Население, убывающее плодородие и рента

ТЕОРИЯ НАРОДОНАСЕЛЕНИЯ
Хотя Мальтус начал размышлять и писать о демографических проблемах далеко не
первым, он первым сумел создать теорию народонаселения. С тех пор в начале любой
дискусии по этим проблемам упоминают его имя. Правда, его теория привлекла к себе
внимание при его жизни не столько тем, что ее оценили как вклад в развитие демог-
рафической науки, сколько тем, что в ней увидели опровержение оптимистических
представлений Годвина, Кондорсе и Оуэна, будто бы человеческое общество может
быть усовершенствовано с помощью социального законодательства. Для нас же гораз-
до важнее то обстоятельство, что из теории Мальтуса следовали вполне определенные
аналитические выводы. Благодаря им эта теория сохранилась как неотъемлемая часть
наследия классической экономической мысли много времени спустя после того, как
побудившее Мальтуса к созданию этой теории "предвидение" стало достоянием про-
шлого. Теория Мальтуса, установившая жесткую зависимость роста населения от
продовольственных ресурсов общества, помогла обосновать теорию заработной пла-
ты, определяемой прожиточным минимумом, и тем самым проложила путь Рикардо,
в глазах которого экономический прогресс сводился почти исключительно к успехам
в земледелии. Сводя причину бедности к простому соотношению темпа прироста
населения с темпом прироста жизненных благ, определяющих прожиточный мини-
мум, теория Мальтуса установила некий стандарт, на который опирались все пред-
ставления классиков об экономической политике. Любого из этих достоинств теории
Мальтуса было бы достаточно, чтобы сделать ее весьма влиятельной. Взятые же
вместе, они вполне объясняют, почему Мальтус имел совершенно невероятный успех,
ни с чем не сравнимый в истории экономической мысли. У Мальтуса вскоре объяви-
лись как последователи, так и ярые враги. Неудивительно, что его учение вызвало
сильнейший отпор у социальных реформаторов и вообще у ученой публики. Мальтус
всегда умел восстанавливать против себя всех, кто верил в возможность улучшения
социальных условий. Он говорил, что всякая сознательная попытка улучшить усло-
вия будет сметена неодолимой людской массой. Он любил повторять, что любые
попытки побороть нищету, прибегая к прямым государственным субсидиям или к
частной благотворительности, могут только ослабить главное ограничение роста на-
селения — необходимость для каждого заботиться о себе самому и полностью отвечать
за свою непредусмотрительность. Он вбивал эти доводы в сознание читателей с ре-
дким упорством и красноречием, словно рассчитывая вызвать раздражение у самых
впечатлительных. Тем не менее, обратившись к прошлому, нетрудно увидеть, что те
доводы, которыми он оперировал, вовсе не были жестко обусловлены его теорией, —
то были просто идеологические ловушки. И такие люди, как Френсис Плейс и Джон
Стюарт Милль, взглянув на проблему несколько иначе и признав, что контроль над
рождаемостью приемлем с моральной точки зрения, смогли использовать мальтузи-
анскую доктрину как знамя программы социальных реформ.
3
Население, убывающее плодородие и рента 63
1. Взрыв народонаселения
Первое издание "Опыта о законе народонаселения" Мальтуса было опубликовано в
1798 г. Первая из переписей населения, проводившихся раз в десять лет, была пред-
принята тремя годами позже и показала, что вопреки распространенному мнению
население Англии быстро возрастало. Мы знаем, что в последние десятилетия XVIII в.
действительно произошел взрывной рост народонаселения, и мы привычно хвалим
Мальтуса за пророческое предсказание, сила которого привлекла внимание к опасно-
стям, связанным с такими внезапными демографическими взрывами. На самом же деле
история была благосклонна к Мальтусу, так как он подобно своим современникам
считал, что численность населения Англии почти или совсем не выросла после рево-
люции 80-х гг. XVII в. Во втором издании "Опыта" в 1803 г. он упомянул о переписи
1801 г., но с ее результатами он был знаком лишь поверхностно и, очевидно, даже не
понял, что при его жизни произошел беспрецедентный в европейской истории рост
народонаселения. В своих рассуждениях он стремился не к простому отражению
ситуации в Великобритании — он мыслил всеобщими категориями. Современные
специалисты так и не могут прийти к единому мнению: то ли промышленная револю-
ция, создав спрос на рабочую силу, тем самым стимулировала рождаемость, то ли
улучшение санитарных условий, питания и жилья дало прирост населения благодаря
снижению смертности. Как бы то ни было, между 1780 и 1790 гг. смертность и в самом
деле значительно сократилась, а рождаемость в то же время несколько возросла. Сам
Мальтус ставил на первое место соотношение браков и рождений и даже в поздних
изданиях "Опыта" серьезно недооценивал фактическое снижение смертности. Дело
не в том, что он неверно истолковал факты, — ведь даже теперь мы не можем прийти
к согласию, каковы были эти факты; скорее всего, он никогда не имел ясного понятия
о природе взрыва народонаселения, которому его доктрина обязана своей славой, а
может быть, и не интересовался этим.
2. Аналитическая схема Мальтуса
Исходная посылка Мальтуса, заключается в противопоставлении биологической спо-
собности к произведению потомства, определяемой природными инстинктами, у че-
ловека так же, как у животных, и факторов, которые таковую способность ограничи-
вают (см. табл. 3-1).
Таблица 3-1
Потенциал роста
населенна
Инстинкты
продолжения
рода
Ограничители
роста населения
Превентивные меры: Реальные факторы:
снижение рождаемости рост смертности
»s=p sja чкг •—„
Ограниченность средств к существованию
Указанные ограничения разделены на принудительные и предупредительные, —
так, по Мальтусу, различаются силы, влияющие на нормы рождаемости и смертности.
Над этим "позитивным" делением на две категории он поставил три вида "норматив-
ных" факторов: бедность, порок и "нравственное обуздание". И позади всех — глав-
ный фактор: "средства существования" (которые иногда определяются как условие
биологическое, а иногда, как культурное), т.е. наличие минимума средств, необходи-
мых для поддержания жизни.
64 Экономическая мысль в ретроспективе
Таковы категории, которыми Мальтус пользуется для построения своей теория.
По существу, сама теория состоит из трех положений: 1) биологическая способность
человека к продолжению рода превосходит его физическую способность увеличить
свои продовольственные ресурсы; 2) те или иные ограничения роста населения —
принудительные или предупредительные — действуют всегда; 3) конечный предел
воспроизводственной способности населения определяется ограничением по продо-
вольственным ресурсам. Первое из этих положений — ключевая первичная аксиома;
второе и третье — фактически выводятся из первого. Недостаток средств существова-
ния есть конечный ограничитель не в том смысле, что он действует после всех осталь-
ных, но в том, что остальные ограничители рассматриваются как проявление нехватки
продовольствия. Это относится и к предупредительным факторам, так как Мальтус не
сумел объяснить добровольное ограничение численности населения никакими иными
мотивами, кроме страха перед голодом.
Идеи Мальтуса получили немедленный отклик именно потому, что были чрезвы-
чайно просты и не требовали ни создания новой аналитической концепции, ни фак-
тографических открытий. Казалось, все, что он сделал, — это свел воедино несколько
хорошо известных жизненных фактов и сделал из них необходимые выводы. В самом
деле, разве население не растет всегда лишь постольку, поскольку оно может себя
прокормить? И разве бесконтрольное размножение человека не привело бы вскоре к
невозможной ситуации при любом темпе роста средств существования? Знаменитое
противопоставление двух видов прогрессий, предложенное Мальтусом, — геометри-
ческой для прироста населения и арифметической для прироста продовольствия —
действовало с гипнотической убедительностью лозунга или рекламы. Легко было
увидеть: "даже поверхностное знакомство с цифрами покажет", как говорил Мальтус,
что если прирост выражается сложным процентом, то самое малое конечное число при
самом низком темпе в конце концов станет больше самого большого числа, рост
которого выражается простым процентом (сравните: 2 + 4 + 8 + 1 6+ 32...и 1000 +
1003 + 1006 + 1009 + ...). Добавочное население будет воспроизводиться дальше
(отсюда и сложный процент), а прироста добавочных продовольственных ресурсов не
будет. Следовательно, при любой исходной ситуации вскоре "все билеты будут про-
даны". Читатель в такие моменты не склонен вспоминать о том, что в реальной жизни
просто не бывает бесконтрольного роста населения биологически предельным темпом,
а потому все такого рода выкладки, пусть самые жуткие, оставляют основную гипоте-
зу недоказанной*.
