Юдин А. Русская народная культура. Христианизация Руси и возникновение двоеверия

ОГЛАВЛЕНИЕ

Христианство до Владимира

Мы уже говорили, что все началось задолго до княжения Владимира. С Византийской империей восточные славяне были знакомы давно, поскольку их земли лежали на древнейшем торговом пути Европы "из варяг в греки", связывавшем Скандинавию и Средиземноморье. Славяне и сами принимали активное участие в этой торговле, и, соответственно, не могли не бывать в Константинополе, куда везли свои традиционные товары: дорогие меха, воск, мед и рабов в обмен на золото, роскошные ткани, вино и фрукты. Контакты были не только мирными: известны неоднократные набеги славяно-варяжских дружин на Константинополь в результате нарушения греками торговых соглашений, например, в 860 и 867 гг. (само количество подходов и их точные даты спорны), осуществленные киевскими князьями Асколь-дом и Диром. Подробности можно найти в учебниках истории и специальных исторических сочинениях, для нас же важно то, что есть основания говорить о крещении Аскольда и его соратников, что, возможно, было первым столкновением Руси с христианством. Так, константинопольский патриарх Фотий (годы правления 858 - 867, 877 - 886), очевидец русских набегов, сообщает в своем "Окружном послании" 866 - 867 гг. о крещении народа русь, хорошо известного своей самостоятельностью и воинственностью. Крещение стало итогом осады русской флотилией Константинополя. Эта осада, согласно "Повести временных лет", завершилась поражением в результате бури, разметавшей корабли. Свершилось якобы чудо: молившийся всю ночь Фотий вынес на берег залива ризу Богоматери и омочил край ризы в воде, отчего и поднялась буря. Чудо произвело впечатление: флот ушел. В так называемой Никоновской летописи тоже говорится о "гневе Божием", помешавшем Аскольду и Диру взять Константинополь, в результате чего был заключен мир, русы приняли христианство и просили архиерея, который и был послан к ним императором Василием. Впрочем, киевляне не выказали готовности немедленно креститься, а потребовали от грека совершить чудо. Архиерей, по Никоновской летописи, бросил Евангелие в огонь, и огонь "не прикоснулся его", после чего все, убежденные, крестились. Таким образом, первое крещение киевлян, видимо, произошло еще в IX в. Косвенным доказательством крещения Аскольда является и то, что на его могиле была поставлена церковь св. Николы - таково, возможно, было христианское имя князя.

Но христианство в Киеве продержалось недолго: в 882 г., согласно "Повести временных лет", после смерти основателя русской княжеской династии варяга Рюрика его родственник Олег с малолетним сыном Рюрика Игорем и войском, набранным в новгородских землях, подошел к Киеву. Аскольд и Дир были предательски убиты, а язычник "вещий" Олег, хорошо известный сегодня каждому благодаря стихам А. С. Пушкина, излагающим летописную легенду, стал киевским князем. Крещеная Аскольдова дружина, видимо, разбежалась, и христианство в Киеве утратило свое значение, хотя, вероятно, не пресеклось.

Впрочем, его распространение, по-видимому, ограничивалось Киевом и другими крупными городами. Но все же приходится признать, что извечная двойственность, расколотость, колебания при выборе пути, присущие Руси-России до сего дня, имеют свои истоки, может быть, в незапамятном IX в. Конечно, нет особых оснований толковать Аскольдово крещение как первую известную попытку модернизации восточнославянской культуры, приобщения к ценностям западно-средиземноморской цивилизации, а Олегово завоевание - как первую известную волну реакции и реставрации традиционных ценностей, шедшую с консервативного Севера. Но все же такое толкование имеет право на существование. Добавим, что примерно к тому же времени в силу тесных связей с Хазарским каганатом, собиравшим дань с левобережных славянских племен, следует отнести и первое знакомство восточных славян с евреями и иудаизмом, который в IX - X вв. стал, как мы говорили, весьма значимой силой в Киеве. Не будет особым преувеличением сказать, что узлы в то время завязывались на тысячу лет вперед.

Следующее появление христианского мотива в истории Руси связано с мирными договорами, которые заключали русы с греками после удачных походов на Константинополь. Первый такой договор был составлен "по итогам" успешного похода 907 г., когда, по летописному известию, князь Олег привел греков в ужас, поставив корабли на колеса и атаковав город с поля. "И повесил щит свой на вратах в знак победы", - говорит летопись. Подробности эти, по всей видимости, легендарны, но победа действительно была, и был заключен договор, определяющий порядок и условия торговли между Русью и Византией, в том числе порядок мореплавания, взаимопомощи, выкупа пленных. Обе заключившие договор стороны подтвердили свою верность ему клятвой, причем русы (варяги-скандинавы, о чем свидетельствуют их имена, дружинники Олега) клянутся, как мы помним, оружием, Перуном, богом своим, и Волосом, "скотьим богом", а греки-христиане - императоры Леон и Александр - целуют крест.

