Закон Сэя и классическая денежная теория

Закон Сэя и классическая денежная теория
ЗАКОН РЫНКОВ СЭЯ
В экономике с развитым разделением труда нормальным для каждого человека сред-
ством приобретения товаров и услуг служит способность производить для обмена
эквивалентные товары и услуги. Производство не только увеличивает предложение
товаров, но и благодаря необходимому покрытию издержек производства также по-
рождает спрос на эти товары. «Продукты уплачиваются за продукты» во внутренней
торговле так же, как и во внешней — вот суть закона рынков Сэя. Столь простая мысль
произвела фурор, не совсем утихший и по сей день.
Утверждение о том, что «продукты уплачиваются за продукты» ни в коей мере не
тривиально. В каком-то смысле это начало глубокого макроэкономического анализа.
Одно дело говорить, что некая отрасль производит «слишком мало» или «слишком
много» с точки зрения независимо друг от друга заданных кривых спроса и предложе-
ния — кривая спроса на продукцию отрасли определяется на основании дохода,
произведенного всеми остальными отраслями, и никак не связана с кривой предложе-
ния. Но мы не можем в этом же смысле говорить о всей экономике как производящей
слишком мало или слишком много, так как совокупные спрос и предложение не
являются независимыми друг от друга. Спрос на продукцию любой отрасли должен
увеличиваться в реальном выражении тогда, когда предложение всех отраслей растет,
потому что именно предложение создает спрос на продукцию этой отрасли. Закон Сэя,
следовательно, предостерегает нас от применения к макроэкономическим показате-
лям суждений, выведенных из микроэкономического анализа. Отдельный товар мо-
жет быть произведен в избытке относительно всех остальных товаров, относительное
перепроизводство сразу всех товаров никак не может произойти.
Кажется, что речь идет о терминологии: не следует говорить «общее перепроиз-
водство» или «общее недопроизводство», так как логически это абсурд. Но, разумеет-
ся, это абсурд только в бартерной экономике. Можно говорить о перепроизводстве
лишь относительно чего-либо: рассматривая все товары в экономике и не упоминая о
деньгах, мы исключили все, по отношению к чему товары могут быть произведены в
избытке. Избыточное предложение отдельного товара означает недостаток спроса на
него относительно всех прочих товаров, потому что их предложение в обмен на этот
товар характеризует именно спрос; избыточному предложению на один из товаров
обязательно соответствует избыточный спрос по меньшей мере на один из остальных
товаров. Следовательно, в бартерной экономике не может быть такого явления, как
превышение предложения над спросом для всех товаров. Но в денежной экономике
общее избыточное предложение товаров логически возможно, так как это просто
предполагает существование избыточного спроса на деньги. Если говорится о приме-
нимости закона Сэя к реальному миру, то этим утверждается нереальность избыточ-
ного спроса на деньги. «Нереальность» в этом случае вряд ли может означать логиче-
скую невозможность. Должно подразумеваться, что спрос на деньги не может быть
всегда избыточным, потому что это соответствует ситуации неравновесия. Перед тем
как выяснить, что же подразумевал сам Жан Батист Сэй, мы должны обратиться к
5
Закон Сэя и классическая денежная теория
137
идее равновесия на денежном рынке. Сделав это, значительно легче объяснить значе-
ние закона Сэя в классической теории.
1. Тождество Сэя
Предположим, что в замкнутой экономике есть п благ. Если взять любое из них в
качестве единицы отсчета, установив его цену равной единице и выразив через нее
цены всех остальных благ, тогда необходимо будет определить п-1 обменных соотно-
шений или относительных цен. Например, пусть х\ — пшеница, хг — яблоки и хз —
апельсины, причем 2 яблока обмениваются на 1 единицу пшеницы (xj/xi = 2) и 1
апельсин на 2 единицы пшеницы (xVxi = 1/2). Относительные цены будут обратны
этим обменным соотношениям, т.е. pt/pi = -yPilpi = 2. В этом случае должно быть
справедливо, что 4 яблока будут обмениваться на 1 апельсин (рз/рг = рз/pi • pi/рг - 4).
Полный набор обменных соотношений для нашей системы, состоящей из трех товаров,
прямо задается двумя относительными ценами и тождеством единицы масштаба цен,
в нашем случае — цены пшеницы. Масштаб цен может быть установлен равным
единице или какому-либо другому выбранному числу, скажем некоторому количест-
ву долларов. Фактически такой вид денег служит лишь абстрактной счетной едини-
цей; она может существовать и в предметной форме, но в этом нет никакой необходи-
мости, торговля носит характер бартера. Никто не держит эти деньги как таковые и
никто не стремится к обладанию ими. Этот тип счетных денег резко отличается от
денег, находящихся в обращении в реальной денежной экономике, так как кроме
счетной функции они служат еще и средством сохранения ценности.
В экономике, где используются только счетные деньги, средством обращения
служит товар, ничем не отличающийся от остальных товаров, — суммарная ценность
предложения всех товаров всегда в точности равна совокупному спросу на них. Сум-
мируя спрос и предложение по всем п благам (включая товары и деньги), можно
записать это тождество как
•
Это тождество (обычно именуемое законом Вальраса) просто формулирует логиче-
скую невозможность перепроизводства всех товаров в бартерной экономике, где день-
ги есть лишь счетные единицы. Однако, когда одно из благ функционирует не только
как средство обращения, но и как средство сохранения ценности, суммарный спрос на
п-1 товаров будет равен их совокупному предложению только в случае, если спрос на
деньги (А,) равен их предложению (5„). Мы заменяем знак тождества на знак равен-
ства и записываем:
тоща и только тогда, когда Д, = SH. Это следует из факта, что совокупный спрос на
деньги равен ценности всех товаров, предложенных к обмену на деньги:
А совокупное предложение денег равно ценности всех товаров, на которые предъ-
явлен денежный спрос:
Следовательно, на протяжении определенного промежутка времени любое расхожде-
ние между спросом и предложением должно проявляться как положительный или
отрицательный избыточный спрос на деньги: либо А, > 5Л, либо Dn<SH. Избыточному
предложению товаров соответствует избыточный спрос на деньги. Если EDi — избы-
точный спрос на товары, £5,- — избыточное предложение товаров, EDn — избыточный
спрос на деньги, тогда:
138 Экономическая мысль в ретроспективе
Что означает выражение «избыточный спрос на деньги» ? Здесь имеется в виду, что
какое-то время люди испытывают недостаток наличности и могут исправить положе-
ние, лишь предъявляя спрос на меньшее количество товаров, нежели предлагается.
Теперь видно, что утверждение о логической невозможности общего перепроизводст-
ва в денежной экономике равносильно утверждению, что вектор EDn ш 0: люди дер-
жат имеющиеся денежные средства в форме запасов наличности и не испытывают
желания изменить эту сумму ни путем покупок за счет этих средств, ни путем
пополнения их путем собственных продаж. Согласно сложившейся практике мы бу-
дем именовать эту сильную версию закона Сэя «тождеством Сэя».
Тождество Сэя означает, что денежный рынок всегда находится в равновесии,
потому что независимо от уровня цен люди выносят товары на рынок лишь для того,
чтобы «немедленно» использовать вырученные деньги для предъявления спроса на
другие товары. Возможно, на первый взгляд это предположение не лредставляется
достаточно веским. Подразумевается, что изменение уровня цен никак не затрагивает
взаимосвязь товарных и денежного рынков — предельная норма замещения товаров
на деньги, по определению, равна 0. Это, в свою очередь, значит, что состояние
товарных рынков тоже не затрагивается: изменение уровня цен никогда не приводит
к замещению одних товаров другими.
Тождество Сэя может быть выражено в форме так называемого постулата одно-
родности: функции избыточного спроса на товары зависят только от относительных
цен, а не от абсолютного их уровня, или, используя язык математики, функции спроса
на товары являются «однородными степени ноль относительно цен в денежном выра-
жении». Однородные функции обладают тем свойством, что если каждый ее аргумент
умножить на константу, то функция увеличится в число раз, равное некоторой степе-
ни этой константы — степень ее однородности. Например, для однородной функции
f(xy) и константы 2:
нулевая степень однородности: f(2x, Ту) = 2°f(x,y) « f(x,y)
первая степень однородности: /(2с, Ту) = ТУ f(x,y) = 2f(x,y)
вторая степень однородности: f(2x, Ту) =» 22f(x,y) = 4f(x,y),
или, в общем, f(Xx, Ху) = Xmf(Xx, Ху), где А — произвольная положительная константа и
т — степень однородности функции. Мы уже встречали однородные функции первой
степени, не называя их так, при рассмотрении производственных функций, обладаю-
щих свойством постоянного эффекта масштаба: удвоение количества ресурсов х ъу
ведет к удвоению выпуска. Здесь же f(x,y) есть функция спроса на товар, цена которого
равна х, цены остальных товаров обозначены через у. Если эта функция спроса
является однороднй степени ноль, то при удвоении всех цен спрос на этот товар
остается неизменным. Это легко показать. Взяв однородную функцию спроса степени
ноль относительно х и обозначив у,..., z цены остальных товаров, получим Д> = f(k,
Ху,..., Xz). Принимая Я = (Ух), имеем Dx = f(l,y/x,...,z/x). функция от г независимых
переменных была заменена на эквивалентную ей, в которой зависимыми переменны-
ми являются z-1 отношений. Эти отношения есть относительные цены, и функция
спроса относительно х варьирует с изменением z-1 относительных, а нег абсолютных
цен. Заметим, что на самом деле мы вернулись к счетным деньгам, где х играет роль
единицы измерения. Разумеется, если в системе присутствуют только счетные деньги,
все функции спроса однородны степени ноль относительно абсолютных цен, так как
в действительности не существует никаких абсолютных цен в денежном выражении.
В мире, где тождество Сэя имеет место, деньги являются «вуалью», которая может
быть поднята без анализа абсолютных цен. Но, конечно, это справедливо только
потому, что мы сконструировали денежную экономику, а затем ввели условие, по сути
приравнивающее ее в действии к бартерной. В бартерной экономике люди никогда не
смогли бы изменить сумму обладаемой ими наличности по причине ее отсутствия,
Введение в рассмотрение денег при абстрагировании от их функции средства сохра-
нения ценности ничуть не продвигает нас далее. Зачем тогда вся эта болтовня о
Закон Сэя и классическая денежная теория т
тождестве Сэя? Классики часто говорили о невозможности общего перепроизводства
в денежной экономике; тождество Сэя расшифровывает значение этих утверждений,
Но прежде чем спросить, на самом ли деле Сэй, Рикардо и Джон Стюарт Милль
придерживались тождества Сэя, необходимо рассмотреть роль денежной теории в
экономике, гдеЕД. г О.
2. Дихотомизация процесса ценообразования
Утверждение о том, что рынок какого-либо товара всеща находится в равновесии, т.е.,
что избыточный спрос на этот товар тождественно равен нулю, — равносильно неоп-
ределимости цены этого товара. Какие бы факторы ни определяли эту цену, их
природа внерыночна. Таким образом, тождество Сэя, подразумевающее, что денеж-
ный рынок всегда находится в равновесии, оставляет ценность денег неопределимой.
В математическом смысле эта неопределимость — результат недостаточного числа
экономически значимых уравнений для нахождения неизвестных. Для п товаров мы
имеем п известных функций спроса и предложения, только я-1 из которых являются
независимыми. При данных и-1 функциях л-я полностью определена: любой набор
цен, удовлетворяющий л-1 функциям, удовлетворяет и n-й: согласно закону Вальраса
всеща можно исключить одно уравнение. Таким образом, имеются и-1 неизвестных
цен на товары, или и-2 неизвестных цен на товары плюс неизвестная ценность денег,
а также я-2 известных функций избыточного спроса на товары и известная функция
избыточного спроса на деньги. Правда, последняя не является уравнением в полном
смысле слова, так как согласно тождеству Сэя EDn в 0. Итак, для вычисления и-1
неизвестных у нас есть только п-2 уравнений — неопределенная система.
Это послужило основанием для известного критического замечания, сделанного
Патинкиным уже в наше время, будто классическая и неоклассическая теории «дихо-
томизировали процесс ценообразования»1: они определяли относительные цены на
товарных рынках и абсолютные цены на денежном рынке, что с необходимостью
предполагает неизменность количества денег на руках у населения независимо от
уровня товарных цен. Но если люди предъявляют спрос на номинальные денежные
остатки по той причине, что поступления и расходы не могут быть в полной мере
синхронизированы (трансакционный мотив обладания наличностью) или в связи с
неопределенностью будущего (мотивы предосторожности и спекулятивный) этот
спрос на деньги, а именно спрос на реальные кассовые остатки, будет варьироваться с
каждым изменением ценности денег или уровня цен. «Пропущенное уравнение», о
котором мы говорили выше, есть нечто подобное кембриджскому уравнению:
где & — доля совокупного товарного предложения в денежном выражении, которую
люди пожелали бы держать в качестве кассовых остатков, и М — предложение денег.