3. Эмпирическое содержание теории Мальтуса
Мальтус приводил в защиту своей теории и логику, и факты, но и то и другое не
слишком тщательно. Он не сомневался: то, что мы назвали первичной аксиомой,
действительно верно. Из данных сомнительной американской статистики, не делав-
шей разницы между числом родившихся и числом иммигрантов, он сделал вывод, что
при неконтролируемом размножении численность населения будет удваиваться каж-
дые 25 лет; это означает прирост почти на 3% ежегодно (на самом деле биологический
предел прироста — 5% в год). При 3%-м приросте, т. е. по Мальтусу, нынешнее
население Земли, составляющее 4,5 млрд . человек, достигнет 9 млрд. к 2008г. Это
показывает, насколько небольшая разница в среднегеометрических темпах роста
может сказаться в такой короткий срок, как 24 года. Имея в виду, что в цивилизован-,
ных обществах, как известно, уже очень давно темп прироста населения снижается,
можно считать слишком смелым предположение Мальтуса о том, что темп в 3% будет
всеобщим. Важнее, однако; другое: он признавал, что в американских колониях не
было снижения жизненного уровня населения. Из этого следует, что производство
* Пиши Мальтус свою книгу в наши дни, он, без сомнения, сослался бы на недавние расчеты, показавшие,
что если бы человеческий род пошел от пары, жившей 10 000 лет назад, и размножался бы даже не
биологически предельным темпом, а скромным темпом в 1% в год, то к настоящему времени земля была
бы шаром из человеческих тел диаметром в несколько тысяч световых лет с поверхностью, расширяю-
щейся в космическом пространстве темпом, в несколько раз превышающим скорость света.
Население, убывающее плодородие и рента 65
средств существования там тоже должно было расти средним геометрическим темпом
3% в год. Однако этого он не признавал, настаивая, что "не известны случаи", чтобы
производство средств существования росло сколько-нибудь устойчивым средним гео-
метрическим темпом. Но если производство средств существования растет только в
арифметической прогрессии, как могло население расти в геометрической и не уми-
рать с голоду?
Отождествляя "средства существования" с пищевыми продуктами, он хотел пока-
зать согласно логике того времени, что быстро увеличивать производство продоволь-
ствия просто не представляется возможным, так как ресурсы земли ограниченны, а
технические усовершенствования в сельском хозяйстве идут слишком медленно. Для
подтверждения своей правоты у него была магическая формула: закон убывающего
плодородия почвы. Но Мальтус не только утверждал, что приращение земельного
фонда обходится все дороже, он еще полагал, что накопление капитала и изменения
в технологиях никогда не смогут компенсировать ограниченность природных ресур-
сов. Однако для технического прогресса не существует закона убывающей эффектив-
ности. Закон убывающей эффективности, если правильно его понимать, — это стати-
ческая модель: отдача факторов производства в различных соотношениях при данном
уровне технического прогресса и она не имеет ничего общего с динамической пробле-
мой реально растущего населения, которое обрабатывает данную земельную площадь
при непрерывном совершенствовании технологии обработки. Перепутать эти вещи —
это все равно что подменить верный лишь для строго определенных условий закон
Галилея о падении тел в полном вакууме рассуждениями о том, что бывает, когда с
башни падают перышко и кожаный мяч.
В первом издании своего "Опыта" Мальтус не упоминал тенденцию убывающего
плодородия почвы, а в шести последующих изданиях и даже в своей последней пуб-
ликации на эту тему — "Общем взгляде на проблему народонаселения"—он показал,
что явно предпочитает обращаться напрямую к интуиции читателей вопреки строгой
формулировке своего закона. Во всем литературном наследии Мальтуса присутствует
неопределенность относительно того, какой вариант закона убывающего плодородия
относится к сравнительным темпам роста населения и средств существования. В
"Общем взгляде" нам сначала говорят, что возможности производства пищи "явно
ограничены недостатком земли... и снижением того прироста продукта, который
должен быть получен благодаря постоянному приложению добавочных капиталов к
уже обрабатываемой земле". Здесь статический закон дан в неполной формулировке,
подразумевающей не столько предельный, сколько средний показатель эффективно-
сти. Страниц через десять нас уверяют, что "хотя благодаря экономии труда и улуч-
шенной системе животноводства в оборот могут быть введены худшие земли, чем те,
которые использовались прежде, однако полученное таким образом добавочное коли-
чество жизненных благ никогда не будет настолько велико, чтобы в течение сколько-
нибудь долгого времени перекрывать действие принудительных и предупредитель-
ных ограничений роста народонаселения". Здесь нам предлагается сомнительная
динамическая теория убывающей эффективности технического прогресса, столь ха-
рактерная для всех рассуждений классиков о вековых тенденциях в сельском хозяй-
стве.
По существу, Мальтус противопоставил гипотетическую способность населения
к росту в определенном темпе фактической невозможности увеличивать продоволь-
ственные ресурсы тем же темпом. На первый взгляд может показаться, что это поло-
жение непроверяемо. Но именно это положение является главным звеном в рассуж-
дении Мальтуса о том, что рост населения не ограничивается ничем иным, кроме
страха голода. Следовательно, давление населения на наличные продовольственные
ресурсы существует всегда. Как указывал Мальтус в своей переписке с Нассау Сени-
ором, "население, за исключением новых колоний, где условия благоприятнее, всегда
давит на продовольственные ресурсы и всегда готово размножаться быстрее, чем
растет пропитание". Из этого следует явно ложный вывод, что жизненный уровень не
может устойчиво повышаться в "старых" странах с растущим населением. В первом
7— «Экономическая мысль»
61 Экономическая мысль в ретроспективе
издании своего "Опыта" Мальтус именно это и утверждал. Но во втором издании он
добавил ограничение: "[нравственное] воздержание от брака, не приводящее к беспо-
рядочным удовольствиям". Под этим он подразумевает просто поздние браки и строгое
воздержание в добрачный период; он порицал противозачаточные меры при любых
обстоятельствах как "безнравственные". Это новое условие превращало теорию
Мальтуса в нечто предельно обобщенное и столь же пустое: улучшение условий жизни
доказывает, что нравственное обуздание препятствует росту народонаселения; ухуд-
шение же условий жизни доказывает, что отсутствие благоразумия ведет к нищете и
пороку.
Любого оппонента, приводившего свидетельства в пользу того, что средства суще-
ствования растут быстрее, чем население, утихомиривал логический вывод: значит,
рабочий класс практикует "нравственное обуздание". Оставалось лишь одно возра-
жение: показать, что средний брачный возраст на самом деле не повысился и уровень
внебрачных рождений не понизился. Поскольку демографическая статистика того
времени не могла подтвердить ни того, ни другого, оборона Мальтуса становилась
непробиваемой. Находились немногие, кто оспаривал его теорию, подвергая сомне-
нию тезис, будто контроль над рождаемостью — это "нищета и порок". Здесь довод
Мальтуса был весьма прост: человек по своей природе существо ленивое, праздное, не
склонное трудиться, если ему будет дано легко уйти от ответственности за плоды его
"естественных страстей". Мальтусу достаточно было сослаться на общественное мне-
ние своего времени, чтобы с легкостью отвергнуть все так называемые неомальтузи-
анские ограничения "как по причине их безнравственности, так и потому, что они
устраняют необходимые побуждения к усердному труду".
Таким образом, теория народонаселения Мальтуса оказалась в опасной близости
к тавтологии в обличье теории. Если мы соглашаемся с Мальтусом в том, что контроль
над рождаемостью — вещь морально предосудительная, на его стороне история роста
народонаселения в течение последних двух столетий: численность населения не тор-
мозилась ничем, кроме "нищеты и порока". Если же мы, напротив, находим контроль
над рождаемостью морально оправданным, Мальтус опять-таки прав: "нравственное
обуздание" в широком смысле слова — это одно из ограничений роста населения сверх
ресурсов продовольствия. Теорию Мальтуса невозможно опровергнуть, так как она
неприменима ни к каким вероятным или действительным демографическим тенден-
циям: она претендует на то, чтобы описывать реальный мир, но ее описание справед-
ливо по определению ее собственной терминологии.
Статистические выкладки Мальтуса неубедительны не столько потому, что ему
не хватало доброкачественной статистики, сколько из-за неспособности его теории
выдержать столкновение с эмпирическими данными. Кейнс как-то похвалил цифро-
вой и фактический материал Мальтуса как "доказательство, выведенное индуктив-
ным путем", и даже Маршалл отдал должное тому, что он назвал "первым случаем
основательного применения индуктивного метода в общественных науках". Но Маль-
тус был ближе к делу, когда в предисловии ко второму изданию своего "Опыта"
заметил, что, "если какие-либо ошибки, помимо моей воли, вкрались в эту работу, они
не могут иметь значительного влияния на сущность моих соображений".
4. Автоматические ограничения
Критики Мальтуса иногда высказывают мысль, что он ввел читателей в заблуждение
у него биологически допустимый темп роста населения намного выше реальных
темпов. Но методологически непозволительно запрещать гипотезы, постулирующие
абстрактные тенденции, не наблюдаемые в действительности в чистом виде, без ка-
ких-либо возмущающих воздействий. Необходимо только, чтобы гипотеза имела
предсказуемые последствия. На практике для этого обычно требуется показать, что
"чистая" тенденция в каком-то смысле независима от противодействующих факто-
ров, так что отклонениям, вызванным теми или иными "трениями", можно дать
количественную оценку. Вспомним еще раз о роли полного вакуума в Галилеевом
законе падающих тел: Галилей установил точные условия, для которых его закон
Население, убывающее плодородие и рента т
вереи, а также точную меру воздействия таких "трений", как сопротивление воздуха,
которое может быть причиной отклонения от закона вне лаборатории, в реальных
условиях. Но у Мальтуса ограничители сами по себе суть результаты давления роста
народонаселения, а нравственное обуздание допускается как автоматический ограни»
читель, вызываемый ростом населения. Не всегда осознается, что в последних разде-
лах "Опыта" Мальтус на самом деле признал все, что выдвигали против него тогдаш-
ние критики от Годвина до Сениора, однако он не мог признать их замечания слишком
явно в ходе изложения своей системы, не разрушая ее.
