Киященко Н. Эстетическая культура

ОГЛАВЛЕНИЕ

Э.А. Орлова. Городская среда как культурно-эстетическое явление

Упорядоченность, историческая самобытность, собственное лицо российских городов сегодня продолжает оставаться серьезной культурной проблемой. Значимость влияния архитектуры, визуальной информации, озеленения на качество жизни горожан не вызывает сомнений. Однако вопрос об эстетических аспектах городской среды заключается отнюдь не в том, чтобы постоянно поддерживать однажды сложившийся „исторический образ”, на чем настаивают любители старины, или в погоне за функциональным удобством разрушать одни городские интерьеры и создавать на их месте другие, как к этому стремятся сторонники радикальной модернизации. Городская среда формируется исторически. В этом процессе принимают участие и профессионалы-градостроители, и заказчики их продукции, и жители. Любой проект, связанный либо с новым строительством, либо с реставрацией, сколь бы привлекательным он ни казался в описаниях и макетах, может трансформироваться в ходе реализации и стать элементом культуры, не вызывающим никакого интереса у горожан, если он не воспринимается как часть жизненной среды. Такое явление не редкость. Порой оно обусловлено небрежностью архитекторов, особенно у тех, кто идет на поводу у строительной индустрии. Нередки случаи непонимания заказчиками архитектурных замыслов из-за полного безразличия к их эстетическому языку, из-за непричастности горожан к формированию социального заказа на собственное окружение.
Многие специалисты-градостроители и социологи видят ключ к решению вопроса в том, чтобы при проектировании различных объектов максимально выявлять и учитывать общественное мнение. Но при внимательном анализе оказывается, что для архитекторов, дизайнеров, разработчиков социокультурных проектов это тоже не выход, поскольку чаще всего опрашиваемые просто не знают, каким бы они хотели видеть свое окружение. И это естественно, поскольку горожане попадают в готовую архитектурную среду, а не создают ее сами, живут в ней, а не оценивают со стороны. Жители обычно быстро привыкают к своему окружению и перестают его замечать. Поэтому их оценки городской архитектуры не заслуживают особого доверия. По-видимому, специалисты, имеющие профессиональную художественную подготовку, применяющие свои навыки на практике, обладающие опытом целенаправленной работы с пространством, могут несравненно лучше эстетически осмыслить городские среды, нежели те, у кого нет таких навыков и опыта. Следовательно, не стандартные опросы, а диалог между архитекторами и горожанами на почве взаимной заинтересованности – вот путь к эстетическому восприятию, освоению городских пространств, к преодолению безразличного отношения к ним.
Для градостроителей и архитекторов сегодня вполне привычными стали понятия „городская среда”, „сельская среда”, „пространственная среда поселения” и т.п. Все чаще в обществоведческой литературе встречается словосочетание „культурная среда”. Смысл этих слов как будто бы ясен и не требует дополнительных пояснений. Однако все не так просто, как кажется на первый взгляд. Прежде всего, по-разному определяется предметное содержание среды. Одни включают в него все природные и культурные объекты, которые окружают человека в мире его обитания. Другие считают средой лишь то, что освоено и активно используется человеком. Неодинаковы и пространственные представления о среде. Чаще всего понятие среды отождествляется со всей территорией поселения. Но есть мнение, что среда – это ограниченное пространство, выделенное по некоторым функциональным признакам. Различаются и представления о структуре среды. Часть исследователей видят эту структуру глазами градостроителей, т.е. в крупных единицах микрорайонов, кварталов и т.п. Другим же ближе видение жителя, воспринимающего поселение изнутри, а не в архитектурных планах и макетах.
Сказанное свидетельствует, что, говоря о среде, люди имеют в виду либо рационализованный и обобщенный образ поселения в целом, либо пространства, доступного непосредственному восприятию и контроль со стороны жителей. Первое представление можно определить как окружение, тогда как за вторым оставить понятие „среда”. Иными словами, средой далее будет называться освоенная людьми специально выделенная и организованная часть пространства поселения с активным использованием входящих в нее объектов. В дальнейшем речь пойдет о крупном городе, поскольку разнообразие сред представлено в нем наиболее полно по сравнению с другими типами поселений.
Выделенность различных частей города определяется прежде всего их функциональным назначением и архитектурной организацией пространства. Это могут быть промышленные зоны с соответствующими постройками и службами; транспортные магистрали, размеры которых функционально обусловлены насыщенностью средствами передвижения; улицы исторического центра города со сложившейся совокупностью жилых строений и разного рода учреждений; новые жилые микрорайоны с их особой пространственной структурой и т.п. Таков градостроительный аспект поселения. Но согласно принятому здесь определению это еще нельзя назвать средой. О ней можно говорить лишь тогда, когда та или иная часть города осмысливается с точки зрения культуры, т.е. содержания происходящих здесь взаимодействий людей, способов использования ими входящих сюда элементов, значений и смыслов, приписываемых ей людьми. Иными словами, с точки зрения ее освоенности и организации как определенной культурной целостности. При такой организации эстетическим факторам принадлежит особая роль, и далее речь пойдет о механизмах их действия.
В современном определении эстетического начала человека для данной работы значимы такие его функциональные свойства, как способность выделять из окружения соразмерные себе „жизненные пространства”; устанавливать внутренние пропорции входящих в них объектов; соотносить их с представлениями о прекрасном. С этой точки зрения трансформация природного и культурного окружения в среду происходит как его дифференциация и организация на основе эстетических принципов. Активное применение таких принципов способствует функциональному освоению элементов окружения, выстраиванию из них гармоничных, соразмерных человеку, приятных для глаз целостностей.