Коэффициент к кембриджского уравнения формально идентичен фишеровскому
//^[однако см. гл. 15, раздел 2] — можно сказать, что люди в среднем желают держать
сумму, равную определенной доле объема своих операций Г, скажем, к « -х, или
можно сказать, что М обращается 12 раз в год, К= 12. Первая интерпретация отражает
«теорию остатков», тогда как вторая — «теорию движения», скорости обращения
денег. В любом случае главная мысль такова: если цены растут, люди стараются
возместить потери реальных остатков своих средств. Это означает, что они увеличи-
вают объем предложения товаров и услуг, одновременно сокращая спрос. Функции
спроса на товары изменяются по причине роста абсолютных цен, и «постулат однород-
ности» не соблюдается.
3. Тождество Сэя и количественная теория денег
Возьмем последний пример в долгой истории осмысления выводов из тождества Сэя.
Тождество Сэя вытекает из чисто локковской версии количественной теории денег:
140 Экономическая мысль в ретроспективе
ценность денег определяется исключительно их количеством, находящимся в обраще-
нии. Действительно, главным образом количественная теория денег приводила к
«дихотомизации процесса ценообразования». Достижением количественной теории
денег явилось то, что она показывала, что деньги сами по себе не конституируют
богатства. Однако, фокусируя внимание исключительно на роли денег как средства
обращения, она вела к игнорированию взаимосвязи между товарным и денежным
рынками, проистекающей от функции денег как средства сохранения ценности.
Эта теория может быть представлена равенством МУ = РТ или М/Р - Г/К По
Локку, постоянство отношения М/Р, соответствующее строго пропорциональным из-
менениям денежной массы и уровня цен, низводит это равенство до тождества. Отме-
чалось, что люди, исходя из трансакционного мотива, предъявляют спрос на данное
количество наличности, т. е.М/Р. «Каждый индивиддолжен обладать по меньшей мере
таким количеством денег или своевременных денежных поступлений, чтобы быть в
состоянии немедленно или в течение краткого промежутка времени удовлетворить
требования своего кредитора, поставляющего все необходимое для жизни и производ-
ственной деятельности этого индивида», — писал Локк в 1691 г. Казалось бы, здесь
утверждается, будто стабильный спрос на денежную наличность сохраняет опреде-
ленное соотношение денежной массы к объему торговли. Однако нежелание допу-
стить возможность взаимно независимых изменений М и Р приводит к выводу, что
любой прирост объемов операций просто покрывается изменением скорости обраще-
ния денег. Аналогичным образом увеличение количества денег в обращении всегда
поглощалось изменением уровня цен вне всякой связи с операциями на товарных
рынках. Иными словами, утверждения о том, будто уровень цен целиком и полностью
определяется количеством денег в обращении, — что М и Р изменяются взаимно
пропорционально, а Т определяется исключительно естественными факторами, —
равносильны отрицанию любых мотивов обладания наличностью, включая даже
трансакционный, и в конце концов приводят к трактовке денег как счетной единицы.
Абсолютные цены никак не связаны с происходящими на товарных рынках процесса-
ми только в случае, когда деньги не обладают иными функциями, кроме средства
обращения.
Так как ценность денег есть отношение между их количеством, с одной стороны,
и совокупным товарным предложением, — с другой, ни одна из этих сторон не может
быть определяющей для соотношения. Все факторы, влияющие на MV/T, в той или
иной степени определяют уровень цен. Однако в страстном желании отрицать какое
бы то ни было воздействие денежных факторов на объем торговли, многие сторонники
количественной теории денег раннего периода искали утешения в доктрине, глася-
щей, что уровень цен определяется исключительно предложением денег М, и таким
образом действительно дихотомизировали процесс ценообразования, отрицая все мо-
тивы обладания наличностью как средством сохранения ценности, и в результате
вверялись тождеству Сэя.
4. Равенство Сэя
Теперь мы имеем все необходимое для осмысления существа классической денежной
теории. Верно ли, что экономисты-классики придерживались тождества Сэя? Как мы
выяснили, все утверждения, отрицающие любые мотивы держать наличность (деньги
есть только средство обмена; деньги — вуаль, поскольку относительные цены опреде-
ляются исключительно вещественными факторами; предложение автоматически со-
здает соответствующий ему спрос безотносительно к уровню цен; абсолютные цены
всегда изменяются пропорционально объему денежной массы), являются выражени-
ем сути тождества Сэя. Многие экономисты классической школы в действительности
высказывали подобные мысли — без труда можно отыскать многочисленные утверж-
дения такого рода в работах Рикардо, Мак-Кулоха, Сениора, Торренса, Джеймса
Милля и Джона Стюарта Милля. Но перед тем, как прийти к заключению, что все они
грешили дихотомизацией процесса ценообразования, мы должны отделить поверхно-
стные утверждения о незначительности денег как таковых, когда автор не заботится
Закон Сэя и классическая денежная теория 141
о логических выводах, следующих из такого рода высказываний, от проделанного в
явном виде анализа проблемы динамики цен в денежной экономике2.
Известно, что все экономисты-классики знали о периодических кризисах. Рикардо
написал специальную главу, посвященную торговым кризисам в послевоенный пери-
од и рассматривал возможность возникновения безработицы в результате техниче-
ских нововведений. Его последователи явились свидетелями кризисов 1825, 1836 и
1847 гг., и каждый из них понимал, что экономика свободного предпринимательства
подвержена периодическим колебаниям деловой активности. Чтобы ни означал для
них закон Сэя, они отнюдь не считали единственной причиной падения цен в реаль-
ном мире изменение количества денег. Более того, все они были знакомы с эффектом
Кантильона, отвергающим «постулат однородности». Согласно Кантильону, измене-
ния цен, вызванные «впрыскиванием» наличных денег в экономику, варьируются в
зависимости от природы «впрыскивания», а изменения абсолютных цен почти всегда
сопровождаются изменением относительных цен [см. гл. 1, раздел 8]. Они не могли не
осознавать бессмысленности предположения, что совокупный спрос всегда равен со-
вокупному предложению независимо от уровня цен и что отклонения от состояния
полной занятости не могут иметь места. Скорее, они развивали мысль, что экономика
совершенной конкуренции всегда тяготеет к полной занятости.
Депрессия не может тянуться бесконечно, поскольку предложение формирует
спрос на микро- и макроэкономическом уровнях через автоматическую коррекцию
цен и процентной ставки. Это и есть «равенство Сэя», согласно которому избыточное
предложение товаров или избыточный спрос на деньги имеют тенденцию к саморегу-
лированию. Если складывающийся уровень спроса демонстрирует невозможность
продажи всех товаров по цене, покрывающей издержки и приносящей нормальную
норму прибыли, цены должны снизиться. Покупательная способность денежного но-
минала увеличится, и каждый индивид окажется обладателем реально возросшего
запаса денег; налицо ситуация избыточного спроса на деньги. При стремлении инди-
видов уменьшить объем наличных средств, находящихся в их распоряжении, спрос на
товары возрастает вплоть до момента поглощения избыточного предложения на то-
варных рынках. Нулевой избыточный спрос на деньги есть условие равновесия, так
как цены и процент будут падать, пока существует избыточный спрос на наличные
деньги. Аналогичная аргументация применима и к обратному случаю роста цен при
избыточном спросе на товары. Следовательно, «предложение создает соответствую-
щий спрос» не безотносительно к динамике цен, а благодаря ей. Исходя из этого
абсолютные цены определяются той же совокупностью факторов, что и относитель-
ные: для каждого набора относительных цен существует соответствующий единствен-
ный уровень абсолютных цен, при котором денежный рынок находится в состоянии
равновесия. Это справедливо для изолированной экономики в той же степени, что и
для открытой, за исключением того, что в открытой экономике уровень цен выполняет
дополнительную функцию балансирования экспорта и импорта. Таким образом, ста-
новится ясно, что равенство Сэя не приводит к дихотомизации процесса ценообразо-
вания.
5. Равенство Сэя в классических трудах
Классики никогда не подвергали детальному анализу равенство Сэя, но их работы
сплошь и рядом опираются на неявно постулированный процесс саморегуляции, ни-
велирующий отклонения от полной занятости. Мы уже видели, что Рикардо отстаивал
закон Сэя как имеющий силу безотносительно к колебаниям цен и процента в той же
самой главе, где он объясняет, как изменение процентной ставки регулирует спрос на
инвестиционные фонды [см. гл. 4, раздел 24]. Достаточно любопытно, что Жан Батист
Сэй критиковал Рикардо за формулирование тождества Сэя и подчеркивал функцию
процента как механизма, уравновешивающего сбережения и инвестиции. В другом
месте он удовольствовался почти кейнсианским утверждением, что производство не
может быть увеличено без дополнительного дохода для получения прироста выпущен-
ной продукции. Кстати, сам он никогда не использовал фразу «предложение создает
142 Экономическая мысль в ретроспективе
соответствующий спрос» при формулировании своего закона рынков; эти слова —
изобретение Кейнса, и в явном виде никогда до него не использовались. Джеймс
Милль и Мак-Куллох обсуждали этот вопрос в своих трудах, иногда имея в виду
тождество Сэя, иногда равенство Сэя. Однако единственным классическим автором,
давшим четкое представление о проблеме, был Джон Стюарт Милль. Во втором очерке
его «Нерешенных проблем политической экономии», опубликованном в 1844 г., но
написанном еще в 1830 г., он продемонстрировал прежде всего полное понимание того,
что тождество Сэя имеет силу только для счетных денег в экономике бартерного типа:
Для того, чтобы применить довод о невозможности избыточного предложения всех товаров к случаю,
когда рассматривается в том числе и средство обращения, сами деньги должны интерпретироваться
как товар. Без сомнения, не может быть избытка денег и одновременно избытка всех остальных товаров.
«Полезность денег», однако, состоит в возможности делать покупки без необходи-
мости продавать что-либо и
...вполне может быть, что на некоторый момент времени у индивида есть весьма обычное намерение
продать как можно быстрее, сочетаемое со склонностью отсрочить все покупки как можно дальше
[избыточный спрос на деньги]. Это действительно так в те промежутки времени, которые получили
название периодов общего избыточного предложения. И после необходимых разъяснений никто не
будет оспаривать саму возможность общего избыточного предложения в этом смысле слова.
Далее следует детальное объяснение, почему недостаток предложения денег дол-
жен быть временным, и, несмотря на то, что аргументация носит не совсем строгий
• характер, различие между тождеством и равенством Сэя едва ли может быть проил-
люстрировано лучше. Милль не тратит много слов на объяснение эффекта реальных
остатков: для него снижение абсолютного уровня цен уменьшает общественный спрос
на наличность, но не по причине роста реальной ценности наличных денег, а в связи
с ожиданием скорого окончания падения цен. Тем не менее, рассмотрен автоматиче-
ский балансирующий механизм. Обсуждение этого вопроса в «Принципах» Милля
аналогично содержанию «Очерков». Правда, в самом начале «Принципов» Милль
доказывает, что «деньги, как таковые, не удовлетворяют никаких потребностей». Это
относится к разделу, где резко критикуется меркантилистская позиция идентифика-
ции денег и богатства, и Милль сразу же продолжает говорить, что полезность денег
происходит из предоставления продавцу возможности купить товар «в наиболее удоб-
ное для него время». В первых трех разделах главы «По поводу избыточного предло-
жения» вновь формулируется тождество Сэя. Именно здесь Милль пишет, что «все
продавцы неизбежно, по определению, являются покупателями», и это утверждение
цитируется Кейнсом с целью показать, что у Милля представление закона Сэя никоим
образом не отличается от рикардианского. Но в четвертом разделе главы Милль опять
говорит о «недостатке предложения денег» в период экономического кризиса и в
другом месте этой же книги дает живое описание (а не теорию) начала кризиса и
процесса восстановления равновесия [см. гл. 6, раздел 19].
6. Кейнс и закон Сэя
Когда экономист классической школы утверждает невозможность перепроизводства,
он имеет в виду не периодические кризисы, а перманентную стагнацию. В состоянии
ли капиталистическая экономика абсорбировать постоянные приросты производст-
венных мощностей без нарушения границ, внутренне присущих системе? Равенство
Сэя отвечало на этот вопрос утвердительно: при условии гибкости цен система стре-
мится к равновесию с полной загрузкой мощностей. Классические экономисты никог-
да не формулировали это предположение сколь-нибудь строго, однако всегда считали
его убедительным доводом в области сравнительной статики.
