Поликарпов В. Лекции по культурологии

ОГЛАВЛЕНИЕ

Лекция 7. КУЛЬТУРА ИНДИИ

Предыстория: культура Хараппы и культура «Ригведы».
Государство: теория и практика политической жизни.
Повседневная жизнь: касты, семья и нравы.
Религия: индуизм, джайнизм, буддизм и ислам.
Философские концепции индийской культуры и научные знания.
Искусство Индии, его истоки и специфика.
Вклад Индии в мировую культуру.

Индийская культура занимает одно из почетных мест в истории мировой культуры. Она отмечена грандиозными достижениями на протяжении более чем трехтысячелетнего развития. Наряду с долговечностью, ей присуще творческое восприятие достоинств иноземных культур, не в' ущерб своим собственным фундаментальным ценностям. Преемственность индийской культуры в значительной степени основывается на социальных институтах и на широком распространении общепринятого свода религиозных ценностей среди различных классов и общин южно-азиатского субконтинента. Кроме того, индийская культура складывалась на основе аграрной структуры общества, что и определило ее долговечность.
Первые центры культуры в Индии существовали уже в III и II тысячелетиях до н.э. — это Хараппа (ныне в западном Пакистане) и Мохенджо-Даро около р. Инд. Эта индийская культура, самым ярким компонентом которой была Хараппа, выросла на основе местных традиций Севера, городские центры индийской культуры поддерживали тесные контакты с Месопотамией, Центральной и Средней Азией, областями Юга Индии. Высокого уровня развития достигли ремесла, изобразительное искусство (памятники его и сегодня нас поражают своей изысканностью), появилась письменность, до сих пор не расшифрованная.
Наиболее яркая особенность этой культуры — ее чрезвычайный консерватизм. В Мохенджо-Даро было раскопано девять слоев построек. По мере того, как уровень земли поднимался из-за периодических наводнений, новые дома возводились почти точно на месте прежних. На протяжении, по крайней мере, тысячелетий расположение улиц города оставалось неизменным, наиболее впечатляющим достижением индской культуры является совершенная система водопровода и канализации, каковой не имела ни одна другая древняя культура, даже римская.
Письменность индских городов совершенно не изменялась на протяжении всей их истории. Несомненно, что индская культура поддерживала связь с Двуречьем, однако она не проявила склонность заимствовать технические достижения более развитой культуры. Ученые (А. Бэшем и др.) предполагают, что за время существования этой цивилизации форма правления в ней не менялась. Этот беспримерный консерватизм предполагает, по выражению С. Пиггота, скорее «неизменные традиции храма», чем «светское непостоянство двора». Действительно, культура Хараппы по своему характеру была, очевидно, подобна культурам Древнего Египта и Двуречья.
В целом эта культура не отличалась особенными художественными достижениями. Несомненно, она обладала литературой, религиозными эпическими поэмами, наподобие шумерских и вавилонских, но они навсегда для нас утрачены. Архитектура носила строго утилитарный характер, нигде при раскопках не найдено следов монументальной скульптуры и живописи. Однако высокого совершенства достигло искусство в области малых форм — гравюры на печатях, статуэтки. Насколько можно судить о религии доарийской эпохи по дошедшим до нас отрывочным сведениям, некоторые ее черты предвосхитили отдельные особенности позднейшего индуизма: аскетическая практика (йогическая поза Прото-Шивы) и сопряженный с ней круг представлений, практика изображений богов в «человеческом образе».
Во II тысячелетии до н.э. в Индию пришли племена индоариев, жрецы которых создали великое собрание гимнов — «Ригведу», теоретически до сих пор почитающуюся самым священным из многочисленных текстов индуизма. В эпоху, когда создавались древнейшие из веди-ческих гимнов, арии достигли уже преддверия цивилизации. Их военная техника находилась на более высоком уровне, чем у народов Ближнего Востока, их жреческие школы довели племенной ритуал до степени искусства, их поэтическое творчество принимало сложные формы и подчинялось строгим канонам, но. с другой стороны, арии не создали городской культуры. Это был народ воинственных скотоводов, организованных скорее в племена, чем в царства. Их культура была родственна той, которая описывается в «Беовульфе», в ранних исландских сагах,
в староирландском прозаическом эпосе; она несколько уступала культуре греков, отразившейся в «Илиаде». На протяжении эпохи «Ригве-ды» выкристаллизовались и в определенной мере сохранились до наших дней четыре сословия — жрецы (брахманы), воины (кшатрии), земледельцы (вайшьи), зависимые, слуги (шудры). Их санскритское наименование «варна» (неточно переводимое «каста», а буквально означающее «цвет») указывает на то, что произошли в результате контакта развитой сословной культуры с людьми чуждой культуры, имевшими кожу другого цвета (темного).