Именно Сениор первым разделил потребительские товары на предметы "необхо-
димости, благоприличия и роскоши". По мере экономического развития роскошь для
одного поколения становится приличием для следующего, а для дальнейших, возмож-
но, и необходимостью. Сениор подчеркивает, что желание сохранить свой уровень
жизни, надежда перейти к более высокому социальному статусу — это такие же
сильные мотивы поведения, как стремление к браку и продолжению рода. Поэтому с
повышением жизненного уровня вступают в действие автоматические ограничители
роста народонаселения. Мальтус отрицал практическое значение для трудящихся
классов такого мотива, как "желание улучшить свои условия"1, и с особенным упор-
ством отвергал утверждение Сениора, что этот мотив автоматически становится огра-
ничителем. По мнению Мальтуса, проблему можно решить только улучшением нра-
вов и упрочением религиозных обычаев. Все же в своем "Опыте" он не раз говорит о
том, что в Англии явно распространены "вкус к жизненным удобствам и комфорту,
желание улучшить свое положение (важнейший источник общественного благоден-
ствия)", вследствие чего "можно наблюдать господство самого похвального духа усер-
дия и благоразумия... среди весьма широкого класса людей". А в последней главе своей
книги, названной "Наши разумные ожидания по поводу дальнейшего усовершенст-
вования общества", он возложил всю надежду на "очевидно узкий принцип своеко-
рыстия, который предписывает каждому из нас прилагать все силы ради улучшения
своего положения". Посвятив целую книгу доказательству того, что лишь невообра-
зимыми усилиями можно предотвратить голод и болезни, он заключает на последних
страницах книги, что дух соперничества и состязания будет все более действенным
ограничителем во всех "цивилизованных и густонаселенных" странах.
Кто-нибудь скажет, что это чересчур — требовать, чтобы теория, описывающая
исторические тенденции, к тому же еще и выявляла степень независимости противо-
действующих факторов от самой господствующей тенденции. Такое требование мож-
но предъявлять к естественным наукам, но от общественных нельзя требовать подо-
бного совершенства. Однако можно согласиться хотя бы с тем, что даже в обществен-
ных науках следует определять время, в течение которого ведущая тенденция может
дать ожидаемый результат. Очевидно, что, если не определен отрезок времени, в
течение которого предсказание может быть проверено на достоверность, мы не можем
опровергнуть и соответствующую теорию; в любой момент нам скажут: "Подождите,
посмотрите еще". Таким образом, в области общественных наук многие теории, кото-
рые выглядят научно, так как на их основе делаются конкретные прогнозы, на самом
деле оказываются лишенными эмпирического содержания. Теория Мальтуса — один
из лучших образцов такого метафизического теоретизирования в истории западной
мысли. Он выдумал игру, с которой мы будем встречаться снова и снова; ее можно было
бы назвать "апокалиптической обманчивостью" — именно так можно выразить ха-
рактерную для нее склонность к предсказаниям без границ во времени. Читатель еще
увидит, что в истории экономической мысли величайшим мастером "апокалиптиче-
ской обманчивости" был не Мальтус, а Карл Маркс.
В указанном свете легко понять, почему Мальтуса так поразительно мало интере-
совали законы роста народонаселения; он не хотел учитывать временной лаг, необхо-
димый для реакции населения на изменившийся уровень средств существования, и
никак не упомянул о половозрастной структуре населения, особенно об удельной доле
женщин фертильных возрастов, которая существенна для способности населения к
росту. Во всех своих трудах он явно рассматривал уровень рождаемости вне связи с
68 Экономическая мысль в ретроспективе
уровнем смертности, а ограничения роста населения — вне связи с его численностью.
Он читал Адама Смита и знал о том, что во всех обществах размер семьи находится в
обратной зависимости от уровня семейного дохода, но он не сделал серьезных выводов
из этого факта. И в том, что впоследствии рост населения стали рассматривать в
принципе как лежащий вне сферы материальных условий и экономической науки,
несомненно, немалая заслуга Мальтуса.
5. Теория оптимальной численности населения
и прожиточного минимума заработной платы
Одна из трудностей интерпретации теории Мальтуса состоит в точном определении
понятия перенаселенности. Если мы допустим, что Мальтус под перенаселенностью
имел в виду ситуацию, когда население слишком велико, чтобы прокормиться отече-
ственным продовольствием, то возможностей внешней торговли вполне достаточно,
чтобы прогнать Мальтусов призрак голода. Но иногда Мальтус, а также Нассау Сени-
ор и Джон Стюарт Милль давали более существенное определение: население слиш-
ком велико для достижения максимальной эффективности производства, и сокраще-
ние его численности повысило бы среднедушевой доход. В 1920-х годах это положение
сформировалось в виде так называемой теории оптимальной численности населения:
если население того или иного региона слишком малочисленно для ведения эффек-
тивного производства — а "разделение труда ограничивается масштабом рынка"2 —
или, напротив, слишком многочисленно, то очевидно, что может существовать некая
промежуточная точка, в которой численность населения оптимальна. Иначе говоря,
оптимальна та численность населения, при которой доход на душу максимален. Из
этой концепции оптимальной численности следует, что тенденция снижения уровня
заработной платы до прожиточного минимума свидетельствует о перенаселенности.
См. рисунок 3-1: если заработная плата в расчете на одного рабочего равна прожиточ-
ному минимуму, то для равновесия численность населения должна быть равна В. При
меньшем населении будет производиться больше дохода, чем нужно для поддержания
прожиточного минимума, и, следовательно, население будет расти; но прирост выше
точки В будет сдерживаться "принудительными" ограничениями. Улучшение техно-
логий или расширение внешней торговли сдвинет кривую доходов вверх (см. пунктир-
ную линию на рис. 3-1) и вызовет прирост населения, предел которому положит
возвращение заработной платы к величине прожиточного минимума.
Эта трактовка теории опирается на совершенно механическое понимание связи
между уровнем заработай платы и численностью населения. На самом деле заработ-
ная плата может быть на уровне прожиточного минимума при населении, равном Л
— когда страна не "пере"-, а недонаселена, — по той простой причине, что рост
населения не поспевает за техническим прогрессом. По мере адаптации рабочие
привыкают к более высокому жизненному стандарту; прожиточный минимум подни-
мается, а рост населения замедляется до тех пор, пока технический прогресс не дает
Заработная
плата
одного
работника
В Население
Рис. 3-1
Население, убывающее плодородие и рента 69
этому процессу новый толчок. Если прожиточный минимум — это не биологически
необходимая сумма благ, а, как любил подчеркивать Рикардо, функция "привычки и
обычая", то утверждение, что "заработная плата находится на уровне прожиточного
минимума", не дает возможности судить о желательной численности населения.
Можно увидеть, как несправедливы расхожие представления историков-обще-
ствоведов, будто бы экономисты-классики были "пессимистами", убежденными в
наличии тенденции сохранения заработной платы на уровне прожиточного миниму-
ма. У них могли быть другие основания для пессимизма, но все они без исключения
считали, что жизненный уровень рабочих может быть повышен. Механизм взаимоза-
висимости заработной платы и численности населения использовался для демонстра-
ции полной эластичности долговременной кривой предложения труда, из которой
следует, что заработная плата определяется предложением независимо от спроса. Тем
не менее обычно признавалось, что в реальной жизни для адаптации к повышению
заработной платы может потребоваться не менее целого поколения. В своих "Прин-
ципах" (1820) Мальтус замечает, что "внезапный прирост капитала может сопровож-
даться соответствующим предложением труда не ранее чем через 16-18 лет". Это была
первая констатация факта, что между повышением заработной платы и ростом насе-
ления всегда есть некоторый разрыв во времени. Пока сохраняется этот лаг, реальная
заработная плата будет увеличиваться, что, в свою очередь, изменяет ее равновесный
уровень, соответствующий прожиточному минимуму. Уже одно это — без всяких
соображений о "нравственном обуздании" или контроле над рождаемостью — позво-
ляет думать о более светлом будущем, сохраняя теорию прожиточного минимума как
аналитический инструмент.
Вполне очевидно, что теория прожиточного минимума заработной платы — это
никакая не теория: прожиточный минимум берется как нечто данное, обусловленное
тем, как трудовое население относится к продолжению рода, а также, по-видимому,
общим уровнем медицинских познаний. Это всего лишь один из примеров классиче-
ской склонности упрощать анализ, уменьшая число переменных, подлежащих опре-
делению. Теория прожиточного минимума заведомо не годится для определения
заработной платы в какой-либо конкретной ситуации из-за своей безнадежной неод-
нозначности: мы не можем знать, о каком отрезке времени идет речь. Например, если
заработная плата равна прожиточному минимуму, это значит, что рабочие воспроиз-
водят свою численность в пределах возмещения естественного выбытия: в каждой
семье по двое детей (мы отвлекаемся от детской смертности). Но поскольку прирост
народонаселения обычно составляет положительную величину и численность рабо-
чей силы все время увеличивается, постольку "рыночный" уровень заработной платы
всегда и в любой момент должен быть выше, чем "естественный" прожиточный
минимум. Какова же настоящая природа того регулирующего механизма, который
снижает заработную плату, — в том ли она, что иные дети, которые при иных обстоя-
тельствах могли бы умереть в младенчестве, доживают до трудоспособного возраста?