Известно утверждение Кейнса о том, что развитая экономика совершенной кон-
куренции в действительности не тяготеет к состоянию полной занятости. Негибкость
заработной платы и цен, низкая эластичность инвестиционного спроса по проценту,
«ловушка ликвидности» — любая из этих причин может быть достаточной помехой
для достижения равновесия при полной занятости. К этому он мог бы добавить, что
Закон Сэл и классическая денежная теория 143
даже если равенство Сэя является убедительным доводом в области сравнительной
статики, оно не в состоянии продемонстрировать достижимость равновесия с полной
занятостью в динамике: процесс продвижения к состоянию равновесия во времени
может сместить саму точку равновесия, так что равновесное состояние всегда пресле-
дуется, но никогда не достигается. Но вместо того, чтобы признать теоретическую
обоснованность равенства Сэя в соответствующих границах, — и этого вполне доста-
точно, чтобы отвергнуть ужасные предсказания о перманентном состоянии перепро-
изводства, — а затем указать на ограничения, лишающие его практической значимо-
сти в условиях развитой экономики, Кейнс предпочел нападать на тождество Сэя,
приверженность которому он приписывал всем предшествующим экономистам*. В
результате критики Кейнса закону Сэя стало придаваться значение, несоразмерное с
его действительной ролью в классической и неоклассической теории.
Должно быть, многие читатели «Общей теории» были удивлены высказыванием,
будто основой рассуждений Маршалла является закон Сэя, который в его "Принци-
пах" исчерпан одним абзацем. Кейнс объяснял это так: закон Сэя являлся столь
ортодоксальной доктриной, что Маршалл не затруднял себя его разъяснением. Но
гораздо убедительнее объяснение, что к 1390 г. вопрос о возможности (или невозмож-
ности) перманентного перепроизводства был полностью разрешен. Вместо утвержде-
ния: «если люди не тратят свои деньги одним способом, они потратят их иначе»,
являющегося одной из версий закона Сэя у Кейнса, Маршалл отметил: «хотя люди
обладают возможностью покупать, они могут и не пользоваться ею» и на этом остано-
вился. Отсутствие дальнейших рассуждений может озадачить, но, конечно же, здесь
нет никаких предположений о том, что избыточный спрос на деньги всегда с необхо-
димостью равен нулю.
7. Прямой механизм
Теперь мы должны более внимательно рассмотреть классическую концепцию равен-
ства Сэя. А именно: каков механизм, возвращающий рынки к состоянию равновесия
после отклонения от него? Мы уже видели, что тождество Сэя устраняет потребность
в какой бы то ни было теории денег. Наоборот, равенство Сэя придает особое значение
функционированию денежных рынков. Поиск обоснования равенства Сэя относится
поэтому непосредственно к области классической теории денег.
Классическая денежная теория распадается на два направления, каждое из кото-
рых соотносит уровень цен и количество денег в экономике: концепцию «прямого
механизма», изложенную Кантильоном и Юмом, и концепцию «косвенного механиз-
ма», впервые установленную Торнтоном и затем повторенную у Рикардо. Общим
местом классического анализа являлось утверждение, что рост денежной массы воз-
действует на цены непосредственно через его ранее произошедшее влияние на спрос:
увеличение денежных поступлений повышает расходы, так как люди удовлетворяют
свои потребности имеющимися у них наличными средствами. Доктрина XVIII в.,
определяющая количество денег в экономике потребностями в совершении сделок,
основывалась на существовании стабильного спроса на «рабочую» наличность3. Как
мы уже видели, и Юм, и Кантильон уделяли внимание характеру распределения
дополнительно введенной в экономическую систему наличности, включая различные
лага этого процесса. В результате они продемонстрировали, что рост количества денег
повышает цены в той же пропорции только в случае нейтрального распределения
избыточных наличных средств, т. е. если начальные средства всех индивидов увели-
чиваются в равной пропорции. Как писал Юм, если представить, будто все денежные
* Этот факт объясняет выражение Кейнса «классическая экономическая наука», обозначающее широ-
кую плеяду ортодоксальных экономистов от Смита до Пигу, павших жертвой закона Сэя. Мы используем
это выражение в устоявшемся смысле, имея в виду всех последователей Адама Смита вплоть до
Дж.Ст.Милля и Дж.ЭКернса. Впервые этот термин употребил Маркс в специфическом смысле, назвав
так школу политической экономии, которая «исследовала действительные производственные отноше-
ния буржуазного общества», от Петти до Рикардо в Англии и от Буагильбера до Сисмонди во Франции.
Экономическая мысль в ретроспективе
М
Рис. 5-1
средства в один прекрасный момент удвоились, тогда цены начнут расти и в этом
специальном случае вырастут вплоть до их удвоения.
Этот пример имел особое значение в истории денежной теории, и мы должны
рассмотреть его достаточно тщательно. Начнем с построения кривой спроса на номи-
нальные денежные средства как функции от уровня цен. Этот спрос складывается из
траксакционного спроса на активную наличность (Mi) и спроса на пассивную налич-
ность, или «сокровище», по спекулятивным соображениям (Л/г). Как и Локк, будем
считать, что кривая трансакционного спроса имеет вид равносторонней гиперболы
(см. рис. 5-1). По этой причине произведение абсциссы и ординаты каждой точки
кривой есть константа. Но так как ордината показывает относительную цену денег—
объем реального дохода, который приходится на одну денежную единицу, а абсцисса
— объем спроса на деньги, площадь любого сегмента, ограниченного этой кривой и
координатными осями, выражает реальную ценность наличных средств, на которые
предъявлен спрос. Представляя кривую трансакционного спроса на наличность в виде
равносторонней гиперболы, мы говорим, что при росте цен люди предъявляют спрос
на большее количество номинальной наличности, но лишь для сохранения реальной
ценности «рабочей» наличности. Теперь мы прибавляем спрос на пассивную налич-
ность, выраженный согласно кейнсианской традиции как функция от процентной
ставки [см. гл. 16, раздел 1J; таким образом, функция Мг изображена не зависящей от
уровня цен (см.рис 5-1). Складывая графики обеих функций спроса, получаем Д,,
кривую спроса на все денежные средства, которая с необходимостью имеет более
крутой наклон, нежели равносторонняя гипербола (проверьте и убедитесь, что если
сдвинуть последнюю на определенное расстояние вправо, она перестает быть равно-
сторонней).
Таким образом, кривая спроса на номинальную наличность наклонена круче, чем
равносторонняя гипербола. Она отнюдь не демонстрирует пропорциональное измене-
ние количества денег и уровня цен. На самом деле здесь показано изменение спроса
на номинальную наличность в связи с изменением цен: кривая спроса каждого инди-
вида направлена вниз, поскольку при более высоких ценах индивид обычно держит
больше номинальных средств, но наклон ее больше, чем у равносторонней гиперболы,
так как при возросших ценах этот индивид будет держать меньше денег в реальной
их ценности. Форма кривой в каждом случае зависит от соотношения склонностей к
обладанию реальными покупательными резервами и к потреблению. В нормальном
случае, когда ни наличность, ни товары не являются «внутренними» благами, т. е.
такими, стремление обладать которыми уменьшается с ростом дохода, кривые спроса
индивидов и, следовательно, кривая совокупного спроса на номинальную наличность
будут отклоняться вниз с эластичностью, меньшей единицы. Кривая спроса единич-
ной эластичности (равносторонняя гипербола) будет свидетельствовать, что индивид
при падении цен, несмотря на улучшение своего положения, не изменит сумму реаль-
ной наличности. Но типичный индивид предпочтет уменьшить свою номинальную
наличность, чтобы при том же уровне дохода купить по сниженным ценам больше
товаров.
144
Закон Сэя и классическая денежная теория 145
Ценность
денег
Теперь построим кривую предложения денег, определяемого экзогенными факто-
рами. В условиях золотого стандарта предложение денег само является функцией от
уровня цен, но в целях настоящего рассмотрения удобно иметь в виду сегодняшнее
положение дел, когда предложение денег определяется банковской политикой. Начи-
ная от состояния равновесия между денежной массой и уровнем цен в точке А пере-
сечения £>„ и Sa, мы будем удваивать предложение денег, распределяя прирост средств
в равной пропорции относительно начальных средств индивидов; имеется в виду так
называемое нейтральное увеличение М (см.рис. 5-2). Кривая спроса сместится вправо
(DD'n), потому что при большем количестве денег в экономике, но прежнем абсолют-
ном уровне цен люди предпочтут покупать больше товаров и, следовательно, пожела-
ют иметь больше номинальной наличности для финансирования возросшего объема
сделок. Возникает избыточное предложение денег ху, тождественно равное избыточ-
ному спросу на товары. Избыточный спрос на товары оказывает на цены повышатель-
ное давление вплоть до уровня 1/2Р (заметьте, что если бы кривая Д, сместилась так
далеко, что ху стало бы равняться нулю, увеличение количества денег не затронуло бы
уровня цен). Цены должны вырасти в той же пропорции, что и количество денег, так
как в противном случае кто-то будет иметь в распоряжении неиспользуемые денеж-
ные средства, которые вовсе не желает держать в качестве таковых, и это приведет к
дальнейшему росту цен. Если бы А являлась точкой равновесия, люди должны были
бы удовлетвориться размером их реальной наличности. Предложение денег удвоилось
—цены должны удвоиться, ни больше ни меньше, если реальная ценность наличности
в новой точке равновесия равна их ценности в точке А. Таким образом, в точке
пересечения В имеем 2М/Р = М/Р; аналогично и для точки С.
Рассмотрим теперь кривую ABC — траекторию равновесия спроса и предложе-
ния. Эта равносторонняя гипербола иллюстрирует при прочих равных условиях вли-
яние нейтрального роста количества денег в экономике на абсолютный уровень цен.
Она показывает, что индивиды не стремятся скорректировать свой спрос на реаль-
ную наличность, если предложение денег и уровень цен изменяются в равной про-
порции. В состоянии равновесия предложение не оказывает никакого влияния на
принимаемые индивидами решения по поводу потребления и инвестиций, так как
все «реальные» величины остаются без изменения. Но это справедливо только в
состоянии равновесия.
Повторим: мы начали анализ с того момента, когда денежная масса и уровень цен
находятся в равновесии, затем проварьировали одну из независимых переменных —
12 — «Экономическая мысль»
146 Экономическая мысль в ретроспективе
в данном случае, количество номинальных средств каждого из индивидов — и пока-
зали, что система возвращается к состоянию равновесия при пропорциональном росте
цен и денежной массы. Это типичный пример сравнительной статики, демонстриру-
ющий при корректном изложении правильность количественной денежной теория.
Наше представление теоремы о том, что пропорциональное увеличение денежных
средств каждого индивида приводит к росту цен в той же пропорции, заимствовано у
Патинкина. Эта теорема никогда строго не формулировалась классиками, но она раз
за разом затрагивалась у Юма, Рикардо, Джона Стюарта Милля и многих других [см.
гл. б, раздел 15], и вполне можно считать, что они понимали ее суть, включая предпо-
сылки, необходимые для ее истинности.
8. Косвенный механизм
Теперь обсудим теорию косвенного механизма, связывающего деньги и цены, —
второе направление классической денежной теории. Было отмечено, что количествен-
ная теория денег не придает какого-либо явного значения процентной ставке, а без
этого любая денежная теория не может обладать достаточной ценностью. Уравнение
обмена на самом деле не имеет никакого отношения к процентной ставке, однако
количественная теория денег и тождество МУ з РТ представляют собой разные вещи.
3 любом случае классическая теория косвенного механизма, связывающего МъР,
уделяет особое внимание денежной ставке процента. Косвенный механизм был впер-
вые установлен Генри Торнтоном в его работе «Принципы бумажноденежного креди-
та в Великобритании» (1802), наиболее выдающейся работе по денежной теории
классического периода, и затем дословно повторен Рикардо и Миллем. Аргументиро-
валось это так: денежное равновесие в экономике с наличием неденежных активов
существует, только когда ставка процента на денежном рынке равна норме прибыли
на вложенный капитал на товарных рынках. Дополнительное поступление денег на
кредитный рынок может произойти только через банковскую систему; возросшее
предложение заемных средств понижает процентную ставку ниже уровня нормы
прибыли; объем кредитования возрастает с ростом цен на инвестиционные блага,
стимулирующим спрос на займы. В конце концов возросший спрос на заемные сред-
ства сравняется с их предложением. Тем не менее, все время, пока ставка процента
остается ниже нормы прибыли, спрос на займы остается ненасыщенным. Вскоре спрос
на кредит уравновесится с предложением, и ставка банковского процента опять на-
чнет расти. Бели реальная норма прибыли осталась неизменной, равновесие устанав-
ливается только в случае возвращения ставки процента к прежнему уровню. Цены
выросли, но процентная ставка осталась без изменения. Итак, в состоянии равновесия
процентная ставка не зависит от количества денег в обращении.
Теория двух ставок процента — реальной и рыночной — столетие спустя была
самостоятельно переоткрыта Викселлем, который был удивлен, обнаружив, что эта
идея не нова [см. гл. 15, раздел 3]. Рикардо использовал ее, чтобы показать возмож-
ность неограниченного распространения эмиссии банкнот Банка Англии при условии,
что ставка банковского процента держится на достаточно низком уровне; конверти-
руемость банкноты в условиях золотого стандарта лишает Банк возможности регули-
ровать ставку дисконта, по крайней мере в пределах 5% согласно Закону о ростовщи-
честве; неконвертируемость, однако, позволяет Банку сдерживать инфляцию, искус-
ственно подавляя ставку дисконта [см. гл. 4, раздел 27]. Совершенно вне связи со
сказанным Торнтон подчеркивал связь денежного и товарных рынков и показывал
далее, что классическая теория, будучи правильно интерпретирована, не приводит к
разделению процесса ценообразования.
