Песнь о Нибелунгах. Старонемецкий эпос

ОГЛАВЛЕНИЕ

АВЕНТЮРА XIX. О ТОМ, КАК КЛАД НИБЕЛУНГОВ БЫЛ ПЕРЕВЕЗЕН В ВОРМС

Когда лишиться мужа пришлось Кримхильде вдруг,
Граф Эккеварт остался при ней с толпою слуг.
По целым дням сидел он с несчастною вдовою
И горевал о Зигфриде с ней вместе всей душою.


Близ вормсского собора ей выстроили дом.
Был он обставлен пышно, хватало места в нем.
Там заперлась Кримхильда и только по утрам
Ходила мужа поминать со свитой в божий храм.


Оттуда отправлялась она в мороз и в зной
На кладбище, где Зигфрид лежал в земле сырой.
Там Господа Кримхильда, как верная подруга,
Молила о спасении души ее супруга.


Нередко к ней являлась и королева-мать.
Не уставала Ута Кримхильду утешать,
Но дочь ее, как прежде, была тоски полна.
Вовеки не печалилась так ни одна жена,


Чей муж погиб до срока, в расцвете лет и сил.
Вдову душою твердой создатель наделил.
Она грустила долго о Зигфриде своем
И отомстила за него с лихвой врагам потом.


Три с половиной года – ручаюсь в этом вам -
Кримхильда предавалась унынью и слезам,
Ни Гунтеру ни разу словечка не сказав,
Ни глаз на злого Хагена ни разу не подняв.


И вот владетель Тронье промолвил: "Государь,
Не худо бы с сестрою вам сблизиться, как встарь.
Когда б опять в доверье к Кримхильде вы вошли,
Клад нибелунгов мы б к себе на Рейн перевезли".


Король сказал: "Считаю совет разумным я
И попрошу, чтоб братья – они ведь с ней друзья -
Кримхильду убедили со мною примириться".
На это Хаген возразил: «Она не покорится».


С маркграфом Гере вместе был Ортвин призван в зал.
Отправиться к Кримхильде король им приказал.
Млад Гизельхер и Гернот сопровождали их,
И Гернот стал увещевать сестру в словах таких:


"Довольно о супруге скорбеть вам день и ночь.
Он умер, и слезами ему нельзя помочь.
Король, наш брат, клянется вам, госпожа, к тому же,
Что нет у вас причин винить его в убийстве мужа".


Она сказала: "В этом я не виню его.
Убил не он, а Хаген супруга моего.
Злодею я открыла, где Зигфрид уязвим,
Зато и каюсь, что была столь откровенна с ним.


Когда б я мужней тайны не выдала сама,
Мне б не пришлось от горя теперь сходить с ума.
Нет, тех, кем сгублен Зигфрид, я не могу простить".
Тут начал Гизельхер сестру за Гунтера просить.


Она дала согласье на встречу с королем,
И к ней явился Гунтер со всем своим двором.
Лишь Хаген не решился отправиться туда -
Уж слишком много причинил Кримхильде он вреда.


А Гунтер оправдался и ею был прощен.
С сестрой расцеловался в знак примиренья он.
Давно бы уж поладить сумел с Кримхильдой брат,
Когда бы он не чувствовал, что вправду виноват.


Немало при свиданье пролито было слез.
Забыла зло Кримхильда всем, кто ей вред нанес,
И в сердце затаила лишь к Хагену вражду -
Ведь это он один навлек на Зигфрида беду.


Затем вдове внушили, что клад на Рейн она
Из края нибелунгов перевезти должна:
Как свадебный подарок, его ей дал супруг,
И неразумно выпускать сокровище из рук.


Она за этим кладом, который в недрах гор
Могучий карлик Альбрих стерег с давнишних пор,
Послала восемь тысяч бургундов удалых.
Вели с собою Гизельхер, а также Гернот их.


Гостей завидел Альбрих и так сказал друзьям:
"Отряжены Кримхильдой они за кладом к нам.
Я ж отказать не смею владычице своей -
Как свадебный подарок клад супругом отдан ей.


Осталось бы, конечно, сокровище у нас,
Когда б бесстрашный Зигфрид до срока не угас
И не исчез бесследно в могиле вместе с ним
Плащ-невидимка, что всегда героем был носим.


Уж лучше б не был витязь заброшен к нам судьбою:
Себе на горе взял он плащ-невидимку с бою
И добыл во владенье край отдаленный наш".
Тут побежал разыскивать ключи от клада страж.


Под самою горою разбили рейнцы стан,
И братьям королевы был клад несметный сдан.
Они на берег моря его перевезли
И стали для отправки в Вормс грузить на корабли.


О нем чудес немало рассказывают были;
Четыре дня и ночи с горы его возили
Двенадцать до отказа нагруженных возов,
И в сутки делал каждый воз не меньше трех концов.


Лишь золото да камни тот составляли клад.
Когда бы дать в нем долю на свете всем подряд,
Он и на марку меньше от этого б не стал.
Недаром Хаген так давно им завладеть мечтал.


Был там и жезл волшебный: кто им владеть умел,
Тот власть над целым миром в своих руках имел.
Утратил смелый Альбрих не только клад в те дни:
За Гернотом уехала и часть его родни.


Когда же возвратились два короля домой
И в Вормсе клад вернули сполна сестре родной,
Там золотом набили все башни и подвалы.
Сокровища несметнее на свете не бывало.


Но тысячею кладов Кримхильда б поступилась
И стать последней нищей охотно согласилась,
Когда б супруга к жизни могла вернуть она.
Вовеки мужу не была столь предана жена.


Теперь, когда Кримхильде был клад ее вручен,
На Рейн съезжаться стали бойцы со всех сторон,
И так их осыпала подарками вдова.
Что повсеместно шла о ней похвальная молва.


Стал государю Хаген нашептывать с тревогой:
"И бедным и богатым дарит она так много,
Что витязи на службу к ней повалят валом,
А это для Бургундии не кончится добром".


"Сестра – хозяйка клада,– изрек король в ответ.-
Как с ним она поступит, мне, право, дела нет.
Утратить слишком страшно мне вновь приязнь ее,
Чтоб я мешал ей расточать имущество свое".


На это молвил Хаген: "Нет, женщину вовек
Не подпустил бы к кладу разумный человек.
Богатства у Кримхильды вам отобрать пора,
Пока вас до беды, король, не довела сестра".


Сказал державный Гунтер: "Поклялся я, что впредь
Кримхильде не придется обид от нас терпеть,
И слова не нарушу: она – сестра моя".
Воскликнул Хаген: «Пустяки! За все в ответе я».


Ему поддался Гунтер, обет свой преступил -
И у вдовы отобран тот клад несметный был,
Ключи ж от клада в руки дал Хагену король.
Был этим Гернот оскорблен, как никогда дотоль.


А Гизельхер воскликнул: "Я Хагена уйму
И притеснять Кримхильду не разрешу ему.
Давно б его осек я, не будь мы с ним в родстве".
Так вновь был нанесен ущерб беспомощной вдове.


Промолвил Гернот: "В тягость нам будет этот клад.
Его мы в воды Рейна опустим, милый брат,
Чтоб не вселял он зависть вовеки ни в кого".
Тут к Гизельхеру, вся в слезах, пришла сестра его.


Она сказала: "Брат мой, сестре защитой будь.
Заставь вдове несчастной ее добро вернуть".
Ей Гизельхер ответил: "Уехать надо нам.
Когда ж воротимся, твой клад тебе верну я сам".


Сопровождать в дорогу трех братьев-королей
Отправилось немало вассалов и друзей.
Один лишь Хаген дома остаться пожелал -
Кримхильде горе новое он приуготовлял.


Пока в отъезде были три венценосных брата,
В Лохгейм на Рейне Хаген увез тот клад богатый
И утопил, чтоб после воспользоваться им,
Но так и не пришлось ему владеть добром чужим.


Когда в столицу братья вернулись наконец,
С толпою дам Кримхильда явилась во дворец.
Узнав, что ей обида нанесена опять,
Не мог негодования млад Гизельхер сдержать.


В своих владыках Хаген такую вызвал злость,
Что двор ему покинуть на долгий срок пришлось,
Но все ж был королями прощен вассал опальный.
Зато стяжал он ненависть вдовы многострадальной.


Еще когда им в реку клад не был погружен,
Друг другу дали клятву три короля и он,
Не прикасаться к кладу, покуда жизнь их длится,
И никому не открывать, где он теперь хранится.


А для вдовы настала печальная пора.
Ее всего лишили – и мужа и добра,
И сердце ей томили обида и кручина,
Предел которым положить сумела лишь кончина.


Так, после смерти мужа,– я вам ручаюсь в том,-
Тринадцать лет Кримхильда жила, скорбя о нем.
О Зигфриде не в силах забыть она была,
За что и воздавалась ей людьми везде хвала.

АВЕНТЮРА XX. О ТОМ, КАК КОРОЛЬ ЭТЦЕЛЬ ПОСЛАЛИ БУРГУНДИЮ ЗА КРИМХИЛЬДОЙ

По смерти Хельхи Этцель стал спрашивать друзей,
Кого б ему вторично избрать женой своей.
"Коль в брак вступить вы склонны,– ответили друзья,
Пошлите сватов, государь, в бургундские края.


Живет вдова на Рейне, прекрасна и знатна.
Супругу вашу Хельху заменит вам она.
Достойней, чем Кримхильда, для вас подруги нет -
На ней сам Зигфрид был женат, тому тринадцать лет".


"Мне,– рек державный Этцель,– Кримхильда не чета.
Язычник я доселе, она же чтит Христа,
И если б согласилась вдова моею стать,
Я б это, без сомнения, за чудо мог считать".


Вельможи возразили: "Попробовать не грех.
Славнее и богаче вы государей всех.
Достоинства такие прельстить вдову должны,
А вам вовеки не найти прекраснее жены".


"Кому из вас,– промолвил им Этцель в свой черед,-
Знакомы край прирейнский и тамошний народ?" -
"Кримхильду в колыбели когда-то я качал,-
Так Рюдегер Бехларенский владыке отвечал.-


И братьев королевы я знал в былые дни.
Зовутся Гунтер, Гернот и Гизельхер они.
Разумные в совете, отважные в бою,
Они ревниво берегут честь предков и свою".


Спросил маркграфа Этцель: "Мой друг, скажи мне честно,
Насколько между нами супружество уместно
И вправду ли Кримхильда так хороша собой.
Что лучшие мои друзья одобрят выбор мой".


"Мой государь, красива жена у вас была,
Но прелестью Кримхильда и Хельху превзошла.
Прекрасней королевы не видел мир вовек.
Тот, кто супругом станет ей,– счастливый человек".


Воскликнул Этцель: "Сватай Кримхильду за меня
И знай, что если только я доживу до дня,
Когда на ложе с нею взойти удастся мне,
За труд ты будешь, Рюдегер, вознагражден вполне.


Коль ехать ты согласен, дадут тебе и свите
Коней, оружье, платье – все, что ни захотите.
Ни в чем нужды не будешь ты знать, мой друг, в пути.
Лишь постарайся в жены мне Кримхильду привезти".


Но Рюдегер учтиво сказал ему в ответ:
"Нет, ваше достоянье мне расточать не след.
Меня казной так щедро вы оделили встарь,
Что ваш посол вас не введет в расходы, государь".


Державный Этцель молвил: "В дорогу поспеши,
А я здесь буду небо молить от всей души
О полном и скорейшем успехе сватовства.
Дай бог, чтоб не отринула моей любви вдова".


Маркграф ответил: "Скоро я двинусь за рубеж,
Но платьем и оружьем позапасусь допрежь,
Чтоб мы себя на Рейне сумели показать,
Туда с собой пятьсот мужей я собираюсь взять.


Хочу я, чтоб бургунды при нашем появленье
О том, кому мы служим, сказали в изумленье?
"Неслыханно, наверно, их государь силен,
Коль может столько витязей послать в посольство он


А вы не дозволяйте советчикам дурным
Твердить, что был Кримхильдой сын Зигмунда любим.
В стране гостил он вашей, и вы его знавали.
Воитель столь же доблестный на свете был едва ли".


"Ну, что ж! – воскликнул Этцель.– Коль был женат на ней
Славнейший и знатнейший из всех богатырей,
Искать руки Кримхильды отнюдь не стыдно мне
И для меня ее краса желаннее вдвойне".


