Похлёбкин В. Словарь международной символики и эмблематики

ОГЛАВЛЕНИЕ

264. ЭМБЛЕМА - это, во-первых, в противоположность символу не абстрактный знак, а вполне конкретное изображение фигур, то есть таких конкретных объектов, тематический диапазон которых чрезвычайно широк. Это могут быть изображения любого живого существа (от червя и насекомого до человека) (см. Естественные фигуры) или любого неодушевленного предмета от гвоздя до танка и самолета или крупнейших и знаменитейших сооружений, например статуи Свободы в США или Спасской башни Кремля (см. Искусственные фигуры) , или любого мифического, фантастического, сказочного существа кентавра, единорога, русалки, дракона и др. (см. Фантастические фигуры) ], относительно которых имеется исторически сложившееся международное согласие или традиция насчет формы или вида их изображения. Эмблема, следовательно, должна иметь эталонное изображение и поэтому должна обладать узнаваемостью практически интернациональной или в крайнем случае общенациональной. Во-вторых, эмблема - это нарисованная идея, то есть идея, выраженная через изображение предмета или фигуры, в которых как бы зашифровано их условное, традиционное значение, о котором существуют, так сказать, молчаливая договоренность, общее понимание либо в масштабе целой страны, региона или всего мира, либо в масштабе более узкой географической или общественной, социальной общины. Так, например, изображение Солнца является эмблемой света, жизни, а отсюда - счастья и богатства, общепринятой и понятной во всем мире, а роза как эмблема любви принята лишь в Европе, Америке, Австралии и на Ближнем и Среднем Востоке, но не известна в этом качестве на Дальнем Востоке, в Океании и в большей части Черной Африки, где имеются свои, местные эмблемы этого рода. Еще более узкое значение имеет змея, служащая эмблемой мудрости в Азии, но считающаяся эмблемой зла и коварства в Европе и особенно в католических странах Латинской Америки.
Есть эмблемы и с еще более узким географическим ареалом распространения, со своим специфическим значением для того или иного народа или узкой этнической группы. Так, рыба карп, которая во всем мире рассматривается лишь как гастрономический объект (у ряда народов особенно излюбленный), в Японии считается эмблемой силы и целеустремленности. В чем же причина этого явления? Разве свойства одного и того же растения или животного не одинаково доступны оценке со стороны разных народов? Дело в том, что здесь могут , играть роль отчасти гносеологические факторы, то есть s иной угол зрения или наблюдения за деятельностью животного может послужить основой для иного истолкования его поведения одним народом по сравнению с другими, но могут иметь место и исторические факторы - ведь возникновение эмблем проходило порой в таких исторических условиях, их выбор, их легитимность, их значение зависели от таких конкретных национальных, географических, религиозных, сословных, а позднее - и классовых, социальных, партийных представлений и догм, что это создавало в ряде случаев нечто вроде "национальных резерваций", внутри которых не только признавались одни и отвергались другие эмблемы, но и переоценивались те, что существовали в других "резервациях", у соседей. Это привело к изолированности, к сужению сферы распространения отдельных эмблем.
С одной стороны, эта изолированность послужила основой для создания ряда национально-своеобразных, оригинальных эмблем, характерных для того или иного народа, и это было, в общем-то, положительным моментом. С другой стороны, это привело к тому, что целый ряд эмблем, изображавших распространенные во всем мире растения или животных, трактовался в каждой стране по-своему, олицетворял иное, порой диаметрально противоположное понятие. Так, репейник, национальная эмблема шотландцев, в России олицетворял никчемность (лопух!); черепаха, эмблема медлительности в России, служила эмблемой мудрости в странах Африки; или заяц, являвшийся эмблемой трусости у русских, считался эмблемой хитрости и даже храбрости, находчивости у негров США. Иногда такие различия и несоответствия в трактовке эмблем у разных народов приводили к серьезным политическим коллизиям даже в наше время. Когда Мао Цзэдун приехал в Москву после войны, ему в знак уважения показали в Большом театре балет "Красный мак", названный так потому, что наши сценаристы и либреттисты в 20-х годах считали, что красный мак - хороший символ революционного движения в Китае, ибо, во-первых, он красного цвета, что символизирует революцию, а во-вторых, он - мак, то есть культура и продукт, чрезвычайно распространенный именно в Китае. Однако Мао Цзэдун и все сопровождавшие его китайцы были крайне огорчены такой "символикой". Они без обиняков сказали, что мак как растение, независимо от его цвета, который у него, кстати, весьма непостоянен, пользуется как эмблема весьма плохой репутацией в Китае. Народ издавна считает мак эмблемой эфемерности, непостоянства, непрочности существования, ибо его цвет меняется в разное время посева, его лепестки облетают при малейшем прикосновении, из его семян добывают опиум, приводящий к расстройству здоровья человека. Как же можно приписывать такую эмблему китайской революции да еще считать ее чуть ли не национальным символом революционного народного Китая? Это же прямое оскорбление! После этого балет был переименован в "Красный цветок", но это уже не могло ничего исправить: обида у китайцев осталась.