г Арии были буйным народом. Они соблюдали лишь немногие из табу поздней Индии и были весьма привержены к хмельным напиткам. Они очень любили музыку, играли на флейте, лютне и арфе под аккомпанемент цимбал и барабанов. У них была гептотоническая гамма, сходная с нашей мажорной, которая, как полагают, появилась в Шумере и впоследствии получила распространение среди индоевропейских народов. Арии увлекались азартными играми. В гимнах встречаются также напоминания о пении и танцах и об искусстве танцовщиц, возможно, профессиональном. Племенами правили вожди, которые носили титул «раджа» — слово, родственное латинскому «гех» («король»). Раджа был абсолютным монархом, так как правление племенем осуществлял частично внутренний совет немногих старейшин и более широкое собрание всех глав семей. Арии рассматривали царя прежде всего как военного вождя, он не считался божественным лицом и не исполнял религиозных функций. Царь-жрец, характерный для некоторых других культур, не имел параллели в древней Индии. В целом можно сказать, что и индская культура и культура эпохи «Ригведы» внесли свой вклад в формирование уникального характера индийской культуры.
Для понимания культуры Индии, особенно в древности, необходимо знать ту политическую систему, замечательную и в своей силе, и в своей слабости, которая была создана в эпоху Будды (вторая половина 1 тысячелетия до н.э.). Речь идет об империи Маурьев. Она имела высокоразвитую систему государственной администрации, управлявшей всей экономической жизнью империи, и весьма совершенную организацию секретной службы, сфера деятельности которой охватывала все сословия, начиная с высших министров и кончая городскими бедняками. Расцвета держава Маурьев достигла при царе Ашоке (середина III в. до н.э.). Важнейшим источником информации об этом времени являются многочисленные надписи Ашоки (так называемые эдикты), высеченные на камне по приказу царя. Эдикты Ашоки посвящены изложению благочестия государя и содержат наставления ко всем подданным подражать в этом своему владыке.
Эдикты эти частично напоминают указы ранних Ахеменидов, но по содержанию сильно отличаются, например, от больших надписей Дария 1, прославляющих царя, перечисляющих все его победы и подвластные ему народы и племена. Надписи Ашоки — официальные государственные эдикты и указания чиновникам и подданным. В них много личного и их первоначальный текст составлял, очевидно, сам император.
Из надписей явствует, что через восемь лет после восшествия на престол царь нравственно и духовно стал совершенно иным человеком и проводил новую политику.
Реформа в политике Ашоки, социально-нормативной формой которой служат его эдикты, имела особое значения для ускорения экономического развития отстававших прежде районов страны (главным образом Центральной и Южной Индии). Можно выделить три черты политики Маурьев. Прежде всего они стремились ограничить привилегии старинной аристократии, сосредоточить в своих руках финансовое управление и увеличить доходы государственной казны, сурово подавляя всяческое недовольство.
Другой отличительной чертой политики Маурьев (и многих других царей крупных древнеиндийских государств) было покровительство нетрадиционным религиям, главным образом буддизму. В своих надписях Ашока призывает население почитать не только наследственных жрецов-брахманов, но и бродячих проповедников новых учений. Сами эдикты являются проповедями, сложившимися под влиянием буддизма. Отсутствие экономического единства страны и рыхлость ее политического устройства (в отдельных местностях продолжали править местные династии или олигархии) способствовали особой роли религиозной идеологии — религиозная политика Ашоки составляет основное содержание его эдиктов.
Общеиндийский правитель настойчиво провозглашал и свое стремление к завоеванию всего мира «праведностью». С этой целью он рассылал во все страны специальные миссии, которые должны были проповедовать истинность учения Будды и рассказывать о благочестии Ашоки (их успех проявился в цивилизующей роли буддизма во многих странах Азии). Ашока, видимо, полагал, что, подавая пример праведного правления, сможет убедить соседей в достоинствах своей новой политики и таким путем добиться морального главенства над всем цивилизованным миром. Он никоим образом не отказывался от своих имперских устремлений, но видоизменил их в соответствии с этикой буддизма. Таким образом, основным содержанием реформ Ашоки было человеколюбие во внутреннем управлении и отказ от агрессивных войн.
