Поликарпов В. Лекции по культурологии

ОГЛАВЛЕНИЕ

Лекция 19. СРЕДНЕВЕКОВАЯ КУЛЬТУРА ЗАПАДНОЙ ЕВРОПЫ

Социокультурная ситуация в средневековой Западной Европе.
Христианская теология и церковь, их роль в феодальном обществе.
Священная инквизиция.
Орден иезуитов.
Средневековые школы и университеты.
Схоластика.
Греко-арабское наследие.
Фома Аквинский и его «Сумма теологии».
Западноевропейская наука в средние века.
Алхимия как феномен средневековой культуры.
Роджер Бэкон и опытное знание.
Мистика.
Латинская литература XII—XIII вв.
Героический эпос.
«Песнь о Роланде».
«Песнь о Нибелунгах».
Поэзия трубадуров.
Рыцарский роман.
Изобразительное искусство в средние века

Варварское завоевание Римской империи в V в. способствовало упадку античной культуры: варвары разрушали города, где была сосредоточена культурная жизнь, уничтожали памятники античного искусства, библиотеки. Переход к натуральному хозяйству, нарушение торговых, экономических, политических некультурных связей ограничивали кругозор западных европейцев того времени. Глубокий кризис позднеантичного общества содействовал усилению роли христианства, которое в IV в. стало государственной религией и оказывало огромное воздействие на идейную жизнь общества. Упадок культуры в период раннего средневековья объясняется в очень большой степени той церковно-феодальной идеологией, которая вносилась в жизнь нового общества католической церковью. Люди воспитывались в духе религиозно-аскетического мировоззрения; каждый верующий должен был в своей земной жизни готовиться к пребыванию в вечном загробном мире; для этого церковь рекомендовала посты, молитвы, покаяние. Человеческое тело рассматривалось как темница души, которую нужно было освободить для высшего блаженства.
Аскетизм стал официальной идеологией, проповедуемой с церковных кафедр и пропагандируемой в такой специальной литературе того времени, как «жития святых». Религиозное мировоззрение легко заняло господствующие позиции, когда недостаточно развиты были точные науки, и силы природы казались грозным и непонятным явлением; на этой базе возникали суеверия, а тяжелая жизнь народных масс вселяла веру и надежду в то, что за все страдания человек будет вознагражден в потустороннем мире. Можно сказать, что для средневековой культуры характерны иррационалистические тенденции, однако, в ней пробивались и светские, рационалистические тенденции. Исследования показывают, что в средневековой культуре существовали две фундаментальные тенденции — тенденция Кассиодора Сенатора (ок. 487—578), объединившая христианскую традицию и светское знание, и тенденция Бенедикта Нурсийского, жившего примерно в то же время. На протяжении веков они сосуществуют и взаимодействуют. Традиция святого Бенедикта отражала позицию неприятия культуры «века сего» определенной частью идеологов первоначального христианства и привела к духовному диктату церкви в средние века, а традиция Кассиодора — к становлению светской культуры.
В дальнейшем, однако, активную политику в области культуры начинают проводить римские папы, подчиняя ее решению идеологических и социальных задач. Наиболее ярко смысл культурной деятельности римских пап проявился во время правления папы Григория 1 (590— 604). В отличие от Кассиодора, этого «последнего римлянина», основавшего первую средневековую мастерскую письма и соединившего в ее деятельности античные и христианские культурные традиции, Григорий 1 считает абсолютно неприемлемым доктрину мирного сосуществования различных идеологий. В его «Диалогах о жизни италийских отцов и о бессмертии души», читаем:
К чему вся эта тщета мирских знаний, какую пользу могут принести нам разъяснения грамматиков, которые способны скорее развратить нас, нежели наставить на путь истины? Чем могут помочь нам умствования философов Пифагора, Сократа, Платона и Аристотеля? Что дадут песни нечестивых — Гомера, Вергилия, Менандра — читающим их? Какую пользу, спрашиваю, принесут христианской семье Саллюстий, Геродот, Ливии, историки-язычники? Могут ли Гракх, Лисий, Демосфен и Туллий соперничать своим ораторским искусством с чистым и ясным учением Христа? В чем полезны нам причудливые измышления флакка, Солина, Варрона, Плавта, Цицерона.