Свойство эстетизировать жизненную среду присуще всем людям. Однако в культуре давно уже выделены виды деятельности, специально предназначенные для этого: архитекторов, скульпторов, мастеров паркового искусства; ныне к ним добавились дизайнеры городской среды. Подобные специалисты, работая по социальным заказам, влияют на удобство и внешний облик различных частей города по мере того как их проекты, замыслы воплощаются в реальность. Совершенно очевидно, что от их эстетических концепций во многом зависит качество городских сред. Но есть и другая сторона – жители города, не профессионалы в этой области. От их отношения к предложенной специалистами композиции зависит ее дальнейшая судьба. Она может стать центром внимания, социального взаимодействия и таким образом сохранять свою жизнеспособность к культуре: поддерживаться, заботливо ремонтироваться, реставрироваться и т.п. Примеров такого рода много: останкинский дворец, музей изобразительных искусств, бульварное кольцо в Москве, центральные части Новгорода, Смоленска и т.п. Но может случиться и что выстроенная профессионалами на определенных эстетических принципах культурная среда оставляет жителей равнодушными, отвергается, т.е. не воспринимается как среда теми, для кого она предназначена. Так происходит обычно с большинством городских улиц, скверов, интерьеров учреждений коммунально-бытового обслуживания, муниципальных попыток украсить город к празднику и т.п.
В послереволюционный период так произошло с архитектурой стиля модерн. Будучи производной высокоразвитой городской культуры, она оказалась слишком сложной для освоения сельскими мигрантами первого-второго поколения. Даже искусствоведы, не понимавшие или не принимавшие эстетику урбанизма, предпочитают осуждать этот стиль, называя его декадансом, эклектикой и т.п. Для неподготовленных людей свойственные модерну сложные способы пространственной организации городских микросред сразу же оказались чуждыми, и целые культурные пласты перешли в статус неосвоенного окружения.
Скажем, в Москве жилые и общественные здания, построенные в начале XX века, с тех пор ни разу не ремонтировались. Квартиры в высококачественных доходных домах превращались в коммунальные. Их интерьеры становились „местами общего пользования”, не обжитым пространством, а хранилищем домашнего инвентаря. Внутри комнат постепенно стирались рельефы лепных потолков, менялась задуманная архитектором сложная конфигурация оконных переплетов. На лестничных клетках разбивалась кафельная мозаика полов; отламывались и не восстанавливались решетки, поддерживающие перила; разбивались и заменялись фанерой стекла дверей, выходящих на лестничную площадку, а также на улицу; отрывалась и заменялась стандартной фурнитура, имеющая специально разработанный дизайн.
Не лучше обстояло дело и с внешней стороны. Сегодня в большинстве домов ворота либо полностью выломаны, либо первоначальный рисунок их решеток нарушен, и это теперь – небрежно насаженные, скрепленные проволокой прутья. А ведь ковка и литье раньше всегда были существенным эстетическим элементом, придающим зданию своеобразие. Дворы захламлены, замусорены и просто не убираются. Наружные двери утратили свой первоначальный декоративный облик: матовое или рельефное стекло – разбито; двери заменены новыми, не подходящими по размеру, и потому изуродованы дверные рамы; исчезли козырьки над дверьми, декоративные кронштейны которых служили столь простым средством придать специфику самой стандартной постройке. И никому не принадлежащие дома, дома без хозяев быстро пришли в упадок. Итак, из-за неприятия, чуждости этой архитектуры для мигрантов, такого рода городские среды – по крайней мере в Москве – находятся в состоянии, близком к руинам. Достаточно сейчас пройтись по Остоженке, Пречистенке, Сретенке, Бульварному кольцу – и это бросается в глаза.
Только сравнительно недавно уже третье поколение горожан – в основном профессиональные архитекторы, художники, искусствоведы, а теперь и некоторые из собственников – начало осваивать этот стиль и понимать адекватность его размерам и функциональным характеристикам города. Многие осознали, что в такой архитектуре решалась задача сделать более интимными, приемлемыми для горожанина улицы с высокими зданиями. Эффект нередко достигался за счет внешних форм, имитирующих элементы интерьера: сложная лепнина, отделка фасада кафелем и с аллюзией на мебель и т.п. Понятным стал также и смысл так называемого эклектизма, присущего стилю. Сегодня в этом случае искусствоведы применяют термин „полистилистика”. В сложном городском пространстве со множеством временных пластов, нашедших отражение в архитектуре, наступает период, когда нужен ключ к прочтению их культурных смыслов, к организации их в понятные для людей целостности.
Стиль модерн в его северном, неоклассицистском русском вариантах представлял вынесение вовне принципов и „технологии” такой организации. Для современных архитекторов, художников, искусствоведов, культурологов очевидна функция полистилистики в архитектуре как эстетического механизма, преодолевающего разрозненность историко-культурных пластов города, обеспечивающего выстраивание мелкоструктурных пространственных целостностей. Действительно, этот стиль обеспечивал „гибкую технологию” организации городской среды. Здание могло „держать” достаточно большие пространства, как например, гостиница на Новой площади или Ярославский вокзал Ф.О.Шехтеля. Но при дальнейшей застройке оно прекрасно вписывалось в более широкое окружение. Например, особняк Рябушинского на ул. Качалова отнюдь не потерял своего средообразующего значения от соседства более ранних и поздних объемных и многоэтажных построек.
Такие особенности эстетической организации пространства обусловлены приемами стилизации или полистилистики. Заключенные в них аллюзии на различные стилистические направления гибко актуализуются в реальных условиях как культурный потенциал объекта. Если среда оказывается в эстетическом отношении беднее объекта, он становится ее центром, перекликаясь своим внутренним многообразием с элементами окружения как с нейтральным визуальным фоном. Если же эстетически объект беднее среды, он все равно органично вписывается в нее, „подстраиваясь” через заключенные в нем аллюзии либо к фоновым, либо к центральным элементам, составляющим ее культурный смысл. Эти черты стиля формировали у потомственных горожан с их особым образом жизни навыки организации поведения в разнокачественных пространствах.
