействие государства и
рабочих организаций, кто станет сомневаться в том, что основная тенденция заработ-
ной платы — колебаться вокруг прожиточного минимума — будет заявлять о себе
снова и снова?
Не говоря уже о том, что подобная аргументация объясняет факты только чудес-
ным влиянием двух взаимно противодействующих сил, в таком взгляде на вещи есть
нечто, существенно чуждое духу марксизма. Это нечто предполагает, что распределе-
ние продукта между капиталом и трудом есть в принципе вопрос политических
переговоров о тарифах заработной платы, что конкурентное давление на рынке труда
не оказывает влияния на ставки заработной платы и что "норма эксплуатации" не
подчинена никакому общему правилу. Если так, тогда теория, претендующуя на
описание законов движения капитализма, должна была бы предложить анализ пере-
говорного процесса, который в данном аспекте имеет для системы такое же сущест-
венное значение, что и экономическая тенденция к сохранению прожиточного мини-
мума заработной платы. Именно Маркс, более чем любой другой автор, утверждает
очевидность того, что профсоюзам никогда не сделать большего, чем притупить фун-
даментальное противоречие капитализма. В контексте марксизма неправомочно при-
тягивать профсоюзы, как deus ex machina, для спасения неверных предсказаний Мар-
кса. Можно было бы понять буржуазного экономиста, проводящего жесткую линию
раздела между экономическими и политическими силами; но если марксизм является
тем, на что он претендует, — наукой об обществе, — то мы не можем согласиться с
представлением, будто заработная плата определяется действием экономических сил,
которым профсоюзы могут "противостоять" или "противодействовать". Профсоюзы
вовсе не случайные институты. Они порождены силами, присущими самой природе
капитализма. Зрелую капиталистическую экономику без профсоюзов почти так же
трудно себе представить, как и капитализм с отрицательной ставкой процента. Мар-
ксисты, идя по стопам самого Маркса, довели до степени утонченной науки игру со
смещением уровней рассуждения в ходе доказательства: в данный момент нечто
является "абсолютным законом", в следующий момент это уже "противодействующее
обстоятельство", для одной цели это "имманентная экономическая тенденция", для
другой - "политическая случайность". Марксистское учение о профсоюзах и государ-
ственном вмешательстве при капитализме все еще не написано.
Второй и не менее популярный довод сводится к тому, что высокий уровень жизни
рабочих в развитых странах каким-тО образом возможен благодаря эксплуатации
колониальных народов. С этим аргументом почти невозможно разобраться, так как
его смысл не вполне ясен. Ленин как-то неопределенно высказывался о "рабочей
аристократии" на родине, принимающей участие в дележе империалистической
сверхприбыли, но избыточный доход от заграничных капиталовложений не настолько
превосходил доход от внутренних, чтобы убедительно объяснить увеличение реаль-
ной заработной платы в 3 раза за последнее столетие. Более того, если принять
сказанное за чистую монету, то это означало бы, что рост уровня жизни в развитых
странах сопровождается снижением уровня жизни в колониях. И. Кущинский, гер-
манский марксист, доказывал, что закон абсолютного обнищания имеет обязательную
силу не для отдельных стран, а скорее для всей рабочей силы, занятой в рамках данного
капиталистического общества, как дома, так и за границей. Он провел ряд статисти-
ческих исследований с целью подтвердить этот тезис, но после нескольких неубеди-
тельных работ оставил свою затею.
Тем не менее, этот общий довод не может быть так просто отброшен. Его можно
интерпретировать в том смысле, что безработица в крупных капиталистических
странах представляла бы еще большую угрозу, если бы не было империализма. В
конце концов Великобритания с 1870 до 1914 г. инвестировала за границей почти
половину своих внутренних сбережений, проценты и дивиденды от которых достиг-
ли Vio величины ее национального дохода. Разве перевод столь значительных сбере-
жений не должен был облегчить потенциальное дефляционное давление на внутрен-
нем рынке и стабилизировать национальный доход? Но ошибочно предполагать,
240 Экономическая мысль в ретроспективе
будто сбережения, переведенные зв границу, могли бы вообще существовать в отсут-
ствие экспорта капитала — заграничные капиталовложения, стимулируя экспорт,
порождают прибыль, а следовательно, и сбережения в такой же мере, как это проис-
ходит и с внутренними капиталовложениями. Не будь заграничных инвестиций,
национальный доход Великобритании, несомненно, увеличился бы не столь быстро,
но то же самое относится и к внутренним накоплениям. Более того, большая часть
заграничных капиталовложений в лучшую пору империализма эпохи Эдуарда ни в
коей мере не уравновешивала внутренних сбережений; их основная масса была обус-
ловлена реинвестициями нераспределенной прибыли от прежних инвестиций. Та-
ким образом мы позволим себе не согласиться с идеей о том, будто благосостояние
британского рабочего было достигнуто за счет индийского крестьянина или афри-
канского горняка.
21. Экономический империализм
Если марксизм все еще продолжает существовать, то скорее благодаря марксистской
теории империализма, чем какому-либо иному аспекту марксова учения. Марксист-
ская теория империализма есть нечто большее, чем просто теория, которая пытается
объяснить повышение уровня жизни трудящихся при капитализме. Это теория сущ-
ности внешней политики капиталистических государств и фактически теория эконо-
мического развития, которая рассматривает разрыв между бедными и богатыми стра-
нами с точки зрения динамики заграничных капиталовложений капиталистических
стран. Эту концепцию развил в полной мере уже не Маркс, а Ленин, тем не менее
никакая дискуссия относительно прогнозов Маркса не может быть достаточно полной,
если теорию империализма не принимать во внимание совсем.
Мы должны начать с допущения о том, что история колониализма не составляет
нравоучительного чтения — едва ли может быть таковым история навязывания ино-
странного господства. Но речь не об этом. Под "империализмом" подразумевается
здесь внешняя политика, которая стремится к политическому и экономическому
контролю над отсталыми территориями с целью обеспечить для метрополии сферу
применения свободных сбережений и избытка промышленных товаров в обмен на
стратегические сырьевые ресурсы. Марксистская теория предполагает, что закрытая
капиталистическая экономика, безусловно, страдает от хронически недостаточного
эффективного спроса, от основных диспропорции, которые можно выправить только
открытием внешних рынков. Поэтому империализм, а именно прямая или косвенная
эксплуатация отсталых территорий, составляет неотъемлемое свойство любой разви-
той капиталистической экономики. Таким образом, мы должны поставить вопрос:
может ли закрытая капиталистическая экономика развиваться в принципе неограни-
ченно на основе собственных ресурсов? Если да, то устранение империализма вовсе
не означало бы конца капиталистической системы. И если аргументация Маркса
достаточно обоснована, тогда отсюда следует, что только социалистическое общество
может в принципе покончить с империализмом. Вопрос заключается не в том, скажем,
было ли британское господство в Африке разорительным или благотворительным, но
в том, происходил ли грабеж Черного Континента только для того, чтобы поддержи-
вать капитализм в Англии; и не в том дело, практиковали или нет Соединенные
Штаты долларовую дипломатию в Латинской Америке с помощью своей морской
пехоты, а в том, может ли экономика свободного предпринимательства способствовать
увеличению доходов в Карибском бассейне или Юго-Восточной Азии, не ввергая себя
в экономическое самоубийство. Произвольное обращение с фактами со стороны Ле-
нина и его последователей слишком часто бросается в глаза, но что нас больше
интересует, так это выводы, которые они отсюда делали.
В основе всего Марксово видение капитализма, подверженного тенденции хрони-
ческого недопотребления. Сам Маркс говорил о колониях как о деле прошлого — в его
время было сказано, что Британия преобрела свои колонии "в припадке безумия" — и
в своем главном исследовании не принимал во внимание внешнюю торговлю. И тем
не менее, Маркс (а в этом отношении также Джон Стюарт Милль) утверждал, будто
Экономическая теория марксизма 241
экспорт капитала противодействует падению нормы прибыли в стране, ибо он обеспе-
чивает отток избыточных сбережений. Отсюда нетрудно было дойти до утверждения
о том, что неспособность с выгодой распорядиться товарами и капиталом у себя дома
неизбежно приводит к империалистическим авантюрам. Теорию империализма в
целом Ленин нашел в готовом виде у немецких последователей Маркса. Он перенял
ее без какой-либо критической проверки, в своем упоре на заграничные капиталовло-
жения ловко комбинируя притяжение высоких прибылей в отсталых регионах и
отталкивание низких прибылей в странах позднего капитализма.
В отсталых странах прибыли, как правило, высокие, так как здесь недостаточно капитала, цена на
землю относительно низка, а сырье дешево. Возможность экспорта капитала создается по мере вхож-
дения большого числа отсталых стран в международные капиталистические отношения; главные
железные дороги там или уже были построены, или только строились, элементарные условия для
промышленного развития были подготовлены. Необходимость экспорта капитала является результа-
том того факта, что в небольшом числе стран капитализм уже "перезрел" и (в силу отсталости сельского
хозяйства и обнищания масс) капитал не может найти "выгодных" мест своего вложения" [В.И. Ленин
Империализм как высшая стадия капитализма. Гл. 4.].
Каким образом внутренние рынки могут расширяться безгранично, как бы спра-
шивает себя Ленин, если непрестанный трудосберегающий технический прогресс
сдерживает рост заработной платы как раз тогда, когда жадное стремление к меха-
низации и накоплению капитала убивает благоприятные возможности для инвести-
рования? Такова разновидность концепции недопотребления, которую можно выя-
вить как у Маркса, так и у Ленина. Но, как мы видели выше, закрытая капиталисти-
ческая экономика в состоянии расширяться без ограничений; даже Маркс допускал
что постепенное "расширенное воспризводство" вполне возможно. Согласившись с
тем, что закрытая капиталистическая экономика теоретически может развиваться
по траектории сбалансированного роста, мы еще не разобрались с положением о тяге
к высоким прибылям. Разве перспектива получения сверхприбылей в бедных стра-
нах не вызовет отток капитала из богатых стран? Подобного рода рассуждения были
a priori привлекательны в те дни, когда заграничные капиталовложения составляли
существенную долю совокупных инвестиций. Однако они не объясняют, как мы уви-
дим ниже, почему заграничные капиталовложения имеют именно данную структуру
и почему поток капиталов в отсталые регионы был столь ограниченным даже в XIX
столетии. Эти рассуждения не помогают также истолковать то общеизвестное наблю-
дение, что внутренние сбережения развивающихся стран часто придерживаются или
экспортируются в развитые страны: если коэффициент окупаемости капиталовложе-
ний здесь действительно столь высок, как утверждают, тогда что препятствует появ-
лению туземных капиталистов?
Но вопреки распространенному убеждению доход с капитала, как правило, выше
в экономике, изобилующей капиталами, чем в развивающихся странах, так как в
развитых странах капитал вкладывается не столько в обрабатывающие, сколько в
базовые отрасли, транспорт и энергетику. В отсутствие развитой инфраструктуры -
автомобильных и железных дорог, гаваней, доков, плотин и энергетических установок
- потенциально высокую прибыль с капитала в бедных странах получить невозможно.
Ленин рассуждал так, будто инфраструктура, которую он называл "элементарные
условия для промышленного развития", в отсталых странах уже существовала. Но в
тех случаях, когда это действительно было так, например в Канаде и Аргентине, эти
страны недолго оставались слаборазвитыми.
При прочих равных условиях инвесторы предпочитают вкладывать свой капитал
у себя дома, а не за границей. Тот факт, что капитал все же экспортировался, означает,
что заграничные капталовложения сулили более высокую норму прибыли по сравне-
нию с капиталовложениями на внутреннем рынке. Однако, если принять во внимание
рискованность капиталовложений за границей и высокую вероятность срыва догово-
ров, то получаемая надбавка к прибыли была обычно более скромной, чем это можно
было ожидать. Конечно, сверхприбыли и неожиданные крупные удачи случались, но
и потери не были необычным явлением, В целом сомнительно, чтобы прибыль от
18 — «Экономическая мысль»
242 Экономическая мысль в ретроспективе
заграничных капиталовложений в XIX в. превосходила выручку, получаемую на
внутреннем рынке, более чем на 2-3%.
Ни одна из версий экономического империализма, будь то вариант отталкивания
или притяжения прибылей, не выдерживает серьезного анализа. Будучи слабой в
теоретическом отношении, книга Ленина, тем не менее, превозносилась за то, что
содержала сжатый обзор фактов из истории империализма. Но ленинское толкование
фактов еще более сомнительно, чем его теоретические рассуждения, и его можно
охарактеризовать только как полное непонимание типичной схемы заграничных
капиталовложений в лучшую пору империализма. Здесь мы не будем затрагивать
убежденность Ленина в том, будто современный империализм характеризуется рос-
том монополий и участием инвестиционных банков в деятельности торгово-промыш-
ленных предприятий. Финансовый капитализм, как его определяет Ленин, никогда не
учреждался в Великобритании, которая в свое время была самой крупной из всех
империй, а в Германии и Америке он большей частью исчез после первой мировой
войны. Примерно с 1914 г. мы не имеем также убедительных свидетельств долговре-
менной тенденции к возрастающей концентрации промышленности. Эти вопросы и
не касаются сути дела. Картина заграничных капиталовложений, которую дает Ленин
в своей книге, представляет капитал, экспортируемый в отсталые, производящие
сырье страны в условиях прямого политического контроля со стороны крупных де-
ржав; этот капитал концентрируется почти исключительно в добывающей промыш-
ленности и приносит непомерную норму прибыли узкой группе инвесторов в метро-
полии; при этом в качестве сопутствующего признака выступает преднамеренный
демпинг избыточных поставок на ограниченные колониальные рынки. Не будет пре-
увеличением сказать, что все это не более чем элегантная выдумка. Ленин признавал,
например, что большая часть капиталов Франции за границей была вложена в России,
а не во французских колониях, тогда как капитал Германии был размещен главным
образом за пределами незначительных германских владений в Африке. Он настаивал
на том, что "главной сферой вложений британского капитала являются британские
колонии", тогда как на самом деле более половины заграничных активов Британии в
течение десятилетий до 1914 г. содержались за пределами Британской империи. Но
даже в пределах самой империи, в Канаде, Австралии и Новой Зеландии, едва ли
представляющих собой разительные примеры разрушительного воздействия импери-
ализма, эти активы составляли лишь половину британских капиталовложений, и
только в Австралии и Новой Зеландии было инвестировано больше, чем в Индии и во
всей Африке. Вне империи львиная доля британского капитала приходилась на Сое-
диненные Штаты и Аргентину. Вместо потока капиталов в направлении густонасе-
ленных Китая или Индии, где капитал был дефицитен и труд дешев, 2/з заграничных
капиталовложений Британии с 1870 по 1914 г. направлялись в так называемые реги-
оны недавнего заселения, поощряемые и сопровождаемые одновременно миграцией
порядка 60 млн. человек. Отличительная особенность движения капиталов в класси-
ческую эпоху империализма была как раз в том, что капитал и труд вместе переме-
щались из Старого Света в Новый — поразительный факт, совершенно игнорируемый
в марксистской литературе. Подобным же образом вместо отсталых стран с их "киша-
щими миллионами", представляющих благоприятную почву для демпинга избыточ-
ных товаров, большая часть британского промышленного экспорта направлялась в
"регионы недавнего заселения", вслед за капиталом и рабочей силой.
Преимущественная направленность на извлечение сырья и сельскохозяйственной
продукции для экспорта в промышленные страны, — что очень часто представляется
как типичная схема заграничных капиталовложений при империализме, — играла
небольшую роль в период до 1914 г. Спрос на иностранный капитал был большей
частью обусловлен разработкой проектов социального развития. К началу первой
мировой войны только 25% британских капиталовложений за границей представля-
ли, строго говоря, "колониальный" тип инвестиций в сельское хозяйство, промышлен-
ность и добычу полезных ископаемых. Доля правительственных займов и прочих
государственных капиталовложений во Франции и Германии была даже выше, чем в
Экономическая теория марксизма 243
заграничных капиталовложениях Великобритании, и в каждом отдельном случае
более половины всех капиталов, вложенных за границей, были размещены в других
европейских странах, притом что в соответствующих колониях было инвестировано
менее 10% совокупных капиталовложений.
То обстоятельство, что лишь малая доля капитала направлялась в густонаселен-
ные страны и что большая его часть вкладывалась в государственные облигации,
приносящие фиксированный процент, или же в ценные бумаги, прямо обеспеченные
определенными правительственными инстанциями, может показаться неожиданным
только для тех, кто оказался во власти ленинской концепции иностранного капитала,
безжалостно эксплуатирующего туземную рабочую силу. Даже сегодня на развитые
страны, такие как Канада, Великобритания, Франция, Германия и Австралия, вместе
взятые, приходится почти половина всех прямых капиталовложений США за грани-
цей. Предпочтение американских инвесторов в пользу относительно развитых и род-
ственных в культурном отношении экономик есть факт, который трудно подогнать к
ленинской теории. И все же досточно ясно, что в направлении международных пото-
ков капитала огромную роль играли мотивы безопасности и предотвращения риска.
Нажимая на перспективу сверхприбылей от эксплуатации колониальной рабочей
силы, марксистская теория империализма ничего не может объяснить в той картине
вывоза капитала, которая наблюдалась в XIX в. и наблюдается сегодня.
Случай Соединенных Штатов всегда, как известно, представлял особые неудобст-
ва для марксистской доктрины. Колонии Америки в Тихоокеанском бассейне не имели
особого значения с точки зрения экономики, и даже Латинская Америка, ее главная
сфера влияния, никогда не оттягивала на себя столько американских капиталов и
товаров, сколько британские доминионы. Американские заграничные инвестиции в
настоящее время составляют еще меньшую долю совокупных внутренних накопле-
ний капитала, чем это было в прошлом. После второй мировой войны чистый вывоз
частного долгосрочного капитала из Америки, включая реинвестированную прибыль,
в среднем никогда не превышал 5% всех валовых частных капиталовложений на
внутреннем рынке США, при этом прибыль от заграничных капиталовложений со-
ставляла лишь около 1-2% национального дохода страны. Было подсчитано, что если
бы Соединенные Штаты сегодня экспортировали капитал в размере, эквивалентном,
по реальному доходу на душу населения величине экспортированного капитала из
Соединенного Королевства в начале этого столетия, то общий объем американских
заграничных капиталовложений был бы в 20 раз больше, чем сейчас; ежегодно Сое-
диненные Штаты ссужали бы за границей сумму, вдвое превышающую все, что было
выдано по плану Маршалла. Даже если мы к прямым и портфельным инвестициям за
границей добавим все заграничные государственные займы и субсидии, а также рас-
ходы на содержание военных баз за пределами страны, мы получим среднегодовую
сумму около 10% национального дохода.Соединенных Штатов для почти всего после-
военного периода. Возможно ли, чтобы эти относительно малые затраты обеспечивали
жизненно важный выход для избыточного капитала, без которого американская эко-
номика не могла бы существовать, как любят утверждать марксисты? В лучшем
случае эти суммы не выдерживают сравнения с заграничными капиталовложениями
в лучшие времена империи Эдуардов. Это наводит на парадоксальное заключение о
том, что чем дальше развивается капитализм, тем меньше он нуждается во внешних
рынках сбыта.