Такого рода нетерпимость в области культуры, существенным элементом которой является религия Христа, способствовала росту нетерпимости к инакомыслящим единоверцам и впоследствии послужила одним из культурных оснований для создания священной инквизиции. В средние века росли доходы и владения церкви, усиливалось ее
17-1038
могущество. На Западе в условиях отсутствия стабильной централизованной власти она накопила значительные богатства, которые оставлены ей были королями варварских государств, возникших на территории Западной Римской империи. Значимость католической церкви обусловлена была исключительным значением религии в средние века — она представляла собой идеологическую форму внеэкономического принуждения, составлявшего существенную черту классовых отношений в феодальном обществе. Религиозная идеология была поставлена на службу идее бога, гарантировавшего незыблемость существующего социального порядка, представляющего собой часть космического, природного порядка.
Необходимо учитывать и тот момент, что в средневековой культуре существует четкое различие между «ученой верой» и «верой народа». Перед нами своеобразный парадокс средневековой культуры — парадокс, порожденный встречей, пересечением народной культуры с культурой «ученых», образованных людей, книжной культурой, взаимодействием фольклорных традиций с официальной церковной доктриной. В связи с этим возникает вопрос о том, каким способом осуществлялась связь между этими «верами», что обусловливало их «пересечение», взаимодействие. Исследования показывают, что здесь следует говорить о трех чертах: легитимность, аграрность и нетерпимость.
Действительно, римский народ после 382 г., а также германские и славянские племена воспринимали христианскую веру путем крещения их вождей и дружин. В этот момент вожди брали на себя обязательство подчиняться папе в области духовной жизни и в области некоторых тогдашних дел. Христианизация вождей была тождественна христианизации племен и народов в соответствии с принципом «народ исповедует веру короля». В силу этого правового принципа христианином становился каждый член племени или народа, чей владыка принял христианство. Поскольку христианство было государственной религией, постольку повиновение светскому и духовному владыке влекло за собой легитимизацию христианства. Таким образом, легитимность является первой из указанных выше черт.
Христианская теология представляет собой целостную систему представлений о вселенной, о природе. В соответствии с ее принципами бог сотворил вселенную, выступает гарантом ее существования и конца, по его воле ангелы перемещают тела на небесном своде, он служит причиной всех необычайных явлений. Бог представлялся грандиозной космической силой, несущей ответственность за постоянство обращения небесных сфер и ситуации, нарушающие их движение. В народном воображении бог был той силой, которая посылала дожди или засуху, мороз или тепло, моровые поветрия, громы и молнии. На языках ученых теологов и простых людей выражаются одни и те же черты,
в обоих случаях бог выступает богом природы — космической силой, от которой зависит благополучие или голод, смотря каков урожай. Поэтому аграрность — вторая черта.
Религиозная универсальность, основанная на юридическом и аграрном характере индивидуальной религиозности, в регионе своего существования не могла быть терпимой ни к религиозной индифферентности, ни к инаковерию. Согласно тогдашним представлениям, неконформистское поведение нарушало порядок природы — угрожало расстройством общественной стабильности и нарушением ритмов природы, т.е. влекло за собой катастрофические последствия. Если кто-то не принимал веру, тот «не умещался» в существующем общественном устройстве. Толпа устраивала над ним самосуд; власти, защищая его перед самоволием плохо сдерживаемой толпы, отдавали под суд. Сильная связь, существовавшая между церковью, государством и обществом, приводила к тому, что каждый, кто хотел жить в обществе, должен был быть одновременно и христианином.