Тут Рюдегер закончил: "Коль вы на брак согласны,
Дам знать я Готелинде, жене моей прекрасной,
Что вы к Кримхильде сватом отправили меня.
На сборы ж надо будет мне двадцать четыре дня".


Гонца в родной Бехларен послал к жене маркграф,
И к радости и к скорби ей повод вестью дав;
Да, мужу лестно сватом у государя быть,
Но можно ль Хельху милую когда-нибудь забыть?


Когда была ей новость гонцом сообщена,
Спросила со слезами сама себя она,
Какую королеву теперь пошлет ей бог,
И Хельху вспомнила добром, и подавила вздох.


С усердьем долг исполнить всегда готов и рад,
Из Венгрии уехал через неделю сват.
Он по пути был Вену намерен посетить,
Чтоб там для спутников своих одежду захватить.


А Готелинда с дочкой в Бехларене родном
Свиданья ожидали с супругом и отцом.
Снедало нетерпенье их девушек и дам -
Хотелось всем скорей предстать приезжим удальцам.


Маркграф одежду в Вене взял для своих людей.
Немалый груз был взвален на вьючных лошадей,
Но так обоз надежно оберегала стража,
Что на него никто в пути не покусился даже.


Когда маркграф в Бехларен привел бойцов своих,
Нашел он помещенье для каждого из них
И к каждому отнесся с радушием большим.
Как Готелинда счастлива была свиданью с ним!


Была их дочка рада еще сильней, чем мать;
Отца давно хотелось ей снова повидать;
К тому ж взглянуть на гуннов она была не прочь.
С улыбкою промолвила им маркграфиня-дочь:


«Привет тебе, отец мой, и вам, его бойцы!»
Учтиво поклонились в ответ ей удальцы.
А знатной Готелинде хотелось одного -
Скорее все повыспросить у мужа своего.


Когда лежал в постели с ней за полночь супруг,
Она ему шепнула: "Не скажешь ли, мой друг,
Зачем владыкой гуннов ты послан в край чужой".
Ответил Рюдегер: "Скажу с охотою большой.


К бургундам государем как сват я отряжен.
Взамен прекрасной Хельхи подругу ищет он,
И этою подругой Кримихильда стать должна.
Власть над землею гуннскою разделит с ним она".


Жена ему: "Удачи моли себе у бога.
Слыхали о Кримхильде хорошего мы много.
Она, как Хельха, будет нам доброй госпожою,
И государыне такой я рада всей душою".


"Любезная супруга,– маркграф в ответ сказал,-
Тех витязей, которых с собой на Рейн я взял,
Одеждою пристойной снабдить не премини,
Чтоб в путь с душой спокойною отправились они".


Сказала маркграфиня: "Любого из бойцов,
Коль он принять подарок из рук моих готов,
Всем, что в дороге нужно, снабжу охотно я".
Маркграф в ответ: «Приятна мне такая речь твоя».


Шелк и меха достала она из кладовых.
Плащи нашили дамы для витязей лихих
И в новое одели их с головы до ног.
Супруге ткани выбирать сам Рюдегер помог.


С рассветом дня седьмого своих людей посол
Через страну баварцев в Бургундию повел,
И хоть добра немало отряд с собою вез,
Разграбить не смогли в пути разбойники обоз.


На Рейн посол приехал через двенадцать дней.
Дошло о том известье до братьев-королей,
И в зал дворцовый Гунтер вассалов пригласил.
Когда же собрались они, король у них спросил,


Кто знает, что за люди к его двору явились.
Меж тем, на гуннов глядя, прохожие дивились
Обилию поклажи и платьям дорогим.
Как видно, гости знатные пожаловали к ним.


Был размещен на отдых уже весь люд приезжий,
А во дворце и в Вормсе шли разговоры те же -
Кто эти иноземцы и прибыли отколь.
«Как звать их?» – кликнув Хагена, спросил его король,


Сказал владетель Тронье: "Ответить бы не прочь я,
Да нужно мне сначала увидеть их воочью.
Вот если я ответа вам и тогда не дам,
То, значит, из далеких стран они явились к нам".


Пришельцы отдохнули с дороги сколько надо,
Затем переменили обычные наряды
На пышную одежду искусного покроя
И вслед за сватом во дворец поехали толпою.


Отважный Хаген молвил, когда взглянул в окно:
"Хоть я в гостях и не был у Этцеля давно,
Но вам могу ручаться, что скачет там стремглав
Не кто иной, как Рюдегер, бехларенский маркграф".


Рек Гунтер: "Не поверю я, Хаген, никогда,
Чтоб он из края гуннов приехал к нам сюда".
Король еще не кончил, как Хаген увидал,
Что Рюдегера правильно в прибывшем угадал.


Он выбежал с друзьями во двор встречать гостей,
А там уже слезало пятьсот бойцов с коней,
Все в панцирях блестящих и платье дорогом.
Оказан гуннским воинам был ласковый прием.


"Привет,– воскликнул Хаген,– вам гости дорогие,
Бехларенский правитель и витязи лихие!
Мы рады видеть в Вормсе столь доблестных бойцов".
Порадовала речь его приезжих удальцов.


Бургунды обступили гостей со всех сторон,
И молвил Ортвин Мецский, послу отдав поклон:
"Ничей приезд доныне – ив этом нет сомненья -
Нас так еще не радовал, как ваше посещенье".


За честь сказал «спасибо» от всей души посол
И со своей дружиной в дворцовый зал пошел.
В то время находился с друзьями Гунтер там.
Король, любезно с места встав, направился к гостям.


К ним подошел и Гернот, за старшим братом вслед.
Послу с большим радушьем ответив на привет
И обласкав героев, что вместе с ним вошли,
Маркграфа взяли за руки учтиво короли.


Бехларенца бок о бок с собою усадил
В знак уваженья Гунтер, и кравчий нацедил
Приезжим вдоволь меду и лучшего вина,
Какое может произвесть прирейнская страна.


Встречать гостей явился млад Гизельхер поспешно,
С ним Гере, Данкварт, Фолькер, и все они сердечно
Поздравили с приездом достойного посла.
Равно, как прочим, встреча с ним приятна им была.


Шепнул владетель Тронье бургундскому владыке:
"Мы оказать всем гуннам должны почет великий.
Муж милой Готелинды – наш старый, верный друг.
Примите же поласковей его бойцов и слуг".


Державный Гунтер молвил: "Желаньем я сгораю
Узнать, что происходит в далеком гуннском крае.
Надеюсь, Этцель с Хельхой здоровы, как и встарь?"
Маркграф ему: «Отвечу вам охотно, государь».


Встал Рюдегер и встали все, кто вошел с ним в зал.
"Коль вы узнать хотите,– он королю сказал,-
Что за событья ныне у нас в стране случились,
Дозвольте передать ту весть, с какой мы к вам явились".


«Маркграф,– воскликнул Гунтер,– ждать не намерен я»,
Пока ко мне сойдутся держать совет друзья,
И выслушать согласен сейчас же вашу весть.
Вас самолично принимать считаю я за честь".


Сказал посол достойный: "Король великий мой
Вас повелел уверить, что предан всей душой
И вам, властитель рейнский, и вашим ближним он.
Всем вормсцам от него привез я дружеский поклон.


Вам сообщает также о горе он своем.
Его супруга Хельха уснула вечным сном.
Она осиротила, так рано умерев,
И всех нас, подданных ее, и многих знатных дев,


Которые взрастали с младенчества при ней.
Никто о них не сможет заботиться нежней.
Безмерною печалью страна и двор объяты,
А Этцелю не позабыть вовек такой утраты".


Державный Гунтер молвил: "Пусть бог воздаст ему
За дружеские чувства к народу моему.
Все рады здесь привету, который нам он шлет,
И услужить ему всегда готовы в свой черед".


Сказал отважный Гернот, Бургундии король:
"Весть о кончине Хельхи нам причиняет боль:
Мы все за добродетель ее глубоко чтили".
И это вормсцы многие немедля подтвердили.


Тут Рюдегер почтенный заговорил опять:
"Мне, государь, дозвольте еще кой-что сказать.
Поведать вам по правде велел мой господин,
Как ныне, Хельху схоронив, тоскует он один.


А он слыхал, что Зигфрид погиб во цвете лет
И у Кримхильды милой супруга больше нет.
Поэтому он просит руки вдовы прекрасной,
Чтоб с нею разделить престол, коль вы на то согласны".


Сказал любезно Гунтер – всегда он был учтив:
"Я не могу ответить, Кримхильду не спросив,
По нраву ли придется ей ваше предложенье.
Дня через три я сообщу вам о ее решенье".


Бургунды так убрали покои для гостей,
Что Рюдегер подумал: «Я здесь среди друзей».
Пеклись о нем все вормсцы, а Хаген – тот вдвойне:
С маркграфом он дружил, гостя у Этцеля в стране.


Велев посланцу гуннов ответа ждать три дня,
Король распорядился, чтоб вся его родня
И все его вассалы пришли держать совет,
Должна супругой Этцеля Кримхильда стать иль нет.


Отдать ее за гунна все согласились разом,
И только Хаген молвил: "Утратили вы разум!
Нам этот брак, напротив, расстроить надлежит,
Что там ответить Этцелю Кримхильда ни решит".


"Ну, нет! – воскликнул Гунтер.– Она – сестра моя,
И сестриному счастью мешать не вправе я.
Коль Этцелю готова женой Кримхильда стать,
О лучшей доле для нее не можем мы мечтать".


"Отвергли б,– бросил Хаген,– вы это сватовство,
Коль Этцеля бы знали, как знаю я его.
Ведь если в самом деле он трон разделит с нею,
Недешево расплатитесь вы за свою затею".


Король ему ответил: "Вовек тому не быть.
К тому же и не смог бы наш зять нас погубить:
Мы никогда не будем застигнуты врасплох".
Но Хаген вновь и вновь твердил: «Король, расчет ваш плох».


Спросили Гизельхера и Гернота потом,
Быть иль не быть Кримхильде за гуннским королем,
И оба брата дали согласие на брак.
Не удавалось убедить лишь Хагена никак.


Тут Гизельхер Бургундский стал вразумлять вассала:
"Кримхильде причинили вы, Хаген, зла немало,
И если счастье снова познать ей суждено,
То вам замужеству ее препятствовать грешно".


Млад Гизельхер добавил: "На вас одном вина
За то, что к вам враждою сестра моя полна:
Вред столь безмерный вами Кримхильде нанесен,
Что в горе и несчастиях ей равных нет средь жен".


Рек Хаген: "Я б не спорил, не знай я наперед,
Что, коль женою Этцель Кримхильду назовет,
Она, наш давний недруг, возьмет-таки свое:
Немало будет витязей на службе у нее".


На эти речи Гернот ответил: "Не беда!
Нам ни сестра, ни Этцель не причинят вреда:
Покуда оба живы, мы к гуннам ни ногой.
Нет, честь не дозволяет нам расстроить брак такой".


Твердил упрямо Хаген: "С ума сошли вы, что ли?
Ведь коль заменит Хельху Кримхильда на престоле,
Она уж не преминет беду на нас навлечь.
Нет, о ее замужестве идти не может речь".


Млад Гизельхер, сын Уты, вспылил и молвил так:
"Не каждый здесь меж нами, как вы, Кримхильде враг.
Я, что б вы ни сказали, ее удаче рад.
Вреда и зла родной сестре желать не может брат".


Умолк сердито Хаген и помрачнел лицом,
А Гунтер, смелый Гернот и Гизельхер втроем
Решили, что не станут мешать сестре своей,
Коль с Этцелем в супружество вступить угодно ей.


Промолвил славный Гере: "Вдове внушу легко я,
Что отвергать нет смысла ей сватовство такое.
Богат владыка гуннов, могуч и знаменит.
Брак с ним за все страдания ее вознаградит".


Немедля к королеве отправился вассал
И, встреченный радушно, Кримхильде так сказал:
"Готовьте мне награду за радостную весть.
Все ваши беды кончились – вас ждет большая честь.


Велел вам брат ваш Гунтер поведать, госпожа,
Что прибыло посольство к нам из-за рубежа:
Сильнейший и славнейший меж всеми королями
В законное супружество вступить желает с вами".


"Ни вам, ни государю,– она в ответ гонцу,-
Над женщиной несчастной смеяться не к лицу.
Кому еще на свете могу я быть нужна?
Какую радость мужу даст подобная жена?"


