Библиотека Гумер - культурология

Виктор Нидерхоффер. Университеты биржевого спекулянта

Глава вторая. Паника и "худу"

--------------------------------------------------------------------------------

Паника на Уолл-стрит - такое же явление природы, как смерч в прерии.

«Искусство инвестиции»

Скотт Джоплин прекрасно чуял Уолл-стрит. Недаром его «Уолл-стрит Рэг», написанный в 1908 году, предварен пометкой: «Паника на Уолл-стрит, брокеры предаются; печали» (Скотт Джоплин, «Избранные сочинения»).

Каскад диссонирующих синкопированных малых и уменьшенных септаккордов в до мажоре, охватом в три с половиной октавы, прекрасно передает хаос и отчаяние на Уолл-стрит во время паники 1907 года, которая, несомненно, вдохновила композитора.

В самый ее пик в октябре 1907 года проценты по займам доходили до 150 годовых, банки лопались по всей стране. Заверенные чеки и наличные принимались с надбавкой в 5%. Уолл-стрит атаковали толпы вкладчиков, требующих платежей от своих банков. По всей Америке закрывались фондовые рынки и биржи. Первое издание сочинения Джоплина вышло с иллюстрацией на обложке, изображающей возбужденную толпу, осаждающую Нью-Йоркскую фондовую биржу и казначейство.

Джесси Ливермор дает прекрасное описание пика Великой паники 24 октября 1907 года. Он сравнивал ее с «... опытом во время школьного урока, когда мышь помещают под стеклянный колпак и выкачивают из-под него воздух. На ваших глазах у несчастного животного учащается дыхание, бока вздымаются, подобно мехам, пытаясь восполнить недостаток кислорода. Мышь начинает задыхаться и умирает. Вот о чем я вспомнил при виде толпы у стойки по выдаче наличности! Наличных денег нет нигде, акции невозможно продать, потому что их никто не покупает. На мой взгляд, в этот миг наступает крах всей Уолл-стрит» (Эдвин Лефевр, «Воспоминания биржевого брокера).

Промышленные индексы Доу на 16 октября упали до 53 (на 7 января Доу составлял 96,37!). Падение в среднем на 45% может быть очень болезненным, особенно если большинство спекулянтов работают при марже всего в 10%, что было в те годы обычным делом.

Атмосфера бизнеса в 1907 году - хорошее напоминание о том, как мало изменились силы, управляющие рынком. Землетрясение и пожар в Сан-Франциско в 1906 году и русско-японская война 1904 года отвлекли миллиарды от производительного капитала. Крах «Барингс» в 1890 году - еще одно напоминание о дамокловом мече. Благоприятные условия для бизнеса и небывалые урожаи вызвали повышение процентных ставок. Новые и новые выпуски акций расхватывали, как горячие пирожки, цены на них достигли рекордной отметки. Но 14 марта 1907 года крупные сделки упали с 10 до 25%, Доу снизился с 83 до 76.

Отношения политиков с биржей во время паники 1907 года до жути напоминает сегодняшний откат. Цены продолжали падать во всем мире, журнал «Экономист» назвал это «крупнейшей финансовой катастрофой в Нью-Йорке с 1857 года» (Форест Дэвис, «Сколько стоит Уолл-стрит»). Наблюдая этот спад после десятилетия ненасытного обогащения и сверхприбылей богачей, президент Рузвельт сделал заявление, которое могло бы прозвучать и сегодня из уст любого популиста: «Некоторые преступники, сколотившие огромные состояния, вступили между собой в сговор с целью вызвать максимально возможные финансовые затруднения». Заявление, сделанное министром финансов в 1995 году в разгар мексиканского кризиса: «Меня совершенно не волнуют богачи, которые могут пострадать от спада» - до странности похоже на ответ президента Рузвельта крупнейшему финансисту, который пытался получить льготы для Моргана: «Меня не интересуют ваши богатые друзья». Влияние Рузвельта на рынки стало настолько отрицательным, что когда он всего лишь заявил: «Честность - лучшая политика», вкладчики по всей стране ринулись требовать свои деньги от финансовых учреждений.

В XIX веке паника на Уолл-стрит была подобна морским волнам, захлестывающим тонущий корабль. Типичное описание этого события можно увидеть у Генри Клюза. Он замечает, что в 1837 году «цены упали до нуля», а паника 1857 года была еще страшнее (Генри Клюз, «Пятьдесят лет на Уолл-стрит»). Вот впечатление нью-йоркского брокера о биржевой панике: «Стадо, несущееся по прериям Дикого Запада, менее подвержено гибельным неожиданностям и беспорядочным метаниям» (Джон Фергюсон Хьюм, «Искусство инвестиций»). Сводка получивших наиболее печальную известность биржевых паник. ХIХ века дана в таблице 2.1.

Эти источники - единственное, что дает представление о тех днях, когда не существовало индексов курсов акций. Однако для понимания таких всеохватывающих явлений, как биржевые паники, необходимы точное определение и математическое описание. Математически я определяю биржевую панику как всякий день, в который при закрытии торгов индекс Доу-Джонса упал в цене как минимум на 10% относительно самого высокого показателя индекса на момент закрытия торгов за предыдущие 30 календарных дней (перекрывание не допускается). Приводимая ниже сводка данных подтверждает, что в 30-е годы количество паник достигло 38, а последний раз они имели место в 80-х годах - 4 за все десятилетие, согласно данному критерию. В 90-е годы паник практически не было.

Частота паник, 1890-1996

Год 1890 1900 1910 1920 1930 1940
Количество паник 11 9 7 9 38 4
Год 1950 1960 1970 1980 1990-1996
Количество паник 2 3 9 4 1

Таблица 2.1. Основные финансовые паники XIX столетия

Год Причина паники Основные события
1812 Война с Англией Торговля парализована, разорилось 90 банков. Рост процентных ставок
1837 Президент Джексон не поддержал Банк Соединенных Штатов Акции железных дорог упали до нуля
1857 Крах «Огайо Лайф» Tpи четверти железных дорог переходят под внешнее управление
1861 Начало Гражданской войны Спекуляции временно заморожены
1869 «Черная пятница» золотой паники В течение одного дня цена золота падает на 30%
1873 Крах «Джей Кук & Со» Нью-йоркская фондовая биржа закрыта. Акции упали как минимум на 50%. Страшнее паники 1907 года
1884 Неконтролируемые спекуляции Акции безудержно падают в среднем на треть. «Ад». За полчаса стоимость упала на 10%
1890 Аргентинские облигации «Барингс & Со» Процентные ставки поднялись до 183%. Акции «Виллард» упали с 34 до 7
1893 Паника по поводу изменения соотношения золото/серебро Считается, что из-за паники разорилось 800 банков. Индекс Доу, державшийся достаточно высоко, сразу упал на 50%
1901 «Нозерн Пасифик Корнер» За один час акции рухнули на треть. Уолл-стрит как никогда напоминает преисподнюю

Покупайте после паники
Никому еще не удалось установить, чем вызывается биржевая паника. Несомненно, играет роль то, что в биологии называется «стадным инстинктом», а Сорос считает рефлекторным поведением. В одной из книг столетней давности приводится типичный сценарий развития событий:

«Одна из самых страшных биржевых паник на Уолл-стрит развивалась у меня на глазах. В тот день я находился в биржевом зале, где все выглядело на редкость мирно. Все были спокойны и жизнерадостны. Акции стабильны, деньги работают, все довольны. Вдруг кто-то, представляющий крупную брокерскую контору, выставляет двести акций, принадлежавших одной компании. Рядом с ним находится человек, который, заметив это, говорит себе: «У меня тоже есть эти акции, и если человек, который был в них заинтересован, продает, - значит, это неспроста. Пока есть возможность, продам, пожалуй, свои». Он выбрасывает на рынок акции. Его примеру следуют другие. На бирже начинается волнение, и вот уже в ход пошли акции других компаний. Паника нарастает и становится всеобщей. Наступает неизбежный крах. Позже выясняется, что ничего не случилось, просто брокеру, вызвавшему панику, было дано указание продавать» (Мэттью Гейл Смит, «Двадцать лет среди «быков» и «медведей» [«Бык» - инвестор, покупающий товары или ценные бумаги в ожидании повышения цен. «Медведь» - инвестор, играющий на понижение курса валюты, цен товаров, акций или облигаций. - Прим. ред.]).