9. Сбережения, инвестиции и образование сокровищ
Согласно традиционной интерпретации классической теории процентная ставка ус-
танавливается на рынке заемных средств или, по выражению Кейнса, «рынке долго-
вых обязательств». Ставка процента на денежном рынке зависит от спроса и предло-
жения заемного капитала, иначе говоря, от инвестиций и сбережений соответственно.
Закон Сэя и классическая денежная теория 147
Редко указывалось, что финансирование инвестиций может также осуществляться за
счет резервов или инфляционного банковского кредита. Что касается Рикардо, он
усердно отрицал, что «кредит может породить капитал». Мы рассмотрим мысль, со-
гласно которой инфляционная кредитная экспансия не способна моментально вы-
звать экономический рост — это не что иное, как спорная теория «принудительного
сбережения». Гораздо легче считать, что инвестиции никогда не финансируются за
счет накоплений. Под «образованием сокровищ» мы понимаем выведение части дохо-
дов из сферы текущих расходов без привлечения их на непотребительские нужды,
другими словами, создание запасов наличности. На протяжении классического пери-
ода этот термин всегда использовался в уничижительном смысле: только скряга пред-
почтет держать в запасе больше наличности, чем это необходимо для ведения опера-
ций. Строго говоря, типичная классическая характеристика образования сокровищ
как «аномалии» должна подразумевать, что люди никогда не держат сбережения в
форме наличных денег и не осуществляют инвестиции за счет последних. Избыточ-
ный спрос на деньги тождественно равен нулю, и мы опять вернулись к тождеству Сэя
и неопределимости абсолютных цен.
Следовательно, в денежной экономике сбережения и инвестиции не должны всег-
да обязательно равняться предложению и спросу на заемные средства. Но в положе-
нии равновесия это будет справедливо, так как равновесие предполагает удовлетво-
ренность каждого индивида объемом располагаемой наличности. Таким образом,
ясно, что последовательное толкование классической теории приводит к отрицанию
утверждения о равенстве запланированных сбережений и запланированных инвести-
ций. Такого рода высказывание является просто кейнсианским объяснением функци-
онирования рынка заемных средств. Так как классические экономисты придержива-
лись скорее равенства Сэя, нежели тождества, они вполне должны были допускать
предусмотренную у Кейнса возможность того, что намеченный уровень сбережений
может и не реализоваться. Косвенный механизм обладает тем достоинством, что он
фокусирует внимание на величине спроса на кредитном рынке как функции от ставки
процента. Для любого объема предложения реальных сбережений и банковского кре-
дита существует уровень цен, приравнивающий ставку процента к данной норме
прибыли и таким образом обеспечивающий равновесие на рынке заемного капитала.
Понятно, что если запланированные сбережения превышают запланированные инве-
стиции, то ставка процента снизится, а уровень цен возрастет, восстанавливая равно-
весие. Единственное различие между этими доводами и аргументацией Кейнса состо-
ит в том, что согласно последнему сбережения есть функция от дохода, тогда как в
классическом анализе сбережения есть сложная функция от ставки процента и уровня
цен, выраженных через инвестиционные возможности. У Кейнса к равновесию при-
водят вариации уровня дохода, в классической теории — изменения цен и ставки
процента. Все это маскируется тем фактом, что классики почти никогда не употреб-
ляли термин «инвестиции» и говорили о сбережении, имея в виду не процесс, а скорее
его результат, т. е. действительно сбереженные средства; у них слово «сбережения»
уже подразумевало их инвестирование в дополнительные капитальные блага. Иначе
говоря, предполагается по сути отождествление сбережений и инвестиций, но это
никак не могло иметься в виду. Однако совершенно справедливо, что неудачные
попытки раскрыть процесс достижения равновесия часто вынуждали классических
авторов принять за отправную точку результаты сравнительной статики и обсуждать
взаимосвязи между переменными, подразумевая постоянное равновесное состояние
рынка.
Хотя большинство классиков в явном виде не делали различия между сбережени-
ем и ссужением, с одной стороны, а также инвестициями и получением кредитов, с
другой, они не настаивали на том, что ставка процента определяется исключительно
объемами сбережений и инвестиций. Теория ссудных фондов, предполагающая влия-
ние денежного рынка на процентную ставку, обсуждается у Торнтона и Рикардо и со
знанием дела развивается в гл. 23 книги III «Принципов» Милля [см. гл. 6, раздел 15].
В связи с тем, что Джон Стюарт Милль определял сбережения как доход, «не потреб-
148 Экономическая мысль в ретроспективе
ленный лицом, которое осуществляет сбережения», а сокровище как доход, «не по-
требляемый вообще», можно заключить, что выражение «запланированные сбереже-
ния» в современном смысле эквивалентно классическим сбережениям плюс сокрови-
ща, так как избыток «запланированных сбережений» над запланированными инве-
стициями в современном анализе производит тот же эффект , что и увеличение
тезаврации у классиков.
10. Реальная норма процента
Согласно классической теории рыночная ставка процента определяется совсем не
количеством денег в обращении — экономисты-классики придерживались реальной
теории процента. Процентная ставка управляется теми же реальными факторами, что
и норма прибыли, так как в состоянии равновесия эти показатели равны. Этот вывод
— естественное следствие рассмотренных ранее предпосылок, согласно которым ней-
тральное удвоение денежной массы М влечет за собой удвоение уровня цен Р. Если
2М = 2Р, тогда люди будут предлагать и запрашивать в точности удвоенную величину
заемных средств, от которых зависит ставка процента. Первоначальное избыточное
предложение ссуд снижает процентную ставку. Когда, наконец, цены удваиваются,
реальное количество денег в экономике становится равным прежнему и, таким обра-
зом, пересечение кривых спроса и предложения определяет тот же уровень процент-
ной ставки. При удвоении всех издержек финансирование любого инвестиционного
проекта требует ровно вдвое большее количество средств. Норма дохода от инвести-
ций при этом не изменяется, так как с удвоением издержек удваиваются и ожидаемые
денежные поступления. Когда в результате роста цен дополнительное количество
денежных средств поглощается возросшим оборотом, люди увеличивают спрос на
заемные средства в той же степени, в какой банки увеличивают их предложение, и
равновесная ставка процента остается в конечном счете неизменной.
Рис. 5-3
Такова в чистом виде логика реальной теории процента, которой придерживалась
классическая школа. Кривая совокупного спроса на деньги имеет отрицательный
наклон по отношению к процентной ставке, но траектория рыночного равновесия,
соединяющая все точки равновесия спроса и предложения, всегда горизонтальна (см.
рис. 5-3). Индивид будет предъявлять больший спрос на деньги, если процентная
ставка снизится при прочих равных условиях (включая неизменность абсолютного
уровня цен). Но если он держит денежный запас только для совершения определен-
ного реального объема операций, то, после удвоения цен при данном уровне процен-
тной ставки ему понадобится иметь вдвое больше денег. Агрегировав этот результат
по всем индивидам, получим заключение классической теории об инвариантности
процентных ставок относительно предложения денег.
11. Принудительное сбережение
Согласно кейнсианской теории удвоение денежной массы не приводит к удвоению
уровня цен, но при этом воздействует на процентную ставку. Это происходит потому,
Закон Сэя и классическая денежная теория 149
что кейнсианская функция спроса на деньги, в частности спекулятивного, учитывает
«денежную иллюзию» или реакцию индивидов на любое, даже номинальное, измене*
ние запасов наличности. Если имеет место денежная иллюзия, то на денежном, кре-
дитном или товарных рынках классические теоремы не соблюдаются.
Аналогичным образом, если прирост количества денег не распределяется пропор-
ционально начальным денежным запасам индивидов, соответствующая аргумента-
ция утрачивает всякое подобие строгости. Допустим, дополнительные средства попа-
дают в руки капиталистов с относительно низкой склонностью к потреблению. После-
дующий рост цен изменит структуру совокупного продукта в пользу инвестиций и
вызовет неуклонное снижение процентной ставки. Это, несомненно, результат дейст-
вия эффекта Кантильона. Экономисты классической школы, следовательно, прекрас-
но понимали, что с помощью определенных способов вложения наличности можно
«создать капитал» и таким образом добиться неуклонного снижения процентной
ставки. Все подобного рода исключения объединяются рубрикой «принудительное
сбережение», возможность которого в той или иной степени допускалась всеми эконо-
мистами классической школы.
Доктрина принудительного сбережения явилась одним из многих теоретических
результатов дискуссии о металлизме. Главная мысль довольно проста: предположим,
что в экономике с полным использованием имеющихся ресурсов существует избыточ-
ное предложение заемных средств в результате «впрыскивания» денег в экономику
либо из-за вовлечения в оборот ранее не использованных денежных средств, так что
объем инвестиций уже не ограничивается произвольными решениями по поводу
сбережений получателей дохода. Рыночная ставка процента падает, и спрос на инве-
стиционные фонды растет. Но если мощности уже полностью загружены, откуда
возьмутся необходимые материальные ресурсы для инвестиций? Если они не явятся
результатом добровольного сбережения, тогда они должны проистекать от вынужден-
ного сбережения. И это в точности то, что происходит на самом деле. Дополнительные
средства для капиталовложений «выжимаются» посредством роста цен из получате-
лей фиксированных доходов.
Торнтон называл процесс принудительного сбережения «присвоением дохода»,
Бентам — «вынужденной умеренностью», Мальтус окрестил его «фиктивным капи-
талом», Милль — «принудительным накоплением». После Милля он назывался «на-
вязанным сбережением» у Викселля, «автоматическим урезанием» или «навязанной
нуждой» у Д.Х.Робертсона и «реальным сбором» или «фальсификацией контрактов»
у Питу. Все эти авторы были едины по поводу смысла доктрины, по крайней мере в ее
денежных аспектах.
Единственным значительным экономистом, отрицавшим теорию принудитель-
ного сбережения, был Рикардо. После своей критики избыточной эмиссии банкнот,
проводившейся Банком Англии, он, вероятно, не симпатизировал идее инфляцион-
ного увеличения реальных инвестиций. В то же время он признавал, что увеличение
количества бумажных денег в обращении может перераспределить доход в пользу
предпринимателей в связи с запаздыванием роста заработной платы по отношению
к росту цен. Правда, это не совсем то же, что «принудительное сбережение», так как
здесь увеличение сбережений абсолютно добровольно. Рикардо рассматривал про-
блему принудительного сбережения с точки зрения краткосрочного временного го-
ризонта, утверждая, что затруднительное положение в сфере потребления вызывает
рост цен потребительских товаров, таким образом ограничивая степень действитель-
ной материализации избыточного предложения денежных средств в дополнитель-
ные реальные капиталовложения. Более того, с ростом денежных доходов в процессе
инфляции возросший потребительский спрос в конечном счете переместит ресурсы
обратно в сектор потребительских товаров.
Трудно сказать, в какой мере скептицизм Рикардо был оправдан. Ясно, что чем
более эластично предложение товаров и производственных факторов, чем более по-
степенно происходит «впрыскивание» денег в экономику и чем значительнее число
150 Экономическая мысль в ретроспективе
получателей фиксированных доходов, тем более убедительна доктрина принудитель-
ного сбережения. В целом инфляция посредством вовлечения в оборот неиспользуе-
мых ресурсов способствует увеличению реального выпуска продукции. Доктрина
принудительного сбережения, возможно, не представляет особого значения для ситу-
ации полного использования всех ресурсов. Тем не менее, факт остается фактом: все
экономисты классической школы, включая Рикардо, допускали возможность влия-
ния, пусть незначительного, одной только денежной экспансии на долгосрочную
процентную ставку и, следовательно, на норму прибыли. Правда, не существовало
единого мнения по поводу эффекта Кантильона — Рикардо и Джеймс Милль пре-
уменьшали его значение. Но не было и догматического отрицания определенной
обоснованности денежной теории процента при должном ее изложении.
12. Заключение
В ретроспективе совершенно очевидно, что путаница по поводу классической денеж-
ной теории происходит исключительно из-за внешнего сходства между обоснованной
формулой сравнительной статики (согласно которой в состоянии равновесия, когда
денежные средства вводятся в систему соответствующим нейтральным способом,
объем денежной массы не влияет на относительные цены) и высказываниями, отри-
цающими возможность положительного влияния дополнительного притока денеж-
ных средств на объем выпуска продукции. Даже безоговорочное утверждение о том,
будто количество денег не влияет на относительные цены, не обязательно означает,
что его автор согласен с тождеством Сэя. Как Рикардо, так и Милль высказывали
подобные суждения там, где речь идет об определении относительных цен; в другом
месте, иногда несколькими страницами ниже, они уже обсуждают движение от одной
точки равновесия к другой, при котором «впрыскивание» наличности в экономику
определенно воздействует на относительные цены, включая процентную ставку. На
самом деле они, возможно, за исключением Милля, не представляли себе полностью
логическую структуру этой проблемы и поэтому частенько своими рассуждениями
вводили читателя в заблуждение. Однако, как только проблема равенства Сэя возник-
ла в явном виде, она анализировалась, по крайней мере строго с формальной точки
зрения, хотя и неполно.