При всех недостатках знания доктрины христианства и стандартных способов выражения этой веры нетерпимость (религиозный фанатизм), доходящая до физического уничтожения адептов других религиозных убеждений, представляла собой сильнейшую связь отождествления индивида с церковью. В такой ситуации индивид не мог выйти из католической церкви, со временем от нее откалывались целые государства. Можно вспомнить раскол христианства на восточное (православие) и западное (католичество) части, во время Реформации с Римом порывают князья и епископы, а вместе с ними и целые народы. Вот почему третьей чертой является нетерпимость.
Христианство в феодальном обществе Западной Европы выполняло функцию идеологического интегратора, что привело к консолидации его организации — римско-католической церкви, представляющей собой строго иерархически централизованную систему во главе с римским папой и стремящейся к главенству в «христианском» мире. Вековое сооружение папской теократии основано на двух взаимоисключающих принципах — принципе аскетизма (отречения от мира) и принципе всемирной власти (владычества над миром). История средних веков Западной Европы свидетельствует о взаимосвязи этих двух принципов. Аскетизм, отречение от мира и вера в бога служили существенным инструментом в руках католической церкви для достижения ее целей.
Многое в этом плане христианством было взято из предшествующих эпох и культур и трансформировано в соответствии с потребностями папской власти. Религия и философия Древнего мира проповедуют аскетизм и отречение от мира, христианство же провозглашает, что царство божье не от мира сего; аскетизм лежит в основе манихейства,
возникшего на Востоке; аскетизмом завершается древнегреческая философия в неоплатонизме. Августин Блаженный обратился к этим трем источникам при написании своих трудов, к тому же он сам культивировал аскетизм, он придал аскетизму высокий статус своим учением о первородном грехе, совершенным Адамом и передающемся по наследству. Августин Блаженный считал, что следствием этого греха является похоть, поэтому отречение от похоти, борьба с ней является как бы возвращением к первоначальной, райской чистоте. В этом плане монашество — это уже не особый образ жизни, а высокое призвание человека.
Контраст между аскетическим настроением средневекового общества Западной Европы и завоевательными стремлениями римско-католической церкви является характерной чертой истории средних веков (хотя в конечном счете ни та, ни другая цель не были достигнуты). Поборники аскетизма и церковной иерархии ведут упорную борьбу, чтобы установить в мире господство теократии и подчинить средневековому мировоззрению все сферы человеческой жизнедеятельности — государство, общественный строй, экономику, право, литературу и науку. Можно сказать, что стремление к отречению от мира и стремление к господству над миром, по сути, едины; что переход от аскетического христианства к завоевательной политике папства имеет свою логику; что притязания средневековой церковной иерархии на власть имели свои основания не в произволе отдельных личностей, а в самой логике развития религиозной системы католицизма. Религиозный фанатизм служил одним из средств в стремлении римско-католической церкви установить тоталитарное управление над западным обществом. Более того, римско-католическая церковь от имени бога пыталась добиться также «интернационализации» своей власти — пробиться на Восток^хотя и потерпела в этом поражение. В остальном же католическая церковь продемонстрировала необыкновенную живучесть. Она успешно находила выход из ситуации, которые, казалось, грозили ее гибелью. Достаточно вспомнить о многочисленных сектах, имеющих свои истоки и опору в массовых общественных движениях, — катарах, вальденсах, флагеллантах, немецких и фландрских мистиках XIV в., гуситах и других «еретиках», наконец, о движениях эпохи Реформации. И одним из эффективных орудий решения такого рода задач выступала священная инквизиция, вскормленная в атмосфере религиозного фанатизма и сама представляющая собою фанатическое учреждение.