Аналогичный текст имеет и договор 912 г., заключенный послами Олега. Послов щедро одарили и показали им цареградские церкви, их богатства и христианские реликвии, излагая при этом основы вероучения. Конечно, послы не могли не рассказать дома о своих впечатлениях.

Потерпев жестокое поражение во время набега на империю в 941 г., сменивший Олега князь Игорь собрал большое войско и повторил попытку в 944 г. Согласно летописи, до Константинополя он не дошел: напуганные ромеи запросили мира и предложили дань. В 945 г. был заключен новый мирный договор, в тексте которого уже последовательно различаются русы-христиане и язычники. Русские послы привели византийских царей к присяге, в Киев же прибыли императорские послы, чтобы привести к присяге русов. И снова: язычники Игорь с дружиной клялись на холме, где стоял идол Перуна, "а христиан русских приводили к присяге в церкви святого Ильи, что стоит над Ручьем, в конце Пасынчей беседы, и хазар, - это была соборная церковь, так как много было христиан-варягов". Таким образом, уже в первой половине X в. в Киеве была церковь, более того - соборная, значит, не единственная, были еще "национальные" церкви, вспомним и построенную на Аскольдовой могиле. Существует, впрочем, и точка зрения, что "соборная" здесь означает "общая для всех христиан", т.е. единственная. В любом случае ясно, что христианский элемент в Киеве был во второй четверти X в. уже весьма значительным.

На таком историческом фоне крещение вдовы Игоря княгини Ольги, правительницы Руси в малолетство их сына Святослава, не представляется чем-то удивительным. История убийства Игоря древлянами в 945 г. и жестокой мести Ольги, приведенная в "Повести временных лет", известна из курса истории. Интересно, что, в отличие от алчного Игоря, княгиня показала себя трезвым и разумным политиком. Игорь, как известно, погиб из-за попытки с малой частью дружины вторично собрать дань в Древлянской земле, где уже побывал с дружиной влиятельный наемник-варяг Свенельд. Такая тактика сбора налогов более напоминала, видимо, бандитские набеги. Ольга начала свою внутреннюю политику с установления по всем подвластным землям вплоть до Новгорода твердых налогов (оброков и даней) и создания системы административной власти, ведающей их сбором, размежеванием земель и прочими вопросами. То есть княгиня начала с укрепления государства. Затем пришел черед внешней политики.

Летопись излагает такую не очень правдоподобную историю путешествия Ольги в Царьград: "И царствовал тогда цесарь Константин, сын Льва, и пришла к нему Ольга, и увидел царь, что она очень красива лицом и разумна, подивился ее разуму, беседуя с нею, и сказал ей: "Достойна ты царствовать с нами в столице нашей". Она же, уразумев смысл этого обращения, ответила цесарю: "Я язычница. Если хочешь крестить меня, то крести меня сам - иначе не крещусь". И крестил ее царь с патриархом. Просветившись же, она радовалась душой и телом. И наставил ее патриарх в вере... И было наречено ей в крещении имя Елена, как и древней царице - Матери Константина Великого. И благословил ее патриарх и отпустил. После крещения призвал ее царь и сказал ей: "Хочу взять тебя в жены себе". Она же ответила: "Как ты хочешь взять меня, когда сам крестил меня и назвал дочерью. А у христиан не разрешается это - ты сам знаешь". И сказал ей царь: "Перехитрила ты меня, Ольга". И дал ей многочисленные дары - золото, и серебро, и паволоки, и сосуды различные; и отпустил ее, назвав своею дочерью..."