Во внутренних делах новая политика сказалась в общем смягчении сурового правосудия. В надписях Ашоки говорится о «дхарме» как «праведности», но в правовой литературе она означает установленную божеством норму благочестивого поведения, варьирующуюся согласно
сословию и касте. Дошедшие до нас сочинения признают наравне с дхармой другие основы закона: договор, обычай и царский указ. Возлагаемая на царя обязанность охраны подданных относилась, прежде всего, к охране дхармы, и, как ее хранитель, царь считался ее воплощением. Начиная с Ашоки. цари время от времени принимали титул дхар-мараджи, который является также эпитетом Ямы, бога смерти и усопших. Как Яма, так и царь поддерживали дхарму, «священный закон», карая злодеев и вознаграждая праведных. Ашока заявлял, что все подданные — его дети, энергично поддерживал учение об ахимсе (непричинение вреда людям и животным), которое тогда быстро распространилось среди верующих всех сект. Он отменил судебные пытки, однако при всем своем гуманизме сохранил смертную казнь — она была отменена при позднейших индийских царях.
Миролюбивая политика Ашоки вскоре была забыта, цари снова обратились к завоевательным походам, которые древние авантюристы в области политической мысли объявляли нормальной деятельностью государства, и в целом история Индии после маурийского периода — это история междоусобной борьбы местных династий за господство; политическое единство Индии (но отнюдь не культурное!) было утеряно почти на две тысячи лет.
^ Индийскую культуру нельзя понять и без учета такого чисто индийского феномена, как сословно-кастовая система. Ведь индийское общество состоит из ряда каст, каждая из которых регламентирована четко сформулированными нормами социального поведения и межкастовых взаимоотношений. Скорее всего, первоначально касты были географически локализованы и связаны друг с другом иерархическими отношениями сословной системы. В древнеиндийском обществе выделялись четыре сословия — варны, каждое из которых состояло из нескольких каст. Отношения между сословиями и кастами в эпоху позднего индуизма определялись правилами эндогамии (считался законным только брак в пределах единой группы), сотрапезничества (пищу можно было принимать от членов той же или высшей группы и есть в присутствии таких же) и предписанного рода занятий (каждый человек обязан был добывать средства к существованию, как это принято для членов его группы, и не имел права заниматься ничем иным).
Каста — это результат тысячелетнего взаимодействия и развития расовых и других групп в единой системе культуры. В индийском обществе сформировалась очень сложная специальная структура, которая складывалась отчасти на основе преобразования племенных связей, отчасти же из профессиональных сообществ и которая разрасталась в силу приобщения новых этнических групп и возникновения новых профессий. В средние века эта система приобрела известную жесткость и каждая ее социальная группа стала кастой в современном смысле слова.
Лишь в последние 50 лет кастовая система обнаружила действительные признаки распада, тому причиной множество нововведений, не осуществимых для общества, разделенного непроницаемыми перегородками, распространение образования на западный манер, рост национального самосознания и усиленная деятельность правительства и национальных лидеров. Этот процесс еще далек от завершения, и пройдет много лет, прежде чем сотрутся последние черты кастовых предрассудков; но несомненно, что старый национальный порядок индуистской Индии канет в лету.
Заслуживает внимания и индийская семья, которая была и остается до сих пор большой семьей, т.е. братья, дядья, двоюродные братья и племянники тесно связаны друг с другом. Они живут все вместе под одной крышей или в соседних жилищах и часто сообща владеют недвижимым имуществом рода. Подобно европейской и семитской семье, индийская семья представляет собой патриархальную и партилиней-ную структуру.
Сплочению семьи в единое целое способствовал ритуал повиновения, ему следуют в Индии и по сей день, хотя он восходит к временам Вед. В настоящее время система большой семьи уже становится тягостной для молодого поколения, но когда-то она давала членам семьи чувство социальной уверенности. В случае беды можно было рассчитывать на помощь сородичей, и беспутный кузен либо праздный и никчемный дядюшка, проживающий в уголке семейного дома в сравнительном благополучии, хотя он ничего или почти ничего не прибавляет к семейному бюджету, были в древней Индии столь же характерными явлениями, как и в современной. В семье обычно баловали маленького ребенка, ему во всем потакали и позволяли такие вольности, которые до недавнего времени были недоступны европейским детям. В поэзии дети неизменно упоминаются в ласковых тонах, как избалованные любимчики родителей.