Меркантилисты придерживались денежной теории процента. Классическая шко-
ла — реальной теории процента. Кто был прав? В настоящее время легко можно
понять, что этот вопрос бессодержателен, так как он предполагает дихотомизацию
ценообразования. Однако, если процентная ставка, о которой мы говорим, равновесна,
тогда несомненно, что она в большей степени определяется на «реальных» рынках, а
не на денежном рынке. Кроме того, классическая теория процента имеет более общий
характер, потому что заключает в себе элементы как реальной, так и денежной
теории, тогда как последняя, особенно в условиях золотого стандарта, оставляет само
количество денег неопределенным и никак не связанным с товарными рынками. Так
что не зря мы ранее говорили о теоретических достижениях «реального» анализа [см.
гл. 1, раздел 9].
ТЕОРИЯ ПЕРЕПРОИЗВОДСТВА МАЛЬТУСА
Замечено, что наилучшие аргументы для протекционизма можно почерпнуть у фрит-
редеров, тогда как наилучшие доводы в пользу возможности общего перепроизводства
предоставляют последователи закона Сэя. Сам Мальтус никогда не выдвигал логич-
ного опровержения закона рынков, вероятно, потому, что в действительности не видел
оборотной стороны этой теории. Если бы он просто хотел указать, что состояние
перепроизводства возможно и весьма вероятно, в его распоряжении было бы любое
количество доводов. Он мог бы утверждать, что инвесторы очень чувствительны к
ожиданиям будущей прибыли и утрата ими уверенности вследствие плохого урожая
или оттока золота из страны достаточна для придержания дохода в форме резервных
средств; без сомнения, падение цен в конечном счете должно восстановить равновесие,
Закон Сэя и классическая денежная теория 151
но процесс дефляции сам по себе способен подорвать уверенность инвесторов, и
поэтому восстановление равновесия может быть долгим и болезненным. Или он мог
бы указать, что недостаточная гибкость банковской ставки процента приводит к тому,
что денежная масса растет с запаздыванием по отношению к растущему объему
производства; это вызывает снижение уровня цен — в конце концов, в британской
экономике после 1821 г. наблюдалось устойчивое падение цен, и так как заработная
плата жестко ограничена снизу уровнем прожиточного минимума, этот процесс вле-
чет за собой потери во всех сферах экономики. Но Мальтус избегал подобных аргу-
ментов по той простой причине, что хотел продемонстрировать возможность отнюдь
не преходящего, а перманентного состояния перепроизводства всех товаров. Основ-
ной постулат Мальтуса: без экзогенных расходов «непроизводительных потребите-
лей» процесс накопления капитала неизбежно приводит к вековой стагнации.
13. Концепция Мальтуса
Мальтус осложнил свою задачу отрицанием всех чисто денежных причин кризисов.
Он также не использовал для подтверждения своих выводов факт недостаточной
гибкости цен и заработной платы. Но хуже всего то, что он, как и все современные ему
экономисты, понимал под сбережением «превращение дохода в капитал», т. е. ставил
знак равенства между сбережением и накоплением. «Ни один из современных теоре-
тиков в области политической экономии, — отмечал он, — не может понимать под
сбережением образование сокровищ». Избыточное предложение созданных банков-
ским кредитом заемных средств предположительно сводится на нет вследствие паде-
ния рыночной ставки процента и роста цен; в любом случае Мальтус не оспаривал
логики «косвенного механизма» Рикардо — Торнтона. В его трудах нет никаких
указаний на решительный, кейнсианского толка, разрыв с ортодоксальной теорией,
когда сбережения представляются функцией дохода в большей степени, нежели про-
центной ставки, иначе говоря, избыточные сбережения погашаются падением уровня
дохода. Мальтус последовательно придерживается концепции Смита: сбережения
есть расходы [см. гл. 2, раздел 14]. В рамках подобной модели было бы затруднительно
вывести даже временный недостаток эффективного спроса, вызванный избыточным
сбережением. Однако цель Мальтуса была более амбициозна. Основой его анализа
явилось типичное заблуждение о «недопотреблении», и его труды представляют собой
в лучшем случае значительный этап в долгой истории этой одиозной доктрины. Чтобы
раскрыть смысл этого, отвлечемся на время от нашего изложения для рассмотрения
стандартной аргументации приверженцев этой доктрины.
14. Доктрина недопотребления
Идея доктрины недопотребления состоит в том, что совокупный спрос частного секто-
ра в изолированной экономике всегда недостаточен или всегда угрожает стать недо-
статочным для приобретения всей товарной массы по ценам, покрывающим издержки.
Эта теория имеет грубую и утонченную версии. Наиболее грубый вариант игнорирует
факт равенства совокупного спроса сумме потребления и инвестиций. Утверждается,
что большинство потребителей составляют рабочие, которые никогда не могут выку-
пить обратно произведенную ими же продукцию, так как ее ценность заведомо пре-
восходит ценность выплаченной заработной платы. Следовательно, для обеспечения
воспроизводства необходим определенный объем расходов из прибыли и ренты на
предметы роскоши и услуги непроизводственного характера. Мальтус действительно
в ряде случаев использовал этот довод, но не остановился на этом в обосновании своей
концепции. Конечно, легко показать, что именно потребление лендлордов и капита-
листов, а также инвестиции, осуществляемые последними, приводят к установлению
таких цен на потребительские товары, что отдельно взятые рабочие оказываются не
в состоянии их выкупить. Тем не менее, это не мешает совокупной ценности произве-
денной продукции быть в точности равной совокупному доходу.
Табл. 5-1 представляет простой пример двухсекторной экономики, в которой ра-
бочие не сберегают ничего, а имущие классы имеют среднюю склонность к потребле-
Заработная плата
Прибыль и рента
Стоимость выпущен-
ной продукции
Производство
потребитель-
ских товаров
(долл.)
40
40
80
Производство
инвестицион-
ных благ
(долл.)
10
10
20
Итого
(долл.)
50
50
100
нию, равную 0,6. Объем продаж потребительских товаров (80) равен сумме расходов
на потребление рабочих (50), а также лендлордов и капиталистов (30). Так как
нетрудовой доход равен 50, сбережения равны инвестициям (20). Потребление (80) +
инвестиции (20) « суммарный объем выпуска (100) = совокупный доход. Этот вывод
имеет силу как для экономики, находящейся в стационарном состоянии, в которой
инвестиции представляют собой необходимое замещение изношенных средств произ-
водства, так и для растущей экономики, в которой чистый объем инвестиций положи-
телен. Он справедлив, кроме всего прочего, потому, что имущие классы тратят свой
доход полностью; но если бы они не делали этого, выпуск продукции и совокупный
доход были бы соотвественно ниже. Без сомнения, на Мальтуса оказал определенное
влияние вывод Кантильона о том, что расходование рентных поступлений зависит от
склонностей класса землевладельцев, так как рента в отличие от заработной платы и
прибыли не является необходимым элементом издержек производства. Но пока
склонность лендлордов к расходам постоянна, неполное расходование ими рентных
поступлений не приводит ни к каким кризисам. Сама по себе нестабильность струк-
туры расходов может объяснить циклические флуктуации, но никак не вековую
стагнацию, а именно последняя интересует нас в данный момент.
Согласно более утонченной версии теории недопотребления совокупный доход в
экономике за любой период времени равен сумме издержек всех факторов производ-
ства, и пока инвестиции покрывают разность между доходом и потреблением, любой
заданный уровень дохода может поддерживаться сколь угодно долго. Однако инвести-
ции создают не только доход, но и дополнительные мощности в последующие периоды
времени. Если потребление и инвестиции следующего года не изменились по отноше-
нию к текущему году, то должны появиться избыточные мощности. Наличие избыточ-
ных мощностей отбивает заинтересованность в инвестировании, так как позволяет
производителю удовлетворить существующий спрос при меньших капиталовложени-
ях. Как только снижается объем инвестиций, уменьшаются и доходы, наступает спад.
Выходит, что падение доходов вовремя исправляет положение, выводя из оборота
избыточные мощности. Как только экономика выправляется, проблема возрождается
вновь. Ясно, что для погашения результата постоянного роста мощностей необходим
неуклонный рост доходов. Недостаточно, чтобы год за годом инвестиции и потребле-
ние вели себя одинаково — они должны увеличиваться экспоненциально. Теперь
настал момент для решающего довода, порождающего выводы доктрины недопотреб-
ления. Разумеется, абсурдно ожидать постоянных темпов роста как потребления, так
и инвестиций от года к году. Заметьте, что любой акт сбережения ведет к урезанию
спроса на потребительские товары, а когда сбереженные средства инвестируются,
одновременно растет товарное предложение. Парадоксально, но задача выглядит
наиболее трудно разрешимой, именно когда сбережения и инвестиции взаимозависи-
мы. Мы подошли к самой сути позиции Мальтуса: теории недопотребления на основе
пересбережения.
Тот парадокс, что сбережение как таковое создает затруднения, разрешить легко.
Слишком уж много утверждается ради одной мысли, будто покупательная способ-
Таблица 5-1
152 Экономическая мысль в ретроспективе
Закон Сэя и классическая денежная теория 153
ность всегда недостаточна для поглощения всей произведенной продукции. Следова-
тельно, проблема должна свестись к объяснению, почему вообще случаются такие
явления, как экономический бум. Первоначально недостаток платежеспособного
спроса, вызванный сбережением, покрывается инвестициями эквивалентного объема.
В течение следующего периода времени предложение потребительских товаров рас-
тет, но издержки производства обычно снижаются именно благодаря осуществленным
ранее инвестициям. Это высвобождает покупательную способность и дает возмож-
ность приобретать дополнительную продукцию. Правда, издержки могут и не сни-
зиться в достаточной мере, тогда для создания дополнительной покупательной спо-
собности необходим рост инвестиций. Мы снова вернулись к вызывающей сомнения
теории неуклонного роста инвестиций в абсолютном выражении.
Теория избыточного сбережения Мальтуса является лишь одной из версий докт-
рины недопотребления. Социалистическая версия гласит, что с ростом совокупного
дохода доля заработной платы в нем снижается и начинается застой. Вариант Кейнса
— Хансена представляет стагнацию результатом снижения нормы прибыли от капи-
таловложений. Но ядром всех этих версий является отрицание возможности неогра-
ниченного роста потребления и инвестиций с постоянным пропорциональным тем-
пом.
15. Экспоненциальный рост . . . . . .
Невозможность экспоненциального роста интуитивно представляется столь очевид-
ной, что большинство поражается, узнав об экспоненциальном росте сбережений,
инвестиций и дохода в течение длительного времени. Соотношения сбережения/доход
и потребление/доход оставались почти неизменными в развитых экономиках начиная
с 1870 г. — к сожалению, достоверные данные за более ранние периоды отсутствуют.
Так как реальные доходы росли на 2% ежегодно, инвестиции и потребление также
должны были расти на 2% в год. Потребление и инвестиции вдоль линии тренда
неуклонно увеличивались в абсолютном выражении год за годом.
Это говорит о том, что так могло происходить, но ничуть не доказывает, что так и
должно происходить. Однако мы не стремимся доказать невозможность вековой стаг-
нации, а скорее хотим опровергнуть тезис о ее неизбежности. Инвестиции действи-
тельно приумножают производственные мощности, но это не обязательно влечет за
собой кризис когда-либо в будущем. Всегда существует некоторая норма инвестиций,
достаточно высокая для создания спроса на дополнительно произведенную — благо-
даря капиталовложениям предыдущего периода — продукцию. Это может быть про-
демонстрировано с помощью ныне известного уравнения Харрода — Домара. Макро-
экономическое равновесие требует равенства запланированных сбережений S и за-
планированных инвестиций /. Разделив на У = доход, имеем
Пусть Д — приращение дохода за некоторый промежуток времени. Тогда
nmG = s'/ZyTj&G—темп роста дохода, AY(Y;s' — средняя склонность к сбережению;
S/Y, принимаемое равным Л5/ЛУ, предельной склонности к сбережению, иг — приро-
стная норма капмталоотдачи, дк/ДУ. Так как все переменные относятся к одному
промежутку времени, z играет роль «акселератора», ДУ является независимой пере-
менной и д к — зависимой, показывающей долю инвестиций, вызванных изменением
дохода того же года. Тем не менее, при условии рассмотрения двух периодов времени,
нужно трактовать z как коэффициент продуктивности, ДАТ как независимую, а ДУ как
зависимую переменную, показывающую прирост дохода следующего года, вызван-
ный приращением капиталовложений в этом году. Нет никакого явного повода счи-
тать, что функция /, = /(ДУ,) обратна функции ДУ, +i = /(/,). В большинстве форму-
лировок модели Харрода-Домара г определяется как «акселератор», но в оригиналь-
154 Экономическая мысль в ретроспективе
Р' , Р" S(Y)
Г"
ной постановке Домара z трактуется как коэффициент производительности. Мы бу-
дем использовать оба значения приростной нормы капиталотдачиг.