Обычно вслед за паникой происходит восстановление и наступает стабильность. Слабые уничтожены, искатели выгодных сделок собирают обломки. Скотт Джоплин великолепно чувствовал все нюансы деятельности Уолл-стрит. Трудно сказать, что служило источником его знаний - щедрый гонорар издателя или консультации моего деда Мартина (он был финансовым директором издательства). Но уже на шестнадцатом такте «Уолл-стрит Рэг» возникает ключевая мажорная мелодия «Наступили хорошие времена», переходящая в средний регистр. Не будь Джоплин так предан музыке, он мог бы, без сомнения, извлечь пользу из старого доброго метода зарабатывания денег на панике.

Старые зубры Уолл-стрит знают, что после паники нужно поспешить на биржу, пусть даже ковыляя и опираясь на трость.

«Но опыт Уолл-стрит, как правило, приходит к тем, кто уже стоит одной ногой в могиле. К этому времени заслуженные ветераны биржи по большей части уже наслаждаются покоем в своих комфортабельных особняках. Но если биржевая паника происходит чуть чаще, чем раз в год, этих старцев еще можно увидеть на Уолл-стрит. Опираясь на трость, они ковыляют к офисам своих брокеров.

Тут они скупают самые надежные акции на все свои деньги - именно для такого случая они и копились на банковском счету. Паника обычно продолжается до тех пор, пока такие покупки акций за наличные деньги не стабилизируют рынок. С прекращением паники эти старцы, «сушившие весла» в ожидании неизбежного, как смена времен года, события, снова оживают, быстро реализуют свои акции и переводят прибыль на счета. Если прибыли в избытке, они прикупают перспективную недвижимость, а остаток передают для постоянных инвестиций и снова отбывают в тишину своих шикарных особняков, в лоно любящего семейства» (Генри Клюз, «Двадцать восемь лет на Уолл-стрит»).

Когда закончился тяжелый период 1931-32 годов, ковылять на Уолл-стрит после паники действительно стоило. Так, начиная с 1940 года после паники индекс Доу повышался на 1% ежемесячно и по истечении трех месяцев стал расти на 3%.

Со времен биржевого краха 1987 года крупные однодневные понижения индекса «С&П 500» давали отличную возможность проветрить тросточки. Если «С&П 500» падает на 7,50, на следующий день он вырастает в среднем на 1,39. Сравните это с колебанием в 0,12 после выбранного случайным методом дня, и в 0,88 после однодневного подъема в 7,50 и более. (Изменение в 7,50 «С&П 500» в этот период составляет около 1,5%.)

Впрочем, в связи с высокой нестабильностью и подъемом «С&П 500» на 300 пунктов за период с 1987 года результаты не отличаются от случайных. Любопытен попутный результат изучения крупных колебаний в середине 1996 года: колебания в 7,50 «С&П 500» наблюдались втрое чаще обычного. Задраивай люки.

Рост «С&П 500» на следующий день В среднем Рост в % Частота
После снижения в 7,50 «С&П 500» 1,39 0,55 31
После подъема в 7,50 «С&П 500» 0,88 0,60 30
После дня, выбранного случайным методом 0,12 0,52 2164

Паникам подвержены и рынки фиксированных доходов. Крупнейшее падение цен на облигации со времен краха 1987 года произошло 8 марта 1996 года, когда они рухнули больше, чем на три полных пункта. Для участников рынка облигаций это оказалось абсолютным шоком.

В этот день я покинул уют своего дома, сбежал от своих любящих домочадцев, которые всегда в такое время призывают меня к осмотрительности, и бросился в битву.

Я перевел на депозит требующуюся сумму из прибыли от продажи казначейских обязательств, которые поднялись на 100%. Если бы у меня достало смелости направить на покупку акций все свои средства, на полученную прибыль я мог бы не работать всю оставшуюся жизнь. Рост индекса Доу-Джонса в тот день был рекордным. Он поднялся на 173 пункта после того, как в начале торговой сессии он опустился на 50.

Такие набеги обычно не приносят покоя в мой дом. В августе 1988 года я покупал после паники, последовавшей за увеличением учетной ставки. И поделом мне. Я пришел к выводу, что покупка казначейских обязательств в период после паники не приносит прибыли. Подобные операции едва не погубили меня. В течение марта 1995 года я покупал, когда доллар падал против иены на 5% ежедневно. В день краха фондового рынка, 19 октября 1987 года, я открыл максимально длинную позицию. Возможно, если бы в такие дни я ковылял с костылем или играл на кларнете, сейчас у меня на счете лежало бы больше.

Когда я начинал играть на бирже, я любил покупать тогда, когда паника охватывала владельцев надежных акций. Азарт прошел, когда я открыл для себя прекрасный мир фьючерсов. Все же было бы интересно проанализировать все случаи паники с десятипроцентным падением цен по отдельным выпускам акций, обращающихся на Нью-Йоркской фондовой бирже, с точки зрения «скорости реализации дохода».

К сожалению, как показывает таблица 2.2, в девяностых годах паники практически прекратились.

Таблица 2.2. Хронологическая таблица падений индекса Доу-Джонса на 10%, 1890-1990

Номер Дата падения Показатель Доу-Джонса Показатель Доу-Джонса через 3 месяца
1 10 ноября 1890 62 66
2 9 мая 1893 59 48
3 17 июля 1893 52 51
4 26 июля 1893 43 56
5 21 декабря 1895 49 54
6 14 июля 1896 49 49
7 6 августа 1996 44 55
8 5 ноября 1897 46 50
9 24 февраля 1898 45 52
10 13 ноября 1899 64 63
11 18 ноября 1899 58 63
12 2 января 1900 68 66
13 15 мая 1900 57 59
14 21 июля 1903 51 45
15 24 сентября 1903 47 48
16 12 декабря 1904 66 78
17 13 марта 1907 83 79
18 12 августа 1907 71 57
19 11 октября 1907 64 64
20 29 октября 1907 57 62
21 3 января 1910 88 85
22 22 июля 1910 70 86
23 18 декабря 1916 98 96
24 4 сентября 1917 81 71
25 31 октября 1917 75 80
26 20 августа 1919 98 108
27 28 ноября 1919 104 91
28 4 февраля 1920 97 94
29 7 августа 1920 84 85
30 17 ноября 1920 75 76
31 22 декабря 1920 67 77
32 6 июня 1921 71 69
33 20 марта 1926 145 153
34 3 октября 1929 330 247
35 28 октября 1929 261 258
36 29 октября 1929 230 262
37 13 ноября 1929 199 272
38 5 мая 1930 260 220
39 14 июня 1930 244 240
40 18 июня 1930 219 234
41 27 сентября 1930 213 160
42 17 октября 1930 187 163
43 16 декабря 1930 158 184
44 16 апреля 1931 163 142
45 29 апреля 1931 144 136
46 29 мая 1931 128 142
47 27 июля 1931 140 101
48 12 сентября 1931 124 79
49 21 сентября 1931 111 78
50 30 сентября 1931 97 77
51 21 ноября 1931 97 83
52 4 декабря 1931 87 86
53 14 декабря 1931 77 81
54 9 февраля 1932 72 57
55 31 марта 1932 73 43
56 8 апреля 1932 63 41
57 29 апреля 1932 56 53
58 25 мая 1932 49 73
59 4 июля 1932 43 71
60 5 октября 1932 66 62
61 9 октября 1932 58 62
62 13 декабря 1932 60 54
63 14 февраля 1933 57 81
64 4августа 1933 93 93
65 27 сентября 1933 93 97
66 21 октября 1933 84 106
67 10 мая 1934 94 90
68 26 июля 1934 86 93
69 7 сентября 1937 164 128
70 25 сентября 1937 147 127
71 18 октября 1937 126 132
72 20 ноября 1937 120 128
73 23 марта 1938 114 127
74 29 марта 1938 102 136
75 29 марта 1939 132 130
76 14 мая 1940 128 123
77 21 мая 1940 114 125
78 14 февраля 1941 118 117
79 3 сентября 1946 179 168
80 12 июля 1950 199 229
81 22 октября 1957 420 446
82 28 сентября 1960 569 616
83 24 мая 1962 623 616
84 21 июня 1962 55 592
85 5 мая 1970 710 725
86 26 мая 1970 631 760
87 14 ноября 1973 870 810
88 10 июля 1974 762 648
89 22 августа 1974 705 615
90 13 сентября 1974 627 593
91 5 декабря 1974 587 753
92 13 ноября 1978 792 830
93 6 ноября 1979 806 882
94 12 марта 1980 810 873
95 8 февраля 1984 1156 1176
96 16 октября 1987 2247 1956
97 19 октября 1987 1739 1936
98 16 августа 1990 2681 2550