При взгляде более широком очевидно, что мир национально-государственных
образований уже с давних пор отличался отношениями господства и зависимости
между политически неравными суверенными государствами. Дело теории империа-
лизма — объяснить наблюдаемый в мире порядок господства и подчинения в виде
конечного множества переменных величин для того, чтобы предсказать или дать
ретроспективное толкование изменений в этом порядке, являющихся результатом
изменений одной или нескольких ключевых переменных. Марксистская теория им-
периализма — это редукционистская теория в той мере, в какой она отстаивает право
редуцировать все значащие переменные к переменным экономическим, и в частности
18*
244 Экономическая мысль в ретроспективе
к максимизирующему прибыль поведению национальных корпораций, занятых по-
иском сырья, новых инвестиционных отдушин и дополнительных рынков сбыта ко-
нечной продукции. Эта теория изобилует предсказаниями: заграничные капиталов-
ложения движутся преимущественно в направлении бедных стран в отношении, об-
ратно пропорциональном уровню эффективного спроса у себя дома; заграничные
капиталовложения в бедных странах сконцентрированы, как правило в добывающих
отраслях; зависимые страны представляют главные рынки сбыта для товаров из круп-
ных империалистических держав; самые богатые страны — это те, которым посчаст-
ливилось быть наиболее крупными империями, а беднейшие страны — это те, кото-
рым случалось быть колониями; и в довершение конец империализма означает также
конец капитализма, и наоборот.
Богата предсказаниями эта теория, но реальный мир богат опровержениями этой
теории. В самом деле, в социальных науках было, должно быть, немного теорий,
которые столь многократно опровергались бы на практике, как это происходило с
марксистско-ленинской теорией империализма. Ее защитники могли бы пристыдить
самого Птоломея по числу эпициклов, которые они готовы создать для объяснения
любого анамального события в области международных отношений — войны во Вьет-
наме, когда США фактически имели лишь незначительные капиталовложения в
Юго-Восточной Азии, вторжения русских в Чехословакию без какого-либо мыслимого
экономического основания; процветания Швеции и Швейцарии, у которых нет и
никогда не было колоний; высоких темпов экономического роста в Японии, Германии
и Нидерландах после того, как они были лишены своих колоний, и т. д. Тот факт, что
марксистская теория империализма не была полностью разработана самим Марксом,
что ее ленинская версия явно ограничена контекстом первой мировой войны и что в
действительности не существует единой, строго сформулированной версии этой тео-
рии, делает ее достаточно удобной для того, чтобы по основной канве плести бесконеч-
ные узоры, которые были бы в состоянии сохранить ее перед лицом любого отдельного
факта или их совокупности.
Трудность заключается в том, что марксисты не в состоянии измыслить альтерна-
тивного толкования. Политика с позиции силы? Может быть, это ближе к истине?
Объяснение должно быть достаточно глубоким. Но теория силовой политики среди
национально-государственных образований, стремящихся к безопасности в рамках
международной политической системы без национального органа власти, глубока и
сложна ровно настолько, как и марксистский сценарий экономического империализ-
ма, и в той же мере представляет непреднамеренный социальный результат отдель-
ных действий. Если мы действительно намерены честно осмыслить самые реальные
проблемы национального господства и подчинения в окружающем нас мире, то мы
должны начать с отказа от заплесневелого ленинского мифа о том, будто колонии
жизненно необходимы развитым капиталистическим странам, а развитые экономики
богаты лишь потому, что они ограбили Азию и Африку13.
22. Роль институциональных допущений
Наше обсуждение мы закончим постановкой трудного вопроса, который напрашива-
ется при изучении марксистской политической экономии. Каким должен быть уро-
вень абстракций, приемлемый для экономической теории? Все споры между маркси-
стами и ортодоксальными экономистами неизменно заходят в тупик, упираясь в
сущность вопросов, на которые должна дать ответ экономическая теория. Когда обе
теоретические школы обращаются к одним и тем же проблемам, они практически не
могут приходить к несходным результатам. Например, в качестве теории относитель-
ных цен трудовая теория ценности есть не что иное, как статическая теория общего
равновесия, применимая к любой закрытой рыночной экономике, безотносительно к
характеру собственности, при условии что коэффициенты производственных затрат
задаются по чисто техническим соображениям и преобладает севершенная конкурен-
ция. Трудовая теория ценности представляет частный случай более общей теории
Вальраса. Сами марксисты не говорят, что ортодоксальная теория цен неверна, а
Экономическая теория марксизма 245
утверждают только, что ее результаты не представляют особого интереса. Подобным
же образом, когда марксист или буржуазный экономист занимается вопросом долго-
срочного экономического развития при капитализме, их разногласия можно объяс-
нить не фактическим материалом или логикой рассуждений, а теми особыми социоло-
гическими предпосылками, которые каждый из них рассматривает как самые подхо-
дящие для рационального анализа данной проблемы.
Возьмем типичный пример — теорию прибыли. Ортодоксальный экономист начи-
нает с изучения конкретных данных, таких, как шкалы потребительских предпочте-
ний, производственные функции, обеспеченность факторами, формы и распределение
собственности, и все это он рассматривает как находящееся за пределами экономиче-
ской теории. На основе подобных данных он развивает теорию цен на производствен-
ные факторы, в соответствии с которой нанимающий агент, предприниматель, поку-
пает услуги нанимаемых агентов, рабочих и обладателей капитала. В стационарной
экономике это порождает устойчивую заработную плату и норму процента. В разви-
вающейся экономике это может дать предпринимателю остаток в виде, например,
прибыли. Несовершенная конкуренция на рынках продуктов или монопсония на
рынке труда может увеличить этот остаток и вызвать искажение факторных цен.
Теперь следует внести изменения в сами рассматриваемые данные, с тем чтобы
проанализировать влияние рекламы, технического прогресса, склонностей к сбереже-
ниям и роста населения. И наконец, для того чтобы объяснить величину заработной
платы, процента и прибыли, которую фактически получают конкретные рабочие и
капиталисты, следует принимать во внимание законы о наследовании, налоговую
структуру, финансовые институты и т. д. Поэтому процесс перехода от функциональ-
ного к персональному распределению доходов принимает форму прогрессирующего
уменьшения значимости исходных данных, принятых в начале анализа.
Марксисты в самом начале спора вводят различие между имущими и неимущими,
прямо оперируя с персональным доходом, агрегированным в рамках социального
класса. Неправомочно, говорят они, рассматривать распределение собственности как
нечто данное, ибо оно не дано нам вне зависимости от определения уровня заработной
платы и прибыли. Только подвергнув тщательному анализу отношения собственно-
сти, которые отличают капиталистическую экономику от обычной рыночной эконо-
мики, и приняв это отличие за краеугольный камень анализа, мы можем объяснить
историческое функционирование капиталистической системы, полную зависимость
прибыли от непрерывного технического прогресса, неослабное давление к увеличе-
нию капитального оборудования в расчете на одного рабочего, очевидную тенденцию
к концентрации производства, экономическую функцию безработицы и общую роль
экономических циклов в определении форм, которые принимает долгосрочное эконо-
мическое развитие. Но марксистской политической экономии приходится расплачи-
ваться за столь твердолобый реализм. Оскар Ланге подчеркнул этот момент с доста-
точной убедительностью:
Вообразим себе двух людей: один из них изучал экономику только по Австрийской школе, Парето и
Маршаллу, не прочитав и не прослушав от других ни одной фразы из Маркса или его учеников; другой,
напротив, получил свое экономическое образование исключительно через Маркса и марксистов и даже
не подозревает того, что могли быть другие экономисты, не принадлежащие марксистской школе.
Спрашивается, кто из этих двух людей сумеет правильнее истолковать фундаментальные тенденции
в развитии капитализма? Поставить вопрос таким образом - значит ответить на него.
Но это превосходство марксистской экономической теории односторонне. Существуют проблемы,
перед которыми марксистская экономика оказывается совершенно бессильной, тогда как "буржуазная"
политэкономия легко их решает. Что может сказать марксистская политэкономия относительно моно-
польных цен? Что она может сказать о фундаментальных проблемах денежной и кредитной теории?
Какой инструментарий она может предложить для анализа принципов налогообложения или влияния
определенной технической инновации на заработную плату? И что (ирония судьбы!) может внести
марксистская экономическая теория в решение проблемы оптимального распределения производст-
венных ресурсов в сциалистической экономике?
Ясно, что относительные заслуги марксистской политэкономии и новейшей "буржуазной" эконо-
мической теории относятся к различным "порядкам". Марксистская политэкономия умеет экономиче-
скую эволюцию капиталистического общества возвести в последовательную теорию, из которой выво-
дится предопределенность этой эволюции, в то время как "буржуазные" экономисты не идут дальше
246 Экономическая мысль в ретроспективе
:ш
простого описания исторических реалий. При этом "буржуазная" экономическая теория способна
воспринимать конкретные явления повседневной жизни капиталистической экономики так, что это
далеко превосходит все, что в состоянии делать марксисты. Кроме того, предсказания, которые могут
быть выведены из обоих типов экономической теории, соотносятся с разными периодами времени. Если
бы мы задались целью прогнозировать развитие капитализма на длительный исторический период,
тогда познания в марксистской теории послужат нам в качестве более полезного отправного момента,
чем знакомство с Визером, Бём-Баверком, Парето или даже Маршаллом (хотя в этом отношении
последний из названных намного выше). Но марксистская политическая экономия представляла бы
ненадежную основу для того, чтобы вести дела центрального банка или предвидеть последствия
изменений в величине учетной ставки [Марксистская политэкономия и современная экономическая
теория, REStud. Июнь 1935. С. 191-192.].
Формальные принципы теории экономического равновесия одинаковы для любой
рыночной экономики, а экономические проблемы капиталистической системы имеют
характерные черты, свойственные также и социалистической экономике. Не желая
хоть как-то отвлечься от институциональных рамок, в которых протекает экономиче-
ский процесс в капиталистическом обществе, марксисты сами отсекли себя от задачи
выяснения логики чисто экономических отношений. Их сильная сторона всегда за-
ключалась в том, чтобы дать систематическую картину эволюционного развития
капитализма. За последние годы их монополия стала подвергаться сомнению. Орто-
доксальная экономическая наука стала больше уделять внимания толкованию факта
успешного функционирования капиталистической системы, с тем чтобы выяснить,
какой свет могут пролить тенденции прошлого на перспективы будущего. Впервые
появилась реальная возможность завершения холодной войны между двумя теорети-
ческими направлениями.
ПУТЕВОДИТЕЛЬ ПО "КАПИТАЛУ"
Читать "Капитал" — дело непростое. Это плохо упорядоченное сочинение, с излиш-
ними повторениями, перенасыщенное специальной терминологией. Каждая его стра-
ница свидетельствует об одержимости автора аналитическими головоломками и геге-
левскими "противоречиями". Если читатель не придет в отчаяние от утомительных
подробностей, с которыми обсуждается последовательность аргументов, он будет раз-
дражен снисходительным тоном автора по отношению к своим оппонентам или оза-
дачен рвением, с которым излагаются даже самые абстрактные заявления. И все же
"Капитал" не должен вызывать страх у тех, кто в свое время преодолел "Принципы"
Рикардо. Здесь тот же метод рассуждений и все исследование проникнуто допущени-
ями в рикардианском духе. Кроме того, стиль Маркса, по крайней мере в I томе,
который он сам подготовил к печати, значительно более эмоционален, чем у Рикардо.
Есть трудности с гегелианским жаргоном Маркса, но они преувеличены. Читатель
быстро привыкает к стилю, и это напоминает скорее украшение витрин — сам Маркс
говорит о "кокетничаньи" со "способами выражения", свойственными Гегелю. К тому
же в общий ход рассуждений вносится разнообразие благодаря частому использова-
нию исторического материала, что вовсе не встречается у Рикардо. Читатель практи-
чески может последовать собственному совету Маркса, который он дал одному своему
другу, и начать чтение не с трудной 1-й главы I тома, а с исторических глав 10,13-15
и 25-33.
23. Ценность
Глава 1 тома I начинается различением между потребительной и меновой ценностью и
сразу же формулируется безоговорочный тезис: товары обмениваются в отношении,
пропорциональном количеству труда, которое требуется для их производства. Маркс
подходит к этой проблеме на манер Аристотеля и задает вопрос: что общего имеют
между собой товары, на основании чего их можно было бы приравнивать один к другому
для целей обмена? Этот общий элемент должен поддаваться количественному исчис-
лению, в то же время он сам не может иметь меновой ценности, ибо в противном случае
он не может ничего объяснить; это должно быть, как говорит Маркс, нечто, что "содер-
жится в ... и в то же время отличается от" меновой ценности товаров и представляет
"большее или меньшее количество". Современный читатель может поддаться искуше-
Экономическая теория марксизма 247
нию и заключить отсюда, что это общее свойство есть предельная полезность благ. Но
это влечет за собой идею измеримой полезности. По Марксу, "обмен товаров очевидно
представляет акт, который характеризуется полным отвлечением от потребительной
ценности", и при его толковании понятия "потребительная ценность", а именно как
совокупная полезность, несомненно так оно и есть. Подобно Рикардо он допускает как
само собой разумеещееся, что "значимость", или "полезность", продукта для человека
не находится ни в какой связи с ценой, которую этот человек готов заплатить за него,
и что, кроме того, эта "полезность" не поддается количественному исчислению.
24. Общественно необходимый труд
Нигде в 1-й главе Маркс не формулирует тех необходимых условий, при которых отно-
шения конкурентного обмена проявляли бы тенденцию отражать количество труда,
овеществленного при производстве товаров, а именно: одинаковая капиталовоору-
женность во всех отраслях экономики и неизменные издержки производства. Отсутст-
вие каких-либо определений в самом начале изложения трудовой теории ценности как
раз и озадачивает читателя. Однако допущение о неизменности затрат в неявной
форме уже содержится в концепции "общественно необходимого труда", которую
Маркс вводит срезу же после своего "доказательства" трудовой теории ценности.
Величина ценности определяется трудозатратами в человеко-часах, требуемых для
производства товаров; но интенсивность труда неодинакова на всех отрезках времени
как для одного человека, так и у множества людей. Следует ли нам предпочесть в
качестве общепринятой единицы рабочего времени трудовые усилия лучшего или худ-
шего работника, первый или последний час рабочего дня? Маркс выбирает "обще-
ственно необходимое рабочее время", т. е. "при среднем в данное время уровне
умелости и интенсивности труда". Он считает само собой разумеющимся, что каждый
работодатель стремится использовать труд с максимальной интенсивностью. В пре-
дельном выражении это сводится к тому, что в качестве общепринятой единицы рабо-
чего времени берутся человеко-часы с наименьшей интенсивностью. Единственным
условием, при котором эта минимальная интенсивность эквивалентна средней интен-
сивности труда, является условие постоянства затрат - каждое предприятие работает
с оптимальной производительностью, когда средние и предельные издержки совпада-
ют, а средние издержки всех предприятий в рамках отрасли одни и те же. Отсюда
следует, что долгосрочная кривая предложения в отрасли горизонтальна, а спрос и,
следовательно, полезность на цену не влияют.
Не говоря уже о различиях в интенсивности труда, существует и проблема различий
в квалификации труда. В разделе 2 главы 1 Маркс высказывается в пользу того, чтобы
рассматривать простой неквалифицированный труд в качестве фундаментальной, со-
здающей ценности единицы, трактуя при этом квалифицированный труд всего лишь как
умноженный простой труд. Позднее, в главе 7, он выступает в защиту такого подхода,
подкрепляя его тем доводом, что "производство" квалифицированной рабочей силы
включает затраты рабочего времени в форме обучения; квалифицированный труд
представляет большую ценность по сравнению с неквалифицированным, так как эти
"товары" также обмениваются один на другой соответственно числу человеко-часов,
требуемых для их производства. Но при этом игнорируется тот факт, что обучение
требует времени, а расходы на обучение должны приносить процентный доход в тече-
ние всего периода учебы. Различия в заработной плате квалифицированных и неква-
лифицированных рабочих есть функция величины трудовых затрат, необходимых для
производства этих двух видов рабочей силы, а также времени, в течение которого они
производятся. Выражаясь иначе, проблема того, что определяет норму прибыли, уг-
рожающе вырастает перед нами как раз в связи с заработной платой. К тому же
имеются другие причины различий в заработной плате, кроме различий в затратах на
обучение. К примеру, некоторые умения полностью или в значительной мере обуслов-
лены врожденными способностями. Во всем "Капитале" есть только одна ссылка на
смитово выравнивание "чистых преимуществ" на рынке труда [см. гл. 2, раздел 8]. В
томе III, гл. 8, Маркс показывает, что "прибавочный труд ювелира создает соответст-
венно больше прибавочной ценности, чем прибавочный труд поденного рабочего".
248 Экономическая мысль в ретроспективе
Изучением подобного рода "осложняющих моментов", рассуждает далее Маркс, "мож-
но пренебречь как случайными и несущественными в общем анализе капиталистиче-
ского производства". Легко понять, почему Маркс игнорирует довод Смита, ибо это
подразумевает, что для рабочих не безразличен характер их работы и что профессио-
нальная подготовка при выборе занятий имеет отношение к определению средней
ставки заработной платы. Более того, это означало бы, что стандартной единицей
труда является единица тягости, а не объективные "затраты человеческого мозга,
нервов и мускулов".
Несмотря на сказанное, предположения об однородности труда и данной структуре
заработной платы, - а именно к этому сводится вся марксова аргументация, - в полной
мере оправданы в качестве первого приближения при объяснении относительных цен.
Собственно критика в адрес Маркса заключается не в том, что он сделал вышеназван-
ные допущения, а в том, что он никогда и нигде не отступает от них ради того, чтобы
спросить себя, как определяются сами относительные уровни зарплаты. Маркс просто
вводит нас в ситуацию, где условия равновесия уже достигнуты, не объясняя, каким
образом их удалось достичь или как установить величину "общественно необходимого"
труда.
