Библиотека Гумер - культурология

Виктор Нидерхоффер. Университеты биржевого спекулянта

Глава девятая. Обман и графические модели

Всякий мужчина вырастает из ребенка. Если бы Арти был букмекером вроде отца Марти Райзмана, а не полицейским, то, возможно, я стал бы куда более удачливым спекулянтом. Арти советовал мне: «Всегда будь открыт и доверчив. Верь в своего партнера и будь трудолюбив». Отец Марти дал ему куда более циничный совет: «Сынок, на этот раз я не рекомендую тебе участвовать в игре. Правила слишком жесткие».

Обман вездесущ. В обмане искушены все формы жизни - от мельчайших вирусов до разумнейших homo sapiens. Игнорировать обман - верный путь к катастрофе. Стыдно признаться, но когда я начал изучать рынок, я считал чем-то вроде библейской заповеди следующий совет: «Я обнаружил, что долгосрочные графики незаменимы, когда нужно оценить вещи в перспективе. Посудите сами: ведь спекуляция - это во многом визуальный опыт... достаточно взглянуть на повторяющиеся циклы. Обратите внимание на то, когда происходили ключевые подъемы и ключевые спады, и измерьте временной интервал между подъемами и спадами». Или, например, такой совет: «На рынках бывают периоды активности и периоды бездействия, периоды тенденций и периоды их отсутствия. Возьмите линейку, проведите линию тенденции - и дело в шляпе. Рынки изменились, но технические индикаторы остаются прежними». Или такой: «Инерция, как и все цены и сдвиги цен, служит показателем тенденций. Пользуйся сочетанием разных индикаторов, чтобы определить тенденцию».

Я не сам сочинил эти многозначительные рекомендации. Это всего лишь цитаты (с парой поправок, чтобы не выдавать истинных авторов) из бестселлеров, посвященных техническому анализу рынка, которые продаются в ближайшем книжном магазине.

Тридцать пять лет назад я наивно доверял таким «рассудительным» советам и боюсь, что в наши дни на эту же приманку могут попасться и другие бедолаги, чьи отцы не были букмекерами. Когда я попытался следовать этим рекомендациям, на меня тут же со всех сторон налетели стервятники.

Но чтобы понять, что вещи не всегда таковы, какими кажутся, мне понадобилось целых пять серьезных уроков.

Урок 1. Естественный порядок

Первая моя встреча с обманом произошла, как и следовало ожидать, на Брайтон-Бич.

Цены на недвижимость в Бруклине в 1940-е годы были еще достаточно низкими, чтобы владельцы купален на Брайтон-Бич могли располагать тремя акрами мокрой земли, получившей прозвище «Пустыня». Арти часто брал меня с собой туда, когда хотел прогуляться на природе. Обычно я сопротивлялся:

«Папа, что толку бродить по этой Пустыне? Лучше давай поиграем в теннис!»

«Нет, лучше давай немного пройдемся и проветримся, а потом поплаваем. Ты поймешь, что природа не просто красива. У природы можно многому научиться».

«Что толку? Я все равно живу в городе. Мне нравятся дома и люди, а не насекомые».

«Попробуй посмотреть на это с другой точки зрения. Технику большого спорта можно и нужно усваивать благодаря природе. Скрытность, обман, отвлечение внимания, умение притвориться мертвым и всяческие «троянские кони». Это ключ к победе или выживанию в любом виде спорта».

«Что ты имеешь в виду, папа?»

«Видишь вон тот темно-зеленый листок, на который только что села бабочка? На нем есть еще кое-что, похожее на другой зеленый листок. Трудно поверить, что эта штуковина - живая. Она очень хорошо прикидывается дохлой. Но посмотри, что случится, если ты до нее дотронешься! Это - хамелеон. Если он окажется рядом с желтым листком, то тоже пожелтеет.

А теперь взгляни-ка вон на тот стебелек. Видишь, на нем сидит зеленое насекомое? Это богомол. Он похож на лист, но если одна из этих бабочек присядет на травинку с ним рядом, он схватит ее и сожрет. Правда, у богомола тоже есть враги. Смотри, что будет, если мы напугаем его!»

«Ой, гляди-ка! Он вырос в два раза и отрастил еще пару глаз!»

«Нет, это фальшивые глаза, чтобы отпугнуть тебя... и птиц, - продолжает Арти. - Ты никогда не задумывался, почему Рэд Кравич, с довольно посредственным талантом и паршивым самообладанием, все равно часто выигрывает? Он ведь просто не имеет права выигрывать!»

«Верно, папа. Даже ты смог бы побить его в одиночной игре».

«Секрет в том, что ему помогает дурной характер. Он пугает партнеров, заставляя их считать его опасным. Ты видел, на что похож жук, который переливается сотней цветов? Ты даже не различишь, где у него голова, а где - лапки! И враги тоже не различат. Это называется покровительственной окраской. Когда ты хочешь спрятаться по-настоящему, лучше вообще не иметь определенного цвета, словно те бойцы в джунглях, которых ты видел в программе новостей. Потому-то Рэд Кравич постоянно спорит, ссорится и прерывает игру. Он хочет, чтобы противнику не во что было вцепиться зубами. Точно так же и некоторые животные сливаются с окружением, изменяя окраску и форму: они становятся практически невидимыми до тех пор, пока не пошевелятся».

«Гляди-ка на того мотылька на ветке! Он выглядит точь-в-точь как прутик! Как ты думаешь, зачем он притворяется мертвым?»

«Чтобы обмануть птиц и пауков».

«Правда ведь, он похож на мертвого?»

«Правда. Обрати внимание, как Вик Гершкович прикидывается, будто он счастлив уже одним тем, что отбил свечу. Противник расслабляется, отбивает мяч, а Гершковйч уже у сетки и следующим ударом выигрывает очко. Принцип тот же самый. Гершкович прикидывается задохликом, но, как только представляется удобный случай, «оживает» и наносит смертельный удар».

«Помнишь, как мы ходили смотреть на «игру титанов», и Чарли Конерли притворился, что замешкался, сначала на линии зашиты, потом - на линии полузащиты, и все защитники кинулись отбирать у него мяч?»

«Верно, а потом Конерли послал голевую передачу Джо Моррисону».

«Точно. Конерли тоже устроил камуфляж. Он прикинулся мертвым, а потом вернулся к жизни и провел гол, как только «Сент-Льюис Кардиналз» потеряли бдительность. Это называется «играть в опоссума», потому что опоссумы ведут себя точь-в-точь так же, как Конерли».

«Вот так люди и учатся у природы. Ты не станешь хорошо играть в теннис и футбол, если не научишься пользоваться такими же обманными трюками, как природа».

Для Арти было гораздо проще рассуждать об обмане, к которому прибегают низшие формы жизни и спортсмены, чем усвоить те защитные механизмы, которые большинство людей выучиваются применять просто в целях выживания.

Урок 2. Обманывают даже шахматисты

Вторая моя встреча с обманом произошла за шашечными и шахматными досками, нарисованными на каменных столиках в том же Брайтоне.

До 1940-х годов модными были атаки в центре доски. Но к моему времени каждый молокосос знал, как защититься от центральной атаки. Чтобы изменить ситуацию, игроки усвоили супермодную тактику. Ключ к успеху состоял в непрямой атаке на центр (или в непрямой защите его) с помощью слонов. Такой прием получил название «индийской атаки» (или «индийской защиты»), поскольку в XIX веке европейские путешественники обратили внимание, что им часто пользуются лучшие индийские шахматисты. Традиционные методы, состоявшие в продвижении вперед центральных пешек и занятии слоном одного из центральных полей, отошли в прошлое. Свои центральные пешки теперь, по возможности, не нужно было трогать до тех пор, пока противник не примется за свои.

Среди игроков обман был в ходу. Одной распространенной уловкой была невинная с виду практика, состоявшая в записывании хода перед тем, как собственно сделать ход. Впервые эту практику ввели во избежание ошибок русские шахматисты. В Брайтоне она прижилась чуть ли не за считанные минуты. Продвинутые игроки живо приучились подглядывать в записи противника, чтобы получить несколько лишних секунд или минут на обдумывание ответного хода. Но, как известно, и на старуху бывает проруха. Другие, еще более продвинутые игроки намеренно записывали всякую чушь, а в последнюю секунду делали совсем другой ход, сбивая с толку уже торжествующего оппонента.