Падение великих
Паника может возникнуть не только на бирже, она может случиться везде. Как замечает Дюма в «Трех мушкетерах», во Франции XVII века паника была в порядке вещей, и всякий горожанин имел на этот случай под рукой мушкет или саблю. В книгах XIX века, посвященных ценным бумагам, рассказывается о таких обвалах, по сравнению с которыми события на американской бирже 1929 и 1987 годов выглядят пустяком. В XIX веке биржевые паники были частыми и бурными, и в биржевом зале Нью-Йоркской фондовой биржи, при всем его великолепии и благообразии, не проходило дня без драки. Эдвард Дж. Риггз так описывал в 1893 году нравы спекулянтов Нью-Йоркской фондовой биржи в своем обзоре:

«Еще десять лет назад брокеры частенько разрешали споры кулаками. Известна одна неделя 1884 года, когда во время паники ежедневно происходили настоящие драки с катанием по полу. С тех пор брокеры как будто стали поспокойнее» (Эдвард Дж. Риггз, «Уолл-стрит, фондовая биржа»).

Мое определение паники - 10%, месячный срок, - конкретно. Возможно, классическое описание пика паники 1864 года, сокрушившей величайшего игрока на повышение тех времен Энтони Морзе, поможет лучше понять смысл подобного события:

«Наступила зловещая тишина, подобная затишью перед смерчем. И вот буря грянула. Биржевой зал внезапно превратился в кузницу Циклопа, где раздавался грохот тысяч молотов. Столпы биржи рушились один за другим, и наконец наступила очередь свода. Волшебный замок, возведенный могучим и хитроумным магом, растаял, словно призрачный мираж, развеяв прекрасные надежды.

Паника продолжалась без остановки весь день. Вечерние торги превратились в бесовский шабаш. Толпа разоренных маклеров бушевала, накатываясь на подиум, обезумев от понесенных убытков. Опьяненный исступлением и бешенством, зал гудел от воплей и проклятий. Все пространство за ограждением заполняли люди, на измученных лицах которых было написано одно: «Спасайся!» У самой двери стояла вдова в трауре, с безумными, остановившимися глазами. Она рискнула последним долларом, поставив на «Форт Уэйн», которые продавались по 90. Еще миг она стояла так, а затем исчезла в ночи, дышащей холодом и ветром, навсегда.

В хоре проклятий было различимо одно слово - «Морзе». Человеческая натура показала себя в этот миг с худшей стороны - не было такого грязного ругательства, которым бы не сопровождалось имя разоренного финансиста. Он был низвержен с вершины славы в один день, подобно Люциферу. Те, кто еще вчера превозносили его до небес, теперь наперебой проклинали» (Уильям Уортингтон Фоулер, «Десять лет на Уолл-стрит»).

У этой истории о падении биржевого короля есть любопытное продолжение. Через несколько лет один биржевик заметил вконец обнищавшего Морзе, просившего милостыню на ступенях церкви Святой Троицы, и рассказал об этом на бирже. Те акции, на повышение которых играл Морзе в свои лучшие дни - «Форт Уэйн», «Ридинг», «Олд Саузерн», - тут же повысились на 5%. Возможно, посети Банкер Хант Нью-Йоркскую биржу металлов, это оказало бы аналогичное воздействие на цены на золото и серебро, так и не оправившиеся от 50%-ного снижения со времени падения Ханта.

Бывшие биржевики, бродящие вокруг Уолл-стрит, не имея средств для игры, известны как «привидения» или «дохлые утки». Кладбищенский сторож церкви Святой Троицы следит за их появлением, но они неуловимы. Если вы спросите, как может привидение жить на Уолл-стрит без денег, я отвечу, что они не живут, а существуют. Риггз описывает ряд известных биржевиков, игравших на короткий срок без покрытия, и дает пророческое предостережение, которое актуально и сейчас, сто лет спустя:

«Они изучили каждый фактор, каждую мелочь, которая могла воздействовать на рынок, и детально рассчитали их. Но, тем не менее, при всем их желании преуспеть, они влачат сейчас жалкое существование привидений Уолл-стрит. Прошло шестьдесят лет, и они обречены окончить свои дни в «номерах Ист-Сайда» (Эдвард Дж. Риггз, «Уолл-стрит, фондовая биржа»).

Я продал свое членство на бирже металлов, но «привидением» пока не стал и могу позволить себе обедать у Дельмонико и в «Четырех временах года». «Привидение» я-в игре в сквош. Игры с тяжелым мячом, в которую играл я, больше нет, мяч теперь надувной, в соответствии с духом времени, предпочитающим легкую жизнь. Иногда, поддавшись на просьбы друзей, я выхожу на площадку в парной игре. Наша команда неизменно вылетает первой, проиграв с разрывом в десять очков. Как «привидение» я менее эффективен, чем «призраки» на Уолл-стрит.

Арти часто приходилось распоряжаться телами и имуществом после смерти «привидений» в «номерах Ист-Сайда» - этим эвфемизмом именовали квартал притонов в Бауэри. Он вел дипломатические переговоры с хозяевами, которые нередко требовали уплаты просроченных платежей за квартиру, прежде чем дать возможность похоронить покойника. Когда умер легендарный Энтони У. Морзе, несколько его прежних друзей, для которых он заработал на бирже миллионы, все-таки скинулись и заплатили хозяину квартиры, так что похоронили его как положено.

«Викки, что ты будешь делать, если тебя накроет биржевая паника? - часто спрашивал меня отец. - Ведь ее может вызвать что угодно - война, изменение в государственной политике, землетрясение, крах какой-нибудь биржевой конторы, политическое убийство. Твои компьютеры этого не учитывают».

«Папа, у меня мощная подача...»

Такое объяснение Арти совсем не устраивало. У него были все основания опасаться старого испытанного метода покупок акций при биржевой панике. Ему было тринадцать, когда на бирже одна за другой произошло 16 паник с десятипроцентным падением, при этом ни одна из них не перекрывалась. Первая случилась 16 апреля 1931 года, когда индекс Доу составлял 163, последняя - 4 июля 1932 года, и индекс Доу упал до 43. Когда мой отец покупал во время этих биржевых бурь, он рассчитывал, что отойдет от дел и со своей семьей поселится в роскошном особняке. Но в итоге семья очутилась на общественном пляже. «Не суетись», - говорил отец.

Когда я решаюсь на покупки в бушующем море биржевой паники, мне всегда мерещится, что над сделкой грозно смыкаются воды Атлантики.

У тебя короткая позиция?
Последствием биржевой паники 1931 года для семьи моего деда стали стесненные финансовые обстоятельства на всю последующую жизнь. Я хорошо помню, с каким трудом они наскребали 25 долларов на годовой взнос за купальню в Брайтон-Бич. Зато в 50-е годы, заходя к ним каждую неделю после уроков музыки, я всегда мог услышать рассказы о кипевших на бирже страстях. Все начиналось с уроков музыки на дому - у Арнольда Фиша, преподавателя теории в Джульярдской музыкальной школе. После уроков мы обсуждали взаимосвязь музыки, спорта и биржи за столом для пинг-понга, стоящим у его дома 50-е годы были такими же бурными и прибыльными для биржевых спекуляций, как и 90-е. Показательно, что индекс Доу в начале сороковых находился около отметки 200, а в 50-е годы он вырос до 679,4. Рост этого индекса на 240% означал повышение котировок большинства акций.

В период роста фондового рынка мой дед Мартин пережил тысячи опасных ситуаций. Играя на коротких позициях, он прошел через все рифы, ожидая повторения крахов 30-х годов. Позже я был свидетелем торжества аналогичных случаев, касающихся моих друзей: в 90-е годы они играли на коротких позициях, опасаясь повторения краха 1987 года. Психологи изучают подобные феномены в своих лабораториях. Моей же лабораторией была квартира деда на Первой стрит Брайтона. Из ее окон открывался вид на Атлантический океан и на Кони-Айленд Получив свою еженедельную сумму на карманные исходы в размере одного доллара, я всегда мог рассчитывать на урок, как следует вести себя на бирже и чего нужно избегать в биржевых спекуляциях.