25. Товарный фетишизм
Читатель мало потеряет, пропустив педантичный третий раздел главы 1, в котором
чувствуется излишне тяжелый стиль Гегеля. В то же время глава 1, раздела 4, где
говорится о "товарном фетишизме", является решающей для понимания отношения
Маркса к "буржуазной" политической экономии. Товарный фетишизм трактуется при
этом как тенденция к материализации товаров, а именно призыв рассматривать обще-
ственные отношения между людьми как отношения между вещами. В одном подстроч-
ном примечании Маркс набрасывается на "вульгарную политэкономию", отличая ее от
"классической политической экономии". Вместо того чтобы распознать под поверхно-
стью "реальные" или "конечные определяющие факторы", как этот делали Адам Смит
и Рикардо, "вульгарный экономист" имеет дело с поверхностными понятиями спроса и
предложения, субъективным отношением экономических агентов к денежным издер-
жкам. В представлении индивидуумов мысленные отношения между товарами приоб-
ретают свойства самостоятельно действующих сил, которые регулируют функциони-
рование рынка. На самом же деле эти силы суть не более, чем произведение незави-
симых действий всех индивидуумов, которое сохраняет свою власть, несмотря на
цели, преследуемые каждым из экономических агентов в отдельности.
Если, выдвигая свою доктрину товарного фетишизма, Маркс подразумевал имен-
но это, то подобное обвинение с еще большим основанием можно отнести к современ-
ной политической экономии, чем к теориям таких "буржуазных экономистов", как
Мальтус, Сениор и Милль. И все же названное обвинение, будучи по видимости
обоснованным, покоится на элементарном неразличении между поведением, которое
определяется состоянием цен с точки зрения индивидуумов, и ценами, которые опре-
деляются поведением агентов на рынке. Теория цен начинается с предпринимателей
и домашних хозяйств, которые сталкиваются с данными ценами и приспосабливают
величину спроса и предложения к собственным "максимизируемым показателям".
Суммирование итоговых шкал индивидуального предложения и спроса образует ры-
ночную шкалу, определяющую цены. Индивиды поступают фактически в соответст-
вии со своими убеждениями и фетишистскими представлениями, однако цены, не-
смотря на это, устанавливаются объективно в результате взаимодействия индивиду-
альных поступков. Если бы агенты в этом процессе осознавали последствия своих
действий, экономическая теория стала бы частью психоанализа. Вся проблема теории
совершенной конкуренции заключается в том, чтобы дать анализ совершенно объек-
тивного результата чисто субъективных действий и реакций. Нет ничего "поверхно-
стного" в том, чтобы приподнять покров объективной детерминированности с целью
распознать "исходную" субъективную мотивацию и убеждения, от которых берет
начало весь процесс. В сравнении с ортодоксальной экономической теорией именно
Экономическая теория марксизма 249
марксистская политэкономия кажется наиболее склонной грешить "вульгарностью".
Маркс мог бы, конечно возразить, что классовые отношения не находят проявления в
ортодоксальной политической экономии и что они-то и составляют "подлинные" эле-
менты определенной экономической ситуации. Но здесь мы имеем дело с обвинением
другого рода — группируем ли мы экономический агентов как предпринимателей и
домашних хозяев или как рабочих, капиталистов и землевладельцев, все это не имеет
ничего общего с феноменом "товарного фетишизма".
Теперь читателю следует обратиться к Предисловию к второму немецкому изда-
нию тома I. В нем Маркс объясняет причины, по которым "научная" буржуазная
политическая экономия подошла к своему концу в 1830 г.: "Политическая экономия
может оставаться наукой только до тех пор, пока классовая борьба находится в
скрытом состоянии или проявляется только изолированно и спорадически". Однако по
сути дела десятилетие 1830-х годов представляет кульминационный пункт в развитии
классической экономической теории, если иметь в виду остроту дебатов и зарождение
новых идей; среди выдающихся работ этого десятилетия можно назвать "Лекции о
природе ценности" (1833) Ллойда и "Лекции" (1834) Лонгфилда, на которые Маркс
нигде не ссылается, а также "Принципы11 Скропа (1833), "Очерк о распределении
богатства" Джонса (1831) и "Принципы" Сениора (1836).
26. Теория денег
Главы 2 и 3 тома I, содержат Марксову теорию денег, которую он более подробно
рассматривает в своей "Критике политической экономии" (1859). В этих главах не
содержится ничего такого, чего нельзя было бы найти уже у Рикардо или Милля. Урав-
нение обмена четко сформулировано на словах, но количественная теория денег от-
вергается на том основании, что Уи Гявляются переменными величинами (глава 3,
раздел 2Ь). Функция денег как средства накопления ценностей рассматривается под
заголовком "Накопление сокровищ" (главаЗ, раздел За). Тождество Сэя отвергается
(глава 3, раздел 2а) и затем дается живое описание паники из-за ликвидности,
хоторая знаменует начало депрессии (глава 3, раздел ЗЬ). В подстрочном примеча-
нии в главе 3, раздел 2с, содержится один из многочисленных уничижительных ком-
ментариев в адрес Дж. С. Милля.
27. Прибавочная ценность
В главе 4 и 5 части II перед нами возникает сценическое пространбво для разрешения
загадки прибавочной ценности. Товарообмен начинается с продажи товара (Т) за
деньги (Д), заканчивается куплей товара (7) за деньги {Д) и обозначается как
( Г - Д - 7), тогда как процесс производства начинается с купли и заканчивается про-
дажей (Д- Т- Д). Как происходит, что прибавочная ценность создается в процессе
превращения денежного капитала в товары и товаров обратно в деньги? Этого нельзя
объяснить тем, что товары покупаются ниже, а продаются выше своей ценности, по-
скольку в этом случае сумма всех отдельных выгод равнялась бы нулю. Прибавочную
ценность следует объяснить на основе "обмена эквивалентов", когда все продается и
покупается по своей ценности. Поставив эту проблему, Маркс дает на нее ответ в
разделах 2 и 3 главы 4, которые представляют собой подлинное искусство презента-
ции. Труд сам по себе не может покупаться и продаваться в нерабовладельческой
экономике. То, что фактически покупается, это услуги труда, или рабочая сила " ,
"товар, потребительная ценность которого имеет особые свойства быть источником
ценности". Арендуемая ценность этих услуг, "как и в случае любого другого товара",
определяется количеством труда, необходимого для их производства, т.е. труда, не-
обходимого для производства средств существования, которые обеспечили бы нор-
мальное предложение трудовых услуг15. В силу того, что труд продуктивен физически,
ценность продукции, получаемой в результате приложения труда, говорит Маркс, бу-
дет превосходить ценность использованной рабочей силы. Отсюда существование
прибавочной ценности вполне совместимо с "обменом эквивалентов". Иными слова-
250 Экономическая мысль в ретроспективе
ми, капиталисты нанимают рабочую силу, но взамен получают нечто большее, а имен-
но продукт труда этой рабочей силы.
Маркс очень гордился тем, что установил различие между трудом и рабочей силой,
что, по его мнению, позволило распутать смитово смешение овеществленного и рас-
полагаемого труда [см. гл. 2, раздел 3]. Но то, что он действительно открыл, это
вальрасово различие между потоком используемого труда и запасом трудовых ресур-
сов, и совершенно правильно, что это различие свойственно нерабовладельческой
экономике. Но доказывает ли это что-либо в отношении природы прибыли как приба-
вочной ценности - вопрос, естественно, другой.
Более того, если рабочие в самом деле продают свою рабочую силу, а не свой труд,
то излюбленное выражение "неоплаченный труд" неким хитроумным образом вводит
нас в заблуждение, побуждая принять за окончательную истину то, что еще следует
доказать: может быть неоплаченный труд, но не существует неоплаченной рабочей
силы. Маркс замечает, что в определение ценности рабочей силы входит некий "исто-
рический и нравственный элемент", т. е. нечто, не имеющее никакого отношения к
другим товарам (глава 6). Но он оставляет без внимания то обстоятельство, что кон-
куренция не имеет механизма, который позволил бы свести "рыночную цену" рабочей
силы к ее "естественной цене". Трудовая теория ценности как таковая не дает гарантии
того, что рабочая сила продается по своей (трудовой) стоимости.
В главе 6, дается определение постоянного и переменного капитала; в главе 7
дается определение нормы прибавочной ценности. Стоит обратить внимание на сноску
в конце главы 7, раздела 1, где указывается, что цены принимаются равными соот-
ветствующим ценностям: "В томе III мы увидим, что это равенство устанавливается не
таким простым путем даже для средних цен". Это замечание, не говоря уже о прочих
подобных свидетельствах, с достаточной убедительностью показывает, что Маркс с
самого начала отдавал себе полный отчет в существовании так называемого "большого
противоречия" (см. ниже).
Глава 7 раздела 3, содержит известные нападки Маркса на выдвинутую Сениором
теорию последнего часа - великолепный образец полемического дара Маркса. Но и без
критики со стороны Маркса книжка Сениора давно была бы предана забвению. Она
натолкнулась на единодушное осуждение ее всеми экономистами, современниками
Сениора - они возражали против нереалистических числовых выкладок, на которых
были основаны его выводы. Своим числовым примером Сениор на деле не сумел
доказать, будто вся чистая прибыль производится в течение "последнего часа". По
собственному признанию, он всего лишь показал, что сокращение рабочего дня на
один час при неизменной часовой продуктивности одного человеко-часа приведет к
снижению нормы прибыли с 10 до 8%. Маркс рассматривает числовые примеры Сени-
ора, но указанного момента не замечает.
28. Фабричное законодательство
Обширная глава 8 - целиком исторического характера - содержит обличения условий
труда на тогдашних предприятиях и рассказывает историю политической борьбы за
регламентирование рабочего времени и запрещение детской занятости. Эта глава
имеет целью доказать, что капиталисты потому противятся фабричному законодатель-
ству, что они стремятся максимизировать норму и массу прибавочной ценности. И
лишь много позднее Маркс соглашается с мнением о том, что отдельных капиталистов
вовсе не интересует прибавочная ценность сама по себе; если бы их целью была
максимизация нормы прибавочной ценности, то было бы трудно объяснить, почему они
постоянно прибегают к замещению труда капиталом. Дело в том, что они стремятся
довести до максимума величину г, а удлинение рабочего дня не обязательно приводит
к увеличению этого г. Если даже, при прочих равных условиях, по возможности интен-
сивное использование машинного оборудования в любом случае окупается, все же
дополнительное рабочее время предполагает добавочные накладные расходы и может
повлечь за собой даже снижение производительности человеко-часа. Сопротивление
капиталистов введению законов, регулирующих рабочее время, нельзя объяснить
Экономическая теория марксизма 251
только "вампироаой жаждой прибавочного труда". Это результат расхождения между
частными издержками, а также неспособности атомистической конкуренции устано-
вить цену общественных издержек, связанных с превышением времени использования
труда. По замечанию Маркса: "После меня хоть потоп!" - таков пароль любого капита-
листа. .. Отсюда пренебрежение капитала здоровьем и продолжительностью жизни
рабочих, если он не испытывает принуждения со стороны общества"; и далее, "англий-
ские фабричные законы ... сдерживают стремление капитала к беспредельному исто-
щению рабочей силы тем, что принудительно ограничивают длительность рабочего дня
с помощью государственных предписаний, выработанных государством, которым уп-
равляют капиталисты и крупные землевладельцы. Не говоря уже о движении рабочего
класса, которое с каждым днем приобретает все более угрожающий характер, ограни-
чение рабочего времени на фабриках было продиктовано той же необходимостью, что
и разбрасывание гуано на полях Англии". Это разительное замечание, поскольку не
всегда должным образом осознается тот факт, что в марксистской теории государства
- государство есть всего лишь исполнительный орган правящего класса - нет ничего,
что мешало бы социальному законодательству в интересах общества.
29. Использование Марксом исторического материала
Хотя Маркс осознавал важность методологических вопросов в гораздо большей мере,
чем, скажем, Рикардо, в своих работах он так и не предпринял серьезных попыток
подтвердить собственные выводы или проверить прогнозы на материале имеющихся
фактических данных. Это наше утверждение может показаться странным, если иметь
в виду изобилие эмпирического материала в "Капитале". Но статистические и истори-
ческие данные используются в "Капитале" не для подтверждения теоретических вы-
водов, а для того чтобы представить наглядную картину капиталистического обще-
ства. Маркс никогда не стеснялся признать, что приводимые им данные имеют выбо-
рочный характер; они имеют целью скорее проиллюстрировать выдвигаемый тезис,
чем его обосновать. Сам стиль изложения, однако, оказывает сильное воздействие на
читателя. Создается впечатление, будто описываемые обстоятельства суть неизбеж-
ный продукт капитализма, порожденный специфической природой этой системы, и
подобные обстоятельства можно встретить везде, где такая система реально сущест-
вует. Однако уже глава 8 о "рабочем дне" заставляет спрашивать какие выводы
допустимы в каждом отдельном случае из представленного материала. Например,
было бы абсурдным поверить, будто обстоятельства, описанные в исторических гла-
вах, отражают "эксплуатацию", а не низкую производительность на душу трудоспо-
собного населения в ранний период XIX столетия 16. Уровень жизни британского
рабочего класса во время Промышленной революции невозможно было поднять
сколько-нибудь значительно даже путем уравнительного распределения доходов. Бег-
лый взгляд на новейшую статистику национального дохода убеждает нас в том, что
даже если бы мы в таких странах, как Великобритания и Соединенные Штаты,
конфисковали сейчас весь доход с недвижимости и всю прибыль, все дивиденды и
процентный доход и передали их рабочему классу, заработная плата и оклады увели-
чились бы на 20-25%, предполагая при этом, что объем выпускаемой продукции
останется прежним. Если мы согласимся с марксистским догматом, в соответствии с
которым богатые становятся богаче, а бедные беднее, то этот аргумент с удвоенной
силой применим к XIX столетию. Окончательный анализ свидетельствует в пользу
того мнения, что прискорбно низкий уровень материального благосостояния большей
части рабочего класса в лучшую пору Промышленной революции объясняется скорее
родовыми муками индустриализации, чем капиталистическими методами организа-
ции производства. Подобным же образом "отчуждение" рабочих при капитализме, а
именно ощущение обособленности, самоотчужденности и бессилия, связано, несом-
ненно, с иерархической структурой разделения труда на фабриках, а не с частной
собственностью на средства производства. Маркс остается непревзойденным маете-
252 Экономическая мысль в ретроспективе
ром софистического жонглирования произвольно тасуемыми конкретными фактами:
во всех несчастьях индустриализации и урбанизации обвиняется капитализм, а воп-
рос о том, сможет ли социализм в самом деле избежать этих бед, отметается прочь как
утопическая футурология ".
30. Разделение труда и машины
В главе 10, рассматривается различие между "абсолютной прибавочной ценностью",
получаемой путем удлинения рабочего дня, и "относительной прибавочной ценно-
стью", получаемой в результате увеличения производительности труда, которое, в
свою очередь, приводит к удешевлению жизненных средств1а. Затем следует то, что в
сущности является отступлением от главной темы: в главах 11 и 12 речь идет о преиму-
ществах, вытекающих из разделения труда. Трактовка Маркса более разносторонняя,
чем у Смита, но в целом она скорее дополняет детали, чем дает новое понимание.
Глава 11 примечательным образом иллюстрирует склонность Маркса к гипостазирова-
нию нормы прибавочной ценности. "Руководящим мотивом, пределом и конечной
целью капиталистического производства, - замечает он, - является извлечение мак-
симально возможного количества прибавочной ценности". И все же, как признает сам
Маркс, движущей силой для капиталиста является максимизация не суммы прибыли,
общей массы прибавочной ценности, или даже нормы прибавочной ценности, а скорее
нормы прибыли на весь инвестированный капитал. Глава 11 содержит также одно из
редких замечаний Маркса о сущности предпринимательства.
Глава 13 - самая длинная в книге, также имеет по преимуществу исторический
характер. Здесь речь идет о влиянии машин на условия труда, на структурный состав
рабочей силы и общий объем занятости. В то же время раздел 6, касающийся теории
"компенсации", представляет теоретический интерес. Маркс приписывает Миллю,
Мак-Куллоху, Сениору и Торренсу мнение о том, что весь вытесняемый техникой труд
должен быть обязательно вновь поглащен отраслью, производящей трудосберегаю-
щие машины. Это карикатура на классическую теорию технологической безработицы.
Маркс нигде не упоминает о влиянии низких цен на товарный спрос - обстоятельство,
представляющее существенный элемент в классической экономической теории [см.
гл. 6, раздел 6 ] . Последняя сноска в главе 13 касается сформулированного Миллем
закона об уменьшении доходов и представляет показательный пример критического
стиля Маркса. Но уже в главе 22 Маркс признает, что Милля не следует ставить в один
ряд с "вульгарными экономистами-апологетами".
31. Прибавочная ценность и производительность труда
Отдел пятый тома I посвящен последствиям изменений в абсолютной и относи-
тельной прибавочной ценности. На первых страницах главы 14 дается определение
"производительного труда" как труда, который производит прибавочную ценность;
этот вопрос рассматривается более подробно во II томе "Капитала" и в так называемом
IVтоме, озаглавленном "Теории прибавочной ценности". На последних немногих стра-
ницах главы высмеивается теория прибыли Милля; хотя изложение Милля вряд ли
можно назвать удачным, его взгляды не столь абсурдны, какими их представляет нам
Маркс. В главе 15 рассматривается эффект изменений в комбинации длительности
рабочего дня и производительности труда. Следует обратить внимание на утверждение
о том, будто "рабочий день данной длительности всегда создает одну и ту же сумму
ценности, как бы ни изменялась производительность труда и вместе с ней масса
продукта, а следовательно, и цена единицы товара". Ценность единицы выпускаемой
продукции падает с ростом производительности, но совокупная ценность продукции
остается неизменной. Это было бы верно, если бы мы могли согласиться, что капита-
ловооруженность одинакова во всех отраслях экономики, так как в этом случае данный
рост производительности труда вызывает такой же рост производительности капитала.