Затем, узнав, что Гере ее не убедить,
К вдове решили Гернот и Гизельхер сходить
И долго ей внушали, как братья и друзья,
Что Этцеля она должна избрать себе в мужья.


На все лады старались, но так и не смогли
Склонить к второму браку Кримхильду короли.
Тогда они взмолились: "Пусть будет так, сестрица,
Но хоть посланцу Этцеля дозвольте к вам явиться".


Она в ответ: "Согласна на это я вполне.
Был Рюдегер достойный всегда любезен мне.
Вот если бы приехал сюда гонец иной,
Вовеки б не добился он свидания со мной".


Добавила Кримхильда: "Скажите, чтоб посол
Со мною завтра утром поговорить пришел.
Я сообщу маркграфу сама свое решенье".
И королева впала вновь в печаль и сокрушенье.


Но Рюдегер почтенный как раз и вел к тому,
Чтоб повидаться с нею дозволили ему.
Маркграф умом был светел и жизнью умудрен,
И в том, что убедит вдову, не сомневался он.


Когда заутра в храме обедня отошла,
Народ взглянуть сбежался на гуннского посла,
Который вел к Кримхильде богатырей своих
В доспехах раззолоченных и платьях дорогих.


Всю ночь прогоревала, глаз не сомкнув, она,
А утром рано встала и села у окна.
Обычный вдовий траур был, как всегда, на ней,
Зато уж женщины ее оделись попышней.


Вошел лишь сам-двенадцать в покои к ней маркграф,
И встретила Кримхильда, поспешно с места встав,
Его у самой двери с радушием большим,
Чтоб показать, как глубоко вошедший ею чтим.


На стулья указала вдова своим гостям.
Вокруг нее сидело немало милых дам,
Зато вельмож бургундских там было не видать,
Коль Эккеварта смелого и Гере не считать.


Там не цвели улыбки, не раздавался смех -
Сочувствие к Кримхильде переполняло всех.
У ней промокло платье от горьких слез насквозь,
Что зоркому бехларенцу заметить удалось.


Посол возвысил голос, такую речь держа:
"Дозвольте мне с друзьями подняться, госпожа,
И, перед вами стоя, вам сообщить ту весть,
Из-за которой мы, гонцы, и очутились здесь".


Она в ответ: "Вас видеть я рада всей душой
И вам внимать готова с охотою большой:
Всегда приятно слушать подобного посла".
Но догадались многие, что весть ей не мила.


Бехларенский правитель сказал вдове тогда:
"Со свитою достойной прислал меня сюда
Мой повелитель Этцель, чтоб вам поведал я,
Что просит он, Кримхильда, вас избрать его в мужья.


Он вам любовь и дружбу решился предложить,
Чтоб в мире и согласье до смерти с вами жить,
Как жил с покойной Хельхой, владычицей моей,
Которую оплакивал немало долгих дней".


Ответила Кримхильда: "Маркграф, не стал бы тот,
Кто знает, как жестоко печаль вдову гнетет,
Просить, чтоб согласилась она на брак с другим.
Ведь мною лучший из мужей когда-то был любим".


Посол не отступился: "Когда душа болит,
Ничто ее быстрее и лучше не целит,
Чем преданная дружба и верная любовь.
Найдите мужа по сердцу, и оживете вновь.


Король мой – обладатель двенадцати корон.
Вас, став супругом вашим, венчает ими он,
И всем распоряжаться вы будете вольны
В тех трех десятках государств, что им покорены.


Коль сесть вам доведется на Этцелев престол,
У вас, как и у Хельхи,– так продолжал посол,-
На службе будет много прославленных бойцов
И много девушек и дам из княжеских родов.


Вас Этцель заверяет, коль вы на брак согласны,
Что даст страною править вам столь же полновластно,
Как управляла Хельха, пока была в живых.
Хозяйкою вы будете у нас в делах любых".


Сказала королева: "Могу ли я опять,
Изведав столько горя, в супружество вступать?
Так много слез пролито по смерти мужа мной,
Что больше никому по гроб не стану я женой".


Но гунны возразили: "Не говорите так.
Почет, богатство, счастье – все принесет вам брак.
Желанья ваши будет предупреждать супруг,
А у него достаточно и ленников и слуг.


Из дев, служивших Хельхе, и тех, что служат вам,
Себе такую свиту составите вы там,
Что будут к вам съезжаться бойцы из разных стран.
Не отвергайте наш совет: от всей души он дан".


Она в ответ учтиво: "Беседу мы прервем,
Но коль вы утром снова ко мне придете в дом,
Вам сообщить смогу я решение свое".
И гуннские воители покинули ее.


Когда ушли на отдых все спутники посла,
Кримхильда Гизельхера и Уту призвала
И твердо объявила, что замуж не пойдет
И что в тоске по Зигфриду весь век свой проведет.


Но Гизельхер промолвил: "Сказали гунны мне,-
И этому я верю, сестра моя, вполне,-
Что ты печаль забудешь, став королевой их.
Как ни суди об Этцеле, завидный он жених.


От Роны вплоть до Рейна он всех людей славней.
От Эльбы и до моря нет короля сильней.
Ты радоваться будешь, что обвенчалась с ним -
Положит этот брак конец страданиям твоим".


"Что говоришь ты, брат мой? – воскликнула вдова.-
Осталось мне лишь плакать, покуда я жива.
Украсить двор супруга собой не может та,
Кем навсегда утрачена былая красота".


Тут ласково сказала ей королева-мать:
"Должна совету братьев, дитя мое, ты внять.
Себе ж на благо, дочка, друзей своих послушай,
А то уж слишком долго скорбь тебе терзает душу".


Подумала Кримхильда, что будет вновь она
Казною и одеждой всех одарять вольна,
О чем напрасно Бога молила много раз,
С тех пор как Зигфрид, муж ее, безвременно угас.


Но тут же спохватилась: "Коль христианка я,
Язычника невместно мне избирать в мужья,
Не то моим уделом до смерти будет стыд.
Нет, гунн своим могуществом меня не соблазнит".


На том и порешила почтенной Уты дочь,
Однако размышляла еще весь день и ночь
И плакала в постели до самого утра,
Пока идти к заутрене ей не пришла пора.


Три короля бургундов туда явились тоже
И речь вели с Кримхильдой, идя из церкви Божьей,
О том, что руку гунна ей отвергать не след,
Но не обрадовал вдову их дружеский совет.


Посланцев пригласили в покои к ней затем,
А так как ожиданье наскучило им всем,
То, чтоб скорей услышать в ответ иль «нет», иль «да»
И распроститься с вормсцами на долгие года,


Решил покончить с делом немедленно маркграф,
Хозяевам радушным и их сестре сказав,
Что медлить он не может – не близок путь домой.
Был встречен у порога сват Кримхильдою самой.


Учтиво и любезно он стал просить ее
Ему поведать тотчас решение свое -
Ведь он еще не знает, что Этцелю сказать,
Но от Кримхильды услыхал бехларенец опять,


Что в брак вступать вторично у ней охоты нет.
"Вы, госпожа, неправы,– промолвил он в ответ.-
Зачем вам бесполезно свою красу губить,
Когда могли бы счастливы вы с новым мужем быть?"


Но просьбы были тщетны, покамест наконец
Кримхильду не уверил вполголоса гонец,
Что облегчит ей бремя ее невзгод былых,
И сразу легче сделалось вдове от слов таких.


Он ей сказал: "Не плачьте, владычица моя.
Когда бы вашим другом у гуннов был лишь я,
То и тогда б любого, кто оскорбил бы вас,
От рук моих дружинников никто уже не спас".


Она, услышав это, утешилась вполне
И молвила маркграфу: "Тогда клянитесь мне,
Что за меня отметите любым моим врагам".
И ей ответил Рюдегер: «Такой обет я дам».


С вассалами своими он перед нею встал,
Ей крепко стиснул руку и громко клятву дал
Во всем служить Кримхильде и обнажить свой меч,
Коль это будет надобно, чтоб честь ее сберечь.


Верна осталась мужу и в этот миг вдова.
"Пускай,– она решила,– меня чернит молва.
Что в том, коль я меж гуннов друзей себе сыщу
И недругу с их помощью за Зигфрида отмщу?


Их королю подвластно немало храбрецов,
Я ж привязать сумею к себе его бойцов:
Быть щедрою нетрудно, когда твой муж богат;
А в Вормсе Хаген скаредный прибрал к рукам мой клад".


"На брак,– она сказала,– могла б я согласиться,
Но ваш король – язычник, не хочет он креститься.
К лицу ли христианке идти с ним под венец?" -
"Отбросьте в том сомнения,– ответил ей гонец.-


У Этцеля на службе довольно христиан.
К тому ж другая вера – в супруге не изъян:
Кто вам мешает мужа к крещению склонить?
Ничто вам не препятствует с ним жизнь соединить".


Вновь молвили ей братья: "Согласье дай, сестра.
Забыть печаль и горе тебе давно пора".
Они втроем Кримхильду упрашивали так,
Что с Этцелем вдова вступить пообещала в брак.


Пожав маркграфу руку, она произнесла:
"В край гуннов я готова сопровождать посла,
Но прежде чем уехать, с собой я позову
Тех, кто решил не покидать несчастную вдову".


Бехларенец на это промолвил в свой черед:
"Пусть их при вас лишь двое, зато со мной – пятьсот.
Надежной стражей будет в пути такая рать,
И незачем в Бургундии вам свиту набирать.


С отъездом поспешите – нам медлить здесь не след,
И верьте: я с дружиной исполню свой обет
Во всем беспрекословно повиноваться вам,
Иль пусть уделом будут мне бесчестие и срам.


Послушайтесь совета – его дает вам друг:
За сбруей и конями скорее шлите слуг,
А сами собирайте в дорогу дев своих.
Немало к нам бойцов в пути примкнет, увидев их".


Осталось у Кримхильды кой-что с тех давних дней,
Когда покойный Зигфрид на Рейн приехал с ней.
Пристойно снарядиться сумела в путь она.
Нашлись и седла добрые для всех девиц сполна.


Запас одежд хранила вдова с былых времен.
Теперь меж спутниц ею он был распределен,
Чтоб не пришлось краснеть им за свой убогий вид,
Приехав к гуннам, чей король богат и знаменит.


Осмотр ларцам и скрыням с нарядами чиня,
Трудилась королева четыре с лишним дня.
Велела кладовые затем она открыть -
Хотелось ей людей посла достойно одарить.


Хоть клада нибелунгов лишиться ей пришлось,
Того, что у Кримхильды отнять не удалось,
Сто лошадей на вьюках не увезли бы сразу.
Но Хаген воспротивился и тут ее приказу.


Он молвил: "От Кримхильды прощенья я не жду
И золото не выдам, чтоб не попасть в беду.
Вдове я не позволю распоряжаться им -
Она его намерена раздать врагам моим.


Как гуннам груз подобный ни трудно увезти,
Им лошадей поможет она приобрести,
А после на меня же их исподволь натравит.
Нет, Хагена ключи отдать Кримхильда не заставит".


До слез такие речи Кримхильду довели.
Помочь пообещали ей братья-короли,
Но даже им отказом ответил их вассал,
И только Рюдегер вдове с улыбкою сказал;


"Вам, госпожа, не надо о золоте тужить.
Ведь Этцеля сумели вы так приворожить,
Что он не пожалеет для вас казны своей,
А уж ее не издержать вам до скончанья дней".


"Нет в мире королевы,– она в ответ ему,-
Которой бы достался клад, равный моему,
Но Хаген вероломный прибрал его к рукам".
Тут Гернот, устыдись, пошел в сокровищницу сам.


Рукою королевской он двери распахнул,
И тридцать тысяч марок своей сестре вернул,
И вместе с нею гуннов стал оделять казной.
Порадовался этому и Гунтер всей душой.


Но Этцелев посланец промолвил: "Государь,
Пусть даже королеве вернут весь клад, что встарь
Из края нибелунгов был в Вормс перевезен,
Ни госпожой моей, ни мной не будет принят он.


Велите деньги спрятать – какая в них нужда?
Я золота немало и сам привез сюда.
На путь обратный хватит с лихвой у нас его.
Не гневайтесь, но не возьму у вас я ничего".


А девушки Кримхильды меж тем без лишних слов
Ее добро грузили в двенадцать сундуков
Да так, что ухитрились их доверху набить
Наичистейшим золотом, какое может быть.