«Мартин, как сегодня дела на рынке?» - спрашивает Берди.

«Резко идет вверх», - отвечает Мартин.

«Так ты выбрал то, что ты называешь короткой позицией?»

«Что такое короткая позиция?» - спрашиваю я.

«Ну, в бизнесе подрядчик или оптовик обязан установить определенную цену на товар прежде, чем купит его у производителя. Сначала он продает товар, а потом покупает его на свободном рынке. То же самое на фондовом рынке. Ты можешь занять акции у кого-то, продать их, а потом опять купить, весь смысл в том, чтобы купить их второй раз по более низкой цене».

«Что-то слишком сложно», - говорю я.

«Конечно. Это на руку крупным шишкам Благодаря своим связям они могут одолжить акции. А простые люди, как Берди, даже не представляют, что такое короткая позиция».

Я часто вспоминаю эти мудрые слова. Простые люди привыкли сначала покупать, а потом продавать. У таких сделок должна быть оборотная сторона. Этим занимаются профессионалы. В условиях рынка можно ожидать, что профессионалы сделают деньги на привычке простых людей сначала покупать.

«Почему вчера, когда акции шли вниз, ты играл на повышение, а сегодня, когда они пошли вверх, - на понижение?»

«Ну, вчера в «Дженерал Моторз» началась всеобщая забастовка, и все думали, что они достигнут соглашения».

«Но ты же всегда говоришь, что все ошибаются».

«Берди, занялась бы ты своей кухней или игрой на пианино, а деньгами позволь заниматься мне».

«Мартин, я бы тебе сказала сразу, что «Дженерал Моторз» не достигнет соглашения с профсоюзами».

«Почему?»

«Потому что с тех пор, как кончилась война, в экономике восьмой год подъем. Рабочие живут хорошо, а профсоюзным боссам нужно продемонстрировать, как много они делают для простых людей. Зачем им идти на соглашение?»

Мартин так и не забыл кровопускания 1931 года и предпочитал закрывать короткие позиции сразу же на следующий день после биржевой паники. Это - одна из тех немногих ошибок, которые я совершил всего два-три раза за всю карьеру. Я не люблю закрывать короткие позиции по акциям. Брокеры всегда найдут причину, чтобы не выплачивать проценты по кредитовому сальдо. На короткой позиции я теряю проценты, дивиденды и рисковую премию. Сорос однажды сказал мне, что потерял на коротких позициях больше, чем на любом другом виде биржевых спекуляций. У меня аналогичный опыт. Любимый совет авторов книг о быстром обогащении на бирже - короткие позиции для индивидуальных инвесторов - прямая дорога в богадельню.

Посредники
Оказывается, имя «Нидерхоффер» в средние века обозначало посредника, представлявшего в суде интересы аристократов в тех делах, заниматься которыми они считали ниже своего достоинства. Ничто не изменилось. Я занимаюсь именно этим, представляя центральные банки, правительства, предприятия и крупных спекулянтов - таких, как сам великий Джордж Сорос, который пока великодушно позволяет мне проводить кое-какие сделки при условии, что, сохраняя подобающую скромность, я сэкономлю ему пару долларов.

Мартин был старшим сыном в семье иммигрантов, и на него возлагали величайшие надежды. Он с блеском окончил начальную и среднюю школу, поступил в Сити-колледж, выбрав специализацией бухгалтерию. Во время учебы он выучил несколько языков и подрабатывал бухгалтером в издательстве, где быстро заработал репутацию повесы. Когда у него появилась новая секретарша, Берди, она уже знала, какие слухи о нем ходят. Берди была настоящей красавицей, на голову выше Мартина. До этого работала тапером в кинотеатре. Мартин вызвал ее в кабинет и попросил застенографировать следующее:

«Мисс Берта, я сейчас задам вам один вопрос, который не буду повторять. Вы выйдете за меня замуж?»

«Я должна спросить у мамы».

«Нет, отвечайте немедленно».

«Да». (Она рассудила, что маму спросить она всегда успеет.)

Вскоре Мартин занялся спекуляциями недвижимостью на фондовой бирже. Одно время он обладал почти миллионом долларов, в том числе значительной недвижимостью в районе Флэтбуш-авеню и Авеню К и несколькими шестизначными счетами в престижной конторе «Дюпон&Со». Увы, крах 1929 года и наступившая вслед за ним Великая депрессия разорили Мартина. Семья перешла на полуголодное существование. У Мартина и Берди было трое детей, которые родились в 1918, 1921 и 1924 году. После 1929 года они уже больше не могли позволить себе завести детей.

Подобно многим потерявшим все в годы депрессии, Мартин часто посещал судебные слушания по банкротствам в надежде приобрести что-нибудь подешевле. Пока он проводил время в судах, его сыновья работали коммивояжерами. Однажды Мартину удалось неожиданно легко подзаработать. Судье понадобились услуги переводчика: слушалось дело между двумя сторонами, ни одна из которых не говорила по-английски. Требовалось переводить с испанского и с идиш. Позже Мартин вспоминал, что, несмотря на то что он не владел свободно этими языками, его знаний хватило, чтобы спасти ситуацию.

Сто акций «ХАТ», пожалуйста...
Игра Мартина на бирже стала семейным преданием. Он непринужденно рассуждал о легендарных фирмах, прекративших свое существование, - «ТИН», «ХАТ», «Форин Пауэр», «Вурлитцер», «Эллегени», «Нэш», «Эсфельт», «Мэнвилл», «Неон», «Хорн энд Хардарт», «Кук», «Вендо», «Чалмерс». В 20-е годы это были образцовые компании, и, подобно множеству спекулянтов, Мартин так и не смог осознать тот факт, что лидеры вчерашнего дня зачастую становятся аутсайдерами дня сегодняшнего. Средние показатели его акций снизились примерно на 80% за следующие 30 лет. Оглядываясь назад, я вижу, что три четверти его любимых компаний обанкротились. Это хорошо иллюстрирует общую тенденцию среди гигантов прошлого. Как и во вкусах потребителей, в бизнесе постоянно происходят перемены. Из 12 компаний, по которым составлялся индекс Доу-Джонса в конце XIX века, лишь одна - «Дженерал Электрик» выдержала испытание временем и существует по сей день. Все остальные либо канули в небытие, либо слились с другими. Мартин не советовал мне иметь дело с новыми компаниями «Дисней», «Уолмарт», «Тэм Брэндз», «Кэпитал Ситиз», «Мерк» и «Нокселл», акции которых выросли в цене за три прошедших с тех пор десятилетия на 4000-10000%. Такие компании Питер Линч называл «сорокаковшовой землечерпалкой», именно на них заработал фантастические прибыли фонд «Магеллан».

В 60-70-е годы я лично работал с множеством компаний, акции которых обращались на Нью-йоркской фондовой бирже. Компания по деловым слияниям, которую я тогда основал, делала для них анализ деятельности фирм, в которых они были заинтересованы. Кроме того, я активно консультировал инвесторов в сфере торговли акциями. В то время я знал названия, сферу деятельности и показатели прибыльности практически всех компаний, акции которых были размещены на бирже. Когда сейчас, спустя тридцать лет, я просматриваю курсы акций, то с трудом узнаю названия этих фирм. Практически все бывшие гиганты исчезли, изменили названия, были проданы или уступили место компаниям с более обнадеживающими показателями. Бывшие лидеры - промышленные предприятия - полностью уступили место сфере услуг, коммуникаций и стратегического планирования. Такие повороты судьбы в мире капитала научили меня осторожности: я не слишком надеюсь на прибыль сегодняшних фаворитов Уолл-стрит, как бы привлекательно они ни выглядели в данный момент.

В начале своей карьеры Мартин поставил на железные дороги - и проиграл. В XIX веке железные дороги были лидерами рынка, цена на их акции намного превышала цену на молодые промышленные предприятия. Фаворитами Мартина были железнодорожные компании «Филадельфия энд Ридинг», «Нью-Йорк энд Нью-Хэйвен», «Нью-Йорк Сентрал», «Балтимор энд Огайо». Эти незыблемые твердыни, самые привлекательные в начале века, когда цена акций большинства из них выражалась трехзначными цифрами, клонятся к закату на протяжении последних 70 лет. Чего можно ожидать в аду, как не чертей. Да, эти компании были монополистами на рынке, имели гарантированные заказы на доставку правительственной почты, но, почив на лаврах, с готовностью пошли на убийственные соглашения по заработной плате, отступили перед итальянскими забастовками профсоюзов и т.п. Конкуренция со стороны авиакомпаний и других видов наземного транспорта постепенно уничтожила большинство из них. Выжили те, кто справился с огромными налоговыми потерями и утратой площадей.