Одним из легендарных мастеров по шахматам и шашкам на Брайтон-Бич был Джул Леопольд, президент американского «Клуба головоломок». Когда он не играл в настольные игры, он путешествовал из города в город в компании экспертов из нью-йоркских клубов, решая головоломки, публикуемые в местных газетах. Рассказывают, что однажды Леопольд послал учредителю конкурса по разгадыванию ребусов-головоломок анонимное письмо - якобы от какого-то 90-летнего старика из Огасты (Джорджия). Он вложил в конверт экземпляр редкого старинного сборника ребусов, вышедшего в свет в конце XIX века, и предложил учредителю конкурса воспользоваться этими загадками. И тот клюнул. С тех пор Леопольд мог не тратить время на решение ребусов: он заранее знал все ответы, поскольку оставил у себя второй (и последний) из сохранившихся экземпляров сборника.

Хорошие игроки в шашки и шахматы умеют сохранять непроницаемое выражение лица, так что их противники, как правило, не подозревают, что у них на уме. Цель хорошего игрока - заманить противника в ловушку. Настоящий мастер зачастую делает ходы именно так, чтобы внушить противнику ложное чувство безопасности. Экс-чемпион мира Михаил Таль так описывает обманчивое затишье перед шахматной бурей: «До поры до времени я играю спокойно, ненавязчиво продвигаю фигуры и, как может показаться, не проявляю никаких угрожающих намерений. Такая игра действует на противника усыпляюще, и в подобных ситуациях незаметно подготовленный взрыв оказывается чрезвычайно эффективным».

Обсуждая стратегию, принятую среди лучших игроков, гроссмейстер Зноско-Боровский утверждает:

«Нам часто приходится скрывать свои намерения, чтобы противник потерял бдительность или даже допустив ошибку. Часто бывает необходимо, чтобы он не подозревал о наших планах... Из этого логически следует, что подлинное искусство состоит в том, чтобы убедить противника в его безопасности».

Урок 3. Всеми правдами и неправдами

Третье мое знакомство с обманом состоялось на теннисном корте. Однажды я играл в матче против Арти Вулфа - игрока с самой грандиозной в истории тенниса крученой подачей. Скорость подачи у него была вполовину меньше, чем у чемпионов Вика Гершковича и Оскара Оберта, но эффективность от этого не снижалась. Я не мог отбить ни единой его подачи. Я только успевал заметить, как мяч несется мне в лицо, а спустя секунды оказывается уже в восьми футах от меня. Я всегда знал заранее, что Вулф закрутит мяч, но никогда не мог предвидеть, в каком направлении. А когда я пытался положиться на случай и мысленно подбросить монетку, как советуют теоретики игры, Вулф вообще не закручивал мяч, и все мои усилия уходили впустую.

Не считая Арти Вулфа, лучшая крученая подача была у моего отца. В молодости он был одним из первых в этом искусстве. На Ориентал-Бич он играл против лучших теннисистов: Ральфи Адельмана, Морти Александера и Джо Гарбера. Но, начав играть в футбол, он разучился делать обычную боковую подачу. Правда, умение закрутить мяч сохранилось, и благодаря своему опыту Арти стал идеальным партнером в парных играх для талантливых новичков вроде моего дяди Хауи.

К обману в спорте Арти привык еще с семилетнего возраста. Его семья после удачных биржевых спекуляций отца Арти в «ревущие двадцатые», все еще сохранявшая относительное благосостояние, смогла купить билеты на турнир кубка Дэвиса 1925 года, проводившийся в Форест-Хиллз. В предварительных розыгрышах Арти увидел яростную парную игру между австралийцами и французами. В одиночных играх счет был 1:1. Победитель этого парного матча наверняка должен был войти в розыгрыш кубка. За Австралию выступали Джералд Паттерсон (бывший чемпион Уимблдона с поразительно мощным ударом) и Джон Хоукс, славный своими ударами с лета. Против них выступал знаменитый дуэт - коварный баск Жан Боротра и Рене Лакоста. В пятом сете Паттерсон влепил Боротре мяч прямо в висок. Боротра упал замертво. Хоукс и Лакоста кинулись к нему на помощь. Но Паттерсон, зная манеру Боротры симулировать обморок, принялся тыкать в него ракеткой, заставляя подняться.

И он был совершенно прав. Боротра часто прикидывался на корте усталым до изнеможения, чтобы заставить противника потерять бдительность. Он любил «играть в опоссума». А потом в критический момент, к удивлению соперника, он развивал бешеный темп и побеждал в считанные минуты. Правда, мертвым он еще не притворялся. В том матче в Форест-Хиллз на корт выбежали врачи, но беспокоиться было не о чем. Это был всего лишь очередной трюк Боротры. Через несколько минут баск «очнулся» и вместе со своим партнером обыграл австралийцев, которые в последующих шести геймах невольно сдерживали силу ударов.

Двадцать лет спустя, после Второй мировой войны, Боротре запретили участвовать в Уимблдонском турнире. В период оккупации Франции в начале 1940-х годов немцы назначили его министром спорта в правительстве Виши. На более поздних этапах войны он чудесным образом «растворился». Англичане подозревали его в предательстве.

В 1975 году я столкнулся с Боротрой, когда тот занимал необременительный пост в ЮНЕСКО, где в его обязанности входила пропаганда спорта. Мне была присуждена ежегодная награда ЮНЕСКО за то, что в прошлом году я отказался участвовать в мировом чемпионате по причине травмы моего оппонента Шарифа Хана. Я сказал Хану, что дождусь, пока его глаз выздоровеет, и не воспользуюсь его неявкой на матч. Билет на сессию ЮНЕСКО мне не оплатили, но заявили, что «прибыть на собрание мне необходимо в целях борьбы за мировую гармонию». Я использовал собственные сбережения, чтобы приехать, но выяснилось, что я - всего лишь пешка в чужой игре. Обнаружилось, что Вашингтон отказал ЮНЕСКО в финансировании из-за того, что эта организация слишком часто выступала против США, а председателя ЮНЕСКО поймали на растрате казенных денег, на которые он содержал свою симпатичную юную ассистентку.

Урок 4. Приматы и обман

До постройки Мирового торгового центра в Манхэттене в 1970 году район к западу от Уолл-стрит и Тринити-Черч изобиловал живописными зданиями импортно-экспортных учреждений. Одно из них, которым управлял Генри Треффлих, специализировалось на поставке диких животных в зоопарки. Генри собирал животных в Африке и доставлял их в США на продажу. Он прославился тем, что намеренно выпускал зверей на улицы городов, в которые заезжал по дороге, таким образом косвенно рекламируя в газетах свой бизнес. Помню, как меня заинтриговали гиббоны, львы и питоны в витрине. Не успел я и глазом моргнуть, как стал владельцем японской короткохвостой макаки.

Когда я учился в аспирантуре в Чикаго, одним из любимых лакомств, которые я покупал для своей обезьянки Лори (названной в честь моего научного руководителя), был банановый сплит [Сплит - сладкое блюдо из фруктов, мороженого и орехов. Прим. пер.] из «Баскин Роббинс» - торгового центра на пересечении 53-й улицы и Университетской авеню. Лори уплетала сплит ложкой. Но обычно одной порции ей не хватало, и она норовила схватить мое мороженое, когда меня отвлекали люди, неизменно желавшие поиграть с моей обезьянкой. Чтобы повеселиться, я занял Лори тестами Йеркса на интеллект у обезьян. Одна задача была такова: нужно было привязать к банану бечевку, а на другой конец бечевки привесить тяжелый груз. А затем обезьяне предлагалось освободить банан. В другой задаче банан следовало прикрепить на ветку дерева примерно на два фута выше, чем высота, до которой могла дотянуться обезьяна, а потом поставить табурет примерно в восьми футах от дерева. Обезьяне предстояло придвинуть стул к дереву и снять банан. Все задачки такого рода Лори решала без труда.