Искажение или даже безобидное непонимание со стороны иностранцев какого-нибудь священного или даже просто общепринятого для того или иного народа символа или эмблемы воспринимается всегда и везде как тягчайшее оскорбление национальной чести и достоинства и может быть источником самых непредвиденных волнений и осложнений, ибо в защиту известной эмблемы, символа, значка всегда легче возбудить и поднять массы, нежели в защиту какого-либо абстрактного политического принципа или политической программы. Последнее надо терпел ивой квалифицированно разъяснять, на что нужны время, люди и даже средства, первые же ни в каком разъяснении не нуждаются.
Отсюда видно, что символы и эмблемы в острых ситуациях могут приобретать чрезвычайно важное значение или нередко могут сами служить источником и причиной создания весьма щекотливых ситуаций. Вотпочему они требуют внимательного к себе отношения, а это дается только знаниями, культурой.
Поскольку эмблематика использует для создания эмблем самые обычные и разнообразные объекты, которые в одном месте, в одной стране ничего не означают, а в другой могут быть самыми священными и дорогими народу понятиями (например, корова в Индии, репейник в Шотландии, лук-порей в Уэльсе), то примерно с середины XVIII века было установлено общеевропейское, а затем в XIX веке и международное правило, требующее для отличия изображения эмблемы от любого иного рисунка делать эмблему даже реальных, а не только фантастических объектов в условно-стилизованном виде. В какой мере и в каком направлении будет идти такая стилизация и насколько широко она будет осуществляться в эмблемстворчестве любой страны, предоставлено решать каждой стране, каждой организации, пользующейся эмблемами, совершенно самостоятельно. Меж дународных канонов для этого не устанавливается. Однако эта стилизация должна чувствоваться настолько ясно, чтобы при первом же взгляде на такое изображение каждый человек в любой стране мог понять, что имеет дело с эмблемой, а не с реальным рисунком конкретной фигуры или предмета. Таким образом, символы и эмблемы сильно разнятся между собой уже чисто внешне - по своей форме, ибо символы - абстрактный знак, а эмблемы - изображения конкретных фигур и предметов.
Не менее сильны и заметны их различия и по содержанию, по сути.
Символы символизируют, то есть отражают, олицетворяют, как правило, высокие абстрактные понятия, будь то идеологические, религиозные, математические или музыкальные, но всегда такие, которые трудно кратко описать или сформулировать словами. Именно это затруднение заставляет человека идентифицировать такие понятия с каким-нибудь знаком-символом, самим по себе ничего, может быть, не значащим, но легко связываемым широкими массами именно с данными абстрактными понятиями. Вот почему именно символы усваиваются столь легко и прочно целыми идейными течениями и движениями, имеющими зачастую чрезвычайно пестрый национальный или социальный состав, но объединяющимися вокруг как бы ничего особенно не означающего знака: христианство - вокруг креста, ислам - вокруг полумесяца, фашизм - свастики, индуизм - чакры. Именно отсутствие у знака-символа каких-либо "личных", "побочных", "моральных" черт, помимо тех, какие ему приписывает та или иная традиция или догма, делает его крайне удобным для объединения разнородных людских масс, в отличие от эмблемы, обреченной быть представителем, глашатаем, обозначением или олицетворением какой-нибудь сравнительно узкой, конкретной группы стойких единомышленников.
Так, отдельная партия может иметь эмблему: например, демократы в США имеют своей эмблемой осла, а республиканцы - слона, социал-демократы Европы, входящие в Социнтерн, -алую розу, а коммунисты Германии - сжатую в кулак руку. Но за пределами этих партий данные эмблемы не только воспринимаются как враждебные, но и могут служить источником разныу, далеко не одинаковых и притом превратных, субъективных толкований. Так, например, эмблему осла многие могу т воспринимать как эмблему упрямства или глупости и уже на этом основании быть отрицательно настроенными к партии демократов. В отношении же символов такое субъективное отношение исключено: в свастике, например, и фашисты, и коммунисты видят только символ фашизма, равно как и в кресте не только христиане, но и представители всех других религий видят прежде всего символ христианства и связывают этот символ не со своим отношением к нему, а в первую очередь с символизируемыми им христианскими догмами и учением, независимо от того, одобряют они их или отвергают.