Обжегшись на молоке...
Cейчас я понимаю, что большинство людей поколения Мартина потеряли все в период Великой депрессии, и память об этом навсегда искалечила их. Они не только ошибались в выборе компаний. У них появился психологический барьер, который сказался на состоянии их банковских счетов самым плачевным образом. Если в один из дней 1929 года курс акций рухнул (от 25 до 50%), и это же повторилось в 1931 году, когда падение составило 78%, следовательно, подобное может произойти снова. Но этого не случилось ни разу за последние 65 лет, исключая крах в октябре 1987 года. Стоило акциям Мартина на 10- 15% превысить цену, за которую он их приобрел, как он немедленно продавал их. Он ограничивался незначительной прибылью, боясь потерять все в случае биржевого краха. «Будешь продавать с прибылью, никогда не разоришься», - любил повторять мой дед. Это правило действительно работало в двух третях случаев, но прибыль Мартина поглощалась его убытками, так как он продол-хал держать акции своих старых любимых компаний, которые постепенно разорялись.

Впрочем, его средств еще хватило на то, чтобы купить мне полный лот [Лот (партия, серия) - единица измерения при сделках. Полный лот - партия ценных бумаг, являющаяся единицей сделок на бирже. - Прим. ред.] акций - сто штук - в подарок к моему дню Бар Мицва [Бар Мицва (евр.) - праздник совершеннолетия. - Прим. ред.]. Считалось, что я подаю надежды: из уст в уста передавался рассказ о том, как я угостил обедом всю семью в местном китайском ресторане благодаря удачным спекуляциям на игре в теннис.

Мои первые акции
Мартин мог позволить себе покупку полного лота только таких акций, цена которых была менее доллара за штуку. Он выбрал «Бенгет Майнинг» - самые дешевые акции на Нью-Йоркской фондовой бирже, которые шли по 50 центов за штуку. В то время я не понимал, что, еще не начав играть на бирже, уже потерял 25% на этой инвестиционной операции: мне пришлось заплатить как минимум 6% комиссионных плюс разницу в курсовой стоимости между ценой продажи и покупки - 1/16. В среднем столько и теряется на сделках, которые заключают неопытные спекулянты.

1954 год был типичным послевоенным годом. Индекс Доу вырос на 44% (с 281 до 404), почти половина акций поднялась в цене вдвое и больше. Все акции - «Бенефишл Файнэнсиз», «Бендиксиз», «Бестс», «Бетлехемз» - во всем мире шли вверх, а «Бенгет» еле шевелился. На протяжении четырех лет эти акции стойко росли на 1/2. Наконец чудо свершилось - акции поднялись до доллара. По совету деда я поспешил снять прибыль в 50 долларов. Акции оставались на уровне доллара за штуку еще пару недель после того, как я их продал, и затем неуклонно пошли вверх. Через три года их цена была 30 долларов за штуку.

Маленькие прибыли
На протяжении всей моей карьеры спекулянта я много раз совершал одну и ту же ошибку - погнавшись за прибылью, я продавал акции, не дождавшись, пока они поднимутся до своей оптимальной стоимости. Думаю, что такую ошибку совершали многие. Причина в том, что люди заранее намечают цену, которую считают максимальной. Опытные биржевики имеют более точное представление о колебании цен и вмешиваются, когда цена приближается к оптимальному уровню, готовые переметнуться в противоположный лагерь, поскольку знают соотношение цен, при которых может возникнуть встречное предложение. Такое вмешательство обычно препятствует достижению потолка цен. Но если удается переломить противодействие и цена достигает верхней точки, ждите больших событий.

Я произвел математический анализ неслучайных отклонений от оптимальных цен. Вначале я проанализировал движение цен на сырьевых и фондовых рынках вокруг круглых цифр и нашел, что после прорыва за круглую цифру происходит небольшое падение, а после этого наблюдается явная тенденция к повышению.

Поскольку моя профессия - быть в оппозиции, мне бывает сложно выполнять свои собственные рекомендации. Я часто испытываю искушение продавать сразу же после того, как цена на товар или акции, начав расти, перевалит за круглую цифру. Тогда я напоминаю себе о «Бенгет», и иногда мне удается смирить порыв к быстрой наживе, но, как правило, это случается редко. Типичный пример ошибки: в 1994 году я снял прибыль в 5%, играя на положении индекса Никкей, когда он достиг 18000 после шестимесячной неподвижности Через три дня после продажи он вырос еще на 1000 пунктов. Через две недели - еще на 2000. За последние пять лет я совершал такую ошибку с индексом Никкей четыре раза. Пора бы научиться!

Вкусная жвачка
Продав свои первые акции, я стал обладателем ста долларов и был готов к инвестиции номер два.

Мартин удостоил меня особой чести - взял с собой в зал, где находился биржевой телеграф. Такие залы в Соединенных Штатах сейчас редкость, но они встречаются в некоторых азиатских странах. В слабоосвещенном помещении стояло около двадцати пяти стульев, на которых сидели плохо одетые женщины и мужчины. Они не отрывали взгляда от извивающейся телеграфной ленты. То и дело некоторые выкрикивали: «Сталь! Они готовы принять ее». Мартин объяснил мне, что сталь, цена на которую в Соединенных Штатах доходила тогда до 100 долларов, была одним из лучших вложений, которые можно было продать в любой момент. Стоимость акций в 150 долларов была сильно занижена. Даже если предположить, что компания продаст все свои активы по сниженной цене, стоимость ее акций все равно была бы на 50% выше рыночной. Ведь только одна акция угольных резервов стоила 200 долларов. И все же с того дня сталь никогда не поднималась выше 100 долларов. Она постепенно упала приблизительно до 10 долларов в 1988 году, затем стабилизировалась, стала подниматься и остановилась на 40 долларах.

«Мартин, как насчет крупных акций? Какие из них стоит копить, пока я не окончу колледж?»

«Если судить по качеству товара, известности фабричной марки, четкости управления, я предпочитаю «Западный Союз». Они имеют широко разветвленную курьерскую связь, развитую телеграфную сеть. Приобретать акции этой компании - все равно что печатать деньги. Они вне конкуренции».

Когда-то стоимость акций «Западного Союза» доходила до 60 долларов, а сейчас она упала до 2 долларов, и тенденции к повышению не наблюдается.

«А что касается потребительских товаров, можешь выбрать акции «Таккер Тэффи». Американцам нравятся две вещи - вкусные конфеты и хорошие жвачки». Мартин добавил, что Таккер ежегодно сообщает о своем многомиллионном бюджете и является агентом валютного рынка, на котором размещает более 100 миллионов долларов - что значительно больше, чем в свое время было у «Херши».

Прошли годы, и я стал свидетелем конца бизнеса Таккера. Ветхий барак на Хэмптон-Бич в Нью-Хэмпшире, в котором две девушки вручную заворачивали леденцы и укладывали их в старые банки из-под майонеза, - это все, что у Таккера осталось после того, как он объявил о своем банкротстве.

Трудные времена
Финансовые потрясения тех дней не миновали и дом Артура Нидерхоффера. Когда я достиг подросткового возраста, родители решили посвятить меня в экономическое положение семьи. Они часто объясняли мне, что надеются поправить свое материальное положение к тому времени, когда отцу исполнится шестьдесят. Наш общий долг тогда в пять раз превышал годовой доход и составлял 25 тысяч долларов. Расходы росли, и ожидать улучшения ситуации не приходилось. Необходимо было оплачивать уроки музыки для меня и моей сестры, а в ближайшем будущем предстояло еще вносить ежегодную оплату в 3000 долларов за обучение в колледже. К счастью, моя мама получила работу преподавателя в нью-йоркской государственной средней школе.

В семье деда дела обстояли не лучше. Все ценные бумаги Мартина превратились в ничто. Его спекуляции на фондовом рынке закончились. Остались лишь воспоминания о «сильных мира сего», с которыми он был знаком еще до краха 29-го года. Место деда на рынке занял я.

В поисках удачи
«До свидания, парни, мы идем на прогулку». Однажды, после долгого утреннего сидения за телеграфом, Мартин взял меня с собой на большую прогулку по Уолл-стрит, и я смог увидеть всех ее обитателей в то время, когда они покидали свои дома и разбредались по кварталам, чтобы наскоро перекусить.