Лишь десять сотен марок не уместилось там,
И раздала Кримхильда их тут же по церквам,
За Зигфрида усердно молиться наказав.
Столь нерушимой верностью был поражен маркграф.


"Найду ль,– вдова спросила,– я здесь, в земле родной,
Друзей, готовых к гуннам последовать за мной?
Тот, кто согласен ехать, пусть из казны моей
Получит деньги, чтоб купить одежду и коней".


Дал Эккеварт отважный на это ей ответ:
"У вас я, королева, на службе много лет.
Вам, что бы ни случалось, я оставался верен
И столь же преданным слугой быть до конца намерен.


С собой возьму я к гуннам пятьсот мужей своих.
Защитников надежных вы обретете в них.
Меня ж к разлуке с вами принудит смерть одна".
И поклонилась витязю признательно она.


До час отъезда пробил, коней ввели во двор,
И слезы омрачили друзьям Кримхильды взор.
Преисполняла Уту и многих дам печаль -
Так было с бедною вдовой им расставаться жаль.


Везла с собой Кримхильда сто знатных юных дев,
Их, как и подобало, богато разодев.
Неистово рыдали они в тот день от горя,
Но утешители для них нашлись у гуннов вскоре.


С собою для охраны взяв тысячный отряд,
Млад Гизельхер и Гернот, как долг и честь велят,
Сопровождали долго печальницу-сестру,
Но брат их Гунтер с полпути вернулся ко двору.


Начальник кухни Румольт, и Ортвин вместе с ним,
И благородный Гере с усердием большим
До самого Дуная заботились о том,
Чтоб на ночлегах не было у дам нужды ни в чем.


Посол перед отъездом гонцов послал вперед -
Пусть Этцелю доложат, что Рюдегер везет
Прекрасную Кримхильду к владыке своему.
Сумел жену в Бургундии маркграф добыть ему.

АВЕНТЮРА XXI. О ТОМ, КАК КРИМХИЛЬДА ЕХАЛА К ГУННАМ

Но мы гонцов оставим – теперь рассказ пошел
О том, как в землю гуннов невесту вез посол,
А Гизельхер и Гернот в теченье многих дней
Служили провожатыми бехларенцу и ей.


Лишь Пферринга достигнув, у берега Дуная,
Просить решились братья, чтоб им сестра родная
Дозволила вернуться в бургундские края,
И с ней, пролив немало слез, расстались как друзья.


Млад Гизельхер промолвил: "Сестрица, не забудь,
Что если кто обидит тебя когда-нибудь
Иль по иной причине ты попадешь в беду,
Тебе по зову первому на помощь я приду".


С бургундами простились дружинники посла.
Вдова родных и ближних сердечно обняла
И поспешила дальше приречною тропой.
С ней сто четыре девушки в одежде дорогой


Из тонких, разноцветных, слепящих взор шелков.
Вокруг скакало много бехларенских бойцов.
При каждом щит надежный, копье и меч булатный.
Бургунды же поехали к себе на Рейн обратно.


Держала путь Кримхильда через баварский край
На Пассау, где с Инном сливается Дунай
И монастырь старинный стоит, поныне цел.
Епископ Пильгрим, муж святой, тем городом владел.


Когда о том, кто едет, известно стало там,
Помчался князь-епископ навстречу пришлецам -
Кримхильде приходился он дядею родным.
Весь Пассау последовал немедленно за ним.


Не зря рвались баварцы встречать гостей своих:
Девицы королевы пленили взоры их.
Свести знакомство с ними был каждый витязь рад.
Сумел удобно разместить всех прибывших прелат.


Пока епископ Пильгрим с Кримхильдой был в пути,
Уже успело в город известие прийти
О том, что он прибудет с племянницей вдвоем,
И ей купцы устроили торжественный прием.


Просил ее хозяин подольше погостить,
Но Эккеварт промолвил: "Вы нас должны простить
За то, что не удастся нам задержаться тут.
Давно уже в Бехларене приезда гостьи ждут".


А Готелинда с дочкой и свитою своей
Готовилась к прибытью супруга и гостей.
Была жена маркграфа им предупреждена,
Что выказать внимание вдове она должна -


Пусть выедет с дружиной на Эннс ее встречать.
Велела Готелинда своих бойцов собрать
И двинулась в дорогу, и повалил валом
Вослед за ней простой народ, кто пеший, кто верхом,


Меж тем до Эффердинга Кримхильда доскакала.
Живет в стране баварской лихих людей немало,
И воры на дорогах шалят там искони.
Ограбить поезд свадебный вполне могли б они.


Но Рюдегер к отпору был день и ночь готов.
С собою вел он больше чем тысячу бойцов.
К тому ж его вассалов несметное число
За маркграфинею на Эннс встречать невесту шло.


На лодках переправив за Траун поезжан,
Сват их доставил к Эннсу, где в чистом поле став
Раченьем Готелинды разбит заране был.
Имелось там все нужное для подкрепленья сил.


Навстречу королеве, покинув свой шатер,
Со свитою помчалась она во весь опор.
Звон бубенцов на сбруе разнесся далеко.
Столь теплой встречей был маркграф взволнован глубоко


Потешный бой затеяв в честь новой королевы,
По сторонам дороги, как справа, так и слева,
Вассалы Готелинды неслись за госпожой.
Была Кримхильда тронута учтивостью такой.


Чем ближе подъезжали к бургундкам смельчаки,
Тем больше крепких копий ломалось на куски.
Самих себя в отваге бойцы превосходили -
Ведь девушки пригожие за схваткою следили.


Но вот она утихла, два поезда сошлись,
И возгласы приветствий повсюду раздались,
И Рюдегер навстречу супруге полетел.
У всех, кто дамам рад служить, в тот день хватило дел.


Когда живым и целым предстал жене посол,
Она печаль забыла и страх ее прошел.
О муже Готелинда тревожилась напрасно -
Вернулся он, и не один, а со вдовой прекрасной.


Приветом обменявшись с супругою своей,
Маркграф велел вассалам снять женщин с лошадей,
И по сердцу пришелся его приказ бойцам:
Был, как всегда, любой из них к услугам милых дам.


Узрев, что маркграфиня сошла с коня на луг
И к венценосной гостье спешит с толпой подруг,
Остановила разом Кримхильда скакуна,
И приближенными с седла была снята она.


Епископ с Эккевартом к ней тотчас подошли.
Они ее навстречу хозяйке повели.
Толпа пред королевой с почтеньем раздалась,
И гостья с Готелиндою сердечно обнялась.


Сказала маркграфиня с учтивостью большой:
"Вам, госпожа Кримхильда, я рада всей душой
И счастлива поздравить с приездом в земли наши
Ту, кто – как вижу я теперь – всех женщин в мире краше".


"Воздай вам бог за ласку,– ответила вдова,-
А я – должница ваша, пока сама жива
И жив жених мой Этцель, сын Ботлунга могучий".
Ах, им еще неведом был их жребий неминучий!


Бургундки устремились к бехларенкам бегом,
И на траве расселись красавицы рядком -
Знакомство за беседой удобнее сводить.
А витязи им всячески старались угодить.


Вина велели гостьям хозяева подать,
А в полдень дамы сели на лошадей опять
И отбыли на отдых в просторные шатры,
Где до вечерних сумерек спасались от жары.


Потом они с удобством всю ночь проспали в них.
Тем временем покинул маркграф гостей своих
И полетел в Бехларен, неутомим и рьян,
Чтоб глянуть, все ль готово там к прибытью поезжан.


Пришельцев принял город с радушием большим.
Все окна распахнулись с зарей навстречу им.
Для всех них помещенье в Бехларене нашлось.
Признателен хозяевам остался каждый гость.


Увидев, что Кримхильду к ним в замок мать везет,
Дочь Рюдегера вышла со свитой из ворот
И новой королеве отвесила поклон.
Немало знатных девушек сошлось там с двух сторон.


Взяв за руки друг дружку, они вступили в зал.
Размером и убранством он взоры поражал.
Шумел Дунай привольный под окнами его.
Там отдыхали путницы все утро дня того.


Не знаю я, как время девицы коротали,
Однако мне известно, что витязи роптали:
Бургундам надоело подолгу женщин ждать,
Бехларенцы ж мечтали их в пути сопровождать.


Так тронула Кримхильду заботливость посла,
Что юной маркграфине она преподнесла
Запястья золотые, двенадцать штук числом,
И платье лучшее свое с узорчатым шитьем.


Хоть клада нибелунгов пришлось лишиться ей,
Она, как встарь, умела привлечь к себе людей
И, в скудости оставшись по-прежнему щедра,
Нашла подарки для всего маркграфова двора.


На это Готелинда ответила ей тем,
Что воинам бургундским, без исключенья всем,
Вручила на дорогу и праздничный наряд,
И много дорогих камней, слепивших блеском взгляд.


Когда, откушав, гостья садилась вновь в седло,
Хозяйка так любезно, сердечно и тепло
Ей выказать сумела почтение свое,
Что в благодарность обняла Кримхильда дочь ее.


А девушка сказала: "Я знаю наперед,
Что к вам меня родитель с охотою пошлет,
Коль быть придворной вашей вы разрешите мне",
Чем гостье и дала понять, что ей верна вполне.


Простившись с Готелиндой и юной маркграфиней,
Кримхильда сесть велела на скакунов дружине
И двинулась со свитой к ограде городской,
И долго им бехларенки махали вслед рукой.


Бургундки с ними больше ни разу не встречались.
Без остановок гости до замка Мёльк домчались.
Его владелец Астольд ждал на дороге их.
Велел он им подать вина в сосудах золотых.


От Астольда Кримхильда узнала, что должна
Спускаться вдоль Дуная на Маутерн она,
А там уж не собьются с дороги поезжане:
Везде австрийцы их встречать сбегаются заране.


Простился там епископ с племянницей своей
И пожелал, чтоб с мужем жилось счастливо ей
И чтоб она, как Хельха, о подданных пеклась.
Да, высоко теперь опять Кримхильда вознеслась!


На Трайзен прибыл поезд, когда зардел закат.
Бехларенцев оттуда отправили назад -
Уже спешили гунны к реке навстречу им.
Они невесту встретили с почтением большим.


Владел там Этцель замком на берегу речном,
И королева Хельха живала часто в нем.
Богат, просторен, крепок, к тому ж красив на вид,
Тот замок Трайзенмауэр весьма был знаменит.


Кримхильда стала Хельхе преемницей достойной -
По щедрости бургундка была ровня покойной,
За что ее и чтила вся гуннская страна,
Где после долгих бед душой воспряла вновь она.


Себя прославил Этцель так, что из всех краев
К его двору стекалось немало удальцов.
Был с каждым он приветлив, учтив и щедр без меры,
Будь то боец языческой иль христианской веры.


Такого не увидишь теперь уже вовек.
Любой, владыке гуннов служивший человек,
Какой бы он при этом ни соблюдал закон,
Был Этцелем за преданность сполна вознагражден.

АВЕНТЮРА XXII. О ТОМ, КАК КРИМХИЛЬДА ОБВЕНЧАЛАСЬ С ЭТЦЕЛЕМ

Все те три дня, что в замке Кримхильда провела,
Клубами по дорогам густая пыль плыла,
Как будто загорелись окрестные поля.
То мчались в Трайзенмауэр вассалы короля.


Меж тем от приближенных узнал и сам король,
Забыв при этой вести былую скорбь и боль,
Что прибыла Кримхильда уже в его страну.
Немедля выехал встречать он новую жену.


Мчась по дорогам людным под гул разноязыкий,
Со свитою к Кримхильде летел король великий.
Его сопровождали бойцы из разных стран -
Он взял с собой язычников, равно как христиан.


То на дыбы вздымая своих коней лихих,
То снова с громким криком пришпоривая их,
Скакали русы, греки, валахи и поляки.
Бесстрашием и ловкостью блеснуть старался всякий.


Из луков печенеги – они там тоже были -
Влет меткою стрелою любую птицу били.
Вослед за их шумливой и дикою ордою
Бойцы из Киевской земли неслись густой толпою.


В Тульн, город на Дунае, что в Австрии стоит,
Стеклись встречать Кримхильду мужи, чьи речь и вид
Ей были незнакомы,– и все они потом
Из-за нее безвременно уснули вечным сном.


Вперед владыка гуннов послал с дороги к ней
Две дюжины вассальных князей и королей.
Любой из них был знатен, учтив, прославлен, смел
И Хельхину преемницу узреть скорей хотел.