Далее, монотонный рост требует равенства запланированных сбережений и запла-
нированных инвестиций, что в свою очередь предполагает полную загрузку вновь
созданных производственных мощностей: если реализованный объем инвестиций
какого-либо года равен /, мощности в следующем году должны вырасти на / /г и доход
должен расти теми же темпами при условии, что инвестиционные намерения будут
осуществлены. Таким образом, если в течение любого года существует потребность в
полном использовании мощностей, она удовлетворяется увеличением нормы инвести-
рования на I/zYwm на s'/z процентов в следующем году.
Эта аргументация может быть проиллюстрирована графически с помощью незна-
чительного изменения диаграммы краткосрочного образования национального дохо-
да, взятой из элементарных учебников (рис. 5-4). Предполагая, что предельная и
средняя склонности к сбережению равны, мы проводим функцию сбережения через
начало координат. Функция инвестиций изображена обычным образом, чтобы пока-
зать, что / = /(ДУ), — заметьте, что это не то же, что / » /(У), — а пересечение этих
двух функций определяет равновесный уровень дохода. Теперь мы нанесем на график
третью функцию Р\ отражающую соотношение ДУ,+1 = /(/,). Наклон этой функции,
Р', равен AK/AY=z, т. е. константе. По отношению к функции сбережений Уявляется
независимой переменной; по отношению к Р' — зависимой; следовательно, величине
z придается значение коэффициента производительности.
Допустим, что OY\ есть первоначальный доход года 1, полученный при условии
полной загрузки мощностей. Этот уровень дохода порождает поток инвестиций S\ Y\
= ДАТ. В результате осуществления этих инвестиций производственные мощности
возрастают на величину STP\ = Y\Yi = AY. Приростная норма капиталоотдачи задается
соотношением SiYi /YiYi — z. Доход при полной загрузке мощностей возрастает с OY\
в году 1 до ОУг в году 2. Так как доход вырос до уровня ОУг, будут введены избыточные
мощности. При данной функции сбережений доход возрастет только в случае роста
инвестиций от /' до /", т. е. наблюдается эффект акселератора. Если прирост дохода
Yi Y% действительно приводит к смещению инвестиций на уровень / " , мы получаем
новый объем дохода при полной загрузке мощностей ОУг в конце года 2, порождающий
инвестиции в объеме БгУг • Изобразив новую функцию Р" параллельно Р' в связи с
тем, что приростная норма капиталоотдачи есть константа, находим, что производст-
венные мощности выросли на S2P2 = У>Уз и новый объем дохода, произведенный при
полностью загруженных мощностях, равен 0Уз .«На глаз» видно, что Уз —Уг > Уг —Уь
Закон Сэя и классическая денежная теория %Я
иначе говоря, производственные мощности все время растут, и прирост их увеличива-
ется по абсолютной величине, требуя такого же роста инвестиций с целью избежать
появления избыточных мощностей. Доход, инвестиции, сбережения и потребление
должны будут расти таким же образом, что в точности соответствует экспоненциаль-
ному росту. И все эти показатели на самом деле росли экспоненциально во многих
странах на протяжении более чем столетия.
Следует отметить, что акселератор не является просто величиной, обратной коэ-
эфициенту продуктивности; если первый относится к доходу этого года, то второй —
к доходу следующего. Коэффициент продуктивности, как мы видели, задается накло-
ном функции Р', или величиной SiYi / У1У2 = S2Y11У2У3. Акселератор же выражается
как ^гУг/УгУг = 5зУз/УгУз > что конечно же, не обратно наклону функции Р'. В обычной
интерпретации модели Харрода-Домара z является акселератором, а функция Р'
просто игнорируется. При этом причиной гладкого монотонного роста становится
взаимодействие мультипликатора и акселератора. Кейнсианский мультипликатор,
обратный предельной склонности к сбережению, представлен на рис.5-4: это просто
величина, обратная наклону функции S(Y). Мультипликатор определяется как зна-
чение соотношения ДУ/Д/, т. е. как изменение дохода, продуцированное приростом
инвестиций. Таким образом, когда /' смещается в положение /'', мультипликатор, так
сказать, мультиплицирует прирост инвестиций в дополнительный доход Уг Уз, что, в
свою очередь, порождает незапланированные сбережения, которые могут быть инве-
стированы; в то же самое время акселератор «акселерирует» УгУ> в дополнительные
инвестиции, обеспечивая тем самым равенство запланированных сбережений запла-
нированным инвестициям в каждый период времени как условие для установления
равновесия. Благодаря функции Р' траектория дохода У1У2У3 также удовлетворяет
нашему дополнительному условию полной загрузки производственных мощностей в
каждый период времени.
На рис 5-4 предполагается, что склонность к сбережению, акселератор и коэффи-
циент производительности капитала — константы. Здесь также игнорируется тот
факт, что рост дохода продуцирует не весь дополнительный объем инвестиций —
также имеют место «автономные» инвестиции, происходящие в результате измене-
ний в технологии производства, накопления научных знаний, роста населения, короче
говоря, всех причин, за исключением роста дохода, которые могут затронуть склон-
ность к инвестициям; более того, автономные государственные расходы также не
принимаются в расчет. Но рис.5-4 легко может быть обобщен для случая нелинейных
или содержащих автономную компоненту функций сбережения и инвестиций так же,
как и для криволинейных функций Р, отражающих снижающуюся производитель-
ность капитала. Все эти характеристики будут означать, что доход, инвестиции,
сбережения и потребление могут расти с меньшими темпами для сохранения равно-
весия: это способствует сглаживанию экспоненциального роста, изображенного на
рис. 5-4.
Результат этого отступления в область современной теории экономического роста
— не отрицание самой возможности перманентной стагнации, а просто иллюстрация
того, что она отнюдь не обязательно является неизбежной: ничто не исключает неук-
лонного роста сбережений и/или инвестиций в течение сколь угодно долгого проме-
жутка времени.
Более того, как и в случае ранее рассмотренного различия между кейнсианской и
марксистской безработицей [см. гл. 1, раздел 4], ясно, что кризис во времена Мальтуса
весьма отличается от кризисов XX в. В те времена проблема состояла не в избыточном,
а в недостаточном уровне сбережения. В ситуации, когда устоявшаяся склонность к
сбережению недостаточна относительно потребности в инвестициях, позволяющих
обеспечить занятость растущего населения (а именно таково было положение британ-
ской экономики после Ватерлоо), сбережение на самом деле — не зло, а благо. Это
было неподходящее время для осуждения избыточного сбережения и отстаивания
более низких темпов накопления капитала. Таким образом, все, что можно заключить
156 Экономическая мысль в ретроспективе
по поводу реальной опасности «вековой» стагнации в XX в., вряд ли вызовет более
сочувственное отношение к теории Мальтуса.
Развитие британской экономики в период между смертью Мальтуса (1834) и
опубликованием «Принципов» Джона Стюарта Милля (1848) породило много новых
экономических проблем, которые нельзя было анализировать на базе простого расши-
рения аппарата, применявшегося Рикардо. Среди них: рост объема иностранных ин-
вестиций, сопровождаемый все более активной спекуляцией ценными бумагами ино-
странного происхождения, а также увеличение эмиграционного оттока рабочей силы
в Новый Свет в таких размерах, которые могли воздействовать на внутренний рынок
труда. Рикардо, используя закон рынков Сэя, выступил против опасений по поводу
избытка капитала внутри страны. Он никогда всерьез не рассматривал возможность
того, что эмиграция будет необходима, чтобы ослаблять, по Мальтусу, давление насе-
ления на средства существования — свободная торговля, и только она, есть достаточ-
ное условие для поддержания уровня процентной ставки и, следовательно, создания
условий для дальнейшего экономического развития. Однако в 40-е годы многие эко-
номисты стали обсуждать теорию, утверждающую, что британская экономика страда-
ет от хронической тенденции избыточного сбережения и что политика экспорта
капитала и поощрения эмиграции может устранить периодические кризисы, которым
она была подвержена после Ватерлоо. Короче говоря, нечто очень похожее на теорию
«зрелой экономики» Кейнса-Хансена появилось уже во 2-й четверти XIX в. Любопыт-
но, что авторитетное воспроизведение традиционных рикардианских теорий у Милля
в 1848 г. содержало в том числе и одобрение тщательно разработанной Эдвардом
Гиббоном Уэйкфилдом схемы государственной поддержки эмиграции. Защищая ре-
гулируемую колонизацию, Милль, тем не менее, предельно смягчил неявную в аргу-
ментации Уэйкфилда «стагнационистскую» линию и аккуратно изложил Закон Сэя
— так, что отвергалась не сама возможность чередования экономических подъемов и
спадов, а скорее возможность краха и перманентной недостаточности совокупного
спроса по причинам, внутренне присущим рыночной экономике. Таким образом, он
популяризировал неписаные законы колонизации, пренебрегая теорией, на которой
они основывались. Массовой миграции 70-х и начала 80-х годов практически не
оказывалась государственная поддержка, и намного больше людей отправилось в
Америку, чем в недостаточно населенные британские колонии. Вследствие этого об-
щественный интерес к эмиграции угас, а с ним и обеспокоенность по поводу проблемы
избыточного труда и капитала.
16. Что в действительности утверждал Мальтус
Том I «Принципов» Мальтуса, посвященный теории ценности и распределения, пред-
ставляет собой намного более сложное чтение, нежели том II, специально посвящен-
ный проблеме общего перепроизводства. Очевидно, здесь соблюден типично рикарди-
анский подход, делающий акцент на совершенной мере ценности, теории дифферен-
циальной ренты, а также соотношении прибыли и заработной платы в суммарном
объеме дохода за вычетом ренты. Тем не менее, в отдельных вопросах Мальтус спорит
с Рикардо, подчеркивая центральную роль эффективного спроса. Он различает рикар-
дианскую «величину спроса» как количества реально приобретаемой по данным це-
нам продукции и его же «интенсивность спроса» как «готовность и способность жерт-
вовать многим с целью купить желаемую вещь». Такое различение имеет целью
прояснить значение слова «перепроизводство» (gluts) как избытка предложения отно-
сительно интесивности спроса, вызывающего падение цены ниже себестоимости. Од-
нако мысль о том, что смещение кривой спроса отличается от движения по ней, далее
не развита. Мальтус демонстрирует отсутствие интереса к теории спроса как таковой
и никак в явном виде не использует свои терминологические разъяснения. Подобным
образом он отвергает меру ценности Рикардо и возвращается к стандарту Смита,
числу единиц труда, могущих быть обмененными на товар. Его аргументация в пользу
этой меры ценности крайне бессвязна, и похоже, что его предпочтение основано не
более чем на том, что она позволяла ему определить общее перепроизводство как
Закон Сэя и классическая денежная теория 157
случай, когда число единиц заработной платы, предоставляемых текущим производ-
ством, недостаточно по сравнению с объемом прямых и косвенных затрат труда,
воплощенных в выпущенной продукции. На всем протяжении тома I Мальтус, похо-
же, старается порвать с постулатами Рикардо, но на самом деле, целиком остается у
них в плену.
В самом начале «Принципов» и снова в заключительной части этого труда мы
встречаем один из излюбленных подсобных доводов Мальтуса: что затраты на произ-
водительный труд (читай: инвестиции) неизбежно порождают недостаток эффектив-
ного спроса. Так как рабочие получают меньше, чем ценность произведенной ими
продукции, «одна только покупательная способность работающих классов не в состо-
янии обеспечить стимулы для полного использования капитала». И эта разница не
может быть покрыта спросом, предъявляемым капиталистами, так как «они, по пред-
положению, обрекли себя на бережливость, чтобы, путем лишения себя привычных
удобств и удовольствий, сберегать часть своего дохода и накапливать предметы рос-
коши». Следовательно, общее перепроизводство товаров будет существовать, пока
покупательная способность сдерживается дополнительным «непроизводительным по-
треблением» со стороны части общества, не принадлежащей к классам капиталистов
и рабочих. Это — вышеупомянутое заблуждение о «самоуничтожающихся сбереже-
ниях».