Мы шли мимо окованных бронзой дверей Нью-Йоркской фондовой биржи на 11-й Уолл-стрит, мимо многочисленных брокерских фирм с помпезными названиями, большинство которых сейчас забыто. Они или обанкротились, или объединились. На 23-й Уолл-стрит Мартин показал мне «священный храм» - банк Моргана, настолько, величественный, что на его фасаде не требовалось никакой надписи. На стеклянных дверях был виден только позолоченный номер - «23».

Когда мы повернули вниз на Нью-стрит, где Мартин начинал свою деятельность в «баккет-шоп» [Баккет-шоп (англ. bucket-shop) - биржевая контора, в которой нелегально ведется спекулятивная игра. - Прим. ред.], он, опираясь на трость из черного дерева с серебряным набалдашником и ковыляя по булыжной мостовой, кивнул в сторону старинных часов. (Трость не помогла Мартину в биржевых спекуляциях, опыт 1930-х научил его осторожности.)

«Не позволяй модной трости одурачить тебя. Старый Фитци потерял все в 30-е, и сейчас он преследует банк: Моргана, где его шарахнуло при взрыве бомбы в 1920-м. Кто-то оставил бомбу возле здания банка в ручной тележке, и его чуть не убило. В каменной стене до сих пор, осталась выбоина. Фитци никогда не везло после этого, и он, кажется, до сих пор охотится за удачей, которую потерял в тот день вместе с куском своей ноги. Сейчас таких, как он, называют «дохлыми утками». Но в те времена... Старый Фитц был знаменитостью улицы. У него: был блестящий черный кабриолет, роскошный особняк напротив Юнион-сквер, искусно отделанный позолотой и мрамором, и конный завод в Нью-Джерси. Он бороздил залив Лонг-Айленда на яхте, которую держал в Ньюпорте. Но он переиграл сам себя - подозреваю, что это удел всякого, кто торгует в долг. Фитци торговал вдесятеро больше своих возможностей, он мошенничал с акциями. Но затычку вытащили прежде, чем Фитци смог выбраться, и он пошел ко дну. Он даже был вынужден продать свое место на Бирже, чтобы расплатиться с долгами. Ему бы следовало знать, что он находится в, руках беспринципных дельцов. Они всегда выплевывают игроков, которые действуют через их головы, и давят их, как тараканов. Ты должен быть уверен, что с тобой такого не произойдет».

«Но кто же эти «они»?» - удивился я.

«Они»... я скажу тебе, «они» - это те, кого Юнг относит к «коллективному бессознательному» рынка. И знаешь, Викки, они манипулируют не только акциями. Они проделывают то же самое с кукурузой, пшеницей и скотом. Остерегайся скупать товар со спекулятивными целями, когда бы ты ни торговал».

Я вспомнил эти слова, когда в конце 1979 года я держал короткие позиции по серебру, которое стоило 5-50 долларов за унцию. Серебро безостановочно поползло выше 10 долларов, ежедневно превышая лимит, прежде чем я успел выскочить, и меня спасла только длинная позиция по золоту, которым я вовремя захеджировался.

«Магнумы» и «иеровоамы»
Когда мы завернули за угол Нью-йоркской фондовой биржи, Мартин указал мне на особняк на крыше соседнего небоскреба: «Вот здесь жил пакостник Ричард Уитни. Он был президентом фондовой биржи и столпом Уолл-стрит в конце 1920-х - начале 30-х. Его старший брат Джордж был партнером Моргана, а сам Ричард - «брокером Моргана». Он был известен тем, что поддерживал интересы Стрит на протяжении первого срока Рузвельта, когда была сформирована Комиссия по ценным бумагам и биржам и старый Джо Кеннеди был назначен ее первым председателем. Немногие могли сравниться со старым бутлегером Джо - одним из самых безжалостных манипуляторов с акциями, какие только появлялись на свете. Но Ричард смог. Он вел роскошную жизнь и занимал видное место в лучших клубах - таких, как «Послин» в Гарварде и «Никкербоккер» и «Линкс» в Сити.

Помимо особняка в Нью-Йорке у Ричарда было имение в 495 акров в Фар-Хиллз, в Нью-Джерси, где он состоял членом местного комитета и разводил фоксхаундов в Эссекс-Хант. Рассказывали, что только на оплату управляющего, пастухов, конюхов, жокея, садовника и погонщиков у него уходило 1500 долларов ежемесячно. Он держал лошадей, прекрасных эрширских кур и породистых беркширских свиней. Никто не сомневался в том, что он был образцом честности и неподкупности и делал все, чтобы способствовать процветанию Америки.

Но оказалось, что у Ричарда напрочь отсутствовало деловое чутье. Он назанимал миллионы у своего брата, в банке Моргана, и у всех, кто имел глупость дать ему взаймы. Эти деньги он потратил на такие бесполезные акции, как «Американ Коллоид Корпорейшн» и «Дистиллед Ликерс Корпорейшн» - производителей «Джерси Лайтнинг». Он поставил свою карьеру в зависимость от надежды на отмену «сухого закона», уповая на то, что страна начнет потреблять исключительно яблочную водку «Нью-Джерси». На Стрит все понимали, что Джордж Уитни, партнер Моргана, всегда готов выручить своего брата из затруднительного положения. К 1936 году Ричард практически был, единственным покупателем акций «Дистиллед Ликерс», и, так как цена на них продолжала падать, Ричард продолжал занимать деньги и тратил их все больше и больше на выплату процентов. В дикой надежде, что сам сможет удержать рынок, он продолжал скупать акции.

В конце концов пирамида рухнула. Ричард растратил средства Фонда пособий Нью-Йоркской фондовой биржи, управление которым ему было доверено. Фонд пособий был создан, чтобы заботиться о сиротах и вдовах членов биржи. Когда это преступление раскрылось, терпение лопнуло. Друзья, печально покачав головами, сказали, что ничем не могут помочь бедному старине Дику. Он даже не побрезговал средствами нью-йоркского яхт-клуба, казначеем которого являлся.

Когда пришла полиция, Ричард был вынужден объяснять ей стандарты бутылок из-под шампанского. «Джентльмены, - изрекал он снисходительно, будто делая одолжение, - это не двухквартовые и шестиквартовые бутылки Это - «магнумы» [«Магнум» (фр. magnum) - бутыль объемом 1,6 л. - Прим. ред.] и «иеровоамы» [«Иеровоам» (фр. Jeroboam) - трехлитровая бутылка шампанского- Прим. ред.]». Помимо шампанского, полиция описала сорок семь костюмов, двенадцать тростей и четыре красных камзола для охоты на лис. Судья отправил Дика Уитни в Синг-Синг на пять лет, и когда он вышел оттуда, его брат Джордж постарался лично удостовериться, что Ричарда выпроводили в Манчестер, где он стал руководить молочной фермой, а затем работал на фабрике взрывчатых веществ».

«Худу»
«Виктор, ты знаешь, что в одном конце Уолл-стрит находится кладбище, а в другом - река?» - сказал мне Мартин, когда мы приблизились к перекрестку Бродвея и Уолл. Перед нами проступали неясные очертания великолепной, построенной в неоготическом стиле церкви Святой Троицы рядом со столетним кладбищем, где покоились кости Александра Гамильтона. Когда в 1846 году эта церковь была построена, она возвышалась над всем Манхэттеном. В 1697 году приходу была дарована привилегия как части Англиканской церкви, и до сих пор ей принадлежит лучший кусок Уолл-стрит. Это настоящее поместье, подаренное колониям королевой Анной в 1705 году. Пока дед продолжал свой урок, из дверей церкви вышли священники в великолепных облачениях, окруженные своей паствой. Посетив дневную службу и получив отпущение грехов, толпа биржевиков, распахнув массивные, украшенные бронзовым литьем двери, ринулась вперед к солнечному свету, сопровождаемая величественными звуками церковного органа, возвещающего славу Божью.

В этот момент, как часто бывает в подобных случаях, - к моему вящему спасению! - появилась странная незабываемая личность.