Однажды меня навестил в Чикагском университете мой пятилетний братец Рой, и мне пришлось удвоить бдительность, чтобы отстоять его права на частную собственность. Я принес Рою мороженое и обвел взглядом комнату в поисках Лори. Ее нигде не было; очевидно, она пряталась под кроватью. Стоило мне выйти из комнаты, как Лори выскочила из-под кровати, отобрала у Роя мороженое и сожрала его. Лори знала, что если я увижу ее, то посажу в клетку, поэтому и дождалась, пока я выйду, и только затем выбралась из своего укрытия.

Двадцать лет спустя я узнал, что ученые-исследователи обнаружили, что приматы способны к обману, и пришли к выводу, что главной эволюционной причиной развития мозга у крупных приматов была именно эта способность, которая давала больше возможностей для того, чтобы найти и удержать брачного партнера.

Классический труд в этой области, вышедший в свет 1991 году, - «Макиавеллианские обезьяны» - принадлежит двум шотландским исследователям приматов - Ричарду Бирну и Эндрю Уайтену. Бирн и Уайтен изучали, как ведут себя южноафриканские бабуины в Драконовых горах в поисках пропитания. Уайтен наблюдал за поведением взрослой самки по имени Мел, выкапывающей съедобную луковицу. «Пол [молодой бабуин] приблизился к ней и огляделся по сторонам. Других бабуинов поблизости не было. Внезапно он издал резкий крик, и спустя несколько секунд примчалась его мать и погналась за перепуганной Мел, размахивая камнем. Пол тут же забрал луковицу себе».

Потрясенный такой схемой поведения, которую он помнил еще со времен своего собственного детства, Уайтен рассказал о ней Бирну и другим исследователям приматов - и обнаружил, что другие ученые располагают множеством похожих историй. Почувствовав, что они находятся на грани крупного открытия, эти ученые разослали запросы другим приматологам по всему миру. И вскоре у них набралась солидная база данных, свидетельствовавшая о том, что почти все приматы хитры и коварны. Единственным исключением из этого правила оказалось семейство лемуров - наших младших братьев с самым маленьким среди приматов объемом мозга. Лемуры исключительно честны.

Был установлен широкий спектр разновидностей обмана: от простого утаивания (например, одна шимпанзе научилась прятать бананы, которые давала ей Джейн Гудалл, чтобы другие обезьяны не отобрали у нее эти лакомства) до настоящих хитроумных комбинаций, свидетельствующих о том, что одно животное способно понимать и оценивать, в какой ситуации находится другое животное. Например, голландский приматолог Франс Плуджи отпер электронный замок на металлическом ящике, где содержалась пища для шимпанзе. В этот момент поблизости других обезьян не было. Когда коробка открылась, то вдалеке показалась еще одна шимпанзе. Первая обезьяна тут же закрыла ящик и стала дожидаться, пока ее соперница не исчезнет из поля зрения. Вторая шимпанзе отошла в сторону и спряталась за деревом. Вскоре первая обезьяна опять открыла ящик, а вторая тотчас же выскочила из укрытия и отняла у первой еду. Бирн и Уайтен назвали эту способность побеждать одну хитрость при помощи другой «макиавеллианским интеллектом» и выдвинули гипотезу, что это проявление адаптивного поведения содействовало развитию человеческого мозга.

Если более развитый мозг помогал какому-нибудь древнему гоминиду перехитрить другого в поисках пищи или в, привлечении брачного партнера, то владелец этого мозга выживал и получал возможность продолжить род. А способность перехитрить этого гоминида - то есть того, который уже перехитрил другого, - определенно означала еще более мощное развитие мозга. Авторы работы «Макиавеллианские обезьяны» приходят к выводу, что эта способность играла жизненно важную роль в раннем развитии ментальности шимпанзе и человека.

Урок 5. Обман в графических моделях

Поворотное событие, избавившее меня от детской наивности, произошло во время моего визита в Спрингфилд (Иллинойс) в марте 1964 года, где я должен был встретиться с Джоном Маги - преподавателем технического анализа и автором книги «Технический анализ биржевых тенденций» - «исчерпывающего труда по анализу с помощью графических моделей». Его контора располагалась в старом, ветшающем здании. За чертежными столами стояли клерки с мешками под глазами, внося в свои графики цены, почерпнутые из «Отчетов по биржевым операциям» Фрэнсиса Эмори. Повсюду были разбросаны номера «Нью-Йорк Таймс» и «Уолл-стрит Джорнал» как минимум двухнедельной давности: очевидно, работники офиса не желали затуманивать вневременную природу своих выводов эфемерностью настоящего момента. В помещении работали кондиционеры, а все окна были закрыты наглухо, чтобы на техническую объективность клерков, не приведи Господь, не повлияла погода или освещение.

Мистер Маги разработал собственный бета-тест эффективности каждой отдельной акции и любезно позволил мне лично испытать его состоятельность.

«Мистер Маги, спасибо вам за то, что вы разрешили мне проверить на тысячах ваших графиков теорию случайного ценообразования. Это тем более любезно с вашей стороны, что вы ведете службу консультаций, основанную на этих графиках».

«Виктор, пойдемте, я покажу вам наши данные. Взгляните на этот график. Видите: вот разрыв, а затем цены устанавливаются на более высоком уровне. Это - увеличение объема сделок. А вот уменьшение объема сделок - опять разрыв, но цены падают. А вот - третий раз. И четвертый. Все симметрично. Цены все время движутся в русле этой четко очерченной тенденции. Если вы и теперь полагаете, что цены образуются случайно, то у меня на голове - роскошная шевелюра, а в кармане - мост, который я вам сейчас продам!»

«Но, мистер Маги, бывают же и другие графики! Там цены выходят за рамки тенденций!»

«Вот для этого-то и нужен технический анализ - наука регистрации на графиках оперативных данных. Цены на акции движутся в русле тенденций. Вместе с тенденцией движется и объем сделок. Поведение человека остается неизменным. Вот потому-то у психиатров всегда будет работа. Все, что происходит на рынке, повторяется по старым образцам. Основываясь на принципах спроса и предложения, я могу интерпретировать любой из тысяч графиков, хранящихся здесь, не зная даже его названия».

«Но можете ли вы предсказывать?»

«Рынок реагирует на надежды и страхи, догадки и настроения, потребности и ресурсы. Все это отражается в ценах. И это - все, что нужно учитывать», - ответил он.

«А работают ли те же технические методы на товарных рынках?»

«С товарными рынками хуже. Правительственные манипуляции искажают регулярные тенденции, и это ужасно. Существуют основные продукты питания, которые фермер должен продавать, чтобы выжить, а мы с вами, чтобы выжить, должны их покупать. Чтобы торговать на товарных рынках, нужно анализировать линии тенденций с помощью скользящих средних. Если цена сдвигается выше уровня скользящих средних, надо покупать, а если ниже - продавать».

«Скажите, пожалуйста, а меняется ли со временем наука технического анализа?»

«Нет. Уровни сопротивления и поддержки возникают на любом рынке регулярно».

«А на каком основании вы ставите точки, через которые проводите линию тенденции, позволяющую предсказывать на основе экстраполяции?»

«Ну как же, этим-то и занимаются все эти опытные чертежники. Они чертят карандашом экспериментальные линии. По мере последующего развития цен выясняется цена, которая лучше всего подходит. Это удивительно, загадочно и феноменально! Не только мелкие сдвиги, но и крупные колебания продолжительностью в несколько лет выглядят так, словно их намеренно вычертили заранее по линейке!»

«Я заметил, что графики, вывешенные на стенах в этом чертежном кабинете, датированы началом века. Не слишком ли они устарели?»

«Напротив! Эти графики прошли проверку временем. До сих пор повторяются одни и те же схемы вроде той, что на графике 1935 года. Сначала цены двигаются вверх-вниз в рамках коридора, а потом линия тенденции разрывается и начинается упадок».