Примчался в Тульн с дружиной из семисот бойцов
Валашский герцог Рамунг, храбрец из храбрецов.
С ним вместе прибыл Гибих, король большой страны.
Несли людей их быстрые, как птицы, скакуны.


Отважный Хорнбог тоже отправился вперед.
Ему вдогонку мчалось вассалов десять сот.
По гуннскому обычью наездники лихие
Влетели с громким гиканьем в ворота городские.


Датчанин Хаварт, Ирнфрид, тюрингский удалец,
И прямодушный Иринг, прославленный храбрец,
С достоинством предстали жене владыки их
В сопровожденье тысячи двухсот бойцов своих.


Привел за ними следом трехтысячный отряд
Высокородный Блёдель, что Этцелю был брат.
С осанкой горделивой вокруг бросая взор,
К своей невестке будущей он мчал во весь опор.


Затем явились Этцель и Дитрих Бернский17 с ним.
Скакали толпы гуннов за королем своим.
Воителям бесстрашным там не было числа.
Печаль Кримхильды сразу же при виде их прошла.


А Рюдегер промолвил: "Приехал ваш супруг.
Поцеловать вам надо его знатнейших слуг.
Не в силах удостоить вы этой чести всех,
Но тем, кого я назову, отказывать в ней грех".


Велел с седла на землю невесту снять посол.
С коня державный Этцель со свитою сошел.
Не в силах медлить дольше, заторопился он
Навстречу той, с кем разделить был счастлив власть и трон.


Слыхал я, что покуда они друг к другу шли,
Два знатных государя за нею шлейф несли.
Когда ж бургундка к гунну была подведена,
Поцеловала Этцеля приветливо она.


Сползла назад повязка с ее златых волос.
Пленительным румянцем лицо ее зажглось,
И всяк нашел, что Хельхи она еще милей.
Тут Блёдель первым пожелал расцеловаться с ней.


Принять его лобзанье маркграф ей дал совет.
За ним явились Гибих и Дитрих Бернский вслед.
Она поцеловала двенадцать удальцов,
Поклоном поприветствовав всех остальных бойцов.


Покуда с нею Этцель стоял в кругу вельмож,
Потешный бой затеять успела молодежь -
Всегда стремится юность блеснуть на поле чести.
Сражались там язычники и христиане вместе.


Как Дитриховы люди метать умели дрот!
Они с такою силой его пускали в ход,
Что он щиты стальные пронизывал насквозь.
Немало их пробить в тот день и немцам довелось.


Оружие звенело, взметались тучи пыли.
Все Этцелевы гости и гунны в бой вступили.
Богатыри сражались с бесстрашием большим,
Покамест знак прервать турнир король не подал им.


В шатер великолепный пошел с невестой он.
Был множеством палаток шатер тот окружен.
Ждал женщин утомленных желанный отдых там,
И повели воители туда девиц и дам.


В шатре для королевы поставлен был послом
Красивый трон, накрытый столь дорогим ковром,
Что сам владыка гуннов при взгляде на него
За выбор поблагодарил вассала своего.


Не знаю я, что Этцель бургундке говорил.
Известно мне однако, что он смирял свой пыл
И не просил Кримхильду принять его в объятья -
До свадьбы разрешил маркграф им лишь рукопожатья.


Достойно завершился меж тем потешный бой.
Богатыри расстались, довольные собой
Повсюду воцарились покой и тишь опять,
И люди Этцеля пошли в палатки отдыхать.


Проспали в них спокойно всю ночь богатыри,
Когда же тьму рассеял свет утренней зари,
Они проворно встали, вскочили вновь в седло,
И состязание опять в честь Этцеля пошло.


Вести по чести схватку велел король им всем.
Из Тульна в Вену поезд отправился затем.
Его прибытья ждали в том городе уже.
Немало вышло знатных дам навстречу госпоже.


Все было там готово, что нужно для гостей.
Преисполняла радость сердца богатырей.
Невесту пышной свадьбой король решил почтить,
Но в Вене стольких пришлецов не мог он разместить,


И Рюдегер в селеньях за городской чертой
Всех тех, кто не был гостем, поставил на постой.
Тем временем Кримхильда с рассвета допоздна
Толпою знатных витязей была окружена.


Ни Рюдегер, ни Дитрих не расставались с нею.
Все гуннские вельможи, усилий не жалея,
Старались, чтоб доволен был свадьбой каждый гость.
Друзьям бехларенца скучать там тоже не пришлось.


Вступил в закон с Кримхильдой на троицу король.
Могущество такое не снилось ей дотоль:
Ведь даже смелый Зигфрид, ее былой супруг,
Держать не мог бы столько же дружинников и слуг.


Добра она так много пораздала гостям,
Что витязи шептались, дивясь ее дарам:
"Мы думали, Кримхильда в большой нужде живет.
А у нее по-прежнему казне потерян счет".


Семнадцать суток в Вене тянулся праздник шумный,
И было б похвальбою, пустой и неразумной,
Сказать, что видел свадьбу пышнее этой мир.
Ведь Этцель в новое одел всех прибывших на пир.


И даже в Нидерландах, тринадцать лет назад,
Хоть Зигфрид был и славен, и знатен, и богат,
Кримхильде не служили бойцы в числе таком,
Как там, где в брак вступить пришлось ей с гуннским королем.


И никогда столь щедро – что в наши дни, что встарь
Не раздавал в подарок на свадьбе государь
Просторных и удобных плащей такой цены,
Какими Этцель оделил приезжих в честь жены.


Вели себя и гости хозяевам под стать.
Был рад любой и каждый последнее раздать.
Стыдились там на просьбу ответить словом «нет».
Кой-кто сберег лишь тот наряд, что был на нем надет.


И все ж Кримхильде Зигфрид припомнился не раз,
И слезы побежали б у ней из ясных глаз,
Когда б их не сдержала она усильем воли -
Ведь ей оказан был почет, неслыханный дотоле.


Хоть в скупости никто бы не упрекнул гостей,
Во много крат был Дитрих других вельмож щедрей.
Он роздал все, что Этцель ему за службу дал.
От Дитриха и Рюдегер не очень-то отстал.


К восторгу чужеземных и гуннских смельчаков
Немало опорожнил тяжелых сундуков
С серебряной, а также и золотой казною
Достойный Блёдель, правивший венгерскою страною.


По десять сотен марок иль более того
От Этцеля досталось двум шпильманам его.
Из них был первым Вербель, вторым же Свеммель был.
Вот так король в супружество с Кримхильдою вступил.


Через семнадцать суток они расстались с Веной,
И по дороге гунны с отвагой неизменной
До самого прибытья в пределы их земли
В честь венценосных молодых потешный бой вели.


Стал в Хаймбурге старинном весь поезд на ночлег.
Такого многолюдства там не было вовек.
Владыка гуннов счету не знал своим бойцам.
А сколько у него в стране цвело пригожих дам!


В богатом Майзенбурге все сели на суда,
И стала видом сушу напоминать вода:
Везде чернеют люди и кони громко ржут.
Всласть дамы утомленные поотдохнули тут.


Не поленились гунны так сбить суда свои,
Что их не мог разрушить напор речной струп.
На палубах стояли шатры в большом числе,
Как будто не средь волн они, а где-то на земле.


Гонцов с дороги Этцель отправил в замок свой.
Все, кто там жил, взыграли от радости душой.
Воспитанницы Хельхи почуяли уже,
Что жить нехудо будет им при новой госпоже.


Ее прибытья ждали они, повеселев.
Нашла Кримхильда в замке немало знатных дев.
Одних лишь королевен меж ними было семь.
Их прелесть восхищение внушала гуннам всем.


Когда скончалась Хельха, их под крыло свое
Пришлось принять Геррате, племяннице ее,
Отец которой Нентвин был славным королем.
Вступила с Дитрихом она в супружество потом.


Был искренне приятен приезд Кримхильды ей,
И щедро одарила она честных гостей.
Женитьбой новой Этцель доволен был вполне:
Владычицу достойную он дал своей стране.


Жену по сходням с судна на берег свел он сам,
Назвал ей поименно девиц, стоявших там,
И все они с почтением отвесили поклон
Той, кто по праву заняла отныне Хельхин троп.


Прислуживать Кримхильде за честь считал любой.
Она же раздарила все, что везла с собой.
Досталось гуннам много различного добра -
Камней, одежды, золота, а также серебра.


Такою властью вскоре король облек жену,
Какой не обладала и Хельха в старину.
Его друзья, вассалы и родичи сполна
Повиновались слепо ей, пока жила она.


При ней печаль забыли и двор, и вся земля.
Веселье днем и ночью шло в замке короля,
Где Этцель и Кримхильда гостей встречали так,
Что развлеченье находил себе по нраву всяк.

АВЕНТЮРА XXIII. О ТОМ, КАК КРИМХИЛЬДА ДОБИЛАСЬ, ЧТОБЫ БРАТЬЕВ ЕЕ ПРИГЛАСИЛИ, НА ПИР

Со славою и честью – мне лгать расчета нет -
За Этцелем Кримхильда жила шесть с лишним лет,
А в год седьмой их брака господь послал ей сына
К великой гордости отца и всей его дружины.


Сумела королева супруга улестить,
И Этцель ей дозволил ребенка окрестить.
Был Ортлибом в купели младенец наречен.
Весь гуннский край порадовал своим рожденьем он.


Была при жизни Хельха для подданных как мать.
Во всем с нее Кримхильда пример старалась брать.
Геррата нравы гуннов узнать ей помогла,
Хоть слезы о покойнице по-прежнему лила.


Как во владеньях гуннских, так и за рубежом
Кримхильду поминали всегда и все добром,
Затем что королевы щедрей не видел свет.
Вот так со славой протекло двенадцать с лишним лет.


Кримхильда убедилась, что исполнять готов
Ее приказы каждый из мужниных бойцов.
Но хоть ей здесь служило двенадцать королей,
Она не позабыла зла, что причинили ей.


Не раз ей вспоминалась былая жизнь ее,
И в крае нибелунгов счастливое житье,
И Хаген, поступивший столь беззаконно с нею,
И стала размышлять она, как отомстить злодею.


«Для этого мне нужно, чтоб он попал сюда».
Брат Гизельхер ночами ей снился иногда,
И нежно целовала она его во сне.
Увы, погибнуть должен был и он в чужой стране!


Вновь пробудил сам дьявол, бургундам на беду,
В ней прежнюю обиду и к Гунтеру вражду,
Хоть встарь облобызалась в знак мира с ним она.
Опять одежда у нее была от слез влажна.


Кримхильда сокрушалась и днем, и в час ночной,
Что стала против воли язычнику женой.
А кто ее принудил? На ком вина лежит?
Все те же Хаген с Гунтером, кем Зигфрид был убит.


Отныне лишь о мести тайком она мечтала
И думала: "Коль скоро я вновь богата стала
И недругам заклятым могу сполна воздать,
Пришел черед и Хагену жестоко пострадать.


Тем, кем погублен Зигфрид, я не забыла зла,
И если б снова с ними судьба меня свела,
За мужа заплатили б они его вдове".
Вот что за мысли у нее засели в голове.


Был предан королеве любой ее вассал -
Не зря казною гуннов столь щедро осыпал
Граф Эккеварт отважный, Кримхильдин казначей.
Никто в державе Этцеля не смел перечить ей.


И вот она решила: "Мой муж так добр со мною,
Что даст он мне возможность увидеться с роднёю
И приглашенье в гости пошлет шурьям своим".
Кто знал тогда, что смерть она готовила родным.


Почил король однажды и, отходя ко сну,
Сжал, как всегда, в объятьях красавицу-жену -
Кримхильду больше жизни любил седой супруг,
И тут былые недруги припомнились ей вдруг.


Она сказала мужу: "Супруг и государь,
Коль скоро мной довольны и ныне вы, как встарь,
Хочу я убедиться, что так оно и есть,
И оказать моей родне прошу большую честь".


Ответил Этцель сразу – он не умел хитрить:
"Готов желанье ваше я удовлетворить
И вашим славным братьям на деле доказать,
Какую дружбу ради вас питает к ним их зять".


Промолвила Кримхильда: "Не скрою я от вас,
Мне очень бы хотелось, чтоб у сестры хоть раз
Млад Гизельхер, и Гернот, и Гунтер побывали,
А то уж люди тут меня безродною прозвали".