Среди роскошно одетой толпы, дефилировавшей мимо нас, около черных железных кладбищенских ворот внезапно возникло настоящее привидение - жуткое, с налитыми кровью глазами, грязное существо в оборванном пальто. Я почувствовал, как Мартин весь напрягся, когда сказал: «Убирайся, Поли, сегодня у меня для тебя ничего нет». Он быстро схватил меня за локоть и направил в сторону от этого страшилища. Тем временем Поли продолжал тащиться за нами, сиплым голосом бормоча, что У него есть сведения о предстоящем слиянии компаний. Отстав от нас, он пытался привязаться к кому-нибудь из прихожан, но так же безуспешно. Прежде чем я успел задать Мартину вопрос, он обернулся ко мне: «Это был Поли, он - «худу»[«Худу» («hoodoo») - амер.: человек или вещь, приносящие несчастье. - Прим. ред.]. Никогда не принимай советов от «худу», Вик, над ними тяготеет проклятие. Поли был преуспевающим брокером. Он работал для лучших фирм, но однажды удача отвернулась от него. Пока Федеральный резервный банк не поднял учетные ставки, делать деньги; было полегче. Как только это произошло, Поли разом пошел ко дну.

Тогда он попытался заняться акциями и связался с новой компьютерной компанией. Расточительность Поли, которой он прославился в 50-х годах на Фондовой бирже, не знала границ. О вечеринках, которые он устраивал в своих апартаментах на Парк-авеню, ходили легенды. Но вскоре ему опять не повезло. Я слышал, что он приобрел для своих клиентов акции «Барроуз» по 90 и удерживал их, пока они не рухнули и ему не пришлось отдавать их по 8. Когда он купил «Техас инструментс» более чем по 200, последний клиент покинул его после того, как акции упали ниже 25. Так Поли перебирался из фирмы в фирму, и в каждой прогорал. Теперь он не у дел и все дни проводит на ступеньках Федерал-Холл, пытаясь выпросить на жизнь у старых знакомых, давая им «сверхценные» советы по биржевым операциям. Запомни мои слова, Вик, если встретишь «худу», то не развешивай уши и не задавай вопросов. Неудача «худу» заразительна».

В одной из моих любимых книг об Уолл-стрит Гарет Гаррет дал классическое определение «худу»:

«Его окутывает аура былого благосостояния. Почти все знают его. Когда-то он был членом Нью-йоркской фондовой биржи, или сыном этого члена, или - лет двадцать назад - «брокером самого великого Гульда». Он очень шустрый, весьма осведомлен и легко одурачит вас, если вы не остережетесь. Он великолепно разбирается во всем, что касается прошлого, но для настоящего и будущего он - источник убийственных советов, за которые пытается выклянчить деньги».

Легендарные Ротшильды никогда бы не имели дела с «худу» - даже если у тех безупречная репутация и в жилах течет голубая кровь. Они осознавали, что такое отношение к подобным людям сродни суеверию, но все же знали, что доверять им нельзя. Ротшильды прекрасно понимали, что неудача может настигнуть их и без помощи «худу»: подобное явление, которое обычно называют «дурной глаз», скорее всего порождается слишком большой жадностью, торопливостью, трусостью, дурным характером или просто нравственной низостью. Поэтому, как и все наиболее удачливые биржевики, Ротшильды предпочитают добиваться всего самостоятельно.

Я обнаружил, что действительно существуют определенные личности, за которыми тянется шлейф несчастий. У нас на все есть готовые объяснения, однако факты свидетельствуют, что кто бы ни связался с ними, он терял деньги и положение. Один из моих главных деловых талантов - это способность вовремя распознавать «худу» и держаться от них подальше в делах и в личной жизни. Мои партнеры приобрели в этом такую же сноровку. Нередко, когда мы находимся в ожидании выгодного предложения после череды неудач, один из моих партнеров предупреждает меня запиской: «ХУ...»

С тех пор как я усвоил урок деда о значении «худу», я предупреждаю об этом многих своих друзей. При этом я обычно добавляю что-нибудь наподобие: «Худуизм» имеет много разновидностей. Мне встречались «худу» не только с напористостью железнодорожного локомотива». Или: «В начале моей карьеры мне повстречался «худу» - крупный мужчина, такой же скучный и бесконечный, как железнодорожный состав».

Мои друзья на мгновение задумываются и говорят: «А ты знаешь, в моем министерстве тоже есть «худу», или: «Я знаю одного такого скупщика акций. Я даже боюсь говорить ему, что покупаю... Просто, на всякий случай». Когда друзья умолкают, я добавляю: «Трудно съесть пирог и не подавиться «худу». За всю свою жизнь я встречал огромное количество «худу» - и находясь на гребне успеха, и когда фортуна отворачивалась от меня. Они попадались мне, когда я совершал рискованные сделки, и в совершенно надежных предприятиях.

Гарвардский клуб «худу»
В 1986 году Джим Лори, мой наставник в бизнесе, peшил познакомить меня с Айвеном Бески. Очевидно, Джим предполагал, что бизнес Бески по торговле акциями хорошо сочетается с будущей коммерческой стратегией, которую я разрабатывал. В это время Бески находился на гребне успеха. Он любил устраивать грандиозные завтраки в Гарвардском клубе в Нью-Йорке, где запрет держать на столе бумаги позволял обсуждать более «серьезные» дела без риска, что случайные цифры помешают глубокому теоретическому анализу этих «насущных проблем». Спокойная атмосфера столовой, ее высокие своды и дубовые панели придавали серьезность и достоинство персонам, которые там собирались. Развешанные по стенам головы оленей ветвистые рога которых соседствовали с портретами rocyдарственных мужей - потомков Гарварда, создавали атмосферу мужественности. Этот зал служил идеальной декорацией для здорового румянца Бески, который являлся следствием частого отдыха на Палм-Бич и ежедневных посещений корта для игры в сквош. Принадлежность Бески к членам Клуба свидетельствовала о том, что он являлся слушателем Гарвардского университета. Для Гарвардского клуба этого было более чем достаточно, чтобы принять его с распростертыми объятиями. Клуб, который всегда был стеснен в средствах, в те дни находился в таком затруднительном положении, что даже признал своим членом еврея - игрока в сквош. Хотя для этого и понадобились значительные усилия моего друга, великого дипломата Чарли Уффорда, который однажды блестящим ударом выиграл у меня в сквош в решающем пятом гейме в полуфинале чемпионата 1965 года.

Бески не удостоил меня аудиенции в Гарвардском клубе. Я был тогда еще не настолько влиятельным, чтобы иметь на это право. Меня пригласили в офис на встречу «за завтраком». Подавали багель [Дрожжевая булочка с глазурью в форме пончика, часто подается со сливочным сыром и копченым лососем. - Прим. пер.] на серебряном подносе. Все стены офиса мистера Бески были увешаны его фотографиями: Айвен, произносящий речь на встрече выпускников Гарварда; Айвен, пожимающий руки известным политикам; Айвен, которого несут в кресле двадцать уважаемых членов клуба, которому он оказывал поддержку; Айвен, сидящий за рулем одного из своих «роллс-ройсов». Чопорная выхоленная секретарша в длинной до пола юбке подала мне горячий кофе. За завтраком Айвен позволил себе стакан грейпфрутового сока с бисквитом и, рассуждая о достоинствах умеренной диеты, отметил мои достижения в игре в сквош.

Зазвонил телефон, и когда я услышал что-то вроде: «Мы предложим по 75», я встал, чтобы откланяться. Изысканным жестом Айвен пригласил меня остаться, чтобы я мог наблюдать, как он разрешит сложившуюся ситуацию. Внезапно меня пронзило яркое воспоминание о привидении, которое однажды возникло у меня за спиной в прохладной тени церкви святой Троицы. Я тихо направился к выходу, пока Айвен сдавленным шепотом беседовал со своим коллегой.

Анти-«худу»
Одна из присущих мне характерных черт, которой я больше всего горжусь, - это полное отсутствие качеств, которыми обладают «худу». Мои деловые партнеры становятся миллионерами. Пятеро из моих бывших помощников скоро станут миллиардерами. За исключением нескольких клиентов, которые оставили меня, не дождавшись окончания торгов, никто никогда не терял деньги, работая со мной. Даже если я был неудобен в парной игре, я выигрывал национальные турниры с тремя разными партнерами.

В прежние времена за тем, кого считали анти-«худу», внимательно наблюдали. Люди следовали за ним повсюду и копировали каждое его движение. «Если даже он повяжет галстук на ухо, они сделают то же самое». Во время торгов я не носил галстуков и обуви. «Файненшиал Трейдер» окрестил меня «босоногим трейдером». Когда у всех на чикагской бирже будут дырявые носки, я пойму, что мой «антихудуизм» получил всеобщее признание.