Это для меня было уже слишком! Я понимал, что беседую с почтенной особой - «учителем», «гением», «первопроходцем», «автором блестящих прогнозов», «создателем бестселлера, оцененного по достоинству миллионами инвесторов», «человеком, который помог многим инвесторам выработать основы для работы, позволившие им превзойти остальных».

И все-таки даже такому новичку, как я, свято верившему в графики, было понятно и то, что если мотыльки, обезьяны и люди регулярно прибегают к обману в целях выживания, значит, и биржевым спекулянтам следует больше внимания обращать на схемы обмана, чем на наивные экстраполяции и объяснения Маги. И, прежде чем еще раз проиграть в сделках по доллару, я взялся за тщательное исследование обмана.

В этом исследовании я решил продвигаться от микроорганизмов к более крупным представителям фауны. Я начал с вирусов, перешел к муравьям... а затем обнаружил, что обман вездесущ. Тогда я прекратил это неблагодарное занятие. Вирусы прибегают к обману, чтобы вторгаться в организмы млекопитающих и человека. Муравьи обманывают, чтобы обратить других муравьев в рабство. Мотыльки используют хитрость, чтобы ускользнуть от голодных птиц, а генералы - чтобы перехитрить других генералов. Солдаты ежедневно хитрят просто для того, чтобы выжить. Мальчики и девочки прибегают к хитрости, чтобы привлечь внимание друг друга. Начальники обманывают, чтобы извлечь прибыль из труда своих подчиненных. Фокусники обманывают зрителей, которые понимают, что им показывают иллюзию, обман. Крупные финансисты хитрят, чтобы ограбить молокососов, о существовании которых позабудут уже на следующий день. Игроки в покер блефуют. Экономисты учитывают фактор обмана как ключевую переменную в объяснении организации фирмы. А биржевые спекулянты прибегают к обману, чтобы избавиться от конкурентов.

Обман участвует не только в играх, войнах, борьбе за выживание, отношениях «хищник - жертва», брачном поведении, мошенничестве или экономических операциях. Само искусство можно определить как стремление создать обман, иллюзию, ложь. Художник обманывает, изображая предметы в перспективе, чтобы плоская картина казалась трехмерной. Актер обманывает, чтобы перенести зрителей в другой мир. Автор детектива хитрит, чтобы продержать читателя в напряжении и неведении до конца книги. Романист прибегает к обману уже в тот момент, когда ему в голову приходит завязка будущего романа. Чем лучше удается обман, тем совершеннее произведение искусства. Адам Смит в своем эссе «О подражательных видах искусства» утверждает, что опера - одно из высочайших искусств, поскольку люди в ней заняты тем, чем они крайне редко занимаются в реальной жизни: общением посредством пения.

Экологические теории обмана

Зоологи приложили много усилий, чтобы развить теорию, которая объясняла бы, почему, как, где и когда применяется хитрость.

Существует гипотеза, что хищники для более успешной охоты выработали стереотип поиска наиболее распространенных видов добычи. А редких животных хищники и трогают редко. Некоторые распространенные виды добычи пользуются этой диспропорцией: они развивают покровительственную окраску, выдавая себя за редких животных Тем самым «оптимальный уровень успеха» при охоте на эти виды у хищников снизится, и, попросту говоря, хищник перестанет тратить время на погоню за этими хитрецами.

Разумеется, кроме обращения к помощи покровительственной окраски, хищника можно обмануть и другими разнообразными способами. Но именно изменение окраски оказывается наиболее экономным с энергетической точки зрения. Джон Эндлер разделяет охотничье поведение хищника на шесть этапов:

1. Встреча с добычей или появление добычи в поле зрения хищника.

2. Оценка окружающей обстановки.

3. Идентификация жертвы (определение, съедобна ли она) и принятие решения об атаке.

4. Приближение к жертве (атака).

5. Захват жертвы.

6. Поедание жертвы.

Хищник может быть обманут на любой из этих стадий. Зебра, к примеру, спасается от льва в момент его атаки благодаря скорости бега и отвлекающей окраске (у хищника создается впечатление, что перед его глазами проносится ряд полосок). Навозный жук дает отпор врагу на пятой стадии, в момент захвата его хищником: жук выпускает струю зловонного вещества. Рыба-еж, способная раздуваться в шар в минуту опасности, дожидается, пока хищник начнет пожирать ее, и только тогда прибегает к своему оборонительному оружию.

В каждом конкретном случае способ защиты зависит от соотношения цены, которую приходится за него платить, и выгоды, которую он приносит, а также от эволюционной истории данного вида. Чем раньше срабатывает защитный способ (как, например, в случае с покровительственной окраской), тем меньше риск и тем меньшее количество энергии расходует животное.

Зебра, к примеру, сократила бы риск, если бы лев вовсе не заметил ее. Чтобы убегать от хищника, нужно тратить огромное количество энергии; и если в скором времени на нее нападет другой лев, зебра будет уже слишком уставшей, чтобы спастись.

Разумеется, за все приходится платить. Энергия, которая требуется на обманное поведение, расходуется за счет других жизненных функций. В природе должен сохраняться баланс.

Бдительность и недоверие: экономическая теория обмана

Оливер Э. Уильямсон, работающий в сфере экономической социологии, развил теорию экономического поведения, согласно которой бизнес ведет себя по тем же образцам, что и растения и животные (и во многом - по тем же самым причинам). Его теория, получившая название «сделка - цена - экономика», утверждает, что «предпочтение одной формы капиталистической организаций над другой в основном определяется экономией на стоимости сделок».

Чтобы объяснить, каким образом капиталистические организации, или институты, достигают экономии, Уильямсон предлагает трехуровневую схему: институциональная среда (1) посредством определенных правил устанавливает управление контрактными отношениями (2) в пределах параметров, которые диктуются убеждениями и поведением индивидуумов (3).

Первым этот предмет исследовал Джеймс Мэдисон в своих «Записках федералиста»: «Поскольку человечество в известной степени безнравственно, а эта безнравственность требует известной степени бдительности и недоверия, то в человеческой природе заложены и некоторые другие качества, которые обеспечивают определенную долю уважения и доверия».

Уильямсон именует эту «безнравственность» оппортунизмом - «использованием хитрости в своих собственных интересах». Цель организаций - разрабатывать санкции и процедуры управления, которые максимизируют прибыль, принимая в расчет лживую (или, выражаясь эвфемизмом, «оппортунистическую») природу человеческих взаимоотношений. «Устранить эффекты оппортунизма - основная проблема в системе «сделка - цена - экономика».

Согласно этой системе, решение, которое принимает индивидуум относительно покупки или продажи, определяется тремя факторами: (1) стоимостью; (2) риском (В том числе и риском обмана); и (3) мерами предосторожности, которые дают гарантии против риска. В обществе, где оппортунизму эффективно противостоят нравственные нормы, традиции, имущественные права, контрактные законы и система юстиции, какими-либо особыми гарантиями можно пренебречь, что приводит к существенному снижению цены. Но в обществах, где оппортунизм торжествует, необходимы надежные гарантии, вплоть до создания иерархического института, где максимально возможное число сделок заключается в рамках самого этого института. Разумеется, работники этой организации тоже будут проявлять оппортунизм, но иерархия сохранит за собой главенствующую роль. Иными словами, внутренние проблемы будут улаживаться внутри организации, без обращения в суд. Далее, организация может по своей воле изменять параметры или вводить новые правила для контроля над работниками, а также пытаться создать эндогенные предпочтения: развивать пропаганду с целью повлиять на мышление сотрудников и внушить им почтение к членам правления.

Принципы обмана

Экологическая и экономическая теории обмана находят себе применение в различных областях жизни. Прежде чем изучать обман как инструмент рынка, я решил сосредоточить свое внимание на исследовании роли обмана в трех основных жизненных сферах: в игре, на войне и в природе.

Из разрозненных исследований, которые я проводил в этих трех областях, вскоре сформировалась общая тема. Две группы соперничают за выживание. В лобовых столкновениях затрачивается много энергии. Хищник и жертва достигают такого совершенства в тактике нападения и, соответственно, защиты, что приходится прибегать к непрямым воздействиям ради сбережения энергии.