Присвоить себе ту или иную эмблему именно в силу относительной узости ее действия, ее признания может лишь конкретная, ограниченная группа единомышленников, имеющая известное мужество отстаивать и носить эту эмблему, поскольку это бывает не всегда безопасно. Вот почему некоторые партии или группировки, желающие укрепить идейные убеждения своих членов, вменяют им в обязанность носить открыто (на груди, рукавах) партийные эмблемы, чтобы, подвергаясь нападкам со стороны инакомыслящих, уметь оттачивать искусство защиты своих убеждений. Так что эмблемы и на стадии первобытного общества, и ныне играют в первую очередь роль конкретных опознавательных знаков приверженцев определенных идей и убеждений или членов, служащих, работников тех или иных организаций и их подразделений (военные эмблемы).
Исторически сложилось так, что эмблемы, отчасти имевшие своим прообразом племенные тотемы, всегда иллюстрировали и до сих пор продолжают олицетворять сугубо конкретные понятия или объекты. Это могут быть нравственные категории, хорошо известные и точно определяемые человеком,- мужество, трусость, верность, праздность и т. д., и т. п., но это могут быть и конкретные исторические и историко-географические объекты крупного масштаба - целые страны, области, города или классы, династии, партии, организации. Обо всех них можно легко рассказать языком конкретных эмблем, определяя этими эмблемами какое-либо основное свойство или отличие, присущее данному объекту и делающее его в глазах других идеально узнаваемым. Так, нравственные категории зашифровываются чаще всего путем эмблем, изображающих конкретное животное: мужество - лев, трусость - заяц, верность - пес, праздность - стрекоза. То же относится к обозначению стран или областей - они иллюстрируются, олицетворяются конкретными объектами из мира природы - растениями или животными: эмблема Канады - кленовый лист, Чехо-Словакии - лист липы, Сибири - соболь, Бенгалии - тигр. По-иному, естественно, обстоит дело с эмблемами городов или городских цехов и производств. Здесь на первый план выступают конкретные предметы, присущие данному городскому хозяйству,- именно они становятся эмблемами. Так, эмблемой Тулы было огнестрельное оружие, позднее - самовар, эмблемой Подольска - кирка и кайло, употреблявшиеся на каменоломнях города, эмблемой Екатеринбурга (Свердловска) - плавильная печь и шахта и т.
Эмблема организаций - также результат отражения их конкретной деятельности. Это необходимо твердо усвоить и помнить. Иначе возможна субъективная, произвольная трактовка таких эмблем. Например, не вызывает сомнения то, что крендель - эмблема цеха булочников, а овчина - цеха шубников, сапоги - организации сапожников. Но эмблема, например, такой организации, как МХА Т,- чайка не может трактоваться как эмблема птицы, а должна рассматриваться в соответствии с принципом эмблемотворчества только как результат отражения профессиональной деятельности театра, то есть как напоминание о его работе над чеховскими пьесами, заложившими основу в создании творческого лица данного театра.
Эмблема, таким образом,- конкретное отражение лица, идеи, содержания, существа той или иной организации или понятия, того или иного исторически существующего объекта, и при этом такое отражение достигается, как правило, всегда при помощи исторически-конкретных изображений или фигур, тесно связанных своей историей или происхождением с данным объектом. Никаких "фантазий", никаких "выдумок", никакой зауми, мистики или "шутки", "юмора" эмблема не допускает. Она строго придерживается исторического факта. Поэтому подделки мистификаторов и шарлатанов, касающиеся эмблем, разоблачаются специалистами довольно легко. С другой стороны, сколь бы ни была на первый взгляд фантастична та или иная подлинная эмблема, всегда возможно доискаться ее реальных, конкретных, исторических корней. В символах же исторические корни столь глубоки, столь бывают скрыты различными позднейшими идеологическими наслоениями и столь превращены в абстрактные понятия, что доискаться их конкретных истоков практически не представляется возможным (выяснять, например, кто и где первым "выдумал" крест, бессмысленно), хотя и символы, как и знаки в целом, несомненно, также реальная историческая категория. Но она очень древняя, а потому скрыта от наших глаз не только туманом тысячелетий, но и туманом мистики. У эмблем же этого нет. Их историческая конкретность почти всегда лежит, что называется, на поверхности. И поэтому узнать, когда были впервые введены английский лев, российский орел или иная эмблема, не составляет труда.
