Лосев А. История античной эстетики. Последние века

ОГЛАВЛЕНИЕ

Часть Вторая. СИРИЙСКИЙ НЕОПЛАТОНИЗМ

VI. ТЕУРГИЧЕСКАЯ ЭСТЕТИКА

§8. Из терминологии

1. "Красота" и "мудрость"

Что касается философско-эстетической терминологии трактата "О египетских мистериях", то, имея в виду платоно-аристотелевские источники трактата, уже заранее можно сказать, что вся эта терминология должна быть необходимым образом связана с космическими представлениями, а следовательно, и с такими представлениями, которые так или иначе соотносятся с самим космосом.

Если мы возьмем такой термин, как "красота" (callos), то эта красота отождествляется здесь с тем порядком (taxis), который царит среди богов, так что этот термин, тем самым, указывает прежде всего на сверхкосмическую действительность (I 7, р. 22, 7-11). Тот, кто созерцает богов, приходит в изумление, поскольку боги "сияют несравненной красотой", "доставляют божественную радость" (eyphrosyne) и "являют невыразимую соразмерность" (symmetria) (II 3, р. 73, 5-8). Боги выражают собою "ведущую и самородную красоту" (II 3, р. 73, 18-74, 1).

Соответственно красотой отличаются и все классы высших существ в порядке внутрикосмической иерархии. Так, говорится, например, о героях, что они выше душ "силой, доблестью, красотой и величием" (I 5, р. 16, 9-11). Ангелы, то есть высшие демоны, "получают в удел мудрость в соответствии с разумом (cata logon sophian) и истину, чистую добродетель и твердое знание, а также соразмерный порядок" (II 9, р. 88, 2-4). Употребляемый здесь термин "мудрость" мало чем отличается от термина "красота".

2. Другие термины

а) Не иначе употребляется в трактате и термин "искусство". Приведем такой типичнейший для трактата и яснейший текст: "Ум, будучи властителем и повелителем сущего и демиургическим искусством в отношении вселенной, присущ богам всегда одним и тем же образом, совершенно и без недостатка, соответственно единой энергии, пребывающей в себе в чистом виде" (I 7, р, 21, 18-22,3).

После всего, что мы говорили выше, ясно, что все подобные термины – "ум", "демиургическое искусство", "совершенство" или "чистота" – могут пониматься здесь только философско-эстетически. Конечно, говорится также и о "теургическом искусстве" как о той области, которая является бытием, воспринимающим богов. "Это искусство часто соплетает воедино камни, травы, живые существа и благовония, равно как и все другие подобные священные, совершенные и боговидные вещи, а затем из всего этого приготовляет всесовершенную и чистую воспринимающую богов область" (V 23, р. 233, 12-15). Это – самая настоящая ямвлиховская философская эстетика со своей типичной терминологией. Это не мешает Ямвлиху отличать подлинное теургическое искусство от ложной теургии, когда к священным изваяниям относятся только внешне и когда низшие демоны мешают правильной теургии (II 10, р. 91, 8-14), и отличать теургическое искусство от искусств в обычном смысле слова, которые при помощи знания высших причин тоже могут приобретать высшее значение (III 3, р. 108, 3-6). В другом месте (III 28, р. 170, 9-10) тоже противополагаются художественное (technicos) и теургическое (theoyrgicos).

б) И вообще, у Ямвлиха различается эстетика надкосмическая (боги), космическая (космос) и внутрикосмическая (демоны, герои и души). Как увидим ниже (II 101), эта тройственная эстетика блестящим образом будет представлена у Прокла. Всем этим ступеням бытия соответствует и свой тип совершенства. Когда боги вступают в космос и его устрояют, их бытие проявляет себя как "исконно действенное" (apergastice). Когда же демоны проявляют себя в героях и душах, то их бытие является "конечно действенным" (telesioyrgon), каковое различие, конечно, относится и ко всем степеням космической иерархии (II 1, р. 67, 11 – 15). Даже и в жертвоприношениях различаются разные степени совершенства. Самая совершенная степень – та, в которой проявляется "неизреченное единение" с богами, создающее для души совершенный покой (V 26, р. 238, 3-5).

То же самое нужно сказать и о терминах "чистый" или "чистота". Говорится о "чистых логосах" (III 3, р. 106, 7), о "чистом и утвержденном" (II 5, р. 79, 14), о "божественной чистоте" (II 11, р. 98, 10), о "чистоте и тонкости огня" (V 11, р. 214,15), об "очищении от страстей" (I 12, р. 41, 16) и о "чистейшей жизни" (I 18, р. 55,14).

в) То же самое опять-таки находим и в употреблении у Ямвлиха термина "подражание" (mimema). Боги и их спутники имеют свои "истинные изображения"; а те изображения, которые возникают в стихиях, например в воде, – это искусственные (memechanemena) и ложные (II 10, р. 93,17-94,4).

Не будем рассматривать другие философско-эстетические термины Ямвлиха. Картина их – единообразная и ясная.