В каждой из рассматриваемых мной областей возникло множество приемов обмана, благодаря которым различные формы жизни получили возможность существовать, затрачивая минимум энергии на прямые столкновения. Но вот среди соперников появляется некий «гений», который либо своими силами, либо по стечению обстоятельств открывает и развивает новый, более эффективный способ атаки или обороны. Этот способ передается другим благодаря наследственности, знакам или речи. И вот среди множества методов обмана выделяется один, наиболее предпочтительный.

Но рано или поздно противник изобретает свой метод, благодаря которому он может противостоять этой новой стратегии. Приемы защиты и нападения постоянно разви- ваются и совершенствуются, чтобы не нарушался баланс. В военном деле это называется «гонкой вооружений», а в биологии - коэволюцией.

Один вид - множество приемов обмана

У многих животных развились один или несколько приемов обмана. Но человек превзошел животный мир. Когда ему необходимо обмануть, он всякий раз изобретает новую хитрость. Он умеет сочетать и смешивать фундаментальные приемы обмана, создавая новые, сложные стратегии.

Самые наглядные примеры этой своеобразной человеческой способности можно найти на полях сражений.

Многие военные специалисты ссылаются как на верховный авторитет на опыт Б. Лидделла Харта, который в, течение сорока лет работал военным корреспондентом лондонской «Таймс». Вот рассуждения Харта по поводу эффективности и широкого применения того, что он называет «окольными путями» (по существу - родного брата хитрости):

«Когда в ходе исследования множества военных кампаний я впервые начал осознавать превосходство окольных путей над прямыми, я всего лишь искал возможность пролить свет на особенности стратегии... Я начал понимать, что непрямой подход имеет гораздо более широкую сферу применения... и что таков закон жизни во всех ее проявлениях; такова философская истина. И следование этой истине можно рассматривать как ключ к практическому решению любой проблемы, в которой доминирует человеческий фактор и в которой возникает конфликт интересов. Во всех подобных случаях прямое навязывание новых идей провоцирует человека на упрямое противодействие, тем самым создавая дополнительные трудности для изменения его точки зрения. Обратить человека в свою веру можно гораздо проще и быстрее, если подбросить ему новую идею неожиданно и не очень явно либо выдвинуть косвенный аргумент, который примет на себя всю силу инстинктивного отпора. Непрямой подход играет решающую роль как в политике, так и во взаимоотношениях полов. В коммерции уклончивый намек на то, что у продавца есть некий ценный товар, гораздо эффективнее, чем непосредственный призыв купить. Всем известно, что самый надежный метод внушить своему оппоненту какую-либо идею - убедить его, будто эту идею он выдвинул сам! Как и на войне, цель здесь состоит в том, чтобы ослабить сопротивление перед тем, как пытаться преодолеть его; а самый лучший способ достижения этой цели - выманить противника из его укрытия».

Харт анализирует десятки древних и современных военных кампаний, показывая, как военная хитрость приводит к решающей победе. Изучая военную историю, я выделил три убедительных примера хитростей, типичных для множества успешных кампаний: западня, предательский подарок и притворство.

Западня

Один из древнейших зафиксированных в письменных источниках примеров военной хитрости содержится в Ветхом Завете (Книга Судей, 4:12 и далее). Могущественное войско ханаанитян - «девятьсот железных колесниц» - во главе с военачальником Сисарой приготовилось к атаке на израильтян. Когда слухи об этом дошли до израильтян, их пророчица Девора велела Бараку из Кедеса взять с собой десять тысяч израильских воинов и укрыться вместе с ними на горе Фавор, возвышавшейся над долиной реки Киссон. Сама же Девора с помощью небольшого отвлекающего отряда заманила армию Сисары вдоль берега реки на узкую болотистую равнину под горой Фавор, где тяжелые ханаанские колесницы увязли в трясине. Увидев это, Барак во главе десяти тысяч воинов бросился на врага из засады и разгромил ханаанитян.

Предательский подарок

Миф о Троянском коне общеизвестен. После десяти лет бесконечных сражений, в которых участвовали тысячи воинов, несмотря на помощь могущественных богов и богинь, на подвиги Ахилла, Одиссея, Агамемнона и прочих героев, греки все еще были не в состоянии захватить Трою силой. Город был окружен несокрушимой стеной. И наконец Одиссей решил прибегнуть к обману. Он велел построить огромного деревянного коня на колесах, полого внутри, и спрятал в нем двадцать отборных воинов. Остальные воины свернули шатры и отплыли к Тенедосу. Коня ввезли в Трою; а ночью греки выбрались из него, перебили часовых и открыли ворота города. Так пала Троя.

Когда я читал основные источники, повествующие о Троянском коне, - «Одиссею», «Энеиду» и «Метаморфозы» Овидия, - больше всего меня поразило то изобилие приемов обмана, к которым греки прибегли, чтобы завершить затянувшуюся войну. Я насчитал как минимум пять методов, и каждый из них мог послужить шаблоном для множества других военных хитростей, возникших позднее.

1. Троянский конь был украшен великолепной резьбой, чтобы разжечь в троянцах жадность и вынудить их принять дар («Бойся данайцев, дары приносящих», - предостерегал Лаокоон). Дверь, ведущая в полое нутро коня, была тщательно замаскирована и заперта на хитроумные засовы.

2. Снимая лагерь, греки оставили под стенами Трои двойного лазутчика Синона. Он получил солидную плату за то, чтобы наврать троянцам с три короба о том, почему греки оставили им коня, и предречь городу ужасные кары в случае, если его жители откажутся от подарка. Синон заявил, что если троянцы уничтожат коня, это будет означать верную гибель Трои; если же они ввезут его в город, то в будущем сами нападут на греков и завоюют внуков тех, кто так долго с ними сражался.

3. Конь был спроектирован весьма хитроумным способом: его высота была такова, что ввезти его в Трою оказалось невозможно, не разрушив часть стены, на которой располагались основные укрепления города. Тем самым греки успешно создали у троянцев впечатление, что практически не рассчитывают на принятие дара.

4. Корабли греков укрылись от троянских дозоров в нескольких милях от города, у Тенедоса. Воины, находившиеся внутри коня, сидели молча, а бряцание их оружия утонуло в шумном ликовании троянцев.

5. Троянского пророка Лаокоона, который метнул копье в коня, чтобы доказать, что «дар данайцев» был внутри полым и, возможно, содержал в себе воинов, следовало дискредитировать. Поэтому боги, выступавшие на стороне греков, наслали на Лаокоона огромную змею, задушившую провидца и его сыновей, тем самым показав, будто гневаются на Лаокоона за его «лживые» слова.

Притворство

Моя любимая военная хитрость - это разновидность «игры в опоссума».

Начало мая 1940 года. Британское торговое судно «Сайентист» осторожно пробирается вдоль западного побережья Африки. Оно везет в Ливерпуль из Дурбана большой груз, в том числе - 1150 тонн хрома и 2500 тонн маиса. Капитан «Сайентиста», опасаясь немецких подводных лодок и линкоров, часто оглядывает горизонт. Но впереди ничего не видно... кроме старого, ржавого грузового судна, медленно движущегося навстречу «Сайентисту»; на его мачте развевается флаг Японии, которая в то время формально сохраняла нейтралитет. Поднеся к глазам бинокль, британский шкипер читает на корме название встречного корабля: «Казий Мару». Он видит японских матросов с повязками на головах и в рубахах навыпуск, бесцельно слоняющихся по палубе, и женщину, с рассеянным видом катающую по палубе детскую коляску.

И вдруг радист британского судна принимает сигнал: немедленно встать на якорь и не отправлять никаких радиограмм под страхом немедленной атаки. В ту же секунду «Казий Мару» спускает японский флаг, поднимает свастику и дает холостой выстрел; снаряд пролетает прямо перед носом «Сайентиста». «Сайентист» послушно встает на якорь и спускает шлюпки на воду. Минуты спустя покинутое судно уже торпедировано, и драгоценный груз отправляется в сундуки Нептуна. А немецкое судно подбирает на борт оставшихся в живых членов команды «Сайентиста» и продолжает свой путь.

