Нибур Р.X. Радикальный монотеизм и западная культура

ОГЛАВЛЕНИЕ

Приложение

III. Вера в богов и в Бога31

В проявляемом протестантами интересе к кардинальной теологической проблеме нет ничего из ряда вон выходящего или необычного Мы занимаемся вопросами о природе Бога и его существовании не в качестве протестантов или католиков, христиан или иудеев, теологов или философов, мирян или клириков, но просто как человеческие существа. Однако каждый из нас задает этот вопрос в своей особой форме, каждый задает свой вопрос таким способом, который был им не просто усвоен из традиции, но который сделался необходимым в силу его собственной борьбы с вопросом о смысле жизни Потому мы зачастую и ссоримся по поводу тех ответов, которые получаем на наши вопросы, не понимая, что это ответы на различные вопросы. А иногда мы ссоримся по поводу наших вопросов, утверждая, что только наш способ их постановки имеет смысл, что именно наша проблема является единственно значимой. Так, философ религии может начать с некоторого определения понятия «Бог», после чего спросит: «Обладает ли бытием существо с такой природой?» Вполне законный вопрос. Однако неверно полагать, что это единственный способ подойти к данной проблеме. Возможно построить много различных определений природы Бога, и по этой причине может быть затронуто множество проблем существования. Что же до разногласий по поводу ответов, то, возможно, это есть разногласия просто по поводу социального оттенка слова, т. е. проблема, в отношении которой мы должны были бы с легкос-

336

тью прийти к согласию, когда бы не наша эмоциональная и сентиментальная привязанность к некоторым словам Вопрос относительно Бога может быть поставлен и совершенно иным образом, таков подход метафизика, который спрашивает «Какова предельная природа действительности7» или «Что есть первопричина, какова природа первичной энергии, каковы атрибуты субстанции7» В этом случае мы имеем иной набор вопросов, и отношение ответов, даваемых на них, к ответам, даваемым на вопрос о том, существует ли Бог, не так очевидно Если в последнем, метафизическом способе исследования используется понятие «Бог», то это не означает, что слово это будет обладать тем же денотатом, тем же значением, что и в первом случае.
Прежде всего, важно уяснить самому себе, что каждый из нас ставит вопрос о «Боге» своим особым образом и что нам необходимо сформулировать свой вопрос в возможно более острой форме, после чего постараться отыскать на него ответ, стараясь при этом не впасть в предвзятость, которая заставляет нас рассматривать собственный вопрос как более важный, чем чей-нибудь еще, просто потому, что он - наш собственный Разумеется, нам следует также избегать и ощущения, что наш вопрос маловажен, потому что у других людей имеются другие вопросы Как протестантский теолог или человек, пытающийся с помощью протестантской теологии понять, во что он верит, я не ставлю вопрос относительно Бога в той форме, в какой это делают философ религии или метафизик, хотя я не могу настаивать, что мой способ мышления превосходит их, меня будет затруднительно убедить также и в том, что мой вопрос неправомерен, что это не есть действительный - человеческий и существенный - вопрос.
Представляется, что различные методы, к которым мы прибегаем в религиозном исследовании, не вполне отличны от различных методов, используемых в науке. Хотя все ученые заинтересованы в получении истины, они не задают относительно нее абстрактных вопросов, но ставят и стараются получить ответы на вопросы вполне конкретные, из числа тех, что задают психологи/с одной стороны, и физики - с другой, либо натуралисты, с одной стороны, и представители общественных наук -с другой. Несомненно, всякий ученый имеет склонность полагать, что его вопрос и вообще способ исследования является наиболее важным, однако в конце концов он приучается существовать в среде определенной научной демократии, в рамках которой он отстаивает свое право отыскивать истину своим собственным способом, не требуя в то же время от других заб-