Еще одна важная особенность стиля связана с преодолением визуальной монотонности, привычности городских интерьеров. Это достигалось несколькими способами. Во-первых, за счет архитектурных особенностей сооружений: многие из них, даже небольшие по размерам, решались не столько как отдельные здания, сколько как часть сложной городской среды. Одни включают в себя разновысотные компоненты; другие имеют непрямолинейные по конфигурации передние фасады; часто выходящие во двор фрагменты зданий своими выступами и углублениями образуют сложные внутренние пространства и т.п. Во-вторых, преодоление монотонности достигалось за счет оформления фасадов. В этих случаях важную функцию выполняет остекление сооружений. Характерное для них обилие эркеров превращает фасад во множество своеобразных, поставленных под разными углами друг к другу, „зеркал”, в которых отражается, дробится меняющееся освещение города. Это создает подвижную образно-цветовую картину квартала, улицы, отдельного здания. То же можно сказать о лепных украшениях. Их сложные формы сами по себе создают неповторимый образ среды. Кроме того, изменчивая игра светотени придает динамичность визуальному фону улицы, делает его интересным для наблюдения. Для среднего потомственного горожанина с его определенными эстетическими навыками все это помогало преодолеть монотонность в восприятии одних и тех же городских кварталов.
Совершенно очевидно, что подобным образом организованные городские среды, с одной стороны, отражали сложность самой городской жизни, городской культуры, а с другой – представляли их в определенных организационных формах, соразмерных человеку и легко распознаваемых как в функциональном, так и в смысловом отношениях. Кварталы так называемых доходных домов визуально четко отличались друг от друга и от деловых кварталов. Здания общественного назначения распознавались прежде всего по архитектурным особенностям, а не по вывескам. Качество жилой архитектуры ничуть им не уступало, будь то доходные дома или особняки. Интерьеры помещений соответствовали образу жизни людей, а не произвольным нормам распределения производственной и жилой площади. Разумеется, речь идет о домах и учреждениях, где пребывали люди с достаточно высоким доходом.
В настоящее время, по-видимому, при наличии множества неиспользованных ресурсов в стране, можно и нужно вернуться к этим образцам и взглянуть на них с точки зрения того, что следует заимствовать из них для сегодняшнего благоустройства городского пространства. Ведь комфортабельная городская среда не только облегчает существование людей, но способствует личностной самоорганизации на базе заложенных в эту среду эстетических принципов.
Собственно, такое заимствование уже заметно, например, в Москве – в архитектуре конца 70-х – начала 80-х годов. Новые здания по Брестской, Тверской улицам, в районе Миусской площади имеют сложную конфигурацию, организуя функциональное и визуальное пространство как совокупность мелкоструктурных сложных целостностей. Отдельные жилые кварталы в районах Ленинского проспекта, Профсоюзной ул. в иных, чем ранее, объемах воспроизводят принципы сложной организации городских пространственных сред: та же выделенность, замкнутость образа, но уже на уровне не одного здания, а целого их комплекса. Подобная архитектура свидетельствует о возрождении подлинно городской, столичной культуры организации городского пространства. Однако ситуация в этом отношении отнюдь не проста.
Эстетика городов претерпела значительные модификации в период первоначального расширения индустриального строительства 60 – 70-х годов. Характерное для этого времени типовое проектирование вытеснило архитектуру как искусство и трансформировало ее в сугубо технологическую деятельность. В крупных городах значительные территории стали застраиваться не просто типовыми зданиями, но типовыми микрорайонами. Одинаковые, жестко распланированные, они вытеснили собою слободские поселения, кольца огороднических зон, окружающих крупные города. Более того, они активно проникали в исторически сложившиеся части поселений, разрушая привычные их образы и исторические планировки. Конечно, ни о каком эстетическом соотношении старых кварталов и новостроек речь не шла. Достаточно обратиться к застройке Нового Арбата, кварталов между Старым Арбатом и Пречистенкой, чтобы увидеть, как ныне нарушен – и не складывается – визуальный обобщенный образ этой части Москвы.
Разумеется, в названный период решалась – и во многом уже разрешена – существенная социальная проблема: обеспечить горожан относительно комфортабельным жильем. В то же время стало очевидным, что использование ограниченных культурных средств – только технологических безотносительно к эстетическим – заметно ухудшает качество городских сред. Новостройки отличаются визуальной монотонностью и одинаковостью, упрощенностью пространственной организации. В исторических кварталах внеэстетические принципы строительства порождают хаотичность застройки, разрушение сложившихся архитектурных образов. Ситуация усугубляется еще одним значимым с точки зрения культуры любопытным обстоятельством. Речь идет о постепенном вытеснении людей из предназначенных для жилья старых домов с их просторными, ориентированными на сложный образ жизни помещениями, в тесные клетки новостроек, сконструированных по типу общежитий. Добротные, красивые, удобные большие дома шаг за шагом занимались под учреждения и соответственно перестраивались их интерьеры. То же происходило и с частью стандартных двух– трехэтажных построек. Другая их часть разрушалась, и освободившиеся территории в большинстве случаев не застраивались, становились пустырями, зарастающими бурьяном, превращались в свалки или стоянки для автомобилей. Особняки занимались под учреждения или музеи. Следует подчеркнуть, что эти здания (может быть, за исключением особняков) обязательно перестраивались внутри. Однако странно то, что эти перестройки совершались не для удобства городских жителей, не для улучшения жизненных условий людей. Напротив, здания разбивались на учрежденческие клетушки, полностью уничтожающие выполненные по проекту архитектора функционально и эстетически осмысленные интерьеры.