Несчастливые дни
Мартин закончил свое исследование фондового рынка «Вик, существует несколько основных правил спекуляций акциями. Руководствуйся только надежными стандартами Не занимайся самообманом. Получая прибыль, ты никогда не разоришься. Держись подальше от «худу»... и подальше (Я пятниц. Старики до сих пор помнят, как множество людей, потеряв состояние во время «золотой паники», в «черную пятницу» 2 сентября 1869 года выбрасывались из окон. Никогда не покупай акции или облигации в пятницу 13-го».

Я строго следовал этому последнему предписания на протяжении многих лет. Суеверия, хотя бы и моего деда, должны быть проверены. Я изучал «правило пятницы 13-го» в течение семнадцати лет, закончив пятницей 13 сентября 1996 года (табл. 2.3).

Результат оказался поразительным. По пятницам 13-я облигации поднимались в среднем на одну треть. Принимая в расчет изменчивость цен на облигации в течение всех других дней, этот результат далек от среднестатистического. Вероятность подобного события - менее одного раза из тысячи. С акциями происходило то же самое. В пятницу 13 октября 1989 года акции упали на 190 пункте Доу, это было третье самое большое за все времена падение в течение одного дня. Но в отношении всех других двадцати одной пятницы, приходящихся на 13-е числа индекс Доу в среднем составлял +5. Достаточно очевидно, что пятниц 13-го следует остерегаться... «медведям».

Пятницы 13-го имеют особенность проявлять свои великолепные свойства, не сопровождая их барабанным боев За последней пятницей 13-го, обозначенной в таблице следующие придутся на декабрь 1996 июнь 1997-го и а февраль, март и ноябрь 1998 года.

Все уезжают на юг
Однажды, тридцать лет спустя после встречи с «худу», под сенью церкви Святой Троицы, я посетил свою девяностодвухлетнюю бабушку Берди в ее старом доме на Коллинз-авеню в Майами. Самым большим ее желанием был сэндвич с соленой говядиной из знаменитого еврейского магазина Вулфи на перекрестке 9-й стрит и Коллинз-авеню. Я провез ее четыре квартала, и мы вошли в заведение, три четверти клиентов которого тоже прибыли сюда в инвалидных креслах.

Таблица 2.3. Эффект пятниц 13-го

Изменение цен с конца четверга 12-го до конца пятницы 13-го Пункты изменений срочных облигаций (в десятичных цифрах) Пункты изменений Доу Джонса в индустрии (в среднем) Пункты изменений фьючерсных контрактов «С&П 500»
13 июня 1980 1,19 5,80 Не продано
13 февраля 1981 0,00 (7,60) Не продано
13 ноября 1981 (0,19) (4,66) Не продано
13 августа 1982 0,78 6,47 2,50
13 мая 1983 (0,16) 4,35 0,70
13 июля 1984 0,44 5,30 0,70
13 сентября 1985 0,81 (4,71) (1,00)
13 декабря 1985 0,56 23,97 3,25
13 июня 1986 2,00 36,06 5,10
13 февраля 1987 0,16 17,58 5,30
13 марта 1987 0,28 (8,68) (1,40)
13 ноября 1987 (0,35) (25,53) (2,00)
13 мая 1988 0,47 21,39 3,80
13 января 1989 0,82 (1,61) 1,00
13 октября 1989 0,34 (189,96) (30,00)
13 июля 1990 0,34 10,04 1,40
13 сентября 1991 (0,09) (23,56) (4,20)
13 декабря 1991 (0,50) 20,35 3,20
13 марта 1992 (0,22) 27,28 1,40
13 ноября 1992 0,00 (6,22) 0,20
13 августа 1993 0,28 0,56 0,40
13 мая 1994 0,79 6,84 1,10
13 октября 1994 0,35 4,92 1,19
13 января 1995 1,00 49,46 4,80
13 октября 1995 1,46 29,63 4,85
13 сентября 1996 1,47 66,58 10,75
В среднем: 0,42 2,59 0,57

Мы с Берди вспомнили о некоторых удачных сделках Мартина на фондовом рынке: «Эйр Ридакшен», «Эллис Чалмерс», «Америкен Кэн». Эти незыблемые ценности XX века достались ей по его завещанию, и, как большинство пожилых людей, оказавшихся в подобной ситуации, она продала те из акций, которые стоили подороже (в течение следующих нескольких лет их цена выросла вчетверо), и сохранила те, что были подешевле (принадлежавшие фирмам, которые в конце концов обанкротились). спросил у Берди, не нужно ли было Вулфи вложить акции в пастраму или в ветчину. Пастрама продается быстро. Пользуясь подобным анализом, можно легко увидеть от каких акций избавляться, а какие следует коллекционировать.

Оценка относительного качества акций повлекла за собой массу псевдонаучных исследований. В 1990-х годах академики, которые обычно являются приверженцами культа бихевиоризма в финансовом анализе и часто получают дотации от Национального научного фонда, теперь ссылаются на подобные исследования, чтобы продемонстрировать, до какой степени остро биржи реагируют на дурные новости. В 1960-х годах исследования такого же рода показали, что покупка относительно устойчивых акций ведет к сверхотдаче. Сегодняшнее повальное увлечение - найти «парные» облигации: продать ту, на которую цена завышена, а купить - на которую цена занижена. Это часто сочетается с покупкой фьючерсов на фондовом рынке. С большой долей уверенности я могу дать один прогноз когда одна из этих двух попыток приносит сверхприбыль, другая тоже стоит того, чтобы ее опробовать. Следовать советам, которые публикуют аналитики из академические кругов, - не так уж дурно, как могло бы показаться. Даже профессор иногда бывает достаточно умен, чтобы понять правильную закономерность.

Я рассказал Берди, что каждый год покупаю своим детям надежные акции, которые они могут приберечь на черный день. В 1992 году я приобрел им акции IBM, с гордостью отметив, что мне удалось купить их по 110, после того как они недавно поднялись до 140. «Сохраните их, - сказал я. - С ними вы не пропадете». Через несколько месяцев акции IBM упали до 52, и мои дети позвонили) чтобы узнать, будет ли от них польза, если они успели упасть втрое после того, как я купил их. Вспомнив совет который дал Мартин своей семье в 1950-е, я смог лишь произнести: «IBM сохраняла свои дивиденды десятилетиями, так что не беспокойтесь». Через две недели собрание акционеров IBM постановило урезать дивиденды на 40%, и акции упали до 46.

Вспоминая биржевые спекуляции Мартина, Берди призналась, что они доставляли ей огромное беспокойство. И хотя моя бабушка гораздо лучше разбиралась в рынке, чем Мартин это признавал, оказалось, что она абсолютно не готова обращаться с небольшим портфелем ценных бумаг, которые достались ей по наследству. Мартин, со своей стороны, разделял общепринятое мнение 1920-х годов, что Уолл-стрит - «не место для женщин, так как они психически неустойчивы. У них нет мужской выдержки, и они не устоят перед превратностями судьбы».

Покинув заведение Вулфи и направляясь к частной лечебнице, мы вновь возвратились к нашим воспоминаниям о Мартине. Берди обернулась и сказала: «Викки, теперь я беспокоюсь о тебе. Когда-нибудь, рано или поздно, рынок прикончит тебя. Я знаю, что ты умеешь работать с фьючерсами, но рынок очень изменчив. Как сейчас обстоят твои дела с акциями?»

Но, прежде чем я успел ответить, лицо ее внезапно побледнело, глаза расширились. «Нет, Поли, у меня нет ни пенни, оставь нас! Вик, поторопись, мне нужно домой, мне нужно срочно позвонить!» Пока мы поспешно удалялись, она продолжала: «Не оглядывайся. Может, он уйдет... Обычно он торчит на углу под электронным табло с биржевой информацией. Раньше я всегда подавала ему, потому что помню его еще со времен Брайтона и тех дней, когда Мартин играл на бирже. Но я заметила, что он живет, пожалуй, лучше меня с моей социальной пенсией и никуда не годными акциями. С тех пор я перестала подавать ему». Я оглянулся и увидел Поли, звенящего монетками в бумажном стаканчике, пытающегося разгладить складки своего спортивного пальто... «Худу» в XX веке - такая же неизбежность, как жара в Майами.