В главе 17 автор бойко и вольно манипулирует различием между трудом и рабочей
силой. "Труд - это субстанция и имманентная мера ценности, но сам по себе он не
имеет ценности". Под этим подразумевается, что рабочий как таковой не имеет цен-
Экономическая теория марксизма 253
ности; оценке поддаются лишь его трудовые услуги. Рикардо выразил то же самое,
говоря, что цена труда зависит от его количества, которое необходимо для производ-
ства жизненных средств. Эта глава содержит также одно из характерных для Маркса
утверждений относительно закона спроса и предложения. "Если спрос и предложение
находятся в состоянии равновесия ... тогда спрос и предложение уже не могут ничего
объяснить. Цена труда к тому моменту времени, когда спрос и предложение уравнове-
шены, есть его естественная цена, которая определяется независимо от соотношения
спроса и предложения" (см. также том III, глава 10). Сказанное означает движение
назад от Рикардо, который, хоть и неявно, придерживался идеи рыночного механизма;
предполагая знакомство с изложением вопроса у Милля в его "Принципах" [см. гл. в,
раздел 12], марксово превратное толкование поистине непростительно. И все же труд-
но сказать, насколько оно сбило его с толку18: во всех своих рассуждениях он имеет
дело с неизменными затратами, полностью игнорирует проблему краткосрочного це-
нообразования и, как кажется, пребывает в полнейшем неведении об ограничительных
рамках своей теории. Глава 18 не представляет интереса, однако глава 19 о "сдельной
оплате труда" заслуживает упоминания. Глава 20 содержит поверхностную и бесцвет-
ную версию доктрины Сениора о межгосударственных уровнях заработной платы [см.
гл. 4, раздел 22].
32. Накопление капитала
После несколько вялого изложения в отделах пятом и шестом тома I ход рассуждений
становится более живым в отделе седьмом. В главе 21 обсуждается стационарное
состояние, или "простое воспроизводство", как его называет Маркс. Следует отме-
тить, что прибавочная ценность видится здесь автором положительной даже в стацио-
нарных условиях. Глаза 22 полна интересного критического материала то в отношении
тезиса "сбережение есть потребление" (раздел 2 ) , то теории процента как результата
воздержания (раздел 3) или же доктрины рабочего фонда (раздел 5). Марксова
критика теории воздержания оказывается ниже всяких приемлемых стандартов: нет
даже упоминания о понятии временндго предпочтения, без которого сама эта теория
теряет всякий смысл. Сбережение для целей производственных инвестиций, как объ-
ясняет Маркс, происходит при капитализме в сущности автоматически, в результате
конкурентной гонки ради получения преимуществ внедрения новейших технических
достижений. "Накопляйте, накопляйте! В этом Моисей и пророки!" Как ни странно, но
он сам же признает "фаустовский конфликт между страстью к накоплению и жаждой
наслаждений", т.е. ту же самую, хотя и замаскированную, идею воздержания [гл. 6,
раздел 11].
Единственное положение, которое Маркс выдвигает против доктрины "рабочего
фонда", приписываемой им без всяких видимых оснований Бентаму, сводится к тому,
что подобный фонд не зафиксирован или не предопределен в самом начале периода
производства. Классическая доктрина, по которой "что сберегается, то тратится" или
"потреблено производительными работниками", отвергается на том основании, что
сбережения инвестируются не только в переменный капитал, но и в постоянный.
В главе 23 вводится понятие органического строения капитала, которое различает
соотношение "капитал-труд" в физическом и стоимостном выражении. В этой главе
заложена марксова концепция определения реальной заработной платы (раздел 1).
Он берет на себя труд показать, что как номинальная, так и реальная заработная плата
может расти и расти до бесконечности, пока она не начнет "угрожать самой этой
системе". Беспомощность Маркса в вопросе о сущности инвестиционной функции
проявляется достаточно очевидно, когда он высказывает предположение, что рост
заработной платы вызывает замедление в темпах накопления, "так как притупляется
стимул наживы". Это подразумевает, что инвестиции есть функция текущей нормы
прибыли, но он тут же высказывает более типичный для него взгляд, будто не сущест-
вует проблем с побуждениями инвестировать: "Норма накопления есть свободная, а
не зависимая переменная; ставка заработной платы, напротив, зависимая перемен-
ная, а не свободная переменная". Эта идея продолжена в высказывании о том, что
254 Экономическая мысль в ретроспективе
заработная плата увеличивается в периоды деловой активности, таким образом сдер-
живая инвестиции, в результате чего заработная плата снова падает: "Таким образом,
повышение цены труда не выходит из таких границ, в которых не только остаются
неприкосновенными основы капиталистической системы, но и обеспечивается ее вос-
производство в расширяющемся масштабе". Любопытная сноска в этом разделе со-
держит замечание по поводу монополии "преподобных отцов протестантской теологии"
в области теории народонаселения. Вероятно, речь о Мальтусе...
33. Абсолютное и относительное обнищание
В разделе 2 главы 23 обсуждается увеличение органического строения капитала в
качестве фундаментального закона капиталистического развития. Этот процесс со-
провождается "концентрацией и централизацией" капитала, т.е. увеличением разме-
ров компаний и сокращением числа компаний в рамках одной отрасли - заметим, что
марксову "централизацию" капитала мы сегодня называем "концентрацией" промыш-
ленности. Раздел 3 главы 23 посвящен понятию "промышленной резервной армии".
Маркс цитирует мальтусовский тезис о медленной приспособляемости населения к
изменениям в заработной плате и на этом основании отвергает классический механизм
"заработная плата - народонаселение". В разных местах Маркс говорит о том, что по
мере накопления капитала безработица возрастает по абсолютной величине. Чем
больше промышленная резервная армия, тем больше "официальный пауперизм"; "это
- абсолютный, всеобщий закон капиталистического накопления". Здесь Маркс предус-
мотрительно добавляет: "Подобно всем другим законам в своем осуществлении он
модифицируется под воздействием многочисленных обстоятельств, анализ которых
сюда не относится". Два абзаца спустя он продолжает перечислять последствия рас-
сматриваемого закона, такие, как "нищета, агония тяжелого физического труда, раб-
ство, невежество, жестокость, умственная деградация". Очевидно, что так называе-
мая доктрина абсолютного обнищания - выражение, которым сам Маркс не пользует-
ся, - вовсе не означает и не влечет за собой с необходимостью падения реальной
заработной платы. Но Маркс был убежден в том, что доля труда будет уменьшаться - он
как бы случайно замечает в разделе 4 главы 22, что "реальная заработная плата ...
никогда на растет пропорционально увеличению производительной силы труда". Раз-
дел 5 главы 23 задуман, чтобы дать наглядный материал для иллюстрации "абсолют-
ного всеобщего закона", но, сколь ни шокируют приводимые Марксом свидетельства,
они никак не доказывают, что этот "закон" действует (см. также: Капитал. Т. II. Главы
4и5).
34. Первоначальное накопление
Вместо того чтобы естественно развиваться из феодализма путем последовательного
проявления "духа рационального расчета", капитализм появляется на свет, "с головы
до ног, каждой своей порой пропитанный кровью и грязью". Посредством работоргов-
ли, пиратства и колониального грабежа богатство оказалось сконцентрированным в
руках немногих, в то время как насильственное огораживание пахотных земель поро-
дило неимущий пролетариат. Вся глава 24 тома I (см. также том III, главы 20, 36 и 47)
посвящена описанию этого исторического процесса "первоначального накопления" в
XIV и XV столетиях: "Эра капитализма берет свое начало в XVI веке". Сомнительно,
чтобы марксово сообщение о работорговле и колониальных трофеях доказывало то, что
ему хотелось доказать. Кроме того, его толкование роли огораживаний не делает
различия между огораживанием пахотных и бросовых земель, тогда как в XVIII в.
огораживание большей частью имело целью увеличить общую площадь возделываемой
территории. В разделе 7 главы 24 находится наиболее часто цитируемый из "Капита-
ла" пассаж о конечной "экспроприации экспроприаторов".
35. Издержки распределения
Одной из нерешенных в томе I проблем остается вопрос о том, создается ли прибавоч-
ная ценность в сфере распределения, рассматриваемой отдельно от производства.
Экономическая теория марксизма 255
Эта проблема обсуждается в отделе первом тома II и еще раз в главах 16-19 тома III.
Читатель может пропустить главы 1-5 тома II, которые чрезмерно утомительны для
чтения и мало добавляют к пониманию м&рксовой системы; имеют прямое отношение
к вопросу только гл. в в томе II и указанные гл. в томе III.
На первый взгляд кажется, что не только производство, но и "обращение" товаров
увеличивает их ценность, так как существует очевидная разница между "покупной
ценой", которую платит оптовый торговец, и "продажной ценой", по которой этот товар
реализуется потребителю. И все же Маркс заявляет, что труд, затраченный на распре-
деление товаров, не прибавляет ценности продукту: клерки, машинистки, бухгалтеры
и продавцы относятся к категории "непроизводительных" рабочих. Торговый капитал
просто присваивает себе часть прибавочной ценности, созданной в производственной
сфере, - посредник покупает товары ниже их трудовой ценности, продает же эти
товары по их ценности и разница образует его валовую торговую прибыль. При этом не
имеет значения, осуществляется ли процесс распределения фактически независимы-
ми посредниками; конторский персонал и торговые агенты, входящие в штат предпри-
ятия, в такой же мере "непроизводительны", как и рабочие, занятые на предприятиях
оптовой и розничной торговли. И все же транспортировка, отгрузка, складирование и
упаковка товаров составляют элементы производственного процесса и, следователь-
но, создают ценность, Однако все действительно торговые в марксовом понимании
издержки: накладные расходы на управление и содержание персонала, затраты на
рекламу и финансирование транзитных перевозок причисляются к "непроизводитель-
ным издержкам" (том II, глава в, разделы 2 и 3 ) 2 0 .
Подобно Смиту Маркс отрицает существование какой-либо связи между "произво-
дительным" трудом и "полезным". Никто не сомневается в полезности непродуктивной
функции торговли в экономике с высокой специализацией, где покупатели и продавцы
должны быть сведены вместе. Также и любое сокращение "времени обращения" повы-
шает среднюю норму прибыли (том III, глава 16). Ясно, что Маркс перенимает "ценно-
стный вариант" учения Смита о производительном труде [см. гл. 2, раздел 14], но в
"Капитале" эта концепция играет роль, отличную от ее роли в "Богатстве народов".
Положение о том, что норма накопления капитала есть функция от соотношения между
трудом производительным и непроизводительным, - стержень трактовки Смита, - труд-
но выявить в "Капитале". У Маркса проблема имеет чисто формальный характер: про-
порциональна ли "ценность" товара величине совокупного труда, затраченного на его
производство и распределение (и тогда в формуле для а знаменателем служит весь
фонд заработной платы в экономике), или же эта ценность является только функцией
труда, затраченного на изготовление и транспортировку, так что некоторая часть сово-
купного капитала общества "должна быть отложена в резерв для проведения вторичных
операций, которые не являются частью процесса создания ценности" (том III, глава 17)?
Поэтому марксово различие между производительным и непроизводительным трудом21
имеет или не имеет значение в зависимости от того, принимается или отвергается
трудовая теория ценности, и не представляет никакого другого интереса. Так что не
стоит беспокоиться, что Маркс временами сам себе противоречит, когда говорит о
наемных рабочих в сфере услуг как производительных просто потому, что они наняты
для содания товарных услуг (том I, глава 14; том III, глава 17). Если продолжить этот ход
мыслей, то окажется, что только государственный сектор экономики не производите-
лен. В конечном счете, если норма прибыли в стране может быть настолько же увели-
чена за счет усовершенствований в торгово-посреднической сфере, насколько она
может быть увеличена техническим прогрессом в сельском хозяйстве или промышлен-
ности, - как это допускает сам Маркс, - большинство из нас придет к выводу, что
утверждение, будто работа продавца или машинистки "непроизводительна", бессмыс-
ленно.
Значение марксова учения о производительном труде состоит в том, что норма
прибыли фактически равна не величине s/K, а скорее величине 1/К, где s означает
свободную прибавочную ценность, оставшуюся после того, как были покрыты админи-
стративные расходы, оплачены сбыт и реклама, арендная плата и косвенные налоги на
256 Экономическая мысль в ретроспективе
предпринимательство. Подобным же образом о * s/v, н о о г ; Д где из?исключается
то, что условно можно назвать служащими на окладе. Тогда национальный доход стра-
ны равен (Р+ s), т.е. фонду заработной платы производительных рабочих плюс со-
зданная ими чистая прибавочная ценность. Советская система национальных счетов
пытается в самом деле измерять национальный доход в соответствии с этой точкой
зрения Маркса.
36. Кругооборот капитала
В главе 8 тома II Маркс защищает свое деление капитала на постоянный и переменный
(когда первый только часть своей ценности переносит на продукт в течение каждого
периода кругооборота, а второй подлежит возмещению после каждого цикла) вотличие
от ортодоксального деления на основной и оборотный капитал. Единственная разница
между двумя названными делениями заключается в трактовке сырьевых материалов.
Раздел 2 главы 8 представляет великолепный "буржуазный" отчет на предмет обес-
ценивания капитала, в котором издержки эксплуатации рассматриваются отдельно от
собственно обесценивания. Сюда же добавлена проблема устаревания (глава 9).
Маркс разъясняет, как следует рассчитывать средний период обращения совокупного
капитала, когда его компоненты оборачиваются с различными скоростями. Теория
капитала Адама Смита и Рикардо критикуется в главах 10 и 11. В главе 12 рассматрива-
ются различия в периодах оборота или сроках службы инвестированного капитала в
отдельных отраслях экономики безотносительно к органическому строению капитала в
этих отраслях. То, что Маркс называет "рабочим периодом", соответствует тому, что
Бём-Баверк позднее назвал "периодом изготовления" товаров. В следующей главе
Маркс продолжает разрабатывать тему "времени производства" со ссылками на такие
товары, как вино и древесина, требующие технологического созревания, высыхания и
т. п. после их изготовления. В главе 14 обсуждается "время продажи", т. е. временной
интервал между окончательной обработкой продукта и поступлением выручки от про-
дажи. Эти три главы (12-14) примечательны своей ясностью и умелым пользованием
историческими примерами.
Фактический материал относящийся к времязатратному характеру производствен-
ного процесса, нигде не был описан лучше, даже у Бём-Баверка. Но поразительным
здесь является то обстоятельство, что Маркс не соотносит различия в сроках службы
капитала по отраслям с проблемой ценообразования и вместо этого отвлекается на
рассмотрение надуманной проблемы периодического "высвобождения денежного ка-
питала". В своем постскриптуме к разделу 4 главы 15 Энгельс достаточно ясно реко-
мендует нам пропустить проделанные Марксом расчеты в предыдущих разделах 22.
Глава 16 показывает, что Маркс осознал необходимость пересмотреть все содержащи-
еся в томе I относительные показатели, для того чтобы учесть различия в периодах
оборота капитала: "Годовая норма прибавочной ценности только в одном единствен-
ном случае совпадает с текущей нормой прибавочной ценности ... а именно когда
авансированный капитал оборачивается только один раз в год" (раздел 1). Разделы 2
и 3 главы 16 не содержат ничего интересного. Глава 17 возвращает нас к вопросам,
которые подробно рассматривались в третьем отделе тома II: реализация прибавочной
ценности в условиях простого и расширенного воспроизводства.
37. Схемы воспроизводства
После долгих подступов к предмету в главах 18 и 19 Маркс приступает к своей задаче в
главе 20. Ни один из разделов "Капитала" не является столь трудным для понимания,
как эта глава. Вся сущность предмета изложена в разделах 2 и 3, но и остальные
разделы полны интересных намеков. К сожалению, глава 21 о расширенном воспро-
изводстве носит еще более черновой характер, чем глава 20 о простом воспроизвод-
стве. Марксово опровержение вульгарной теории кризисов как следствия недостаточ-
ного потребления встречается в разделе 4 главы 20, однако раньше, в сноске раздела
3 главы 16 содержится признание некоторых вариантов теории недопотребления.
Экономическая теория марксизма 257
38. Еще раз о Большом противоречии
Если прибавочная ценность пропорциональна употребляемому переменному капита-
лу, то почему более механизированный, производственный процесс приносит ту же
самую норму прибыли на совокупный инвестированный капитал, что и менее механи-
зированный процесс? Процентное отношение прибыли к капиталу имеет тенденцию к
выравниванию независимо от технологического оборудования, в которое инвестирован
капитал. Отсюда следует, что прибавочная ценность есть функция не только величины
v, и в этом случае товары обмениваются явно не в соответствии с общим количеством
труда, овеществленного в процессе их производства. Это и есть так называемое Боль-
шое противоречие, разрешение которого Маркс пообещал дать в томе III. Отдельные
замечания в томе I свидетельствуют, что он нашел решение еще до 1867 г. Со слов
Энгельса мы знаем, что черновик III тома был практически закончен в 1865 г., за два
года до опубликования тома I. Кроме того, мы имеем письмо Маркса к Энгельсу,
написанное в 1862 г., в котором он дал набросок этого решениягз. В предисловии к тому
II (1885) Энгельс бросил вызов критикам Маркса, предложив им доказать, каким
образом "одинаковая средняя норма прибыли может и должна быть получена не
только без нарушения закона ценности, но и в силу этого закона". За десятилетие
между опубликованием томов II и III (с 1885 до 1894 гг.) в ходе "конкурса на соискание
премии за лучшую работу"м появилось несколько очерков ведущих немецких эконо-
мистов, соперничавших между собой в разрешении предложенной Марксом загадки.
По словам Энгельса, который дал критический обзор некоторых из этих очерков в
своем предисловии к тому III, никому не удалось получить награду. И все же, несмотря
на возражение Энгельса, очевидно, что Шмидт и Фиреман, каждый в отдельности,
предложили допустимое решение, а Лексис разрешил проблему так же, как это делал
Маркс. Этому едва ли стоит удивляться: всякий, кто знает своего Рикардо, без труда
нашел бы решение марксовой дилеммы.
В середине своего предисловия Энгельс мимоходом ссылается на "теорию потре-
бительной ценности и предельной прибыли Джевонса и Менгера", на которой Джордж
Бернард Шоу возводит "фабианскую церковь будущего". "Фабианские очерки", в
которых Сидней Уэбб и Дж. Б. Шоу из теории ренты Рикардо, переработанной Генри
Джорджем, и теории полезности Дженвонса-Уикстида создали сплав — английскую
социалистическую теорию нового образца, — были опубликованы в 1888 г. Эта ссылка
Энгельса есть единственное публичное свидетельство того, что Маркс или Энгельс
реагировали на появление нового направления в экономической теории, хотя "Пол-
итическая экономия" Джевонса (1874) была опубликована за 9 лет до смерти Маркса.
К тому времени, когда Энгельс издал том II "Капитала", критика Маркса в книге
Бем-Баверка "Капитал и процент" (1884) уже привлекала внимание на континенте.