Сейчас, в условиях приватизации городской земли и недвижимости, ситуация может улучшиться, и есть основания ожидать определенных положительных сдвигов в эстетическом качестве жизненной среды. В каком же направлении целесообразно менять это качество? Разумеется, подходов к решению такого рода задачи может быть множество. Скажем, для индустриально ориентированных градостроителей самым важным будет обеспечение условий для удобного передвижения строительных машин, транспорта, максимальной дешевизны сооружений. Архитектор-любитель старины будет стремиться реконструировать исторический облик города, а новый проект постараться стилизовать под какой-нибудь из стилей минувшего. Сторонник средового подхода будет искать образную выразительность городской среды объединением современной архитектуры с тем, что осталось от прошлого. Что касается частных заказчиков, то они, как правило, задумываются об эстетическом качестве своей собственности с точки зрения ее репрезентативности. Квартиросъемщиков интересует прежде всего функциональное удобство окружения – доступность бытовых служб, детских учреждений, транспортных средств. А сравнительно недавно специалисты растолковали им экологические проблемы города, и теперь прибавилось требование очистить воздух, воду, землю и т.п. Ниже речь пойдет о некоторых общих принципах организации культурной среды города, объединяющих функциональный, эстетический и экологический аспекты такой организации. Причем качество предлагаемых решений будет оцениваться в соответствии с современными профессиональными критериями.
По-разному следует подходить к формированию культурной среды исторических центров города и кварталов-новостроек. Исторические центры характеризуются архитектурным многообразием построек, особой конфигурацией планировки. Обычно имеющиеся здесь здания принадлежат к различным эпохам и потому отличаются друг от друга габаритами, архитектурными стилями. Тем не менее такие части города воспринимаются как целостности, где архитектурное многообразие не производит впечатления эклектики из-за привычности пространственной объединенности разностильных зданий. Историческая планировка тоже воспринимается как нечто естественное и исходно заданное. Она не вызывает раздражения у людей, живущих в старых кварталах, несмотря на свою сложность. Если с этой точки зрения рассматривать исторические центры городов как жизненные среды, следует подчеркнуть необходимость сохранить многообразие в их облике. Культурная ценность такого сохранения очевидна. Прежде всего здесь пространство соразмерно человеку и пластике его движений. Далее, сколь бы привычным ни был облик исторического центра, разнообразие его составляющих предотвращает возникновение ощущения визуальной монотонности. Наконец, в структуре города такие центры выступают как своего рода эталоны при оценке других его частей. Иными словами, для жителей города исторический центр в первую очередь определяет его культурный образ, становится символом исторической преемственности поколений городских жителей, знаком самобытности города, эталоном, с которым соотносят другие части городского пространства.
Исторические центры приобретают особую ценность при ускоренном развитии городов. По мере насыщения города продукцией индустриального строительства такие места приобретают особую заметность. Более того, становятся очевидными их взаимные различия, и они приобретают функцию культурного (в отличие от административного) районирования города. Именно поэтому и в эстетическом отношении сегодня, при обилии типовых сооружений, особенно внимательно следует относиться к поддержанию своеобразия городских исторических центров.
Иной принцип эстетизации городской среды следует применять к новым районам. Здесь задача заключается в целенаправленном введении пространственного, визуального разнообразия с тем, чтобы преодолеть монотонность застройки. Сегодня для этого в отечественных разработках городского дизайна уже существуют специальные средства. Можно применять колористические решения, при которых отдельные части больших жилых, промышленных, административных кварталов выделяются различными цветовыми гаммами. Возможно внесение многообразия в среду с помощью малых архитектурных форм (скульптура, живописные киоски, красиво оформленные остановки транспорта). Важным эстетизирующим фактором здесь становятся зеленые насаждения. Хорошо подобранные деревья и кустарники на улицах и в скверах, газоны и цветники во дворах обычно создают приятные для глаза городские пейзажи даже в сочетании с достаточно упрощенной архитектурой. Кроме того, несомненна их экологическая ценность.
Интересно можно использовать и небольшие строения, перенесенные из исторических частей города. Уже существуют проектные предложения помещать одноэтажные старые, в том числе деревянные, дома внутрь дворовых пространств в системах многоэтажных кварталов. Такой дизайнерский ход не только вносит многообразие в жизненную среду новостроек, но и решает задачу перехода от несоразмерных человеку многоэтажных домов и дворов к вполне приемлемым объемам и композициям пространства.
При изменении отношения к жизненной среде, расширении участия частных предпринимателей, собственников жилья, городской общественности в ее благоустройстве возможны и более дорогие экономически, эстетически важные решения. Например, можно вернуться к узорчатым решеткам при устройстве новых бульваров и скверов, кованым литым кронштейнам, поддерживающим козырьки над входами в дома. В принципе технологически разработан относительно недорогой способ облицовки природным камнем бетонных поверхностей. Есть и другие способы внести многообразие в облик новостроек. Но это возможно лишь в случае прямого контакта архитекторов, дизайнеров с заказчиками, с одной стороны, и изменения системы финансирования в градостроительстве – с другой. Сейчас такая возможность активно обсуждается на государственном уровне, но пока практически реализуется лишь в минимальной степени.
При переосмыслении городского пространства важно выделять и эстетически подчеркивать функциональные зоны, которые закрепляют устойчивый образ города, являются значимым фактором его внутреннего упорядочения. Образцы такого выделения хорошо известны. Это городские площади, административные, деловые, культурные центры. Многие из них сложились исторически и продолжают сохраняться в качестве особых городских сред. Например, в Москве ул. Ильинка – это старый деловой центр с его совершенно специфичной официального стиля архитектурой. Или же Столешников переулок как торговый центр, где все нижние этажи полностью заняты магазинами, кафе, а основным визуальным стимулом становятся витрины. Можно привести в пример также Театральную площадь, хотя это всего лишь остатки такой функционально выделенной зоны. Ее границы довольно размыты, она утратила четкую форму, и это большая потеря для облика города.