Эта странная и разветвленная организация практически контролировала все сферы деятельности миллионов людей, используя различные методы социотехнического, в том числе и тайного, управления обществом, а также тонкие способы проникновения в самые скрытые уголки человеческой души. Она возникла в XII—XIII вв. и закончила свое существование в первой половине XIX в. Следует отметить, что к
концу XIII в. Западная Европа, находящаяся под влиянием католической церкви, была покрыта сетью инквизиционных трибуналов. Их деятельность была непрерывна, подобно действию законов природы, что лишало еретиков надежды выиграть время и скрыться в одной из европейских стран. В ту эпоху священная инквизиция выступала в качестве международной полиции, ибо у нее были длинные руки и хорошая память. Она внушала мистический ужас в силу таинственности ее деятельности и ее сверхъестественной бдительности. Деятельности инквизиции были присущи разнообразные методы и формы — от пыток в застенках и аутодафе в средние века до анафем, отлучений и Индекса запрещенных книг в Новое и Новейшее время.
Однако деятельность священной инквизиции не смогла предотвратить Реформации, и падение римско-католической церкви казалось неизбежным. Это случилось в тот момент, когда Европу со всеми ее мирянами, духовенством и монашескими орденами охватили сомнения в истинности доктрин римско-католической церкви. Взрывы подобного рода сомнений органически связаны с тем, что ее нетерпимость переплетается с неопределенностью многих догм христианства. Поэтому для борьбы с «христовыми врагами» и отступниками был создан в середине XVI в. орден иезуитов, во главе которого стал Игнатий Лойо-ла, основатель этой полувоенной-полумонашеской организации. Именно этому фанатичному ордену удалось потеснить множество других католических орденов (доминиканцев, францисканцев и др.) и осуществить тотальный контроль над мыслями, духовной жизнью многих людей в мире.
Орден иезуитов полностью оправдал чаяния римской курии: он стал весьма эффективным орудием в руках римской церкви в борьбе с ересями и свободомыслием, способствовал сохранению влияния католической церкви. Орден иезуитов на протяжении длительного времени был главным орудием феодальной католической реакции, основным средством политической и идеологической экспансии Ватикана. Достаточно привести слова генерала ордена иезуитов Тамбурини (1706— 1730), сказанные маршалу Франции герцогу де Бриссаку: «...Из этой комнаты я управляю не только Парижем, но и целым миром, и никто не знает, как это делается». И ныне орден иезуитов занимает особое место среди католических церковных орденов и выполняет определенные функции.
Римско-католическая церковь с самого начала установила монополию на интеллектуальное образование, она использовала некоторые знания античности при организации епископских и монастырских школ, необходимых для обучения клириков. В них Боэцием и Кассио-дором было введено (VI в.) деление «семи свободных искусств» на две части: тривиум (три пути знания: грамматика, риторика и диалектика)
и квадривиум (четыре пути знания: геометрия, арифметика, астрономия и музыка). В XII и XIII вв. из них иногда возникали университеты (в том случае, если в школах были крупные профессора богословия, философии, медицины и римского права). В 1200 г. во Франции был основан Парижский университет, в Италии находились такие знаменитые школы, как Болонская юридическая и Салернская медицинская школы.
В XIII в. появились и другие университеты: Оксфордский и Кембриджский в Англии, Саламанкский в Испании, Неаполитанский в Италии; в XIV в. были основаны Пражский, Краковский, Гейдельбергский, Кельнский и Эрфуртский университеты. В конце XV в. в Западной Европе насчитывалось уже 65 университетов. Занятия в университетах обычно проходили в форме лекций: профессора и магистры читали и комментировали труды авторитетных церковных и античных авторов. Устраивались публичные диспуты на темы богословского и философского характера, в которых участвовали профессора, нередко на них выступали студенты. Преподавание, в средневековых университетах велось на латинском языке.