Когда ребенок становился молодым человеком, то после религиозного обучения он вступал в брак, так как женитьба и продолжение рода, если только он не принял обета безбрачия, считались его прямой обязанностью. Вступление в брак преследует три основные цели: исполнение религиозного долга путем домашних жертвоприношений, деторождение, которое обеспечивало счастливую потустороннюю жизнь отцу и его предкам, а также продолжение рода и сексуальное наслаждение. После завершения сложной брачной церемонии домохозяин мог посвятить себя трем жизненным целям: дхарма или обретение религиозных добродетелей путем неукоснительного следования предписаниям «священного закона»; обретение богатства частным путем и получение наслаждений.
Самым высоким из всех законных наслаждений считается половое. Вся индуистская литература, и религиозная, и светская, изобилует на-
100
меками сексуального смысла, половой символикой и откровенными эротическими описаниями. В средние века сам процесс космического творения изображался как брачный союз бога и богини, и фигуры тесно обнявшихся пар высекались на стенах храмов. Некоторые религиозные секты даже ввели в свой культ, как его неотъемлемую часть, ритуальное половое сношение, считавшееся средством спасения.
В Древней Индии существовал особый разряд женщин, которые не были связаны правилами и ограничениями, регламентировавшими поведение представительниц высших каст. Это были гетеры. Несомненно, многие бедные и дешевые проститутки кончали свои дни в нищете, либо, в лучшем случае, становились служанками или работницами. Однако более характерной является описанная в литературе фигура куртизанки — красивой, образованной, богатой, занимающей высокое положение и пользующейся не меньшей известностью и почетом, чем знаменитые Аспазия и Фрина в классической Греции. Существовала и храмовая проституция, при храмах содержались сотни проституток.
Удовольствия древнего индийца были неразрывно связаны с развлечениями различного рода. Он, как и его потомки в наши дни, был обычно человеком общительным, находившим удовольствие в беседе с друзьями, и добросердечным. Священные книги, настойчиво подчеркивавшие необходимость гостеприимства, способствовали укреплению общественных связей в ту эпоху и санкционировали их своим авторитетом.
Образованный человек мог писать стихи, участвовать в литературных собраниях в загородных садах или рощах, ради разнообразия сочетавшихся с петушиными боями и купанием, мог быть также художником. Развлечения древнеиндийского горожанина ни в коей мере не ограничивались творческими или интеллектуальными занятиями. Многочисленные праздники, в которых принимали участие как богатые, так и бедные, следовали один за другим на протяжении индуистского года и сопровождались разными увеселениями и процессиями. Наиболее широко отмечался праздник в честь Камы — бога любви. Были широко распространены азартные игры — во все времена и среди всех слоев населения, за исключением наиболее благочестивых людей. Одна из таких игр к первым векам нашей эры превратилась в шахматы. В Древней Индии были и профессионалы, занимавшиеся развлечением людей. Одни из них посвятили себя высоким искусствам — драме, музыке и танцам, другие бродили по городам и деревням и увеселяли простой люд. Мы читаем о музыкантах, сказителях, акробатах, жонглерах, фокусниках и заклинателях змей, которые были в то время не менее популярны, чем сейчас.
Характерной чертой культуры Индии является то, что в ней мы встречаемся со множеством взаимодействующих между собой рели-
101
гий. Среди них следует выделить следующие основные: брахманизм с его позднейшими формами — индуизм и джайнизм, буддизм и ислам. Именно брахманизм внес существенный вклад в разделение общества на касты, именно он акцентировал внимание на переселении душ. Потом в брахманизме выдвинулась неортодоксальная религия — джайнизм, сыгравшая немалую роль в истории Индии и ее культуры; исходя из мировоззренческого фундамента брахманизма, джайнизм, подобно зороастризму, сделал явственный акцент на этику, на социально-нравственные формы поведения человека.