265. ЭНИГМАТИЧЕСКИЕ ИЗОБРАЖЕНИЯ . В геральдике так называют изображения в гербе, которые загадочны, непонятны даже для гербоведов, не поддаются обычной расшифровке и ясны лишь самому гербовладельцу или узкому кругу близких (родственных) ему лиц. Иногда даже энигматические изображения могут быть неясны и для самого гербовладельца, поскольку то или иное изображение было установлено не им, а его предками и досталось ему в наследство без пояснений.
Как видно из вышеизложенного, энигматические изображения, как правило, могут существовать лишь в родовых и личных гербах, иногда в древних городских гербах, происхождение которых не было зафиксировано в документах. Но в государственных гербах такого рода изображения в принципе невозможны.
Происхождение энигматических изображений связано, во-первых, с личной волей первого гербовладельца, пожелавшего в силу каких-то конкретных причин иметь такое изображение (может быть, в качестве условного знака, пароля, либо в большинстве случаев является следствием бездумной и многократной перерисовки той или иной эмблемы без понимания ее значения, в результате чего совершается изобразительная ошибка. Как пример подобных ошибок и возникновения ложноэнигматических изображений можно привести герб графа Г. А. Милорадовича, серба по происхождению, одного из сановников и дипломатов Александра I, род которого происходил из Герцеговины и предки которого в 1711 году выехали по просьбе Петра I в Россию. Древний герб этого рода имел в качестве одной из эмблем рыцарский шлем XIII века с очень широким забралом и узкими прорезями и к тому же квадратной, а не закругленной формы. В результате многочисленных перерисовок русскими геральдистами этот шлем превратился в конце концов к началу XIX века во что-то похожее на часть двери, обитой железом,с заклепками и с приклепанной к ней... массивной дверной ручкой или замком (?!). Почему дверная ручка оказалась на почетном месте в гербе и что она означает, ломало голову немало гербо-ведов, пока один из них (В. К. Лукомский в 1913 г.) не догадался обратиться к самому раннему изображению герба Милорадовичей, где ясно просматривался шлем*.
Другим примером энигматического изображения, полученного в результате ошибки перерисовщиков и невысокой квалификации геральдистов-регистраторов, является изображение зверя на древней печати Пскова, так называемого "барса", как он именовался в геральдических документах с XVIII века. Современные историки, например профессор А. В. Арциховский, приняв наименование "барс" за чистую монету, глубокомысленно доказывали в ряде статей, что в Пскове барсы не водились никогда и что в изображенном на печати звере "нельзя найти зоологических признаков барса", а потому-де печать не древняя, а поддельная. И хотя имелся документ (Титулярник 1672 г.), где ясно было сказано, что псковский герб изображает "бегущую рысь", все равно современные педанты, не находя в рисунке также никаких "зоологических признаков рыси" и признавая изображение более похожим на собаку, объявляли древнюю псковскую печать неясной, непонятной и энигматической. В действительности же дело обстояло весьма просто: как доказал советский сфрагист и нумизмат Н. В. Энговатов (1934- 1963 гг.), печати Пскова надо было просто добросовестно и компетентно проанализировать в хронологическом порядке. На первой же довольно неуклюжей печати-рисунке, изображающей непонятного зверя, можно было прочитать надпись: "Лютый чверь". Все историки прошли мимо этой надписи, потому что она не говорила того, что им хотелось узнать,- не указывала породу зверя. Но они упускали из виду, что в XIII веке термин "лютый зверь" в Северной Руси означал как раз породу - так называли только рысь. Средневековый художник, не сумев передать характерные признаки рыси на маленьком рисунке-печати, посчитал нужным пояснить, что же он имел в виду. Позднейшие же перерисовщики и в XVI, и в XVII, и в XVIII веках не обратили внимания на это указание и, делая неуклюжего зверя раз от разу все красивее, вместе с тем отбросили первоначальную пояснительную надпись и назвали его в конце концов в XVIII веке уже барсом. Так в результате цепи ошибок возникло мнимоэнигматическое изображение.
Вот почему в геральдике существует правило: чтобы установить истину, надо доискиваться, насколько возможно, до первоначальных причин, до первого или наиболее раннего по времени изображения и письменного источника.
Хотя в государственных гербах энигматические изображения в принципе не могут иметь места, однако в гербах новых, образованных во второй половине XX века государств или государств, вышедших лишь недавно на широкую международную арену (Бутан, Непал), встречаются порой такие эмблемы, символы и знаки, которые носят настолько сугубо национальный характер, что они не поддаются расшифровке с точки зрения международно известных норм классической геральдики. Вследствие этого такие знаки практически для других стран являются энигматическими.