Средневековая университетская наука получила название схоластики (от слова 5Ьо1а — школа); наиболее ярко схоластика отразилась в средневековом богословии. Нужно не забывать, что на духовную жизнь средневековья наложили свою печать католическая церковь и город. Этому новому этапу духовной культуры Западной Европы соответствует «схоластическая логика», в рамках которой большой вклад в развитие логических идей внесли номиналисты (средневековые материалисты). Достаточно напомнить о поисках геометрических интерпретаций логических зависимостей (Шервуд, Оккам). Схоластика в области логики отнюдь не была прямым продолжением античной классики или ее преломлением через призму религиозной «духовности». Она возникла на основе логического наследия, обработанного арабской классической мыслью и воспринятого средневековой культурой; она подготовила почву для нового подхода к проблемам возможного и действительного, к бесконечности, что позволило затем безболезненно оперировать бесконечностями в математике. Именно рецепция античного логического наследия в средние века явилась одной из основ для дальнейшего развития математики и возникновения европейской экспериментальной науки.
С XI в. в результате крестовых походов Западная Европа познакомилась с культурой Востока и Византии; возникли новые культурные центры в Испании и Сицилии. На латинский язык переводились труды греческих и арабских ученых: Птолемея, Архимеда, Галена, Гиппокра-та, Авиценны, Аверроэса и др. Знакомство е этими трудами способствовало распространению в XIII в. вольнодумства и рационализма, в пер-
вую очередь в парижском университете. Магистры этого университета Амори Венский и Давид Динанский высказывали мысли о том, что бог в понимании католической церкви не существует, что он — во всей природе, сливается с ней. Это пантеистическое представление получило широкое распространение; жестоко преследуя подобные взгляды, церковь сама попыталась приспособить учение Аристотеля для обоснования догматов католической веры.
Крупными схоластами ортодоксального направления были Альберт Великий (1193-1280) и Фома Аквинский (1225-1274). Альберт Великий был почитателем Аристотеля, автором многих сочинений богословского и естественноисторического характера. Фома Аквинский создал своеобразную энциклопедию католического богословия «Сумма теологии», в которой вопросы познания природы и общества рассматривались в ортодоксально-католическом духе. Он выработал общие принципы католического богословия, считаемые церковью незыблемыми и по сей день. Выдвигая идею гармонии веры и разума, Фома Аквинский тем не менее подчинил науку богословию (наука — служанка богословия).
Наука в средние века была в основном книжным делом, она опиралась главным образом на абстрактное мышление. При непосредственном обращении к природе она пользовалась, как правило, методами наблюдения, крайне редко — эксперимента; видела свою цель не в том, чтобы способствовать преобразованию природы, а стремилась понять мир таким, каким он предстает в процессе созерцания, не вмешивающегося в естественный ход событий и не руководствующегося соображениями практической пользы. В этом отношении средневековая наука была антиподом как науки Нового времени, так и средневековой техники, именно последняя была первоначально носителем духа преобразования, который в XVI—XVII вв. стал доминирующим и в науке. Следует при этом помнить, что средневековая техника пронизана интеллектуальным началом, это выражено в изречении Бенедикта Нурсийского «Ога е^ 1аЬога». Техника должна облагораживать труд, а труд — жизнь. Интеллектуальный подход к труду и технике .стал этосом, который позже оказал влияние на Лютера и Кальвина; этос труда впоследствии стал светским этосом буржуазии. Можно сказать, что этос труда стал неотъемлемым элементом западноевропейской культуры; от него зависит все — знание, техника, промышленность.
В средневековой науке выделяются четыре больших направления. Первое — физико-космологическое, ядром которого является учение о движении; на основе аристотелевской натурфилософии оно объединяет массив физических, астрономических и математических знаний, послуживших почвой для развития математической физики Нового времени. Второе — учение о свете, оптика в узком смысле слова является
частью общей доктрины ~ «метафизики света», в рамках которой строится модель вселенной, соответствующая принципам неоплатонизма. Следующее направление средневекового знания составляют науки о живом, они понимались как науки о душе, рассматриваемой как принцип и источник и растительной, и животной, и разумной жизни, и содержали богатый эмпирический материал и систему аристотелевского толка. Наконец, комплекс астролого-медицинских знаний (к которому в известном отношении примыкает также учение о минералах) и алхимию следует выделить как особое направление средневековой науки.