Оптимизм индуизма символизирует троица: Брахма, Вишну, Шива, представляющие собой космические силы творения, сохранения и уничтожения. Брахма как творец изображается с цветком лотоса в четырех руках, обычно вместе со своей женой Сарасвати, богиней искусства. Вишну — это порядок и гармония природы, его представляют спящим на змее вечности, его жена Шри — богиня любви. Вишну появляется во многих воплощениях: одно из них — Рама, герой одноименного эпоса, другое — Кришна, обычно является ребенком или юношей. Шива, известный под именем великого бога, его изображают в виде йога или аскета, погруженного в медитацию. С его шеи свисает гирлянда черепов, в руке он держит трезубец, Ганг течет у его ног. Его жена Парвати часто имеет страшный вид: ее честь требует жертв. Многору-кость танцующего Шивы символизирует силы Вселенной, танец выражает ее пульсацию.
Следует подчеркнуть, что само определение индуизма является весьма сложной задачей, решить которую не могут опытнейшие ученые. К этой религии необходимо подходить как к конгломерату ценностей и верований, объединенных в рамках специального порядка, имеющего специфическую структуру. Истоки индуизма находятся всего лишь в нескольких таких древнеиндийских текстах, как «Упанишады», «Бхага-вад-Гита» и «Веданта Сутра». Однако основополагающие идеи этих сочинений нашли выражение в многочисленных философских школах, сектантских учениях, религиозных обрядах и народных культах, принадлежащих различным социальным слоям. Многообразие духовных подсистем указывает на то, что объединяющий принцип индуизма лежит скорее в социальной структуре, чем в приверженности религиозной доктрине, различные формы верований, составляющие в совокупности религиозное мировоззрение индуизма, является принадлежностью той или иной касты — основной единицы индуистского общества.
Буддизм, как и джайнизм, был реакцией небрахманских слоев древнеиндийского общества на брахманизм. Основы его учения изложены и бенаресской проповеди Будды, суть их такова: жизнь есть страдание. Рождение и старение, болезнь и смерть, разлука с любимым и союз с нелюбимым, не достигнутая цель и неудовлетворенное желание — все
это страдание. Оно происходит от жажды бытия, наслаждений, созидания, власти, вечной жизни и т.п. Уничтожить эту ненасытную жажду, отказаться от желаний, отрешиться от земной суетности — вот путь к уничтожению страданий. Именно за этим путем лежит полное освобождение — нирвана. Исстрадавшимся людям не могло не импонировать учение о том, что наша жизнь — страдание (аналогичный тезис, как известно, в немалой степени обеспечил успех и раннему христианству), и что все страдания проистекают от страстей. Желание умерить свои страсти, быть добрым и благожелательным — и это перед каждым (а не только перед посвященными брахманами, как в брахманизме) открывает путь к истине, а в итоге и к нирване. Понятно, почему буддизм стал наиболее влиятельным и популярным в Древней Индии.
И, наконец, коснемся ислама, который в конце 1 тысячелетия н.э. заявил о себе "на северо-западе Индостана, представ перед индуизмом в виде живого вероучения воинственных племен Западной и Центральной Азии. Он качественно отличался от всех религиозных предыдущих мировоззрений, весьма успешно ассимилированных ранее индуизмом благодаря его гибкой структуре. Прежде всего, мусульманские племена владели более мощной военной технологией и более сильной политической системой по сравнению с индусами. А самое главное — и их вероучение опиралось, хотя бы теоретически, на концепцию «сплоченного братства», которая объединяла всех принявших эту религию узами поклонения единодержавному богу. Это было, вероятно, первое в истории индуизма столкновение с религиозным верованием, опирающимся на понятие целостной общины, объединенной преданностью единственному и всемогущему богу. И неудивительно, что общество Индии не смогло включить мусульманские общины в свой гибкий социальный и духовный организм. Однако самое важное состоит в том, что обращенные в ислам жили бок о бок с индусами и переняли у них мифы, образы традиционных богов, религиозные обряды. Масса ярких .примеров этому имеется в литературе среднего и позднего средневековья, посвященной религиозным воззрениям народов субконтинента.