или в том, что добавочный доход идет на увеличение рождаемости? А может, смерт-
ность ни при чем, а рождаемости дано расти так медленно, что душевой доход посто-
янно возрастает? Названная теория нам ничем здесь не поможет. Но это те вопросы,
на которые нужно иметь ответы, если мы хотим предвидеть жизненный уровень
будущего.
6. Мальтузианство сегодня
Концепция оптимальных размеров населения — вещь, полезная для умственного
развития, но справедливости ради следует сказать, что от нее мало пользы для реше-
ния социальных вопросов. На практике проблема перенаселенности состоит не в том,
чтобы убрать разрыв между реальной и оптимальной численностью населения стра-
ны, но в том, чтобы направить рост по какой-то оптимальной траектории во времени.
Даже если бы удалось обнаружить, что данная страна в какой-то момент оказалась
перенаселенной, процесс движения к оптимуму может сместить самое точку оптиму-
ма; данная теория ничего не может сказать об оптимальном направлении роста и даже
70 Экономическая мысль в ретроспективе
не гарантирует сохранение однажды достигнутого оптимума. Это напоминает пробле-
му динамического равновесия в теории цен, и здесь такое сравнение особенно уместно,
так как положительный темп роста народонаселения является, по-видимому, одним
из обязательных условий достижения максимального дохода на душу населения, — в
указанном смысле оптимальная численность населения есть неизбежно показатель
динамический, а не статический.
Достоинство теории оптимальных размеров населения состоит в том, что она
обеспечивает аналитическую основу, которая позволяет судить о "пере"- или недона-
селенности. Но подобно мальтузианской теории она ничего не может сказать по
поводу важнейшей проблемы факторов, определяющих рост народонаселения. Конеч-
но, хорошо известно, что уровень санитарии и развитие медицины влияют на динами-
ку смертности. Менее ясны законы рождаемости. Однако мальтузианская теория не
дает возможности изучать уровень рождаемости • какой-либо связи с общепринятой
экономической теорией, и на первый взгляд трудно понять, отчего позднейшие эко-
номисты не следовали классическому способу объяснения динамики рождений. Отли-
чительная особенность классической теории народонаселения состоит в том, что она
рассматривает "производство детей" не как трату дохода на "потребительские блага"
ради текущего удовлетворения души, а как вложения в "капитальные блага", которые
принесут отдачу в будущем. По мальтузианской теории получается, что потомство
производится при постоянных издержках — повышение спроса на труд непременно
создает дополнительные доходы, превосходящие эти издержки, и таким образом ведет
к увеличению рождаемости. Но более реалистично предположить, что издержки "про-
изводства детей" возрастают как в смысле текущих затрат на воспитание ребенка, так
и в смысле упущенного заработка матери. Рост народонаселения обычно связан с его
сосредоточением в городах, где потенциальные заработки матерей растут, школьный
возраст удлиняется, и все вместе увеличивает издержки на детей. В то же время
ослабление семейных связей, сопровождающее процесс индустриализации, уменьша-
ет ожидаемую отдачу от детей в виде их расходов на обеспечение родителей в старости.
Если сопоставить постоянный рост расходов на воспитание детей со снижением ожи-
даемой отдачи, то не приходится удивляться тому, что в промышленно развитых
странах рождаемость есть убывающая функция от национального дохода. Исходя из
такого рода простейших соображений, можно было бы построить экономическую
теорию роста народонаселения в духе классической экономической науки.
Однако никто из экономистов после Мальтуса, по крайней мере до самого послед-
него времени, не пошел по этому пути. Снижение рождаемости во второй половине
XIX в. было объяснено внешней причиной: изменением "склонности к продолжению
рода". На деле же экономисты попросту перестали заниматься исследованием законов
народонаселения. В результате они оказались не готовыми к пониманию ставших
крайне актуальными после второй мировой войны проблем перенаселенности слабо-
развитых стран. Трудности, переживаемые многими слаборазвитыми странами в на-
стоящее время, связаны с тем, что рождаемость у них высока, как в аграрных странах,
а смертность низка, как в странах индустриальных. Со временем, по мере экономиче-
ского развития, эти трудности будут изживаться, как они были изжиты в промышлен-
но развитых странах Европы, но несколько поколений жителей слаборазвитых стран
еще будут стоять перед выбором: либо, по Мальтусу, рост их населения будет контро-
лироваться голодом и болезнями, либо им придется так или иначе прибегать к созна-
тельному ограничению рождаемости в конфликте с господствующими религиозными
обычаями. Как всегда, у обоих вариантов есть рьяные приверженцы: неомальтузиан-
цы стоят на том, что в отсталых странах все усилия экономической модернизации
следует подчинить задаче контроля над рождаемостью и предпринимать только после
успешного решения этой задачи, а некоторые марксисты и большинство католиков
отвергают любые попытки контролировать рождаемость, считая этот контроль либо
неэффективным без индустриализации, либо аморальным по сути. В этих спорах до
сих пор на разные лады склоняется имя Мальтуса, хотя трудно всерьез поверить в то,
что теория народонаселения Мальтуса имеет отношение к современным демографи-
Население, убывающее плодородие и рента 71
ческим проблемам,—она никак не объясняет падения рождаемости в развивающихся
странах, мало что может сообщить о демографической связи между рождаемостью и
смертностью, безмолвствует об экономических последствиях сдвигов в возрастной
структуре населения, и она бессильна при выработке политики для регионов с тяже-
лыми проблемами перенаселенности.
Если бы теория Мальтуса была настоящей теорией, мы бы задали вопрос: а что
произошло бы, окажись она неверной? И получили бы (должны были получить) ответ:
с ростом численности населения среднедушевой доход должен не падать, а повышать-
ся. Таким образом, история западных стран не подтверждает теорию Мальтуса. За-
щитники Мальтуса говорят: а современная Индия? Нет спора, Индия — страна пере-
населенная и бедная. Она перенаселена потому, что с применением западной медици-
ны смертность понизилась и рост населения был оторван от текущего уровня дохода.
Следовательно, Индии было бы полезно также "вестернизировать" свою норму рож-
даемости. Но что общего имеет такой совет с мальтузианской теорией народонаселе-
ния?
УБЫВАЮЩАЯ ОТДАЧА И ТЕОРИЯ РЕНТЫ
В центре внимания мальтузианской теории народонаселения была проблема ограни-
ченных ресурсов земли. В числе "побочных продуктов" этой теории оказались кон-
цепция убывающего плодородия почвы и — что более удивительно — теория, объяс-
няющая природу земельной ренты. Эти две идеи так тесно переплелись, что и появи-
лись на свет одновременно, вместе с другими откликами на публикацию "Опыта"
Мальтуса.
В 1815 г. в Англии были опубликованы четыре трактата — Узста, Торренса,
Мальтуса и Рикардо. В каждом независимо от остальных была сформулирована тео-
рия дифференциальной ренты. Каждая работа на свой лад отвечала за создание
парламентского комитета для рассмотрения проблемы цен на зерно, которые упали
незадолго до этого, и каждая начиналась с указания на связь между высокими ценами
на зерно и вовлечением в обработку менее плодородных и менее пригодных земель в
период наполеоновских войн. Все четыре автора согласно указали, что объяснением
служит феномен убывающего плодородия — "тот принцип", по определению Уэста,
"что по мере улучшения обработки получение сырого продукта обходится все дороже
и дороже". "При равных количествах работы, — разъяснял Уэст, — каждое дополни-
тельное вложение в сельское хозяйство в действительности дает все меньшую отдачу...
В то же время очевидно, что в промышленности равное количество труда всегда
производит одно и то же количество изделий". Формулировку Уэста можно истолко-
вать таким образом, что данный "принцип" верен только при определенном состоянии
технологии; но на самом деле Уэст, подобно Торренсу, Мальтусу и Рикардо, считал,
что в сельском хозяйстве отдача действительно падает с течением времени, невзирая
на изменения в технологии. Из всех четырех авторов он один высказывался об этом
самым определенным образом: "Необходимость прибегать к использованию худших
земель, нежели те, которые уже находятся под пашней, или к более дорогостоящей
обработке одних и тех же земель приводит к тому, что по мере совершенствования
методов труд в земледелии становится менее производительным... [что] более чем
съедает эффект от механизации и разделения труда в сельском хозяйстве".