Алхимия представляет собой специфический феномен средневековой культуры — нечто целостное, включающее в себя такие компоненты, как научные обобщения и фантазии, рациональная логика и мифология. Алхимический рецепт — это форма познания природы, связанная с особенностями средневекового мышления. Согласно христиан--ской догматике, мир есть изделие (Лактанций), т.е. мир вышел из рук бога законченным, совершенным. Вот почему любое действие — лишь комментирование мира, копирование образца. Фундаментальной особенностью средневекового мышления является его рецептурный характер, связанный с его авторитарностью и иерархичностью, причем средневековый рецепт — и действие, и священнодействие сразу ^ Таким образом, в алхимии как бы вместе проявляются иррационалис-тическая и рационалистическая тенденция средневековой культуры Запада.
Рационалистическая тенденция средневековой культуры весьма ярко обнаружилась в трудах английского ученого монаха францисканского ордена Роджера Бэкона (1214—1292). Он был одним из первых, кто настаивал на необходимости опытного познания природы, противопоставляя опытное знание ложным авторитетам. В своих сочинениях, основным из которых был «Большой труд», он выдвигает ряд замечательных догадок, мечтает о летательных аппаратах, о подъемных кранах, •облегчающих труд человека. Р. Бэкон установил способы получения многих химических веществ, составил рецепт пороха; его сочинения католическая церковь предала анафеме, а он сам провел 14 лет в заключении.
Кроме схоластики в средние века существовали иные направления в философии и богословии, которые вели борьбу со схоластикой. Одним из таких направлений была мистика, чьи представители отвергли необходимость изучать Аристотеля и пользоваться логическими
Впрочем, некоторые исследователи считают, что заклинания для алхимиков, обуянных скепсисом, были всего лишь способом отсчета времени в темной лаборатории...
доказательствами веры. Мистики считали, что религиозные доктрины познаются не с помощью разума и науки, а путем интуиции, озарения или «созерцания», молитв и бдений. К известным мистикам средневековья относятся Бернард Клервоский, организатор второго крестового похода, Иоаганн Баулер и Фома Кемпийский, написавшие немало произведений и оказавшие большое влияние на деятельность немецких реформаторов радикального направления XVI в. Мистики отрицали роль разума в познании мира и бога и в этом отношении были более реакционными, чем схоласты. Но среди них были сильны демократические настроения, мистические секты критически относились к феодальному строю и предсказывали необходимость переворота и установления царства божия на земле. К ним относился Иоахим Флорский (1132—1202), предвещавший наступление на земле тысячелетнего царства, в котором не будет частной собственности, неравенства и эксплуатации.
В XII—XIII вв. под влиянием школьного и университетского образования в городах Западной Европы развивалась латинская литература (на церковные и светские сюжеты): стихотворения с описанием природы и обличительные произведения, осуждающие пороки духовенства. Особое место в этой литературе занимала поэзия вагантов (уа§ап^е5 (лат.) — «бродячие»), появившаяся в Германии, Франции, Англии и Северной Италии. Расцвет поэзии вагантов совпал с развитием школ и средневековых университетов; носителями этой поэзии были бродячие студенты. Их вольнодумная, озорная поэзия была очень далека от аскетических идеалов средневековья; ваганты шли по пути создания чисто светской литературы. Они воспевали беспечное веселье, свободную жизнь: «Бросим все премудрости, побоку учение, наслаждаться в юности — наше назначение...» Очень остро в их поэзии звучали сатирические антиклерикальные ноты; они резко обличали римско-католическую церковь: «Рим и всех и каждого грабит безобразно; пресвятая курия — это рынок грязный!»