Представляет интерес и многообразие философских воззрений. Уже в древнейшем индийском эпосе «Махабхарата» говорится о существовании множества мудрецов, чьи философские воззрения противоречат друг другу, поэтому ни одно из них не может быть принято за единственно верное. Индийский мыслитель V в. н.э. Маллавади рассматривал все философские концепции как спицы в колесе, которые сходятся у его оси, исходя из того, что истина многообразна. Ранние Упанишады, свидетельствующие о существовании различных течений индийской мысли, позволяют обнаружить зачатки тех тенденций, которые затем оформились в виде самостоятельных учений. В истории культуры Индии значительное место принадлежит наиболее радикальной из древних материалистических систем — локаяте. Она отрицает душу в концепции Атмана (духовное начало) и воспринимает тело человека как Я, т.е. только тело, одаренное разумом, предоставляет собой Я. По той причине, что разум наблюдается только там, где есть тело и нигде не наблюдается без тела, локаята считает его простым атрибутом последнего. Картина мира локаяты демонстрирует ее материалистический характер: Вселенная вечна, и ее законы регулируют изменения, которые совершаются в вещах, состоящих из элементов; все возникает из элементов, в процессе взаимодействия которых зарождается и сознание. Учение о материальности мира и всех протекающих в нем процессов оказало большое влияние на развитие древнеиндийской мысли.
Философские системы Древней Индии, признававшие авторитет Вед или, по крайней мере, не выступавшие против него открыто, рассматривались как одинаково действенные пути для достижения спасения, хотя они и различались между собой. Традиционно они подразделялись на три группы, по две школы в каждой, дополнявших друг друга: санкхья и йога, ньяя и вайшешика, миманса и веданта. Санкхья была связана с ортодоксальной религиозной традицией лишь формально, представляя собой совершенно самостоятельное и оригинальное течение. Хотя в целом она представляется как дуалистическая система, главный вклад ее в историю индийской философии состоит в глубоком и всестороннем развитии учения о материальной природе мира и происхождении всей совокупности веществ и существ из саморазвивающейся материи («теория эволюции»). К санкхье тесно примыкает йога, получившая огромную известность в связи с теми конкретными правилами психофизической тренировки, которые она предлагала для достижения «освобождения» от оков материального мира. В «Йога-сутра», раннем сочинении этой школы, Патанджали намечены только общие принципы системы. Позднее были разработаны положения так называемой восьмичленной йоги, разумеется, технические моменты — только начальная ступень всей этой системы, цель ее — в достижении «высшего состояния» т.е. в преодолении собственного «Я» (самадхи). По своим теоретическим построениям йога очень близка санкхье, но в ее учении введен Ишвара (высшее божество). Ее последователи чтили личное божество, что сближало их с ортодоксальными индуистами.
Философские системы ньяя и вайшешика зародились в самом начале нашей эры, они тесно связаны между собой. Их роднит тенденция к рационалистическому объяснению явлений природы, хотя первая акцентировала внимание на проблемах гносеологии, выражая особый интерес к инструменту познания — логике (в дальнейшем слово «ньяя» стало означать «логика»), а вторая — на учении о бытии и составляющих его сущностей. Обе школы никогда не полемизировали
друг с другом. Ньяя приняла метафизику вайшешиков, ибо считала ее закономерным следствием собственной теории познания, воззрения вайшешиков в какой-то мере продолжали традиции натурфилософии Упанишад; вместе с тем их атомизм — это продолжение общей идеи материальности, причем их учения, как и доктрины локаяты или сан-кхьи, связаны с достижениями в различных областях древнеиндийской науки — химии, астрономии и естествознании. Оно и само благотворно повлияло на дальнейшее развитие отдельных научных дисциплин.
Традиционный список шести философских систем всегда завершается системами миманса и веданта, которые были настолько тесно связанными, что веданту иногда называли утрата-мимансой («высшей» мимансой). В Упанишадах (VIII—VI вв. до н.э.) философия подразделялась на изучение и понимание: своего Я, трансцендентного знания и высшей духовной реальности (Брахмана). Средством постижения служит миманса — размышление, исследование. В ранних ведических текстах говорится, что постулирование Брахмана уже есть миманса. В одной из древнейших Упанишад говорится, что знатоки Вед сообща рассуждали, задаваясь вопросами: что такое Я? Что такое Брахман? В другой Упанишаде содержится исследование природы и степеней блаженства и вывод, что высшее блаженство есть соприкосновение с высшей духовной реальностью. Непосредственно к Упанишадам восходит и Веданта, кардинальный принцип которой выражается в следующих тезисах: мир никак не является произведением от материальных сил; единственная реальность — Брахман, а «сущее» во всех своих формах исходит из него. Своим острием веданта направлена против локаяты и санкхьи.