Второе место после муравьев?

Приведя многочисленные примеры хитростей, к которым прибегают люди, я все же не решаюсь отдать пальму первенства в деле обмана именно человеческому роду. Меня слишком впечатляет то, с какой легкостью и совершенством умеют обманывать муравьи.

Муравьи - это настоящие титаны в том, что касается сложнейших и утонченнейших приемов обмана. К примеру, муравей-паразит Teleutomyrmex schniederi не может выжить без своего хозяина - Tetramorium caespitium. Имитируя запах, присущий колонии хозяина, Teleutomyrmex получает допуск в муравейник (муравьи опознают членов своей колонии по запаху), где начинает полностью жить за счет хозяина. У Teleutomyrmex нет рабочих каст, а их «царицы» приспособлены к тому, чтобы ездить на спине других муравьев. У них вогнутое брюшко и удлиненные лапки с когтями, которыми они инстинктивно цепляются за других муравьев, предпочтительно - «цариц». «Однажды было замечено, что на одной «царице»-хозяйке едет целых восемь паразитов; они столпились верхом на ее туловище и мешали ей двигаться» (Берт Хеллдоблер, Эдвард О. Уилсон, «Путешествие к муравьям»).

Паразиты кормятся за счет хозяина, поедая даже ту жидкую пищу, которая предназначается «царице» муравейника. Взрослые «царицы»-паразиты способны откладывать два яйца в минуту; из этих яиц вылупляются только «царицы» и трутни. И все же Teleutomyrmex весьма редок, как и прочие виды муравьев-паразитов.

В коварной стратегии, к которой прибегают муравьи-паразиты, есть одна чрезвычайно сильная сторона: муравей-наездник использует против хозяина его собственные защитные механизмы. Тонкий и экономный механизм использования запаха для идентификации членов муравейника превратился в столь же тонкий и экономный механизм, служащий для проникновения посторонних в колонию.

Как бы хорошо ни были развиты у животного чувства обоняния, слуха, зрения и осязания, в конечном счете это не спасает его от хищников. Поэтому животные разработали множество стратегий обмана.

Мимикрия

Мимикрия - это подражательное сходство одного вида животных с другим, применяющееся в целях атаки или обороны. При защитной мимикрии съедобное животное притворяется несъедобным. Например, у мух часто встречаются желтые отметины, благодаря которым они становятся похожими на ос; многие неядовитые змеи внешне похожи на коралловых или гремучих змей; а многие насекомые выглядят как муравьи - наименее желанная добыча большинства хищников.

При мимикрии в целях атаки хищник уподобляется жертве. Классический пример - один вид светляков, самки которых пользуются световыми сигналами, чтобы завлекать самцов другого вида в свои смертоносные объятия. Иногда с помощью мимикрии хищник уподобляется другому безопасному виду. Хищная морская собачка внешне напоминает рыбу-чистильщика губана, которого обитатели коралловых рифов не боятся. Как только морская собачка подплывет достаточно близко к жертве, обман раскрывается... но слишком поздно.

Чтобы можно было говорить о настоящей мимикрии, а не о простом камуфляже, маскараде или засаде, необходимо участие трех действующих лиц: модель, подражатель и обманутый простофиля. Нетрудно догадаться, кто выступает в роли простофили в большинстве ситуаций на рынке: разумеется, это - мы с вами, простые смертные.

Отличную модель для мимикрии предоставил крах фондового рынка в 1987 году. После 1987 года «быки» еще долго нервничали по пятницам, и достаточно было ценам перед закрытием в пятницу хоть немного упасть, как игроки на повышение решали, что в понедельник продолжится неконтролируемое падение и начнется сущий ад.

В действительности происходило ровно обратное. За девять лет после 1987 года из сорока четырех случаев, когда «С&П 500» имитировали крах, падая более чем на четыре полных пункта в пятницу вечером, в двадцати восьми случаях в понедельник они поднимались. На сентябрь 1996 года средняя величина таких понедельничных подъемов «С&П 500» составляла 3,5 пункта.

Чем же объясняется эта трансформация? Слабые держатели длинных позиций выбывали из игры, и фьючерсы оставались на руках только у держателей крупного капитала. Отток «быков» вынуждены были компенсировать простофили-«медведи», выжимавшие друг из друга деньги в стремлении как можно скорее закрыть свои короткие позиции.

18 декабря 1995 года казначейские обязательства со сроком погашения в марте упали за торговый день на полный пункт после почти непрерывного подъема на 13 пунктов. Это падение пробило уровень поддержки и, как казалось, должно было означать конец бычьей тенденции. Это было очень похоже на падение, произошедшее 17 июля после аналогичного подъема. В том случае вслед за разворотом цен последовало двухдневное падение более чем на 2,5 пункта; очередного донышка (на 7 пунктов ниже предыдущего гребня) цены достигли только через месяц.

Сходство казалось разительным. Слабые «быки» испугались и бросились закрывать позиции. И как только 19 декабря эти слабые «быки» оказались вытеснены с рынка на отметке 117,6, цены в тот же день наверстали упущенное, а следующее падение началось уже б января с отметки 122.

Мнимая смерть

Опоссум - великий мастер обмана. Когда ему грозит опасность, опоссум притворяется мертвым так эффективно, что биологи раньше были убеждены, будто он впадает в транс. Но современные исследования показывают, что на самом деле опоссум продолжает бодрствовать и остается начеку. И когда он прикидывается мертвым, шутить с ним не стоит. Каждый, кто пытался поднять «мертвого» опоссума за хвост, имел возможность проверить на собственной шкуре вторую линию обороны этого хитроумного животного: пасть, полную острых, как иглы, зубов.

Притворяться мертвым полезно потому, что многие хищники питаются только живой добычей. Они знают, что живая добыча не кишит червями. Этот прием (равно как и его агрессивный вариант: затаиться, а затем напасть из засады) настолько эффективен, что он используется на всех уровнях живой природы. Существует вид змей, которые в момент опасности переворачиваются на спину и высовывают язык. Если перевернуть ее на живот, она снова перевернется на спину. А нападают из засады самые разнообразные живые существа - от мурены до венериной мухоловки.

Засада настолько распространена на рынке, что трудно даже подыскать случай, где она не проходит. В течение недели игроки на биржах выслушивают различные объявления, которые повышают степень подвижности рынка. Позволю себе напомнить, что сами по себе цифры, которые зависят от множества факторов (в том числе от ошибок и неверных данных), не имеют ни малейшего значения. Однако нервному игроку этих цифр достаточно для того, чтобы удариться в панику. Например, на рынке казначейских обязательств и на валютных рынках, где даже обычная степень подвижности как минимум вдвое выше, чем на товарных рынках, важную роль играют объявления о числе рабочих мест (первая пятница каждого месяца). На фондовых рынках степень подвижности и объем торгов резко повышаются в третью пятницу каждого месяца, когда истекает срок опционов. На рынках валюты огромную роль играет ежемесячное объявление торгового дефицита. Рынки сельскохозяйственной продукции традиционно ориентируются на отчеты министерства сельского хозяйства об урожае. Все игроки готовы к тому, что в день объявления подвижность рынка возрастет, однако они часто забывают соблюдать осторожность накануне объявления, а также на следующий день; вот тогда-то рынок и ловит их за руку.

«Засады», которые устраивает рынок трейдерам, нередко являются реакцией на действия политиков. Так, в четверг 25 января 1996 года некий чиновник из Бундесбанка высказал мнение, что немецкая марка ценится слишком высоко. По его мнению, соотношение марки с долларом должно составлять не 1,49, как на тот период, а около 1,60. И в результате всего за час, с 11.00 до полудня, немецкая марка поднялась с 1,4765 до 1,4870. В то время я работал с иеной, и этот скачок цен косвенно отразился и на мне. Я потерпел убытки; впрочем, они не идут ни в какое сравнение с потерями, которые понесли некоторые японские компании, спекулировавшие валютой.