Однако для больших городов сегодня исторических зон такого рода оказывается явно недостаточно. Их отсутствие, особенно в новых кварталах, существенно затрудняет восприятие городского пространства. Люди не имеют ориентиров для разграничения одних частей города от других. У них складывается представление об этом пространстве как о хаотическом нагромождении домов и беспорядочном переплетении улиц. Единственным ориентиром в этом хаосе становятся широкие транспортные магистрали, которые в крупных городах и определяют его „макро-членение”, кстати, совсем недостаточное для освоения городского пространства.
Сегодня людям необходимы другие, более мелкие ориентиры, которые, с одной стороны, становились бы знаками различных функциональных частей города, а с другой – фиксировали бы границы сомасштабных человеку сред. В качестве примера можно обратиться к учреждениям культуры – музеям, театрам, кинотеатрам, паркам, – большинство из которых представляет собой отдельные объекты. Нетрудно увидеть, что они могут стать важным фактором в образовании городской среды.
Начнем с внешнего вида таких учреждений. Обычно это специальные архитектурные сооружения или природные объекты (городские сады, парки и т.п.) с множеством культурно значимых элементов и деталей. Соответственно они обладают большими возможностями для визуальной организации эстетически привлекательной среды. Каждый такой объект можно сделать ее центром. Исходя из ранее упомянутых принципов полистилистики, в качестве системообразующей принимается практически любая его характеристика: размер, стиль, доминирующий цвет, броская малая архитектурная форма. Вокруг этого и выстраивается отчетливый визуальный образ микросреды. Важно, чтобы он имел четкие границы, легко „прочитывался” как целое, ключом к восприятию которого становится выделенная характеристика. Многообразие эстетических возможностей объектов, выбранных в качестве средообразующих центров, акцентировка их различных сторон – гарантия того, что построенные вокруг них локальные среды не будут однообразными в структуре крупного города.
Организация высококачественной среды на базе учреждений культуры подразумевает продуманный последовательный переход от внешнего вида к интерьеру. Здесь также есть большие возможности добиться эстетической привлекательности. Это тем более важно, что в отношении интерьеров учреждений культуры сложилась дурная инерция: помещения читальных залов и библиотек напоминают унылую канцелярию; в фойе театров и концертных залов современные элементы интерьера (киоски, буфеты, фотографии и т.п.) резко контрастируют с более старыми, выполненными в соответствии с проектом; казенно и неуютно выглядит большинство помещений кинотеатров и клубов. Такую инерцию можно преодолеть, если у этих учреждений появятся хозяева, заинтересованные в привлечении публики и имеющие для этого средства. Тем более, что сегодня в стране много прекрасных художников по интерьеру, экспозиции, прикладному искусству.
Эстетическое качество интерьеров учреждений культуры оказывает существенное влияние на степень их привлекательности для посетителей. И в этом случае также важно разнообразие решений. Сейчас доминирует два „образа” интерьеров: „парадный” (который в государственных учреждениях быстро превращается в стандартно-официальный) и „подвальный”, где откровенно господствует эстетика безобразного (помещения ряда молодежных театральных студий, дискотек и т.п.). Оба образа родились „естественным” путем под воздействием работников и посетителей таких учреждений. И уже стало очевидным, что самодеятельное решение эстетических вопросов, связанных с оформлением интерьеров, просто невозможно. В результате нарастает тенденция деэстетизации, упрощения декора интерьеров, не находящихся под наблюдением заинтересованных хозяев и профессиональных дизайнеров. В то же время нарастающая в обществе потребность в эстетическом их осмыслении, существенном качественном улучшении, разнообразии стимулируют поиск новых пропорций, цветовых сочетаний, элементов декора, что становится заметным, в частности, при определении интересов крупных банков.
Сегодня многие интересные решения уже существуют в профессиональной среде художников и архитекторов. Но важно, чтобы их опыт нашел более широкое распространение и стал подлинным действенным фактором в городской культуре. Для этого необходимо разработать формы их постоянных взаимных контактов с работниками и посетителями учреждений культуры, с городскими районными властями. Подобные связи тем более важны, что, как показывает практика, любой самый лучший запроектированный интерьер претерпевает изменения во времени, и лучше, если эти изменения находятся под контролем специалистов.
Высокое качество и разнообразие внешнего и внутреннего оформления учреждений культуры в совокупности может стать важным фактором, приобщающим людей к осмыслению и освоению городского пространства. Квалифицированные же архитектурные и дизайнерские решения повлекут за собой важные средообразующие последствия не только для отдельных таких учреждений, но и для города в целом, ибо каждое из них в этом случае окрашивает своеобразием ту часть городской среды, в которой оно находится.
Другой важной эстетической функцией учреждений культуры является организация пространств для совместного пребывания и взаимодействия людей. Формообразующее влияние архитектуры и дизайна на эти процессы хорошо известно. Именно поэтому многие важные аспекты пространственного поведения и взаимодействия могут быть скорректированы и развиты за счет целенаправленного использования имеющихся эстетических элементов учреждений культуры. При многообразии и динамизме современной городской жизни людям приходится принимать во внимание ее разнородность, менять угол зрения, направление действий и поведение при переходе из одной социокультурной ситуации в другую. Навыки такого рода могут развиваться и закрепляться за счет пребывания в достаточно сложной, но четко организованной в пространственном отношении среде учреждений культуры.