Том III "Капитала" был опубликован в 1894 г,, пять лет спустя после выхода работ
Бем-Баверка "Положительная теория капитала" (1889) и Визера "Естественная цен-
ность" (1889) с их неоднократными нападками на трудовую теорию ценности и через
четыре года после появления "Принципов" Маршалла (1890). Но уже задолго до этого
Энгельс потерял интерес к экономической теории и нигде больше не упоминал о новых
течениях теоретической мысли.
39. Проблема превращения форм
Главы 1-3 тома III знаменуют переход от трудовой теории ценности к теории "цен
производства". Неопределенный термин "цена производства" всегда соотносится с
"покупной ценой", по которой посредник приобретает товар. Главы 4-6 отклоняются
от этой темы, и их следует читать скорее в связи с главами 13-15, в которых обсуждается
закон тенденции нормы прибыли к понижению. В главах 8-12 показано, как ценности
превращаются в цены, не нарушая при этом трудовой теории ценности, взятой приме-
нительно к общественному продукту в целом. На протяжении первых глав III тома Маркс
проявляет хорошее понимание парадоксального характера теории прибавочной ценно-
сти. "Для капиталиста безразлично, - замечает он в главе 2, - как представляется
ситуация: авансирует ли он постоянный капитал для того, чтобы извлечь прибыль из
19 — «Экономическая иысль»
менная часть капитала, это происходит лишь при том условии, что авансированы и
другие части в качестве необходимых метериальных предпосылок производственного
процесса". И далее, на заключительных страницах главы 9 он заявляет, что "в своем
превращенном виде, в форме прибыли, прибавочная ценность фактически скрывает
свое происхождение, утрачивает свой характер, становится неузнаваемой", "капита-
листа практически интересует лишь норма прибыли", "под превращением ценности в
цены производства скрывается от непосредственного наблюдения самая основа для
определения ценности" и т.д. Маркс гордится этим парадоксом. Буржуазный эконо-
мист является "вульгарным" экономистом, ибо он отказывается "сквозь обманчивую
видимость распознать внутреннюю сущность и внутренний строй капиталистического
процесса производства", тем самым отказываясь видеть, что равенство нормы прибы-
ли на совокупный инвестированный капитал предопределяется фактически единой
нормой прибавочного продукта с переменного капитала. Совокупный избыточный про-
дукт определяется численностью рабочей силы и затем он распределяется среди всех
участвующих капиталистов пропорционально их долям в суммарном капитале данного
общества - "процесс, который происходит за спиной капиталиста, который этот капи-
талист не наблюдает, не понимает и который фактически его вовсе не интересует".
Маркс постоянно забывает, что он еще не привел ни одного довода, который заста-
вил бы нас поверить, что норма прибавочной ценности в самом деле одинакова для всех
отраслей25. В главе 10 тома III есть абзац, в котором он признает, что одинаковая норма
прибавочной ценности "была взята нами, исходя из предпосылки конкурентной борьбы
между рабочими и уравновешивания путем их постоянной миграции из одной отрасли
производства в другую". Далее он делает для нас "видимым ... существенный мо-
мент", анализируя процесс производства в некапиталистическом обществе, в котором
сами рабочие владеют соответствующими средствами производства. Это единствен-
ное место на двух тысячах страниц "Капитала", где Маркс признает, что концепция
равной нормы прибыли на одного рабочего нуждается в защите. Но сама идея о том,
будто мобильность рабочей силы из одной отрасли в другую создает подобную норму,
есть первостепенное заблуждение - мобильность рабочих создает единую ставку воз-
награждения за труд, однако она выравнивает норму прибыли на одного рабочего не
более, чем выработку на одного человека между отраслями. В самом деле, как мы
говорили выше, если эта мобильность не выравнивает общую выработку на одного
человека по отраслям, то и единая норма заработной платы, а также одинаковый
рабочий день не смогут выравнять норму прибыли на одного рабочего от одной отрасли
к другой.
В краткой главе 7 Маркс вкользь касается различий в организации разных компа-
ний одной отрасли, указывая при этом, что обычную норму прибыли получает марги-
нальная компания, тогда как фирмы с превосходящим уровнем организации и управ-
ления зарабатывают, как это мы теперь называем, "управленческую ренту". Техниче-
ское, в отличие от органического, строение капитала, заявляет Маркс, определяется
чисто техническими условиями (глава 8 и начальная фраза главы 9). Поэтому допу-
щение Маркса основано на признании постоянных коэффициентов производства. Но в
другом месте он говорит о трудосберегающих технических инновациях, вызываемых
повышением заработной платы (том III, глава 14, раздел 4). Таким образом, соотно-
шения капитал-труд, реально наблюдаемые в разных отраслях промышленности, яв-
ляются в сущности функциями относительных цен на производственные факторы.
Превращение трудовых ценностей в нормальные цены проводится в главе 9 только
применительно к готовому продукту. Маркс осознавал необходимость подробнее рас-
смотреть превращение ценностей не только готового продукта, но и производственного
сырья, но считал, по-видимому, эту задачу для себя непосильной: "Не следует ...
забывать, что всегда возможна ошибка, если приравнять в какой-либо отдельной сфере
производства издержки производства товаров к ценности потребленных при их изготов-
Экономическая теория марксизма 259
лении средств производства. Для нашего настоящего исследования нет необходимо-
сти подробнее входить в рассмотрение этого вопроса". Превращение проводится здесь
на основании допущения о том, что "сумма прибыли всех различных сфер производства
должна быть равна сумме прибавочной ценности, а сумма цен производства совокупно-
го общественного продукта должна быть равна сумме его ценности" (глава 10). Без
такого допущения, утверждает Маркс, "политическая экономия оказалась бы без вся-
кой рациональной базы"; мы были бы вынуждены вернуться обратно к Адаму Смиту,
для которого цены определяются путем "прибавления более или менее произвольно
взятой величины прибыли к действительной ценности товаров" (глава 13).
В главе 10 тома III Маркс высказывает предположение о том, что "вполне правомер-
но... рассматривать ценность товаров не только теоретически, но и исторически, как
существующую прежде цены производства". В обществах, в которых "рабочий владеет
своими средствами производства", - "а это и есть состояние, в котором находится
фермер-землевладелец и ремесленник как в древности, так и в новое время", - "цены
фактически регулируются исключительно законом ценности". В развитой капиталисти-
ческой экономике это справедливо только для "капитала среднего органического стро-
ения" (глава 9).
Во второй половине главы 10 внимание сосредоточено на отклонениях фактической
цены от нормального уровня за долгосрочный период. "Цена производства"- это то,
что Адам Смит называет естественной ценой, Рикардо - ценой производства, или
стоимостью производства, а физиократы - необходимой ценой, так как в длительной
перспективе цена производства является обязательным условием предложения". Тем
не менее Маркс осыпает насмешками высказывание Мальтуса о том, что "великий
принцип спроса и предложения призван определить в действии не только рыночную
цену, но и то, что А. Смит называет естественной ценой". Ибо, считает Маркс, "если
спрос и предложение сбалансированы, они перестают иметь какое-либо значение" 2в.
В главах 11 и 12 тома III Маркс критикует высказывание Рикардо о том, что "прибыль
изменяется обратно пропорционально заработной плате", но при этом делает тот же
самый вывод, что и Рикардо: рост номинальной заработной платы не затрагивает цену
товаров, изготовленных при средней технической оснащенности, но вызывает изме-
нения других цен в обратной пропорции к уровню механизации.
40. Закон тенденции нормы прибыли к понижению
8 главах 13-15 тома III, как и в главах 4-6, речь идет исключительно о "тайне" падения
нормы прибыли, "раскрытие которой было задачей всей политической экономии после
Адама Смита". Особый интерес представляет глава 14 о "противодействующих причи-
нах". Маркс перечисляет пять сил, компенсирующих падение нормы прибыли и в четы-
рех из пяти случаев он подчеркивает, что "те самые причины, которые порождают
тенденцию к понижению нормы прибыли, вызывают также противоположный эффект".
Это весьма своеобразное употребление термина "тенденция к падению". Мы скорее
сказали бы, что существует тенденция нормы прибыли оставаться постоянной, когда
определенные силы воздействуют на эту норму понижающе, в то время как другие силы
автоматически вызывают ее повышение, если мы, конечно, не имеем достаточных
оснований полагать, что некоторые из этих сил имеют тенденцию преобладать над
другими. Марксу казалось, будто он дал доказательство факта падения нормы прибы-
ли, особо выделяя случай, когда растущее органическое строение капитала увеличи-
вает норму прибавочной ценности путем повышения производительности труда, но не
пропорционально росту величины q. Однако в главе 14 он соглашается с тем, что
величина а стремится к увеличению вместе с q. В главе 15, он говорит, что величина a
не будет возрастать столь же быстро, что и q, - довод, который он уже выдвигал в главе
9 тома I: "Поскольку развитие производительной силы сокращает оплачиваемую часть
применяемого труда, оно повышает прибавочную ценность, повышая ее норму; по-
скольку же оно уменьшает общую массу труда, применяемого данным капиталом, оно
уменьшает другой фактор, число рабочих, на которое надо умножить норму прибавоч-
ной ценности, чтобы получить ее массу. Двое рабочих, работающих по 12 часов в день,
19*
260 Экономическая мысль в ретроспективе
не могут доставить такую же массу прибавочной ценности, как 24 рабочих, работающих
всего по 2 часа каждый, даже если бы они могли питаться одним воздухом ... Следо-
вательно, в этом отношении имеются известные непреодолимые границы для компен-
сации сокращения числа рабочих повышением степени эксплуатации труда". В первом
случае совокупная прибавочная ценность равна 48 человеко-часам; во втором случае
это эквивалентно самое большое 24 человека-часам. Следовательно, рост величины q
не может быть компенсирован выше определенной точки путем увеличения а.
Такая аргументация не только натянута, но и ошибочна. Во-первых, общая числен-
ность рабочей силы все же увеличивается в процессе развития, несмотря на рост q\ как
указывает Маркс в конце главы, "необходимым условием капиталистического способа
производства является то, что численность наемных рабочих должна возрастать абсо-
лютно". Кроме того, при неизменной реальной заработной плате о растет в том же
темпе, что и производительность труда в отраслях, выпускающих жизненные средства.
Если средний продукт труда может в принципе возрастать до бесконечности, то это же
относится и к а. Растущая а в сочетании с растущим v (из-за увеличения численности
рабочей силы при постоянстве реальной заработной платы) вполне могут компенсиро-
вать любой рост q.
Стоит отметить, что Маркс нигде конкретно не связывает возрастание q с ростом
аи, конечно, не придает особого значения их функциональной взаимозависимости. В
главе 10 тома I Маркс замечает: относительная прибавочная ценность прямо пропор-
циональна производительности труда. Однако Маркс ничего не говорит на этот счет в
главе 23 тома I, где впервые вводится понятие органического строения капитала. В
главе 2 тома III, Маркс замечает: "Мы еще увидим, что перемены, воздействующие на
факторы с, VH s, предполагают также изменения в производительности труда". Одна-
ко, хотя в этой главе были рассмотрены почти все возможные комбинации изменений
в фундаментальных нормах г, о и q, обещание выполнено не было. Опять же в главе 14
тома III тенденция а к возрастанию никоим образом функционально не соотнесена с
увеличением q. Этому отведен единственный пассаж в главе 15 тома III, который мы
только что рассматривали. Трудно избавиться от впечатления, что Маркс умышленно
вводит в заблуждение читателя с целью спрятать концы в воду. Гегелианский прием,
согласно которому "те же самые причины, которые порождают тенденцию к падению
. . . вызывают также противоположный эффект", - дар свыше для последующих марк-
систов. Это обеспечило им возможность свободно упражняться в поисках тенденций,
противодействующих марксистским "законам движения", которые доказывают досто-
верность этих законов тем, что противодействуют им!
41. Капиталосберегающие инновации
Третья противодействующая причина - "удешевление элементов постоянного капита-
ла" есть не что иное, как капиталосберегающие инновации. Мы обращаемся снова к
главам 4 и 5 тома III, где подробно рассматривается "экономия в применении посто-
янного капитала". Это можно расценивать как первое в экономической литературе
открытое обсуждение темы капиталосберегающих инноваций. В главе 4, написанной
Энгельсом, говорится о высвобождении оборотного капитала (вследствие совершен-
ствования средств сообщения и транспорта, что позволило "за последние 50 лет удво-
ить или утроить ... производительную способность" капитала, задействованного в
мировой торговле) и об экономии основного капитала (в результате "недавно открытых
способов производства железа и стали, таких, как процессы Бессемера, Сименса,
Джилкриста-Томаса и др."). В конце главы Энгельс иллюстрирует значение скорости
оборота капитала для нормы прибыли примером одной действующей хлопкопрядиль-
ной фабрики 2 7 . При норме прибыли 33,3% годовая норма а составляет 1307%, потому
что фонд заработной платы оборачивается 8,5 раза в год. Следует также обратить
внимание на незначительную часть требуемого запаса оборотного капитала: 2,5%
совокупного капитала 2 8 . Глава 5 начинается с замечания о том, что работа в две смены
сберегает капитал. Здесь цитируется отчет фабричных инспекторов, в котором дается
четкое разделение постоянных и переменных эксплуатационных затрат - мог ли бы
Экономическая теория марксизма 261
Маршалл научиться своей теории фирмы, читая "Синие книги"? Маркс также высказы-
вает свое мнение о тенденции к возрастанию эффекта масштаба: затраты на горючее,
энергию, освещение и содержание зданий не увеличиваются пропорционально объему
выпускаемой продукции. Капиталосберегающие инновации принимают форму (1)
"прогрессивного совершенствования машин" (см. в особенности главу 3 тома III о
паровых двигателях); (2) утилизации отходов производства, ранее выбрасываемых
(раздел 4); и (3) сокращения расходов на ежегодный ремонт и техническое обслужи-
вание вследствие большей продолжительности срока службы машин. Маркс даже ука-
зывает, что все нововведения, снижающие издержки производства в машинострои-
тельных отраслях, высвобождают капитал во всех отраслях, где применяются машины.
Следуя логике рассуждений, он высказывает мысль (едва ли осознавая, что он этим
признает), что капиталоемкость продукции имеет тенденцию к снижению со време-
нем. "Если оборотная часть постоянного капитала - сырье и прочее - постоянно возра-
стает по своей массе пропорционально развитию производительной силы труда, дело
обстоит иначе с основным капиталом - зданиями, машинами, приспособлениями для
освещения, отопления и пр. Хотя машины с увеличением их размеров становятся
абсолютно дороже, но относительно они дешевеют. Если пять рабочих производят
товаров в десять раз больше, чем прежде, то в результате этого затраты на основной
капитал не удесятеряются; хотя ценность этой части постоянного капитала возрастает
с развитием производительной силы, но она возрастает далеко не в той же пропорции"
(глава 15). В последнем абзаце этой главы Маркс делает интересное наблюдение в том
смысле, что "первые лидеры нового предприятия обычно становятся банкротами" из-
за недостатка в новых изобретениях, которые требуют определенного времени для
того, чтобы сгладить возникающие диспропорции.
•' 42. Внешняя торговля
В качестве еще одной из вышеназванных противодействующих причин выступает
внешняя торговля в той мере, в какой она способствует удешевлению жизненных
средств и сырья. Капитал, вложенный во внешнюю торговлю, может давать более
высокую норму прибыли, ибо "экономически развитая страна в состоянии продавать
свои товары по ценам выше их ценности, если даже она и продает их дешевле, чем
конкурирующие с ней страны". Трудно сказать, что это означает ввиду того, что теория
трудовой ценности неприменима к торговым отношениям между странами. Далее,
капитал, инвестированный в колониях, может приносить более высокую норму прибы-
ли "по той простой причине, что норма прибыли там выше в силу их отсталости, а также
потому, что рабы, кулиипроч. допускают более высокую эксплуатацию труда". Наэтом
и основана ленинская теория империализма, однако в том виде, как она сформулиро-
вана, она крайне неубедительна. Как показал Маркс в другом месте, не низкая реаль-
ная заработная плата, а скорее низкие затраты на заработную плату в расчете на
единицу продукции определяют величину прибыли; в отсталых странах низкая заработ-
ная плата, но из-за низкой производительности труда издержки производства там
могут оказаться недопустимо высокими. И вовсе не существует "простой причины", по
которой норма прибыли в отсталых странах должна быть выше, чем в развитых.
43. Экономические циклы
В разделе 3 главы 15 тома III содержится большая часть высказанных Марксом в
"Капитале" критических замечаний относительно экономических циклов - тема, кото-
рую он более подробно рассматривает в "Теориях прибавочной ценности" (см. также
том I, глава 23, и том III, глава 30). Здесь мы получаем дальнейшие намеки на тот
"узкий базис, на котором основаны условия потребления", что в последнем абзаце
главы 15 представлен как "причина кризисов". Далее, в главе 30, говорится, что
"конечной причиной всех действительных кризисов всегда остается бедность и огра-
ниченность потребления масс, противодействующая стремлению капиталистического
производства развивать производительные силы таким образом, как если бы границей
их развития была лишь абсолютная потребительная способность общества". Возник-
262 Экономическая мысль в ретроспективе
ноаение кризисов связывается с падением нормы прибыли а /аМилль. В разных местах
Маркс указывает на то, что фирмы, внедряющие новую технологию, получают избы-
точную прибыль до тех пор, пока эти нововведения не осваиваются другими. Капита-
листы вводят новшества "ради самосохранения и под страхом банкротства". В этой
главе, а также в главе 13 содержатся некоторые типично мальтузианские замечания:
"Период процветания благоприятствовал бы бракам среди рабочих и уменьшил бы
смертность их детей". В начале главы Маркс говорит, что "норма накопления падает
вместе с понижением нормы прибыли", зато в конце он заявляет: "Несмотря на паде-
ние нормы прибыли, стимул к накоплению и возможности такого накопления возраста-
ют". Туманность его концепции стимулов к инвестированию нигде не проявляется столь
разительно, как здесь.
Полезный исторический обзор чередования быстрых экономических подъемов и
спадов в хлопковой промышленности за годы с 1845 по 1860-й дан в разделе 3 главы 6;
см. также описание Энгельсом экономического краха 1847г. (глава 25).
Закон рынков Сэя кратко обсуждается в главе 15 и Маркс критикует последователей
Рикардо за то, что они признают "периодический избыток капитала", отрицая при этом
"общее перепроизводство товаров". Но нет противоречия между признанием факта
периодически повторяющихся кризисов и отстаиванием принципа равенства Сзя, а
именно возможностью равновесия в условиях полной занятости при всех уровнях про-
изводства и неограниченным развитием адаптивной по своей природе экономики.
