Библиотека

Эта книга крупнейшего русского ученого и писателя А.Д.Синявского выходит на его
родине впервые. Создана она в эмиграции на основе лекций, прочитанных студентам Сор-
бонны в конце 70-х годов, стало быть, адресована читателю не просто самому широкому,
но подчас и плохо подготовленному
Удивительно талантливо, с юмором и интеллектуальным блеском вводит автор чи-
тателя в огромный и причудливый мир народной веры, православного христианства в его
народной интерпретации, мир фольклора, издавна служивший ученому, по его признанию,
«эстетическим ориентиром».
О русских сказках, о народном быте, о русской «демонологии», о колдунах и загово-
рах, о раскольниках и сектантах-правдоискателях писали многие, но так по-настоящему
увлекательно, пожалуй, никто.

ПРЕДИСЛОВИЕ

Как отделить русскую народную веру от официальной церковной культуры? Провести
четкую границу практически здесь нелегко, а порою невозможно. Веками вся жизнь, быт и
миропонимание русского народа были проникнуты христианской религией, сосредоточием и
воплощением которой выступала православная Церковь. Она располагала неоспоримым ду-
ховным авторитетом и несла во все сословия — Евангельскую Истину, идеалы святости, об-
разы и формулы богопочитания, христианскую нравственность, обряд, устав, канон и самую
элементарную грамотность. Вся древнерусская культура (до XVII века включительно) в сво-
их высочайших и апробированных образцах (храмы, иконы, книжная литература) была стро-
го церковной. Но попутно возникает собственный, оригинальный рисунок христианской ре-
лигии в ее народной интерпретации.
Тому способствовал ряд обстоятельств. В древней Руси слой высокой христианской
образованности был сравнительно тонким и не затрагивал народных глубин. Громадное, по-
давляющее большинство населения России было неграмотным и повиновалось больше уст-
ным версиям, нежели церковным источникам. С другой стороны, в народе длительное время
рядом с христианством давали знать о себе языческие традиции, восходившие к родовым
представлениям и первобытной магии. Эти языческие очаги существовали и действовали,
как правило, не обособленно, не в виде какой-то «второй веры», а смешиваясь с христианст-
вом. Наблюдается также приспособление христианских норм и понятий к хозяйственным
нуждам русского мужика, к его крестьянскому, природному календарю и обиходу. Наконец,
сюда же включается и становится одним из главных факторов чрезвычайно активное народ-
ное религиозное творчество. Народ не только усваивает новую религию, но развивает и до-
полняет ее на свой лад и вкус (на собственный страх и риск). На этой — художественной —
основе появляются удивительные и прекрасные цветы христианского и вместе с тем народ-
ного миросозерцания.
В религиозной иерархии народная вера занимала нижнее, подчиненное положение,
предоставляя церковной культуре господствующую роль, сакральные, просветительские и
руководящие функции. В то же время этот нижний пласт общественного бытия и сознания
сплошь и рядом оказывался более широким, свободным и разнообразным, нежели чистое,
каноническое православие, и подчас питал его и служил ему опорой. Происходит своего ро-
да диффузия, взаимопроникновение и взаимообогащение культур — народной и официаль-
ной.
Означенная иерархия строго соблюдалась не только в быту, в житейской практике, но
и в народном восприятии. Иерархически и стилистически несопоставимы православная ико-
на и раскрашенная прялка, церковный храм и крестьянская изба. Одно дело, допустим, петь
духовные стихи (даже на паперти), и совершенно другое — служить литургию в сопровож-
дении церковного пения. Одно дело сказка (пускай религиозного содержания), а другое —
письменный текст, ориентированный на Св. Писание.
Для всякой христианской культуры Святое Писание первая и главная книга. На Руси,
однако, значимость Святого Писания еще более возрастает, поскольку впервые древнерус-
ская письменность и проявилась как Святое Писание, как прямой проводник и жизнеутвер-
ждение христианства. Процесс приобщения к христианской вере и процесс обучения грамоте
шли рука об руку. Отсюда — авторитетность, даже святость книги на Руси и невозможность
посвящать книгу каким-то второстепенным вещам, скажем, чисто светским, развлекатель-
ным целям. Книга на Руси — учитель жизни, притом по самому большому счету, по крите-
рию Святого Писания.
Отсюда и другая черта — непреложная достоверность книги, повышавшая ее вес и ав-
торитет. Древнерусская литература не знала вымысла в полном объеме этого слова, а если
пользовалась вымыслом, то неосознанно и непреднамеренно. Сама письменность служила
гарантией подлинности и достоверности излагаемого материала. В ее задачи входило ограж-
3
дать и сохранять то, что почиталось за правду от омывающего моря фантазии. «Небылые
сказки» и «смехотворные басни» в течение долгого времени не смели проникать в письмен-
ную словесность.
Однако народная вера, в отличие от церковной культуры, и примыкала как раз к этому
фольклорному морю и размывала границы между истиной и вымыслом. Это не значит, что
народная вера была лишь отклонением от правильной веры или искажением ее, лишь чуж-
дым вторжением далеких от христианства фантазий и произвольным толкованием религиоз-
ных постулатов. Тут поддерживались более сложные балансы, более гибкое равновесие ме-
жду разными сторонами человеческой души и жизни — знанием и интуицией, правдой и
мечтой, памятью о прошлом и актуальной действительностью. Сам фольклор базировался на
устойчивых основаниях, уходящих в дохристианскую древность и тем не менее обладающих
скрытой религиозной силой, которая вводит порядок и строй в своеволие народного творче-
ства.
Вот почему размышления о народной вере я хочу начать с «небылых сказок» и «сме-
хотворных басен», которые к религии, казалось бы, не имеют никакого касательства, но со-
ставляют предысторический пласт народной религиозной культуры. Это благодатная почва,
на которую впоследствии упали семена христианства. В итоге, на ней — и только на ней —
вырос девственный таинственный лес народной веры.
* * *
В основу этой книги положен курс лекций, читанный мною в Сорбонне в конце
70-х гг. для французских студентов. Книга рассчитана на широкого читателя, в том числе на
читателя иностранного, мало знакомого с русским народным творчеством, с бытовыми и ре-
лигиозными традициями на Руси. Отсюда необходимость в некоторых случаях начинать с
азов и разъяснять, растолковывать, казалось бы, давно известные вещи и сюжеты.
Два обстоятельства личного свойства вмешались в это издание. Во-первых, народная
вера, с которой я встретился сначала в многолетних поездках по русскому Северу, а потом —
в заключении, в лагере. Во-вторых, фольклор, издавна служивший мне эстетическим ориен-
тиром. Фольклор и народная вера были для меня не только предметом академического ис-
следования, но, можно сказать, страстью, увлечением и своего рода открытием на жизнен-
ном пути. Этим объясняются субъективная тональность иных очерков и апелляция иной раз
к собственному нескромному опыту, который я все же старался подкрепить ссылками на бо-
лее авторитетные научные источники: на труды С.В. Максимова (многие маршруты которого
я пытался повторить), Ф.И. Буслаева, С.И. Пругавина, Г.П. Федотова и других авторов, в чем
приношу их памяти мою глубокую любовь и признательность.

Ваш комментарий о книге
Обратно в раздел культурология

См. также
Синявский А. Иван-дурак: очерк русской народной веры басни сказки электронная библиотека мифологии и культуры

Библиотека Гумер - культурология