Лишь позднее, в 1830-х годах, последователи Рикардо начали отходить от того, что
Кеннан позднее определил как "весьма грубое обобщение об убывающей отдаче,
наспех выведенное из опыта великой войны", и формулировать "псевдонаучный
закон тенденции к снижению отдачи". Важно не то, был ли он псевдонаучным, а то,
что экономисты-классики рассматривали закон убывающей отдачи как простое обоб-
щение каждодневного опыта, а современные экономисты рассматривают его как ут-
верждение о том, что будет, если мы увеличиваем затраты одного фактора производ-
ства при постоянной величине остальных факторов. В реальном мире очень трудно
найти подтверждение этому современному определению.
72 Экономическая мысль в ретроспективе
7. Закон убывающей отдачи г
Неопределенная ссылка на "равное количество работы", которая содержится в дан-
ном Уэстом определении "закона" убывающей отдачи, весьма показательна для тог-
дашней теории ренты. Как показал впоследствии Рикардо, на самом деле Уэст имел в
виду некую однородную единицу, представленную комбинацией капитала и труда в
определенной пропорции и прилагаемую к земле последовательно равными порция-
ми; несмотря на упоминание о трех факторах производства—труде, капитале и земле,
данное рассуждение лежит в плоскости двухфакторной модели. Кроме того, величина,
объявленная убывающей, — это средний, а не предельный продукт труда и капитала.
Но такое смешение понятий — пропорционального и приростного снижения отдачи
—для большинства задач не столь существенно: при монотонном снижении среднего
продукта всегда уменьшается и его прирост, хотя обратное справедливо не всегда*.
Все четыре автора считают, что закон убывающей отдачи верен только для сель-
ского хозяйства, и в поисках доказательства обращаются либо к истории, показывая,
что рост народонаселения заставляет брать в оборот худшие земли, либо к логическо-
му выводу из того факта, что в любое время в обработке находятся различные по
плодородию участки. Если на участке земли данного плодородия можно увеличивать
прирост продукта при постоянных или снижающихся затратах, тогда зачем обращать-
ся к худшим участкам? Но введение худших земель в сельскохозяйственный оборот
отнюдь не доказывает повсеместного убывания отдачи на равные затраты труда,
приложенные к одинаковым участкам земли при неизменном техническом уровне, —
от некоторых участков отдача может расти, хотя и не тем темпом, каким снижается
отдача от других участков. Далее, распашка земель — процесс долговременный,
причем технический уровень обработки все время меняется; поэтому, даже если
плодородие всех нераспаханных земель известно и ему дана точная оценка, при
улучшенной технологии обработки даже те участки, которые считались невыгодны-
ми, могут стать выгодными. При новом уровне технических знаний территории,
которые распахиваются в последнюю очередь, могут показать большую урожайность,
чем освоенные ранее.
Объем
производства
Рис. 3-2
* Если у нас один фактор постоянный, а другой — переменный (см. рис. 3-2), то мы получаем типичную
кривую совокупного продукта (ТР); средний продукт (АР) равен углу наклона прямой, проведенной из
точки начала координат к любой точке кривой (ТР), или тангенсу в, а предельный продукт (МР) равен
углу наклона касательной, проведенной к любой точке кривой ТР; оба угла наклона равны только в той
точке, где кривая ЛЯ достигает максимума. Рациональный выбор факторов дает возможность не прини-
мать во внимание зоны I и IV. Поскольку кривая МР достигает максимума раньше, чем ЛЯ, в зоне II АР
еще увеличивается, тогда как МР уже уменьшается. Только в зоне III обе кривые идут вниз одновремен-
но. Следовательно, при падении ЛЯ всегда снижается и МР, но не наоборот.
Население, убивающее плодородие и рента 73
В следующие десятилетия некоторые экономисты из числа менее известных пы-
тались доказать снижение отдачи методом "приведения к нелепости". Если добавоч-
ные затраты труда и земельные площади в обработке дают пропорциональный или
увеличенный прирост продукции, то в конце концов весь хлеб, необходимый целой
стране, можно выращивать в одном-единственном цветочном горшке; поэтому расши-
рение обрабатываемых площадей доказывает наличие убывающей отдачи. Но даже
при условии, что отдача растет, хлеб для целой страны нельзя вырастить в цветочном
горшке, если отдача от него растет не так быстро, как от реального производства, —
расширение обрабатываемых площадей совместимо с увеличением отдачи.
И позднее некоторые экономисты классического направления считали, что при
постоянной площади обрабатываемой земли в конце концов гарантирована убываю-
щая отдача. Но это верно лишь в том случае, если мы работаем с двухфакторной
моделью. Как только допускается третий фактор, соотношение между капиталом и
трудом может увеличиться настолько, что компенсирует повышенные трудовые за-
траты в расчете на площадь обрабатываемой земли даже без изменений в технологи,
— постоянный размер земельной площади ничего не значит с точки зрения доказа-
тельства закона убывающей отдачи. Проблема состоит в точном определении того, что
же мы понимаем под убывающей отдачей, а в этом направлении до начала XX в. было
сделано весьма немногое; даже в "Принципах" Маршалла трактовка этой проблемы
оставляет желать лучшего [см. главу 10, раздел 16].
Если допустить, что закон убывающей отдачи в какой-то мере характеризует не
столько экстенсивную, сколько интенсивную обработку земли, тогда из этого следует,
что цена регулируется наихудшими условиями производства продукции. Это пред-
ставление разделяли все четыре автора брошюр, вышедших в свет в 1815 г., и они
сделали вывод, что рента — это излишек продукции фермера, работающего в предель-
ных условиях, над затратами его капитала и труда. В переводе на современный язык
это значит, что цена определяется предельными издержками, но предельные издерж-
ки фермера, работающего в предельных условиях, выше его средних издержек, и
именно этот излишек уплачивается землевладельцу в виде ренты.
8. Дифференциальная рента
Будем конкретнее. Теория дифференциальной ренты формально идентична теории
предельной производительности, хотя в данном случае предельные приращения чрез-
вычайно велики, тогда как согласно предельному анализу они должны быть пренеб-
режимо малы. Предположим, у нас есть перечень данных о пшенице, выращенной на
пяти категориях земли равной площади (см. табл. 3-2). Отсюда мы рассчитываем
приросты продукции, получаемой в результате приложения все больших и больших
порций "капитала-и-труда" (рис. 3-3)*.
Допустим, цена у нас равна $1 за бушель пшеницы, так что таблицу физических
объемов можно перевести в денежные единицы, приписав перед каждой цифрой
значок $. Цена однородной порции "людей-с-лопатами" — $140. Каждый фермер на
каждом из различных по плодородию участков будет прилагать порциями этот пере-
менный фактор до тех пор, пока прирост дохода будет больше прироста издержек.
Поскольку комбинированные единицы "капитала-и-труда" неделимы, фермер Е со-
чтет выгодным вложить только одну единицу. Конкуренция уравняет предельную
производительность "капитала-и-труда" — в стоимостном измерении — на всех уча-
стках; следовательно, на участке D будут применены две единицы "капитала-и-тру-
да", на участке С — три и т. д. Участок Л даст продукта на $800 при вложении пяти
единиц "капитала-и-труда" — сумма их предельных продуктов при издержках в $700.
Следовательно, рента для Л равна $100; для В — $60; для С — $10 и для Е равна нулю.
При движении по горизонтали Е — это экстенсивный предел обработки земли, каче-
ство которой таково, что она дает всего продукта на $140, а это лишь равно затрате
• В данном тексте мы пишем "капитал-и-труд" через дефисы в тех случаях, когда имеем в виду некую
однородную единицу, или порцию, обоих факторов.
74 Экономическая мысль в ретроспективе
Таблица 3-2
«Капитал-
и-труд»
0
1
3
4
5
А
0
180
350
510
660
800
Совокупный продукт
земледелия
В
0
170
330
480
620
С
0
160
310
450
D
0
150
290
Е
0
140
А
180
170
160
150
140
Предельный продукт
земледелия
В С
170 160
160 150
150 140
140
D
150
140
Е
140
"капитала-и-труда" ($140). Но если этим на участке £ окупается приложение ресурсов,
то окупается и более интенсивное их применение на участках Л, В, С и D до тех пор,
пока интенсивный предел обработки земли не сравняется с экстенсивным пределом.
При движении по вертикали интенсивный предел — это замыкающий прирост пере-
менного фактора, добавляющий к продукту лучшего участка ровно столько же, сколь*
ко и к издержкам ($140).
Легко показать, что определяемая таким образом рента равна предельной произ-
водительности земли. По теории Рикардо, переменный фактор получает вознаграж-
дение, равное его предельному продукту, а постоянный фактор получает соответству-
ющий остаток прироста продукта. Оставляя "капитал-и-труд" постоянными и изме-
няя площадь обрабатываемой земли до тех пор, пока ценность продукта последнего
добавочного акра не сравняется с издержками производства этого продукта, мы в
расчете на акр получаем рентный остаток, идентичный ренте, исчисленной как пре-
дельный прирост на переменное количество фактора "капитал-и-труд", прилагаемого
к постоянной площади земли. Предположим, что мы изъяли из оборота единицу
земельной площади, скажем категории В. Тогда совокупный продукт уменьшится на
Цена совокупного
продукта
в долларах
800
700
620
560
450
420
290
280
140
0 А В С О Е Распределение
участков земли
по качеству
(градация земли)
Рис. 3-3
Население, убывающее плодородие и рента 75
$620. У нас высвободятся четыре единицы "капитала-и-труда", которые теперь будут
использованы как интенсивные добавки на землю А, СяЕ, где (не будем обращать
внимания на слишком большие цифры в данном примере) они дадут продукт на сумму
$560. Следовательно, предельная ценность продукта на участке В равна $60 — та же
цифра, которая выше представляла ренту, исчисленную как остаток прироста продук-
та.