337

росить их собственные исследования и присоединиться к нему. Чем-то подобным представляется мне способ рассмотрения, присущий протестантской теологии. Она прекрасным образом отдает себе отчет в существовании других исследователей в той же самой области и из их советов и дискуссий с ними она извлекает для себя очень большую пользу. И все же она стремится сохранить верность собственной проблематике и своему способу исследования.
Но как же в таком случае ставит протестантизм вопрос в отношении Бога и как он ищет и находит свои ответы на эти проблемы? В каком виде представляется проблема Бога нам, работающим внутри этой живой традиции? Она возникает перед нами в своем в высшей степени практическом виде как проблема человеческого существования и судьбы, смысла человеческой жизни вообще и жизни личности и общины в особенности. Проблема эта не стоит перед нами в умозрительной форме таких вопросов, как: «Есть ли Бог?» или «Что есть первопричина, что есть абсолютная субстанция?» Наш первый вопрос - это: «Как возможна вера в Бога?» Иначе говоря, проблема Бога встает перед нами в своей скорее субъективной или, лучше будет сказать, в личной, нежели объективной и безличной форме. (Очевидно, что по этой причине мы подвергаемся определенным великим опасностям, к примеру, впадения в солипсизм, однако всякий способ исследования связан со своими особыми опасностями и возможностью специфических ошибок.) Вот как, полагаю, прежде всего ставили вопрос относительно Бога великие протестантские мыслители - Лютер, Кальвин, Эдварде, Шлейермахер, Кьеркегор, а также философ, которого в наибольшей степени можно признать протестантом, Кант. Также это есть та точка зрения, с которой протестантизм в качестве религиозного движения подходит к религиозной проблеме рядового человека. Он не пытался убедить в существовании Бога умозрительный, ни с чем не соприкасающийся ум, но начал с реального нравственного и религиозного опыта и с практических рассуждений существующей личности - скорее, чем с умозрительных интересов обособленного ума.

1. Что есть вера?

Пункт, с которого такие протестанты начинают свой анализ проблемы Бога, - это практическая человеческая вера в божество. Такая вера (faith) может быть описана различным образом, однако описание никогда не будет верным, если оно начинается с определения в терминах рассудоч-

338

ного убеждения (belief). Убежденность в том, что нечто существует, - это есть опыт совершенно иного порядка, нежели опыт уверенности, связанной с данным объектом. Вера, о которой говорим в протестантизме мы и о которой, как можно полагать, говорит классическая книга христианства, Библия, - это не есть рассудочное согласие с истинностью определенных утверждений, но личное практическое доверие, уверенность, возможность на нечто положиться. Так, у нас имеется вера в демократию не постольку, поскольку мы верим, что она существует, а поскольку мы полагаемся на демократическую идею или демократический дух, -что они способны самоутверждаться и оказывать непрестанное влияние на жизнь людей. Мы верим в народ не потому, что верим в существование некоей реальности - «народ», но поскольку рассчитываем на то, что характер того, что мы называем народом, способен на постоянное проявление в отстаивании определенных ценностей. Иначе говоря, вера всегда относится скорее к характеру и силе, чем к существованию как таковому. Конечно, существование предполагается, и предполагается со всей необходимостью, однако здесь нет непосредственного перехода от согласия с рассудочным утверждением, что нечто существует, к акту уверенности и доверия. Вера это активное проявление, она есть акт самоотдачи чему-то, это есть антиципация. Она направлена на что-то, что также является активным началом, что обладает силой или есть сила. Вера (faith) отличается от убеждения (belief) как со своей субъективной стороны, так и в отношении того, к чему она относится. Ведь убеждение в качестве согласия с истинностью высказываний не предполагает обязательного практического следования тому, в чем убеждены: оно скорее относится к высказываниям, чем к деятельности и силе.
Итак, в результате пристального анализа самих себя и нашей повседневной жизни становится очевидно, что без такого упования, без такой уверенности мы не живем, мы просто не в состоянии жить. Не только праведники, но и грешники, поскольку они живут, живут верой. Мы живем также и знанием, это верно, но не знанием без веры. Для того чтобы знать, мы всегда должны полагаться на что-то, чего не знаем; чтобы зряче ходить, мы должны полагаться на что-то, чего не видим. Наиболее яркий пример истинности этого предлагает нам наука, которая ведет свою массированную кампанию против невежества и заблуждения на основе великой веры в познаваемость вещей: когда наука чего-либо не знает или же при своем движении по дороге познания сталкивается с помехами, она продолжает с упорной