Полноценная жизнь в современных крупных городах, адекватное участие в процессах, связанных с ускорением социокультурной жизни, предполагает гибкость, пластичность социального поведения личности. Сейчас этот аспект индивидуальной инкультурации оказался за пределами программ дошкольного и школьного воспитания. Восполнить хотя бы частично этот пробел можно за счет целенаправленной организации различных пространственных сред учреждений культуры.
Важным элементом подобного рода среды является внешняя территория, окружающая здание. Она может выполнять целый ряд функций: подготовка настроения посетителей, прогулка, ожидание знакомых и т.п. От пространственного решения этой территории зависит наличие или отсутствие толпы и толчеи, траектории входа и выхода из здания, а также формы движения на самой площадке. Далее, организация интерьеров также влияет на пластику поведения. Скажем, в зрелищных учреждениях соотношение помещений гардероба, лестничных маршей, фойе, зрительного зала, буфетов задает совершенно определенную ритмику движения людей. По-разному складывается движение людей в фойе, где устраивается какая-либо экспозиция и где ее нет. Если потоки движения продуманы как эстетически организованные формы, это становится значимым фактором для закрепления своего рода этикета поведения в публичных местах. Более того, необходимо стимулировать развитие специальных культурно зафиксированных форм такого поведения и их смен в подобных учреждениях. Раньше, например, театры и концертные залы были местами не только восприятия искусства, но и общения со знакомыми. Фойе, ложи, буфет составляли те микросреды, где можно было обменяться новостями, впечатлениями и в то же время „людей посмотреть и себя показать”. Вероятно, это и сегодня вполне возвратимо. Можно искать и новые формы.
Для современного горожанина чрезвычайно значим навык бесконфликтного перехода из одной социокультурной группы и ситуации в другую. Это подразумевает подвижность не только в поведении, но и в ориентации в „ценностных пространствах”. Ведь в каждой социокультурной группе существуют свои эстетические критерии оценок предпочитаемых структур общения, способов проведения досуга, пристрастий в области моды. В то же время современный житель крупного города никогда не принадлежит только к одной социокультурной группе. Поэтому ему так важно усвоить и поддерживать навыки перехода из одной социокультурной группы, ситуации в другую. Можно сказать, что учреждения культуры просто предназначены для этой функции. Действительно, в зрелищных учреждениях люди получают возможность из обыденной культуры перейти в мир искусства. В клубах собираются особые группы, отличающиеся от профессиональных и дружеских. Однако сегодня того, что предлагается здесь, недостаточно.
По-видимому, разнообразие культурных ценностей в социокультурных группах нужно теперь представлять в большем объеме и в новых формах. Так, ценностная неоднородность современной городской культуры нашла отражение в искусстве как принцип полистилистики. Возвращаясь к эстетическому оформлению учреждений культуры, можно говорить о применимости этого принципа при формировании их культурной среды. Можно цветом, акцентированием деталей и т.п. сопоставить архитектурный стиль выделенного учреждения со стилем окружающих сооружений по подобию или контрасту. В интерьерах полистилистика может быть реализована средствами дизайна, в том числе с помощью смены экспозиций различного рода. Вообще, опыт, накопленный российскими архитекторами и художниками при работе с предметным миром, может быть с успехом использован в учреждениях культуры для представления современной ценностной дифференциации.
Возможна также весьма интересная организация выставочных пространств, имитирующих многообразие культурных ситуаций, структур социального взаимодействия. Так в Москве опыт Государственного музея изобразительных искусств сложился в своего рода образец „светского” времяпрепровождения: экспозиции, концерты, собрания-беседы узкого круга специалистов. Выставки в Манеже, на Кузнецком мосту, проходившие в 80-х гг., стали образцами организации различных групп общения: зрители, художники, представители других видов искусства, искусствоведы. Причем общение здесь было достаточно свободным, разнообразным, пространственно хорошо организованным, в чем большая заслуга тех, кто целенаправленно и профессиональными средствами выстраивал экспозиционное пространство и культурную программу.
***
Обратимся еще к одному аспекту городской среды – ее художественному оформлению, включая представленность информации и рекламы. Речь идет о плакатах, лозунгах, информационных щитах, афишах, витринах, рекламе, праздничном украшении города. Сегодня вряд ли найдутся люди, которые станут спорить, что состояние этого слоя визуальной культуры катастрофично плохо.
Рекламные плакаты и транспаранты. Обычно текст их плохо составлен и мало информативен по содержанию, но состоит из ключевых призывных слов: приобретайте, участвуйте, поддерживайте, наилучший, наибольший и т.п. Из них складываются стертые словесные штампы, практически не воспринимаемые никем и неизвестно на кого рассчитанные. Помимо того, что подобное насилие над родным языком отнимает последний смысл у ключевых побуждающих к действию слов, недоумение возникает по поводу функции такого рода изделий. Реклама – это оперативное информирование и призывы пользоваться определенными благами и услугами, которые провозглашаются и изготовляются субъектом предложения к определенному случаю, а потом меняются или предаются забвению, как только подобные субъекты добились (или не добились) определенного результата. В отечественных городах реклама такой естественной функции не выполняет. Она примитивна, мало информативна, неоперативна и более похожа на распространенные ранее призывы выполнять решения партийных съездов, пятилетние планы; всеобщие обращения коммерческих структур, предлагающих услуги, финансово недоступные массовому потребителю, оказываются функционально нецелесообразными. И добро бы такие надписи были выполнены разными шрифтами, составляли бы эстетическую композицию. Отнюдь нет. Монотонные, одинаково скучные, некрасивые буквы на крышах и боковых фасадах домов; поперек улиц повешенные на столбах, выполненные на дешевых тканях, плохими красками, линяющие и выцветающие „транспаранты” – вряд ли все это можно отнести к украшению города.