Воскликнул Этцель пылко: "Владычица моя,
Принять здесь ваших братьев почту за счастье я,
Коль дальняя дорога не испугает их".
Возликовала у нее душа от слов таких.


Прибавила Кримхильда: "Тогда через гонцов
Уведомите в Вормсе всех трех своих шурьев,
Что в гости с нетерпеньем сестра и зять их ждут,
И в скором времени они с дружиной будут тут".


Король ответил: "Просьбу не повторяйте дважды -
Сынов почтенной У ты сильней я видеть жажду,
Чем хочется на братьев вам снова бросить взор.
Жаль, что они не вспомнили о нас до этих пор.


Доверю быть послами я шпильманам своим
И, если вы согласны, уже заутра им
В бургундские пределы отправиться велю".
С зарею смелых шпильманов призвали к королю.


Они без промедленья явились в пышный зал,
Где Этцель на престоле с супругой восседал.
Король на Рейн обоих в посольство отрядил,
Им выбрал сотоварищей и платьем всех снабдил.


В путь собрались посланцы, две дюжины числом,
И ведено им было великим королем
Звать Гунтера с дружиной к нему на пир честной.
Потом был тайный разговор у них с его женой.


Державный Этцель молвил: "Скажите в Вормсе так!
Своим шурьям желаю я всех возможных благ
И жду, что побывает у нас моя родня.
Гостей приятней, чем они, нет в мире для меня.


Коль ближние Кримхильды проведать нас хотят,
Я у себя принять их сердечно буду рад.
Пусть в дальний путь сбираться начнут уже сейчас -
Хочу я летом видеть их на пиршестве у нас".


Спросил отважный Свеммель, из шпильманов один?
"К какому надо сроку прибыть им, господин?
День празднества заране назвать прошу нижайше".
Король сказал послу в ответ: «Солнцеворот ближайший».


«Исполним»,– молвил Вербель, и тут гонцам шепнуть
Сумела королева, чтоб до отъезда в путь
Они для разговора зашли в покои к ней.
Немало этот разговор сгубил богатырей.


"Коль мне,– она сказала,– вы услужить не прочь
И передать согласны моим родным точь-в-точь
Все то, в чем их уверить я от души хочу,
Я вам наряд богатый дам и вас озолочу.


Представ на Рейне, в Вормсе, пред братьями моими,
Должны вы неизменно твердить в беседах с ними,
Что грустной не случалось меня здесь видеть вам
И что привет сердечный шлю я всем своим друзьям.


Пускай исполнят просьбу супруга моего
И к нам на пир прибудут хотя бы для того,
Чтоб их сестру безродной не смели гунны звать.
На месте их я съездила б сюда уже раз пять.


Пусть знает брат мой Гернот, прославленный герой,
Что не любим никем он так сильно, как сестрой.
Надеюсь, он на праздник, который будет здесь,
Вассалов лучших привезет, чтоб оказать мне честь.


Скажите Гизельхеру, что по его вине
Ни разу в жизни плакать не приходилось мне
И для меня обняться отрадно будет вновь
С тем, от кого я видела лишь верность и любовь.


Поведайте и Уте, какой мне тут почет.
А если Хаген дома остаться предпочтет,
Спросите, кто ж укажет бургундам путь сюда -
Ведь здесь, у гуннов, долго жил он в юные года".


Не поняли посланцы, зачем так нужно ей,
Чтоб был владетель Тронье в числе ее гостей.
Пришлось ошибку эту им искупить в бою,
Где Хаген взял недешево с врагов за жизнь свою.


Затем гонцам посланье к трем королям вручили,
Они казны и платья довольно получили,
Чтоб при дворе бургундском им было чем блеснуть,
И государь с супругою их отпустили в путь,

АВЕНТЮРА XXIV. О ТОМ, КАК ВЕРБЕЛЬ И СВЕММЕЛЬ ПРАВИЛИ ПОСОЛЬСТВО

Хоть шпильманы в дороге не мешкали нимало,
А все ж еще быстрее везде известно стало,
Что повелел им Этцель на праздник звать шурьев.
Стал этот праздник роковым для многих удальцов.


Посланцы, не слезая с седла по целым дням,
Из края гуннов мчались к бургундским рубежам.
Не зря они спешили: не вправе медлить тот,
Кто приглашение на пир трем королям везет.


В Бехларене оказан им был прием почетный.
Их всем необходимым маркграф снабдил охотно.
С женой своей и дочкой просил посланцев он
Друзьям на Рейне передать приветы и поклон.


В дорогу он дозволил отбыть гостям своим
Не прежде, чем подарки вручить успели им.
Сынам почтенной Уты, а также ей самой
Велел поведать Рюдегер, что чтит их всей душой.


Он наказал Брюнхильду уведомить о "том,
Что искренне ей предан и рад служить во всем.
Когда же на конь снова вскочили два гонца,
Хозяйка обещала им молить за них творца.


Задерживаться Вербель в Баварии не мог,
Но в Пассау он все же заехал на денек.
Скажу вам, не гадая, просил его иль нет
Епископ Пильгрим передать своей родне привет,


Что золотом осыпал двух шпильманов прелат
И рек: "Уверьте вормсцев, что буду очень рад
Детей сестры увидеть я у себя в стране.
Их навестить на родине едва ль удастся мне".


Как ехали посланцы, к бургундам путь держа,
Я до сих пор не знаю, но с целью грабежа
Никто на них в дороге не думал нападать,
Затем что гнева Этцеля любой страшился тать.


Явились в Вормс на Рейне через двенадцать дней
Два шпильмана отважных со свитою своей.
Немедля доложили об этом королям,
И Гунтер слово обратил к бургундским удальцам:


«Кто эти чужестранцы и из какой земли?»
Но королю ответить вельможи не могли.
Тогда владетель Тронье был спешно призван в зал.
Он Вербеля со Свеммелем узнал и так сказал;


"То шпильманы лихие у Этцеля на службе.
Они в года былые со мною жили в дружбе
И присланы, наверно, к нам вашею сестрой.
В честь Этцеля примите их с любезностью большой".


Гонцы дворца достигли и въехали во двор.
Мир шпильманов столь гордых не видел до сих пор.
К приезжим подбежала толпа проворных слуг,
Чтоб вещи и оружие принять у них из рук.


Наряд дорожный гуннов был так богат, что в нем
Они могли бы тут же предстать пред королем.
Сочли послы, однако, что слишком он неярок,
И предложили челяди их платье взять в подарок.


На это меж бургундов охотники нашлись,
И пришлецы в такую одежду облеклись,
Что – головой ручаюсь – не слышал слыхом свет,
Чтоб был когда-нибудь посол роскошнее одет.


Затем с почетом были отведены они
Туда, где ждал их Гунтер в кругу своей родни.
Встал Хаген торопливо и устремился к ним.
Ему гонцы учтивые в ответ: «Благодарим».


Осведомился тотчас он у друзей былых,
Во здравии ли Этцель и что слыхать у них.
Немедля отозвался из шпильманов один:
«По-прежнему наш край цветет и здрав наш властелин».


Со спутниками Вербель был к трону подведен.
Через толпу героев с трудом пробрался он,
Зато уж принял гуннов учтивее король,
Чем принимал других послов когда-нибудь дотоль.


К ним обратился Гунтер: "С приездом, господа!
Я Этцелевым людям безмерно рад всегда.
Мне, шпильманы, сдается, моей сестры супруг
Сюда по делу важному своих отправил слуг".


С поклоном молвил Вербель в ответ на речь его:
"Да, прибыл я по воле владыки моего.
Ваш зять с сестрою вашей вам шлют привет большой
И заверяют, что они вас любят всей душой".


"Приятно это слышать,– сказал король послам.-
Как поживает Этцель и хорошо ли там,
У вас в стране, Кримхильде, родной сестре моей?"
Вновь смелый шпильман слово взял: "На свете нет людей,


Которые бы жили счастливей, чем она.
Судьбой довольны Этцель, дружина и страна.
Когда к вам отправлялся с товарищами я,
Здоровы были мой король и вся его семья".


"Растроган я приветом,– воскликнул Гунтер тут,-
Который зять с сестрою мне так любезно шлют.
Сердечное спасибо и вам, гонцы, за весть,
А то уже тревожиться стал о сестре я здесь".


Два младших государя явились в зал чуть-позже -
Не сразу их успели уведомить вельможи,
Что от сестры любимой известие пришло.
Млад Гизельхер ее послов приветствовал тепло:


"Любой, кто служит зятю,– для нас желанный гость.
Когда бы вам приехать на Рейн ни довелось,
Тут вы друзей найдете и обойдутся с вами,
Как обходиться надлежит со старыми друзьями".


Промолвил Свеммель: "В этом у нас сомнений пет.
Я выразить не в силах, сколь искренний привет
Мне вам король с супругой велели передать.
Во всем судьбою взысканы у вас сестра и зять.


Она меня просила напомнить вам о том,
Что вы всегда друг друга любили с ней вдвоем.
Но самым первым делом мы сообщить должны,
Что вас и братьев ждет на пир король моей страны.


Шурьев он приглашает прибыть к его двору.
А если не угодно вам повидать сестру,
Рассчитывает Этцель, что, дав ему отказ,
Вы хоть поведаете нам, чем прогневил он вас,


Будь вы совсем чужими владыке моему,
И то пора бы в гости приехать вам к нему.
А уж родных-то братьев своей супруги славной
Увидеть у себя в стране он вправе и подавно".


Сказал на это Гунтер: "Послы, ответ я вам,
Потолковав с друзьями, через неделю дам,
А вы пока с дороги ступайте отдыхать -
Неблизкий и нелегкий путь вас скоро ждет опять".


Возвысил голос Вербель: "Прошу простить за смелость,
Но не уйдет наш отдых, и очень бы хотелось
Нам с госпожою Утой поговорить сперва".
Млад Гизельхер такой ответ дал на его слова:


"Препятствовать не станем мы в этом вам, друзья.
С охотой и радушьем вас примет мать моя,
И ваш приход доставит большую радость ей -
Вы присланы Кримхильдою, родной сестрой моей".


Затем он гуннов к Уте отвел без долгих слов.
Весьма приятно было ей увидать послов.
Она им оказала внимание и честь,
Они же передали ей от милой дочки весть.


Хозяйке храбрый Свеммель сказал, шагнув вперед:
"Вам наша королева привет сердечный шлет.
Сильней всего на свете – я слово в том даю -
Прижать к груди хотелось бы Кримхильде мать свою".


"Увы,– вздохнула Ута,– ничем тут не помочь.
Сама уже давно бы я навестила дочь,
Лежи чуть-чуть поближе от нас ее страна.
Дай бог, чтоб были счастливы и Этцель и она.


Ничей приезд желанней, чем ваш, мне быть не мог.
Когда вам в путь сбираться опять настанет срок,
Заранее об этом меня предупредите".
И обещали ей гонцы дать знать о дне отбытья.


Потом на отдых были они отведены.
Меж тем король бургундский со всех концов страны
Своих друзей ближайших созвал держать совет,
Что лучше и разумнее – поехать или нет.


Знатнейшие меж ними уверили его,
Что к Этцелю он должен прибыть на торжество.
Лишь Хаген, разъяренный, как никогда дотоль,
Сказал вполголоса: "Мы все погибнем там, король.


Сестры остерегаться по гроб вам надлежит:
Немало претерпела она от нас обид.
Собственноручно мною убит ее супруг,
А вы на праздник к Этцелю решились ехать вдруг!"


Король в ответ: "Что было, того не будет вновь.
Кримхильда возвратила родным свою любовь,
Когда в знак примиренья мне поцелуй дала.
Нет, друг мой Хаген, лишь на вас она быть может зла".


Угрюмо Хаген бросил: "Словам послов не верьте,
Обид не позабудет она до самой смерти.
Вам потерять придется у гуннов жизнь и честь.
Всем нам супруга Этцеля тайком готовит месть".


Не согласился Гернот с ним и на этот раз:
"Страшиться мщенья, Хаген, причина есть у вас,
Но то, что вы боязни за жизнь свою полны,
Еще не значит, что сестры мы избегать должны".


Млад Гизельхер добавил: "Коль скоро за собою
Вы знаете провинность перед моей сестрою,
Останьтесь здесь, на Рейне, а нас сопровождать
Поедут те, кто никогда не смел ей досаждать".


Вскипел владетель Тронье: "В край Этцеля дорогу
Получше, чем другие, я знаю, слава богу,
И в этом убедитесь вы, государь, вполне,
Коль с непреклонностью такой внять не хотите мне".