9. Альтернативная стоимость земли
Однако у теории Рикардо есть одна особенность, которой нет у современных методов
анализа производительности. Теория Рикардо рассматривает только одну разновид-
ность ренты — сельскохозяйственную; более того, это рента за "сырой продукт"
сельского хозяйства вообще, а не рента за землю, отведенную под какой-то определен-
ный вид продукта. Считается, что земля, используемая как пашня, не может исполь-
зоваться альтернативно как пастбище; труд и капитал изменяются от одного участка
к другому, но применение самой земли остается неизменным. Отсюда и фигурируют
в классической теории ренты большие предельные величины: считается, что земля
берется в обработку свободно по мере надобности из не дающего отдачи фонда, а не
отвлекается от другого использования, приносящего ренту. Поскольку же фонд земли
ограничен и она используется одним-единственным способом, получается, что рента
детерминирована ценой, а не наоборот: "Не потому хлеб дорог, что платится рента, а
рента платится потому, что хлеб дорог", - как сказал Рикардо. Но, как указал Адам
Смит в "Богатстве народов" (кн. I, гл. 7), когда рыночная цена товара падает ниже его
естественной цены, "интерес землевладельцев немедленно побудит их изъять из об-
работки часть их земли" и использовать ее для получения ренты более высокой, чем
дает этот дешевый продукт. Здесь рента — это издержки индивидуального произво-
дителя, участвующие в определении цены. Но в главе, специально посвященной ренте
(кн. I, гл. 11), Смит теряет из виду разнообразие возможностей использования земли
и незаметно переходит к представлению о земельной ренте вообще. Последователи
Смита, придавая особое значение этому второму варианту его представлений о ренте,
без всяких объяснений сделали смелый практический вывод, что альтернативная
стоимость (opportunity cost) земли равна нулю.
Сказанным объясняется та осторожность, с которой Рикардо определил ренту:
плата "за пользование первоначальными и неразрушимыми силами почвы". Тем
самым из ренты, уплачиваемой по контракту, исключается какой бы то ни было
платеж процента на капитал, инвестированный землевладельцем в форме зданий,
дренажных сооружений, оград и т. д., равно как и доход от разработки леса или добычи
какого-либо минерального сырья на арендованной земле. Остается чистая рента за
"землю", рассматриваемую как целина и нетронутое сырьевое богатство; это неисто-
щимый и невоспроизводимый ресурс, всегда ограниченный в размерах, полностью
специализированный на производстве одной культуры и однородный по качеству, не
считая некоторых различий в плодородии и местоположении. Следовательно, у ренты
есть два источника. Если земля однородна, ограниченность ее количества порождает
"ренту редкости". В данном случае рента — это разница между продуктом всего
примененного "капитала-и-труда" и продуктом последнего вложения в качестве пре-
дела интенсивного использования. Когда же земли различаются по качеству, ограни-
ченная площадь определенного качества является источником "дифференциальной
ренты". Рикардо думал, что в современной ему Европе есть большой запас земель, не
дающих ренты, но с точки зрения его теории ничего не изменилось бы, если бы это
было не так. Рента уже не была бы чисто дифференциальной, но осталась бы "рента
редкости".
Из положения о том, что рента "не входит в цену", что она не является платой за
использование ресурсов, экономисты-классики сделали практический вывод: ничего
не изменится, если однажды все землевладельцы исчезнут с лица земли. Экспропри-
ация ренты государством никак не отразится на продукции — разумеется, в том
случае, если конфискованы будут чисто экономические ренты. Точно так же если бы
76 Экономическая мысль в ретроспективе
рентные суммы перешли от землевладельцев к арендаторам, цены на сельскохозяй-
ственную продукцию и средняя норма прибыли в сельском хозяйстве остались бы
точно такими же, так как перевод дохода не отразится на предельных издержках
производства зерна. Но, разумеется, переход рент изменил бы характер расходов и у
землевладельцев, и у арендаторов, а вместе с тем изменился бы и спрос на сельскохо-
зяйственную продукцию. Поскольку пределы обработки земли устанавливаются в
зависимости от спроса на зерно, изменяются и предельные издержки производства
зерна. В принципе Рикардо закрыл этот пробел в своей теории, приняв, что спрос на
зерно совершенно не эластичен. "Потребность в пище, — как сказал Адам Смит, —
ограничена у каждого человека вместимостью его желудка", так что те же факторы,
которые определяют численность населения, определяют и объем спроса на ''сырой
продукт". Но фактически необходимость объяснить, как устанавливаются и от чего
зависят пределы обработки земли, была попросту забыта. •
10. Земля как фактор производства -
Сердцевина учения Рикардо о ренте сохранила свое значение и для нас, хотя и с
большими поправками. Джон Стюарт Милль первым понял, что рента, получаемая на
участке земли, который используется в какой-либо одной форме, при другом исполь-
зовании участка превращается в издержки, которые надо оплачивать. Джевонс вос-
пользовался этим тезисом, чтобы показать, что в отличие от других хозяйственных
ресурсов земля не имеет цены предложения и что, напротив, все вложения в нее, если
они имеют вполне определенную специализацию, приносят дифференциальную рен-
ту. При любом вложении издержки не могут быть ниже того, что оно в состоянии дать
по большинству альтернатив выгодного употребления. В наше время это называлось
бы "перенесенным доходом" от вложения. Доходы, превышающие эту "перенесен-
ную" величину, составляют ренту; с точки зрения фирмы, вкладывающей средства в
использование какого-либо фактора производства, рента есть часть издержек произ-
водства; но с точки зрения отрасли или общества в целом рента определяется ценой и
может быть обложена налогом без влияния на предложение данного фактора произ-
водства. Если предложение данного фактора фиксированно, а его услуги однозначно
специализированны, то "перенесенный доход" равен нулю и все вознаграждение от
услуг этого фактора есть рента — как в данном конкретном случае, так и с точки
зрения общества в целом. Но таких факторов, которые не могут быть воспроизведены
или приспособлены для каких-то иных целей, не существует; в каждом случае все
зависит от того, какое время требуется на адаптацию. Например, в краткосрочном
плане доход от основного капитала — это не процент, а квазирента: имеющиеся
налицо машины нельзя ни быстро увеличить в количестве, ни адаптировать для
какого-то другого назначения. Но в долгосрочном плане можно изготовить другие
машины, можно переделать старые для другого назначения; поэтому квазиренты
всегда как бы размываются. Следовательно, на практике различие между "перенесен-
ным доходом" и рентой всегда очень сомнительно, а вернее будет сказать, что ценовая
эластичность предложения фактора производства не поддается точному измерению.
Экономисты-классики считали землю "свободным даром природы", особым фак-
тором производства, отличным от рукотворных средств производства и от воспроиз-
водимого трудового ресурса. Но на самом деле природные ресурсы не отличаются от
всего класса капитальных блат, которые нужно сначала приготовить, а затем затра-
чивать средства на поддержание их в рабочем состоянии. Если "землей" мы считаем
ресурс, который дан нам природой и может быть использован без затрат, тогда огром-
нейшие территории любой страны вовсе не являются "землей"; осушенные, расчи-
щенные и удобренные поля — это такой же продукт прошлого труда, как и машины.
Если "земля" есть фактор производства, то она должна быть уже обустроена, улучше-
на предыдущими поколениями и передана последующим как свободное благо. Пред-
расположенность классиков считать землю невоспроизводимой главным образом свя-
зана с тем, что ее рассматривали не как экономический, а как физический ресурс.
Правда, Маршалл говорил, что есть некоторые основания к тому, чтобы рассматривать
Население, убывающее плодородие и рента 77
территорию как особый фактор производства. С одной стороны, у нее есть свойства
некоторых благ длительного пользования, таких, как железнодорожные насыпи, мое-
ты, здания, — все это можно поддерживать в рабочем состоянии, затрачивая неболь-
шие средства на текущий ремонт. С другой стороны, в стране с устойчивым укладом
жизни увеличивать предложение земли путем осушения болот или орошения пустынь
очень дорого, иногда даже невозможно. Следовательно, предложение территории для
экономической деятельности, как правило, намного менее эластично, чем предложе-
ние капитальных благ. Именно это имел в виду Маршалл, когда он говорил, что
классический анализ ренты, особенно применительно к условиям такой страны, как
Великобритания, по существу, не лишен смысла. Некоторые британские экономисты
разделяют сочувственное отношение Маршалла к подходу Рикардо к ренте, но боль-
шинство современных экономистов расстались с мыслью, что есть какая-то нужда в
специальной теории земельной ренты. При долговременном статическом равновесии,
где совокупный продукт сводится к заработной плате и проценту как платежам за труд
и капитал, третьего фактора производства просто не существует, а теория дифферен-
циальной ренты интересна только тем, что она знаменует первое появление маржи-
нального начала в экономической теории.