339

верой утверждать, что тем не менее знание возможно, что во всех пока еще непонятых вещах заложена некая схема и познаваемость. Такая вера подкрепляется практикой, однако она постоянно опережает практику. Наша общественная жизнь также движется от одного состояния к другому на основании уверенности, испытываемой нами друг в отношении друга, которая отлична от нашего убеждения в существовании друг друга и отлична также от нашего знания характеров друг друга, хотя такая убежденность и такое знание по сути образуют начало и завершение такой веры. До какой степени все мы живем в этой сфере верой, становится нам ясно тогда, когда нас обманывают или предают те, на кого мы полагались. Когда договоры нарушаются, банкиры оказываются мошенниками, когда супруги оказываются неверными, а друзья предают, тогда наши умы наполняются сомнением во всем на свете и мы понимаем, до какой степени жили, полагаясь на своих ближних. Однако мы обнаруживаем также и то, что без некоей превосходящей наше знание уверенности мы вообще не в состоянии существовать, поскольку являемся общественными личностями, неспособными жить в изоляции, а также потому что мы - несведущие личности, которые должны во всей своей жизни заходить куда дальше своего знания друг о друге, с тем чтобы вообще быть способными к жизни.
Когда мы разбираемся в этом присутствующем в нашей жизни в качестве человеческих существ моменте веры или уверенности, мы замечаем в нем одну сторону, которую могли бы скорее, чем что угодно другое, назвать религиозной, поскольку она связана с нашим существованием как поклоняющихся существ, точно так же как наша вера в познаваемость природы связана с нашим существованием как личностей, обладающих знанием, а уверенность друг в друге связана с нашей нравственной жизнью. Это есть вера, что жизнь стоит того, чтобы ее проживать, или, лучше будет сказать, - упование на некоторые ценностные центры как способные сообщить значимость и смысл нашему существованию. Если говорить о нашей жизни, то вот довольно любопытный и неизбежно связанный с ней факт мы не состоянии жить без осознания причины, без некоего объекта поклонения, некоего ценностного центра, чего-то, на что мы сможем положиться в отношении нашего значения. В этом смысле все люди обладают верой просто потому, что они — люди и без этого не могут, точно так же как они должны иметь и действительно имеют знание о своем мире, пусть даже знание это будет ошибочным.

340

Универсальность такой религиозной веры остается для нас неотчетливой. С одной стороны, в таком высокоинституционализированном обществе, как наше, мы имеем склонность смешивать действительную сторону человеческих явлений с их институциональными организацией и выражением. Так, говоря об образовании, мы склонны представлять школы, лаборатории, книги и учителей. Несомненно, это институционализированное образование очень важно, однако нам необходимо снова и снова давать себе отчет в том, что действительный процесс формирования человеческого ума, наделения его орудиями слов и идей, задания ему ориентиров в мире, передачи традиций и развития скрытых возможностей простирается далеко за школьные пределы и может происходить даже вовсе без помощи официального образования. Также и политические процессы, в ходе которых людьми управляют и они правят друг другом, где власть находится в равновесии с другой властью, проходят в нашем обществе даже там, где отсутствуют официальные агенты политики, их институционализированные формы. То же относится и к религиозным вере и поклонению. Мы склонны смешивать их с официальными организациями и привычками: в соблюдении особых ритуалов, в осуществлении особого водительства, с выражением специально данной веры. Однако религия куда более разнообразна. И она совершенно неизбежна - в отличие от религиозных институтов. Как вера в то, что жизнь стоит того, чтобы жить, как соотнесение жизни с источником смысла и ценности, как практика почитания и поклонения, она является общей для всех людей. Потому что нет такого человека, который бы не жил ради какой-то цели, для прославления какого-нибудь бога, для содействия какому-либо делу. Если мы не желаем назвать эту веру религией, так что ж, давайте не будем спорить о словах. Давайте скажем, что наша проблема -это проблема скорее веры, чем религии.
Итак, обладать верой и обладать богом - это одно и то же, как одно и то же - обладать знанием и обладать объектом знания. Когда мы верим, что жизнь стоит того, чтобы жить, мы в тот же момент соотносим себя с неким существом, которое делает нашу жизнь стоящей. Мы никогда не верим просто в то, что жизнь стоит того, чтобы жить, но всегда думаем о ней как о сделанной такой кем-то, на кого мы уповаем. И это существо, кем бы оно ни было, верно будет назвать нашим богом.

Ваш комментарий о книге
Обратно в раздел культурология