Театральные и киноафиши. О них уже многое говорилось в печати, однако их исполнение продолжает оставаться примитивным и непрофессиональным. Вспомним афиши в России начала века. Приличная полиграфия, художественное исполнение, информативность. Казалось бы, сейчас, как принято говорить, „в эпоху НТР” качество этого рода „изопродукции” должно быть выше по техническому уровню, чем почти век назад. Ничего подобного. Печать плохая. Афиши выполнены в одном, от силы двух цветах. Из них полностью ушла профессиональная художественная графика. Театральные спектакли, филармонические или эстрадные концерты, выступления самодеятельных исполнителей, кинофильмы, спортивные состязания, лотереи – обо всех этих различных по настроению, содержанию событиях сообщают стандартного размера листы посредственной бумаги, одинаковые по цвету, со стандартным шрифтом, во многих случаях с единообразным макетом подачи информации. Нет никакого намека на попытку художественными средствами как-то разнообразить эту продукцию массовой культуры, сделать ее элементом декора среды. Афиши стали сегодня унылым атрибутом города, который хочется не замечать, тем более что их информационная нагрузка непропорционально мала по сравнению с их размерами.
Витрины. Их функциональное назначение – представлять и рекламировать имеющиеся в продаже товары – давно забыто. В результате сегодня они заполняются чем-нибудь, что становится знаком, отличающим продовольственный магазин от обувного, а хозяйственный от галантерейного. Содержание витринного дизайна – это абстракции обыденной культуры в самом ярко выраженном виде: манекены с вневременной внешностью вне всякого человеческого пространства драпируются в нечто, не имеющее аналогов в продаже и неопределенное с точки зрения назначения. Сувениры или предметы прикладного искусства – из них, как правило, составляются моножанровые композиции: только традиционные – хохломские, федоскинские, павлово-посадские изделия; только современные – чайный фарфор, стекло и т.п. Соответственно вещи, назначение которых существовать вместе и дополнять друг друга, превращаются в застывшие метафизические композиции, с которыми неизвестно, что делать. Особенно примечательны в этом отношении витрины продовольственных магазинов. Геометрические построения из банок несъедобных консервов и бакалейных коробок, отмеченные удивительной наивностью примитивных детских игрушек-пирамидок, бесконечно повторяются на улицах городов. Конечно, ни о каких эстетических образах здесь не может быть и речь. Информативность такого рода витрин нулевая, и они чаще всего просто не замечаются.
Наконец, несколько слов – о так называемом праздничном убранстве города. В этом случае все черты массовой визуальной культуры, о которых говорилось выше, гипертрофируются и наконец становятся замечаемыми в своей уродливости. Город увешивается дополнительными лозунгами и плакатами, которые помещаются и в витрины. Появляются неумелые композиции из неоновых трубок, изображающие уродливые звезды, цветы, индустриальные объекты и т.п. Они, конечно, создают по вечерам добавочное освещение, но не радуют глаз ни вечером, ни днем. Самое жалкое впечатление производят городские новогодние елки: „украшенные” дешевыми, безвкусными, линялыми бумажными изделиями, они являют собой явную демонстрацию нищеты, убожества, социальной апатии и ассоциируются с вещами, выброшенными на свалку за ненадобностью. Итак, праздничное оформление городов также не несет в себе эстетической функции.
Впрочем, последнее не совсем верно. Все эти бессмысленные, но постоянно воспроизводящиеся визуальные элементы массовой культуры имеют аналог: стереотипизированный ритуал, который когда-то в давние времена выполнял значимые функции в жизни людей, но ныне все это утратил и продолжает доживать в привычках, постепенно ветшая и разрушаясь. Но деградация, как известно, неосознанно воспринимается людьми, вселяя и поддерживая в них чувство уныния и подавленности.
Решить проблему художественного оформления города и легко, и трудно. Легко потому, что в стране есть превосходные художники. В живописи, например, облик города, его интерьеры, люди в городской среде – это эстетически давно решенная проблема. В работах дизайнеров городская среда также является объектом интенсивного художественного осмысления. Уже найденные образцы вполне переносимы на массовую культуру, что порой и реализуется. Но затруднения едва ли не перекрывают удачи. Оказывается, что кроме художников никто – ни городские власти, ни владельцы земли и недвижимости, ни общественность – не заинтересованы в эстетизации своей жизненной среды. Привычка визуальной нищеты города, инерция пренебрежения к своему непосредственному окружению при принятии конкретных муниципальных решений, отсутствие квалифицированных исполнителей, отвечающих за внешний облик города – таковы культурные стереотипы, полностью блокирующие возможность поднять уровень этой части визуальной культуры города. И пока всеобщее равнодушие не поколеблется, эстетическое убожество будет царить в данной сфере.
Последний аспект проблемы организации и эстетизации городской среды – экологический. Социокультурные среды в крупном городе характеризуются определенным соотношением созданных людьми и природных объектов, которое можно расположить по шкале „урбанизированно-природное”.
Урбанизированная среда:
– деловые части города – предприятия, учреждения и т.п. – характеризуются значительной насыщенностью техноструктурами, длительным пребыванием людей на рабочих местах. Природные объекты здесь относительно немногочисленны и используются в основном в гигиенических и декоративных целях.
– Торговые части города – ситуации, изобилующие визуальной информацией. Пребывание людей здесь относительно недолговременно, но зато людские потоки значительны. Этим обусловлен возможный характер организации среды: развитые пешеходные маршруты, кафе-”экспресс”, миниатюрные зоны отдыха. Природные объекты такие же, как и в предыдущем случае.