Перед нами, несомненно, легенда, имеющая лишь косвенное отношение к действительности. По мнению английского историка Д. Оболенского, в ее тексте можно усмотреть влияние двух источников: церковного, рассказывавшего о путешествии русской княгини к источнику мудрости и правильной веры, чтобы просить о крещении, и рассказа, может быть, варяжского происхождения, о хитрости Ольги. Реальные дата и место крещения княгини до сих пор - предмет научной дискуссии. Основные позиции: Киев, 954 или 955; Киев, 959; Константинополь, между 9 сент. и 18 окт. 957; Константинополь, конец 957; Киев, между зимой 957 - 958 и летом 959; Константинополь, весна или раннее лето 960. Разбег мнений, как видим, достаточно большой, и каждый историк приводит аргументы в свою пользу. По мнению Д. Оболенского (которому принадлежит последняя датировка), Ольга была в Константинополе даже дважды. В ее первый приезд - в 957 г. - переговоры с императором Константином и его правительством закончились несогласием с политической и торговой точки зрения. После этого разочарованная Ольга, не надеясь более получить уступки от Византии (в числе их могла быть просьба о присылке высокого церковного иерарха - епископа для Руси), обратилась к германскому императору Отгону I, прося латинского епископа и священников. В 961 г. Адальберт из монастыря св. Максимина был рукоположен в "Епископы Руси" и послан туда в качестве главы посольства Отгона. Посольство потерпело неудачу и вернулось ни с чем, причем не все возвратились живыми. Причины этого в источниках, в том числе хронике самого Адальберта, называются невнятно. С точки зрения Д. Оболенского, дело было в том, что за прошедшие годы ситуация коренным образом изменилась: 9 ноября 959 г. на престол вступил Роман II, сын Константина, приславший княгине весьма любезное письмо. Полагая или зная, что теплый тон этого письма нового императора означал изменение в политике империи относительно Руси, Ольга, считает Оболенский, отправилась вторично в Константинополь. Там весной или летом 960 г. она провела переговоры, результатом которых был мирный договор между Русью и империей. Его условия предполагали участие русских отрядов в критской кампании 960 - 961 гг. (остров отвоевывали у арабов), а также крещение Ольги в византийской Церкви. Это условие было выполнено, потому немецкая миссия, возглавляемая Адальбертом, нашла, вероятно, в Киеве сильную провизантийскую партию, возглавляемую крещенной в Константинополе Ольгой. Немцы опоздали и вернулись ни с чем. Положив конец прежней двусмысленности своей внешней политики, Ольга осталась верна византийской Церкви до самой своей смерти в 969 г. Такова возможная реконструкция хода событий. Существуют и другие. Но в любом случае ясно, что позиции христианства в Киеве к середине X в. были уже достаточно сильны, чтобы всерьез рассматривать вопрос придания ему статуса государственной религии.

Не особенно, видимо, изменилось положение вещей и в княжение сына Ольги Святослава. Мужественный воин, решительный и дальновидный политик, он до конца жизни, несмотря на настоятельные уговоры христианки-матери, не изменил языческой вере, "творил норовы поганские". Не следует забывать, что юный князь получил "военизированное" дружинное воспитание. Его наставником был отцовский воевода Свенельд, варяг-язычник. Да и сам Святослав был чистокровным скандинавом, как и его сын Владимир, будущий Креститель. В раннем же детстве, когда Святослав находился при матери, она сама еще не была крещена. В общем, переубедить взрослого сына не удалось. "Как мне одному принять иную веру? А дружина моя станет насмехаться", - отговаривался он. Собственно, и политика его была откровенно антивизантийской: не партнер и не верный союзник, как было прежде, а противник и соперник. Впрочем, в Святославовой дружине тоже были христиане, и князь не прогонял их, хотя и не сдерживал насмешек.

Однако в одной утраченной летописи, сведения которой сохранены "отцом русской истории" В.Н. Татищевым, говорилось, что во время последней войны с греками Святослав, поверив наговорам язычников, приписывавших военные неудачи присутствию в дружине христиан, велел казнить последних, в том числе и своего брата Глеба, а в Киев послал указания разгромить все христианские храмы. Это, видимо, и было сделано, что подтверждается археологическими данными. Очевидно, оппозиция русский (свой) - византийский (чужой, враждебный) была отождествлена князем с оппозицией язычество-христианство: заслуженно или незаслуженно, но киевские христиане предстали в роли "пятой колонны" империи, внутреннего врага. Для сравнения заметим, что у нас нет никаких известий о гонениях на киевских евреев, также исповедовавших единого Бога, в противоположность языческому многобожию: первый погром в Киеве состоялся только в 1113 г., при князе Владимире Мономахе, причем носил он чисто экономический характер - громили, видимо, богатых, каковыми и оказались евреи. До того на протяжении минимум двух веков их положение было вполне стабильно. Таким образом, гонения на христиан при Святославе, если они и были, имели характер скорее политический, чем религиозный. Учтем и то, что, в отличие от евреев, христиане не были представителями иного народа, но теми же варягами и(?) славянами, сменившими свои религиозные взгляды. Вместо Перунова холма они смотрели на далекую Голгофу. В условиях войны с христианской империей такие люди были ненадежны, если не опасны. Впрочем, весной 972 г. Святослав, возвращаясь в Киев, погиб на днепровских порогах от рук предупрежденных императором печенегов, что прекратило и войны, и вероятные гонения.