Маркс полагает, будто "общее перепроизводство" относится скорее к периодической
депрессии, а не к вековому застою. Несмотря на то, что уже Милль рассматривал этот
вопрос, Маркс интерпретирует закон Сэя о рынках как тождество, и таким образом его
критика закона Сэя как в "Капитале", так и в "Теориях прибавочной ценности" не идет
дальше нападок на ошибочность абстрагирования от денег.
44. Деньги и процент
Отдел V тома Ш написан крайне неровно х и содержит большей частью бессвязные
наблюдения о денежных дисбалансах и ставках процента, а также беглый резонерст-
вующий комментарий к парламентским слушаниям по вопросу о контроле за денежным
обращением. В этом разделе лишь главы 21-23 и 25 заслуживают более или менее
внимательного прочтения; о главе 30 уже было сказано, что она содержит некоторые
важные замечания Маркса об экономических циклах.
По Марксу, ставка процента есть в сущности феномен денежного обращения; хотя
процент и представляет производный от прибыли доход, средняя норма прибыли всег-
да означает у Маркса прибыль, включающую в себя процентный доход, - она имеет
лишь отдаленную связь с нормой прибыли на капитал. Маркс полагает, что "ставка
процента в капиталистических странах определяется по преимуществу обстоятельст-
вами (ссуды ростовщиков, предоставляемые крупным землевладельцам, которые
получают земельную ренту), не имеющими ничего общего с прибылью" (том III, глава
13). В спросе на ссудный капитал преобладают ссуды на потребительские цели, и так
как большая часть прибыли автоматически переливается обратно в отрасль, в которой
она была получена, влияние предпринимательских сбережений на предложение ссуд-
ного капитала незначительно. Следовательно, рынок ссуд испытывает воздействие
деловой активности лишь на последних стадиях экономического подъема и в начале
кризиса, когда возрастающее предпочтение ликвидности оставляет рынок ссуд пере-
насыщенным свободными фондами. Более того, "в мире не существует такой вещи,
как естественная норма процента", т. е. норма процента - не более чем краткосрочный
феномен, и отсутствует тенденция к долгосрочному равновесию. Случайные замеча-
ния Маркса по поводу определения ставки процента встречаются в глава 22, ибо он не
придает никакого значения тому обстоятельству, которое он характеризует как "незна-
чительные колебания на денежном рынке". Но ставка процента не проявляет долго-
срочной тенденции к понижению не только из-за стремления нормы прибыли к паде-
нию, но и потому, что развитие кредитных институтов и эффективная концентрация
"денежных сбережений всех классов общества" попали в руки банкиров.
Экономическая теория марксизма 26Э
Главы 25-35 в большей или меньшей степени касаются всех тех вопросов, по
которым существуют разногласия между денежной и банковской школами. Симпатии
самого Маркса на стороне банковской школы. Еще в 1859 г. Маркс занял позицию
против количественной теории денег - возможно, потому, что, как он полагал, эта
теория находится в противоречии с трудовой теорией ценности в ее применении к
деньгам. Подобно Туку, Маркс утверждал, что количество денег в обращении опреде-
ляется величиной потока денежных затрат; хотя он не высказывается с достаточной
определенностью, Маркс больше доверяет "закону обратного притока", основанному
на доктрине реальных счетов: "Количество находящихся в обращении банкнот регули-
руется потребностями торговли, и каждая незатребованная банкнота сразу же возвра-
щается обратно к стороне, выпустившей ее в обращение" (глава 33).
Не входя в детали, нет возможности выбирать между количественной и анти-коли-
чественной теориями денег. В условиях конвертируемого бумажного-денежного стан-
дарта и пассивной денежной политики количество находящихся в обращении денег
действительно есть результат, а не причина данного уровня цен; оказывая свое воз-
действие через объем торгового оборота и спрос на денежные резервы, "реальные
силы" порождают поток денежного спроса, который и определяет абсолютные цены;
эластичность предложения денег, несомненно, представляет определенный элементе
процессе ценообразования, но это чисто пассивный элемент. Подобного рода форму-
лировка имеет свои преимущества перед простой количественной теорией, так как
лучше помогает избежать "дихотомизации" процесса ценообразования. Но когда ко-
личество металлических денег резко возрастает в результате открытия новых золотых
приисков, то количественная теория становится оправданной. Более того, как только
влиятельные денежно-кредитные учреждения начинают проводить активную денежную
политику, анти-количественная теория сразу же приводит к ошибкам. В то время,
когда Маркс писал это, Банк Англии в действительности осуществлял контроль и регу-
лирование денежного обращения. Можно утверждать, что практика использования
учетной ставки Банка в качестве инструмента для регулирования кредита началась
принятием Акта о Банковской Хартии в 1844 г. эо, которым были аннулированы законы
о ростовщичестве. После 1844 г. Банк также практиковал нечто подобное "политике
открытого рынка" с помощью "займов под консоли" Э1. Теория контроля и регулирова-
ния денежного обращения с помощью учетной банковской ставки была выдвинута за
пол века до этого Торнтоном. Примечательно, что Маркс нигде не ссылается на анализ
двух ставок, данный Торнтоном и решительно отвергающий теорию банковской школы
(см., в частности, главу 24, где Маркс резюмирует теорию денег Рикардо). Аргумен-
тация Торнтона-Рикардо могла бы дополнить дефиницию долгосрочно-равновесной
ставки процента, существование которой Маркс отвергал. В условиях долгосрочного
равновесия ставка процента равна прибыли на реальный капитал; при любой более
низкой ставке спрос на ссудный капитал для инвестирования не насыщается, при
любой более высокой ставке предложение ссудного капитала возрастает неограничен-
но. Если на денежном рынке доминируют инвестиционные займы, то денежная ставка
процента в тенденции будет регулироваться нормой прибыли на реальный капитал
вопреки автономному влиянию денежной политики. Из сказанного мы должны заклю-
чить, что марксова теория денег, даже взятая сама по себе 32, сильно проигрывает в
сравнении с лучшими работами его предшественников.
45. Теория ренты '
Теория ренты Маркса, с восхитительной подробностью развиваемая в главах 37-43
гомаШ, - это сама простота. Во-первых, имеется "дифференциальная рента", выте-
кающая, как и у Рикардо, из различий в плодородии и местоположении земельных
участков различной категории. Если цена производства у отдельно взятого капиталиста
ниже средней цены производства продукта - Маркс приводит здесь пример фабрики,
использующей преимущества двигательной силы естественного водопада, - то он ПОЛ-
УЧИТ избыточный продукт, который по величине будет выше средней нормы, если
264 Экономическая мысль в ретроспективе
предположить спрос достаточно высоким, чтобы этот капиталист смог выйти со своим
товаром на рынок. Конкуренция за пользование водопадом позволит его владельцу
назначать арендную плату, выравнивая таким образом норму прибыли, получаемую
капиталистами. Пусть норма прибыли определяется уравнением r=(s- e)/(c+ v), a
"норма ренты" как е' = е/(с+ V). Тогда г = [а/(д+ 1)] - @\ Различие в величине а, выте-
кающие из различий в местном уровне плодородия земли, будут компенсироваться
различиями величин е', так что г останется одинаковой для всех отраслей экономики.
Во-вторых, может иметь место "абсолютная рента" - нечто, отсутствующее у Рикардо,
- в силу того обстоятельства, что сельское хозяйство имеет дело с капиталом, органи-
ческое строение которого ниже общественно средней величины. В результате "цен-
ность" сельскохозяйственной продукции превышает ее "цену производства". В нор-
мальном случае поток капитала привел бы к понижению нормы прибыли в сельском
хозяйстве до среднего показателя, но так как существует частная собственность на
землю, землевладелец имеет возможность навесить на арендатора дополнительный
рентный платеж, эквивалентный сверхприбыли, получаемой в земледелии. Маркс
тщательно избегает утверждений, что органическое строение капитала в сельском
хозяйстве действительно ниже среднего показателя, -это, говорит он, "вопрос, кото-
рый может решить только статистика" (том III, глава 45). Если же это не так, тогда
абсолютная рента отпадает и вся рента остается дифференциальной.
Марксова теория абсолютной ренты не имеет никакой силы вне рамок его теории
прибавочной ценности и вытекающей отсюда необходимости превращения ценности в
цену. Поэтому мы ее опустим, отметив лишь один вытекающий из нее странный вывод,
будто абсолютная рента отрицательна, если аграрный сектор характеризуется боль-
шей капиталоемкостью по сравнению с остальными отраслями экономики, как это
было в самом деле в США и Великобритании после 1930 г. Обсуждение дифференци-
альной ренты у Маркса более подробное, чем у Рикардо, но менее исчерпывающее.
Маркс не понял теорию Рикардо, согласно которой должны существовать возделывае-
мые земли, за которые рента не взимается (см., например, заключительные страницы
главы 43 тома III). Иными словами, он не понимал, что существует предельный уровень
интенсивного, как и энтенсивного земледелия; это серьезное непонимание, если
вспомнить, что введенное Рикардо понятие предельной интенсивности стало началом
всей последующей маржиналистской мысли [см. гл. 11, раздел 1].
В этих главах о ренте достойны упоминания еще два момента. В главе 39 Маркс
отрицает, предположение Рикардо, что спрос на пшеницу совершенно не эластичен.
Этот взгляд Рикардо, утверждает Маркс, есть результат наблюдаемого эффекта влия-
ния засухи или неожиданно высокого урожая, когда "внезапная и кратковременная
дешевизна не имеет достаточно времени для того, чтобы оказать свое полное воздей-
ствие на рост потребления". Кроме того, количество пшеницы, используемой для
изготовления виски или пива, меняется вместе с колебанием цен на пшеницу, и паде-
ние цен на пшеницу приводит к замене хлеба, изготовленного их ржи и овса, пшенич-
ным хлебом. Едва ли можно было ожидать от Маркса подобных комментариев. Столь
же неожиданны замечания в главе 45, касающиеся возможных издержек при исполь-
зовании земельных угодий в качестве пастбищ вместо пашни, заимствованные из
"Богатства народов". Отдел VII тома III содержит сбивчивые замечания относительно
классической концепции производительной триады - земля, труд и капитал. Глава 48
вносит ясность в сущность нападок Маркса на вульгарную политическую экономиюзэ.
В трех других главах просто повторяется материал, изложенный раньше.
46. Маркс как экономист
Теперь, как кажется, рассеялись все сомнения относительно того, был ли Маркс
значительным классическим экономистом. В своем несомненном умении доводить
экономическую аргументацию до ее логического завершения Маркс не имел равных
среди своих современников. Но ведь для того, чтобы быть значительным экономистом,
надо иметь нечто большее, чем только способность делать отвлеченные дедуктивные
выводы. При всем при том Маркс обладал еще и другими характерными свойствами:
Экономическая теория марксизма 265
чувство взаимосвязи между различными аспектами экономической деятельности,
сознание постоянного взаимодействия между исторически обусловленными институ-
тами и воплощенными в них структурными характеристиками определенной эконо-
мической системы, а также склонность к эмпирическим обобщениям, основанным на
близком наблюдении экономической жизни. И тем не менее, мы были свидетелями
того, как Маркс допускал логические ошибки, искажал факты, делал необоснованные
выводы из исторических данных и едва ли не умышленно закрывал глаза на слабые
места в своем исследовании. Объяснение этим фактам состоит в том, что он просто
поставил перед собой неразрешимую задачу. Лейтмотив марксистской политиче-
ской экономии составляет теория прибавочной ценности. Но эта теория несостоятель-
на. В трех томах "Капитала" нет ничего такого, что заставило бы нас поверить, будто
любой рабочий с одной и той же квалификацией создает одинаковую сумму приба-
вочной ценности, независимо от того с каким оборудованием он работает или какого
рода продукцию он производит. В любом случае дело сводится к утверждению о
делении рабочего дня на две части, из которых одна оплачивается, а другая — нет. Но
мы не можем видеть это разделение. Все, что мы наблюдаем, это ставки номинальной
заработной платы и денежные цены на производимые товары и услуги. Даже если все
рабочие получают одинаковую заработную плату, они не производят товаров и услуг
в одинаковом денежном выражении. Если мы допустим, что названные различия в
денежной оценке товаров некоторым образом отражают различия в прямых и косвен-
ных затратах труда на производство этих продуктов и что аналогичное правило
применяется для денежной оценки жизненных средств, то все еще нет оснований
поверить в то, что рабочий в отрасли, выпускающей зубочистки, работает такое же
количество часов в день для того, чтобы получить эквивалент своей заработной платы,
что и рабочий в сталелитейной отрасли. А если мы отказываемся от предположения
относительно одинаковой нормы прибавочной ценности по всем сферам занятости, все
здание, возведенное Марксом, рушится до основания.
Уловка, которая делает марксистскую политическую экономию столь привлека-
тельной, если воспринимать ее некритически, заключается в применении двухэтаж-
ного доказательства: сейчас вы это видите, а сейчас- нет. Есть первый этаж здания, а
именно видимый мир цен, ставок заработной платы и нормы прибыли, и есть подваль-
ный этаж этого здания — ненаблюдаемый мир трудовой ценности и прибавочной
ценности. Дело не только в том, что первый этаж наблюдаем, а подвальный этаж
ненаблюдаем; экономические агенты, которые находятся на первом этаже, ничего не
знают о том мире, который расположен под ними в подвале. Прием, которым пользу-
ется Маркс, направлен на то, чтобы переместить подвальный этаж на первый, а первый
этаж — на второй, искусно намекая на то, что в определенном смысле первый этаж
более реален, чем второй, и что подлинный критерий науки — это под покровом
видимой мотивации рабочих и капиталистов на втором этаже пробиться к "сущности"
дела на первом этаже. Это не что иное, как искусное жонглерство, посредством
которого оказалось одураченным не одно поколение читателей.
Если мы отказываемся от упомянутого — совершенно произвольного предполо-
жения об одинаковой норме прибавочной ценности, приходящейся на одного рабочего,
что остается тогда от марксистской политической экономии? Все, что остается, по-мо-
ему, это "образ" или представление экономики как панорамы "величественных дви-
жущих сил", относящихся к долговременной эволюции экономических систем, —
именно это и еще тьма бессвязных, но тем не менее замечательных примеров проник-
новения в природу технического прогресса, экономических циклов и феномена безра-
ботицы. Что же касается теории социализма, нам придется ее искать где-либо в другом
месте. "Я не марксист", - высказался однажды Маркс. Бели бы это было правдой!
РЕКОМЕНДАЦИИ К ДАЛЬНЕЙШЕМУ ЧТЕНИЮ
Трудно отдать предпочтение какому-либо из имеющихся английских изданий томов
I, II и III "Капитала", но теперь имеются также новые переводы, вышедшие в издатель-
266 Экономическая мысль в ретроспективе
стае "Пингвин" (1976,1978) в бумажном переплете с длинными и тенденциозными
предисловиями Е. Mandel. Нет смысла читать только I том "Капитала". Тома II и III не
просто дополнения; они существенно важны для понимания всего произведения.
Вместо того чтобы читать только один I том, лучше прочесть умело составленный
Борхардом сборник избранных материалов их всех трех томов в издании Современной
библиотеки: Capital and other Writings. ED. M. Eastman (1932) или же подобным образом
составленный Marx on Economics, ed. R. Freeman (1961) в бумажном переплете. Те
читатели, которым мой путеводитель по "Капиталу" Маркса покажется очень кратким
или излишне придирчивым, могут ознакомиться с работой A. Brewer,^4 Guide to Marx's
Capital (1984), в которой критический комментарий доведен до минимума. Вырази-
тельным дополнением к "Капиталу" является работа "Теории прибавочной ценности"
Маркса, задуманная в качестве четвертого тома "Капитала", но написанная первой, а
опубликованная только после смерти Энгельса в 1905 -1910 гг. Вся эта работа имеется
теперь в 3-х томах в замечательном дешевом издании на английском языке из Москвы
под ред. Burns (1963); предисловие, написанное в Институте марксизма-ленинизма в
Москве, представляет хороший пример того, как советские комментаторы-экономи-
сты пишут об экономических теориях Запада (см. в особенности с. 33-34). Но это не
составляет всего, что следовало бы прочитать из Маркса, даже если мы захотим
ограничиться лишь экономическими доктринами. Некоторые из ранее не опублико-
ванных "Экономических и философских рукописей 1844 г." Маркса впервые появи-
лись на немецком языке в 1932 г., а затем и на английском в I960 г. В этих работах
молодой Маркс одержим скорее идеей "отчуждения", чем "эксплуатации", при капи-
тализме, и за последние десять лет появилась масса литературы, где обсуждается
вопрос о том, противоречит или дополняет молодой Маркс старого Маркса. Так как
этот молодой Маркс был тем Марксом, который еще не был знаком с классической
политической экономией, мы можем миновать этот вопрос Но тем читателям, кото-
рые непрочь окунуться в эти воды, рекомендуем ознакомиться с марксистским толко-
ванием этих противоречий по Е. Mandel The Formation of the Economic Thought of Karl
Marx. 1843 to Capital (1971), гл. 10-11, а также немарксистским толкованием в J.
Plamenatz&u-/Marx's Philosophy of Man (1975). Подобным же образом неопубликован-
ные экономические рукописи Маркса периода 1857-1858 гг. также лишь недавно
увидели свет: Grundrisse Foundation of the Critique of Political Economy, ed. Nicolaus
(1973), в бумажном переплете. За исключением содержащихся в книге исторических
пассажей, отобранных в сборник Е. Hobsbawm Pre-Capitalist Economic Formations
(1965), Grundrisse мало добавляют для нашего понимания марксистской системы. В то
же время здесь заостряется внимание на моменте открытия понятия прибавочной
ценности, а вместе с ней и зарождения специфически марксистской политической
экономии - все предыдущие экономические работы Маркса не содержат данной осо-
бенности. Однако в большей своей части Grundrisse фактически недоступны для пони-
мания, будучи написанными в духе гегелианской скорописи. Эта книга предназначена
для плодовитых специалистов-марксологов, и только для них одних.
Имеется окаю десятка биографий Маркса, начиная с классической "Карл Маркс.
История его жизни" (1935), написанной Фр. Мерингом, и кончая позднее опублико-
ванной D. McLellan Karl Marx. His Life and Thought (1973) в бумажном переплете. Эта
книга Маклеллана достоверна и намеренно беспристрастна, однако при этом несколь-
ко монотонна. Лично я предпочитаю J. Seigel Marx's Fate. The Shape of a Life (1978),
которая объединяет в себе психологическую биографию с подобным отчетом об интел-
лектуальном развитии Маркса на фоне постоянно меняющегося характера историче-
ских обстоятельств, которые способствовали формированию его идей.