Начальник кухни Румольт был мнения того же:
"Скакать на праздник к гуннам вам, короли, негоже.
Иль гости в Вормс не ездят? Иль оскудел ваш двор?
Вы все с советом Хагена считались до сих пор.


Но раз теперь нет веры тому, что он сказал,
Вам повторит и Румольт, ваш преданный вассал:
Покинуть не стремитесь отечество свое.
Что общего у вас с сестрой и Этцелем ее?


Чем плохо вам на Рейне, где ваша жизнь прекрасна,
Где вражеские козни нисколько не опасны,
Где дорогого платья у вас полным-полно,
Где милых дам вы любите и пьете всласть вино?


К тому ж еды вкуснее нигде вам не дадут.
Но если даже это вас не удержит тут,
Подумайте о женах – уж ради них одних
Без толку рисковать собой не след в краях чужих.


Страна у вас богата, вот и останьтесь в ней,
Где вы от бед нежданных защищены верней,
Чем во владеньях гуннов: бог весть, что будет там.
Послушайтесь же Румольта – добра хочу я вам".


Возвысил голос Гернот: "Оставим спор пустой.
Коль так любезно в гости зовут нас зять с сестрой,
Ответить им отказом не позволяет честь,
А те, кто на подъем тяжел, пусть остаются здесь".


Сказал на это Хаген: "Посмотрим, кто был прав.
Меня не осуждайте за мой строптивый нрав,
А лучше снарядитесь в дорогу к гуннам так,
Чтоб нас врасплох не захватил и самый хитрый враг.


Коль вы решили ехать, извольте дать приказ
Вассалам в Вормс собраться, а я найду для вас
Меж ними десять сотен бойцов как на подбор,
Которые помогут вам Кримхильде дать отпор".


Обрадовался Гунтер: «Такой совет мне мил».
Во все концы державы гонцов он отрядил
И созывать вассалов в столицу им велел.
Кто из бургундов знал тогда, какой их ждет удел!


Сошлись они по зову владыки своего.
Три тысячи их было иль более того.
Распорядился Гунтер коней и платье дать
Всем тем, кто к гуннам вызвался его сопровождать.


Помчался в Тронье Данкварт, что Хагену был брат.
Оттуда он с собою привел большой отряд.
Слепили взор оружьем и платьем дорогим
Все восемьдесят витязей, приехавшие с ним.


Примкнул и шпильман Фолькер к дружине королей.
Пришло с ним вместе тридцать его богатырей
В нарядах столь роскошных, что лучшие едва ли
У государей на плечах когда-нибудь бывали.


Не понимать превратно прошу слова мои.
Был Фолькер из презнатной, владетельной семьи,
А шпильманом был прозван в краю своем родном
Лишь потому, что сызмалу умел владеть смычком.


Из тех, кто ехать к гуннам был с королем готов,
Взял Хаген десять сотен отборных удальцов.
Была ему их доблесть по опыту известна.
Тот, кто их знал, не мог о них не отозваться лестно.


Все время об отъезде вели посланцы речь -
Могла на них задержка гнев Этцеля навлечь,
Но Хаген помешать им старался что есть сил.
Его поступками и тут расчет руководил.


Он Гунтеру промолвил: "Почествовать гостей
Мы здесь должны подольше, чтоб только за семь дней
До нашего отъезда они пустились в путь.
Тогда нас будет недругам труднее обмануть.


Кримхильда не успеет собрать друзей своих
И натравить не сможет на нас заране их,
А если и натравит, придется худо им:
Мы с тысячью бойцов всегда врагу отпор дадим".


И вот сперва снабдили дружинников с лихвой
Оружьем, конской сбруей, одеждой дорогой -
Всем, что с собой в дорогу им нужно было взять,
И лишь потом король к себе гонцов призвал опять.


Так Гернот обратился к послам, вошедшим в зал:
"На пир явиться к зятю король согласье дал.
Мы вместе с ним приедем – не сомневайтесь в том -
И с искреннею радостью сестру к груди прижмем".


Спросил учтиво Гунтер: "Скажите, Свеммель смелый,
Когда назначен праздник, чтоб в гуннские пределы
Я к сроку прибыл с теми, кого туда возьму".
«В ближайший же солнцеворот»,– гонец в ответ ему.


В тот день король впервые к Брюнхильде благородной
Пойти гостям дозволил, коль это им угодно.
Но тут вмешался Фолькер – он чуял наперед,
Что ей лишь огорчение доставит их приход:


"Послы, не в духе нынче владычица моя,
И обождать до завтра советовал бы я.
Тогда она вас примет – даю вам в этом слово".
Но и назавтра к ней гонцов не допустили снова.


Тогда, чтоб их обида рассеялась вполне,
Стал к ним державный Гунтер внимательней вдвойне.
С казною золотою щиты он им вручил.
Старался подражать ему весь двор по мере сил.


Млад Гизельхер и Гернот, и Ортвин с Гере тож
Добра им дали столько, что все и не сочтешь.
Однако отказались послы принять его -
Они страшились прогневить владыку своего.


Такое слово Вербель промолвил королю:
"Я взять назад подарки вас, государь, молю.
Предупредил нас Этцель, что брать их нам не след -
У верноподданных его ни в чем нехватки нет".


Как сильно ни разгневан был Гунтер на послов
За то, что отказались те от его даров,
Он их принять заставил одежду и казну,
Которые и увезли они в свою страну.


Млад Гизельхер по просьбе обоих скрипачей
Отвел перед отъездом их к матери своей,
И Ута пм велела уверить дочку в том,
Что счастья и удачи мать желает ей во всем.


Парчой их оделила и золотом она,
Затем что мать любая так поступать должна -
Пусть видят все, как ею ценимы дочь и зять.
Поэтому пришлось гонцам у ней подарки взять.


Потом, простясь со всеми, с кем их судьба свела,
В обратный путь к Дунаю пустились два посла,
А чтоб никто в дороге им не посмел вредить,
До самой Швабии велел их Гернот проводить.


Когда же восвояси вернулась их охрана,
Поехали и дальше посланцы невозбранно.
Ни скакунов, ни платья не отняли у них -
Страшило имя Этцеля везде людей лихих.


Друзей уведомляли гонцы на всем пути,
Что вскоре должен Гунтер с дружиной здесь пройти -
Он властелином гуннским на праздник приглашен
Об этом Пильгрим в Пассау был также извещен.


Когда через Бехларен посольство проезжало,
В мгновенье ока новость весь город обежала,
И Рюдегер с женою в большой восторг пришли
При мысли, что хотят прибыть к ним братья-короли.


Гонцы, достигнув Грана, где Этцель пребывал,
Явились к государю, как долг повелевал.
От радости и счастья зарделся он с лица,
Узнав, что шлют ему шурья поклоны без конца.


Когда предупредили послы жену его,
Чтоб королева братьев ждала на торжество,
Она возликовала и шпильманов за весть
Осыпала подарками, как требовала честь.


Она сказала: "Вербель и Свеммель, вы одни
Мне можете поведать, кто из моей родни
В совете дал согласье на пир приехать к нам
И что об этом говорил там Хаген королям".


"Он как-то рано утром, – в ответ один посол, -
С большим негодованьем речь о поездке вел.
Все мнили, что на праздник зазорно не прибыть,
Лишь Хаген повторял, что здесь хотят их погубить.


Все трое ваших братьев бесспорно будут тут.
Кого же из вассалов они с собой возьмут -
Мы в точности не знаем, хоть можем утверждать,
Что шпильман Фолькер королей решил сопровождать".


Отозвалась Кримхильда– "Невелика беда,
Коль с Фолькером я в жизни не встречусь никогда.
Иное дело Хаген, прославленный боец.
Его у нас мне хочется увидеть наконец".


Отправилась Кримхильда к супругу своему
И с ласковой улыбкой промолвила ему
"Довольны ль вестью с Рейна вы, повелитель мой?
Сбылось мое желание увидеться с родней".


"Я угодить вам счастлив,– король в ответ жене,-
И вас могу уверить, что ваши братья мне
Милее и дороже, чем кровная родня.
Прибытие их радует заранее меня".


Державный Этцель слугам немедля приказал
Скамейками уставить его дворец и зал,
Дабы гостям желанным нашлось где разместиться.
Был вынужден он вскорости за это поплатиться.

АВЕНТЮРА XXV. О ТОМ, КАК НИБЕЛУНГИ18 ЕХАЛИ К ГУННАМ

Теперь оставим гуннов – нам рассказать пора
О хлопотах и сборах бургундского двора.
Гостей богаче вормсцев не видел мир давно.
Оружье, платье, скакуны – все было им дано.


С собой на праздник Гунтер взял витязей лихих.
Шло к гуннам десять сотен и шесть десятков их,
А также девять тысяч слуг и простых бойцов.
Оплакали друзья потом всех этих удальцов.


Но вот коней взнуздали, настал прощальный миг,
И шпейерский епископ, уже седой старик,
Пригожей Уте молвил: "Король готов отбыть.
Пусть наших родичей господь не даст врагам сгубить".


Сказала детям Ута: "Останьтесь здесь все трое.
Приснился нынче ночью мне сон дурной, герои,
Как будто всех пернатых в Бургундии у нас
Сразил неведомый недуг в один и тот же час".


"Не страшны сны дурные,– воскликнул Хаген гордо,-
Тому, кто служит долгу и чести верен твердо.
Поэтому на месте владыки моего
Я постарался б тотчас же отбыть на торжество.


Отправиться к Кримхильде мы все отнюдь не прочь.
У ней найдется дело любому, кто охоч
Во имя государя отвагою блеснуть".
Потом он горько пожалел, что торопился в путь.


Конечно, Хаген дал бы совет совсем иной,
Когда б не донял Гернот его насмешкой злой.
Тот бросил: "Хаген помнит, кем Зигфрид был убит,
Вот и боится, что он сам Кримхильдой не забыт".


Владетель Тронье вспыхнул: "Нет, страх неведом мне.
Коль скучно, государи, вам жить в родной стране,
Последовать за вами я к Этцелю готов".
Немало изрубил он там и шлемов, и щитов.


Уже суда стояли у берега реки.
Взялись грузить проворно поклажу смельчаки.
До самого заката хватило им хлопот.
Всем не терпелось поскорей отправиться в поход.


Велел король бургундский за Рейном стан разбить:
Еще хоть ночь Брюнхильда хотела с ним пробыть,
И до рассвета Гунтер с супругою вдвоем
Утехи ложа брачного вкушал в шатре своем.


С зарею трубным звуком был лагерь пробужден.
В последний раз герои прижали к сердцу жен.
Не довелось обняться им больше никогда -
Друг с другом разлучила их Кримхильда навсегда.


Сынам пригожей Уты служил один вассал
Усердно, верно, храбро, как долг повелевал.
В то утро он открыто признался королю:
«О том, что едете вы все ж, глубоко я скорблю».


Затем добавил Румольт – так звался тот смельчак-
"Уж если здесь остаться не склонны вы никак,
Скажите хоть, кто должен без вас престол блюсти.
Ах, для чего себя послам вы дали обвести!".


– "Хранить мой трон и сына ты, Румольт, будешь сам.
Изволь повиноваться во всем желаньям дам,
И облегчай посильно несчастным бремя бед,
И не страшись, что причинят нам у Кримхильды вред"


Давно уж наготове стояли скакуны
Герои, нетерпеньем и радостью полны,
Перед дорогой дальней спешили жен обнять.
Как горько из-за них родне пришлось потом стенать!


Но вот они толпою пошли к коням своим,
А дамы сокрушенно вослед глядели им.
Наверно, сердце многим шептало в этот час,
Что видят братьев и мужей они в последний раз


Заколыхались стяги, ряды пришли в движенье.
Следили за бойцами в тревоге и волненье
Их земляки-бургунды с обоих склонов гор,
А витязи ликующе неслись во весь опор.


Так вместе с королями отправились в поход
Вассалы-нибелунги – их было десять сот
И всех, вдали от ближних, у гуннов смерть ждала:
Кровь Зигфрида по-прежнему Кримхильде сердце жгла.


Взял Данкварт, смелый воин, дружину под начал,
А Хаген, муж бывалый, пред строем первый мчал
И выбирал дорогу для спутников своих.
В восточную Франконию вдоль Майна вел он их.