– Историческое ядро города, как уже говорилось, имеет все основания стать символом его самобытности. В этих пределах можно проложить специальные прогулочные, в том числе туристические, маршруты с музеями, театрами, историческими памятниками в качестве ключей к прочтению их культурного смысла; сделать цвет или ландшафт центром культурно значимой ситуации. Природные объекты здесь не играют значительной роли, они чисто декоративны. Исключение составляют городские усадьбы и другие исторические памятники, для которых зеленые насаждения были неотъемлемой частью украшения. В этих случаях целесообразно восстановить озеленение, соответствующее представляемой эпохе.
Урбанизованная среда со специальным включением природных объектов:
– дворы, это непосредственное окружение жилища людей, могут быть использованы как его „продолжение вовне”. Хорошо освоенный двор представляет собой совокупность целого ряда специально выделенных функциональных зон: спортивно-игровые площадки для лиц различного возраста, беседки и открытые площадки для общения, места для трапезы на свежем воздухе. Природные объекты во дворах допускают значительное разнообразие: декоративные деревья и кустарники, различные цветы и травы, сад или огород.
– Прогулочные зоны, где люди могут проводить свободное время. Их урбанизированными центрами становятся кафе, рестораны, кинотеатры и т.п. Скверы и бульвары здесь представляют собой своеобразные острова окультуренной природы в городе. Их специфика в городской жизни обусловлена выполнением ими эстетической функции – вызывать приятные ощущения, служить украшением города. Поэтому здесь специально подбираются растения, которые в различное время года и суток позволяют получить меняющиеся красивые виды.
– Парк с увеселениями и аттракционами – место развлечения жителей города и приезжих, где предусматривается специальная планировка пешеходных путей, связывающих друг с другом различные аттракционы, концертные и танцевальные площадки, павильоны, летние кинотеатры и кафе. Рекреационная функция таких мест подразумевает насыщенность их природными объектами. Для них подходят неприхотливые эффектные деревья и кустарники, яркие цветы. Желательно предусмотреть на территории таких парков искусственные водные бассейны с пляжем и лодочными станциями.
Преимущественно природная среда в городе:
– городской сад представляет собой место прогулок и отдыха в условиях города. Спокойный ритм движения, возможность уединения и созерцания – все это обусловливает организацию ситуации. Специальная планировка пешеходных дорожек, беседки, парковая скульптура рассчитаны на то, чтобы люди могли неспешно прогуливаться в приятной обстановке. Театр, кинотеатр, летняя эстрада – места, предназначенные для совместного развлечения. Но в основном – это природные объекты: спокойные тенистые деревья, высаженные по канонам паркового искусства кустарники, цветы и травы, небольшие декоративные водоемы.
– Экологический парк объединяет природные зеленые массивы города в фиксированные территории. Он предназначен для выполнения большинства функций, которые сегодня связываются с загородными поездками, и рассчитан на длительное пребывание значительного числа людей. Здесь предусматриваются зоны для различных видов рекреационной деятельности: специальные велосипедные и пешеходные дорожки; пляжи и лодочные станции; места для сбора специально высаженных грибов, ягод, цветов; игровые площадки; предприятия общественного питания и т.п. Планировка такого парка свободная, естественная, хотя и скорректированная проектировщиками.
Помочь жителям города в освоении их природного окружения и стимулировать их к участию в организации и поддержании экологически значимых ситуаций можно через непосредственную работу с природными объектами, сопровождаемую умеренным просветительством. Такая работа предусматривает дифференцированный по возрастным группам подход:
– для школьников возможны факультативы по проблемам экологии, участие в природоохранной деятельности в городе и за городом, работа на пришкольном участке – под руководством специалистов. В дальнейшем их деятельность может распространиться на поддержание порядка в городских садах, парках, на бульварах и скверах и принять достаточно интересные и сложные формы.
– Для взрослого работающего населения следует ограничиться эффективно организованной пропагандой образцов позитивных решений экосоциокультурных проблем. Следует также оказывать поддержку непосредственным носителям таких образцов, в том числе тем, кто занимается огородничеством, садоводством, цветоводством.
– Для пенсионеров необходимо отыскать подходящие пути вовлечения в деятельность по поддержанию природных объектов в городе. Важно также поощрять их объединение со школьниками в этой области.
Обобщая сказанное выше, следует еще раз подчеркнуть, что крупный город сегодня – это весьма сложное пространственное и культурное образование, которое нельзя представить себе как единое целое, поскольку оно слишком велико и неоднородно для этого. Соответственно требуются специальные средства, в особенности эстетические, которые помогли бы осмыслить городское пространство с точки зрения человеческих масштабов. Для этого было предложено понятие „среда”, обозначающее освоенную людьми, понятную и приемлемую для пребывания часть города. Были рассмотрены также некоторые проблемы, связанные с формированием городской среды, и предложены первоначальные конструктивные подходы к их решению. Из приведенных рассуждений следует, что сегодня эти проблемы не разрешимы без самого активного сотрудничества ученых-обществоведов, с одной стороны, и архитекторов, дизайнеров, художников-монументалистов – с другой. Важно также понять, что в активную практическую деятельность по формированию, благоустройству, поддержанию высокого эстетического качества жизненной среды с необходимостью должны включиться – и как можно шире – сами горожане. Иначе все останется по-прежнему. Пропаганда через средства массовой информации, устные призывы могут быть лишь вспомогательным стимулом, действующим только тогда, когда работа уже идет.
Итак, основное – это расширение сферы социального участия в эстетизации городской среды. Пока еще пути и формы такого расширения лишь зарождаются, многое здесь неясно ни общественности, ни ученым, ни городским властям. Но хотелось бы еще раз подчеркнуть, что объединение усилий этих трех сторон там, где оно уже имеется, приводит к позитивным результатам, связанным с повышением эстетического качества условий жизни горожан.