Ваганты были связаны с традициями латинской поэзии и заимствовали у нее стихотворные ритмы, даже когда писали пародии на богослужебные тексты. Большое влияние на их стихи оказала античная поэзия. Иногда в стихах вагантов звучали жалобы на их бесприютную и необеспеченную жизнь. «Не для суетной тщеты, не для развлечения — из-за горькой нищеты бросил я учение». Церковь не уставала преследовать вагантов и за критику пороков церкви, и за прославление радостей земной жизни.
В XI—XII вв. оформился и был записан героический эпос, который до этого передавался только в устной традиции. Героями народных сказаний были обычно воины, защищавшие свою страну и свой народ; в эпических сказаниях воспевались храбрость, сила, верность, воинская
доблесть. Записанный в условиях феодализма, героический эпос испытал на себе влияние рыцарских и церковных представлений: героями эпоса всегда были преданные вассалы своих сюзеренов, защитники христианства. Величайшим памятником французского эпоса является «Песнь о Роланде», где франки оказываются жертвой низкого предательства графа Ганелона, в лице которого автор поэмы осуждает вероломство и феодальный произвол. Ганелону противопоставлен патриот Роланд, считающий целью своей жизни служение императору и «милой Франции». Но Роланд является также и верным вассалом своего сюзерена Карла: «Ведь для сеньора доблестный вассал обязан претерпеть великие страданья: снести и холод, и палящий жар и за него и плоть и кровь отдать...» Образ Карла воплощает идею государственного единства и величия. Во времена крестовых походов этот эпос служил призывом к борьбе христиан против «неверных».
Крупнейшим памятником немецкого героического эпоса является «Песнь о Нибелунгах» (1200). В основе эпоса лежат древние германские сказания времен «великого переселения», историческая основа произведения — гибель Бургундского королевства, разрушенного гуннами в 437 г. Но весь характер песни связан скорее с феодальной рыцарской Германией XII в., чем с жизнью варварского общества V в.: при дворе бургундских королей царят рыцарские обычаи, проводятся пышные празднества, турниры. На этом основании некоторые зарубежные критики утверждают, что поэма — апофеоз феодальных порядков; но это скорее осуждение злодеяний феодального мира. Произведения средневекового эпоса типа «Песни о Роланде» или «Песни о Нибелунгах» — выдающиеся памятники мировой культуры.
В XI—XII вв. сложился морально-этический образ рыцаря, отличавшегося светским характером, чуждым аскетизму. Рыцарь должен молиться, избегать греха, высокомерия и низких поступков, он должен защищать церковь, вдов и сирот, а также заботиться о подданных. Он должен быть храбрым, верным и не лишать никого его собственности; воевать он обязан лишь за правое дело. Он должен быть заядлым путешественником, сражающимся на турнирах в честь дамы сердца, повсюду искать отличия, сторонясь всего недостойного; любить своего сюзерена и оберегать его достояние; быть щедрым и справедливым; искать общества храбрых и учиться у них свершению великих деяний по примеру Александра Македонского. Этот образ получил отражение в рыцарской литературе.
Рыцарская поэзия возникла на юге Франции, где сложился очаг светской культуры в средневековой Западной Европе. В Лангедоке получила широкое распространение лирическая поэзия трубадуров на провансальском языке. При дворах феодальных сеньоров появилась куртуазная поэзия, прославлявшая интимные чувства и культ служения «прекрасной даме». Этот культ занимал центральное место в творчестве трубадуров — провансальских поэтов, среди которых были рыцари, крупные феодалы, короли, простые люди. Поэзия трубадуров имела много самых разнообразных жанров: любовные песни (одним из ярких певцов был Бернард де Вентадорн), лирические песни, политические песни (наиболее яркие песни у Бертрана де Борна^), песни, выражавшие скорбь поэта по поводу смерти какого-либо сеньора или близкого поэту человека, песни-диспуты на любовные, философские, поэтические темы, плясовые песни, связанные с весенними обрядами.