11. Налог на ценность земельного участка
Теория Рикардо показала, что земельная рента, будучи вознаграждением природного
и невоспроизводимого фактора производства, особенно хорошо поддается налогообло-
жению. Джеймс Милль, учитель и ученик Рикардо, первым сформулировал вполне
очевидную мысль о том, что все приросты рентного дохода по отношению к некоему
базовому году можно без большого ущерба изъять налогом. Самому Рикардо это
предложение не слишком понравилось, но при его жизни оно не выходило за рамки
чисто научных проблем. Однако с опубликованием в 1848 г. "Начал" Джона Стюарта
Милля, в которых была глава, повторившая выводы Милля-отца, и с последующим
созданием Ассоциации реформы землевладения под эгидой Милля идея получила
практическое воплощение. Джон Стюарт Милль предложил полностью освободить от
налога текущий рентный доход и облагать им "будущий прирост незаработанной
ренты", а именно приращение дохода от повышения цены земли. Генри Джордж в
книге "Прогресс и бедность" (1879) пошел несколько дальше и предложил конфиска-
цию всех рентных доходов в духе физиократов — меру, которая, как ему казалось,
сможет устранить бедность и экономические кризисы, потому что последние суть не
что иное, как плоды спекуляций на земельных ценах. Это был бы "единый налог", так
как ему казалось, что поступлений хватило бы на покрытие всех расходов государства.
Его предложения были плохо поняты и неверно истолкованы отчасти потому, что сам
он сформулировал их очень плохо, создав впечатление, будто бы он выступает в
пользу национализации земли. На самом деле он только предложил обложить нало-
гом чистую земельную ренту за вычетом доходов от улучшения качества земельных
участков. Короче говоря, "единый налог" был задуман для того, чтобы свести к нулю
цену земли как пространства, ие трогая рентные доходы от собственности, находящей-
ся на этой земле; его целью было уравнивание всей собственности независимо от ее
местоположения.
Возражение Маршалла против "единого налога" не нуждается в пояснении: не
только земля, но и все факторы экономического процесса могут получать кратковре-
менную ренту; и даже дифференциальная рента Рикардо — это с долговременной
точки зрения стимулирующие платежи, которые поощряют использование плодород-
ных и потому дефицитных участков. Джордж мог бы ответить на это, что никакая
квази-рента не может быть такой же постоянной и всеобщей, как базисная земельная
рента, с чем Маршалл, скорее всего, согласился бы. Более того, если бы можно было
найти административное решение для проведения границы между чистой экономиче-
ской рентой от земли как отдаленного расхода и рентами от всевозможных улучшений
земельных участков, аргумент Маршалла отчасти утратил бы силу — эластичность
предложения земли в самом деле очень низка (однако заметьте, что она не равна нулю,
78 Экономическая мысль в ретроспективе
так как у земли есть не только такие характеристики, как ширина и длина участков,
но и такая, как глубина пахотного слоя). Джордж хотел только уничтожить спекуля-
цию земельными участками, и он употребил бы всю свою энергию на то, чтобы
добиться полного и ясного разграничения между налогом на "цену участков" и нало-
гом на "улучшения". Но эта сторона проблемы оказалась слабо освещена на страни-
цах "Прогресса и бедности". Вместо этого Джордж сосредоточил весь свой пыл на
предложении, чтобы землевладельцам раз и навсегда дали компенсацию за все рент-
ные доходы, которые будут обложены налогом и начнут уходить в казну; он понимал,
что тем самым его идея сводится к предложению взимать налог только с будущих
приростов рентного дохода.
С технической стороны осуществить замысел Джорджа нисколько не труднее, чем
провести различие между доходом и капиталом при взимании прогрессивного подо-
ходного налога. И в принципе не будет особого греха в обложении ценности участков,
т. е. цены земли, с полным или частичным освобождением от налога на улучшения
данного участка, если принять на веру, что такой налог действительно даст большие
поступления в казну от всех земельных участков, за исключением быстрорастущих
крупных городов. В конечном счете этот вопрос упирается в возможность нарушать
права собственности: право собственности землевладельцев "ставится на весы" против
стимулов к улучшению земли, которые создаст налог Джорджа. Правда, если нужно
стимулировать инвестиции в никудышную собственность, это можно сделать намного
проще, чем методом обложения ценности участков. В то же время, если мы уж так
ненавидим спекуляцию землей и "нетрудовые доходы", можно подвести капиталь-
ный доход под подоходный налог и ввести дополнительный налог на землевладельцев,
которые не занимаются сами обработкой земли. И если, как нетрудно предположить,
все это создаст чрезмерные административные трудности, то можно было бы отстаи-
вать и национализацию земли. Но следует понимать, что спекуляция землей выпол-
няет экономическую функцию: люди по-разному оценивают будущее экономическое
развитие отдельных районов, и прибыль тех, чья оценка оказывается верной, идет
рука об руку с потерями тех, кто ошибся. Если же мы национализируем землю, то
ответственность за ошибки в прогнозах будет нести все общество; такие ошибки — не
редкость, ведь существуют же города-призраки и целые районы в глубоком упадке —
ценность земли растет не всегда и не везде.
Так или иначе, но книга "Прогресс и бедность" — великолепный образчик старо-
модной классической экономической науки — в день своего выхода в свет была
устаревшей лет на тридцать, а идея конфискации доходов у главного класса общества
вызвала глубокий шок у поколения, воспитанного в викторианском почтении к обще-
ственным институтам. Поэтому идея налога на ценность участков никогда не обсуж-
далась всерьез, и к нашему времени отдельные примеры ее влияния можно найти
только на уровне местного самоуправления в США, Австралии и Новой Зеландии. Но
более мягкое предложение Милля было, в конце концов, применено при разработке
английского бюджета 1909 г. для городских земель, не используемых под застройку, а
в английском Акте о планировании малых городов и деревень от 1947 г. был в конечном
счете использован принцип налогообложения приростов будущих доходов от всех
земельных участков.
Идея, семена которой были посеяны Рикардо, оказалась такой же соблазнитель-
ной для ранних представителей предельной полезности, какой она была для ближай-
ших последователей Рикардо. И Вальрас, и Уикстид были за национализацию земли,
хотя и с полной компенсацией. Замысел Вальраса состоял в том, чтобы компенсиро-
вать владельцев облигациями, выплачивая проценты и погашение займа из будущих
рентных доходов. Но поскольку цена земли — это не что иное, как ожидаемый
рентный доход с поправкой на текущую ставку процента, полная компенсация озна-
чала бы, что рентный доход полностью уходил бы на годовую выплату процентов, а
государство так и не смогло бы выкупить облигации. Вальрас решал эту проблему,
будучи уверен, как и Рикардо, что в растущей экономике рентные доходы повышают-
Население, убывающее плодородие и рента 79
ся; он предложил выплачивать собственникам цену, исходя из покупки на срок 99 лет,
— с точки зрения отдельной человеческой жизни это вечность, — с тем чтобы впос-
ледствии все рентные доходы получало государство. Здесь, как и в других случаях,
ошибочный прогноз Рикардо, построенный на оценке текущих событий, сделал это
предложение несостоятельным уже в момент его обнародования.
РЕКОМЕНДАЦИИ К ДАЛЬНЕЙШЕМУ ЧТЕНИЮ
Читателю следует внимательно прочесть последнее изложение теории Мальтуса: "А
Summary View of the Principle of Population" — статью объемом страниц в пятьдесят,
которую он написал для "Британской энциклопедии" 1830 г. издания и которую
можно найти в переиздании либо в "Introduction to Malthus" ("Введение в теорию
Мальтуса" под редакцией Д. В. Гласса, вышедшее в 19S3 г. и содержащее, кроме того,
превосходные статьи о Мальтусе, написанные X. Л. Билсом (Н. L. Beales) и Д. В.
Глассом), либо в американском издании: Т. Р. Мальтуса "О народонаселении", вышед-
шем в I960 г. в мягкой обложке, либо в перепечатке первого издания "Опыта" Маль-
туса (1798), сделанной в английской серии 'Tenguin"* 1970 г. под редакцией А. Флю
(A. Flew). Второе издание "Опыта" Мальтуса появилось в 1803 г. в существенно
исправленном виде и было вчетверо длиннее первого, после чего основной текст не
подвергался серьезным изменениям вплоть до последнего шестого издания в 1826 г.
(однако в приложениях к третьему и пятому изданиям соответственно 1806 и 1817 гг.
имеются важные аргументы в защиту от современной автору критики). Это последнее,
шестое издание имеется либо в твердой обложке — выпущено в 1890 г. и снабжено
биографией автора и критической вводной статьей, написанной Дж. Т. Беттами (G. Т.
Bettami), либо в мягкой обложке и без приложений. В первых двух главах "Опыта",
занимающих менее 3% всей работы, изложена теория целиком; большая часть книги
содержит довольно скучные иллюстративные материалы о населении разных стран,
поясняющие тезисы, которые были изложены в первых двух главах. В главах, посвя-
щенных законам о бедных и хлебным законам, содержится ряд типично смитовских
теоретических положений, а экономическая система, о которой идет речь, состоит из
промышленности и сельского хозяйства в соответствующем сочетании: главы 6-12
книги III и несколько первых глав книги IV проливают свет на представления Маль-
туса о том, каким следует быть обществу. Желательно также, чтобы читатель позна-
комился с публикацией чрезвычайно содержательной переписки между Сениором и
Мальтусом, воспроизведенной в книге Дж. Ф. МакКлири "Мальтузианская теория
населения" (McClearyG. The Malthusian Population Theory. 1953).