Засада - это разновидность агрессивной симуляции смерти. Я усвоил это благодаря сочинениям Луи Л'Амура, к которым я часто обращаюсь, если чувствую потребность в мудром совете. Перефразируя Л'Амура, можно утверждать: «Если подвижность рынка чрезмерно возросла, будь осторожен; но если роста подвижности не наблюдается, будь осторожен вдвойне».

Этот ценный совет может весьма пригодиться для выживания на рынке. 2 мая 1995 года я заметил, что вот уже восемь дней подряд цена на казначейские обязательства при открытии и при закрытии остается одной и той же - 105 пунктов. А в течение следующего месяца казначейские обязательства подскочили сразу на 6 пунктов.

В тот день, 2 мая, мой брокер позвонил мне и сказал:

«Рынок сдох. Ни малейшего признака жизни! «Медведи» закрывают позиции».

И я понял: надвигается беда.

На следующий день в 10 часов утра должны были сделать какое-то заурядное объявление.

«Судя по всему, это никак не скажется на ценах», - утверждал клерк на торговой площадке. Я чувствовал, что опасность не за горами, но еще не мог понять, кто под угрозой: «быки» или «медведи». Как правило, стационарные цены благоприятнее для «быков», чем для «медведей», поэтому я на всякий случай закрыл свои короткие позиции. Однако на тот момент ни я, ни другие трейдеры еще не знали, как ударит рынок из засады: рогами снизу вверх или лапой сверху вниз. Этот фактор непредсказуемости всегда надо учитывать.

Чрезвычайно часто случаются такие ситуации, когда долгосрочные проекты игроков рушатся под напором какого-нибудь фантастического сдвига. Особо склонен к подобным шуточкам рынок серебра. Долгие годы серебро вело себя крайне вяло, но затем в 1979 году произошел скачок от 5 до 50 долларов за унцию. Более близкий к современности случай мнимой смерти произошел в последние месяцы 1995 года (см. рис. 9.1). В конце 1995 года серебро стоило примерно 5,20 долларов за унцию. Опцион на покупку серебра в марте следующего года по цене 5,20 долларов стоил всего б центов; вполне разумно, учитывая, что в предыдущие два месяца цены на серебро колебались в рамках 5 центов. Но вот всего за один удачный для «быков» месяц цены на серебро поднялись до 5,60 долларов за унцию - и опционы на покупку в марте по 5,20 взлетели почти в десять раз, до 50 центов.

«Медведи» не зря считают затишье на рынке гибельным для себя. Вот и на сей раз «быки» просто притворялись мертвыми. Они заманили игроков на понижение в ловушку, убаюкав их бдительность. И всего за несколько недель «медведи» вышли из игры.

Аналогичный феномен случился на фондовой бирже Гонконга. В последнем квартале 1995 года индекс Хан Сен застыл, словно в трансе, отклоняясь от величины в 10 000 пунктов всего на 1-2%. Но в первую же неделю 1996 года он подскочил сразу на 5%.

Кофе «играло в опоссума» с 1993 по 1994 год. Цены колебались от 75 до 80 центов. Игроки-покупатели заметно теряли интерес; а продавцы опционов на будущую покупку кофе теряли доходы. Но вот внезапно всего за два месяца цены на кофе возросли в четыре раза, и рынок вытряхнул игроков, заглотивших приманку. Не забывайте, что если опоссума, притворившегося мертвым, взять за хвост, он пустит в ход свои смертельно опасные зубы!

Источник: «Блумберг Файнэпшиал Маркетс Коммодитиз Ньюз», Нью-Йорк.

Итак, мнимая смерть - это главная из хитростей, к которым прибегает рынок. Я попытался провести количественный анализ этого явления и изучил все дневные сдвиги цен на казначейские обязательства начиная со дня краха в октябре 1987 года и до 30 июня 1996 года, т.е. почти за девять лет.

Если моя теория верна и рынок действительно любит «играть в опоссума», то абсолютные изменения цен после небольших дневных сдвигов должны быть больше, чем после крупных дневных сдвигов. И результаты моего исследования подтвердили теорию мнимой смерти. После каждого из 1296 дней, когда цены на казначейские обязательства за день сдвигались ненамного, среднее изменение за последующие пять дней составляло 1,29%. А после каждого из 197 случаев, когда за день казначейские обязательства сдвигались на целый пункт и более, среднее изменение за последующие пять дней оказывалось всего 1,05% (см. табл. 9.1). Иными словами, после небольших сдвигов подвижность рынка оказывалась на 22% выше, чем после сдвигов крупных. Таблица 9.1. Среднее изменение цен на казначейские обязательства (%) после дневных сдвигов разной величины

Последующий сдвиг

Дневное изменение

Небольшое изменение

Среднее изменение

Крупное изменение

1 день спустя

0,52

0,49

0,43

5 дней спустя

1,29

1,16

1,05

Покровительственная окраска

Существ, которые прибегают к этому методу обмана, не перечесть: и полярный медведь, и заяц-беляк, и леопард, и выпь-бугай (которая гнездится в камышах и в минуту опасности вытягивает свою длинную шею и покачивается, словно тростинка на ветру), и знаменитый перечный мотылек (он изменил свою основную окраску, когда индустриальная революция изменила цвет деревьев, на которых он обитает).

Как я уже говорил, самый интересный пример использования покровительственной окраски можно обнаружить у муравьев. Многие хищники и паразиты научились имитировать опознавательный запах колоний и использовать его для порабощения или ловли муравьев. В результате сотни видов муравьев и других насекомых получили доступ в колонии на правах законных членов. Как замечают по этому поводу Берт Хеллдоблер и Эдвард О. Уилсон (перефразируя Уильяма Мортона Уилера): «Это все равно, как если бы люди приглашали к себе в гости гигантских омаров, исполинских черепах и тому подобных чудовищ, даже не замечая их отличия от себе подобных» («Путешествие к муравьям»).

Покровительственная окраска - это наименее энергоемкая и самая распространенная форма обмана в природе. Животное или растение сливается с окружающей средой. Мотылек становится похож на ветку, червь - на комок грязи, кузнечик - на травинку.

Чтобы провести количественный анализ фактора покровительственной окраски, я слежу за аналогиями. Каждый день я отслеживаю изменения на рынках и выбираю те сдвиги, которые больше всего напоминают сдвиги, уже отмеченные в прошлом. Моя гипотеза состоит в том, что нынешние результаты окажутся обратными тем, к которым привел аналогичный сдвиг из отмечавшихся за последний год. Например, рассмотрим швейцарский франк. 17 апреля 1995 года швейцарский франк поднялся от 87,60 до 89,08, т.е. на 2,48 пункта. Оглядываясь в прошлое, мы обнаруживаем, что наиболее близкий к этому сдвиг имел место 31 марта 1995 года, когда швейцарский франк поднялся на 2,97 пункта (с 85,91 до 88,88). На следующий день, 1 апреля, швейцарский франк продолжал подниматься и достиг отметки 89,61, набрав еще 0,73 пункта. Следовательно, на сей раз, 18 апреля, он должен будет упасть - если верить моей гипотезе.

Правда, на самом деле 18 апреля 1995 года швейцарский франк не упал, а набрал еще 0,95 пункта и дошел до 90,03, так что прогноз оказался неверным. Но меня это не обескуражило. Я провел исследование, охватившее период в восемь лет, вплоть до 30 июня 1995 года, и моя гипотеза все-таки подтвердилась. Корреляция между наиболее близким по величине прошлым сдвигом и сдвигом нынешним оказалась примерно -0,10. Стандартная статистическая проверка показывает, что вероятность случайного совпадения здесь составляет два шанса из ста. Таким образом, швейцарский франк действительно прибегает к покровительственной окраске.

Вообще оказалось, что швейцарский франк чрезвычайно хитер. Из 100 пар похожих друг на друга сдвигов только в одной обнаружилась положительная корреляция между последующим и предыдущим сдвигом.