А теперь обратимся к материалам вторичного характера. Имеется обширная ли-
тература по марксистской политической экономии, и в этом отношении мы будем еще
более разборчивы, чем в других местах книги. Тем не менее список оказывается
достаточно длинным. Начнем с учебников. P.M. Sweezy The Theory of Capitalist
Development (1942) и J. Robinson An Essay on Marxian Economics (1942, второе изд. в
1967 г. с новым предисловием), дают наиболее удовлетворительное изложение мар-
Экономическая теория марксизма 267
ксистской политической экономии. Первая из названных, в общем ценная книга
имеет свои недостатки, которые ее автор, П. М. Суизи, позднее признал сам: книга
усовершенствует Маркса путем заимствования некоторых идей у Кейнса и содержит
необоснованное "доказательство" тенденций недопотребления. В гл. 7 книги автор
включил проблему превращения форм, содержащуюся в марксистской литературе;
с тех пор тему разрабатывали другие авторы, так что трактовка Суизи к настоящему
времени несколько устарела. Вся суть книги этого автора заключена в I и II частях;
часть III об экономических циклах написана еще менее удовлетворительно. Но в гл.
11 части I есть единственное в англоязычной литературе место, где говорится о важ-
ной "дискуссии на тему кризиса капитализма" среди немецких марксистов — см.
также предисловие Дж. Робинсон к английскому изданию книги Р. Люксембург "На-
копление капитала" (1951), перепечатанной в J. Robinson Collected Economic Papers
(1960), II; и N. Georgescu-Roegen Mathematical Proofs of the Breakdown of Capitalism,
Ecom, 1960, перепечатано в Analytical Economics (1966).
Книга J. Robinson Essay написана в духе горького разочарования по поводу со-
временных экономических теорий, она понятна и проницательна. В то же время
глава о "реальной и номинальной заработной плате" страдает недооценкой рикарди-
анской основы для последующих выводов Маркса относительно цен и заработной
платы. Однако, если читатель интересуется Марксом лишь постольку-поскольку,
именно эту книгу следует читать. И.А. Шумпетер дал проницательную критику
марксистской политической экономии в книге "Капитализм, социализм и демокра-
тия" (1942), гл. 3, перепечатанной в его работе "Десять выдающихся экономистов"
(1951) в бумажном переплете. Маркс является также предметом обсуждения в раз-
личных местах "Истории экономического анализа" Шумпетера, в частности на с.
383-392,438-442,596-598,647-652,661-662,681-687,747-750,877-880 и 1131-1132 (англ.
издание). Превосходное изложение идей Маркса и настоящий конспект трудных для
понимания вводных глав тома I "Капитала" можно найти в книге Е. Roll A History of
Economic Thought (4th ed. 1973, в мягкой обложке). В книге Rogin The Meaning and
Validity of Economic Theory, гл. 9, автор обсуждает марксистскую политэкономию, и,
несмотря на ее напыщенный стиль, книга особенно полезна для изучения марксовой
теории экономических циклов и концепции роли государства в развитии капитализ-
ма.
Работа A. Balinsky Marx's Economics (1970) характеризуется основательным и
неполемическим изложением материала. Еще лучше работа М. Desai Marxian
Economic (2nd ed. 1979, в бумажном переплете), которая продолжает тему проблемы
превращения форм, как ее оставил Суизи в 1942 г., и примечательна тем, что подчер-
кивает ненаблюдаемость отношений ценности у Маркса. В том же духе книга G.
Hodgson Marxian Epistemology and the Transformation Problem, ES, ноябрь 1974 г. Работа
Howard and King The Political Economy of Marx, в особенности вторая половина (гл. 5-8),
представляет другой пример — недогматического, но сочувственного изложения в
духе современного учебного пособия. Еще дальше в попытке модернизировать Маркса
пошел М. Morishima в книге Marx's Economics. A Dual Theory of Value and Growth (1973).
Здесь дается новая интерпретация Маркса, как это позднее сделал фон Нейманн,
основатель общей теории динамического равновесия. Но последняя глава этой до
странности внеисторической книги как бы отбирает одной рукой многое из того, что
другая рука дала в предшествующих главах. Это не способ изучать Маркса, но для
марксиста это способ изучать современную теорию экономического роста (см. приме-
чательный диалог между К.К. Вайцзекером и М. Моришимой в "Экономическом
журнале", декабрь, 1973 г., июнь 1974 г.). Следует отметить, что значительная часть
книги Моришимы посвящена доказательству обоснованности того, что он называет
"фундаментальной марксистской теоремой", согласно которой норма прибыли в цено-
вом выражении положительна в капиталистической экономике тогда и только тогда,
когда норма прибавочной ценности, выраженная величиной рабочего времени, также
положительна; это, как отмечает Моришима, правильная математическая формули-
ровка, к которой фактически стремился Маркс. К сожалению, он забыл указать, что в
268 Экономическая мысль в ретроспективе
этой знаменитой теореме нет однозначной причинности; т.е. она с равным успехом
может быть прочитана в обратную сторону. В завершение темы учебной литературы
я не рекомендую работу Е. Mandel Marxist Ecomomic Theory (1968), в бумажном пере-
плете — типичный образец традиционного догматического марксизма, полностью
игнорирующего результаты изучения марксистской экономической теории методами
современного анализа, разнообразит книгу лишь троцкистская критика советского
планирования (как пример чрезмерной доброжелательности см. обзорную статью I.
Guelfat,/£L, 1970, декабрь).
Классический образец критики в адрес Маркса представляет работа Е. Bohm-
Bawerk Karl Marx and the Close of his System (1898). В1949 г. П.М. Суизи переиздал этот
трактат Бём-Баверка вместе со столь же известным ответом Р. Гильфердинга и первой
классической работой Л. Борткевича (1896) о проблеме превращения форм. Бём-Ба-
верк критиковал марксистскую экономическую теорию как теорию относительных
цен и ссылался на трудности в разрешении "большого противоречия" между томами I
и III "Капитала". В некотором отношении посвященная Марксу глава в книге Bohm-
Bawerk Capital and Interest (1884, перепечатано в 1950), книга IV, гл. 3, ближе всего к
рассматриваемой теме. Р.Н. Wicksteed The Marxian Theory of Value (1884), перепечатано
в The Common Sense of Political Economy (1933), II, сопоставляет трудовую теорию
ценности, объясняющую относительные цены, с теорией предельной полезности. Ло-
заннский вариант критики Бём-Баверка представлен книгой V. Pareto Les Systems
socialistes (1926), в целом книга на удивление неубедительна. В качестве обзора этих
и других критических работ с марксистской точки зрения см. R.L. Meek Studies in the
Labour Theory of Value, chap. 6, и W.J. Blake An American Looks at Karl Marx, опублико-
ванная под заголовком Elements of Marxian Economic Theory and its Criticism (1939).
Названная работа Блейка содержит прекрасно аннотированную библиографию дово-
енной европейской литературы на континенте, обнимающую все аспекты марк-
систской мысли. Дебаты между марксистами и ортодоксальными экономистами
вспыхнули вновь в 1930-е годы, а начало этому положил блестящий очерк О. Lange
Marxian Economics and Modern Economic Theory (REStud. 1935), перепечатано ММЕ.
Ланге утверждал, что превосходство марксистской экономической теории в анализе
капиталистической эволюции объясняется не ее трудовой теорией ценности, а подроб-
ной характеристикой институциональной структуры капитализма. М.Н. Dobb доводит
эту точку зрения до конца в своей энергичной атаке на современную экономическую
теорию с позиций марксизма в книге Political Economy and Capitalism (1937), гл. 5,
развивающей мотивы его очерка On Some Tendencies in Modern Economic Theory,
Economic Theory and Socialism (1955). Ни один студент, прочитавший эту главу, не
может не спросить себя, достаточно ли он подготовлен для таких нагрузок. В качестве
поучительного обмена мнениями, спровоцированного публикацией книги Добба, см.
АР. Lerner and M. Dobb (JPE. Август 1939, апрель 1940). Относительно недавних
дискуссий в марксистских кругах по проблеме превращения форм см. работу R.L.
Meek Some Notes on the Transformation Problem (EJ. 1956), а также цитированную там
литературу. Дж. Робинсон скептически отзывается о значимости обсуждаемой про-
блемы в своей работе The Labour Theory of Value (SS. 1954), перепечатанной в ее
Collected Economic Papers (1951), I. Еще одну статью на ту же тему, полную блеска и
проницательности, см. в J.S. Chipman The Consistency of the Marxian Economic System (El.
Август 1952). По поводу некомпетентности Маркса в математике см. замечательную
работу L. Smolinski, Karl Marx and Mathematical Economics (JPE. Сентябрь/октябрь
1973). Состоящее из трех частей решение проблемы превращения форм, схематически
изложенное выше, взято из работы J. Winternitz Values and Prices: A Solution of the
So-Called Transformation Problem (JE. Июнь 1948). Общее решение для л-отраслей
экономики дано в работе F. Seton The "Transformation Problem" (REStud. 1957), перепе-
чатано в Penguin Modern Economic Readings: The Economics of Marx, eds. M.C. Howard
and J.E. King (1967, в бумажном переплете) — очерк, который можно было бы назвать
последним словом по данной проблеме. Но нет, за этим последовало Р.А Samuelson
Understanding the Marxian Notion of Exploitation: A Summary of the So-Called
Экономическая теория марксизма 269
Transformation Problem between Marxian Values and Competitive Prices (JEI. 1971), перепе-
чатанное в Collected Scientific Papers of Paul F. Samuelson, II, 1972, и вызвавшее ответ
со стороны А.П. Лернера и дальнейшую дискуссию с участием М. Bronfenbrenner в том
же печатном органе, март 1972 г. и март 1973 г. Здесь W.J. Baumol увидал необходи-
мость вернуться назад, к исходным принципам: W.J. Baumol The Transformation of
Values: What Marx "Really" Meant (An Interpretation) (Ibid. Март 1974); к этой работе
присовокупим статьи М. Morishima G. Catephores, Is There an Historical Transformation
Problem?" (EJ. Июнь 1975), и R.L. Meek, M. Morishima, G. Catephores Ли Interchange
(Ibid. Июнь 1976), которые окончательно рассеяли призрак якобы существовавшего в
XV и XVI столетиях "простого товарного производства".
В1942 г. Суизи и Робинсон согласились в том, что "закон" Маркса о падении нормы
прибыли вовсе не является законом. И тем не менее, после 1942 г. было бесконечное
множество безуспешных попыток возродить этот закон Маркса как неуклонную тен-
денцию при капитализме. В итоге, как бы то ни было, большинство марксистов склон-
ны теперь соглашаться, что тенденция нормы прибыли неопределенна. В работе P. Van
Parijs The Falling Rate-of-Profit Theory ofCrysis: A Rational Reconstruction by Way of Obituary
(RRPE. 1980), дается полезный обзор дебатов за последние 40 лет. Марксов закон
подвергается статистическому испытанию, и полученные отрицательные результаты
обсуждаются в книге J.M. Gillman The Falling Rate of Profit (1956).
Взгляды Маркса на процесс накопления капитала анализируются в работе J.
Steindl Maturity and Stagnation in American Capitallism (1952), chap. 14, перепечатанной
в ММЕ. Работа W. J. Fellner Marxian Hypothesis and Observable Trends under Capitalism:
A'Modernised!"Interpretation (EJ. Март 1957), показывает, при каких условиях возможно
одновременное падение как нормы прибыли, так и ставки заработной платы. Подо-
бная теоретическая возможность отрицается в работе Р.А. Samuelson Wages and
Interest: A Modern Dissection of Marxian Economic Models (AER. 1957), перепечатанной в
Collected Scientific Papers of Paul A. Samuelson, I, "Комментариями" F.M. Gottheil и
"Ответом" Сэмуэльсона, там же, сентябрь, 1960. Статья Сэмуэльсона представляет в
первую очередь упражнение в мышлении в рамках марксообразной модели и в то же
время полна язвительных комментариев относительно системы марксизма. См. также
поучительную работу J.E. Elliott Marx and Schumpeter on Capitalism's Creative
Destruction: A Comparative Restatement (QIE. Август 1980).
Одна из старых статей, которую все еще стоит внимательно перечитать, это L. von
Bortkiewicz Value and Price in the Marxian System (1907), перепечатанная в IEP, № 2,1952.
Первая часть статьи касается проблемы превращения форм, а вторая — теории паде-
ния нормы прибыли. Она также содержит сокрушительный обзор марксовой тенден-
циозной критики в адрес Рикардо. Рикардо был, вероятно, единственным буржуазным
экономистом, которым восхищался Маркс, однако комментарии Маркса в адрес Ри-
кардо не только мелочны, но и вопиюще недобросовестны. Маркс рассматривал себя
в качестве интеллектуального наследника Рикардо и слишком многие комментаторы
верили Марксу на слово. См. в этой связи работу G.S.L. Tucker, Ricardo and Marx (Ее.
Август 1961), и A. Walker Karl Marx. The Declining Rate of Profit and British Political
Economy (Ibid, ноябрь 1971). Отзывы Маркса о Дж.С. Милле еще хуже, а стоит за этим
то, что Маркс по нескольким счетам остался должен "Принципам" Милля; об этом см.
В. A Balassa Karl Marx and John Stuart Mill (WA. 1983,2,1959), и В. Shoul Karl Marx and
Say's Law (QIE. Ноябрь 1957). J.E. King в своих работах Marx as a Historian of Economic
Thought (HOPE. Fall 1979), и Utopian or Scientific? A Reconsideration of the Ricardian
Socialists осень 1983, изо всех сил защищает Маркса как почтенного историка эконо-
мической мысли, но достигает немного в попытке изменить вывод о том, что, несмотря
на объемистые писания Маркса по теории экономической мысли, в его комментариях
слишком неутешительно соотношение смысла и бессмыслицы, постижений и оскорб-
лений. В качестве разительного примера, см. уничтожающий анализ критики Маркса
в адрес выдвинутой Сениором теории "последнего часа"; О. Johnson The "Last Hour" of
Senior and Marx (Осень 1969).
270 Экономическая мысль в ретроспективе
Что касается марксистской теории экономических циклов, то, в дополнение к
работам Суизи и Робинсон см. также Dobb Political Economy and Capitalism, гл. 4, ще
отвергается утверждение о том, что Маркс придерживался простой теории недопот-
ребления; Н. Smith Man and the Trade Cycle (REStud. Июнь 1937); J.D. Wilson Л Note on
Marx and Trade Cycle (Февраль 1938), и Smith A Reply (Там же. Октябрь 1938). Уилсон
подчеркивает ошибочность поиска в работах Маркса однопричинного объяснения
экономических циклов. В качестве мастерского изложения марксистской макроэко-
номики см. работу М. Bronfenbrenner "Das КарЫаГ for the Modem Man (SS. 1965)
перепечатано в ММЕ, и его же The Marxian Macro-Economic Model: Extension from two
Departments (KYK. Июнь 1966). См. также HJ. Sherman Marxist Modeb of Cyclical Growth
(HOPE. Spring 1971); S. Maital Is Marxian Growth Crisis-Ridden ? (Там же. Spring 1972), и
D.J. Harris On Marx's Scheme of Reproduction and Assumulation, JPE, перепечатано в
сборн. Howard-King The Economics of Marx, где воздается должное Марксу за его работы
по экономическим циклам.
О взаимосвязи между Марксом и Кейнсом см. Е.Е. Ward Marx and Keynes' General
Theory (ER. Апрель 1939); S.S. Alexander Mr. Keynes and Mr. Marx (REStud. 1940), пере-
печатано в RHET; L.R. Klein Theories of Effective Demand and Employment (JPE. 1947),
перепечатано в REAII и ММЕ; S. Tsuru Keynes versus Marx: the Methodology of Aggregates,
Post-Keynesian Economics, ed. Kurihara, перепечатано в ММЕ; J. Robinson Marx and
Keynes, Economica Critica (1948), перепечатано в Collected Economic Papers, I, nMME.
Большинство авторов находится под впечатлением значительного сходства между
двумя этими мыслителями: двухстороннее дезагрегирование на стороне продукта в
национальных счетах; денежная теория нормы процента, непризнание закона Сэя;
подчеркивание снижения предельной эффективности капитала; хроническая тенден-
ция к перенакоплениям в зрелой экономике. Однако различия еще более глубоки, чей
сходства, как это показывают Robinson и Tsuru. Очерк Klein имеет особую ценность в
особенности из-за попытки автора перестроить марксистскую систему в эконометри-
ческую модель со специфически бихевиоральными допущениями.
В работе J.M. Letiche Soviet View on Keynes: a Review Article Surveying the Literature
(JEL. Июнь 1971), содержится взгляд на Кейнса, каким он представляется с той
стороны "железного занавеса". На тему советского марксизма см. работу V.G. Treml
Interaction of Economic Thought and Economic Policy in the Soviet Union (HOPE. Весенний
выпуск 1969), где дается обескураживающая картина разрушения экономической
мысли, марксистской и иной, в СССР при Сталине и ее постепенного и сдержанного
возрождения за последние годы. Традиционная марксистская аргументация относи-
тельно различения между "ценностью" (value) и "ценой" (price) все более подвергается
теперь сомнению в Советском Союзе: I. Guelfat Economic Thought in the Soviet Union
(1969). В этой связи см. также J.S. Dreyer The Evolution of Marxist Attitudes Towards
Marginalist Techniques (HOPE. Весенний выпуск 1974). Теория Маркса о производи-
тельном труде, согласно которой все услуги исключаются из национального дохода в
силу их характера "трансфертных платежей", до сих пор образует основу для ведения
национальных счетов в Советском Союзе: см. на эту тему: V. Holesovsky Marx and Soviet
National Income Theory (AER. июнь 1961).