Оттуда к Швальбенфельду19 герои поскакали.
Был вид их так отважен, доспехи так сверкали,
Что всюду им немало дивился люд честной.
К Дунаю подошел отряд с двенадцатой зарей.


Владетель Тронье первым спустился вниз к воде -
Бессменно нибелунгов он охранял везде.
На землю спрыгнул Хаген с поводьями в руке
И привязал коня к ветле, от волн невдалеке.


Была пора разлива, на всей реке – ни судна.
Смекнули нибелунги, что им придется трудно:
Не переплыть Дуная – он чересчур широк.
Попрыгали они с коней в тревоге на песок.


"Король,– воскликнул Хаген,– опасность перед нами.
Седой Дунай разлился, он весь покрыт волнами,
И если вы решите переправляться тут,
Боюсь, что многие на дно сегодня же пойдут".


В сердцах ответил Гунтер: "Я это вижу сам,
И вы нас не стращайте, а помогите нам.
Ступайте, поищите – авось, найдется брод,
Где люди переправятся да и обоз пройдет".


"Ну, нет,– промолвил Хаген,– тонуть не склонен я.
На кое-что получше сгодится жизнь моя.
Сведут меня в могилу лишь дорогой ценой -
Сначала гунны силою померятся со мной.


На поиски пойду я, а вы побудьте здесь.
Наверно, перевозчик20 тут где-нибудь да есть.
В край Гельфрата доставит он всех нас, короли".
И поднял Хаген удалой свой добрый щит с земли.


Герой на левый локоть надел его затем,
До глаз на лоб надвинул стальной блестящий шлем
И меч поверх кольчуги на пояс привязал.
Тот обоюдоострый меч любой доспех пронзал.


По зарослям прибрежным бродя туда-сюда,
Воитель вдруг услышал, как плещется вода,
И вскоре ключ прохладный предстал его глазам.
Купались сестры вещие со звонким смехом там.


Подкрадываться Хаген к ним стал, держась в тени,
Однако различили его шаги они
И вовремя отплыли, и он их не настиг,
Хоть их одеждой завладел за этот краткий миг.


Сказала Хадебурга, одна из вещих жен:
"Коль вами будет, Хаген, наряд наш возвращен,
Мы вам, достойный витязь, откроем сей же час,
Чем празднество у Этцеля закончится для вас".


Носясь, как птицы, сестры едва касались волн,
И, видя это, Хаген был нетерпенья полн:
Коль скоро им проникнуть в грядущее дано,
У них обязан вызнать он, что статься с ним должно.


Промолвила вещунья: "Ручательство даю,
Что с вами не случится беды в чужом краю.
Без страха отправляйтесь и знайте наперед -
Окажут вам у Этцеля неслыханный почет".


Словам ее был Хаген так неподдельно рад,
Что сразу отдал сестрам волшебный их наряд.
Когда ж его надели провидицы опять,
Они решились витязю всю правду рассказать.


Воскликнула Зиглинда, вторая из сестер:
"Сын Альдриана Хаген, мы лгали до сих пор,
Боясь, что, рассердившись, уйдешь ты с нашим платьем.
Знай, угрожает смерть тебе и всем твоим собратьям.


Вернись, пока не поздно, иль ждет тебя конец.
Не с доброй целью к гуннам ты зазван, удалец.
Вы едете на гибель, а не на торжество.
Убьют вассалы Этцеля вас всех до одного".


"Не лгите,– молвил Хаген,– вам это ни к чему.
Не может быть, чтоб пали мы все лишь потому,
Что нам одна особа мечтает навредить".
Тут попытались сестры вновь пришельца убедить.


Одна из них сказала: "Назначено судьбою
Тебе лишиться жизни и всем друзьям с тобою.
Нам ведомо, что только дворцовый капеллан
Вернется в землю Гунтера из чужедальних стран".


Отважный Хаген вспыхнул: "Довольно слов, всезнайки!
Того сочту я смелым, кто скажет без утайки
Трем нашим государям, что перебьют всех нас.
Ответьте лучше, как попасть нам за Дунай сейчас".


Она ему: "Коль скоро стоишь ты на своем,
То знай: вверх по теченью есть за рекою дом.
Живет в нем перевозчик, и тут другого нет".
Заторопился Хаген прочь, чуть выслушал ответ.


"Постойте! – закричала из вещих жен одна.-
Вам, Хаген, на прощанье совет я дать должна,
Чтоб ваш отряд в дороге не потерпел урон.
Страной владеет здесь маркграф, зовется Эльзе он.


Брат Эльзе Гельфрат правит баварскою землей.
По ней вам ехать надо с опаскою большой.
Всего же пуще бойтесь рассориться в пути
С тем, без кого вам ни за что Дунай не перейти.


Так вспыльчив перевозчик, что худо вам придется,
Коль с ним у вас размолвка иль ссора заведется.
Пускай ему заплатит за труд владыка ваш.
Слуга он верный Гельфрату и переправы страж.


Коль ждать он вас заставит, кричите что есть сил:
«Я – Амельрих злосчастный» – такой боец тут жил,
Но родину покинул, спасаясь от врагов.
К вам перевозчик приплывет, услышав этот зов".


Признательность воитель ей выразил кивком
И, с сестрами расставшись, в кустах исчез молчком.
Он берегом песчаным пошел вверх по реке
И вскорости увидел дом за нею вдалеке.


Он крикнул так, что голос донесся за Дунай:
"Живее, перевозчик, мне лодку подавай.
Коль на баварский берег меня перевезешь,
Получишь золотой браслет – взгляни, как он хорош".


Богат был перевозчик, ни в чем не знал нужды.
Не очень-то прельщался он платой за труды
И слуг держал надменных, хозяину под стать.
Долгонько Хагену пришлось на берегу стоять.


Тогда, перекрывая шум волн и ветра вой,
Герой возвысил снова могучий голос свой:
"Я – Амельрих, служивший у Эльзе вплоть до дня,
Когда изгнали с родины мои враги меня".


Браслет он в воздух поднял на острие клинка,
Чтоб золото увидел гордец издалека
И низменную алчность оно в нем разожгло.
Тут перевозчик наконец схватился за весло.


Для молодой супруги решил он взять браслет.
Кто обуян корыстью, тому спасенья нет.
На золото польстился по жадности глупец
И в стычке с грозным Хагеном нашел себе конец.


Проворно перевозчик Дунай преодолел,
Но за рекой не встретил того, кого хотел,
Чем был в такую ярость и злобу приведен,
Что Хагену отважному свирепо бросил он:


"Хоть Амельрихом тоже, быть может, вас зовут,
Другого человека я мнил увидеть тут.
Мы с ним родные братья, а вы солгали мне.
Сидите в наказание на этой стороне".


"Свой гнев,– ответил Хаген,– уймите, бога ради,
И знайте: не придется вам нынче быть в накладе,
Коль вы перевезете товарищей моих,
С которыми приехал я сюда из стран чужих".


Воскликнул перевозчик: "Не трать напрасно слов.
У тех, кому служу я, немало есть врагов,
И к ним я не намерен возить бог весть кого.
Коль жизнь твоя тебе мила, прочь с судна моего!"


"И все ж браслет возьмите,– сказал герой ему.-
Придете вы на помощь отряду моему.
Коней в нем десять сотен да столько ж человек".
Но перевозчик закричал: «Не быть тому вовек!»


Веслом своим тяжелым спесивец что есть сил
С размаху чужестранца по голове хватил,
И Хаген на колени упал, ошеломлен.
Гневливей перевозчика еще не видел он.


Затем, чтоб не поднялся пришедший в ярость гость
И взяться за оружье ему не удалось,
Силач врага ударил по темени багром,
Но это для него, увы, не кончилось добром.


Багор о шлем разбился, а Хаген вынул меч,
И голова скатилась у грубияна с плеч,
И витязь, вслед за телом, швырнул ее па дно,
О чем бургундам было им потом сообщено.


Едва вассала Эльзе бургунд успел сразить,
Как лодку тут же стало течением сносить.
Встал на корме воитель и на весло налег
И все же повернуть назад отнюдь не сразу смог.


Вверх по Дунаю судно в конце концов пошло,
Но тут переломилось широкое весло.
Хоть не нашлось другого, не оробел смельчак.
Ремнем подщитным он связал обломки кое-как


И к берегу причалить с большим трудом сумел.
Над самою водою там лес густой шумел
И ждал вассала Гунтер с дружиною своей.
Сбежалась Хагена встречать толпа богатырей.


Бургунды были рады, что витязь с ними вновь.
Когда же увидали они на судне кровь
Спесивого невежи, чью голову он снес,
Друзьями задан Хагену был не один вопрос.


Шел пар от свежей крови, и Гунтер угадал,
Как завладел ладьею его крутой вассал.
Спросил он: "Где же судно вы, Хаген, раздобыли
И где же перевозчик сам? Знать, вы его убили?"


Отперся хитрый Хаген: "Нашел я этот челн.
Он кем-то был привязан к ветле у самых волн,
А перевозчик даже не встретился со мною,
И если вправду он убит, не я тому виною".


Король бургундский Гернот прервал беседу их:
"Я сильно опасаюсь за жизнь друзей своих -
Вдруг опрокинет лодку волною невзначай.
Как мы без перевозчиков переплывем Дунай?"


Воскликнул Хаген: "Слуги, поклажу снять с коней!
Служил на перевозе я в юности своей
И равного мне было на Рейне не найти.
Даст бог, сумею к Гельфрату я вас перевезти".


Коней загнали в воду ударами кнутов,
Чтоб вплавь они пустились одни, без седоков,
И реку переплыли лихие скакуны,
Хоть многие и были вниз теченьем снесены.


На судно погрузили затем казну и кладь,
И стал владетель Тронье друзей переправлять.
Когда б он не работал весь этот день веслом,
Не быть бы многим витязям на берегу другом.


Он десять сотен вормсцев сперва отвез туда,
Потом своих вассалов – красавцев хоть куда,
А после девять тысяч простых бойцов и слуг.
Трудился Хаген допоздна, не покладая рук.


Когда отряд успешно им был перевезен,
Владетель Тронье вспомнил слова тех вещих жен,
Которых за купаньем врасплох он захватил.
За это жизнью капеллан чуть-чуть не заплатил.


Над утварью церковной стоял сей муж святой,
Руками опираясь о бок челна крутой.
Не послужил защитой ему духовный сан -
Был за борт сброшен Хагеном несчастный капеллан.


«Остановитесь, Хаген!» – вскричали смельчаки,
Извлечь пытаясь жертву из бурных вод реки.
Млад Гизельхер от гнева едва не онемел,
Но Хаген все ж свой замысел осуществить сумел.


Король бургундский Гернот сказал ему в сердцах:
"За что погибнуть должен наш капеллан в волнах?
Зачем в Дунай глубокий его швырнули вы?
Любой другой лишился бы за это головы".


Священник бедный на борт карабкался напрасно -
В беде бургунды были помочь ему не властны:
Ладьею правил Хаген, а он концом шеста
На дно спровадить норовил служителя Христа.


Надежду на спасенье утратив наконец,
Пустился вплавь священник, хоть был плохой пловец.
И от жестокой смерти его избавил Бог:
Добрался он до берега и вылез на песок.


Стал выжимать он платье, благодаря Творца.
Увидел это Хаген и помрачнел с лица,
А про себя подумал: "Нам всем конец сужден.
Не ложь, а правду слышал я от этих вещих жен".


Едва была поклажа на сушу снесена,
Владетель Тронье в щепы разнес борты челна
И отогнал подальше от берега его
К большому изумлению отряда своего.


Спросил в смятенье Данкварт: "Что ты наделал, брат?
На чем же мы поедем, когда на Рейн назад
Из королевства гуннов нас Гунтер поведет?"
Но Хаген не сказал ему, что за удел их ждет.


Он только молвил: "Судно я изломал сейчас,
Чтоб ни один предатель, коль есть такой меж нас,
Покинуть не решился товарищей в беде.
Пусть знает: трусу всюду смерть – и в сече, и в воде".


С бургундами на праздник скакал один боец.
Он звался шпильман Фолькер, и этот удалец
В делах был смел и пылок, в речах – остер и прям.
Понравился ему ответ, что Хаген дал друзьям.


Коней бойцы взнуздали и собрались в дорогу.
У них пока что было потерь совсем немного:
Пришлось лишь капеллану вернуться с полпути
И в одиночестве, пешком, домой на Рейн брести.