Учитывая изобилие трейдерских систем, основанных на аналогиях между нынешними и прежними ситуациями на рынках, не удивительно, что дилеры ежегодно зарабатывают миллиарды, наживаясь на проигрышах своих клиентов.

Отвлекающее поведение

Отвлекающее поведение - это самая зрелищная форма обмана. Наивный охотник может преследовать перепелку много миль, пока та неторопливо уводит его от гнезда, притворяясь, что у нее перебито крыло. Каракатица выпускает облако чернил, чтобы отвлечь напавшего на нее хищника и незаметно ускользнуть. И никто еще не осмелился напасть на скунса дважды... по крайней мере, по своей воле.

Но самый яркий пример опять-таки представляют собой муравьи. Вид муравьев Formica subintegra пользуется настоящим химическим оружием. Отправляясь в поход за рабами, он необычно обильно опрыскивает гнездо своих жертв веществом, очень похожим по своему составу на то, с помощью которого эти жертвы обычно предупреждают друг друга об опасности. В колонии воцаряется суматоха, и Formica subintegra получает возможность безнаказанно захватить и унести добычу.

Чтобы понять, как применяют отвлекающее поведение рынки, достаточно вспомнить о крахе 19 октября 1987 года. В этот день индекс Доу упал на 508 пунктов, дойдя до отметки 1738. 20 октября при открытии индекс Доу составлял 1856 пунктов, а в течение дня упал до 1723. Были приостановлены торги на фьючерсных биржах. «Быки» оказались при смерти. Но пережившие этот ужасный момент получили возможность насладиться плодами последующей тенденции на повышение, продолжавшейся следующие девять лет, в результате которой индекс Доу поднялся на 250%.

График цен на платину в апреле 1993 года (рис. 9.2) - еще один пример отвлекающего поведения рынка с целью отпугнуть «быков». 20 февраля 1993 года цены упали на 7%, от 357,5 до 337,5. Все «быки», надеявшиеся поживиться за счет держателей коротких позиций, вылетели с рынка. Как только слабые хищники вышли из игры, цены на платину стали уверенно подниматься и продолжают расти по сей день.

Из всех рынков к отвлекающим маневрам чаще всего прибегают рынки зерна. После перемены погоды цены на зерно обычно в течение нескольких дней поднимаются выше лимита или опускаются ниже лимита. В такие времена рынок просто сходит с ума; сильные игроки неизбежно наживаются на этом, а слабые выходят из игры.

Источник: «Блумберг Фаинэншиал Маркетс Коммодитиз Ньюз», Нью-Йорк.

Капканы

Капканы, т.е. заманивание жертвы в ловушку на мнимый подарок, - это разновидность обмана, к которой чаще всего прибегают представители рода человеческого. Среди животных этот прием распространен не столь широко, однако некоторые виды с успехом им пользуются

Морской черт расставляет капкан на обитателей кораллового рифа. У него на спине имеется хрящ, который мелкие рыбки принимают за червяка. Но стоит доверчивой жертве подплыть к червяку поближе, как морской черт убирает хрящ и сам хватает рыбешку. Подобными капканами оснащены представители множества других видов. Некоторые пауки заманивают насекомых в ловушку, полную сладкого сверкающего нектара. Но как только жертва пытается попробовать нектар, дверца, ведущая в жилище паука, распахивается и легковерное насекомое попадает на обед к хищнику.

Рынки пользуются подобными ловушками настолько часто, что на одно перечисление примеров ушел бы целый том. Лично я чуть ли не дважды в день получаю заманчивые предложения от дилеров, на которых Якобы свалился с неба лишний миллион-другой каких-то ценных бумаг, доступных по вполне приемлемой цене. Hо стоит лишь клюнуть на подобную приманку, как ловушка захлопывается, и на каком-то связанном с этими акциями рынке происходит обвал.

Резкое снижение цен на валюту при открытии обычно оказывается капканом для тех, кто любит покупать по дешевке. В течение 1995 года японская иена 20 раз падала при открытии более чем на 50 пунктов. Но в первый же час торгов цена поднималась на 5%, и к концу дня величина падения составляла в среднем 30 пунктов.

Или другой пример: в сентябре 1992 года (рис. 9.3) фунт стерлингов наконец пробил потолок, который удерживался в течение пяти лет, и поднялся выше 2,00 доллара. Это был сигнал к покупке, которого дожидались многие любители следовать за тенденцией. Ловушка была готова. «Медведи» бросились закрывать короткие позиции; в игру стали входить все новые и новые покупатели.

Источник: «Блумберг Фаинэншиал Маркетс Коммодитиз Ньюз», Нью-Йорк

Но тут началось стремительное падение курса, и уже четыре месяца спустя фунт стерлингов стоил всего 1,40 доллара. Это падение на 60 центов обошлось многим спекулянтам (и мне в том числе) в чудовищную сумму: 40 000 долларов за контракт.

Рынок настолько часто ведет себя подобным образом, что при одной мысли о биржевых капканах трудно сдержать улыбку. 1 мая 1996 года, за два дня до выхода страшившего всех апрельского доклада о числе рабочих мест, рынок нервничал, точь-в-точь как отец, ожидающий прибавления в семействе. Это настроение передал в своем письме ведущий банк: «После скромных прибылей, полученных от торговли в Азии, цены на казначейские обязательства США почти не изменились. Торги почти прекратились в преддверии апрельского объявления о числе рабочих мест, и все ожидали обвала, подобного тем, которые имели место после мартовского и февральского объявлений». В течение последующих двух дней публика распродавала казначейские обязательства по цене, упавшей на 2%. Наконец долгожданное объявление прозвучало - и держатели коротких позиций оказались в капкане. Всю следующую неделю цены на казначейские обязательства не только не рушились, но росли бешеным темпом.

Рынки и мотыльки

Впрочем, все мои попытки описать те обманные приемы, которыми пользуется рынок, страдают одним серьезным недостатком. Я подбирал примеры из прошлого, чтобы провести аналогию между рыночными феноменами и явлениями природного мира. Но история рынка достаточно богата, чтобы подыскать в ней множество «за» и «против» какой-либо теории. Иными словами, все эти примеры не имеют предсказательной ценности. Проблема осложняется еще и тем, что многие авторы, пишущие на тему эволюции в природе, часто прибегают к «циклической» аргументации вроде такой: «Данная характеристика обладает ценностью в плане выживания, как это подтверждается самим фактом ее существования, т.е. тем, что наделенное ею животное выжило». И даже горячие приверженцы эволюционной теории признают, что «факты, которыми мы располагаем, едва ли могут послужить основой для прогнозов на будущее. Единственная область, где на основе наблюдаемого факта возможно делать достаточно точные прогнозы, - это лабораторный эксперимент».

Критики заклеймили теорию естественного отбора как тривиальную тавтологию. Тот же упрек вполне применим ко многим теориям рынка.

Совершенно очевидно, что эпизод, который может показаться нам образцом обмана, другие могут истолковать как пример какого-либо иного явления - например, конвергентной эволюции или простой случайности.

Вдобавок, поскольку мы часто сталкиваемся с обманом в самых разных областях жизни и в самых неожиданных обликах, естественно, возникает вопрос: как предсказать, когда и где нас попытаются обмануть. Чтобы получить какую-то опору для ответа на этот вопрос, задумайтесь о поведении одного из многочисленных видов мотыльков:

«Для первичной защиты он пользуется камуфляжем и отвлекающей окраской, а для вторичной - разнообразными формами угрозы и непосредственным применением силы. Он никогда не сдается; он пытается отразить атаку всеми доступными ему средствами до тех пор, пока хищник не уйдет, - или, наоборот, пока мотылька не съедят. Та птица, которой удастся отыскать его и победить, поистине достойна уважения» (Дэнис Оуэн, «Камуфляж и мимикрия»).

Если на такое способен обычный крошечный мотылек, то подумайте сами: насколько изобретателен рынок! Как он умеет маскироваться и расставлять капканы, угрожать и прикидываться мертвым! Стоит ли удивляться, что в его распоряжении - гораздо больший арсенал уловок, чем у мотылька?

Жизнь на рынке полна невзгод и треволнений.