Много было написано о состоятельности марксовых предсказаний, но большая
часть этой литературы не имеет никакой ценности, так как она оказалась не в состо-
янии точно исследовать сущность прогноза. См., например, A.L. Harris Pure Capitalism
and the Disappearance of the Middle Class (JPE. Июнь 1939), и P.L. Williams Monopoly and
Centralisation in Marx (HOPE. Летний выпуск 1982). Интерпретация Дж. Кучинским
марксовой доктрины абсолютного обнищания в применении не к отдельным странам,
а к миру в целом содержится в его введении к работе Labour Conditions in Great Britain
(2nd ed. 1946). Из недавних предпринятых во Франции попыток подтвердить закон
Маркса об абсолютном обнищании см. работу J. Marshal и J. Lecaillon La repartition du
revenu national (1959), III, pp. 340-371; весь третий том содержит краткое изложение
различных примеров французского и английского марксизма. См. также Т. Sowell
Marx's "Increasing Misery" Doctrine (AER. 1960), перепечатано в RHET, F.M. GottheU,
Экономическая теория марксизма 271
Increasing Misery of the Proletariat: An Analysis of Man's Wage and Employment Theory
(CJEPS. Февраль 1962), и его же Marx's Economic Predictions (1966), гл. 11 — практи-
чески вся книга Gottheil представляет резюме предсказаний Маркса, при этом дела-
ется различие между предсказаниями ad hoc и теми, которые логически вытекают из
марксистской системы. Со своей стороны, В. Gottlieb утверждает, что марксистскую
систему следует рассматривать как социологическую теорию переговоров о тарифах
зарплаты, и в этом смысле его прогнозы не имеют силы экономических законов. См.
его Marx's Mehrwert Concept and the Theory of Pure Capitalism, REStud, 18,3,1950-1, и R.L.
МеекЛ Comment, там же, 19,2,1951-2. См. также Das Kapital: A Centenary Appreciation
(AEP. Май 1967), со статьями A Erlich, M. Bronfenbrenner и P A Samuelson, причем
первые два источают комплименты, а последний все критикует. В итоге читателю
остается решать все самому.
За последние годы наблюдается определенное оживление марксистской полити-
ческой экономии, как это показали некоторые цитаты, приведенные выше. В качестве
наиболее раннего примера подобного оживления можно назвать работу P. Baran, P.M.
Sweezy Monopoly Capitalism (1966), где вместо прежнего марксова закона падения
нормы прибыли выступает закон растущей "экономической прибыли", пропорцио-
нальной общему объему производства. Для ознакомления с этой и другими марксист-
скими работами новейшего толка см. две статьи М. Bronfenbrenner Radical Economics
in America: A1970 Survey (JEL. Сентябрь 1970), и The Vicissitudes of Marxian Economics,
{HOPE. Осенний выпуск 1970). Некоторые работы в сборнике A Critique of Economic
Theory, ed. E.K. Hunt and G.J. Schwartz (1972, в бумажной обложке), книга A. Bose
Marxian and Post-Marxian Political Economy (1975, в бумажной обложке) и особенно
блестящая работа I. Steedman Marx after Sraffa (1977, в бумажной обложке) раскрывают
воздействие Сраффы на авторов-марксистов: марксисты — последователи Сраффы
полностью отказываются от трудовой теории ценности и совершенно отвергают как
бессмысленную и не относящуюся к делу "проблему превращения". Я проследил эту
"новую волну" в марксистской политической экономии, где это было возможно: А
Methodological Appraisal of Marxian Economics (1980), chap. I, nAnother Look at the Labour
Reduction Problem in Marx's Classical and Marxian Political Economy: Essays in Hounor of
Ronald L. Meek, eds. I. Bradley and M. Howard (1982). После этого J. Roemer в своих
работах Analytical Foundations of Marxian Economic Theory (1981) и A General Theory of
Exploitation and Class (1982) предпринял героическую попытку переработать микроос-
новы марксистской политической экономии в совершенно новой и оригинальной
манере с помощью теории игр, возвещая, вероятно, приход еще одной "новой волны"
в марксистской политической экономии. Этот новый сорт марксистской политэконо-
мии увлекается линейной алгеброй и меет такой же технический характер, как и
большая часть "буржуазной" экономической теории.
К сожалению, до сих поо нет ни одной критической оценки относительно вклада
Маркса в экономическую историю, и в особенности его толкования "первоначального
накопления" в томе I "Капитала"м. Читатель будет доволен, если сравнит современ-
ную оценку Маркса, данную в М. Dobb Studies in the Development of Capitalism (1946),
с намеренно антимарксистским толкованием в работе Baechler The Origins of Capitalism
(1975). А. Гершенкрон критикует Маркса и современную марксистскую аргумента-
цию в статье "Reflection on the Conctpt of "Prerequisites" of Modern Industrialization'",
L'Industria, 1957, перепечатанной в его труде "Economic Backwadness in Historical
Perspective" (в 1962 г., мягкая обложка). Ф. Прайор в статье "The Clfssification and Analysis
of Pre-Capitalist Economic Systems by Mar and Engels" (HOPE. Winter 1982) высказывает
мысль, что Марксова теория феодализма и перехода от феодализма к капитализму
гороздо менее продумана, чем принято считать. Р. Нордаль в статье "Marx on the Use of
History in the Analysis of Capitilism" (Ibid. Fall 1982) показывает, что Маркс исходил из
собственной, упрощенной абстракции исторического развития, не учитывающей ре-
альных исторических процессов. Впечатляющие примеры сомнительного использова-
ния Марксом исторического материала содержатся в статье Э.Г. Уэста "Marx's
Hypothesis on the Length of Working Day" (JPE. April 1983).
272 Экономическая мысль в ретроспективе
Текст данной главы в значительной мере повторяет две моих ранних статьи:
"Marxian Economics and Technical Change" (KYK. 1960), перепечатанной в MME, и
"Economic Imperialism Revisited", Yale Review, 1961, вошедший в работу К.Э. Боуддинга
и Т. Мукерджи "Economic Inperialism. A Book of Readings" (1972), антологию, включаю-
щую также две великолепных статьи Д.К. Филдхауса и Д.С. Лендиса по теории
империализма Гобсона-Ленина. Есть еще одна книга для чтения "The Theory of
Capitalist Imperialism", ed. D.K. Fildhouse (в 1967 г., мягкая обложка) с язвительным
заключением редактора. Следует отметить статью М.Б. Брауна "A Critique of Marxist
Theories of Imperialism" в сборнике "Studies in the Theory of Imperialism", eds. R. Owen and
P. Sutcliffe (1972) — неровной, но тем не менее производящей хорошее впечатление
книге. Э. Ноув поместил блестящее эссе "Lenin as an Economist" в книге "Lenin: The Man,
The Theorist, The Leader", ed. L.Shapt*o and P. Reddaway (1967). Никто не может срав-
ниться с Л. Робинсон, который глубоко проанализировал ленинскую теорию импери-
ализма в работе "The Economic Causes of War". Этой теме посвящена целая книга Б. Дж.
Коэна "The Question of Imperialism. The Political Economy of Dominance and Dependence"
(1974), в которой приняты во внимание предвоенные марксистские теории империа-
лизма, а также послевоенные теории колониализма. Наконец, существует еще работа
С. Дж. Розена и Дж. Р. Керта "Testing Theories ofEcinimic Imperialism" (1974). Прочитав
эту книгу, вы получите полезный методологический урок на тему определенного
героического теоретизирования социополитического толка.
Э. Эммануэль в книге "Unequal Exchange. A Study of the Imperialism of Trade" (в 1097
г., мягкая обложка) предпринимает очередную попытку вернуться у Марксу и постро-
ить неленинскую теорию империализма. На свой страх и риск автор обращается к
теории международной торговли Рикардо, исходя из посылки, что капитал не переме-
щается между странами; поскольку международная подвижность капитала влечет за
собой выравнивание нормы прибыли в мире, постольку трудовая теория стоимости
приложима как к мировым, так и к внутренним ценам, если не считать того, что
неравенство ставок заработной платы формирует систематическую тенденцию "не-
равного обмена" в том смысле, что экспорт богатых стран всегда сопряжен с более
значительным вложением труда и потому с более высокой прибавочной стоимостью,
чем эквивалентный импорт бедных стран. Если не вникать в сомнительность исход-
ного тезиса, книгу стоит прочитать, поскольку она содержит еще один пример того,
как марксистские экономисты овеществляют стоимость труда, рассматривая ее в
качестве измеряемой величины, которую по сути дела можно экспортировать и им-
портировать. Сокрушительная критика содержится в статье П.Э. Самуэльсона "Illogic
of Neo-Marxian Doctrines of Unequal Exchange" в книге "Inflation, Trade and Taxes", eds.
D.A. Belsley, and others (1976).
Насколько мы знаем, научные интересы Маркса не сводятся только к его эконо-
мике, хотя будет справедливо напомнить, что сам Маркс подчеркивал первичность
своей экономической теории по сравнению со своими изысканиями в области фило-
софии истории, социологии, политологии и т.п. Существует так много книг по мар-
ксизму в целом, что давать какие-либо рекомендации по ним нецелесообразно. Серь-
езный студент может обратиться к аннотированной библиографии Р.Н. Кэрью-Хан-
та "Book on Communism" (1959). С тех пор список литературы пополнился еще пятью
блестящими работами: Н.В. Mayo "Introduction to Marxist Theory" (1961 г., мягкая об-
ложка); G. Lichtheim "Marxism" (1961 г., мягкая обложка); A. Walker "Marx: His Theory
and Its Context" (1978 г., мягкая обложка); R.L. Heilbroner "Marxism: For and Against"
(1980 г., мягкая обложка), а также громадные три тома Л. Колаковского "Main
Currents of Marxism" (1978 г., мягкая обложка), которые только и стоило бы читать
как единственный всеобъемлющий труд по марксизму, если бы экономические про-
блемы были проанализированы так же хорошо. Более старая книга М.М. Bober, "Karl
Marx's Interpretation of History" (второе издание, 1948 г.) имеет особое значение для
студентов экономических факультетов, поскольку содержит взвешенную оценку
вклада Маркса.
Экономическая теория марксизма 273
Примечания к главе 7
1 Выше говорится, что в "постоянный капитал" входит не основной (по Смиту), а износ основного
капитала. Но виноват не Блауг, а Маркс, который иногда понимал одно, а иногда - второе. О неразличении
Марксом категорий запаса и потока см. ниже.
Здесь у Маркса тоже не все гладко. В выражении Vt величина s - это запас, а в дроби */t числитель -
поток. Соответственно различны должны быть и численные значения s в обоих случаях.
А иногда также v/c и еще (с/(с + v)) + (v/(c + v)), например, в случаях, подобных такому: К100 = 80с +
20 V.
Однако у же в I томе молчаливо предполагается и кладется в основу теории подмена понятий, о которой
см. ниже (прим. 5).
Классическая модель средней нормы прибыли исходит, как известно из того, что первоначальное
различие норм прибыли между отраслями есть следствие дефицитности (или избытка) предложения
относительно спроса, что поднимает (или отпускает) цены относительно естественного уровня. Подмена
понятий у Маркса состоит в следующем: различие в ценах он изначально приписывает не рыночным
факторам, а "органическому строению" капиталов. То есть, рыночная цена, формируемая игрой спроса и
предложения (что бы за этим ни стояло) сразу, без оговорок и рассуждений, отождествляется с умозритель-
ной величиной "стоимости", определяемой затраченным трудом. Отсюда можно увидеть, что "проблема
превращения форм" является фактически псевдопроблемой.
Термин из формальной логики. Так называется логическая ошибка (или софистический прием), когда
в основу доказательства кладется то, что подлежит доказательству (см. прим. 5).
Разумеется. Одно нам дано в опыте, другое - в умозрении автора "Капитала". Задача ученого - показать,
каким образом наблюдаемые явления сводятся к предлагаемой им интерпретации этих явлений. Маркс
поступает обратным образом: наблюдаемое объявляет иллюзией, умозрительное - реальностью.
Имеется в виду предсмертная статья Ф. Энгельса "Закон стоимости и норма прибыли", издаваемая
обычно как дополнение к III тому "Капитала" Маркса.
Этого условия как раз и не было в средние века, когда господствовал дух монополии и привилегии.
Уильям Оккам (1285-1349) - философ-схоласт. Ему приписывается изречение, называемое "бритвой
Оккама": "Сущности не следует умножать без необходимости". Имеется в виду, что науке не следует
заниматься вещами, которые невозможно постичь ни в опыте, ни в интуиции.
Соглашаясь с Блаугом в данной оценке, заметим, однако, что в марксистской литературе нередко
можно встретить утверждение, что такую теорию Маркс создал. Так говорили не только в прошлом (М.
Туган-Барановский), но и в наши дни, например, итальянский экономист-марксист А. Пезенти. См.:
Пезенти А. Очерки политической экономии капитализма. М: Прогресс,. 1976. Оригинал: Рим, 1970.
Имеются серьезные основания полагать, что в искажении Марксом истории генезиса и развития
капитализма не последнюю роль играли соображения революционной пропаганды. См. Майбурд Е. Фик-
тивный "Капитал" //НГ. 1992. № 67.
В живучести доктрины обогащения метрополий за счет колоний, по-видимому, определенную роль
играет пережиточное (идущее от воззрений меркантилистов) обывательское представление, будто одни
страны могут богатеть не иначе, как за счет обеднения других стран. Здесь же можно обнаружить и корни
характерного для марксизма акцента на перераспределение богатств в противовес смитовскому акценту на
их создание и умножение.
Целью гл. 4 тома I "Капитала" было подвести читателя к мысли, что рабочая сила является товаром.
Образное письмо и детективная форма этой главы скрывает тот факт, что в ней отсутствует малейшая
попытка обосновать этот тезис теоретически. Единственную претензию на обоснование данного тезиса
находим в гл. 17, и сводится оно к сомнительному рассуждению: коль скоро 12 часов труда не могут
измеряться ценностью 12 часов труда, значит, товаром служит не труд, а рабочая сила. См.: Маркс К.,
Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. 2. Т. 23. С. 545.
В том-то и дело, что в теории Маркса товаром служит не трудовая услуга, а сама рабочая сила.
Последняя не "арендуется", а (якобы) покупается.
И все же этот огромный материал включен в "Капитал" прежде всего с целью подтвердить исходную
установку автора о нещадной эксплуатации рабочих, сформулированную еще в "Манифесте коммунисти-
ческой партии".
1 Напротив, многократно поднимается ради заранее приготовленного положительного ответа. См.
указ. изд., с. 89,90, 404. 499. 501, 539 и т.д. Не исключено, впрочем, что английский текст книги Маркса
содержательно отличается от 4-го немецкого издания, с которого сделан канонический русский перевод.
Между тем, именно в настоящей главе можно обнаружить фундаментальный подлог, лежащий в
основе теории прибавочной стоимости Маркса: здесь "стоимость" измеряется затратой конкретного, а не
абстрактного труда, что недопустимо с точки зрения самой же теории стоимости Маркса. Если же взять
измерителем абстрактный труд, понятие "относительной прибавочной стоимости" оказывается ложным.
См.: Майбурд Е. О понятии "эксплуатация" у Карла Маркса. Мировая экономика и международные отно-
шения. 1993. № 1. С. 75.
Ответ на этот вопрос можно найти в гл. 10 тома III "Капитала", там черным по белому написано, что
спрос и предложение в состоянии равновесия, - как две силы, равные и противоположно направленные
(аналогия из механики), - "взаимно уничтожаются" и "перестают действовать" на цену. Для читателей, не
знакомых с механикой, поясняем, что никакого "взаимного уничтожения" сил не происходит, они продол-
жаютдействовать и только потому сохраняется равновесие (см. прим. 25).
В этом месте обнаруживается один из тупиков теории Маркса. Если прибавочная стоимость не
создается в сфере обращения, тогда труд рабочих на транспорте, погрузке-разгрузке и т.п. не подвержен
эксплуатации (в смысле Маркса), т.е. они получают полный продукт своего труда или его эквивалент. Но
20 — «Экономическая мысль»
274 Экономическая мысль в ретроспективе
тогда, во-первых, нарушается принцип эксплуатации наемного труда капиталом и, во-вторых, неизвестен
источник прибыли капиталистов соответствующих предприятий. Бели же упомянутые виды труда подвер-
жены эксплуатации, тогда выходит, что прибавочная стоимость создается в сфере обращения, а это проти-
воречит всем исходным постулатам теории стоимости Маркса. Понятно, что такую своего рода квадратуру
круга Марксу разрешить не удалось (в своей рукописи он оставил пробел, который так и не был заполнен
ни им, ни кем бы то ни было из его адептов - см. указ. изд. Т. 25.1. С. 320).
Только тот рабочий производителен, который производит для капиталиста прибавочную стоимость
или служит самовозрастанию капитала" (указ. изд. Т. 23. С. 517).
Энгельс пишет: "Как ни силен был Маркс в алгебре, тем не менее техникой цифровых расчетов,
особенно из области торговли, он владел не вполне свободно [...] Маркс запутался в подробных вычислениях
обротов, так что наряду с незаконченностью в его расчеты вкрались кое-какие ошибки и противоречия'' (см.
указ.хоч.Т.24.С318).
~~ Письмо от 2 августа 1862 г. (см. указ. изд. Т. 30. С. 216).
•; Блауг цитирует выражение Бём-Баверка из предисловия к его работе "Теория Маркса и ее критика".
Маркс исходит из неравенства норм прибавочной стоимости по отраслям (соответственно различиям
"органического строения капиталов") и равенства норм прибыли. Второй тезис он хочет вывести из первого.
О методологической некорректности такого подхода см. прим. 7, об исходно ложной посылке, лежащей в
основе его доказательств, см. прим. 5.
См. прим. 18. Марксу очень хотелось объяснить рыночные явления через свое умозрительное понятие
"стоимости". Привлекая аналогию из механики, он совершенно неверно интерпретирует закон равновесия
сил (см. прим. 18), но ошибка его симпатична: если две силы "взаимно уничтожаются" и "как бы не действуют
вовсе", тогда равновесие можно приписать какому угодно постороннему фактору - в данном случае "трудо-
вой стоимости".
Очевидно, это хлопкопрядильня фирмы "Эрмен и Энгельс" в Манчестере.
У Энгельса это число выражает долю не оборотного, а "переменного" капитала по Марксу, т.е. фонда
заработной платы.
Словами Энгельса: "[...] это не готовый набросок и даже не схема, очертания которой следовало
заполнить, а лишь самое начало работы, которое нередко представляет собой неупорядоченную груду
записей, заметок, материалов в форме выписок" (указ. изд. Т. 25.1. С. 6). Напомним, что после 186S г., т.е. в
последние 18 лет своей жизни, Маркс не возвращался к работе над III томом "Капитала".
См. прим. 17 к гл. 2 настоящей книги.
* См. прим. 12 к гл. 6 настоящей книги.
* Т.е. вне связи с вопросом о ложности или истинности теории стоимости Маркса.
Повторяются хорошо известные нашему читателю обвинения: отказ, якобы, видеть сущность (экс-
плуатацию труда) за внешними явлениями, апологетика и т. п.
Некоторые подходы к указанной задаче читатель может найти в публикации, упомянутой в прим. 12.