Но похоже, что пример, который Мальтус большей частью имел в виду, — это
случай роста сбережений и инвестиций при минимальном уровне прибыли и кратко-
срочном предложении рабочей силы. Вспомним, что рикардианская теория падения
нормы прибыли существенным образом основана на представлении о том, будто
капитал и труд возрастают в одинаковой степени по отношению к ограниченным
площадям земельных угодий, в результате чего растет себестоимость товаров рабочего
потребления. В одном из фрагментов своей книги [см. гл. 4, раздел 24] Рикардо вкратце
рассматривает эффект резкого ускорения накопления капитала при отставании роста
населения; он считал, что это вызовет падение нормы прибыли вне всякой связи с
ростом себестоимости производства пшеницы, и в краткосрочном аспекте эта ситуа-
ция будет соответствовать состоянию общего перепроизводства. Согласно Рикардо
избыток этот носит временный характер, так как увеличение заработной платы спо-
собствует демографическому подъему, что опять приводит к росту краткосрочной
нормы прибыли. Мальтус же подчеркивает неэластичность предложения труда в
краткосрочном аспекте: «увеличение количества рабочей силы на рынке труда не
может произойти как следствие исключительного уровня спроса на нее ранее, чем
через шестнадцать—восемнадцать лет». Затем этот вывод немедленно обобщается:
«экономике всегда свойственно увеличивать количество средств для поддержания
существования рабочей силы быстрее, нежели происходит рост населения». Когда бы
это ни происходило, увеличенные ставки заработной платы зажимают капиталиста в
тиски «цен-издержек», и объем инвестиций снижается. С другой стороны, рост зара-
ботной платы не увеличивает эффективный спрос, так как росту потребления работ-
ники предпочитают праздность. Мальтус считал, что таким образом было показано,
будто «неумеренная страсть к накоплению должна неизбежно приводить к превыше-
нию предложения товаров над тем его объемом, который структура и склонности
данного общества позволяют с пользой потребить».
Совершенно справедливо, что если склонность к сбережению в экономике такова,
что реализация инвестиционных и сберегательных намерений требует превышения
темпа роста дохода над темпом роста рабочей силы, такого рода траектория роста не
может поддерживаться достаточно долго. Но Мальтус, по-видимому, отстаивает крат-
косрочную версию подобного перманентного избыточного сбережения. Это на самом
деле весьма любопытный вывод для автора «Опыта о принципах народонаселения»,
но безотносительно к этому он практически не имел смысла для экономики, где 6-10%
населения живет на общественное пособие. Единственным фактором производства,
недостатка которого в то время не ощущалось, был труд.
158 Экономическая мысль в ретроспективе
Главная мысль, к которой Мальтус возвращается вновь и вновь: «сбережение,
доводимое до чрезмерности, сведет на нет мотивацию для производства». Даже если
имелось в виду, что слишком большой запланированный объем сбережений, посколь-
ку он отличается от объема запланированных инвестиций, уничтожит «мотивацию
для производства», это весьма сомнительный вывод в условиях, имевших место тогда.
Но «принцип сбережения» для Мальтуса всегда означал «переключение средств,
предназначенных для немедленного потребления, на направления, приносящие при-
быль; или, другими словами... превращение дохода в капитал». И таким образом он
заключает, что слишком высокая склонность к сбережению и инвестированию порож-
дает определенные проблемы, ограничивая возможности потребления. Этот ложный
вывод кратко обобщается на последних страницах книги Мальтуса, где автор осуждает
тенденцию «поощрения сбережения» в то время, как и «недостаточное использование
имеющегося в наличии... перенасыщает рынки Европы». «Как только капиталисты
смогут осуществлять сбережения за счет неуклонно возрастающих прибылей, а не по
причине уменьшения расходов, —, отмечает он, — тогда мы можем позволить себе
благополучно и эффективно возмещать свои потери капитала путем отвлечения
части увеличенного дохода на цели накопления».
Мальтус, как и Рикардо, время от времени отмечал, что не существует извечных
пределов для расширения производства. «Вопрос о перепроизводстве, — указывал
Мальтус, — состоит исключительно в том, может ли оно быть всеобщим, так же как и
затрагивать отдельные сферы экономики, а не в том, может ли оно быть перманентным
так же, как и временным». Короче говоря, состояния общего перепроизводства воз-
можны, но любые кризисы, как общие, так и частные, по природе своей временны. Бели
принимать всерьез эти единичные замечания и благожелательно трактовать доктри-
ну Мальтуса как попытку создать динамическую теорию оптимальной нормы сбере-
жения, можно считать его нападки на закон Сэя выступлениями против смитианской
доктрины, утверждающей, будто рост сбережения способствует экономическому рос-
ту. Мы можем таким образом придать некий смысл теории общего перепроизводства
Мальтуса, но только за счет признания абсурдным страстного опровержения этой
теории, сделанного Рикардо. Из тысяч слов, написанных Мальтусом по поводу общего
перепроизводства, не более дюжины ясно выражают теорию избыточного сбережения,
когда сбережение идентично инвестиции. Напротив, в большинстве своем писания
Мальтуса прямо указывают на перманентное, а не на временное нарушение состояния
равновесия. В этом смысле Джон Стюарт Милль был абсолютно прав, отмечая в своих
«Принципах», что Мальтус и Сисмонди были убеждены в возможности «вековой»
стагнации [см. гл. 6, раздел 16].
Рекомендации Мальтуса в области экономической политики сводились к сниже-
нию нормы накопления капитала и поощрению «непроизводительного потребления»
со стороны класса лендлордов. Следовательно, его более ранние выступления в защи-
ту Хлебных законов вполне гармонируют с основными заключениями его теории. Он
предлагал программы общественных работ для смягчения бремени безработицы, од-
нако, основываясь при этом на предпосылках, отличных от кейнсианских. В частной
переписке Рикардо и Мальтус обсуждали целесообразность привлечения незанятой
рабочей силы для выполнения общественных программ, например дорожного строи-
тельства. Конечно, Рикардо не предполагал, будто строительство дорог поможет пре-
одолеть послевоенную депрессию — если производственные мощности в то время
использовались полностью, ассигнования на общественные работы просто увеличили
бы спрос на потребительские товары, в результате инфляции ресурсы переместились
бы из частного сектора в общественный, не затронув общий уровень безработицы.
Хотя это рассуждение звучит похоже на дискредитированный «Обзор» (Treasury View)
30-х годов XX в., оно имело определенный смысл в современной ему экономике. Во
всяком случае, Мальтус соглашался с Рикардо, добавляя, что общественные програм-
мы не требуют никаких дополнительных ассигнований. В «Принципах» Мальтус
вернулся к идее общественных работ как временной мере облегчения бремени безра-
ботицы. Мальтус отмечал, что возможны два возражения на это предложение. Во-пер-
Закон Cm и классическая денежная теория 159
вых, политика общественные работ может помешать рабочим «постепенно приспосаб-
ливаться к урезанному спросу». Он считал, что это можно преодолеть установлением
низкого уровня заработной платы. Во-вторых, финансирование общественных работ
потребует увеличения налогообложения, а последнее вполне может привести к сни-
жению инвестиционной активности в частном секторе. Этот недостаток с точки зре-
ния Мальтуса как раз являлся достоинством общественных работ: «тенденция к
уменьшению объема производительного капитала не может являться возражением
против общественных работ, требующих привлечения значительных сумм за счет
налогов, так как в определенной степени это именно то, что нужно».
17. Рикардо и Мальтус
Дискуссия между Рикардо и Мальтусом по поводу возможности общего перепроиз-
водства никогда бы не вызвала путаницы, если бы оба ее участника твердо определили,
что на самом деле означает закон Сэя. Рикардо совсем не считал послевоенную
депрессию предвестием «вековой» стагнации, что почти с полной уверенностью пред-
полагал Мальтус. Рикардо писал Мальтусу: «Мне часто казалось, будто Вы утвержда-
ете не только, что производство может расширяться сколь угодно без адекватных
причин, но еще и то, что это реально произошло в последнее время, последствия чего
мы переживаем в виде стагнации». В результате Рикардо был вынужден отстаивать
действительность закона Сэя для любого момента времени; это само по себе говорит
о его понимании закона Сэя не как отрицания невозможности депрессии, а как
утверждения о долгосрочной экономической тенденциии к равновесному состоянию
с полной занятостью. Но вместо раскрытия процесса, ведущего к автоматическому
поглощению неуклонно возрастающего выпуска продукции, Рикардо прибегнул к
догматической формулировке тождества Сэя. Мальтус не смог результативно оспо-
рить закон Сэя и не выказал побуждения к корректной постановке проблемы. Кроме
того, в дискуссии присутствовал редко затрагиваемый, но всегда имеющий место
подспудный политический мотив. По Мальтусу, интересы землевладельцев отнюдь не
противоречат всегда интересам остального общества — напротив, экономическое
процветание зависит от процветания класса лендлордов. Без сомнения, выступления
Рикардо в защиту жесткой версии закона Сэя в той же степени, что и его доктрина об
эффекте повышения производительности сельского хозяйства, мотивировались его
политическим предубеждением против сословия лендлордов4. Закон сравнительных
издержек демонстрировал преимущества отмены Хлебных законов; анализ полити-
ческой обстановки свидетельствовал, что такой акт был невозможен без ослабления
общественного влияния лендлордов; в этом смысле взгляды Мальтуса были полити-
чески опасны, и им следовало противостоять.
Подобные замечания, хотя и иллюстрирующие страстность обсуждения пробле-
мы, связанной с законом Сэя, не должны влиять на наше суждение по поводу анали-
тических вопросов. Мальтус видел проблему — проблему стагнации, проистекающей
от неадекватного спроса. Но его анализ не отличается аккуратностью, и в ходе рас-
смотрения он делает одну логическую ошибку за другой. Рикардианское оправдание
закона Сэя носило догматический характер и едва ли может быть признано безупреч-
ным, но оно было логичным, сопровождалось изложением его посылок и допущений.
Роберт Торренс, современный ему экономист, резюмировал это таким образом: «Пол-
итическая экономия в представлении мистера Рикардо более систематична и проста,
нежели реальная экономика; в представлении мистера Мальтуса это смешение ори-
гинальных и не связанных друг с другом элементов». К счастью для истории экономи-
ческой мысли хорошая логика возобладала над плохой. Победа Мальтуса превратила
бы экономическую науку в райские кущи для шарлатанов, готовых предложить пана-
цею для излечения якобы присущих экономической системе недугов. Можно лишь
изумляться поразительному утверждению Кейнса, что «если бы только труды Маль-
туса, а не Рикардо послужили исходным пунктом для последующего развития эконо-
мической науки XIX в., насколько мудрее и богаче был бы мир сегодня». Несомненно,
экономическая теория только выиграла бы от продолжения дискуссии о значении
160 Экономическая мысль в ретроспективе
закона Сэя; изъяны аргументации Мальтуса, ее неблаговидные политические оттенки
и стремление придать научный статус своему «учению» в рамках рыночной экономи-
ки —все это, к сожалению, обусловливало невозможность конструктивной полемики.
Понадобилось много лет, чтобы это понять; Хансен писал в своем труде «Хозяйствен-
ные циклы» (1927): «Школа Сэя — Рикардо, будучи в основном глубокой и серьезной,
тем не менее оставила проблему (хозяйственных циклов) неразрешенной. Как часто
случалось с экономическими обобщениями, она рассматривала эту проблему в долго-
срочном аспекте, что в действительности означало вовсе отказаться от ее осмысления.
С другой стороны, решение Лодердейла—Мальтуса—Сисмонди выглядит логически
несостоятельным для каждого, кто пожелает взять на себя труд обдумать проблему от
начала до конца».
РЕКОМЕНДАЦИИ К ДАЛЬНЕЙШЕМУ ЧТЕНИЮ
Кроме соответствующих частей «Принципов» Рикардо и «Принципов» Милля важ-
ными первоисточниками по проблеме закона рынков Сэя являются «Letters to Maltus»
(1820, переизд.1936) Ж.Б. Сэя и очерк Дж.Ст. Милля «On the Influence of Production on
Consumption» в книге «Essays on Some Unsettled Questions of Political Economy» (1844,
переизд. 1948). Существует также знаменитая переписка Мальтуса и Рикардо, кото-
рую необходимо прочитать, чтобы оценить по достоинству. Всегда существовало оп-
ределенное сомнение, кто на самом деле впервые установил закон рынков — сам Сэй
или Джеймс Милль. В работе W.J. Baumol «Say's (At Least) Eight Laws, or What Say and
James Mill May Really Have Meant» (Ec. May 1977), защищается приоритет Сэя, тогда
как W.O.Thweatt в статье Baumol and James Mill on «Say's Law of Markets» настаивает
на приоритете Милля.