К их числу следует, например, отнести изображения двух ступней ног под королевской короной на гербе Непала. Уже само положение этих отпечатков голых ног непосредственно под короной является энигматическим, поскольку такое сочетание с европейской точки зрения не только нелогично, но и шокирующе. Однако ступни ног можно трактовать как эмблему "снежного человека", следы которого, как известно, впервые обнаружили в Непале, благодаря чему эта страна стала широко известной во всем мире. Но подобная эмблема может означать и нечто другое, во всяком случае, она потому ее изображение может считаться "временно энигматическим" .
Частным видом энигматических изображений в гербах служат не только непонятные эмблемы и знаки, но также буквенные энигматические изображения и энигматические девизы. Последними считаются загадочные или странные изречения с невыясненным значением. Иногда же буквенные энигматические изображения являются буквенным (т. е. сокращенно обозначенным начальными буквами слов) девизом, и в таком случае обычно различают псевдоэнигматическое и истинно энигматическое буквенное изображение. К числу первых относятся такие, которые поддаются расшифровке, и даже более того - их расшифровка вполне известна, особенно официальным лицам, геральдистам, ученым, политикам и дипломатам, то есть тому кругу лиц, которые непосредственно сталкиваются с этим вопросом в своей работе.
К истинно энигматическим относятся лишь те буквенные изображения и девизы, которые совершенно не поддаются расшифровке даже учеными или по поводу которых высказываются различные точки зрения.
Так, к псевдоэнигматическим девизам с XII века и до 1918 года принадлежал девиз Австрийской империи, а затем Австро-Венгрии, состоявший из последовательно расположенных в алфавитном порядке всех гласных букв латинского алфавита: А. Е. I. О. U.., что при расшифровке означало: "Austriae Est Imperare Orbi Universe!" ("Австрии дано повелевать всем миром!").
К истинно энигматическим можно отнести девиз в гербе герцогов Савойских - четыре латинские буквы F. Е. R. Т. Одни историки считают, что здесь зашифрованы слова "Frappez, entrez, rompez tout!" ("Бейте, взрывайте, сокрушайте все!"), исходя из известной тактики одного из полководцев Савойской династии - герцога Евгения Савойского, а другие полагают, что здесь зашифрованы вовсе не французские, а латинские слова "Fortitude Ejus Rhodes Teniut!" ("Смелость, показанная у Родоса, редкостна!") - в память осады острова Родос в 1315 году дружинами Амадея V Великого.
Между тем и первая, и вторая версии расшифровки - всего лишь не более чем остроумные догадки, причем исторически далеко не обоснованные, поскольку некоторые французские историки обнаружили, что буквы этого девиза встречались на надгробиях монархов Савойской династии еще до 1315 года по крайней мере в двух случаях, из которых один датируется вполне достоверно. Истинность энигматизма этого буквенного девиза подчеркивает и то, что уже в XVII - XVIII веках его значения не помнили или не знали сами герцоги Савойские, а также пьемонтские и сардинские короли Савойской династии. Таким образом, этот девиз абсолютно энигматический, ибо он практически не поддается надежной расшифровке, и потому так и остается для всех до сих пор абсолютно загадочным.
* Этот герб изображен до сего времени на фасаде одного из зданий на Поварской улице в Москве, где до 1944 года помещалось посольство Тувинской Народной Республики, а до революции жили потомки Милорадовича.
266. ЭТИШКЕТ - особые декоративные кисти из витых шнурков или гаруса, которые крепились к шляпам священников (или военных), чтобы удерживать их на голове при порывах ветра или быстрой езде.В геральдике изображение этишкета служило эмблемой лиц духовного звания в католической церкви.В гербах "княжеской церкви", то есть епископов, архиепископов, аббатов и кардиналов, число кисточек этишкета указывало на звание и достоинство владельца герба. Так, три кисточки означали аббата, шесть - епископа, девять - архиепископа, пятнадцать - кардинала, а одна большая кисть - папу римского.
267. "ЭТУ АЛЬ РУЖ" (L'Etoile Rouge) - эмблема Международного союза обществ защиты животных на войне (МСОЗЖВ). Его целью было в основном оказание помощи раненым лошадям кавалерийских частей, а также другим животным, используемым на войне или военизированными организациями (мулам горноартиллерийских частей, служебным собакам погранстражи и полевой жандармерии, свиньям химразведки, голубям разведслужбы и связи). МСОЗЖВ был основан в Женеве в 1914 году, в самом начале войны. Существовал и во вторую мировую войну. Эмблемой МСОЗЖВ была принята "этуаль руж" - шестиконечная красная звезда в белом поле.
Советский Союз никогда не входил в эту международную организацию. Ветеринарная служба РККА и Советской Армии, а также гражданская ветеринарная служба СССР имели своей эмблемой синий крест.