Нибур Р.X. Радикальный монотеизм и западная культура

ОГЛАВЛЕНИЕ

Приложение

III. Вера в богов и в Бога

3. Бог

Однако кто несет ответственность за то, что это так, за рок, обрекающий нашу человеческую веру на разочарование? Мы можем это назвать природой вещей, можем назвать судьбой, а можем - действительностью. Однако как бы мы это ни называли, этот закон вещей, эта действительность, этот миропорядок - это все есть нечто такое, с чем мы должны считаться. Мы можем оказаться не в состоянии дать этому имя, называя это всего лишь только «пустотой», из которой происходит все и в которую все возвращается, хотя это тоже имя. Однако она существует - эта последняя туманная и неясная действительность, тайна существования, в силу которой вещи возникают и являются собой, и преходят. От нее нет защиты. Эта действительность, эта природа вещей пребывает, когда все прочее проходит. Она является источником всех ве-

345

щей и завершением всего. Она окружает нашу жизнь, как великая пропасть, в которую погружаются все вещи, и как великий источник, из которого все они происходят. Что она такое - этого мы не знаем, кроме того, что она есть и что она есть высшая действительность, с которой все мы должны считаться.
И вот в нашей истории и нашей частной жизни произошло нечто удивительное: наша вера оказалась связанной с этой великой пустотой, с этим врагом всех наших целей, с этим соперником всех наших богов. Удивительное состояло в том, что мы оказались в состоянии сказать об этой действительности, об этой высшей аласти, под которой мы живем, движемся и обладаем существованием: «Пускай это нас умерщвляет - все же мы этому доверяем»23'. Нам было позволено связать с ним нашу уверенность и возложить наше упование на него, являющегося единственной действительностью помимо множества других, высшей силой, бесконечным источником всех отдельных вещей, так же как и их завершением. И поскольку наша вера, наше упование на смысл и ценность были связаны с этим источником и врагом всех наших богов, мы оказались в состоянии назвать эту действительность Богом.
Давайте зададим три вопроса в отношении того факта, что эта вера оказалась связанной с пустотой и врагом, окружающим нашу жизнь. Первый из них: что это значит - связать веру с этой силой? Второй: как возникает эта вера? И третий: каковы последствия этой веры?
Прежде всего, обладать верой в эту действительность означает, что мы, будучи принуждены отказаться от своих упований на менее значительные предметы, пришли к формированию представления относительно этой высшей силы, этой природы всех вещей, и уверенности в ней - как являющейся самой величайшей из всех причин, поистине неизбежной причиной. Мы научились говорить: «Ради этой цели я родился, и потому я пришел в этот мир, чтобы прославить имя и дать проявиться мощи этой высшей причины». И мы обрели возможность говорить это с удовлетворением и любовью, с надеждой и уверенностью: ибо иметь во что-то веру, а именно в то, что оно в состоянии придать нашей жизни ценность, - это значит его любить. Без такой любви нет веры. И иметь веру - это значит жить с надеждой, в постоянном предвкушении новых развертываний ценности и смысла.
Связывать веру, надежду и любовь с этим высшим существом, этим источником всех вещей и губителем всего - это значит обладать уверенностью, которая неподвластна време-

346

ни, потому что это есть вечная действительность, высшая сила. Это значит испытывать любовь к тому, что ничего не исключает, но все включает, потому что эта действительность, этот великий «Икс», является источником всех вещей и завершением всего. Это означает оказаться в положении того, кто в состоянии любить в нем (или в этом) все вещи и кто тут же все в нем отрицает. «Утешительно сознавать, - писал Кьеркегор, - что перед Богом мы всегда неправы». Все суждения об относительной ценности выравниваются в присутствии этого Единого, который любит всех и всех ненавидит, однако и его любовь, и его ненависть не смешаны с эмоциями: им чужд дух фаворитизма. Иметь надежду на этого Единого-значит обладать непреходящей надеждой. Это существо не может перестать быть. А надеяться на проявления его суждений и его любви - значит питать надежду на вечность.
И всякий раз, когда в нас появляется вера в него, причиной тому служит отчаяние, но не велеречивое отчаяние «Поклонения свободного человека», а трезвое отчаяние, которое столкнулось с действительностью смерти всех вещей и бесконечностью творческого процесса.
Другой способ описания этой веры - это тот, которому я научился из небольшой книги по религии профессора Уайтхеда. Религия, говорит он, «это есть переход от Бога-пустоты к Богуврагу, а от Бога-врага - к Богу-спутнику»32. Когда мы говорим, что в нас зарождается вера в великую пустоту и в великого врага, имеется в виду, что мы научились полагаться на них как на друга. Мы научились полагаться на них как на цель, которой можем посвятить наши жизни, как на то, что придаст всем нашим жизням и жизни всех вещей ценность, хотя они и обрекают их на смерть.
Но, во-вторых, как возможна такая вера? Как происходит, что эта пустота, этот враг признается вдруг нами в качестве друга, что вера связывает себя с высшей силой, с великой сокрытой тайной и называет ее Богом, что человек забывает себя в преклонении перед этим существом, говоря вместе с Псалмопевцем: «Кто есть у меня на небе кроме тебя? Нет и на земле никого, кого бы я желал помимо тебя!»24' или же с Иовом: «Пусть он меня умерщвляет - все же я ему доверяю»25'?
Так это было в нашей человеческой истории, и то же происходит в истории отдельных личностей. Люди могут бесконечно препираться о ценности этого становления, хотя при этом они исходят из иной веры, нежели вера в этого Бога. Однако не может быть сомнения в том, что так это происходило прежде и так оно происходит теперь.