Шумпетер является автором, наверное, наиболее блестящего комментария о роли
закона Сэя в классической теории: «History of Economic Analysis», с. 615-625. В важной
статье G.S. Becker and W.J. Baumol «The Classical Monetary Theory: The Outcome of the
Discussion» (Ec. 1952), перепечатанной с исправлениями в ЕЕТ, впервые явно показано
различие между равенством и тождеством Сэя, хотя вопрос об этом был поднят Ланге
(Lange) еще в 1942 г. Указанная статья предваряет обсуждение этой темы в книге
D.Patinkin «Money, Interest and Prices» (2-е изд. 1965), которую можно поставить в один
ряд с трудом Хикса «Ценность и капитал» по значительному вкладу в современную
микроэкономику; относительно нашей темы см. гл. 3,8,14,15 и примечания A,F,G и
в особенности L. Патинкин выступает против равенства Сэя как дезориентирующего
понятия, поскольку ни один из экономистов классической школы не определил балан-
сирующий механизм, который придал бы законную силу равенству Сэя. Это совер-
шенно справедливо, однако подобное чрезмерное пристрастие к строгости приведет к
отрицанию существования классической теории цен в долгосрочном аспекте по при-
чине того, что ни один из классиков реально не продемонстрировал существование,
определимость и стабильность равновесия на отдельно взятом товарном рынке.
В книге A W.Marget «Theory of Prices» (1942), том II, глава 1, подвергается исчерпы-
вающему анализу заявление Кейнса о том, будто все экономисты до него рассматри-
вали раздельно теорию ценности и денежную теорию. Автор заключает, что один из
«уроков истории экономической мысли» состоит в том, что развитие денежной теории
фактически никогда не отстает от достижений в общей теории. Дополнительный
материал по этой теме содержится в остальной части I тома II (см., в частности, с
606-620 о законе Кейнса), но его следует изучать в неразрывной цельности. Каково бы
ни было окончательное отношение к попытке автора возродить количественную де-
нежную теорию, ни один учащийся не должен пройти мимо этого великолепного
образчика полемического таланта, столь обильно сопровожденного фактическим ма-
териалом, что сноски буквально поглощают основной текст. Патинкин соглашается с
этим высказыванием Кейнса, но по другой причине: он утверждает, что как классиче-
ская, так и неоклассическая теория дихотомизирует процесс ценообразования вслед-
ствие неудачной попытки интеграции толкований относительных и абсолютных цен.
Закон Сэя и классическая денежная теория 161
По поводу этой грандиозной и нескончаемой дискуссии см. обзорную статью L.J.
Mauer «The Patinkin Controversy: a Review», KYK, 19, 2, 1966, и версию современного
учебника J. Ascheim and C.-Y. Hsieh «Macroeconomics: Income and Monetary Theory»
(1969), гл. 2 и 7.
Блестящий анализ работы Торшона в частности и денежной теории вообще про-
делан у Шумпетера (Schumpeter «History of Economic Analysis», c. 276-299, 314-334 и
688-738); см.также прекрасное вступление Ф.А. Хайека к репринту 1939 г. работы
Торнтона (Thornton «Nature of the Paper Credit», 1802, стр. 36-58); труды D.A. Reisman
«Henry Thornton and Classical Monetary Economics» (OEP. March 1971); T.W. Hutchison
«Thornton, Henry», IESS, 16; CF. Peake «Henry Thornton and the Development ofRkardo's
Economic Thought» (HOPE. Summer 1977); P.Beaugrand, J.C.W. Ahiakpor and CF. Peake
(Ibid. Spring 1982), которые развивают аргументацию в пользу определенного влия-
ния, оказанного Торнтоном на Рикардо. Об истории доктрины принудительного сбе-
режения см. статью F.A. Hayek «A Note on the Development of the Doctrine of "Forced
Saving"» (QJE. 1932), перепечатанную в его работе «Profits, Interest and Investment»
(1939), гл. 7; работы Viner «Theory of International Trade», гл. 4, раздел З; М.А. Hudson
«Ricardo on Forced Saving» (ER. June 1965); B.A. Cony «Money, Saving and Investment in
English Economics 1800-1850» (1962), гл. 3; F. Machlup «Forced or Induced Savings: An
Exploration into its Synonyms and Homonyms» (REStat. 1943), перепечатано в его «Essays
in Economic Semantics» (1963).
Некоторые аспекты позиции Дж.Ст. Милля анализируются в статье В.А. Balassa
«John Stuart Mill and the Law of Markets» (QJE. May 1959); здесь используются понятия
«commodity money» и «credit money» вместо применяемых у нас «accounting money» и
«circulatingmoney». L.C. Hunter в «Comments» (Ibid. May 1960), углубляется в классиче-
скую теорию сбережения и инвестиций. В статье «Mill and Cairnes on the Rate of Interest»
(OEP. February 1959), тот же автор исследует неопубликованные заметки Кернса по
вопросу краткосрочного воздействия денежных процессов на процентную ставку,
отправленные Миллю, когда последний готовил шестое издание «Принципов».
По отношению к мальтузианской критике закона Сэя основным первоисточником
является работа Мальтуса «Principles of Political Economy» (2-е издание, 1836, переизд.
1951). Дополнительный материал можно найти в книге «Definitions of Political
Economy» (1827) Мальтуса, перепечатанной в 1936 г. с предисловием М. Paglin, также
доступной в «Five Papers on Political Economy by T.R Malthus», ed. С Renwick (1953) и
«Occasional Papers of T.R Malthus», ed.B. Semmel (1963). Использование Мальтусом
специфической меры ценности с целью установить возможность общего перепроиз-
водства объясняется в книге Myint «Theories of Welfare Economics», гл. З. Вклад Маль-
туса в теорию спроса анализируется в двух интересных статьях Смита (V.E. Smith)
«The Classicists' Use of "Demand"» (JPE1951), перепечатана в EMDT, «Malthus' Theory
of Demand and its Influence on Value Theory» (SJPE. October 1956). Первая из этих работ
особенно полезна для изучения взглядов всех ведущих классических авторов на
проблему спроса.
Известный панегирик Кейнса Мальтусу можно найти в его «Essays in Biography»
(1933). Хатчисон (Hutchison), следуя по стопам Кейнса, прослеживает развитие шко-
лы «недопотребления» XVIII в., которая была загнана в подполье смитианской тео-
рией сбережения, достигшей кульминации в законе Сэя: «A Review of Economic
Doctrines, 1870-1929» (1953), с. 346-356. См. также его же «Bentham as an Economist»,
(EJ. 1956), перепечатано в ЕЕТ: Вентам создал большинство своих экономических
работ в два последних десятилетия XVIII в., продолжая род макроэкономического
денежного анализа, который развивали Кантильон и его современники.
Исторический и интеллектуальный контекст полемики о перепроизводстве после
смерти Рикардо освещен в работе автора этих строк «Ricardian Economics», гл. 5. Ряд
убедительных замечаний по поводу бесплодной дискуссии Мальтуса и Рикардо пред-
ложен в статье G.J. Stigler «Sraffa's Ricardo» (AER. September 1953). Аргументация
Мальтуса рассматривается вновь и с замечательной ясностью в книге R.G. Link
«English Theories of Economic Fluctuations, 1814-1848» (1959), гл. 2. См. также вышеупо-
13 — «Экономическая мысль»
162 Экономическая мысль в ретроспективе
мянутый труд Шумпетера, с. 480-483. Многое авторы утверждают, что нашли у Маль-
туса многое составляющие элементы «Общей теории». Однако В.А. Сопу кратко
доказывает, что Мальтус не может считаться предтечей Кейнса: «Malthus and Keynes
—A Reconsideration» (EJ. December 1959); см. также мою «Rkardian Economics», при-
ложение В; а также R.D.C. Black «Parson Malthas, the General and the Captain »(EJ. March
1967). Противоположная точка зрения отражена в работах S. Hollander «Malthus and
Keynes: A Note» (EJ. June 1962); P. Lambert «L 'oeuvre de John Maynard Keynes. Expose —
Analyse critique Prolongements» (1963), гл. З. Не только Мальтус являлся активным
сторонником государственных расходов — его взгляды в то время абсолютно совпада-
ли с мнением большинства: Cony «Money, Saving and Investment in English Economics»,
гл. 7-9. См. также небольшую, но спорную работу H.G. Vatter «The Maltusian Model of
Income Determination and its Contemporary Relevance» (CJEPS. February 1959). В статье
B.J. Gordon «Say's Law, Effective Demand, and the Contemporary British Periodicals, 1820-
1850» (Ec. November 1965), показано, что Мальтус при жизни не испытывал недостатка
в сторонниках. Но как объясняется в работе F.W. Fetter «Economic Controversy in the
British Reviews, 1802-1850», эти сторонники почти всегда представляли одну из крайно-
стей политического спектра; это не в последнюю очередь повлияло на то, что они не
смогли достичь взаимопонимания с рикардианской школой. В последующей статье
того же автора по тому же поводу «The Rise and Decline of Rkardian Economics» (HOPE.
Spring 1969), достаточно точно показано, насколько ложным показалось бы кейнсиан-
ское представление теоретической дискуссии между Мальтусом и Рикардо современ-
никам последнего.
Недавняя книга Т. Sowell «Say's Law. An Historical Analysis» (1972), кратко изложен-
ная в гл. 2 его же «Classical Economics Reconsidered» (1974) привносит новый акцент о
роли Сисмонди в дискуссии; на самом деле Сясмонди, а не Мальтус считался в то время
главным оппонентом Pax Ricardia. Sowell также отрицает, что закон Сэя в классиче-
ский период имел какое-либо отношение к проблеме «вековой» стагнации, настаивая
вместо этого на его направленности в область проблем краткосрочного «трения». При
всем своем желании, я не могу принять его итерпретацию. То же самое можно сказать
и о статье S. Rashid «Malthus' Model of General Gluts» (HOPE. Fall 1977), где утвержда-
ется, что центральной идеей Мальтуса является удовлетворение потребностей, а так-
же Eltis «The Classical Theory of Economic Growth», гл. 5, где говорится, будто Мальтус
не отождествлял сбережения и инвестиции, а также четко разделял запланированные
(ex ante) и реализованные (expost) сбережения и инвестиции. Если читатель теперь
убежден в том, что он понимает значение закона Сэя, по крайней мере в современном
смысле, ему не мешало бы посмотреть работу W.H. Hutt «A Rehabilitation of Say's Law»
(1974), где утверждается, будто закон Сэя действителен во все времена и, парадокс из
парадоксов, представляет полное и удовлетворительное объяснение внутренне прису-
щей современному индустриальному обществу тенденции к депрессии!
По поводу дискуссии 30-40-х годов XIX в. об эмиграции как решении проблемы
роста населения, а также о колонизации как средстве борьбы против экономической
стагнации внутри страны см. труды D.N. Winch «Classical Political Economy and
Colonies» (1965), гл. 5,6 и 9; E.R. Kittrell «The Development of the Theory of Colonization
in English Classical Political Economy», SEJ, 1965, перепечатано в «Great Britain and the
Colonies, 1815-1865» под ред. A.G.L. Shaw (1970).
Настоящим противником сбережения в то время был совсем не Мальтус, а граф
Лодердейл (Lauderdale), чья часто упоминаемая, но редко читаемая работа «Inquiry»
была издана в 1804 г. У Феттера (F.A.Fetter) дается великолепная критика выступле-
ния Лодердейла против смитианской доктрины бережливости: «Lauderdale's Oversaving
Theory »,AER, June, 1945. Более легкие для чтения статьи, рассматривающие причины
нигилистической позиции Лодердейла: A.V. Cole «Lord Lauderdale and His Inquiry"»
(SJPE. June 1956); M. Paglin «Malthus and Lauderdale: TheAnti-Ricardian Tradition» (1961).
Другом значительным, но игнорируемым предшественником Кейнса был Томас
Джоплин (Thomas Joplin), писавший о валютных проблемах; он в отличие от Мальтуса
считал сбережения функцией от дохода. О нем см. работы R.L. Meek «Thomas Joplin
Закон Сэя и классическая денежная теория 163
and the Theory of Interest», REStud, 18, 3, 1951; R.G. Link «Theories of Economic
Fluctuations», гл. 3.
Представление односекторной модели роста Харрода—Домара можно найти в
любом из многочисленных учебников по теории экономического роста. Блестящий,
но довольно сложный анализ динамики модели проведен в книге Р.Аллена «Матема-
тическая экономия», гл. 3 (имеются ссылки на соответствующую литературу).
Примечания к главе 5
Дихотомия - логическая операция деления родового понятия на две видовых (например, ценность =
потребительная ценность + меновая ценность). В данном случае Патиккин мог иметь в виду, что каждая из
двух названных теорий рассматривала комплексный процесс ценообразования как два раздельных процес-
са.
Данное замечание, сделанное по конкретному поводу, чрезвычайно важно с точки зрения общемето-
дологической. Нельзя не заметить, что в литературе ХК-ХХ вв. слишком много суждений о старых авторах
было сделано без подобного различения.
Working balances - строго говоря, означает кассовые остатки наличных денег, употребляемые для
балансировки (погашения сальдо) безналичных расчетов. В текстах чисто финансового содержания неред-
ко переводится как "рабочие остатки".
Уместно заметить, что сам Рикардо был крупным землевладельцем (хотя недвижимость была приоб-
ретена им не по наследству, а за деньги). С другой стороны, Мальтус, который отстаивал положительную
экономическую роль сословия лендлордов, сам был сыном одного из них, лишенным земли по майоратному
праву. Для такого рода дворян существовало два вида карьеры: военного или священника.