Различные философские мировоззрения Индии занимают важное место в истории ее культуры и мировой философии, не менее важна их роль в развитии научных дисциплин. Общеизвестно, что древние индийцы добились больших успехов в развитии научных знаний, индийские ученые еще в далеком прошлом предвосхитили многие открытия, сделанные европейскими исследователями в средние века и новое время. Их достижения в области лингвистики, математики, астрономии, медицины оказали несомненное влияние на другие древневосточные и античную культуры. Один из арабских авторов IX в., аль-Джахиз писал: «Что касается индийцев, то мы обнаруживаем, что они преуспели в астрономии, арифметике и медицине, овладели тайнами врачебного искусства. Они высекают скульптуры и изображения, имеется у них богатое буквами письмо... У индийцев — богатая поэзия, развитое ораторское искусство, медицина, философия, этика. Наука астрономия происходит от них, и прочие люди ее заимствовали. От них пошла наука мыслить». Достаточно сказать, что еще до нашей эры составлялись таблицы биноми-
альных коэффициентов, полученные в Европе лишь в VI в. (и названные по имени автора «треугольником Паскаля»). Выдающимся достижением индийской науки было создание десятичной системы счисления , которой ныне пользуются во всем цивилизованном мире.
Потрясает воображение современного человека и индийское искусство, религиозное в своей основе, большое количество произведений которого носит светский характер и доставляет чисто эстетическое удовольствие. Ведь своими корнями оно уходит в богатое наследие древнеиндийских религий, вобравших в себя и многосложную философскую мысль, и устную народную традицию. Об этих истоках искусства красноречиво свидетельствуют многочисленные мифологические сюжеты, художественные образы и символы. В конечном счете, все они выражают стремление вырваться за пределы обыденной человеческой жизни и, пройдя через соответствующие этапы, достичь духовной просветленности, которую определяют такими понятиями как нирвана, мокша и др. Индийское искусство — наглядное воплощение этой главной темы, и потому его художественные образы несут мудрость божественного откровения.
С незапамятных времен художники пытались создать в своем воображении облик вездесущего, всеведущего и всемогущего Верховного существа и воплотить ^го образ в долговечном материале, например, в кости или камне. Так что и для художника, и для зрителя скульптурные изображения были не только произведением искусства, но и воплощением того или иного божества. Когда их устанавливали в храмах или святилищах, верующий, обращаясь к своему божеству, вступал с ним в непосредственное общение и мог просить его о покровительстве. Весь храмовый комплекс, в центре которого находилось главное божество, богато украшали множеством других скульптурных изображений богов и людей. Они устанавливались в строгом соответствии со сложившейся иерархией пантеона божеств и служили фоном для основного изваяния.
Древнее индийское искусство неразрывно связано с тремя крупными религиями — индуизмом, буддизмом и джайнизмом. Наряду с основными образами и мотивами, характерными для каждой из этих религий в отдельности, в искусстве Индии используются и общие для них образы (лотос, змея, крокодил и др.), а также символы и сюжеты, имеющие к ним лишь косвенное отношение. Такова природа необыкновенного богатства и разнообразия мотивов и художественных форм, присущих не только древнему, но и современному искусству Индии.
Ключом к пониманию искусства Индии принято считать фрески пещер Аджанты и скальные храмы Эллоры. По фрескам Аджанты можно изучать архитектуру древних городов, старинные костюмы, ювелирные изделия, образцы оружия. Это декоративное богатство — поистине энциклопедия индийского национального искусства. Вся че-
ловеческая жизнь, от рождения до смерти, все слои общества, от царя до раба, от святого до грешника, все человеческие чувства: любовь и ненависть, радость и горе, все это нашло отражение в пещерных храмах Аджанты. Они поистине стали зеркалом жизни далеких веков. Стенные росписи Аджанты и прежде всего образы «небесных дев», поража-;ют сходством с китайскими пещерными храмами Дуньхуана. Даже судьбы этих исторических памятников удивительно схожи. Они были почти одновременно оставлены людьми и попали в забвение на много веков. Индийские исследователи усматривают в близости Аджанты и Дуньхуана не только буддийские сюжеты, но и отражение древних
•взаимосвязей двух культур. Об этом пишет и китайский путешественник Сюань Цзан, посетивший пещеры Аджанты в VII в. Ведь с давних времен не только караваны купцов двигались по Великому шелковому пути, не только товары перевозили арабские фелюги, что курсировали между Аравией и западным побережьем Индии. Вместе с торговлей шел культурный обмен. Так, философов Эллады интересовали мыслители Древней Индии.