Особое место в рыцарской литературе принадлежит стихотворной повести на любовно-приключенческий сюжет, заимствованный из кельтских преданий и легенд. Главная из них — история короля бриттов Артура и его рыцарей, живших в V—VI вв. и собиравшихся за круглым столом. Из этих легенд составился цикл романов, так называемый бретонский цикл о короле Артуре и святом Граале.
Большую роль в развитии буржуазного романа сыграл французский поэт Кретьен де Труа, создавший романы с таинственными приключениями героев, заколдованными людьми, чудесными странами. У него были также произведения, открывавшие новый мир глубоких человеческих чувств, к ним относится роман о Тристане и Изольде, принадлежавший к кругу бретонских (кельтских) сказаний. Популярность этого романа в европейской литературе ХП-Х1П вв. объясняется тем, что центральное место в нем отводится земной, человеческой любви, привлекавшей внимание средневековых поэтов. В целом можно сказать, что рыцарская литература, несмотря на ее ограниченный характер, способствовала развитию средневековой культуры, появлению интереса к личности человека и его переживаниям.
Влияние церкви, пытавшейся подчинить себе всю духовную жизнь общества, определило облик средневекового искусства Западной Европы. Основным образцом средневекового изобразительного искусства были памятники церковной архитектуры. И не только потому что церковь была главным заказчиком художественных произведений, а потому что средневековое искусство формировалось под воздействием религиозного миропонимания. Оно было в руках церкви могучим средством влияния на массы в силу его доступности для всех -- и для неграмотных, и для людей, говорящих на разных наречиях. Формула «искусство — библия для неграмотных» сохраняла значение на протяжении всего средневековья. Главной задачей художника было воплощение божественного начала, а из всех чувств человека отдавалось предпочте-
Данте помещает его в ад, в девятый ров восьмого круга, среди зачинщиков раздора. Таково-то писать политические пески! (Данте. Божественная комедия, 28: 112-142).
ние страданию, ибо, по учению церкви, это — очищающий душу огонь. С необычной яркостью средневековые художники изображали картины страданий и бедствий. Но необходимо иметь в виду, что скульптуру и живопись средневековых храмов нужно рассматривать не только как воплощение религиозных догматов, но и в свете их доступности широким массам. Церковь выступала в качестве идейного руководителя, а создавали все произведения простые ремесленники, поэтому народное творчество вплеталось в декоративное убранство храмов — иногда здесь появлялись изображения, чуждые христианству (жонглеры, охотники, звери, чудовища).
За время с XI по XII в. в Западной Европе сменились два архитектурных стиля — романский и готический. Романские монастырские церкви Европы очень разнообразны по своему устройству и украшению. Но все они сохраняют единый архитектурный стиль, церковь напоминает крепость, что естественно для бурного, тревожного времени раннего средневековья. Готический стиль в архитектуре связан-с развитием средневековых городов. Главный феномен искусства готики — ансамбль городского собора, который был центром общественной и идейной жизни средневекового города. Здесь не только исполнялись религиозные обряды, но происходили публичные диспуты, совершались важнейшие государственные акты, читались лекции студентам университетов, разыгрывались культовые драмы и мистерии.
В целом же следует отметить, что средневековая культура Западной Европы имела весьма своеобразный, противоречивый характер, что из ее глубин выросла блестящая культура эпохи Возрождения.

ЛИТЕРАТУРА

Гайдечко В.П., Смирное ГА. Западноевропейская наука в средние века. М., 1989
Гофф Ж.Л. Цивилизация средневекового Запада. М., 1992.
Гуревич А.Я. Категории средневековой культуры. М., 1984.
История средних веков/ Ред. И.Ф. Колесницкий. М., 1980.
Сесовская М. Рыцарь и буржуа. М., 1987.
Хейзинга И. Осень средневековья. М., 1988.