347

Как это случается с индивидуумом? Происходит это не без сопротивления его разума. Ибо посредством своего разума он обнаруживает несовершенство всех своих богов и побуждается к отчаянию в смысле жизни. Происходит это не без опыта, опыта разочарования, знакомства со смертью всех вещей, опыта вечного раскола, в который его вовлекают его различные культы, как и не без опыта великих общественных катастроф, обнаруживающих слабость великих целей и личностей, на которых он надеялся как на спасителей. Это случается не без участия чего-то, что мы должны были бы назвать духовным аспектом, чего-то подобного интуиции мыслителя, творческому озарению художника, вспышке уяснения истины. Все эти моменты здесь присутствуют. И еще - этот перенос веры на абсолютное существо происходит не без нравственной борьбы, не без признания никчемности как наших прегрешений против нравственных законов, так и нашего им повиновения.
Однако для большинства людей здесь присутствует еще один аспект - конкретная встреча с другими людьми, которые обрели эту веру, а также конкретная встреча с Иисусом Христом. Возможны и иные пути, однако таков обыкновенный для нас путь - именно в случае Иисуса Христа мы сталкиваемся с присутствием этой высшей силы, которая обращает в явное ничтожество жизнь самых порядочных людей. Здесь мы встречаемся с палачом, и здесь же мы осознаем, что палач является жизнедавцем. Он не посрамляет того, кто в него верит. В присутствии Иисуса Христа мы чаще всего формируем в себе веру или же она нам дается. Мы можем попытаться понять, как мы могли обрести веру без Иисуса Христа; однако фактом остается то, что, когда давалась вера, при этом присутствовал Иисус Христос.
Так обстоит дело в истории. Иногда эта вера в Единого проявлялась и в ином. Однако в истории случалось так, что вера зарождалась и обреталась там, где жесточайшая судьба постигала народ, рассматривавший себя в качестве избранного, и где Сын человеческий, будучи послушным смерти, в действительности переживал смерть. Тут имело место великое примирение с божественным врагом. И поскольку оно произошло, нет способа от этого избавиться. Это заложено в нашей человеческой истории.
Мы не хотим сказать, что эта вера в высшую силу - нечто такое, что обязательно должно быть у людей. Мы говорим лишь, что это есть конечный пункт пути веры, что он неопровержим, и с его обретением людям дается великий дар. Мы говорим, что

348

он дан теперь, что он давался раньше и что он продолжает даваться, и еще - что, когда он обретается, имеют место весьма существенные последствия.
Наконец, в-третьих, последствия веры в одного, абсолютного и единственного Бога не наступают сами собой, потому что вера - это не собственность, которой мы можем владеть. Она есть нечто такое, что живет в человеке и чем живет человек. Это не есть владение, за которое можно крепко держаться в виде догмата. Она есть основание всего мышления, однако, хотя она и может быть сформулирована в форме мысли, сама она не является мыслью: это есть упование личности на личность. Обнаруживая эту веру, жизнь интеллектуально и морально вовлекается в не знающую остановки революцию.
Эта вера открывает дорогу к знанию. Она снимает запреты, обложившие кругом нашу интеллектуальную жизнь, делающие некоторые предметы чересчур священными, чтобы нам их исследовать, а некоторые - чересчур опасными, чтобы нам на это отважиться. И в то же время она сообщает благоговение уму, для которого нет теперь настолько ничтожного существа, чтобы оно было недостойно нашей любовной любознательности. Все знание становится благоговейным и все существа доступны для исследования. Пока мы силимся поддержать веру в богов, мы боимся обследовать их чересчур детально: как бы не выяснилась их относительность в смысле благости и силы, подобно тому как ревнители Библии боятся библейского критицизма или же ревнители демократии боятся объективного ее исследования. Однако когда вера человека связана с Единым, все частичные, относительные существа могут быть восприняты из его рук для того, чтобы о них заботиться и понимать. Понимание не дается с верой автоматически: вера делает возможной работу разума и ее требует - чтобы она способна была понять.
Нравственные последствия этой веры состоят в том, что она делает относительными все те ценности, которые политеизм рассматривает как абсолютные, и тем самым кладет конец борьбе богов между собой. Однако она не релятивизирует их, как делает это себялюбие. Всем относительным благам сообщается новая священность. Обо всем, что есть, теперь известно, что это благо, что оно имеет ценность, пусть его ценность все еще от нас скрыта. Моральные последствия веры в Бога - это универсальная любовь ко всему в нем. Это не наступает само собой. Вера никогда не бывает настолько полной, чтобы не сопровождаться внутренней настороженностью. Однако вот в чем

349

состоит ее требование: чтобы мы относились с благоговением ко всем существам, не только к нашим друзьям, но и к нашим врагам, не только к людям, но и к животным, и к неодушевленным существам - поскольку все они друзья перед лицом дружбы одного, с кем мы примирены в вере.
Так вера в Бога вовлекает нас в непрестанную революцию ума и сердца, в не знающую прекращения жизнь, которая без конца открывает все новые и новые возможности. По этой причине она не дает оснований для похвальбы, но только для простой благодарности. Это есть дар Божий.

Ваш комментарий о книге
Обратно в раздел культурология