Скальные храмы Эллоры вырублены из скального монолита (как и памятники Петры — древнего города в Иордании, воплотившего в себе влияние египетской, греческой, римской архитектуры); например, храм Кайласа в Эллоре хочется назвать одним из чудес света: ведь весь храм — от высокого цоколя, украшенного фигурами слонов и львов в натуральную величину, до пирамидальных башен — все это высечено из одного цельного куска камня на протяжении 150 лет, все это представляет собой не строение, а скульптуру.
Памятники Эллоры примечательны тем, что в них совмещаются традиции севера и юга Индии. Там создавали храмы приверженцы трех религий: буддисты, индуисты, джайны. Результатом такого соседства было творческое соперничество, рождавшее интерес не только к художественным приемам друг друга, но и к искусству других государств и народов — как близких, так и далеких. Храм Кайласа посвящен индуистскому богу Шиве, но в его барельефных композициях можно встретить образы, присущие буддийскому искусству Аджанты, а также черты более отдаленных культур Западной Азии. Например, стилизованные фигуры львов говорят о влиянии Древней Персии, культура которой впитала, в свою очередь, достижения архитектуры и скульптуры Двуречья и Египта. Индийское искусство не замыкается в себе, а впитывает в себя все ценное, что создано другими народами, оно не страшится ни самых древних форм, ни самых дерзких исканий, именно это и характеризует великое искусство.
Культура Индии не только вобрала в себя достижения других культур, но и сама внесла не меньший вклад в мировую культуру. Прежде всего, необходимо отметить, что вся Юго-Восточная Азия восприняла большую часть своей культуры из Индии. В этом регионе сложились
могущественные державы с великими культурами, оставившие такие замечательные памятники своего величия, как буддийская ступа Боро-бодур на Яве или шиваитские храмы Ангкора в Камбодже. Весь Дальний Восток обязан Индии буддизмом, который способствовал формированию своеобразных культур Китая, Кореи, Японии и Тибета.
Сильное влияние культура Индии оказала на Запад: Гете и многие другие писатели начала XIX в. читали все переведенные к тому времени произведения древнеиндийской литературы. Начиная с Гете, большинство великих немецких философов были осведомлены в какой-то мере об учениях индийской философии. Шопенгауэр, оказавший большое влияние на литературу и психологию, открыто признавался, что находится под влиянием индийской мысли, и придерживался истинно буддийских воззрений, монистические учения Фихте и Гегеля никогда не приняли бы своей формы, если бы не существовало перевода Упани-шад. В англоязычном мире самое сильное влияние Индии испытала Америка, где Эмерсон, Торо и другие писатели «Новой Англии» жадно изучали индийскую религиозную литературу; они оказали огромное воздействие на своих современников и последователей, особенно на Уолта Уитмена. Через посредство Карлейля и других мыслителей немецкие философы оказали воздействие на Англию так же, как американцы — через посредство многих писателей конца XIX в., таких, как Ричард Джефрис и Эдуард Карпентер.
Весьма тонким и действенным оказалось влияние Махариши Ганди через посредство многих друзей Индии на Западе, на которых произвег ли впечатление его пламенная искренность и энергия; оно было действенным, в частности, благодаря успеху его политики ненасилия в завоевании независимости Индии. В конце XX в. на Западе пользуются большой популярностью религиозно-философские концепции Индии: рационализированные методы йоги, приемы и идеи индийского мистицизма. Мы не говорим уже о том, что Упанишады, как все подлинно великие творения человеческой культуры, вызывают ответные раздумья и переживания у людей, отделенных от них сотнями и тысячами лет, проживают жизнь в мыслях, поступках, творениях своих читателей, в том числе и наших современников.

ЛИТЕРАТУРА

Аргуэлес X. и М. Мандала. М., 1993. Боги, брахманы, люди. М., 1969.
Ботард-Левин Г.М. Древнеиндийская цивилизация. Философия, наука, религия. М„ 1980.
Бэшем Л. Чудо. которым была Индия. М„ 1977.
Васильев Л.С. История религий Востока. М., 1988.
История Древнего Востока / Ред. В. И. Кузищин. М., 1988. Культура Древней Индии. М., 1975.
Овчинников В. Своими глазами. Страницы путевых дневников. М., 1989.