В новейшей из современных биографий Мальтуса, написанной П. Томасом
(Thomas P. Population Malthus: His Life and Times. 1979), содержится много нового
материала о Мальтусе-теоретике и мало — о Мальтусе-демографе. Логическая струк-
тура теории Мальтуса блестяще показана в статье К. Дэвиса "Мальтус и теория
народонаселения" (Davis К. "Malthus and'the Theory of Population", помещенной в
сборнике "Язык социального исследования" под редакцией П. Ф. Лазарсфельда и М.
Розенберга (The Language of Social Research /Eds. P. Lazarsfeld, M. Rosenberg. 1955). Ж.
Oraccap в книге "Мальтус и население" (Stassart J. Malthus et la population. 1957),
изданной на французском языке) дает надежное руководство, позволяющее понять,
"что сказал Мальтус на самом деле". Дотошный критический разбор теории Мальтуса,
сделанный Кеннаном (Caiman), прекрасно выдержал проверку временем: см. главу 5
его "Теории производства и распределения" ("Theories of Production and Distribution", и
главу 4 его же "Обзора экономической теории" (Review of Economic Theory. 1929).
"История экономического анализа" Шумпетера (с. 250-258, 578-584) излагает тот же
материал, причем почти под тем же углом зрения; Дж. Стиглер в статье "Теория
ценности и распределения Рикардо" (Stigler G. J. The Rkardian Theory of Value and
Distribution), опубликованной в Journal of Political Есопоту"ъ 1952 г. и перепечатанной
в "Очерках истории экономической науки" (Essays in the History of Economics. 1956) и
ъЕЕТ, лишь подчеркивает сделанное Кеннаном. "Мальтузианская теория населения"
80 Экономическая мысль в ретроспективе
МакКлири (McCleary. Malthusian Theory of Population) содержит страстную защиту
этой теории; читатель, который воспринимает ее враждебно, может проверить на этой
книге свое критическое мышление. Дж. Спенглер (J. J. Spengler) пытается примирить
"Опыт" Мальтуса с его же "Принципами политической экономии" в работе "Теория
народонаселения Мальтуса в ее полном виде: попытка новой оценки" (Malthus's Total
Population Theory: A Restatement and Reappraisal IICJEPS. 1945, перепечатано *EET).
См. также статью Дж. Спенглера "Был ли Мальтус прав?" (WasMalthus Right?//Scotch
Economic Journal. Июль 1966); на этот вопрос он отвечает: "Не вполне, однако..." Те из
читателей, кто все еще убежден, что доктрина Мальтуса имеет отношение к современ-
ности, могут заглянуть в статью К. Смита "Некоторые соображения по поводу совре-
менного мальтузианства" (Smith К. Some Observations on Modern Malthusianism II PS.
Июль 1952).
Блестящий обзор дискуссии о природе демографического взрыва в 1780-х годах
дан в недавно вышедшем сборнике "Население в процессе индустриализации"
{Population in Industrialization) под редакцией М. Дрейка ( М. Drake, 1969), содержащем
также обширную библиографию. Увлекательный рассказ о великих спорах в Англии
XIX в. вокруг теории Мальтуса вы можете найти у К. Смита в книге "Спор о мальту-
зианстве" {The Malthusian Controversy. 1951). Д. Эверсли (D. Е. С. Eversley) в книге
"Социальные теории рождаемости и спор о мальтузианстве" (Social Theories of Fertility
and the Malthusian Debate. 1959) дополняет этот рассказ, уделяя главное внимание
развитию теории уровня жизни. М. Блауг (М. Blaug) в главе 6 работы "Экономическое
учение Рикардо" (Ricardian Economics. 1958) дает краткое описание того, как первые
последователи Рикардо фактически отказались от мальтузианской теории. Книга Р.
Мика "Маркс и Энгельс о Мальтусе" (Meek R.L. Marx and Engels on Malthus. 1953)
изобилует обвинениями, но удивительно бедна по существу.
История теории народонаселения до и после Мальтуса сжато дана в главе 3 работы
"Факторы и последствия демографических тенденций" (The Determinants and
Consequences of Population Trends), подготовленной и изданной ООН в 1953 г. Она была
перепечатана в сборнике "Демографическая теория и политика" под редакцией Дж.
Спенглера и О. Дункана (Population Theory and Policy /Eds. by J. J. Spengler, O. D. Duncan.
1956), содержащем немало других интересных материалов. П. Дуглас в главе 13
"Теории заработной платы" (Douglas P.H. The Theory of Wages. 1934) дает обзор того,
что было сделано после Мальтуса по поводу долговременной кривой предложения
труда. Великие экономисты второй половины XIX в. большей частью подробно оста-
навливались на разработанной Рикардо теории ренты, причем наиболее интересны
комментарии Маршалла (Marshall) и Уикстида (Wicksteed). В работе Сиджвика
"Принципы политической экономии" (Sidgwick H. Principles of Political Economy. 1883.
Кн. 2. Гл. 7) дан исключительно интересный анализ смешанного динамического и
статического характера рикардианской теории ренты. Принципиальное различие
альтернативной стоимости земли для отдельного производителя и общественной цены
земли для целого общества рассматривает Д. Бьюкенен (Н. Buchanan) в обзоре теории
ренты от Смита до Маршалла "Исторический подход к теории ренты и цены" (1929),
перепечатанном в "Лекциях по теории распределения доходов" (Readings in the Theory
of Income Distribution. 1946) под редакцией У. Феллнера и Б. Хейли (W. J. Fellner, B.F.
Haley). Хорошее изложение современной теории ренты вы найдете в работе Д. Уорче-
стера Мл. "Переоценка теории ренты" (D. Worcester. Jr), опубликованной в "American
Economic Review"(1946) перепечатанной в "Лекциях по микроэкономике" под редак-
цией Д. Камершена (Readings in Microeconomics / Ed. D.R. Kamerschen. 1967). В главе
3 книги Барнета и Морзе "Ограничения и рост. Экономика доступа к природным
ресурсам" (Barnet H.J. and Morse С Scarcity and Growth. The Economics of Natural
Resource Availability) издание 1963 г., а также издание в бумажной обложке) содержит-
ся интересный обзор трактовки проблемы ограниченности природных ресурсов, начи-
ная с Мальтуса и кончая Джоном Стюартом Миллем.
Генри Джордж сохранил свое значение и для нас: его именем названы школы
общественных наук во всех крупных городах Америки, а также несколько школ за
Население, убывающее плодородие и рента 81
пределами Америки. "American Journal cfEconomics and Sociology"— это издание в духе
Генри Джорджа, и, как показывают публикации на его страницах, земельный налог
по цене участка — тема еще достаточно актуальная. С. Корд в книге " Генри Джордж:
мечтатель или реалист?" (Cord S.B. Henry George: Dreamer or Realist? 1965), несмотря
на сухость тона и некоторую теоретическую неясность изложения, приводит замеча-
тельную историю реакции четырех поколений экономистов на "Прогресс и бедность".
Все ведущие английские и американские экономисты нашего времени — Альфред
Маршалл, Френсис Уолкер, Эдвин Селигмен, Томас Карвер и Ричард Эли — написали
обширные критические разборы теории Г. Джорджа. Р. Анделсон в своей книге "Кри-
тики Генри Джорджа. Обзор придирок к " Прогрессу и бедности" за сто лет" (Andelson
R. Critics of Henry George. A Centenary Appraisal of Their Strictures on Progress and Poverty.
1979) ясно показал, что история отношения к Генри Джорджу — это история упорного
непонимания, искажения и прямого ухода ведущих экономистов-теоретиков от про-
блем, поставленных Джорджем. Сжатое изложение предложений Джорджа, сделан-
ное им самим, вы найдете в его работе "Единый налог на ценность земли" (A Single
Tax on Land Values. 1890, перепечатано в ЕТНА). Хороший современный обзор его
работ см. у Тейлхека в главе 3 книги "Пионеры американской экономической мысли"
(Teilhac E. Pioneers of American Economic Thought. 1936). О современном значении
экономической стороны предложений Джорджа см. сборник "Определение ценности
земли" под редакцией Д. Холланда (TheAssessment of Land Value /Ed. M. Holland. 1970),
особенно обратите внимание на эссе Хикса (U. К. Hicks) "Возможно ли обложение
земли по ценности участка?" ("Can Land Be Assessed for Purposes of Site Value Taxation ?")
Примечания к главе 3
1 Bettering jw condition — выражение принадлежит Адаму Смиту, играя важную роль в его учении о
естественном человеке. В "Богатстве народов" это главный движущий мотив личной инициативы, пред-
приимчивости и бережливости, (см. Указ. соч. С. 481).
2 Еще одна цитата из Адама Смита (см. Указ. соч. С. 132).